Жизель Аррюс-Ревиди

О детях из неблагополучных семей знают все, равно как знают и о том, чем грозит жизнь и взросление в таких условиях. Общество оказывает этим детям свою поддержку – с большим или меньшим успехом. Но мало кто беспокоится о детях из других, внешне вполне нормальных семей, где ребенок, тем не менее, растет в атмосфере нелюбви, пренебрежения и унижения. Жизель Аррюс-Ревиди, сама выросшая в такой семье, пытается в своей книге разобраться в том, каковы последствия подобного детства и как их преодолеть.

Термин «незрелый» Аррюс-Ревиди использует вместо слова «плохой». Незрелыми родителями вряд ли заинтересуются социальные службы. Их дети сыты, одеты, умыты и ходят в школу. Дело тут не в добросовестности, а в глубоком конформизме и страхе перед общественным порицанием. Быть "как все", не привлекать внимания, не высовываться, держаться за материальное, минимизировать действия и движения – вот принципы таких незрелых личностей. Они не способны на эмоции – более того, считают жизнь без них нормальным душевным состоянием. Они экономят себя, живут бездумно, переваривают пищу, часто тщательно следят за своими физиологическими процессами. Они как будто отрицают прошлое и будущее, застряв в вечном «сейчас». Они – жертвы глубинного и, конечно, не осознаваемого ими самими страха смерти. Именно он заставляет их замереть в настоящем, чтобы не ощущать хода времени, ведь любое новое действие или событие ускоряет в их понимании жизнь и приближает ее конец. Головы незрелых личностей забиты высокопарными словами и пустыми сентенциями (как тут не вспомнить Иудушку Головлева), они не способны мыслить хоть сколько-нибудь оригинально и самостоятельно, но при этом, разумеется, считают себя прекрасно осведомленными относительно ВСЕХ сфер жизни и целиком полагаются на свое «мнение». Люди и вещи для них попросту не существуют, если не касаются их непосредственно.

Самое страшное, когда эти люди становятся родителями (а случается это почти всегда, так как они выбирают традиционный, «как у всех» образ жизни). Незрелые родители отрицают ценность детства. Их ребенок будет в чистой одежде, но он никогда не получит любви, понимания или доверительного разговора. Сыт, одет – что еще надо? Такие родители отрицают психологические и эмоциональные нужды ребенка, его личность, его человеческое достоинство. От него ждут скорейшего взросления, когда он перестанет быть обузой и начнет заботиться о себе сам. Эти родители радуются успехам детей только тогда, когда это сулит им финансовую помощь и содержание.

У детей таких родителей просто нет выбора. Они вынуждены повзрослеть раньше времени, выстроить защитный барьер. Став взрослыми, они смутно понимают, что сверхзрелость, помогшая им выжить в детстве, сейчас становится проблемой. Они никогда не чувствуют себя достойными любви, не умет наслаждаться жизнью, привыкли все тянуть на себе. Аррюс-Ревиди пишет, что такие сверхзрелые личности часто выбирают профессии, связанные с заботой о других людях, и добиваются успеха в них. Конечно, ведь они с детства практически заняли место своих квазиродителей. Но каких бы высот ни добились эти дети в будущем, они навсегда останутся изломанными и несчастными, носящими в себе огромные запасы горя и обиды. Им трудно завести семью, детей, полюбить и, главное, принять чью-то любовь, довериться другому человеку. Удивительно, но они не могут порвать со своими родителями, как будто все еще надеясь заслужить их любовь. И это неисчерпаемый источник страданий.

Тема, которую поднимает Аррюс-Ревиди, кажется мне очень важной. Об этом нужно говорить, это нужно и, за редким исключением, можно преодолеть. Моя личная проблема в том, что я не слишком жалую психоанализ. В книге много простых, жизненных, а оттого еще более страшных примеров из практики автора, но, переведенные на язык психоанализа, они теряют свою сущность. Вспоминается история девочки, неловко спрыгнувшей с качелей и разбившей коленки. Мать тащила ее домой пешком, попутно отчитывая за глупое поведение, а дома плеснула на ободранные коленки спирта – продезинфицировать. Девочка выросла, навсегда сохранив страх перед движением и физической активностью. Про боль от этого воспоминания и говорить нечего. Или вот еще пример. Родители переехали в город, где жила их взрослая дочь (у нее была хорошая работа и она могла помогать родителям материально). Дочь попросила родителей привезти ее книги. Те перевезли что угодно – старые газеты, пустые бутылки из-под масла, - но только не книги. «Купи себе новые», - ехидно сказала мать. За что она так?!

Я понимаю, что этим и многим другим историям нужна интерпретация, но где взять нужные слова, когда простое изложение фактов интуитивно понятнее, чем все эти «кастрации», «гиперсоблазнители» и «дефекации»? Эти ситуации сами по себе полны такого надрыва и боли, что никакие термины уже не убеждают. Но ради важной темы я готова была попытаться разобраться в тонкостях психоаналитического подхода, а также терпеть особенности авторского туманного слога. Эта книга правда об очень страшном.