Рецензия на книгу Рудин от o_alyona
С типом «лишнего человека» мы уже знакомы благодаря пушкинскому Онегину, лермонтовскому Печорину и Чацкому Грибоедова. Как правило, это люди дворянского рода, хорошо образованные, осознающие своё «интеллектуальное и нравственное превосходство», но оставшиеся не у дел из-за снобистского взгляда на николаевскую Россию, чёткого убеждения «я выше всего этого», а потому чувствующие вечную скуку и душевную усталость. Стоит заметить, что такие люди реально существовали, это не выдумка писателей, а характерное явление того времени. Сам термин «лишний человек» появился благодаря повести Тургенева «Дневник лишнего человека».
Почему же Тургенев так обеспокоен проблемой «лишних»? Так тщательно вырисовывает их образ в повестях, ставит в разные ситуации, рассматривает так и эдак? Более того, не совсем согласен с мнением критиков и публицистов 50-х годов, что обвинительным перстом указывали на «лишних людей» и винили их, даровитых, талантливых, умных, в ненужности, нереализованности, несостоятельности. Иван Сергеевич даже задался вопросом, а может ли быть подобный тип быть полезным?
Возможно, потому что, будучи юным, Иван Тургенев сам себя так ощущал. Возможно, и потому, что таких людей вокруг автора было много, например, Михаил Бакунин, с которым Тургенев сблизился во время учёбы в Берлинском университете, благодаря совместному интересу к немецкой классической литературе. Иван Сергеевич и Михаил Александрович даже какое-то время жили вместе в Берлине, один из их современников вспоминал, что Бакунин «лелеял его (Тургенева) как родного брата». Между прочим, одним из прототипов Рудина как раз является Михаил.
Во всяком случае, Тургенев даёт нам ответы в коротком и плотном по содержанию романе «Рудин». Даёт не только в текстовом варианте, он мастерски «подводит» к нужному ощущению читателя.
Помните, как вместе с салоном Ласунской ожидаем некоего барона, великого философа – «так Гегелем и брызжет», а вместо него приезжает посыльный – Рудин? Настороженно рассматриваем его, потом оттаиваем, находя его речь убедительной, ответы находчивыми и остроумными? И оглядываемся на других присутствующих в гостиной – ага, у Басистова «чуть дыханье не захватило», а Наталья залилась краской (а мы доверяем чутью тургеневских девушек), а как он приживалу-то этого уел!
Но спустя некоторое время мнение салона о Рудине меняется в диаметрально противоположную сторону. Каждый – на свой лад – но неизменно в тёмных оттенках отзывается о нём. В этом содействует и сцена у Авдюхина пруда, тяжёлая, постыдная, полная малодушия Рудина. Этот эпизод имеет и ещё одно значение, более весомое, об этом поведаю ниже.
Но как бы мы не поверили Лежневу и ощущениям других, действительно: «К чему это все?.. Знаете ли, что можно жизнь самого лучшего человека изобразить в таких красках -- и ничего не прибавляя, заметьте, -- что всякий ужаснется! Ведь это тоже своего рода клевета!» - из-за этой фразы нас мучит сомнение, не верится, что Рудин настолько уж плох. Заметили? Тут мы отрываемся от мнения салона Дарьи Михайловны и её гостей - это Тургенев, нарочно сгущая чёрные тона, не даёт нам с ними согласиться с тем, что «лишний человек» беспросветно плохой.
Хочу пояснить сцену у пруда, пока не приступила к эпилогам. Конечно, «тургеневская девушка» Наталья несёт в себе образ России. А «лишний человек», говорящий столь пламенно и убедительно, но не умеющий ни применить свои знания, ни сделать что-нибудь героическое, не может быть её женихом, не может вывести из-под крыла поверхностной матери-аристократки, он попросту её не достоин.
Итак, эпилог первый. Рудин и Лежнев поменялись ролями – Дмитрий, уже не самодовольный, открыто рассказывает о своих неудачах: как оказался приживальщиком «по части умственных упражнений», хотя мечтал «принести пользы существенной», как сошёлся с Курбеевым, с которым хотели сделать реку судоходной, но столкнулись с непроходимой бюрократией и т.д.; а Михайло Михайлович с жалостью слушает, искренне сочувствуя. Тут даётся ответ беды «лишнего человека» - он не только не может себя куда-либо поместить, обществу не нужны ни он сам, ни его знания, ни его благородные идеи.
А во втором эпилоге мы видим надежду Тургенева, что, наконец-то повзрослев и возмужав, сбросив самолюбования и позы, такой тип найдёт себе место, героически, до самой смерти защищая истину, красоту и свободу.
