Рецензия на книгу Учитель Гнус от AnnaOpredelenno

#самсебедекан
01 - Зоологический

Когда на обложке книги значится фамилия «Манн» - это как-то обязывает. Обязывает постичь нечто глубокое, провести тщательный анализ читаемого, написать очень умную рецензию. С месяц уже прошел в ожидании просветительского озарения, и ничего. Придется сейчас писать о том, что осталось в голове, иначе там может вовсе ничего не остаться.

Все дело в том, что я неправильно подошла к этой книге с самого начала. Я воспринимала ее исключительно эмоциональной своей составляющей, не утруждая аналитические и рациональные механизмы. Чтобы выдать хоть какую-то аналитику, мне бы пришлось заново перечитать Гнуса. Не исключено, кстати, что я это сделаю, но не сейчас.

Итак, вернемся к эмоциям. Самое яркое впечатление у меня осталось от того, что я была вынуждена каждые пять страниц смотреть на обложку с фамилией автора. Все потому, что у меня постоянно возникало ощущение, будто я читаю что-то из русской классики. То ли Чехов, то ли Достоевский… Сплошные лишние люди, маленькие люди, люди в футляре. И все страдают, что интересно. И еще философствуют. Нет, правда – куда ни кинь - русский студент какой-то, бедный и благородный, или немного иначе отрефлексировавший на удары судьбы Макар Девушкин. Даром, что немец.

Если уж пошла речь о студентах и немцах, надобно сказать, что завязывается повествуемая история в гимназии. Немецкой, само собой. Насколько я поняла, там как раз учатся подрастающие детки из благородных семей (не бесплатно). И один из предметов программы ведет некто Нусс, учитель по прозвищу Гнус. Студенты, в общем, не особенно примечательны. Разной степени интеллектуальной развитости и душевной чуткости молодые парни с девчонками в голове. Нормальная ситуация для их возраста. А вот Гнус… Штука в том, что он нарочито карикатурен. Здесь должны быть рассуждения про высмеивание косности, злокозненности, прикрытой благочестивыми намерениями, порочного общества, и так далее, но для этого надо глубоко анализировать произведение, чего я, как уже было сказано, не делала. Поэтому я воспринимаю Гнуса как бы буквально. Вот такой невероятный человек – мало ли. Для меня он, прежде всего, невероятно несчастен. В какой-то момент так повернулось, что он сам себя стал отрицать, сам про себя стал думать, что ему нет места среди богатых, счастливых, любимых, успешных. Это достаточно безысходная мысль, чтобы сделать человека невротиком. Он понятия не имеет, почему так получилось, где поломка, и как ее починить. Однако же, не делать ничего – невыносимо, а потому в качестве защиты приходится ему придумать нового себя. Проблема в том, что по собственной ли воле, или против нее, но соприкасаться с социумом Гнусу приходится. Чтобы полотно иллюзий не рвалось при таких контактах, Гнусу надо как-то получать подтверждение тому, что он… уважаем, обличен властью, самодостаточен и прочая-прочая. Самые податливые зрители в этом театре одного актера – студенты Гнуса, но, вот же черт, и у них есть зубы. Он может назначить наказание или завалить студента на контрольной. Но не может внушить и толику уважения или сколько-нибудь существенно повлиять на чью-то жизнь. Он даже не может пресечь именование его за глаза «этим именем» - Гнус. Каждый удар по лже-личности – такая страшная брешь в его защите от реальности, такая боль! И он мстит – со всей изощренностью, на которую способна его плоская фантазия.

Идет война. Между Гнусом и его учениками. Для него – смертельная битва всей жизни. Для них – ну, для них он гнус – докучливый и обитающий там, где они вынуждены пока находиться. Уходят в жизнь и теряют к нему интерес. А Гнус остается и перебирает свои сокровища – иллюзии о том, как он якобы сломал жизнь тому или иному хулигану путем выставления плохой отметки.

Все это могло бы продолжаться бесконечно, но кое-что спровоцировало кульминацию. Гнус узрел любовь. Прикрываясь борьбой за моральный облик своих учеников, Гнус бросился в бой, надеясь безвозвратно эту любовь изгадить. Конечно, ему было больно. Ему снова напомнили о том, что ему глухо закрыт доступ куда-то туда, к возвышенным, искренним чувствам. Он так мелок, а хочет видеть себя таким великим! Заварилась крутая каша. На сцену впорхнула артистка Фрелих, глупенькое и поверхностное создание. Запутавшись в собственных иллюзиях и чужих мистификациях (он думал, что это недосягаемый исполненный достоинства Ломан пойман в сети, он неосознанно стремился на его место…), Гнус влипает в гротескный тандем, теряет одну власть, и приобретает другую, став почти Мефистофелем. По крайней мере, у себя в голове. Буря в стакане, мутнеет вода от всколыхнувшегося со дна отстоя, меркнет свет для вконец обезумевшего несчастного старика…

Итог – все страдают. Но Гнус – больше всех. Конечно, Ломан горько утратил иллюзии. Но едва ли Гнус имел к этому хоть какое-то отношение. Мальчик просто повзрослел и имел несчастье в относительной близи созерцать объект восхищения. Не удалось сохранить незапятнанным светящийся образ из юности. Конечно, фон Эрцум получил страшный удар. Но опять же – он просто не смог найти достойное вместилище для искренних и простых чувств своей большой души. Мальчик тоже повзрослел. Ученики Гнуса прошли этап, понесли потери, но без этого едва ли им удалось подрасти, вне зависимости от, собственно, Гнуса. Гнус же… пропал безвозвратно. Пропал уже давно. Пропал в самом начале книги. Он, конечно, гнусный и злобный. Но почему? Кто нанес ему страшные раны, почему рядом не было никого, кто помог бы их залечить?

Меня всегда терзает этот вопрос…Как можно обвинять того, кто не ведает, что творит. Вот есть ребенок – капризный и злой. А почему? А все потому что у него велосипеда не было. В смысле – недолюблен, недоценен. И вырастает он в злого отчаявшегося взрослого. У него по-прежнему нет велосипеда, и он понятия не имеет, где его брать. Но – все. Он взрослый и уже «сам виноват». За травмированность ребенка отвечают его родители, учителя – другие взрослые. А взрослый – уже сам становится виноватым. И наносит травмы другим ребятам. И никого уже не волнует, что это вчерашний искалеченный мальчик, которому вместе с совершеннолетием вовсе не выдали исцеляющий эликсир, зато выдали обвиняющее заключение. Но как я могу обвинять несчастного, искалеченного мальчика Нусса?

Грустная, грустная книга о пропащем человеке, очередной раз напомнившая о неразрешимом пока и волнующем меня вопросе - когда же и почему беда обращается виной.