Тысяча ликов ночи
Джек Хиггинс




Джек Хиггинс

Тысяча ликов ночи


Матери и отцу...





Глава 1


Они выпустили Марлоу из тюрьмы Уондсуорт промозглым сентябрьским утром, вскоре после восьми утра. Когда перед ним открылись ворота, он слегка задержался, прежде чем шагнуть на свободу, и дежурный охранник подтолкнул его в спину.

– До скорого! – цинично бросил он.

– В аду увидимся, – огрызнулся через плечо Марлоу.

И пошел вниз по главной улице, угрожающе большой, с плечами, выпирающими из-под тесного дешевого плаща, который ему выдали в заключении. Он немного задержался на углу, рассматривая утреннюю улицу, порывы ветра бросали ему в лицо холодные брызги дождя. На противоположной стороне он увидел бар-закусочную. Марлоу немного помедлил, нащупывая в кармане мелочь, но потом все-таки решился и пересек улицу, по которой двигались редкие автомобили.

Когда Марлоу открыл дверь бара, в тишине звякнул колокольчик. Внутри никого не было. Он сел у стойки на один из высоких стульев и стал ждать. Немного времени спустя из задней двери показался седой мужчина. Он посмотрел на Марлоу поверх старомодных очков в стальной оправе, и его лицо расплылось в медленной улыбке.

– Что ты хотел, сынок? – осведомился старик.

Пальцы Марлоу судорожно сжали монеты, и он словно онемел, а потом, обретя дар речи, попросил:

– Дайте мне пачку сигарет.

Старик уже потянулся за ними. Марлоу уставился на пачку, потом быстро открыл ее и вытащил сигарету. В руках старика вспыхнула спичка, Марлоу наклонился вперед, чтобы прикурить. Сильно затянувшись, он с глубоким вздохом выпустил струю дыма.

Хозяин понимающе крякнул и налил из помятого металлического чайника кружку крепкого кофе. Потом плеснул туда молока и подвинул кружку через прилавок. Марлоу начал было шарить в кармане, но старик улыбнулся и протестующе поднял руку:

– Это тебе в честь выхода оттуда.

Они внимательно посмотрели друг на друга, потом Марлоу рассмеялся:

– Как вы догадались?

Старик оперся на стойку и пожал плечами:

– Я держу это заведение вот уже двадцать лет. И почти каждый день кто-то идет по той вон стороне, затем останавливается на углу. А потом они замечают мой бар и бросаются прямо сюда за пачкой сигарет.

– Но вы не осуждаете их за это, верно? – улыбнулся Марлоу. Он отпил кофе и с наслаждением вздохнул. – До чего же вкусно! После того как целых пять лет я пил ихние помои, успел забыть, что такое настоящий кофе.

Старик кивнул и тихо сказал:

– Это большой срок. Все может сильно измениться за пять лет.

Марлоу посмотрел в окно.

– Вы чертовски правы. Вот я смотрел на автомобили. Они выглядят как-то по-иному, чем прежде, даже одежда у людей стала другой.

– Да, все изменилось, – подтвердил старик. – И сами люди теперь тоже иные.

Марлоу горько рассмеялся и допил кофе.

– А мы сами разве нет? – сказал он. – Все меняется. Все.

– Еще кофе? – мягко спросил старик.

Марлоу отрицательно покачал головой и встал.

– Нет, мне пора идти.

Старик достал тряпку и тщательно вытер стойку.

– А куда ты пойдешь, сынок? В общество помощи заключенным?

Марлоу коротко рассмеялся, и в его холодных серых глазах блеснула веселая искорка.

– А вот теперь я задам вопрос вам. Разве я похож на такого идиота, который обратится за помощью к тем людям?

Старик вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Нет, – печально сказал он. – Ты выглядишь как человек, который никогда никого ни о чем не попросит.

Марлоу довольно улыбнулся и закурил другую сигарету.

– Вот это верно, отец. Тогда никому и ничего не будешь должен. Еще увидимся! Пока!

– Надеюсь, что нет.

Марлоу снова улыбнулся.

– О'кей, отец! Отплачу тебе добром за добро.

Он закрыл за собой дверь и пошел по тротуару прочь от бара.

Дождь еще больше усилился и сек по асфальту длинными струями. Дешевый плащ Марлоу промок за несколько секунд, он выругался и поспешил под навес автобусной остановки. Движение было редким, если не считать немногих машин и грузовиков, и улица казалась пустынной. Но как только Марлоу подошел к навесу, прямо перед ним остановился, подъехав к обочине тротуара, большой черный лимузин.

– Хэлло, Хью! – послышался из машины голос. – А мы тебя давненько поджидаем.

Марлоу тут же остановился. Кожа натянулась на его выступающих скулах, но внешне он ничем не выдал своих чувств. Он приблизился к автомобилю и заглянул внутрь.

– Хэлло, ты, ублюдок! – крикнул он мужчине, сидевшему за рулем.

– Осторожней, Марлоу, – послышался грубый голос с заднего сиденья. – Ты не должен так говорить с мистером Фолкнером.

Тот, кто произнес эти слова, был громадным детиной с грубыми чертами лица призового борца. Рядом с ним расположился жилистый человек, видимо, небольшого роста, с маленькими глазками, казавшимися на его бледном лице просверленными дырками.

Марлоу окинул их всех презрительным взглядом:

– Все та же старая компания. Ну и завоняет же в машине, когда вы снова закроете окно.

Огромный мужчина сделал было порывистое движение, но Фолкнер предостерегающе одернул его:

– Батчер!

Тот мгновенно утих, а Фолкнер продолжал:

– Да, прежняя старая компания, Хью, и не забывай, что ты все еще наш партнер.

Марлоу отрицательно покачал головой:

– Вы сами уже давно разрушили наше партнерство.

Фолкнер нахмурился:

– А я думаю, что нет, мой друг. У нас есть еще одно незаконченное дельце, которое надо уладить.

Марлоу холодно усмехнулся:

– Пять лет там, взаперти, сделали меня жадным, Фолкнер. Я еще не давал декларацию о своих доходах в этом году. – Он грубо рассмеялся. – И за какого идиота вы меня держите? Езжайте себе, не лезьте в мои дела. И вообще постарайтесь держаться подальше от меня!

Он выпрямился, но в этот момент задняя дверца машины приоткрылась, и оттуда к нему протянулась волосатая лапа. Он изо всех сил захлопнул дверцу, зажав эту руку так, что у открывавшего из-под ногтей выступила кровь. Батчер издал ужасный вопль, а Марлоу наклонился к окошку машины.

– Это вам за то, что бросили меня в беде в ту ночь, когда мы проворачивали бирмингемское дельце, – сказал он.

Он плюнул Батчеру прямо в лицо, повернулся и пошел прочь.

Потом быстро свернул в узкий переулок с неровным тротуаром. Позади него раздались хлопки закрываемых дверей машины и тяжелый топот ног. Марлоу, бросив торопливый взгляд через плечо, увидел, как невысокий мужчина вынырнул из-за угла, в его руке блеснула сталь. За ним неуклюже двигался Батчер, изрыгая проклятия и обертывая носовой платок вокруг кисти правой руки.

В любое другое время Марлоу повернул бы назад и встретился с ними лицом к лицу, но только не сейчас. Его занимало совсем другое дело. Он бросился бежать по переулку, разбрызгивая воду в лужах и опасно оскальзываясь на покрытом мокрой грязью булыжнике.

Маленький мужчина издал победный крик, и Марлоу со злостью сжал зубы. Неужели они думают, что заставили его убегать от них? Думают, что годы, проведенные за той высокой стеной, лишили его сил? Он подавил желание остановиться и помчался еще быстрее.

Марлоу завернул за угол в конце переулка и попал на тихую улочку, где располагались дома с террасами. На какой-то момент он заколебался, потом снова рванулся вперед, поскользнулся и грохнулся на мостовую. Пока он поднимался на ноги, дверь ближайшего домика открылась, и оттуда вышла женщина, держа в руке корзину для покупок. Марлоу бросился к ней, она с воплем отпрянула назад и захлопнула дверь прямо перед его носом. Сзади опять послышался крик, и когда он снова пустился бежать вдоль тротуара, прямо на него выехала и повернула ему навстречу большая черная машина.

Марлоу внезапно охватил приступ бешенства, и он крепко сжал кулаки, когда машина подъехала и остановилась у тротуара в нескольких футах от него. Задняя дверца распахнулась, из нее выбрался высокий крепкий мужчина в коричневом пальто и мягкой фетровой шляпе. Он стоял неподвижно, засунув руки в карманы.

Марлоу внезапно остановился. Он услышал, как шаги его преследователей затихли вдали. Высокий мужчина, скрывая улыбку под подстриженными усами, покачивал головой:

– А вы не теряете даром времени, Марлоу!

Марлоу усмехнулся и подошел к нему.

– Я и не думал, что настанет день, когда снова встречу вас, Мастерс.

– Сегодня на самом деле день сюрпризов, – ответил в том же тоне Мастерс. – Вот уж не думал, что доживу до того дня, когда увижу вас удирающим от таких двух крыс, как Батчер и Харрис.

Марлоу бросил на Мастерса сердитый взгляд:

– У меня есть дела поважнее. С этими двоими я могу разобраться в любое время.

– В этом я не сомневаюсь, но за ними всегда стоит Фолкнер, – кивнул Мастерс.

Он вытащил короткую трубку и начал набивать ее табаком из кожаного кисета.

– Кстати, Фолкнер видел, как подъезжаем мы, и тут же отбыл. Наверняка Батчер и Харрис просто доставляли ему свежую информацию. – Он нахмурился, будто эта идея только что пришла ему в голову. – Впрочем, вы всегда предпочитаете решать все сами.

– Да что вы, – улыбнулся Марлоу. – Это была просто маленькая разминка.

Стихший на время дождь как-то сразу усилился. Мастерс, открыв заднюю дверцу машины, предложил:

– Давайте закончим наш разговор по крайней мере в комфортных условиях.

Марлоу немного поколебался, затем, пожав плечами, забрался в машину. За рулем сидел высокий молодой человек в желтовато-коричневом пальто.

– Куда ехать, старший инспектор? – спросил он, повернув голову к Мастерсу.

Марлоу присвистнул.

– Вот как, вы уже старший? Им, наверное, теперь приходится туго.

Мастерс пропустил мимо ушей это ироническое замечание.

– А куда конкретно вы направляетесь?

Марлоу приподнял одну бровь и вытащил сигареты. Мастерс понимающе улыбнулся.

– Поедемте к городу, Камерон, – сказал он водителю. – Нам с моим другом есть о чем поболтать.

Марлоу выпустил дым и откинулся на спинку сиденья.

– А мне как раз нечего сказать вам. Мастерс.

Мастерс поднес спичку к трубке. Потом тоже со вздохом откинулся назад.

– Я так не думаю. Есть одно маленькое дельце, касающееся двадцати тысяч фунтов стерлингов, о котором мне хотелось бы кое-что разузнать.

Марлоу, закинув голову, рассмеялся:

– И вы еще надеетесь! – Он посмотрел инспектору прямо в глаза. – Послушайте, Мастерс. Мне дали семь лет. Я отбыл пять, вел себя как маленький послушный мальчик, и вот я на свободе. Никто не имеет права даже прикоснуться ко мне. Как говорится, я совершенно чист перед законом.

Мастерс покачал головой.

– Даже сейчас в отношении вас, Марлоу, далеко не все так уж чисто.

Марлоу повернулся к нему со сжатыми кулаками, и водитель затормозил так резко, что машина немного прошла юзом.

– Поезжай, Камерон. Мой друг не собирается причинять нам неприятностей.

Марлоу выругался и взялся за ручку двери.

– О'кей. Мастерс! С меня хватит. Остановите машину и дайте мне выйти.

Мастерс вновь покачал головой.

– О нет, я еще не кончил беседовать с вами. – Он выпустил очередной клуб дыма. – Я никогда не мог понять вас, Марлоу. Ни во время вашего судебного процесса, ни сейчас. У вас достаточно хорошее происхождение и образование. Вы были даже награждены в Корее, а потом, вернувшись, стали болтаться вокруг этих вонючих жуликов, превратились в эдакого громилу, который прислуживает большим боссам в надежде, что и ему без особого труда что-нибудь перепадет.

Марлоу несколько успокоился.

– Вы же прекрасно знаете, что я никогда не крутился вокруг них в поисках легкой добычи.

– Но ведь вы работали водителем у Фолкнера и всей этой компании, разве не так?

Марлоу пожал плечами.

– Зачем вы тогда меня спрашиваете? Кажется, вы сами знаете ответы на все вопросы.

– Не на все, но собираюсь узнать обо всем. – Мастерс снова начал разжигать потухшую трубку и продолжал: – Вот уже больше пяти лет прошло с того времени, когда в Бирмингеме было провернуто это дельце с компанией «Айрон Амальгамейтед». Тот, кто его провернул, увел более двадцати тысяч фунтов, всю заработную плату, которую должны были выдавать на следующий день. Но бандиты оглушили дубинкой ночного дежурного недостаточно сильно. Он сумел поднять тревогу, автомобиль грабителей преследовали по всему городу. Он разбился на боковой улице, и когда подскочил патрульный автомобиль, то вас обнаружили за рулем в полубессознательном состоянии. Полицейские с трудом вытащили вас из исковерканной машины, а вы все не выпускали из рук черный чемоданчик. Один из констеблей пошел в конец улицы, чтобы указать путь другим нашим машинам, а когда он вернулся, вас уже не было, вместе с черным чемоданчиком, разумеется.

Марлоу поднял брови и притворно вздохнул:

– Мне это начало надоедать. Все равно как смотреть фильм второй раз без перерыва.

Мастерс слегка улыбнулся:

– Подождите минутку. Это становится еще более интересным. Вас взяли на Педдингтон-Стейшн на следующий день. Каким образом вам удалось уйти чистым из Бирмингема, мне до сих пор непонятно, но вот что существенно – деньги исчезли. – Мастерс передвинул трубку в уголок рта и добавил: – Теперь я все время об этом думаю. Куда они делись?

Марлоу пожал плечами.

– Все, что я мог сказать, я сказал на суде. Они доказали, что я вел машину. Мне дали семь лет, скостили пару из них, и теперь я свободен. Что же еще?

– Все тот же вопрос относительно денег. Вы так и не сказали нам, что вы с ними сделали.

– Пожалуй, вам я скажу. – Марлоу понизил голос. – Обещайте только, что это не пойдет никуда дальше. Так вот, я отдал все деньги на благотворительные нужды, которые ближе всего моему доброму сердцу. Я пожертвовал их обществу, которое заботится о неимущих полисменах.

– Весьма забавно, – заметил Мастерс. – Но что бы вы ни говорили, я предпочитаю свою версию. Это бирмингемское дельце Фолкнер провернул, хотя мы так и не смогли ничего доказать, поскольку вы держали рот плотно закрытым.

Марлоу пожал плечами:

– И откуда вы все это взяли?

– Оттуда, – раздраженно ответил Мастерс. – Фолкнер провернул это дело, но никогда не прикасался к деньгам. – Марлоу попытался что-то возразить, но инспектор не дал ему раскрыть рта и продолжал: – Бессмысленно это отрицать. У меня свои надежные источники, и я знаю, что Фолкнер неотрывно следил за вами, пока вы были там, внутри помещения. Как я себе представляю, случилось вот что. Когда той ночью ваш автомобиль разбился, Фолкнер, Батчер и Харрис были вместе с вами. Вы были оглушены. Вся троица бежала в дикой панике, бросив вас. Может, они в горячке забыли о деньгах, а может, оставили их намеренно, надеясь, что полиция подумает, будто это дело провернул один человек. Каким-то чудом вы скрылись, и я самолично взял вас на следующий день на Педдингтон-Стейшн.

Марлоу, нахмурившись, безучастно смотрел в окно.

– А что, если все это правда? Что, если все случилось в точности так, как вы сказали? Но какая вам от этого польза? – Он презрительно засмеялся. – Даже если бы вы поймали меня сейчас с набитыми деньгами карманами, вы не посмели бы и пальцем меня тронуть. Я свое отсидел.

Мастерс глубоко вздохнул.

– А знаете, вы крепкий орешек, Марлоу. Это и помогло вам выстоять в кучке негодяев, которые крутились в те дни вокруг клуба Фолкнера. Но неужели вы думаете, что вам удастся когда-нибудь потратить эти деньги? Черта с два. Я постараюсь воспрепятствовать этому, поскольку для меня вопрос о деньгах – часть незавершенного дела. В нем замешаны и Фолкнер, и Батчер, и Харрис, и вся дешевая шушера, сшивавшаяся вокруг. И вы тоже запутались в нем до конца.

Марлоу резко повернулся и схватил Мастерса за правую руку. Его лицо точно окаменело, выражение глаз стало жутким.

– Слушайте меня, Мастерс, – произнес он. – И слушайте внимательно. Если кто-нибудь попробует перейти мне дорогу, я вобью его в землю. И к вам это тоже относится.

Сильные пальцы впились в руку инспектора, причиняя ему неимоверную боль, и голос Марлоу слегка задрожал.

– Я три года провел в китайском лагере для военнопленных, Мастерс. Вы знали об этом? Я работал в угольной шахте в Маньчжурии по двенадцать часов в день, стоя по колено в воде. Большинство моих товарищей умерло, а вот я вернулся домой. И что же? Здесь, похоже, никто и не знал, что шла война.

– Вы считаете, что это послужит вам оправданием?

Марлоу будто и не слышал его.

– Я нанялся работать водителем к Фолкнеру. Хорошие деньги и никаких тебе вопросов. Он хотел одурачить меня, но в конце концов все вышло наоборот. – Он отпустил руку инспектора. – Я восемь лет провел в неволе, Мастерс, а ведь мне всего тридцать.

Он вдруг устало откинулся на спинку сиденья.

– Ну ладно, считайте, деньги у меня. Я их заработал, и они мои.

Мастерс медленно покачал головой, а когда заговорил, в его голосе звучали нотки жалости.

– Вам никогда и никуда не уйти с ними. Если вас не прихлопнет Фолкнер, это сделаю я.

Марлоу пожал плечами:

– Я не рассчитывал бы на это, будь я на вашем месте.

Они достигли перекрестка, и автомобиль снизил скорость, а когда сигналы светофора сменились, снова стал набирать ход. Неожиданным движением Марлоу распахнул боковую дверцу, выскочил наружу и захлопнул ее за собой. Он быстро проскочил сквозь поток машин и скрылся в боковой улице.

Очутившись вдали от людей, он бросился бежать, понимая, что в его распоряжении всего несколько минут. Достигнув конца переулка, он перешел на шаг и свернул на другую главную улицу. Прямо перед ним от остановки отходил автобус. Марлоу бросился за ним и успел вскочить на подножку, когда он только набирал скорость.

Автобус влился в поток машин, и Марлоу плюхнулся на сиденье в углу. Его грудь тяжело вздымалась, капельки пота покрыли лицо. Он вытер его тыльной стороной руки и криво ухмыльнулся. События разворачивались быстро, гораздо быстрее, чем он предполагал, но все же пока он сам вел игру, и это было главное.

Марлоу вышел из автобуса на следующей же остановке, зашел в хозяйственный магазин и купил дешевую отвертку. Потом, перейдя улицу, очутился в густой сети переулков. Он шел быстро, стараясь укрыть голову от дождя, и вскоре очутился на широкой улице, где сел в автобус, направлявшийся в Сити.

Через час с небольшим после того, как ускользнул от Мастерса, Марлоу оказался вблизи Педдингтон-Стейшн. Дождь припустил еще сильнее, и улицы были почти пустынны. Он выбрал направление к станции и свернул в переулок, по обеим сторонам которого стояли старые высокие и уже поблекшие здания в викторианском стиле.

Пройдя примерно полпути, он остановился и внимательно посмотрел на один из таких домов. Над дверью висела старая стеклянная вывеска с полинялой надписью «Империал-отель». Это был типичный для такого рода мест отель. Здесь обычно брали комнату всего на час или два, но никогда не дольше, чем на ночь.

Он медленно поднялся по ступеням, оказавшись в узком коридоре, куда выходило несколько дверей. Прямо перед ним находилась покрытая вытертым ковром лестница, ведущая вверх, на темную площадку. Слева же от него за конторкой сидела и читала газету пожилая женщина. Она подняла воспаленные моргающие глаза и, аккуратно сложив газету, произнесла тихим, бесцветным голосом:

– Да, сэр. Чем могу быть вам полезна?

Марлоу быстро пробежал взглядом по ряду ключей, висевших на доске позади нее.

– Мне нужна комната, – сказал он. – Часа на три или четыре.

Слезящиеся глаза женщины быстро окинули его взглядом. Она вынула потрепанную регистрационную книгу и ручку и предложила:

– Распишитесь вот здесь, пожалуйста.

Марлоу торопливо нацарапал: «П. Симоне, Бристоль».

– Ваш багаж, сэр? – вежливо спросила женщина.

Он покачал головой.

– Я оставил его на станции. Я собираюсь отправиться дневным поездом в Шотландию. Хотелось бы поспать немного, пока есть время.

Она кивнула:

– Понимаю вас, сэр. Это будет стоить пятнадцать шиллингов.

Марлоу дал ей фунтовую банкноту и, когда она повернулась к доске с ключами, сказал с коротким смешком:

– Я хотел бы получить номер семь, если он свободен. Семерка мое любимое число.

Женщина подала ему ключ.

– Как только подниметесь, сразу же наткнетесь на него, – объяснила она. – Мне разбудить вас?

– Нет, благодарю. Я в порядке.

Марлоу быстро поднялся по лестнице и остановился на площадке, прислушиваясь. Отель был объят тишиной. Немного погодя он открыл дверь седьмого номера и вошел.

Свет пробивался сквозь грязное окно и придавал какой-то тусклый цвет и без того полинявшему покрывалу двуспальной кровати. Кроме нее, мебелью здесь служили старый платяной шкаф красного дерева и простой стул, стоявший в ногах кровати. В углу находилась дверь с табличкой, где значилось: «Туалет».

Марлоу с отвращением сморщил нос. В комнате пахло плесенью и сыростью. Но еще сильнее был запах гниения. Он подошел к окну и вступил в поединок со шпингалетом. Наконец тот поддался; подняв раму насколько это было возможно, он выглянул наружу в дождь.

Отель выходил задней стеной на путаницу железнодорожных путей; слева же Марлоу увидел Педдингтон-Стейшн. Прямо под окном была навалена куча угля, а неподалеку стоял выпускавший пар паровоз. Марлоу закурил и высунулся в окно. В воздухе висела туманная дымка, предметы уже начали терять свои очертания. Он невольно вздрогнул, когда порыв ветра бросил ему в лицо пригоршню дождевых капель, но вздрогнул не от холода. Он просто испугался. На какой-то короткий миг отвага покинула Марлоу, и он позволил заползти в свой мозг подлой мысли, что все те долгие годы за решеткой были потеряны напрасно. Того, за чем он пришел сюда, уже нет здесь.

Он внезапно резким движением отбросил сигарету подальше, в дождь, и прошел к двери, ведущей в туалет. Маленькая овальная табличка на ней была привинчена двумя винтами. Марлоу вытащил отвертку и начал отвинчивать один из них слегка дрожащими руками.

Когда винт упал, табличка повернулась, и вещица, спрятанная за ней, тоже упала на пол. Марлоу опустился на одно колено и поднял ее. Это был маленький металлический ключ. Он положил ключ на ладонь, долго смотрел, и торжествующее чувство волной захлестнуло его. Ключ был на месте! После всех этих лет он был на месте!

Марлоу ничего не слышал, но какой-то инстинкт подсказал ему, что он сейчас не один. Он ощутил щекой легкое дуновение воздуха и понял, что дверь открыта. Он медленно обернулся. В дверях стоял Фолкнер. У него в руках был дубликат ключа от комнаты Марлоу, и он весело крутил его вокруг пальца.

– У меня тоже есть ключ, старина, хотя далеко не такой ценный, как твой. А что им надо открывать, ячейку депозитного сейфа, так? Ты очень умно поступил.

Он вошел в комнату, за ним следовали Батчер и Харрис; последний закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Какого дьявола вы следите за мной? – спросил Марлоу, опуская ключ в карман.

Фолкнер уселся на кровать и начал вставлять сигарету в свой элегантный мундштук.

– Нам и не надо следить, старина. Просто я знаю то, что неизвестно полиции. В тот день, когда тебя взяли, мне немного повезло. Один приятель Батчера случайно видел, как ты выходил отсюда. Я снял этот номер на пару дней, и мы как следует прочесали его частым гребнем. Ничего не нашли, но какое-то подозрение насчет всего этого у меня осталось. Должна же была существовать какая-то связь.

Марлоу достал сигарету и не спеша закурил.

– Вы меня удивляете, Фолкнер, – спокойно сказал он. – Здесь какая-то ошибка.

Он быстро взглянул на тех двоих у дверей. Батчер следил за каждым его движением, и ненависть горела в его взгляде. А Харрис достал выкидной нож и демонстративно чистил им ногти.

– А ведь на самом деле чертовски хитро придумано, где выбрать тайник, Хью, – сказал Фолкнер. – Ты, как всегда, превзошел всех.

Он улыбнулся и наклонился вперед:

– А теперь будь хорошим мальчиком и скажи, где мне найти тот замок, к которому подходит этот ключ.

Его улыбка стала еще более чарующей.

– На твоем месте я бы не упрямился. Батчер и Харрис только того и ждут, чтобы разорвать тебя на куски.

Марлоу внезапно охватил дикий приступ гнева, он схватил Фолкнера за галстук, сдернул с кровати и поднял на ноги.

– Ты, грязный подонок, – холодно сказал он. – Уж не думаешь ли ты, что я испугался тебя и твоих двух паршивых бандитов?

Глаза Фолкнера вылезли из орбит, он начал задыхаться, и тут же Марлоу почувствовал слева от себя какое-то движение. Он отпустил Фолкнера и быстро повернулся к Харрису, как раз в тот момент, когда тот пытался ударить его ножом в лицо. Он отбил удар правой рукой и сразу, почувствовав боль в левой руке, увидел, что нож распорол ему рукав. Он перехватил низенького человека левой рукой, резко дернул на себя и впечатал его в стену.

Оглянувшись, Марлоу увидел, что теперь на него шел Батчер с тяжелой резиновой дубинкой; он не успел увернуться, удар пришелся ему в левое плечо и почти парализовал руку.

Он резко ударил Батчера по предплечью ребром ладони, и этот огромный мужчина, взревев от боли, выронил дубинку. Марлоу бросился к двери, но Фолкнер подставил ему ногу, и он тяжело грохнулся на пол. Тут быстро подскочил Батчер и начал бить Марлоу ногами по ребрам и по лицу. Марлоу катался по полу, ему удалось избежать большинства ударов и в конце концов вскочить на ноги. Харрис все же сумел подняться, он стоял, мотая головой, чтобы прийти в себя. Спотыкаясь, пересек комнату и стал рядом с Батчером. Возникла короткая пауза, и четверо мужчин молча смотрели друг на друга. И тут Фолкнер выхватил из внутреннего кармана автоматический пистолет.

Марлоу отступил назад так, чтобы между ним и нападающими оказалась кровать, а открытое окно – как раз за его спиной. У Фолкнера, казалось, что-то случилось с голосом. Ему пришлось несколько раз откашляться, прежде чем он смог говорить.

– Я забираю этот ключ, Хью, а ты говоришь мне, где деньги. Я не хочу стрелять, но придется, если ты меня вынудишь.

– Сперва я увижу тебя в аду, – ответил Марлоу.

Фолкнер пожал плечами и навел на него пистолет.

– Подойди к нему и отбери ключ, – приказал он Батчеру.

Верзила двинулся вперед. Марлоу выждал, пока тот подойдет к нему поближе, а потом схватил деревянный стул и бросил его в Фолкнера. В тот же момент он повернулся и бросился в открытое окно.

Он приземлился, увязнув по колено в куче угля, и покатился вниз по ее склону. Потом вскочил на ноги и поглядел вверх. Батчер и Фолкнер стояли у окна, а затем на подоконник вскочил Харрис. Когда он прыгнул вниз, Марлоу повернулся и побежал через пути к пассажирским вагонам, стоявшим неподалеку на запасном пути.

Туман все сгущался, и видимость становилась совсем плохой. Марлоу, спотыкаясь, бежал через пути под прикрытие вагонов и остановился только один раз, чтобы оглянуться назад. Харрис быстро приближался к нему, и лезвие его ножа тускло блестело из-за завесы дождя. Марлоу снова побежал. В боку, куда его сильно пнул Батчер, была адская боль, из левой руки все текла кровь.

Когда он укрылся за вагонами, то увидел, что на соседнем пути трогается с места и медленно набирает скорость грузовой поезд. Он бросился к нему и побежал рядом, цепляясь за одну из раздвижных дверей, пока та не приоткрылась. Он схватился за железный поручень и вскочил в вагон.

Выглянув из двери, Марлоу увидел бегущего что было сил Харриса, его лицо побледнело от напряжения. Когда тот схватился за поручень, Марлоу собрал остаток сил и ударил его ногой в грудь. Маленький человек исчез из виду. Поезд, набирая скорость и погромыхивая на стрелках, направился из Лондона на север.

Марлоу простоял еще какое-то мгновенье у приоткрытой двери, потом задвинул ее и медленно опустился на покрытый соломой пол вагона.




Глава 2


Он долго лежал ничком на сене, тяжело дыша, будто его поврежденные легкие старались набрать побольше воздуха. Потом с усилием сел, опершись спиной на упаковочный ящик.

Вагон был старый и изношенный, и сквозь многочисленные щели в стенках внутрь пробивался тусклый свет. Постепенно дыхание Марлоу стало ровнее, он поднялся и снял плащ и пиджак. Рана на руке оказалась менее серьезной, чем ему представлялось. Это был поверхностный разрез в три или четыре дюйма длиной, там, где острие ножа проникло сквозь рукав. Он достал носовой платок и перевязал рану, затянув узел зубами.

Марлоу продрог и поплотнее натянул пиджак, чтобы защититься от ветра с холодным дождем, проникавшим в щели. Уже застегивая плащ, он случайно обнаружил, что упаковочные ящики были адресованы какой-то бирмингемской фирме. Выходит, колесо сделало полный оборот? Он удрал из Бирмингема пять лет назад тоже в грузовом поезде. А теперь он на пути туда же. Мастерс удивился бы, знай он это.

Марлоу снова сел, опершись спиной на ящики, и попытался сообразить, что теперь предпримет Мастерс. Может быть, устроит так, чтобы каждый полицейский в Лондоне получил его, Марлоу, описание? Фолкнер, несомненно, сделает что-то в этом же духе, но на свой лад. Марлоу нахмурился и нашарил сигареты. Значит, Лондон теперь для него исключался полностью. Если каждый проходимец в городе будет выслеживать его, то он не продержится там и получаса.

Он поглубже засунул руки в карманы и постарался трезво оценить свое положение. Может быть, еще удастся найти нужное решение. Провести неделю-другую в Мидленде или где-то на севере, пусть все уляжется. А потом он сможет спокойно вернуться и забрать то, что положил в депозитный сейф в одной фирме рядом с Бонд-стрит.

Его пальцы сжали ключ в кармане пиджака, он вынул его и осмотрел. Двадцать тысяч фунтов стерлингов. Он вдруг улыбнулся. Он ждал целых пять лет и вполне может позволить себе подождать еще неделю или две. Он снова положил ключ в карман, надвинул на глаза кепи и заснул.

Марлоу медленно просыпался, лежа на соломе и стараясь сообразить, где он находится. Немного спустя он все вспомнил и поднялся на ноги. Он промерз, а в боку, куда его ударил ногой Батчер, по-прежнему чувствовалась тупая ноющая боль. Поезд шел быстро, немного наклоняясь на поворотах, и когда Марлоу приоткрыл дверь, ветер с силой бросился ему в лицо.

Завеса тумана скрывала поля, сокращая видимость до тридцати или сорока футов. От холодного воздуха ему стало немного лучше, и он снова сел, оставив дверь открытой, и начал обдумывать свой следующий ход.

Бирмингем отпадал. Фолкнер запросто сможет узнать, куда направлялся этот поезд. Дружки вполне могли организовать комитет по приему Марлоу, и он, возможно, его уже поджидает. У Фолкнера повсюду свои люди. Лучше было бы сойти с поезда в каком-нибудь небольшом городке по этой линии. В таком городке, названия которого никто никогда даже и не слышал.

Он опорожнил карманы, чтобы проверить свое имущество. Там оказались: страховая карточка, права на вождение автомобиля, которые он продлевал в тюрьме каждый год, и пятнадцать шиллингов серебром. Оставалось еще десять сигарет из той пачки, что он купил в баре-закусочной. Он печально усмехнулся, подумав, что ему еще повезло с водительскими правами. Если пофартит, он может найти работу шофера. Или еще какую-нибудь, что позволит ему перебиться, пока он снова сможет вернуться в Лондон.

Поезд начал замедлять ход, и Марлоу быстро вскочил, прикрыл дверь, оставив только небольшую щелку, сквозь которую он мог бы смотреть наружу, в туман. Промелькнул светофор, и тут же поезд проскочил мимо платформы небольшой станции. Марлоу успел разобрать только ее название – Литтон, – как она уже исчезла из виду.

Он пожал плечами, на лице появилась тень улыбки. Это место ничуть не хуже любого другого. Он открыл дверь пошире, и когда поезд еще сбавил скорость, спрыгнул прямо в кювет возле путей. Рядом с ним оказалась колючая живая изгородь. Он прошел вдоль нее несколько ярдов, отыскав проем, через который вышел на дорогу. Дождь продолжал немилосердно хлестать, Марлоу поднял воротник плаща и быстро зашагал по дороге.

Добравшись до станции, он изучил карту железных дорог, висевшую под стеклом в зале, и без труда отыскал Литтон. Тот располагался на главной линии, примерно в восьмидесяти милях от Бирмингема. Ближайший городок под названием Бар-форд находился в двенадцати милях отсюда.

Стрелки на станционных часах показывали три, Марлоу направился вниз, к деревне, едва видневшейся в тумане. Оказывается, он проспал в поезде дольше, чем думал.

Главная улица была пустынна, и туман казался еще более густым, чем вверху. Он так никого и не встретил, пока шел по мокрому тротуару. Задержавшись у витрины мануфактурного магазина, он посмотрел на себя в зеркало, висевшее в глубине помещения. С надвинутым на уши кепи и выпирающими из-под плаща могучими плечами он имел вид грозный и устрашающий.

Марлоу поднял левую руку, чтобы вытереть с лица воду, и тихонько выругался. Кровь текла по руке, пропитывая рукав плаща. Он сунул ее поглубже в карман плаща и поспешил дальше. Надо было найти тихое местечко, чтобы отдохнуть и перевести дух.

Улица казалась бесконечной. Он плелся добрых десять минут, пока не добрался до невысокой каменной стены, увенчанной остроконечной металлической оградой. Чуть дальше виднелись открытые чугунные ворота, из надписи на них явствовало, что перед ним церковь Безупречного Сердца; другая надпись, исполненная поблекшими золотыми буквами, содержала расписание служб.

Марлоу прошел по дорожке из широких каменных плит и поднялся на четыре или пять ступеней крыльца. Немного помедлив, он открыл дверь и вошел.

Внутри было тепло и тихо. Он постоял, прислушиваясь, а потом сел на скамью в задних рядах. Он смотрел на мигающие свечи и алтарь; и вдруг ему показалось, что в церкви становится все темнее и темнее, он наклонился, прислонившись головой к каменной колонне. Он устал так, как не уставал уже очень давно.

Немного отдохнув, Марлоу почувствовал себя лучше и поднялся, чтобы снять плащ и пиджак. Обвязывавший руку носовой платок сполз вниз и обнажил рану; кровь начала сочиться через распоротый рукав на рубашку. Стараясь распутать узлы на носовом платке, он почувствовал какое-то движение сбоку от себя.

– Вы не совсем в порядке? Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? – произнес чей-то приятный голос.

Марлоу обернулся с приглушенным восклицанием. Рядом с ним стояла молодая женщина, одетая в мужской плащ, слишком просторный для нее; голова была повязана шарфом.

– Как, черт побери, вы здесь оказались? – резко спросил Марлоу.

Женщина слегка улыбнулась и устроилась рядом с ним.

– Я сидела там, в углу. Вы не заметили меня.

– Мне и в голову не пришло, что кто-то может быть здесь во второй половине дня, – объяснил Марлоу. – Я зашел сюда из-за дождя и чтобы поправить повязку на руке.

Женщина посмотрела на его руку.

– Это выглядит довольно скверно, – сказала она. – Вам нужен врач.

Марлоу нетерпеливо выдернул руку.

– Это всего-навсего порез, – сказал он. – Даже не придется зашивать.

Женщина осторожно развязала узел на платке Марлоу. Потом аккуратно сложила его вдвое, сделав из него подобие бинта, и туго перевязала рану.

– Это не продержится долго, – заметила она, закончив операцию. – Тут нужна настоящая повязка.

– Все будет в порядке, – возразил Марлоу.

Он поднялся и надел плащ, собираясь побыстрее уйти от назойливых вопросов.

– А как вы получили эту рану? – спросила женщина, когда Марлоу уже застегивал пояс плаща.

Он пожал плечами.

– Я еду на попутных из Лондона. Хочу попасть в Бирмингем поискать там работу. Когда слезал с грузовика, напоролся на торчащий стальной остряк.

Он пошел прочь, но женщина следовала за ним по пятам. В дверях она преклонила колени и перекрестилась, потом вышла вместе с ним на крыльцо.

– Ну, я пошел, – сказал Марлоу.

Незнакомка посмотрела на все идущий дождь, на густой туман вокруг и чуть улыбнулась.

– Ну, сейчас у вас совсем немного шансов, что вас подвезут.

Марлоу покорно кивнул.

– Ну, если не найду попутку, сяду в автобус до Барфорда. Все образуется.

– Но автобуса не будет до пяти, – возразила женщина. – По этому маршруту они ходят редко.

Казалось, она пребывала в нерешительности, но потом все-таки предложила:

– Вы можете зайти ко мне домой, если не возражаете. Я перевяжу вам рану как следует. До автобуса у вас еще масса времени.

Марлоу покачал головой и сделал шаг к верхней ступеньке.

– Я и не думал ни о чем таком.

Ее губы задрожали от сдерживаемого смеха:

– Не беспокойтесь. Мой отец сейчас должен быть дома. И вообще все будет вполне прилично.

Марлоу невольно улыбнулся и повернулся к женщине. Он только сейчас уловил ее легкий акцент и странную и старомодную манеру речи. Внезапно почувствовал симпатию и доверие к ней. Он снова улыбнулся, доставая из кармана пачку сигарет и протягивая ей.

– Вы ведь не англичанка, верно?

Та ответила тоже улыбкой, одновременно легким жестом отказываясь от сигареты.

– Да, я из Португалии. А как вы догадались? Я так горжусь своим английским произношением.

Марлоу поспешил успокоить ее.

– Дело вовсе не в вашем акценте. Но есть причина, почему вы все же не выглядите англичанкой.

Ее улыбка стала еще шире.

– Не знаю, что вы имеете в виду, но я воспринимаю ваши слова как комплимент. Меня зовут Мария Магеллан.

Она протянула ему руку. Марлоу, чуть поколебавшись, пожал ее.

– Хью Марлоу.

– Ну вот, теперь мы знакомы, и все получилось вполне респектабельно. Так идемте?

Он задержался всего на какой-то момент и последовал за нею вниз по ступеням. Когда женщина проходила через ворота впереди Марлоу, он заметил, что она была невысокая и полненькая, что типично для южных женщин, и что по английским стандартам бедра у нее были великоваты.

Они шли по тротуару бок о бок, и Марлоу исподтишка разглядывал ее. У женщины было нежно очерченное лицо с безупречной кожей. Брови и выбившиеся из-под накинутого шарфа волосы были угольно-черными. Ярко-красные губы несколько полноваты, что говорило о ее чувственности.

Она вдруг неожиданно повернула голову в его сторону, увидела, что он пристально смотрит на нее, и вновь улыбнулась.

– А вы очень крупный мужчина, мистер Марлоу. Какой у вас рост?

Марлоу пожал плечами:

– Не знаю точно. Наверное, футов шесть и еще дюйма три, я думаю.

Она кивнула, и ее глаза пробежались по его внушительной фигуре.

– А какую работу вы ищете?

Марлоу снова пожал плечами.

– Да любую, которую смогу найти, но лучше всего я умею шоферить.

В ее глазах сверкнули искорки интереса.

– А какие машины вы умеете водить?

– Разные, – ответил он. – Справлюсь со всем, что на колесах. Я водил разные машины, начиная от легких фургончиков до транспортеров, на которых перевозят танки.

– Да? Так, значит, вы служили в армии? – спросила она со все возрастающим интересом.

Марлоу выплюнул сигарету в переполненную дождевой водой сточную канаву.

– Да, можно сказать, что я был в армии, – признался он довольно безразлично.

Казалось, спутница почувствовала перемену в его настроении и замолкла. Марлоу теперь молча шел рядом, думая, не находя предмета для дальнейшего разговора. Они свернули в узкий переулок и подошли к открытым настежь решетчатым воротам.

– Ну, вот мы и пришли, – сказала Мария, останавливаясь.

Покрытая гравием подъездная дорожка тонула в тумане, и Марлоу рассмотрел в глубине смутные очертания дома.

– Какой большой дом, – заметил Марлоу.

Мария кивнула.

– Раньше это была фермерская усадьба. Теперь при ней всего несколько акров земли. Мы держим здесь огород и сад.

– Такая погода не слишком хороша для них.

– Мы уже сняли яблоки на прошлой неделе, а все остальное у нас в теплицах, – объяснила Мария.

Порыв ветра немного разогнал туман, и дом стал виден отчетливее. Это было старое, серого цвета каменное строение, крепко вросшее в землю и сильно пострадавшее от времени. На одной стороне двора расположились хозяйственные постройки, на другой – амбар под красной крышей.

Перед входной дверью находилось застекленное крыльцо. У входа стоял небольшой желтый автофургон, на борту которого черными аккуратными буквами была выведена надпись: "ОБЪЕДИНЕННАЯ ТОРГОВАЯ КОРПОРАЦИЯ «БЕДФОРД». Мария Магеллан не торопилась входить, на лице у нее появилось выражение, напоминавшее страх. Потом она рывком бросилась вперед и скрылась в доме.

Марлоу медленно последовал за ней. Слегка пригнувшись под низкой притолокой двери, он оказался в широкой, выложенной камнем прихожей. Женщина стояла у одной из дверей, откуда слышались чьи-то рассерженные голоса. Она распахнула дверь и вошла в комнату; Марлоу остался ждать в прихожей, засунув руки в карманы и наблюдая за происходящим.

В комнате по обе стороны стола стояли друг против друга двое мужчин. Один из них был уже пожилым человеком с седеющими волосами и белыми усами, отчетливо выделявшимися на его смуглом лице цвета старой кожи.

Другой был гораздо моложе, крепко сбитым и широкоплечим. С угрожающим выражением на искаженном гневом лице он сказал:

– Слушай, ты, старый дурак! Или ты работаешь с нами, или мы вообще лишим тебя твоего бизнеса. Это последнее слово мистера О'Коннора.

Глаза старика вспыхнули гневом, и он тяжело стукнул рукой по столу. Его английский язык был хорош, но с заметным, как и у Марии, акцентом, а голос дрожал от волнения.

– Теперь слушай ты, Кеннеди. Передай от меня О'Коннору, что прежде, чем он вытеснит меня из бизнеса, я всажу ему под лопатку нож. Обещаю это, клянусь жизнью.

Кеннеди презрительно рассмеялся.

– Ты, старый идиот! Мистер О'Коннор может смешать тебя с грязью в любой момент, когда захочет. Ты же просто дерьмо перед ним, Магеллан.

Старик зарычал от злости и начал бегать вокруг стола. Он изо всех сил пытался ударить молодого парня, но годы брали свое. Кеннеди с легкостью парировал удары. Наконец он притянул к себе старика за рубашку и стал бить его ладонью по лицу. Девушка закричала, бросилась вперед и вцепилась в Кеннеди. Он оттолкнул ее с такой силой, что она попятилась, спотыкаясь, и потеряла равновесие.

Холодная ярость охватила Марлоу, и он двинулся вперед, в комнату. Кеннеди поднял руку, чтобы еще раз ударить старика, и тут Марлоу схватил его за плечо и повернул к себе так, что они очутились лицом к лицу.

– А что, если попробовать на мне? – спросил он насмешливо. – Я немного больше подхожу тебе по габаритам.

Кеннеди попытался что-то сказать, но Марлоу нанес ему удар в лицо. Удар такой страшной силы, что Кеннеди перелетел через стол. Он издал ужасный вопль, но тут же поднялся на ноги. Марлоу быстро обогнул стол и схватил его за отвороты пиджака.

– Ты, ублюдок! Грязный, вонючий ублюдок!

Словно завеса появилась у него перед глазами, и вроде бы он видел уже лицо не Кеннеди, а чье-то другое. То, которое ненавидел всю свою жизнь. И он принялся избивать Кеннеди, методично нанося удары здоровой правой рукой справа и слева по лицу.

Девушка снова пронзительно закричала:

– Нет, Марлоу! Хватит, вы же убьете его!

Она повисла у него на руке, продолжая умолять, и Марлоу остановился. Какое-то время он невидящим взором смотрел на Кеннеди, потом оттолкнул его к столу.

Он слегка дрожал, и перед его глазами все еще стояла дымка, будто туман проник в комнату. Сжав кулаки, чтобы унять дрожь, он заметил, что кровь снова начала сочиться по его левому рукаву.

Девушка отпустила Марлоу.

– Извините меня, – сказала она. – Я должна была вмешаться. Вы же могли убить его.

Марлоу медленно кивнул и провел рукой по лицу.

– Вы правы. Я часто не умею вовремя остановиться, а этой крысе нечего здесь околачиваться.

Он резко двинулся вперед, схватил Кеннеди за ворот и грубо выставил из комнаты в прихожую. Потом вытолкал с крыльца и впечатал в стенку автофургона.

– Если у тебя есть еще хоть капля соображения, ты уберешься отсюда, пока твоя шкура цела! Даю тебе пять минут на сборы.

Кеннеди уже нащупывал ручку дверцы автофургона, а Марлоу повернулся и вошел в дом.




Глава 3


Когда он появился в комнате, Марии там не было, а ее отец возился у серванта с бутылкой и парой бокалов. Его лицо расплылось в широкой улыбке, он быстро подошел к Марлоу и подал ему бокал.

– Это бренди, лучшее, что есть в доме. Я снова чувствую себя молодым.

Марлоу выпил бренди, поблагодарил и кивнул в сторону окна, где в этот момент заработал мотор фургона.

– Это последнее, что вы слышите от Кеннеди.

Старик пожал плечами, и его глаза погрустнели.

– Кто знает? В следующий раз я подготовлюсь получше. Просто воткну нож ему в брюхо, а уж потом буду вести разговоры.

Мария вошла в комнату, держа миску с горячей водой в одной руке, полотенце и бинты – в другой. Она все еще была бледна и выглядела потрясенной, но все же попыталась улыбнуться, когда ставила принесенное ею на стол.

– Теперь я хочу взглянуть на вашу руку.

Марлоу снял плащ и пиджак, она аккуратно удалила запекшуюся кровь и надула губы.

– Не слишком хорошо все это выглядит. – Она покачала головой и повернулась к отцу: – Как ты думаешь, папа?

Магеллан внимательно осмотрел рану, явно ему не понравившуюся.

– Довольно паршиво. А как, вы говорите, получили ее, дружище?

Марлоу пожал плечами:

– Ободрал об острую штуковину, слезая с грузовика. Я еду на попутных из Лондона.

Старик кивнул.

– Острая штуковина, э? – Он ухмыльнулся. – Не думаю, что нам надо беспокоить доктора, Мария. Почисти рану и хорошенько перевяжи. За неделю все пройдет.

Похоже, Мария все еще сомневалась, и Марлоу сказал:

– Ваш отец прав. Вы, женщины, всегда поднимаете шум вокруг каждой царапины.

Он засмеялся и начал выуживать сигареты правой рукой.

– В Корее я прошагал полтораста миль с пулей в бедре. Так пришлось. Там не нашлось никого, кто мог бы ее извлечь.

Мария бросила на обоих мужчин сердитый взгляд:

– Очень хорошо. Делайте как хотите. Мы не станем приглашать врача. Боюсь, ваша рука воспалится, а потом вы ее потеряете.

Марлоу хмыкнул, а девушка, наклонив голову, приступила к работе. Папа Магеллан с любопытством спросил:

– Вы были в Корее?

Марлоу кивнул, а старик отошел к серванту и вернулся с фотографией в рамке.

– Мой сын, Педро.

С фотографии улыбался парень, гордый и довольный своей новенькой униформой. Такую фотографию молодые солдаты обязательно делают в первые же недели своей службы в армии.

– Он выглядит хорошим солдатом, – заметил Марлоу бесстрастным тоном.

Папа Магеллан энергично закивал.

– Он был отличным мальчиком. Собирался поступать в сельскохозяйственный колледж. Всегда мечтал быть фермером. – Старик тяжело вздохнул. – Его убили в 1953 году, когда он находился в составе патруля возле реки Имжин.

Марлоу снова посмотрел на фотографию и подумал, так же ли улыбался Педро Магеллан, когда в него впивались пули. Но какой смысл думать об этом, когда люди на войне погибают в самых разных обстоятельствах. Иногда мгновенно, иногда в мучениях, но всегда ужас запечатлевается на их лицах.

Он вздохнул и вернул фотографию.

– Это уже чуть позже того, как я там был. Меня взяли в плен тут же, когда вмешались китайцы.

Мария быстро вскинула голову:

– А сколько вы пробыли в плену?

– Почти три года, – ответил Марлоу.

Старик присвистнул.

– Матерь Пресвятая, это очень долго. Ты много выстрадал. Я слышал, что в этих китайских лагерях было очень трудно.

Марлоу пожал плечами.

– Не знаю. Я не был в лагере. Они послали меня работать на угольной шахте в Маньчжурии.

Глаза Магеллана сузились, и с лица исчезли последние остатки доброго настроения.

– Я немного слышал и об этих местах тоже.

Последовало непродолжительное молчание, потом старик взял себя в руки и похлопал Марлоу по плечу.

– Ну, все это в прошлом. Может быть, для мужчины это и хорошо – пройти через огонь. Что-то вроде очищения.

Марлоу горько рассмеялся:

– Без такого очищения лучше бы обойтись.

Мария, заканчивая накладывать повязку, спокойно сказала:

– Папа в свое время тоже попробовал огня. Он воевал в интернациональной бригаде в Испании. Фашисты держали его в плену два года.

Старик энергично пожал плечами и в знак протеста поднял руку.

– К чему вспоминать о таких вещах? Это все прошло. Старая история. А мы живем в настоящем. Жизнь часто неприятна, но всегда справедлива. Умный человек накапливает опыт и старается поступать соответственно.

Он стоял, засунув руки в карманы, и улыбался молодым.

– Ну вот. Все закончено, – объявила Мария.

Марлоу поднялся и принялся опускать изорванный в клочья рукав рубашки.

– Спасибо. Я, пожалуй, пойду, – сказал он. – Когда, вы говорите, отправляется автобус?

Улыбка на лице Магеллана сменилась хмурым выражением.

– Вы пойдете? А куда вы пойдете?

– В Бирмингем, – ответил Марлоу. – Я надеюсь найти там работу.

– Так вы поедете в Бирмингем завтра, – отрезал старик. – А сегодня переночуете здесь. В такую погоду отказать в крыше даже собаке было бы преступлением. За кого вы меня принимаете? Вы появились из тумана, спасли меня от побоев и думаете, что я позволю вам вот так же и исчезнуть? – Он фыркнул. – Мария, приготовь горячую ванну, а я попробую отыскать чистую рубашку.

Марлоу заколебался. Инстинкт подсказывал ему, что надо уходить. Уходить немедленно, пока он не втянулся в дела этой семьи, но тут он посмотрел на Марию. Она улыбнулась и покачала головой:

– Нет смысла возражать, мистер Марлоу. Когда папа что-то решает, то единственный правильный выход – это согласиться. В конце концов это просто сэкономит вам время.

Марлоу посмотрел на сумрак за окном, вспомнил об обещанной ванне и еде и окончательно решился.

– Сдаюсь без всяких условий.

Мария улыбнулась и вышла из комнаты. Старик достал трубку из корня вереска и начал набивать ее табаком из потертого кожаного кисета.

– Мария успела сказать мне кое-что о вас, когда вы с Кеннеди были на дворе. Она говорит, что вы водитель грузовика. Марлоу пожал плечами.

– Приходилось быть.

Магеллан попыхивал трубкой, пока она наконец не раскурилась.

– Этот порез у вас на руке, – снова спросил он. – Как вы его заработали?

– Я же сказал, от сломанного острого крюка на борту грузовика, – повторил Марлоу. – Почему это вас так интересует?

Старик тоже пожал плечами.

– Обычное любопытство, – осторожно заметил он. – Просто у меня была очень активная юность, и я сразу узнаю след от удара ножом, стоит мне только взглянуть.

Марлоу словно оцепенел, и в нем поднялась злоба. Он сжал руку в кулак и сделал шаг вперед, но старик вынул потертый серебряный портсигар, открыл его и протянул гостю.

– Возьми сигарету, сынок, – примиряюще сказал он. – Они успокаивают нервы.

Марлоу глубоко вздохнул и разжал кулак.

– У вас слишком хорошее зрение, папа. Когда-нибудь оно вас подведет.

– Я побывал во многих переделках, – пожал плечами старик и протянул Марлоу спичку в сложенных горстью ладонях. – А ты, сынок?

Марлоу взглянул в это мудрое, выражающее иронию лицо, и ему понравилось то, что он увидел.

– Со мною не случалось ничего такого, с чем бы я не мог справиться, папа.

Глаза старика быстро обежали его мощную фигуру.

– Могу себе представить. Нужен очень сильный человек, чтобы сразить тебя, но есть и другие проблемы, с которыми не так легко справиться.

Марлоу поднял брови:

– Вы имеете в виду закон? – Он улыбнулся и покачал головой. – Не беспокойтесь, папа. Полицейские не придут и не постучат в вашу дверь ночью.

Он указал на свою руку.

– Я могу подробнее объяснить, что произошло. Я заснул в кузове грузовика. Проснулся оттого, что какой-то бродяга обшаривает мои карманы. Я схватил его за руку. Он вытащил нож и располосовал мне рукав. Я сломал ему челюсть и выкинул из грузовика. Вот так я и оказался здесь.

Магеллан откинул голову назад и рассмеялся:

– Ну да, бьюсь об заклад, что этот парень не придет в себя, пока грузовик не доедет до Ньюкастла.

Марлоу сел на стул и засмеялся вместе с ним. Теперь он чувствовал себя более непринужденно и в безопасности.

– Хорошенькое дельце мы только что провернули, – сказал он. – А я и не подозревал, что на карте есть такой городок – Литтон.

Магеллан кивнул:

– Это спокойный, маленький городок. Всего семь или восемь тысяч жителей.

Марлоу иронически усмехнулся:

– Мне кажется, что здесь несколько оживленная обстановка, чтобы называть его тихим, маленьким городком. А как насчет того типа, которого я только что взашей вытолкал отсюда?

Старик нахмурился.

– Вы имеете в виду Кеннеди? Он работал у меня до недавнего времени водителем. А теперь устроился в Объединенную торговую компанию.

Марлоу кивнул.

– Я заметил тот забавный желтый фургончик, когда пришел сюда. А что это за личность, О'Коннор? Большой босс?

Старик зло фыркнул, и в его глазах появился недобрый блеск.

– Это ему нравится так думать, а я-то знаю его еще с тех пор, когда он вообще был никем. Совсем никем. Имел старый грузовик и занимался перевозкой случайных грузов. Его сделала война. Он был не очень-то разборчив насчет того, что перевозил, и ему удавалось доставать бензин, когда другим это было очень трудно сделать. Сейчас у него двадцать или тридцать грузовиков.

– И он не любит конкуренции, – добавил Марлоу. – А что он имеет против вас? Хочет вытеснить из бизнеса?

– Он пытался купить мое дело, но я сказал ему, что это не пойдет. Мелким землевладельцам сейчас довольно трудно сводить концы с концами. У меня три бедфордовских грузовика. Раз в месяц мы доставляем уголь в окружающие деревни и на фермы. В остальное время занимаемся перевозкой грузов. Я организовал небольшой кооператив, куда вошли семь или восемь здешних владельцев садов. Каждому из них приходится нелегко. А вместе, благодаря моим грузовикам, мы можем оплачивать стоимость перевозок продукции оптовым торговцам.

Марлоу заинтересовался.

– Ну даже если это так, то здесь вам все равно не повезет, папа. А чего добивается этот О'Коннор?

Старик начал растолковывать ему суть дела:

– О'Коннора в первую очередь интересуют совсем не перевозки. А сама продукция. Понимаешь, года полтора назад он захватил почти всю торговлю овощами и фруктами на рынке в Барфорде. С тех пор он сумел прихватить еще два и теперь полностью овладел положением. Он контролирует все цены. Если кто-то захочет продать товар, то приходится действовать только через него.

Марлоу тихонько присвистнул.

– Очень ловко и вполне законно. А что он имеет лично против вас?

Старик пожал плечами.

– Ему не нравится мой маленький кооператив. Он предпочитает сам работать с мелкими владельцами. Хочет получать товар по самым низким ценам и перепродавать его в Бирмингеме и других больших городах с солидной прибылью.

– А кто-нибудь пытался укротить его? – спросил Марлоу.

Магеллан кивнул.

– Конечно, но О'Коннор могущественный человек, а Барфорд очень маленький город. У О'Коннора много способов оказывать давление на людей. Наряду с более тонкими методами есть и другие. К примеру, банды молодых хулиганов громят прилавки на переполненных продуктами рынках. О'Коннор вроде бы ни при чем, но все торговцы на рынке уже боятся.

– Ну, а при чем здесь этот Кеннеди? Он-то что делает?

Лицо старика помрачнело.

– Кеннеди работал у меня примерно полгода. Мне он никогда не нравился, но хорошие водители в таком местечке, как это, всегда большая редкость. На прошлой неделе он заявил мне, что уходит. Я предложил ему немного увеличить жалованье, чтобы он остался, но он рассмеялся мне прямо в лицо. Сказал, что у О'Коннора получит вдвое больше. – Старик глубоко вздохнул. – По-моему, О'Коннор начинает считать себя в этих местах Господом Богом. Не знаю, что и делать.

– Я полагаю, что пока просто не нашлось человека, который смог бы поставить его на место.

Папа Магеллан грустно улыбнулся:

– О да, друг мой. Я тоже так думал, но у О'Коннора уже большой разветвленный бизнес. Он привез сюда многих крутых людей, работающих на него. Местных совсем не берет.

– Интересно, – заметил Марлоу. – Но и с этим можно справиться.

Он поднялся, потянулся и сделал несколько шагов по комнате.

– Ну и как все же вы собираетесь воевать с ним?

Магеллан улыбнулся.

– А я уже начал. У меня есть второй водитель, по имени Билл Джонсон, он живет в деревне. О'Коннор предложил ему хорошую работу и большие деньги. Билл послал его к чертям. Я отправил его сегодня в Барфорд с грузом фруктов и овощей. Он должен сделать круг по всем магазинам, предлагая купить товар напрямую.

– И вы думаете, это получится?

Магеллан пожал плечами:

– Не вижу, почему бы и нет. Даже О'Коннор не в состоянии контролировать всех покупателей. Не может же он запугать каждого владельца магазина в самом Барфорде и во всей округе.

Марлоу медленно покачал головой.

– Не знаю, папа. Что-то это слишком уж просто.

Старик даже подскочил в волнении:

– Уверен, это должно сработать. Ведь О'Коннор не Бог. Он не может уследить за каждым.

– Но он будет пытаться этого добиться, – возразил Марлоу.

Марлоу вдруг показалось, что Магеллан готов взорваться от ярости. Глаза его пылали, он круто повернулся и отошел к камину. Стоял там и смотрел в огонь, опустив плечи. Марлоу сам налил себе еще бренди.

Немного времени спустя старик, не оборачиваясь, снова заговорил:

– Что за странный мир! Когда после испанской войны я вернулся домой в Португалию, то был удивлен поведением нашего правительства. Франко мог достать меня даже там. Так мне пришлось уехать в Англию. А теперь, когда прошло столько лет, я снова думаю, что враг все еще может достать меня. Франко – О'Коннор. Никакой разницы. То же самое.

– Но вы же понимаете, папа, – спокойно сказал Марлоу, – если проблемы одинаковые, то и способы их решения всегда одни и те же. Вы должны бороться. Если О'Коннор применяет силу, применяйте силу вдвойне. Если он начинает применять грязные приемы, поступайте еще более низко.

– Но это ужасно. Мы ведь живем не в джунглях, среди зверей, – проговорила Мария, которая вернулась и стояла в дверях.

Глядя на нее, Марлоу приподнял свой стакан, насмешливо улыбнулся.

– Но такова жизнь. Или вы выживаете, или идете ко дну.

Папа Магеллан снова повернулся лицом к нему. Некоторое время он изучающе смотрел на Марлоу, потом сказал:

– Так вот насчет работы, которую ты ищешь. Зачем ехать в Бирмингем? Ты можешь получить ее здесь, заняв место Кеннеди.

Марлоу проглотил остатки бренди, обдумывая предложение. Это как раз то, что ему было нужно. Работа в маленьком городишке, где его никто не знает. Он может залечь в этой норе на несколько недель, а потом вернуться в Лондон за деньгами, когда там о нем забудут. Затем Ирландия. Все можно устроить как надо, если найти нужных людей и правильные ходы.

Сама по себе идея Магеллана казалась ему очень привлекательной, но как быть с этим О'Коннором? Если дело примет крутой оборот, может вмешаться полиция. А любое столкновение с полицией меньше всего улыбалось ему. Марлоу осторожно поставил стакан.

– Не знаю, папа. Мне надо обдумать ваше предложение.

– А в чем дело? Вы что, испугались? – язвительно спросила Мария.

Отец нетерпеливо замахал на нее рукой.

– Оставайся здесь, сынок. Займешь бывшую комнату Педро.

Пока отец и дочь ждали ответа Марлоу, в комнате воцарилось молчание. Старика прямо-таки трясло от нетерпения, девушка, напротив, казалась спокойной и бесстрастной. Марлоу посмотрел на нее в упор, но она не подала и виду, какое решение ей по душе, хотя немного покраснела и нахмурилась.

С полуулыбкой Марлоу снова обернулся к старику.

– Мне очень жаль, папа. Но мне хочется тихой жизни, а тут, думаю, в самом ближайшем будущем будет совсем другое.

Лицо Магеллана как-то разом осунулось от разочарования, и он снова стал старым человеком. Очень старым человеком.

– Конечно, я понимаю, сынок, – сказал он. – Нельзя требовать от постороннего так много.

Мария быстро подошла к отцу, обняв его за плечи.

– Не беспокойся, папа. Мы выстоим. – Она гордо улыбнулась Марлоу. – Мой отец не имеет права просить вас об одолжении, мистер Марлоу. Это наша забота. И мы должны справиться с ней сами.

Марлоу с трудом выдавил улыбку, чтобы скрыть ярость, вскипевшую в нем. Его переполнял гнев, но, главным образом, против самого себя. Впервые за много лет он ощутил стыд. «Мы сможем постоять за себя» – таков был смысл слов Марии. Старый человек и молодая девушка. Он подумал, как долго они продержатся, когда банда О'Коннора возьмется за них как следует.

Марлоу потянулся за плащом, стараясь, чтобы его лицо оставалось бесстрастным. Что бы ни случилось, он не станет вмешиваться. Все, чего он хочет, так это ни во что не совать свой нос и залечь на дно на пару недель, а потом судьба сама повернется к нему лицом. Нужно быть полным идиотом, собираясь рисковать всем после пяти лет беспрерывных пота и крови. И чего ради? Ради старика и девушки, с которой он знаком всего-то один лишь час.

– Может быть, мне лучше уйти сразу? – сказал Марлоу, натягивая плащ.

Прежде чем Магеллан успел ответить, послышался звук подъехавшего грузовика. Он остановился у дверей, и мотор выключили.

– Это, наверное, Билл, – возбужденно произнесла Мария. – Надеюсь, ему повезло.

Грохнула наружная дверь, и в прихожей послышались шаги. В дверях, слегка покачиваясь, стоял молодой человек среднего роста в кожаной куртке и вельветовой кепке. Его полное добродушное лицо было бледно и искажено от боли. Один глаз совсем заплыл. Рот разбит, и кровь размазана по щеке.

– Билл! – вскрикнула Мария испуганно. – Что такое? Что они с вами сделали?

Джонсон неуверенной поступью прошел вперед и упал на стул. Магеллан поспешно налил и подал ему стакан бренди.

Марлоу стоял поодаль и молча наблюдал за происходящим.

– Кто тебя так избил, парень? – требовательно спросил Магеллан. – Это люди О'Коннора?

Джонсон проглотил бренди и поперхнулся. Казалось, ему было трудно говорить. Наконец он произнес:

– Да, это был тот здоровый парень, Влеки Моноган. Я объезжал магазины, как вы мне велели, и все шло хорошо. Продал весь товар за наличные.

Он достал из кармана куртки пачку банкнот и бросил ее на стол.

– Только один или два хозяина отказали мне. Я думаю, кто-то из них и сообщил О'Коннору.

Билл замолчал, закрыл глаза, будто засыпая. Марлоу внимательно наблюдал за ним. Циничная ухмылка коснулась уголков его губ. Подумаешь, Джонсона немного потрепали, но не так уж сильно, как он старался показать. Он чересчур драматизирует случившееся, и, наверное, тому есть причина.

– Продолжай, сынок, – сочувственно сказал Магеллан. – Расскажи нам, что случилось потом.

– Я пил чай в придорожном кафе около Барфорда на бирмингемской трассе. Моноган зашел туда с парой молодчиков, которые постоянно крутятся вокруг него. Они всегда болтаются на Плазе по субботам, когда закрываются пивные, и от них всегда одни только неприятности. Моноган вызвал меня наружу и затеял драку. Сказал, что я будто бы приставал к его девчонке на танцах в прошлую субботу.

– А это правда? – спросил Марлоу.

Джонсон отрицательно покачал головой.

– Я даже понятия не имею, кого он имел в виду. Я пытался по-хорошему поговорить с ним, но он сбил меня с ног. Один из его парней ударил меня ногой в лицо, но Моноган остановил его и сказал, что на сегодня с меня хватит. Он добавил, чтобы я держался подальше от Барфорда, если не хочу неприятностей.

Магеллан в замешательстве покачал головой:

– Зачем это все? Я чего-то не понимаю?

Марлоу коротко рассмеялся.

– Это же старая тактика, папа. Вроде бы никакой вражды между О'Коннором и вами нет. Будто это просто совпадение, что Джонсон работает у вас.

Лицо Марии побелело от гнева.

– Нужно обратиться в полицию. Нельзя мириться с этим.

Марлоу пожал плечами.

– Стоит ли? Если Джонсон отправится в полицию, что в этом хорошего? Стычка никак не касается О'Коннора. А Моногана оштрафуют на пару фунтов – и все.

– Я не хочу идти в полицию, – перебил Марлоу Джонсон, и в его голосе послышалась тревога.

Папа Магеллан нахмурился.

– А почему бы и нет, сынок? По крайней мере ты получишь удовольствие, когда увидишь Моногана в суде.

Джонсон поднялся, теперь уже твердо стоя на ногах, и сказал каким-то надтреснутым голосом:

– Я не хочу больше неприятностей, не хочу быть замешанным в какие-то темные дела. Я не ожидал такого оборота дела.

Его лицо покрылось красными пятнами, голос дрогнул.

– Мне очень жаль, мистер Магеллан, – продолжал он. – Вы были очень добры ко мне, но я поищу себе другую работу. – Он продолжал стоять, теребя в руках кепку. – Я не приду завтра.

Последовала тяжелая тишина, и Мария отвернулась, сдерживая рыдание. Магеллан, не глядя, пытался нащупать для себя опору, его тело словно осело, казалось, сейчас его хватит удар.

Марлоу тут же бросился к старику, поддерживая его сильными руками и бережно опуская на стул.

– Не волнуйтесь так, папа, – сказал он. – Все будет хорошо. Все в конце концов наладится.

Он выпрямился и посмотрел на Джонсона. На его лице, вытесняя страх, начал появляться стыд. И вдруг где-то глубоко внутри у Марлоу поднялась волна страшного неконтролируемого гнева, с которым он не мог справиться. Он бросился вперед, схватил Джонсона за горло и сильно встряхнул его, словно пойманную крысу.

– Ты, грязная маленькая свинья! – завопил он. – Сейчас я задам тебе такую трепку, что ты надолго запомнишь.

Он изо всех сил толкнул Джонсона в прихожую. Тот потерял равновесие и грохнулся на пол. Когда Марлоу бросился к нему, тот уже поднялся на ноги, дрожа от страха, а Мария схватила Марлоу за волосы, повернув назад его голову. Она ударила его по лицу, крикнув:

– Хватит! Не слишком ли много для одного дня?

Когда Марлоу собрался отбросить ее, папа Магеллан, внезапно обретя откуда-то взявшуюся энергию, юркнул в дверь, схватил Джонсона за плечо и вытолкал его наружу.

– Давай, уходи отсюда, ради Бога! Скорей!

Джонсон бросил через плечо испуганный взгляд, проскочил в дверь и исчез в тумане.

Наступила тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Марлоу. Мария уже не плакала. Она раскраснелась, и глаза ее горели.

– Что это с вами такое? – громко спросила она. – Это ваша обычная реакция на насилие? Не можете владеть собой? Хотите, чтобы в один прекрасный день вас повесили?

Марлоу смешался и смотрел на нее сверху вниз. Он проглотил стоявший в горле ком и сказал:

– Когда я был мальчиком, мой отец хотел, чтобы я стал врачом. Он был клерком на небольшом жалованье, и поэтому я, по его убеждению, должен был стать врачом. Я не хотел этого, но мое нежелание не имело значения. Отец бил меня все время, когда я учился в школе, пока в один прекрасный день – мне тогда было семнадцать лет – я не обнаружил, что сильнее его. Я врезал ему в челюсть и ушел из дома.

Дрожащей рукой он пошарил сигареты и продолжал:

– Там, в Маньчжурии, на шахте, куда меня отправили, был один дежурный китайский офицер. Его звали Ли. Маленькое имя для маленького человечка. У него был комплекс по поводу его роста, поэтому он, естественно, возненавидел меня. Он посылал меня работать на самый низкий горизонт, где я стоял по колено в ледяной воде по двенадцать часов в день. Иногда Ли казалось, что я работаю недостаточно прилежно, и он оставлял меня на ночь, когда других поднимали наверх. Мне до сих пор снится все это. Он появлялся среди ночи и кричал на меня, а его голос эхом отдавался в проходах шахты. Иногда он подвешивал меня за руки и тяжело избивал.

Мария тихо плакала, покачивая головой из стороны в сторону.

– Хватит. Пожалуйста, хватит.

Марлоу, не слушая ее, продолжал:

– Так чему же я научился благодаря всему этому? Я объясню вам. Это очень просто. – Он поднял сжатый кулак. – Вот! Вот что уважают! Сапог и кулак. Меня всю жизнь били. Мой отец, капитан Ли, О'Коннор, Моноган – все они одинаковы по своей природе, и со всеми можно сладить только одним способом.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=119138) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.