Гнев ангелов Сидни Шелдон Дженифер Паркер – прелестная женщина, модный адвокат. Жизнь преподносит ей множество неожиданностей. Стремительно развивающийся сюжет заинтригует любого читателя. Сидни Шелдон Гнев ангелов Книга первая Глава 1 Нью-Йорк. 4 сентября 1969 года Кольцо охотников сжималось вокруг жертвы. Пару тысяч лет назад, в Риме, этот поединок мог бы происходить в цирке Нерона или Колизее, где на обагренной кровью песчаной арене кровожадные львы разрывали несчастного на куски. Но в цивилизованном двадцатом веке эта арена находилась в зале заседаний номер шестнадцать в здании суда, расположенном в деловой части Манхэттена. Место Светония занимал судебный стенографист, записывающий каждую фразу для будущих поколений. Также здесь находились дюжина представителей прессы и посетители, которые, привлеченные газетными заголовками о деле об убийстве, вынуждены были занимать очередь в семь утра, чтобы попасть в зал. Жертва, Майкл Моретти, молчаливый привлекательный мужчина лет тридцати, сидел за столом рядом с защитником. Он был высоким и стройным, с резко выраженными чертами, придававшими его лицу неукротимый вид. У него были черные волосы, уложенные по последней моде, выдающийся подбородок с ямочкой и глубоко посаженные глаза темно-оливкового цвета. На нем был серый костюм, сшитый на заказ, голубая рубашка, синий шелковый галстук и лаковые туфли, сделанные на заказ. Если не считать глаз, постоянно осматривающих аудиторию, Майкл Моретти был неподвижен. Атакующий его лев был Роберт Ди Сильва, агрессивный окружной прокурор округа Нью-Йорк, представляющий на суде народ. Если Майкл Моретти сидел спокойно, то Роберт Ди Сильва был весь в движении. Он всегда выглядел так, будто опаздывает на пять минут на важную встречу. Ни секунды он не находился в покое, сражаясь с тенью невидимого соперника. Он был невысокого роста, крепкого сложения, с коротко подстриженными волосами, где местами уже проблескивала седина. Шрамы на лице Роберта Ди Сильвы говорили о том, что в молодости он был боксером. Однажды на ринге он убил человека, но никогда не сожалел об этом. С тех пор сочувствия в нем не прибавилось. Роберт Ди Сильва был крайне честолюбив. Он пробил себе путь наверх без помощи денег и влиятельных покровителей. Поднимаясь по ступенькам власти, он облекся в личину цивилизованного защитника народа, но внутри оставался приверженцем грязной борьбы, никогда не забывавшим и не прощавшим поражений. При обычном стечении обстоятельств окружной прокурор Роберт Ди Сильва не находился бы сегодня в зале суда. У него был большой штат помощников, многие из которых легко бы справились с ведением этого дела. Но с самого начала Ди Сильва знал, что делом Моретти займется он сам. Майкл Моретти, о котором трубили все газеты, был зятем Антонио Гранелли, capo di capi[1 - Глава мафии (ит.). – Здесь и далее примеч. пер.], главы самой могущественной из пяти «семей», контролирующих восточное побережье. Антонио Гранелли старел, и ходили слухи, что Майкл Моретти займет место своего тестя. Хотя Майкл Моретти был замешан в дюжине преступлений, от мошенничества до убийства, ни один окружной прокурор не мог собрать достаточно улик. Между Моретти и непосредственными исполнителями всегда находилось множество тщательно подобранных посредников. Ди Сильва и сам потратил три года, пытаясь добыть хоть какую-нибудь улику против Моретти. И наконец к Ди Сильве пришла удача. Камилло Стела, один из soldati[2 - Рядовой член мафии (ит.).] Моретти, был арестован за убийство, совершенное во время ограбления. В обмен на обещание сохранить ему жизнь он согласился «расколоться». Ди Сильва ликовал – теперь он сможет поставить на колени самую могущественную «семью» мафии, а самого Майкла Моретти отправить на электрический стул. Ди Сильва метил в губернаторское кресло. Немало губернаторов Нью-Йорка становились впоследствии хозяевами Белого дома: Мартин Ван Верен, Гровер Кливленд, Тедди Рузвельт и Франклин Рузвельт. Ди Сильва намеревался пополнить этот список. Время было самым подходящим. Выборы губернатора должны состояться в следующем году. Один из самых могущественных боссов штата, встретившись с Ди Сильвой, сказал ему: «Лучшей рекламы, чем этот процесс, и не придумать. Кресло губернатора тебе обеспечено, Бобби. Прижми к ногтю Моретти – и ты наш кандидат». Роберт Ди Сильва решил не рисковать. Он подготовился к суду над Майклом Моретти с особой тщательностью. Он приказал своим помощникам собрать и проверить все доказательства и улики, чтобы не осталось никаких лазеек, которыми могли бы воспользоваться адвокаты Моретти. Вскоре возможные лазейки были перекрыты. Почти две недели понадобилось для подбора присяжных. Окружной прокурор также приказал иметь на всякий случай шесть «запасок» – запасных присяжных. Это была не просто мера предосторожности. Во время процессов, где были замешаны крупные фигуры из мафии, присяжные часто пропадали или становились жертвами несчастных случаев со смертельным исходом. Ди Сильва позаботился, чтобы с самого начала присяжные находились под усиленной охраной и каждую ночь проводили под замком, чтобы никто не мог до них добраться. Ключевым свидетелем против Майкла Моретти был Камилло Стела, и Ди Сильва приказал, чтобы охрана ни на секунду не отходила от него. Окружной прокурор хорошо помнил, как Эйб Реле по кличке Сверло, будучи свидетелем против мафии, «выпал» из окна шестого этажа отеля «Хафмун» на Кони-Айленд, находясь под неусыпным надзором шести полицейских. Роберт Ди Сильва лично отобрал охранников для Камилло Стелы, и до начала процесса каждую ночь свидетель проводил в разных местах. А теперь, когда суд наконец начался, Стела находился в изолированной камере под охраной четырех вооруженных полицейских. Никто не мог приблизиться к нему, так как готовность Камилло выступать в роли свидетеля зависела от его веры в слово окружного прокурора Ди Сильвы защитить его от мести Майкла Моретти. Настало утро пятого дня судебного заседания. * * * Это был первый день работы Дженнифер Паркер на этом процессе. Она сидела за столом обвинителя с пятью другими помощниками окружного прокурора, которых сегодня привели к присяге. Дженнифер Паркер была стройной темноволосой женщиной двадцати четырех лет, с умным подвижным лицом и зелеными проницательными глазами. Ее лицо было скорее привлекательным, чем красивым. Лицо, отражавшее гордость, смелость и чувственность, лицо, которое трудно забыть. Она сидела, выпрямив спину, как будто стараясь отгородиться от теней прошлого. День для Дженнифер Паркер начался кошмарно. Церемония приведения к присяге в суде была назначена на восемь утра. Дженнифер приготовила перед сном одежду и поставила будильник на шесть часов, чтобы успеть вымыть голову. Будильник не зазвонил. Проснувшись в семь тридцать, Дженнифер в ужасе вскочила с кровати. Чулок пополз, каблук сломался, так что ей пришлось заново переодеваться. Она захлопнула дверь своей крохотной квартирки в тот момент, когда вспомнила, что оставила ключи дома. Вообще-то она собиралась добираться до здания суда на автобусе, но теперь это было исключено. Пришлось ехать на такси, которое она не могла себе позволить, и вдобавок слушать нескончаемый монолог водителя, рассуждавшего о том, почему мир катится к своей погибели. Когда, запыхавшись, Дженнифер наконец добежала до здания суда на Леонард-стрит, было уже четверть девятого. В кабинете окружного прокурора собралось двадцать пять юристов, большинство из которых были выпускниками юридических факультетов. Все они сгорали от нетерпения начать работу с окружным прокурором Нью-Йорка. Кабинет выглядел впечатляюще: стены, обитые панелями светлых тонов, огромный письменный стол с удобным кожаным креслом, стол для совещаний с дюжиной стульев, книжные шкафы, заполненные трудами по юриспруденции. На стенах в рамках висели фотографии Эдгара Гувера, Джона Линдсея, Ричарда Никсона и Джека Демпсия с их автографами. Когда Дженнифер быстро вошла в кабинет, рассыпавшись в извинениях, Ди Сильва как раз обращался к присутствующим с речью. Он остановился, перенеся свое внимание на Дженнифер, и сказал: – Черт возьми, вы что, собрались на чаепитие? – Я прошу извинения... – Мне наплевать на ваши извинения. Чтобы это больше не повторялось! Все посмотрели на Дженнифер, тщательно стараясь скрыть свое сочувствие. Повернувшись к группе, Ди Сильва продолжал: – Я знаю, почему вы тут собрались. Вы будете крутиться возле меня, набираясь опыта и перенимая мои хитрости, а когда почувствуете, что достаточно поднаторели, смотаетесь, дабы стать известными адвокатами по уголовным делам. Но всего лишь один из вас, возможно, будет достоин когда-нибудь занять мое место. – Ди Сильва кивнул помощнику: – Приведите их к присяге. Покорно они произнесли слова присяги. Когда с этим было покончено, Ди Сильва сказал: – Вы теперь представители судебной власти, принявшие присягу, да поможет вам Господь. Здесь вам предстоит работать, но не слишком раскатывайте губы. Вам придется зарыться в различные правовые документы по самую макушку, готовить проекты всевозможных бумаг – повесток, ордеров, делать все то, чему вас учили в университете. Пройдет пара лет, прежде чем я вас подпущу к ведению судебного процесса. Ди Сильва замолчал, раскуривая короткую сигару. – Я сейчас представляю обвинение на одном процессе. Возможно, вы об этом читали. – В его голосе сквозил сарказм. – Так что я, наверное, выберу из вас человек шесть – выполнять мелкие поручения. Дженнифер первой подняла руку. Поколебавшись, Ди Сильва выбрал ее и еще пять человек. – Идите в зал номер шестнадцать. Позже им выдали карточки, удостоверяющие личность. Дженнифер не огорчило отношение окружного прокурора. «Ему надо быть жестким, – думала она. – Ведь у него такая нелегкая работа». И теперь она работала на него. Она была в штате окружного прокурора округа Нью-Йорк! Тяжелые годы учебы остались позади. И, хотя в устах преподавателей закон был чем-то абстрактным и древним, Дженнифер понимала – настоящий закон неразрывно связан с живыми людьми и их поступками. Она была второй по успеваемости в группе. Экзамен на звание юриста ей удалось сдать с первого раза, хотя около половины тех, кто сдавал его вместе с ней, провалились. Она чувствовала, что понимает Роберта Ди Сильву, и была уверена, что справится с любым его поручением. Дженнифер хорошо подготовилась к работе. Она знала, что окружному прокурору подчиняются четыре отдела – судопроизводства, апелляций, по расследованию вымогательств и мошенничества. Дженнифер не знала, в каком отделе предстоит работать ей. В Нью-Йорке было пять окружных прокуроров – по числу районов – и более двухсот помощников прокуроров. Самым ответственным районом, несомненно, был Манхэттен – вотчина Ди Сильвы. Теперь Дженнифер сидела за столом обвинителя, наблюдая Роберта Ди Сильву за работой – могущественного, безжалостного инквизитора. Дженнифер бросила взгляд на подсудимого Майкла Моретти. И, хотя она столько всего читала о нем, все же не могла поверить, что он убийца. «Он больше походит на популярного актера, снимающегося в сцене суда», – подумала Дженнифер. Он сидел неподвижно, лишь его темные глаза выдавали внутреннее напряжение. Глаза постоянно находились в движении, рассматривая каждый уголок зала заседаний, будто ища путь к спасению. Но путей к спасению у него не было. Ди Сильва позаботился об этом. На свидетельском месте стоял Камилло Стела. Он здорово напоминал хорька своим длинным, вытянутым лицом с тонкими губами и желтыми зубами. Маленькие глазки так и бегали. Еще не раскрыв рта, он вызвал недоверие публики. Роберт Ди Сильва знал о недостатках свидетеля, но это не волновало его. Самое главное заключалось в показаниях Камилло. Он должен рассказать леденящую кровь историю, которую до этого момента не рассказывал никому. В ней-то и была сокрыта правда. Окружной прокурор подошел к свидетельскому месту, после того как Стела поклялся на Библии. – Мистер Стела, я хочу, чтобы присяжные знали, что вы согласились давать свидетельские показания лишь после того, как вам пообещали заменить статью «убийство» на более мягкую – непреднамеренное убийство. Это так? – Да, сэр. – Его правая рука дрожала. – Мистер Стела, вы знакомы с обвиняемым Майклом Моретти? – Да, сэр. – Он старался не смотреть на стол защиты, где сидел Майкл Моретти. – Какого характера было ваше знакомство? – Я работал на Майка. – Как долго вы знаете Майкла Моретти? – Почти десять лет. – Его голос был едва слышен. – Не могли бы вы говорить погромче? – Почти десять лет. – Шея свидетеля задергалась. – Не могли бы вы сказать, насколько близки вы были с обвиняемым? – Протестую! – Томас Кол факс вскочил на ноги. Адвокат Майкла Моретти был седовласым мужчиной лет пятидесяти. Занимая ранг consigliere[3 - Юрист, работающий на мафию (ит.).] в мафиозном синдикате, он считался одним из самых ловких адвокатов в стране. – Окружной прокурор пытается задавать наводящие вопросы. – Протест принимается, – сказал судья Лоренс Уолдман. – Я перефразирую вопрос. В качестве кого вы работали на мистера Моретти? – В качестве человека, улаживающего щекотливые дела. – Не могли бы вы развить свою мысль? – Ага. Ну, если возникла проблема, скажем, кто-то позволял себе лишнее, Майк вызывал меня, чтобы я вправил тому мозги. – И как вы это делали? – Известно как – кулаками. – Не могли бы вы привести какой-нибудь пример для присяжных? Томас Колфакс снова встал: – Протестую, ваша честь. Этот вопрос не имеет никакого отношения к делу. – Протест не принимается. Свидетель может отвечать на вопрос. – Ну, Майк занимается «акульим промыслом»[4 - «Акулий промысел» – ссужение денег под огромные проценты.], так? Значит, пару лет назад Джимми Серрано вовремя не выплатил должок, ну, Майк и послал меня проучить его как следует. – В чем это заключалось? – Я переломал ему ноги. Видите ли, – охотно принялся объяснять Стела, – дай только кому-нибудь послабление, и все перестанут платить в срок. Краем глаза Роберт Ди Сильва видел выражение ужаса, застывшее на лицах присяжных. – Чем еще, кроме «акульего промысла», занимается Майкл Моретти? – Чем только не занимается. Вы и сами знаете. – Я хочу, чтобы об этом сказали вы, мистер Стела. – Ага. Ну, значит, Майк держал в кулаке профсоюз докеров. Еще он контролировал изготовление одежды, игорный бизнес, игральные автоматы, сбор мусора, прачечные. Ну и тому подобное. – Мистер Стела, Майкл Моретти обвиняется в убийстве Эдди и Альберта Рамосов. Вы их знали? – Еще бы! – Вы присутствовали при их убийстве? – Ну. – Свидетель дрожал всем телом. – И кто же их убил? – Майк. – На секунду он встретился глазами с Майклом Моретти и быстро отвел взгляд. – Майкл Моретти? – Правильно. – А чем мотивировал обвиняемый необходимость убийства братьев Рамосов? – Ну, Эдди и Ал занимались ставками... – Они были букмекерами? Нелегальный тотализатор? – Ага. Майк узнал, что они жульничали. Ему надо было проучить их, ведь они работали на него, так ведь? Вот он и подумал... – Протест. – Протест принимается. Свидетель должен придерживаться фактов. – Факты заключаются в том, что Майк велел мне пригласить ребят... – Эдди и Альберта Рамосов? – Ну. На маленькую вечеринку в «Пеликан». Это частный клуб на побережье. – Рука его снова задрожала. Заметив это, Стела прижал ее другой ладонью. Дженнифер Паркер посмотрела на Майкла Моретти. Он сидел неподвижно. Его лицо было бесстрастным. – И что же с ними произошло, мистер Стела? – Я забрал Эдди и Ала и привез их на автомобильную стоянку. Там их уже ждал Майк. Когда ребята вылезли из машины, я отошел в сторону, и Майк стал стрелять. – Видели ли вы, как они упали на землю? – Да, сэр. – Они были мертвы? – Мы похоронили их, не зная, мертвы они или нет. Зал зашумел. Подождав, когда восстановится тишина, Ди Сильва продолжал: – Мистер Стела, вы понимаете, что эти показания могут быть использованы против вас? – Да, сэр. – Вы дали присягу, и на карту поставлена человеческая жизнь. Вы отдаете себе в этом отчет? – Да, сэр. – Вы заявляете, что обвиняемый Майкл Моретти хладнокровно убил двух человек за то, что они утаивали от него деньги? – Протест! – Протест принимается. Окружной прокурор посмотрел на лица присяжных и понял, что победил. Он повернулся к Камилло Стеле. – Мистер Стела, я понимаю, что вам потребовалось немалое мужество, чтобы выступить в этом зале с подобным заявлением. От имени народа штата хочу выразить вам благодарность. – Роберт Ди Сильва повернулся к Томасу Колфаксу: – Можете приступить к допросу свидетеля. Томас Колфакс с изяществом встал на ноги. – Спасибо, мистер Ди Сильва. – Поглядев на настенные часы, он перевел взгляд на судью. – Ваша честь, смею заметить, что уже почти полдень. Мне бы не хотелось, чтобы мой допрос прерывался. Поэтому я прошу сейчас сделать перерыв на обед. Свидетеля я допрошу во второй половине дня. В зале все встали, когда судья поднялся с места и через боковую дверь прошел в свой кабинет. Присяжные по одному покинули зал. Четверо вооруженных полицейских, окружив Камилло Стелу, увели его в свидетельскую комнату. Ди Сильва тут же оказался в кольце репортеров. – Вы не хотите сделать заявление? – Что вы можете сказать по поводу процесса, мистер Ди Сильва? – Как вы собираетесь защитить свидетеля, когда суд закончится? При обычных обстоятельствах он не стерпел бы такой бесцеремонности, но сейчас, когда он собирался заняться политикой, ему это было лишь на руку. Поэтому он вежливо стал отвечать на вопросы. – Вам удастся добиться обвинительного приговора? – Я не гадалка, – услышала Дженнифер скромный ответ прокурора, – для этого у нас есть присяжные. Именно они решат, виновен мистер Моретти или нет. Дженнифер увидела, как Майкл Моретти встал. Он выглядел спокойным и невозмутимым. Трудно было представить, что он действительно виновен в тех страшных делах, которые ему приписывали. «Если бы мне поручили определить виновного, – подумала Дженнифер, – я бы выбрала Камилло Стелу». Репортеры отошли в сторону, и теперь Ди Сильва совещался со своими помощниками. Дженнифер была готова отдать все на свете за то, чтобы послушать, о чем они говорят. Дженнифер увидела, как какой-то человек сказал что-то Ди Сильве, отошел от группы и поспешил к ней. В руках он держал пакет из плотной бумаги. – Мисс Паркер? Дженнифер удивленно посмотрела на него: – Да. – Шеф приказал, чтобы вы передали это Стеле. Скажите, пусть прочитает, освежит в памяти детали. Колфакс собирается не оставить камня на камне от его показаний, поэтому шеф хочет, чтобы Стела был начеку. Взглянув на Ди Сильву, он передал пакет Дженнифер. «Он запомнил мое имя, – подумала она. – Это хорошее предзнаменование». – Поторопитесь. Прокурор сказал, что Стела – никудышный читатель. – Да, сэр. – И она поспешила выполнить поручение. Дженнифер подошла к двери комнаты, куда увели свидетеля. Вооруженный полицейский преградил ей путь: – Что вы хотели, мисс? – Я – помощник окружного прокурора, – отрывисто сказала Дженнифер. Она показала свою карточку, удостоверяющую личность. – Я должна передать свидетелю пакет от мистера Ди Сильвы. Внимательно изучив удостоверение, охранник открыл дверь. Дженнифер оказалась в помещении, предназначенном для свидетелей. Это была маленькая неуютная комнатка с обшарпанным столом, старым диваном и несколькими стульями. На одном из них сидел Стела. Его рука сотрясалась от дрожи. Кроме него в комнате находились четверо вооруженных охранников. Один из них сказал вошедшей Дженнифер: – Эй! Посторонним вход запрещен. Полицейский, впустивший ее, произнес: – Все в порядке, ребята. Она из команды прокурора. Дженнифер протянула пакет Стеле: – Мистер Ди Сильва хочет, чтобы вы освежили это в памяти. Стела смотрел на нее, моргая и дрожа всем телом. Глава 2 Направляясь на обед, Дженнифер прошла мимо открытой двери опустевшего зала заседаний. Она не могла удержаться, чтобы не зайти сюда на минутку. По обе стороны от прохода находилось пятнадцать рядов с местами для зрителей. Перед судейским местом располагались два длинных стола, на левом стояла табличка «Обвинение», на правом – «Защита». Сбоку – два ряда по восемь кресел для присяжных. «Обычный зал заседаний, – подумала Дженнифер. – Невзрачный, даже уродливый, но именно здесь бьется сердце свободы». Эта комната, как и все другие залы заседаний, демонстрировала отличие цивилизации от варварства. Право быть судимым себе подобными – присяжными заседателями – вот что лежало в основе каждой свободной нации. Дженнифер подумала о тех странах, где не существовало таких залов заседаний, где любого могли вытащить из постели среди ночи, подвергнуть пыткам и убить, не объясняя причин: Иран, Уганда, Аргентина, Перу, Бразилия, Румыния, Россия, Чехословакия... Нескончаемый список. «Если бы американский суд лишили этой власти, – подумала Дженнифер, – если бы у граждан отняли право быть судимыми судом присяжных, Америка перестала бы существовать как свободная страна». Она была частичкой этой власти, и, стоя здесь, Дженнифер почувствовала прилив гордости. Она сделает все возможное, чтобы не уронить честь суда, укрепить его авторитет. Постояв еще несколько минут, она направилась к двери. В дальнем конце коридора послышался шум, который становился все громче и громче. Завыла сирена. У Дженнифер мелькнула мысль, что Майклу Моретти каким-то образом удалось бежать, несмотря на усиленную охрану. Она поспешила туда, откуда доносился шум. Это был настоящий сумасшедший дом. Какие-то люди бегали взад-вперед, отдавая приказы и стараясь перекричать вой сирены. Полицейские с оружием на изготовку перекрыли все выходы. Репортеры, оставив телефоны, по которым передавали новости в свои редакции, мчались выяснить, что происходит. Вдруг Дженнифер увидела окружного прокурора Ди Сильву, бешено оравшего на стоящих перед ним полицейских. «Господи, с ним сейчас случится инфаркт», – подумала Дженнифер. Она стала протискиваться через толпу, направляясь к нему в надежде, что ему может понадобиться ее помощь. Когда она приблизилась, один из полицейских, охранявших Камилло Стелу, поднял глаза и увидел Дженнифер. Он поднял руку и указал на нее. Через пять секунд Дженнифер уже была в наручниках, окруженная со всех сторон полицейскими. * * * В кабинете судьи Лоренса Уолдмана находились четыре человека: сам судья, окружной прокурор Роберт Ди Сильва, Томас Колфакс и Дженнифер. – Вы имеете право давать показания в присутствии адвоката, – произнес судья Уолдман, обращаясь к Дженнифер. – Вы также имеете право молчать. Если вы... – Мне не нужен адвокат, ваша честь! Я могу объяснить, что произошло. Роберт Ди Сильва склонился над ней так низко, что Дженнифер видела, как у него на виске неистово билась жилка. – Кто заплатил вам, чтобы вы передали пакет Камилло Стеле? – Заплатил мне? Мне никто не платил. – Ее голос дрожал от негодования. Ди Сильва взял со стола судьи знакомый ей пакет. – Никто вам не заплатил? Вы просто подошли к моему свидетелю и передали ему это? – Он потряс пакет, и из него на стол выпала дохлая канарейка. Голова птицы была свернута. Дженнифер в ужасе уставилась на канарейку. – Я... Один из ваших людей... передал мне... – Кто именно из моих людей? – Я... Я не знаю... – Но вы знаете, что он именно из моих людей. – В его голосе звучало недоверие. – Да, я видела, как он разговаривал с вами, затем подошел ко мне, протянул конверт и сказал, что вы приказали отнести его мистеру Стеле. Он даже знал, как меня зовут. – Еще бы не знать! Сколько он заплатил вам? «Это какой-то кошмар, – подумала Дженнифер. – Сейчас я проснусь, будет шесть часов утра, я оденусь и пойду на принятие присяги в кабинет окружного прокурора». – Сколько, я вас спрашиваю? – В его голосе звучала такая ярость, что Дженнифер подскочила. – Вы что, обвиняете меня в... – Обвинять вас? – Руки Ди Сильвы сжались в кулаки. – Я пока еще и не брался за вас. К тому времени, когда вы выйдете из тюрьмы, вы будете слишком старой, чтобы потратить эти деньги. – Не брала я никаких денег, – с вызовом произнесла Дженнифер. До сих пор молчавший Томас Колфакс обратился к судье: – Извините, ваша честь, но я боюсь, что это ни к чему нас не приведет. – Согласен, – ответил судья Уолдман. Он повернулся к окружному прокурору: – Твое решение, Бобби? Согласен ли Стела отвечать на вопросы защиты? – Отвечать на вопросы? Да он так напуган, что и рта не раскроет. Он теперь бесполезен. Томас Колфакс быстро вставил: – Если я не смогу допросить свидетеля обвинения, ваша честь, мне придется подать протест и считать суд недействительным. Все понимали, что это означало, – Майкл Моретти выйдет из зала суда свободным человеком. Судья Уолдман взглянул на окружного прокурора: – Ты предупредил свидетеля, что в этом случае ему придется нести ответственность за неуважение к суду? – Да. Но Стела боится их больше, чем нас. – Он бросил испепеляющий взгляд на Дженнифер. – Он полагает, что мы больше не в силах защитить его. Судья Уолдман медленно произнес: – Тогда, очевидно, суду не остается другого выхода: придется принять протест защиты и считать суд недействительным. Роберт Ди Сильва стоял, глядя, как победа ускользает из его рук. Без Стелы он был беспомощен. Майкл Моретти теперь был вне его власти, чего нельзя было сказать о Дженнифер Паркер. – Я распоряжусь, чтобы обвиняемого освободили, а присяжных распустили. – Спасибо, ваша честь, – произнес Томас Колфакс. На его лице не было ни малейшего признака торжества. – Ну, если это все... – начал судья Уолдман. – Еще не все! – Роберт Ди Сильва повернулся к Дженнифер Паркер. – Я хочу арестовать ее за то, что она чинит препятствия суду, за махинации со свидетелем в процессе об убийстве, за... – Он задыхался от гнева, и почти невозможно было разобрать его слова. Дженнифер тоже разозлилась. – Вы не можете доказать ни одного из ваших обвинений, так как все это неправда. Я виновата лишь в собственной глупости, но это моя единственная вина. Никто не давал мне взятку. Я думала, что выполняю ваше поручение. Поглядев на Дженнифер, судья Уолдман сказал: – Как бы то ни было, последствия этого поступка оказались крайне неблагоприятными. Я вынужден обратиться в апелляционный суд, чтобы было проведено расследование. Если вашу вину докажут, будут приняты меры к лишению вас квалификации юриста. Дженнифер почувствовала внезапную слабость. – Ваша честь! Я... – На сегодня все, мисс Паркер. Дженнифер стояла, глядя на их враждебные лица. Что она еще могла сказать? Желтая канарейка была красноречивее всех слов. Глава 3 Имя Дженнифер Паркер не просто появилось в вечернем выпуске новостей, а все новости были посвящены только ей. Уж слишком «жареной» оказалась история с передачей главному свидетелю обвинения желтой канарейки. По всем телеканалам показывались кадры, когда Дженнифер выходила из кабинета судьи Уолдмана, с трудом пробираясь к выходу сквозь толпу репортеров и зевак. Дженнифер не могла поверить в свою печальную известность. Со всех сторон на нее наседали телевизионщики, радиорепортеры, журналисты из газет. Ей хотелось убежать от них, но чувство гордости не позволяло этого сделать. – Кто вам дал дохлую канарейку, мисс Паркер? – Встречались ли вы с Майклом Моретти? – Знали ли вы, что Ди Сильва хотел использовать этот процесс, чтобы заполучить пост губернатора? – Окружной прокурор говорит, что собирается лишить вас звания юриста. Будете ли вы оспаривать это решение? На все вопросы Дженнифер отвечала, стиснув зубы: «Без комментариев». Телекомпания Си-би-эс назвала ее в выпуске новостей «никудышной Паркер». Эй-би-си дала ей прозвище Желтая канарейка. Спортивный комментатор Эн-би-си сравнил ее с Роем Ригельсом, футболистом, который забил гол в свои ворота. * * * В «Тони Плейс», ресторане, принадлежавшем Майклу Моретти, царило шумное веселье. В зале находилось около дюжины мужчин, празднующих победу. Майкл Моретти в одиночестве сидел у стойки бара, глядя на изображение Дженнифер Паркер на экране телевизора. Торжественно отсалютовав ей бокалом, он выпил содержимое. * * * Все юристы обсуждали случай с Дженнифер Паркер. Половина из них верила, что она была подкуплена мафией, другие склонялись к тому, что она просто невинная жертва. Но, несмотря на различие мнений, и те и другие единодушно соглашались, что ее карьера юриста закончена. Она длилась ровно четыре часа. * * * Дженнифер родилась в Келсо, штат Вашингтон, небольшом городке, основанном в 1847 году тоскующим по родине шотландцем, назвавшим его так в честь своего города в Шотландии. Отец Дженнифер был адвокатом. Сначала он работал на лесозаготовительные компании, которым и принадлежал городишко, а затем стал защищать интересы рабочих с лесопильных заводов. Первые воспоминания детства Дженнифер были наполнены радостью. Штат Вашингтон был для нее настоящей книгой природы, с его поразительными горами, ледниками и национальными парками. Она каталась на лыжах зимой и на каноэ летом. А когда подросла, то взбиралась на ледники, побывала в местах с чудными названиями: Оханапекош и Нискуали, озере Кле-Элум и водопаде Ченуис, Хорс-Хавен и Якима-Вэлли. Вместе с отцом покорила гору Маунт-Рейнер и каталась с ним на лыжах с крутых склонов Тимберлайна. Отец всегда находил для нее время, тогда как ее очаровательная и деятельная мать вечно была чем-то занята и редко бывала дома. Дженнифер обожала отца. В жилах Алана Паркера текла английская, ирландская и шотландская кровь. Это был отзывчивый человек с глубоким чувством справедливости. Деньги его не интересовали, его интересовали люди. Он мог часами рассказывать Дженнифер о тех судебных делах, которыми он занимался, о тех проблемах, с которыми люди приходили в его скромный кабинет. Лишь спустя много лет Дженнифер поняла, что он говорил с ней потому, что она была единственным человеком, с кем он мог поделиться своими мыслями. После занятий в школе Дженнифер спешила в зал суда, чтобы увидеть отца за работой. Если не было судебных заседаний, она приходила в его кабинет, слушая, как он обсуждает вопросы с клиентами. Они никогда не говорили о том, что она будет учиться на юриста. Это подразумевалось само собой. Когда Дженнифер исполнилось пятнадцать лет, она стала работать с отцом во время летних каникул. В том возрасте, когда другие девушки встречались с парнями, Дженнифер была поглощена судебными разбирательствами и заседаниями. Мальчики обращали на нее внимание, но она редко встречалась с ними. На вопросы отца она обычно отвечала: «Они все такие молодые, папа». Она знала, что когда-нибудь выйдет замуж за адвоката, похожего на ее отца. В день шестнадцатилетия Дженнифер ее мать смоталась из города с восемнадцатилетним сыном их соседей, и отец Дженнифер тихо умер. Понадобилось семь лет, чтобы его сердце перестало биться, но он был мертв с того момента, когда узнал правду о своей жене. Весь город знал об этом и с сочувствием относился к нему, что усугубляло его страдания, так как Алан Паркер был гордым человеком. Именно тогда он начал пить. Дженнифер старалась изо всех сил помочь ему, но все было безрезультатно. Ничего нельзя было сделать, чтобы все было как раньше. На следующий год, когда подошло время поступать в университет, Дженнифер заявила, что хочет остаться с отцом, но он и слышать об этом не хотел. – Мы будем с тобой партнерами, Дженни, – сказал он ей. – Давай скорее получай диплом юриста. * * * Юриспруденцию она изучала в университете Сиэтла. В то время как ее однокурсники с трудом продирались через премудрости актов гражданских правонарушений, гражданского и уголовного права, Дженнифер чувствовала себя как рыба в воде. Жила она в университетском общежитии и нашла работу в юридической библиотеке. Дженнифер обожала Сиэтл. По воскресеньям она, студент-индеец по имени Аммини Уильяме и высокая костлявая ирландка Джозефина Коллинз ходили на озеро Грин-Лейк, расположенное в центре города, чтобы погрести на лодках, посещали гонки на озере Вашингтон, наблюдая за разноцветными гидропланами. В Сиэтле были потрясающие джаз-клубы. Больше всего Дженнифер любила ходить в «Питере Поп Дек», где вместо столов стояли деревянные ящики, а вместо стульев пеньки. После занятий Дженнифер, Аммини и Джозефина встречались в «Хэсти Тэсти», где подавали самую вкусную в мире жареную картошку. Два молодых человека добивались расположения Дженнифер: привлекательный студент-медик по имени Джон Ларкин и студент юридического факультета Бен Мунро. Время от времени она ходила на свидания то с одним, то с другим, но была слишком занята, чтобы серьезно увлечься. * * * Осенью и зимой стояла холодная и сырая погода с пронизывающим ветром, и казалось, что дождь будет идти вечно. Дженнифер носила куртку из сине-зеленой шотландки, на ворсе которой, словно изумруды, сверкали капли дождя, и глаза Дженнифер вспыхивали подобно изумрудам. Не замечая непогоды, она ходила, погруженная в свои мысли, еще не зная, что она будет постоянно возвращаться к прошлому в своей памяти. По весне девушки расцветали яркими платьями. Юноши собирались группами на лужайках, наблюдая за проходящими студентками. Но в Дженнифер чувствовалось нечто такое, что заставляло их оставить свои шутки, когда она проходила мимо. В ней было свойство, трудно поддающееся определению, чувство, что она уже достигла того, к чему они только стремились. Каждое лето Дженнифер навещала отца. Он сильно изменился за последнее время. Не напивался до беспамятства, но и трезвым тоже не был. Он заперся в своей башне из слоновой кости, где никто не мог до него добраться. Отец умер, когда Дженнифер заканчивала последний семестр обучения. Город помнил о нем, и на похороны пришли почти сто человек, люди, с которыми он дружил и которым помогал советом много лет. Дженнифер страдала в одиночку. Она потеряла не только отца. Она также потеряла учителя и наставника. * * * После похорон Дженнифер вернулась в Сиэтл продолжать учебу. Отец оставил ей меньше тысячи долларов, и ей предстояло принять решение, как жить дальше. Она знала, что не может возвратиться в Келсо для адвокатской деятельности, так как для его жителей навсегда останется маленькой девочкой, чья мать сбежала с молодым человеком. Благодаря высоким показателям в учебе Дженнифер получила предложение о работе от представителей дюжины крупных адвокатских фирм. Уоррен Оакс, ее преподаватель по уголовному праву, сказал ей: – Это признание ваших достоинств, леди. Женщине очень трудно получить место в хорошей адвокатской конторе. Вскоре после выпуска проблема Дженнифер разрешилась сама собой. Уоррен Оакс попросил ее зайти к нему после занятий. – Я тут получил письмо из канцелярии окружного прокурора Манхэттена. Они просят прислать им самого лучшего выпускника. Тебе это подходит? Нью-Йорк! – Да, сэр! – Дженнифер была настолько поражена, что ответ сам слетел с ее губ. Она слетала в Нью-Йорк, где сдала экзамен на звание юриста, и вернулась в Келсо закрыть контору отца. Это была грустная процедура, так как здесь все напоминало ей о прошлом. Дженнифер казалось, что все ее детство прошло в этой конторе. Она решила не бросать работу в юридической библиотеке университета, пока не узнает результаты экзамена на право заниматься адвокатской деятельностью. – В Нью-Йорке одна из самых строгих комиссий в стране, – предупредил ее Уоррен Оакс. Дженнифер и сама об этом знала. Сообщение о том, что она успешно сдала экзамен, пришло вместе с приглашением из канцелярии окружного прокурора Нью-Йорка. Через неделю Дженнифер перебралась в Нью-Йорк. Она нашла на Третьей авеню небольшую квартирку с имитацией камина, на третьем этаже в доме без лифта. «Подъем пешком пойдет мне только на пользу», – подумала она. В Манхэттене не было ни высоких гор, на которые можно было совершать восхождения, ни быстрых рек, чтобы плавать на каноэ. Квартирка состояла из небольшой гостиной, где стоял диван-кровать, и крошечной ванной, единственное окошко в которой было закрыто наглухо и выкрашено черной краской. Мебель, похоже, была пожертвована бывшему хозяину Армией спасения. «Конечно, я не задержусь здесь надолго, – подумала Дженнифер. – Это лишь временное пристанище, пока я не стану настоящим адвокатом». * * * Но это осталось в мечтах. Реальность была совсем другой: в Нью-Йорке она находилась менее семидесяти двух часов, ее вышвырнули из штата окружного прокурора, и к тому же ей грозило потерять права на адвокатскую практику. * * * Дженнифер перестала читать газеты и журналы, не включала телевизор, так как вокруг речь шла только о ней. Она чувствовала, как люди показывают на нее пальцами на улице, в автобусе, в магазине. Она заперлась в своей квартирке, не отвечала на звонки и не подходила к двери. Дженнифер подумывала о том, чтобы собрать чемодан и вернуться в Келсо. Подумывала и о том, чтобы подыскать работу в другой сфере. Подумывала о самоубийстве. Долгими часами она сочиняла письма окружному прокурору Роберту Ди Сильве. В одних письмах она язвительно отзывалась о его бесчувственности и скудости ума. В других униженно извинялась и просила дать возможность начать все сначала. Ни одно из писем так и не было отправлено. Впервые в жизни Дженнифер была на грани отчаяния. Друзей, которым можно было излить душу, у Дженнифер в Нью-Йорке не было. Целыми днями она сидела дома и лишь поздно вечером выходила погулять по опустевшим улицам. Забулдыги, которым город принадлежал ночью, никогда не приставали к ней. Возможно, в ее глазах отражалось их собственное одиночество и отчаяние. Гуляя по улицам, Дженнифер снова и снова прокручивала одну и ту же сцену, но каждый раз с другим концом. Человек отходит от группы людей, собравшихся вокруг Ди Сильвы, и направляется к ней. В руках у него пакет. – Мисс Паркер? – Да. – Шеф хочет, чтобы вы передали это мистеру Стеле. Дженнифер холодно смотрит на него: – Предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение. Человек в панике убегает. Человек отходит от группы людей, собравшихся вокруг Ди Сильвы, и направляется к ней. В руках у него пакет. – Мисс Паркер? – Да. – Шеф хочет, чтобы вы передали это мистеру Стеле. Дженнифер открывает пакет и видит дохлую канарейку. – Я вас арестовываю. * * * Человек отходит от группы людей, собравшихся вокруг Ди Сильвы, и направляется к ней. В руках у него пакет. Он проходит мимо нее и обращается к другому молодому помощнику прокурора: – Шеф хочет, чтобы вы передали это мистеру Стеле. * * * Она могла обыгрывать эту сцену бессчетное количество раз, но ничего нельзя было изменить. Одна глупая ошибка перечеркнула всю ее карьеру. Но кто сказал, что перечеркнула? Пресса? Ди Сильва? Пока еще никто не сказал, что ее лишили звания юриста, значит, она все еще является адвокатом. «Многие адвокатские фирмы предлагали мне работу», – сказала сама себе Дженнифер. Обрадовавшись, она достала список фирм, с представителями которых встречалась, и принялась обзванивать их. Кого бы она ни спрашивала, человека никогда не оказывалось на месте. Прошло четыре дня, прежде чем она поняла, что стала парией в мире юристов. Шум, поднятый вокруг нее, улегся, но люди продолжали помнить. Дженнифер без устали звонила потенциальным работодателям, переходя от отчаяния к негодованию и опять к разочарованию. Она часто думала, чем еще может заниматься, и всегда приходила к одному и тому же выводу – единственное, что ее действительно волновало, так это юриспруденция. Она была юристом, и, Бог тому свидетель, пока ее не дисквалифицировали, будет искать способ заниматься адвокатской практикой. Она стала обзванивать все адвокатские конторы Манхэттена. Приходя без предварительного звонка, она сообщала свое имя секретарше и говорила, что хочет встретиться с начальником отдела персонала. Иногда ее удостаивали аудиенции, но Дженнифер чувствовала, что делалось это скорее из любопытства. Она была «уродом», и им хотелось просто поглазеть на нее живьем. Но чаще всего ей сообщали, что свободных вакансий нет. * * * Спустя шесть недель деньги стали таять. Она переехала бы в более дешевую квартиру, но дешевле квартир уже не было. Дженнифер отказалась от завтраков и обедов, позволяя себе поужинать в дешевых забегаловках, где кормят плохо, но цены доступные. Она обнаружила две пивные, где за скромную сумму подавали горячее блюдо, сколько угодно пива и салата. Дженнифер ненавидела пиво, но оно притупляло чувство голода. Когда Дженнифер обошла все крупные адвокатские фирмы, она переключилась на небольшие конторы и снова взялась за телефон. Но о ее репутации были наслышаны и там. Мужчины предлагали ей свидания, но работы не предлагал никто. Она впала в отчаяние. «Ладно, – с вызовом подумала она. – Раз никто не хочет принять меня на работу, я открою собственную адвокатскую контору». Вся беда была в том, что на это требовались деньги. По крайней мере десять тысяч долларов. Ей надо было оплатить аренду помещения, телефон, секретаршу, приобрести книги по юриспруденции, столы, стулья. А у нее не хватило бы денег и на почтовые марки. Дженнифер рассчитывала на зарплату, что собиралась получать, работая в штате окружного прокурора, но об этом теперь и мечтать не приходилось. Можно было забыть и о деньгах, которые ей должны были выплатить при увольнении. Ее не уволили, а просто вышвырнули за дверь. Нет, не было ни малейшей возможности открыть свою собственную контору. Оставалось одно – найти кого-нибудь, с кем на паях можно было бы арендовать помещение. Купив «Нью-Йорк таймс", Дженнифер принялась просматривать объявления. Наконец она наткнулась на объявление, которое привлекло ее внимание: „Сдается часть помещения за умеренную плату“. Для Дженнифер главная информация заключалась в двух последних словах. Вырезав объявление, она спустилась в метро и отправилась по указанному адресу. Это был обветшалый дом на нижнем Бродвее. Помещение находилось на десятом этаже. На двери висела табличка: КЕННЕТ БЭЙЛИ СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО «АС» А под ней – другая: АГЕНТСТВО РОКФЕЛЛЕРА ПО СБОРУ НАЛОГОВ Глубоко вздохнув, Дженнифер толкнула дверь и вошла. Она очутилась в маленькой комнате без окон. В ней стояли три обшарпанных стола и несколько стульев, два из них были заняты. За одним из столов лысый, плохо одетый человек средних лет заполнял какие-то бумаги. За другим, у противоположной стены, сидел человек лет тридцати. У него были рыжие волосы и голубые глаза. Кожа на лице была светлой и в веснушках. Он был в узких джинсах и футболке. Белые парусиновые туфли были надеты на босу ногу. Он разговаривал по телефону. – Не беспокойтесь, миссис Дессер. Двое моих самых лучших агентов работают над вашим делом. Вскоре вы узнаете о своем супруге. Боюсь, что вынужден буду попросить у вас еще денег на покрытие расходов... Нет-нет, по почте высылать не надо. Почта работает просто ужасно. Я буду сегодня в вашем районе, так что заберу их сам. Он положил трубку и, подняв глаза, увидел Дженнифер. Встав из-за стола, он улыбнулся и протянул ей руку. – Я – Кеннет Бэйли. Чем могу быть вам полезен в это чудесное утро? Обведя взглядом комнатку, Дженнифер неуверенно произнесла: – Я... Я пришла по объявлению. – А! – В его голубых глазах промелькнуло удивление. Лысый поднял голову и тоже посмотрел на Дженнифер. Кеннет Бэйли представил его: – Это Отто Вензел. Он возглавляет «Агентство Рокфеллера по сбору налогов». Дженнифер кивнула и повернулась к Бэйли. – А вы, значит, из сыскного агентства «АС»? – Точно. А вы чем занимаетесь? – Я? Я – адвокат. Кеннет Бэйли скептически посмотрел на нее: – И вы собираетесь открыть свою контору здесь? Оглядевшись вокруг, Дженнифер представила себя сидящей за пустым столом в компании этих людей. – Я, пожалуй, пойду, – сказала она. – Я не уверена. – Вам придется платить всего лишь девяносто долларов в месяц. – За девяносто долларов я могу купить весь этот дом, – ответила Дженнифер, собираясь уходить. – Эй, подождите! Дженнифер остановилась. Кеннет Бэйли потер рукой подбородок: – Хорошо. Согласен за шестьдесят. Когда дела у вас пойдут, тогда и поговорим об увеличении платы. Игра стоила свеч. Дженнифер знала, что дешевле ей ничего не найти. С другой стороны – как привлечь клиентов в такую дыру? И еще одно – у нее не было шестидесяти долларов. – Я согласна, – сказала Дженнифер. – Вы не пожалеете, – пообещал Кеннет Бэйли. – Когда вы принесете свои вещи? – Они со мной. Кеннет Бэйли сам написал табличку: ДЖЕННИФЕР ПАРКЕР АДВОКАТ Дженнифер смотрела на эту надпись со смешанным чувством. Даже во время самых тяжелых депрессий ей в голову не могло прийти, что ее имя будет соседствовать с именами частного детектива и сборщика налогов. И все же, глядя на неровную надпись, она не могла не почувствовать прилив гордости. Она была адвокатом. Табличка на двери была тому подтверждением. Теперь, когда у Дженнифер имелось свое место, ей не хватало только одного – клиентов. Она уже не могла себе позволить питаться в пивных. Утром на электроплитке она подогревала себе кофе и тост на завтрак. Отказываясь от обеда, Дженнифер ходила ужинать в дешевые забегаловки, где подавали большие порции кислой капусты и огромные ломти хлеба. Каждое утро в девять часов Дженнифер сидела за своим столом, но, кроме как слушать разговоры по телефону Кена Бэйли и Отто Вензела, делать ей было нечего. Деятельность Кена Бэйли в основном заключалась в поисках пропавших супругов и детей. Сначала Дженнифер решила, что он был обыкновенным мошенником, у которого дело не шло дальше обещаний, хотя это не мешало ему брать с клиентов кругленькие суммы. Но вскоре она поняла, что работал он на совесть и часто добивался успеха. Это был умный и проницательный человек. Отто Вензел оставался для нее загадкой. Телефон его звонил не переставая. Он поднимал трубку, что-то бормотал туда, записывал какие-то сведения на листок бумаги и исчезал на несколько часов. – Отто занимается возвратом, – объяснил ей однажды Кен Бэйли. – Возвратом? – Ага. Различные компании нанимают его, чтобы изымать машины, телевизоры, стиральные машины, за которые не были выплачены взносы. – Он с любопытством посмотрел на Дженнифер: – У вас есть какие-нибудь клиенты? – Так, намечается кое-что, – уклончиво ответила Дженнифер. Он кивнул: – Не огорчайтесь. У каждого бывают ошибки. Дженнифер почувствовала, как ее лицо заливает краска. Значит, он знал о ней. Кен Бэйли достал сандвич с огромным куском мяса. – Хотите? Сандвич выглядел очень аппетитно. – Нет, спасибо, – твердо ответила она. – Я никогда не обедаю. – Ладно. Она посмотрела, как он впился зубами в сандвич. Увидев выражение ее лица, он спросил: – Вы уверены, что... – Нет, спасибо. Я... Я спешу на важную встречу. Дженнифер вышла из комнаты. Кен Бэйли проводил ее задумчивым взглядом. Он всегда гордился способностью определять характер людей, но Дженнифер Паркер была для него загадкой. Из газет и телепередач он вынес уверенность, что кто-то заплатил ей, чтобы сорвать процесс над Майклом Моретти. Но после того как познакомился с ней, он уже не был так уверен. Когда-то Кен был женат и, пройдя через все круги ада, к женщинам относился с презрением. Но что-то внутри говорило ему, что эта женщина – особенная. Она была красивой, умной и очень гордой. «Господи, – сказал он сам себе, – не будь идиотом. Достаточно одного убийства на твоей совести». * * * «Эмма Лэзрес была сентиментальной идиоткой, – думала Дженнифер. – „Пошли мне свои убогие, усталые, нищие массы страждущих, стремящихся испить глоток свободы... Пошли бездомных, увечных ко мне“. Действительно! В Нью-Йорке никому нет дела, работаешь ты или нет. Да и вообще, кого интересует в Нью-Йорке, жив ты или умер. Перестань себя жалеть», – говорила себе Дженнифер. Но это было нелегко. * * * Денежные запасы Дженнифер сводились к восемнадцати долларам, плата за квартиру была просрочена, арендную плату за место в конторе она тоже не внесла. У нее не было денег, чтобы оставаться в Нью-Йорке, и не было денег, чтобы уехать оттуда. Открыв телефонную книгу, Дженнифер принялась звонить во все юридические конторы в алфавитном порядке, стараясь найти хоть какую-нибудь работу. Она звонила из телефона-автомата, так как не хотела, чтобы Кен Бэйли и Отто Вензел знали, о чем она говорит. Результат был все тот же. Никто не хотел брать ее на работу. Придется ей возвращаться в Келсо и работать юридическим консультантом или секретарем одного из друзей ее отца. Как ей не хотелось этого! Это было горькое поражение, но другого выхода не было. Она вернется домой неудачницей. Самая ближайшая проблема была добраться до Сиэтла. Проглядев дневной выпуск «Нью-Йорк пост», она нашла объявление, в котором предлагалась поездка в Сиэтл на машине с оплатой половины расходов на бензин. Дженнифер позвонила по указанному телефону, но никто не отвечал. Она решила позвонить утром. На следующий день Дженнифер пришла на работу в последний раз. Отто Вензела не было, а Кен Бэйли, как всегда, висел на телефоне. На нем были джинсы и кашемировый свитер. – Я нашел вашу жену, – говорил он в трубку. – Единственная проблема, приятель, что она не собирается возвращаться домой, насколько я понял. Кто может понять этих женщин? Ладно, я скажу вам, где она, а вы уж сами между собой разбирайтесь. – Он продиктовал адрес гостиницы. – Всего хорошего. Повесив трубку, он повернулся к Дженнифер: – Что-то вы сегодня поздновато. – Мистер Бэйли, боюсь, что мне придется уехать. Причитающиеся с меня деньги я вышлю вам, как только смогу. Откинувшись на стуле, Кен Бэйли изучающе посмотрел на нее. От его взгляда Дженнифер стало не по себе. – Вы согласны? – Возвращаетесь в Сиэтл? Дженнифер кивнула. – Прежде чем уехать, – сказал Кен Бэйли, – не могли бы вы оказать мне услугу? Один знакомый адвокат попросил меня разнести повестки, а времени у меня нет. Он платит двенадцать долларов пятьдесят центов за каждую врученную повестку плюс транспортные расходы. Вы не поможете мне? * * * Через час Дженнифер Паркер находилась в роскошно обставленной адвокатской фирме «Пибоди энд Пибоди». Именно в такой фирме мечтала она работать, а со временем стать полноправным партнером и занимать огромный кабинет. Ее провели в небольшую комнату, где озабоченная секретарша вручила ей пачку повесток. – Держите. Не забудьте отмечать километраж. Вы ведь на машине? – Нет, видите ли... – Если вы будете ездить на метро, записывайте расходы. – Хорошо. Остаток дня Дженнифер разносила повестки под проливным дождем в Бронксе, Бруклине и Куинсе. К вечеру она заработала пятьдесят долларов. Она вернулась в свою квартирку озябшая и измотанная. Но наконец она заработала деньги, первые деньги с тех пор, как приехала в Нью-Йорк. Секретарша сказала ей, что осталось еще много повесток. Работа была не из легких – мотаться по всему городу, подвергаясь оскорблениям. Перед ней захлопывали двери, ей угрожали, кричали на нее и дважды предложили переспать. Перспектива провести еще один день подобным образом приводила ее в отчаяние. Но пока она может остаться в Нью-Йорке, у нее есть надежда, пусть даже слабая. Дженнифер наполнила ванну и погрузилась в горячую воду, чувствуя наслаждение всем телом. Она и не подозревала, как устала. У нее болел каждый мускул. Она решила, что для поднятия настроения ей нужен хороший ужин. Она может пошиковать. «Я пойду в ресторан со скатертями и салфетками, – подумала Дженнифер. – Послушаю спокойную музыку, выпью бокал вина...» Трель звонка прервала ее мысли. Это был чуждый звук. С тех пор как она поселилась здесь два месяца назад, к ней никто не приходил. Это могла быть только домохозяйка, которая пришла за квартплатой. Дженнифер лежала не шевелясь, ожидая, что хозяйке надоест звонить и она уйдет. Звонок прозвучал снова. Нехотя Дженнифер вылезла из теплой ванны. Закутавшись в махровый халат, она подошла к двери: – Кто там? Мужской голос за дверью произнес: – Мисс Паркер? – Да. – Меня зовут Адам Уорнер. Я адвокат. Удивленная Дженнифер, накинув цепочку, отворила дверь. На лестничной площадке стоял широкоплечий мужчина со светлыми волосами. На вид ему было лет тридцать. Из-под очков в роговой оправе на нее изучающе смотрели голубые глаза. Он был одет в сшитый на заказ костюм, который, должно быть, обошелся ему в целое состояние. – Можно войти? Бандиты не носят сшитые на заказ костюмы, туфли фирмы «Гуччи» и шелковые галстуки. И у них нет чувственных рук с тщательно ухоженными ногтями. – Минуточку. Сняв цепочку, Дженнифер открыла дверь. Когда Адам Уорнер зашел, Дженнифер окинула комнату взглядом, видя всю ее убогость его глазами. Она ужасно огорчилась. Он, судя по всему, привык к другой обстановке. – Чем могу быть вам полезна, мистер Уорнер? И вдруг Дженнифер поняла, зачем он пришел, и ее охватило чувство ликования. Это насчет работы! Как бы ей хотелось быть в роскошном темно-синем платье, с безукоризненной прической... Адам Уорнер сказал: – Я член дисциплинарного комитета нью-йоркской коллегии адвокатов, мисс Паркер. Окружной прокурор Роберт Ди Сильва и судья Лоренс Уолдман направили в апелляционный суд требование начать процесс по вашей дисквалификации. Глава 4 Адвокатская фирма «Нидхэм, Финч, Пирс энд Уорнер» располагалась в доме номер тридцать по Уолл-стрит, занимая целый этаж. В фирме работали сто двадцать пять юристов. Здесь витал дух денег и присутствовала ненавязчивая роскошь, подобающая солидной организации с известным именем. Адам Уорнер и Стюарт Нидхэм пили утренний чай. Стюарту Нидхэму, одетому в безукоризненную твидовую тройку, было за шестьдесят. У него была вандейковская бородка. По его виду казалось, что он принадлежал к прошлой эпохе, но сотни его соперников обнаруживали, что, к сожалению для них, мозг Стюарта Нидхэма принадлежал двадцатому веку. Он был настоящий титан, но его имя знали только те, кого это касалось. Он всегда предпочитал оставаться в тени, используя свое огромное влияние на принятие законов, результаты правительственных встреч и государственной политики. Выходец из Новой Англии, он был настоящим затворником. Адам Уорнер был женат на внучке Нидхэма и являлся его протеже. Отец Адама был известным сенатором, а сам он – блестящим адвокатом. С отличием окончив юридический факультет Гарвардского университета, он получил предложения о работе от самых престижных фирм страны. Он выбрал «Нидхэм, Финч энд Пирс», а через семь лет стал полноправным партнером. Адам был привлекательным и обаятельным мужчиной, а его ум выгодно подчеркивал эти качества. Он держался уверенно, что привлекало женщин. Уже давно Адам дал себе зарок не иметь дел с любвеобильными клиентками. Четырнадцать лет он был женат на Мэри Бет и не был сторонником внебрачных связей. – Еще чаю, Адам? – спросил Стюарт Нидхэм. – Нет, спасибо. – Адам Уорнер ненавидел чай, но был вынужден пить его каждое утро на протяжении последних восьми лет, чтобы не обидеть своего тестя. Нидхэм собственноручно готовил этот отвратительный на вкус напиток. Сегодня у Стюарта Нидхэма было две новости, и, как обычно, он начал с приятной. – Вчера я встречался с друзьями, – сказал Нидхэм. Под друзьями, очевидно, подразумевались влиятельные финансисты страны. – Они считают, что неплохо бы тебе баллотироваться в сенат США, Адам. Адам был приятно поражен. Зная скрытную натуру Стюарта Нидхэма, он был уверен, что разговор был гораздо серьезнее, иначе Нидхэм не стал бы и упоминать об этом. – Вопрос теперь в том, интересует ли это тебя. Ведь это изменит всю твою жизнь. Адам Уорнер прекрасно понимал это. Если он победит на выборах, ему придется переехать в Вашингтон, оставить адвокатскую практику и полностью изменить образ жизни. Он был уверен, что Мэри Бет будет в восторге, а что касается его самого – то не совсем. Но Адам умел принимать ответственные решения. К тому же он вынужден был признаться, что ему приятно обладать властью. – Меня это очень интересует, Стюарт. Стюарт Нидхэм удовлетворенно кивнул. – Хорошо. Им будет приятно это услышать. – Налив себе еще чашку чая, он перешел ко второй новости. – Дисциплинарная коллегия адвокатов хотела бы поручить тебе одну работенку. Это займет у тебя не более одного-двух часов. – Что за работа? – Насчет процесса над Майклом Моретти. Похоже, кто-то подкупил одного из молодых помощников. – Я читал об этом. Желтая канарейка. – Правильно. Судья Уолдман и Бобби хотят, чтобы ее имя было вычеркнуто из списков представителей нашей достойной профессии. Я тоже придерживаюсь этого мнения. – И что от меня требуется? – Быстренько все проверить. Убедиться, что эта Паркер действовала вразрез с законом, попирая нормы этики, а затем предложить лишить ее звания юриста. Тогда ее вызовут в суд, а там уже – дело техники. Адам удивился: – А почему выбрали меня? У нас есть пара дюжин молодых адвокатов, которые смогут заняться этим. – Наш уважаемый окружной прокурор попросил, чтобы этим занялся именно ты. Он хочет быть уверенным, что ничего не сорвется. Как мы оба знаем, – сухо добавил он, – Бобби не являет собой образец всепрощения. Он хочет повесить скальп Паркер у себя на стене. Адам Уорнер сидел, продумывая свой напряженный график работы. – Никогда не знаешь, какая услуга нам может понадобиться от окружного прокурора, Адам. Quid pro quo[5 - Одно вместо другого (лат.).]. Так что этот вопрос решен. – Ладно, Стюарт. – Адам встал. – Может, еще чаю? – Нет, спасибо. Чай был просто превосходный. * * * Вернувшись в свой кабинет, Адам Уорнер вызвал одну из своих помощниц. – Синди, собери мне всю информацию об адвокате по имени Дженнифер Паркер. Улыбнувшись, она сказала: – Желтая канарейка. Все знали о ней. * * * Вечером того же дня Адам Уорнер принялся за изучение стенограммы судебного заседания «Народ Нью-Йорка против Майкла Моретти». Роберт Ди Сильва прислал ее с посыльным. Было уже далеко за полночь, когда Адам закончил читать. Он попросил Мэри Бет пойти на званый ужин без него. Читая стенограмму, Адам пришел к выводу, что присяжные обязательно признали бы Майкла Моретти виновным, если бы не вмешалась судьба в лице Дженнифер Паркер. Ди Сильва вел процесс безукоризненно. Адам перешел к чтению показаний Дженнифер Паркер в кабинете судьи Уолдмана. * * * ДИ СИЛЬВА. У вас высшее образование? ПАРКЕР. Да, сэр. ДИ СИЛЬВА. Вы выпускница юридического факультета? ПАРКЕР. Да, сэр. ДИ СИЛЬВА. Значит, когда посторонний человек дает вам пакет и просит передать его ключевому свидетелю в деле об убийстве, вы выполняете его просьбу? Не кажется ли вам, что это переходит все границы глупости? ПАРКЕР. Все было совсем не так. ДИ СИЛЬВА. Вы же сами рассказали, как это было. ПАРКЕР. Я имела в виду... Я не думала, что это посторонний человек. Я думала, что он из вашего штата. ДИ СИЛЬВА. Что заставило вас прийти к такой мысли? ПАРКЕР. Я уже сказала вам. Я видела, как он разговаривал с вами, затем он подошел ко мне с пакетом, назвал меня по имени и попросил передать пакет свидетелю. Все это произошло так быстро, что... ДИ СИЛЬВА. Не думаю, что это произошло так быстро. Думаю, что вам понадобилось немало времени, чтобы организовать это. Кто-то подкупил вас, чтобы вы передали пакет. ПАРКЕР. Это неправда. Я... ДИ СИЛЬВА. Что неправда? Что вы передали пакет? ПАРКЕР. Я не знала, что внутри. ДИ СИЛЬВА. Значит, то, что вас подкупили, – правда? ПАРКЕР. Не надо искажать мои слова. Никто мне ничего не платил. ДИ СИЛЬВА. Вы сделали это в качестве услуги? ПАРКЕР. Нет. Я думала, что выполняю ваше поручение. ДИ СИЛЬВА. Вы сказали, что этот человек назвал вас по имени. ПАРКЕР. Да. ДИ СИЛЬВА. А как же он узнал ваше имя? ПАРКЕР. Не знаю. ДИ СИЛЬВА. Хватит. Придумайте что-нибудь другое. Может, он просто угадал, как вас зовут. Может, оглядев зал заседаний, он подумал, вот стоит женщина, которую наверняка зовут Дженнифер. ПАРКЕР. Я уже вам сказала, что не знаю. ДИ СИЛЬВА. Как долго вы состояли в любовной связи с Майклом Моретти? ПАРКЕР. Мистер Ди Сильва, вы уже об этом спрашивали. Уже пять часов без перерыва вы допрашиваете меня. Я устала. Мне больше нечего добавить. Можно, я отдохну? ДИ СИЛЬВА. Если вы попытаетесь встать со стула, я арестую вас. У вас большие неприятности, мисс Паркер. Есть только один способ избавиться от них. Перестаньте лгать и говорите правду. ПАРКЕР. Я рассказала вам правду. Я рассказала вам все, что знала. ДИ СИЛЬВА. Кроме имени человека, вручившего вам пакет. Я хочу знать, как его зовут и сколько он вам заплатил. * * * Адам Уорнер прочитал еще тридцать страниц стенограммы. Роберт Ди Сильва перепробовал все способы, разве что не бил Дженнифер Паркер резиновой дубинкой. Но она стояла на своем. Закончив читать, Адам устало протер глаза. Было два часа ночи. Завтра он закончит дело о Дженнифер Паркер. * * * К удивлению Адама, дело Дженнифер Паркер оказалось не таким уж и простым. Будучи человеком скрупулезным, он внимательно изучил биографию Дженнифер. Ему стало ясно, что ни в преступной, ни в какой другой связи с Майклом Моретти она не состояла. Но что-то не давало ему покоя. Уж слишком неубедительные доводы она приводила в свою защиту. Если бы она работала на Моретти, он придумал бы для нее надежную легенду. Но все ее объяснения были настолько наивными, что, похоже, она говорила правду. В полдень Адаму позвонил окружной прокурор: – Ну как дела, Адам? – Хорошо, Роберт. – Я так понял, что роль палача Дженнифер Паркер возложена на тебя. Адам Уорнер недовольно поморщился: – Да, я согласился взяться за это дело. – Я надолго упеку ее за решетку. – Адама поразила ненависть, звучащая в голосе прокурора. – Не торопись, Роберт. Ее еще не лишили звания юриста. Ди Сильва хмыкнул: – Этим ты и займешься, мой друг. – Его голос изменился. – Ходят слухи, что скоро ты перебираешься в Вашингтон. Хотел тебе сказать, что можешь рассчитывать на мою поддержку. Адам знал, что окружной прокурор был довольно влиятельным лицом. Он давно находился на этом посту и прекрасно ориентировался в коридорах власти. – Спасибо, Роберт. Очень тебе признателен. – Не стоит благодарностей. Надеюсь, что скоро услышу от тебя приятные новости. Он имел в виду Дженнифер Паркер. Девушка играла роль пешки в этой игре. Адам подумал над словами Роберта Ди Сильвы: «Я надолго упеку ее в тюрьму». После чтения стенограммы Адам пришел к выводу, что против Дженнифер нет явных доказательств. Пока она сама не сознается или пока не всплывет какая-нибудь информация, подтверждающая ее вину, Ди Сильва ничего с ней сделать не сможет. Он рассчитывал, что Адам даст ему возможность отомстить. Застенографированные ответы были ясными и точными, и все же Адаму хотелось услышать голос пытающейся доказать свою невиновность Дженнифер Паркер. Адама ждали неотложные дела и важные клиенты. Проще простого было махнуть на все рукой и исполнить просьбу Стюарта Нидхэма, судьи Уолдмана и Роберта Ди Сильвы, но что-то удерживало его от этого шага. Взяв досье на Дженнифер Паркер, он сделал кое-какие заметки и принялся звонить в разные города. Адам ответственно подходил к каждому поручению и старался исполнить его как можно лучше. Он прекрасно понимал, каких трудов стоит получить юридическое образование и сдать экзамен на адвоката. Это звание было вознаграждением за годы упорной учебы, и он не собирался лишить его человека, пока не убедится в правильности такого решения. На следующее утро Адам вылетел в Сиэтл, штат Вашингтон. Он встретился с преподавателями Дженнифер, владельцем маклерской конторы, где она подрабатывала во время летних каникул, и некоторыми из ее бывших сокурсников. Стюарт Нидхэм позвонил Адаму в Сиэтл. – Чем ты там занимаешься? Здесь тебя ждут важные дела, Адам. Слишком долго ты возишься с этой Паркер. – Тут возникло несколько вопросов, – осторожно сказал Адам. – Через пару дней я вернусь, Стюарт. На том конце провода воцарилась тишина. – Понятно. Не надо тратить на нее больше времени, чем необходимо. * * * К тому времени когда Адам Уорнер вылетел из Сиэтла, он знал Дженнифер Паркер не хуже ее самой. Он создал ее мысленный образ на основании услышанного от ее преподавателей, сокурсников, владельца конторы, где она подрабатывала. Этот образ совершенно не был похож на тот портрет, который нарисовал ему Роберт Ди Сильва. Если, конечно, Дженнифер Паркер не была искусной актрисой, она никак не могла участвовать в заговоре с целью освободить такого преступника, как Майкл Моретти. * * * И вот теперь, почти через две недели после того утреннего разговора со Стюартом Нидхэмом, Адам Уорнер стоял перед женщиной, чье прошлое он исследовал с такой тщательностью. Хотя Адам видел ее фотографии в газетах, без косметики, с мокрыми волосами, выглядела она просто потрясающе. – Мне поручено расследовать ваше участие в процессе над Майклом Моретти, мисс Паркер, – сказал Адам. – Ах, вот как! – Дженнифер чувствовала, как в ней закипает ярость. Они никак не оставляли ее в покое. Им хочется, чтобы она платила за свою ошибку всю жизнь. Но с нее достаточно. Когда Дженнифер заговорила снова, ее голос дрожал. – Мне нечего вам сказать! Так им и передайте! Я совершила глупость, но, насколько я знаю, нет закона, карающего за глупость. Окружной прокурор думает, что меня подкупили. – Она сделала жест рукой. – Если бы у меня были деньги, неужели я бы жила в таком убожестве? – Голос ее сорвался. – Я... Мне все равно, что вы сделаете. Я только хочу, чтобы меня оставили в покое. А теперь уходите, пожалуйста. Развернувшись, Дженнифер вошла в ванную, с силой захлопнув за собой дверь. Она встала напротив зеркала, тяжело дыша и вытирая слезы. Она знала, что вела себя глупо. «Дура вдвойне», – хмуро подумала она. Ей надо было вести себя с Адамом Уорнером совсем по-другому. Вместо того чтобы нападать на него, ей следовало попытаться объяснить ему, что произошло. Может, тогда бы ее не лишили звания адвоката. Но она знала, что все это впустую. Следующим шагом будет вызов в суд, и машина придет в действие. Ее дело будут рассматривать три юриста, которые дадут свои рекомендации дисциплинарной комиссии, а та, в свою очередь, губернаторской комиссии. Рекомендация известна заранее – лишение звания юриста. Ей будет запрещено заниматься юриспруденцией в штате Нью-Йорк. «Единственная радость, – горько подумала Дженнифер, – это то, что я могу попасть в Книгу рекордов Гиннесса как юрист с самой короткой карьерой в мире». Она снова залезла в ванну и теперь лежала, чувствуя, как теплая вода понемногу снимает напряжение. Она слишком устала, чтобы думать о том, что с ней будет. Она почти заснула, когда остывшая вода заставила ее вернуться к действительности. Она понятия не имела, сколько времени пролежала в ванне. Нехотя Дженнифер вылезла и стала вытираться. Она уже не чувствовала голода. После разговора с Адамом Уорнером у нее пропал аппетит. Дженнифер расчесала волосы и намазала лицо кремом. Она решила лечь спать без ужина. Утром она позвонит по телефону и договорится о поездке в Сиэтл. Открыв дверь ванной, она вошла в гостиную. Адам Уорнер сидел в кресле, листая журнал. Он поднял глаза и увидел перед собой обнаженную Дженнифер. – Извините, – пробормотал Адам. – Я... Вскрикнув от неожиданности, Дженнифер скрылась в ванной, где набросила на себя халат. Когда она снова вышла из ванной, лицо ее пылало гневом. – Допрос закончен. Я, кажется, попросила вас уйти. Отложив журнал, Адам сказал: – Мисс Паркер, может, мы поговорим об этом спокойно? – Нет! – Ярость переполняла Дженнифер. – Мне нечего сообщить вашей дисциплинарной комиссии. Пусть катятся к черту! Мне надоело, что на меня смотрят как на преступницу! – Разве я вас назвал преступницей? – спокойным голосом спросил Адам. – А разве вы не за этим сюда пришли? – Я сказал, зачем я пришел. Меня уполномочили провести расследование и выдать рекомендации – лишить вас звания юриста или нет. Вот я и хочу вас выслушать. – Понятно. И как мне вас подкупить? Лицо Адама окаменело. – Извините, мисс Паркер. – Он встал и направился к двери. – Подождите! Адам вернулся. – Простите меня, – сказала Дженнифер. – Я в каждом человеке вижу врага. Извините. – Я принимаю ваши извинения. Дженнифер внезапно вспомнила, что на ней старый халат. – Если вы хотите поговорить со мной, то я сначала переоденусь. – Хорошо. А может, поужинаем вместе? Дженнифер не знала, что ответить. – Но... – Я знаю один французский ресторанчик, который прекрасно подходит для инквизиции. * * * Это было уютное бистро на 56-й улице. – Об этом местечке мало кто знает, – сказал Адам, когда они сели за столик. – Оно принадлежит одной французской паре. Кухня просто великолепная. Дженнифер пришлось поверить Адаму на слово. Она была просто неспособна ощутить вкус еды. Она не ела целый день, но из-за нервного напряжения у нее кусок в горло не лез. Она пыталась расслабиться, но у нее ничего не получалось. Как бы она себя ни убеждала в обратном, человек, сидящий напротив, был ее врагом. Однако Дженнифер была вынуждена признать, что он очаровательный мужчина, умный и интересный собеседник. При других обстоятельствах Дженнифер получила бы огромное наслаждение от такого вечера. Но сейчас в руках этого незнакомца находилось ее будущее. В следующие час или два должна решиться ее судьба. Адам, как мог, пытался развеселить ее. Недавно он вернулся из Японии, где встречался с высокопоставленными чиновниками. В его честь был устроен банкет. – Вы когда-нибудь ели муравьев в шоколаде? – спросил он Дженнифер. – Нет. Он усмехнулся: – Это немного лучше, чем кузнечики в шоколаде. Он рассказал ей, как в прошлом году охотился на Аляске, где на него напал медведь. Он говорил обо всем, только не о том, зачем он пригласил ее сюда. Дженнифер готовила себя к допросу, и, когда наконец Адам коснулся этой темы, она почувствовала, как все тело ее напряглось. Покончив с десертом, Адам сказал: – Я хочу задать вам несколько вопросов, только, пожалуйста, не волнуйтесь. Ладно? Дженнифер почувствовала комок в горле. Будучи не в силах вымолвить ни слова, она молча кивнула. – Я хочу, чтобы вы подробно рассказали мне все, что произошло в тот день. Все, что вы помните. Не спешите, время у нас есть. Сначала Дженнифер враждебно отнеслась к Адаму, заявив, что он может делать все, что хочет. Но, сидя с ним за столиком, слушая его спокойный голос, она почувствовала, что ей совершенно не хочется сопротивляться. Вся картина настолько ярко стояла у нее перед глазами, что ей больно было даже думать об этом. Больше месяца она пыталась все забыть, а теперь должна была вспомнить снова. Она прерывисто вздохнула: – Ладно. Запинаясь, Дженнифер принялась рассказывать о событиях того дня. Постепенно она стала говорить все быстрее и быстрее. Адам слушал ее, не перебивая. Когда Дженнифер закончила, Адам сказал: – Человек, который передал вам пакет, был ли в кабинете окружного прокурора, когда вы принимали присягу? – Я уже думала об этом. Честно говоря, не помню. Там было много людей, и я никого из них раньше не видела. – И этого человека раньше не встречали? Дженнифер беспомощно покачала головой: – Не знаю. Думаю, что нет. – Вы сказали, что видели, как он разговаривал с окружным прокурором перед тем, как подойти к вам и передать пакет. Вы видели, как окружной прокурор передал ему пакет? – Нет... – Вы уверены, что тот человек действительно разговаривал с окружным прокурором, или он просто стоял рядом с ним? – Извините. У меня все смешалось в голове. Я... Я не знаю. – Как вы думаете, откуда он узнал, как вас зовут? – Не знаю. – А почему он выбрал вас? – Очень просто. Он, наверное, разглядел во мне идиотку. – Она покачала головой. – Не знаю. Извините, мистер Уорнер. – Это был крупный процесс, – сказал Адам. – Окружной прокурор Ди Сильва давно охотился за Майклом Моретти. Пока вы не появились, Моретти был у него в руках. Не думаю, что окружной прокурор вам этого простить. – Я сама не могу себе этого простить. Дженнифер не могла винить Адама Уорнера за то, что он делал. Он просто выполнял свою работу. Они хотели ее уничтожить, и им это удалось. Адам Уорнер был не виноват. Он всего лишь был орудием в их руках. Внезапно Дженнифер захотелось остаться одной. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее страдания. – Извините, – сказала она. – Я... Я себя не очень хорошо чувствую. Мне бы хотелось вернуться домой. Адам изучающе посмотрел на нее: – Может, вы почувствуете себя лучше, если я вам скажу, что собираюсь рекомендовать комиссии не лишать вас звания юриста? Дженнифер понадобилось время, чтобы до нее дошел смысл сказанного. Она внимательно посмотрела в его голубые глаза за стеклами роговых очков. – Вы серьезно? – Для вас ведь очень важно остаться юристом? Дженнифер вспомнила отца, его уютный кабинет, их беседы, долгие годы учебы в университете, свои мечты и надежды. «Мы будем с тобой партнерами, Дженни. Давай поскорее получай диплом юриста». – Да, – прошептала она. – Уж если вы смогли выдержать такой нелегкий старт, то я верю, что вы будете хорошим юристом. Дженнифер благодарно улыбнулась: – Спасибо. Я постараюсь. Она снова мысленно повторила – я постараюсь. Теперь ее уже не волновало, что ей приходится делить скромное помещение вместе с частным детективом и сборщиком налогов. Это ее адвокатская контора. Она юрист и может заниматься юриспруденцией. Ее охватило чувство ликования. Она посмотрела на Адама и поняла, что всю жизнь будет благодарна этому человеку. Официант принялся убирать со стола. Дженнифер пыталась заговорить, но ей хотелось и плакать и смеяться. – Мистер Уорнер... – После того что вам пришлось пережить, я думаю, вы можете называть меня Адам, – серьезным голосом сообщил он. – Адам... – Да? – Я думаю, что это не повлияет на наши отношения, но... – Дженнифер застонала. – Я просто умираю от голода. Глава 5 Следующие несколько недель пролетели незаметно. С раннего утра до позднего вечера Дженнифер была занята тем, что разносила повестки с вызовом в суд. Она понимала, что у нее не было никаких шансов получить работу в крупной адвокатской фирме. После такого фиаско никто не осмелится взять ее к себе. А пока ее ждали стопки повесток в адвокатской фирме «Пибоди энд Пибоди». Нельзя сказать, что она занималась юриспруденцией, но все же ей платили по двенадцать долларов пятьдесят центов плюс расходы. * * * Иногда, когда Дженнифер работала допоздна, Кен Бэйли приглашал ее поужинать. Он был циничным человеком, но Дженнифер чувствовала, что это всего лишь маска. Она видела, как он одинок. Кен окончил Брауновский университет, был способным и образованным человеком. Она никак не могла понять, почему ему нравилось проводить свою жизнь в такой обшарпанной конторе, разыскивая сбежавших жен и мужей. Такое впечатление, что он когда-то потерпел поражение и теперь не хотел снова испытывать судьбу. Однажды, когда Дженнифер спросила его, женат ли он, Кен проворчал: «Тебя это не касается», – и Дженнифер больше никогда не задавала ему подобных вопросов. Отто Вензел был полной противоположностью Кена. Невысокий, с брюшком, он был счастлив в браке. Он относился к Дженнифер как к дочери и часто приносил ей суп или пирог, приготовленные его женой. К сожалению, его супруга совершенно не умела готовить, но, чтобы не обидеть Отто, Дженнифер заставляла себя съедать все, чем он ее угощал. Однажды в пятницу Отто пригласил ее на ужин. Миссис Вензел приготовила солянку. Капуста была безвкусной, мясо жестким, а рис – недоваренным. Все это плавало в луже куриного жира. Дженнифер смело бросилась в атаку, размазывая все по тарелке, чтобы сделать вид, что она ест. – Вам нравится? – спросила миссис Вензел с лучезарной улыбкой. – Это мое любимое блюдо. С тех пор всегда, когда Дженнифер приглашали на ужин к Вензелам, хозяйка готовила ее любимое блюдо. * * * Однажды утром Дженнифер позвонила личная секретарша мистера Пибоди-младшего. – Мистер Пибоди хотел бы встретиться с вами сегодня утром в одиннадцать часов. Не опаздывайте, пожалуйста. – Конечно. * * * До этого Дженнифер имела дело с мелкими клерками в «Пибоди энд Пибоди». Это была солидная юридическая фирма, в которой мечтает работать каждый молодой юрист. Готовясь к этой встрече, Дженнифер принялась фантазировать. Если сам мистер Пибоди решил поговорить с ней, то речь пойдет о чем-то важном. Он, наверное, заметил ее и хочет предложить ей работу, дать шанс проявить себя. Она не разочарует их. Может, даже когда-нибудь эта юридическая фирма будет называться «Пибоди, Пибоди энд Паркер». Полчаса стояла Дженнифер в коридоре и ровно в одиннадцать зашла в приемную. Она не хотела, чтобы заметили ее нетерпение. Ей пришлось подождать в приемной два часа, прежде чем ее провели в кабинет мистера Пибоди. Это был высокий человек, одетый в костюм-тройку. На нем были туфли, сделанные на заказ в Лондоне. Он даже предложил ей сесть. – Мисс Поттер... – У него был неприятный писклявый голос. – Паркер. Он взял со стола листок бумаги: – Это повестка. Я хочу, чтобы вы отнесли ее и вручили одному лицу. Дженнифер поняла, что ей не собираются предлагать работу в фирме. Протянув повестку Дженнифер, мистер Пибоди-младший сказал: – За это мы вам заплатим пятьсот долларов. Дженнифер показалось, что она ослышалась: – Вы сказали – пятьсот долларов? – Да. Если, конечно, вы вручите эту повестку. – Есть какие-то сложности? – Да, – признался Пибоди-младший. – Больше года мы пытаемся вручить повестку в суд этому человеку. Его зовут Уильям Карлайл. Он живет в своем поместье на Лонг-Айленде и никогда не выходит из дому. Честно говоря, мы уже раз десять пытались вызвать его повесткой в суд. Однако его управляющий дальше ворот никого не пускает. – Не знаю, смогу ли я... – начала Дженнифер. Мистер Пибоди-младший нахмурился: – Речь идет о больших деньгах. Но я не могу добиться вызова Уильяма Карлайла в суд, пока ему не вручат повестку. Может, вам это удастся сделать, мисс Поттер? Дженнифер решила не поправлять его. Она думала, что может сделать, имея пятьсот долларов. – Что-нибудь придумаю. * * * В два часа дня Дженнифер стояла перед оградой поместья Уильяма Карлайла. Дом в викторианском стиле располагался посреди ухоженного парка, занимавшего десять акров. Дорога вела к воротам, возле которых росли стройные ели. Дженнифер думала, как же ей быть. Если в дом попасть невозможно, то надо найти способ выманить Уильяма Карлайла наружу. В квартале от поместья она заметила грузовик. Рядом с ним работали три садовника-японца. Дженнифер подошла к рабочим: – Кто у вас главный? Один из них выпрямился: – Я. – У меня есть для вас небольшая работа... – начала Дженнифер. – Извините, мисс. Мы слишком заняты. – Это займет у вас не больше пяти минут. – Нет, мы не можем. – Я заплачу вам сто долларов. Все трое посмотрели на нее. Главный сказал: – Вы заплатите нам сто долларов за пять минут работы? – Именно так. – Что нам надо делать? * * * Через пять минут грузовик с садовниками остановился у ворот имения Уильяма Карлайла. Из него вылезли трое садовников и Дженнифер. Она осмотрелась и, выбрав самое красивое дерево, сказала японцам: – Выкопайте его. Взяв лопаты, садовники принялись за дело. Не прошло и минуты, как дверь распахнулась и оттуда выскочил мужчина огромного роста, одетый в ливрею дворецкого. – Что вы тут делаете, черт побери! – Нью-йоркская служба озеленения, – коротко сказала Дженнифер. – Нам надо выкорчевать это дерево. – Вы с ума сошли! Мистера Карлайла удар хватит. – Он повернулся к садовникам. – Прекратите немедленно! – Послушайте, мистер, – сказала Дженнифер, – я знаю, что мне делать. – Она посмотрела на садовников. – Продолжайте, ребята. – Нет! – заорал дворецкий. – Здесь какая-то ошибка! Мистер Карлайл не просил выкорчевывать дерево. Дженнифер пожала плечами: – А мой начальник сказал, что просил. – Как я смогу связаться с ним? Дженнифер посмотрела на часы: – Сейчас он в Бруклине. Он вернется в контору около шести вечера. Дворецкий злобно посмотрел на нее: – Подождите. Я сейчас вернусь. – Копайте, копайте, – сказала Дженнифер садовникам. Дворецкий развернулся и с треском захлопнул за собой дверь. Через несколько минут дверь снова распахнулась, и дворецкий вышел в сопровождении невысокого человека средних лет. – Может, вы мне объясните, какого черта вам тут нужно? – А вам-то какое дело? – спросила Дженнифер. – Большое! – рявкнул мужчина. – Я – Уильям Карлайл, и это, кстати, моя собственность! – В таком случае, мистер Карлайл, – сказала Дженнифер, – у меня для вас кое-что есть. – Она вытащила из кармана повестку и отдала ее Карлайлу. Повернувшись к садовникам, она сказала: – Хватит копать. * * * На следующее утро ей позвонил Адам Уорнер. Дженнифер сразу же узнала его по голосу. – Я хотел сообщить, – сказал Адам, – что принято официальное решение не принимать к вам никаких дисциплинарных мер. Так что больше вам не о чем волноваться. Закрыв глаза, Дженнифер мысленно произнесла молитву. – Я... У меня нет слов, чтобы высказать всю мою благодарность. – Правосудие не всегда слепо. Адам не стал ей рассказывать о разговоре со Стюартом Нидхэмом и Робертом Ди Сильвой. Нидхэм был разочарован, но воспринял все философски. Окружной прокурор взревел, как рассвирепевший бык: – Ты хочешь сказать, что эта стерва не будет наказана? Господи, она же работает на мафию, Адам! Неужели ты не видишь? Она тебя обвела вокруг пальца. Ди Сильва никак не мог успокоиться, и в конце концов Адаму это надоело. – Все улики против нее – косвенные, Роберт. Она оказалась в нужное время в нужном месте, и ее заманили в ловушку. Тут мафией и не пахнет. – Ладно, – сказал Ди Сильва. – Итак, она все еще адвокат. Дай Бог, чтобы она работала в Нью-Йорке, потому что, как только мы встретимся с ней в зале суда, я сотру ее в порошок. Но Адам решил ничего этого Дженнифер не рассказывать. У нее появился заклятый враг, и ничего поделать было нельзя. Роберт Ди Сильва слыл мстительным человеком, а Дженнифер была уязвимой жертвой. Красивая, молодая и умная идеалистка. Адам знал, что ему не следует с ней больше встречаться. * * * Были дни, недели и месяцы, когда Дженнифер была готова все бросить. На двери все еще висела табличка «Дженнифер Паркер. Адвокат», но вряд ли это могло кого-нибудь обмануть. И уж тем более саму Дженнифер. Она не занималась адвокатской деятельностью. Целыми днями, и в дождь и в снег, она моталась по городу, разнося повестки людям, которые ненавидели ее за это. Изредка она брала мелкие дела, помогая престарелым получать талоны на бесплатную еду, или давала консультации неграм и пуэрториканцам, живущим в гетто. Но удовлетворения от этого она не получала. Однако по сравнению с днями ночи были просто невыносимыми. Казалось, у них нет конца. Дженнифер страдала бессонницей, а когда наконец засыпала, начинались кошмары. Они преследовали ее с того дня, когда мать Дженнифер бросила их с отцом. Дженнифер умирала от одиночества. Иногда она встречалась с молодыми адвокатами, но они не шли ни в какое сравнение с Адамом Уорнером. После ужина ее приглашали в кино или на спектакль, а потом начиналась неизбежная борьба у дверей ее квартиры. Дженнифер так до конца и не была уверена – хотели они переспать с ней потому, что заплатили за ужин, или потому, что им приходилось подниматься пешком на третий этаж. Иногда ей так хотелось сказать «да», чтобы не быть одной, чтобы кто-то обнимал ее, чтобы с кем-то разделить свое одиночество. Но ей был нужен не просто мужчина. Она нуждалась в человеке, который бы заботился о ней и о котором заботилась бы она. Наиболее привлекательные мужчины, которые предлагали ей встречаться, были женаты, и она решительно отвергала их. Мать Дженнифер разрушила семью и убила отца Дженнифер. Она не могла этого забыть. * * * Наступило Рождество, потом – Новый год, и Дженнифер встретила его в одиночестве. Снег падал большими хлопьями, и город был похож на гигантскую рождественскую открытку. Бродя по улицам, Дженнифер с завистью глядела на прохожих, спешащих домой. Ее охватывало чувство опустошения. Как ей не хватало отца! Когда праздники закончились, она вздохнула с облегчением. «Семидесятый год должен быть лучше», – подумала она. В эти тяжелые дни Кен Бэйли как мог старался подбодрить ее. Он водил ее в «Мэдисон-Сквер-Гарден» на матчи «Рейнжерс», в диско-клубы, на спектакли или в кино. Дженнифер чувствовала, что он неравнодушен к ней, но всегда держала дистанцию. * * * В марте Отто Вензел решил переехать с женой во Флориду. – Мои старые кости уже не выносят нью-йоркских морозов, – пожаловался он. – Я буду скучать без вас, – искренне сказала Дженнифер. Ей очень нравился Отто Вензел. – Заботьтесь о Кене. Дженнифер вопросительно посмотрела на него. – Он вам не рассказывал? – Что именно? Поколебавшись, Отто сказал: – Его жена покончила с собой. Он во всем винит себя. Дженнифер была поражена. – Какой ужас! Почему... Почему она это сделала? – Она застала его в постели с молодым человеком. – Господи! – Она сначала выстрелила в Кена, а затем направила пистолет на себя. Он выжил, она – нет. – Кошмар! Я понятия не имела... – Я знаю. Он, конечно, держится молодцом, но живет в аду. – Спасибо, что рассказали мне об этом. Когда Дженнифер вернулась в контору, Кен сказал: – Итак, старый Отто покидает нас. – Да. Кен Бэйли усмехнулся: – Теперь нам вдвоем придется сражаться против всего мира. – Пожалуй, так. * * * Теперь Дженнифер смотрела на Кена Бэйли по-другому. Они вместе обедали и ужинали. Хотя Дженнифер не замечала в нем гомосексуальных наклонностей, она знала, что Отто Вензел сказал ей правду – Кен Бэйли жил в аду. * * * К ней приходило мало клиентов. Это были неимущие люди, а иногда попадались и сумасшедшие. Проститутки часто обращались к Дженнифер, чтобы она выступала в роли их поручителя. Она была поражена, что некоторые из них отличались молодостью и красотой. Все это давало Дженнифер небольшой, но постоянный доход. Она никак не могла выяснить, кто направлял их к ней. Когда она спросила об этом у Кена, тот лишь недоуменно пожал плечами и отвернулся. Когда к Дженнифер приходил клиент, Кен Бэйли тактично выходил из комнаты. Он был похож на гордого отца, радующегося успехам своей дочери. Несколько раз Дженнифер предлагали заняться бракоразводными делами, но она неизменно отказывалась. Она до сих пор помнила, как говорил один из ее преподавателей по юриспруденции: «Развод в адвокатской работе занимает такое же место, как проктология в медицине». У многих адвокатов, занимающихся бракоразводными делами, была дурная слава. Ведь разводящаяся пара всегда видела все в другом свете, нежели адвокат. Высокооплачиваемых адвокатов, специализировавшихся на разводах, называли «бомбардирами», так как они использовали «тяжелую артиллерию» закона, чтобы выиграть дело, однако нередко при этом уничтожая и мужа, и жену, и детей. Впрочем, приходили и такие клиенты, которые заметно отличались от обычных посетителей. Хорошо одетые, они держались с достоинством. Дела, по которым они обращались к ней, были солидными – разрешение имущественных конфликтов, где состояния достигали астрономических сумм, и судебные иски, которыми с удовольствием занялась бы любая крупная юридическая фирма. – Почему вы обратились ко мне? – спрашивала их Дженнифер. Ответы были уклончивыми. От друга... Я читал о вас... Кто-то упомянул ваше имя на вечеринке... Только когда один из клиентов, объясняя суть проблемы, назвал имя Адама Уорнера, Дженнифер внезапно все поняла. – Вас направил ко мне мистер Уорнер? Клиент замялся: – Видите ли, вообще-то он просил, чтобы я не упоминал его имени. Дженнифер решила позвонить Адаму. Она хотела поблагодарить его. Она будет разговаривать с ним вежливо, но не более того. Чтобы у Адама не возникло и мысли, что она звонит не просто из чувства благодарности, а с другой целью. Она снова и снова мысленно репетировала предстоящий разговор. Когда же наконец Дженнифер собралась с духом и позвонила, секретарша ответила, что мистер Уорнер уехал в Европу и вернется через несколько недель. Это сообщение повергло Дженнифер в глубокую депрессию. * * * Она ловила себя на мысли, что думает об Адаме Уорнере все чаще и чаще. Она вспоминала, как он пришел к ней домой и как ужасно она вела себя. Как хорошо, что он сумел погасить в ней эту вспышку гнева. А теперь, ко всему прочему, еще и присылает к ней клиентов. Выждав три недели, Дженнифер снова позвонила Адаму. На этот раз он был в Южной Америке. – Что ему передать? – Ничего, – ответила Дженнифер после секундного колебания. Дженнифер пыталась выбросить Адама из головы, но это ей никак не удавалось. Ее терзала мысль: женат он или обручен? Она представляла, каково быть миссис Адам Уорнер. «Я, наверное, сошла с ума», – думала Дженнифер. Время от времени в газетах и журналах она встречала имя Майкла Моретти. В «Нью-йоркере» она прочитала большую статью об Антонио Гранелли и «семьях» мафии, контролирующих восточное побережье страны. Сообщалось, что здоровье у Антонио Гранелли слабое, и его зять – Майкл Моретти – скоро будет управлять всей империей. В «Лайфе» она прочитала о том, какой образ жизни вел Майкл Моретти. Упоминалось там и о суде над ним. Камилло Стела отбывал срок в Левенворте, в то время как Майкл Моретти оставался на свободе. Журнал напоминал читателям, что лишь благодаря оплошности Дженнифер Паркер Майкл Моретти не попал в тюрьму или на электрический стул. Прочитав это, Дженнифер почувствовала, как все внутри у нее перевернулось. Электрический стул? Она бы сама с удовольствием включила рубильник! * * * Дела, с которыми клиенты обращались к Дженнифер, были мелкими, но она обогащалась бесценным опытом. За месяц Дженнифер побывала во всех кабинетах здания суда, расположенного на Сентер-стрит, и познакомилась с людьми, которые там работали. Когда ее клиентов арестовывали за кражи в магазинах, бродяжничество, проституцию или продажу наркотиков, Дженнифер направлялась в суд, чтобы оформить поручительство. – Арестованный может быть выпущен под залог в пятьсот долларов. – Ваша честь, но у арестованного нет таких денег. Если суд уменьшит сумму залога до двухсот долларов, он снова сможет работать и содержать семью. – Хорошо, двести долларов. – Спасибо, ваша честь. Дженнифер познакомилась с заведующим канцелярией, куда направлялись все копии отчетов о совершенных арестах. – Опять ты, Паркер! Господи, ты что – никогда не спишь? – Привет, лейтенант. Моего клиента задержали по обвинению в бродяжничестве. Можно посмотреть список арестованных? Его зовут Коннери Клэренс Коннери. – Послушай, крошка, зачем тебе приходить сюда в три часа ночи, чтобы освободить какого-то бродягу? – Чтобы не слоняться по улицам, – улыбнулась Дженнифер. Она узнала, как работает ночной суд, заседающий в зале номер 218. Это был темный, непонятный мир со своим жаргоном. – Паркер, у вашего клиента ПОЧКИ. – Почки? – Да, ПОЧКИ: попытка ограбления частной квартиры, избиение. Ясно? – Ясно. * * * – Я представляю мисс Луну Тарнер. – Господи! – Не могли бы вы сказать, в чем ее обвиняют? – Минутку. Сейчас я найду ее карточку. Так, Луна Тарнер. Ага, вот. Прос. Ее задержал ГРОБ. Внизу. – Гроб? – Вы что, новенькая? ГРОБ – это Группа расследования и обеспечения безопасности. Прос – это проститутка. Внизу – значит, к югу от 42-й улицы. Понятно? – Понятно. * * * Ночной суд угнетал Дженнифер. Человеческая волна откатывала и вновь набегала, ударяясь о берег правосудия. Более ста пятидесяти дел разбиралось каждую ночь. Кого здесь только не было – проститутки, трансвеститы, прирожденные алкоголики и наркоманы. Чередой проходили пуэрториканцы, мексиканцы, евреи, ирландцы, греки, итальянцы. Их обвиняли в ограблениях и кражах, незаконном хранении оружия и сбыте наркотиков, изнасилованиях и проституции. У всех была общая черта – все они были бедными. Они были бедными, побежденными и потерянными. Это были отбросы процветающего общества. В основном – жители Центрального Гарлема, но, так как тюрьмы были переполнены преступниками, все они, кроме самых отпетых, отпускались на свободу или подвергались штрафу. Они возвращались домой на авеню Св. Николаса, Морнингсайд и Манхэттен-авеню, где на площади в три с половиной мили проживали двести тридцать три тысячи негров, восемь тысяч пуэрториканцев и примерно один миллион крыс. Большинство клиентов Дженнифер были подавлены бедностью и существующей системой. Это были люди, давно махнувшие на все рукой. Дженнифер обнаружила, что их страхи давали ей уверенность в себе. Она не чувствовала себя выше их. Вряд ли она могла служить примером головокружительного успеха. И все же между ней и ее клиентами была большая разница – она никогда не сдавалась. Кен Бэйли познакомил ее со святым отцом Фрэнсисом Джорджем Райеном. Отцу Райену было за пятьдесят. Это был жизнерадостный цветущий мужчина. Его черные, с легкой сединой волосы немного вились, и было заметно, что он давно не пользовался услугами парикмахерской. Он сразу понравился Дженнифер. Время от времени, когда пропадал кто-нибудь из его прихожан, отец Райен приходил к Кену и пользовался его услугами. И всегда Кен находил сбежавших жен, мужей и детей. Он никогда не брал за это деньги. – Оплата будет на небесах, – говорил Кен. Однажды, когда Дженнифер была одна в конторе, зашел отец Райен. – Кен ушел, отец Райен. Он уже сегодня не вернется. – Я вообще-то к вам, Дженнифер, – сказал отец Райен. Он уселся в кресло, стоящее напротив. – У одного из моих друзей проблемы. Так он всегда начинал разговор с Кеном. – Слушаю вас, святой отец. – Это одна из моих старых прихожанок. Бедняга никак не может получить свою пенсию по социальному страхованию. Она недавно переехала в другой район, а вся информация в проклятом компьютере стерлась, чтоб ему гореть в аду! – Понятно. – Я знал, что вы поможете, – сказал отец Райен, поднимаясь. – Боюсь только, что заплатить она вам не сможет. Дженнифер улыбнулась: – Не беспокойтесь. Я все улажу. Вопреки ее ожиданиям, Дженнифер понадобилось целых три дня, чтобы в компьютер заложили новую информацию. * * * Месяц спустя отец Райен вновь пришел к Дженнифер. – Извините за беспокойство, дорогая, но у одного из моих друзей небольшие проблемы. Боюсь, что у него нет... – Он замялся. – Денег, – угадала Дженнифер. – Да! Именно! Но бедняге срочно нужна помощь. – Хорошо. Расскажите, в чем дело. – Его зовут Абрахам. Абрахам Уилсон. Это сын одной моей прихожанки. Он сейчас отбывает срок в Синг-Синге за то, что во время ограбления винного магазина убил его владельца. – Если его осудили и он сидит в тюрьме, то я не знаю, чем могу помочь. Отец Райен посмотрел на Дженнифер и вздохнул. – Проблема не в этом. – Не в этом? – Нет. Пару недель тому назад Абрахам убил еще одного человека – заключенного по имени Раймонд Торп. Теперь его будут судить за преднамеренное убийство, и ему грозит смертная казнь. Дженнифер что-то читала об этом. – Если я не ошибаюсь, он избил человека до смерти. – Так говорят. Дженнифер взяла блокнот и ручку. – Вы не знаете, есть ли свидетели? – Боюсь, что да. – Сколько? – Сто, а может, и больше. Видите ли, это случилось в тюремном дворе. – И что вы от меня хотите? – Помогите Абрахаму, – просто сказал отец Райен. Дженнифер отложила ручку. – Думаю, что теперь ему может помочь только Всевышний. – Она откинулась в кресле. – Абрахам в незавидном положении. Он чернокожий, он отбывает срок за убийство, и он убил еще одного человека на глазах у сотни свидетелей. Если он действительно это сделал, то вряд ли ему можно помочь. Если бы тот заключенный угрожал ему, он мог бы попросить помощи у охранников. А он решил, что стоит над законом и сам может вершить суд. Ни одно жюри в мире не оправдает его. – Но он все же человек. Хотя бы поговорите с ним. Дженнифер вздохнула: – Если вы так настаиваете, я поговорю с ним, но ничего обещать не могу. Отец Райен кивнул: – Я понимаю. Думаю, в газетах будут писать об этом деле. Они оба думали об одном и том же. Не один только Абрахам Уилсон находился в незавидном положении. * * * Тюрьма Синг-Синг находится в городке Оссининг в тридцати милях от Манхэттена на восточном берегу Гудзона возле бухты Хаверстроу. Дженнифер добралась туда на автобусе. Она заранее позвонила заместителю начальника тюрьмы и договорилась о встрече с Абрахамом Уилсоном, находящимся в одиночной камере. Сидя в автобусе, Дженнифер немного волновалась. Она ехала в Синг-Синг на встречу с возможным клиентом, которого обвиняли в убийстве. В университете их учили вести именно такие дела, именно к этому стремилась и она сама. Впервые за год Дженнифер почувствовала себя настоящим адвокатом, хотя и отдавала себе отчет в том, что это лишь мечты. Она ехала не к клиенту. Она ехала, чтобы сказать человеку, что не сможет защищать его. Она не могла позволить себе взяться за громкое дело, выиграть которое у нее не было ни малейшей возможности. Абрахаму Уилсону придется искать себе другого защитника. * * * В обшарпанном такси Дженнифер доехала от автобусной станции до тюрьмы, занимавшей семьдесят акров земли у самой реки. Дженнифер нажала на кнопку звонка, и охранник открыл ей дверь. Найдя в списке посетителей ее имя, он показал, как пройти к заместителю начальника тюрьмы. Заместитель начальника тюрьмы был крупным широкоплечим мужчиной с короткой стрижкой военного образца и лицом, побитым оспой. Его звали Ховард Паттерсон. – Я буду вам очень признательна, если вы расскажете мне про Абрахама Уилсона, – начала Дженнифер. – Боюсь, что это вряд ли вам понравится. – Паттерсон взглянул на досье, лежавшее перед ним на столе. – Большую часть жизни Уилсон провел в тюрьме. Первый привод – в одиннадцать лет за угон машины, в тринадцать – арестован за драку, в пятнадцать – за изнасилование, в восемнадцать – стал сутенером, сидел за зверское избиение одной из своих подруг... – Он полистал досье. – Тут все что угодно – поножовщина, вооруженное ограбление и наконец убийство. Устрашающий список. – А существует такая вероятность, что Уилсон не убивал Раймонда Торпа? – спросила Дженнифер. – Что вы! Уилсон сам признался в этом. Впрочем, если бы даже он отрицал свою вину, разницы бы не было. У нас сто двадцать свидетелей. – Можно мне увидеться с мистером Уилсоном? Ховард Паттерсон встал: – Конечно. Только вы зря потеряете время. * * * Никогда еще Дженнифер не видела такого отвратительного человека, как Абрахам Уилсон. Он был цвета антрацита, со сломанным носом, щербатым ртом и маленькими глазками на лице, изуродованном шрамами. Он был ростом в шесть футов и четыре дюйма, крепкого телосложения. Переступая тяжелыми ножищами, Абрахам слегка косолапил. Если бы Дженнифер надо было описать его одним словом, она выбрала бы слово «угрожающий». Она могла представить, какое впечатление произведет этот человек на присяжных. Разделенные сеткой из толстой проволоки, Абрахам Уилсон и Дженнифер сидели в комнате для свиданий. Возле двери стоял охранник. Уилсон только что вышел из одиночной камеры и теперь моргал от яркого света. Если Дженнифер раньше сомневалась, что возьмется за это дело, то после того как она увидела Абрахама Уилсона, ее сомнения уступили место решимости. Даже сидя напротив, она чувствовала, как из него буквально сочится ненависть. Дженнифер начала разговор сама: – Меня зовут Дженнифер Паркер. Я – адвокат. Отец Райен попросил, чтобы я встретилась с вами. Абрахам Уилсон плюнул через сетку, забрызгав Дженнифер слюной. – Козел он вонючий! «Прекрасное начало», – подумала Дженнифер. Она с трудом удержалась, чтобы не вытереть слюну с лица. – Вы в чем-нибудь нуждаетесь, мистер Уилсон? Его губы растянулись в беззубой ухмылке: – Да, малышка. В бабе. Понятно? Она постаралась не обращать на это внимания. – Может быть, вы мне расскажете, что произошло? – Слушай, ты. Если хочешь узнать историю моей жизни – плати. Я продам ее для кино. А может, и сам там снимусь в главной роли. Исходящая от него злоба пугала Дженнифер. Ей хотелось уйти отсюда как можно быстрее. Паттерсон был прав. Она зря потеряла время. – Боюсь, что я вряд ли смогу вам помочь, мистер Уилсон. Я пообещала отцу Райену, что по крайней мере поговорю с вами. Абрахам Уилсон снова беззубо улыбнулся: – Ишь ты какая! Потрахаться со мной не хочешь? Дженнифер встала. С нее было довольно. – Вы что, всех так ненавидите? – Знаешь, куколка, ты влезь в мою шкуру, а я – в твою. А потом мы поговорим о ненависти. Дженнифер стояла, глядя на безобразное черное лицо, пытаясь переварить услышанное. Затем она медленно села. – Расскажите, что же все-таки случилось, Абрахам. Он молча смотрел на нее. Дженнифер ждала, разглядывая его, представляя, каково находиться в его шкуре. Он был весь в шрамах. А сколько шрамов было у него на душе? Они сидели, долго не произнося ни слова. Наконец Абрахам Уилсон сказал: – Я пришил этого сукина сына. – Зачем вы убили его? Он пожал плечами: – Этот ублюдок полез на меня с тесаком, и я... – Не пытайтесь меня провести. Откуда у заключенного тесак? Лицо Уилсона окаменело. – А ну мотай отсюда! Я тебя не звал. – Он встал. – И чтобы больше тебя здесь не было. Я очень занятой человек. Развернувшись, он зашагал к охраннику. Они оба вышли из комнаты. Вот и все. По крайней мере Дженнифер могла сказать отцу Райену, что поговорила с Уилсоном. Большего сделать она не могла. Охранник проводил Дженнифер к выходу. Шагая через тюремный двор, она думала об Абрахаме Уилсоне и о своем отношении к нему. Он ей не нравился, и поэтому Дженнифер допустила то, на что не имела права, – она осудила его. Она заранее считала его виновным, хотя суд еще не состоялся. Может, кто-то и напал на него, не с ножом, конечно. Но, может, нападавший держал в руке камень или кирпич. Дженнифер замедлила шаг и в нерешительности остановилась. Инстинкт подсказывал ей, что надо вернуться в Манхэттен и забыть об Абрахаме Уилсоне. Повернувшись, Дженнифер пошла к заместителю начальника тюрьмы. – Это тяжелый случай, – сказал Ховард Паттерсон. – Если возможно, мы стараемся перевоспитывать, а не наказывать, но Абрахам Уилсон зашел слишком далеко. Его успокоит только электрический стул. «Странная логика», – подумала Дженнифер. – Он сказал мне, что на него напал человек, вооруженный тесаком. – Все может быть. Ответ ошеломил ее. – Что вы хотите сказать этим «может быть»? Что заключенный может раздобыть здесь нож? И даже тесак? Ховард Паттерсон пожал плечами: – Мисс Паркер, у нас тут тысяча двести заключенных, и некоторые из них довольно изобретательные люди. Я кое-что покажу вам. Дженнифер пошла за Паттерсоном по коридору, и они остановились у запертой двери. Выбрав из связки нужный ключ, Паттерсон открыл дверь и зажег свет. Дженнифер зашла в комнату, где вдоль стен тянулись полки. – Здесь мы держим игрушки, которые отбираем у заключенных. – Он подошел к большому ящику и поднял крышку. Дженнифер глянула внутрь и не поверила своим глазам. Она подняла глаза на Ховарда Паттерсона. – Я хочу встретиться со своим клиентом еще раз. Глава 6 Дженнифер готовилась к суду над Абрахамом Уилсоном, как никогда ни к чему не готовилась раньше. Она проводила бессчетные часы и в юридической библиотеке, изучая тактику защиты, и со своим клиентом, по крохам вытягивая из него информацию. Это была нелегкая задача. С самого начала Уилсон упрямился и издевался над ней. – Хочешь узнать обо мне, малышка? Я начал трахаться в десять лет, а ты? Дженнифер изо всех сил старалась не обращать внимания на его ненависть и презрение, так как понимала, что за всем этим кроется страх. И Дженнифер продолжала расспрашивать его о раннем детстве, о родителях, о его привязанностях. Через некоторое время упрямство Уилсона уступило место интересу, а затем восхищению. Он никогда не задумывался над вопросом, кто он и почему стал таким. Настойчивые расспросы Дженнифер заставляли его углубляться в свои воспоминания. Несколько раз, когда Дженнифер расспрашивала его об отце, который нещадно колотил его, Уилсон просил оставить его одного. Она уходила, но потом снова возвращалась. Если раньше у Дженнифер и была какая-то личная жизнь, то теперь о ней пришлось забыть. Если она не встречалась с Абрахамом Уилсоном, то все время проводила в своей конторе. С утра до поздней ночи она читала все, что попадалось ей под руку об убийствах, преднамеренных и непреднамеренных. Она изучила сотни апелляционных судов, приговоров, описаний вещественных доказательств, постановлений, стенограмм. Она просматривала справочную литературу о самозащите, умышленных убийствах, временном помешательстве. Дженнифер пыталась найти возможности сделать так, чтобы Абрахама Уилсона судили только за непреднамеренное убийство. Абрахам не собирался убивать того человека. Но поверят ли в это присяжные? Особенно местные. Здесь, в городке, люди ненавидели заключенных. Дженнифер подала запрос о переносе суда в другое место. Ее прошение было удовлетворено. Суд должен был состояться в Манхэттене. Дженнифер предстояло принять важное решение: позволить ли Абрахаму Уилсону выступать в суде? Он выглядел устрашающе, но если бы присяжные услышали всю историю из его уст, возможно, они бы прониклись к нему жалостью. Сложность заключалась в том, что обвинение непременно вытащит на свет его уголовное прошлое. Тогда станет известно, что у него на совести еще одно убийство. Дженнифер было интересно, кто из помощников окружного прокурора Ди Сильвы будет ее соперником. У него было немало хороших юристов, и Дженнифер постаралась изучить их манеру ведения процесса. Она старалась проводить как можно больше времени в Синг-Синге, осматривая тюремный двор, где было совершено преступление, разговаривая с охранниками и допрашивая заключенных, которые были свидетелями убийства. – Раймонд Торп набросился на Абрахама Уилсона с ножом. Вернее, тесаком. Вы видели это? – Я? Никакого тесака я не видел. – Вы должны были его видеть. Вы же стояли рядом. – Послушайте, ничего я не видел. Никто не хотел быть замешанным в это дело. Иногда Дженнифер выкраивала время, чтобы как следует пообедать, но обычно ее еда состояла из бутерброда с кофе в буфете здания суда. Она похудела, и у нее часто кружилась голова. Кен Бэйли начал беспокоиться. Он пригласил ее в ресторан и заказал ей шикарный ужин. – Ты что, решила умереть с голоду? – спросил он. – Нет, конечно. – Ты хоть смотрела на себя в зеркало в последнее время? – Нет. Посмотрев на нее изучающим взглядом, он сказал: – Если у тебя еще осталось немного ума, откажись от этого дела. – Почему? – Потому что тебя разнесут в пух и прах. У меня тоже уши есть. Газетчики ждут не дождутся, чтобы снова потрепать тебя как следует. – Я адвокат, – упрямо сказала Дженнифер. – Абрахам Уилсон имеет право на справедливый суд, и я постараюсь, чтобы так все и было. – Она заметила, что Кен Бэйли нахмурился. – Не волнуйся. Не думаю, что это дело так уж сильно будет освещаться в газетах. – Ты так думаешь? Знаешь, кто будет обвинителем? – Нет. – Роберт Ди Сильва. * * * Дженнифер подъехала ко входу в здание суда на Леонард-стрит и стала прокладывать себе путь через толпу людей в вестибюле. Здесь были полицейские в форме и в штатском, адвокаты с атташе-кейсами. Дженнифер прошла мимо стойки с надписью «Информация», где никогда никого не было, и на лифте поднялась на шестой этаж. Она направлялась к окружному прокурору. Прошел почти год с тех пор, когда она в последний раз встречалась с Ди Сильвой. Дженнифер не собиралась сражаться с ним снова. Она хотела сообщить ему, что отказывается защищать Абрахама Уилсона. * * * Три бессонные ночи провела Дженнифер, прежде чем решилась на это. В конце концов она решила, что так будет лучше для ее клиента. Дело Уилсона было не таким уж важным, чтобы им занимался Роберт Ди Сильва. Единственная причина, которая заставила его взяться за это дело, – участие Дженнифер Паркер. Ди Сильва жаждал мщения. Он хотел преподнести ей урок. Поэтому в конце концов она решила, что у нее нет другого выбора, кроме как отказаться от защиты Уилсона. Дженнифер не хотела, чтобы ему вынесли смертный приговор лишь только потому, что она когда-то совершила ошибку. Если она не будет его адвокатом, Ди Сильва не будет так суров с Уилсоном. Дженнифер хотела таким образом спасти ему жизнь. Воспоминания нахлынули на нее, когда она подошла к знакомой двери с табличкой «Окружной прокурор. Округ Нью-Йорк». Та же самая секретарша, что и раньше, сидела за столом. – Я – Дженнифер Паркер. У меня встреча с... – Проходите, – сказала секретарша. – Окружной прокурор ждет вас. Роберт Ди Сильва стоял рядом со своим столом и, жуя сигару, отдавал приказания своим помощникам. Когда вошла Дженнифер, он умолк. – Я был уверен, что вы не придете. – Я пришла. – А я полагал, что вы смотаетесь из города, поджав хвост. Что вам надо? Рядом со столом стояли два кресла, но Ди Сильва не предложил ей сесть. – Я хочу поговорить с вами о моем клиенте Абрахаме Уилсоне. Роберт Ди Сильва сел, откинувшись в кресле, и напустил на себя задумчивый вид. – Абрахам Уилсон... Ах да... Ниггер, что избил человека до смерти на тюремном дворе. Зря вы взялись за его защиту. – Он посмотрел на своих помощников, и они вышли из комнаты. – Ну что, госпожа адвокат? – Я хотела бы прийти к соглашению. Роберт Ди Сильва изобразил на своем лице удивление: – Вы хотите сказать, что пришли договориться со мной? Вы меня поражаете. Уж вы-то с вашим талантом юриста смогли бы без труда выпустить его на волю. – Мистер Ди Сильва, я понимаю, что это кажется простым делом, – начала Дженнифер, – но есть смягчающие обстоятельства... Окружной прокурор перебил ее: – Давайте перейдем на язык, который вам будет более понятен, адвокат. Можете взять свои смягчающие обстоятельства и засунуть себе в задницу! – Он встал и продолжал дрожащим от ярости голосом: – Вы хотели прийти к согласию, леди? Да вы разрушили всю мою жизнь! Есть труп, и ваш черномазый приятель получит вышку! Ясно? Я лично прослежу, чтобы его отправили на электрический стул. – Я хочу вам сообщить, что не собираюсь защищать его. Вы можете судить его по статье «непреднамеренное убийство». Вы можете... – Ни за что! Он – убийца, это ясно как Божий день. Дженнифер старалась держать себя в руках. – Я полагала, что это решают присяжные заседатели. Ди Сильва криво улыбнулся: – Как приятно, когда такой знаток законов, как вы, приходит и учит тебя уму-разуму. – Может, мы забудем о личной неприязни? – Пока я жив – нет! Передавайте привет своему дружку Майклу Моретти. * * * Полчаса спустя Дженнифер пила кофе с Кеном Бэйли. – Не знаю, что и делать, – призналась Дженнифер. – Я думала, что Уилсону будет лучше, если я откажусь от его защиты. Но Роберт Ди Сильва и слышать ничего не хочет. Ему не нужен Уилсон, ему нужна я. Кен Бэйли задумчиво посмотрел на нее: – Может, это психологическая атака? Он хочет тебя напугать. – Я и так напугана. – Она глотнула кофе. – Положение скверное. Ты бы только видел этого Абрахама Уилсона. Чтобы вынести ему смертный приговор, присяжным достаточно лишь раз взглянуть на него. – А когда суд? – Через четыре недели. – Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Да. Убить Ди Сильву. – У тебя есть хоть один шанс добиться оправдания Уилсона? – С точки зрения пессимиста, это выглядит так: я пытаюсь выиграть свое первое дело у самого ловкого окружного прокурора страны, который мечтает отомстить мне, а мой клиент – закоренелый негр-убийца, лишивший жизни человека на глазах у ста двадцати свидетелей. – Кошмар. А с точки зрения оптимиста? – Надеюсь, что за день до суда меня собьет грузовик. * * * До суда теперь оставалось три недели. Дженнифер добилась, чтобы Абрахама Уилсона перевели в тюрьму на Рикер-Айленд. Его поместили в корпус для заключенных мужского пола, где девяносто пять процентов его сокамерников ожидали суда за тяжкие преступления: убийства, поджоги, изнасилования и вооруженные ограбления. Частные машины сюда не допускались, поэтому Дженнифер довезли на небольшом зеленом автобусе до административного корпуса, где она предъявила свои документы. Возле ворот, где останавливали всех посетителей, стояли два вооруженных охранника. Из административного корпуса Дженнифер повели по Хазел-стрит – небольшой тюремной улице – к центральному корпусу, где в помещении для встречи с посетителями ее ожидал Абрахам Уилсон. Эта комната была разделена на восемь кабинок. Идя по длинному коридору на встречу с Абрахамом Уилсоном, Дженнифер думала: «Это похоже на приемную в аду». Стоял ужасный шум. Постоянно лязгали стальные двери. В каждом блоке находилось по сто заключенных, которые разговаривали и кричали без остановки, два телевизора работали на разных каналах, из динамиков гремел рок. В здании несли стражу триста охранников, чьи рявкающие команды перекрывали шум. – В тюремном обществе все ведут себя очень вежливо, – сказал ей охранник. – Если один заключенный толкнет другого, то немедленно извинится. Мало ли что у кого на уме, и достаточно любой мелочи... * * * Сидя напротив Абрахама Уилсона, Дженнифер подумала: «Жизнь этого человека у меня в руках. Если его казнят, то это случится потому, что я не помогла ему». Она взглянула в его полные отчаяния глаза. – Я сделаю все возможное, – пообещала она. * * * До начала суда оставалось десять дней. Дженнифер сообщили, что судьей назначен Лоренс Уолдман, который председательствовал на суде над Майклом Моретти и который пытался лишить ее звания юриста. Глава 7 В тот сентябрьский день 1970 года Дженнифер проснулась в четыре утра, чувствуя себя совершенно разбитой. Наступил понедельник – день начала суда над Абрахамом Уилсоном. Дженнифер плохо спала, ее одолевали видения предстоящего суда. В одном из таких кошмаров она стояла на месте свидетеля, а Роберт Ди Сильва расспрашивал ее о Майкле Моретти. Каждый раз, когда Дженнифер хотела ответить на вопрос, присяжные кричали ей: «Ложь! Ложь! Ложь!» Хотя кошмары были разными, но в чем-то все они были похожи. Последним ей приснился сон, как Абрахама Уилсона привязали к электрическому стулу. Когда Дженнифер наклонилась, чтобы успокоить его, он плюнул ей в лицо. Дженнифер проснулась, вся дрожа, и больше уже не могла заснуть. Она до утра просидела в кресле, глядя, как занимается заря. От нервного напряжения ей совсем не хотелось есть. Ах, если бы она могла выспаться! И не нервничать. И чтобы понедельник уже закончился. Пока она принимала душ и одевалась, ее не покидало предчувствие надвигающегося несчастья. Ей хотелось одеться в черный цвет, но она выбрала зеленое платье «под Диора», купленное на дешевой распродаже. * * * В восемь тридцать Дженнифер подъехала к зданию суда, чтобы выступить в роли защитника в деле «Народ штата Нью-Йорк против Абрахама Уилсона». Возле входа собралась огромная толпа, и Дженнифер сначала подумала, что тут произошла авария. Она увидела телекамеры, микрофоны, и прежде чем смогла понять в чем дело, ее окружили репортеры. Один из них спросил: – Мисс Паркер, это ваше первое дело с тех пор, как вы провалили процесс над Майклом Моретти? Кен Бэйли не зря предупреждал ее. Она была в центре внимания, а не ее клиент. Вряд ли репортеры будут объективны, это были стервятники, а она – их жертва. Молодая женщина в потертых джинсах сунула ей в лицо микрофон: – Правда, что окружной прокурор Ди Сильва собирается отомстить вам? – Без комментариев. – Дженнифер стала проталкиваться ко входу. – Вчера вечером окружной прокурор выступил с заявлением, что вам надо запретить заниматься юриспруденцией в штате Нью-Йорк. Что вы можете на это ответить? – Без комментариев. – Дженнифер уже была рядом со входом. – В прошлом году судья Уолдман пытался лишить вас звания юриста. Вы будете требовать его отвода? Дженнифер скрылась в здании. * * * Суд должен был состояться в зале номер 37. В коридоре было полно людей, желающих войти, но зал был уже набит битком. Зрители громко переговаривались, здесь царила карнавальная обстановка. Для прессы было зарезервировано несколько рядов. «Это Ди Сильва постарался», – подумала Дженнифер. * * * Абрахам Уилсон сидел за столом защиты, возвышаясь над всеми, как олицетворение зла. Он был одет в темно-синий костюм, который был ему мал, и белую рубашку с галстуком, что купила ему Дженнифер. Но и это не помогло. Абрахам Уилсон выглядел настоящим убийцей. «С таким же успехом он мог прийти сюда в тюремной робе», – в отчаянии подумала Дженнифер. Уилсон с вызовом осматривал сидящих в зале. Встречаясь с кем-то глазами, он жмурился. Дженнифер слишком хорошо знала своего клиента, чтобы не понять – за этой бравадой крылся страх. Но на всех остальных – включая судью и присяжных – он производил гнетущее впечатление. От этого гиганта исходила угроза. Присяжные будут смотреть на него как на человека, которого надо бояться, которого надо уничтожить. У Абрахама Уилсона не было ни одной черты, которая вызывала бы сочувствие. Его уродливое лицо со шрамами, с перебитым носом и беззубым ртом, его громадное тело внушали страх. Дженнифер подошла к столу, за которым сидел Абрахам Уилсон, и села рядом с ним. – Доброе утро, Абрахам. Бросив на нее взгляд, он сказал: – Я уж думал, что вы не придете. Дженнифер вспомнила свой ночной кошмар. Она посмотрела в его прищуренные глаза. – Вы прекрасно знали, что я буду здесь. Он равнодушно пожал плечами: – Мне-то какая разница. Они меня в живых не оставят. Если понадобится, они примут закон, чтобы сварить меня в кипящем масле. Никакого суда не будет. Чистый спектакль. Надеюсь, вы взяли с собой пакетик воздушной кукурузы? За столом обвинения послышался шорох, и Дженнифер увидела, как окружной прокурор Роберт Ди Сильва занял свое место рядом с командой помощников. Посмотрев на Дженнифер, он улыбнулся. Дженнифер почувствовала, как ее охватывает паника. – Всем встать, – объявил секретарь суда. Судья Лоренс Уолдман вышел из судейской комнаты. – Начинается судебное разбирательство под председательством достопочтенного судьи Лоренса Уолдмана. Только Абрахам Уилсон остался сидеть на месте. – Встаньте, – прошептала Дженнифер. – Пошли они к черту. Пусть попробуют меня поднять. Дженнифер взяла гиганта за руку: – Встаньте, Абрахам. Мы их победим. Он долго смотрел на нее, а затем медленно поднялся, возвышаясь над ней. Судья Уолдман занял свое место. Зрители сели. Секретарь суда протянул судье листок с повесткой дня. – «Народ штата Нью-Йорк против Абрахама Уилсона, обвиняемого в убийстве Раймонда Торпа». * * * Сначала Дженнифер собиралась выбирать присяжных исключительно из негров, но теперь она была не уверена: стоит ли это делать? Абрахам Уилсон не был одним из них. Он был отступником, убийцей, «позором их нации». Они могли осудить его с большей готовностью, чем белые. Все, что ей оставалось, так это не допустить в жюри явных расистов. Но расисты не кичатся в открытую своими взглядами. Они ждут удобного момента, держа свои предрассудки в тайне. Она чувствовала, что ее voir dire – опрос присяжных – был неуклюжим и неловким, в то время как у Ди Сильвы – искусным и непринужденным. Он умел вызвать доверие у присяжных, расположить их к себе. «Как я могла забыть, что Ди Сильва – превосходный актер», – подумала Дженнифер. * * * Ди Сильва начал пользоваться своим правом отвода присяжных только после того, как Дженнифер использовала свое. Она никак не могла понять его поведение, а когда поняла, было уже слишком поздно. Ди Сильва перехитрил ее. Среди оставшихся присяжных были частный детектив, управляющий банком, мать врача – все они принадлежали к истеблишменту, – и теперь Дженнифер никак не могла дать им отвод. Окружной прокурор тщательно готовился к наступлению. * * * Роберт Ди Сильва встал и начал свою речь: – Достопочтенный суд. – Он повернулся к жюри. – И вы, леди и джентльмены присяжные заседатели, прежде всего позвольте поблагодарить вас за то, что вы пожертвовали своим драгоценным временем для слушания этого дела. – Он сочувственно улыбнулся. – Я знаю, что быть присяжным – нелегкая обязанность. У всех вас есть работа. Всех вас ждут семьи. «Он будто один из них, – подумала Дженнифер. – Тринадцатый присяжный». – Я постараюсь не занимать у вас много времени. Это простое дело. Сидящий здесь обвиняемый – Абрахам Уилсон. Штат Нью-Йорк обвиняет его в убийстве заключенного тюрьмы Синг-Синг Раймонда Торпа. В этом нет никаких сомнений. Он сам признался. Адвокат мистера Уилсона собирается доказать, что он совершил преступление в целях самообороны. Окружной прокурор повернулся и посмотрел на Абрахама Уилсона. Присяжные тоже повернули головы. Дженнифер видела реакцию на их лицах. Она попыталась сконцентрировать свое внимание на том, что говорит Ди Сильва. – Несколько лет назад двенадцать граждан, таких же, как и вы, проголосовали за то, чтобы посадить Абрахама Уилсона в тюрьму. Из-за некоторых юридических тонкостей я не могу сказать, какое преступление совершил Абрахам Уилсон. Но я могу сказать, что присяжные искренне верили, что, упрятав Абрахама Уилсона за решетку, не позволят ему совершить новое преступление. К сожалению, они ошиблись. Даже находясь за решеткой, Абрахам Уилсон смог убить человека, чтобы удовлетворить свои кровожадные инстинкты. Теперь мы знаем, что существует только один способ удержать его от совершения новых убийств – казнить его. Это не вернет к жизни Раймонда Торпа, но может сберечь жизни других людей, которые, в противном случае, могут стать следующими жертвами подсудимого. Ди Сильва подошел к жюри, глядя присяжным в глаза. – Я уже сказал, что это дело не займет много времени. Сидящий здесь обвиняемый – Абрахам Уилсон – хладнокровно убил человека. Он сознался в этом. Но, даже если бы он и не сознался, у нас есть свидетели этого хладнокровного убийства. Кстати, свидетелей больше ста. Давайте рассмотрим выражение «хладнокровно». Любое убийство противно вам так же, как и мне. Но иногда убийства совершаются по причинам, которые мы по крайней мере можем понять. Скажем, кто-нибудь с оружием в руках угрожает вашим близким – ребенку, мужу или жене. Если у вас пистолет – вы можете нажать на курок, чтобы спасти им жизнь. Мы с вами не одобряем этот способ, но по крайней мере можем понять его. Или такой пример. Вы просыпаетесь среди ночи и видите вооруженного грабителя, угрожающего вашей жизни. У вас есть возможность убить его, чтобы спасти себя. Вы убиваете его, и здесь тоже понятно, почему так произошло. Это не делает нас закоренелыми убийцами, не так ли? Сложилась экстремальная ситуация. – В голосе Ди Сильвы появился металл. – Но хладнокровное убийство – это совсем другое. Отнять жизнь у другого человека без всякой причины, сделать это за деньги или наркотики, убить для удовольствия... Он умело настраивал присяжных против Абрахама Уилсона, не переходя при этом юридических границ, чтобы защита не могла выступить с протестом. Дженнифер посмотрела на лица присяжных. Не было никакого сомнения, что Ди Сильва убедил их. Они были согласны с каждым его словом. Они кивали и хмурились. Разве что не аплодировали ему. Ди Сильва был дирижером, а они – его оркестром. Дженнифер еще никогда такого не видела. Каждый раз, когда окружной прокурор упоминал имя Абрахама Уилсона – а он делал это почти в каждом предложении, – присяжные смотрели на подсудимого. Дженнифер предупреждала Абрахама, что не следует смотреть на присяжных. Она несколько раз напоминала ему, чтобы он смотрел куда угодно, но только не в сторону жюри, потому что исходящий от него вызов мог разозлить присяжных. К своему ужасу, Дженнифер обнаружила, что Абрахам не сводит глаз с жюри, глядя прямо в глаза присяжным. В нем кипела злоба. – Абрахам, – тихо позвала его Дженнифер. Он даже не повернул головы. Окружной прокурор заканчивал свою речь: – В Библии сказано: «Око за око, зуб за зуб». Это месть. Мы не призываем к мести. Мы призываем к справедливости. Справедливости ради того несчастного, которого хладнокровно – хладнокровно – убил Абрахам Уилсон. Спасибо. Окружной прокурор вернулся на свое место. Когда Дженнифер встала, чтобы обратиться к присяжным с речью, она почувствовала их враждебность и нетерпение. Когда в учебниках она читала, что по лицам можно определить отношение присяжных, она скептически расценивала подобные утверждения. Но теперь – нет. Она ясно видела, как к ней относятся присяжные. Они уже решили, что ее клиент виновен, и чувствовали нетерпение, потому что Дженнифер тратила их время, заставляя сидеть здесь, когда они могли бы заниматься более важными делами. Так сказал их друг окружной прокурор. А Дженнифер и Абрахам Уилсон были врагами. Сделав глубокий вдох, Дженнифер начала: – Ваша честь, леди и джентльмены. Причина, по которой вы находитесь здесь, состоит в том, что закон и его мудрость говорят нам – в каждом деле существуют две стороны. Слушая, как окружной прокурор нападает на моего клиента, слушая, как он называет моего клиента виновным без решения жюри – без вашего решения, – можно прийти к другому выводу. Она посмотрела на присяжных, ища на их лицах поддержку или согласие. Ни того, ни другого не было видно. Она заставила себя продолжать. – Окружной прокурор Ди Сильва без конца повторял: «Абрахам Уилсон виновен». Это ложь. Судья Уолдман скажет вам, что ни один подсудимый не может быть признан виновным, пока это не решит суд или присяжные. Для того мы и находимся здесь, не так ли? Абрахама Уилсона обвиняют в убийстве заключенного в тюрьме Синг-Синг. Но Абрахам Уилсон убил его не ради денег или наркотиков. Он убил его, спасая свою жизнь. Вы помните, какие примеры приводил окружной прокурор, чтобы различить хладнокровное убийство и убийство в порыве страсти. Убийство в порыве страсти – это когда вы защищаете своих близких или когда вы убиваете, чтобы спасти собственную жизнь. Абрахам Уилсон совершил убийство в целях самообороны, и я скажу вам, что каждый сидящий в этом зале поступил бы в этих обстоятельствах точно так же. В одном я согласна с окружным прокурором – каждый человек имеет право защитить свою жизнь. Если бы Абрахам Уилсон поступил по-другому, он был бы мертв. – В голосе Дженнифер звучала искренность. Она уже забыла о своих волнениях. – Я прошу, чтобы вы запомнили следующее: по законам штата обвинение должно привести убедительные доказательства, что убийство было совершено не с целью самообороны. И прежде чем суд подойдет к концу, защита предъявит неоспоримые доказательства, которые покажут вам, что Раймонд Торп был убит потому, что угрожал убить моего клиента. Спасибо. * * * Началось слушание свидетелей обвинения. Роберт Ди Сильва не упустил ни одной возможности. Среди главных свидетелей были священники, охранники и заключенные, знавшие Раймонда Торпа. Один за другим они выходили к трибуне и рассказывали, каким спокойным и уравновешенным человеком был покойный. Каждый раз, закончив допрос свидетеля, окружной прокурор обращался к Дженнифер: – Прошу вас. И каждый раз Дженнифер отвечала: – Отказываюсь от допроса. Она знала, что бесполезно пытаться очернить главных свидетелей. У присутствующих уже сложилось мнение, что только по ошибке Раймонд Торп не был причислен к лику святых. Охранники, тщательно подобранные Робертом Ди Сильвой, свидетельствовали, что Торп был образцовым заключенным, совершал добрые поступки и помогал другим осужденным стать на путь истинный. То, что Раймонд Торп сидел в тюрьме за ограбление банка и изнасилование, казалось лишь крохотным пятнышком на его безупречной репутации. Позиции защиты ослаблялись еще и описанием внешности Раймонда Торпа. Это был невысокий человек, всего пять футов и девять дюймов[6 - Приблизительно 168 см.]. Роберт Ди Сильва сыграл на его росте и все время напоминал об этом присяжным. Он нарисовал перед ними картину, как Абрахам Уилсон подло набросился на этого щуплого человечка и ударил его головой об стену, убив на месте. По мере того как Ди Сильва рассказывал об этом, присяжные все упорнее не сводили глаз с гигантской фигуры Уилсона, сидящего за столом защиты. Рядом с ним все казались карликами. * * * – Мы, наверное, никогда не узнаем, – говорил окружной прокурор, – что заставило Абрахама Уилсона напасть на беззащитного безобидного человека... У Дженнифер застучало сердце. Одно слово, произнесенное Ди Сильвой, подало ей надежду. – ...Мы, очевидно, никогда не узнаем, зачем ему понадобилось нападать на него, но одно нам точно известно, леди и джентльмены, – покойный не представлял никакой угрозы для Абрахама Уилсона. Тут говорили о самозащите. – Он повернулся к судье Уолдману: – Ваша честь, прикажите подсудимому встать. Судья Уолдман посмотрел на Дженнифер. – У защиты есть возражения? Дженнифер понимала, что последует за этим, но возражения с ее стороны могли лишь навредить. – Нет, ваша честь. – Подсудимый, встаньте, пожалуйста, – сказал судья. Абрахам Уилсон с вызовом посмотрел на него, а затем медленно поднялся во весь рост – шесть футов и четыре дюйма[7 - Приблизительно 198 см.]. – Судебный секретарь, мистер Гэлин, точно такого же роста, как и покойный Раймонд Торп, – пять футов и девять дюймов, – сказал Роберт Ди Сильва. – Мистер Гэлин, не могли бы вы встать рядом с обвиняемым? Секретарь суда подошел к Абрахаму Уилсону и встал рядом. Разница в росте была поразительной. Дженнифер знала, что ее опять перехитрили, но ничего не могла поделать. Некоторое время окружной прокурор смотрел на двух стоящих мужчин, а затем, обращаясь к присяжным, сказал почти шепотом: – О какой самозащите может идти речь? * * * Судебное разбирательство оказалось гораздо хуже, чем могло привидеться Дженнифер в ее ночных кошмарах. Она чувствовала, что присяжным не терпится вынести смертный приговор. Кен Бэйли находился в зале среди зрителей, и во время перерыва Дженнифер смогла поговорить с ним. – Дело не из легких, – сочувственно произнес Кен. – Иметь в качестве клиента такого Кинг-Конга... Господи, да от одного взгляда на него поджилки трясутся. – Что тут поделаешь... – Как говорится в одном анекдоте, лучше бы он остался дома. Как складываются ваши отношения с уважаемым окружным прокурором? Дженнифер слабо улыбнулась: – Сегодня утром мистер Ди Сильва дал мне ясно понять, что собирается изгнать меня из рядов юристов. * * * Когда допрос свидетелей обвинения закончился и Ди Сильва вернулся на свое место, Дженнифер поднялась на ноги: – Я хочу вызвать в качестве свидетеля Ховарда Паттерсона. Заместитель начальника тюрьмы Синг-Синг нехотя поднялся и направился к свидетельскому месту, провожаемый взглядами зрителей. Роберт Ди Сильва внимательно наблюдал, как он принимает присягу. Мысленно Ди Сильва перебирал все возможности. Он знал, что выиграл дело. Его заключительная речь уже была готова. Дженнифер обратилась к свидетелю: – Не могли бы вы рассказать присяжным о характере вашей работы, мистер Паттерсон? Окружной прокурор встал: – Не стоит терять время, чтобы говорить о характере работы свидетеля. Мы и так знаем, что он занимает должность заместителя начальника тюрьмы Синг-Синг. – Спасибо, – сказала Дженнифер. – Я думаю, стоит сообщить присяжным, что мистера Паттерсона пришлось вызывать в суд повесткой. – Она повернулась к свидетелю. – Когда я попросила вас прийти сюда добровольно и выступить в защиту моего клиента, вы отказались. Это так? – Да. – Не могли бы вы объяснить присяжным, почему вас пришлось вызывать в суд повесткой? – Конечно. Я всю жизнь имею дело с такими людьми, как Абрахам Уилсон. Это прирожденный нарушитель порядка. Роберт Ди Сильва наклонился и, глядя на лица присяжных, прошептал своему помощнику: – Смотри, как она сама лезет в петлю. – Мистер Паттерсон, – сказала Дженнифер. – Абрахама Уилсона судят не за нарушение порядка. Речь идет о его жизни. Разве вам не хотелось бы помочь человеку, которого несправедливо обвиняют в преступлении, наказуемом смертной казнью? – Да, конечно. Но только если его обвиняют несправедливо. Присяжные понимающе закивали. – До этого случая совершались ли убийства в вашей тюрьме? – Видите ли, если поместить несколько сотен преступников в искусственную изоляцию, их потенциал ненависти возрастает и... – Да или нет, мистер Паттерсон? – Да. – Те убийства, что произошли в тюрьме за время вашей службы, имели разные мотивы? – Думаю, что да. Иногда... – Да или нет, пожалуйста. – Да. – Совершались ли убийства в целях самообороны? – Ну, иногда... – Он увидел выражение лица Дженнифер. – Да. – Итак, основываясь на вашем опыте, можно предположить, что Абрахам Уилсон защищал собственную жизнь, когда убил Раймонда Торпа? – Не думаю, что... – Я спрашиваю, могло ли быть так, да или нет? – Маловероятно, – упрямо сказал Паттерсон. Дженнифер повернулась к судье Уолдману: – Ваша честь, прикажите, пожалуйста, свидетелю, чтобы он отвечал на вопросы как положено. Судья Уолдман посмотрел на Ховарда Паттерсона: – Свидетель, отвечайте на вопрос. – Да. Но то, что он всем своим видом выражал несогласие, не ускользнуло от внимания присяжных. – Я хочу попросить разрешения у суда, – сказала Дженнифер, – представить некоторые вещественные доказательства, полученные у свидетеля. Окружной прокурор Ди Сильва встал: – Что за вещественные доказательства? – Доказательства того, что убийство было совершено в целях самозащиты. – Протест. Я возражаю, ваша честь. – Почему вы возражаете? – спросила Дженнифер. – Вы же еще не знаете, о чем идет речь. – Суд воздерживается от решения, пока не увидит доказательства, – объявил судья Уолдман. – Речь идет о человеческой жизни, и защита имеет право использовать все возможности. – Спасибо, ваша честь. – Дженнифер повернулась к Паттерсону. – Вы принесли с собой? Тот кивнул: – Да, но не по собственному желанию. – Я понимаю. Вы уже ясно дали это понять, мистер Паттерсон. Где то, что вы принесли? Ховард Паттерсон посмотрел в зал, где сидел человек в форме охранника. Паттерсон кивнул ему. Тот встал и пошел по проходу, неся в руках деревянный ящик с крышкой. Дженнифер взяла ящик у него из рук. – Ваша честь, защита собирается приобщить это к делу в качестве вещественного доказательства номер один. – Что это такое? – требовательно спросил Ди Сильва. – Это так называемый «ящик с игрушками». В зале послышался смех. Посмотрев на Дженнифер, судья Уолдман медленно сказал: – Вы сказали «ящик с игрушками»? Что там внутри, мисс Паркер? – Оружие. Оружие, изготовленное заключенными Синг-Синга для того... – Возражение. – Окружной прокурор вскочил с места. Он быстрым шагом подошел к судейскому месту. – Хочу, чтобы вы приняли во внимание неопытность моей коллеги, ваша честь. Если она собирается заниматься уголовным правом, ей следовало бы изучить правила судопроизводства, касающиеся представления вещественных доказательств. В этом так называемом ящике с игрушками нет никаких доказательств, которые относились бы к делу. – Этот ящик доказывает... – Этот ящик ничего не доказывает, – презрительно сказал окружной прокурор. Он повернулся к судье Уолдману. – Я возражаю против приобщения этого вещественного доказательства как несущественного и не относящегося к делу. – Возражение принимается. Дженнифер стояла и смотрела, как рушится ее защита. Все было против нее: судья, присяжные, Ди Сильва, доказательства. Ее клиент окажется на электрическом стуле, если... Дженнифер сделала глубокий вздох: – Ваша честь. Эти вещественные доказательства могут представлять важное значение для защиты. Я полагаю... – Мисс Паркер, – перебил ее судья Уолдман, – у суда нет ни времени, ни желания разъяснять вам законы. Окружной прокурор прав. Прежде чем прийти сюда, вам следовало бы ознакомиться с основными правилами представления вещественных доказательств. Первое правило гласит, что запрещается предоставлять вещдоки, которые не были подготовлены надлежащим образом. На суде ничего не было сказано, был ли убитый вооружен или не вооружен. Таким образом, вопрос об оружии не относится к делу. Ваше предложение отклоняется. Дженнифер почувствовала, как кровь прилила к щекам. – Простите, но этот вопрос относится к делу, – упрямо сказала она. – Достаточно! Можете подать иск. – Я не хочу подавать иск, ваша честь. Вы лишаете моего клиента его прав. – Мисс Паркер, если вы и дальше будете вести себя подобным образом, вы будете наказаны за оскорбление суда. – Мне все равно, – сказала Дженнифер, – но основание для приобщения этого вещественного доказательства есть. Окружной прокурор сам обосновал его. – Что? – удивленно спросил Ди Сильва. – Да я никогда... Дженнифер повернулась к судебному стенографисту: – Не могли бы вы зачитать заявление мистера Ди Сильвы, начиная со слов: «Мы, наверное, никогда не узнаем, что заставило Абрахама Уилсона напасть на...» Окружной прокурор посмотрел на судью Уолдмана: – Ваша честь, неужели вы позволите?.. Судья Уолдман жестом остановил его. Он повернулся к Дженнифер: – Суд существует не для того, мисс Паркер, чтобы вы разъясняли здесь законы. Когда слушания по делу закончатся, вы будете наказаны за неуважение к суду. Но так как речь идет о жизни человека, я готов выслушать вас. – Он повернулся к судебному стенографисту. – Читайте. Перевернув несколько страниц, стенографист стал читать: – «Мы, наверное, никогда не узнаем, что заставило Абрахама Уилсона напасть на беззащитного, безобидного человека...» – Достаточно, – перебила его Дженнифер, – спасибо. – Посмотрев на Роберта Ди Сильву, она медленно произнесла: – Это ваши слова: «Мы, наверное, никогда не узнаем, что заставило Абрахама Уилсона напасть на беззащитного, безобидного человека»? – Она повернулась к судье Уолдману. – Ключевое слово – беззащитный. Так как окружной прокурор сам сказал присяжным, что жертва была беззащитна, он дал защите возможность говорить о том, что жертва могла быть и не беззащитной, то есть иметь оружие. Именно поэтому я хочу приобщить к делу данное вещественное доказательство. Воцарилась мертвая тишина. Судья Уолдман повернулся к Ди Сильве: – Мисс Паркер права. Вы сами дали возможность обсуждать этот вопрос. Ди Сильва недоуменно посмотрел на судью: – Я ведь только... – Суд разрешает приобщить к делу вещественное доказательство номер один. Дженнифер облегченно вздохнула: – Спасибо, ваша честь. Взяв ящик в руки, она повернулась к присяжным: – Дамы и господа, в своем заключительном слове окружной прокурор скажет, что все находящееся в этом ящике не имеет отношения к делу, вернее, не является прямой уликой. И он будет прав. Он скажет, что все эти предметы не имеют отношения к убитому. И он снова будет прав. Я приобщаю к делу это вещественное доказательство совсем по другой причине. Вы уже слышали, как безжалостный, жестокий обвиняемый ростом в шесть футов и четыре дюйма напал без всякой причины на Раймонда Торпа ростом всего в пять футов и девять дюймов. Картина, которая столь тщательно была нарисована обвинением, показывает садиста и бандита, убивающего своего товарища без видимой причины. Но ответьте мне на вопрос: разве во всех поступках не присутствует причина? Алчность, ненависть, похоть, что-либо еще? Я верю – и поэтому защищаю своего клиента, – что существовала причина для убийства. Единственная причина, которая оправдывает убийство, – это, как сказал окружной прокурор, самозащита. Человек борется за спасение своей жизни. Вы слышали, как Ховард Паттерсон засвидетельствовал, что в тюрьме случаются убийства, что заключенные изготавливают себе оружие? Значит, существует возможность, что Раймонд Торп был вооружен подобным оружием, и именно он напал на обвиняемого. А тот, стараясь защитить свою жизнь, убил его. То есть убил в порядке самообороны. Если вы решите, что Абрахам Уилсон жестоко – и без всякого повода – убил Раймонда Торпа, тогда вы можете назвать его виновным. Но если после ознакомления с вещественными доказательствами у вас возникнут в этом сомнения, вы должны оправдать моего клиента. – Было видно, что Дженнифер тяжело держать ящик. – Когда я впервые увидела, что находится внутри, я не поверила своим глазам. Вам тоже будет трудно в это поверить, но я хочу, чтобы вы вспомнили – заместитель начальника тюрьмы Синг-Синг принес этот ящик сюда не по своей воле. Здесь, дамы и господа, собраны орудия убийства, тайно изготовленные заключенными Синг-Синга. Направляясь к присяжным, Дженнифер споткнулась и потеряла равновесие. Ящик выпал у нее из рук, крышка открылась, и содержимое рассеялось по полу. Раздались возгласы удивления. Присяжные стали подниматься с мест, чтобы получше разглядеть лежащие на полу предметы. Их глазам открылась леденящая кровь коллекция смертоносного оружия. Здесь было не менее ста предметов всех размеров и форм. Тесаки, ножи, кинжалы, заостренные ножницы, обрез, нож для разделки туш. Были здесь и приспособления для удушения в виде проволоки с деревянными ручками на концах, заостренный лом, мачете. Зрители и репортеры стояли, вытянув шеи, чтобы получше рассмотреть этот устрашающий арсенал, валяющийся на полу. Судья Уолдман нетерпеливо постучал молоточком, призывая к порядку. Он посмотрел на Дженнифер и увидел на ее лице довольную улыбку. Когда к ней поспешил секретарь суда, чтобы помочь собрать оружие, Дженнифер отрицательно покачала головой: – Спасибо. Я сама справлюсь. Под взглядами присяжных и зрителей Дженнифер опустилась на колени и стала складывать оружие в ящик. Она делала это не спеша, рассматривая каждый образец, прежде чем положить его на место. Присяжные уселись на свои места, но продолжали неотрывно наблюдать за Дженнифер. Ей понадобилось пять минут, чтобы уложить оружие в ящик. Ди Сильва сидел, задыхаясь от гнева. Убрав все, Дженнифер встала, посмотрела на Паттерсона и, обернувшись к Ди Сильве, сказала: – Ваша очередь допрашивать свидетеля. Но теперь окружной прокурор вряд ли мог исправить положение. – Я отказываюсь от допроса, – сказал он. – Тогда я хочу вызвать на трибуну Абрахама Уилсона, – заявила Дженнифер. Глава 8 – Ваше имя? – Абрахам Уилсон. – Не могли бы вы говорить погромче? – Абрахам Уилсон. – Мистер Уилсон, вы убили Раймонда Торпа? – Да. – Вы можете рассказать суду, почему вы это сделали? – Он хотел меня убить. – Раймонд Торп гораздо меньше вас. Неужели вы полагали, что ему это удалось бы? – У него в руке был тесак, который делал его чертовски высоким и сильным. Дженнифер вытащила из ящика два предмета: тесак и металлические щипцы. Она показала ему тесак. – Этим тесаком угрожал вам Раймонд Торп? – Протест! Обвиняемый не может знать... – Я перефразирую вопрос. Был ли этот тесак похож на то оружие, которым угрожал вам Раймонд Торп? – Да. – А эти щипцы? – Да. – У вас случались раньше стычки с Раймондом Торпом? – Да. – Спасибо. Дженнифер повернулась к Роберту Ди Сильве: – Ваша очередь. Роберт Ди Сильва встал и медленно подошел к свидетельскому месту. – Мистер Уилсон, вам ведь случалось убивать и раньше, не так ли? Я имею в виду, что это не первое ваше убийство. – Я совершил ошибку и теперь расплачиваюсь за это. Я... – Избавьте нас от ваших покаяний. Отвечайте – да или нет. – Да. – Стало быть, человеческая жизнь не имеет для вас большой ценности? – Это не так. Я... – Вы считаете, что, совершив два убийства, вы цените человеческую жизнь? Сколько же человек вам надо убить, чтобы не ценить ее? Пять? Десять? Двадцать? Он готовил Абрахаму Уилсону ловушку, а тот шел в нее. Уилсон сжал зубы, в глазах у него вспыхнула ярость. – Я убил только двух человек. – Только? Вы убили только двух человек? – Окружной прокурор покачал головой в притворном ужасе. Он подошел ближе и посмотрел на подсудимого в упор. – Готов поспорить, что вам нравится упиваться своей властью и силой. Наверное, вы чувствуете себя Господом Богом. Захотел – лишил жизни одного, захотел – другого... Абрахам Уилсон вскочил, выпрямившись во весь рост: – Ах ты сукин сын! «Нет, – мысленно взмолилась Дженнифер, – только не это!» – Сядьте, – приказал ему Ди Сильва. – Очевидно, вы точно так же потеряли над собой контроль, когда убили Раймонда Торпа. – Торп хотел меня убить! – Вот этим? – Ди Сильва взял тесак и клещи в руки. – Я уверен, что вы легко могли бы отнять у него нож. – Он подкинул на руке щипцы. – Или вы этого боялись? – Он повернулся к присяжным, презрительно держа щипцы двумя пальцами. – Не похоже на смертоносное оружие. Даже если бы он ударил вас ими по голове, кроме шишки ничего бы не было. Для чего, кстати, используются такие щипцы, мистер Уилсон? – Чтобы вырывать яйца, – тихо произнес Абрахам Уилсон. * * * Прошло уже восемь часов с тех пор, как присяжные удалились на совещание. Роберт Ди Сильва и его помощники ушли из зала заседания, чтобы отдохнуть, но Дженнифер не могла сдвинуться с места. Когда присяжные по одному стали заходить в совещательную комнату, Кен Бэйли подошел к Дженнифер: – Пойдем выпьем кофе. – Вряд ли я смогу... Она осталась в зале, где сидела, боясь пошевелиться, не видя и не слыша, что происходит вокруг. Вот все и кончилось. Она старалась, как могла. Она закрыла глаза и попыталась произнести молитву, но страх мешал ей сосредоточиться. У нее было такое чувство, что вместе с Абрахамом Уилсоном к смерти приговорят и ее. * * * Когда присяжные с хмурыми лицами возвратились в зал, сердце Дженнифер бешено забилось. Она поняла, что они вынесли смертный приговор. Из-за нее казнят человека. Ей не следовало браться за это дело. Она была просто сумасшедшей, если думала, что может выиграть дело у такого опытнейшего юриста, как Ди Сильва. Ей хотелось подбежать к присяжным прежде, чем они вынесут свой вердикт, и сказать им: «Подождите! Это несправедливо! Пусть Абрахама Уилсона защищает другой адвокат, лучший, чем я». Слишком поздно. Дженнифер украдкой посмотрела на Абрахама Уилсона. Он был похож на каменную статую. Злоба, исходившая от него раньше, уступила место отчаянию. Ей хотелось успокоить его, но она не могла найти подходящих слов. Судья Уолдман обратился к присяжным: – Дамы и господа, вы приняли решение? – Да, ваша честь. Судья кивнул секретарю суда. Тот подошел к присяжным, взял у них листок бумаги и передал его судье. Дженнифер чувствовала, как отчаянно забилось ее сердце. У нее перехватило дыхание. Ей хотелось задержать это мгновение, остановить время до того, как будет зачитан приговор. Судья Уолдман поднял глаза и медленно обвел взглядом зал. Он посмотрел на присяжных, на Роберта Ди Сильву, на Дженнифер и на Абрахама Уилсона. – Ответчик, встаньте, пожалуйста. Абрахам Уилсон устало поднялся на ноги. Его движения были медленными, как будто силы оставили его. Посмотрев на листок бумаги, судья Уолдман произнес: – Вердикт присяжных гласит, что Абрахама Уилсона следует считать невиновным. В зале начали вставать с мест, и последние слова судьи потонули в гуле голосов. Дженнифер окаменела, она не могла поверить своим ушам. Не в силах вымолвить ни слова, она повернулась к Абрахаму Уилсону. Некоторое время он смотрел на нее своими маленькими глазками, затем его лицо расплылось в улыбке. Он обхватил ее своими ручищами, и Дженнифер чувствовала, что сейчас расплачется. Газетчики обступили Дженнифер, засыпая ее вопросами. – Что вы чувствуете, победив окружного прокурора? – Вы были заранее уверены в победе? – Что бы вы предприняли, если бы Уилсона отправили на электрический стул? Дженнифер лишь молча покачала головой в ответ. Ей не хотелось разговаривать с ними. Они пришли сюда на спектакль, полюбоваться, как человека лишат права на жизнь. Если бы присяжные вынесли другой вердикт... Ей не хотелось даже думать об этом. Дженнифер принялась складывать бумаги в портфель. К ней подошел секретарь суда: – Судья Уолдман просит, чтобы вы прошли в его кабинет, мисс Паркер. Она совсем забыла, что ее должны наказать за неуважение к суду, но теперь это было не важно. Самое главное – она спасла жизнь Абрахаму Уилсону. Дженнифер посмотрела на стол обвинения. Окружной прокурор Ди Сильва запихивал бумаги в атташе-кейс, рыча на своих помощников. Он поднял голову, и их глаза встретились. Его взгляд был красноречивее всяких слов. * * * Судья Лоренс Уолдман сидел за столом, когда Дженнифер вошла в его кабинет. – Садитесь, мисс Паркер, – коротко сказал он. Дженнифер села. – Я никому не позволю превращать суд в цирковое представление. Дженнифер покраснела: – Я просто споткнулась. Просто невозможно... Судья Уолдман остановил ее жестом руки: – Не надо, ради Бога. Дженнифер сжала губы. – Я также не терплю наглости. Дженнифер устало смотрела на него, не говоря ни слова. – Сегодня вы перешли все границы дозволенного. Я понимаю, что вы стремились спасти человеческую жизнь. Поэтому я принял решение не наказывать вас за неуважение к суду. – Спасибо, ваша честь, – с трудом произнесла Дженнифер. С бесстрастным лицом судья Уолдман продолжал: – Почти всегда, когда выносится приговор, я знаю, свершилось правосудие или нет. Сейчас у меня такой уверенности нет. Дженнифер ждала, что он скажет что-нибудь еще. – Это все, мисс Паркер. * * * В тот день телевизионные выпуски новостей и первые страницы вечерних выпусков газет снова были посвящены Дженнифер Паркер, только на этот раз она была героиней. Ее называли Давидом, поразившим могучего Голиафа. Во всех газетах были фотографии Дженнифер, Ди Сильвы и Абрахама Уилсона. Дженнифер жадно читала посвященные ей статьи, наслаждаясь каждым словом. Приятно чувствовать вкус победы после стольких лишений. Кен Бэйли пригласил ее отпраздновать это событие в «Лучо», где ее узнали метрдотель и многие посетители. Незнакомые люди называли ее по имени и поздравляли. Невероятно! – Как ты себя чувствуешь в роли знаменитости? – ухмыльнулся Кен. – Нет слов. Кто-то послал им бутылку вина. – Мне и пить-то не надо, – призналась Дженнифер, – у меня такое чувство, что я и так пьяная. Но она выпила три бокала вина, обсуждая с Кеном закончившийся суд. – Я так боялась. Ты знаешь, что это такое – держать в своих руках чужую жизнь? Ответственность, как у Бога. Разве может что-нибудь быть страшнее, чем это? Я имею в виду, что я приехала из Келсо... Слушай, Кен, может, закажем еще бутылку вина? – Все, что ты захочешь. Кен заказал шикарный ужин, но от возбуждения Дженнифер не могла есть. – Ты знаешь, что мне сказал Абрахам Уилсон во время нашей первой встречи? «Влезь в мою шкуру, а я – в твою. Тогда мы и поговорим о ненависти». Кен, я была сегодня в его шкуре. И знаешь что? Мне казалось, что присяжные судят меня. Я чувствовала, будто меня собираются казнить. Я люблю Абрахама Уилсона. Давай закажем еще вина. – Ты ведь ничего не съела. – Я хочу выпить. Нахмурившись, Кен смотрел, как она наполнила и опустошила свой бокал. – Эй, полегче! Она беззаботно помахала рукой. – Калифорнийское вино – как вода. – Она отпила глоток. – Ты – мой лучший друг. Знаешь, кто мне не лучший друг? Великий Роберт Ди Сильва? – Ди Сильва? – Ага. Он меня ненавидит. Ты видел сегодня его лицо? О! Он был в бешенстве. Он сказал, что собирается убрать меня с дороги. Но ведь не убрал? – Нет... – Ты знаешь, что я думаю? Ты знаешь, что я действительно думаю? – Я... – Ди Сильва полагает, что он по сравнению со мной – пигмей. – Ты хотела сказать наоборот. – Спасибо, Кен. Я всегда могу рассчитывать на тебя. Давай закажем еще одну бутылку вина. – Может, тебе достаточно? – У пигмеев большая жажда. – Дженнифер хихикнула. – Я тебе говорила, что люблю Абрахама Уилсона? Он самый красивый человек на свете. Я посмотрела ему в глаза, Кен, и увидела, что он прекрасен! Ты когда-нибудь смотрел в глаза Ди Сильвы? О! Они холодные как лед! Как айсберг. Он вообще-то не такой уж и плохой человек. Я говорила тебе про пигмея? – Да. – Я люблю пигмеев. Я всех люблю. А знаешь почему, Кен? Потому что Абрахам Уилсон остался в живых. Он жив. Давай закажем бутылку вина и отпразднуем... * * * Было два часа ночи, когда Кен привел Дженнифер домой. Он выбился из сил, таща ее на третий этаж. Теперь он стоял, тяжело дыша. – Наверное, это у меня от вина, – сказал он. Дженнифер с сочувствием посмотрела на него. – Нечего пить, если не умеешь. И она отключилась. Ее разбудил пронзительный телефонный звонок. Она потянулась за трубкой, но это движение отозвалось нестерпимой болью во всем теле. – Алло... – Дженнифер? Это Кен. – Привет, Кен... – У тебя все в порядке? Она поразмыслила: – Не думаю. Сколько времени? – Полдень. Приходи скорее, тут такое творится! – Кен... Я умираю. – Слушай меня внимательно. Встань с постели – медленно – и проглоти две таблетки аспирина. Прими холодный душ, выпей кофе, и ты выживешь. * * * Когда через час Дженнифер пришла в контору, она чувствовала себя лучше. «Не хорошо, – подумала Дженнифер, – но лучше». Когда она вошла, оба телефона звонили не переставая. – Это тебе звонят, – усмехнулся Кен. – Ни на секунду не останавливаются. Тебе нужна секретарша-телефонистка. Ей звонили из газет и журналов, с радио и телевидения. За один день она стала знаменитостью. Были и другие звонки, о которых раньше она могла только мечтать. Представители крупных фирм, которые раньше и слышать о ней не хотели, спрашивали, когда ей удобно будет с ними встретиться. * * * В своем кабинете Роберт Ди Сильва кричал на своего первого помощника: – Я хочу, чтобы ты подготовил мне личное досье на Дженнифер Паркер. Сообщай мне о всех ее клиентах. Ясно? – Да, сэр. – За работу! Глава 9 – Он такой же стрелок, как я девственник. У меня что, глаз нет? – Этот козел хотел, чтобы я замолвил за него словечко Майклу. А я говорю: «Эй, приятель! Я всего лишь солдат, понял?» А если Майклу понадобится человек, он не будет рыскать по помойкам. – Он тебя просто наколоть хотел, Сал. – Я быстро его вычислил. Никто его не знает в округе, а в нашем деле, если тебя не знают – ты пустое место. Они разговаривали, сидя на кухне старой голландской фермы, построенной триста лет назад в Нью-Джерси. Их было трое: Ник Вито, Джозеф Колелла и Сальваторе Фьоре по прозвищу Цветочек. Ник Вито был похож на покойника. Тонкие, почти невидимые губы и глубоко посаженные зеленые глаза лишь усиливали это сходство. На нем были туфли стоимостью в двести долларов. Джозеф Колелла по кличке Гигант был похож на гранитный монолит. Когда он шел по улице, создавалось впечатление, что он появился здесь из сказок о великанах. Однажды кто-то сравнил его с огородом: «У Колеллы нос, как картошка, уши, как капустные листья, мозг с горошину». У Колеллы был высокий голос и вид добряка, впрочем, это было обманчивое впечатление. У него была скаковая лошадь, и он любил играть на скачках, безошибочно угадывая победителей. У него было шестеро детей, и он обожал свою семью. Его специальностью были пистолеты, кислота и цепи. Его жена, Кармелина, была набожной женщиной, и по воскресеньям, когда Колелла не работал, он всегда ходил с семьей в церковь. Третий из них, Сальваторе Фьоре, был похож на карлика. Ростом он был пять футов и три дюйма, а весил сто пятнадцать фунтов[8 - Приблизительно 48 кг.]. У него было ангельское личико мальчика из церковного хора, что не мешало ему ловко управляться с ножом и пистолетом. Он нравился женщинам, и, кроме жены и любовницы, у него была дюжина подружек. Раньше Фьоре был жокеем и работал на ипподромах от Пилмико до Тихуаны. Когда один из инспекторов на ипподроме оштрафовал Фьоре за то, что он дал лошади допинг, его тело было найдено через неделю плавающим в озере. Все трое были солдатами в «семье» Антонио Гранелли, но так как они попали сюда благодаря Майклу Моретти, то были преданы ему душой и телом. * * * В столовой проходило совещание «семьи» гангстеров. Во главе стола сидел Антонио Гранелли, capo самой могущественной «семьи» мафии восточного побережья. В свои семьдесят два года он выглядел крепким мужчиной, с широкими плечами крестьянина и пышной седой шевелюрой. Родившись в Палермо, Антонио Гранелли приехал в Америку в возрасте пятнадцати лет и стал работать на пристани в Манхэттене. К двадцати годам он уже стал лейтенантом местного босса, контролирующего доки. Один раз они поспорили, и когда босс таинственным образом исчез, Антонио Гранелли занял его место. Каждый, кто хотел работать в доках, был обязан платить ему. Эти деньги помогли ему стать влиятельным человеком, и сфера его деятельности стала быстро расширяться – рэкет, «акулий промысел», проституция, азартные игры, наркотики и убийства. Тридцать два раза его привлекали к суду, но он был осужден только один раз за мелкое правонарушение. Гранелли был безжалостным человеком, не признававшим никаких правил. По левую руку от Гранелли сидел Томас Колфакс, consigliere «семьи». Двадцать пять лет назад Колфакс был блестящим адвокатом, специализировавшимся на корпоративном бизнесе. Однажды он защитил интересы небольшой компании по импорту оливкового масла, контролируемой мафией, и стал все чаще и чаще заниматься ее делами, пока «семья» Гранелли не превратилась в его единственного клиента. Это был выгодный клиент, и Томас Колфакс стал состоятельным человеком. Он обладал обширной недвижимостью и банковскими счетами по всему миру. Справа от Гранелли сидел его зять Майкл Моретти. Майкл был честолюбивым человеком, и это его качество не нравилось Антонио Гранелли. Майкл недавно появился в «семье». Его отец, Джованни, дальний родственник Антонио Гранелли, был родом не с Сицилии, а из Флоренции. Одно только это бросало на семью Моретти тень подозрения – все знали, что флорентийцам доверять нельзя. Приехав в Америку, Джованни Моретти открыл обувной магазин и честно делал свое дело. Он не занимался ни азартными играми, ни «акульим промыслом», он даже не сдавал комнаты проституткам, что уже представляло его ненормальным в глазах окружающих. Майкл совершенно не был похож на своего отца. Он поступил в Йельский университет, а потом окончил Варшавскую школу бизнеса После выпуска он обратился к отцу с единственной просьбой – он хотел встретиться со своим дальним родственником Антонио Гранелли. Джованни договорился о такой встрече. Гранелли был уверен, что Майкл собирается попросить у него денег в долг, чтобы заняться бизнесом, может, открыть свой обувной магазин, как и его ненормальный отец. Но он ошибся. – Я знаю, как сделать вас богатым, – начал Майкл Моретти. Посмотрев на нахального юношу, Антонио Гранелли снисходительно улыбнулся: – Я и так богатый человек. – Нет. Вы только думаете, что вы богатый. Улыбка исчезла с лица Гранелли. – Я что-то не пойму тебя, парень. И Майкл Моретти рассказал ему свой план. * * * Сначала Антонио Гранелли действовал осторожно, тщательно проверяя каждый совет Майкла. Но все шло просто превосходно. Нелегальный бизнес, который процветал и раньше, расширился под руководством Майкла Моретти. Через пять лет «семья» Гранелли владела дюжиной компаний, куда входили фирмы по производству мясных консервов, прачечные, рестораны, аптеки и службы перевозок. Майкл находил перспективные компании, и «семья» входила в их состав в качестве младшего партнера, постепенно скупая все акции. Старые компании с безупречной репутацией внезапно оказывались на грани банкротства. Процветающие компании становились жертвами Моретти и начинали приносить невиданные доходы, так как их рабочие контролировались профсоюзами, подчиняющимися мафии, страховались в страховых компаниях, подчиненных мафии, и покупали машины в магазинах, принадлежащих мафии. Майкл создал гигантскую империю, целую сеть компаний, где потребителя доили, и это молоко текло к мафии. Несмотря на свой успех, Майкл знал, что его положение ненадежно. Показав Антонио Гранелли заманчивые горизонты законного бизнеса, он перестал быть ему нужен. Он дорого обходился ему, так как в самом начале договорился, что будет получать небольшой процент от каждого дела. Все были уверены, что речь идет о сущей мелочи. Но увидев, какие фантастические прибыли приносят идеи Майкла, Гранелли задумался. По чистой случайности Майкл узнал, что Гранелли провел совещание, где обсуждался вопрос, что делать с Майклом Моретти. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=126582) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Глава мафии (ит.). – Здесь и далее примеч. пер. 2 Рядовой член мафии (ит.). 3 Юрист, работающий на мафию (ит.). 4 «Акулий промысел» – ссужение денег под огромные проценты. 5 Одно вместо другого (лат.). 6 Приблизительно 168 см. 7 Приблизительно 198 см. 8 Приблизительно 48 кг.