Месть – мое личное дело Микки Спиллейн Майк Хаммер #3 Микки Спиллейн Месть – мое личное дело Глава 1 Этот парень был мертв… Мертв как сто тысяч покойников. Он лежал на ковре в пижаме и с огромной дырой в затылке. В руке у него был мой пистолет. Я начал тереть виски, пытаясь разогнать туман, клубившийся в голове, но полицейские не дали мне опомниться. Один из них схватил меня за руку и заорал так, что загудело в голове. Другой стал бить меня мокрой тряпкой, словно хотел разнести на мелкие кусочки. – Перестаньте, черт побери… – простонал я. Полицейский засмеялся и толкнул меня на кровать. Мысли у меня путались, и я ничего не помнил. Но труп лежал посреди комнаты с моим пистолетом в руке. Кто-то рванул меня за руку, заставляя встать, и опять пристал с вопросами Мне это надоело, и я лягнул его. Обрюзглая физиономия и мягкая шляпа исчезли из поля зрения. Парень взвыл и скорчился. Кажется, я рассмеялся. Во всяком случае, услышал какой-то хрип. – Ну теперь-то он у меня попляшет… – произнес чей-то голос, но в этот момент дверь распахнулась, послышались твердые, уверенные шаги, и в комнате воцарилась тишина. Только толстомордый еще продолжал скулить. Это мог быть только Пат. – Пат, дружище, – пробормотал я. – Ты, как всегда, пришел в критический момент, чтобы спасти мою жизнь. Но Пат был настроен отнюдь не дружелюбно. – Опять наклюкался… Нашел время… – пробурчал он и повернулся к полицейским: – Снова руки распускаете? Те промолчали. Потом толстомордый плюхнулся в "кресло и застонал: – Этот сукин сын лягнул меня… вот сюда… – Чистая правда, капитан, – подтвердил другой полицейский. – Маршалл стал его спрашивать, и он его лягнул. Пат пробормотал что-то себе под нос и склонился ко мне. – Все в порядке, Майк, вставай… да поживее. – Он обхватил меня рукой и усадил на кровать. – Отвратительное ощущение, – пожаловался я. – Боюсь, сейчас тебе станет еще хуже. – Пат взял мокрую тряпку и протянул ее мне: – Протри лицо, ты похож на пьяную обезьяну. Я провел по лицу мокрой тряпкой. Туман начал рассеиваться. Как только я сумел унять дрожь, Пат решительно повел меня в ванную. После душа, исхлеставшего мою кожу ледяными плетьми, я вновь ощутил себя человеческим существом, а не бесплотным духом, парящим в пространстве. Когда я покончил с мытьем и вышел из ванной, Пат сунул мне чашку горячего кофе и почти насильно заставил его выпить. Я попытался ухмыльнуться, но улыбке моей явно не хватало веселости, а в голосе Пата радости было и того меньше. – На этот раз ты здорово влип, Майк… – Пат почти рычал. – Какого черта! Господи, почему ты каждый раз во что-нибудь впутываешься и каждый раз – из-за женщины. – Это была не женщина, Пат. – Хорошо, милая крошка. Это не меняет дела. В ответ я грязно выругался. Мой язык еле ворочался, но Пат меня понял. Для верности я повторил свою тираду дважды. – Заткнись, – бросил Пат. – Не ты первый. Я мог бы сейчас ткнуть тебя носом в то обстоятельство, что ты был влюблен в женщину, которую убили, и крыть тебе было бы нечем. – Ерунда. Там было двое. – Ну ладно. Оставим это. Знаешь, что там лежит? – Конечно знаю… Труп. – Правильно, труп. То-то и оно… Вы спали в одном номере отеля, вдвоем, и теперь тот парень мертв. У него в руке твой пистолет, а ты мертвецки пьян. Что скажешь? – Я его прикончил. Я лунатик и пристрелил его во сне. Теперь выругался Пат: – Брось молоть чепуху! Я хочу понять, что случилось на самом деле! – Откуда же взялись эти болваны? – Я указал пальцем на соседнюю комнату. – Это полицейские, Майк. Они ничем меня не хуже и пытаются узнать то же, что и я. Часа в три ночи пара из соседнего номера услышала выстрел, но они приняли его за автомобильный выхлоп… Утром в номер заглянула горничная и, увидев на полу тело, выскочила за дверь. Кто-то вызвал полицию… Вот и все. Так что же? – Черт меня возьми, если я хоть что-нибудь в этом понимаю. – Ошибаешься. Черт тебя возьмет, если ты хоть что-нибудь в этом не поймешь. Я взглянул на Пата, капитана Патрика Чамберса, моего старого фронтового друга. Он служил в нью-йоркской полиции в отделе по расследованию убийств, и вид у него был мрачный. Меня стало подташнивать, и я как раз вовремя успел добраться до унитаза и поднять крышку. Пат подождал, пока я выйду и прополощу рот, и протянул мне одежду. – Одевайся, – проговорил он, скривив губы, и недовольно покачал головой. Руки у меня так дрожали, что я с трудом застегнул пуговицы на рубашке. Мне, правда, удалось засунуть галстук под воротничок, но затянуть его я так и не смог и послал к черту. Пат помог мне надеть куртку, и я порадовался, что даже в такой ситуации он остался мне другом. Когда я вышел из ванной, толстяк все еще сидел на стуле, правда, стонать уже перестал. Если бы не Пат, он наверняка разбил бы мне черепок дубинкой, разумеется призвав на помощь двух-трех своих парней. Двое полицейских были в форме – из патруля и двое в штатском – из местного полицейского участка. Я никого из них никогда и в глаза не видел, и они меня тоже, так что мы были квиты. Парни в штатском и один из патрульных бросили на Пата многозначительные взгляды: “Хорош субчик, да?” Но Пат тут же поставил их на место. Он придвинул мне стул и сел сам. – Ну, рассказывай все по порядку, Майк. И со всеми подробностями. Я повернулся и бросил взгляд на тело, распростертое на полу. У кого-то хватило ума прикрыть его простыней. – Это Честер Вилер, – начал я, – владелец магазина в Колумбусе, штат Огайо. Магазин достался ему в наследство. Женат, двое детей. Приехал в Нью-Йорк, чтобы закупить товары… – Я смолк и выжидающе посмотрел на Пата. – Гони дальше, Майк… – Я познакомился с ним в 1945 году, когда вернулся с войны. В Цинциннати тогда все гостиницы были переполнены. У меня в номере стояли две кровати, а он спал в коридоре. Я предложил ему переночевать у меня, и он согласился. Он был тогда капитаном военно-воздушных сил. Утром мы выпили за знакомство, а днем он уехал, и я не встречал его ни разу до прошлой ночи, когда вдруг столкнулся с ним в баре. Мы оба обрадовались и устроили грандиозную попойку. За ночь сменили не меньше дюжины баров, а потом он предложил отправиться сюда. В номере мы прикончили последнюю бутылку… Кажется, его немного развезло, но точно я не помню. А потом я проснулся оттого, что кто-то бил меня по лицу. – И это все? – Да. Пат внимательно оглядел комнату и склонился над телом. Один из полицейских в штатском, предвидя его вопрос, заметил: – Мы ничего не трогали, сэр. Мне тоже хотелось посмотреть, но я боялся, что мой желудок этого не выдержит. Наконец Пат проговорил, ни к кому не обращаясь: – Он застрелился. – После этого резко обернулся ко мне: – Ты, наверное, догадываешься, Майк, что это будет стоить тебе лицензии? – С чего ты взял? – недовольно проворчал я. – Ведь не я же его прикончил… – Откуда ты знаешь? – ухмыльнулся толстомордый. – Я не стреляю в людей спьяну, – рявкнул я, – если они не толкаются и не хулиганят. – Тоже мне умник выискался. – Да не глупей тебя. – Прекратите, оба! – бросил Пат. Толстомордый заткнулся и оставил меня наедине с моим похмельем. Я прошлепал через комнату и плюхнулся на стул в углу. Пат отошел к двери и разговаривал там вполголоса с медицинским экспертом. В голове моей маленькие человечки взялись за отбойные молотки, и я закрыл глаза. Медицинский эксперт и полицейские пришли к одинаковому выводу: выстрел был произведен из моего пистолета 45-го калибра, с очень близкого расстояния. На пистолете нашли отпечатки пальцев – мои и погибшего. Его были более свежие. Пата позвали к телефону, и тут толстомордый вдруг заявил: – Убийство, ясное дело. Эти двое дружков напились и повздорили. Наш ангелочек пристрелил своего собутыльника и сунул пистолет ему в руку, чтобы все подумали, будто это самоубийство. А потом надрался с горя. – В этом что-то есть, – кивнул эксперт. – Ты, грязный, жирный слюнтяй! Я вскочил со стула и наверняка разбил бы ему нос, если бы Пат, оторвавшись от телефона, не встал между нами. Все остальное время он продолжал говорить, держа меня за руку. Когда тело положили на носилки и унесли, Пат расстегнул пиджак и жестом велел мне сесть на кровать. Я сел. Тогда он сунул руки в карманы и проговорил медленно и четко, обращаясь к людям в штатском и ко мне: – Я ждал чего-то подобного, Майк. Всегда знал, что этот чертов пистолет доведет тебя до беды. – Перестань, Пат. Ты же прекрасно понимаешь, что я не убивал этого парня. – Да ну? – Уж не думаешь ли ты… – Возможно, ты и сам об этом не помнишь. – Пат пристально посмотрел на меня. – Комната была заперта, а я так нализался, что даже не просек, как у меня вытащили пистолет. Экспертиза все покажет. Она подтвердит, что я здесь ни при чем. В чем проблема? – В тебе, Майк, и в твоем пистолете… Даже если этот малый покончил с собой, ты потеряешь лицензию. Полиция не любит, когда люди, имеющие оружие, напиваются как свиньи. Возразить на это мне было нечего. Пат обвел взглядом номер, задержавшись на груде одежды, бутылке из-под виски и окурках, валявшихся на полу. Мой пистолет, испачканный белым порошком, лежал на столе вместе с гильзой. На нем четко вырисовывались отпечатки пальцев. Пат прищурил глаза и скривился: – Пошли. Я надел пиджак, прицепил пустую кобуру и в сопровождении двух полицейских спустился по лестнице. Толстомордый явно надеялся, что я выкину какой-нибудь фокус по дороге и дам ему возможность поразвлечься, но я не доставил ему такого удовольствия. На этот раз я был рад, что у меня есть друг в полиции. Пат оставил меня в кабинете, а сам отправился узнавать результаты экспертизы. Когда он наконец вернулся, пепельница передо мной была наполовину забита окурками. – Ну и как? – полюбопытствовал я. – Все в порядке. На пальцах трупа остались следы пороховой гари. – Слава Богу… – Рано радуешься! – Пат поднял брови. – С тобой жаждет говорить федеральный прокурор. Похоже, для своих развлечений ты неудачно выбрал отель: его хозяин поднял вой и пожаловался начальству. Ну как, пойдешь? Я поднялся и последовал за Патом к лифту, проклиная тот миг, когда я наткнулся в баре на своего старого приятеля. Что за черт его дернул? Мог бы, например, выброситься в окно. Лифт остановился, и мы вышли. Не хватало только похоронного марша – настроение у меня для этого было самое подходящее. Прокурор принадлежал к тому сорту людей, которые приберегают свое обаяние и даже элементарную вежливость для журналистов. Со мной он не стал церемониться. Ледяным голосом приказал мне сесть, а сам оперся о край стола. Пока Пат рассказывал ему о происшествии, он сидел с непроницаемым лицом, ни на миг не спуская с меня глаз. Вероятно, он хотел запугать меня, но это у него не получилось. Я как раз собирался сказать прокурору, что он похож на лягушку, но он открыл наконец рот. – В нашем городе вам больше не на что рассчитывать, мистер Хаммер. – Он отошел от стола и остановился посреди комнаты, словно давая мне возможность полюбоваться его прекрасной фигурой. – В свое время вы оказали городу некоторые услуги. Но слишком часто переходили рамки дозволенного законом. Мне очень жаль, но для всех наверняка будет лучше, если впредь мы обойдемся без ваших услуг. Было видно, что эти слова доставили ему величайшее наслаждение. Пат смерил его презрительным взглядом, но промолчал. У меня же не было никакого желания держать рот на запоре. – Выходит, я теперь рядовой гражданин? – Так точно! Мы вынуждены лишить вас лицензии и права носить оружие. И можете быть уверены: ни того ни другого вы больше не получите. – А за решетку вы меня посадить разве не собираетесь? – Я бы с удовольствием, но, к сожалению, это не в моих силах. Он правильно понял мою кривую усмешку и покраснел как рак. – Вы все-таки не дотягиваете до федерального прокурора, – спокойно произнес я. – Если бы не я, газеты давно бы подняли вас на смех. – Довольно, мистер Хаммер. – Заткнитесь или арестуйте меня, а не то я воспользуюсь своими правами как американский гражданин, которого несправедливо преследуют власти. Вы точили на меня зуб с тех самых пор, как получили эту должность. Но у меня хватило ума и ловкости, чтобы вывести на чистую воду парочку убийц. Газеты вовсю трезвонили об этом, а ваше имя даже не упоминалось. По-моему, было бы здорово, если б в полицию принимали добровольцев. Немного здравого смысла там совсем не помешало бы. Возможно, раньше вы неплохо разбирались в законах, но вам что-то ударило в голову, и вы захотели стать главой полиции. – Вон от-сю-да… По его голосу я понял, что он вот-вот взорвется. Я поднялся и нахлобучил шляпу. Пат раскрыл передо мной дверь. – Если вы еще хоть раз превысите скорость… – выдавил из себя прокурор. – В общем, я позабочусь, чтобы вас штрафовали за каждый проступок. Это тоже взбудоражит прессу.. Придерживая рукой дверь, я обернулся и бесстыдно ухмыльнулся ему в рожу. Пат потянул меня за рукав. Пока мы добирались до лестницы, он молчал, но потом его прорвало: – Какой же ты все-таки идиот, Майк! – Брось, Пат. На сей раз все козыри были у него. – Но неужели ты не мог попридержать язык? – Нет. – Я облизнул пересохшие губы и закурил. – Он давно за мной охотился. Этот подонок рад был прижать меня к стенке. – А теперь ты остался без работы… – Стану бакалейщиком. – Это не смешно, Майк. Ты частный детектив, но мог бы стать отличным полицейским. Пару раз ты очень помог мне, но теперь с этим покончено. Пойдем в кабинет. Полагаю, нам не повредит, если мы пропустим по рюмочке Он привел меня в свой кабинет и предложил стул. В нижнем ящике его письменного стола среди всяких бумажек были заботливо припрятаны бутылочка виски и несколько стаканов. Пат наполнил два и один протянул мне. Мы выпили молча. – Хорошее было время, – произнес Пат. – Хорошее, – согласился я. – А что теперь? – Теперь, – ответил Пат, убирая бутылку и стаканы. – ты замешан в скверном деле. Если начнется расследование, тебя привлекут как свидетеля, и прокурор уж постарается вынуть из тебя всю душу. А вообще, можешь поступать как знаешь. – Ты будешь меня кормить, если что? – Тебе все шуточки… Я вынул бумажник и, достав оттуда лицензию, бросил ее на стол: – Теперь она мне не нужна… Пат взял бумагу и недовольно уставился на нее. На сейфе в большом конверте лежал мой пистолет и полицейский рапорт. Пат подколол к бумагам лицензию и хотел было засунуть все обратно, но вдруг опомнился и вытащил из пистолета обойму. – Вот это да… Они так и оставили его заряженным. – Он вытащил из обоймы патроны, и они рассыпались по столу, как пригоршня мелких орехов. – Хочешь попрощаться со своей верной “Бетси”? – поинтересовался он, но, не услышав моего ответа, удивленно нахмурил лоб: – О чем ты думаешь? – Ни о чем… так просто. – Я усмехнулся и подмигнул ему. Пат бросил на меня недоверчивый взгляд, потом убрал все со стола в конверт и запер его в сейфе. Моя ухмылка стала еще нахальней, и это его рассердило. – Что тут смешного? Знаю я этот твой взгляд. Видел его много раз. Что тебе взбрело в голову? – Да так, кое-что. Не цепляйся к бедному безработному. – Выкладывай! Я взял сигарету с его стола, посмотрел на лейбл и положил ее обратно. – Просто раздумываю, как вернуть себе лицензию. Кажется, это его успокоило. Он сел и ослабил галстук. – Посмотрел бы я на тебя, – протянул он. Я чиркнул спичкой и закурил. – Это будет совсем нетрудно. – Да, конечно… Получишь ее прямо от прокурора вместе с извинениями. – Что ж, возможно, и так. Пат сделал полный оборот в своем вертящемся кресле и уставился на меня. – У тебя нет больше пистолета, чтобы сунуть его прокурору под нос. – Зато я могу его пошантажировать. Предложить ему: или он возвратит мне лицензию, или я выставлю его на посмешище. Пат хлопнул ладонью по столу и опять стал полицейским. – Ты, наверное, не все рассказал мне, Майк? – Нет, я не обманывал тебя и ничего от тебя не скрыл. Дело достаточно ясное, и экспертиза это подтвердила. Вилер покончил с собой. Пустил себе пулю в лоб, но почему – не знаю. Теперь ты доволен? – Нет, черт побери. Я надел шляпу и направился к двери. В последний момент услышал, как Пат чертыхнулся. Потом вышел на улицу, насвистывая какой-то мотивчик, поймал такси и назвал шоферу адрес своего бюро. Всю дорогу не переставал думать о Честере Вилере. Он застрелился, и в руке у него был мой пистолет. Так считает полиция, а что думает частное лицо – Майкл Хаммер? Частное лицо – вот кто я теперь. Ни пистолета, ни разрешения на ношение оружия, ни лицензии. Даже похмелье – и то куда-то делось. Машина докатила меня до места и остановилась. Я вошел в здание, поднялся в лифте на свой этаж. Вельда, удобно устроившись в моем кожаном кресле, читала газету. Когда я вошел, она подняла голову. На ее красивом личике виднелись следы слез, глаза покраснели и опухли. Заметив меня, она хотела что-то сказать, но только всхлипнула. – Не волнуйся, детка. – Я скинул пальто и приподнял Вельду с кресла. – Майк, ради Бога… скажи, что случилось? Давно не видел, чтобы Вельда вела себя настолько по-женски. Моя красивая секретарша была прежде всего хорошим человеком… И я ценил ее именно за это. Обняв Вельду, я зарылся пальцами в ее темные волосы. Она нежно прижалась ко мне и потерлась щекой о щетину на моей скуле. – Все хорошо, мое сокровище. Меня просто лишили лицензии. Прокурор наконец-то добился своего. – Этот напыщенный бездарь? Надеюсь, ты этого так не оставил. – Сказал ему все, что о нем думаю. Что еще я мог сделать? – Ты его проучишь, не сомневаюсь! Вельда откинула на плечи свои роскошные волосы, вытащила платок из моего нагрудного кармана и высморкалась. – Прости, Майк, – проговорила она. – Я плакала как последняя идиотка. – Налей-ка шерри, Вельда. С Патом мы пили за окончание карьеры Майка Хаммера, частного детектива. А с тобой выпьем за новое дело – контору по охране прав детективов. – Дело нешуточное, Майк. – Мне твердят об этом целое утро. И самая большая шутка состоит в том, что оно и правда нешуточное. Мы выпили по рюмке, потом еще по одной. Я прикурил две сигареты и сунул одну из них ей в рот. – Расскажи мне обо всем, – попросила Вельда. Слезы ее уже высохли, а в глазах светился живой интерес и негодование. Мне пришлось во второй раз рассказать о событиях вчерашнего вечера. Выслушав меня, Вельда отпустила несколько словечек, которых не услышишь в пансионе для благородных девиц, и швырнула сигарету в корзину для бумаг. – Подлый карьерист! Такая мразь пройдет по трупам, лишь бы подняться на ступеньку выше. Жаль, что я могу только отвечать на письма и телефонные звонки, иначе я разорвала бы этого идиота прокурора на кусочки. Она плюхнулась в кресло и прижала коленки к подбородку. У некоторых людей ноги предназначены лишь для того, чтобы ходить, у Вельды же они исполняют и другие функции. Одна из них заключается в том, чтобы отвлекать меня от посторонних мыслей. – Больше тебе не нужно будет печатать мои письма, дорогая. Ее глаза снова наполнились слезами, но она все-таки попыталась улыбнуться: – Придется искать другое место. А ты что теперь будешь делать? – Ну-ка подумай сама, Вельда. Ты же умница. Я налил себе еще шерри и потихоньку потягивал его, глядя на Вельду. Она покусывала ногти и напряженно думала. – Что ты затеял, Майк? Я взял со стола ее сумочку и бросил на пол: раздался хорошо знакомый мне металлический стук. – У тебя же есть разрешение на владение оружием, не так ли? А в сейфе лежит лицензия. С этого момента шефом станешь ты, а я буду выполнять черновую работу. Вельда поняла меня. Губы ее тронула легкая улыбка. – Тебе это понравится. – Что? – Черновая работа. Я встал и подошел к Вельде. Ее вполне можно было бы сфотографировать для календаря. Улыбка делала ее неизъяснимо прекрасной. – Теперь шеф – ты. А потому не будешь тратить время на эти проклятые письма. Мы направим наши усилия на другое – я должен вернуть свою лицензию и пистолет. Прокурор припер меня к стенке. Но ему придется взять назад все свои обвинения, иначе журналисты сделают из него посмешище. Я не стану диктовать, как тебе действовать. Думай сама. Оставляю за собой право вмешиваться только в практическую часть. Но я бы посоветовал тебе заняться для начала самим Честером Вилером. Отличный был парень и хороший семьянин. Все подробности ты узнаешь из газет. Тем временем я тоже наведу кое-какие справки. В ящике стола ты найдешь чековую книжку с моей подписью. На расходы можешь не скупиться. Налив себе еще шерри, я выпил его залпом. Жизнь опять была прекрасна, и я довольно улыбнулся. – Дело нешуточное, Майк, – повторила Вельда. – Ты даже не знаешь, как ты близка к истине, мой ангел, – заявил я, закурив новую сигарету и сдвинув шляпу на затылок. – Дело в том, что Честер Вилер убит одной пулей. У меня в обойме шесть патронов, но когда Пат разряжал мой пистолет, их там оказалось всего четыре. Вельда уставилась на меня, чуть приоткрыв рот и прикусив зубами кончик языка. Обычная ее кошачья мягкость исчезла, глаза горели, как у дикого зверя. Она застыла в напряжении, словно каменное изваяние, но я по-прежнему не мог отвести взгляд от прекрасных изгибов ее фигуры. – Если ты направишь свой пистолет на человека, – деловито продолжил я, – но, выстрелив, промахнешься, успеешь ли вновь взвести курок? – Мне не придется этого делать, – четко проговорила она. – Я не промахнусь. Я направился к выходу, и Вельда проводила меня взглядом. На пороге я обернулся и поскорее закрыл за собой дверь. Она так и не поправила задравшееся платье, и я не мог ручаться за себя. Возможно, когда-нибудь она перестанет быть со мной такой суровой. Кто знает? Глава 2 Газеты описали это происшествие со всеми подробностями. Бульварные листки перемыли мне все косточки. Те самые парни, которые раньше выклянчивали у меня мелкие сенсации, сейчас не оставили на мне ни единого живого места. А один оказался настолько любезен, что написал мне эпитафию. В стихах. Вот уж повеселился федеральный прокурор! Ну да ладно, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Поужинав, я составил грязную посуду в раковину, после чего принял душ и побрился. Надев отглаженный костюм, взял с комода несколько стодолларовых банкнотов и сунул в бумажник. Потом взглянул в зеркало. Я был не совсем в форме: мятое лицо и непривычная пустота под мышкой, где обычно находился пистолет. Пристегнув пустую кобуру, сразу же почувствовал себя увереннее. Прошедшая ночь осталась в моей памяти неясным темным пятном, на фоне которого мерцали несколько ярких искорок. Но прежде чем идти по следам, надо было кое-что сделать. В половине восьмого я отыскал стоянку неподалеку от отеля, где случилось это неприятное происшествие. Он был одним из тех старомодных заведений для старомодных людей, куда незамужние девицы допускались только в том случае, если им уже стукнуло восемьдесят. Перед тем как войти в холл, я открыл крышку часов, вытащил механизм и опустил его в кармашек рубашки. Нельзя сказать, чтобы портье засиял от радости, увидев меня. Сперва он хотел снять телефонную трубку, но потом раздумал и, нажав какую-то кнопку, позвонил три раза. Когда появился высокий широкоплечий парень, явно гостиничный вышибала, портье с облегчением вздохнул. Во всяком случае, он больше не дрожал крупной дрожью. Значит, представляться мне не нужно. – Сегодня ночью я потерял здесь одну штуковину от своих часов. Хотел бы отыскать ее. – Но… но номер не в порядке, – пробормотал портье. – Мои часы нужны мне в целости, – повторил я более твердо и, вытянув руку вперед, ослабил ремешок и постучал по крышке. Высокий парень заглянул мне через плечо: – Но… – И немедленно! – Я поднимусь вместе с ним и посмотрю, – заявил вышибала. Портье был рад избавиться от лишней ответственности. Он снял с доски ключ и протянул его парню. – Ну пошли. – Вышибала легонько ткнул меня под ребра, и мы отправились наверх. В 402-м номере все осталось без изменений: пятна крови на ковре, незаселенные кровати и рассыпанный белый порошок для снятия отпечатков пальцев. Пока я заглядывал под мебель, мой провожатый, скрестив на груди руки, стоял на пороге, не спуская с меня глаз. Я не торопясь обыскивал номер. Наконец парню это надоело, и он стал нетерпеливо постукивать пальцами по стене. – Вы же видите, никаких ваших штучек тут нет, – пробурчал он. – Пошли отсюда. – А кто еще побывал в этом номере после полиции? – Никто, даже горничная не входила. Ну, давайте… Вы, наверное, потеряли ее в какой-нибудь забегаловке. Ничего не ответив, я отбросил одеяло на кровати, где спал прошлой ночью, и обнаружил у верхнего края матраца маленькую дырочку. Пройди пуля на несколько дюймов выше, я бы уже сидел где-нибудь на Небесах и мне бы не требовалось больше помнить о бритье. Пуля не может пробить матрац: она должна была застрять в нем где-то у поверхности. Но, сунув палец в дырку, я ничего в ней не обнаружил. Кто-то меня опередил. Гильзу я тоже не нашел. Напоследок мне пришлось устроить целое представление. Порывшись в одеяле, я наконец с радостным видом вытащил часовой механизм, показал его вышибале и вложил под крышку. – Наконец-то, – буркнул он. – Идем! Я одарил его благодарной улыбкой и вышел в коридор. Вышибала не отходил от меня ни на шаг, пока я не покинул отель и не направился к своей машине. Скоро ему дадут жару – как только полиция сообразит, что никакое это не самоубийство и что Честер Вилер был убит – убит весьма искусно. И тогда у меня тоже начнутся неприятности. Я отыскал небольшой бар со стоянкой для машин почти у самой двери, получил пиво, сдачу и направился к телефонной будке. Было уже поздновато, но Пат не тот человек, который бросает работу на середине. Мне повезло: он оказался на месте. – Это Майк, бакалейщик Пат хихикнул: – Как твоя торговля? – Процветает, Пат, вполне процветает. Я получил большой заказ на свеженькое мясо. – Что-что? – Это я так, шучу. – Ну… – Кстати, насколько я чист в деле Вилера? Спросил и явственно представил себе, как Пат в задумчивости насупил брови. – Если я правильно понимаю, предъявить тебе нечего, – проговорил он. – А что? – Просто любопытно. Парни в синем шарили в той комнате целую вечность, прежде чем я вернулся на грешную землю. Хотелось бы знать, много ли они нарыли? – По-моему, нет. Случай вполне ясный. – Они забрали с собой что-нибудь? – Тело, твой пистолет, гильзу и личные вещи Вилера. – И все? – Угу. Я помолчал немного и спросил: – Разве самоубийцы не оставляют записок? – Обычно оставляют. Когда они в здравом рассудке, а свидетелей нет Если самоубийца готовится к такому шагу, то старается как-то его объяснить. Но, находясь в состоянии аффекта, он, как правило, не тратит времени на подобные мелочи. – По-моему, Вилер был не из тех, кто действует под влиянием минуты, – возразил я. – Он вроде бы был преуспевающим бизнесменом. – Я думал об этом. Тут что-то не сходится. Ты не веришь, что он мог покончить с собой? – Не верю. – И никаких намеков на это не было. Гм… Я выждал пару секунд: – Пат, сколько патронов осталось в моем пистолете? – Четыре, ты же знаешь… – Верно. Но я не стрелял из него с тех пор, как побывал на прошлой неделе на стрельбище вместе с тобой. – Ну? По его голосу можно было понять, что он догадывается о предстоящих неприятностях. – И в пистолете было шесть пуль, – сказал я совершенно спокойно. Будь Пат женщиной, он наверняка вскрикнул бы от неожиданности, но я услышал лишь рычание и решил пока помолчать. А Пат орал в трубку: – Майк! Майк! Куда ты пропал, черт бы тебя побрал? Отвечай! Я хихикнул, давая ему понять, что слышу его, а затем повесил трубку. Пату потребуется не больше пяти минут. Этого ему хватит, чтобы взять федерального прокурора тепленьким, как испуганного кролика. Прокурор – крупная дичь, но и Пат – парень не промах. Он скажет этому высокопоставленному увальню пару слов, от которых у того все волосы встанут дыбом, и крыть ему будет нечем. Дело закручивалось. Я вернулся к стойке, и запасы пива в этом заведении стали быстро уменьшаться. Бар постепенно заполнялся людьми. В половине девятого я позвонил Вельде, но ее дома не оказалось. Пришлось позвонить через час. Она все еще отсутствовала. В офисе ее тоже не было. Наверное, ищет художника, который взялся бы сменить табличку с именем на двери. В конце концов я устроился в углу рядом с автоматами для продажи сигарет и стал думать и вспоминать. Это оказалось нелегко, поскольку тогда я не обращал внимания на детали, да и выпивка в ту ночь лилась рекой. Последняя ночь. Последние слова – это очень важно. Той последней ночью мы оба словно перенеслись на пять лет назад. Мы снова были на войне. Мы снова были друзьями, если называть этим словом не просто приятеля, с которым ешь и спишь. Мы были фронтовыми друзьями. Мы, двое, становились одним и сражались, как один. Нас свела армия, и мы оба были рады сделать все, защищая правое дело. Вернувшись на одну ночь туда, мы пили, как на фронте, а потом пожали друг другу руки, поздравив себя с концом войны. Какой смысл был в этом возвращении? Какая странная прихоть судьбы свела нас, чтобы потом столкнуть опять? Я встретил его в последнюю ночь и пил с ним. Мы говорили и пили еще и еще. Был ли он в хорошем настроении? Пожалуй, да. Во всяком случае, пока говорил со мной. До этого он сидел за стойкой, уставившись в рюмку. Возможно, обдумывал что-то. Или просто отдыхал. Но он страшно обрадовался, увидев меня. О чем бы он там ни думал, он послал свои мысли к черту вместе с теми пятью годами, и мы объединились в битве с выпивкой. Да, мы опять сражались, делая то, что делал бы любой на нашем месте. Мы говорили о войне и опять были там, опять носили одинаковую форму и могли отдать жизнь за любого нашего, знаем мы его или нет. Но войны когда-нибудь кончаются. Люди устают сражаться, и наступает мир. Да, разговор наш смолк, и тогда тень вновь легла на его лицо. Он не хотел уходить от воспоминаний и не хотел говорить о другом. Сказал только, что приехал неделю назад по делам и теперь собирается домой. На фронте мы дружили. Я знал его не так долго, но дружба наша была крепкой. Если бы его подстрелил в джунглях какой-нибудь гнусный япошка, я вогнал бы негодяю приклад в глотку. А если бы убили меня, Вилер сделал бы то же самое. Но мы не в джунглях, а в Нью-Йорке. Здесь не стреляют. Однако парень, которого я любил, приехал в мой город неделю назад закупить товары для своего магазина и теперь мертв. Увидев меня, Вилер искренне обрадовался. Потом мы отпраздновали нашу встречу, а на следующее утро он уже был мертв. Неделя… Что же он делал все это время? С кем познакомился? Кто и почему убил его? И где искать убийцу – здесь или в родном городе Честера? Оставив на стуле шляпу, чтобы никто не занял моего места, я направился к телефону. Непонятно, что со всем этим делать. Но у меня скулы сводило от злости, и это придавало мне решимости. Я позвонил еще в два места. По второму номеру ответили сразу же. Это был частный детектив, один из тех, в чью честность и профессионализм я бесспорно верил. Его звали Джо Гилл, и совсем недавно я оказал ему услугу, за которую он мог бы теперь меня отблагодарить. – Хэлло, Джо… это Майк. Вы не забыли меня? – Мне напомнили газеты, – рассмеялся он. – Надеюсь, вам не слишком досталось? – Нет, нет. Скажите, вы сейчас сильно заняты? – Да так, сносно. А почему вас это интересует? – Есть тут одно дельце… Вы еще трудитесь в страховом бизнесе, коллега? – Да, только этим я и занимаюсь. Вы же знаете, что перестрелки с гангстерами не по мне. Имею дело исключительно с мирными гражданами, желающими получить законную страховку без лишних хлопот. По крайней мере, они не встречают гостей свинцом. – Вы можете оказать мне одну услугу? Джо колебался лишь малую долю секунды: – Попробую, Майк, ведь я ваш должник. Чего вы хотите от меня? – Речь идет о человеке, который отправился на тот свет в моем присутствии, то есть о Честере Вилере. Я хотел бы получить о нем кое-какие сведения. Он прикатил в Нью-Йорк, чтобы сделать закупки для своего магазина в Колумбусе, штат Огайо, и я должен знать, чем он занимался тут всю эту неделю. Вот и все. Возьметесь? Некоторое время Джо молчал, вероятно записывая, после чего проговорил: – Мне потребуется несколько часов. Сперва я займусь этим сам, а затем, чтобы выяснить подробности, подключу своих людей. Где мне вас найти? Я раздумывал лишь мгновение. – В отеле “Гринвуд”. Это старая гостиница в районе Восьмидесятой улицы. Там не задают лишних вопросов. – Договорились! Я повесил трубку и стал пробираться сквозь толпу к своему месту. Внезапно я обнаружил, что оно уже занято, шляпа висит на настенной лампе, а человек, усевшийся там, расплачивается за пиво моими деньгами. Но я вовремя сдержался. Это был Пат. – Как поживаешь, малыш? – спросил я. Пат медленно повернулся ко мне: он выглядел усталым и озабоченным. – Пройдем в заднюю комнату, Майк. Мне нужно с тобой потолковать. Я залпом допил пиво и прихватил с собой еще одну порцию. Устроившись за столом, достал сигарету и протянул пачку Пату. Тот покачал головой, но терпеливо дождался, пока я прикурю. – Как ты меня нашел? – осведомился я. Да, Пат был парень не промах. Вместо того чтобы ответить, он спросил спокойно и твердо: – Что ты знаешь об этом деле? – О каком деле? – Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. – Пат оперся локтями о стол, не сводя глаз с моего лица. – Майк, на сей раз я не собираюсь всех ставить на ноги из-за твоей болтовни. Сны можешь рассказывать кому-нибудь другому. А я пока еще офицер полиции. И хочу понять, есть ли за твоими словами что-либо стоящее. Итак, в чем дело? Дым сигареты щипал глаза, и мне приходилось все время щуриться. – Интересно, что бы ты сделал, скажи я, что Честер Вилер не покончил с собой, а был убит? – Прежде всего поинтересовался: как, за что и кем? – Мне нечего ответить. Этого я не знаю. – Тогда можно поискать и другие вопросы. Например, почему ты решил, что речь идет об убийстве? – Потому что из моего пистолета было сделано два выстрела. – Черт тебя дери, Майк! – Пат трахнул кулаком по столу. – Сколько можно! Мы старые приятели, но почему ты всегда лезешь не в свое дело. Тебе повсюду мерещатся убийства, а потом ты ухитряешься доказать, что так оно и есть. Давай начистоту. – Разве я когда-нибудь не открывал карт? – Ну, допустим, с оговорками. – Два выстрела из пистолета, – мрачно усмехнулся я. – Этого мало? – Для меня – да! И это все, что у тебя есть? Я кивнул и глубоко затянулся сигаретой. Физиономия Пата уже не была такой озабоченной. Теперь он даже слегка улыбался. – Я так и думал, Майк. Никогда не стоит пороть горячку. Я затушил сигарету о крышку стола: – Теперь моя очередь спрашивать. О чем речь? – Все дело в опыте, Майк. – И что говорит опыт? – Мне случалось иметь дело с самоубийцами, которые, прежде чем пустить пулю в голову, палили во что попало. Так сказать, для тренировки или чтобы подбодрить себя. Ведь многие не умеют обращаться с оружием и хотят сперва посмотреть, как работают подобные штучки. – Так-так… Выходит, ты полагаешь, что Вилер – рядовой самоубийца? Моя презрительная гримаса, казалось, даже рассмешила его. – Не обязательно. Как только я узнал, что в пистолете было шесть пуль, я тотчас же распорядился выяснить, чем занимался Вилер в последние дни. При этом мы нашли человека, который был деловым партнером Вилера и видел его накануне смерти. Он показал, что Вилер был очень подавлен и не раз заговаривал о самоубийстве. Кажется, его дела шли плохо. – Как зовут этого человека, Пат? – Эмиль Перри, владелец кожевенной фабрики. Если тебе еще что-нибудь понадобится, приходи, пожалуйста, ко мне, но не поднимай паники. – Хорошо, Пат, – великодушно пообещал я. – Но ты так и не рассказал, как тебе удалось меня найти? – На станции выяснили, откуда ты звонил. Ну а узнав, что ты засел в баре, я был уверен, что не опоздаю. Поэтому я даже не спешил и сперва заехал в отель, чтобы еще раз все осмотреть. Да, между прочим, я видел дырку в матраце. – Может, ты и пулю нашел? – Конечно. Гильзу, кстати, тоже. Окаменев, я уставился на него, а он продолжал: – И то и другое я нашел в коридоре, там, куда ты их подбросил, для большей загадочности, чтобы втравить меня в это дело. – Болван! – Успокойся, Майк. Местный вышибала чуть что… Охваченный бешенством, я вскочил и уставился прямо ему в лицо. – Я думал, ты умный парень, Пат. А ты – болван. – В следующий раз, прошу тебя, избавь меня от дурацких сказок. С этими словами он повернулся и ушел. А я так громко выругался, что две дамы за соседним столиком принялись возмущаться. Их кавалеры хотели было проучить меня, но, увидев мою перекошенную от злости физиономию, заявили, что все это пустяки, и вновь уткнулись в стоявшие перед ними рюмки. Ладно, я сам нарвался. Вел хитрую игру, но Пат оказался хитрее. Возможно, болван – я. Возможно, Вилер убил себя. Возможно, это он явился из морга, чтобы подбросить пулю и гильзу. Нет, черт возьми! Я прихватил с собой пачку сигарет и вышел на улицу глотнуть свежего воздуха, не отравленного проблемами. Вдохнув глубоко пару раз, я немного успокоило. В магазинчике за углом, торгующем всякой мелочью, еще толкались последние посетители. Приметив в конце зала, за прилавками с журналами и косметикой, телефонные будки, я направился прямо туда и, сняв с полки адресную книгу Манхэттена, взялся за Бруклин, а когда и там ничего не оказалось, достал справочник Бронкса. Здесь я нашел то, что искал. Дом Эмиля Перри располагался в одном из самых респектабельных районов города. Без десяти одиннадцать я остановил машину перед красивой виллой, позади новенького “кадиллака”. На его дверях старинными золотыми литерами были выгравированы инициалы “Э” и “П”. На входной двери виллы висела медная колотушка, на которой красовались те же инициалы. Я уже собрался постучать, как мой взгляд неожиданно упал на окно. Если тот рослый мужчина, кого я при этом увидел, был Эмилем Перри, то он наверняка был человеком очень состоятельным. Об этом говорила и булавка в галстуке, украшенная бриллиантами, и перстни на пальцах. Он беседовал с кем-то, кого я не мог разглядеть, и при этом то и дело как-то нервно облизывал губы. Судя по физиономии, он чего-то здорово боялся. Я осторожно опустил колотушку и бесшумно исчез в темноте сада. Из-за кустов, где я спрятался, окно было отлично видно. Хотя прошло не меньше десяти минут, Перри все еще стоял на том же месте. Я терпеливо ждал развития событий. Через несколько минут дверь дома немного приоткрылась, и оттуда выскользнул человек. Он прошел мимо, и я узнал его. Тут уж я не удержался и, скорчив мерзкую гримасу, мысленно показал Пату фигу. Это был Рейни, один из самых жестоких гангстеров, за которым числилось немало преступлений – раскрытых и нераскрытых. Рейни брался за любое беззаконное дело и не гнушался ничем, главное, чтобы хорошо платили. Я оставался в своем укрытии, пока он не вышел на улицу, и, лишь когда его автомобиль тронулся, юркнул в свой драндулет. Наносить визит достопочтенному мистеру Перри уже не имело смысла. Теперь он никуда от меня не уйдет. В конце улицы я свернул на шоссе, ведущее в Манхэттен, и в начале первого переступил порог отеля “Гринвуд”. Портье придвинул мне книгу посетителей, попросил заплатить за ночлег вперед и вручил ключ. Судьба, оказывается, порой не лишена чувства юмора. Я снова получил номер 402. Если на следующий день там вновь обнаружат труп, то он будет мой. Мне снилось, что я сижу в одиночном окопе, наполовину в укрытии, защищающем от дождя. Парень из соседнего окопа окликает меня. Он повторяет мое имя снова и снова. Я открыл глаза и потянулся за винтовкой. Винтовки не было, но голос не умолкал, он доносился из коридора. Я соскочил с кровати и заковылял к двери. Джо проскользнул в комнату и закрыл дверь. – Вот это да! – проворчал он. – А я уж думал, вас отправили к праотцам. – Не говорите так, этой ночью я был один. Вам что-нибудь удалось узнать? Джо бросил шляпу на стул и сел на нее. – Да, – проговорил он, – в целом да. В гостинице сразу после визита полиции ко мне отнеслись не слишком дружелюбно. Что вы там натворили? – Перевернул все с ног на голову. Теперь знаменитый капитан, гроза убийц, мой приятель, лучше сказать мой друг, считает, что я шучу с ним шутки. Он даже подозревает, будто я утаил некоторые вещественные доказательства. – И это правда? – Все может быть! Откуда мне знать, что является вещественным доказательством, а что – нет. И в конце концов, какой в них смысл, если это было самоубийство. Джо тихонько рыгнул и сказал: – Да уж. Мне пришлось подождать, пока он извлечет из кармана пачку листков. – Вот полюбуйтесь. – Он постучал по ней пальцем. – Шестеро потеряли любовниц, трое – подружек, а одного надула жена. Она хочет, чтобы он послал меня к черту. При чем здесь я? – И правда, при чем? – согласился я. – А я уж думал, что и вас отправили к праотцам, – заявил Джо, опустившись на стул. Вынув из кармана клочок бумаги, он несколько минут разглядывал его и лишь потом приступил к докладу: – Этот ваш Вилер, кажется, был вполне добропорядочным человеком. Поспрашивав здесь и там, мы восстановили схему его передвижения. Конечно, с точностью до часов, а не до минут. Приехав восемь дней назад в Нью-Йорк, он сразу же отправился в свой отель. В последующие дни по утрам посещал те фирмы, в которых обычно делал заказы для своего магазина. Ни в одном из этих визитов не было ничего знаменательного. Еще он послал телеграмму в Колумбус человеку по имени Тед Ли, В ней он просил, чтобы на его имя перевели пять тысяч долларов. Час спустя он уже получил перевод (вероятно, хотел оплатить какую-то срочную покупку). В общих чертах мы узнали также, как Вилер проводил вечера. Несколько раз возвращался в отель слегка навеселе. В один из вечеров он был на демонстрации новых моделей одежды, которая завершилась коктейлем, и, возможно, после презентации помогал какой-то перебравшей манекенщице сесть в такси. – Манекенщице, – ухмыльнулся я. – Бросьте, – покачал головой Джо, – Это не тот случай. После той ночи он то и дело уходил из отеля и каждый раз возвращался все более расстроенным. Затем он встретился с вами, а на следующее утро был уже мертв. У отеля испорчена репутация. Это все. – Подождав пару секунд, Джо повторил: – Это все. – Я слышал, – отозвался я. – Джо, вы никуда не годный детектив. Он взглянул на меня растерянно и изумленно: – Я негодный детектив! У вас у самого нет лицензии, и вы говорите, что я негодный детектив. Хороша благодарность! Я ищу пропавших людей, и нашел их больше, чем волос у вас на… – Вас когда-нибудь били, Джо? Он побледнел и неловко вынул сигарету изо рта. – Однажды… – пробормотал он. – Понравилось? – Нет. – Он облизнул губы. – Майк, скажите… Это Вилер… вы ведь были там. Он покончил с собой, разве нет? – Нет. С ним кто-то расправился, – Э… э… я надеюсь, вам больше не понадобятся мои услуги в этом деле? – Джо шмыгнул к двери. – Не понадобятся, Джо, спасибо. Оставьте ваши записи на кровати. Листки упали на кровать, и дверь номера тихо закрылась. Я присел на подлокотник кресла и крепко задумался. Я блуждал в темноте, и где-то там, в этой темноте, скрывался убийца. Преступник наверняка имел веские основания для того, чтобы ввести полицию в заблуждение и представить дело так, будто Вилер покончил с собой. И еще более веские – чтобы убить. Тем интереснее вытащить его на свет. Я единственный, кто знает, что это – убийство, и в силах раскрыть его. Где-то неподалеку скрывается убийца, считающий себя очень умным, умнее нас всех. Может быть, он рассчитывал, что полиция не заметит отсутствия в моем пистолете одного патрона? Чем больше я думал, тем больше злился. Похоже, убийца держал меня за дурака. Он что, считал меня молокососом, городской шпаной, которая носит пистолет для важности? Или тупицей, настолько неспособным шевелить мозгами, чтобы оставить все, как есть? Но еще больше меня бесило, что погиб мой друг. Мой друг, не кто-то еще. Парень, который рад был встретить меня через пять лет. С которым мы воевали вместе, спасая жизнь того негодяя, что теперь убил его. Армия – вот о чем следовало напомнить Пату. Я должен был обратить его внимание на одно обстоятельство, которое он, наверное, упустил из виду: в армии используются пистолеты, и каждый, кто носил военную форму, так или иначе, учился обращаться с легким огнестрельным оружием. Возможно, Честер Вилер стрелял в себя. Хотя, скорее, он стрелял в кого-то, кто пытался убить его. Лишь одно я знал наверняка: Вилер умел обращаться с пистолетом, и ему не нужно было проверять, как он работает. Я улегся на кровать и твердо решил, что в первую очередь мне необходимо хорошенько выспаться. Глава 3 Я стоял на углу Тридцать третьей улицы и искал нужный адрес на листке, который оставил мне Джо. Идти пришлось примерно полквартала. Здание было старое, но его недавно привели в порядок, и сейчас оно производило благоприятное впечатление. Пока я разглядывал указатели, мимо меня проскочила компания молоденьких девушек со шляпными коробками в руках. Они направились к лифту, и я последовал за ними. Это были манекенщицы, но в данный момент работа их не интересовала – они говорили о еде. Я мог им только посочувствовать. Бедра у них были, конечно, что надо, но если посмотреть повыше, то я с трудом мог бы отличить, где у них перед, а где зад. И при том, что на вид они казались вполне миленькими, я вряд ли хотел бы провести ночь с одной из них. Лифт остановился на восьмом этаже. Девушки плавной походкой прошествовали по коридору к двери с матовым стеклом, на котором было написано: “Агентство Антона Липсека”, и вошли в комнату, а последняя, заметив, что я иду за ними, придержала дверь рукой. Приемная, если это была она, выглядела роскошно, иначе и не скажешь. Стены в пастельных тонах, голубой потолок, повсюду фотографии прелестных девушек в самых разнообразных костюмах: от нейлонового белья до вечернего платья. Я затушил сигарету в пепельнице и подошел к столу секретарши. Она бросила на меня презрительный взгляд и спросила: – Чем я могу вам помочь? – Фирма верхней дамской одежды Колвея недавно устраивала презентацию с показом моделей. Туда были приглашены несколько ваших манекенщиц. Мне бы очень хотелось поговорить с ними, точнее, с одной из них. К кому мне обратиться с этим вопросом? Она постучала карандашиком по столу. Ситуация явно была ей знакома. – Это деловой интерес, сэр… или личный? Я оперся о край стола и наградил ее самой гаденькой ухмылкой, на какую только был способен. – Можно сказать и так и так, но это вас не касается, моя дорогая. – О… – выдохнула секретарша. – Приглашениями занимается Антон… мистер Липсек. Я сейчас свяжусь с ним. Она сняла трубку и набрала нужный номер. Видимо, решила, что я здорово разозлился, потому что все это время не спускала глаз с моего лица. Сказав пару слов по телефону, секретарша заявила, что я могу пройти к мистеру Липсеку. На этот раз моя улыбка была искренней. – Я пошутил, дорогая, – успокоил я ее на прощанье. Правда, она мне не поверила. На двери кабинета Антона Липсека золотыми буквами значилось: “Менеджер”. Судя по всему, он относился к своим обязанностям очень серьезно. На его столе громоздились кучи фотографий, рисунков и набросков. Весь кабинет был заставлен мольбертами, подрамниками и полуготовыми картинами. Вероятно, Антон Липсек и сейчас занимался важным делом. Собственно дело – молоденькая девушка – было достаточно щедро одарено природой и весьма скупо швейной промышленностью. Липсек пытался поставить это аппетитное создание перед объективом таким образом, чтобы открыть как можно больше и в то же время не вызвать недовольства полиции нравов. – Очень неплохо, – уважительно заметил я. – Слишком много голого тела, – не оборачиваясь, ответил господин Липсек. Девушка, ослепленная светом софитов, повернула голову, пытаясь меня рассмотреть. Антон с профессиональным равнодушием принялся вертеть ее перед объективом, выбирая наиболее удачную позу. Потом подошел к фотоаппарату. По его знаку она немного приподняла голову, чуть улыбнулась и выпятила шикарную грудь. Послышался щелчок, и модель снова превратилась в человека. Потянувшись, она так высоко подняла затекшие руки, что бюстгальтер на ней едва не лопнул. Я тотчас же решил, что, если мне предложат здесь должность менеджера, не откажусь. Липсек выключил софиты и повернулся ко мне: – Чем могу быть полезен? Он был высоким и стройным, с бровями, сходившимися на переносице, и маленькой острой бородкой, шевелившейся, когда он говорил. – Я хотел бы найти одну манекенщицу, работающую у вас. Его брови взмыли вверх как штора. – Нас слишком часто одолевают подобными просьбами. К величайшему сожалению, слишком часто. – Не люблю манекенщиц, – отрезал я. – Предпочитаю пикантных девиц с пышной грудью. Мистер Липсек удивленно взглянул на меня, но прежде чем успел ответить, к нам приблизилась девушка, которую он только что сфотографировал. Свой наряд она дополнила парой белых туфелек. – Вы говорите обо мне? – поинтересовалась девушка и сунула в рот сигарету. – У вас есть спички? Я дал ей прикурить, следя за тем, как ее губки, державшие сигарету, сложились бантиком. Она улыбнулась и выпустила мне в лицо струйку дыма. Мистер Липсек, кашлянув, напомнил о своем присутствии. – Та манекенщица, которую вы разыскиваете, кто она? Вы знаете ее имя? – Нет, я знаю лишь то, что она участвовала в демонстрации мод, устроенной фирмой Колвея. – Там было много наших манекенщиц, документы оформляла мисс Ривс. Может, вы сами переговорите с ней? – Разумеется. Девушка вновь окутала меня облаком дыма и ободряюще подмигнула. – Вы, похоже, не любите одеваться? – осведомился я. – Да, но иногда приходится. Если заставляют… – Эти девицы совсем отбились от рук, – проворчал мистер Липсек. – Иногда мне хочется… – Мне этого хочется всегда, – перебил его я. Он опять удивленно взглянул на меня и распахнул дверь. Входя, я услышал, как мистер Липсек что-то говорил, но разобрал лишь свое имя. Я просто обалдел, увидев женщину, сидевшую за письменным столом. Есть женщины красивые, есть те, чьи формы заставляют мужчину забыть обо всем, но эту природа одарила и тем и другим. Лицо ее было так немыслимо прекрасно, словно над ним вместе с природой поработал величайший из ваятелей. Золотистые волосы, подстриженные по последней моде, окружали ее голову золотым ореолом. Плавный изгиб шеи переходил в широкие плечи, а под белой закрытой блузкой вздымалась юная, упругая грудь. Женщина поднялась и тепло пожала мне руку. У нее был низкий и сочный голос. Она представилась, но я прослушал ее имя, так как все еще не мог прийти в себя. Когда она села, я мысленно взял назад все свои возражения против длинных платьев: точеные ножки и мягкая округлость бедер казались еще более привлекательными из-за того, что были скрыты. Лишь после этого я увидел на ее столе маленькую табличку, подсказавшую мне, что ее зовут Джун Ривс. Юнона – королева богов и богинь. Более подходящего имени нельзя было найти. Она предложила мне выпить, и я не заставил просить себя дважды. В бокале оказалось что-то очень душистое и сладкое. Потом мы разговорились, но голос мой звучал приторно вежливо. Мы болтали о том и о сем с час, а может быть – пару минут. При этом Джун постоянно меняла позы, и все они были невероятно соблазнительными, а глаза ее весело блестели, когда она видела, как я постоянно теряю нить мысли. Она глотнула из бокала и опустила его на стол: темный лак ее ногтей изумительно контрастировал с прозрачностью стекла. – Значит, та девушка, которую вы ищете… она что, ушла после окончания вечера с вашим другом, мистер Хаммер? – Слова Джун наконец вернули меня к действительности. – Я сказал – может быть. Именно это я и желал бы выяснить. – Хорошо, я покажу вам фотографии девушек, и вы найдете ту, что вам нужна. – К сожалению, из этого ничего не получится. Сам я ее никогда не видел. – Но зачем тогда… – Я хотел бы узнать, что случилось прошлой ночью, мисс Ривс. – Зовите меня Джун. Я изобразил на лице улыбку. – Так вы полагаете, – продолжала Джун, – что они… перешли границы дозволенного? – Я не знаю, чем они там занимались. Именно это я и хотел бы выяснить. Дело в том, что мой друг… он умер. – Какая жалость! А что с ним случилось? – Полицейские утверждают, что он покончил с собой. Джун в задумчивости прикусила нижнюю губу: – Тогда, мистер Хаммер… – Зовите меня Майк. – Тогда, Майк, зачем впутывать девушку в это дело? В конце-то концов… – У моего друга осталась семья. Если какой-нибудь репортеришка сунет нос в эту историю и что-нибудь откопает, это причинит его близким большую боль. Поэтому, если там что-то нечисто, я хотел бы быть в курсе. Она понимающе кивнула: – Вы правы, Майк. Я сама поговорю с девушками, как только они здесь появятся. Было бы неплохо, если бы вы заглянули к нам завтра. – Хорошо, Джун. Значит, завтра. – Да, пожалуйста, – пророкотала она низким голосом и протянула мне руку. Движения ее были плавными, как бег волн, а в глазах поблескивало затаенное пламя. Наше рукопожатие было достаточно долгим, чтобы я мог почувствовать в нем скрытую просьбу. Подойдя к двери, я обернулся, чтобы попрощаться. Джун смерила меня взглядом и улыбнулась, а я так и застыл, не в силах произнести ни слова. В ней было что-то такое, из-за чего лоб мой покрывался испариной, а на спине выступал пот. Прекрасная, как богиня, она поражала своей красотой. Но за красотой этой крылось и нечто другое, что-то, что я знал, но никак не мог припомнить. Подойдя к лифту, я обнаружил, что меня ожидают. В дальнем конце коридора, прислонившись к батарее, стояла та самая девушка, которая не любила одеваться. Правда, сейчас наряд ее был не так прост. Заметив меня, она выплюнула сигарету и направилась ко мне. Намерения ее были так очевидны, что я невольно снова увидел ее обнаженной. – Трахни меня, – попросила она. – Я так не могу. Сначала нужно познакомиться. – Тогда давай познакомимся. Над дверью лифта вспыхнула красная лампочка, послышался лязг железа. – Ну же! – улыбнулась девушка. – Прямо здесь?! Я засмеялся и потащил ее в лифт. Выйдя из лифта, она взяла меня под руку и молча пошла рядом. Только когда мы оказались на Бродвее, она наконец заговорила: – Если ты и впрямь хочешь познакомиться, меня зовут Конни Уолес. А тебя? – Мистер Майкл Хаммер, бывший частный детектив к твоим услугам. Ты, наверное, читала вчерашние газеты? По губам ее скользнула легкая улыбка… На Бродвее мы свернули в северном направлении. Конни не спрашивала, куда я ее веду, но когда мы миновали третий бар, она ткнула меня под ребра, и я понял намек. Провел свою спутницу в уголок и заказал пива: выяснилось, что вкусы у нас одинаковые. – Отлично! На тебя не надо тратиться. – Ты на мели или просто скупердяй? – Деньги у меня есть, но я не намерен тратить их на тебя, моя радость. Конни заливисто рассмеялась: – Многие парни купили бы мне все, что я пожелаю, а ты нет? – Только пиво. Одна знакомая девочка сказала мне когда-то, что не будет брать с меня денег. – И она была права. Официант принес четыре бутылки пива, поставил их перед нами и, взяв деньги, удалился. Конни подождала, пока он ушел, и спросила: – А что ты искал у Антона? Я повторил ей то, что рассказывал Джун Ривс. – Я тебе не верю. – Она покачала головой. – Почему? – Не знаю. Что-то здесь не так. С чего бы репортерам раздувать дело самоубийцы? Она попала в точку, но у меня был готов ответ: – Потому что он не оставил записки, и это при том, что дела у него шли хорошо, денег ему хватало и в семье было все в порядке. – Ну ладно. Я коротко рассказал ей о презентации и о том, что, по моему мнению, могло там случиться, а потом спросил: – А ты, случайно, не в курсе, кто из девушек участвовал в демонстрации моделей? – Нет, – хихикнула Конни, – манекенщиц я не знаю. У нас в агентстве два отделения: те, кто одеваются, и те, кто раздеваются. Я работаю фотомоделью, рекламирую нейлоновые изделия, белье и ночные сорочки. Любая манекенщица на моем месте выглядела бы ужасно, поэтому они завидуют нам, хотя зарабатывают больше нашего и при этом держатся с нами так, будто мы последние панельные шлюхи… – Ерунда! Хотя их можно понять. Кому приятно быть гладильной доской… – Классно сказано, Майк! Я запомню. Это поднимает меня в собственных глазах. – Пошли, детка. – Я отодвинул пустой стакан. – Провожу тебя, куда ты пожелаешь, а потом займусь своими делами. – Пойдем ко мне домой, и ты займешься делом там. – Если ты не заткнешься – получишь в ухо, – оборвал ее я. Конни откинула голову и опять расхохоталась: – Ох, мальчик, десятки других парней мечтают услышать от меня такое. – А ты говорила это всем десяти? – Нет, Майк. – Голос ее звучал призывно и нежно. Свободного такси нигде не было, поэтому мы прошлись по Бродвею, пока не увидели машину, водитель которой дремал за баранкой. Конни назвала свой адрес на Шестьдесят второй улице, придвинулась ко мне и взяла за руку. – Тебе очень нужно найти ту девушку, Майк? – Да, малышка, для меня это очень важно. – Мне бы хотелось тебе помочь. Честно. Я посмотрел ей в лицо: взгляд ее был серьезным и сочувственным. – Мне и правда нужна помощь, Конни. Ведь я даже не знаю, ушел ли мой друг с той манекенщицей. А если ушел, то еще неизвестно, признается ли она в этом. Я ничего не знаю толком. – А что тебе сказала Джун? – Она попросила, чтобы я зашел завтра. К этому времени она попытается что-нибудь выяснить. – Но ведь Джун… она приводит в восторг любого мужчину. Такая девушка, как я, рядом с ней не имеет ни единого шанса. – Конни стиснула мою руку. – Сейчас же скажи, что это не правда, Майк. – Это не правда, Конни. – Ты нагло лжешь, – расхохоталась она, – но это ничего не значит. Ладно, допустим, твой друг ушел с той неизвестной девушкой. Значит ли это, что он имел на нее виды? Что он был за человек? Я сдвинул шляпу на затылок и попытался представить себе Честера Вилера. По моему мнению, он был примерным отцом семейства и вряд ли чувствовал себя уверенно в роли Казаковы. Свое мнение я выложил Конни, добавив при этом, что все-таки нельзя точно сказать, на что способен человек в чужом городе, когда он совершенно один и никто за ним не присматривает. – В таком случае не исключено, – заметила Конни, – что девушка просто пыталась развлечься за его счет. Наверняка повела его в какой-нибудь шикарный ресторан. Все они так делают. В этой мысли определенно что-то было. Конни тряхнула головой, и волосы ее рассыпались по плечам. – В последнее время манекенщицы облюбовали несколько дешевых ночных ресторанов. Я там, правда, не бывала, но можно попытаться туда сходить, не так ли? Я взял ее за подбородок и взглянул прямо в глаза. – А ты умна, малышка. Ее пухлые губки были красно-вишневого цвета. Она облизнула их, чуть приоткрыв рот, чтобы распалить меня, и, возможно, добилась бы своего, но в этот момент такси резко затормозило у края тротуара и Конни ткнулась носом в спину водителя. Она скорчила злобную гримаску и еще крепче вцепилась в мою руку. Я расплатился с водителем. – По-моему, самое время выпить по бокалу коктейля, Майк. Зайдем ко мне. – Только ненадолго. – Черт возьми, никогда еще мне не приходилось прилагать столько усилий, чтобы меня трахнули. Неужели во мне нет ничего привлекательного? – Есть. Две очень красивые штучки. – Ну слава Богу. Это уже кое-что. Дом, где жила Конни, совсем не радовал глаз. Лифт не работал, и нам пришлось подниматься на четвертый этаж пешком. Конни, порывшись в кармане, вынула ключ, открыла дверь, и мы вошли в квартиру. Я щелкнул выключателем, бросил шляпу на стул и уселся с таким видом, будто жил здесь уже несколько лет. – Чем тебя угостить? – осведомилась Конни. – Коктейль? Кофе? – Сперва лучше кофе. Кстати, сегодня мне так и не довелось пообедать, так что было бы очень любезно с твоей стороны угостить меня яичницей, – попросил я. Я дотянулся до книжной полки и сгреб несколько женских журналов. Их обложки ни в чем не уступали почтовым открыткам из Мехико. На половине фотографий я узнал Конни и еще раз убедился, что она ничего. Очень даже ничего. Запах свежесваренного кофе вскоре заставил меня проследовать на кухню. Конни как раз перекладывала со сковородки на тарелку яичницу огромных размеров. Я не заставил себя упрашивать и жадно набросился на еду. Собрав последние крошки, я достал пачку сигарет. – Наелся? – спросила она. – Угу. – Хорошая жена из меня получится? – Это смотря для кого. – Негодяй, – засмеялась она. Я ухмыльнулся и притворился, что хочу шлепнуть ее по попке. Конни, вместо того чтобы уклониться, сама подставилась под мою руку, так что шлепок получился весьма ощутимый, и она взвизгнула. Коктейль мы пили в комнате. Минутная стрелка на моих часах сделала полный круг, потом еще один. А мы вновь и вновь наполняли наши бокалы, прислушиваясь, как звенят в них кубики льда. Я откинулся в кресле с бокалом в руке, полуприкрыв глаза, и размышлял. Спички у меня кончились, и всякий раз, когда я вынимал сигарету, Конни подносила мне огонек… Погиб хороший парень. В пистолете не хватало двух патронов. Одна гильза и одна пуля очутились в коридоре отеля… Самоубийство? Я открыл глаза и посмотрел на Конни. Она примостилась в углу кушетки и не сводила с меня взгляда. – Ну, что будем делать дальше, малышка? – спросил я. – Сейчас около семи. Я переоденусь, и мы куда-нибудь поедем. Если нам повезет, мы узнаем, с кем из девушек ушел в тот вечер твой товарищ. Я слишком устал, чтобы темнить дальше. Мои глаза слезились от дыма, висевшего в комнате клубами, а в желудке ощущалось приятное тепло. – Тот человек погиб, – проговорил я. – Газеты сообщили, что он покончил с собой, и полиция считает так же. Но я знаю больше – его убили. Конни вздрогнула и чуть не выронила сигарету. – Я хочу выяснить, почему его убили, – спокойно и неторопливо продолжал я. – Для этого кое-что разузнал, и оказалось, что он познакомился здесь, в Нью-Йорке, с какой-то девушкой. Я пришел туда, где работает эта девушка, и стал наводить справки. И тут одно чрезвычайно милое существо, очень сексуальное, чуть ли не вешается мне на шею и заявляет, что готово помочь мне в розысках. Почему, спрашивается, она, имея на выбор десяток парней, предпочла им человека, который только что лишился работы и, сам расщедрившись только на пиво, поедает ее яйца и запивает их коктейлями? Конни зашипела, как дикая кошка. Сигарета обожгла ей пальцы, но она этого, видимо, даже не почувствовала. Я не двинулся с места. Она вскочила и замерла передо мной, расставив ноги. Ее удар был настолько неожиданным, что я даже не успел закрыть глаза. Она не залепила мне пощечину, а просто ударила со всей силой кулаком по лицу. Я почувствовал во рту привкус крови и ухмыльнулся. – Я выросла с пятью братьями, – злобно процедила она сквозь зубы. – Один наглее другого, но все они настоящие мужчины. Из десятка парней, увивающихся вокруг меня, нельзя, пожалуй, сделать и одного такого. И вот теперь появился ты. Ах, как же мне хочется оторвать твою тупую башку! Но ты же не слепой. Смотри! Она расстегнула блузку и отшвырнула ее прочь. Вскоре вся ее одежда валялась на полу, а она, ничуть не стыдясь, застыла передо мной, уперев руки в боки и гордо выпятив грудь. Живот ее напрягся от возбуждения, но она позволила мне любоваться ею сколько захочу. Я вцепился в подлокотники кресла. Воротник рубашки вдруг стал мне тесен, и по спине побежали мурашки. – Трахни меня, – проговорила она. Струйка крови бежала у меня по подбородку, напоминая о случившемся. Я встал и крепко поцеловал ее в губы. Она запрокинула голову и сладострастно взглянула на меня из-под полуприкрытых век. – Ты по-прежнему этого хочешь? – Трахни меня… Глава 4 Мы хорошо поужинали в маленьком китайском ресторанчике. Он был полон, но никто не смотрел в свои тарелки. Все взгляды были устремлены на Конни, и мой, кстати, тоже. В этом не было ничего удивительного. Ее платье с глубоким вырезом позволяло видеть столько чарующих деталей, что их просто нельзя было обозреть за короткое время. Я снова подивился ее нежной, шелковистой коже и спросил себя: а могла бы какая-нибудь женщина одеться еще более вольно и не выглядеть при этом совершенно голой? Мы почти не разговаривали и лишь с улыбкой глядели друг на друга. Я пытался разгадать, что же делает Конни такой привлекательной? И наконец понял это. Она была совершенно искренней и честной и не скрывала своих намерений и желаний. Конни росла вместе с пятью братьями, которые обращались с ней как с мужчиной, и ей это нравилось. К фотосъемкам она относилась просто как к работе и пользовалась своей красотой легко, не делая из нее фетиша. Когда мы, сытые и довольные, покидали ресторанчик, было уже почти девять часов вечера. – А куда теперь, малышка? – Ты бывал когда-нибудь в трущобах, Майк? – Кое-кто думает, что я оттуда не вылезаю. – Все эти милашки помешались на них. Вот мы и отправимся в трущобы. Это место зовется Бовери Знаешь? – Бовери? – удивился я. – Ты, верно, давно там не был. Там теперь многое изменилось, хотя, конечно, не везде. Один парень с ясной головой додумался превратить старую пивнушку в дорогой бар для туристов. Он сохранил весь антураж, и теперь всякие визитчики ходят туда посмотреть, как живут другие люди. – Черт возьми, что они в этом находят! Водитель такси заметил мой знак, и машина замерла возле нас. Я назвал адрес. – Люди всегда ищут что-то новенькое, – объяснила Конни. – И если это новое всем нравится, оно становится модным. Сейчас такой модой стал Бовери. – А кто в основном туда ходит? – Черт их знает, Майк. – Конни пожала плечами и придвинулась поближе ко мне. – Я сужу только по слухам. Но там теперь не один такой бар – их не меньше дюжины. И в них толкутся всякие торговцы, дельцы и, конечно, красивые девицы. Кстати, вся эта публика платит за развлечения немалые деньги. Таксист выбрался наконец из пробки, свернул на тихую улочку и домчал нас до места без остановок. Я протянул ему две бумажки и помог Конни вылезти. Бовери – улица безликих людей. Молящие голоса из полумрака, и чьи-то шаги у тебя за спиной. Кто-то тянет тебя за рукав и заученно жалобным тоном выпрашивает милостыню, женщины в слишком тесных платьях бросают на тебя выразительные взгляды. Двери пивнушек то и дело распахиваются, открывая чужому взору несчастных, сидящих там перед стаканом виски или над тарелкой супа. Да, я давно не посещал подобные места. К тротуару подкатило такси, и из него вылезли какой-то тип в смокинге и рыжеволосая девица. Их мгновенно обступили нищие. Девица раздала им немного мелочи, а остатки с размаху кинула на тротуар. Когда оборванцы бросились подбирать монетки, она раскатисто расхохоталась. Ее кавалер тоже нашел это весьма забавным. Он решил проделать тот же фокус с пятидолларовой бумажкой: подбросил ее высоко в воздух и пустил по ветру вдоль улицы. – Понял, о чем я говорила? – Да. Ох, как же мне хотелось переломать ребра этому типу! Мы последовали за этой парочкой, примерно в пяти футах от них. Судя по говору, парень был со Среднего Запада, а девица тщетно пыталась скрыть бруклинский акцент. Она висела на руке у своего ухажера и бросала на него взгляды, которые ему явно нравились. Этим вечером он наверняка чувствовал себя на коне. Они свернули в самый задрипанный бар на этой улице. Вонь ощущалась уже на улице, а из зала доносились хриплые и грубые вопли. Ну и публика там толкалась! Разбитые морды, вышибленные зубы, трясущиеся руки… А говорили они так, что даже у меня уши вяли. Две старые проститутки драли друг друга за редкие волосы из-за парня у стойки, который едва держался на ногах. Впрочем, были и другие. Еще хуже. Они веселились. Зрители, богатые туристы, получавшие наслаждение при виде человеческих страданий. Меня это так взбесило, что я едва мог говорить. Официант провел нас в заднюю комнату, но и там хватало всякого сброда – и первых и вторых. И те и другие с пользой проводили время, читая надписи на стенах и слушая истории, рассказываемые противоположной стороной. Секрет этого предприятия нетрудно было разгадать. Бедняков и нищих привлекала сюда дешевая выпивка, которую им подавали за счет заведения, потому что богатые туристы, которые, зажав нос, потягивали то же виски, платили за него втридорога. В общем, это было даже забавно. Конни с улыбкой приветствовала двух-трех знакомых девушек. Одна из них подошла к нашему столу. Ее звали Кэт, и она пришла сюда с компанией. – Ты ведь тут в первый раз, Конни? – спросила Кэт. – Да, и надеюсь, в последний, – с чувством ответила моя спутница. – Какая здесь вонь… Смех Кэт походил на звон колокольчика. – Мы тоже здесь долго не пробудем. Моим мальчикам деньги оттягивают карманы. Надо помочь парням избавиться от лишней тяжести, так что мы двинем в ресторан. Может, и вы с нами? Конни взглянула на меня. Я едва заметно кивнул, и она ответила: – Ладно, Кэт. Мы с вами. – Вот и чудненько. Садитесь за наш стол, я вас познакомлю со всей компанией. Они хотят увидеть тут такие штучки, которых не увидишь больше нигде… И такие дома… где, ну, ты сама знаешь… – И она хихикнула. Конни недовольно поморщилась. Мы проследовали за Кэт к ее столику. Если б со мной не было Конни, они вполне могли бы принять меня за еще одного экзотического персонажа. Только через несколько минут эти толстяки вышли из ступора. Их звали Джозеф, Эндрю, Хомер, Мартин и Раймонд – о фамилиях они умолчали. Руки их были холеными, бриллианты крупными, смех громким, бумажники пухлыми, а девушки – прекрасными. У всех, кроме Хомера. С ним была секретарша: не такая красивая, как остальные девицы, но готовая выполнить любое его желание. Мне она понравилась больше всех. И Конни тоже. Обменявшись рукопожатиями, – такими крепкими, что у меня заболела рука, – мы уселись за стол и выпили по несколько рюмок. После этого Эндрю заявил, что ему хочется поехать еще куда-нибудь. Мы поднялись. Мартин дал официанту такие чаевые, что он проводил нас до дверей. Конни не знала, куда идти, поэтому мы просто присоединились к остальным. Дорогу показывали девушки. Дважды нам пришлось обходить пьяных, валявшихся посреди тротуара, а один раз отступить на обочину, чтобы не оказаться замешанными в уличную драку. Я не помнил себя от злости, и Конни сочувственно потерлась щекой о мое плечо. Ресторан “Бовери” расположился в одном из переулков. Это был невзрачный дом с окнами, наполовину заколоченными досками, и засиженной мухами вывеской. Казалось, что здание давно всеми покинуто и понемногу разваливается. Но внешнее впечатление оказалось обманчивым. В первую очередь нас удивил запах. Никакой вони. Там пахло так, как и должно пахнуть в приличных барах. Столы и стойки, казалось, специально старались принять обшарпанный вид. Фальшивыми мне показались и типы, сидевшие за ними. Но провинциалы, наверное, этого не замечали. Конни состроила презрительную гримасу: – Так вот, значит, каков знаменитый ресторан “Бовери”… Мне много приходилось о нем слышать, но сама я тут в первый раз. В зале стоял такой шум, что я едва мог расслышать слова Конни. То и дело кто-нибудь из посетителей бара кидался с громкими приветствиями к вновь пришедшим: девицы визжали как свиньи, их жирные ухажеры выдавливали из себя улыбки. Когда очередной взрыв приветствий утихал, посетители сдавали свои пальто и шляпы толстой бабе: на столике рядом с ней стояла железная плошка для чаевых. Пока Конни здоровалась с несколькими тощими манекенщицами из агентства Антона Липсека, я пробился к стойке. Мне срочно потребовалось что-нибудь выпить. Кроме того, оттуда можно было рассмотреть весь зал. В дальнем его конце располагалась узкая дверь, косо висевшая на одной петле. К ней был прибит отрывной календарь, и как только дверь открывали, его листики вспархивали, словно бабочки. Порхали они беспрестанно, потому что дверь постоянно открывали и закрывали. И проходили через нее только мужчины в смокингах и дамы в вечерних туалетах. Конни отыскала меня глазами и направилась в мою сторону. – Эта первая комната что-то вроде забегаловки, Майк. Мне сказали, что там, за дверью, гораздо лучше. – Вот и славно, детка. Мне страшно хочется куда-нибудь отсюда уйти. Я взял ее под руку, и мы тоже вошли в дверь с календарем. Там нас поджидал сюрприз: мы оказались в тесном предбаннике, который был устроен таким образом, что следующую дверь можно было открыть после того, когда закроешь первую. А эта первая, оказывается, висела вовсе не косо и не на одной петле… Все это было бутафорией. Маленькая каморка заканчивалась другой дверью, ведущей непосредственно в ресторан. Зрелище, представшее нашим глазам, действительно было достойно внимания. На оборудование бара ушло, наверное, больше сотни тысяч долларов. Такие же суммы, видимо, хранились в бумажниках людей, расположившихся у бара и за столиками. В зале царил полумрак. Горел лишь один прожектор, направленный на обнаженную танцовщицу, демонстрировавшую заключительную часть стриптиза. Само по себе ее обнаженное тело не очень-то возбуждало, но весь процесс последующего одевания был поставлен весьма искусно. Одевшись, она выскользнула из-под луча прожектора и подсела к какому-то лысому старичку, которому очень польстило такое соседство. В честь знакомства он заказал бутылку шампанского. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=127157) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.