Отзвуки эха
Ричард Матесон


После гипнотического сеанса мозг Тома Уоллиса стал подобен чуткому локатору, улавливающему чужие мысли. И вот за лицами соседей неожиданно начинают проступать их чудовищные мысли. А по ночам Уоллиса преследует призрак женщины в черном платье с узором из ацтекских символов; ее душа не найдет покоя до тех нор, пока не воздается тому, кто отнял у нее жизнь.





Ричард Матесон

Отзвуки эха


Иногда в старом призрачном доме моей памяти

Я слышу где-то далеко, за давно забытой дверью,

Звуки музыки, шум пьяного застолья

И гулкое эхо скрипящих половиц.

    Арчибальд Маклейш. Обитель мыслей


Чаку и Элен с любовью




Глава 1


Все началось в одну из суббот жаркого и душного августа. Помню, в тот день я ушел с работы чуть позже двенадцати. Да, меня зовут Том Уоллис, а работаю я на Северо-Американском самолетостроительном заводе в Инглвуде, штат Калифорния. Мы живем в местечке под названием Хоторн. Снимаем небольшой дом с двумя спальнями недалеко от шоссе, принадлежащий нашей соседке Милдред Сентас. С другим соседом, Фрэнком Вонмейкером, мы вместе работаем и обычно ездим на завод и обратно то на его машине, то на моей. Но Фрэнк терпеть не может работать по субботам и сумел в тот день организовать себе выходной. Поэтому я ехал домой один.

Повернув на улицу Тули, я увидел припаркованный перед нашим домом двухместный «меркьюри» и с радостью уразумел, что у нас в гостях Филипп, брат моей жены Энн. Он преподавал психологию в Калифорнийском университете в Беркли и изредка приезжал на выходные в Лос-Анджелес. В наш новый дом он пожаловал впервые: мы переехали сюда только два месяца назад.

Я осторожно свернул на подъездную аллею и затормозил перед воротами гаража. На противоположной стороне улицы жена Фрэнка Элизабет пропалывала грядки, сидя на корточках. Она приветливо улыбнулась и помахала мне рукой в грязной белой перчатке. Я ответил на приветствие, выбрался из машины и зашагал к крыльцу. Поднимаясь по ступенькам, я заметил, что Элизабет пытается встать на ноги и привести в порядок свой рабочий халат. Беременность делала ее немного неуклюжей. Ребенок должен был появиться на свет через три месяца. После семи лет совместной жизни Вонмейкеры ждали первенца.

Открыв входную дверь и войдя в гостиную, я увидел Фила, сидящего за столом с бутылкой кока-колы в руке. Мне всегда был симпатичен этот высокий худощавый парень лет двадцати с подстриженными ежиком темно-каштановыми волосами, и я всегда радовался его визитам.

– Привет, братишка, – ухмыльнулся он.

– Привет, – кивнул я, снимая пиджак. Уф! Сразу стало легче.

Из кухни вышла Энн и, как обычно, встретила меня поцелуем и улыбкой.

– Как себя чувствует будущая мама? – поинтересовался я, нежно погладив ее по ощутимо выступающему животику.

– Ощущает себя толстой и неповоротливой, – последовал ответ.

Я усмехнулся и снова поцеловал ее.

– Тебе не жарко?

– Только не говори об этой ужасной погоде! – с дрожью сказала Энн. – Даже дышать тяжело.

– Молчу, – покладисто согласился я.

– Голоден?

– Умираю с голодухи.

– Вот и отлично. Мы с Филом как раз собирались поесть.

– Через минуту я к вам присоединюсь, – сообщил я и отправился мыть руки.

Усевшись за стол напротив Фила, я принялся рассматривать его ослепительно зеленую рубашку. Цвет был таким ярким, что хотелось зажмуриться.

– А почему ты выбрал такой цвет? – осведомился я. – Подаешь сигналы вражеским самолетам?

– Так я хорошо заметен в темноте.

– Тогда понятно. Видимо, это помогает твоим студенткам следить за тобой по ночам, – заметил я, глядя на ухмыляющуюся физиономию Фила.

– Послушайте, вы, двое, только не начинайте опять! – воскликнула Энн, ставя на стол большую тарелку с нарезанным мясом.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Фил.

– Если вас вовремя не остановить, – сказала она, – вы снова начнете дразнить друг друга, язвить и состязаться в остроумии. Сегодня я этого не вынесу. Слишком жарко.

– Ладно, – согласился Фил. – Не будем язвить и острить. Не возражаешь, родственник?

– Вы хотите испортить мне выходные? – вскричал я с ноткой трагизма в голосе.

– Мне все равно, – заявила Энн, – но адская жара и ваши шуточки – это слишком, даже для моего ангельского характера.

– А где Ричард? – спросил я.

– Играет во дворе с Кэнди, – простонала Энн, устраиваясь рядом со мной. – Господи, как тяжело!

Я ободряюще похлопал ее по руке, и мы приступили к еде.

– Кстати, о Кэнди, – снова заговорила Энн. – Надеюсь, ты не забыл, что сегодня у Элси вечеринка?

– Боже мой, – пробормотал я, – разумеется, забыл. А нам обязательно туда идти?

Энн пожала плечами:

– Она пригласила нас неделю назад. Было достаточно времени, чтобы отказаться. Сейчас уже поздно.

– Действительно, неудобно, – вздохнул я и впился зубами в аппетитный бутерброд с ветчиной.

– По-моему, мой родственник не слишком радуется предстоящему развлечению, – заметил Фил. – Разве на вечеринках у Элси так скучно?

– Скучно, – подтвердил я с набитым ртом.

– А кто она?

– Наша соседка, – пояснила Энн, – Кэнди – ее маленькая дочка.

– А организация всевозможных вечеринок – ее маленькое хобби, – добавил я. – Зовут нашу замечательную соседку Элси Максвелл, и ее бедному мужу можно от души посочувствовать.

Энн улыбнулась и укоризненно покачала головой:

– Бедняжка Элси, если бы она знала, какие ужасные вещи мы говорим о ней за глаза!

– Значит, там скучно? – переспросил Фил.

– Пойдешь с нами и сам все увидишь, – вздохнул я.

– Уж я-то сумею оживить ваше сборище! – произнес Фил, для пущей убедительности кивая.

В пятнадцать минут девятого Ричарду наконец надоело капризничать, он успокоился и уснул. А мы отправились к Элси. Как правило, о быте семейной пары говорит их дом. Но только не в данном случае. Рон оплачивал все счета, но это был дом Элси. Ее дух чувствовался во всем.

На наш стук дверь открыл Рон. Это был худой светловолосый парень среднего роста, на пару лет старше Элси и на несколько дюймов выше ее. Его круглое мальчишеское лицо всегда сохраняло бесстрастное выражение. Увидев нас, он улыбнулся, вернее, уголки его тонких губ слегка поползли вверх. Но мы были знакомы достаточно давно и точно знали, что у Рона это означало улыбку.

– Входите, – произнес он тихим приветливым голосом.

Фрэнк и Элизабет были уже здесь. Элизабет сидела на краешке красного как кровь дивана и очень напоминала робкого пациента, ожидающего приема у зубного врача. А высокий и тощий Фрэнк ссутулился в одном из таких же красных кресел. Увидев нас, он слегка оживился, оторвался от тоскливого созерцания зеленого коврика под ногами и встал.

Я представил собравшимся Фила.

– Привет!

Я обернулся и увидел выглядывающую из кухни темноволосую головку Элси. Она явно решила сменить имидж, подстриглась еще короче и гладко зачесала волосы назад. Когда мы переехали в этот район, она была блондинкой с очень длинными волосами и, по-моему, не причесывалась вообще.

Мы поздоровались с хозяйкой дома. Через несколько минут она вновь появилась с подносом, уставленным всевозможными бутылками. На ней было ярко-красное платье с низким вырезом, очень плотно облегающее все изгибы ее далеко не худенького тела. Наклонившись, чтобы поставить поднос на кофейный столик из светлого дерева, она продемонстрировала собравшимся кружевной черный бюстгальтер. Я заметил заинтересованный взгляд Фрэнка, который быстро поскучнел, поскольку Элси сразу выпрямилась. Оглянувшись, она нашла глазами Фила, причем ее улыбку никто не смог бы назвать скромной.

– Приветик! – пропела она. – Очень рада вас видеть. Что будете пить?

События этого вечера до определенного момента не имеют значения. Сначала все было как обычно: гости бродили по дому, маленькие группы беседующих возникали, распадались, чтобы тут же появиться снова в другом месте и в ином составе. Женщины и мужчины, Фрэнк, Фил и я, Элизабет и Энн, Элси и Фил, Рон и я. В общем, вечеринка шла своим чередом и ничем не отличалась от других вечеринок такого рода.

Немного послушали музыку, кто-то пытался потанцевать. Потом в комнату приковыляла заспанная и отчаянно зевающая Кэнди. Понадобилось немало времени и усилий, чтобы водворить ее обратно в постель.

Все вели себя как всегда: Фрэнк – циничный и вечно скучающий, Элизабет – спокойная и, казалось, излучающая радость – такими часто бывают беременные женщины, Фил – веселый и жизнерадостный, Рон – молчаливый и очень вежливый, Энн – тихая и немножечко легкомысленная, Элси – неестественно оживленная и, должно быть, поэтому неловкая.

Небольшой отрывок беседы я запомнил. Я как раз собирался сходить домой проверить, все ли в порядке с Ричардом. И в это время Элси снова завела разговор о том, что нам нужна няня.

– Не имеет значения, что вы рядом с домом, как сейчас. Но должны же вы иметь возможность хотя бы изредка отлучиться на более продолжительное время!

Хотя бы изредка, по мнению Элси, означало не менее четырех раз в неделю.

– Мы бы с удовольствием, – вздохнула Энн, – но, к сожалению, мы никого не можем найти.

– Вы можете воспользоваться услугами няни нашей Кэнди, – с готовностью предложила Элси. – Она хорошая девушка и вполне достойна доверия.

Дамы еще продолжали обсуждать проблему воспитания детей, а я отправился проведать Ричарда. Тихо приоткрыв дверь в его комнату, я снова, уже в который раз, испытал трепетное чувство огромной, бесконечной любви к малышу, спокойно спящему в своей кроватке. Стоя в полутьме и глядя на безмятежно посапывающего Ричарда, я подумал, что самая главная награда, данная мне в жизни, – это возможность просто стоять и смотреть на его милое личико, чувствуя, как в душе разливается чувство всепоглощающей любви. В этом крошечном существе, которое накануне вечером едва не свело меня с ума своими капризами, заключено все мое счастье.

Я немного уменьшил температуру в доме и вернулся обратно к Элси.

В гостиной шла беседа о гипнотизме. Говорили все, хотя, кроме Фила, Энн и отчасти Фрэнка, все остальные имели весьма отдаленное представление об этом предмете. Наиболее знающим был, конечно, Фил. В свое время он даже диссертацию написал по этому вопросу.

– Я в это не верю, – заявила Элси, когда я устроился рядом с Энн и шепнул ей, что Ричард в полном порядке, – люди, которые, как они утверждают, находились под гипнозом, на самом деле бессовестные лгуны. Разве не так?

– Конечно нет! – моментально отреагировал Фил. – Под гипнозом человеку можно воткнуть булавку в горло, при этом он даже не вскрикнет и не потеряет ни капли крови.

Элси медленно повернула голову к Филу. Ее взгляд выражал одновременно подозрение и обвинение. Именно так ведут себя люди, которые не уверены в чем-то и подсознательно хотят укрепить свои сомнения.

– А ты сам видел человека с воткнутой в горло булавкой?

– Пятидюймовая булавка была в моем собственном горле, – как ни в чем не бывало ответил Фил, – а однажды в школе я проткнул своему другу иглой руку насквозь, конечно, после того, как загипнотизировал его.

Элси картинно вздрогнула:

– Ох... это ужасно.

– Вовсе нет, – заявил Фил тем легкомысленным тоном, который вовсю используют студенты-старшекурсники, обольщая первокурсниц, претендующих на интеллектуальность. – Я ничего не почувствовал, и мой друг тоже.

– Ты все выдумываешь! – продолжала демонстрировать недоверие Элси.

Тут вмешался Фрэнк, и именно его слова оказались той последней преградой, прорвав которую поток неудержимо устремился вперед.

– Хорошо, – сказал он, – давайте посмотрим, как ты загипнотизируешь кого-нибудь из нас. Пусть это будет, – на его губах заиграла недобрая усмешка, – ну, например, Элси.

– Нет, ни за что! – взвизгнула она. – Я не собираюсь делать ужасные вещи на глазах у всех.

– А я думал, ты не веришь в гипноз, – от души рассмеялся Фил.

– Я и не верю... Но все равно, меня гипнотизировать не надо.

Фрэнк продолжал рассматривать изрядно оробевшую компанию.

– Итак, кто согласен?

– Я бы предложила себя, – улыбнулась Энн, – но тогда мы проведем здесь всю ночь. Фил часами пытался оттачивать на мне свое мастерство, но совершенно безуспешно.

– Просто существуют люди не подверженные гипнозу. Ты из их числа, сестренка, – вздохнул Фил. – Как же много времени я потратил, пока окончательно в этом убедился!

– Ладно, – продолжал настаивать Фрэнк, – тогда кто? Может быть, ты, Лиззи?

– Ой! – Элизабет смущенно опустила глаза.

– Мы обещаем, – добавил Фрэнк, – что не заставим тебя раздеваться.

– Фрэнк! Не смей так говорить!

Элизабет недавно исполнился тридцать один год, но она сохранила способность мгновенно вспыхивать, как маленькая девочка. Она отчаянно смутилась и старалась ни на кого не смотреть. Элси хихикнула. Несколько минут все молчали. Наконец Фрэнку надоело мучить жену, и он оставил ее в покое. Очевидно, она была для него слишком легкой добычей.

– Попробуй, Элси, это же интересно, – снова заговорил Фрэнк, – пусть он тебя загипнотизирует. Обещаю, мы не заставим тебя отплясывать стриптиз на кухонном столе.

– Ты... – начал Рон.

– Ты просто ужасен, – манерно улыбнулась польщенная Элси.

– Что ты хотел сказать, Ронни? – спросил я.

Рон судорожно сглотнул.

– Я... я только хотел спросить Фила... Ты можешь заставить человека сделать что-нибудь против его желания? Нечто такое, чего он никогда не сделал бы, будучи в нормальном состоянии?

– Что я могу вам сказать? – задумчиво произнес Фил. – Это одновременно так и не так. С одной стороны, нельзя заставить объект сломать свой моральный код. Но с другой стороны, можно очень легко ввести в этот код дополнительную информацию.

– А поподробнее? – заинтересовался Фрэнк. – Звучит многообещающе.

– Ну, к примеру, я подвергну гипнотическому воздействию твою жену...

– Ты хочешь сказать, что сможешь заставить Элизабет сделать что-нибудь безнравственное? – Фрэнк уставился на жену с откровенной насмешкой.

– Фрэнк, прошу тебя, – еле слышно пролепетала она.

Мне показалось, что, если бы Элизабет могла провалиться сквозь землю, она бы не замедлила воспользоваться этой возможностью.

– Предположим, я вложу ей в руки заряженное ружье и прикажу застрелить тебя, – продолжил Фил. – Разумеется, она этого не сделает.

– Зря ты так думаешь, – расхохотался Фрэнк, продолжая в упор рассматривать готовую расплакаться жену.

Мне было искренне жаль Элизабет. Она принадлежала к числу крайне уязвимых и очень легко ранимых людей. Им так просто причинить боль! Они всегда выглядят настолько обиженными и несчастными, что их хочется защитить от всего мира, даже понимая, что это невозможно. Да и жизнь с Фрэнком далеко не подарок.

– Ладно, – согласился Фил, – давай просто предположим, что она тебя не убьет.

– Хорошо, предположим. – Фрэнк снова посмотрел на жену с недоброй усмешкой.

– Но, – снова заговорил Фил, – если я скажу Элизабет, что ты собираешься ее задушить, причем убийство – единственный способ тебя остановить, она вполне может выстрелить.

– Это точно, – вздохнул Фрэнк.

– А я все равно не верю, – вмешалась Элси.

– Но это чистая правда, – заговорил я. – У нас есть друг, психиатр. Зовут его Алан Портер. Он нам демонстрировал именно такие опыты. Он подверг гипнозу молодую мать и сказал ей, что намерен убить ее маленького ребенка и что остановить его она может, только ударив ножом, который был у нее в руках. На самом деле это был кусок картона. И она ударила его.

– Это совсем другое дело, – заявила Элси. – И, кроме того... она могла просто притворяться.

– Послушайте, – Фил заговорил громче, – я готов доказать свои слова. Позвольте мне загипнотизировать кого-нибудь из вас.

– Нет, сэр. – Элси осталась непоколебимой. – Только не меня.

– А как насчет тебя? – Фил обратился к Рону.

Рон пробормотал что-то неразборчивое и покачал головой.

– Он и так живет словно под гипнозом, – ласково улыбнулась Элси.

– Похоже, я так и не найду добровольца, – разочарованно протянул Фил.

– А ты, Фрэнк, не хочешь попробовать? – спросил я.

– О-хо-хо, – засмеялся он и выдохнул облако сигаретного дыма. – Я не желаю, чтобы Лиззи узнала, сколько черных мыслей таится в уголках моего подсознания.

Элси весело захихикала, а Элизабет, сделав неудачную попытку улыбнуться, плотно сжала губы.

– Тогда остаешься ты, братишка, – сказал Фил, глядя на меня.

– Неужели вы думаете, юноша, что действительно можете меня загипнотизировать? – насмешливо поинтересовался я.

– Не будь так самоуверен, – не без ехидства фыркнул Фил и картинно указал на меня пальцем. – Именно вы, заносчивые и высокомерные личности, наиболее подвержены воздействию гипноза.

– А что, собственно говоря, я теряю? – хмыкнул я и пожал плечами.




Глава 2


Первым делом Фил потребовал, чтобы погасили свет. Горел только один тусклый светильник на стене над камином. Пока Рон ходил в кухню за стульями для зрителей, меня уложили на диван. Все уселись и приготовились наблюдать. Вскоре стихли последние скептические реплики, покашливания, скрип стульев и шорох одежды. В наступившей тишине раздался голос Фила:

– Я не могу обещать ничего определенного. Дело в том, что одни люди труднее поддаются гипнозу, другие легче. Я не знаю, как будет с Томом. А вот ты, Элси, хороший объект, я уверен. Может быть, попробуем с тобой?

– Лесть тебе не поможет, – поспешно заявила Элси и отодвинулась, – занимайся своим родственником.

Фил повернулся ко мне:

– Братишка, ты готов?

– Да, мистер Калиостро.

– Расслабься, – сказал он, внимательно глядя на меня. – Думаю, у нас все получится.

– А как же, – хмыкнул я и устроился поудобнее.

– Ладно, начнем. – Фил сел на стул рядом со мной. – Прошу всех соблюдать тишину. До тех пор пока не будет завершен процесс погружения в гипнотический сон, любой посторонний звук может помешать.

Фил чуть подался вперед, и я увидел прямо перед глазами указательный палец его правой руки.

– Смотри сюда.

– Надо чаще руки мыть, – подал я голос.

Фрэнк фыркнул.

– Тише, пожалуйста, – теперь палец Фила находился примерно в шести дюймах от моих глаз, – смотри на мой палец. Смотри только на мой палец.

– И что будет? – Я все еще не мог поверить в серьезность происходящего.

– Будет то, что я ткну тебя этим пальцем прямо в глаз, если ты немедленно не заткнешься, – прошипел Фил и резко приблизил палец к моему лицу.

Я инстинктивно закрыл глаза.

– Все нормально, открой глаза, – голос Фила снова звучал спокойно, – давай попробуем еще раз.

– Да, сэр.

– Смотри на мой палец, смотри только на мой палец, я хочу, чтобы ты смотрел только на мой палец.

– У тебя заусенец.

Все засмеялись. Фил откинулся на стуле и закрыл лицо руками.

– Такой же глупый, как и его жена, – пробормотал он, – я только зря теряю время с этой семейкой. – Он снова взглянул на Элси. – Ты не передумала? Я совершенно уверен, что у нас с тобой...

– Ни за что! – Она ожесточенно замотала своей коротко подстриженной головой.

– Пусть он попробует, Элси! – подал голос Рон.

– Я же сказала – нет! – Элси бросила на мужа яростный взгляд, словно он предложил ей совершить какую-нибудь гнусность.

– Давай, дружок, работай, – обратился я к Филу, – покажи, на что ты способен. Люди ждут.

– Если ты будешь продолжать паясничать, ничего не выйдет.

– Я буду вести себя хорошо, мистер Мессмер.

– Может быть, тебе даже понравится, – Фил снова наклонился ко мне. – Знаешь что, давай забудем о пальце. Закрой глаза.

– Закрыть глаза, – повторил я. И закрыл.

– Темно, правда? Я открыл глаза:

– Нет, не очень.

– Да закрой же ты глаза, идиот, – повысил голос Фил.

Глубоко вздохнув, я поерзал на подушке и снова закрыл глаза. До меня доносился только скрип стульев и тихое дыхание терпеливых зрителей.

– Так, – Фил вновь пытался сосредоточиться, – я хочу, чтобы ты слушал меня очень внимательно.

Я потянулся, немного поворочался на мягком диване и нарочито громко захрапел. Элси весело захихикала. Я открыл глаза и насмешливо поглядел на негодующее лицо Фила.

– Ладно, ладно, – быстро проговорил я, – буду вести себя хорошо. – Я закрыл глаза и повторил: – Все, я уже хорошо себя веду.

– Честное индейское?

– Разве можно употреблять такие сильные выражения в компании прекрасных дам? – Я снова открыл глаза. – Но если ты настаиваешь, пусть будет по-твоему. Честное индейское.

– Хорошо, но только закрой все же глаза, бездельник.

– Между прочим, – заявил я, – я не смогу почтительно внимать твоим словам, если ты будешь так грубо разговаривать. Вот Алан Портер никогда...

– Заткнись и закрой глаза! – рявкнул Фил. Сделав глубокий вдох, он снова заговорил: – Я хочу, чтобы ты представил себя в театре. В огромном театре. Ты сидишь недалеко от сцены. Вокруг все черное.

Где-то в темноте комнаты раздалось сдавленное покашливание Элизабет.

– В театре нет света, – продолжал Фил, – в нем совершенно темно. И всюду черный бархат. Стены покрыты черным бархатом, кресла тоже из черного бархата...

– Дорогое удовольствие, – снова не удержался я.

– Я тебя придушу, – выдохнул Фил.

Я открыл глаза и ухмыльнулся:

– Ну, извини.

– Ты чертов подонок!

– Все, все. – Я крепко зажмурился. – Видишь – я закрыл глаза. Я снова в театре. Там темно. Сижу в ложе. Надеюсь, сегодня премьера?

– Сукин сын!

– Сэр! – тоном оскорбленного праведника воскликнул я. – Держите себя в руках! Продолжайте работать! А если я буду плохо себя вести, разрешаю вам стукнуть меня по голове.

– Непременно воспользуюсь твоим советом! – рявкнул Фил. – Кто-нибудь, дайте мне эту чертову лампу. – Он сделал паузу и неожиданно спросил: – Ты действительно хочешь продолжать?

– А где же твое неизменное «братишка»? – Я все еще воспринимал происходящее как плохой спектакль.

– Послушай, ты... – Фил прочистил горло и снова заговорил спокойно: – Продолжим.

Я не буду описывать всю процедуру. Она заняла слишком много времени. Ведь так трудно оставаться серьезным в компании друзей! Еще сложнее относиться серьезно к Филу. Мы слишком привыкли подшучивать и подсмеиваться друг над другом. Поэтому я, очевидно, здорово мешал Филу. Через какое-то время Элси надоело ждать, и она ушла на кухню, а Фрэнк о чем-то негромко заговорил с Энн. Прошло, наверное, больше часа, а мы так и не сдвинулись с места. Я не знаю, почему Фил не сдался. Видимо, он решил, что я бросил ему вызов. Он проявил удивительное упорство и продолжал снова и снова бубнить про театр. Через какое-то время Фрэнк прекратил разговаривать, и, кроме легкого позвякивания посуды в кухне, я слышал только монотонный голос Фила.

– Стены покрыты черным бархатом, полы покрыты черными бархатными коврами. Вокруг все черное, абсолютно черное. В кромешной тьме видны только буквы на экране в глубине сцены. Белые буквы на черном экране. Буквы складываются в одно слово. Спать. Спать. Тебе удобно, очень удобно. Ты просто сидишь и смотришь на экран. Смотришь не отводя глаз. Ты видишь только одно слово: «спать». Спать. Спа-а-ать...

Я не знаю, почему на меня ничего не действовало. Думаю, определенную роль сыграла моя подсознательная уверенность, что меня нельзя загипнотизировать. Я был в этом настолько уверен, что даже не пытался воспринимать Фила всерьез, помочь ему. Выражаясь словами Элси, я просто притворялся. Валял дурака.

– Ты полностью расслабился, – бубнил Фил, – твои ступни и лодыжки расслаблены. Твои руки, расслаблены. Ты чувствуешь, как все тело постепенно наливается тяжестью. Ты расслабляешься и засыпаешь. Спи. Тебе отчаянно хочется спать, и ты засыпаешь. Спи.

И тут я с изумлением почувствовал, что куда-то плыву. Однако к тому моменту, когда я осознал, что со мной происходит нечто странное, было уже поздно. Мой разум и моя воля внезапно оказались окутанными странной вязкой массой. Словно ночная бабочка попала в медленно застывающий воск. Я сделал слабую попытку освободиться, но не тут-то было. Однажды я уже испытал нечто подобное в кабинете у зубного врача, который удалял мне очень неудобно расположенный зуб мудрости. Предварительно он сделал мне укол в вену, объяснив, что это необходимо для уменьшения слюноотделения. Наверное, врачи всегда говорят такие глупости робким пациентам, чтобы те не падали от страха в обморок. Укол-то был совершенно другой. Это был быстродействующий препарат для общего наркоза. Комната сразу же закружилась и затанцевала вокруг меня, стоящая в кабинете мебель вдруг стала водянистой и растеклась по полу, а склонившиеся надо мной медсестры заколыхались, как будто я смотрел на них через прозрачную студенистую массу. А потом я проснулся. Причем я совершенно не помнил, что некоторое время пребывал в бессознательном состоянии. Мне казалось, что я закрыл глаза всего лишь на секунду или две. На самом деле я отключился на сорок пять минут.

И вот все повторилось снова. Я открыл глаза и увидел довольную физиономию Фила. Я приподнял голову и поинтересовался:

– Чего ты на меня уставился?

Фил фыркнул, а я растерянно посмотрел но сторонам и убедился, что являюсь объектом всеобщего внимания. Все собравшиеся смотрели только на меня: Фрэнк – с явным любопытством, Рон – как всегда бесстрастно, Элизабет – удивленно, Элси – испуганно. Энн выглядела очень сосредоточенной.

– С тобой все в порядке, милый? – спросила она.

– Конечно. А в чем дело? – Несколько мгновений я с недоумением смотрел на нее, а потом резко сел. – Не хотите же вы сказать, что все получилось?

– Совершенно верно, – ответила Энн, причем в ее голосе слышалось больше тревоги, чем веселья.

– Я был под гипнозом?

Этот мой вопрос, очевидно, снял напряжение, и все заговорили одновременно.

– Черт бы меня побрал! – воскликнул Фрэнк.

– Боже мой! – прошептала Элизабет.

Рон лишь изумленно покачал головой.

– Ты действительно был под гипнозом и ничего не помнишь? – все еще недоверчиво поинтересовалась Элси.

– Видимо... действительно был.

– А ты еще не уверен в этом? – Фил продолжал довольно ухмыляться.

– Это правда? – спросил я у Энн.

– Если нет, то ты, дорогой, гениальный актер.

– Я ничего подобного в жизни не видел, – с неизменным спокойствием сообщил Рон.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Фил, и я понял, что сюрпризы еще не кончились.

– А как я должен себя чувствовать? – Я подозрительно уставился на улыбающуюся физиономию Фила, ожидая подвоха.

Фил вернул своему лицу серьезное выражение.

– Ну... к примеру... быть может, тебе немного жарко?

Внезапно я осознал, что мне действительно ужасно жарко, я весь вспотел, как будто слишком долго просидел на солнцепеке.

– Что вы делали? Поджигали меня?

Фил громко рассмеялся в ответ:

– Мы пытались, но ты не разгорелся, – после чего он с ледяным спокойствием объяснил мне, что, пока я лежал, как доска, между двумя табуретками, он немного посидел у меня на животе, вслед за чем принялся водить пламенем зажигалки по моим вытянутым ногам.

Я сидел и во все глаза смотрел на него, не в силах поверить в услышанное.

– Что ж, попробуй это повторить. – Я очень старался, чтобы в моих словах прозвучала шутливая угроза, но, кажется, это мне не удалось.

Фил вновь рассмеялся, довольный своим успехом.

Я подошел к Энн:

– Это все-таки случилось?

Она мягко улыбнулась и ласково обняла меня.

– Ты был великолепен, милый, – сказала она, но голос ее при этом дрожал.

Десять минут спустя мы все сидели за кухонным столом, обсуждая мое поведение под гипнозом. Должен отметить, в доме Элси впервые на моей памяти было так оживленно.

– Ничего не было, – смеялся я.

– Конечно было, дорогой. – Даже Энн была возбуждена больше, чем обычно. – Во сне ты снова был двенадцатилетним мальчиком и поведал нам о каком-то Джо Ариоле, который, судя по твоему рассказу, был сущим дьяволенком.

– Ариола? – медленно повторил я. – Черт возьми, я же ничего о нем не помню.

– Ты только думал, что не помнишь, – пояснил Фил.

– А я не верю, что можно вспомнить такие давние события, – заявила Элси. – Том, должно быть, все-таки притворялся.

– Он мог вспомнить даже то, что было значительно раньше, – вмешался Фил. – Отмечены случаи, когда воспоминания людей касались внутриутробного периода их жизни.

– Скажешь тоже. – Элси упрямо наклонила голову. Сейчас, когда у нее перед глазами уже не было меня, положенного на две табуретки, к ней вернулся дух противоречия.

– Именно так, – подтвердил Фил, – и не надо забывать, что была еще Бренда Мерфи, женщина, которая под гипнозом уверяла, что в своей прошлой жизни была ирландской девочкой.

– Глупости. – Элси просто не могла допустить, чтобы последнее слово оставалось не за ней. Несколько минут все молчали. Потом Элси взглянула на часы, после чего вопросительно уставилась на Фила.

– Еще рано, – моментально отреагировал он.

– Рано для чего? – почему-то насторожился я.

– Увидишь.

Элси встала и отошла к плите.

– Кто-нибудь хочет еще кофе?

Убедившись, что от Фила ничего не добьешься, я обратился к Энн:

– Что я еще говорил, когда мне было... я имею в виду, когда я думал, что мне снова двенадцать лет?

– Очень много интересного, – задумчиво сообщила она, – о твоих родителях, о каком-то необыкновенном велосипеде, который был пределом твоих мечтаний.

– Боже мой, а ведь правда, – неожиданно вспомнил я, – я очень хотел велосипед!

– А мне в двенадцать лет хотелось кое-чего еще, – съязвил Фрэнк.

Я заметил, что Элизабет опустила глаза и уставилась на свою чашку с кофе, плотно сжав бледно-розовые губы. У Элизабет бледным было все: оттенок помады, цвет волос и кожи. Казалось, что все яркие краски покинули эту женщину, и сама она словно начала исчезать, растворяться в полумраке. За столом осталась только бледная тень.

– Я уже не о велосипедах мечтал, когда мне было двенадцать, – повторил Фрэнк, решив, что его обошли вниманием.

– Парни, все мы знаем, о чем мечтали в юности, – преувеличенно бодро начал я, стараясь обратить все в шутку, хотя Фрэнк был настроен серьезно. – О чем я говорил? – торопливо обратился я к Энн, пока Фрэнк не успел сказать еще какую-нибудь гадость. Краем глаза я заметил, что Рон посмотрел на часы, затем искоса взглянул на Фила. Фил старательно прятал улыбку, так же как и Фрэнк. Элси поставила на стол еще одну тарелку с пирожными и тоже поинтересовалась, который час.

– По-моему, ничего не будет, – сказала она. – Уже одиннадцать.

– О чем это вы? – спросил я.

– Еще ты рассказывал, – торопливо заговорила Энн, сделав вид, что не слышит моего вопроса, – о своей сестре, о комнате, о собаке...

В ту же минуту я отчетливо вспомнил старину Корки, как он тихо подходил ко мне, виляя длинным хвостом, укладывал лохматую голову мне на колени и преданно глядел на меня своими умными черными глазами.

– В чем дело? – снова не выдержал я. – Кто-нибудь скажет мне, чего вы все ждете?

С этими словами я снял свою левую туфлю, поставил ее в холодильник и недоуменно обернулся на немедленно последовавший взрыв хохота.

Какое-то время я никак не мог понять причины всеобщего веселья, однако в конце концов до меня дошло, что я только что сделал. Я рванул дверцу холодильника и потрясенно уставился на свою туфлю, аккуратно пристроившуюся рядом с банкой консервированного горошка.

– Зачем ты это сделал? – невинно полюбопытствовал Фил.

– Не знаю, – растерянно ответил я, – мне почему-то захотелось... я решил, что так надо... а почему... – Не договорив, я все понял. – Ты ничтожество! – завопил я, повернувшись к Филу. – Это твоя работа? Постгипнотическое внушение?

Фил только самодовольно улыбался, купаясь в лучах всеобщего восторга.

– Он заранее предупредил тебя, – не унималась Элси, – ты знал, что надо делать.

– Нет.

– Скажи, – вмешался Фрэнк, – а если бы Том был девушкой и ты дал ей команду... впрочем, не надо, моя жена не любит подобных разговоров. Не так ли, старушка?

– Он всегда смеется надо мной, – натянуто улыбнулась Элизабет. Ее улыбка тоже казалась бледной.

– Надеюсь, больше не было никаких постгипнотических установок, ты, идиот? – прорычал я, обращаясь к родственнику.

– Нет, братишка, все кончилось.

Но Фил оказался не прав. К моему величайшему сожалению, все только начиналось.




Глава 3


Почти до часу ночи мы сидели вокруг кухонного стола, пили кофе, ели высококалорийные, как нам поведала Элси, пирожные и обсуждали мое поведение под гипнозом.

Без сомнения, Филу удалось блестяще выполнить задуманное. Я не просто висел в воздухе между табуретками, изображая бревно. Я хохотал как безумный и истерически рыдал без всяких на то причин. Имеется в виду – без видимых причин. Мой разум и чувства были полностью подчинены Филу. Поэтому я дрожал и клацал от холода зубами на льдине в бескрайней арктической пустыне, а затем истекал потом и мечтал о глотке воды, лежа на раскаленном песке Сахары. Далее, выпив слишком много несуществующего виски, превратился в горького пьяницу. И тогда я переполнялся гневом, мое лицо краснело, глаза наливались кровью и я весь трясся от едва сдерживаемой ярости. Потом я слушал Второй фортепианный концерт Рахманинова в исполнении автора и восторженно рассказывал собравшимся о волшебстве и очаровании музыки великого маэстро. Потом я протягивал руку, а Фил преспокойно втыкал в нее иголки.

Ошеломляющий успех!

Думаю, мы могли бы беседовать до самого утра. В кои-то веки нам удалось пережить нечто захватывающее! Однако нельзя было забывать, что среди нас две будущие мамы и они нуждаются в отдыхе. Кроме того, я подозревал, что Элси пресытилась эмоциями и успела заскучать. Не в ее характере было проявлять к чему бы то ни было длительный интерес.

Выйдя на улицу, Энн, Фил и я попрощались с Фрэнком и Элизабет и не спеша направились к дому. Еще полчаса было потрачено на приготовления ко сну. Я достал из стенного шкафа в комнате Ричарда складную армейскую кровать, а Энн принесла Филу постельное белье. Убедившись, что «братишка» устроен, мы облачились в пижамы, пожелали друг другу приятных сновидений и отправились спать.


* * *

Мне не спалось.

Лежа рядом с Энн, я старательно рассматривал потолок – совершенно бесполезное занятие. Было такое чувство, что мне в глаза вставили пружинки. Я опускал веки, но они моментально поднимались снова. От нечего делать я продолжал таращиться на потолок, прислушиваясь к звукам ночи. Вот зашумел потревоженный ветром большой куст под окном нашей спальни; чуть скрипнул матрас – это Энн повернулась на другой бок. На улице громко залаяла собака, но быстро успокоилась. Только я не мог спать. Во рту пересохло. Тяжело вздохнув, я заворочался в постели.

– Что случилось? – сонно спросила Энн.

– Ох... не могу уснуть.

– Тебе плохо?

– Нет. Думаю, выпил слишком много кофе.

– Скорее всего. Тебе не следовало пить его ночью.

– Знаю. Ничего страшного. Спи, дорогая. Со мной все будет в порядке.

– Ладно. – Энн сладко зевнула и потянулась. – Если тебе будет хуже, разбуди меня.

– Не волнуйся. – Я приподнялся и чмокнул жену в теплую щечку. – Спокойной ночи, маленькая мама.

– Спокойной ночи. – Энн придвинулась ко мне, и я почувствовал тепло до мелочей знакомого тела. Через несколько минут ее дыхание стало ровным и спокойным. Она уснула.

А я все лежал и словно чего-то ждал. Я чувствовал себя как в юности, в колледже, когда после пяти часов непрерывных занятий мозг переполняется информацией и, как машина, которую забыли выключить, снова и снова пытается ее переработать.

Я лег на бок. Не помогло. Перевернулся на спину. Безрезультатно. «Спи», – приказал я себе и криво усмехнулся в темноте спальни, вспомнив серьезный голос Фила, уговаривающий меня уснуть. Спать, спать... Что ж, у Фила все получилось. Этого нельзя было отрицать. Я мог сколько угодно биться об заклад, что он не сможет меня загипнотизировать, но он сделал это, и, кстати, без особых усилий. Это произошло, как только я перестал его злить и чуть-чуть расслабился.

Я раздраженно повернулся на бок, взбил подушку и снова попытался закрыть глаза. Услышав, как Энн что-то пробормотала во сне, я крепко стиснул зубы. Если я не перестану ворочаться, то непременно разбужу ее снова.

Почему же ко мне не шел сон? Конечно, я пил кофе, но всего-то три чашечки...

А может быть, подумал я с усмешкой, это последствия гипноза? Вероятно, Фил забыл связать какие-то ниточки в моих мозгах. Или слишком хитро закрутил мои извилины и решил не возвращать их на место. Нет, не может быть. Он, совершенно очевидно, знал, что делал. Все-таки виноват кофе и слишком оживленный, возбуждающий разговор. Видимо, я мало общаюсь с людьми.

Я тяжело вздохнул. Со мной происходило что-то странное. Это покажется бредом, но мои мозги оживали. Именно так я мог бы определить свое состояние. Мысли бежали, искрясь и переливаясь. Воспоминания приходили, словно вспышки далекого света. Мама, папа, Корки, школа, колледж, трава в университетском парке, книги, которые я читал, девушки, которых любил, жареный бекон на завтрак... Я даже почувствовал на языке знакомый вкус.

Я сел и потряс головой. Так трясут остановившиеся часы в надежде, что замершие стрелки сдвинутся с места. Только я вовсе не хотел, чтобы в моей голове что-то пришло в движение. Наоборот, я стремился все остановить. Но не мог. Мой разум трепетал и бился внутри меня, словно самостоятельный живой организм, истекающий горячими соками мыслей, выжатыми из нахлынувших воспоминаний.

Я встал, порывисто дыша, ощущая дрожь во всем теле и странное напряжение в животе и груди. Тяжело шагнул по коврику в сторону двери, но остановился и закрыл глаза. Я что-то бормотал, не осознавая, что именно, мотал головой, одновременно пытаясь унять дрожь, сотрясавшую мое измученное тело. Кошмар продолжался. Мысли с бешеной скоростью неслись куда-то, воспоминания мелькали, сменяя друг друга, и возвращались опять, неотвязные, назойливые: Фрэнк, Элизабет, Рон, Элси, Энн, Фил, мама, папа, Корки, колледж, снова мама. Я видел их как на экране, словно в моей голове прокручивали фильм, снятый безумцем. Десятки смутных, бесформенных образов кружились вокруг меня, плавно вливаясь в горячее ядро моего сознания.

Я снова сглотнул и попытался дотащиться до ванной. Это мне удалось. Прищурившись от яркого света, я закрыл дверь, нетвердыми шагами приблизился к зеркалу и с опаской взглянул на свою физиономию. На первый взгляд она была вполне обычной. Быть может, лишь немного бледнее, чем всегда.

Что-то не так. Я не знал, произнес я эти слова вслух или только подумал. Не важно. Происходило что-то необычное. И это не было нервным возбуждением от избытка кофе. Но что тогда?

Я решил выпить воды. Но звук бьющей в стакан струи показался неестественно громким, и я поспешил поплотнее закрыть кран. Сделав глоток, я ощутил какой-то кислый вкус, выплеснул воду и отставил стакан в сторону.

Я щелкнул выключателем и побрел к комнате Ричарда, остановился у двери и устало прислонился к косяку. До меня доносилось только ровное дыхание Фила. Я тихо приблизился к кроватке Ричарда. Малыши всегда так спокойно спят. Вид спящего сына всегда действовал на меня умиротворяюще. Но не в этот раз.

Я вернулся в гостиную, тщетно пытаясь взять себя в руки, и подошел к окну. Мне был хорошо виден силуэт стоящей у дома машины Фила. Чуть дальше тусклыми ночными огнями была обозначена улица. Нигде ни души. Окрестности словно вымерли.

Внезапно что-то заставило меня резко обернуться. Никого. Только темнота, заполненная силуэтами мебели. Но я мог поклясться, что слышал какой-то звук. Я насторожился и провел дрожащей рукой по волосам. Что, черт возьми, происходит?

Сделав несколько шагов по комнате, я рухнул в кресло. Дыхание мое было громким и прерывистым. В голове пульсировала боль, я чувствовал неприятное покалывание. Я изо всех сил сжал голову трясущимися руками. Ничего не помогало.

А дальше началось нечто неописуемое. Что-то поднималось во мне, словно я был сосудом, который наполняли чужим знанием. Я чувствовал, осознавал что-то, чего не понимал и не мог увидеть, осколки очень странных ощущений, которым даже названия не придумаешь. В моей несчастной голове периодически что-то вспыхивало, ее заполняли неясные, мечущиеся образы. И это сводило с ума. Наверное, такие же чувства испытываешь, когда стоишь на обочине закрытой густым туманом дороги и видишь, как мимо тебя пробегают люди, причем достаточно близко, чтобы их заметить, но не достаточно близко, чтобы узнать. И в этот момент пришло озарение. Я знал совершенно точно: я являюсь каналом, эхолотом, локатором для миллионов чужих образов и мыслей и происходит это независимо от меня.

Вдруг все замерло. Я поднял голову. Не могу объяснить, почему я так сильно – да что там сильно! – смертельно испугался. Но с очевидными фактами не поспоришь. От страха я не мог пошевелиться, боялся даже дышать. Оцепенев от ужаса, я смотрел на нее.

Ей было около тридцати, бледная, с растрепанными черными волосами. На ней было надето странное черное платье, на шее тонкая нитка жемчуга. Мне даже не пришло в голову удивиться, почему я ее так хорошо вижу в полной темноте, почему от нее, а вернее, изнутри ее идет слабое голубоватое свечение.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем наши взгляды встретились. Я понял: кто-то должен нарушить молчание. Я даже открыл для этой цели рот, но не смог вымолвить ни слова.

Минуты шли, и через какое-то время ко мне все-таки вернулась способность говорить.

– Кто вы? – тихо произнес я.

Женщина переместилась подальше от меня, причем я совершенно не понял, каким образом она это сделала. Ее ноги не двигались! Теперь она стояла у окна.

А меня снова окутал плотной пеленой леденящий душу страх. Не отводя от нее глаз, я все сильнее вжимался в спинку кресла, губы мои дрожали, зубы выбивали отчетливую дробь, потому что... я увидел горящий фонарь на улице. Сквозь нее...

Мой крик застрял в горле. Слабо пискнув, я во все глаза уставился на то место, где только что была эта женщина. Не имею понятия, как долго я просидел, застыв, не в силах пошевелиться. Прошло не меньше часа, прежде чем я осмелился подняться с места и, слегка пошатываясь, направился к тому месту, где она стояла. Никого.

Я развернулся и бросился в спальню. Только забравшись с головой под одеяло, я почувствовал, как замерз. Меня трясло так, что кровать ходила ходуном. К счастью, Энн крепко спала. Несколько раз я принимался ее будить, чтобы рассказать о происшедшем, но всякий раз мысль о том, что она испугается, а это очень вредно в ее положении, останавливала меня. В конце концов я решил рассказать ей все утром. При свете дня любой кошмар кажется не таким уж страшным. Я даже сделал попытку убедить себя, что мне просто приснился плохой сон, а наяву ничего не случилось.

К несчастью, я точно знал: со мной произошло нечто такое, что я не в состоянии был объяснить. Как просто взять и написать это на бумаге! Несколько движений карандашом – и готово. Но при этом меняется вся твоя жизнь.

По крайней мере себе-то я должен был признаться, что не далее как сегодня ночью видел привидение.




Глава 4


На следующее утро мы встретились за завтраком.

Сначала я никак не мог заставить себя заговорить. Все мое существо противилось ужасной реальности. Для начала я снова попробовал убедить себя, что ничего не было, а от дурных снов никто не гарантирован. В такое объяснение поверить намного проще. Даже если это неправда.

Я не мог заставить себя открыть рот еще и потому, что предстоящий разговор совершенно не соответствовал моменту. Средь утренних поцелуев, приветствий и всяческих приятных хлопот, связанных с приготовлением воскресного завтрака, привидениям нет места.

Но когда Ричард покончил с едой и отправился на улицу играть, а Энн, Фил и я удобно расположились в гостиной вокруг кофейника, я решился:

– Ночью я видел привидение.

Удивительно, насколько абсурдно могут звучать самые ужасные, пугающие вещи. Вот и Фил первым делом фыркнул. Даже Энн удивленно улыбнулась.

– Что ты сказал? – чуть насмешливо переспросила она.

Но я был абсолютно серьезен, и улыбка постепенно сползла с ее лица, уступив место выражению тревоги и озабоченности.

– Милый, что ты имеешь в виду? Тебе снилось привидение?

Я тяжело вздохнул, чувствуя себя очень неуютно. Оказывается, мое ночное приключение – не самая приятная тема для беседы.

– Хотелось бы думать, что приснилось, – задумчиво проговорил я, – но, к сожалению, я действительно видел привидение. Наяву. Я не спал и видел его так же ясно, как вижу вас.

– Честное слово? – удивился Фил.

Я кивнул.

– А когда?

– После того, как встал сегодня ночью, – ответил я. – По-моему, было около двух.

– Я не слышала, что ты вставал, – нахмурилась Энн.

– Ты очень крепко спала. – Странно, но меня самого все еще не покидала надежда, что мне снился кошмар.

– Это было после того, как ты сказал мне, что не можешь уснуть? – Она мне не верила, это ясно. Не верила, что я на самом деле видел привидение.

Я кивнул. Глядя на их удивленные лица, я пожал плечами и беспомощно всплеснул руками.

– Что же мне теперь делать? – с ноткой обреченности спросил я. – Я видел привидение. Действительно видел.

– На что это было похоже? – Фил даже не пытался скрыть очевидное возбуждение. У него появился новый предмет для изучения.

Я снова пожал плечами. Почему-то мне было стыдно.

– Женщина лет тридцати, в черном платье с непонятным рисунком. Еще у нее была нитка жемчуга на шее.

На несколько минут воцарилась пауза, которую прервал взволнованный голос Энн:

– Так это правда? Ты не шутишь? Ты ее видел?!

– Видел, – повторил я. – Я был в гостиной, сидел в зеленом кресле, она стояла вон там, у окна, и смотрела на меня.

– Милый... – Не могу сказать, чего в ее голосе было больше – сочувствия или неприязни.

– Ты видел ее своими собственными глазами? – не унимался Фил.

– Фил, я же объяснил. Я видел. Это был не сон. Давай называть вещи своими именами. Это случилось. Я не мог уснуть, встал, пошел в ванную. Потом я проведал Ричарда, послушал, как ты мирно похрапываешь, и отправился в гостиную. Я немного посмотрел в окно, сел в зеленое кресло и увидел ее. Вот так.

Я заметил, как смотрела на меня Энн. В ее глазах можно было прочесть одновременно любопытство, отстраненность, заботу, любовь и страх.

– Как ты себя чувствовал перед этим? – Фил уже был весь в работе. – Что ты можешь сказать о своем психическом состоянии? Почему ты не мог спать?

– А что? – Я взглянул на Фила с откровенным любопытством.

– Я просто думаю, что ты пребывал... ну, скажем, в некотором смятении, перед тем как увидел что-то странное.

– Фил! – с досадой воскликнул я. – Давай прекратим этот дурацкий разговор о ночном кошмаре. Мне надоело. Не смеши меня, ради бога. Я не псих.

– Конечно нет, – поспешил заверить меня Фил, – я в этом ни капельки не сомневаюсь. То, что ты видел, было таким же реальным, как Энн или я.

Я не очень понял, к чему он клонит, но на всякий случай кивнул.

– Тем не менее, твое психическое состояние ночью наверняка нельзя было назвать нормальным, – продолжил Фил, причем это был уже не вопрос.

Несколько мгновений я с тоской рассматривал своего родственника. Мне не хотелось обсуждать эту тему, но истины ради я был вынужден согласиться.

– Все верно, – удовлетворенно заметил он, – думаю, у тебя сейчас немного побаливает голова.

– Да, – удивленно подтвердил я, – а откуда ты знаешь?

– Потому что это в порядке вещей. Такие случаи обычны и описаны в учебниках. У тебя была галлюцинация, как результат...

– Фил! – взорвался я. – Прекрати болтать! Это вовсе не было галлюцинацией. Я видел ее так же ясно, как тебя.

– Разумеется. И ты считаешь, что она существовала в действительности?

Я невольно похолодел. Такие вопросы заведут в тупик кого угодно, ставя с ног на голову привычные вещи и превращая объективную реальность в зыбкое, туманное небытие. Я мог только тупо уставиться на Фила, ощущая пульсирующую боль в висках.

– Что ты имеешь в виду?

– Только одно. Галлюцинации бывают не только ночью. Такое случается и средь бела дня. Люди здоровались со своими галлюцинациями, вели с ними беседы...

– Что ты хочешь этим сказать? Что мне пора собираться в психушку?

– Вовсе нет. – Похоже, Фила начинала раздражать моя бестолковость. – Эта женщина существует, только я не знаю, где или... когда. Но она реальна. Она живет где-то или жила. Ты ее когда-то знал или встречал, а может быть, и нет. Это не обязательно. Пойми, то, что ты видел, было не привидением в привычном значении этого слова. Хотя много так называемых привидений могли бы войти в эту категорию.

– Какую?

– Телепатических образов, – пояснил Фил. – Если один индивидуум может видеть карточку с изображением, которая находится где-то в другом месте, то другой индивидуум вполне способен увидеть то, что выглядит как человеческое существо. Причем именно видеть, в полном смысле этого слова. Из-за нашего маленького эксперимента вчера вечером ты был сильно возбужден. Ты увидел женщину в черном в твоем доме и решил, что это привидение. Между прочим, очень многие на твоем месте подумали бы то же самое.

Беда в том, – воодушевленно вещал Фил, – что люди не верят в такие реально существующие, разумные, а главное, поддающиеся проверке явления, как гипнотизм, телепатия, ясновидение. Нет, такого они не приемлют. И вдруг видят что-то необычное и в ту же минуту – караул! – начинают нервничать, сходить с ума от страха. Потому что они не подготовлены и способны только на непроизвольные эмоции. Они не желают воспользоваться своими мозгами, осмыслить и понять совершенно разумные вещи, а сказки и фантастику проглатывают с ходу, поскольку ими руководят голые эмоции. Под влиянием одних только эмоций можно поверить во что угодно. Предела просто не существует. Ты же умный и образованный человек, Том, но единственное, что тебе пришло в голову, это – привидение.

Энн и я внимали мудрым речам Фила с разинутым ртом. В этот момент он был очень похож на нашего друга Алана Портера.

– Я закончил, – фыркнул Фил, – спасибо за внимание.

– Итак, ты считаешь, что я ее не видел, – уныло вздохнул я.

– Видел, но, так сказать, мысленным взором. И уверяю тебя, при этом получаются очень реалистичные картины. Иногда более реалистичные, чем в действительности. – Он подмигнул мне и усмехнулся. – Могу тебя поздравить, братишка, этой ночью ты был медиумом.

Мы еще немного поговорили, но беседа потеряла былую живость. Я по инерции продолжал вяло возражать. Бывает довольно сложно отказаться от своего мнения, тем более в таком неординарном вопросе. Но Фил был очень убедителен, и я сдался. Как он выразился, увидеть привидение необыкновенно романтично. Да и звучит лучше, чем телепатический образ. Тут в разговор вмешалась некоторое время молчавшая Энн:

– Мы упустили один момент, а он, по-моему, главный. Я хочу знать, кто эта женщина?

Мы с Филом не могли не рассмеяться над забавной смесью любопытства и подозрительности, отчетливо прозвучавшей в ее голосе.

– Кто же еще? – моментально отреагировал Фил. – Одна из его подружек.

– Я тоже хотел бы это знать, – покачал головой я, – но, по правде говоря, я не могу припомнить, чтобы видел ее когда-нибудь. Может быть, это – как ее звали? – Элен Дрисколл?

– Кто? – не понял Фил.

– Женщина, которая жила в этом доме до нас, – объяснила Энн, – сестра нашей соседки, миссис Сентас.

– Что ж, – пожал плечами Фил, – вполне возможно.

– Выходит, я видел привидение Элен Дрисколл, – подвел итог я.

– Тут есть одна маленькая деталь, – засмеялась Энн. – Ты никак не мог видеть привидение Элен Дрисколл, потому что, насколько я знаю, она и не думала умирать. Она уехала. Вернулась на восток.

– Хорошо, что не на запад, – фыркнул Фил.


* * *

Голова просто раскалывалась. Боль была такой сильной, что я решил не ехать со своим семейством на пляж. С трудом уговорив Энн ехать без меня, я клятвенно пообещал ей, что со мной ничего не случится, я приму аспирин и полежу, пока боль не пройдет. Они уехали сразу после двух, загрузив в машину Фила корзинку с едой, одеяло, пляжную сумку, лосьоны и прочие необходимые на пляже мелочи. Я стоял на крыльце и махал Ричарду, пока «меркьюри» не свернул на бульвар. Затем вернулся в дом. Уже закрывая дверь, я заметил Элизабет. Она сосредоточенно копалась в клумбе перед домом. На ней была соломенная шляпа с очень широкими полями, которую они с Фрэнком купили в Тихуане[1 - Тихуана – город на северо-западе Мексики.]. На меня она не смотрела. Я некоторое время понаблюдал за ее медленными, усталыми движениями и подумал, что если существуют профессиональные мученики, то Элизабет из их числа. Но тут же счел эту мысль не особенно важной и постарался побыстрее выбросить ее из своей бедной больной головы.

Я захлопнул дверь, твердо решив забыть о своей вечно несчастной соседке. Мне хватало собственных неприятностей. Все же я успел подумать о том, куда девался Фрэнк, и решил, что он или спит в доме, или валяется на пляже, строя глазки девочкам. Подивившись, почему это вдруг меня стали занимать чужие дела, я выбросил из головы мысли о Фрэнке тоже.

Войдя в дом, я остановился и посмотрел на то место, где стояла женщина. По спине побежали мурашки. Я попробовал мысленно представить ее, но не сумел. Тогда я приблизился и встал на то самое место, чувствуя, как солнце припекает мои лодыжки. При свете дня ночные приключения начинали казаться дурным сном.

Я направился в кухню и поставил греть воду для кофе. Ожидая, пока она закипит, я тяжело опустился на стул. В доме было очень тихо. От нечего делать я так долго разглядывал цветной узор на линолеуме, что он стал расплываться у меня перед глазами. Где-то в доме громко тикал будильник. Звук был такой, словно за дверью кабинета билось сердце. В памяти всплыл рассказ Эдгара По о предательском стуке сердца. Я закрыл глаза и вздохнул. Почему я никак не могу поверить Филу? Все, что он говорил, было таким правильным и разумным... если глубоко не копать.

В этом все дело, решил я. То, что я чувствовал, не лежало на поверхности, а таилось где-то в потаенных глубинах моего подсознания. И пусть мною руководили эмоции. Возможно, именно эмоции являются наилучшим мерилом для подобных вещей.

– Я же сказала, подойди сюда!

От неожиданности я вздрогнул и резко оглянулся, ожидая увидеть за своей спиной женщину в черном.

– Рон! – донеслось до меня. – Рон, я тебя жду.

Только тут я заметил, что от ужаса перестал дышать. С трудом обретя способность соображать, я судорожно вздохнул.

– Ну ладно, – снова услышал я, – а как насчет этого?

Я не расслышал, что ответил Рон. Его вообще никогда не было слышно. А Элси, видимо, произносила одну из своих обычных обвинительных речей, причем аудиторию неизменно составляли все соседи.

– Я же сказала еще за завтраком, черт бы тебя побрал: не желаю, чтобы твои вещи были разбросаны по моему дому.

Неожиданно я развеселился. Бог мой, ее дом! Она не хотела видеть его одежду разбросанной по ее дому. Насколько мне известно, даже Рон не был владельцем дома. Он его снимал. Я всегда думал, что дом для мужчины – это его крепость. Но очевидно, только в том случае, если его жена не превращает эту крепость в тюрьму. На секунду я представил, каким бы получился союз Рона и Элизабет. Скорее всего, их дом был бы самым тихим в квартале.

– А как насчет плиты? – громогласно вопрошала Элси. – Ты обещал почистить ее в эти выходные. Ты сделал это?

Такие разговоры всегда нервировали меня, но сегодня привели в ярость. Я даже инстинктивно сжал кулаки.

– На днях, дорогая, – пробормотал я то ли сам себе, то ли воображая себя Роном и непроизвольно жестикулируя, – как-нибудь на днях. Хрясь! Ух ты! Полетела...

Пока я размахивал кулаками, голова разболелась еще сильнее. Я попробовал улыбнуться но лицо лишь исказила гримаса боли. Мне нет дела до чужих проблем. У меня имеется своя. И она не решена, независимо от того, что считает по этому поводу Фил.

Я как раз допивал кофе, когда услышал шлепанье босых ног по ведущей к дому дорожке. Осторожно выглянув в окно, я увидел приближающуюся к крыльцу Элси. На ней был надет довольно открытый черный купальник.

– Энн! – Она громко постучала. – О, приветик! – Она быстро сменила нейтральную приветливую улыбку на откровенно обольстительную.

– Добрый день, – вежливо поздоровался я.

Купальник сидел на ней так плотно, что натянуть его, по-моему, можно было только с использованием мыла.

– Том, я хотела попросить у Энн стаканы, вечером жду родственников.

– Конечно, нет проблем. – Направившись к шкафу за стаканами, я услышал, что она вошла в дом и закрыла дверь.

– А где Энн? – проворковала она. Вопрос казался вполне невинным, но я почему-то почувствовал смутное беспокойство.

– На пляже.

– Значит, ты один? – игриво промурлыкала она. – Хо-хо! Интересно. – Подразумевалось, что это шутка. Правда, мне почему-то не было смешно.

Внезапно я снова ощутил покалывание в висках. Я быстро обернулся, страшась снова увидеть женщину в черном, но в кухне была только Элси.

– Ты должен был предупредить меня, – жеманно проговорила Элси, – я бы надела что-нибудь более подходящее.

Я молча достал из шкафа стаканы. Мне нестерпимо хотелось выставить ее из дома. Что-то в ней сегодня меня чрезвычайно раздражало, причем я бы затруднился выразить словами, что именно.

– Надолго они уехали? – полюбопытствовала Элси.

– А почему тебя это интересует? – Я улыбнулся, но это было ошибкой. Улыбаться не следовало.

Элси, должно быть, показалось, что в тот момент я поскользнулся. Но все было не так. Ощущение идущей от нее волны чего-то грязного и непристойного было настолько сильным, что у меня закружилась голова. Чтобы не упасть, я ухватился за стол и сумел обрести равновесие, даже не выронив стаканы.

– Не важно. – Элси по-своему истолковала странности в моем поведении, решив, что я возбужден ее неотразимой внешностью. Она стояла у двери, опершись одной рукой на округлое бедро. Я заметил мелкие капельки пота на ее верхней губе. Солнце светило ей в спину, проникая сквозь растрепанные ветром волосы и придавая им легкий золотистый оттенок.

Чтобы отдать ей стаканы, мне пришлось подойти поближе. На мгновение наши руки соприкоснулись, и я, возможно слишком поспешно, отдернул свою.

– Что с тобой, Том? – поинтересовалась она тоном женщины, ни минуты не сомневающейся в своей неотразимости.

– Ничего, – буркнул я.

– Ты покраснел!

Я точно знал, что цвет моего лица не изменился. Очевидно, таким нехитрым приемом она обычно старалась смутить мужчин, с которыми флиртовала. Господи, как же мне хотелось выбросить ее из дома ко всем чертям!

– Правда! – не унималась Элси. – Кстати, забыла спросить, я не шокирую тебя в таком виде?

– Вовсе нет. – Я чувствовал, что заболеваю от ее присутствия. Казалось, она излучала нечто такое, что заставляло мои внутренности корчиться от боли. Я распахнул дверь. – У меня немного болит голова, и я как раз собирался лечь.

– Ой, бедненький, – протянула она с фальшивым сочувствием, – тогда ложись, конечно. Лежа можно вылечить множество заболеваний, – многозначительно закончила она.

– Да-да.

– Я верну стаканы сегодня же.

– Не беспокойся, никакой срочности нет, – очень вежливо ответил я, хотя больше всего на свете мне хотелось заорать прямо в ее наглое лицо, чтобы она убиралась от меня подальше. Мне пришлось затратить немалые усилия, чтобы подавить это желание.

– Вчерашняя вечеринка превосходно удалась, не правда ли? – Теперь голос Элси доносился откуда-то издалека, черты ее лица начали расплываться и таять.

– Да, – из последних сил выдавил я, – было очень интересно.

– Ты ведь заранее знал, что надо делать, правда?

Я поспешно кивнул. В тот момент я был готов согласиться с чем угодно, только бы избавиться от нее.

– Я так и знала, – удовлетворенно заявила она и наконец направилась к выходу. Однако в дверях снова остановилась. – Спасибо за стаканы, – проговорила она таким тоном, словно благодарила за услуги совсем иного рода.

Я прикрыл дверь и облегченно вздохнул.

– Немедленно вернись во двор! – завопила Элси.

От неожиданности я подпрыгнул так резко, что со всего размаху ударился коленкой о дверь. Наклонившись, чтобы потереть ушибленное место, я услышал где-то неподалеку хныканье Кэнди.

Убедившись, что Элси удалилась, я в изнеможении опустился на стул и закрыл глаза. Было такое чувство, будто мне удалось выбраться из глубокого и темного колодца. Я старался убедить себя, что всему виной мое не в меру разыгравшееся воображение, но никак не мог это сделать. Приходилось признать, что в состязании с эмоциями мой разум снова проиграл. Я чувствовал себя слабым и абсолютно измученным. На первый взгляд для этого не было никакого повода. Элси была вполне обычной, не очень привлекательной женщиной. Раньше она никогда меня так не раздражала. Более того, ее бесконечные ужимки и кривлянья меня даже слегка развлекали.

Но сейчас о веселье не было и речи. Я ее боялся. Не знаю, как я до этого додумался, но объяснение могло быть только одно: я видел, что скрывалось за ее словами и поступками. Непостижимым образом я проник в обиталище ее мыслей. Это было ужасное место.




Глава 5


Вечером, после того как Фил благополучно отбыл к себе в Беркли, я рассказал обо всем Энн. Ричард уже спал, а мы только готовились лечь в постель. Я уже облачился в свою любимую пижаму, Энн переодевалась за дверцей шкафа.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – заметила она, внимательно меня выслушав.

– Тебя сложно в этом винить, – уныло скривился я, – я и сам ничего не понимаю.

– Но что это было? – нерешительно начала она. – Ты сказал, что почувствовал к ней острую неприязнь, но... – Она замялась и вопросительно уставилась на меня.

– Именно так! – воскликнул я. – Мне кажется, я знал, что происходит у нее в голове. Я не хочу сказать, что прочел ее мысли, нет, там не было слов или предложений. Но то, что было за словами. Она это чувствовала.

– Боже мой, – Энн укоризненно покачала головой, – по-твоему получается, что она просто чудовище.

– Быть может, мы все глубоко внутри чудовища, – философски заметил я.

Я увидел, как Энн вздрогнула, но, видимо, быстро взяла себя в руки и, подойдя, села рядом. Несколько минут никто из нас не решался нарушить тишину.

– Хорошо, – наконец заговорила она, – давай забудем об Элси. Ты считаешь, что это продолжение прошлой ночи?

– Не знаю, честно говоря.

Энн задумчиво закусила нижнюю губу.

– Что же могло случиться?

– Понятия не имею! – возбужденно заговорил я. – Ты все видела. Возможно, я вел себя под гипнозом как-то необычно?

Ее взгляд стал обеспокоенным.

– Я не заметила ничего особенного. Мне уже приходилось раньше видеть людей в состоянии гипнотического транса. Я видела, как Фил гипнотизировал других людей. Все было как обычно.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Надо бы рассказать Филу, – добавила Энн, – возможно, он сумеет помочь.

– Как? – отмахнулся я. – Он считает, что сеанс гипноза прошел нормально и все закончилось. Просто я несколько перевозбудился.

– Знаю, но... – Энн выглядела настолько расстроенной, что я попытался взять себя в руки, чтобы не огорчать ее еще больше.

– Он же сказал – телепатия.

– Ты считаешь, это возможно? – Энн смотрела на меня с такой надеждой, что мне стало не по себе.

– Не знаю, наверное, все возможно. В конце концов, это явление имеет такое же право на существование, как любое другое.

– Телепатия... – протянула она. – Мы очень редко слышим это слово, иногда оно попадается в книгах и газетах. Но мы его почти никогда не произносим применительно к конкретному человеку.

– Может быть, я тороплюсь с выводами, – заметил я. – И это просто старый добрый нервный срыв.

– Ладно, – Энн накрыла своей рукой мою и грустно улыбнулась, – если это... если что-то непонятное будет продолжаться, мы пойдем к Алану Портеру... или еще куда-нибудь.

– Точно, – оптимистично добавил я, – прямым ходом в психушку.

– Милый, прошу тебя, не надо так говорить.

– Извини. – Я нежно обнял жену.

– У меня тут живет один мальчик, – шепнула она, – которому нужен отец. Причем настоящий отец, а не буйный тип в обитой войлоком палате.

– Передай этому мальчику, – ласково ответил я, коснувшись губами ее теплого розового ушка, – что я принимаю его условия.


* * *

Я снова увидел ее. Все было так же, как в первый раз: странное черное платье, нитка жемчуга, волосы в беспорядке, бледное лицо, темные круги под глазами. Она стояла у того же окна и смотрела на меня. В этот раз я не был парализован ужасом и сумел рассмотреть ее получше. Ее лицо выражало мольбу. Словно она меня о чем-то просила.

– Кто вы? – снова спросил я.

И проснулся.

Трудно описать словами чувство огромного, безграничного, ни с чем не сравнимого облегчения, которое я испытал в тот момент. Я был так счастлив, что хотелось петь. Фил оказался прав. Это не привидение. И даже не телепатический образ. А просто дурной сон. Только радовался я недолго.

Потому что через несколько минут снова ощутил покалывание в висках и нарастающее напряжение в груди и животе. Именно в таком состоянии я встал с постели прошлой ночью. И снова откуда-то знал совершенно точно, что если встану и пойду в гостиную, то увижу ее на том же месте, у окна. Она уже там. И ждет меня.

Только я не встал, а быстро перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку, тщетно пытаясь взять себя в руки и не паниковать. Я не пойду туда. Ни за что не пойду.

Я прислушался и похолодел. В гостиной кто-то был. Я ясно расслышал тихий шуршащий звук – шелест юбки идущей женщины. И еще до меня донесся детский плач. Ричард!

Леденящий душу ужас буквально выбросил меня из постели. Даже не помню, как я оказался в его комнате. Ричард стоял в кроватке и горько плакал. Я схватил его на руки и судорожно прижал к груди.

– Тише, мой милый, тише, все в порядке, папа здесь, не плачь, все будет в порядке! – Я чувствовал, как дрожит его хрупкое тельце, и все сильнее прижимал сына к себе, нежно поглаживая его спинку трясущимися пальцами. – Все в порядке, родной, папа здесь, с тобой, спи, не бойся, все будет хорошо. – Я чувствовал его страх, ощущал совершенно отчетливо, будто ручеек ледяной воды переливался из его мозга в мой. – Все хорошо, – как заведенный твердил я, – спи. Папа здесь, с тобой, спи. Ты видел сон. Плохой сон. Но это всего лишь сон!

Я бы все отдал, чтобы это было правдой.


* * *

Солнце. С его появлением ушли ночные страхи, и жизнь показалась значительно более привлекательной.

Женщина в черном мне приснилась, шелест юбки – не более чем игра воображения, Ричард тоже видел плохой сон. К такому заключению я пришел, пока брился, и остался вполне доволен своими выводами. Забавно, как часто мы стараемся разрушить свою веру, приводя для этого массу всевозможных доводов, и как мало доверяем собственной интуиции.

А уж когда доводов так много... Солнечный свет всегда был мощным аргументом против ночных неприятностей. Добавьте к этому вкусный завтрак, лучащуюся радостью жену, счастливо хохочущего сына, понедельник, сулящий новую встречу с любимой работой, – и вы получите потенциал, способный сокрушить веру в любые непонятные и не поддающиеся логическому объяснению явления.

К моменту выхода из дома я окончательно уверился, что в моей жизни все хорошо, и, насвистывая, направился к дому Элизабет и Фрэнка. Была его очередь вести машину. Я постучал в заднюю дверь и бодро вошел в кухню. Фрэнк еще сидел за столом и допивал свой утренний кофе.

– Пора, – сказал я, – поторопись, а то опоздаем.

– Ты говоришь это каждый день, – отмахнулся Фрэнк, – а разве мы когда-нибудь опаздывали?

– Конечно, – я подмигнул стоявшей у плиты Элизабет, – и даже очень часто.

– Врешь ты все, – огрызнулся Фрэнк, – врешь, как всегда. – Он встал и, зевая, потянулся. – Боже мой, ну почему сегодня не суббота!

Он отправился в спальню за пиджаком, а я, оставшись наедине с Элизабет, поинтересовался ее самочувствием.

– Все в порядке, спасибо, – скороговоркой ответила она. – Кстати, Том, мы бы хотели пригласить вас в среду на ужин, разумеется, если у вас нет других планов.

– Спасибо, мы с удовольствием придем.

Элизабет радостно улыбнулась и спросила:

– Интересно было вчера, правда?

– Да, жаль только, я не видел всего представления.

В кухне появился Фрэнк, на ходу застегивая пиджак.

– Пошли, что ли, – буркнул он, всем своим видом выражая отвращение к предстоящей работе.

– Дорогой, – немного заискивающе начала Элизабет, – пожалуйста, не забудь купить немного кофе, когда...

– Сама купи, – рявкнул Фрэнк, – все равно целый день ни черта не делаешь! А я не собираюсь мотаться по магазинам после целого дня работы на этом проклятом заводе.

Элизабет ничего не ответила, только виновато улыбнулась и, покраснев, отвернулась к плите. Я заметил, как ее горло конвульсивно дернулось.

– Женщины! – скривился Фрэнк, открывая дверцу машины. – С ними иначе нельзя.

Я не ответил. До работы мы ехали в полном молчании.

И опоздали на семь минут.


* * *

Это случилось во второй половине дня. Я только что вымыл руки и пошел на свое рабочее место. Остановившись у автомата, я налил стаканчик прохладной воды, с удовольствием выпил, выбросил использованный стакан в бачок для мусора...

И едва не упал от сильного удара по голове. Прямо по макушке.

Мой крик привлек внимание нескольких сослуживцев. Я видел их удивленные лица, но ничего не мог с собой поделать. Ноги стали ватными, и устоять на них не было никакой возможности. Меня качнуло к одному из столов, в который я не замедлил вцепиться мертвой хваткой, делая отчаянные попытки не свалиться на пол.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=127744) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Тихуана – город на северо-западе Мексики.