Рецензия на книгу Заводной апельсин от MarieChester
Сколько раз уже ругала себя за то, что слушаю мнения о книге прежде, чем её прочесть, и читаю красочные аннотации на обложках. В 9 случаях из 10 это путает меня и помогает формировать неправильное впечатление.
С "Заводным апельсином" было также. Наслушавшись о том, какое это уникальное произведение, да ещё и подкрепив слухи аннотацией, в духе: "литературный парадокс XX столетия; роман - классика современной литературы", я села читать с мыслью: сейчас он меня поразит.
Открыла 1 часть. И ничего не произошло. Кроме разве того факта, что меня невероятно раздражали вставки из слов, написанных латинницей.
Дошла до 2 части. И всё ещё ничего. Разве что ощущения, что временами, читая диалоги, я чувствую себя нашкодившей девочкой, которой дали почитать детскую книжку о правилах хорошего поведения. Диалоги написаны таким примитивным, топорным стилем, от которого хочется закрыть глаза руками и верещать: "всё, всё, всё, я поняла, я усвоила мораль, хватит!"
3 часть завершалась для меня примерно в тех же чувствах. Последние 30 страниц не хотелось дочитывать вовсе, но я нашла в себе силы и не пожалела.
Книга, заявляющая в аннотации, что задаёт читателю глубокий вопрос: должен ли человек становиться добрым, если сам того не желает? Гуманно ли и целесообразно ли превращать его в "хорошего" насильно? Иными словами, превращённые, эти новые "заводные апельсины", действительно вступают на правильный путь, или же запираются в клетке, намного хуже исправительных тюрем?
Вопрос, по сути, был задан. Возможно, просто я для себя разделяю эти понятия и не смогла до конца проникнуться идеей Бёрджесса. Но для меня его труд так и разделился на 2 части.
Первая - повествование о том, как ни разу не харизматичного, и тем более не умного (как заверяла меня обложка) отморозка Алекса насильно превратили в "пай-мальчика", лишив при этом единственно прекрасного, что было в нём - любви к классической музыке. И здесь однозначен ответ: если человек не хочет меняться самостоятельно - незачем штамповать роботов, которые будут пресмыкаться, лишь бы не почувствовать те отрицательные реакции, выработанные у него к агрессии, как у собаки Павлова.
Вторая - концовка его повествований. Концовка, приступив к которой я было подумала, что всё вернулось на круги своя. И вдруг, поглощая страницу за страницей, поняла, что весь роман - это метафора. Жёстко сутрированная среднестатистическая модель "бесшабашной юности", как таковой. Неважно в чём она проявлялась; к агрессии в её натуральном облике, к уничтожению себя запрещёнными веществами или тысячей неправильных людей, которым склонны доверять "надцатые", погружённые в максимализм и ошибочную мысль "я уже взрослый!". В итоге гормоны утихают, взращенное поколениями желание созидать перерастает в навязчивую мысль, рычажки переключаются, формируя более правильную картину мира. И вот, пожалуйста, перед нами взрослый человек, который действительно может себя так назвать.
В конечном счёте, "Заводной апельсин" не стал для меня вопросом века: можно ли насильно менять человеческую сущность? Он стал для меня физическим доказательством, визуализацией того, что происходит с подростками по всему миру, год от года. И что, несмотря на "всякий прочий kal" большинство из них выйдет на верную дорогу.
