Нетерпение сердца

Очень тяжёлая книга, дающая уйму поводов для размышления.
Я осталась в грустном и больном восторге. Не думала даже, что такое бывает.

Эта история о юной девушке Эдит, парализованной с детства, которая волей случая оказалась влюблена в гостя своего дома - молодого офицера Антона. История больной и очень эмоциональной любви, но, к сожалению, безответной, несмотря на царившее понимание, сочувствие и сострадание.

Мне часто приходилось останавливаться и перечитывать абзацы, потому что я проецировала ситуации на себя. Это было настолько сильно.

Я безумно сочувствовала этому лейтенанту. Случайно, сам того не подозревая, он попал в эту семью и оказался в ней погрязшим. Понимание и сострадание к этому человеку имели безграничную силу.

Болезненные отношения в этом романе настолько тонко описаны, что хочется помочь, послушать и подержать за руку каждого в этом доме. Отчаявшегося отца, мечтающего только о счастье дочери, парализованную девушку, которая мечтает разлюбить и отпустить, молодого офицера, жаждущего помочь, но не имеющего чувств ответить взаимностью.

В романе сильно и честно передана психология больного человека и близких людей. Теперь мне есть с чем сравнить, и это действительно то, как есть в жизни. Грустно, больно и безысходно.

Та самая история,где богатые тоже плачут.

На вкус свежая скошенная трава с прелым запахом осени.

Завещание

Пролог

Стефан Цвейг написал этот роман в 1938 году, накануне Второй мировой войны. За плечами у него уже были ужасы двадцатого века – мясорубка Первой мировой, раздел империй, революции, горе, страдания и смерти огромного числа людей. Цвейг – гуманист. В его произведениях сквозит любовь, добро и миролюбие. Но ужасы двадцатого века разрушили его ценности, его мир и фундамент. Он разочаровался в мире, в людях и написал роман. «Нетерпение сердца» - это роман завещание, проникнутый флером трагедии и безысходности. Роман, в котором Цвейг предсказал Вторую мировую. Меньше чем через 4 года после написания своего единственного законченного романа Стефан Цвейг, в чужой стране среди чужих людей принимает большую дозу снотворного со своей женой. Делает он это сознательно, прекрасно понимая, какая катастрофа надвигается на Европу и на весь мир.

Эрих Ремарк отразил свое сочувствие о гибели австрийского автора в нескольких строках в романе "Тени в раю": «Если бы в тот вечер в Бразилии, когда Стефан Цвейг и его жена покончили жизнь самоубийством, они могли бы излить кому-нибудь душу хотя бы по телефону, несчастья, возможно, не произошло бы. Но Цвейг оказался на чужбине среди чужих людей».

О переводе

Русский перевод увидел мир в 1961 году благодаря советскому переводчику-германисту Николаю Бунину. Эту работу можно считать эталонной и до сих пор появляются все новые и новые издания только в бунинской версии. На мой взгляд, Николай Николаевич филигранно передал стилистику автора и сам процесс чтения проходит, что называется «как по маслу».

О романе

Перед нами простирается классическая история безответной любви, наполненная психологизмом и тонкими наблюдениями. Молодой и красивый лейтенант австро-венгерской армии, влекомый тщеславием, попадает в богатый дом и сам не замечает, как в маленькой девочке-инвалиде взращиваются далеко не дружеские к нему чувства. И чем дальше, тем больше офицера засасывает воронка случайностей, безответственных решений, незаметно переходя точку невозврата.

Цвейг, прекрасно знакомый с теорией Фрейда, скальпелем обнажает и анализирует чувства героев, погружая читателя в такой неоднозначный психологический мир бессознательного.

Что еще почитать?

Если вы хотите познакомиться с творчеством старины Стефана ближе, вы можете прочитать его новеллу «Письмо незнакомки». Она предтеча и как бы пролог самого романа. В новелле, как и в романе, можно встретить мотивы безответной любви, человеческих страстей, накаленных до фанатизма, глубокого одиночества и нарушения всех принятых норм того времени, с одной стороны. Но с другой – архетип путешествия, скорее, в негативной коннотации (предположу, что Цвейг не любил далекие поездки и вынужденный переезд с родины из-за набирающего обороты нацизма был для него трагедией), контраст между бедностью и богатством и, конечно, слепые надежды на лучшее будущее.

О сострадании

Если вы загуглите термин сострадание, то на многих ресурсах вы найдете эпиграф из романа Цвейга, как эталонное определение. Соглашаться с ним или нет – ваше дело. В «Нетерпении…» нет определенно положительных героев, они незрелые, фанатичные и требующие. Даже самый светлый герой врач Кондор, слепо преданный своей профессии, доводит свое сострадание до абсолюта. Он жертвует собой и женится на пациентке, которую не может вылечить, не находя в этом любви, скорее из жалости и как единственное, что он может сделать перед всесильной болезнью.

Обратил внимание, что несколько литературных клубов, независимо друг от друга, выбрали в одно время для обсуждения роман Цвейга. Видимо, в наше тяжелое время у людей есть потребность в поддержке, анализе со-страдания – совместного страдания. Сегодня гуманистические ценности очередной раз терпят крах, флер трагедии опять нависает над миром.

У меня совершенно не было в процессе чтения сочувствия ни к одному из героев, более того, мелькало даже отвращение. Но я понимаю, именно, понимаю, всю тяжесть положения главного героя, могу только представить ту боль, которую чувствует молодая и только начинающая жизнь девушка-калека, пусть даже у нее были почти безграничные ресурсы и обслуга всех ее желаний.

Эпилог

Вы вряд ли найдете роман Цвейга в различных топах, которые настоятельно требуют от нас прочитать различные издания, ресурсы и т.д. Но мне кажется, сейчас эта та книга, которая требует прочтения, чтобы преуменьшить ненависть (это антоним сострадания?) в нашем мире или даже просто насладиться элегантным и изящным стилем, которым наделяет Цвейг свои жемчужины-произведения.

PS

Если помечтать, то альтернативная концовка в этом романе могла бы быть более оптимистичной: лейтенант Гофмиллер женится на девушке калеке, ее отец вскоре умирает, девушка, не выдерживая страданий, кончает жизнь самоубийством (где же тут больше оптимизма, спросите вы?), Гофмиллеру достается приданное в размере 7 миллионов у.е. и через какое-то время офицер встречается с Гэтсби, чтобы совместными усилиями сделать проект, который предотвратит Вторую мировую войну.

Когда я читала эту книгу, меня не покидало ощущение раздражения. Потому что я люблю красивый текст, разделенный на абзацы, когда поток сознания героев разделён на главы, чтобы была возможность отложить книгу и поспать/поесть/отвлечься на пару минут на логической точке. И как ни странно, это действительно может испортить впечатление о книге для меня. Это тот самый случай. Градус раздражения был высоким. Притом, что читалась книга легко, и слог автора увлекал, мне хотелось насильно разорвать текст на абзацы и главы.

Но все же это не испортило впечатление настолько, чтобы не отметить то, как точно автор выстроил психологические портреты своих героев. Сюжет тривиален, то, как он будет развиваться, понятно с первых десятков страниц. Молодой офицер оказывается в обществе обеспеченного и влиятельного человека и его дочери. Посещает приятные вечера, заводит интересные знакомства. Один неверный шаг, и он попадает в ситуацию, каждый выход из которой требует определённого уровня ответственности, к которому парень не готов. Виной ситуации его сострадание. Вот только сострадание имеет множество оттенков. Это может быть альтруизм, чувство ответственности,  эгоизм, мания контроля, страх, жалость. Эти оттенки автору удаётся показать в размышлениях и диалогах героев.

Книгу советую, как минимум, потому что это что-то большее, чем классический любовный роман (как таковой "любовной любви" здесь и нет), но от построения текста все ещё трясёт, поэтому снизила оценку. И, безусловно, я буду продолжать знакомство с автором.

#полуночный_экспресс

А мне показалось, что в описанной Цвейгом истории дело вовсе не в жалости, и не в том, что Тони испытывает какую-то неправильную жалость, и не в том, что жалость унижает, это все мимо.
Дело в том, что Тони не испытывает к Эдит вообще ничего. Не только любви - но даже жалости, даже дружбы, даже просто интереса, как к человеку. Она для него - пустое место.
И в сущности, он где-то прав. Неумная, истеричная, скучная, ничем не занятая (даже инвалид мог бы найти себе какое-то занятие!), изнывающая от праздности, всех попрекающая своей болезнью, она - малоприятный персонаж...
Тогда зачем же он к ней таскается? Собственно, этот вопрос задает сама Эдит, и Тони, не найдя ничего поумнее, лепечет что-то вроде, что он ходит затем, что "иначе она и вовсе бы сидела тут одна". Из чего Эдит делает вывод, что это жалость.
Но почему этот же вывод должны делать мы, и почему мы должны верить словам Тони? Мало ли кто что сказал!
Если верить не словам Тони, а делам, то Эдит ему вообще неприятна. Вот смотрите: он нищий по сути, а она - богатая наследница. Нищета его мучит и унижает, а брак с Эдит - путь в богатство. Ради богатства многие женились на старухах, на уродинах, а Эдит - молода и хороша собой. Да, он не влюблен - но мало ли браков совершалось по расчету? Кстати. а светит ли ему вообще брак с другой девушкой? Ведь тогда существовал имущественный ценз, офицер должен был располагать состоянием, чтобы ему позволили жениться, или богатой должна была быть жена. А откуда ему взять деньги для женитьбы на другой девушке? Эдит, по сути, единственный вариант, просто подарок судьбы. При этом ее больные ноги вовсе его не отталкивают, по его собственному признанию, так в чем же дело?
А дело в том, что ему невыносимо неприятна она сама. Его отталкивает и вызывает неприязнь сама натура этой Эдит!
Ради чего же он к ней ездит? Да, по правде, он ездит вообще не к ней. Он же сам описал свое нищенское существование, экономия медных монеток, жизнь в казарме, и - серость, серость, серость... И отношение к нему, как к ничтожному мелкому офицеришке...
А тут - возможность посещать шикарное поместье, купаться хоть в чужой, но роскоши! И мало этого - его привечают как дорогого гостя, угощают, радуются его посещениям. Он тут - персона! Ну как отказаться от такого удовольствия!
А что до Эдит, то она так, вроде мебели. Она - только предлог для визитов. Предлог, не более. Но как признаться в этом откровенно? Сказать: да не нужна ты мне от слова совсем, я сюда езжу воздухом дышать и прекрасной обстановкой наслаждаться - вроде как не комильфо, и он врет про какую-то жалость. Что крайне нечестно и даже подловато со стороны Тони, но сам он об этом не задумывается, или предпочитает не задумываться, пряча голову в песок как страус. Как последний эгоист, он не думает, что может дать девушке ложные надежды...
Кстати.
Мне вспомнились две совсем другие книги, с аналогичным поведением героев. Вронский ухаживает за Кити Щербацкой, не имея намерения жениться, и не думая нисколько, что он дает девушке ложные надежды, и что он разобьет ей сердце. когда истина выплывет. Эшли ухаживает за Скарлетт, мотается в Тару чуть не каждый день, тоже внушает ей надежду, что он в нее влюблен и хочет жениться - и тоже ломает ей жизнь, ухитрившись впридачу морочить ей голову даже после своей женитьбы на другой...
И, заметьте, обе эти девушки, отнюдь не инвалиды, которым никто ни про какую жалость не пел, тем не менее, очень тяжело переживают обман...
Так что книга не про жалость вообще. А про то, что надо думать о том, не подаешь ли ты своим поведением человеку ложные надежды, и не разобьет ли это ему сердце, когда истина откроется во всей неприглядности. Ну, и еще про трусливое желание выглядеть добреньким и благородненьким, когда вместо четного и сурового: "Нет, я ничего вам дать не могу, а врать не хочу", начинают изображать фальшивые чувства и запутываются в собственном вранье.

#буклайв_собеседование (Собеседование на ветеринара: на обложке человек+животное)

В эпиграф романа вынесено рассуждение одного из его героев, доктора Кондора, о сострадании. Точнее о двух его видах. О настоящем сострадании, когда движущей его силой является истинное желание помочь человеку, и мнимом, которое обусловлено сентиментальностью. Во втором случае жалостливый порыв продиктован скорее желанием избавить самого себя от тягостного ощущения, связанного с видом и страданиями несчастного. То есть, упрощая, истинное сострадание стоит где-то рядом с альтруизмом, а псевдосострадание всегда эгоистично.

Роман как раз и посвящён этой проблеме и захватывает сопряженную с ней тему личной ответственности.

Главный герой, молодой лейтенант Тони Гофмиллер, случайно становится вхож в дом богача Кекешфальвы. Из-за нелепого недоразумения и попытки уладить возникший конфуз, он мало-помалу, незаметно влипает в самый настоящий переплёт. «Из-за проклятого сострадания», как он сам говорит. Гофмиллер очень удачно сравнивает эту свою жалостливость с коварным Джинном из сказок Шахерезады, который, прикинувшись немощным, усаживается на шею милосердного паренька, согласившегося поднести его, и больше никогда не слезает с его плеч.

Цвейг буквально препарирует мысли и чувства Гофмиллера: лейтенант весьма откровенен сам с собой в мотивации своих поступков. Вроде бы из чистых побуждений, из желания не гасить надежду на выздоровление дочери Кекешфальвы Эдит, из желания порадовать ее и раскрасить ее будни, он все глубже увязает в заваренной им каше. Тони бы и рад вырваться из этой истории, но Джинн уже крепко оседлал его, и каждая попытка разрулить ситуацию лишь усугубляет ее.

Почему же так? Всему виной низкая самооценка героя, его неуверенность в себе и чрезмерная зависимость от мнения окружающих. Представьте на минутку такого человека, его ежедневные мысли о собственной ничтожности, его страхи, настроения. А теперь представьте, что такому Тони вдруг выпадает случай почувствовать себя значимой персоной, тем, в ком нуждаются, кем восхищаются, тем, кто может реально на что-то повлиять. От него наконец-то действительно что-то зависит! Его наконец засыпают благодарностями, а не тычками! Эйфория от новых ощущений накрывает героя и требует все новых и новых доз.

Сострадание - это прекрасно. Но каждый, кто решается кого-то «спасать», должен понимать, что берет на себя огромную ответственность. Что в таких условиях практически никогда невозможно соскочить без серьёзных потерь для одной из сторон или для обеих. Поэтому очень важно осознавать реальные границы своей готовности помочь, чтобы своим кратковременным душевным порывом ещё больше не навредить нуждающемуся.

Справедливости ради должна сказать, что не один Тони здесь не торт. И Эдит, и ее отец, каждый по-своему эгоистичный в своих желаниях, навесили на слабовольного Тони непосильную для него ношу и заставили ее нести. Конечно, вина Тони, что он не сумел вовремя сказать «нет» и прекратить все раз и навсегда. Но и Кекешфальвы симпатии своим поведением не вызвали. Особенно дикими мне показались претензии Эдит. Возможно для начала 20-го века они не казались такими уж ненормальными, но все же так эгоистично требовать от другого человека то, что он не обязан давать против своей воли, и ставить ему это в вину, мне показалось чересчур.

Книга, несмотря на неприятных персонажей, прекрасна. Настоящая классика.