Рецензии на книгу Рыбья кровь

И почему такое пренебрежительное отношение к рыбам. "Рыбий мех", "рыбья кровь", как попытка показать что-то никчемное, ненастоящее. Все предыдущие книги, прочитанные у Ф.Саган для меня были несколько поверхностные, окутанные флером любви и ветренности. Но в этой книге есть глубина, нерв. А как по-другому, если все происходит во времена, когда миром целых наций (не побоюсь этого слова) правит Гитлер. Когда печи концлагерей работают на полную мощь, а каждый день для человека может стать последним из-за его родословной или банального доноса соседа. И вроде бы Франция ни у кого не ассоциируется с нацизмом, но люди там также ходят по острию ножа. Для меня фигура главного героя - известного режиссера - собирательный образ. Пресловутое "а зачем это мне? Почему я? Забирают кого-то другого. И пока меня это не касается, я не буду ничего говорить и делать" - весьма привычное поведение для рода человеческого. Главный герой снимает слащавые и лживые фильмы для немцев, чтобы пестовать их Эго. Но тем самым он обеспечивает себе безопасность. А потребность в безопасности - базовая потребность человека. И можно ли винить его в этом? Можно ли говорить о "рыбьей крови"? Да, ему все это претит. Да, ему хочется настоящего творчества. Да, он не чувствует себя хозяином своей жизни. Но он никого не убил, никого не предал. Он многим помог. И это "рыбья кровь"? А что дала ему та революция, которую он затеял? Что дала она тем, кто был рядом с ним? Во что вылилась его "кипящая не рыбья кровь"? Вечный вопрос "по совести или по обстоятельствам"? Ответа нет, а может просто он у каждого свой.
#голод (Северная Америка. Связано с рыбами)

...А автор всё же немного не любит американцев. Это - предположение на основании строчки о Мари Антуанетте - на эшафот её везли не в кринолине, а в одной ночной сорочке - и с обритой из-за вшей головой. Хи, зато палачу было труднее её показывать. Но суть ли.

Теперь я могу радостно издеваться над Михаилом Афанасьевичем, который некогда в своём, наверное, самом тёплом и диегетическом по наррации (да, бегите, глупцы!) произведении )там было о господине Поклёне) сообщил, что дамы пишут трогательно. Я бы тыкала в него этой книжкой и хохотала, что ни черта, но я рада, что его пощадила его наследственность, а то он не пережил бы второй мировой.

Так вот нет, дама Франсуаза Саган пишет нисколько не трогательно, но так по-брехтовски, что сам бы Брехт скушал с досады свой же стол, а, может быть, бросился бы целовать ей подол (сама не люблю рифму на существительные, да, но лучше, чем на глаголы).

Выражается такой эффект написаний дамы Саган, в основном, в том, что автор данной рецензии, в нацистской Германии проживший бы ровно до первого эшелона в Аушвиц, впечатлился ею настолько, что забыл о том, как рьяно замышлял нервничать из-за своих лингвистических студий, а точнее, из-за малой способности их пародировать во имя оценки в университете, и возрадовался жизни.

Более всего прекрасна хитрая исключительно по-женски (здесь-то герр Брехт и должен бы приняться за стол) мадам Саган в финале, где вводит читателю лошадиную дозу диегезиса, чтобы он расслабился и решил, что это - очередной набросок социальной картины в конце второй мировой, а потом вышибает ему мозги исключительно сансюэльным (т.е. чувственным) мимезисом. Вообще, она даже заставила автора этой рецензии забыть о себе и вспомнить о belle Marie, по сеньору Аурелио Вольтеру, а это чего-то да стоит.

Для автора этой рецензии стало большим облегчением узнать, что люди в этой книге - не типологические аллегории, а люди, это премного упростило написание рецензии и преодоление типично сансюэльных же шоков, вызванных его чувствительностью. Теперь автор этой рензии сидит и занимается провоцированием читающих это доселе погуглить хоть что-то, по сути, следуя точно по стопам милой мадам, и это - лучшая ей похвала.

Так вышло, что автору этой рецензии пришлось в своё врем побывать и герром фон Мекком, и Константином, и Романо (кстати, созвучие режиссёрской фамилии французскому "mec" (см. в песне "Mon mec a moi" Патрисии Каас) так же шикарно, как классификационное имя цыганёнка), и вообще в очень многих похожих состояниях, автор этой рецензии знает об этом очень много такого, чего не должны знать нормальные люди, и даже ещё не выбрался, а посему... Название.

Его непоправимо изуродовали, как, впрочем, почти все переводимые названия. Но прежде, чем переводить его адекватно, поговорим о названии как о понятии. Возьмём, снова же. Михаила Афанасьевича, как человека уже модерной эпохи. Название "Мастер и Маргарита" можно перефразировать как "Эти двое придурков, из-за которых бедным школьникам приходится это читать", как "Связующее и единящее все аспекты мира от прошлого до небытия - любимые и любящие" и, наконец, как "два глюка Булгакова", следовательно, название открыто для интерпретации в зависимости от восприятия текста реципиентом. Какого же рожна, спрашивается, лишать шикарное "Акварельная кровь" этой открытости?

Вы скажете - это, наверно, французам понятно, а нам - нет. Но нет, Вы глубоко ошибётесь, потому что ранцузы - такие же маломыслящие люди, как и все прочие, а устойчивого словосочетания у них такого нет и в помине. Ругать переводчиков я не буду, погожу, пока разругают меня, а пока просто объясним одну, кажется, единственную, потому что чётко заложенную автором интерпретацию нашего настоящего названия.

Знаете, эти пустячные, пошлые наброски, еле видные на бумаге, которые вызывают только презрение у истинных мастеров? акварельки. Пакость.

Знаете, эти причудливо растекающиеся по стене брызги крови (и мозгов) из разнесённого выстрелом в рот черепа? Очень красиво получается, и совершенно не незаметно. Гуашно, гы.

P. S. Почему же я тут не ёрничаю, как обожаю, о старом идиоте, эгоистично жертвующем собой ради мальчика для потрахушек? Даже французский романтизм, с которым они там описаны, меня бы не остановил, о нет.

Останавливает то, что этот бедный престарелый развратник мог, если бы не цыганёнок, улететь в Лондон с тем, чьё творение так и не использовали (всего лишь испытали на Хиросиме и Нагасаки) его добрые друзья-американцы.

Но, как любое эгоистическое человечье существо, более всего меня останавливает то молчание, которое как-то повисло вместо американской пропаганды на моё момилётное этого творения упоминание, с уст человека, который уж точно мог бы оправдать цену испытания. Если даже фанаты равнодушия от такого смолкают, что бы стало со славным Костей фон Мекком? Так что спасибо, Романо.

Ну что ж. Знакомство с автором у нас вышло хорошее, но что оно так вот продолжится, я не ожидала, признаюсь.

Возможно, я слишком чувствительная барышня, возможно, очень возможно. Но, странное дело, иногда так хотелось сказать, что больно уж мелодраматично, а потом, стоя среди героев, не можешь придумать, а чего тут надуманного. Буднично настолько, что сомнений в том, что это было, нет совсем. Но, может, я всё-таки слишком чувствительна.

Манера повествования мне напомнила моего любимого Фёдора Михайловича в том, что автор не даёт оценки персонажам. Старалась не давать, пару раз очень ярко прорвалась. Но перед этим дала читателю достаточный простор для того, чтобы самостоятельно решить, какой Григорий Ганжа, то есть, герой, есть человек. Да и не только к главному герою это относится, конечно. Мне это всегда импонировало.

Напоминают о Достоевском и герои. Кому-то они могут показаться слишком резко очерченными, но, думается мне, тут надо в замысел вдуматься. А замысел - не показать шаблоны, об этом живые персонажи второго плана говорят. Вот и вспоминается Достоевский с его героями-идеями, которые при густых и даже сгущённых красках не теряют живости.

Главный герой, его кровь вынесена в название (можно, как по мне, и знак вопроса поставить там), будет вызывать различнейшие эмоции, как двуликий Янус. Думаю, многие режиссёры бы рады были снять его историю. Ловлю себя на мысли, что не хочу рассказывать ни о сюжете, ни о характерах, наверное, слишком полна ими ещё.

Роман воздушный, объёмный. Можно гулять разными дорогами, чувствовать разные запахи - и гари, и разогретых юпитеров, и вылизанных коридоров, и крови. Страха, любви, притворства. Пудры и пота. Железа, хотя это скорее звук.

#БК_2017 (12. Книга, события которой происходят в военное время)

#Био1_1курс
"- Как это?! - строго вопросил он. - Как это "никто не возвращается"?! Вас это пугает, господин фон Мекк? Могу сообщить вам, что мы увозим не только евреев-мужчин! Мы увозим также еврейских женщин и детей! Мы увозим даже еврейских грудных младенцев! И что же, по-вашему, мы с ними делаем! Неужто вы, господин фон Мекк, считаете немцев, наших соотечественников, способными на негуманные поступки? Неужто считаете германскую армию бандой садистов?"

Эта книга оставила у меня смутные ощущения. С Саган знакома, знакома и с темой ненависти к евреям в ее произведениях. И эта сюжетная линия показалась мне самой болезненной, самой серьезной.
Главный герой - красивый и статный, популярный режиссёр в Германии тридцатых годов. Тогда начиналось все, войны, захват Франции, планы на счет России, расстрелы евреев. И Константин фон Мекк все не хотел признавать, что Германия, немцы могут быть жестокими. Ведь, как он говорил, он знал этот народ. Но кого Константин точно не знал, так это самого себя. Он не мог понять своих чувств, своих желаний.
Эта книга обо всем, и, немного ни о чем. Я читала романы Саган и получше, все-таки. Но "Рыбья кровь", как всегда, вызывающее произведение. Смелые темы в области политики, смелые темы в области любви. Бесчисленные связи с девушками, пылкая страсть к бывшей жене и настоящее чувство к молодому красавцу Романо. Хочу отметить, что сам Романо был для меня персонажем куда более инетересным, чем сам главный герой.
Чувство защиты переросло в любовь, как и чувство покровительства. Француаза Саган очень красиво и тонко описывает состояние души, можно ощутить эти чувства, эту привязанность. Однако, боюсь, что я совсем не поняла сути книги. Шокировать своих современников? Возможно. Подарить читателем красивые строки? Возможно. В любом случае, спасибо за испытанные чувства к разным героям произведения.

#Био1_1курс Ихтиология

Бумажные порезы самые болезненные: тонкий росчерк промеж пальцев - и неприятные ощущения на весь день вам обеспечены. Хоть и электронные, не бумажные, но листы этой книги оставили за собой целую серию едва ощутимых надрезов в моей душе. Возможно, я ещё не все из них прочувствовала, не все обнаружила, не для всех созрела, но уже сейчас могу разобрать эту клинопись.
Первой в круг от допросной лампы выводят добровольную слепоту, слепоту души. Герр фон Мекк настолько был поглощен своими любовными приключенями и их драмами, настолько глубоко зарылся в песок в поисках убежища от своих чудовищ, что очнулся от родовых мук истины, как спящая красавица в оригинальной сказке. Он не смотрел, намеренно не открывал глаз на происходящее. В начале книги в оккупированной Франции он говорит о ненависти фашистов к евреям, как о досадной помехе своей работе, он играет с огнем, произнося крамольные вещи по-французски, бесшабашно надеясь, что такие слова не известны переводчикам нацистов, он искренне, по-детски верует, что его ходатайство поможет вызволить сотрудников-семитов, он прямо признается в подделке документов и подкупе. Слепой, пытающийся сойти за зрячего, ослепший, отказывающийся принимать новый статус и учиться жить с этим. Слепой, намеренно не понимающий, что он слеп.
Затем на защиту слепоты встает грудью любовь. Любовь страстная, любовь обиженная, любовь сострадательная. Всю книгу мы думаем, что Константин любит одну единственную и лишь в конце мы узнаем, что любит он одного единственного. Любит не за пол или возраст, не за манеры или эпатаж, видит и любит себя в нём. Слава Богу, автор не вдается в плотские подробности, лишь легким пунктиром намечает эту линию, уделяя больше внимания чувствам и ощущениям. Вместе с Константином мы перемещаемся во времени скачками, пропуская проходные эпизоды лет, сосредотачиваясь на кадрах живой хроники. Недаром автор заостряет внимание на памяти своего героя: всё что было не со мной помню. Память Константина как при плохом монтаже - выделяет всё мелкое, несущественное, несущее отпечаток эмоции. И чем ближе пробуждение фон Мекка ото сна, тем четче его восприятие предыдущего опыта.
Третьим на сцену выходит бескорыстное самопожертвование. Оно основано на любви, но читатель не осознает этого, пока не приходит смерть, подводя итог подо всем. Самый яркий момент книги для меня последние сорок страниц. На них раскрывается глубинная суть и подноготная героев, их искренние страсти и пороки, их сила и слабость. Не раньше, в этом сила книги. Крещендо эпилога завершает этот диафильм, собранный-склееный из важнейших кусочков жизни Константина фон Мекка и его любимых.

Книгу прочла еще неделю назад, а до рецензии добралась только сейчас. Сначала, вроде бы, она произвела впечатление, но уже на следующий день я про "Рыбью кровь" и думать забыла. Очень уж краткосрочный у нее эффект. Книга не так цепляет, как должна бы.
Много ли произведений посвящено Второй мировой войне во Франции? Не знаю, но я впервые встречаю книгу на эту тему. Возможно, потому что войны во Франции не было. А писать о бесславной капитуляции в первые же дни конфликта не очень интересно.

Но Франсуаза Саган выбрала именно эти события в качестве антуража для своего романа. Это любопытно, хотя неожиданных открытий не будет. Оккупированная Франция именно такова, какой можно было ожидать. Несмотря на попытку автора показать разные типы и даже, наверное, срез эпохи, выходит это как-то сухо и скудно, да и не очень глубоко. Есть герои-приспособленцы, есть совестливые, есть сопротивленцы (они вообще обесчеловечены, какие-то роботы-террористы). Единственная линия, которая произвела на меня впечатление, - о том, как герой переходит от страусиной позиции с головой в песок к внезапному и мощному пониманию всего ужаса окружающей действительности. Это выписано сильно, но и материал, надо сказать, благодатный. Вторая мировая предоставляет достаточно жутких эпизодов, чтобы запугать читателя - только выбери пострашнее.

Книга легко читается и написана приятным слогом. В целом это любовно-приключенческий роман, сюжет которого мог развиваться на любой исторической или фантастической почве. Возьмите те же характеры, те же конфликты и пересечения, добавьте мир будущего, бластеры и космические корабли - и вот горяченькая антиутопия. Или можно все перенести в рабовладельческую Америку - будет острый социальный роман на тему угнетения афроамериканцев. Короче говоря, атмосфера эпохи и типические характеры у Саган так слабо проработаны, что оказываются малоинтересными и неважными для развития событий. Сюжет с приметами времени почти не связан (что несколько отдает халтурой).

В целом книга чуть лучше основного потока популярной литературы, но все равно остается в этом потоке. Поначалу она может произвести впечатление, но роман абсолютно одноразовый. Перечитывать его не захочется. У меня впечатление от него какое-то серое в итоге осталось. Даже не знаю, надо ли кому-то советовать эту "Рыбью кровь".
#Ан1_3курс

Первый раз читала книгу Франсуазы Саган и под невероятным впечатлением. Эта книга, которая просто леденит кровь в жилах, а концовка заставляет холодеть все клеточки организма, даже кончики пальцев. Эта действительно леденящая душу книга.
Я уже знаю, что со временем ее перечитаю, потому что у меня возникло ощущение, словно я что-то упустила, не смогла до конца понять те эмоции и мысли.

Главный герой – Константин фон Мекк – наполовину русский, наполовину немец, с яркой, неповторимой внешностью. Долгое время он не видел весь ужас войны, но, увидев, остался потрясенным до глубины души. Правда душераздирающая, страшная и жестокая. Поначалу Константин кажется взрывным, эгоистичным человеком, с целым букетом недостатков, но в каждом человеке есть что-то хорошее – и это хорошее постепенное раскрывается в нем.

Но был в книге еще один герой, который мне невероятно полюбился, и это даже не Ванда и не Мод. Это Романо. Он заинтересовал меня еще в самом начале, и по мере прочтения он нравился мне все больше и больше: его жизнь, его выживание, его преданность и своеобразная любовь к Константину. И, конечно же, сама концовка. Я полюбила Романо.

Это книга о войне, о кинематографе, о человеке, ненавидящем несправедливость, о трудностях жизни, о сокровенных чувствах, о дружбе и преданности.

Безусловно, эта книга стоит того, чтобы ее прочитать.

#Ан1_3курс

#Ан1_3курс

У Франсуазы Саган читала достаточно много произведений. Её книги всегда пронизаны эмоциями, это ключевой элемент сюжетных линий. Всегда есть место любви, счастью, разочарованиям, печалям... Люблю Саган за лёгкость описания. Пишет она очень хорошо, интересно, просто, жизненно. И "Рыбья кровь" не исключение.

Эта книга не показалась мне похожей на другие книги Саган. Может быть темой войны, а может быть описаниями, рассуждениями или сюжетом? Мне чего-то не хватило. Если после книг "Волшебные облака" и "Здравствуй, грусть" я не могла успокоиться, сопереживала героям, ощущала их эмоции, цеплялась за фразы главных героев. То здесь... не было такого. Мне хотелось знать больше, и про Константина, и про людей, которые его окружали. Не была раскрыта ни тема войны, ни тема внутренних переживаний героя.

Если честно, я отложила "Рыбью кровь" с мыслью "о чём собственно книга?". Да, война, люди, сумасшедшие события, любовь, дружба.... В итоге в книге есть всё и ничего. Остался осадок недосказанности, неопределённости. Концовка порадовала, удивила, восхитила, но не было никаких предпосылок к такому повороту. Описано прекрасно, но так быстро, резко, что я даже не успела понять, что произошло. Увы, в этот раз Саган не смогла вызвать у меня ту бурю эмоций, которую я так надеялась испытать.

#Ан1_3курс

Неплохая книга, которая поднимает насущную тему войны и отношения к ней людей. И что интересно, в такой небольшой книжке достаточно много было затронуто, что касаемо политики и войны, а также относительно самих персонажей и их жизни.

Главный герой - Константин фон Мекк. Замечательный режиссер, полунемец и полурусский с довольно примечательной внешностью. Пользуется огромной популярностью женщин (и не только), что и послужило поводом к разводу с женой. Константин вдруг возвращается к себе на родину, в Германию, которая на тот момент фашистская. Опасно, если бы у режиссера не было связей на родине, и неразумно, если бы не чувство долга и вины у Мекка. Константин старался помочь всем своим друзьям, доставая поддельные документы, устраивая у себя. И это производит о нем приятное впечатление, несмотря на его недостатки.

У всех немцев было некое абстрактное понятие войны: они по прежнему ели, пили, снимались. Пока не услышали бомбы и не увидели сожженную деревню. Особенно это поразило Константина: он начал понимать ужасающую реальность, которая жестоко одолевала тех, кого он пытался защитить. И в конце он сдался, поставив жирную точку в происходящем.

В этой книги только конец и произвел на меня впечатление. Что касается остального сюжета - никаких эмоций фактически я не испытывала. Сложно даже объяснить: как будто просто следила за чередой сменяющихся картинок, только может две-три из которых и находили во мне отклик. Поэтому не могу сказать, что эта книга стала для меня шедевром. Нет, но задумка тут конечно глубока. В конце сочувствуешь Константину и другим героям, хотя его беспорядочные желания к разным людям меня лично только отстраняли от него.

#Ан1_3курс

Любовный роман? Нет, серьезно? Да это исповедь. Это сильный и отчаянный протокол пути мятущейся души.

Дано:
- Константин, режиссер и бывший полу-немец, безобразно любвеобильный, а в остальном – хороший дядька.
- Вторая мировая, немцы, гестаповцы, СС-овцы, оккупированная Франция.
- Кучка людей в безопасности – беззаботных, пьющих вино, снимающихся в кино.
- Кучка людей в опасности – евреев и цыган, тех, кому Константин добывал немецкие документы и красил волосы перекисью.

Взболтать, но не смешивать, а то случится взрыв.

И вот они, взболтанные, в одном стакане, делают фильм, предаются беспорядочной любви, пьют. И Константин плавает в этом стакане, как рыба. Благо, кровь разжижилась, рыбья кровь. И можно не знать, что происходит в «трудовых лагерях», можно верить обещаниям немцев освободить «его евреев», можно убеждать себя, что патриотизм – хорошо, а немцы – добрые, можно не видеть, чем в действительности занят по ночам его нежный друг, можно рассказывать себе, что равнодушен к смерти товарищей. Масса возможностей, короче говоря. Пока не смешались слои.

А они смешались, и взрывной волной Константину, скажем, сорвало веки. Глаза больше не закрываются, нельзя не видеть, нельзя не знать. Страшное осознание того, чем он позволил себе стать. Просто страшное. Смерть перед ним – ничто. Он умер в тот момент, когда спала пелена: нет, вовсе не надо рвать чужую плоть раскаленными щипцами, чтобы стать предателем человечества. Вполне достаточно молчаливой поддержки преступному режиму, молчаливого (хоть и брезгливого) соратничества, разрешения повесить свое имя на него в качестве вывески.

Вот этот, сначала гладенько-отупелый, а потом горький и стремительный путь души Константина – главное в романе, а не его многочисленные и разноплановые и разнополые постели.

И… что сказать, я под впечатлением. Мне страшно. И не только потому, что немцы-ужасы-война. А потому, что слишком легко и непринужденно можно потерять себя, втоптать в грязь свои понятия о правильном и еще и найти себе успокаивающие солидные аргументы. А для полноты картины – еще и прозреть в конце. И тогда точно можно в петлю лезть.

Сильнейшая книга с одной маленькой плюхой: зачем было лепить это глупое заезженное клише с «бомбой А» и всем нужным «ученым-физиком»? Неужели у автора столь сильного произведения не достало фантазии взять менее глобальный но более правдоподобный повод для спецоперации разведки?