Рецензия на книгу Яма от magicmary

С историей обитательниц Ямы я уже была знакома. Пару лет назад я посмотрела несколько экранизаций этого произведения, все они были яркими, по-своему интересными, но желания прочесть повесть почему-то не возникло. Тому, что я все-таки взяла в руки книгу, поспособствовал один случай. На собеседовании при приеме на работу меня попросили исправить орфографические, грамматические и пунктуационные ошибки в отрывке из «Ямы». Этот небольшой фрагмент так впечатлил меня, описываемая в тексте ситуация вызвала бурю эмоций, даже стало стыдно, что я еще не прочла эту повесть. В этот же вечер я открыла первую страницу «Ямы», предчувствуя, что читать будет тяжело. И не ошиблась.

Сюжет был мне знаком, но эта пронзительная история о нескольких несчастных обитательницах публичного дома не отпускала до самой последней страницы. Удивляет огромное количество деталей, которые без стеснения демонстрирует Куприн, чтобы читатель мог почувствовать всю грязь, пошлость и непристойность, которые царят в публичных домах.

Устами репортера Платонова Куприн говорит о том, как важно примечать эти мелочи и детали, чтобы рассказать всю правду о жизни публичных девушек, но писатели с опаской обходят эту злободневную тему: «Но я хочу свести свою мысль к одному. Все мы проходим мимо этих характерных мелочей равнодушно, как слепые, точно не видя, что они валяются у нас под ногами. А придет художник, и разглядит, и подберет. И вдруг так умело повернет на солнце крошечный кусочек жизни, что все мы ахнем. «Ах, боже мой! Да ведь это я сам – сам! лично видел. Только мне просто не пришло в голову обратить на это пристального внимания». Но наши русские художники слова – самые совестливые и самые искренние во всем мире художники – почему-то до сих пор обходили проституцию и публичный дом. Почему? Право, мне трудно ответить на это. Может быть, по брезгливости, по малодушию, из-за боязни прослыть порнографическим писателем, наконец просто из страха, что наша кумовская критика отожествит художественную работу писателя с его личной жизнью и пойдет копаться в его грязном белье. Или, может быть, у них не хватает ни времени, ни самоотверженности, ни самообладания вникнуть с головой в эту жизнь и подсмотреть ее близко-близко, без предубеждения, без громких фраз, без овечьей жалости, во всей ее чудовищной простоте и будничной деловитости. Ах, какая бы это получилась громадная, потрясающая и правдивая книга».

Александр Иванович Куприн не побоялся поведать миру историю о проституции. Шесть лет своей жизни он посвятил тому, чтобы люди задумались над всеми ужасами продажной любви. Со времени первой публикации прошло уже больше ста лет, но эта тема до сих пор актуальна и остра.

Все девушки, вынужденные зарабатывать себе на жизнь проституцией вызывают жалость. Условия, в которых они существуют, ужасают. Обыденность всей этой ситуации поражает. И несколько раз логично возникают вопросы, почему нельзя все бросить, найти другую работу и начать новую жизнь? Почему нельзя искоренить проституцию? Куприн вкладывает исчерпывающий ответ на эти вопросы в уста героя Ярченко: «Все мы согласны, что проституция – одно из величайших бедствий человечества, а также согласны, что в этом зле виноваты не женщины, а мы, мужчины, потому что спрос родит предложение. И, стало быть, если, выпив лишнюю рюмку вина, я все-таки, несмотря на свои убеждения, еду к проституткам, то я совершаю тройную подлость: перед несчастной глупой женщиной, которую я подвергаю за свой поганый рубль самой унизительной форме рабства, перед человечеством, потому что, нанимая на час или на два публичную женщину для своей скверной похоти, я этим оправдываю и поддерживаю проституцию, и, наконец, это подлость перед своей собственной совестью и мыслью. И перед логикой».

До последнего я надеялась, что кто-нибудь из обитательниц публичного дома Анны Марковны сможет вырваться из этого порочного круга. Верила, что Женька, Манька Беленькая, Тамара, Паша, Вера, Нюра, Зоя или Любка смогут обрести счастье. Да, некоторые из них кардинально изменили свою судьбу, но в их жизни по-прежнему не нашлось места для счастья, любви и спокойствия.

Один эпизод вызвал у меня настоящий шок и ужас:

– Слушайте, сторож, – спросила Тамара, – что это у меня все трещит под ногами?
– Трыш-шит? – переспросил сторож и почесался. А вши, должно быть, – сказал он равнодушно. – На мертвяках этого зверья всегда страсть сколько распложается!..

В голове не укладывается то равнодушие, с которым сторож относится к людям, которые покинули этот мир. Именно равнодушие часто становится причиной многих бед и проблем.

А в ушах до сих пор стоит этот зловещий треск…