Рецензия на книгу Кем же ты станешь, Фритьоф? от cupy

#ЭЭ1_1курс

Вряд ли в последние дни мне случится лихорадочно прочитать более достойный роман, поэтому с полным правом скажу, что, на мой вкус, это лучшая книга курса. Тем печальнее видеть, что пока это первая рецензия. С одной стороны я понимаю, что в этом произведении есть устаревшие элементы, советский стиль и из-за расчёта на юношескую аудиторию иногда присутствует излишняя прямолинейность, но ничто из этого не помешало с восторгом наблюдать за силой духа людей, совершавших первые шаги по неизведанным территориям.

Малый интерес к роману, как вариант, можно списать на скучноватую обложку, и поэтому, если бы сегодня творение Центкевичей переиздавалось, я бы в первую очередь посоветовала изобразить хорошее фото песцов – настолько они милы, хотя и заняли не так уж много страниц. До этого я не знала, насколько вороватым характером они обладают, а ещё больше шокировало, какие огромные ноши с лёгкостью и завидным упорством таскают. А ещё это, возможно, самые амбициозные животные в мире, ведь вопреки малому размеру они постоянно похищали у исследователей не только мелочи вроде термометров, но и гарпуны. Уж не знаю, каким макаром полярные лисицы собирались ими пользоваться. И смешно, и грустно было читать о том, как истощённые за годы путешествия пара человек должны были обыскивать заначки этих очаровательных только на первый взгляд пушистиков. Единственное, что могло восхитить больше, чем героическая выдержка людей, так это смекалистость данных «местных жителей», ведь, обнаружив пропажу «дубинки вора», они снова уносили желанный трофей, но на этот раз уже перепрятывали в недоступное место. Конечно, жалко тех несчастных, которым песцы перегрызали обмундирование и оборудование, но это не лишает описания забавности. А вишенкой на торте оказался тот факт, что в случае отпугивания стаек (патроны жалели, поэтому, в отличие от медведей, моржей, птиц, эти животные не пострадали во имя науки) обиженные зверьки начинали так заразительно тявкать, что бедные путешественники лезли бы на стену, будь таковая в радиусе ближайших километров.

Про остальных представителей фауны было куда более грустно читать, особенно про собак, идущих на прокорм в случае голода. И ещё ведь надо учитывать, что дело было давнее, и современных консервов да сухпайков не было, а незнакомые обстоятельства даже таких просчитывающих всё людей, как Фритьоф, нет-нет да и приводили к неожиданным ситуациям, в которых люди недополучали жизненно важных элементов, голодая больше предположительного уровня. Но даже все эти тяжёлые условия не лишали повествования романтики, тем более что главный герой «стал бы великим художником, если бы не избрал пусть исследователя». Когда ему пришлось использовать припасённые для рисования краски пустить на латание корабля, стало вдвойне понятно, что знания человечества он ставил превыше собственных радостей.

Но и не науку Фритьоф Нансен ставил на первое место. Главным для него были человеческие жизни, ведь его вклад в изучение полюсов был не больше, чем в помощь в самых разных уголках планеты. Уже в предисловии подробно рассказывается о его продуктивном взаимодействии с СССР и в частности то, как он призывал жителей разных стран помогать Поволжью. Ярче всего его миротворческие убеждения проявились во время Первой мировой и послевоенные годы. Причём как новаторский характер Нансена был неугоден корифеям из географического сообщества, так и повторилась ситуация с благотворительными миссиями – подобный энтузиаст был вечно неугоден засевшим в кабинетах, поэтому Фритьоф стал притчей во языцех, чьего появления боялись почти как неудач на фронте. Ведь его статус героя-первопроходца, ставшего всеобщим любимцев по всему миру, накладывал свой отпечаток: за его деятельностью следили миллионы глаз, а твёрдость в достижении цели только подкрепляла ту заведомую истину, по которой заранее ясно – если Нансен поставил задачу, мала вероятность неудачи. Конечно, всё лишь до поры до времени, и в его жизни тоже были большие потери, а в какой-то момент ему и вовсе пришлось работать «в тылу», а на передовую выпускать своих учеников. Но у них не всегда получалось то, что наверняка далось бы Фритьофу. Уж очень он был заточен на продуктивность, никогда не жалел сил всё сто раз перепроверить, лишь бы убедиться в том, что есть хоть малюсенький шанс осуществить фантазию, считавшуюся людьми здравомыслящими бреднями. А как показывает история, все подлинные высоты когда-то считались блажью, и только люди с большой мечтой в силах в неё поверить. И воплотить в жизнь.