Рецензия на книгу Правила виноделов от AnnaOpredelenno
#свояигра
2. Книга, в которой рассказывается о какой-то профессии за 50
Прежде всего-всего, что можно было бы сказать об этой книге, я хочу возмутиться дурацким переводом названия. «Правила виноделов»? Серьезно? Видимо, мы сейчас будем читать про, скажем, французских производителей вина, их быт и устои и, главное, какие-то очень важные правила, которые придают вину неповторимый вкус, благородство, настроение? Что-то вроде кодекса чести винодела…Но - сюрприз. Нас встречает молодой американец из не слишком счастливой семьи, которому отец на совершеннолетие преподнес триппер. Не пугайтесь сразу! Преподнес опосредованно, не личным контактом. И этот молодой человек с мощной фамилией «Кедр» становится акушером-гинекологом и отправляется работать в богом забытое место с издевательским названием «Сент-облако», где в эпоху запрещенных абортов занимается, как раз-таки абортами, родами и пристройкой брошенных детей. Работа господня (или работа дьявола?). Но при чем тут виноделы, что вообще происходит?
Разгадать этот ребус самостоятельно мне не удалось. Честно сказать, я не слишком пыталась. Название настолько не вяжется к книге, что я просто его тут же позабыла. Тайна открылась мне в послесловии. Там было сказано, что первая редакция книги вышла под названием «Правила дома Сидра». И этот тут же поставило все на свои места. Но обо всем по порядку, а то я будто невольно пристрастилась к любимой фишке Ирвинга – флешбекам и прыжкам во времени и пространстве.
Итак, доктор Кедр. Став врачом, он хотел нести людям избавление от страданий. Но столкнулся с суровыми правилами. Краеугольный камень – запрет абортов. Но как быть с юной девочкой, изнасилованной собственным отцом и беременной от него? Тяжелый моральный выбор. Сложную жизнь навыбирал себе доктор Кедр. И где-то половина книги как раз об этом.
Отказавшись от идеи дальнейшего пересказа, скажу, что пресловутый дом Сидра и его правила появятся во второй части книги. И это не просто бумажка на стене. Это очевидная довольно метафора того непонимания между теми кто хочет причинить добро и делает свод законов и правил для своих подопечных, не побывав в их шкуре, и, собственно, подопечными, которые не в состоянии даже понять, что и зачем написано в этом своде.
Собственно, потом уже, в ретроспективе, становится ясно, что вся книга, все истории и рассуждения подчинены ритму этой метафоры и отношения автора к самому феномену. Непонимание, глупость законов или действий, протест всему непонятному, возможность манкирования точным исполнением при постижении истинной цели, и так далее. Это относится и к абортам, и к военным действиям, и к богу с религией. Без всего этого в книге не обошлось, это же Ирвинг. Он чертовски характерно пишет, его легко узнать. Но не всем его стиль по душе. Ирвинг не гнушается детальным препарированием всего – включая тело и душу. Зато население его книг – ну как живое. История обязательно вовлечет в переживания и эмоции с разными знаками, может даже заставит подумать. Если конечно на подходах не спугнут медицинские детали, многословность автора, бесконечные флешбеки, внезапные перескоки и довольно много разных персонажей. Это очень характерно для Ирвинга. Мне это на руку, так как добавляет динамики и натуральности повествованию. Но вот то, что Ирвинг – определенно мой автор, до меня дошло лишь с третьей попытки.
