Рецензия на книгу Лавр от liu

«Лавр» Водолазкина удивил после его же «Авиатора». Этот роман кажется более зрелым и глубоким, хотя написан 4-мя годами ранее. Вполне возможно, что так кажется по причине выбранного времени – средневековье, а также из-за тематики и стилистики. Но и родственных тем в романах предостаточно: размышления о субстанции времени и о людях вне времени, о религии и русской душе.

Водолазкин умело сотворил настоящее художественное житие, работа получилась фундаментальной, но живописной и, что особенно приятно, доступной для понимания и восприятия читателями разных уровней. Перебирая постулаты христианской и в особенности православной церкви, идеи и ценности далёкого прошлого, воскрешая исторический фон, автор обращается напрямую к загадочной (загадочной ли?) русской душе. Он делает это блестяще, потому что даже при внутреннем бунте и несогласии со многим размышлениями, действиями героев, раздражении на некоторые мысли, в конце осознаёшь крепкие связи со своими корнями, с почти нерушимой идентичностью, c культурными кодами. В какие-то моменты это оказывается очень ценным.

Четырёхчастная структура книги автоматически вызывает музыкальные симфонические ассоциации, но отбросив их лучше переключиться на четырёхчастные иконы, пересечённые крестом с распятием, и каждый из квадратов изображает разные моменты жизни святого. То же происходит с Лавром, его житие можно изобразить в виде подобной иконы с именованиями каждой части: Познание, Отречение, Путь, Покой. Но писатель озаглавил не только каждую из частей, но и менял имя самого главного героя – целителя и вообще очень особенного человека.

В первой части это Арсений, проходящий путь взросления от младенчества до критического события, определившего его дальнейшее житие. Оставшись сиротой, он живёт у деда Христофора. Это мальчик, обладающий особой сосредоточенностью и несомненно одарённый, он всему быстро учится, ломает ногу при попытке полёта, мастурбирует на кладбище (всюду жизнь!) и становится врачом. Потеряв деда, Арсений встречает Устину и погружается в особый завершённый мир, где они друг другу и муж с женой, и брат с сестрой, и родители, и друзья – практически достижение мифологической идеи Андрогина. Даже после трагической смерти девушки главный герой не может от неё отделиться, сначала физически, потом духовно. И всё последующее сопровождает стоящее на нерушимой основе чувство вины и ответственности и, конечно, вечной любви.

Во второй части герой нарекает себя Устином и большей частью разговаривает только с погибшей. Он отрекается от своей личности, от своего дара и юродствует во Пскове. Автор по сути утверждает, что истиной святости нельзя достичь, не опустив себя морально и физически. Примечательный момент, когда Арсений сначала огорчился, что выглядит как последний бомж, а потом подумал и обрадовался этому факту, ибо нужно смиряться, терпеть, уничтожать свою гордыню и не привязываться к телу.

В третьей части появляется интересный персонаж Амброджо Флеккиа, итальянец с даром прорицания из семьи виноделов. Он осознает, что на родной земле люди озабочены больше днём сегодняшним и ближайшим будущим, но совершенно не заинтересованы в вопросе надвигающегося конца света в 7000 году от сотворения мира, то есть в году 1492. Чтобы найти понимание Амброджо отправляется в русские земли, где «выяснение конца света многим казалось занятием почтенным, ибо на Руси любили масштабные задачи». Именно в этой части во всей красе показаны апокалиптичность и эсхатологичность русского самосознания. Здесь Амброджо и Арсений совершают паломничество в Иерусалим, после которого появляется новое именование главного персонажа – Амвросий.

В последней же части замыкается круг и герой приходит к имени Лавра. Здесь до конца раскрывается мысль о цикличности времени и развитии его по спирали. Достижение покоя происходит и в результате искупления вины через повторение событий и возвращения к началу в новом обличии, и благодаря пониманию, что нет непоправимых вещей в контексте вечности, что у жизни нет исторической цели, да и самого времени тоже нет.

Евгений Водолазкин пишет стройно, размеренно и интеллигентно, чем напоминает о своем учителе Дмитрии Лихачёве. Чувствуется очень много доброго влияния последнего русского интеллигента (хочется надеяться, что всё же не последнего): и в стилистике, и в выборе тем, и в эмоционально-чувственном плане. И будучи самостоятельным и достаточно оригинальным писателем, Водолазкин бережно переносит наследие прошлых веков.

Стилистика «Лавра» достойна отдельного упоминания. Его язык как будто тоже пересекает границы времени, утверждая что оно иллюзорно. Происходит смешение стилей разных времён: древнерусский, советский, современный. И воспринимается всё это органично, не смущает упоминание пластиковых бутылок и каких-то современных формулировок, легко переключаешься на всяческие «аз», «яко» и «убо чтеши», забавляет канцелярит из уст средневековых людей.

«Лавр» - это воплощение многих образов и многих поколений в одном лице. Это мозаика. Но как сказал книжный старец Иннокентий: «Быть мозаикой – ещё не значит рассыпаться на части».

#СВ1_3курс (ДИПЛОМ: полное погружение)