Пасхальный парад

Начала читать «Пасхальный парад» и поняла, как соскучилась по таким бойко написанным, с хлесткими и меткими сравнениями книгам. Это новая американская классика: с непременной болтливой матерью, которой стыдятся; с отцом-неудачником, которого жалеют; с беспорядочными связями и обязательным чувством растерянности и опустошенности после; с затхлым болотцем супружества; со сводящим с ума одиночеством; с такой глупой, бестолковой, короткой жизнью. При всей своей неидеальности (об этом ниже), «Пасхальный парад» доставил мне большое удовольствие.

Детство сестер Эмили и Сары Граймз сложно назвать чудесным. Их разведенные родители мало что могли предложить. Мать настаивала, чтобы дочки называли ее Пуки, таскала их за собой с места на место и всю жизнь посвятила погоне за тем, что именовала «шиком». Это еще полбеды – вскоре Пуки начнет слишком много пить, слишком много болтать, слишком громко смеяться над шутками мужчин и кокетливо прижимать пальцем верхнюю губу в тщетной попытке скрыть плохие зубы. Пуки – это мать, которой как будто и нет, при этом ее отсутствие дочерьми едва замечается. К отцу девочки сохранили чувства более теплые, но болезненно обремененные острой жалостью – к его усталому виду, к его работе («простой корректор»), к его старому плащу.

Сами сестры выросли на удивление разными. Старшая Сара благополучно переросла скобки на зубах и пубертатную потливость, превратилась в симпатичную девушку с ладной фигуркой и общительным нравом и быстренько выскочила замуж за отличного парня Тони. Эмили же пошла в колледж (английская филология, разумеется) и переживала одно любовное приключение за другим. И очень часто в этом не было ни любви, ни приключения.

Жизни сестер кажутся такими непохожими. Эмили в какой-то момент начинает смотреть на сестру свысока: та уже троих родила, барахтается в вечном безденежье, демонстрируя какую-то провинциальную ограниченность. Эмили чувствует свое превосходство. Она образованна, самостоятельна, ее подростковая долговязость сменилась привлекательной худобой. Она интеллектуалка, что бы это ни значило. Иллюзиям, однако, свойственно разрушаться. Эти два полюса – всепоглощающая семейная жизнь Сары и свободные, необременительные отношения Эмили – оказываются суть одно и то же. Картонная декорация, за которой нет ничего, кроме старательно и слепо поддерживаемых представлений о самой себе. Сара по-прежнему верит в свое супружество, хотя семейная жизнь давно стала кошмаром – методичным, будничным. Эмили продолжает лелеять идеи свободы, хотя на ее горизонте маячат старость и одиночество.

От этого романа иногда очень муторно. Становится понятно, что детство, наверное, все равно как-то отражается на последующей жизни, даже если видимых повреждений как будто и не было. Почему жизнь такая глупая? Почему тебе 50, а ты так ничего и не понял? Сложно сказать, о чем этот роман. По-видимому, как раз об этом – о невыносимой бездарности жизни, об эгоизме, трусости и трате такого драгоценного времени на поддержание собственных иллюзий. Жизнь закончилась, пока ты пытался соответствовать тому, что сам о себе вообразил; пока пытался придерживаться ценностей, которые давно превратились в ничто, в пустую оболочку.

А теперь о том, почему это просто хороший, а не очень хороший роман. Йейтсу не хватает размаха, и уже не в первый раз. «Пасхальный парад» коротковат, ему не достает какого-то стержня и плавности. Он летит на всех парах, выхватывая яркие фрагменты, броские сцены, что-то очень точное и важное, но так и хочется притормозить, рассмотреть подробнее. Слишком быстро, слишком мало. Хотя претензия эта, в сущности, лишнее свидетельство того, как мне нравилось читать этот роман.

История двух девочек – Сары и Эмили. Родители их давно развелись, мать не приспособлена к жизни, вульгарная и недалекая женщина, отец – мямля и рохля. Тем не менее, такая ситуация сильно повлияла на них – одна пытается создать крепкую семью – надежный муж и трое сыновей, одним словом, вьет гнездо. Для нее семья стала самым святым. Вторая всю жизнь ищет в мужчинах отца, опору, пропуская их через свою постель бесконечной вереницей. Первый мужчина был ей практически незнаком, другие ее почти не цепляли, аборты не казались Эмили чем-то из ряда вон.

Эмили считает себя интеллектуалкой, очень этим гордиться и презирает мать и сестру Сару, хотя и завидует близости последней с отцом. Сара же завидует свободе сестры, погрязнув в домашнем хозяйстве и “счастливой” семейной жизни. Но фишка в том, что ни та, ни другая одинаково не могут заполнить пустоту в своей душе и заглушить одиночество.
Так и тянет сказать – неудачники, но нет, просто обыкновенные, ничем не примечательные люди. Но от этого еще страшнее, ведь мы тоже в большинстве своем обычные люди, а вдруг и наша жизнь пройдет так же.

Ждать хэппи энда от этой книги не стоит – в самом начале автор правдиво говорит нам, что жизнь сестер не сложилась. Обложка оптимистичная, но, наверное, это скорее олицетворение счастливого мига свободно юной женщины, которая осознает и предчувствует счастливое будущее. Вот только не у всех эти мечты и надежды сбываются, чаще жизнь оказывается слишком пуста, банальна, печальна и жестока. Если бы я ориентировалась на обложку, то, наверное, книга бы меня разочаровала, но я знала по отзывам друзей, что книга – тлен тленский, поэтому оценила историю по достоинству.

Уффф. Жестокая книжка. Я в общем-то никогда не обращаю внимание на обложку, но в этом случае изображенная девушка в экстазе упоения жизнью кажется издевательством. Можно было бы эту книгу предложить в Долгой прогулке после мартовский женских книг в качестве противоядия от феминизма, потому что эта книга о "свободной" женщине, которая всю жизнь перебирала мужчин и не заводила семьи - самый беспощадный портрет, который можно написать. Беспомощная главная героиня всю книгу усердно запутывается и к 50 годам осознает, что до сих пор ничего не поняла. Может быть именно потому, что пыталась понять? Там, где нужно было хоть что-то чувствовать? Великолепная вариация на тему бесконечного одиночества, бессмысленности нашей жизни, разочарования и психоза. Чуть менее тонко написанная, нежели прочитанная Дорис Лессинг. Больше экшена, диалогов, чем внутренний работы. Это и отличается американский психологизм в литературе от английского. Но для мужчины, взявшегося писать о трех женщинах - очень, очень достойно.