Рецензия на книгу Ночной шторм от Ariah

Kärleksbrev*
Каждый год на Рождество мертвые собираются в церкви. Но однажды им помешали. У одной старушки остановились часы, и она пришла в церковь в ночь накануне Рождества, а не утром, как следовало. В церкви было многолюдно и шумно, как во время заутрени. Но внезапно старушка увидела впереди своего ухажера времен далекой молодости, который утонул много лет назад. Он сидел на церковной скамье вместе с остальными…
Шведская народная сказка (XVIII век)

Юхан Теорин, кажется, влюбляет в себя всё крепче – с каждой новой историей про Эланд, с каждой новой бурей, с каждым новым снегом или скандинавской весной, с каждой историей про людей, которые кажутся такими реальными, настоящими, живыми, с каждым новым чувством жизни – и это невыносимо сложно описать, насколько это живое, как артерия, бьётся под каждым словом, под каждой мыслью старика, которого невозможно не полюбить у Теорина. Старика зовут Герлоф и мы уже встречали его у Теорина раньше. Его старость – это ода жизни, чутко переплетенное прошлое с настоящим, его страсть, его ум; этот приём Теорина почти и не заметен – он вводит в повествование своих суровых земель пожилого старика, пережившего многое, однако именно этот персонаж характеризует как сам остров, так и всю эту жажду жизни, весь оптимизм, всю силу этих островитян. Что за история в этот раз?

Йоаким Вестин – счастливый отец семейства (жена Карин и двое маленьких детей). Всегда они мечтали о доме, своем, из брёвен, пусть вдали от города, но своём. На Эланде есть такой – дом с Историей, как многие скажут – «со скелетами в шкафах». Ночами такие дома стонут под ветром и поют свою песню – песню о том, как брёвна эти вёз корабль, налетевший на скалы близкого берега, разбившийся, утонувший, унёсший жизни моряков – вот это дерево сейчас на суше, служит стенами тем, кто поселился здесь; на одной из стен можно найти список имён, живших когда-то здесь (и, очевидно, умерших - такова жизнь). Этот список – память, история, сердце, нерв. Принять такое место для жизни и семьи – шаг, на который готовы не многие, но эта семья сделала выбор. Медленно их окружают призраки (или это только шёпот ветра в старых стенах?), призраки прошлого, призраки настоящего, это неизбежно – происходит преступление и один из них погибнет. Начнётся расследование, появится новый знакомый - молодая полицейская Тильда Давидсон, со своим прошлым, от которого она сбежала на этот остров, который, как мы уже знаем, охотно принимает таких беглецов – что поделать, свой угол нужен каждому израненному, одинокому, старому или молодому, но – сердцу. Есть и другие жители этого острова, о котором с такой любовью пишет Юхан Теорин, как будто создавая выдуманную летопись месту, очевидно любимому - скромная реклама землям, которым она вряд ли нужна – но одной галочкой на карте «куда бы съездить» стало очевидно больше. Остров оживает благодаря этой летописи – поднимается из вод букв, слов, историй, выдуманных ли, настоящих ли. Это почти получилось у Камиллы Лекберг, другого скандинавского автора – однако Юхан Теорин из совсем других писателей, он почти магически дышит холодным ветром буквами в лицо читателю со страниц, почти маниакально воссоздаёт чьё-то такое узнаваемое лицо – так складываются на страницах знаки препинания, буквы, слова; лицо оживает.

Можно понять, что остров Эланд Теорина многим кажется таким тоскливым, безысходным, мрачным – и здесь с этим можно и нужно спорить, просто окунувшись в эти ледяные воды. Потом выходит солнце и холод отступает – подобно кошке, которая нежится в лучах тепла, приходят и другие чувства: это надежда, это скорбь, но светлая, это память, которая вместе с чужими воспоминаниями рождает и свои, личные. Что такое память для Герлофа? Прежде всего море, все эти прекрасные шхуны в гавани Боргхольма, корабельный запах — запах сосны, смолы, краски, нефти, затхлых трюмов и стряпни кока. Вы/я/ чувствуете этот запах вместе/вместо, до старой сосны почти можно дотронуться рукой, увидеть на подоконнике корабль в бутылке, посмотреть на спокойные воды залива, дышать морским воздухом и слушать, как перекрикиваются лениво чайки – эта литература делает возможным всё это, стоит только увидеть, что за любым старым особняком не обязательно стоит затхлый мрак. Просто история – это тень прошлого, но в любая тень уходит, когда встаёт солнце, тогда любая мёрзлая земля оттает.

#Кр1_2курс