Нечаянная радость Сандра Браун Независимая Риа Лавендер искренне считала дивную ночь, проведенную с почти незнакомым ей неотразимым мужчиной, прекрасным мимолетным приключением – не более того. Но Тейлор Маккензи придерживался иного мнения, а потому беременность Риа явилась для него нечаянной радостью, великолепным шансом привязать любимую женщину к себе навсегда… Сандра Браун Нечаянная радость Пролог – Я беременна. Вожделение, загоревшееся было во взгляде Тейлора Маккензи, скользившем от стройных бедер Риа вниз, к безупречной формы ногам, тут же погасло, и Тейлор, подняв глаза, уставился на Риа. Она не потеряла самообладания, но казалась удивленной реакцией Маккензи, который, должно быть, не расслышал ее. – Что вы сказали? – У меня будет ребенок. Тейлор вмялся в широкое кожаное кресло за своим рабочим столом и изо всех сил пытался проглотить вставший в горле сухой ком. «„Поздравляю“ в данном случае не совсем уместное слово», – подумалось ему. Риа метнула в него эти слова, словно дротики в доску для дартса. В ее заявлении прозвучало нечто большее, чем простая констатация факта, – в нем содержался вызов. И тот же вызов читался в темно-зеленых глазах Риа. – Благодарю за сообщение, но я мог бы подождать и до официального приглашения на крестины, – беспечно заметил Тейлор. – Вы первый, кто об этом узнал. – Тому имеются веские причины? – Более чем веские. – Вы намекаете на то, что я имею к этому какое-то отношение? – Нет, я ни на что не намекаю. Это ваш ребенок. Если Риа Лавендер была холодна как лед, то Тейлора бросило в жар. Он уже и не помышлял о том, чтобы смочить пересохшее горло. Слюнные железы окончательно «засорились», и Маккензи сомневался, возобновят ли они вообще когда-нибудь свою работу. Чтобы скрыть смятение, Тейлор коротко рассмеялся: – Вы шутите? – Нисколько, мистер Маккензи. Терпеть не могу комедии. – Я тоже. Но все это, черт возьми, звучит именно так, – раздраженно заметил Тейлор. – Даю вам слово, что никто не собирается врываться в ваш кабинет, чтобы приставить дуло пистолета к вашему виску. – После вашего появления я бы этому не удивился. Но откуда вы взялись? Вы что, очаровали охрану или пригрозили гранатой? – Я никого не очаровывала, – спокойно ответила Риа. – Я подала заявку, прошла все необходимые формальности, чтобы попасть на прием к члену городского совета и… – Простите, мисс Лавендер, но когда житель нашего города записывается ко мне на прием, я предполагаю, что речь пойдет о предстоящих выборах в городской совет, или о налоговых тарифах, иди об увеличении количества автобусных маршрутов. – Может быть, мне следовало посетить вас в офисе вашей компании, но я боялась, что вы решите, будто мой визит связан с бизнесом. Маккензи запустил пальцы в свои густые волосы цвета темного красного дерева. – Не могу поверить, что вы говорите все это серьезно. – Я вполне серьезна. – Так это не шутка? Не розыгрыш? – Я не склонна к розыгрышам. – В голосе Риа прозвучала нотка превосходства. – А откуда мне это известно? Я вас едва знаю. Риа и Тейлора разделял лишь полированный письменный стол, и когда их взгляды встретились, Риа первой отвела глаза. Тейлор увидел, как ее щеки медленно заливал румянец. «Так-то», – подумал Маккензи, чувствуя иссушающий жар, возникший с того самого момента, как Риа вошла в его кабинет. Она не могла не покраснеть при мысли о том, насколько хорошо ее знает Тейлор. Особенно после их единственной встречи. Глава 1 – Ах, ради Бога, простите! – Ничего страшного. – Но я же проткнула вам палец своей палочкой. – Несколько хирургических швов, и рука будет как новенькая. – Он беспечно пожал плечами и пососал кровоточащую ранку. – Мне очень жаль, – засмеялась Риа. – Забудем. – Прошу вас, возьмите креветку. – Гм-м-м. Коли уж вы положили глаз именно на эту креветку, я даже мысленно не посмею претендовать на нее. Риа улыбнулась, глядя в невероятно красивое лицо. Фигура человека, которому это лицо принадлежало, тоже была замечательно хороша: высокий, стройный, облаченный в темный костюм-тройку, белую рубашку и красный галстук. Красный галстук? Ну да – сегодня же сочельник. Красный галстук и красный платок, три уголка которого кокетливо торчат из нагрудного кармана как уступка праздничной традиции. На другом столь фривольная деталь выглядела бы довольно глупо, но этот щеголял платком без всякого ущерба для своей мужественности. Широкая белозубая улыбка тоже в немалой степени способствовала его привлекательности. Простодушная, открытая, добрая, делающаяся все теплее с каждой минутой разговора. Не эта ли улыбка и ясные голубые глаза были причиной разливающегося в груди Риа жара? – Риа Лавендер. – Она переложила тарелку в левую руку, чтобы правую протянуть новому знакомому. – Тейлор Маккензи. – У него еще не было тарелки – только палочка для канапе, на которую Маккензи, словно на вертел, пытался нанизать ту же креветку, что и Риа. Они пожали друг другу руки. – Тот самый Тейлор Маккензи? – Что значит «тот самый»? Когда он улыбался, уголки его глаз слегка загибались вверх. Он любил улицу, и улица любила его. Ее влияние хранило его от определения «хорошенький». Впрочем, эти квадратные челюсти вряд ли подходили под такое определение. – Вы тот знаменитый Маккензи из городского совета, кандидат в мэры? – Тот самый, – утвердительно кивнул Тейлор. – Рад познакомиться, миссис Лавендер. – Очень хитро. – Что? – Миссис Лавендер. Вы провоцируете меня на признание, замужем ли я. Тейлор подмигнул и заговорщически понизил голос: – Признаюсь, неизвестность меня убивает. – Мисс. И никогда не была миссис. – Надо же! – щелкнул пальцами Маккензи. – Мне постоянно феноменально везет! Приятно пораженные внешностью друг друга, они молча уставились один на другого, пока кто-то случайно не толкнул Маккензи в спину. – Ах, извините, еще креветку? – учтиво спросил Тейлор. – Я уже поглотила до неприличия много этой вкуснятины, но все равно – благодарю вас. Тейлор оглядел длинный праздничный стол, уставленный яствами. – Поболтаем по-индейски? – спросил он, указывая взглядом на блюдо с индейкой. Риа понравилось чувство юмора Маккензи. Да и вообще ей все в нем нравилось. К тому же она обожала индюшатину. Риа одарила Тейлора ослепительной улыбкой: – С удовольствием. Маккензи взял себе тарелку, и они двинулись вдоль стола, накладывая всего понемногу, хотя мысли обоих теперь меньше всего были обращены к чревоугодию. Открытый вечер в сочельник в новом доме Грэхемов был новинкой, и люди пришли сюда прежде всего по обязанности, предполагая смыться сразу же после представления хозяевам и обмена любезностями со знакомыми. Тейлор же напрочь забыл, что собирался, сославшись на занятость, извиниться перед хозяевами за ранний уход и улизнуть. Риа неожиданно полностью захватила его воображение. – Где бы нам сесть? – спросил Маккензи, оглядывая переполненный гостями зал в поисках двух стульев за одним столиком. По всему залу то тут, то там за столиками имелись свободные места, но Тейлору, казалось, вовсе не хотелось, пользуясь своим положением, потребовать отдельный столик, что порадовало Риа. – Скажите честно, – невольно спросила она, – как вы обычно ведете себя в подобной ситуации? – Порой я отъявленный грубиян и в то же время явный недотепа, – заявил Тейлор с дьявольской усмешкой. – Тогда следуйте за мной. Многозначительно подмигнув бармену, Тейлор подхватил бутылку шампанского из ведерка со льдом и два бокала. Риа направилась к лестнице, ведущей наверх. Персидский ковер на ней был прикреплен к ступенькам бронзовыми штырями, но лестница все же выглядела как бы временной из-за своей свободнонесущей конструкции. – У вас действительно сногсшибательное платье, – заметил Тейлор, поднимаясь вслед за девушкой. Риа бросила на Маккензи взгляд из-за плеча. Тейлор пожирал глазами ее спину, почти полностью обнаженную глубоким вырезом усеянного блестками голубого платья. Вырез спереди также смело открывал глубокую V-образную ложбинку между грудями. Узкая юбка заканчивалась точно на уровне колен, талию стягивал широкий пояс, накладные плечики тоже украшали серебристые блестки. Длинные прямые волосы Риа, откинутые на одну сторону, стягивала блестящая металлическая заколка с искусственным жемчугом. – Благодарю за комплимент. – Всегда готов. Лестница вела в галерею, с которой можно было наблюдать, что происходит в нижних комнатах. – Великолепная идея, – похвалил Тейлор, разглядывая шумную толпу внизу. – Рада, что в этом наши мнения сходятся. Какое-то время они постояли у перил, глядя друг на друга. Глаза Тейлора говорили о том, что он с большим удовольствием полакомился бы нижней губкой Риа, нежели самым аппетитным из лакомств, лежащих на его тарелке. И Риа импонировал такой способ утоления голода. – Сюда, пожалуйста, – торопливо пригласила она. Риа провела Тейлора в просторную комнату, освещенную лишь отблесками огня, пылавшего в камине, и разноцветными лампочками рождественской елки в углу. Обстановка комнаты состояла из белых кожаных диванов, мягких и пухлых, как зефир, стульев. Высокие каблуки черных атласных туфель девушки почти полностью утопали в мягком густом ворсе ковра цвета ирисок. Риа пересекла комнату и поставила тарелку на стеклянную крышку кофейного столика. – Выключатель слева, – сообщила она Тейлору, стоящему в широком дверном проеме и с одобрением обследующему комнату взглядом. – Но если у вас заняты руки, я могу сама включить свет. – А вы не будете возражать, если мы оставим все как есть? Выдержав его взгляд, Риа покачала головой. – Вообще-то мне тоже так больше нравится. – Наши вкусы сходятся. Маккензи подошел к Риа, стоящей между диваном и камином, и они оба по молчаливому согласию опустились на пол. Риа села, пождав ноги под себя, Тейлор – прислонившись спиной к дивану, вытянув одну ногу, а другую согнув в колене. Маккензи умело откупорил бутылку, произведя звонкий хлопок, но не дав шампанскому пролиться. Риа слегка кивнула в знак признания такого мастерства и протянула свой бокал. Маккензи наполнил оба бокала и поднял свой, приветственно салютуя: – Счастливого Рождества, Риа. – Счастливого Рождества, Тейлор. Глядя друг на друга поверх бокалов, они выпили. – Гораздо лучше пунша с шампанским, – причмокнул губами Тейлор. – Гм-м-м. – Прежде чем проглотить ледяной огонь шампанского, Риа позволила шипящим пузырькам немного поиграть у нее во рту. – Естественно. Тейлор сунул в рот оливку. – Откуда вы узнали о существовании этой потайной комнаты? – поинтересовался он. – Я ее спроектировала. Пораженный таким заявлением, Маккензи удивленно приподнял брови: – Внутренний интерьер? – Нет. Я только составила рекомендации по обстановке. Как архитектор я проектировала стойки. – Вы хотите сказать, что были архитектором, спроектировавшим этот дом? Риа кивнула. Методично жуя помидор, фаршированный крабовым салатом, Тейлор вновь оглядел комнату под другим углом зрения: от ковра у них под ногами до сводчатого потолка, – и остался доволен тем, что увидел. Следя за взглядом Маккензи, Риа видела, что его глаза останавливаются на каждой конструктивной детали. Она ожидала похвалы и несколько удивилась, когда Тейлор неожиданно заметил: – Снег идет. Риа закинула голову и увидела сквозь стеклянную крышу, как в прозрачном вечернем небе порхают крупные, точно гусиный пух, хлопья. – Как это прекрасно – встречать Рождество со снегом, – зачарованно прошептала она. – Так и хочется запеть. Хотите, чтобы я что-нибудь исполнил? – Вы поете? – В душевой кабинке мой голос звучит грандиозно. – Тогда, пожалуй, не стоит. – Не верите, что я могу петь? Думаю, вам следовало бы присоединиться ко мне в душе, чтобы по достоинству оценить мой певческий талант. Риа спокойно сделала глоток шампанского. Инсинуация звучала не обидно. Слишком уж обезоруживающей была улыбка Маккензи. И все же она была еще и сексуальна, словно обладатель намеренно придавал ей такой оттенок. Опустив бокал, Риа из-под ресниц посмотрела на Тейлора. – Правду о вас говорят, что вы опасны, мистер Маккензи. – Кто говорит? – подозрительно спросил Маккензи, вылавливая на тарелке анчоус. – Всякий, кто уличает вас в сердцеедстве. – Ах, эти… – Тейлор скептически пожал плечами, что относилось одновременно и к выдвинутому обвинению, и к анчоусу, который он решительно вернул на тарелку. – Подобные слухи распускают мои политические враги. – Или презренные женщины. – Таких, кажется, не так уж и много, – печально улыбнулся Тейлор. – Я не имела в виду, что вы несерьезный политик и бизнесмен, – искренне призналась девушка. Из газетных статей, посвященных Маккензи, Риа знала, что он владеет фирмой и ведет дела, связанные с энергоснабжением. – Несмотря на всю грязь, которую льют на вас оппоненты, я полагаю, вы одержите победу на выборах мэра. – А вы будете за меня голосовать? – Только в том случае, если вы нальете мне еще шампанского. Риа кокетливо протянула бокал. Тейлор наполнил его до краев, поступив так же и со своим бокалом. – Хотелось бы мне завоевывать все голоса с такой же легкостью. А почему вы собираетесь голосовать за меня? – У вас прогрессивное мышление. Может быть, вы действуете немного по-детски – слишком открыто и агрессивно. – Бликер называет меня опасным уличным хулиганом. Риа рассмеялась характеристике, данной Маккензи его соперником на выборах. – Не в бровь, а в глаз, хотя уверена, что Бликер не считает данное определение комплиментом. Не думаю, чтобы вы позволяли кому-нибудь запугивать вас. – Вы правы. Я вырос на окраине – стопроцентный американский мальчишка. И водился с плохой компанией. – Вы поразили меня своей склонностью к сотрясению основ. Некоторые люди боятся перемен, но я давно уже считаю, что этот городишко нуждается в хорошей встряске. – Питаю надежду, что смогу растрясти все это болото в городском совете. Если меня выберут, – пробормотал Маккензи. – Черт возьми, – добавил он тем же тоном минуту спустя. – Что? – Я забыл положить себе индейку. – Здесь есть немного, – протянула свою тарелку Риа. Тейлор протестующе поднял обе руки. – Ни в коем случае! Я не могу. Опьянела ли она или протест Маккензи на самом деле был искренним, а потому довольно потешным? – Берите, берите. Я настаиваю. В конце концов, я увела у вас креветку. Риа взяла с тарелки кусочек белого мяса и протянула его Тейлору. Молодой человек посмотрел на индюшатину так, словно это был последний кусочек съестного на земле и он не имел права претендовать на него. – Вы завоевали креветку в честной борьбе. – Прошу вас. – Риа протянула руку ко рту Тейлора. – Ну-у-у, если вы так настаиваете… Маккензи вгрызся в сочный кусок индюшачьей грудинки. Риа и представить себе не могла, что зубы тоже могут вызывать сексуальное возбуждение, но когда Тейлор откусывал мясо, она почувствовала теплую вспышку внизу живота. Это было чрезвычайно острое ощущение. Пальцы Риа овевало теплое дыхание Тейлора. Индюшатина была настолько нежной, что ее можно было бы отщипнуть вилкой, но Маккензи слегка покачивал головой из стороны в сторону, словно пытался разорвать его. Внутри у Риа все опустилось, словно она стремительно взлетела на высшую точку американских горок. – Очень вкусно, – похвалил Маккензи. – Нежное и сочное. – У-у-ух. Риа поняла, что Тейлор смотрит на ее губы. Глаза его не мигали – как у кота, приготовившегося к прыжку. Она плавилась под этим пристальным взглядом голубых глаз. Взявшись за ножку бокала, Риа обнаружила, что пальцы ее дрожат. Пошевелившись, девушка заставила себя сбросить чары, и только тогда Маккензи отвел взгляд. – Эта елка мне нравится больше, чем та, внизу. Риа обрадовалась, что Тейлор сменил тему разговора. Напряжение в груди спало. Шум вечеринки доносился снизу, подобно рокоту далекого прибоя. Временами ровный гул прерывался взрывами смеха, но в основном единственными звуками в комнате оставались потрескивание яблоневых поленьев в камине и возбуждающий шорох одежды всякий раз, когда Риа или Тейлор делали какое-либо движение. Между ними установилась атмосфера типа «снимите туфли и чувствуйте себя уютно». Риа давно уже не чувствовала себя такой расслабленной. Где бы то ни было и когда бы то ни было. Не испытывала подобного дух захватывающего предчувствия. Следуя мерам безопасности, она все же не стала снимать туфли. Риа взглянула на елку. Пушистые зеленые ветки рождественского дерева украшали мигающие разноцветные лампочки, стеклянные шары, мишура и большие конфеты в блестящих обертках из фольги. – Мне тоже эта елка нравится больше, – согласилась Риа. – Я предпочитаю старомодные вещи. – Их так и хочется понюхать. – Верно. Та елка внизу, в гостиной, огромная, но такая официальная. – И не подходи. – Ее украсил профессиональный декоратор. А эту, сразу видно, наряжала семья. Украшения развешаны без всякой системы. У хозяев дома – супружеской пары Грэхемов – было несколько взрослых детей и куча внуков. Риа представила себе смех, добродушное поддразнивание, визги удовольствия, эхом отражающиеся от этих стен, когда завтра утром здесь будут вскрываться бесчисленные коробки с рождественскими подарками. Наклонившись ближе к Риа, Тейлор прошептал: – Держу пари, если посмотреть на них поближе, то большинство украшений окажутся потускневшими и побитыми. Риа мечтательно кивнула. – Но они – самые веселые. Чем старше, тем лучше. Они хранят в себе память о прошлых рождественских праздниках, и связь эта никогда не прервется. Тыльной стороной ладони Тейлор погладил щеку Риа. – У леди архитектора весьма сентиментальный характер. Спина Риа покрылась мурашками от удовольствия. – Каюсь, грешна. Насытившись, они отставили тарелки, испытывая теперь голод иного рода. И не было смысла это отрицать. Тейлор без тени смущения уставился на Риа. – Никогда еще мне не приходилось сражаться на палочках для канапе с кем-либо столь же прекрасным, как вы. Вы уверены, что существуете на самом деле? «Прикоснись ко мне и узнаешь», – вертелось на языке Риа, но она предпочла воздержаться от подобных предложений. Маккензи, казалось, готов был наброситься на нее и растерзать в порыве страсти. Если верить слухам, в своих ухаживаниях Тейлор Маккензи никогда не нуждался в поощрении. Даже если слухи эти и распространялись злобными политическими противниками Маккензи, они, без сомнения, имели под собой реальное основание. Риа была достаточно здравомыслящей, чтобы прийти к такому выводу, глядя на мягкие черты лица Тейлора и его чувственную улыбку. И то же здравомыслие позволило ей оказать сопротивление чарам Маккензи. Потому Риа решила придерживаться легкого дружеского флирта. – О, я действительно реальна. Чего вы не знали, – растягивая слова, призналась она, – так это того, как неприлично заурчал мой желудок, когда я положила глаз на ту жирную креветку. – Теперь тихо. – Тейлор приложил указательный палец к губам Риа. – У меня от ваших слов начинают течь слюнки. «Достаточно!» – подумала девушка. Ситуация выходила за рамки флирта и становилась небезопасной. Это у Риа от слов Маккензи начали течь слюнки. Слабо освещенная комната, огонь в камине, рождественская атмосфера – все это оказывало на нее опасное действие. Она чувствовала, что теряет контроль над ситуацией, и поняла, что должна взять себя в руки. – Не лучше ли нам спуститься вниз и пообщаться с гостями? Маккензи нахмурил брови, но, казалось, согласился с целесообразностью предложения Риа. Не следовало слишком торопить события. – Мне тоже так кажется. Внизу полно избирателей. Тейлор поднялся и предложил даме руку, которую Риа с радостью приняла. Ей следовало бы поесть плотнее: шампанское начинало шуметь в голове, и ноги ослабли. Поднявшись, Риа слегка пошатнулась. Тейлор, чтобы поддержать ее, обнял одной рукой за талию и прижал к себе. – Все в порядке? – Его весело-ворчливый голос напомнил Риа звуки, издаваемые самцом какого-то брачующегося животного, виденного ею в телепередаче. – Да, прекрасно. Тейлор отпустил Риа, но она почувствовала, с какой неохотой он это сделал. Прихватив тарелки, они спустились вниз. – Мне нравится дом, – сказал Маккензи. – Очень оригинальный. Современный, но не бездушный. – Мне самой понравилось, как все получилось, – скромно заметила Риа. – Не позволяйте ей увиливать от ответа. Они обернулись на голос хозяйки. В немыслимом платье, шуршавшем при каждом ее движении, лучась радушной улыбкой, к ним подошла разодетая в пух и прах миссис Грэхем и с чувством заключила Риа в объятия. – Она невообразимая скромница, Тейлор. Очень рада, что вы познакомились с самым гениальным и оригинальным архитектором нашего города. Я устроила весь этот там-тарарам с единственной целью – продемонстрировать всем мастерство Риа. – На мой взгляд, у вас великолепный вкус, – улыбнулся Тейлор своей неотразимой улыбкой. – И по части дома, и по части архитекторов. Миссис Грэхем взяла Риа за руку и потащила ее прочь от Маккензи. – Одна моя приятельница умирает от желания познакомиться с тобой, Риа. Она просто зеленеет от зависти по поводу моего дома и хочет заиметь нечто подобное. Денег у нее куры не клюют… Ради Бога, Тейлор, не смотрите с таким унынием. Вы еще пообщаетесь с Риа чуть позже. А теперь будьте пай-мальчиком и займите себя чем-нибудь. Вон сколько интересных гостей. Думаю, в игровой кто-нибудь наверняка играет на бильярде. Маккензи поймал Риа спустя три четверти часа. Она стояла в группе, собравшейся вокруг белого рояля. Тейлор проскочил украшенные ветвями остролиста комнаты, игнорируя обращенные к нему приветственные возгласы, и встал рядом с Риа, присоединившись к хору, распевавшему старинную рождественскую песенку. – Привет! – Привет! Сыграли на бильярде? – Ага. И выиграл. Но я не стал собирать фишки: в Рождество я всегда расположен к благотворительности. Гости запели новую песню. Риа и Тейлор присоединились к хору. В середине второго куплета Риа наклонилась в сторону Маккензи. – Вы были правы. Вы… – Что? Я вас не слышу. Тейлор склонил голову, подставив ухо к самым губам Риа, чтобы расслышать ее слова сквозь громкие аккорды. – Вы были правы, – повторила Риа. Маккензи вопросительно посмотрел на нее. – Вы не умеете петь. Захохотав, Тейлор пожал локоть Риа. Вечеринка постепенно угасала. Погода быстро портилась, заставляя гостей подумать о благополучном возвращении домой. Риа и Тейлор вместе направились в комнату, где служанка присматривала за пальто. Когда она принесла шубу Риа, та заметила удивленный взгляд Тейлора. Приняв из рук служанки шубу-макси из чернобурки, Маккензи накинул ее на плечи Риа, а свое пальто перекинул через руку. Они направились к парадным дверям, где Грэхемы, прощаясь с гостями, желали им спокойной ночи. – Очаровательный вечер. Спасибо, что пригласили меня, – поблагодарила Риа супругов и поцеловала хозяйку в щеку. Миссис Грэхем с чувством пожала ее руку. – Вечер очарователен, потому что очарователен мой дом, а мой дом очарователен, потому что очаровательны вы. И если вы думаете, что я позволю вам самой вести машину с этого холма в такую погоду, вы глубоко ошибаетесь. – Но я постоянно езжу в снегопад! – воскликнула Риа. – Не по таким крутым ухабам, которые мы по ошибке называем дорогой, – отрезала миссис Грэхем. – Буду счастлив отвезти ее домой. – Тейлор шагнул вперед, словно доброволец из шеренги бойцов, которым предлагалось отправиться на смертельно опасную операцию. – Отлично, – расплывшись в широчайшей улыбке, согласилась миссис Грэхем. – Дорогой, не забудь внести взнос в избирательный фонд Тейлора, – обратилась она к мужу. – Но моя машина… – запротестовала Риа. Ей совсем не нравилось, что ее опекают, словно маленькую девочку. – Завтра я поручу кому-нибудь пригнать ваш автомобиль. Сейчас вам лучше поспешить, пока гора окончательно не обледенела. Спокойной ночи, милые, и счастливого Рождества! Грэхемы небрежно помахали Риа и Тейлору и обратились к очередным отъезжающим гостям. Не желавшей устраивать сцену Риа не оставалось ничего иного, как подчиниться легкому толчку Тейлора под локоть. – Вы ведь на самом деле не возражаете, а? – спросил он, наклоняя голову навстречу ветру и хлопьям снега. – Нет. А вы? – Разумеется, нет. – Они поставили вас в неловкое положение. У вас просто не оставалось выбора. – Конечно. Я ведь уже говорил вам, что меня можно запросто третировать. – Тейлор крепче сжал локоть Риа. – Кроме того, и без ходатайства Грэхемов я все равно бы вызвался подвезти вас. Мне бы тоже очень не понравилось, если бы вы сами вели машину в такую погоду. – Я уверена, что смогла бы: снегопад не такой уж и сильный. Маккензи взглянул на небо. – Скорее это похоже на приличную метель. И помните, – новое пожатие локтя, – я знаю, сколько шампанского вы в себя влили. Рассмеявшись, они пошли по дороге вдоль ряда припаркованных автомобилей, пока не остановились у новенького «корвета». Опустив руку в карман в поисках ключей, Маккензи заявил: – Вы знаете, а я до сих пор так и не могу поверить в вашу реальность. Вы ослепительны, талантливы, умны, забавны. У вас собственные драгоценности и… – Эти? – Риа указала на сережки с искусственными бриллиантами в своих ушах. – Так это дешевка. – А вот это – нет. – Тейлор запустил пальцы в воротник ее шубы. Замерзшая Риа придерживала его руками у горла. Шуба была той единственной прихотью, которую она позволила себе, поступив на работу в самую престижную архитектурную фирму города. Она выбирала мех, в который могла бы упаковать себя, с тщательностью гораздо большей, чем при выборе обивки салона нового автомобиля. – В дополнение ко всем вышеперечисленным достоинствам у вас есть и шуба из натурального меха. Но должен же быть в вас хоть один изъян? – Маккензи пристально посмотрел на Риа сквозь падающий снег – Должно быть, у вас не все в порядке с зубами. Риа шутливо шлепнула Тейлора по губам и села в машину. Дорога была гораздо опаснее, чем она предполагала, и потому девушка с благодарностью вспомнила настойчивость Грэхемов, заставивших ее отправиться домой с более опытным водителем, хотя и не была уверена, что Тейлор Маккензи – самый разумный выбор. Риа чувствовала опьянение. В ушах ее звенели колокольчики, и то было вовсе не эхо перезвона церковных колоколов в сочельник. Кроме того, Риа была не вполне уверена, все ли пальцы уцелели у нее на ногах после прогулки в легких вечерних туфельках по глубокому снегу. Но откуда это ощущение всесогревающего тепла? Автомобильный обогреватель, правда, овевал их теплым воздухом, но Риа чувствовала, что основной генератор тепла работает под ее собственной кожей. Риа философски заключила, что она перенасыщена рождественскими впечатлениями и настроением. Или же мужской магнетизм, исходящий от Тейлора Маккензи, создавал это приподнятое настроение? Ей даже стало немного стыдно за свое глуповато-радостное поведение. Дворники на ветровом стекле действовали подобно гипнотизирующим колебаниям метронома. Снежинки весело порхали в свете двух прямых лучей фар. Ночь стояла абсолютно сюрреалистическая. Но если это лишь фантазия, кому тогда нужна реальность? Покуда длится такое блаженство, надо им наслаждаться. – Музыку? – Что? Тейлор кивнул на радиоприемник. – Да, пожалуйста. – Риа подмигнула Маккензи. – Но только при одном условии – вы не будете подпевать. – Такое ощущение, что все они крутят только, рождественские гимны, – вздохнул Тейлор, последовательно поймав несколько радиостанций. – А мне нравится. Обожаю раз в году слушать эти гимны. – Да, я тоже. А как случилось, что вы встречаете Рождество в одиночестве? – неожиданно спросил он. – Мне казалось, что у двери такой красавицы, в ночь перед Рождеством должно толпиться не менее дюжины кавалеров, мечтающих стать избранником на этот вечер. Риа поблагодарила Маккензи за комплимент. – Человек, с которым я встречаюсь, уехал. – А есть такой человек? – Да. У него старая мать во Флориде, и он проводит праздники с ней. Тейлор воспринял данную информацию без комментариев. – А родители? – Они решили прокатиться в Англию, чтобы навестить друзей. Вообще-то они редко куда-либо выезжают в это время года, но я настояла: в конце концов, сочельник – точно такой же вечер, как и все прочие. – Вы на самом деле так считаете? – поинтересовался Тейлор, повернувшись и пристально посмотрев на Риа. Какое-то время они в упор глядели друг на друга, пока не поняли, что это небезопасно. – Нет, – покачав головой, мягко ответила Риа, – но я не хотела, чтобы мои старики отказались от своей поездки из-за меня. – А что же тот человек? – Я не могу отвечать за то, как он заботится о своей матери. Чтобы перевести разговор в другое русло, Риа спросила: – А вы? Вы почему один? У вас нет семьи? – Отец, но у него сейчас другая семья. Они с Джейн живут в Лос-Анджелесе. После смерти моей матери отец женился во второй раз на женщине, значительно его моложе. Теперь у них двое детей. Так что мои сводные брат и сестра годятся в дети и мне. В доме отца меня всегда рады видеть, но мне кажется, что мое присутствие доставляет им неудобство, так как все боятся сделать или сказать что-нибудь не так. – А друзья? – Риа подразумевала прежде всего подруг и возненавидела себя за интерес к данному предмету. – Меня пригласили поехать кататься на лыжах с компанией. – Большая компания? Маккензи усмехнулся, давая Риа подать, что прекрасно знает, какую рыбку она ловит. – Семь человек. Включая женщину, с которой я встречаюсь. Я отказался в последнюю минуту. – Почему? Поссорились? – Нет. Позавчера я растянул лодыжку, играя в теннис, и решил, что катание на лыжах с такой ногой – настоящая глупость. Вот тогда мы действительно немного повздорили. – Она уехала без вас? – Она очень независимая женщина, – пожал плечами Маккензи. – Забавно, как Рождество может быть полным и радостным или пустым и печальным. – Все зависит от того, проводите вы его с кем-нибудь или в одиночестве. – Наверное. Хотя, может быть, ужаснее проводить праздник с человеком, которого не любишь или который тебе даже не нравится. Думаю, это еще хуже, чем встречать Рождество одному. Риа сообщила Тейлору свой адрес, когда они выезжали от Грэхемов, и Маккензи ехал, не спрашивая дорогу. Молодой энергичный кандидат в мэры хорошо знал свой город. Припарковавшись у тротуара перед домом Риа, Тейлор заглушил двигатель «корвета». Дворники застыли, прекратив свое ритмичное клацанье. Гимн «О приди, истинная вера!» оборвался на середине куплета. Риа и Тейлор некоторое время сидели не двигаясь. На конец они одновременно повернулись друг к другу и заговорили. – Спасибо… – Я заслужил… – Простите. – Нет, это вы простите. Прежде – леди. – Я только хотела поблагодарить вас за то, что подвезли. Тейлор отвернулся и уставился на ветровое стекло, быстро заметаемое густо падающим снегом. Риа увидела, как заходили желваки на его скулах. Маккензи решительно помотал головой. – Я заслужил приглашение на чашечку кофе? Риа колебалась в течение лишь нескольких ударов сердца, после чего согласно кивнула. Тейлор вышел и, обойдя машину, открыл дверцу Риа. Идя по предательски скользкому, обледеневшему тротуару, Маккензи крепко сжимал руку девушки выше локтя. Риа достала ключи из серебристой вечерней сумочки и открыла парадную дверь. Теплый воздух прихожей обнял их подобно старому и любимому приятелю. Риа щелкнула выключателем на стене. Но настольная лампа не загорелась, как она ожидала. Вместо этого зажглась елка в углу комнаты. – Ах, я совсем забыла, что вставила вилку елочной гирлянды в розетку, которой управляет этот выключатель. – Для таких работ вам следовало бы приглашать электрика, – поддразнил Тейлор. – Прекрасная елка. – Спасибо. – В старом стиле. Оставив Риа в дверях, Маккензи подошел к камину. Мерцающие красные угольки все еще тлели под грудой головешек. Тейлор отодвинул решетку, разворошил головешки кочергой и положил в камин пару новых поленьев, которые моментально занялись. В ярком отсвете пламени каминного костра тающие снежинки в волосах и на плечах Тейлора сверкали подобно крошечным бриллиантам. Он обернулся и посмотрел на Риа. Его глаза, его затененное лицо, решительность, с которой он двинулся к ней, заставили девушку затрепетать. – Пойду поставлю кофе, – произнесла она, задыхаясь. Тейлор поймал Риа за руку, когда она проходила мимо него. – Риа? – Что? – В твоих волосах искрится снег, – прошептал Тейлор. Риа встряхнула головой. Маккензи с восторгом следил за чувственным колыханием распущенных волос. – Они прекрасны. Черны, как полночь. Блестящие и шелковистые. Такие волнующие. Но что действительно волновало Риа, так это движение его пальцев, перебирающих ее волосы и раскладывающих их на мягком воротнике шубы из черно-бурой лисы, и его глаза, скользнувшие по ее лицу вниз – на белую нежную кожу шеи. Риа поежилась. – Скоро здесь будет жарко. – Здесь уже жарко, детка. Голос Тейлора напомнил Риа урчание двигателя его автомобиля. Сила, скрывавшаяся за этими звуками, сдерживалась лишь до поры до времени. Одно неосторожное движение – и она может выйти из-под контроля. Подойдя к Риа вплотную, Тейлор взял в ладони ее лицо и погладил кончиками больших пальцев щеки, от чего они сразу согрелись. Коснулся губами губ Риа, сначала слегка, как бы пробуя, потом – увереннее и настойчивее. Риа вздохнула и отклонила голову. – Прости… Я не имел права. Но я… но мне страшно захотелось тебя поцеловать. Риа снова взглянула на Тейлора. Она совершенно не чувствовала своего тела, словно была создана из воздуха. Глаза Риа все еще были открыты, потому что она жаждала видеть его лицо. – Не извиняйся. Ведь сегодня ночь перед Рождеством. – В таком случае… Тейлор снова поцеловал Риа. На этот раз он попытался раздвинуть ее губы, уступившие его желанию. Языки их встретились и принялись ласкать друг друга. Нервы натянулись и зазвенели, как живые струны. – Ты была права, Риа, – охрипшим голосом произнес Тейлор, щекоча губами ее влажный рот. – Все это нереально. Тейлор притянул девушку к себе. Его ладони заскользили по мягкому меху, и, наконец, он отбросил шубу жестом матадора, сбрасывающего плащ. Шуба упала на стоящую рядом кушетку. Жадные, чувственные руки Тейлора принялись исследовать тело Риа. Они прошлись по спине, опустились на талию, бедра и принялись оглаживать их со всех сторон. Риа издала испуганный возглас, когда Тейлор приложил ладонь к ее лону, но Маккензи не убрал руку, хотя и поднял голову, заглянув в лицо Риа с немым вопросом. Из ее влажных губ вырывалось прерывистое дыхание. Глаза были открыты, и сквозь трепещущие ресницы она смотрела прямо в его глаза. Риа подалась вперед, чтобы еще сильнее ощутить прикосновение сложенной лодочкой ладони к лобку. Оба застонали от сладкой боли нестерпимого желания. Тейлор гладил плоть Риа, ласкал ее, пожимал, стремясь достичь источника ее возбуждения. Неистово целуя девушку, он сбросил пиджак. Риа, расстегивая пуговицы на жилете Тейлора, решила, что их там не менее тысячи, но, в конце концов, справившись со всеми, принялась ласкать ладонями грудь Тейлора под белым шелком рубашки. Тейлор положил руки на плечи Риа и медленно стянул с них платье. Кончики пальцев прошлись по ее шее, ключицам. Риа откинула голову назад, и Тейлор поцеловал ее в шею. Рот его рот был открыт, горяч, дышал страстью. Риа вытащила рубашку из его брюк и принялась неумело нащупывать пуговицы рубашки. Расстегнув все, она стала гладил, бархатист поверхность его груди, сто покрыв волосами. Риа наслаждалась формой этой груди, ее рельефностью и упругостью кожи. Обхватив рукой спину Риа, Тейлор расстегнул молнию на платье. Лиф опустился ей на талию. Под ним на Риа ничего не было. Инстинктивно она подняла руки – прикрыться, но Тейлор нежно отвел ладони. – Нет, прошу тебя, – прошептал он. – Ты прекрасна. Восхищенный, он смотрел на плавное движение ее грудей пока Риа высвобождала руки из узких рукавов платья. Тейлор легко коснулся ее грудей, так легко, что прикосновение это почти не ощущалось, потом взял их в свои ладони, вскоре скользнувшие к ней под мышки, а затем и медленно опустившиеся на бедра. Потом он взял руки Риа обвил ими свою шею. Он плотно прижался к Риа – кожа к коже. Какое-то время этого было достаточно. Но вскоре их общие вздохи наслаждения стали наполняться нотками страстного желания. Тейлор погладил грудь Риа, искусно помассировал соски. Один из них он поднес ко рту и накрыл губами. Шершавый влажный язык принялся тереться о кончик маленького твердого соска. Прежде чем начать сосать его, Тейлор что-то промурлыкал. Желание росло в Риа с каждым всасывающим движением его рта. Когда Маккензи расстегнул пояс на талии Риа и принялся спускать платье, единственное, против чего она возражала, так это его медлительность. Платье с блестками сверкающей волной легло у ее ног, и она переступила через него, оставшись только в поясе-трусиках, поддерживающем черные шелковые чулки, и туфлях на высоких каблуках. – Санта-Клаус должен думать, что я был очень-очень хорошим мальчиком, – мягко произнес Тейлор. Запустив все десять пальцев в пышные черные волосы Риа, он припал к ее губам долгим поцелуем. Потом, подхватив девушку на руки, отнес ее на кушетку. Не отрывая глаз от Риа, раскинувшейся на мягком мехе шубы, Тейлор разделся. Обнаженный и невероятно мужественный, он лег рядом с ней. – Не секрет, что я хочу тебя. – Рука Тейлора скользнула в ее трусики. – А ты хочешь меня, Риа? Тело ее говорило «да». Пальцы Тейлора погрузились в роскошество мягкой, бархатистой, вдруг сильно повлажневшей плоти. Но ему хотелось, чтобы этот прелестный, такой сексуальный ротик словами подтвердил ее желание. – Скажи мне. – Да, я хочу тебя. Тейлор раздвинул бедра Риа. Она обвила его шею руками. Губы их встретились как раз в тот момент, когда его член, твердый, ровный и полный, глубоко вошел в нее, подобно экспрессу, врывающемуся в горный тоннель. Глава 2 – Как это получилось? – Тейлор сдвинул темные брови, между которыми залегла складка. – А отец никогда не беседовал с тобой, как мужчина с мужчиной, о птичках и пчелах? – язвительно спросила Риа. Складка между бровей Маккензи становилась все глубже, все мрачнее. – Если беседовал, то ты должен знать, как это получается. Прошло всего несколько минут, с тех пор как Риа переступила порог кабинета Маккензи и сообщила ему ошеломляющую новость. Но ему показалось, что прошла целая вечность. Напряжение росло: слой за слоем, подобно тому как образовывается вулканическая лава. – Я хотел сказать, почему ты не предохранялась? – Маккензи проталкивал слова сквозь зубы, белоснежным барьером выстроившиеся за поджаты ми губами. – А ты почему? – Как правило, я это делаю. Я читаю газеты и следую публикуемым в них предостережениям. – По-моему, ты прокололся. – Это случилось, поскольку я был уверен, что любая здравомыслящая интеллигентная, сексуально активная женщина в эпоху сексуальной свободы пользуется какими-нибудь контрацептивами. Зеленые глаза Риа сузились. – Во-первых, – она подняла указательный палец с безупречным маникюром, – я не сексуально активная в том смысле, в каком ты это понимаешь. Сама не знаю, что на меня нашло в сочельник. Возможно, слишком много шампанского. Но не в моих привычках затаскивать в постель незнакомцев, и меня возмущают твои намеки на то, что я из таких дамочек. Во-вторых, – к указательному пальцу присоединился его средний собрат, образовав устремленное вверх подобие молодого побега на ветке, – я слишком слежу за своим здоровьем в целом, чтобы рисковать, принимая оральные контрацептивы. И в-третьих, – выпрыгнул безымянный палец, – никогда не считай что-либо само собой разумеющимся, если дело касается меня. Чертыхнувшись, Тейлор поднялся из-за стола и подошел к расположенному за его спиной окну. Засунув кулаки в карманы и ссутулив плечи, Маккензи пристально посмотрел на Риа. Одного этого взгляда было достаточно для того, чтобы Тейлор вновь мысленно оказался на той самой кушетке в доме Риа и в ушах его зазвучали короткие легкие вздохи, издаваемые ею в момент оргазма. Как бы он хотел избавиться от этих волнующих галлюцинаций! Забыть мучительно приятный коктейль из запахов свежей елки, каминного дымка и женского тела. Прошло восемь недель, а Тейлор все так же ясно помнил сладость объятий Риа под шубой, которой они, засыпая, укрылись. В этом было что-то от первобытных людей, спавших голыми под ворохом шкур, какой-то инстинкт, которому хомо сапиенс до сих пор оставался верен. Сегодня же Риа Лавендер была одета в повседневный деловой костюм цвета морской волны с латунными пуговицами и красным кантом. Тейлор невольно подумал, есть ли под этим костюмом пояс-трусики, как тот, что был на ней в сочельник. Маккензи мог держать пари на свой только что полученный пост мэра, что кожа Риа была такой же теплой и шелковистой, как в тот вечер. И несмотря на то что волосы Риа сейчас были собраны в профессионально исполненный пучок на затылке, Тейлор почти ощущал их скольжение между его пальцев – каждую прядь, подобную черной бархатной ленте. По правде говоря, Маккензи был даже рад появлению Риа. Точно несмышленый мальчишка, встретивший женщину, с которой впервые в жизни был близок, Тейлор испытал почти головокружение, когда голос секретарши в селекторе сообщил ему, что, согласно графику, на аудиенцию явилась мисс Риа Лавендер. Да, Тейлор с нетерпением ожидал этой встречи, сгорая от любопытства, по какой причине Риа решила снова связаться с ним, и, надеясь, что визит не будет посвящен только бизнесу. Свой оптимизм Маккензи сдерживал мыслью, что, вероятно, Риа намерена предложить ему сотрудничество в реализации своего проекта. Но даже этот довод не мог подавить возбуждения, овладевшего Тейлором. И вот Риа бьет прямо между глаз: – Я беременна. Просто невероятно! Подобные вещи не происходят со взрослыми мужчинами. С глупыми, прыщавыми пацанами – да. Но не с новоиспеченными мэрами. Либо это неудачная шутка, либо коварная ловушка. Маккензи с подозрением посмотрел на Риа. К чему клонит эта дамочка? Тейлор все еще сомневался. На время он возьмет на себя роль адвоката дьявола и попытается выяснить истинную причину. – А ты уверена, что беременна? Риа раздраженно поменяла местами скрещенные ноги в черных шелковых чулках. – Да. – Исходя из последних месячных? – Исходя из надежной научной методики, которой вчера утром пользовался мой гинеколог, – обиженно бросила Риа. – Я беременна, мистер Маккензи, и отцом ребенка являетесь вы. Тейлор самодовольно улыбнулся: – А здорово мы познакомились, а? Вопрос поразил Риа. – На то и вечера с коктейлями, чтобы люди знакомились. Какое значение имеет то, как мы познакомились? – Может, никакого. А может, решающее. – Потрудись объяснить. – Хорошо. – Повернувшись, Тейлор посмотрел в лицо Риа. – Последними выборами я приобрел себе массу врагов. Они сгорали от желания увидеть мое поражение, но я победил. Однако до приведения меня к присяге еще несколько месяцев. Примем как аргумент, что мои враги ищут возможность дискредитировать меня. В чем я наиболее уязвим? – Ты всегда был таким параноиком? Маккензи проигнорировал замечание Риа и продолжал вить логическую нить: – Я холостяк. Бликер женат на одной и той же женщине уже тридцать с лишним лет, и у него восемь детей и пятнадцать внуков. Бликер – рубаха-парень, солиден и надежен, как дядюшка Роджер. Во время выборов никому и в голову не придет совать нос в его личную жизнь. Я же на тридцать лет моложе и не женат. Стоит мне уйти с обеда или из бинго с дамой, – Маккензи хлопнул в ладоши, – и все начинают судачить о том, чем мы будем заниматься в постели. Риа смахнула несуществующую пушинку с плеча и театрально взглянула на часы. – Полагаю, что рассуждения эти приведут к какому-то выводу. В противном случае, я считаю, будет справедливо сказать, что меня интересует лишь, чем ты занимался в постели со мной, да и то только потому, что результатом этих занятий стал ребенок. – Хорошо, хорошо, я действительно подвожу к выводу. – Маккензи присел на угол стола: одна нога в итальянском ботинке из мягкой кожи уперлась в красный ковер, другая медленно раскачивалась в воздухе. Тейлор обнял колено руками и, мерно раскачиваясь, смотрел прямо в глаза Риа, не в силах оторваться от двух изумрудов в пушистой оправе невообразимо длинных, изогнутых, темных ресниц. – Я полагаю, что наша встреча не была случайной, мисс Лавендер. Думаю, вам заплатили мои противники, желая скомпрометировать меня самым гнусным образом. – У тебя с головой все в порядке? – Ведь так обстоит дело? Не в силах поверить собственным ушам, Риа помотала головой. – Да ты же победил, придурок. Если здесь был политический заговор, он провалился сразу же после оглашения результатов выборов. – Но я еще не приведен к присяге. Чтобы свалить меня, лучшего способа и не придумаешь: возникает забеременевшая женщина, утверждающая, что я – отец ее ребенка. Бликер начинает настаивать… Речь Маккензи прервал смех Риа. – Если бы я была провокаторшей, то избрала бы менее болезненный способ шантажа, а не выблевывала бы каждое утро свой завтрак в унитаз и не приходила бы с работы такой измотанной, что даже расчесывание волос на ночь становится невыполнимой задачей. По мере того как смысл обвинения Маккензи со всей ясностью доходил до нее, Риа овладевала ярость. – Мне все это нужно еще меньше, чем тебе. Для меня в настоящий момент рождение ребенка более чем некстати. У меня собственная карьера, мистер Маккензи. Я архитектор с хорошей репутацией, и мой рабочий график забит до отказа на несколько месяцев вперед. – Не повезло. Это лишний раз говорит в пользу моих аргументов относительно контрацептивов. Если вам угодно гулять направо и налево, то следует придерживаться некоторых правил контроля за рождаемостью. Лицо Риа побелело от бешенства. – Я не гуляю направо и налево! – В самом деле? Ну, мой опыт говорит об обратном. Что вас заставило вытаскивать на свет мое имя? Последняя соломинка? Или таким образом вы хотите заполучить отчество для ребенка? – Вы подонок. – А чего еще вы от меня ожидали? Рассыпаться перед вами в благодарности за то, что носите моего ребенка? – Ты выслушаешь меня или нет? – Нет. – Маккензи указал пальцем на живот Риа и зло крикнул: – Дядюшка Сэм будет папочкой для твоего ребенка – вот все, что я знаю! Риа подхватила сумочку под мышку и с королевским спокойствием поднялась с кресла. Она повернулась и направилась к двери. Уже держась за дверную ручку, она еще раз обернулась к Маккензи: – Лучше бы это был дядюшка Сэм или кто угодно другой, но только не ты. – Можно? – вежливо спросил Маккензи. Если бы у него была шляпа, можно не сомневаться, что сейчас Тейлор держал бы ее в руках. – Нет. – Прошу вас. – Что вам нужно? – Мне нужно поговорить с вами. – Чтобы наговорить еще больше гадостей? Нет уж, спасибо, мистер Маккензи. Риа собралась закрыть дверь. Протянув руку, Маккензи придержал ее. Риа пристально посмотрела на Тейлора и несколько смягчилась. Судя по его внешности, у Маккензи выдался нелегкий денек: темные волосы всклокочены, узел галстука ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Пиджак он держал за петельку, перекинув через плечо. Выглядел Тейлор изможденным, обеспокоенным и уставшим. Для человека, прошедшего, не поморщившись, жестокую лихорадку предвыборной гонки, такой вид свидетельствовал о явных моральных страданиях. «Совсем дрянь дело», – подумала Риа, но решила не поддаваться жалости и ограничилась лишь заявлением: – Уходите и оставьте меня в покое. Забудьте обо всем, что я вам сказала сегодня утром. – Не могу. – Мне не следовало говорить. – Разумеется, следовало. В досаде Риа переминалась с ноги на ногу, все еще преграждая Маккензи путь. – Стоит ли напоминать вам, мистер Маккензи, что вы не слишком любезно восприняли известие? Вы были грубы и жестоки. – Это одна из причин, по которым я здесь: извиниться за свою бестактность. Позвольте мне объясниться. – Зачем? – осторожно спросила Риа. – Моя первая реакция была по-детски раздраженной. Ярко-голубые глаза Тейлора прекрасно оттенялись темными волосами и загорелой кожей. Избегая их убедительного взгляда, Риа опустила глаза на жилет Маккензи, что только вызвало новый прилив воспоминаний. Возможно ли теперь представить, что она действительно в невероятной спешке стремилась как можно скорее расстегнуть этот жилет, чтобы прикоснуться к телу Тейлора? Что пальцы ее дрожали тогда от нетерпения почувствовать его тело? Сейчас Риа и подумать не могла о том, чтобы дотронуться до Тейлора. Решив, что в ответ на извинения Маккензи она тоже должна вести себя повежливее, Риа смягчила тон до примирительного: – Кажется, мое сообщение по-настоящему вас шокировало? – И потому не позволишь ли ты мне войти, Риа? Может быть, оттого, что Тейлор перешел на ты – Риа и сама впоследствии не могла объяснить причину, – но она отступила, пропуская Маккензи в дом. Он вошел, и она затворила за ним дверь, оставшись с Тейлором с глазу на глаз. Комната выглядела совсем по-другому: сейчас она была наполнена золотым послеполуденным солнечным светом, а не отблесками огня в камине, уже вычищенном и заставленном филодендроном с листьями, такими же большими и гладкими, как коврики, постеленные перед бронзовым экраном. Место рождественской елки теперь занимал бочонок с развесистым фикусом. – У тебя полно зелени, – заметил Маккензи. Риа наклонила голову в знак того, что комплимент принимается, и указала Тейлору на стул. Сама она села в плетеное кресло-качалку. Оба избегали смотреть на кушетку, словно ее и не было в комнате, которая, хотя и изменилась, но сохранила атмосферу, наполненную живыми и тревожащими воспоминаниями о снежной ночи. – Хочешь чего-нибудь выпить? – Нет, если это все, что у тебя есть. – Тейлор кивнул на стакан, стоявший на столике рядом с креслом Риа. – Что это, кстати? – Алка-зельцер. – Ты больна? – Каждый день у меня после обеда расстройство желудка. – Понятно. – Могу достать тебе что-нибудь прохладительное, – предложила Риа. – Или покрепче. – Нет, спасибо. Часы на стене тикали, казалось, слишком громко. Кресло-качалка слабо поскрипывало при каждом движении молодой женщины. Всякий раз, встречаясь взглядами, Риа и Тейлор виновато отводили глаза, точно дети, которых вчера поймали за игрой в доктора. Риа досадовала на то, что успела сменить свой модельный костюм на старенькие джинсы и футболку. И ей хотелось бы иметь на себе бюстгальтер и туфли. Риа понимала, что должна держаться строго и твердо с этим человеком, а босые ноги являлись для этого не самым надежным фундаментом. Волосы Риа были непричесаны: распустив короткий хвостик, она лишь встряхнула ими, и сейчас они в беспорядке рассыпались по плечам. Риа знала также, что на лице ее оставались неопровержимые свидетельства напряжения прошедших суток. В последнее время она вообще мало ела, щеки ее впали, никакая пудра не в состоянии была скрыть фиолетовые полукружия под глазами. Она не спала всю предыдущую ночь, решая свою дилемму и составляя план предстоящего утром объяснения с членом городского совета Маккензи. В конце концов Риа решила рассказать обо всем прямо и честно. И вот чем эта честность обернулась: раздражение, подозрения и презрение со стороны Тейлора. – Ты давно здесь живешь? – Скоро будет три года, – приподняла голову Риа, отвечая на ничего не значащий вопрос Маккензи. – С того самого времени, как начала работать в «Бишоп и Харвей». – Приятный домик. – Спасибо. – Очень уютный. – Гм-м-м. – Ты сама его обставляла? – Да. – И район хороший. – Власти города постоянно заботятся об уборке мусора и ремонте улиц, – вяло улыбнулась Риа. – Ну что ж, приятно слышать. – Улыбка Тейлора была не менее вялой. – На улице сегодня почти весна. – Да, я уже видела несколько распустившихся нарциссов. Сидя на краешке стула, Тейлор широко раздвинул колени и уставился в паркетный пол у себя под ногами. Пальцы его нервно двигались. Маккензи натянуто кашлянул. – Когда т-ты… кхе-кхе… когда ты у-узнала о… кхе-кхе… о ре-ребенке? Судя по тому, что Риа читала, слышала и знала по собственному опыту о Тейлоре Маккензи, заикание никак не сочеталось с его характером. Голос его частенько сотрясал стены муниципалитета, когда Маккензи гневно, красноречиво и умно выступал по проблемам, поднятым в отчете городских властей. Предвыборные речи Тейлора отличались проницательностью, остроумием и членораздельностью. Отвечая на самые провокационные и заковыристые вопросы журналистов, он никогда не лез за словом в карман. Мысль о том, что Маккензи чувствует себя так же неловко, как сегодня утром, придя в его офис, чувствовала себя она, доставляла Риа немалое удовольствие. Прыжок в море со скалы в Акапулько не шел ни в какое сравнение с тем чувством, с каким Риа вошла в дверь кабинета Маккензи и увидела его впервые после рождественского утра. Особенно в плане того, о чем собиралась ему сообщить. – Когда узнала? – Риа отвела взгляд. – У меня не было месячных. Маккензи поерзал на стуле. – Насколько я знаю, это иногда случается и по другим причинам. – Случается. Но не со мной. Мой организм работает как часы. На этот раз закашлялась Риа. Ее смущал разговор на столь интимную тему с незнакомым мужчиной. Ну не совсем, конечно, незнакомым. Нет, все-таки незнакомым. Что она в действительности знала о Маккензи? Что он красив. Что умеет открывать шампанское. Что отлично водит машину по заснеженным улицам. Что может очаровать массу женщин. В буквальном смысле. – Я почувствовала себя нехорошо… – продолжила Риа, – ну не совсем нехорошо, просто… – Она никак не могла подобрать слова, точно описавшие бы это состояние чрезмерной раздражительности, утомляемости, неспособности нормально дышать, постоянной тошноты, даже когда ты голодна. Ни одно определение не могло выразить это состояние. – Просто появились симптомы, – закончила в конце концов Риа. – Какие? – Расстройство желудка, эмоциональная неуравновешенность. Зуд… – Зуд? – Тейлор с любопытством вскинул голову. – В груди, – с трудом выдавливая из себя слова, хрипло пояснила она. – Ах да. – Тейлор уставился на груди Риа и довольно долго разглядывал их, приведя ее в смущение. – Прошу прощения. Риа обхватила живот руками, испытывая непреодолимое желание прикрыть распухшие соски от проницательного взгляда Маккензи. – Ну, ты сам знаешь эти симптомы, – коротко отрезала она. Тейлор выглядел совершенно сбитым с толку. – Ах, ну да, кажется, знаю. – В прошлом месяце у меня опять не было месячных, и я в конце концов пошла вчера к врачу: он подтвердил мой диагноз. Ребенок родится двадцать шестого сентября. Маккензи издал глубокий вздох. Итак, суд присяжных только что вынес обвинительный вердикт. – В таком случае это меняет дело. – Что касается отца этого ребенка, то нет ни малейших сомнений, несмотря на все ваши домыслы относительно моей сексуальной жизни, мистер Маккензи. – Зови меня Тейлор, хорошо? – сердито потребовал Маккензи. – Несмотря на твой опыт, – так же сердито заметила Риа, – как ты грубо изволил выразиться, я не сплю с кем попало. – Прости. Я не должен был так говорить. Вспышка гнева окончательно ослабила Риа. Плечи ее поникли, и она устало откинула голову на спинку кресла. – Полагаю, у тебя есть все основания считать меня особой такого рода. – Ее мягкий смешок был наполнен горечью и самоуничижением. – В сочельник я действительно была самой настоящей «давалкой». – Не говори так. – А что, нет? – Риа приподняла голову и в упор посмотрела на Тейлора. – Я никогда так не считал. Ни тогда, ни теперь. – Ты так думал сегодня утром. Маккензи устало провел рукой по лицу и в очередной раз вздохнул. – Мы ходим по кругу и ни к чему не придем. – Минуту Тейлор выдерживал ее взгляд. – Послушай, я не считаю тебя только партнершей по сексу. В этом случае я ничем от тебя не отличаюсь. А я, между прочим, тоже не мартовский кот. Так что давай оставим все упреки, домыслы, самобичевания и попытаемся определиться, как поступить дальше, ладно? – Риа лишь кивнула в знак согласия. – Что насчет того парня, с которым ты встречаешься? Ну тот, со старухой матерью во Флориде? – Забавно. Вообще-то его зовут Гай. – Риа удивилась Тому, что Тейлор помнит такие подробности. – Гай Паттерсон. Он тоже работает у нас на фирме. – Ты ему уже сказала? – Да, сразу же после тебя. Я чувствовала, что должна рассказать Гаю. – И что? Гай Паттерсон воспринял известие о беременности Риа не лучше, чем Тейлор. По правде говоря, даже хуже. Гай ужасно разозлился, наградив ее теми эпитетами, которые Маккензи лишь подразумевал. – Я никогда не рассматривала его всерьез, – не вдаваясь в подробности, ответила Риа. Собственно говоря, разрыв с Паттерсоном принес Риа облегчение. Старше Риа на пятнадцать лет, Гай был чрезмерно щепетилен. Риа устала от его благоразумных консервативных взглядов. Разговоры с ним были скучны и занудливы, так как он всегда сводил их к темам, интересующим только его одного. Стоило с ним согласиться, и Гай превращался в привередливую старую деву, не склонную к веселью и забавам. Единственной причиной, по которой Риа встречалась с Паттерсоном, было отсутствие лучшего варианта. Она не хотела столь резко разрывать отношения с Гаем, но была рада, что они бесповоротно закончились. – Ты могла бы сказать, что это его ребенок, – забросил удочку Маккензи. – Почему ты этого не сделала? – Я никогда бы так не поступила! – воскликнула Риа, обижаясь. – За кого ты меня принимаешь? – Ладно. Прости. – Кроме того, мне ни за что не удалось бы обмануть Гая, даже если бы я этого хотела. Много лет назад ему удалили протоки. Паттерсон не делал секрета из этой операции. Когда их отношения с Риа вышли за рамки чисто деловых, Гай сказал ей, что он может рассматриваться в качестве потенциального супруга, но о детях разговор не идет. Это было еще одной причиной, по которой Гай не мог стать отцом ее ребенка, но она намеренно позволила Маккензи какое-то время считать, что такая возможность у Паттерсона была. – А с тобой когда-нибудь это уже случалось? – неожиданно спросила Риа. – Ты имеешь в виду, не залетал ли кто от меня? Нет. А ты? Ты уже беременела? – Нет. – Риа сама не понимала, почему ей приятно, что для Маккензи отцовство тоже внове. Тому не было объяснений, если не считать ненавистной мысли, что она – всего лишь очередная неудачница в коллекции Тейлора. Какое-то время Маккензи внимательно вглядывался в лицо Риа, но, задавая вопрос, глаза отвел: – Ты пришла ко мне за финансовой помощью? – Финансовой помощью на что? – Ну, мало ли… – Например? – Аборт. Ты собираешься его делать? Риа повернулась к Тейлору профилем, в глазах ее заблестели слезы, в которых отразился свет заходящего солнца. – Нет, мистер Мак… нет, Тейлор. Я исповедую жизнь с ошибками, а не прячусь от них, как страус. И к твоему сведению, аборты сейчас достаточно дешевы. – Я спросил только потому, что время уходит. Насколько мне известно, есть определенные сроки, после которых аборт… Гм-м-м… просто невозможен. – А ты уверен, что на самом деле не предлагаешь мне сделать аборт? Прежде чем ты ответишь, замечу, что это чисто риторический вопрос. Я не собираюсь делать аборт. – Риа повернула голову и твердо, почти с вызовом посмотрела на Тейлора. – По какой еще причине, ты полагаешь, я могла прийти к тебе за деньгами? – Просить помощь в поддержании ребенка до и после его рождения. – У меня достаточно высокая зарплата, помимо комиссионных, которые я имею с каждого проекта. Большое вам спасибо, но я не нуждаюсь в ваших деньгах, мистер Маккензи. – Встав из кресла, Риа взяла со стола стакан с алка-зельцером и направилась через комнату в кухню. Тейлор последовал за ней. Кухню оживляли зеленые джунгли. Переступив порог, Маккензи вынужден был отвести рукой свисающие листья. Риа сполоснула стакан в раковине из нержавеющей стали. – Ну почему все, что бы я ни сказал, ты принимаешь в штыки? – Потому, – резко повернулась к Тейлору Риа, – что нахожу все, сказанное тобой, оскорбительным. – Ну хорошо, прошу прощения, мадам, я сегодня немного не в себе. – Голос Маккензи готов был сорваться на крик. – Прости, но напомню тебе, что мы уже довольно давно вышли из подросткового возраста, чтобы принимать случившееся как досадное недоразумение. Все произошло не на заднем сиденье «форда» после школьной дискотеки. – Именно поэтому я не понимаю, почему бы нам не посмотреть на проблему по-взрослому и не прекратить обмениваться взаимными обвинениями. – Все это так. Но надо привыкнуть к самой мысли о ребенке. Ты уже несколько недель о нем думаешь, а для меня это совершенная неожиданность. Не требуй от меня адекватной реакции, красноречия и веселья. Я просто шокирован. – И я тоже! – бросила в ответ Риа. – Ведь не твое тело претерпевает все эти изменения, а мое! Представь только, насколько изменилась моя жизнь. – Я все понимаю, – попытался успокоить ее Тейлор. – И выбрал чертовски забавную манеру, чтобы продемонстрировать свое понимание. – Я же попросил прощения. – Тогда прекрати эти прозрачные намеки на мое желание заполучить твои деньги и прочее. Я хочу жить согласно своему долгу. Почему же ты не хочешь поступить так же? Ответственность в равной степени лежит на нас обоих. Мы вместе лежали на этой кушетке, вместе получали наслаждение, одновременно… Ужаснувшись собственным словам, Риа снова повернулась спиной к Маккензи. Щеки ее горели. Риа ни разу не краснела с самого сочельника. Казалось, она приберегала свою стыдливость только для Тейлора Маккензи. Сердце Риа бешено колотилось, во рту было сухо, а ладони сделались влажными, в ушах стоял гул, подобный реву громадных морских волн, разбивающихся о ее виски. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. – Я хочу сказать, что полностью беру на себя ответственность за свое поведение в ту ночь, – дрогнувшим голосом продолжила Риа. – Для меня непросто иметь ребенка, но он у меня будет. Ты слишком плохо знаешь меня, иначе бы тебе и в голову не пришло предлагать мне сделать аборт. – Риа била дрожь. – А зачем же ты тогда вообще сказала мне о ребенке? Риа медленно повернулась, явно задетая вопросом Маккензи. – А ты не хотел бы знать, что являешься отцом? Я считала своим моральным долгом сказать тебе об этом. – Твоя непосредственность просто восхитительна. – Ты тоже был простодушен, пока я не втянула тебя в свою проблему, – невесело рассмеялась Риа. – Понравится ли это зайке-лыжнице? – Зайке-лыжнице? – Женщине, с которой ты разругался, отказавшись ехать с ней на лыжные катания. – Лиза? Лиза. Риа и прежде задавала себе вопрос, что подумала бы Лиза о сочельнике Тейлора. Приревновала? Или сама изменила бы Тейлору с инструктором по лыжам? Были ли Тейлор и Лиза достаточно развращены, чтобы рассказывать друг другу о своих похождениях? Не говорил ли Тейлор Лизе о том, как они занимались любовью с Риа, возможно, в целях стимуляции Лизы? От одной этой мысли Риа стало дурно. Она схватилась одной рукой за живот, а другой зажала рот. Тейлор подскочил, словно от выстрела. – Что с тобой? – Ничего. – Что-то случилось, черт возьми! – Ничего! – Ты вся позеленела! Сквозь стиснутые губы Риа сделала глубокий вдох. – Немного тошнит, вот и все. – Присядь. – Тейлор рванул стул от стола. – Я в самом деле в порядке. – Садись. – В голосе Тейлора звучала выразительная требовательность, спорить с которой у ошалевшей Риа не было сил. Маккензи вытащил стул для себя, сел и, чертыхаясь, взъерошил на голове волосы. – Не пугай меня больше. Тебе что-нибудь дать? – Нет. – Риа посмотрела на Тейлора: взгляд Маккензи был строг. – Ну хорошо. Крекер. Иногда печенье помогает успокоить живот. Риа сказала Тейлору, где он может найти в буфете коробку с соленым печеньем. Вытаскивая печенье из целлофановой упаковки, Маккензи рассыпал крошки по всему столу. Коробка упала на пол, когда Тейлор, садясь на стул, задел бедром край стола. Откусывая крекер, Риа невольно рассмеялась. – Что еще? – проворчал Маккензи. – Для человека, умеющего мастерски открывать шампанское, ты не очень умело обращаешься с печеньем. Поморщившись, Тейлор улыбнулся: – Мне гораздо чаще приходилось иметь дело с шампанским, чем с беременными леди. Риа мгновенно пришла в себя. Она стряхнула с ладоней соль и мягко сказала: – Уверена, что приходилось. К обоюдному удивлению, Тейлор встал, подошел к Риа и накрыл ее руки своими. – Прошу тебя, не обижайся. Я ничего не хотел этим сказать. Риа уставилась на руки Тейлора – красивые мужские руки. Прямые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Риа снова почувствовала, как в животе у нее все опустилось при воспоминании о том, как эти самые руки двигались по ее телу, массировали ее грудь, до которой теперь было больно дотронуться. Эти пальцы проникали в самые сокровенные места ее тела, доводили Риа до экстаза, в равной степени брали и давали наслаждение. «По крайней мере, – подумала Риа, – он получил удовольствие от этих ласк. Я надеюсь». Расстроенная своими невеселыми мыслями, Риа подняла голову и взглянула прямо в глубину глаз Тейлора. – Ты рассказывал Лизе обо мне? – Разумеется, нет. – Маккензи резко отдернул руки. – Я бы этого не вынесла. – Риа почувствовала, как на глаза навертываются слезы, что с ней уже частенько бывало за последние недели, и надеялась, что ей удастся не зарыдать при мысли о том, как Тейлор и Лиза потешаются над ней. – Признаюсь, что бываю откровенен со многими женщинами, но я не такое ничтожество, Риа. – Думаю, что ты мог бы воспользоваться событиями сочельника, чтобы заставить Лизу ревновать. – А ты именно таким способом вызываешь – ревность Гая? – Нет, в такие игры я не играю. – Я тоже. Риа видела, что Маккензи говорит правду. – Я никому не говорила. – Ты должна была сказать, когда сообщала Гаю о ребенке. – Я не распространялась насчет своего кавалера. Тебя я не назвала. А ты все еще с ней встречаешься? – С Лизой? Да. – И как она отнесется к нашей ситуации? – Это не ее дело. Риа в ужасе уставилась на Тейлора. – Лиза может позволить себе не согласиться с такой точкой зрения. – Дело касается только нас с тобой. Маккензи имел полное право переспать в сочельник с другой женщиной, не мучаясь после этого угрызениями совести и не боясь упреков своей постоянной подружки. И такое отношение являлось самым ярким свидетельством того, насколько случайным, незначительным и неприметным событием была для Тейлора ночь, проведенная с Риа. Сердце женщины сжалось от боли, словно кто-то, грубо сломав преграду, ворвался в границы ее души. – Итак, мы признали обоюдную ответственность в отношении этого ребенка, – произнес наконец Тейлор, – и исключили альтернативный вариант с абортом. Что же ты предлагаешь? Риа стойко выдержала взгляд Тейлора. – Вы на мне женитесь, мистер Маккензи. Глава 3 После долгого, напряженного молчания Тейлор выдавил из себя: – Как говорится, не в бровь, а в глаз. – Не вижу смысла ходить вокруг да около. Сомневаюсь, чтобы вы когда-либо в жизни ходили вокруг да около, мисс Лавендер. – Маккензи поднялся со стула и подошел к холодильнику. Найдя в нем пиво, он взял банку и открыл ее. – В свете вашего предложения, полагаю, я имею право на баночку вашего пива? – Угощайтесь на здоровье. – Благодарю вас. – Маккензи шутовски отсалютовал банкой и, отхлебнул из нее, не спуская глаз с Риа. – Очевидно, наши перспективы со времени сочельника слегка изменились. – Что ты хочешь этим сказать? – Трудно представить, что тебя заставили сделать это или даже принудили силой. Ты лежала голой на той шубе по доброй воле, так же как и я. – Тебе нет нужды быть вульгарным. – А тебе нет нужды быть ханжой. – Я только хотела, чтобы ты понял, чего я жду от тебя. Маккензи подавил в себе всплеск эмоций и произнес более рассудительным тоном: – Ты полагаешь, нам нужно пожениться, да? Тогда приведи мне хотя бы один веский довод. – Как ты только что сказал, мы оба по доброй воле… – глядя в сторону, начала Риа, но потом, не желая, чтобы Тейлор принял ее смущение за слабость, посмотрела ему прямо в глаза. – Почему я должна взваливать ответственность только на свои плечи? – А ты что, не читаешь «Домоводство» и «Космополитен»? Сейчас в моде растить детей в одиночку, причем к мужчинам это тоже относится. – Я и собираюсь растить ребенка сама. Маккензи поднес банку к лицу и принялся внимательно ее изучать. – Ерунда какая-то. Минуту назад ты предлагала мне брак и тут же заявляешь, что намерена растить ребенка сама. – Я не шучу. – Какие уж тут шутки! Может, кончишь говорить загадками? – Тейлор поставил банку на угол стола. – Так чего же ты хочешь, Риа? Мы поженимся или ты остаешься матерью-одиночкой? – И то и другое. Меня нисколько не обеспокоит, если мы разведемся в ту самую минуту, как я выйду из роддома. Но мой малыш будет законнорожденным, и при рождении у него будут оба родителя. – Если ты намерена развестись сразу после родов, стоит ли огород городить? Риа недоуменно посмотрела на Тейлора. – Неужели формальности займут так много времени? – Да нет же, черт возьми. Я совсем не то имел в виду. – Маккензи ткнул пальцем в колено Риа. – Неужели ты считаешь, что я отвернусь от своего ребенка? Не буду беспокоиться о нем? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=129573) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.