Тайна булавки Эдгар Ричард Горацио Уоллес …люки с захлопывающимися крышками, сообщники, переодевания, неожиданно возникающие двойники, тайники в письменных столах, экзотические притоны, скрытые тоннели и подземные ходы, сотканная опытными руками уголовного мира сеть, охватывающая даже аристократические салоны – все это привлекает и завораживает читателя в знаменитых криминальных романах англичанина Эдгара Уоллеса (1875-1932). Эдгар Уоллес Тайна булавки Глава 1 Ресторан И Линга был расположен между пустынным кварталом Рид-стрит и ярко освещенным театральным кварталом. Пустынный квартал, в котором находились бесчисленные модные мастерские и зубоврачебные кабинеты с именами владельцев у дверей, переходил постепенно в людную Беннет-стрит, на которой было шумно и днем и ночью. Днем улица была местом детских игр и оглашалась пронзительными детскими криками. Отцы и матери малышей, сидя у дверей, выражали так же шумно свои одобрения и порицания. Сначала ресторан И Линга находился в конце улицы; он славился своими китайскими блюдами. Постепенно ресторан продвигался все ближе и ближе к главной улице, так как основатель его приобретал все новые и новые дома. Наконец ресторан очутился на главной улице, владелец пригласил повара-француза и целый штат лакеев-итальянцев под начальством важного метрдотеля сеньора Мачидуино. Вывеска из золоченых букв гласила: «Золотая крыша». Золоченый лифт поднимал посетителей на первый и второй этажи, где были расположены отдельные залы для обедов и ужинов. Один из таких залов никогда не сдавался для частных обедов, как бы важны ни были клиенты. Это был зал № 6, расположенный в самом конце коридора, около двери для слуг. Из него через бесчисленные коридоры можно было попасть в старый дом на Рид-стрит, сохранившийся в его прежнем виде. Сюда приходила публика за китайскими блюдами, которые подавались бесшумно передвигавшимися лакеями-китайцами из Ханькоу – родины И Линга. Посетители старого ресторана были искренне огорчены счастьем, улыбнувшимся И Лингу, и с нескрываемыми насмешками относились к его элегантно одетой клиентуре. Эта богатая публика поглощала дорогостоящие блюда и в известные часы танцевала под звуки знаменитого дорогого оркестра, приглашенного И Лингом. Сам И Линг посещал новую часть ресторана лишь раз в год, в день китайского Нового года. Он надевал в этот день фрак с белым жилетом и белым галстуком. Остальное время он проводил в маленькой гостиной, расположенной на полпути между старым и новым ресторанами, стены которой были увешаны картинками, вырезанными хозяином из иллюстрированных журналов. Здесь он просиживал неподвижно целые часы, одетый в просторный шелковый халат, и выкуривал бесчисленное количество трубок. Каждый вечер, кроме воскресений, ровно в половине восьмого, он спускался к двери, выходившей на улицу. Это была дверь одного из домов, соединявших оба ресторана. Здесь он некоторое время ждал, положив руку на ручку двери. Иногда первым приходил старик, иногда – молодая женщина. Тот, кто приходил первым, молча поднимался в зал № 6. После их прихода Линг снова удалялся в свою гостиную и писал бесконечно длинные письма своему сыну в Ханькоу. Сын И Линга был поэтом и ученым и пользовался у себя на родине всеобщим уважением. Часто И Линг предавался мечтам о своей новой постройке в Шенфорде. Он никогда не присутствовал при отъезде этих двух своих посетителей. Они сами спускались к двери, и вскоре после восьми часов вечера зал бывал пуст. К их приходу кушанья уже стояли на маленьком буфете, и никто из лакеев никогда не допускался в этот зал. А так как дверь зала находилась за портьерой, скрывавшей часть коридора, никто, кроме самого И Линга, не знал посетителей. В первый понедельник каждого месяца И Линг поднимался в зал № 6 и низко кланялся сидевшему в нем старику. Старик всегда бывал один в эти дни. В один из таких понедельников И Линг вошел в комнату. Он держал в руке больших размеров лакированную коробку с деньгами, а подмышкой у него была объемистая счетная книга. Он почтительно поклонился старику и остался стоять, ожидая дальнейших приказаний. – Садитесь, – сказал ему Джесс Трэнсмир. – Что вы скажете? – За эту неделю выручка значительно упала, – ответил И Линг, почтительно присаживаясь на кончик стула и держа руки в широких рукавах своего халата. – Благодаря хорошей погоде многие из клиентов выехали за город. Он вынул руки из рукавов халата, открыл крышку лакированной коробки и вытащил из нее четыре пачки кредитных билетов. Разделив их на две части, три пачки положил перед стариком, а одну перед собой. Старик взял со стола лежавшие перед ним пачки, засунул их в карман и что-то проворчал про себя. – Прошлой ночью к нам нагрянули сыщики, – продолжал И Линг. – Они потребовали, чтобы их проводили в подвалы: полиция всегда убеждена, что в каждом китайском ресторане непременно должна быть курильня опиума… – Гм… – проворчал старик. – Вот как… Старик спрятал деньги в небольшой чемодан, стоявший на полу у его ног, и спросил китайца: – Помните ли вы того человека, который работал для меня в Фичене… – Пьяницу? – быстро спросил китаец. – Да, именно, – подтвердил старик. – Он приезжает сюда. Старику на вид можно было дать более шестидесяти лет. На нем был старый потертый фрак, воротничок его крахмальной рубашки был потерт на сгибах, а старомодный галстук, небрежно завязанный бантом, уже потерял всякую упругость и ослиными ушами свисал книзу. Лицо его было изборождено мелкими морщинами, но глаза не утратили былой голубизны и острого, проницательного взгляда. – Да, он приезжает сюда, – задумчиво проговорил старик, вынимая из жилетного кармана зубочистку. – Вероятно, он будет здесь уже скоро: Уэллингтон Броун привык путешествовать… И Линг, приезд этого человека тревожит меня… Должен вам сознаться, что я был бы рад, если бы он уже покоился вечным сном… И Линг покачал головой. – Убить его здесь невозможно, – возразил он. – Ведь ваше превосходительство сами знаете, что руки мои чисты… – Не говорите чепухи! – сердито прервал его старик. – Разве я убиваю или велю убивать людей? Даже на Амуре, где жизнь ценится дешево, я не убил, не убил, И Линг, а только предал пытке человека, который украл мое золото, но вы должны знать тайные места… – Я знаю сотни и сотни таких мест, – поспешил согласиться И Линг. Он проводил своего хозяина до дверей, а затем быстрыми шагами вернулся к себе в гостиную и вызвал слугу-китайца. – Пойди сейчас же вслед за этим стариком, – приказал он ему, – и посмотри, чтобы с ним ничего не случилось… По несколько тревожному тону, которым были сказаны эти слова, можно было бы заключить, что это приказание было отдано китайцем впервые. Однако оно повторялось в тех же словах уже в течение шести лет. Сам И Линг никогда не следовал за стариком: у него были другие обязанности, которые занимали его иногда до раннего утра. Глава 2 Трэнсмир шел быстрым шагом и старался держаться более людных улиц. Ровно в четверть девятого он завернул на широкую Пик-авеню, на которой был его дом. Человек, поджидавший его уже в течение получаса, быстро перешел через улицу и приблизился к нему. – Простите меня, господин Трэнсмир, – промолвил он. Трэнсмир остановился и с некоторой тревогой посмотрел на человека, прервавшего его размышления. Незнакомец был молод, на голову выше Трэнсмира, элегантно одет и добродушен на вид. – В чем дело? – промолвил старик. – Разве вы не помните меня? – спросил молодой человек. – Меня зовут Холланд… Я журналист. Около года назад я был у вас в связи с недоразумением, возникшим у вас с муниципалитетом… Лицо старика тотчас же прояснилось. – Как же, отлично помню! – воскликнул он. – После этого интервью в вашей газете появилась статья, приписывавшая мне мысли, которых я и не думал высказывать… Молодой человек добродушно улыбнулся. – Что же вы хотите? – промолвил он. – Таково ремесло журналиста! Каждая статья должна быть занимательна. – А что вам теперь от меня нужно? – несколько нетерпеливым тоном прервал его старик. – Наш корреспондент в Пекине прислал нам воззвание главы повстанцев – генерала Уинга Су или Синга Ву… Я вообще плохо запоминаю китайские имена… – ответил молодой человек. Он вынул из кармана лист желтоватой бумаги, испещренный странными знаками. – Мы не смогли повидать ни одного из обычных наших переводчиков, – пояснил молодой человек. – И, зная, что вы в совершенстве владеете китайским языком, надеемся на вашу любезность… Джесс Трэнсмир неохотно взял в руки лист бумаги, протянутый ему молодым человеком, зажал чемодан между коленями и надел очки. – Уинг Суши милостью Неба и предков обращается ко всем жителям Центральной империи… – начал он переводить. Тэб Холланд взял карандаш и записную книжку и стал поспешно записывать слова. – Очень вам благодарен, сэр, – учтиво сказал он, когда перевод был окончен. – Ваше знание китайского языка поистине замечательно! – Я родился на берегах Амура, – проговорил старик. – Когда мне было шесть лет, я уже говорил на шести диалектах. Это все, что вам было нужно от меня? – спросил он. – Да. Очень вам благодарен, – ответил молодой человек, приподнимая шляпу. Глядя вслед удалявшемуся старику, журналист размышлял о том, что таинственный дядя его приятеля Рекса Лендера совсем не был похож на миллионера. И тут же подумал, что вообще богатые люди редко кажутся на вид таковыми. Придя в редакцию, он тотчас же переписал перевод воззвания китайского генерала и занялся другими делами. К нему подошел ночной редактор. – Простите меня, Тэб, – сказал он, – у нас нет никого, кто мог бы поехать сейчас в театр и проинтервьюировать мисс Эрдферн. Не могли бы вы взять эту работу на себя? Тэб сердито проворчал про себя какое-то ругательство, но покорно отправился в театр. Горничная, прислуживавшая артистке, заявила ему, что мисс Эрдферн очень устала и просит его приехать на следующий день. – Я также утомлен, – усталым голосом произнес Тэб. – Передайте, пожалуйста, мисс Эрдферн, что я приехал сюда, в эту даль, в одиннадцать часов вечера не для того, чтобы просить у нее автограф или фотографию. Я – представитель печати. Горничная окинула его подозрительным взглядом и, нерешительно приоткрыв дверь в соседнюю комнату, тихим голосом доложила кому-то, находившемуся там, о заявлении Тэба. В приоткрытую дверь Тэб мог разглядеть кретоновые занавеси на окнах. Он устало зевнул и потянулся. – Войдите, – пригласила его наконец горничная. Тэб очутился в небольшой комнате, уборной артистки, ярко освещенной многочисленными электрическими лампочками. Мисс Эрдферн уже была готова к отъезду из театра. Лишь жакет ее строгого костюма еще висел на спинке стула, а на другом лежала шелковая накидка. В руках артистка держала брошь, которую готовилась положить в открытую коробку с драгоценностями. Тэб почему-то обратил внимание на эту брошь, в центре которой сиял великолепный сердцевидный рубин. Он видел, как артистка приколола брошь к тонкому атласу крышки и закрыла коробку. – Простите меня, мисс Эрдферн, что я беспокою вас в такой поздний час, – сказал молодой человек. – Вероятно, вы всей душой ненавидите назойливых журналистов. Однако прошу вас сжалиться над человеком, который целый день просидел на судебном процессе и буквально валится с ног от усталости… Тэб действительно, войдя, заметил выражение неудовольствия и скуки на хорошеньком лице артистки. – Чем же я могу быть вам полезна, господин… – начала она. – Господин Холланд из «Мегафона», – быстро произнес молодой человек. – Наш театральный репортер болен, а мы получили сегодня вечером сведения из двух источников, что вы собираетесь выйти замуж… – И вы пришли проверить этот слух?! – воскликнула она. – Как любезно с вашей стороны… Нет, я не собираюсь выходить замуж и вообще не думаю, чтобы я когда бы то ни было вышла замуж… Об этом, впрочем, писать в газете не следует: ваши читатели могут подумать, что мне просто хочется порисоваться… А кто же счастливец, который должен на мне жениться? – Я пришел именно для того, чтобы спросить у вас об этом, – невольно улыбнувшись, заметил молодой человек. – В таком случае я положительно в отчаянии! – воскликнула артистка, и на губах ее появилась веселая улыбка. – Только прошу вас не печатать в вашей газете всякой чепухи вроде того, что я не выхожу замуж, так как «всецело посвятила себя искусству», или что я «с детства влюблена в бедного мальчика, с которым надеюсь когда-нибудь тайно обвенчаться…». Я действительно не знаю никого, с кем хотела бы соединить свою жизнь. И даже если бы знала такого человека, то, наверное, все равно не вышла бы за него замуж… Это все? – Почти все, мисс Эрдферн, – ответил Тэб. – Поверьте, что мне очень жаль, что я побеспокоил вас. Всякий журналист обычно начинает и кончает извинениями. Разумеется, и я не исключение. Но на этот раз я искренне прошу у вас прощения… – А кто вам сообщил о моем замужестве? – спросила она, вставая. Тэб невольно поморщился и нехотя произнес: – Это рассказал мне… один из моих друзей… Единственная новость, которую он мне за всю свою жизнь сообщил, оказалась неверной… Спокойной ночи, мисс Эрдферн! Она подала ему руку. Тэб так крепко пожал ее, что артистка вскрикнула. – Простите меня! – промолвил он уже совершенно смущенно. – Да! Энергичное пожатие! – улыбаясь и потирая руку, заметила мисс Эрдферн. – Вероятно, вам редко приходится здороваться за руку с хрупкими женщинами… Между прочим, вы сказали мне, что ваша фамилия – Холланд. Вы не Тэб Холланд? Молодой человек густо покраснел. – Значит, вас зовут Тэб? – повторила артистка, и в глазах ее забегали веселые огоньки. – Это кличка, которую мне дали на службе, – все с тем же смущением ответил журналист. Тэб редко бывал в театре и совершенно незнаком был с артистическим миром. Мисс Эрдферн была второй артисткой, которую ему пришлось встретить за его двадцатишестилетнюю жизнь. Молодой человек, считавший до сих пор артистов какими-то особенными существами, с удивлением заметил, что его собеседница ничем не отличается от обычной светской женщины его круга. Он успел также отметить, что она была удивительно привлекательна. Это, впрочем, нисколько не поразило его, ибо он привык считать, что артистка должна быть непременно красавицей. Про мисс Эрдферн он много слышал от своего товарища Рекса Лендера, считавшего ее одной из самых обаятельных женщин в мире. Тэбу понравилось ее изящество, непринужденность в обращении, отсутствие всякой рисовки, которой можно было бы ожидать от такой знаменитой артистки, как мисс Эрдферн. Молодой человек охотно остался бы в ее обществе дольше, но мисс Эрдферн сказала: – Спокойной ночи, господин Холланд! Тэб снова пожал ей руку, на этот раз более осторожно, чему артистка тотчас же весело рассмеялась. Тэб скользнул взглядом по ящичку с драгоценностями, стоящему на туалетном столике. – Быть может, вам хотелось бы, чтобы в «Мегафоне» появилась заметка о том, что вы обладаете лучшими драгоценностями, которые когда-либо сияли в свете рампы? – спросил он и сразу же понял, насколько неуместен был его вопрос, отчего почувствовал себя еще более неловко. Достаточно было взглянуть на молодую женщину, чтобы понять, какое впечатление произвело на нее его легкомысленное предложение. Мисс Эрдферн устало улыбнулась. Впрочем, улыбка тотчас же исчезла с ее лица, и в глазах мелькнула тревога. Она быстро ответила: – Нет… Не думаю, чтобы мои драгоценности могли интересовать кого бы то ни было. Я надеваю их на сцену. У меня такая роль в пьесе… А теперь – спокойной ночи. Молодая женщина проводила журналиста до двери и некоторое время стояла посреди комнаты в глубокой задумчивости. В уборную вошла горничная и участливо заметила: – Как бы я хотела, мисс, чтобы вы не ехали через весь город с этой коробкой с драгоценностями… Господин Стэрк, театральный казначей, предлагает вам оставить их в театральном сейфе; при театре дежурит ночной сторож. – Господин Стэрк уже говорил мне об этом, – спокойно ответила артистка. – Однако я предпочитаю взять их с собой. Помогите мне надеть накидку. Через несколько минут мисс Эрдферн вышла из театра. У дверей ее ожидал маленький закрытый автомобиль. Молодая женщина прошла мимо толпы любопытных, собравшихся у театрального подъезда, села за руль, положила ящичек с драгоценностями на пол у ног и включила скорость. Тэб видел, как она отъехала от театра, и долго смотрел вслед удалявшемуся автомобилю. Если бы еще накануне кто-нибудь сказал ему, что он будет стоять у театрального подъезда в ожидании выхода знаменитой артистки, он несомненно счел бы это за личное оскорбление. Однако он действительно стоял и ожидал ее выхода, и сам был настолько этим смущен, что старался все время держаться на плохо освещенной стороне улицы. – Так… так… – проговорил он про себя с глубоким вздохом. – Век живи – век учись… Позвонив в редакцию, он немедленно направился домой. В гостиной его встретил молодой человек, по виду года на два моложе его. – Так в чем там дело? – с некоторой тревогой спросил он журналиста. Тэб, не отвечая, подошел к столику, на котором стояла коробка с табаком, и с невозмутимым видом набил трубку, – Значит, это правда? – все так же с тревогой в голосе спросил Рекс Лендер. – Не мучьте же меня… – Рекс, вы распространяете ложные слухи и напрасно сеете панику в театральных кругах, – спокойно сказал Тэб. Рекс удобно расположился в кресле. Тревожное выражение мгновенно исчезло с его лица. – Значит, она не выходит замуж? – спросил он. – Вы заблуждаетесь, вернее – вас надули, – ответил Тэб. – Кстати, кто вам об этом сказал? Рекс призадумался, стараясь вспомнить, кто ему сказал о предстоящем браке мисс Эрдферн. – Не знаю, кто именно… – пожал он плечами. Во внешности Рекса Лендера было много мальчишеской. Он был круглолиц и румян, и прозвище «Бэби», данное ему товарищами, очень шло к нему. Рекс подружился с Тэбом еще в школе. Когда он приехал в город по вызову дяди – Джесса Трэнсмира, Тэб радостно встретил его и предложил поселиться в своей маленькой квартире. – Она понравилась вам? – после некоторого раздумья спросил Рекс. Тэб ответил не сразу. – Она несомненно очень хороша собой, – сказал он наконец. В другой раз он не преминул бы пошутить над чрезмерным интересом своего друга к молодой женщине. Теперь же, сам не зная почему, отнесся к его вопросу серьезно. Мисс Эрдферн пользовалась в городе вполне заслуженной славой. Она сама выбирала и ставила театральные пьесы. В продолжение четырех сезонов успех ее прочно укрепился. – Она… решительно очаровательна, – продолжал Тэб. – Я чувствовал себя очень неловко. Интервью с артистками не моя специальность… От кого это письмо? – спросил он вдруг, увидев перед Рексом распечатанное письмо. – От дяди Джесса, – не отрывая глаз от книги, ответил Рекс. – Я просил его одолжить мне пятьдесят фунтов… – И что же он ответил? – быстро спросил Тэб. – Прочтите сами, – с усмешкой сказал молодой человек. Тэб взял со стола толстый лист почтовой бумаги, исписанный неуверенным детским почерком. «Дорогой Рекс! Твоя трехмесячная получка будет уплачена тебе, как в всегда, двадцать первого числа. Мне очень жаль, что приходится отказывать тебе в твоей просьбе. Ты должен жить экономнее, должен помнить, что, когда ты унаследуешь мое состояние, то сам будешь благодарен мне за те практические советы, которые я тебе давал. Только научившись бережливости, ты сумеешь достойно распорядиться деньгами, которые окажутся в твоих руках». – Какой скряга! – сочувственно промолвил Тэб, возвращая письмо своему другу. – Кто-то говорил мне, что у него больше миллиона. Где же он нажил такие деньги? Рекс покачал головой. – Вероятно, в Китае, – задумчиво ответил он. – Ведь дядя родился там и в молодости был просто мелким торговцем. Затем купил землю, на которой были обнаружены золотые прииски… Быть может, я и не прав, – прибавил молодой человек после некоторого раздумья. – Он всегда давал мне дружеские советы, и, возможно, было бы лучше, если бы я больше слушался его… – Вы часто с ним видитесь? – спросил Тэб. – В прошлом году я провел у него неделю, – ответил Рекс с невольной гримасой брезгливости. – Все же я многим и многим ему обязан. Если бы я не был так ленив, не любил бы так всякие дорогие вещи, я мог бы жить прилично на то, что он мне дает… Тэб некоторое время молча курил. – Про Джесса Трэнсмира ходят странные слухи, – сказал он после некоторого раздумья. – Один из моих друзей рассказывал мне, например, что он невероятный скряга, даже все свои деньги он хранит у себя дома, чтобы только не расставаться с ними. Впрочем, я уверен, что все это сплетни… – Я только знаю, что у него нет счета в банке, – подтвердил сказанное журналистом Рекс, – и что он держит очень большую сумму денег в Майфилде. Дом его похож на тюрьму, а подвал представляет настоящий сейф, в котором он и хранит свои сокровища. Я сам никогда не был в этом подвале, но видел, как дядя спускался в него… Молодой человек улыбнулся и продолжал: – Впрочем, вы совершенно правы, Тэб. Нельзя сказать, чтобы мой дядя был очень щедр. Несколько месяцев назад ему стало известно, что сторож из Майфилда и жена его отдают остающиеся объедки каким-то бедным родственникам, и он тотчас же со скандалом выгнал их… Когда я гостил у него в прошлом году, он запирал на ключ все комнаты, за исключением спальни и столовой, которая служит ему также и рабочим кабинетом. – У него много слуг? – спросил Тэб. – Лакей Вальтерс и две приходящие женщины: кухарка и уборщица. Для первой он построил совершенно отдельную от дома кухню. – Вероятно, вам не очень весело было у него? – с улыбкой спросил Тэб. – Еще бы… Должен заметить, что кухарка меняется там каждый месяц, – ответил Рекс. – Последний раз, когда я встретил Вальтерса, он сказал мне, что они наконец нашли замечательную кухарку… После этого сообщения последовало довольно продолжительное молчание. Тэб молча курил, пока не выкурил всю трубку. Он стряхнул пепел в камин и задумчиво произнес: – Она, несомненно, очень, очень хороша… Рекс окинул журналиста подозрительным взглядом: его друг, конечно же, думал не о кухарке. Глава 3 Джесс Трэнсмир сидел за длинным столом, только на конце накрытом скатертью, и с наслаждением ел тощую котлету. Обстановка столовой отнюдь не свидетельствовала ни о громадном богатстве хозяина, ни о художественных вкусах его, ни даже о былом пребывании в Китае. Картин на стенах не было вовсе. Сильно потертая от времени мебель лишена была какого бы то ни было стиля. Трэнсмир купил ее по случаю и любил хвастать дешевизной своей обстановки. Книг в комнате также не было: хозяин не любил чтения, даже почти никогда не просматривал газет. Несмотря на то, что был уже час дня, Трэнсмир сидел в халате, накинутом поверх пижамы. Он всегда ложился на рассвете, а вставал после полудня. Ровно в половине седьмого его лакей Вальтерс помогал ему надеть пальто: легкий плащ или тяжелую меховую шубу – в зависимости от времени года, – и Трэнсмир отправлялся на обычную прогулку или деловые свидания. Перед уходом он тщательно запирал все двери и требовал, чтобы лакей отправился в свою комнату. Любопытный Вальтерс часто смотрел из окна, как хозяин медленно удалялся, неся в одной руке сложенный зонт, а в другой – потертый черный чемодан. Ровно в половине девятого старик возвращался. Каждый день он обедал вне дома. Вальтерс приносил ему чашку черного кофе и в десять часов удалялся в свою комнату, отделенную от главного здания тяжелой дверью, неизменно запиравшейся стариком каждую ночь на ключ. В начале своей службы Вальтерс пробовал протестовать против такого порядка. – Предположите, сэр, что в доме случится пожар, – говорил он своему хозяину. – Вы можете пробраться через окно вашей ванной в кухню, а оттуда каждый нормальный и здоровый человек может выпрыгнуть из окна на улицу, – возражал на это старик. – Если вам не нравится у меня, можете уйти. Если же вы желаете остаться, извольте подчиняться моим требованиям. Таким образом, изо дня в день Вальтерс должен был удаляться в свою комнату, а старик шлепал за ним в ночных туфлях и с ворчанием запирал дверь на многочисленные засовы. Такой порядок вещей был нарушен лишь в ту ночь, когда старик заболел и не в состоянии был дойти до двери. После этого он повесил запасной ключ в стеклянной коробке, похожей на те стеклянные ящики, в которые помещаются устройства сигналов тревоги в железнодорожных вагонах. В случае болезни старика или другого какого-нибудь непредвиденного несчастья Вальтерс должен был, услышав звонок, висевший над его кроватью, разбить стекло и взять ключ. Однако надобности такой не было еще ни разу. Каждое утро Вальтерс находил дверь отпертой. Он недоумевал, в котором часу старик отпирал ее, и мог только догадываться, что Трэнсмир отпирал дверь перед тем, как лечь спать, то есть под утро. Вальтерсу запрещалось выходить по вечерам из дому. Дважды в неделю ему разрешалось отсутствовать в течение двадцати четырех часов, но ровно в десять он должен был быть дома. – Если вы опоздаете хотя бы на минуту, то можете вовсе не возвращаться, – говорил строгий старик. В качестве лакея Джесса Трэнсмира Вальтерс имел, несомненно, возможность узнать про своего хозяина гораздо больше того, что тот желал бы. В особенности же Вальтерса интересовал подвал дома. Однажды он разговорился с рабочим, принимавшим участие в постройке дома, и узнал, что в подвале была комната со стенами из бетона. Во время отсутствия хозяина Вальтерс старательно подбирал ключи, чтобы открыть таинственную дверь, ведущую в подвал, но все его усилия были напрасны. По-видимому, от этой двери существовал только один ключ, который старик всегда носил на цепочке на шее. Так продолжалось до того утра, когда Вальтерс нашел своего хозяина почти в бессознательном состоянии. Такие припадки бывали у старика довольно часто. Наблюдательный Вальтерс обратил внимание на кусок мыла, лежавший на туалетном столе… Джесс Трэнсмир продолжал спокойно есть котлету и лишь спросил, на минуту подняв глаза от тарелки: – Никто не заходил сегодня утром? – Нет, сэр. – А письма были? – Было несколько писем, которые я положил на ваш стол, сэр, Трэнсмир что-то проворчал про себя и спросил: – Вы поместили в газетах извещение о том, что я уезжаю из города на два или три дня? – Да, сэр, – ответил Вальтерс. Джесс Трэнсмир снова что-то проворчал. – Из Китая должен приехать один человек, которого я не хочу видеть, – пояснил он. Старик бывал иногда откровенен со своим слугой, но Вальтерс, отлично знавший хозяина, не задавал никаких вопросов. – Нет, я не хочу его видеть, – повторил старик, и на лице его появилось выражение гадливости. – Лет двадцать или тридцать назад этот человек участвовал вместе со мной во многих делах, – продолжал он, вынимая зубочистку. – Он пьяница и картежник и много о себе воображает, хотя совершенно неизвестно почему… Вот какой это человек. Старик перевел глаза на камин, выложенный красным кирпичом, и некоторое время сидел в глубоком раздумья. – Если этот человек придет сюда, не впускайте его, – промолвил он наконец. – И скажите, что вы ничего ни про кого не знаете… Почему он приезжает сюда – это вас совершенно не касается. Он не воспользовался счастьем, когда оно ему улыбалось, и должен теперь пенять исключительно на себя… Он мог бы быть богачом, но продал все свои акции… Пьянство сгубило его… Вдруг старик как бы вспомнил о присутствии слуги и закричал: – Почему вы слушаете?! – Простите, сэр, я… – начал Вальтерс. – Вон отсюда! – завопил старик. После ухода слуги Трэнсмир сидел неподвижно около получаса, погруженный в глубокую задумчивость. Затем он встал, подошел к маленькому бюро и, открыв его, вынул небольшую фарфоровую чернильницу, наполовину наполненную индийскими чернилами, и лист толстой почтовой бумаги. Усевшись удобно за столом, он стал писать по-китайски, начав в правом верхнем углу и спускаясь вниз, пока вся страница не была испещрена таинственными знаками. Тогда он вынул из жилетного кармана крошечную печать и приложил ее в углу страницы. Этой печати Трэнсмира было достаточно для оплаты в Китае чека на фантастические суммы. Имя его известно было всем от Шанхая до Фичена. После этого старик сложил письмо и, встав со стула, подошел к камину. Вальтерс, все время наблюдавший за своим хозяином через стекло, помещавшееся поверх двери, в это мгновение потерял его из виду: его глаз мог объять приблизительно лишь треть комнаты. Когда же старик снова очутился в поле его зрения, бумаги уже не было в его руках. Трэнсмир позвонил, и лакей тотчас же вошел в комнату. – Помните, что меня ни для кого нет дома, – строго повторил он. – Да, сэр, – ответил Вальтерс. Днем пришел ожидаемый стариком посетитель. Если бы Трэнсмир читал газеты, он знал бы, что пароход, шедший из Китая, прибыл на тридцать шесть часов раньше назначенного времени. Вальтерс не сразу вышел на звонок, так как был занят в своей комнате. Когда же он открыл дверь, то увидел на пороге загорелого человека в потрепанном платье, грязном белье и пыльных сапогах. Незнакомец не снял шляпы и продолжал стоять, заложив руки в карманы брюк. Он был явно пьян. – Милый мой, почему же вы заставляете меня так долго ждать на пороге дома моего друга Джесса Трэнсмира? – развязным тоном спросил он. – Господина Трэнсмира… нет дома… сэр, – неуверенным и испуганным голосом проговорил Вальтерс. – Я передам ему, что вы заходили. Как прикажете доложить о вас, сэр? – Уэллингтон Броун, друг мой, – все тем же развязным тоном продолжал посетитель. – Я войду в дом и подожду. Но Вальтерс заслонил собою дверь. – Господин Трэнсмир строго запрещает мне впускать кого бы то ни было, когда его нет дома, сэр, – сказал он. Броун густо покраснел. На лице его мелькнуло злое выражение. – Он приказал, чтобы меня не принимали?.. – завопил незнакомец. – Меня?! Уэллингтона Броуна, которому он обязан всем своим богатством?.. Старый вор! Он знал, что я приеду! – Вы приехали из Китая, сэр? – спросил растерявшийся Вальтерс. – Да, я приехал из Китая, чтобы свести счеты с вашим хозяином! – продолжал вопить рассвирепевший Броун. – Но господин Трэнсмир уехал на две недели и строго приказал никого не принимать, – упрямо повторил Вальтерс. – Это мы увидим! – воскликнул незнакомец и двинулся на слугу. Борьба продолжалась недолго: Вальтерс был атлетического сложения, Броуну же можно было дать на вид уже около шестидесяти лет. Через минуту Броун был отброшен к каменной стене и непременно упал бы, если бы сильная рука Вальтерса не поддержала его. Незнакомец глубоко вздохнул и проворчал: – Я вам это припомню! – Я не хотел причинить вам боль, – сказал Вальтерс в свое оправдание. Незнакомец окинул его гордым взглядом и заявил: – Я намерен свести счеты с вашим хозяином! Он мне заплатит за все… И он гордо удалился нетвердой походкой пьяницы, оставив Вальтерса в полнейшем недоумении. Глава 4 В тот же вечер, около девяти часов, в передней квартиры Тэба зазвонил звонок. – Кто бы это мог быть? – проворчал Тэб. Он сидел без пиджака и строчил статью о дороговизне жизни. Весь стол был усеян листками его рукописи. Рекс Лендер вышел из своей спальни. – Вероятно, это приехал рассыльный за рукописью, – заметил он. – Я оставил для него открытой нижнюю дверь. Тэб покачал головой. – Редакция присылает за рукописью всегда в одиннадцать, – проговорил он. – Посмотрите, кто там? Лендер что-то проворчал про себя. Он всегда был недоволен, когда нужно было сделать хотя бы самое незначительное физическое усилие. Тем не менее он открыл дверь, и тотчас же раздался громкий незнакомый голос. Тэб вышел в переднюю и увидел на площадке пожилого бородатого человека. – В чем дело? – спросил он. – А вот в чем… – слегка заплетающимся языком заявил незнакомец. – Человек, в особенности же джентльмен, не может быть безнаказанно ограблен и избит… – Войдите, пожалуйста, – учтиво пригласил его Тэб, и Уэллингтон Броун, спотыкаясь на каждом шагу, вошел в маленькую гостиную. – Который из вас господин Рекс Лендер? – спросил он. – Я… – в недоумении ответил Рекс. – Я Уэллингтон Броун из Чейфу… – гордо представился незнакомец. – Я живу на ежемесячное пособие человека, бессовестно ограбившего меня… Да, у меня есть что рассказать вам про Трэнсмира! – Про Трэнсмира?.. Моего дядю? – все более и более недоумевая, спросил Рекс. Броун молча кивнул головой. – Да, – ответил он. – Я многое могу вам рассказать про него. Ведь я был его секретарем и бухгалтером. Я все знаю… – Почему же вы пришли сюда? – сухо спросил Рекс. – Потому что вы – его племянник! – воскликнул Броун. – Он ограбил меня! Он ограбил меня… – И Броун начал всхлипывать. – Он отнял кусок хлеба у сирот… лишил меня участия в синдикате… а затем выдавал мне ежемесячные пособия и издевался надо мной… – Издевался над вами?.. – несколько насмешливо спросил Тэб. Броун окинул его гордым взглядом. – Кто это? – спросил он Рекса. – Это мой друг, – ответил Рекс, – и вы находитесь в его квартире. Если вы пришли сюда только для того, чтобы поносить моего дядю, то советую вам поскорее убраться отсюда! Уэллингтон Броун несколько раз дотронулся пальцем до груди Рекса и упрямо повторил: – Ваш дядя – мерзавец! Запомните это! Вор и мошенник! – Лучше всего – напишите ему об этом, – довольно резко заметил Тэб, чтобы прекратить разговор. – Мне нужно писать серьезную статью для газеты, и вы мешаете мне. – Написать ему? – с усмешкой повторил Броун. – Вот так штука! Рекс Лендер подошел к двери и широко распахнул ее. Непрошеный посетитель бросил на молодого человека негодующий взгляд. – Каков дядюшка, таков и племянник! – воскликнул он. – Хорошо, я уйду, но прежде должен сказать вам… Дверь захлопнулась, и молодые люди так и не узнали, что он хотел им сказать. – Ух! – выдохнул Рекс, утирая влажный лоб. – Отворите окно, мне стало жарко… – Кто он? – спросил Тэб. – Убейте меня – не знаю, – ответил Рекс. – Я не очень высокого мнения о нравственных качествах своего дядюшки… Вероятно, в том, что он рассказал, есть доля истины. Я не могу себе представить, чтобы дядя выплачивал кому бы то ни было ежемесячную пенсию только по доброте душевной. Во всяком случае я завтра увижу дядю и все разузнаю… – Завтра вы ничего не узнаете, – возразил Тэб. – Видно, вы никогда не читаете отдела светских новостей: ваш дядя завтра уезжает из города… Рекс добродушно улыбнулся: – Это старая и известная уловка! Он прибегает к ней всегда, когда не хочет, чтобы его беспокоили. Поверьте, он поместил это извещение именно из-за Уэллингтона… Тэб снова уселся за стол и взял в руки перо. – Да воцарится тишина! – скомандовал он. – Знаменитый журналист должен обдумать свою статью! Рекс с нескрываемым восторгом посмотрел на него. – Я положительно удивляюсь вашей трудоспособности, – заметил он. – Сам я не мог бы… – Замолчите же! – с комическим отчаянием завопил Тэб. Воцарилось молчание. Тэб окончил свою статью к одиннадцати часам и отослал в редакцию с пришедшим к этому времени рассыльным. После завершения трудового дня он с наслаждением расположился в удобном мягком кресле и закурил трубку. – Теперь я свободен до понедельника! – радостно сообщил он. В это время зазвенел телефонный звонок. – Черт возьми! – воскликнул журналист. – Бьюсь об заклад, что это несносная редакция! Он оказался прав: его просили спешно явиться в редакцию. Тэб вернулся в гостиную и наскоро сообщил своему другу, зачем его вызывают. – Полиция арестовала какого-то жулика, пытавшегося незаконно получить страховую премию. Он бежал и забаррикадировался в своем доме, причем грозит облить кипятком всякого, кто осмелится приблизиться к дому. Джек в восторге от этого происшествия. Он считает его весьма интересным для газеты, – прибавил молодой человек, называя так фамильярно своего редактора. – Я посоветовал ему послать на место происшествия театрального критика… Ведь вчера вечером я заменял его… – Значит, вы снова идете из дому? – спросил недоумевающий Рекс. – Конечно, иду! – с нескрываемой досадой воскликнул журналист, поспешно надевая уже сброшенный воротничок. – Что касается меня, то я думаю, что все это происшествие придумано вашей редакцией, – заметил Рекс. – Я никогда не верю тому, что напечатано в газетах. Тэб уже вышел и не слышал последних слов своего друга. В полночь молодой журналист был на месте происшествия и присоединился к группе полицейских, осаждавших дом. Преступник откуда-то раздобыл ружье, что делало его более опасным. Тэб пробыл на месте до того, как дом удалось взять штурмом, а преступника отвести в полицейский участок, В два часа ночи он пошел ужинать с полицейским сыщиком Карвером. Было уже половина четвертого утра, и на улицах брезжил рассвет, когда Тэб направился домой. Проходя по Парк-стрит, он услышал за собой шум автомобиля. Машина быстро пронеслась мимо него. Когда она была на расстоянии приблизительно ста ярдов, Тэб услышал шум лопнувшей шины. Автомобиль остановился. Из него вышла молодая женщина и принялась тщательно осматривать поврежденную шину. Она была, по-видимому, одна, ибо Тэб видел, как она, раскрыв ящик с инструментами, что-то вынула из него. Молодой человек прибавил шагу и поспешил ей на помощь. – Разрешите мне предложить вам свои услуги, – проговорил он, обращаясь к молодой женщине. Она быстро обернулась и посмотрела на него. – Мисс Эрдферн! – удивленно воскликнул Тэб. Артистка была немного смущена. Через мгновение, впрочем, она улыбнулась и сказала: – Это вы, господин Тэб… Простите, что я вас так называю, но я совершенно забыла вашу фамилию… – Тэб Холланд, – с улыбкой промолвил молодой человек. – Но это не так важно, – заметил он, взяв у нее из рук домкрат, Она молча смотрела на него, пока он приподнимал машину. – Я возвращаюсь очень поздно… Я была на вечере… Однако Тэб при сером утреннем свете успел заметить, что артистка была просто одета и на ногах ее были толстые кожаные туфли. Его даже поразило, что она была одета скорее бедно. Молодой человек успел также заметить, что на сиденьи автомобиля лежал небольшой черный чемодан. Он решил, что артистка, возможно, успела переодеться после вечера, но тут же подумал, что артистки вряд ли переодеваются, возвращаясь с бала. – Я также был на вечере, – шутя, сказал он, возясь с колесом. – Это был вечер с сюрпризами и фейерверком. – Большой бал? – спросила она. Тэб улыбнулся. – Я танцевал только раз, когда увидел, что джентльмен прицелился из окна… Могу вас уверить, что это был очень веселый танец, – заметил он. Легкая дрожь пробежала по телу молодой женщины. – Я знаю, о чем вы говорите! – воскликнула она. – Перед уходом из театра я слышала об этом человеке. Колесо было налажено, и инструменты снова уложены в ящик. – Нет, нет, ни в коем случае! – воскликнул Тэб, когда артистка хотела поблагодарить его. Молодой человек втайне надеялся, что она предложит подвезти его к дому. Но мисс Эрдферн быстро простилась и исчезла так мгновенно, что он не успел опомниться. Рекс уже проснулся, когда Тэб пришел домой. Они долго говорили о событиях минувшей ночи, но Тэб ни словом не обмолвился о встрече с мисс Эрдферн. Глава 5 Было одиннадцать часов утра, когда Тэб проснулся, и первая мысль его была о мисс Эрдферн. Рекс успел уже выйти из дому и вернуться. – Друг моего дяди снова был здесь, – сказал Рекс. – Вы не видели его? – Зачем же он приходил сюда? – удивленно спросил Тэб, в купальном халате направлявшийся в ванную. Рекс пожал плечами. – Я сам недоумеваю. Сегодня он говорил уже несколько спокойнее… Я убеждал его уехать на время из города. Он грозится убить дядю, если тот не согласится выплатить ему какой-то фантастической суммы… – Чепуха! – весело воскликнул Тэб, закрывая дверь в ванную комнату. После ванны он с удовольствием выпил утренний кофе и снова разговорился со своим другом о назойливом посетителе. Тэб занялся журналистикой по окончании университета. В студенческие годы он не отличался особенным прилежанием, но слыл одним из самых талантливых студентов. Не будучи богатым, он имел постоянный приличный доход. Кроме того, почти каждый год получал наследства от многочисленных своих незамужних теток. – Вы все же должны предупредить своего дядю о приезде Уэллингтона, – заметил в конце разговора Тэб. – Да, я повидаю его сегодня и поговорю с ним, – согласился молодой человек. Друзья вскоре вышли из дому. Тэб зашел сначала в редакцию, а затем отправился завтракать с сыщиком Карвером. Он с удовольствием слушал интересные рассказы сыщика, говорившего без устали, когда разговор касался его любимой темы. Два часа прошли для Тэба незаметно. В конце беседы он рассказал Карверу о приезде из Китая Уэллингтона и о его угрозах по адресу Джесса Трэнсмира. – Я вообще не придаю большого значения угрозам, – сказал сыщик. – Но, конечно, в данном случае возможно, что Уэллингтон представляет некоторую опасность для старика… Между прочим, хорошо ли вы знаете Трэнсмира? – Я видел его лишь дважды, – ответил Тэб. – Но племянник его Рекс – архитектор-любитель – живет со мной в одной квартире, и мне приходится иногда выслушивать бесконечно длинные рассказы об этом странном дядюшке… Он часто пишет Рексу длинные письма на тему о бережливости и воздержании. – Лендер его наследник, не так ли? – спросил Карвер. – Рекс надеется, что он сделает его своим наследником. Однако он не удивился бы, если бы все состояние старика было отказано благотворительному учреждению «неисцелимых богачей». В это мгновение мимо ресторана промчало такси. В нем сидел Вальтерс – без шляпы, растрепанный, с взволнованным лицом. Глаза его растерянно блуждали по сторонам. Растерянный вид Вальтерса обратил на себя внимание Тэба. – Вы знаете этого человека? – быстро спросил сыщик. – Да… Это Вальтерс – лакей Трэнсмира. – У него очень растерянный вид. Уж не случилось ли чего со стариком? – Вальтерс, – повторил задумчиво сыщик, как бы что-то припоминая. – Мне знакомо лицо этого человека. – Да… Вспомнил! Ведь это Вальтер Феллинг… – Кто? – быстро переспросил Тэб. – Феллинг… – тотчас же ответил сыщик. – Десять лет назад он прошел через мои руки. С тех пор мне не раз приходилось встречаться с ним… Вальтерс, как вы его называете, закоренелый вор… Вы говорите, он служит у старика Трэнсмира? Это его специальность: он всегда поступает лакеем к богатым людям, а затем в доме пропадает серебро, драгоценности или деньги… Вы не заметили случайно номера автомобиля? Тэб отрицательно покачал головой. – Весь вопрос в том, – заметил Карвер, – что его побудило выехать из дому без шляпы: спешное ли поручение хозяина, или… Во всяком случае нас следует повидать Трэнсмира. Как вы думаете, взять нам такси или пойти пешком? – Разумеется, пешком! – быстро сказал Тэб. – Настоящий сыщик никогда не должен показывать всем, что он спешит или что он встревожен, – с улыбкой прибавил молодой журналист. – Тэб, я вижу, что из вас вышел бы отличный сыщик, – тоже с улыбкой ответил Карвер. До дома Трэнсмира было около мили. Майфилд – жилище старика – был единственной безобразной постройкой среди зданий этой аллеи. Дом был выстроен из простого красного кирпича и доходил на квадратный ящик. Перед ним посреди двора были разбиты три микроскопические клумбы. – Нельзя сказать, чтобы эта конюшня была похожа на замок богача, – с улыбкой заметил Тэб, открывая железную калитку. – Н-да, мне приходилось видеть и лучшие дома! – согласился сыщик. – Я только недоумеваю… Он не окончил фразы: входная дверь с шумом распахнулась, и из нее буквально вылетел Рекс Лендер. Лицо его было искажено от ужаса. Он столкнулся со своим другом и с сыщиком посреди асфальтовой дорожки, ведущей к дому, открыл рот, чтобы что-то сказать, но не мог выговорить ни слова. Тэб сочувственно положил руку ему на плечо. – В чем дело, Рекс? – мягким голосом спросил он. По взгляду Рекса он уже понял, что произошло что-то ужасное. – Дядя… – пробормотал молодой человек. – Пойдите сами и посмотрите… Карвер бросился в дом. Через открытую дверь он вбежал в столовую. Комната была пуста. Около камина он заметил вторую дверь. – Где же он? – спросил сыщик. Рекс жестом указал ему на эту узкую дверь. За дверью находилась каменная лестница, кончавшаяся узким коридором. Посреди коридора была еще вторая дверь, также незапертая. Коридор был ярко освещен тремя электрическими лампочками, свисавшими с потолка. В коридоре стоял едкий запах пороха. – Вероятно, в конце коридора есть комната! – воскликнул Карвер. – Чьи это перчатки? – прибавил он, нагибаясь и поднимая с полу пару перчаток. Он машинально положил их в карман. Карвер обернулся к Рексу Лендеру. Молодой человек беспомощно сидел на ступеньке лестницы, закрыв лицо руками, – Его не стоит и расспрашивать, – тихим голосом проговорил сыщик, обращаясь к Тэбу. – Но где же его дядя? Тэб быстрыми шагами прошел по коридору и увидел с левой стороны узкую дверь, выкрашенную в черную краску и находившуюся в глубокой дверной нише. Ручки не было. Виднелась лишь узкая замочная скважина. Вверху двери вделана была небольшая стальная дощечка с отверстием для вентиляции. Тэб попробовал открыть дверь, но она не поддалась. Тогда он заглянул вовнутрь помещения через отверстие для вентиляции. Он увидел сводчатую комнату футов десяти в длину и восьми в ширину. К стенам ее были прикреплены многочисленные стальные полки, на которых стояли черные железные ящики. Комната была ярко освещена электрической лампочкой, свисавшей с потолка, и Тэб ясно видел все предметы. В дальнем конце комнаты стоял простой деревянный стол. Около одной из ножек его виднелась скрюченная фигура старика Трэнсмира. Лицо его было повернуто к двери. Он явно был мертв. Глава 6 Тэб отошел от двери. Карвер занял его место и стал внимательно осматривать внутренность комнаты. – Я не вижу никакого оружия, – заметил сыщик. – Между тем запах пороха в коридоре ясно указывает на то, что здесь кто-то стрелял… Но что это лежит на столе? – недоумевая, спросил он. Тэб подошел и внимательнее посмотрел в дальний угол комнаты. – Мне кажется, это ключ, – решил он. – Дверь слишком плотная, а замок слишком крепок для нас с вами, – заметил сыщик. – Я позвоню в полицию. Вы же тем временем постарайтесь расспросить вашего друга… – Он, кажется, совершенно невменяем, – ответил Тэб. Повернувшись к своему другу, он взял его под руку и сказал мягким голосом: – Пойдемте со мной наверх, Рекс… Лендер покорно последовал за Тэбом в столовую и беспомощно повалился на стул. Карвер уже успел позвонить в полицию и тоже поднялся в столовую. Рекс начал рассказывать о происшедшем дрожащим и прерывающимся от волнения голосом. – Я пришел к дяде сегодня после завтрака… Он сам попросил меня зайти к нему в это время, чтобы переговорить о небольшой сумме, которую я просил у него в долг. Не успел я подойти к дому и позвонить, как дверь распахнулась, и я увидел Вальтерса – лакея моего дяди. У него был чрезвычайно растерянный вид… В руках он держал коричневый кожаный чемодан. «Я как раз собрался выходить, господин Лендер», – сказал он мне. – Он был очень смущен, когда увидел вас? – спросил Карвер. – Да, несомненно, – ответил Рекс. – Я спросил его: не захворал ли дядя… Он ответил мне, что дядя здоров и дал ему важное и спешное поручение… Наш разговор продолжался не более минуты… Вальтерс бегом спустился по лестнице и исчез, прежде чем я успел ему что-либо сказать. – Он был без шляпы, не так ли? – поинтересовался сыщик. Рекс утвердительно кивнул головой. – Некоторое время я в нерешительности простоял в передней; дядя не любит, когда к нему входят без доклада, и я боялся рассердить его… Поэтому я вошел в столовую и решил подождать… Дверь, которая ведет в подвал, была открыта… Я просидел так, вероятно, минут десять… Вдруг меня поразил запах пороха, шедший из коридора. Я заподозрил неладное и решил спуститься по лестнице в подвал. По мере того как я шел по коридору, запах становился все явственней. Наконец я дошел до запертой двери и постучался. Ответа не последовало. Тогда я заглянул в отверстие для вентиляции. То, что я увидел, было поистине ужасно… Я со всех ног бросился на улицу, чтобы позвать полицейского, и столкнулся с вами… – Пока вы были в доме, вы не слышали никаких звуков, которые указывали бы на присутствие здесь еще каких-либо людей? Слуг, например? – спросил Карвер. – Нет. В доме есть только кухарка, – ответил Рекс. Карвер тотчас же отправился на кухню. Дверь ее была заперта. Кухарки там не было: вероятно, у нее был свободный день. – Я хочу обыскать дом, – сказал Карвер. – Вы мне поможете, Тэб. Обыск продолжался недолго. Трэнсмир жил только в двух комнатах. Остальные были наглухо заперты. Длинный коридор вел в комнату Вальтерса. Она первоначально предназначалась для гостей и потому была больших размеров, чем обычная людская. Обставлена она была скудно и бедно. Вальтерс, по-видимому, не готовился к побегу: часть его платья висела на гвоздях за дверью, часть в шкафу. На столе стояла полная чашка еще теплого кофе. На край стола – явно впопыхах – была наброшена скатерть. Карвер приподнял ее и тихо свистнул: он увидел под ней различные слесарные инструменты. В центре лежал небольшой недоделанный ключ. Весь пол был усеян металлическими стружками. – Итак, мой друг Вальтерс был занят изготовлением ключа, – заметил Карвер. – Возможно, это поможет нам напасть на верный след, – прибавил он через мгновение. – Если я не ошибаюсь, это ключ от комнаты в подвале. Несколько минут спустя дом наполнился полицейскими, фотографами и журналистами. Тэб воспользовался всеобщей суматохой, чтобы проводить домой своего друга. Перед уходом Карвер отвел его в сторону. – Нам придется еще раз побеспокоить господина Лендера, – сказал он. – Мне кажется, что он кое-что знает об этом убийстве… А пока я уже послал на все железнодорожные станции приказ об аресте Вальтерса. Между прочим, не знаете ли вы, кто такой Уэллингтон Броун? – Это человек, который грозил Трэнсмиру всевозможными карами. Я рассказывал вам о нем за завтраком, – ответил Тэб. Карвер вынул из кармана пару старых перчаток и заметил: – Господин Уэллингтон Броун был в подземном коридоре и имел неосторожность уронить там перчатки. Видите, на внутренней стороне их даже написано его имя… – Вы намерены обвинить его в убийстве? – быстро спросил Тэб. Карвер молча кивнул. – Думаю, что да, – ответил он после некоторого раздумья. – Его или Вальтерса… Во всяком случае на них прежде всего падает подозрение. Ничего более точного я не могу вам сказать до тех пор, пока мы не осмотрим подвальной комнаты. Проводив домой Рекса, Тэб поспешил обратно в Майфилд. – Мы не нашли никакого оружия, – заметил сыщик, сидевший в столовой и внимательно рассматривавший план дома. – Быть может, оружие будет найдено в подвальной комнате. В таком случае все происшествие окажется очень похожим на самоубийство. Между прочим, я уже разговаривал по телефону с фирмой «Мортимер», производившей постройку дома. Администрация решительно утверждает, что от подвальной комнаты был лишь один ключ. Желая сохранить в совершенной тайне секрет замка, Трэнсмир заказал их двадцать или тридцать штук у различных слесарей. Никто не знает, какой из этих замков он в конце концов выбрал… Короче говоря, я считаю невозможным, чтобы убийца проник в подвальную комнату посредством второго ключа, я, как и администрация фирмы, совершенно убежден, что такого ключа не было. Во всяком случае мы это скоро узнаем: я поручил лучшему мастеру в городе закончить тот ключ, который мы нашли у Вальтерса, и надеюсь, что еще сегодня вечером мы в состоянии будем открыть таинственную комнату… – Вы считаете, что ключом, который мы нашли у Вальтерса, нельзя было открыть замок? – Нет, – решительно ответил сыщик. – Мы пробовали открыть дверь этим ключом со слесарем, и он заявил, что ключ еще недостаточно обработан. – Значит, вы думаете, – продолжал расспрашивать журналист, – что старик отправился в подвальную комнату, заперся там на ключ и застрелился? Карвер отрицательно покачал головой. – Если бы револьвер был найден в подвальной комнате, то ваша догадка была бы весьма правдоподобна, – ответил он. – Хотя, с другой стороны, я совершенно не представляю себе, из-за чего старик мог бы покончить жизнь самоубийством… В тот же вечер, около одиннадцати часов, сыщик, Тэб и слесарь спустились в подвал. Только что оконченным ключом слесарь открыл таинственную дверь. – Теперь вы можете идти, – сказал сыщик, обращаясь к слесарю. Слесарю, видимо, не хотелось уходить, но он покорился и со вздохом начал собирать свои инструменты. Перед тем как войти в комнату, Карвер вынул из кармана пару белых перчаток, надел их и переступил порог. Тэб последовал за ним. – Я уже телефонировал доктору. Он будет здесь через несколько минут, – заметил сыщик, всматриваясь в скрюченную фигуру старика. Он указал на стол, где лежал ключ. Вдруг он вскрикнул: ключ был испачкан в крови. – Н-да, старик вряд ли покончил с собой, – заметил Карвер. Он прежде всего принялся за поиски оружия, которым был убит Трэнсмир. Но поиски его оказались напрасны. Он приподнял тело, обшарил его со всех сторон, но ничего не нашел. – Теперь ясно, что старик был убит выстрелом сзади, – сказал сыщик. Пришедший вскоре затем доктор подтвердил это предположение. – Выстрел был произведен приблизительно на расстоянии двух ярдов, – сказал доктор. – Пуля прошла чуть ниже левого плеча. Я думаю, что смерть последовала почти мгновенно. Конечно, тут не может быть и речи о самоубийстве… Вскоре явились полицейские фотографы. Подвал наполнился едким запахом магния. После их ухода Тэб и сыщик снова остались вдвоем. Внимание их привлекли коробки, стоявшие на полках, развешанных по стенам. Большинство из них были наполнены деньгами. В одной из коробок Карвер нашел пять миллионов франков в тысячефранковых билетах, другая коробка была наполнена английскими пятифунтовыми бумажками. Наконец, в третьей были пачки стодолларовых бумажек. Лишь две коробки оказались запертыми на ключ. В одной из них оказались документы. По большей части это были денежные расписки на китайском языке. На обороте четким почерком был написан перевод. На толстой связке бумаг, перевязанной шпагатом, была надпись: «Коммерческая переписка. 1899 год». Во время обыска Тэб нашел сложенный вчетверо лист бумаги. – Вот, кажется, его завещание! – воскликнул он. Тэб сразу узнал четкий, как бы детский почерк старика. Завещание было в пользу Рекса. После обычного в таких случаях предисловия они прочли следующее: «Завещаю все свое движимое и недвижимое имущество, каково бы оно ни было и в чем бы оно ни заключалось, моему племяннику Рексу Парсифалю Лендеру, единственному сыну моей покойной сестры Марии Каролины Лендер, урожденной Трэнсмир, и назначаю его единственным душеприказчиком». В качестве свидетелей под завещанием подписались: Милдред Грин – кухарка и Артур Грин – лакей, жившие в то время в Майфилде. – Вероятно, это те слуги, которых старик прогнал за то, что они отдавали объедки своим бедным родственникам, – заметил Тэб. Молодой человек в душе радовался за своего друга, получившего такое большое наследство, и жалел, что это произошло при таких трагических обстоятельствах. Карвер положил завещание обратно в коробку и продолжил дальнейшие поиски. Он подошел к двери, осмотрел замок и покачал головой. – Замок этот не запирается автоматически. Значит, дверь была заперта снаружи или изнутри… Если бы здесь имело место самоубийство, то объяснение всему было бы весьма простое. В данном случае я недоумеваю, каким образом мог этот ключ очутиться на столе… Он попробовал просунуть ключ в отверстие для вентиляции. Отверстие оказалось слишком мало. – Вероятно, в эту комнату есть еще другой вход, – предположил озадаченный сыщик. Солнце уже всходило, когда они наконец окончили поиски. Стены комнаты оказались выложенными бетоном. В ней не было ни окна, ни камина. Пол был также бетонный. Делая последнюю попытку разгадать тайну ключа, Карвер пригласил рабочего-специалиста для осмотра вентилятора. Вентилятор был из твердой стали и плотно вделан в дерево двери. Даже в случае, если бы удалось вынуть эту дощечку, через образовавшееся отверстие не смог бы пролезть ни один человек. – Остается лишь предположить, что у преступника была дрессированная крошечная обезьянка, – с улыбкой заметил сыщик и снова в глубоком раздумьи покачал головой. – Можно выдвинуть предположение о существовании второго ключа, – сказал Тэб. – Я категорически отвергаю это предположение, – быстро возразил Карвер. – Поверьте, что если бы таковой существовал, то Вальтерс, или Феллинг, как я его называю, уже воспользовался бы им. Ведь он всю жизнь был специалистом по этой части… Если уж он взял на себя труд по изготовлению такового, то нет сомнения, что второго ключа не было. – Значит, вы предполагаете, что дверь была заперта этим ключом? – спросил Тэб, указывая на стол. – Я не только совершенно в этом убежден, но готов поклясться в этом, – ответил сыщик. И он указал молодому человеку на пятна крови у замочной скважины, а также на внутренней и наружной стороне двери. – Я убежден, что эта дверь была открыта изнутри после того, как старик был убит, и затем была заперта снаружи… – Но в таком случае, каким образом ключ оказался на столе в запертой комнате? – воскликнул озадаченный журналист. Карвер в раздумьи покачал головой. – Если бы у меня была хоть малейшая догадка на этот счет, то я мог бы надеяться раскрыть тайну этого убийства, – ответил он. – Я просто недоумеваю… – начал Тэб. Вдруг он увидел на полу маленький блестящий предмет. Это была совершенно новая булавка. Глава 7 С того места, где стоял Тэб, булавка была отлично видна. Под светом электрической лампочки она серебристо блестела на полу. Тэб машинально нагнулся и поднял ее. – Что это такое? – с любопытством спросил сыщик. – Мне кажется, что это самая обыкновенная булавка, около полутора дюйма длиной, какими часто пользуются конторщики для скрепления документов. Булавка была слегка согнута, и это было единственное ее отличие от миллиона таких же булавок, – Дайте мне ее, – промолвил сыщик. Положив булавку на свою обтянутую белой перчаткой ладонь, он встал прямо под электрической лампочкой. – Не думаю, чтобы булавка эта имела какое бы то ни было значение, – заметил он. – Тем не менее я спрячу ее у себя. И положил находку Тэба в спичечную коробку, куда раньше уже был им положен ключ. – А теперь пойдемте, Тэб! – воскликнул Карвер. Они вышли из подвала на залитую ярким солнцем улицу и невольно улыбнулись, посмотрев друг на друга: такой контраст с этим ясным солнечным днем представляли их небритые, усталые от бессонной ночи лица. Придя в свою квартиру, Тэб нашел друга спящим в гостиной на диване. Рекс был полностью одет, и в комнате ярко горело электричество. – Я ждал вас до трех часов, – зевая, проговорил он. – Нашли наконец Вальтерса? – Пока еще нет, – ответил Тэб. – Я расстался с Карвером всего десять минут назад. Он подозревает Броуна… Его перчатки найдены были в подвале. – Броуна, приехавшего из Китая? – удивленно проговорил Рекс. – Как все это ужасно! Я старался всю ночь не думать об этом, но не мог… С ума сойти можно… – Все же я должен сообщить вам приятное известие, Рекс, – сказал журналист, начиная раздеваться. – Мы нашли завещание вашего дяди. Конечно, я сообщаю вам это неофициально… – Вы нашли завещание? – спросил Рекс упавшим голосом. – Боюсь, что мне ничего не досталось… Кому же завещано все богатство: приюту для бездомных собак или яслям для котят? – Все состояние завешано некоему толстому молодому архитектору, – с добродушной усмешкой ответил Тэб. – Я уже с грустью думаю о том, что нам придется расстаться с вами… Может быть, вы все-таки пригласите меня когда-нибудь к себе?.. Или, сделавшись богачом, не пожелаете знаться со мной? Рекс нетерпеливым жестом остановил его: – Я думаю сейчас не о деньгах! Тэб проспал четыре часа. Когда он проснулся, Рекса уже не было дома. Когда молодой журналист вышел на улицу, специальные воскресные выпуски газет с подробностями убийства разбирались нарасхват. Тэб прошел в редакцию, написал краткую информацию о ночном происшествии и направился в Майфилд. Карвера он не застал там, а охранявший дом полицейский не захотел его пропустить. Тогда он направился на квартиру Карвера и застал сыщика за бритьем. – Нет, нам не удалось напасть на следы Феллинга и Броуна, – ответил сыщик на вопрос Тэба. – Я считаю, что найти Броуна будет гораздо труднее, ибо его никто не знает в этой стране. Что же касается Феллинга – Вальтерса, то, к сожалению, его покуда не удалось обнаружить, несмотря на то, что нам известны его друзья и знакомые. Все они утверждают, что не видели его. Шофер такси, на котором он скрылся, показал, что отвез своего пассажира на Центральный вокзал. По дороге они остановились, чтобы купить шляпу. – У вас за это время возникли какие-нибудь новые догадки? – спросил Тэб. Сыщик некоторое время стоял в глубокой задумчивости. Он был высокого роста, худощав и не отличался поспешностью движений. – Есть много догадок, – сказал он наконец, – но все они не выдерживают никакой критики… – А вам не приходило в голову, что выстрел мог быть произведен через одно из вентиляционных отверстий? – быстро спросил Тэб. – Да, я об этом тоже подумал после того, как мы с вами расстались, – ответил сыщик. – И я вернулся в подвал, чтобы еще раз осмотреть вентилятор. Металлическая доска не почернела, что непременно случилось бы, если бы сквозь одно из отверстий ее был произведен выстрел… Кроме того, пуля, найденная в теле старика, не могла по своему размеру пройти сквозь эти отверстия. Карвер задумчиво покачал головой. – Нет, убийство было совершено в самом подвале, – прибавил он. Тэбу хотелось еще кое о чем узнать, и он прежде всего направился за город к кухарке Трэнсмира. Оказалось, что полиция уже допрашивала ее, и она не могла сообщить ему почти ничего нового. Это была пожилая, степенная на вид женщина. – Это был мой свободный день, сэр, – поведала она Тэбу. – Господин Трэнсмир сказал, что уезжает из города, хотя вряд ли он действительно думал уезжать. Он уже несколько раз толковал об отъезде, но Вальтерс сказал мне, чтобы я не обращала на это внимания… Ведь я никогда в глаза не видела господина Трэнсмира. Тэб был изумлен. – Да, я никогда не видела его, – продолжала женщина. – Все распоряжения по хозяйству передавались мне Вальтерсом. В сущности, я не была внутри дома. Лишь один раз, когда уборщица заболела, и помогла Вальтерсу убрать комнаты. Я отлично помню это утро, я нашла тогда небольшую вещь, вроде крышки от маленькой коробочки, и недоумевала, что бы это могло быть… – Крышку? – удивленно переспросил Тэб. – Какую же именно крышку? – Она у меня, и я могу вам ее показать, – сказала женщина. – Я даже спросила Вальтерса, что это такое, и он ответил, что не знает… Тогда я захватила ее с собой и решила показать моему мужу… Женщина вышла из комнаты и вскоре вернулась с маленьким целлулоидным колпачком, каким покрывают обычно клавиши на пишущих машинках. – У Трэнсмира была пишущая машинка? – быстро спросил Тэб. – Нет, сэр… По крайней мере мне ничего об этом неизвестно, – ответила женщина. – Я повторяю вам, что была лишь один раз в доме. Кухня совершенно отделена от главной постройки, и господин Трэнсмир строго приказал мне не появляться в доме… Тэб задумчиво разглядывал маленький целлулоидный предмет: как он мог очутиться в столовой старика? Он тут же припомнил, что Трэнсмир всегда писал племяннику от руки. – Вы совершенно уверены в том, что ваш хозяин никому не диктовал писем и что у него не было пишущей машинки? – снова спросил он. – Совершенно уверена, – ответила женщина. – Вальтерс рассказал бы мне, если бы кто-нибудь приходил в дом. Если бы у господина Трэнсмира была машинистка, Вальтерс знал бы об этом. Он вообще был неравнодушен к женщинам. Между прочим, я также совершенно уверена, что Вальтерс невиновен в этом преступлении, – прибавила кухарка. – Вам уже удалось найти его? Тэб рассказал ей все, что ему было известно о поисках Вальтерса. – А вы знаете Грина и его жену? – спросил он, уже направляясь к двери. Он вдруг вспомнил свидетельские подписи под завещанием. – Почти не знаю, сэр, – ответила женщина. – Миссис Грин была кухаркой до меня, и я видела ее и ее мужа лишь в тот день, когда впервые пришла в дом. Они показались мне очень приличными людьми. Кажется, хозяин слишком грубо с ними обошелся… – А где они теперь? – продолжал свои расспросы Тэб. – Не знаю, сэр, – ответила кухарка. – Я слышала, что они должны были уехать в Австралию. Это родина Грина. Они мечтали поселиться там… – Не знаете ли вы, не осталось у Грина или у его жены раздражения против старика? – допытывался Тэб. Женщина некоторое время колебалась. – Ну, конечно, они были обижены, – промолвила она после короткого раздумья. – Ведь их как-никак обвинили в воровстве… Особенно был возмущен Грин, когда их вещи обыскали под тем предлогом, что у старика исчезли серебро и часы… Это было новостью для Тэба: он уже раньше слышал, что Грин тайно отдавал на сторону всякие объедки, но никогда не слышал, чтобы его обвиняли в краже серебра. Больше кухарка ничего не могла сообщить журналисту. – Вальтерс служил уже в то время у старика? – спросил Тэб еще. – Да, сэр, – ответила она. – Он был лакеем господина Трэнсмира. А после ухода Грина Вальтерс сделался и лакеем и дворецким. Тэб поспешил в редакцию, чтобы записать показания кухарки. – У меня есть еще интересное происшествие для первой страницы! – воскликнул заведующий отделом осведомления, увидев Тэба. – В таком случае поручите написать кому-нибудь другому, – возразил Тэб, – у меня материала достаточно на целый день… А что это за сенсационное происшествие? – Одна артистка потеряла свои драгоценности, – сказал заведующий, берясь за перо. – Конечно, это не так уж интересно… Во всяком случае я могу поручить составление заметки кому-нибудь другому. – Кто эта артистка? – быстро спросил Тэб. – Мисс Эрдферн, – был ответ. Тэб побледнел и опустился на стул. Глава 8 – Мисс Эрдферн?! – удивленно воскликнул Тэб. – Каким же образом она их потеряла? – Очень просто, – ответил заведующий, откидываясь на спинку стула. – В субботу утром по дороге в театр на дневное представление она вошла в почтовое отделение, чтобы купить марок. Подойдя к окошечку, она положила ларец с драгоценностями на прилавок около себя. Когда она обернулась, ларца уже не было. Все произошло так быстро и неожиданно, что мисс Эрдферн даже не заявила на почте о пропаже. По ее словам, она подумала, что просто забыла ларец дома. Она быстро вернулась в Централь-отель, где снимает отдельное помещение, и тщательно обыскала все комнаты. Когда она окончила поиски, было уже время ехать в театр. Таким образом, она до сегодняшнего дня ничего не заявляла о пропаже. – Я это вполне понимаю! – горячо воскликнул Тэб. – Она принадлежит к числу тех немногих артистов, которые чуждаются всякой рекламы: публика могла подумать, что вся эта шумиха поднята с умыслом… – Вы хорошо знаете мисс Эрдферн? – спросил редактор. – Я ее знаю просто потому, что всякий уважающий себя журналист должен знать всех, начиная с государственного секретаря и кончая палачом, – ответил Тэб. – Но если вы желаете, я могу написать заметку по поводу этого происшествия. По делу Трэнсмира вряд ли будет что-то новое до вечера… Так она живет в Централь-отеле? Редактор утвердительно кивнул головой. В Централь-отеле Тэб наткнулся на решительный отказ. – Мисс Эрдферн никого не принимает, – сказал ему швейцар. Он прибавил, что не знает даже, дома ли она. – Пожалуйста, передайте ей мою карточку, – не унимался Тэб, но встретил решительный отказ. Журналист решил не сдаваться и отправился к управляющему гостиницей, которого, к счастью, хорошо знал. – Мисс Эрдферн постоянная наша жилица, – ответил ему управляющий, – и мы должны исполнять ее приказания. Однако под строгим секретом могу сообщить вам, что мисс Эрдферн уехала сегодня утром в автомобиле на свою загородную виллу. Она обычно проводит там все воскресенье и возвращается только в понедельник утром. Кроме того, она боится журналистов: сегодня утром она вызвала меня и строго приказала не отвечать ни на какие их вопросы. – А где находится ее загородная вилла? – с мольбой в голосе спросил молодой человек. – Если вы мне не ответите, то в тот же час, когда у вас в отеле случится кража, я помещу об этом заметку на первой странице… – Это уже шантаж! – с улыбкой заметил управляющий. – Посмотрите в адресной книге, я не могу вам ответить на ваш вопрос. Тэб быстрыми шагами направился в читальню, схватил адресную книгу и прочел против фамилии мисс Эрдферн: «Стон-коттедж, около деревни Блиссвил». Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=120073) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.