Книга Изгой Гора онлайн - страница 2

Глава 2. ХРАМ В КАССАУ

Запах фимиама щекотал мне ноздри.

В храме было жарко, тесно и душно. Здесь толпилось множество народу. Трудно было что-то разглядеть из-за фимиама, неподвижно повисшего в воздухе.

Глава Посвященных Кассау – города, расположенного на северной границе леса, неподвижно сидел в своем белом одеянии и высокой шляпе на троне, стоящем внутри белой ограды, разделявшей святилище, где находились те, кто удостоился чести быть помазанными жиром Царствующих Жрецов. Остальные не имели права входить за ограду.

Справа от меня всхлипывала женщина, которую переполняло чувство благоговения. Она без умолку повторяла: «Да будут благословенны Царствующие Жрецы!» – и все время кивала.

Рядом с ней, явно скучая, стояла стройная белокурая девушка. Ее волосы были собраны в сетку из алой шерсти, с вплетенными в нее золотыми нитями. На плечи девушка накинула плащ из белого меха северного морского слина. А поверх блузки с длинными рукавами из белой шерсти, привезенной из далекого Ара, была надета алая жилетка, вышитая золотом. И длинная шерстяная юбка, выкрашенная в красный цвет, с черным поясом, на котором красовалась дорогая золотая пряжка, явно сделанная в Косе. На ногах девушки были черные ботинки из блестящей кожи, доходившие до щиколоток.

Заметив мой взгляд, она отвернулась.

В северных деревнях и в лесных городах к северу от побережья, женщины не прикрывают лицо, как это принято на юге.

Кассау – это город, который выбрал в качестве своей резиденции Глава Посвященных Севера, утверждавший, что он наделен духовной властью над Торвальдслендом. Это утверждение, как и большинство постулатов Посвященных, мало кем оспаривается, впрочем, и внимание на них особенно не обращают. Насколько мне было известно, жители Торвальдсленда уважают Царствующих Жрецов, но не оказывают им особого почтения. Они придерживаются древних традиций и верят в старых богов. Религия Царствующих Жрецов, введенная и поддерживаемая кастой Посвященных, не стала популярной среди примитивных жителей Севера. Посвященные часто пользовались своим влиянием и золотом, оказывая давление на купцов, с тем чтобы те способствовали распространению ритуалов и постулатов новой веры. Иногда какой-нибудь вождь, обращенный ими, вынуждал своих соплеменников отказаться от древних богов. По правде говоря, такое случалось довольно часто. Не редко за вождем добровольно шли те, кто был связан с ним кровными узами и чувством долга. Однако известны случаи, когда религия Царствующих Жрецов насаждалась при помощи огня и меча, а те, кто продолжал сохранять древние традиции, почитая знак кулака, подвергались мучительной смерти. Мне рассказывали, что одного из них сварили заживо в большом котле, в котором обычно готовят мясо для слуг. Воду в таких котлах надевают, опуская в нее раскаленные на огне камни. После того как камень немного полежит в воде, его достают вилами и снова нагревают. Другого насадили на вертел и зажарили на огромном костре. Говорят, он не издал ни звука. Еще одного прикончили, засунув ему в рот гадюку, которая вырвалась наружу через щеку.

Я посмотрел в холодное, высокомерное бледное лицо Главы Посвященных, сидящего на троне.

Его окружали бритоголовые жрецы в белых одеяниях.

Посвященные не едят ни мяса, ни бобов. Они познают тайны математики. Изъясняются между собой на древнем горианском языке, на котором теперь не говорит никто из простых людей. Службы принято проводить на нем же. Впрочем, отдельные фрагменты переведены на современный язык. Когда я впервые оказался на Горе, меня заставили выучить несколько длинных молитв, обращенных к Царствующим Жрецам, но мне так и не удалось разобраться в них, а теперь я уже все забыл.

Но всегда узнавал, когда слышал. Вот и сейчас один из Посвященных, стоящий на высокой платформе за белой оградой, читал прихожанам такую молитву.

Я никогда не любил подобные сборища, службы и ритуалы Посвященных, но сегодня у меня имелся особый интерес.

Умер Ивар Раздвоенная Борода.

Я знал этого человека из Торвальдсленда только понаслышке. Он был путешественником, знаменитым капитаном, пиратом, купцом и воином. Именно он вместе со своими людьми, прорвавшись сквозь все преграды и разбив могучими ударами боевого топора цепи, которыми Ченбар из Тироса, по прозвищу Морской Слин, был прикован к стене, освободил его из темницы Порт-Кара. По слухам, это был бесстрашный, сильный воин, прекрасно владевший мечом и топором, большой любитель повеселиться и выпить, повелитель красивых женщин – словом, настоящий безумец. Однако за свои услуги он взял с Ченбара столько сапфиров Шенди, сколько весил сам освобожденный им пленник. По-моему, он не был таким уж безумцем.

И вот Раздвоенная Борода мертв. Прошел слух, что перед смертью, сожалея о своей беспутной жизни, он попросил, чтобы его похоронили в храме Царствующих Жрецов в Кассау и чтобы Глава Посвященных проявил милосердие и, если сочтет возможным, смазал бы его кости священным жиром – знаком Царствующих Жрецов.

Это должно было означать, что он, Раздвоенная Борода, если не при жизни, то перед смертью признал ошибочность своей прежней веры и теперь склоняется перед мудростью религии Царствующих Жрецов.

Подобное обращение, даже и после смерти, было большой удачей для Посвященных.

Я чувствовал, что Глава Посвященных торжествует, сидя на своем троне, хотя его холодное лицо не выдавало никаких чувств.

Посвященные, стоящие напротив трона, начали распевать молитвы, обращенные к Царствующим Жрецам. Толпа отвечала на древнегорианском короткими привычными фразами.

Кассау – деревянный город, и храм – его самое большое строение. Башни возвышаются над приземистыми хижинами и чуть более солидными домами купцов, теснящимися вокруг храма. Весь город окружен стеной с двумя воротами; одни большие, выходящие на фьорд моря Тасса, другие – маленькие, сразу за ними начинается лес. Стена построена из заостренных кольев, с внутренней стороны идет помост, на котором располагаются защитники города. Кассау – город торговцев, рыбаков и плотников. Узкая полосатая рыба парсит кормится планктоном у северного побережья города, здесь, в особенности весной и осенью, ее ловят огромными сетями. Запах вяленой рыбы можно почувствовать на большом расстоянии от Кассау. Торгуют жители в основном мехом с Севера, меняют его на оружие, железные слитки, соль и предметы роскоши – самоцветы и шелка с Юга, этот товар обычно доставляется в Кассау из Лидиуса на небольших десятивесельных лодках. Древесина, конечно, тоже является весьма ценным продуктом. Обычно дерево привозят на Север в распиленном виде. Хотя в Торвальдсленде и встречаются деревья, пейзажи там совсем безрадостные. Так, например, прекрасные деревья ка-ла-на или тэм тут не растут. Именно их древесина особенно ценится на Севере. Зал, отделанный деревом ка-ла-на, считается величайшей роскошью. На стенах таких залов можно часто увидеть богатые резные украшения. Торвальдсленд славится своими ремесленниками. С южанами торговля идет в основном мехом, доставленным из Торвальдсленда, а еще бочками копченой и вяленой рыбы парсит. А с Юга жители Кассау получают товары, которые используют для торговли с северными соседями из Торвальдсленда, оставляя часть из них себе. Не думаю, что население Кассау превышает тысячу сто человек. Однако вокруг города есть несколько деревень, жители которых часто появляются на рынке Кассау. Если считать и этих крестьян, тогда население всего региона составляет около двух тысяч трехсот человек.

Но самое главное – именно здесь находится резиденция Главы Посвященных всего Севера. Таким образом, это единственный духовный центр Царствующих Жрецов на сотни пасангов вокруг. Ближайший к Кассау город, где находится миссия Царствующих Жрецов, – Лидиус, до него несколько сотен пасангов пути.

Посвященные – удивительно хорошо организованная и дисциплинированная каста. Они построили множество монастырей и храмов. Посвященные могли отправиться в далекое путешествие, зная, что ночлег в домах других Посвященных им обеспечен. Они считали себя высшей кастой, и во многих городах к ним так и относились. Часто между Посвященными и гражданскими властями возникала напряженность, поскольку и те и другие считали себя властью, определяющей законы и политику. У Посвященных были свои собственные законы и суды, некоторые из них занимались законами всю жизнь. В целом образование Посвященных имело небольшую практическую ценность, очень много времени тратилось на толкование сомнительных, трудных для понимания текстов, рассказывающих об откровениях Царствующих Жрецов, на бесконечное изучение ритуалов и календарей и тому подобное, впрочем, как ни странно, такое образование имело весьма тонкие аспекты. Оно помогало объединить Посвященных, делало их зависимыми друг от друга, выделяло среди остальных людей. Они чувствовали себя значительными и мудрыми, людьми, которым дарованы особые привилегии. Существует много текстов, неизвестных даже представителям этой касты, которые не держал в руках ни один ученый. Говорят, что в них содержатся чудесные заклинания и могущественные чары, в особенности если читать написанное справа налево в определенные, праздничные дни. В то время как Посвященных не принимают всерьез высшие касты или наиболее толковые представители населения, в тех случаях когда речь не идет о заключении политических союзов, их учение и способность входить в контакт с Царствующими Жрецами и таким об разом влиять на благосостояние своих последователей низшими сословиями воспринимаются всерьез. Многие из тех, кто подозревает, что Посвященные являются самыми настоящими мошенниками, тем не менее предпочитают не входить в прямую конфронтацию с ними. Особенно это относится к политическим лидерам, которые боятся, что Посвященные настроят против них простолюдинов. Да и в конце концов, кому известно хоть что-нибудь о Царствующих Жрецах, если не считать самого факта их существования! Невидимый барьер вокруг Сардара является тому подтверждением, равно как и то, что любого, кто осмелится воспользоваться незаконным оружием или изобретениями, ждет страшная огненная смерть. Горианцы точно знают, что Царствующие Жрецы существуют. Конечно, им непонятна их природа, вот тут-то и появляются на сцене Посвященные. А еще горианцам приходится считаться с общественно и экономически сильной кастой, утверждающей, что она является посредником между Царствующими Жрецами и простыми людьми. А что, если хотя бы часть их утверждений – правда? А что, если они и в самом деле могут оказывать влияние на Царствующих Жрецов?

Простые горианцы предпочитают не рисковать попусту и поклоняются Посвященным.

Однако стараются как можно меньше иметь с ними дело.

Это не значит, что они отказываются вносить деньги на содержание храмов и ублажать Царствующих Жрецов. Сами же Царствующие Жрецы, как я понял, побывав в Сардаре, относятся к Посвященным без особого интереса. Их считают безвредными. Многие Царствующие Жрецы рассматривают их как еще одно доказательство несовершенства человеческой расы.

Кстати, среди прочего учение Посвященных утверждает, что только представитель их касты может получить вечную жизнь. Это имеет какое-то отношение к занятиям математикой и к тому, что они не оскверняют себя, употребляя в пищу мясо и бобы. Интересно, что этот постулат остальными горианцами не принимается всерьез, поскольку жители Гора не видят никаких особых причин для того, чтобы только Посвященные жили вечно. И хотя низшие сословия с опаской относятся к Посвященным, их считают странными и охотно сочиняют про них издевательские анекдоты.

Женщина не может стать Посвященной. Следовательно, ни одна женщина не обретет вечной жизни. Мне часто приходило в голову, что если бы Посвященные были поумнее, они могли бы обрести гораздо более серьезное влияние на Горе. Например, если бы они занялись изучением суеверий, мифов и фольклора, которым придали бы выгодное себе нравственное толкование, население угодило бы в расставленные ими сети; если бы в их словах было больше разумного, то простые люди перестали бы обращать внимание на очевидные глупости; если бы они объявили, что все горианцы смогут, следуя ритуалам новой религии, насладиться вечной жизнью. И тогда их учение привлекло бы очень многих, а Посвященные использовали бы страх человека перед смертью для достижения своих целей. И в конце концов, они привлекли бы на свою сторону женщин, потому что в большинстве горианских городов именно женщины занимаются воспитанием детей в первые годы их жизни. Самое подходящее время, когда в доверчивую, невинную душу ребенка, сидящего на коленях матери или няньки, можно вложить верования, которые впоследствии станут управлять его жизнью. Обещание вечной жизни женщинам, которые будут вести себя в строгом соответствии с новыми учениями, старательно наставлять подрастающее поколение и тому подобное, имело бы очень серьезный эффект. Однако Посвященные, как и большинство других горианских каст, связаны по рукам и ногам традициями. Кроме того, они и так достаточно сильны. Большинство горианцев всерьез верят утверждениям о том, что они в состоянии умиротворить Царствующих Жрецов и повлиять на них.

Когда корабль Ивара Раздвоенная Борода вошел в бухту Кассау, город охватил страх. Однако корабль появился в полдень. А на раскрашенной деревянной мачте виднелся белый щит. Его люди медленно гребли, приближаясь к берегу, и пели погребальную песнь. Даже голова тарна, украшавшая нос корабля, была повернута назад. На некоторых легких пиратских галерах ее прикрепляют таким образом, чтобы вес распределялся равномерно и корабль был более устойчив в открытом море; однако, когда корабль входит в гавань или в реку, чтобы нанести удар, голова тарна находится на носу; если море спокойно, она не представляет никакой опасности. То, что при приближении к Кассау голову тарна повернули назад, а на мачте закрепили белый щит, указывало на то, что судно Ивара приплыло с миром.

Это был стройный, красивый корабль с четкими, изящными линиями. На нем имелось двадцать банок, пусть не введут вас эти мои слова в заблуждение. На левом и правом борту находилось по двадцать сидений, по два гребца на каждом. Таким образом, это было сорокавесельное судно, причем на одно весло приходилось два человека. Терситос из Порт-Кара, чудаковатый изобретатель и строитель кораблей, утверждал, что веслом должно управлять более одного человека, но, как правило, на южных галерах использовался один гребец на каждое весло, три весла и три человека на диагональной банке, лицом к корме, в результате судно становилось более маневренным. Весла обычно составляли двенадцать футов в длину, уже, чем весла южных кораблей, что давало возможность делать гребки короче и чаще; а имея по два гребца на весло и учитывая легкость корабля, можно было существенно увеличить скорость. Как и при строительстве южных галер отношение длины мачты к длине киля выбиралось для достижения максимальной скорости и обычно составляло восемь к одному. Корабль Раздвоенной Бороды, или «змей», как его иногда называли, имел приблизительно восемьдесят горианских футов в длину, с мачтой в десять горианских футов. На этом судне, как и на большинстве северных кораблей, гребцы сидели вдоль бортов, лицом к корме. Я заметил, что отверстия, в которых закреплены весла, можно закрыть, когда корабль идет под парусами. Паруса существенно отличались от тех, что несли южные корабли к цели, они были почти квадратными и немного расширялись книзу. Мачту, как и на южных кораблях, можно было опустить. Она держалась между двумя деревянными блоками, а вместо крепления молотками забивалась диагональная деревянная пробка. Северные корабли имели один парус, а не несколько треугольных, в отличие от южных судов. Это был парус на все случаи жизни, его крепили на поперечном шпангоуте. В случае необходимости парус можно было укоротить или взять рифы при помощи специальных веревок. Я сомневался, что такой корабль сможет полностью использовать ветер, как судно, снабженное треугольными парусами, но зато капитан подобного корабля в считанные секунды может взять рифы или поставить полный парус. Парус был выкрашен в белые и красные полосы. Корпус корабля построили из находящих друг на друга планок, днище залили смолой, чтобы защитить корабль от гниения. Всю нижнюю часть корпуса, залитую смолой, сверху выкрасили неравномерными черными и красными полосами. Заметить такой корабль ночью, если он идет с опущенной мачтой, невозможно. Самое подходящее судно для набегов. Конечно, сделанный из планок корпус куда чаще давал течь, но зато был прочнее долбленных корпусов своих южных собратьев, что имело огромное значение в суровых северных водах. Такая конструкция корпуса куда лучше выдерживала тяжелые удары волн; планки могли прогибаться почти на горианский фут, не ломаясь. Палуба была разборной, имелась возможность опускать ее и поднимать, или даже вообще снять, чтобы увеличить грузоподъемность. Корабль, естественно, был открытым. Чтобы защитить людей и грузы от дождя или солнца, над палубой иногда натягивался большой прямоугольный тент, сделанный из шкур босков. Его же использовали для сбора дождевой воды, расстелив между планширами. Ночью люди спят на палубе, в непромокаемых спальных мешках, сшитых из шкур морских слинов; в таких мешках, засунув их под скамейку, они хранят и свои вещи. На некоторых кораблях подобного типа матросы сидят не на скамейках, а на своих запертых на ключ сундуках, которые надежно закреплены на месте и используются вместо сидений. Когда корабль Раздвоенной Бороды вошел в гавань, он бросил якорь, а щиты его команды, выложенные на бортах, омывали волны – еще одно доказательство мирных намерений. Круглые деревянные щиты были раскрашены в разные цвета и укреплены полосками железа или кожи, а иные и небольшими бронзовыми пластинами. Естественно, когда идет сражение, щиты не прикрепляют к борту корабля, потому что тогда они мешают движению весел, но даже если весла и не участвуют в сражении, щиты должны находиться на носу, чтобы ими можно было в любой момент воспользоваться. Зачем же рисковать и отвязывать щит, когда в тебя стреляют? И еще, если корабль идет под парусами, щиты никогда не остаются закрепленными на борту, поскольку волны, представляющие постоянную опасность для низко сидящих кораблей, ударяясь в щит, могут сорвать его и унести. Однако сейчас щиты висели на бортах корабля, привязанные к деревянным планкам внутри планшира. Люди Раздвоенной Бороды пришли с миром.

Другой отличительной чертой северных кораблей является то, что с обеих сторон у них имеется нос. Это позволяет им приставать там, где пожелает капитан. Их можно затащить на сушу с любого конца – полезное свойство в быстрых северных водах, изобилующих подводными камнями. Кроме того, гребцы могут мгновенно поменять направление движения, что, естественно, заметно увеличивает маневренность судна. Протаранить северный корабль практически невозможно.

Я повернулся и направился к храму, потому что хотел занять там местечко, с которого смог бы наблюдать за происходящим.

Процессия двигалась к храму.

Внутри тяжелым, удушающим облаком повис фимиам, который ел глаза, не давал дышать полной грудью. Меня подташнивало.

Молитва и дружные ответы прихожан смолкли, возле решетки выстроилось около двадцати Посвященных, которые под аккомпанемент систрамов принялись что-то петь на древнегорианском языке. Я почти не понимал слов. На возвышении внутри огороженного пространства четверо худеньких, бритых наголо мальчиков в одеяниях Посвященных звонкими голосами подхватывали определенные части гимна. В больших храмах часто пели целые хоры таких мальчиков. Это были юные рабы, Посвященные покупали их, кастрировали, а потом обучали особым религиозным гимнам. Думаю, что ценителю музыкального искусства их голоса показались бы удивительно красивыми. Лично мне было совершенно все равно. То, что здесь, на далеком севере, в Кассау, имелся хор прекрасно выученных мальчиков, распевающих церковные гимны на древнем языке, говорило об определенном уровне благосостояния Посвященных. Не думаю, что таких певцов можно найти в Лидиусе. Глава Посвященных в Кассау, вне всякого сомнения, человек с дорогостоящими вкусами.

Я огляделся по сторонам, большинство прихожан – бедняки: рыбаки, дровосеки, грузчики, крестьяне. Многие одеты в простую одежду из шерсти или домотканого полотна. Ноги обернуты шкурами. Спины согнуты, а в глазах – пустота. Убранство храма показалось мне просто великолепным – золотые украшения, цепи, светильники, наполненные привезенными из далеких краев маслами, источающими тончайшие ароматы. Я заглянул в голодные глаза ребенка, сидевшего в мешке на спине матери. Она молилась, непрерывно покачивая головой. Сам по себе храм оказался очень большим, около ста двадцати футов в длину и сорока футов в ширину и высоту. Крыша, выложенная деревянной черепицей, поддерживалась стенами и двумя рядами колонн. К колоннам и стенам неизвестные мастера прибили гвоздями золотые пластины, на которых начертали молитвы и обращения к Царствующим Жрецам. Горело множество свечей, отчего внутри становилось все труднее дышать. Высокий мраморный алтарь, установленный на мраморной же платформе, состоящей из трех широких ступеней, украшал огромный золотой круг, который считается символом Царствующих Жрецов. Он не имеет ни конца, ни начала и, насколько я понимаю, означает вечность. Иногда у подножия алтаря приносили в жертву зверя, крепко прижимая к полу его рога, кровь из перерезанного горла собирали в плоские золотые чаши, после чего выливали на алтарь; затем на ступенях алтаря сжигали куски мяса, а дым вырывался наружу сквозь маленькое отверстие в крыше. Храм построен так, что его фасад смотрит в сторону Сардара. Когда Глава Посвященных стоял лицом к алтарю, перед золотым кругом, он словно смотрел на далекую обитель Царствующих Жрецов. Он кланялся и молился Сардару, посвящая сожженное мясо жителям этих таинственных гор.

Насколько мне известно, на Горе нет ни изображений, ни статуй Царствующих Жрецов. Попытки воплотить в презренных красках или камне эти божества считались святотатством. Лично я разделяю эту точку зрения. Посвященные утверждают, что их божество не имеет ни размера, ни формы. Это не так, но зачем мешать Посвященным строить предположения? Я попытался представить себе, как выглядел бы огромный портрет Миска, висящий на стене храма. Интересно, что бы сталось с религией Царствующих Жрецов, если бы они решились показаться людям?

Я не взялся бы предсказать им светлое будущее.

Мой взгляд опять упал на стройную белокурую девушку, скучающую в толпе. И она снова посмотрела на меня, а потом отвернулась. Красотка была богато одета. Великолепный белый мех на плаще, алая жилетка, блуза из белой шерсти, длинная красная шерстяная юбка – все вещи отличного качества. Пряжка из Коса стоила немалых денег. Даже ботинки из черной кожи сделаны искусным мастером. Я предположил, что она дочь богатого купца. В толпе были и другие хорошенькие молодые девушки, в основном блондинки, как большинство северных девушек. На всех парадная одежда. В Кассау пришел праздник. Ивар Раздвоенная Борода в смерти, если не в жизни, совершил паломничество в храм, чтобы Глава Посвященных, проявив милость, благословил его кости. Этот слух принесли Главе Посвященных из гавани. И он в своем милосердии согласился исполнить просьбу Ивара. Раздались гулкие удары по пустым металлическим трубам, подвешенным на огромных цепях перед входом в храм. Ивар Раздвоенная Борода, разбойник и пират, который осмеливался сжимать свою руку в кулак в виде молота над кружкой эля, наконец в смерти, если не в жизни, осознав свои заблуждения и отказавшись от древних верований, кроткий как овечка, войдет в храм Царствующих Жрецов. В Кассау готовились к грандиозному празднику.

В толпе рядом с бедняками стояло немало состоятельных горожан Кассау, столпов города, которые пришли сюда вместе со своими женами и детьми. Некоторые из них – почетные граждане города и их семьи – занимали места на специальных помостах, справа от алтаря.

Я принялся разглядывать молодых женщин, стоящих на помосте. Однако никто из них не мог сравниться со стройной белокурой девушкой в плаще из меха морского слина. Впрочем, одна казалась довольно привлекательной: высокая, статная, высокомерная и гордая, с серыми глазами. Все на ней было черно-серебряным, длинное до щиколоток платье из роскошного черного бархата с серебряным поясом и тонкими серебристыми лентами, скрещивающимися над грудью и завязанными на талии. На поясе серебряный кошелек, который показался мне достаточно увесистым. Светлые волосы, собранные на затылке гребнем из кости и кожи, напоминали перевернутый равнобедренный треугольник, гребень держала крошечная черная ленточка, завязанная вокруг шеи, другая такая же лента обхватывала лоб. Плащ девушки из черного меха морского слина, блестящего и роскошного, доходил до самых щиколоток. Он был застегнут на левом плече большой круглой серебряной брошью, прибывшей, возможно, из Тарны. Вне всякого сомнения, эта девушка была дочерью богатого человека. И у нее наверняка масса поклонников.

Я снова посмотрел на Главу Посвященных, холодного, сурового, непреклонного человека с жестким лицом, который сидел на троне за белой оградой в высокой белой шляпе и церемониальных одеждах.

Около алтаря, в сундуках и на полках стояла дорогая посуда: золотые чаши для сбора крови жертвенных животных, кубки для возлияний в честь Царствующих Жрецов, сосуды с маслом, большие чаши для омовений; а еще там были маленькие тарелки с монетами – подношения бедняков, которые надеялись купить расположение Посвященных, чтобы те от их имени попросили у Царствующих Жрецов милости, хорошего урожая и чтобы не гнили сети, а рыба пришла бы кормиться планктоном, чтобы дети были здоровы, а вуло не переставали нести яйца.

Мне было невыносимо тяжело смотреть на Главу Посвященных. Как велико их богатство и как праздно они живут! Крестьяне возделывают поля, рыбаки выходят в море, купцы постоянно рискуют капиталом. А Посвященные не делают ничего. Они процветают, наживаясь на суевериях и страхах простых людей. Я не сомневался, что Глава Посвященных уже давно все это понял, возможно, даже знал с самого начала. Он ведь далеко не молодой человек. Но он не стал ничего менять, не отправился на поля, не занялся рыбалкой и торговлей. Он остался в храме. Я внимательно изучал его лицо. Он не был простофилей или глупцом. И я понял: Глава Посвященных прекрасно знает, что делает… и продолжает восседать на своем троне в золотом храме, окутанный приторным облаком фимиама, а его слух услаждает музыка систрама и пение мальчиков.

Ребенок, сидевший в мешке на спине матери, захныкал.

– Тише, – прошептала она. – Тише!

И тут снаружи раздался гулкий звук гонга, подвешенного перед входом в храм.

Посвященные и мальчики-певчие смолкли по знаку воздетой вверх руки Главы Посвященных, похожей на когтистую лапу.

Он встал, медленно направился к алтарю и поднялся по ступеням. Затем три раза поклонился в сторону Сардара, а потом повернулся к прихожанам.

– Пусть войдут в храм Царствующих Жрецов, – провозгласил он.

Я услышал монотонное пение Посвященных, стоявших за дверью храма. Двенадцать Посвященных со свечами в руках отправились на корабль для того, чтобы сопровождать тело Ивара Раздвоенная Борода в его последний путь. Двое из них вошли, держа в руках свечи. Все собравшиеся в храме зрители повернулись, чтобы рассмотреть процессию, которая очень медленно, под звуки торжественных песнопений вошла в храм, где курился фимиам в честь великих Царствующих Жрецов.

Четыре громадных жителя Торвальдсленда в длинных плащах, застегнутых у самой шеи, с опущенными головами, бородатые, с заплетенными в косы волосами держали на плечах платформу на скрещенных копьях. На платформе лежало огромное тело, покрытое белым саваном. «Да, – подумал я, – Ивар Раздвоенная Борода, видимо, был просто великаном».

– Я так хочу на него посмотреть! – прошептала белокурая девушка на ухо стоявшей рядом с ней женщине.

– Помолчи, – шикнула на нее соседка.

Я прекрасно видел происходящее благодаря своему высокому росту.

Вот как завершилась жизнь великого Ивара Раздвоенная Борода!

В своей смерти он пришел в храм Царствующих Жрецов, умоляя о том, чтобы его кости были помазаны священным жиром.

Последняя воля вождя, которую печально и беспрекословно выполняют его люди.

Почему-то мне стало жаль, что Ивар Раздвоенная Борода умер.

Посвященные, со свечами в руках распевающие свои гимны, вошли в храм. Пение подхватили Посвященные, находившиеся внутри храма. Вслед за платформой, поднятой на скрещенные копья, опустив головы, скорбно шагали люди Раздвоенной Бороды. На них были длинные плащи; никто не держал в руках оружия и щитов; ни один не надел шлема. Я знал, что в храм Царствующих Жрецов нельзя приносить оружие.

Эти воины походили на побитых, грустных собак. Совсем не такие люди населяют Торвальдсленд.

– Неужели это и в самом деле воины из Торвальдсленда? – спросила белокурая девушка свою соседку, в ее голосе явно сквозило разочарование.

– Помолчи, – снова зашипела на нее пожилая женщина. – Не забывай, что ты находишься в храме Царствующих Жрецов.

– Я думала, что они совсем не такие, – фыркнула девушка.

– Замолчи! – сердито буркнула ее спутница.

– Ладно, – раздраженно ответила девушка. – Какими жалкими они мне кажутся!

К удивлению толпы, по знаку Главы Посвященных Кассау двое его помощников открыли ворота в белой ограде.

Еще один Посвященный, толстый, с блестящей от масла бритой головой, сияющей в пламени свечей, нес маленький золотой сосуд с густым елеем. Он подошел к каждому из четверых мужчин из Торвальдсленда и начертал на их лбах знак Царствующих Жрецов – круг вечности.

Толпа ахнула. Этим людям оказана невиданная честь, им разрешили собственноручно внести за белую ограду платформу на скрещенных копьях, на которой лежало тело Ивара Раздвоенная Борода, и подняться по высоким ступеням великого алтаря. Их помазали елеем, давая тем самым временное разрешение войти в святилище Царствующих Жрецов. В некотором смысле они прошли Посвящение, хотя поверхностное и временное. Впервые оно было применено в небольших храмах, чтобы представители гражданских властей могли войти за ограду и прикончить беглецов, которые пытались найти убежище у алтарей. Кроме того, такое – временное – разрешение даровалось ремесленникам и художникам, когда те получали право приблизиться к алтарю и своим искусством восславить храм и Царствующих Жрецов.

Тело Ивара Раздвоенная Борода не было помазано, когда его проносили за белую ограду.

Мертвые не нуждаются в Посвящении, чтобы войти в святилище. Только живые могут осквернить святыню.

Четверо воинов из Торвальдсленда несли на скрещенных копьях огромное тело Ивара Раздвоенная Борода вверх по ступеням алтаря. Затем, по-прежнему не снимая белый саван, они осторожно опустили его на верхнюю ступень алтаря.

Потом все четверо отступили назад, встав по двое с каждой стороны алтаря и склонив головы на грудь. Глава Посвященных начал произносить длинную, сложную молитву на древнегорианском. Периодически он делал паузы, и тогда вступали другие Посвященные, те, что с самого начала находились внутри белой ограды, и те двенадцать, что со свечами в руках сопровождали в последний путь тело Ивара Раздвоенная Борода от корабля по грязным улицам Кассау, между деревянными домами, к храму. Когда молитва закончилась, Посвященные запели торжественный гимн, а в это время их Глава у алтаря, повернувшись спиной к прихожанам, начал готовиться к помазанию жиром Царствующих Жрецов останков бунтовщика и разбойника Ивара Раздвоенная Борода.

Ближе к входу в храм, у дверей, возле закрывавших их огромных засовов, стояли люди Раздвоенной Бороды. Среди них было много огромных, могучих мужчин, не замечавших холода, привыкших к сражениям и бурным морям, выросших на жалких фермах у моря и закаленных тяжелой работой. Эти люди с самого детства во время жестоких игр учились бегать, прыгать, плавать, метать копье, владеть мечом и топором, без страха смотреть в глаза смерти. Это были самые сильные и крепкие парни, потому что только быстрые, ловкие и умелые выживают в бесконечных битвах, а люди Ивара Раздвоенная Борода слыли лучшими в Торвальдсленде.

Однако Ивар Раздвоенная Борода пришел сюда в смерти, завершив свои мирские дела, он явился в храм Царствующих Жрецов, предав старых богов, чтобы его останки были помазаны священным жиром. Никогда больше не сожмет он свой могучий кулак над кружкой эля в древнем знаке молота.

Я обратил внимание на одного из воинов Торвальдсленда. Он был невероятно высок, не меньше восьми футов, могучий, как Боск. Лохматые волосы торчали в разные стороны. Кожа казалась серой. Пустые глаза пристально смотрели вдаль, губы приоткрылись. Казалось, он вошел в транс и ничего не видит и не слышит вокруг.

Наконец Глава Посвященных повернулся и посмотрел на собравшихся. В руках он держал крошечную золотую круглую коробочку с жиром Царствующих Жрецов. У его ног лежало тело Раздвоенной Бороды.

Прихожане замерли, казалось, люди перестали дышать, все с напряженным вниманием уставились на Главу Посвященных Кассау. Я заметил, что белокурая девушка встала на цыпочки, стараясь получше все разглядеть через головы толпы. На специальном возвышении собрались люди, занимавшее высокое положение в городе, вместе со своими семьями, среди них, вытянув шею и выглядывая из-за плеча отца, стояла статная блондинка в черном бархате и серебре.

– Да будут благословенны Царствующие Жрецы! – выкрикнул Глава Посвященных.

– Да будут благословенны Царствующие Жрецы, – вторили Посвященные.

И только сейчас я заметил на худом, холодном лице едва заметную улыбку торжества.

Глава Посвященных опустился на одно колено, держа в левой руке крошечную, круглую, золотую коробочку со священным жиром Царствующих Жрецов, а правой рукой он сдернул белое покрывало, под которым лежало тело Ивара Раздвоенная Борода.

Именно Глава Посвященных Кассау первым все понял. Мне показалось, что он застыл на месте, потому что Раздвоенная Борода открыл глаза и весело ухмыльнулся.

Громко расхохотавшись, отбросив в сторону покрывало, к ужасу Главы Посвященных, его помощников и прихожан, Ивар Раздвоенная Борода, в котором было почти семь футов росту, вскочил на ноги. В правой руке он сжимал огромный сверкающий топор.

– Да будет благословен Один! – воскликнул он.

А потом одним взмахом топора отрубил голову Главе Посвященных Кассау, окропив кровью золотые чаши, после чего прыгнул на самую верхнюю ступеньку алтаря.

Ивар Раздвоенная Борода откинул голову назад и с неистовым, громоподобным хохотом принялся размахивать окровавленным топором.

Я слышал, как с грохотом закрылись засовы, все, кто находился внутри, стали пленниками. Люди Торвальдсленда сбросили плащи, в руках они держали громадные топоры. И тут я заметил, что великан из Торвальдсленда ожил, в его глазах появилась дикая ярость, на лбу выступили вены, и он с неистовыми криками принялся крушить все вокруг.

Ивар Раздвоенная Борода возвышался над толпой.

– Люди Торвальдсленда, – крикнул он, – пришли к вам!