Доктор Но Ян Флеминг Агент 007 #6 Британский агент Секретной службы и его секретарь пропали без вести на базе в Кингстоне. М. думает, что это будет легким заданием для 007, все еще оправляющегося от опасного столкновения с российским агентом. Прибыв на Ямайку для проведения расследования, Бонд начинает подозревать, что отшельник Доктор Джулиус Нo причастен к исчезновению агентов. И когда вторгшиеся на изолированный остров Крэб Ки Бонд и очаровательная Ханничайлд Райдер оказываются пойманными, они обнаруживают, что Доктор Но собирается привести в действие свои дьявольские планы, которые могут угрожать международной безопасности … Ян Флеминг Доктор Но 1 Часам к шести вечера последние лучи солнца угасали за Голубыми горами. На Ричмонд-роуд опускались сиреневые сумерки, и в ухоженных садиках раздавалось лишь квакание лягушек да жужжание стрекоз. Кроме гудения насекомых на пустынной улице не было слышно ни звука. Владельцы роскошных особняков – банкиры, директора компаний, важные чиновники – уже с пяти часов сидели в семейном кругу, принимали душ или переодевались. Через каких-нибудь полчаса улица снова оживится, наступит время коктейлей. Но пока этот небольшой участок длиной не более километра, который кингстонские торговцы называют «Ричроуд», напоминал пустую сцену, где разливался одуряющий аромат жасмина. Ричмонд-роуд на Ямайке – это все равно, что Парк-Авеню в Нью-Йорке, Кенсингтон Палас Гарденс в Лондоне или улица Фош в Париже. Здесь живет высшее кингстонское общество, занимая огромные старинные дома, окруженные идеально подстриженными газонами, экзотическими деревьями и цветами, достойными Хоупского ботанического сада. Эта длинная, прямая, тенистая улица резко отличается от остальной части города – пыльной, душной, кишащей людьми, вульгарной – но элегантные обитатели Рич-роуд все же не брезгуют делать там бешеные деньги. Для завершения картины нужно добавить, что в начале улицы располагается обширный парк Кинг Хауз, где живет губернатор и главный комендант Ямайки. Дом номер один представляет собой солидный двухэтажный особняк с двумя верандами, выкрашенными в белый цвет. Ко входу с колоннами ведет покрытая гравием дорожка, по обеим ее сторонам – великолепные газоны и теннисные корты, которые в этот вечер, как, впрочем, и во все остальные, поливали несколько молодых негров. Это своего рода Мекка кингстонской элиты – Королевский клуб. Уже пятьдесят лет здесь собираются сливки общества, гордые своим могуществом и заботливо оберегающие свои привилегии. Маловероятно, что подобные местечки просуществуют на Ямайке долго. Однажды его окна, наверняка, закидают камнями или просто подожгут. Но пока Королевский клуб – одно из приятнейших заведений на этом субтропическом острове. Обстановка и обслуживание здесь отличные, а кухня и винный погреб слывут лучшими на всем Карибском море. Как обычно в это время, около клуба стояли четыре автомобиля. Они принадлежали четырем заядлым любителям бриджа, которые каждый вечер обязательно собирались здесь и играли, начиная с пяти часов и до полуночи. По их автомобилям можно было бы проверять часы. Первой стояла машина генерала сил обороны Карибского бассейна, потом – машины выдающегося кингстонского адвоката и профессора с кафедры математики Университета. И завершал ряд небольшой черный «санбим» майора Джона Стренжвейза, офицера в отставке, занимающегося вопросами регионального контроля, или, проще говоря, местного представителя британской секретной службы. Ровно в 6 часов 13 минут тишина Ричмонд-роуд была нарушена стуком палок. Трое нищих слепых показались из-за угла и медленно направились к стоящим у клуба машинам. Это были негры с примесью китайской крови, крупные мужчины с бесстрастными лицами. Сгорбившись, они двигались цепочкой, держась за плечи друг друга и постукивая по мостовой своими белыми тросточками. У первого на носу были очки с синими стеклами, а в руке – сума для подаяний, в которой уже позвякивало несколько монет. На всех троих болтались грязные лохмотья, на головах – ветхие бейсбольные шапочки с длинными козырьками. Шли они совершенно молча, с закрытыми глазами, и об их появлении свидетельствовало только постукивание палок. В самом Кингстоне, где на каждом шагу попадаются нищие и калеки, на них, несомненно, не обратили бы никакого внимания. Но на элегантной пустынной Ричмонд-роуд вид этих мужчин вызывал какое-то болезненное, неприятное ощущение. Не каждый день увидишь полунегров-полукитайцев: смешение этих кровей встречается нечасто. А в это время в зале для игр заканчивалась очередная партия. Загорелая рука Джона Стренжвейза бросила последние карты. – Сто, – сообщил он. – И девяносто снизу. Он взглянул на часы и встал. – Я вернусь через двадцать минут. Закажите выпить, Билл. Я плачу. Для меня все, как обычно. И не пытайтесь тут без меня жульничать. У меня на такие вещи нюх. Билл Темплар, генерал, звучно рассмеялся. – Хорошо-хорошо, только не задерживайтесь. С вашей стороны шикарно – бросить карты, когда партнеры в выигрыше. Стренжвейз был уже у дверей. Вошел негр-официант. Игроки заказали выпивку, в том числе виски с содовой для Стренжвейза. Это повторялось каждый вечер. Ровно в 6:15 Стренжвейз извинялся и вставал, даже если партия была в самом разгаре. Ему необходимо срочно позвонить в свою контору. Стренжвейз был отличным малым и достойным соперником, поэтому его партнерам волей-неволей приходилось терпеть этот ежедневный короткий перерыв в игре. Стренжвейз не давал никаких объяснений на этот счет. Впрочем, его друзья, хорошо знавшие жизнь, не отличались чрезмерным любопытством. Стренжвейз редко отсутствовал больше двадцати минут, и стало уже ритуалом, что в виде извинения он оплачивает выпивку. Сидя за столиком для бриджа в ожидании Стренжвейза, игроки с увлечением заговорили о скачках. На самом деле, эта отлучка была для Стренжвейза самым важным моментом за весь день. В это время он выходил на радиоконтакт, принимаемый мощной радиостанцией лондонской резиденции секретной службы, расположенной в квартале Реджент-парк. Ровно в половине седьмого по местному времени Стренжвейз передавал свой ежедневный рапорт и получал, приказы из Лондона. Это повторялось каждый день, кроме тех случаев, когда он заранее сообщал о своей отлучке на другой остров его «территории», или когда он серьезно заболевал. Этого, впрочем, с ним еще ни разу не случалось. В случае невыхода на связь в половине седьмого Лондон посылал повторные позывные ровно в семь – так называемый «синий» вызов. Если агент молчал и на этот раз, в семь тридцать подавался последний сигнал – «красный» вызов. После этого отсутствие ответа автоматически расценивалось в Лондоне как сигнал тревоги. Секция № 3, к которой принадлежал Стренжвейз, поднималась на ноги и должна была выяснить, что произошло с резидентом. Даже при наличии неоспоримой уважительной причины «синий» вызов рассматривался как показатель плохой работы агента. Лондонская радиосеть чрезвычайно перегружена, поэтому все работники приучены к строжайшей пунктуальности. Надо ли говорить, что Стренжвейз никогда не прибегал ни к «синему», ни к «красному» вызову и уже давно вычеркнул их из своего цветного спектра. Каждый вечер в половине седьмого он выходил из Королевского клуба, садился в машину и доезжал до своего дома у подножия голубых гор, откуда открывался чудесный вид на Кенсингтонскую долину. В шесть двадцать пять он пересекал холл, заходил в кабинет и закрывал дверь на ключ. Мисс Трублад, его секретарша и правая рука, тоже офицер в отставке, надев наушники и передавая позывные WXN на четырнадцатой частоте. На ее круглых симпатичных коленках лежал блокнот для стенографирования. Стренжвейз садился рядом, и, готовый к контакту, надевал вторую пару наушников. Ровно в шесть двадцать восемь он сменял мисс Трублад и ждал необычную для загруженного эфира паузу, подтверждающую, что Лондон готов к ответу. Ежедневная железная дисциплина, вполне соответствовала характеру Стренжвейза. Он был высоким, худым, темноволосым мужчиной, казалось, способным отразить любой удар. Стренжвейз пересек холл Королевского клуба, толкнул двери, затянутые тонкой сеткой от комаров, и спустился по ступенькам, ведущим к аллее. Он испытывал почти чувственное наслаждение от только что закончившейся партии. Он выиграл ее очень хитро и красиво. На улице посвежело, поднялся легкий ветерок. Дело, которым Стренжвейз занимался по приказу своего шефа М. вот уже две недели, проходило весьма успешно. Ему неожиданно удалось найти ценного осведомителя в китайской колонии Кингстона. Но с другой стороны, можно ли доверять сведениям, полученным от какого-то истеричного китайца? «Странная история», – подумал Стренжвейз. – «Как бы не нарваться на неприятности!» Он пожал плечами. На Ямайке никогда не происходит ничего неприятного. Наверное, и эта история – пшик. Как обычно... Впереди он заметил ковыляющих по мостовой троих слепцов, подсчитал, что обгонит их раньше, чем дойдет до машины, и порылся в кармане в поисках мелочи. Нащупал горсть монет и достал один флорин. Он уже поравнялся с нищими. «Смотри-ка, полунегры-полукитайцы! Забавно...» Монета упала в сумку для подаяний. – Да благословит Вас Господь, мистер, – сказал первый. – Господь, Господь... – эхом повторили двое других. Стренжвейз уже держал в руке ключ зажигания. Вдруг он услышал, что постукивание палок за спиной прекратилось. Он резко обернулся. Но было уже поздно. Все трое держали в руках револьверы с глушителями. Они разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу. Один целился в живот, другой в сердце, третий в голову. Выстрелили они одновременно. Стренжвейза отбросило, он упал на мостовую, поднял облачко пыли и замер. Умер он еще в падении. Было шесть часов семнадцать минут. Послышалось шуршание шин, и перед тремя мужчинами остановился катафалк, украшенный черными перьями. Задние дверцы его были открыты. Мужчины бросили туда тело Стренжвейза и забрались сами. Закрыли дверцы, уложили труп в открытый гроб и уселись на стоящие по бокам скамеечки. Потом быстро стащили с себя лохмотья и надели черные шелковые плащи. Три цилиндра заменили бейсбольные шапочки. – Чего ждешь? Поехали! – крикнул самый высокий из убийц водителю, тоже полукровке. Затем бросил взгляд на светящийся циферблат своих часов. Шесть часов двадцать минут. Три минуты – и дело сделано! В намеченные сроки они уложились точно. Катафалк описал величественный полукруг и, важно покачивая на ветру черными перьями, медленно покатил в сторону Голубых гор, увозя трех скорбящих людей, скрестивших в знак траура руки на груди. – WXN вызывает WWN... WXN вызывает WWN... WXN... Розовый пальчик Мэри Трублад стучал ключом передатчика. Шесть часов двадцать восемь минут. Стренжвейз на минуту опаздывал. Мэри Трублад улыбнулась, думая о мчащемся по побережью черном автомобиле. Стренжвейз должен вот-вот появиться. Она уже слышала его быстрые шаги. Он наклонится к ней с извиняющейся улыбкой и наденет наушники. – Простите, Мэри, – скажет он. – Машина никак не заводилась. Или: – Я был уверен, что полиции прекрасно известен номер моего «санбима». И что же вы думаете? Они остановили меня в Хаф Уэй Три для проверки документов! Чтобы сэкономить время, Мэри достала вторую пару наушников. Она по-прежнему передавала: – WXN вызывает WWN... WXN вызывает WWN... На ее часиках было уже 6:29. Мэри всерьез забеспокоилась. Через несколько секунд Лондон ответит. Боже мой! Что она будет делать, если Стренжвейз не придет? Она понимала, что ей самой бесполезно и опасно пытаться передать ежедневный рапорт вместо него. Служба безопасности прослушивает все радиограммы, а у каждого агента свой неповторимый почерк. Есть специальная аппаратура, отмечающая все особенности этого почерка и способная моментально выявить чужую руку. Пять лет назад, до отъезда Мэри на Ямайку, шеф службы контроля показал ей настоящие джунгли машин, чьи длиннющие названия внушили ей уважительный трепет. Ей объяснили, что контакт-радио автоматически подключается, когда радиограмму передает незнакомая рука. Это мера предосторожности на случай, если рация попадет к врагу. А если агента хватают и силой заставляют вызывать Лондон, ему достаточно слегка изменить почерк, чтобы предупредить спецслужбу, и его поймут совершенно безошибочно, как если бы он передал сообщение о провале прямым текстом. Ну вот! Вызывает Лондон... Шаги в холле... Наконец-то! Он успел. Оставалось выиграть какие-то секунды. – WWN вызывает WXN... WWN вызывает WXN... Вы меня слышите? – спросил Лондон. Шаги уже приблизились к двери. Мэри Трублад спокойно передала: – Отвечает WXN... WXN... Я вас отлично слышу. Позади раздался грохот взрыва. Что-то больно ударило ее в бедро. Это оказался кусок замка. Она в ужасе обернулась. В дверях кабинета стоял мужчина. Нет, не Стренжвейз, а огромный негр с желтой кожей и раскосыми глазами. В его руке поблескивал револьвер. Мэри Трублад открыла рот, чтобы закричать. На лице незнакомца появилась задумчивая, загадочная улыбка. Он медленно, с удовольствием прицелился и выпустил три пули прямо ей в сердце. Девушка соскользнула со стула, как тряпичная кукла. Еще секунду в комнате раздавался писк лондонских позывных, петом все стихло. В зале контроля за тысячи километров отсюда кто-то выругался: – Черт подери! О чем они там думают, мерзавцы? Таково было надгробное слово над Джоном Стренжвейзом и Мэри Трублад. В это время убийца поставил на пол коробку с надписью «ВЗРЫВООПАСНО» и стал засовывать тело Мэри Трублад в холщовый мешок. Ноги не влезали, и их пришлось согнуть в коленях. Потом он взвалил на плечи эту тяжелую ношу, отнес ее к дверям дома, бросил и вернулся в кабинет. Сгреб сборники кодов и позывных, предназначенные для переговоров с Лондоном. Сложил их в стопку возле коробки «ВЗРЫВООПАСНО» вместе с остальными бумагами, которые смог отыскать. Методично разорвал портьеры, швырнул их в ту же кучу, а сверху уложил пару стульев. Затем зажег маленький веселый огонек, схватил мешок и отбежал на безопасное расстояние. Наконец-то он мог спокойно удалиться, унося то, что осталось от Мэри Трублад и испытывая приятное чувство хорошо выполненного дела. Спрятанный за кустами катафалк терпеливо его дожидался. Уже стемнело, слышалось только надоедливое жужжание стрекоз и тихий шум мотора. На улице не было ни души. Высокий китаец обернулся. Из холла клубами валил дым. Чтобы огонь разгорелся, убийца оставил дверь открытой настежь. Он подал мешок двум своим напарникам. Они с большим трудом втиснули его в гроб, где уже лежало тело Стренжвейза. Китаец тоже забрался в машину и закрыл за собой дверцы. Со вздохом облегчения он опустился на сидение и снова надел цилиндр. Приличия прежде всего! В окнах второго этажа уже мелькали язычки пламени. Водитель катафалка неторопливо нажал на газ, выехал на узкую боковую дорогу и повел машину в направлении ущелья Мона. Там, на глубине ста метров, и остался лежать тяжелый гроб. Ровно за сорок пять минут все архивы и персонал английской секретной службы в Карибском бассейне были уничтожены. Радиопередатчик здесь никогда больше не заработает. 2 Спустя три недели в Лондоне наступил март. Приход его сопровождался большим шумом. На рассвете первого марта разразилась настоящая буря. Яростный ветер с ледяным дождем и градом хлестал несчастных прохожих в мокрых плащах, испуганно жавшихся к стенам по дороге на работу. Погода, как говорится, просто собачья, и даже сам М., редко удостаивающий своим вниманием такого рода детали, отметил это, вылезая из черного роллса без номерных знаков, остановившегося перед большим зданием на Редженс Парк. Порыв ветра с крупным градом хлестнул М. по лицу. Однако, вместо того, чтобы где-нибудь укрыться, он важно обошел машину и наклонился к шоферу. – Вы можете возвращаться домой, Смит. Сегодня вечером я поеду на метро. Не самая лучшая погода для прогулок на автомобиле. – Да, хозяин. Благодарю вас. Смит, бывший старший механик на крейсере военно-морских сил Ее Величества, с умилением улыбнулся, наблюдая за М., который строевым шагом удалялся под пеленой дождя. Это вполне в его стиле! Смит протер ветровое стекло изнутри, потом нажал на газ, и машина медленно тронулась. «Да, таких людей нынче встретишь нечасто», – вздохнул он. Промокший до нитки М., шеф английской службы информации, вошел в свой кабинет. И только когда за ним закрылась дверь, он вытащил голубой шелковый платок и вытер лицо. Ни за что на свете он не сделал бы этого на глазах у лифтера или портье. Затем, вновь обретя достойный вид, он сел за письменный стол и нажал кнопку интерфона. – Я пришел, мисс Манипенни, – сказал он. – Принесите последние сообщения и свяжите меня с сэром Джеймсом Молони. В это время он должен быть в госпитале Сент-Мэри. И еще. Я приму 007 через полчаса. Но до этого вам необходимо принести мне досье Стренжвейза. М. услышал металлическое «Хорошо, шеф» и отпустил кнопку. Затем, по давно заведенному обычаю, достал трубку и принялся ее набивать. Когда вошла секретарша, он не поднял головы и даже не взглянул на полдюжины депеш, которые она старательно разложила на столе. Он прекрасно знал; что если бы произошло нечто необычное, его уведомили бы еще ночью. Один из телефонов загудел. – Это вы, сэр Джеймс?.. Не могли бы вы уделить мне пять минут? На другом конце провода послышался легкий смешок: – Могу даже шесть. Что случилось? Хотите, чтобы я обследовал одного из министров Ее Величества, который вызывает у вас подозрения? – Речь не об этом, – ответил М. без тени улыбки. Он принадлежал к старой школе и не любил шуток подобного рода. Впрочем, продолжил он весьма вежливо: – Мне бы хотелось узнать ваше мнение по поводу одного из наших сотрудников, не будем называть его имя, который вчера вышел из госпиталя. Вы понимаете, о ком я говорю? Последовала короткая пауза. – Прекрасно понимаю, – сказал наконец сэр Джеймс. Голос его зазвучал с профессиональным бесстрастием. – Физически парень в отличной форме, – продолжил он. – Раны на ноге полностью зажили. Откровенно говоря, я считаю, что он еще легко отделался. Но если вы собираетесь поручить ему какое-нибудь новое дело, я бы вас попросил его поберечь. У него все-таки было нелегкое испытание. – За это ему и платят, – проворчал М.. – Так я не понял, он здоров или нет? – Дорогой мой, – ответил сэр Джеймс. – Это довольно сложный вопрос. Боль, ее действие, порог, границы еще мало изучены. Очень трудно измерить страдания женщины при родах или мужчины – при почечных коликах. Слава Богу, человеческое тело невероятно выносливо. Но не заблуждайтесь, ваш агент действительно испытал адские мучения. Конечно, у него ничего не сломано, но если быть точным... – Ладно, ладно, – с целомудренной стыдливостью проговорил М.. Что бы там ни было, Бонд совершил ошибку и, естественно, за это поплатился. И не сэру Джеймсу Молони учить М., как руководить своими агентами. Ему показалось, что в голосе знаменитого врача звучал легкий упрек... – Кстати, сэр Джеймс, вы когда-нибудь слышали о некоем докторе Питере Стейнкроне? – Нет, не доводилось. – Это американский медик. Он недавно опубликовал работу о сопротивляемости человеческого организма. Среди всего прочего я обнаружил там список частей тела, без которых человек теоретически может обойтись. Я его переписал дословно. Зачитываю: желчный пузырь, селезенка, миндалины, аппендикс, одно из двух легких, одна почка, две пятых крови, две пятых печени, большая часть желудка, 1 м 25 см кишечника и половина мозга. Что вы на это скажете? – Я удивляюсь, – ответил сэр Джеймс ледяным тоном, – что ваш автор не включил в список обе ноги и обе руки. По-моему, все это чушь. Но куда вы клоните и что пытаетесь доказать? – Просто подтверждаю, что наш приятель легко отделался. На самом деле, – продолжил он как можно более твердо, – у меня не было намерений поручать ему какое-либо сложное дело. Напротив, я хочу предложить ему поездку на курорт. На Ямайке исчезли двое наших агентов. Мужчина и женщина. Все указывает на то, что они скрылись вместе. Но мне нужны доказательства. Теперь убедились – не слишком трудная задача. – В таком случае, я не возражаю, – сказал сэр Джеймс. – Не подумайте, что я суюсь не в свое дело, но человеческая смелость имеет свои пределы. Я знаю, парни, которыми вы руководите, не из слабаков. Но не думаю, что вам будет приятно увидеть, как кто-то из них сломается. Тот, о котором мы говорим, силен и вынослив. Я уверен, он еще долго проработает для вас. Но вспомните, что Моран говорит о бесстрашии. – Не помню. – Он говорит, что бесстрашие, как капитал – чем больше расходуешь, тем меньше остается. А наш приятель транжирит этот капитал, начиная с войны. Подумайте об этом. Он еще настоящий боец, но всему есть предел. – Правильно, – отрезал М., решив на этом завершить обсуждение. – Я посылаю его на Ямайку погреться на солнышке. Не волнуйтесь. Кстати, вы выяснили, чем его отравила эта русская? – Вчера я получил результаты анализа, – сказал сэр Джеймс, тоже весьма довольный переменой темы. У старины М. характер капризней, чем погода. Сумел ли он правильно понять? – На это у нас ушло три месяца. По части ядов русским можно доверять. Они обязательно придумают такой составчик, о котором никто и не слыхивал. На этот раз речь шла о фугу. Научное название – Тетродоксин. Его выделяют из молок одной японской рыбы. Сами японцы часто используют его при самоубийствах. Этот состав по своему действию немного напоминает яд кураре. Сначала – паралич нервной системы. Потом парализуются мышцы моторно-двигательного и дыхательного аппаратов. У человека двоится в глазах, потом он просто не может их открыть. Затем отказывают дыхательные мышцы, голова откидывается и начинается паралич органов дыхания. – Если я правильно понял, Бонд остался жив только чудом? – Да, это на самом деле так. Он выжил благодаря одному французу, который находился рядом. Тот его немедленно уложил и стал делать искусственное дыхание до прихода врача. Вторым чудом было то, что этот доктор в свое время практиковал в Южной Америке и хорошо знал действие яда кураре. Один шанс из миллиона, что все это совпало... Кстати, а что стало с русской? – Она умерла, – ответил М. своим самым сладчайшим голосом. – Ну ладно, сэр Джеймс, я бесконечно вам благодарен. И не волнуйтесь. Я не буду перегружать вашего пациента. До свидания. Сказав это, он повесил трубку и принялся за лежащие на столе бумаги. Скоро перед ним осталась лишь бежевая папка с красной звездочкой «совершенно секретно». На обложке стояли крупные буквы «КАРИБЫ», а чуть пониже было подписано «Стренжвейз и Трублад». На интерфоне зажглась лампочка. – Пришел 007, шеф, – прозвучал голос мисс Манипенни. – Пусть войдет. И вызовите ко мне, пожалуйста, минут через пять главного эксперта по оружию. М. выпрямился и раскурил трубку. Он не отводил внимательного, безжалостного взгляда от двери. Джеймс Бонд вошел и сел. – Добрый день, 007, – сказал М. сухо. – Здравствуйте, шеф, – ответил Бонд. Молчание. М. яростно тянул трубку. Бонд казался совершенно спокойным. Но как долго он ждал и боялся этого момента! В течение долгих месяцев, пока его перевозили из больницы в больницу, в течение нескончаемых недель выздоровления, пока он вновь и вновь тренировал ослабшее тело, он думал только о том мгновении, когда снова сядет напротив М.. Это будет означать, что он опять стал человеком. Холодные серые глаза М. разглядывали его без тени снисхождения. Зачем он вызвал его? Чтобы устроить выволочку по поводу ошибки, едва не ставшей роковой? Или, хуже того, собирается перевести Бонда на работу в контору, забыв обо всех его прошлых заслугах? «Но может быть... может быть, – говорил себе Бонд, – шеф приготовил для него какое-нибудь стоящее задание, которое поможет ему снова проявить себя асом секретной службы?» М. откинулся на спинку кресла и наконец заговорил: – Как вы себя чувствуете? Рады встрече? – Очень рад, шеф. И чувствую себя отлично. – Что вы думаете по поводу последнего дела? Мне не хотелось бы показаться надоедливым, но, как вам известно, я предпринял некоторое расследование. Впрочем, начальник главного штаба уже получил ваши свидетельские показания. Хотите что-нибудь добавить? Интонации М. Бонду не понравились. Сухой, деловой тон, не предвещающий ничего хорошего. Однако, он прямо ответил: – Мне нечего сказать, шеф. Во всем случившемся виноват только я. М. медленно наклонился вперед и обеими руками оперся на стол. Взгляд его был жестким. – Это совпадает с моим мнением, – проговорил он пугающе мягким голосом. – Если я правильно помню, ваш пистолет дал осечку. Это была «Беретта» с глушителем, так? Агент с индексом 00 не имеет права на подобную оплошность. Если, конечно, он не собирается менять профессию... Бонд окаменел. Для агента право носить 00 является высшей честью и означает риск и опасность, то есть те вещи, которые Бонд по-настоящему любил. Вопрос М. прозвучал, как пощечина. Но Бонд сдержался. – Это не входит в мои планы, шеф, – коротко ответил он. – В таком случае, – продолжал М., – вам необходимо полностью сменить оружие. Впрочем, это не только мое мнение. Так же решила и комиссия по расследованию. На этот раз Бонд возразил: – Я привык к своему пистолету. Он мне подходит, и я его люблю. Любое другое оружие как и «Беретта» могло дать осечку. – Комиссия по расследованию считает иначе. Но хватит спорить. Нам остается решить, каким оружием вы будете пользоваться в дальнейшем. М. наклонился к интерфону. – Будьте добры, пригласите эксперта. И, повернувшись к Бонду, добавил: – Майор Ботроуд – лучший в мире специалист по оружию мелкого калибра. Поэтому я его и пригласил. Послушаем, что он нам скажет. Эксперт вошел и сел. Это был худой маленький человечек со светло-серыми глазами и белесыми волосами. – Прежде всего, – обратился к нему М., – мне бы хотелось услышать ваше мнение о «Беретте» 25 калибра. – Дамский пистолетик, шеф, – уронил человек, едва разжав губы. – Что вы имеете в виду? – спросил М., глядя на Бонда с убийственной иронией. – Тугой взвод, но потом палит без передышки. К тому же, он красив и очень нравится женщинам. – А если использовать глушитель? – Еще хуже, – ответил эксперт с некоторым раздражением. – Когда выхватываешь пистолет, глушитель может запутаться в одежде. Нет, подобное сочетание я бы никому не посоветовал. Особенно в делах серьезных. М. добродушно улыбнулся Бонду. – У вас есть какие-нибудь возражения? – Да, я не согласен, – упрямо проговорил Бонд. – Я пользуюсь «Береттой» уже пятнадцать лет и не имел повода жаловаться. Конечно, я пробовал оружие и покрупнее; например. Кольт 45 калибра с длинным стволом. Но для ближнего боя «Беретта» с ее небольшими размерами просто незаменима. Да и для дальнего – тоже. Все дело в глушителе, я уверен. К сожалению, мы вынуждены иногда им пользоваться. – Результат нам уже известен, – сухо произнес М.. Но потом, смягчившись, добавил: – Не сомневаюсь, что вы легко привыкните к другому оружию. Впрочем, с этим все ясно. Будьте добры, встаньте. Я бы хотел, чтобы наш эксперт до принятия решения посмотрел на ваше телосложение. Бонд неохотно поднялся. Ботроуд внимательно его оглядел. Пощупал мускулы, потрогал запястья. Потом спросил холодным профессиональным тоном: – Могу я взглянуть на ваш пистолет? Бонд откинул полу пиджака и достал «Беретту» со спиленным стволом. Ботроуд взвесил ее на ладони, тщательно осмотрел и положил на стол. – Кобуру и ремень тоже, прошу вас. В напряженной тишине Бонд покорно стащил пиджак, отстегнул замшевый ремень и кобуру. Взглянув на них, Ботроуд с саркастической улыбкой бросил все это на стол. – Думаю, мы сможем подобрать кое-что получше. Таким же тоном с Бондом разговаривал портной, у которого он шил свой первый костюм. Бонд снова сел. Он перестал с раздраженным видом изучать потолок и перевел бесстрастный взгляд на М.. – И что же вы предлагаете? – спросил последний. Майор Ботроуд перешел на тон человека, хорошо знающего свое дело. – Вы знаете, шеф, – сказал он скромно. – Я сам испытал большинство автоматических пистолетов мелкого калибра – пять тысяч выстрелов с двадцати метров. И наиболее подходящим считаю «Вальтер ППК» 7,65 мм. Он занимает всего лишь четвертое место после японского «М14», русского «Токарева» и «М38 Зауэра». Мне нравится его мягкий спуск. Специальная форма магазина делает его очень удобным. Думаю, 007 он подойдет. Это действенное оружие. Конечно, калибр 32 потяжелее «Беретты-25», но более легкого пистолета не подобрать. К тому же патроны для «Вальтера» продаются во всем мире. Что выгодна отличает его от русского и японского оружия. М. повернулся к Бонду. – Есть вопросы? – Пистолет хорош, – признал Бонд, – хотя и не такой изящный, как «Беретта». А как я буду его носить? – В кобуре «Бернс Мартэн», – без колебания ответил Ботроуд. – Из нее вы сможете достать пистолет намного быстрее, чем из этого хлама. Он презрительно мотнул головой в сторону стола. – В среднем 3/5 секунды, чтобы попасть в человека с 10 метров. По-моему, неплохо? – Ну что ж, – сказал М., – вопрос решен. А как с оружием крупного калибра? – Наиболее подходящим мне кажется «Смит и Вессон» 38, – безапелляционно произнес Ботроуд. – На пистолете ни единого выступа, он не зацепится за одежду и весит не более 350 грамм. Чтобы не утяжелять, придется ограничиться пятью патронами. Но когда их используешь, – добавил Ботроуд, – это, как минимум, один труп. Со стандартными патронами у этого оружия невероятная мощь. Существуют разные длины ствола и... – Во всем полагаюсь на вас, – быстро прервал его М.. – Итак, «Вальтер» и «Смит и Вессон». Будьте любезны, пришлите нам их немедленно. 007 должен за неделю натренироваться до совершенства. Спасибо большое. Я вас больше не задерживаю. Эксперт кивнул и бесшумно вышел. Возникло молчание. Бонд с грустью думал, что его пятнадцатилетний союз с «Береттой» подходит к концу. Сколько раз этот холодный кусочек металла спасал ему жизнь? Он вспоминал, как вечерами, сидя в гостиничных номерах в любом уголке земного шара, он доставал «Беретту», разбирал ее на детали, чистил и смазывал в ожидании переделки. Бонд, к своему удивлению, почувствовал себя расстроенным. – Мне очень неприятно, Джеймс, – прозвучал низкий голос М.. – Я знаю, как вы привязались к своей «Беретте». Но в нашем деле и так слишком много риска. – Я знаю, – ответил Бонд с извиняющейся улыбкой. – У меня для вас есть дело, – продолжил М.. – Расследование на Ямайке. Там одновременно исчезли два наших агента. Любовная история. По крайней мере, это кажется наиболее вероятным. Ничего серьезного. Солнце пойдет вам на пользу. Поупражняетесь с новым оружием на морских черепахах. Настоящий отпуск! Что скажете? Бонд с горечью подумал: «И это все, что он может предложить? Да, похоже, после провала он мне не доверяет». Он сказал: – Прекрасная мысль. Правда, в последнее время я привык к делам посерьезнее. Но надо – значит, надо. Если вы приказываете... – Да, – ответил М., – приказываю. 3 Начало темнеть. Погода еще больше ухудшилась. М. зажег настольную лампу. В свете желтого абажура обтянутый кожей стол принял кроваво-красный оттенок. М. подвинул Бонду большую папку, на обложке которой тот прочел «Стренжвейз – Трублад». Что случилось со Стренжвейзом? И кто такая Трублад? М. нажал на кнопку. Словно для того, чтобы ответить не безмолвные вопросы Бонда, в кабинет вошел начальник штаба, полковник, примерно одного возраста с Бондом. Его обязанности были весьма нелегкими, и только крепкое телосложение и хорошее чувство юмора спасали его от нервных срывов. Он был одним из лучших друзей Бонда. Они приветливо улыбнулись друг другу. М. обратился к вошедшему: – Я только что передал Бонду дело Стренжвейза. Он выяснит, что произошло, и все это время будет выполнять функции главного тамошнего агента. Послушайте, Бонд, вы ведь, кажется, работали со Стренжвейзом лет пять назад? Что вы можете о нем сказать? – Отличный парень, – просто ответил Бонд. – Но я думал, что его перевели куда-нибудь в другое место. Пять лет в тропиках – это слишком! М. пропустил замечание мимо ушей. – А его подручную Мэри Трублад вы знали? – Нет, шеф. – Отзывы о ней великолепные. И, судя по фотографиям, очень хорошенькая. Может быть, в этом ключ ко всей истории. Как по-вашему, Стренжвейз интересовался женщинами? – Вполне возможно, – сказал Бонд, подумав при этом о себе. – Но что с ним все-таки произошло? – Именно это вам и предстоит выяснить. Ровно три недели назад Джон Стренжвейз и Мэри Трублад пропали. Исчезли в один вечер, оставив после себя только горку пепла. Бунгало Стренжвейза, сборники кодов, досье, передатчик – все сгорело. Девушка не забрала ничего из своих вещей, даже паспорт. Но это еще ни о чем не говорит: Стренжвейз легко мог достать ей другой. Они могли улететь самолетом во Флориду или Южную Америку. Полиция проверяет списки пассажиров. Результатов – ноль. Но, учитывая эффективность работы этой конторы, я не удивляюсь. Возможно, ничего так и не обнаружится. Начальник главного штаба нахмурился и повернулся к Бонду: – Не могу не отметить: в этой истории есть одна странная деталь. Я имею в виду их последний радио-контакт с нами. В 18:30 они, как обычно, вышли на связь с Лондоном. Служба безопасности сработала четко: сообщили, что передавала Мэри Трублад. Потом связь внезапно прервалась. Никакого ответа ни на «синий», ни на «красный» вызовы. На следующий день секция № 3 послала туда агента из Вашингтона. Он виделся с губернатором. Тот был в курсе. Бунгало само загореться не могло. К тому же, за Стренжвейзом уже числились любовные истории. Хотя можно ли его за это осуждать? На Ямайке совершенно нечего делать. Губернатор, вашингтонский агент и местная полиция заключили, что Стренжвейз и Мэри Трублад сбежали вместе. Дело закрыли. Начальник штаба извиняющимся тоном обратился к М.: – Я знаю, вы склоняетесь к тому же мнению, но у меня все равно остается неуверенность. Прежде всего, из-за последней радиосвязи, которая не стыкуется со всем остальным. Во-вторых, потому что все друзья Стренжвейза дали одинаковые показания: 18:15 он вышел из клуба, как делал это каждый вечер, заказав всем выпивку и пообещав вернуться через двадцать минут. Все подтвердили, что он выглядел совершенно нормально, не нервничал и не торопился. И начиная с этого момента, он буквально испарился. Даже не сел в машину. Она осталась стоять у клуба. Если он решил бежать с девушкой, то почему бы ему не уехать утром? Или еще лучше ночью, после передачи нам ежедневного рапорта? – Позволю себе заметить, – проворчал М., – что влюбленные часто ведут себя по-идиотски. И к тому же, другого объяснения пока нет. На Ямайке уже лет пять не происходит ничего серьезного. После вашего последнего дела, Бонд. Время от времени на остров пытаются пролезть кое-какие кубинские коммунисты. Там прячутся отдельные английские уголовники, наивно считая себя в безопасности. Вот, пожалуй, и все. Что вы об этом думаете, Бонд? – Не верю, – четко проговорил Бонд. – Не верю, чтобы Стренжвейз мог все бросить ради женщины. Возможно, у них с секретаршей и была интрижка, но он не из тех людей, которые путают дело и удовольствие. А главное, Стренжвейз любил свою работу. Нет, он не мог сбежать, это невероятно. – В таком случае, какие вы можете предложить объяснения? – с легким раздражением спросил М.. И медленно принялся набивать трубку. Эта история начинала ему надоедать. Он ненавидел путаницу и всякие любовные дела. Похоже, Бонд со своим расследованием может зайти в тупик. Но Бонд придерживался другого мнения. Он хорошо знал Стренжвейза и решил его защитить. – Чем занимался Стренжвейз в последнее время? – спросил он. – Абсолютно ничего интересного, – ответил М., повернувшись за подтверждением к начальнику главного штаба. – Точно, – отреагировал тот. – Не считая дурацкой истории с птицами... – Ах да, – сказал М. с глубочайшим презрением, – ну это уже из компетенции зоопарков. Морское ведомство подсунуло нам эту историю, по-моему, недель шесть назад. – Именно так, – подтвердил начальник штаба. – Американское общество Одюбон по охране исчезающих птиц пожаловалось нашему послу в Вашингтоне. Министерство иностранных дел переслало жалобу в Морское ведомство, а те перекинули ее нам. Это общество Одюбон – могущественная организация. Ему даже удалось перенести в другое место центр атомных испытаний, мешавший какой-то птичке откладывать яйца. – Ну хватит об этом, – передернул плечами М.. Но Бонд не был удовлетворен. – А что оно хочет он нас, это общество Одюбон? – поинтересовался он. Трубка в зубах М. угрожающе закачалась. Он протянул папку начальнику главного штаба. – Держите. Здесь все. Объясните ему. – Двадцатого января мы переслали дело Стренжвейзу. Он подтвердил получение. И после этого полное молчание. В двух словах, речь идет о разновидности розовых фламинго, несколько лет назад находившихся на грани уничтожения. Только у берегов Флориды еще оставалось незначительное количество. И вдруг выясняется, что обнаружена большая колония этих птиц, гнездящаяся на крошечном островке Крэб Ки, расположенном между Кубой и Ямайкой. Он принадлежал Ямайке и, следовательно, являлся британской территорией. Раньше на нем добывали гуано [птичий помет], но из-за низкого качества добыча прекратилась. Уже лет пятьдесят остров оставался необитаемым. Общество Одюбон сняло часть территории и устроило там своеобразный заповедник для редких птиц. На остров отправили двух охранников и изменили маршруты проходящих там авиалиний. Количество птиц стало быстро расти. По последним данным с Крэб Ки оно достигло пяти тысяч. Потом началась война. Цены на гуано резко подскочили, и какой-то тип решил купить остров и начать разработки. Он снюхался с правительством Ямайки, и те согласились, при условии, что это не отразится на птицах из ведомства Одюбон. Это произошло в 1943 году. Новый владелец привез дешевую рабочую силу и стал заколачивать бешеные деньги. Но потом цены на гуано опять упали, и бедняга едва смог свести концы с концами. – Кто этот человек? – спросил Бонд. – Один китаец. Или, точнее, полукитаец-полунемец. У него еще такое забавное имя – доктор Джулиус Но. – Но, эН-О? – Именно так. – Что еще о нем известно? – В общем-то мало. Он живет очень замкнуто. После заключения договора с правительством Ямайки нигде не появляется. Между Крэб Ки и другими островами нет сообщения. Это его остров, и он хочет жить там в полном покое. Он говорит, что гуано может вытеснить птиц. И это, конечно, правильно. До последнего Рождества мы, практически, не имели с ним никаких контактов. – А как сейчас? – Одному охраннику из ведомства Одюбон удалось доплыть на лодке до северного побережья Ямайки. Это был огромный барбадосец, невероятно сильный и выносливый – настоящая скала. Все его тело покрывали глубокие раны, и через несколько дней он умер, успев, однако, рассказать невообразимую историю. На лагерь охранников напал дракон, изрыгающий огонь. Он убил его товарища, спалил лагерь и принялся уничтожать птиц. Бедняга, конечно, помешался. В общество Одюбон было послано сообщение, и те немедленно отправили на Крэб Ки самолет с двумя важными шишками для расследования. На острове есть посадочная площадка. Доктор Но пользуется самолетом для пополнения запасов продовольствия. – Американцам действительно больше некуда деньги девать, кроме как на этих чертовых птиц! – раздраженно воскликнул М.. Бонд с большим трудом удержался от улыбки. – В любом случае, беднягам не повезло. Самолет разбился при посадке. В живых не осталось никого. Новое несчастье заставило мирное общество Одюбон прибегнуть к более серьезным средствам. На этот раз, для выяснения отношений с проклятым доктором Но к острову был послан эсминец. Я говорю о таких деталях, чтобы показать вам возможности, которыми располагают эти любители фауны. Капитан эсминца был встречен доктором Но с величайшей любезностью. Ему показали остов сгоревшего самолета. Ничего подозрительного. Тела двух пассажиров и пилота были заботливо захоронены доктором Но. Он торжественно передал эти останки капитану, чрезвычайно польщенному теплым приемом. Капитан также захотел осмотреть лагерь охранников. Его туда отвели. По словам доктора Но, ребята просто спятили от жары и одиночества. Один спалил лагерь, а заодно и своего товарища. Объяснения показались капитану весьма правдоподобными, когда он увидел забытое Богом и людьми болото, на котором охранники прожили почти десять лет. Так как больше смотреть было не на что, капитана галантно проводили на корабль. На этом история могла и закончиться, если бы капитан на свою голову не рассказал, что заметил на острове совсем немного птиц. Общество Одюбон впало в настоящую истерику и потребовало от нас более скрупулезного расследования. Для этого дело и передали Стренжвейзу. М. бросил на Бонда тяжелый, укоризненный взгляд. – Видите, – сказал он, – стоило ли огород городить? Кучка старых маразматичек основывает общество по охране летучих рыб или миниатюр восемнадцатого века, и начинаются неприятности. Этих дам ничего не остановит. У них есть и деньги, и связи. Если понадобится, они обратятся к самому Господу Вседержителю. И наступает момент, когда приходится принимать меры для их успокоения. И все это сваливается мне на голову, ведь речь идет о британской территории. А так как остров – еще и частная собственность, никто официально вмешиваться не желает. Что им всем от меня надо?! Чтобы я послал подводную лодку выяснить, что произошло с выводком розовых аистов? М. в ярости затряс головой, потом агрессивно добавил: – Таково последнее дело Стренжвейза. Надеюсь, вам в общих чертах все понятно? У меня сегодня еще очень много дел. Бонд встал. – Я бы хотел забрать папку. Здесь много непонятного. В той или иной связи с этими птицами уже погибли четыре человека. Кроме того, мы еще не знаем, что стало со Стренжвейзом и Мэри Трублад. Может, это лишь абсурдное совпадение, но начинать нам больше не с чего. – Берите, берите, – нетерпеливо сказал М.. – Отправляйтесь на курорт и возвращайтесь как можно быстрее. Все это – такая путаница. Я на вас надеюсь. Бонд забрал папку и протянул руку к лежащей на столе «Беретте». – Нет, это оставьте здесь, – резко остановил его М.. – Лучше как следует поупражняйтесь со своим новым оружием. В конце недели увидимся. Бонд в упор взглянул на М.. Впервые в жизни он почувствовал к нему настоящую ненависть. Он прекрасно знал, почему М. ведет себя с ним так оскорбительно. Но не слишком ли это суровое наказание? Ведь Бонд и так едва не погиб во время последнего задания. А М. еще издевается, посылая его погреться на солнышке. В глубине души Бонд понимал, что это так называемое «дело», эта увеселительная поездка в большей степени должна послужить для его унижения. Старая обезьяна! Вне себя от ярости, но с улыбкой на лице, Бонд попрощался с высоким начальством и вышел, пробормотав: – Птицы – вот что меня всегда интересовало. 4 Самолет пошел на снижение. Внизу, на расстоянии нескольких тысяч километров, показалось зелено-коричневое шахматное поле – Куба. Самолет стал медленно разворачиваться в сторону Ямайки. Бонд наблюдал, как в иллюминаторе вырастает огромный зеленый остров, похожий на черепаший панцирь. Если вокруг Кубы океан был густо-синим, то здесь из-за подводных рифов он становился бледно-голубым, почти молочным. Индейцы аравак называли остров «Ксаймака» – страна рек и холмов. Что верно, то верно: внизу словно натянули голубую сеть из ручьев и рек. Как она прекрасна, эта земля, и как богата! Склоны Голубых гор уже погрузились в фиолетовую тень. В Кингстоне один за другим вспыхивали огни. Долину и аэропорт еще освещали последние лучи солнца. Монотонно мигал маяк в Порт Руаяль. Самолет плавно пошел на посадку. На несколько секунд он, казалось, окунулся в золотое море догорающего солнца, а потом мягко коснулся земли и побежал по посадочной полосе. Стоило Бонду выйти из самолета, как его окутал хорошо знакомый влажный тропический воздух. Он понял, что еще не успев дойти до таможни, совершенно промокнет. В паспорте значилась профессия «экспортер-импортер». – Какую кампанию представляете, мистер? – вежливо осведомился служащий. – «Универсал Экспорт», – ответил Бонд, не задумываясь. – Вы здесь по работе? – Нет, только для отдыха. – Желаю удачи, мистер, – сказал служащий и вернул паспорт. Первым, кого Бонд увидел у таможни, был высокий смуглый мужчина, небрежно опирающийся на перегородку. На нем была все та же вылинявшая рубашка и, видимо, те же брюки хаки, что и пять лет назад, когда Бонд встретился с ним впервые. – Куоррел! – позвал Бонд. Смуглое лицо за перегородкой расплылось в широчайшей улыбке. Мужчина помахал рукой в знак приветствия. – Все в порядке, кэп? – спросил он радостно. – Отлично, – сказал Бонд. – Надо только получить чемодан, и можем ехать. Ты на машине? – Конечно, кэп. Таможенный офицер, который, как и все на острове, прекрасно знал Куоррела, заговорщически подмигнул Бонду и протянул чемодан, даже не открывая. Бонд дружески сжал крепкую, мозолистую ладонь Куоррела. Он взглянул в его темно-серые глаза, унаследованные, наверняка, от какого-нибудь предка пирата. – Ты не изменился, Куоррел, – сказал он. – Что черепахи? Хороший улов? – Когда да, когда нет. Как обычно. Куоррел вдруг нахмурился и принялся строго разглядывать Бонда. – Вы болели, кэп? – Да, было дело, – ответил он. – Но я уже давно на ногах. А почему ты спросил? У Куоррела появился смущенный, несчастный вид. Он боялся огорчить своего дорогого кэпа, как он звал Бонда. – Да так, извините. Я просто хорошо знаю ваше лицо. – Мне пришлось несладко, – признался Бонд. – И я пока далеко не в лучшей форме. Так что мне будут нужны твои тренировки, как в прошлый раз. Болтая, они направились к машине. Неожиданно рядом сверкнула фотовспышка. К ним приблизилась очаровательная китаянка в ямайском костюме, с фотоаппаратом на шее и листком бумаги в руках. Загадочно улыбаясь, она обратилась к ним: – Спасибо, господа. Я – фоторепортер из «Дейли Глинер». Вы – мистер Бонд, не так ли? Сколько времени собираетесь пробыть на острове? Бонд едва смог скрыть раздражение. Хорошенькое начало! – Я здесь проездом, – коротко ответил он. – Уверен, что для вас найдутся более интересные пассажиры. – Не думаю, мистер Бонд, – сказала девушка с лукавой улыбкой. – Могу ли я узнать, в каком отеле вы собираетесь остановиться? «Черт бы ее побрал!» – выругался про себя Бонд. – В «Миртл Бэнк», – сказал он. – Большое спасибо, мистер Бонд, – прозвенел нежный голосок. – Желаю удачи. Подойдя к стоянке, Бонд подозрительно спросил Куоррела: – Скажи, ты уже видел ее в аэропорту? Куоррел наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Потом помотал головой. – По-моему, нет, кэп. Но в «Глинере» полно таких девчонок. Бонд задумался. С чего бы это газеты стали охотиться за его фотографией? Он не был на острове уже пять лет, да и в те времена пресса им не интересовалась. Они подошли к машине. Это был черный «санбим». Увидев номер, Бонд вздрогнул. Этого только не хватало! Автомобиль Стренжвейза! – Где ты взял эту машину? – спросил он спокойно. – В гараже других не было. А чем она плоха? – Да нет, все в порядке, – покорно ответил Бонд. – Поехали. Куоррел сел за руль. Бонд продолжал размышлять. Черт возьми, и как это он сам не догадался позаботиться о машине! А теперь попробуй поработай незаметно с такой визитной карточкой. По обеим сторонам дороги росли огромные кактусы. Вдалеке уже сиял золотыми огнями Кингстон. В жарком воздухе плыли тропические ароматы. Но Бонд ничего не замечал. Он злился на самого себя. В телеграмме он просил губернатора острова отыскать Куоррела, с которым работал пять лет назад. Крепкий парень с Кайманских островов [Кайманская дуга – цепь островов в Карибском море] и весьма ценный проводник – здесь немало мест, куда Бонд без Куоррела даже не сунулся бы. Всеобщий любимец, надежный спутник и отличный моряк. Бонд знал, что без помощи Куоррела его миссия на этом острове обречена на неудачу. Он заранее заказал номер с душем в отеле «Голубые горы» и попросил, чтобы ему подготовили машину. На ней-то Куоррел и приехал за ним в аэропорт. Бонд вздохнул. Надо было добираться в отель на такси и только потом встречаться в Куоррелом. Тогда он, увидев «санбим», смог бы его поменять. Теперь же дело выглядело так, словно он каждому встречному-поперечному сообщил о целях своего визита. Остается еще только увидеть в «Глинере» свою физиономию с подписью. Бонд был профессионалом и не мог не знать что первые промахи в деле самые опасные – потом их не возможно исправить. Они заставляют противника действовать первым и могут привести к провалу. Но есть ли противник? Бонд повернулся на сидении. Метрах в ста позади, в темноте слабо светились фары. На Ямайке все водители включают фары на полную мощность. Бонд наклонился к Куоррелу: – Сейчас подъедем к развилке. Левая дорога – на Кингстон, правая – на Моран. Сверни направо, выключи фары и остановись. Понял? Действуй. – Ясно, кэп, – радостно сказал Куоррел. Опять в его жизни начинались приключения. Мотор взревел, и они резко рванулись вперед. Задняя машина скрылась из вида. Доехав до развилки, Куоррел совершил великолепный поворот и остановился на обочине. Почти тотчас же послышался шум мощного мотора. На огромной скорости мимо проехала машина с включенными фарами. Несомненно, искали «санбим». Автомобиль свернул на кингстонское шоссе. Бонд успел заметить, что это было такси американской марки. За рулем – шофер, пассажиров нет. Еще минут десять они не двигались. Потом Бонд обратился к Куоррелу: – Можешь ехать в Кингстон. Они, конечно, преследовали именно нас. Такси пустым из аэропорта не поедет. Слишком накладно. В любом случае, надо быть начеку. Может, мы их не провели, и они сейчас где-нибудь затаились. – Будьте спокойны, кэп, я не подведу, – сказал Куоррел, потирая руки. Вскоре они влились в поток кингстонских машин. В толчее автобусов, автомобилей, повозок и тяжело нагруженных осликов трудно было понять, есть ли за ними слежка. Через четверть часа они выехали на Джанкин-роуд, главную магистраль острова. И вскоре заметили огромную зеленую неоновую пальму и надпись «Голубые горы. Отель для вас». У входа росли аккуратно подстриженные кусты. Куоррел вошел, следом за ним – Бонд. В этот момент метрах в пятидесяти от гостиницы черное такси развернулось и исчезло за холмом. Отель «Голубые горы» оказался заведением со всеми современными удобствами и старинными традициями. Бонда встретили с особым вниманием, ведь о его приезде предупредили прямо из губернаторского дворца Кинг Хауз. Ему отвели просторный угловой номер с балконом, откуда виднелись сверкавшие вдали огни кингстонской долины. Млея от наслаждения, Бонд залез под холодный душ и минут пять обливал вспотевшее от тропической жары тело. Затем перешел к более серьезным делам и заказал двойной джин-тоник и зеленый лимон. Разрезал лимон пополам, опустил в бокал и добавил несколько кубиков льда. Критически взглянул на приготовленный напиток, попробовал его и, вполне довольный результатом, вышел с бокалом на балкон. Он простоял там довольно долго, сладострастно вдыхая вечерний воздух и предаваясь приятным размышлениям. Итак, он здесь, вдали от Лондона, вдали от госпиталя. Он с нежностью вспомнил об М. и улыбнулся. Этот старый краб небось и впрямь думает, что отправил его на курорт. Но чутье подсказывало Бонду – дело предстоит серьезное и трудное, вполне в его вкусе. Четверть восьмого. Куоррел никогда не опаздывает. Они собирались поужинать вместе. Куоррел долго чесал в затылке и, наконец, предложил кабачок на берегу моря, «Бато-Лавуар». – Хозяин – мой приятель. Его зовут Ники-Спрут, потому что один раз он дрался с огромным спрутом. Едва не отдал Богу душу. Кухня там хорошая, вино еще лучше, да и музыка имеется. Улыбка Куоррела ясно говорила, что о лучшем нечего и мечтать. Бонд надел белую рубашку и легкий темно-синий костюм. Во избежание всяких сюрпризов проверил «Вальтер», убедился, что его не видно под пиджаком, и спустился вниз. Куоррел уже ждал в машине. Они не спеша поехали вдоль порта, миновали два-три дорогих ресторана и несколько ночных клубов, откуда выглядывали аппетитные красотки. Дальше начинался бедняцкий район. Дорога сворачивала. Бонд заметил желтую неоновую вывеску в форме испанского галеона – «Бато-Лавуар». Они прошли в небольшой пальмовый садик, за которым виднелся песчаный пляж и океан. Под пальмами стояли столики, а чуть подальше Бонд различил пустую танцевальную площадку. Трое негров наигрывали вариации на тему «Парень, увези ее на Ямайку, здесь отличный ром». Половина столиков была свободна, за остальными сидели, в основном, негры. Кроме них были еще английские и американские матросы с девушками. Огромный чернокожий толстяк в смокинге, увидев двух новых клиентов, вскочил и бросился им навстречу. – Да это же мистер Куоррел! – воскликнул он. – Сейчас организуем отличный столик на двоих. – Привет, Ники-Спрут, – с улыбкой поздоровался Куоррел. – Выбери нам местечко поближе к кухне и подальше от музыки. Толстяк хохотнул. – Что желаете? – спросил он. Бонд попросил джин-тоник с лимоном, Куоррел выбрал пиво. Потом они заказали холодного омара и бифштекс с овощами. Трио снова заиграло. Вечерний бриз шумел в пальмовых листьях. В нескольких метрах глухо плескались морские волны. – Здесь хорошо, – заметил Бонд. – Он просто молодчага, этот Ники-Спрут, – довольно сказал Куоррел. – Тоже кайманец, как я. Ему известно все, что происходит в Кингстоне. Но вы не беспокойтесь. В свое время у нас с ним было небольшое суденышко. И ему взбрело в голову отправиться на Крэб Ки. Хотел насобирать бакланьих яиц, а наткнулся на спрута. Настоящее чудовище! Они сцепились, и гадина продырявила Ники легкое. Тут он малость струхнул и, вернувшись в Кингстон, продал мне свою половину судна. Это было еще до войны. Теперь он богатей. А я все еще ловлю черепах. Куоррел грустно развел руками. – А что это за Крэб Ки? – безразлично поинтересовался Бонд. Куоррел бросил на него быстрый взгляд. – Паршивое местечко, кэп, – ответил он просто. – Почему? – Его купил во время войны один китаец. Из-за гуано. Навез туда кучу людей. И с тех пор о них ни слуху, ни духу. Сгинули. Этот остров, как могила, – закончил он мрачно. – Даже так? – насмешливо спросил Бонд. – Там охрана с автоматами. И радар. И самолет. Кое-кто из моих друзей пытался туда пробраться. Больше я их не встречал. Честно, кэп, от этого острова надо держаться подальше. Официант принес омаров. За едой Бонд рассказал Куореллу о деле Стренжвейза. Тот внимательно его слушал, время от времени уточняя детали. Когда Бонд дошел до птиц на Крэб Ки, Куоррел нахмурился, что являлось у него признаком глубочайшего внимания. Потом он узнал о последних словах охранника их общества Одюбон, и его серые глаза превратились в узкие щелочки. Бонд описал взрыв самолета при посадке. Куоррел отодвинул тарелку и ладонью вытер губы. – Слушайте, кэп, – сказал он, наклонившись к Бонду, – я не знаю, кто водится на этом чертовом острове – птицы, бабочки или пчелы. Но готов поспорить на последний доллар, что любой, кому захочется сунуть туда нос, живым от китайца не уйдет. – Почему ты так думаешь? Куоррел развел руками. – Все очень просто. Китаец никого к себе не пускает. Он убил моих друзей и всех остальных, кто приближался к острову. Он – важная шишка. И прикончит каждого, кто встанет у него на пути. – В самом деле? – Точно, конечно, не известно. Всякие ходят слухи. Но, не сомневайтесь, с ним шутки плохи. Вспышка. Бонд резко обернулся. В тени пальмы стояла маленькая китаянка с аэродрома. Она была одета в черное сатиновое сари, разрезанное сбоку до самого бедра. На шее по-прежнему болтался фотоаппарат. На губах – лукавая улыбка. – Приведи мне эту девчонку, – сказал Бонд Куоррелу. Куоррел неторопливо поднялся. – Привет, красотка, – произнес он негромко и вытянул руку. Девушка провела язычком по губам и взялась за руку. Куоррела. Тогда он крутанул ее, как в танце, и, не разжимая пальцев, сильно прижал к себе. – Осторожней, мне больно! – воскликнула девушка. – Ну что вы, – отозвался Куоррел с добродушной улыбкой. Ее кошачьи глаза на побледневшем лице засверкали от ярости. – Немедленно отпустите меня, – прошипела она. – А куда торопиться? – заметил Куоррел. – Пойдем к нам, выпьем по стаканчику. И не стоит волноваться. В обнимку они подошли к сидящему за столиком Бонду. Куоррел по-прежнему сжимал руку китаянки. Они уселись, как влюбленная парочка. – Добрый вечер, – галантно поздоровался Бонд. – Похоже, если вас не остановить, мое изображение заполнит все страницы «Глинера». – Сегодня вечером я обхожу бары, – объяснила девушка самым искренним тоном. – Первый снимок вышел плохо. Надо переделать. Вот и все. Не могли бы вы попросить этого господина меня отпустить? – Вы работаете на «Глинер», – сказал Бонд, пропустив ее слова мимо ушей. – Как вас зовут? – Не ваше дело. Бонд подал Куоррелу знак, и тот принялся неторопливо выкручивать ей руку. Девушка кусала губы и молчала. Куоррел поднажал. Она сдавленно вскрикнула, потом сказала: – Ладно. Меня зовут Анабелла Чанг. Ее глаза метали молнии. – Прелестное имя, – заметил Бонд. И обратился к Куоррелу: – Позови хозяина. Свободной рукой Куоррел взял вилку и постучал ею по рюмке. Тотчас подбежал толстяк. – Вы когда-нибудь видели эту девушку? – Да, – ответил тот. – А что, пристает? Хотите, я выброшу ее вон? – Ну зачем же, – отказался Бонд. – Она очаровательна. Я только попрошу Вас позвонить в «Глинер» и узнать, работает ли она сегодня вечером для газеты. Если, конечно, у них вообще числится фоторепортер Анабелла Чанг. – Сию минуту, – сказал Ники-Спрут и исчез. – Почему Вы не позвали хозяина на помощь? – любезно осведомился Бонд. Девушка бросила на него злобный взгляд и не ответила. – Я в отчаянии, что нам пришлось применить силу, – сказал Бонд, – но хотелось бы узнать, зачем Вам так нужна моя карточка. Отвечайте. – Я уже отвечала, – раздраженно бросила она. – Я выполняю свою работу. Вернулся запыхавшийся Ники. – Точно, – сказал он. – У них есть Анабелла Чанг. Но она работает самостоятельно, и газета покупает лишь то, что представляет для нее интерес. Сказали, что девчонка отлично фотографирует. – Спасибо, – сказал Бонд. – Но и это не объясняет, зачем ей нужно мое фото. Хватит, шутки кончились. Отвечайте. Их взгляды встретились. В ее глазах Бон прочел презрение. – Никогда, – произнесла она медленно. – Ну что ж. Действуй, Куоррел. Правое плечо Куоррела незаметно опустилось. Девушка изогнулась на стуле. Она попыталась придвинуться к Куоррелу поближе, чтобы уменьшить боль. Но тот резко оттолкнул ее свободной рукой. Она посмотрела прямо ему в глаза и плюнула. Куоррел улыбнулся, словно оценив удачную шутку, и продолжал выкручивать ей руку. В дикой ярости девушка принялась бить ногой по ножке стола. Но внезапно замерла. По ее лицу пробежала струйка пота. – Говорите же, – мягко сказал Бонд. – Отвечайте на вопрос, и Вас отпустят. Он подумал о руке девушки, которая вот-вот сломается. Девушка забормотала какие-то китайские слова. И вдруг собрав оставшиеся силы, левой рукой бросила Куоррелу что-то в лицо. Бонд не успел ее остановить. Раздался взрыв и звон разбитого стекла. Девушка кинула в него фотовспышкой, едва не угодив в глаз. Куоррел провел рукой по щеке, и ладонь его тут же наполнилась кровью. – Черт! – сказал он коротко. В этом ругательстве не было ни тени злости. Только восхищение, даже какое-то чувственное удовольствие. Он повернулся к Бонду. – От нее ничего не добьешься, кэп. Кремень, а не девка. Может, ей руку сломать? – Не стоит, – поспешил ответить Бонд. Пусть идет. И все-таки он кое-что узнал. Человек, который стоит за Анабеллой Чанг – крепкий орешек. Он хорошо знает, кого использовать. Девчонка ничего бы не сказала, это ясно. Куоррел все еще держал ее за руку. Он приподнял ее повыше. – Вы меня задели, – сказал он. – Теперь моя очередь. Его серые глаза неотрывно смотрели на китаянку. Он нащупан на ее ладони нежный выпуклый треугольник возле большого пальца, называемый холмом Венеры, и принялся его выдирать и выкручивать. Бонд заметил, как стальные пальцы Куоррела побелели от напряжения. Девушка истошно завопила. Куоррел удвоил усилия, потом выпустил ее руку. Анабелла Чанг вскочила, словно пронзенная электрическим разрядом. Прижимая к груди помертвевшую руку, она взглянула на них сверкающими от ненависти глазами. – Подонки, – прошипела она. – Вы у меня еще попляшете! Фотоаппарат качнулся у нее на шее, и она убежала. Куоррел добродушно расхохотался. Потом взял со стола салфетку и осторожно промокнул щеку. – Моя щека зарубцуется скорей, чем ее ладошка! – сказал он лукаво. Он перевел мечтательный взгляд на Бонда: – Такой огромный холм Венеры, как у этой девчонки, увидишь нечасто. В постели она, наверное, сущий черт. Нет вернее знака. Вы в курсе, кэп? – Нет, – ответил Бонд. – Ее рука долго еще будет болеть. Но ничего серьезного. Он вздохнул. – Надо будет познакомиться с малышкой поближе, чтобы проверить мою теорию. Оркестр заиграл «Налей рома своему мужчине». Бонд посоветовал Куоррелу: – Поверь мне, старина, – женись-ка ты поскорей и оставь ее в покое. Иначе рано или поздно заработаешь нож в спину. А сейчас пора возвращаться. Спать ляжем и так поздно, а силы нам еще, судя по всему, пригодятся. К тому же, тебе надо побыстрей перевязать щеку. Позови хозяина. – И все-таки, какая красивая, чертовка, – сказал Куоррел и постучал вилкой по бокалу. 5 На следующее утро, пока Бонд завтракал, сидя на балконе, в его ушах еще звучала угроза, брошенная Анабеллой Чанг вместо прощания: «Вы у меня еще попляшете!» Не зная почему, Бонд теперь был уверен, что Стренжвейз и Мэри Трублад были убиты. Возможно, они обнаружили важные сведения и, чтобы заставить их замолчать, кто-то убрал их вместе со всеми документами. Этот «кто-то», конечно, знал, что секретная служба обязательно займется расследованием причин исчезновения двух агентов. Непонятным образом таинственный «кто-то» узнал о приезде Бонда. «Кто-то» его сфотографировал и будет за ним следить. Если Бонд станет опасным, «кто-то» не задумываясь его уничтожит. Автомобильная катастрофа, уголовная резня – да мало ли способов безнаказанно убрать человека! «А как, – спросил себя Бонд, – этот „кто-то“ отреагирует на обращение с его подручной китаянкой?» Если Бонд правильно оценил противника, для того это явится открытым объявлением войны. Поведение Бонда могло навести на мысль, что ему уже что-то известно – возможно, Стренжвейз перед смертью успел послать в центр предварительный рапорт. После случая с Чанг противник, безусловно, постарается как можно быстрее избавиться от Куоррела, и, конечно, от Бонда. Бонд закурил первую сигарету. Глядя, как в воздух поднимается тонкая струйка дыма, он думал, что для начала нужно ответить на самый важный вопрос – кто его противник? Пока вырисовывается только один достойный кандидат: милейший доктор Джулиус Но, полунемец-полукитаец, владеющий Крэб Ки, островом, откуда никто не возвращается. В английских досье о нем никаких сведений. Запрос, досланный в американское ФБР, тоже не дал результатов. Для Бонда немаловажную роль играла также реакция Куоррела. Бесстрашный моряк, готовый в любую минуту броситься в самые отчаянные авантюры, бледнел от ужаса при одном упоминании Крэб Ки. Для чего нужна окружающая остров таинственность и строгие меры предосторожности, принимаемые доктором Но? Для охраны гуано? Чушь! На десять утра у Бонда была назначена встреча с губернатором. Необходимо повидаться также с представителем Колониального управления и получить точные сведения о Крэб Ки и, если удастся, о докторе Но. В дверь постучали. Вошел Куоррел. На его щеке красовался наклеенный крест-накрест пластырь, делавший его похожим на корсара. – Доброе утро, кэп. Вы сказали – к восьми тридцати. – Входи, входи, Куоррел. Нам предстоит тяжелый день. Хочешь позавтракать? – Спасибо, кэп, я уже ел. Копченая рыба и здоровенный стакан рома. Бонд восхищенно присвистнул. – В восемь утра? Неплохо! – Это так освежает, – скромно сказал Куоррел. – Сегодня я буду целый день занят, – продолжил Бонд. – Но на это время тебе тоже работы хватит. – К Вашим услугам, кэп. – Прежде всего машина. Ее надо поменять. Поедешь в гараж, занимающийся прокатом автомобилей, «Мотта», например, и возьмешь сроком на месяц что-нибудь поновее. Потом погуляешь по набережным, будешь искать двух мужчин, похожих на нас и умеющих водить машину. Купи им такие же, как у нас, костюмы, и скажи, что завтра утром они должны приехать в испанский городок Монтего. Пока пусть поставят «санбим» в гараж Леви. А Леви предупреди по телефону. У Куоррела азартно заблестели глаза: – Вы хотите кого-то надуть и выдать их за нас, кэп? – Именно так. Ты дашь каждому по 16 ливров. И объяснишь им, что я чокнутый американский толстосум, которому в шесть утра в Монтего может понадобиться «санбим». – Положитесь на меня, кэп. – И еще. Помнишь дом на северном берегу, который мы снимали пять лет назад? Не знаешь, он свободен? Попробуй снять его на месяц. Вот деньги на расходы. Куоррел удивленно поднял брови, увидев толстую пачку банкнот. Молча взял ее и запихнул под рубашку, поближе к телу. – Больше ничего, кэп? – Это все. Но главное, будь осторожен. Каждый раз, когда тебе понадобится куда-нибудь зайти, оставляй машину в стороне. И особенно остерегайся, если заметишь поблизости какого-нибудь китайца. Встречаемся завтра утром в четверть седьмого. – Понял, кэп, – ответил Куоррел и закрыл за собой дверь. Через полчаса Бонд вышел из отеля, поймал такси и поехал в Кинг Хауз. В холле он не стал расписываться в журнале для посетителей, а сразу же прошел в приемную. Там его продержали добрых четверть часа, давая почувствовать всю незначительность его особы. Наконец секретарь соизволил провести его на второй этаж, в святая святых. В кабинете губернатора плавал дым гаванской сигары. На огромном столе стояла ваза со свежими цветами, и лежали номера «Дейли Глинер» и «Таймс Уикли». Губернатору на вид было лет шестьдесят. Он сидел, положив на стол холеные руки. Увидев посетителя, не встал и не улыбнулся, только проговорил утомленным голосом: – Садитесь, прошу Вас, мистер... мм... Бонд, если не ошибаюсь. Бонд был готов к подобному ледяному приему. Один из друзей в Лондоне его предупреждал. Губернатор почти достиг пенсионного возраста. Несколько месяцев терпения, и он получит в Лондоне пост генерального директора или главного администратора. А пока его девизом было: «Никаких историй, никаких неприятностей». Приход Бонда, однако, не предвещал ничего тревожного. – Вы хотели со мной увидеться? – спросил он более любезным тоном. – Совершенно верно, – ответил Бонд. – Я хотел встретиться с Вами, как только прилетел. Я здесь по делу Стренжвейза. Впрочем, вы, вероятно, получили об этом сообщение от государственного секретаря. Это был изящный способ дать губернатору понять, что Бонда не так просто сбить с толку. – Получил, – высокомерно проронил представитель Ее Величества. – Но чем я могу Вам помочь? Мы уже во всем разобрались. – Разобрались? И что же выяснили? – поинтересовался Бонд, изобразив на лице невинное удивление. – Все совершенно ясно, – ответил губернатор терпеливым тоном, каким разговаривают с несколько туповатым собеседником. – Стренжвейз закрутил любовную интрижку, это понятно с первого взгляда. Некоторые из ваших... мм... коллег просто голову теряют, завидев какую-нибудь юбку. Бонд, вне всякого сомнения, тоже был отнесен к этой порочной категории людей. Надутый старикашка продолжал: – С ним это случается не впервые. Что, замечу в скобках, очень дурно отражается на авторитете нашего государства, мистер мм... Бонд. Я был бы рад узнать, что в следующий раз ваше начальство пришлет сюда кого-нибудь посерьезнее. По-моему, это просто необходимо. А что касается дела Стренжвейза, тут я во всем доверяю вашей доблестной полиции. Бонд любезно улыбнулся. – Непременно сообщу ваше мнение по возвращении в Лондон, – сказал он. – Мой непосредственный шеф, несомненно, им заинтересуется. Да и министр обороны с государственным секретарем тоже. Может быть, вы хотите еще чего-нибудь передать? С удовольствием помогу вам в этом. Кстати, я тоже целиком и полностью доверяю комиссару полиции Ямайки. Губернатор поднял на Бонда подозрительный взгляд. Да, этот парень не прост. С ним надо поосторожнее. – Дорогой мистер Бонд, сказал он. – Это ведь всего лишь дружеский обмен мнениями. Вы, наверное, захотите еще с кем-нибудь встретиться, пока будете на острове? – Я бы хотел встретиться с представителем Колониального управления. – А что именно вас интересует? – озабоченно спросил губернатор. – Речь идет о птицах с Крэб Ки. Это дело нам передали из Колониального управления. Мне нужны некоторые уточнения. – Чудесно, чудесно, – сказал губернатор с видимым облегчением. – Я попрошу господина Плейдл-Смита незамедлительно вас принять. И, поверьте мне, дело Стренжвейза разъяснится само собой. Увидите, скоро оба они вернутся. Он встал и церемонно протянул Бонду руку. – Ну что же, всего доброго, мой друг. Рад был с вами познакомиться. Сам я никогда не был на Крэб Ки, но это, наверняка, очень милый уголок. – Ничуть не сомневаюсь, – ответил Бонд, представив себе выражение лица Куоррела, если бы тот услышал подобную оценку. И тихо закрыл за собой дверь. – Юный прохвост, – процедил сквозь зубы губернатор Ямайки. Принимавший Бонда представитель Колониального управления оказался рослым парнем с жесткими волосами и глазами нашкодившего ребенка. Он принадлежал к числу заядлых курильщиков трубок, которые постоянно донимают своих близких просьбами найти их кисет или спички. На протяжении трех минут разговора он занимался подобными поисками, шаря в ящиках стола, и только после этого немного успокоился. – Бонд... Бонд... – произнес он задумчиво. – Я где-то слышал это имя. Ах, да, вспомнил! Ведь это вы занимались делом о сокровищах четыре-пять лет назад! Потрясающая авантюра. Хорошо бы вы снова внесли в нашу жизнь хоть немного оживления. Что за страна! Они говорят только о федерации и самоопределении, а сами даже не могут наладить работу общественного транспорта! А расовая проблема! Знаете ли, друг мой, между малайцем с прямыми волосами и малайцем с курчавой шевелюрой больше разницы, чем между мной и моей чернокожей кухаркой. Вот такие дела! Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=122691) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.