Пес войны Валерий Рощин Думал ли майор Баринов из спецподразделения «Шторм», что будет безропотно выполнять задания главаря террористической организации «Слуги Ислама»? Но так уж случилось... Хитрую паутину для строптивого майора сплели террористы и оборотни из ФСБ – в руках у них его любимая девушка, а ради нее он готов на все. Так что, хочешь не хочешь, а приказ выполняй. Приказ – дело святое, это майор знает, но также знает, что разумная инициатива – тоже неплохо. Вот он слегка и импровизирует, да так, что его «опекунов» становится все меньше, а Баринов все ближе и ближе подбирается к главарям. Главное, чтобы фортуна улыбнулась ему, а остальное он сделает сам. Своими руками. Валерий Рощин Пес войны Часть первая Любимчик фортуны Глава первая Горная Чечня – Не спеши. Постарайся выбрать самого крайнего – того, что поближе к ущелью… Чтобы наверняка слетел вниз, – шептал возле самого уха опытного снайпера майор. – Целься в переднюю правую ногу… Прапорщик Кобзарь послушно водил стволом «Винтореза», плавно перемещая перекрестье оптического прицела от одного барана к другому, выбирая для единственного, верного выстрела того, который, лишившись одной из четырех опор, обязательно сорвется и закувыркается по пологому каменистому откосу. Остальные бойцы, спрятавшись сзади за валунами, терпеливо выжидали, чем же закончится сия затея… Группа спецназовцев из восьми человек под командованием майора Баринова совершенно неожиданно столкнулась с медлительным, заторможенным чабаном, неспешно ведшим небольшую отару на высокогорные луга. Встречаться с кем-либо бойцам спецотряда было крайне нежелательно, потому майор и принял решение сбросить одно животное вниз выстрелом из бесшумного «Винтореза». Простой народец в горной Чечне большим достатком не отличался, и пастух непременно спустится с узенького – в два-три метра, прохода меж скалами и ущельем за двадцатью килограммами свежайшего мяса. Тогда группа Александра Баринова и получит долгожданную возможность незаметно прошмыгнуть дальше по этой чертовой тропе, где немыслимо иначе разминуться с нежелательным свидетелем их пребывания на перевале. Приглушенного хлопка из специальной автоматической винтовки с интегрированным глушителем чабан не слышал. Зато, услышав жалобное и громкое блеяние одного из баранов, лениво повернул вправо голову, облаченную в каракулевую папаху и, увидел, как один из полсотни подопечных кубарем катится по склону. Флегматичный чеченец молча сбросил с плеча мешок, вероятно, наполненный скудной провизией и, осторожно ощупывая длинной палкой почву, полез вниз… – Вперед! – тихо скомандовал майор, когда силуэт пастуха скрылся за линией, обозначенной валунами на краю обрыва. Все восемь спецназовцев, включая раненного в шею Василюка, проворно просочились меж смиренно стоящих баранов и вскоре исчезли за ближайшим поворотом извилистой стези… Бойцы Отряда специального назначения «Шторм» возвращались в базовый лагерь, расположенный на окраине Ханкалы, после успешно проведенной операции по физическому устранению главаря чеченской банды, регулярно совершавшей дерзкие вылазки и нападения на представителей местных администраций и силовых структур. Полевой командир был мастерски уничтожен неподалеку от его же логова – на проселочной дороге между лагерем бандгруппы и ближайшим горным селением. Два разведчика из отряда Баринова, разместившись на вершине соседнего с лагерем склона, своевременно доложили командиру о покинувшем пределы базы «уазике». Ну а дальше наступил черед везения, ходившего по пятам за везунчиком Сашкой. Автомобиль был буквально изрешечен из бесшумного оружия и остановился, уткнувшись бампером в скалу. Кто-то из охранников главаря успел дать короткую ответную очередь, да через секунду был сражен несколькими пулями. Майор на пару со старшим лейтенантом Галкиным резво сбежали вниз и убедились, что в салоне, помимо трех смертельно раненных охранников, находиться убитый наповал главарь боевиков. Порадовавшись легкому успеху, отряд без промедления стал собираться в обратный путь. Тут-то и выяснилось, что одного из бойцов зацепило шальной чеченской пулей… Старший прапорщик Василюк тяжело, хрипло дышал, и все чаще шепотом просил командира сделать короткий привал для отдыха. Пуля небольшого калибра удачно, если бы так было позволительно выразиться, прошила боковые мышцы у основания шеи, не повредив при этом аорту и не задев позвонков. Однако бинтовые повязки все равно набухали от беспрестанно сочившейся крови, и Баринов, частенько оглядываясь при движении на подчиненного, через каждые тридцать-сорок минут отдавал команду отряду остановиться. Бойцы накладывали Василюку свежую повязку, закапывали использованные бинты и, дав товарищу отдышаться, продолжали марш-бросок… На командирской карте этот сложный перевал был обведен оранжевым овалом – таким способом разведка ФСБ обозначала места дислоцирования горных лагерей сепаратистов, предупреждая спецназ о вероятности нежелательных встреч на пути к цели или при возвращении с задания. Знал об опасности подобного исхода и Баринов, но на риск пошел осознанно – дорога через перевал давала выигрыш во времени, равный как минимум суткам. А сутки для раненного и постоянно теряющего кровь Василюка значили очень много. «Надеюсь, и в этом случае фортуна от меня не отвернется, – рассуждал Александр днем ранее, принимая решение вести группу кратчайшим путем. – Нам бы только просочиться через хребет, а там до ближайшего блокпоста рукой подать – километров тридцать ходу. Прорвемся!.. Не в первой…» В течение двух часов после небольшой заминки на горной тропе все шло хорошо. Вокруг не было ни души, самая высокая точка перевала осталась позади – дорога постепенно пошла вниз и дыхание Василюка уже не звучало с хриплым надрывом. Все проистекало отменно – как по маслу, пока впереди – там, где двигалась пара лидеров, внезапно не случилось непредвиденное… Сначала до слуха майора донесся вскрик, а мгновением позже средь каменистых склонов и заснеженных вершин эхом пронесся дробный звук автоматных и пулеметных очередей. Один из передовой пары разведчиков как-то неловко повалился набок; лицо его исказилось болью, удивлением; автомат скользнул по камням вниз и позже молодой парень – младший сержант, признаков жизни боле не подавал… Второй лидер – контрактник Горбунов, успел спрятаться от ураганного огня за обломками скалы и, обернувшись, закричал, предупреждая товарищей: – Засада, мужики! Засада!.. – Рассредоточиться! Занять оборону! – машинально отдавал указания командир, пытаясь понять: кто и откуда в них стреляет. Но пока разобрать этого было невозможно – эхо в горах многократно повторялось, хаотично отражаясь от скал и меняя направление. Когда Александр определил, что они попали под перекрестный обстрел с двух, расположенных выше точек, к убитому разведчику добавился тяжело раненный в голову снайпер… – Нет, это не засада!.. – шептал Баринов, выискивая засевших на склоне «чехов» и поливая их короткими очередями из автомата, – это самые обычные стационарные дозоры, узреть которые первыми попросту немыслимо. Однако ж нам от этого не легче – ежели имеются дозоры, значит где-то поблизости тот самый лагерь. И раз мы засвечены боевиками, то дело принимает серьезный оборот… Влипла группа действительно серьезно. Проигрывая противнику и в численности, и позиционно, спецназовцы не могли ему долго противостоять. Еще более майора удручало справедливое предположение о скором прибытии к месту перестрелки подкрепления из базы сепаратистов. Тогда минуты сопротивления отряда и вовсе будут сочтены… Исходя из этих невеселых соображений, он отдал единственно верный в данной ситуации приказ: – Взяли раненного и отходим назад! – Может, попытаться прорваться вперед? – вопросительно глянул на него старший лейтенант Галкин, прервав стрельбу из мощного «Вала». – Не получится. Далее над тропой, наверняка, имеются дополнительные дозоры, да и основные силы подтянутся с того направления. В этот момент он заметил, как сержант Нефедов заряжает в подствольник гранату… – Отставить, сержант! Нас самих же камнями и накроет после первого же разрыва, – громко предупредил Александр, чтобы и остальные не вздумали использовать в бою гранаты. Убитого разведчика из-под огня вынести не удалось, да к тому же остаткам отряда предстояло транспортировать тяжелораненого снайпера. Благо еще Василюк с простреленной шеей передвигался самостоятельно. Они успели пробежать в обратном направлении метров сто пятьдесят, как вдруг кто-то из «чехов», обнаружив поспешное отступление федералов, воспользовался тем самым приемом, который пару минут назад был строжайше запрещен бойцам спецназа майором. Несколькими выстрелами из подствольных гранатометов по склону в направлении движении группы, бандиты устроили интенсивный обвал. Как всегда следовавший первым лидер – контрактник Горбунов, на этот раз не уберегся и был сметен камнепадом вниз – в глубокое ущелье. Остальные, пригнувшись и спрятавшись под спасительный монолит невысокого скального выступа, молча наблюдали, как сель заваливает единственный путь к спасению… – Ну, мужики, остается одно… – с металлическими нотками в голосе проговорил Баринов, когда грохот от камнепада немного поутих. – Принять бой в надежде на маленькое чудо. Подчиненные с серыми лицами безмолвствовали. Каждый понимал: гибель неминуема. Или от пули в бою, или от пыток в плену у моджахедов. Увы, но в этой последней спецоперации фортуна от Сашки Баринова отвернулась, и выбор теперь оставался невеликим… – Надо драться до конца и попытаться с боем прорваться вперед, – опять напомнил о своем предложении Галкин. – Вперед не получится. Вон сколько их уже там… – прошептал раненный в шею старший прапорщик, указывая взглядом на то место, где отряд был обстрелян дозорами. Все разом повернули головы вправо… Подтверждая предположение Александра о прибытии подкрепления с той, северной стороны, по тропе медленно перемещались фигурки вооруженных бандитов. – Приготовиться к бою, – отчеканил командир, поудобнее пристраивая автомат на камне. – Более не запрещаю использовать гранаты, но боеприпасы зря не расходовать. Огонь!! Глава вторая Владивосток – И постарайся обойтись без своих жестоких выходок, – предупредил Хасана мрачный, как туча Газыров. – Просто поговори, попытайся еще раз объяснить ситуацию… – Ты считаешь, этот упрямый мул одумается? – с сомнением покачал головой заместитель по безопасности и усмехнулся какой-то странной, с затаенной злобой улыбкой. Президент компании по перепродаже японских автомобилей не нашел, что ответить. Похоже, и он мало верил в откат от своих убеждений и позиций Тимура – совладельца и соучредителя компании. Руслан Селимханович Газыров – чистокровный чеченец невысокого роста с мягкими чертами лица и коротко подстриженной седой бородой, пользовался немалым авторитетом и у дальневосточной кавказской диаспоры, обосновавшейся во Владивостоке, и у сородичей, оставшихся на берегах Терека. Отчасти благодаря хитрости и незаурядному уму, а может быть из-за удачи, нередко сопутствующей в бизнесе, он легко добивался успехов в делах, проворачивать которые брался всерьез и настойчиво, используя всю свою недюжинную хватку. – Ладно, попытаюсь, – процедил в ответ, возведенный в ранг заместителя преуспевающего коммерческого предприятия бывший уголовник. Хасан, принимавший самое деятельное участие в первой чеченской войне и получивший от Басаева грозное прозвище Волк, вышел, плотно прикрыв за собой дверь кабинета. Газыров же повелел секретарше никого к нему не пускать и по телефону не соединять. Он поставил на огромный письменный стол бутылку коньяка, рюмку, и с мрачным видом, будто на похоронах, принялся ее опорожнять безо всякой закуски. Руслан не верил в успех переговоров с Тимуром – давним другом, отчего-то решившим вдруг разделить их детище – огромную компанию, пополам. Еще больше его настораживало страстное желание Хасана лично провести эти переговоры. Уголек нехороших подозрений тлел где-то у него внутри с самого утра… Много лет назад, только начиная заниматься торговлей в родном Очхое, еще молодой, безбородый и не обремененный жизненным опытом Руслан, уже отличался способностью быстрее других ориентироваться в сложных и, подчас, экстремальных ситуациях. В конце восьмидесятых, изрядно намаявшись с организацией поставок больших партий фруктов в среднюю полосу России, Газыров, осознал, что в тесной от конкурентов из Азербайджана и Армении нише, большого состояния не заработать. Подсчитав с двумя земляками – Тимуром и Мухарбеком общие сбережения, они задумали приобрести еще диковинные тогда японские автомобили. Но не просто заказать их перекупщикам, а съездить самим, выбрать, а заодно и повнимательнее приглядеться к экзотическому в ту эпоху виду бизнеса. Все лето, прожив в небольшой приморской гостинице с видом на бухту «Золотой Рог», встречая и провожая торговые суда шедшие через Японию, Газыров обзавелся нужными связями и до тонкостей изучил механизм проворачиваемых автомобильных махинаций. Схватывающий все на лету Руслан, с ликующей радостью понял тогда, что это и есть тот самый российский Клондайк, о котором так давно мечтал. Главным же и самым удивительным открытием стал факт, о котором позже он вспоминал как о переломном в его деловой жизни. В схеме доставки, распределения и продажи подержанных иномарок, полностью отсутствовал единый координирующий центр. Моряков, занятых в этой операции, волновал процесс дешевой закупки, погрузки и продажи автомобильного хлама у родных берегов. Портовое руководство, закрывая глаза на вопиющие нарушения, интересовалось лишь своей долей от немалого навара. А перекупщики старались побыстрее и поближе найти страждущих покупателей «Мазд», «Тойот» и «Ниссанов». Очень скоро наметив свою главенствующую роль в разобщенном и пока еще хаотичном бизнесе, Газыров стал терпеливо закладывать фундамент под будущую монопольную империю. Несколько лет понадобилось, чтобы подчинить или выжить вовсе самых настойчивых конкурентов, наладить надежную для сбыта связь с западными регионами страны и, наконец, стать желанным гостем в кабинетах местной власти. Уважаемый человек, пожилой и пополневший Руслан Селимханович, мог бы посчитать свой ответ Крестовым походам вполне удачным, а нынешнюю жизнь в Приморье счастливой и налаженной, если бы не два обстоятельства… Во-первых, в родной Чечне шла вторая в новейшей истории жестокая война, и он не часто, но все же с волнением вспоминал об оставшихся там престарелом отце и старшем брате. Вторым и куда более раздражающим обстоятельством явилась последняя ссора с Тимуром. Ссора возникла не на пустом месте – разногласия копились месяцами и то, что недавно казалось его шутками, внезапно обернулось серьезными намерениями. Упрямый и не очень дальновидный напарник, все ж таки решился делить фирму. Сколько сил и терпения потратил Газыров на уговоры! Он пытался втолковать товарищу абсолютно элементарные понятия: что вместе они сильнее; что конкуренция друг с другом ни к чему, и этот раздел означает начало их конца. Доходы они распределяли поровну, и Руслан соглашался даже на уступку нескольких процентов! Но, все было тщетно… Завтра компаньон готовился перейти к активным действиям по претворению своих планов в жизнь. А сегодняшним утром Хасан неожиданно сам предложил отправиться к нему и побеседовать в последний раз… Глава третья Горная Чечня Жестокий бой, кажется, не предвещал стать затяжным. Зажатые на узкой тропе меж ущельем, невысокой отвесной скалой и беспорядочным нагромождением каменных глыб спецназовцы, огрызались короткими очередями, экономя боеприпасы и действительно надеялись лишь на чудо. Напрасно они поглядывали в бездонное синее небо в ожидании счастливого стечения обстоятельств, которое даровало бы им появление парочки вертолетов армейской авиации, способных одним залпом неуправляемых ракет очистить склон от наседавших боевиков. Напрасными были в эти минуты их сожаления об отсутствии связи – на спецзадания группы, укомплектованные сотрудниками «Шторма», всегда отправлялись «глухонемыми» – без радиостанций и систем спутниковой связи – слишком уж велика была опасность засветиться во время выхода в эфир, находясь в глубоком тылу невидимого противника… Минут через десять интенсивной перестрелки к двум погибшим разведчикам и тяжело раненному в голову снайперу Кобзарю, добавился убитый осколками гранаты контрактник Дробыш. Четверо оставшихся бойцов, рассредоточившись за камнями вдоль вертикали скалы, только изредка высовывались из-за своих укрытий, чтоб навскидку и почти не прицеливаясь полоснуть из автоматов в сторону бандитов, чуть задерживая тем самым их стремительное приближение. Будь сейчас на спецназовцах все положенное облачение: «Кирасы» – отличные бронежилеты четвертой степени защиты и титановые шлемы, спасающие иной раз даже от мощных винтовочных пуль, сдерживать натиск сепаратистов было бы гораздо проще. Но так уж повелось, что члены спецгрупп, отправляясь в дальние рейды по лесам и горам, никогда не перегружали себя этими массивными вещицами. За их спинами в объемных ранцах и в «лифчиках» – разгрузочных жилетах и так размещался приличный вес жизненно необходимой поклажи: боеприпасы, питание, медикаменты… Да плюс оружие на плечах… Теперь они не заботились о том, как бы не завалило камнями тропу. Напротив, приблизительно через каждые две-три минуты сержант Нефедов посылал верхом из подствольника гранату, а потом все четверо получали несколько секунд передышки – «чехи» так же прятались под скалу от летевших со склона булыжников и не осыпали оборонявшихся градом пуль. Следующим погиб Нефедов. Откуда-то сверху время от времени продолжали сыпаться мелкие камни, на которые никто из бойцов не обращал внимания. И напрасно!.. Ведь именно там, на склоне, по-прежнему находились воины Аллаха из тех двух дозоров, приметивших на тропе и угостивших огнем чужаков. И сейчас, воспользовавшись тем, что федералы засели за скальным уступом и, обозревая тропу, совершенно не видят горного склона, кто-то из чеченцев спустился ниже – на расстояние броска и метнул «лимонку». Страшный «подарок» скатился и упал вместе с крошкой и обломками камней рядом с Нефедовым. Тот даже не повернул головы, продолжая выискивать сквозь прорезь прицела фигурки моджахедов. Секундой позже раздался взрыв, а когда слабенький ветерок развеял дым и поднятую пыль, на том месте, где лежал молодой парень, оставалась лишь его оторванная окровавленная нога, да автомат с искалеченным прикладом. Трех других спецназовцев основательно обдало взрывной волной, слегка поцарапав при этом мелкими камнями, но пощадив от смертоносных металлических осколков… – Юрка, смени позицию и держи под прицелом склон! – прокричал Галкину Баринов, вытирая лицо банданой. Многочисленные кровоподтеки на щеках и подбородке смешались со слоем белесой пыли, образуя какую-то страшную маску, да в эти роковые минуты никому до этого не было дела. Старлей осторожно перекатился ближе к ущелью, нашел приличный по размерам валун, прикрывавшего его от прицельного огня боевиков, находящихся на тропе и, обозрел пространство над скалой. Тут же сверху прогремел выстрел… – Косяк! – крикнул Юрка боевику, после того, как пуля вжикнула по краю валуна, и незамедлительно ответил из «Вала». Через мгновение тело бандита сползло вниз и безжизненным кулем упало на тропу… А майор с Василюком продолжали методично обстреливать подступы к своим нынешним позициям. Узкая, местами не шире двух метров тропа была сплошь усеяна убитыми и раненными чеченцами, а с северной стороны снова и снова подходило свежее подкрепление. На смену одним – убитым и умирающим, о чем-то неистово просящим Аллаха, настойчиво появлялись другие – с горящей ненавистью в глазах, с озлобленными лицами и с тем же Аллахом на устах… Изредка с позиций сепаратистов раздавались какие-то громкие выкрики на ломанном русском языке. Кажется, федералам милостиво предлагали сдаться… Скоро у остатков группы Баринова начались проблемы с оружием и боеприпасами. Вначале стал давать сбои белый от пыли автомат Василюка. Помучившись с ним, тот отбросил «Калаш» назад и, подтащив за ремень точно такое же оружие убитого Нефедова, накрепко обмотал обломок приклада какой-то тряпкой. Через минуту, не взирая на неудобство стрельбы из «укороченного» автомата, он снова посылал пулю за пулей в атакующих моджахедов. А затем майор, повернув голову к Галкину, крикнул: – Юрка, магазины к «Валу» есть? Чаще следя за склоном, нежели за происходящим ниже – на тропе, старлей расходовал боезапас намного экономнее. – Держи!.. – бросил он командиру один за другим три двадцатизарядных рожка. Однако и этого Александру хватило ненадолго. Истратив последнюю пулю в мелькнувшую над пропастью тень, он выхватил из кобуры «Гюрзу» – автоматический пистолет приличных размеров со специальными, усиленными патронами. На «лифчике» имелось четыре узких кармана для запасных обойм и когда дело дошло до последней – четвертой, майор опять обратился к Галкину: – Юр, все равно палишь реже нас, – одолжи патронов к «Гюрзе». Старший лейтенант не отвечал… Баринов пригнулся, выждал несколько секунд, покуда длинная очередь не срикошетила от монолитной скалы в сторону завала, и обернулся. Галкин лежал все за тем же валуном, уткнувшись лицом в согнутую в локте левую руку, крепко сжимавшую толстый ствол автомата. Из-под светловолосой головы растекалась темная лужа крови… Крепко выругавшись, Александр высунулся из-за укрытия и, выпустил в противника, находящегося уже не далее сорока метров, все восемнадцать пуль. Потом выбросил из пистолетной рукоятки пустую обойму и ползком подобрался к мертвому Юрке, чтобы позаимствовать из его жилета снаряженные магазины. – Никак мы с тобой, командир, вдвоем остались? – с горечью молвил Василюк, прервав стрельбу из автомата. – Вдвоем… Не считая нашего снайпера… – пробормотал в ответ майор, лежа на спине и перезаряжая «Гюрзу». – От Лехи Кобзаря нынче проку нет, – вздохнул охочий до размышлений вслух Василюк, поправляя бинтовую повязку на шее и производя выстрел в какого-то обнаглевшего «чеха». – Ему сейчас куда лучше, чем нам с тобой – лежит без сознания и не ведает о наших жутких… Он хотел сказать еще что-то, – верно посетовать на участь, уготованную то ли судьбой, то ли христианским богом, да вдруг умолк… Баринов передернул затвор пистолета, перевернулся на живот и трижды подряд пальнул в направлении бандитов, а уж затем решил выяснить, почему словоохотливый прапорщик внезапно замолк на полуслове. Скосив глаза в его сторону, он заметил как Василюк, словно загипнотизированный, смотрит куда-то вниз – на землю… И в тот же миг раздался взрыв, разом оборвавший чувства, ощущения и осознание Александром всего с ним происходящего… – Мертвый… Проверь вон того, – по-хозяйски распоряжался на дымящемся ристалище полевой командир Усман Дукузов. – И этот гоблин уже не дышит, – отозвался его помощник Рустам, однако ж, для верности выстрелил убитому сержанту в голову. По недавней позиции федералов, яростно и на протяжении целого часа отбивавших атаки воинов Аллаха, разгуливало помимо Рустама еще двое приближенных Усмана. Один из них считал собственные потери чеченцев, другой собирал годное оружие, снаряжение… Вытряхивая пробитые пулями и осколками гранат ранцы погибших спецназовцев, он перекладывал в объемные мешки продукты, медикаменты, личные вещи русских и прочие трофеи. Остальным бойцам своего заметно поредевшего после этой стычки отряда Дукузов повелел разобрать образовавшиеся завалы. Тропой через горный перевал гораздо чаще приходилось пользоваться им самим – воинам вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия. Усман с пистолетом в правой руке медленно подошел к лежащему на спине под самой скалой русскому и устало посмотрел на его бледное лицо… Кажется, пуля попала тому в голову. Он потерял много крови, но с трудом продолжал дышать. Ворот его камуфлированной формы был расстегнут. «По возрасту похож на офицера… – подумал чеченец, медля с выстрелом. – Документы эти собаки с собой не берут, так что теперь не разберешь, кто из них кто…» Не наклоняясь, ногой он отодвинул воротник с одной полой куртки, оголяя правое плечо раненного. Под ключицей русского виднелось заметное пятно сизоватого оттенка – застаревший и давно ставший постоянным синяк, набитый прикладом при выстрелах из мощной «СВД-С»… – Так ты всего лишь снайпер!.. – злорадно усмехнулся Дукузов, чуть приподнимая правую руку. Над тропой грохнул еще один выстрел. – Усман, – неслышно подошел сзади тот, что считал потери. Приблизившись почти вплотную, он шепотом доложил: – Не слишком-то приятные цифры… – Говори… – поморщился полевой командир. – Двадцать два убито. Девять очень тяжелых – сто процентов умрут. Восемнадцать человек надо лечить – недели две-три… А покуда они не воины. Ну и легких человек двадцать пять… – Ясно. Займись переправкой убитых и раненных в лагерь. – Понял, Усман. Сделаю, – кивнул исполнительный единоверец и быстрым шагом отправился в расположение лагеря, где имелось небольшое подразделение эвакуации пострадавших во время стычек с федералами. Дукузов огляделся по сторонам. Двое приспешников все еще обыскивали тела неверных, а неподалеку от него лежал лицом вниз последний из тех, кто попал в ловушку на этом перевале и ни в какую не желал сдаваться. Усман так же неспешно, наслаждаясь победой, не взирая на чудовищные по меркам чеченской армии потери, подошел к нему и опять-таки ногой, дабы не утруждаться и не пачкать рук, перевернул поверженного врага на спину. Лицо бойца было сплошь залито кровью, смешанной со светлой пылью и возраст его из-за этой серо-бурой маски определить было крайне затруднительно. «Судя по телосложению – не молокосос. Но и не старше тридцати… – отметил про себя кавказец, вновь поднимая свою „Беретту“ и целя русскому в лоб. – Не понятно, жив или нет… Однако ж пули для него мне не жалко…» Палец его начал плавно давить на спусковой крючок. Вот-вот знаменитый пистолет итальянского производства должен был вздрогнуть и изрыгнуть из ствола смертельный заряд… – Усман! Посмотри, Усман! – неожиданно раздался голос преданного Рустама. – Это, конечно, не документ, но кое-что!.. Подбежав к своему командиру, молодой человек протянул какую-то помятую фотографию. Дукузов нехотя ослабил давление указательного пальца на курок и опустил оружие, отложив на пару минут контрольный выстрел в последнего гоблина. Так же нехотя, будто делая одолжение, взглянул на находку… На групповом снимке были запечатлены бойцы какого-то подразделения. Все, словно на подбор, выглядели рослыми, крепкими, обросшими мышцами. В первом ряду стояли офицеры в парадной форме. Перед ними – на корточках, а так же во второй шеренге располагались прапорщики и сержанты. Рядовых салаг среди бравых бойцов видно не было вовсе. На обратной стороне цветной фотокарточки значилась аккуратная надпись шариковой авторучкой: «Отряд специального назначения „Шторм“. День десантных войск». – Уж не значит ли это, что мы положили спецназовцев из самого «Шторма»? – заметно повеселел Рустам. Усман не отвечал. Почему-то данное открытие скорее огорчило его, чем обрадовало. Быстро сунув «Берету» за пояс, он отстегнул от ремня фляжку, отвинтил крышку и стал лить воду на лицо едва не застреленного им федерала, смывая кровь и налипшую грязь. – А ну, послушай, дышит он или нет! – коротко приказал полевой командир. Рустам послушно приник к груди лежащего молодого мужчины… – Дышит! – доложил он вскоре. Теперь, пряча довольную усмешку, Дукузов встал над русским так, чтобы можно было поудобнее сличать его с улыбающимися лицами со снимка. Рустам замер, ожидая результата… – Ну-ка, посмотри. Он? – ткнул Дукузов пальцем в одного из офицеров спустя минуту. Молодой кавказец наморщил лоб и несколько раз перебросил взгляд с тяжело раненного на фотографию. Затем убежденно, без тени сомнения кивнул: – Он. Точно он! Как ни странно оба чеченца не ошиблись: в офицерском ряду и впрямь стоял Александр Баринов – в майорских погонах и при всех своих боевых орденах. Снимок был сделан почти год назад в Питере, на территории их основной базы. Любые документы, в том числе и фотографические материалы бойцам «Шторма», уходящим на спецоперации в районы занятые сепаратистами, брать с собой категорически запрещалось. Однако сержант Нефедов попросту позабыл о снимке и ушел в горы с завернутым в целлофан и запрятанным в нагрудный карман компроматом. Как бы там ни было, но в данной катастрофической ситуации это вопиющее нарушение секретности спасло жизнь контуженному и раненному майору Баринову… – Слушай меня внимательно, Рустам, – изрек Усман тоном весьма грозным, аккуратно пряча карточку в полевую сумку. – Отныне отвечаешь за этого русского головой. Он нужен нам живым и невредимым, понял? – Конечно, Усман! – отвечал приближенный моджахед, на самом деле ничего не понимая, – Аллахом клянусь – ни один волос с него не упадет!.. – Немедленно доставь его в лагерь, – не внимая клятвам помощника, продолжал командир. – Отдай в руки нашего врача – пусть тот сначала осмотрит его, потом уж наших. Приставишь к нему охрану и жди моего возвращения… Глава четвертая Владивосток Хасан давно и преотлично знал Тимура Усамовича Сирхаева. Была у него и абсолютная уверенность в том, что убеждать совладельца Газырова в бессмысленности раздела компании – бесполезно. Жестокий и хладнокровный земляк по кличке Волк понимал сейчас одно: необходимо срочно остановить Тимура, иначе серьезной опасности подвергнется не только благополучие коммерческого предприятия и Руслана, как его главы. В конце концов на бесчисленных банковских счетах Газырова хранился не один миллион долларов, и тот, возможно, эти трудности переживет легко, играючи… А вот безбедная жизнь Хасана на том определенно закончится. А несговорчивый компаньон Руслана Селимхановича о намерениях соплеменника с бандитским прошлым в этот майский день даже не подозревал… Проживал он в собственном шикарном особняке, отгороженном от остального мира высоким каменным забором. Современное строение со всеми мыслимыми и немыслимыми наворотами неплохо вписывалось в заповедную кедровую падь тихого пригорода Владивостока. Делами компании в основном заправлял Газыров, а совладелец чаще сидел в своем миниатюрном замке и выезжал за его пределы на роскошном серебристом автомобиле с водителем и охранной довольно редко. Однако именно этим утром Тимур отправился в город – следовало обязательно побывать в администрации района, поставить подписи на важных документах и навестить адвоката. Завершив точно по графику намеченный план и отобедав в ресторане, чеченец облегченно вздохнул, уселся на заднее сиденье представительского авто и повелел водиле возвращаться в уютные благодатные владения… Немного свернув с асфальтовой дорожки, лимузин плавно остановился неподалеку от витой чугунной калитки. Вышколенный охранник проворно выскочил с переднего места и предупредительно открыл заднюю дверцу. Босс вальяжно покинул машину, бросив через плечо: – Завтра не приезжайте. Понадобитесь – вызову… Телохранитель послушно кивнул, вновь усаживаясь в удобное кресло и машина, не дожидаясь пока Тимур скроется за забором виллы, тронулась в обратный путь – к центру города. Кавказец, приблизительно того же возраста что и Газыров, порылся в кармане, выудил небольшую связку ключей и отпер хитрый замок калитки. Как только он шагнул внутрь обширного двора, сзади – со стороны придорожных кустов послышались два негромких хлопка… Словно оступившись на идеально выложенной тротуарной плитке, Тимур остановился. Неловко ухватившись за чугунный узор, оглянулся. Во взгляде блуждали боль, недоумение… А когда на темном фоне сплошных кедровых стволов появилась фигура Хасана, вразвалочку направлявшегося к нему, губы скривились в блеклой ухмылке человека, слишком поздно осознавшего смысл происходящего… – Что же ты, собака… в поясницу?! – прошептал он подошедшему вплотную убийце. – Неужели не мог сразу в сердце?.. – Почему же не мог? Мог! – блеснул тот золотом коронок. – Просто торопиться мне некуда, понимаешь?.. Он еще дважды нажал на спусковой крючок пистолета с длинным глушителем, и одновременно с хлопками раздались вскрики Тимура – Хасан и следующие две пули всадил тому в почки. Теперь соучредитель Руслана Селимхановича держался за калитку обеими руками – ноги уже не держали. Лицо побледнело и моментально покрылось испариной. Из груди при каждом выдохе рвались леденящие душу звуки. Спустя пару минут, когда Хасан вдоволь наслушался стонов и насладился предсмертными страданиями жертвы, прозвучал последний – пятый выстрел… Вечером того же дня в офис позвонила горничная Тимура и со слезами в голосе сообщила о смерти хозяина. Сейчас возле его особняка уже во всю хозяйничали оперативники с криминалистами… Стоящая напротив Газырова вторая на сегодняшний день бутылка почти опустела. Откинувшись на спинку огромного кожаного кресла и уронив голову на грудь, он сидел неподвижно, вспоминая молодость и давнюю дружбу с Тимуром. Конечно же, Руслан все понимал. И то, что это убийство – дело рук Хасана, и, самое ужасное – то, что другого пути разрешения нависшей проблемы все равно не было. Нет, он не оправдывал чудовищного поступка бесчувственного изверга Хасана, но какое это имело теперь значение?.. Внезапно дверь кабинета чуть приоткрылась… – Руслан Селимханович, – робко позвал помощник – расторопный кавказец лет двадцати восьми. – Чего тебе? – очнулся тот, подняв на молодого сородича остекленевшие и полные печали глаза. – Извините, я бы не стал беспокоить… но звонит ваш брат… из Очхоя. – Брат? Пусть Люба немедля соединит… Он готов был наброситься на помощника за его внезапное вторжение, да, услышав про Джаруллу, моментально остыл, расслабился… – Да-да, Джарулла, говори! Отлично слышу! – широко улыбался и громко кричал в трубку Газыров. Сизый табачный дым, струившийся от переполненной пепельницы, добавлял в тяжелый воздух прокуренного кабинета, полупрозрачного, белесого тумана. – Брат, дорогой! Я тоже очень рад! Давно не был, ты прав… Ну, что ты! Куда уж сейчас ехать-то – у вас такое творится! Новости страшно смотреть – столько крови, столько смерти… Вишь как они за полевых командиров взялись!.. К очередным выборам дело идет… Ну, рассказывай, как вы там вы все? Уже позабыв о смерти Тимура, Руслан Селимханович преобразился и подобрел. Он кивнул помощнику, дозволяя войти в кабинет, и даже плеснул ему коньяка в собственную рюмку… – Какой дальний родственник?.. Кто-то из рода Даутовых? Нет… Так, я его знаю? – пожилой чеченец в некотором замешательстве жестом подозвал молодого человека и показал на ручку и бумагу, – да-да диктуй, записываю… Быстро что-то чиркнув на листке, седобородый кавказец продолжал слушать собеседника. Помощник, находившийся все время рядом, наблюдал, как шеф стал часто переспрашивать, пытаясь, то ли лучше расслышать далекий голос, то ли глубже вникнуть в смысл доносившихся до него фраз. И как постепенно, во время разговора по межгороду, настроение Газырова вновь становилось отвратительным. – Ну что ты, брат! Какой я большой человек?! Обычный… И все наши законы прекрасно помню, не сомневайся – от шахады до шариата… – Руслан Селимханович уже не улыбался, лицо посерело и сделалось озабоченным, – все будет нормально, не беспокойся. Встретим и поможем… Как там здоровье нашего уважаемого отца?.. Поговорив еще пару минут со старшим братом, президент компании медленно положил трубку на аппарат, и долгое время сидел молча, уставившись в одну точку. Стараясь не обращать на себя внимания, помощник курил возле открытого окна. Около трех лет, работая на Газырова, и уже неплохо изучив его характер, сейчас он осознавал: неожиданно появились какие-то серьезные сомнения и вопросы. Теперь босса лучше не трогать – в такие моменты ему требовалось немного покоя и времени. Хотя бы несколько минут, в течение которых обязательно найдется ответ и будет принято единственно верное решение, позволяющее если не устранить возникшую проблему полностью, то хотя бы приостановить ход ее развития. Так случалось не раз в их слабо прогнозируемой и, зачастую, рискованной деятельности… За последние годы сложившегося бизнеса, к ним на Дальний Восток нередко наведывались с Северного Кавказа родственники и давние друзья. Кому-то позарез нужен был новый импозантный автомобиль, кто-то приезжал повидаться или отдохнуть на экзотическом побережье. Но с тех пор, как маленькая республика вступила на путь вооруженного конфликта с могущественным соседом, частые турне закончились. Тем загадочнее и тревожнее прозвучал этот междугородний звонок, предупредивший о скором визите какого-то незнакомца… Ранним и прохладным весенним утром, Газыров с помощником и четырьмя охранниками, прохаживаясь по железнодорожному перрону, ожидали прибытия поезда «Москва-Владивосток». Влажный порывистый ветер со стороны расположенного по соседству морского вокзала заставлял встречающих, поеживаясь, то и дело посматривать на часы. – Странными загадками и почему-то испуганно говорил по телефону Джарулла… Много говорил и ничего конкретного! Если бы ехал действительно родственник, он обязательно назвал бы его и не делал из этого тайны, – Руслан Селимханович достал из кармана длинного кожаного плаща пачку сигарет. – Возможно, серьезное дело задумал… – то ли спросил, то ли предположил помощник, поднося горящую зажигалку к сигарете босса, – по телефону о важных делах сейчас говорить не принято… «Брат и в мирное-то время серьезными делами не увлекался, – подумал Газыров, вспоминая, как тот всю жизнь проработал за гроши на построенной недалеко от родного поселка нефтенасосной станции, – хотя, чем шайтан не шутит? Сейчас там война… Нефтепроводы, возможно, перекрыты, а работу предлагают только полевые командиры… Но для Джаруллы это не самый лучший вариант – какой из него воин Аллаха!? Возможно, посчастливилось, и брат нашел нормальный бизнес?..» – Ты вот что сделай, – предложил он вслух, – как только узнаешь данные гостя – проверь по нашим каналам… Только очень осторожно, – не светись с этим делом перед серьезными структурами, должно быть не за машиной он в такое время едет… – Понял Руслан, выясню… Седой чеченец, почему-то предчувствовал недоброе. Он не мог похвастаться абсолютной интуицией, но после звонка из Чечни, беспокойство внутри росло, порой переходя в тревогу… Холодный, предрассветный мрак разрезал прожектор локомотива. Скорый пассажирский поезд, постукивая на стыках колесами и плавно замедляя ход, подъезжал к платформе. Седьмой вагон с ехавшим посланником из далекой Ичкерии, остановился в нескольких шагах. Все шестеро, пропустив вперед немногочисленных встречающих, медленно направились к открывшейся тамбурной двери. Заспанная проводница, первой ступившая на землю Владивостока, протерла поручни и, зевая, отошла в сторону, освобождая проход столпившимся позади пассажирам. Одним из первых на перрон вышел темноволосый молодой человек выше среднего роста и весьма крепкого телосложения. Одежду он предпочитал темных оттенков, в правой руке легко нес объемную спортивную сумку. Осторожно оглянувшись по сторонам, он без промедления направился к шестерым кавказцам. Сразу и безошибочно определив старшего, тихо поздоровался на чеченском языке и произнес фразу, служившую своеобразным паролем: – Я привез вам привет и наилучшие пожелания от Джаруллы. Меня зовут Рамзан. Охранники оставались стоять чуть поодаль, а пожилой чеченец с помощником по очереди обняли гостя, задавая ему, положенные в таких случаях, вопросы о самочувствии и об утомительном недельном путешествии через всю страну. Быстро миновав здание вокзала, они вышли на небольшую прилегающую площадь, к ожидавшим трем иномаркам. Однако, ни огромный роскошный лимузин, ни десяток охранников, не произвели на молодого посланника ожидаемого впечатления. Он забросил в салон вместительную сумку, затем и сам, привычно, словно всю жизнь только и разъезжал на подобных машинах, забрался внутрь. «Удивительно… на вид, будто русский, а языком нашим владеет неплохо. Видимо с этим симпатичным, мускулистым парнем придется обсуждать куда более важные дела, нежели покупка нового японского автомобиля…» – вздохнув, подумал Руслан Селимханович, неспешно усаживаясь на противоположное сиденье и не спуская глаз с новоявленного «родственника»… Глава пятая Горная Чечня Он упал без сознания сразу за финишной чертой, так и не сумев обогнать лидера – смуглого длинноногого четверокурсника… После того памятного кросса Баринов сумел уговорить врачей оставить его в училище, солгав, будто неоднократно преодолевал на гражданке по сорок километров, но в этот раз попросту не успел в коротком перерыве между двумя забегами наполнить флягу водой, и потеря сознания произошла от элементарного обезвоживания организма. Позже, уже став офицером «Шторма», в бесчувствии пребывал он только по воле анестезиологов, усыплявших пациента, перед тем как военные хирурги извлекали из молодого крепкого тела пули да осколки. И каждый раз неподвластное сознание почему-то упорно возвращало Сашку в то далекое курсантское лето… В этот день первокурсники Рязанского десантного училища дебютировали в двадцатикилометровом кроссе с полной боевой нагрузкой. На будущих десантниках были тяжелые бронежилеты, стальные каски, а за спинами – рядом с ранцами, наполненными песком, висели автоматы. На ремнях болталось по четыре полукилограммовых чугунных болванки, имитирующих гранаты, да по фляжке с сырой водой. Редкая для здешних мест тридцатиградусная жара; пыльная грунтовка, то полого взбиравшаяся вверх, то круто ниспадавшая вниз; регулярные, через каждые два-три километра посты офицеров и медиков… Однако ничто из этого не явилось для молодых парней непреодолимым барьером – тяжкое испытание выдержали все. Тем боле, что пробный забег не ограничивался по времени. А первым среди ста пятидесяти новобранцев стал тогда Сашка Баринов, закаленный и довольно прилично подготовленный физически в спортивной секции боевых искусств родного Георгиевска. – Молоток, марафонец! – хлопнул лидера по плечу кто-то из курсантов четвертого курса, коим вскоре суждено было отмахать те же трудные версты, но уже на время. – Небось устал? – Есть немного… – глубоко дыша и прохаживаясь взад-вперед, дабы резко не прекращать движение, отвечал Александр. – Немного?! – нарочито удивился старший товарищ, – да ты едва с ног не валишься. Баринов снял с ремня флягу, сделал пару глотков неприятно теплой воды, а остатки вылил на свою почти лысую голову… – С чего это ты взял? – усмехнулся он. – Вижу… Тебя же качает. Правда, мужики? – обернулся старшекурсник к приятелям. Те, явно сговорившись, дружно закивали. К тому же кто-то из них отпустил философским тоном весьма обидную фразу: – Какой смысл в таком лидерстве, если сердце из груди выпрыгивает и руки дрожат… Он даже прицелиться из автомата толком не сможет. Пиррова победа… На самом деле Сашка выглядел вполне сносно и даже сравнительно быстро восстановил ровное дыхание. Поэтому когда четверокурсники забавы ради предложили ему проделать марш-бросок вторично – вместе с ними, он долго не раздумывал… И вновь оставив далеко позади недавних насмешников и провокаторов, Александр пропустил вперед лишь поджарого, длинноногого курсанта, вероятно, несколько лет посвятившего серьезным занятиям легкой атлетикой. Однако колоссальная нагрузка вкупе с неимоверной духотой не преминули сыграть злую шутку – завершив двойной кросс, Баринов впервые в жизни потерял сознание… Сквозь полуоткрытые веки стал понемногу пробиваться тусклый, размытый свет. То слева, то справа вспыхивали мельчайшие искорки, хаотично перемещались какие-то светло-серые пятна. Будто сквозь липкий, вязкий туман он слышал едва доносившиеся встревоженные голоса… – Это же первокурсник!.. Как он оказался среди вас? – вопрошал кто-то из строгих начальников. – Он сам изъявил желание пробежать дистанцию вторично… – растерянно оправдывался другой человек. – Вы в своем уме?! Разве можно подвергать молодой организм подобным физическим испытаниям? Вы должны были остановить его или, по крайней мере, доложить начальнику физподготовки… – Да мы только на обратном пути заметили этого салагу, – беззастенчиво врал все тот же старшекурсник. – Немедленно в санчасть его! – распорядился офицер-медик и тихо добавил: – Даже если он оклемается, без последствий для сердца такой фортель не пройдет. Будем комиссовать, от греха подальше… Последняя фраза, прозвучавшая для Сашки страшным приговором, заставила его полностью открыть глаза. Зрение медленно сфокусировалось на профиле темного бородатого лица неподвижно сидящего мужчины средних лет… Прошло еще около минуты, прежде чем майор отошел от непроизвольно воспроизведенного мозгом случая двенадцатилетней давности и восстановил в памяти самые свежие события… – Шевелиться немного можешь, чесаться можешь, с боку на бок вертеться можешь. Вставать не можешь – убью, – монотонно объяснил на плохом русском моджахед, узрев, что охраняемый «объект» очнулся. Для подкрепления сказанного бородач поправил на коленях старенький автомат с деревянным прикладом, обмотанным во многих местах разноцветной изоляционной лентой. За его поясом к тому же висели длинный, украшенный каким-то орнаментом, кинжал и парочка «лимонок». – А как на счет туалета? – прошептал пересохшими губами Александр. – За это не убью. Вон в том в углу можешь… «И то, слава богу… – подумал пленник, медленно принимая сидячее положение на каких-то грубых, неотесанных досках. – А теперь очень хотелось бы узнать: выжил ли кто-нибудь из группы помимо меня? Насколько я помню, нас оставалось трое: Василюк, тяжело раненный Кобзарь и я…» Встать на ноги он пока не решался – в отяжелевшей голове все еще продолжался какой-то жуткий звон; слух вернулся не полностью – даже собственный голос звучал как-то странно, словно чужой; в конечностях ощущалась досадная слабость. К тому же, на плече обнаружилась тугая повязка из нескольких слоев бинта… «Стало быть, зацепило осколками той чертовой гранаты, на которую в последний миг пялился обалдевший Василюк. И чего это на него нашло?! Ведь не впервые оказался в этакой переделке!.. А сейчас… Не понятно где он сам, да и я, похоже, потерял прилично крови – боец из меня пока никудышный, – сокрушался Баринов, легонько ощупывая рану и заодно осматривая место, где „посчастливилось“ вдруг оказаться. Местечко выглядело до предела убогим – нечто среднее между ветхим сараем, сработанным из чего попало, и большим шалашом… Чеченец неподвижно восседал на округлом камне, перед ним прямо на земле стоял казан с остатками плова. На поляне, что просматривалась за выходом, на зеленевшей травке спал еще один страж кавказской национальности. Из угла, куда боевик направил Сашку справлять естественную нужду, неимоверно воняло человеческими испражнениями. Из-за этого «встроенного» туалета все временное жилище было наполнено роем мух, курсировавших в основном между пловом и отхожим местом… – Слышь, дядя… – уже немного громче произнес майор, – а водичка у тебя имеется? На сей раз чеченец не стал прибегать к заученным противопоставлениям, а неспешно подал глиняный кувшин. Спецназовец с опаской понюхал содержимое, заглянул внутрь и, не обнаружив признаков вездесущих насекомых, надолго припал к горлышку, утоляя жажду прохладной водой. Крякнув от удовольствия и вернув емкость охраннику, он все же решил проверить, как много контузия с ранением отняли у него сил. Потихоньку встав на ноги и чуть покачиваясь, офицер «Шторма» добрел до угла сарая, чувствуя на спине цепкий взгляд вооруженного «чеха». А вернувшись через минуту к нарам снова прилег с кислой миной – пока состояние не позволяло даже помышлять о побеге… – Эй, гоблин! Позови к микрофону офицера. – Ты, гнедой примат, свинины, что ли там обожрался?.. – Я потом тебе, собака, скажу, что мы здесь кушаем. А сейчас позови офицера… – А чего ты в горах можешь кушать, козел бородатый? Траву, небось, свежую все спорол? Теперь на прошлогоднюю перешел… – Это ты скоро травой будешь давиться на земле моих предков, а мы… – В гробу я видел твоих предков и тебя вместе с ними!.. Усман начинал терять терпение от столь бестолкового общения по радио с далеким, неизвестным и упрямым русским абонентом. Однако он сам преступил грань в этой беседе – заговорил с неверным нахраписто и резко. Совсем не так, как хотел… Следовало поскорее переменить тон, а заодно и тактику, иначе задиристый и острый на язык связист обложит его многоэтажным матом, пошлет ко всем чертям и отключится. А чтобы найти другого гоблина в эфире понадобится не менее часа… – Послушай, парень… У меня действительно важное дело к твоему командиру. Если хочешь, запиши или запомни то, что я сейчас скажу, а потом передай офицеру… Более мягкое обращение и отсутствие оскорблений, похоже, возымели действие и озадачили русского. – Ну?.. – молвил он после небольшой паузы. – В моем горном лагере находится раненный майор из Отряда специального назначения «Шторм». Группа из восьми человек, которой он командовал, уничтожена. – И что?.. – недоумевал связист. Сызнова раздражаясь, но теперь несообразительностью нижнего чина Российской армии, Дукузов уточнил: – Ты запиши эту информацию и передай офицерам, а уж они, думаю, доложат куда следует. И скажи, что буду на связи на этом же канале ровно через четыре часа. Мой позывной «Дук». Понял? – Понял… – недовольно буркнул тот и отключился. Спустя три часа пятьдесят пять минут Усман метался по своему командирскому шатру в ожидании времени выхода на связь. Помощник Рустам сидел на краешке толстого ковра и молчал, дабы не попасть под горячую руку. – Как там наш пленник? – неожиданно остановившись, спросил полевой командир. – Пришел в себя, вставал один раз, а теперь лежит. Очень слаб, – отрапортовал молодой кавказец. – Это уже лучше. Значит выживет… – Определенно выживет, – согласился Рустам. – Почаще проверяй охрану… – начал было Усман, да внезапно ожил динамик приемника. Вначале в нем послышался сухой треск, потом раздался спокойный голос: – «Верхолаз» вызывает «Дука». «Верхолаз» вызывает «Дука»… Просиявший чеченец подскочил к радиостанции, схватил микрофон и, постаравшись унять радостное волнение, ответил: – «Дук» на связи. Кто со мной говорит? – Какое это имеет значение? Ну, скажем, старший офицер… Устраивает? – Вполне… «Дук», а с чего вы взяли, что захваченный вами человек – майор «Шторма»? – У одного из спецназовцев, уничтоженной моими людьми группы, имелся при себе некий неопровержимый документ. – Но вы же знаете: наши спецназовцы не берут на задания документов… – «Верхолаз», я не собираюсь доказывать вам неоспоримых фактов и долго находиться на связи, ожидая, когда ваш штурмовик выпустит по запеленгованной радиостанции ракету. – В таком случае, назовите фамилию вашего пленника. – Нет, фамилии не назову. Я пока не допрашивал его – он без сознания. – Хорошо… – устало вздохнул голос явно немолодого мужчины. – Каковы условия? – Я обменяю майора на полевого командира Арби Удугова. – А в противном случае?.. – В противном случае устрою показательную казнь с записью на видео. Потом вы сможете заглянуть на сайт «Алькаида-Центр» и насладиться нелицеприятным зрелищем. – Мне нужно немного времени на все согласования. – Сколько? – Хотя бы дня три… – Это очень долго! – Но я, увы, не министр юстиции и не распоряжаюсь теми, кто находится в следственных изоляторах… – Я даю вам сутки и ни часа более. – Послушайте, «Дук», если бы у нас не было такой огромной армии чиновников… – Это уже ваши проблемы. Не я же, в конце концов, их наплодил. Сутки! Через двадцать четыре часа выходим на связь, и я называю место встречи для обмена. Или майору конец! Все, до связи… Какое-то время Сашка снова пробыл в небытии – заснул, не взирая на обилие назойливых мух. А, очнувшись от сна, почувствовал себя немного лучше. Вернее, очнулся он не по своей воле – сквозь дрему услышал шаги, шорох, чью-то речь… Открыв глаза, увидел трех человек, помимо вскочивших на ноги стражей. – Я полевой командир Усман Дукузов, – спокойно представился крепкий мужчина, примерно одного с Александром возраста. Одет он был в новенькую полевую форму и стоял к пленнику немного ближе двух других, зашедших в жилище-времянку. По левую руку и чуть сзади с покорными и преданными глазами топтался молодой кавказец, вероятно, заместитель. А правее и почти вровень с командиром монотонно покачивал головой седобородый старец с морщинистым, темным лицом. Обеими руками пожилой чеченец опирался на длинную, отполированную временем до блеска, палку… – Как самочувствие, русский? – сквозь едва заметную улыбочку поинтересовался Дукузов. «Точь-в-точь Абдулла из „Белого солнца“… – подивился про себя Баринов, не двигаясь, и не отвечая главарю банды, – ему бы еще деревянную кобуру с „Маузером“ вместо „Беретты“ и в самый раз на съемочную площадку…» – Не хочешь разговаривать? – вскинул черную бровь Усман. Потом в глазах вдруг мелькнула лукавая искорка, лицо преобразилось, губы опять скривились в ухмылке. – Да мне, собственно и не о чем с тобой говорить… Ты просто выздоравливай поскорее. Нам такие нужны живыми и здоровыми. Он прошелся по мизерному пространству «сарая», заглянул в казан с остатками плова, поморщился и приказал бородатому охраннику: – Накорми пленного хорошей свежей пищей. Тот моментально схватил посудину, вытряхнул содержимое в отхожий угол и выскочил наружу. – Как тебя звать, русский? – дребезжащим голоском вдруг проскрипел старец. – Виктор, – не задумываясь, соврал спецназовец. – Пока ты будешь кушать, Виктор, я побеседую с тобой. Ты не возражаешь? Майор неопределенно пожал плечами, будто ему было невдомек о целях подобных бесед. Старикан наверняка являлся представителем духовенства, в чьи обязанности входило не только проведение пяти ежедневных молитв с бойцами отряда, но и психологическая обработка военнопленных. Кто-то после таких задушевных разговоров и впрямь соглашался принять мусульманскую веру и перейти на сторону сепаратистов… Кто-то, но только не такие, как Сашка. Когда в «шалаш» вернулся бородатый охранник с полным казаном дымящегося, жирного плова и двумя хлебными лепешками, Дукузов с наигранной вежливостью откланялся: – Приятного аппетита. Приступайте, Мовлади Хайдулаевич. Надеюсь, ваша мирная беседа пройдет продуктивно. До встречи… Старичок, кряхтя, уселся на край досок, в ногах у пленного. Бородач вновь занял место на своем излюбленном валуне, а второй бандит, дежуривший у входа, присел там же на корточки… – Ты ешь… Хорошо ешь, а я буду задавать тебе вопросы, – вкрадчивым и отчасти слащавым голоском предложил старик, кивнув на казан с источавшим приятный аромат пловом. Баринов поднялся, сел на нарах, прислушался к своему организму… К этому часу звон в голове поутих, а слабость напоминала о себе меньше. Он внимательно осмотрел плов и, не отыскав в нем признаков приготовленных заодно с бараниной мух, принялся поглощать его правой рукой. Пожилой кавказец удовлетворительно затряс жиденькой бороденкой – то ли возрадовался вернувшемуся аппетиту русского, то ли оттого, что Сашка, следуя восточным традициям, прикасался к еде не левой – нечистой, а именно правой рукой. – Хорошее имя – Виктор… – прервал молчание старец. – Давно ли воюешь с нами? – Давно… – с набитым ртом отвечал спецназовец. – Хм… – подивился тот легкой беспечности, с которой собеседник сообщал довольно крамольные о себе сведения. В среде сепаратистов на пощаду могли рассчитывать, как правило, молодые вояки, впервые оказавшиеся на Кавказе. – В отпуск ездил? Отдыхал? – Отдыхал… – А за границей случалось бывать? – Нет… Чеченец помолчал, поглаживая морщинистыми ладонями свою гладкую палку… – А как ты относишься к мусульманской вере – к Корану, Моххамаду, Аллаху?.. – Нормально отношусь… Мне-то какое до них дело?.. – Ты никогда не испытывал желания… – Послушай, дядя, дал бы ты мне спокойно поесть, – не выдержал майор и потянулся за кувшином – запить жирную пищу. – Знаю я все ваши уловки наперечет. Я и своего-то, христианского бога, вспоминаю только в смертельных переделках. Так что не утруждайся… Пожилой кавказец отпрянул от резких фраз, а бородач очнулся от долгого молчания… – С муфтием так обращаться не можешь. Будешь так разговаривать со старым человеком – убью, – выдавил он, покачиваясь на округлой глыбе. – Это для тебя он муфтий и старый человек, – спокойно рассудил Александр, сделав приличный глоток воды. – А для меня, коль находиться в расположении банды – пособник врага и я сам решу, как с ним разговаривать. Он незаметно взял кувшин в правую руку, но сам при этом внимательно наблюдал за реакцией обоих охранников. Тот, что сидел на корточках у входа в «шалаш», оставался безучастным – скорее всего ни слова не понимал по-русски. Зато бородач побледнел от ярости и впился выкаченными глазами в пленного… – Ты автомат сначала с предохранителя сними, и затвор передерни, обезьяна, – усмехнулся майор, – а потом уж корчи страшную рожу и мечтай меня пристрелить. Не отрывая от неверного свирепого взгляда, бородач нащупал планку предохранителя, опустил ее вниз на один щелчок, затем резко передернул затвор и хотел встать с валуна… Но тут же получил сильный удар кувшином куда-то в область виска. Следующим движением офицер «Шторма» выхватил у него из-за пояса старинный кинжал и почти без замаха метнул во второго стража, вскочившего и пытавшегося выбежать из «шалаша». Лезвие точно вошло тому в шею. Левая ладонь кавказца судорожно ухватилась за узкую инкрустированную рукоятку, правая нашарила кобуру пистолета, да вытащить его так и не смогла – качнувшись, охранник сделал пару неуверенных шагов, упал на колени, захрипел и рухнул лицом вниз… Получивший удар в голову бородач, с валуна слетел, однако оставался в сознании. Более того, с сочившейся из рассеченного виска кровью он что-то мычал и, стоя на четвереньках, пробовал дотянуться до упавшего на земляной пол автомата. Заметив это, Баринов схватил чеченца за химок, приподнял и со всего маху опустил голову того в чан с пловом… Муфтий взирал на происходящую бойню с ужасом и ненавистью, все же оставаясь при этом неподвижным. Когда бородатый чеченец затих, задохнувшись в свом излюбленном блюде, майор отпустил его и подошел к старику… – Не обессудь дядя, но мне пора, – молвил он, связывая служителю культа руки и ноги. Безо всякой учтивости и уважения к возрасту, Сашка вставил ему в рот кляп, поднял автомат, нашел в карманах убитых им бандитов пару запасных рожков, сдернул с пояса бородача одну «лимонку» и, осторожно подкрадываясь к выходу, прошептал: – Не дергайся и сиди смирно, тогда проживешь еще долго. Надеюсь, больше мы с тобой никогда не свидимся… Увы, но стоило ему закончить эту фразу, как где-то рядом с жилищем-времянкой послышались шаги и громкий, уверенный голос Усмана Дукузова: – Ну, что, уважаемый Мовлади Хайдулаевич?.. О чем договорились с нашим «гостем»? В маленьких глазах престарелого муфтия мелькнуло злорадство, лицо, не взирая на торчавший изо рта кляп, снова сделалось надменным, и буквально через миг на пороге жилища Александр столкнулся с чеченским полевым командиром… Глава шестая Владивосток Накануне Газыров распорядился закрыть на два дня ту часть бывшего стадиона, где давно обжился принадлежащий ему автомобильный рынок. Нашелся и подходящий предлог – знакомые подрядчики из «Горавтодора» закончив, наконец, плановый ремонт дороги в районе Второй Речки, предложили закатать новым асфальтом и его владения. Руслан медленно прогуливался вдоль длинного ряда почти новых автомобилей и пытался отогнать тревожившие мысли перед важной встречей с местным военным чиновником. Чтобы не думать об опасном деле, на которое вынудил приезд эмиссара из далекой Ичкерии, он заставил себя вспомнить прошедшую ночь в отдельном кабинете ресторанчика «Восточная кухня», принадлежавшего давнему другу Мухарбеку. Эту ночь он провел со своей секретаршей Любочкой, более года работавшей с ним бок о бок в офисе и долго отвергавшей всякий интим в их отношениях. Молодой женщине пришлось уступить лишь тогда, когда он, устав от игры в невинность и целомудрие, как-то вечером резко обмолвился: «Либо ты, дорогуша, здесь же и прямо сейчас раздвинешь свои ножки, либо завтра же ищи новое место!..» Близость с тридцатилетней замужней Любой, слегка подрастерявшей семейное счастье, доставляла удовольствие только в первый месяц, потом же приелась, став утомительной и однообразной. Да еще эти постоянные жалобы на тяжелую незадавшуюся жизнь, исподволь намекавшие на повышение оклада из-за ее теперешнего статуса… Он никогда не был глупым человеком и всегда с легкостью читал подтекст там, где другие ничего не видели или ссылались на его расплывчатость. Одним словом, рыжеволосая Любочка начинала тяготить и раздражать Газырова, а вчерашний бордель с ее участием он организовал с одной лишь целью – отвлечься от кошмарных воспоминаний об убийстве Тимура и от дурных предзнаменований, связанных с появлением посланника из Чечни. Однако это оказалось не так просто – под утро он швырнул зеленоватую сотку обнаженной секретарше, лежавшей на широкой двуспальной кровати и ушел, ощущая, как мысли, гнетущие с момента встречи эмиссара, снова заполняют сознание… Крепкий молодой человек, назвавшийся на перроне Рамзаном, переговоры начал без предисловий и резво, как только они уединились в кабинете Руслана Селимхановича… – Мы можем тут говорить без опаски? – справился посланник все на том же неплохом чеченском языке. – Никакой слежки я за собой раньше не замечал, – недоуменно пожал плечами владелец автомобильной империи, усаживаясь напротив гостя и все сильнее волнуясь от подступавших нехороших предчувствий. – Тогда приступим. Я представляю весьма влиятельную и уважаемую в известных кругах организацию. Не стану пока оглашать ее наименование, но, уверен, вы не раз слышали о ней в репортажах средств массовой информации. Нам хорошо известно о ваших связях в этом отдаленном регионе, поэтому руководство и прислало меня для ведения переговоров. – Что же конкретно интересует ваших патронов? – спросил Руслан, когда эмиссар сделал небольшую паузу. – Оружие, боеприпасы, взрывчатка. Гексоген, а еще лучше пластид, – отрывисто изрек тот и добавил, подняв на него тяжелый взгляд серо-голубых глаз: – Платить мы готовы много. Очень много и вперед… Газыров слегка побледнел. Задумавшись, он откинулся на спинку кресла и долго разминал двумя пальцами сигарету. Потом медленно подпалил ее зажигалкой и тихо произнес: – Я действительно знаю в Приморье очень многих – достаточно долго тут живу, работаю… Но с чего вы решили, что моих, к слову сказать, сугубо мирных, торговых связей достаточно для раскрутки столь сложного и рискованного дела? Посланник из далекой Ичкерии усмехнулся, а затем изрек фразы, с легкостью поставившие в тупик мудрого и дальновидного чеченца: – Потому что здесь – на относительно небольшом пространстве сгруппированы два военных округа: Пограничный и Дальневосточный. Кроме того, квартирует множество баз Тихоокеанского флота. Гарнизонов и арсеналов едва ли не больше, чем во всей Сибири, следовательно и генералов – как собак недорезанных. А где генералы – там во все своей красе и расцветает коррупция. Верно?.. Самые потрепанные и дешевые иномарки Руслан приказал на время ремонта площадки, переставить плотными рядами на бровку к дальнему ограждению. Новые и дорогие, за исключением нескольких штук, перегнали на один из соседних рынков. После всех перемещений на свежем, накануне закатанном асфальте, осталось около тридцати неплохо выглядевших автомобилей, выставленных на продажу по самым низким ценам и три сверкающих свеженьким лаком внедорожника, предназначенных для сегодняшней важной встречи. Днем ранее Газыров позвонил нужному человеку из штаба Флота. Разговор состоялся недлинный, а результат чеченца вполне устроил. Представившись на тот случай, если контр-адмирал позабыл их не слишком тесное знакомство, он «по секрету» поведал о скором прибытии партии отменных, но недорогих иномарок. Подобная информация действовала на чиновников любого ранга магически, и в безотказности оного приема Руслан убеждался не раз. Как бы там ни было, а купить дешево отличный автомобиль себе или для молниеносной перепродажи с наваром, еще никто из них не отказывался. Стороны сговорились встретиться сегодня на бывшем стадионе – месте, наиболее удобном для нового высокопоставленного знакомого. Подготовка для намечавшегося рандеву завершилась. За час до назначенного времени, Газыров отправил работников рынка готовить к вторжению самосвалов и катков следующую площадку, оставив лишь несколько человек охраны. Прохаживаясь вдоль ряда автомобилей и докуривая третью сигарету кряду, он с беспокойством посматривал на часы. Минуло двадцать минут от назначенного времени, но адмирал из штаба Флота пока не появился. Седой чеченец снова начал нервничать… «Такие от лишнего лакомого куска не отказываются, – стараясь подбодрить себя надеждой, пытался он припомнить хотя бы единственный случай из собственной практики, когда обличенный властью столоначальник, предпочел бы взятке или подарку, остаться честным. – Бред! Не помню такого! Невозможно…» В последнее время Руслан ощущал усталость и непривычную тоску. Хорошо поставленный бизнес почти не требовал его участия – обо всем беспокоились умело подобранные приближенные люди. Но, привыкший долгие годы решать важнейшие вопросы сам, он по-прежнему испытывал необходимость в активной деятельности. Увы, все, что требовалось от него в отлаженном механизме – общий контроль и свежие идеи… Война давно добавила к новому и еще непривычному положению, неуверенности и чувство вины перед родственниками, оставшимися на Кавказе. Возможно, все это явилось неким дополнением к основной причине, заставившей Газырова взяться за ответственное и рискованное задание, привезенное посланником из мятежной Чечни – он по-прежнему опасался за жизнь старшего брата – Джаруллы. Лишь по прошествию суток, до конца осознав опасность, которой подвергает семью, бизнес, да и себя, он решил действовать предельно осторожно. В тайне кавказец заказал комплект документов с загранпаспортами. В новых, еще пахнущих типографской краской книжицах, все члены его семьи значились под фамилией Сирхаевы… Руслан остановился возле последней машины и в очередной раз посмотрел на приоткрытые ворота. У въезда на бывшую спортивную арену, также в ожидании гостя, маячил преданный помощник. Дабы не вызывать лишних подозрений у верзил в камуфляже, он, разбавляя команды жестами, отдавал им какие-то будничные распоряжения. «Нервы, нервы… Как до ссоры с Тимуром и до визита эмиссара спокойно работалось… Послал же Аллах мне этого Рамзана!» – продрогший Газыров сел на заднее сиденье ближайшей машины и со злостью захлопнул дверь. Эмиссар исчез так же неожиданно, как и появился. Сразу же после продолжительной беседы в кабинете, когда Руслан, в конце концов, согласился на его условия, он оставил несколько устных инструкций и засобирался в обратный путь. В аэропорт чеченец отправил Рамзана на своем представительском автомобиле. Передав Газырову сумку с немалой суммой в валюте, тот решил возвращаться на запад самолетом – налегке можно было не опасаться милицейских кордонов и досмотра… Внутри просторного «Ниссана» холод также пробирал насквозь, лишь ветер теперь не продувал тонкого кожаного плаща. В нос ударил резкий кисловатый запах, обитавший в салоне. Руслан поморщился, однако идти в тесное помещение к охране не захотел. Второй день он пребывал в дурном настроении. Даже верный помощник, заметив недобрую перемену, насторожился и стал предупредителен как никогда. После телефонного разговора с братом, седобородому кавказцу часто в голову лез один и тот же вопрос: почему таинственная организация именно ему поручила довольно опасное предприятие? «Да, я везучий и, видимо, неплохой организатор, раз все получается… Есть немалые связи, возможности… Осторожен и умею решать непростые вопросы, – рассуждал он, вновь с нетерпением поглядывая на ворота стадиона, – но, если задаться серьезной целью, то таких как я, деловых и удачливых чеченцев, можно найти немало. Зачем же искать здесь – на краю света?!» Руслан уже посвятил в суть внезапно появившейся проблемы своего давнишнего друга Мухарбека – владельца уютного ресторанчика «Восточная кухня». Сидя за столиком тамошнего отдельного кабинета, тот так же искренне и долго удивлялся сему факту… «Что за тухлятину надо возить в машине, чтобы она так провоняла! – подумал Руслан, прикуривая очередную сигарету. – Надо бы приказать охране – пусть на ночь оставят дверцы открытыми, иначе мы ее никогда не продадим…» Вчера, за шикарным праздничным столом по случаю именин его младшей дочери, кто-то из многочисленных гостей произносил очередной тост. У говорившего, вместо панегирика, сложилась, пожалуй, целая речь, эмоционально переплетавшая в себе и политику, и отношение к власти, и поздравления… В конце здравицы оратор предложил выпить за живущих ныне в Чечне и страдающих от ужасов войны родственников. Все взволнованно осушили бокалы и стали по очереди вспоминать оставшихся на Кавказе. Вот тут-то Газырова неожиданно и посетило страшное предположение. Он знал, что у Мухарбека в Ингушетии жил только одинокий двоюродный племянник. У остальных гостей родственники перебрались либо за границу, либо в то же Приморье, и их рассказы преимущественно сводились к судьбам знакомых. У Руслана же в Очхое оставались престарелый отец, да старший брат Джарулла с большой семьей. Глядя тогда сквозь стоявший напротив фужер с кроваво-рубиновым вином, Газыров вдруг отчетливо понял: от результатов порученной миссии определенно зависит жизнь близких ему людей. И даже факт того, что о грядущем визите эмиссара впервые довелось услышать именно от Джаруллы, не давал ему права надеяться на другую – меньшую плату за неудачу в порученной миссии. Старший брат также мог выполнять чужую волю, являясь, своего рода, заложником. Тогда от жуткой мысли у него внутри все замерло и похолодело… «Это всего лишь догадки, но готовым нужно быть ко всему!» – решил он, увидев притормозившую возле ворот долгожданную черную «Волгу» с военными номерами. Из машины не торопясь, вылез мужчина лет пятидесяти пяти в штатском, с лысой, словно бильярдный шар головой и по-хозяйски вошел на территорию рынка. Около него тут же, как из-под земли, вырос помощник Руслана и, раскланявшись, указал рукой в сторону ожидавшего в машине шефа. «Наконец-то! Скорее всего, этот „Ниссан“ служил катафалком где-нибудь в Осаке», – пожилой кавказец распахнул дверь ненавистного внедорожника и, покидая его, с удовольствием вдохнул весеннего, свежего воздуха… Глава седьмая Горная Чечня Скрыться незамеченным и тихо – без стрельбы и прочего шума, у Баринова не вышло. Да и не знал он толком того, что творилось за пределами утлого, временного прибежища, как и не ведал о расположении остальных построек и дежурных дозоров банды. В своем скоротечном, дерзком решении совершить побег, спецназовец скорее полагался на удачу, так некстати покинувшую его на горной тропе. И вот сейчас она снова повернулась к нему неизвестно каким местом… Деваться было некуда – прямо перед ним неожиданно возник сам Усман Дукузов с парочкой своих не то заместителей, не то телохранителей. Чеченцы, конечно же, опешили, увидев русского с автоматом в руках, но, тем не менее, на все про все бог не отпустил Сашке и секунды. Майор отлично понимал: при иных обстоятельствах ему без особых осложнений удалось бы раскидать эту троицу кулаками, но сейчас – после контузии, да еще с куском металла в плече, шансов на успех в неравной рукопашной схватке оставалось немного. Пришлось сызнова рассчитывать на фортуну. Он вздернул ствол автомата и одновременно нажал на курок… Над горным лагерем сепаратистов отчетливо простучала короткая очередь, раскидавших трех кавказцев от входа в «сарай». Отныне никто не стоял на пути Александра, но и все до последнего бандита были оповещены о чрезвычайном происшествии на территории базы. Выскочив из «шалаша», офицер «Щторма» молниеносно огляделся по сторонам… Лагерь находился в каком-то неглубоком ущелье. Каменистая почва местами соседствовала с островками травы, кое-где торчали редкие деревца. Десятка три палаток различной вместимости были беспорядочно разбросаны по всему ущелью. Почти все брезентовые жилища скрывались под серо-коричневой маскировочной сеткой. Но более всего беглеца обрадовал тот факт, что в радиусе хорошего прицельного выстрела чеченцев не было… Он сориентировался по солнцу. Бежать следовало на север, а северная оконечность довольно обширной территории базы сепаратистов находилась, слава богу, поблизости. Следовало лишь проскочить меж двух палаток, одна из которых приткнулась своим боком к разлапистому хвойному дереву. Силы пока вернулись не полностью – голова опять закружилась, а ноги отчего-то не позволяли передвигаться с нужной скоростью. Пришлось довольствоваться средним темпом – против него организм раненного майора, кажется, пока не возражал. Пробегая мимо пары брезентовых жилищ, Баринов услышал отрывистые команды. Разобрать слов он не смог, но и так нетрудно было догадаться – услышав поблизости стрельбу, один из бодрствующих бандитов будил своих спящих собратьев по оружию. Беглец на ходу полоснул из автомата по палатке и продолжил марш-бросок до укрепленного блокпоста. Насколько он помнил, группе оставалось отмахать до него около тридцати километров… Первые пули противно прожужжали над головой через полминуты. Затем все пространство вокруг спецназовца пришло в неистовое движение от невероятного количества фонтанчиков, вздымаемой свинцом светлой пыли. Не позволяя чеченцам вести прицельный огонь, Сашка петлял на открытом пространстве не хуже зайца, приближаясь, тем не менее, к ближайшей заветной цели – невысокому взгорку с коротким, пологим склоном. И не было ему в эти секунды никакого дела до того, что находиться на противоположной стороне скалистого препятствия. То ли хоронился от чужих глаз вражеский дозор, то ли обосновалось продолжение бандитского лагеря, то ли открывалась свободная дорога до самых лесов… – Лишь бы не организовали погоню!.. Лишь бы не организовали… – твердил враз пересохшими губами Александр. – Патронов в запасе – кот наплакал. Да и марафонец сейчас из меня никудышный… Назад он обернулся только однажды. Вновь поворотившаяся к нему лицом фортуна уберегла от града пуль и, оказавшись на вершине взгорка, бывший пленник посмотрел на ущелье… – Черт! – выругался он, заметив с полсотни боевиков, с угрожающей быстротой движущихся за ним. Однако еще большая неприятность ждала его чуть дальше. Пробежав метров сто пятьдесят по вершине возвышенности, командир погибшей группы спецназа едва не столкнулся с тремя дозорными, опрометью несущимися навстречу с другого, невидимого пока склона. Он своевременно узрел их фигуры и успел, метнув единственную гранату, упасть в какую-то неприметную ложбинку. А сразу же после взрыва вскочил и, не отвлекаясь на результаты атаки, бросился бежать дальше… Пули визжали и слева, и справа… Грохот автоматных очередей доносился сзади то совсем близко, то, приотставая, немного отдалялся. Баринов продвигался на север, экономя силы и мечтая только об одном: поскорее добраться до леса. Там, потеряв его из виду, погоня непременно утратит темп и уже не настигнет. Но до спасительных лесов было еще очень далеко… Минут через тридцать он почувствовал, что необходима передышка. Ноги стали ватными и совершенно не слушались хозяина, в висках стучало, а привычный вес «Калашникова» постепенно начал казаться неимоверно большим. Да к тому же и кавказцы прилично сократили дистанцию – выстрелы отчетливо бухали все ближе и ближе… – Минуточку… Одну минуточку, ребятки… дайте только подобрать подходящее местечко… – тяжело дыша, бормотал Сашка, рыская взглядом по каменистому, пересеченному рельефу. Наконец, нужное место нашлось. Оно представляло собой груду бесформенных обломков скал, лежащих вдоль хребта невысокой горы с относительно ровными, открытыми подходами. Кое-как взобравшись на возвышенность, которую, так или иначе, пришлось бы преодолевать, он тут же развернулся и занял идеальную позицию для обстрела преследователей. Нет, затяжной и вязкий бой сотрудник «Шторма» затевать вовсе не хотел – он вполне трезво оценивал соотношение сил и возможностей на данный момент. Просто ему позарез требовался кратковременный отдых. Хотя бы минут пять, не больше. Да и проучить головорезов, немного остудив их пыл, следовало, во что бы то ни стало… Он лежал на каменном уступе, едва высунув голову из-за края огромного камня и стараясь ничем не выдать своего присутствия. Расстояние до «чехов» стремительно сокращалось, но майор подпускал их еще ближе – метров на сто пятьдесят, чтобы почти в упор расстрелять самых резвых. Указательный палец правой ладони сначала ласково поглаживал спусковой крючок, затем начал плавное движение назад… Шесть пуль первой и единственной очереди он послал в самое скопище боевиков, потом отработанным движением щелкнул переводчиком огня, дабы стрелять одиночными выстрелами и прицельно израсходовал остатки боезапаса первого рожка. Бандиты основательно залегли, а те, кто уцелел, немедля открыли беспорядочный ответный огонь. – Все, минут на десять-пятнадцать они остановлены, – молвил он отвердевшим голосом и с успокоенным дыханием незаметно покинул позицию. Полученную фору спецназовец использовал на полную катушку: перезарядил «Калаш», закинул его за спину и, опять-таки, выбрав средний темп, рассчитанный на продолжительную нагрузку, легко спустился по противоположному, невидимому чеченцами склону. Скоро впереди показался обрыв… Александр готов был опечалиться и сызнова обругать изменчивую удачу, да вовремя осознал, что за этим обрывом скрывается та самая злополучная тропа, где произошел недавний бой его отряда. Только на этот раз он оказался гораздо ниже перевала – километрах в семи-восьми севернее их последней баталии. «Что ж, хоть это радует. База сепаратистов далеко позади… До леса час-полтора хорошего хода… От погони вроде оторвался…» – оптимистично подбивал итоги Баринов, осторожно спускаясь с невысокой скалы на знакомую тропу. Раненное плечо от невероятной гонки по пересеченной местности и сильной отдачи автомата при стрельбе разболелось пуще прежнего. Бинтовая повязка ослабла и перепачкалась в пыли, но думать об этом времени у него не оставалось. – Вперед… вперед… вперед… – командовал сам себе беглец в такт частым шагам. – «Приматы», небось, давно прочухали, что за обломками скал никого нет, и опять сокращают дистанцию. Они не дураки и легко разгадают мою нехитрую задумку добраться по этой дорожке до лесов. Нет, они вовсе не дураки… Он не ошибался. Оставшиеся в живых после метких выстрелов майора боевики приближались к нему с каждой минутой… Узкая горная тропка закончилась, перейдя в широкую грунтовку. Растительность встречалась чаще, почва из каменистой и светло-серой понемногу превратилась в темную и более плодородную. Сердце вновь бешено колотилось и, казалось, готово было вырваться из груди. Сашка перешел на шаг и постоянно оглядывался – ландшафт пока оставался открытым, дозволяя заметить погоню издали. «Неизвестно, сколько я провалялся на той проклятой тропе, и сколько потерял кровушки, – пытался он мысленно определить причину, из-за которой некогда крепкий и выносливый организм так стремительно охватывало состояние жуткой слабости. – Ну, отлежался потом на нарах, съел несколько щепотей плова, глотнул воды… Разве этого достаточно, чтобы полностью восстановиться?..» Воспоминание о кувшине с прохладной, живительной влагой стало для него сродни пытки… – Эх, водички бы сейчас! Хоть глоточек!.. – прошептал спецназовец и в очередной раз оглянулся. В километре – там, где заканчивался затяжной склон, и начиналась равнина, показалась заметно поредевшая группа бандитов… Он не выругался, не застонал, а плотнее сжал зубы и медленно – насколько позволял остаток сил, побежал. Впереди уже виднелось редколесье, но до него еще следовало добраться. Да и в лесу сразу не остановишься – до дороги с блокпостами верст десять и «чехи» так просто не отстанут от дерзкого беглеца, побывавшего в расположении засекреченной горной базы. Слишком много с их точки зрения он знал, слишком большую, по их меркам опасность представлял для отряда Усмана Дукузова… Полоса темнеющего леса приближалась невероятно долго. Будто издеваясь над еле передвигавшимся, изможденным и бледным Александром, первые отдельно стоящие деревца и кусты увеличивались в размерах едва заметно. Порой ему чудилось, что спасительная «зеленка», дразня, отступает все дальше и дальше – вглубь обширной Терско-Кумской равнины. И все-таки он добрался до высоких зарослей. Стая каких-то птиц, испуганно захлопав крыльями, устремилась ввысь, как только офицер «Шторма» доковылял до ближайших деревьев… Он уже не оглядывался – зачем терять драгоценные мгновения?! Редкие выстрелы, звучащие за спиной, ухали настолько близко, что все чаще на ум приходила догадка: бандиты хотят взять его живьем и целят по ногам. Пули и впрямь не летели верхом, а вспахивали землю в опасной близости, порой в нескольких сантиметрах от Сашкиных стоп. Нырнув в кусты, он упал и, ползком переместившись далеко в сторону, нашел прореху меж тонких стволов. Сквозь «окошко» было отлично видно растягивающихся в цепь чеченцев. Клокотавшее дыхание, бешенный пульс и дрожь в ослабших руках не давали возможности хорошенько прицелиться во врага, находившегося всего в нескольких десятках метров. Майор на пару секунд прикрыл глаза, сделал подряд три глубоких вдоха… Не помогло – прицел автомата продолжал отплясывать на выбранной цели. Тогда он вновь нащупал переводчик огня, щелкнул им вверх и, боле не раздумывая, ударил по противнику короткими, разящими очередями… Патроны во втором рожке закончились гораздо быстрее, чем ожидалось, а силы к Баринову так и не вернулись. Вставляя в «Калаш» последний – третий магазин, он сменил позицию, и, прежде чем продолжить свое отступление, расстрелял половину оставшегося боезапаса. Другую половину пришлось израсходовать уже в лесу… Ставшего бесполезным автомата беглец не бросил. Так уж издавна учили бойцов спецназа – без сожаления расстанься с ранцем, набитым пищей, водой и медикаментами; сними с себя бронезащиту, одежду, обувь… Но никогда не оставайся без оружия. Никогда!.. Даже если оно без патронов и представляет собой кусок никчемного металла. В зарослях Александр поначалу получил два существенных преимущества: сепаратисты его не видели и не слышали. Он же умело передвигался по лесу, бесшумно ступая мягкими кроссовками меж сухих ветвей и прошлогодней листвы. Зато толпу чеченцев, ощущавших себя полноправными хозяевами здешних мест и ни сколь не обеспокоенными производимым шумом и громкими переговорами, было слышно прекрасно… То ли из-за крон деревьев, плотно смыкавшихся над головой и плохо пропускавших свет, то ли из-за позднего времени, показалось, что небо начало темнеть. Кустарник с редколесьем скоро закончились, и теперь майор устало ковылял меж гладких стволов хвойных пород деревьев. Сейчас ему было безразлично, какие сюрпризы уготовила судьба впереди, – сзади по-прежнему доносились выстрелы. И хоть пальба явно велась вслепую – видимость в лесу ограничивалась тремя-четырьмя десятками метров, изредка шальные пули все ж пролетали в опасной близости. А преследователи, меж тем, давно разгадали нехитрый замысел бывшего пленника. Разделившись на две группы, они воплощали в жизнь свой план противодействия. Человек пятнадцать все так же двигались в северном направлении длинной цепью, прочесывая лесной массив. Другой отряд, численностью поменьше, стал резво обходить по флангу предполагаемый маршрут движения русского, с тем, чтобы отрезать ему путь к спасительной трассе с блокпостами федеральных сил. И вряд ли Сашка, в голове и глазах которого опять все потемнело и поплыло, мог сейчас просчитать подобный вариант развития событий. Он уже не бежал, а брел, как выражались в «Шторме» «на автопилоте», постоянно спотыкаясь и покачиваясь, задевая стволы деревьев, не чуя настигавшей погони и не догадываясь о поджидавшей впереди засаде. Спустя четверть часа Баринов миновал небольшой овражек, а на подъеме врезался раненным плечом в торчавший от поваленного дерева сломанный сук. От боли, прострелившей аж до самого бедра, в глазах замельтешили искры. Он сделал по инерции пару неверных шагов, остановился, ища свободной рукой опору и, рухнул наземь, закувыркавшись по склону назад – на самое дно лощины. Две пары глаз наблюдали за этим беспорядочным падением. Они уже минуты три неотрывно следили за еле передвигавшим ноги русским. Как только тело его скатилось вниз и осталось лежать неподвижно, два человека переглянулись и быстро двинулись к нему… Глава восьмая Владивосток Дверь кабинета Газырова без стука распахнулась. Руслан поднял грозный взгляд, но тут же сменил гнев на улыбку – на пороге появился Мухарбек. Встав из-за стола и сделав несколько шагов навстречу давнему другу, Руслан по обычаю обнял старого друга. Тот же, выудив из кармана бутылку коньяка, нарочито возмутился: – Почему совсем не заходишь в мой ресторан? Два дня уже не виделись!.. Или обедать перестал? Саум, что ли соблюдаешь? Так до рамадана еще далековато… – Столько проблем знаешь… Тут скоро не только про обед забудешь. Они присели на мягкий кожаный диван. – Люба! – вдруг громогласно и с неприязнью позвал хозяин кабинета. В кабинет стремительно ворвалась секретарша – молодая, но уже полнеющая женщина, фигурой и формами напоминавшая Руслану образы, запечатленные в семнадцатом веке великим Рембрантом: огромные бедра; мускулистые икры; покатые плечи и пышные, будто спелые дыни груди… Газыров незаметно скривился и приказал: – Сооруди-ка нам что-нибудь из закуски. Та поспешно кивнула и собралась было прикрыть за собой массивную дверь, да босс остановил ее фразой, произнесенной тоном весьма угрожающим: – И еще… Если в моей пепельнице не останется места для окурков, я предложу тебе должность охранника на автомобильной стоянке. Зная крутой нрав шефа, Любочка побледнела, схватила переполненную пепельницу и опрометью ринулась исправлять оплошность. Руслан Селимханович проводил ее взглядом строгим и беспощадным, Мухарбек – мягким и отчасти восторженным… – Хороша твоя Любка, и где ты таких «штучек» отыскиваешь? – украдкой вздохнул он. Давно подмечая некую симпатию старинного приятеля к своей секретарше и искренне удивляясь его вкусу, Газыров с сожалением покосился в его сторону: – Если ты находишь ее неотразимой – забирай хоть сегодня!.. На Любочку он уже не мог смотреть без раздражения, посему готов был расстаться с ней незамедлительно. Однако ж и Мухарбек – приличный по здешним меркам семьянин, не был готов к сиюминутному «отважному» решению. Поспешно дав задний ход, он перевел беседу в другое – деловое русло: – Не знаю, возможно, позже… Со Скрябиным, встреча состоялась? – Да… Отныне он мой клиент. – Чем занимается? – Какой-то самый крутой начальник арсеналов. Что-то вроде заместителя Командующего флотом по вооружению. Контр-адмирал, кажется… Я в этих военных кличках ничего не смыслю… – Если так – он именно тот, кого мы ищем! – Хотелось бы надеяться… – задумчиво и тихо, словно произнося молитву, проговорил Руслан. Минут через пять, открыв дверь крутым бедром, в кабинет боком вплыла Любочка, аккуратно транспортируя поднос, плотно заставленный небольшими тарелочками с разнообразными деликатесами. На краю серебряного подноса стояла пустая, только что вычищенная до блеска пепельница. Владелец автомобильной империи молча наблюдал за проворной сервировкой стола, а его приятель с жадностью разглядывал изрядно выпирающие женские формы. Когда тетка тяжело простучала каблуками к выходу, ловко наполнил коньяком две рюмки и снова напомнил о Скрябине: – О деле разговор состоялся? – Нет. В первую встречу это было бы крайне неосторожно – можно ненароком спугнуть… Надо бы для начала хорошенько «привязать». Приподняв бутылку и повернув к себе этикеткой, седобородый чеченец прочитал: – Дагестанский выдержанный… Отменный коньяк! И как только тебе удается его оттуда переправлять?! Привезти сегодня ящик коньяка из Кизляра, наверное, сложнее, чем купить партию машин в Японии… Наше здоровье! – он медленно опрокинул содержимое рюмки в рот и, смакуя мягкий благородный вкус, подцепил вилкой очищенную мидию. – Да, это не та дрянь, что продается в магазинах… Настоящий! Довольный Мухарбек улыбаясь, снова наполнял рюмки… – Одним словом, Скрябин остался доволен нашим знакомством. Выбрал «Тойоту» – внедорожник, узнав же цену, захотел еще одну – для зятя. Но я вот о чем хотел бы тебя попросить, Мухарбек… Организуй-ка небольшой сабантучик где-нибудь на берегу моря – ну, скажем, в бухте Лазурная… Помнишь, где мы пару лет назад праздновали Курбан-байрам? Словом, как ты умеешь: шашлычок, плов, водочка… Финансирование и охрану я обеспечу. – На сколько персон? – Ты, я и Скрябин. Приятель понимающе кивнул – им предстоял серьезный разговор с адмиралом и лучших условий, чем на природе, с выпивкой, да под хорошую закуску, не придумаешь. Они снова опрокинули по рюмке… – Машину ему, видать, совсем дешево отдал? – Вторую и вовсе подарю! Лишь бы с этой гнилой затеей поскорее развязаться. – Да-а, вот и сюда война докатилась… Как раньше спокойно работалось! Помнишь то время, когда мы втроем сюда приехали? Я, ты и Тимур… Я-то сразу решил дело с рестораном начинать, а вы с Тимуром свою затею разворачивали… Мерную беседу прервали – в дверь кто-то робко постучал… В приоткрывшуюся щель просунулась рыжая голова все той же Любки. – Руслан Селимханович, для меня вечером срочной работы нет? – пропищала она лилейным голоском. – Можешь ехать, – подобрел от спиртного босс. – До свидания… – …Жаль… жаль, что Тимур исчез. Такой человек был! Он нам и сегодня с этим оружием не помешал бы – хваткий, напористый, хитрый… Ах, как замечательно и спокойно жили, работали… – продолжал сокрушаться хозяин «Восточной кухни». Захмелевший от хорошего коньяка Газыров, согласно качал головой и, незаметно вздыхая, вспоминал о лежащем во внутреннем кармане пиджака загранпаспорте на имя их третьего друга – Тимура Сирхаева… Около полугода звучавший из уст Любочки вопрос по поводу «срочной вечерней работы», неизменно означал следующее: «Если сегодня вечером вы не намерены поиметь меня на кожаном диване своего шикарного кабинета, то не разрешите ли воспользоваться вашей служебной машиной, чтобы не трястись в общественном транспорте?» Почуяв появившуюся в последние недели холодность всесильного шефа, секретарша лезла из кожи вон, с целью поправить пошатнувшееся положение. В часы недавней близости в отдельном кабинете «Восточной кухни» она старалась угодить ему во всем – что только не позволяла с собою делать! Чего только не вытворяла сама! Но… золотое времечко ее безвозвратно утекло, и Люба это с ужасом осознавала. Накинув короткую замшевую курточку и с грустным вздохом повесив на плечо сумочку, молодая женщина неторопливо вышла на улицу. Огромный и черный как смоль лимузин стоял в ожидании на привычном месте – у подъезда офиса. – Привет, – бросила она водителю, приоткрыв сначала переднюю дверь. Но вперед она все же садиться не стала – на том месте ездил, как правило, охранник, а она с некоторых пор считала себя рангом повыше. Пока она устраивала в глубоком сиденье свое раздобревшее тело, мужчина средних лет опустил разделявшее салон стекло и, моргая осоловевшими от бессонницы глазами, справился: – Домой? – А куда же еще… – Что ты сегодня рановато… – пробурчал он, запуская остывший двигатель. – Все успела сделать, а у шефа Мухарбек – давний его товарищ… Коньяк пьют. «Все успела… – усмехнулся про себя мужик, плавно трогая представительское авто с места, – а то нам не известно, чем ты вечерами занимаешься у Газырова в кабинете. Тихоня, мать твою!..» По совершеннейшей случайности она проживала в том же районе, что и Руслан Селимханович. Машина быстро миновала оживленный центр и свернула, согласно давнему и отработанному маршруту, в один из длинных извилистых переулков. Через несколько кварталов эта мало освещенная, с крутыми перепадами улочка раздваивалась и шофер крутил баранку влево, если отвозил до роскошного дома босса; либо поворачивал вправо, ежели доставлял до серой панельной пятиэтажки его полнотелую пассию. Оставив позади роковую развилку, автомобиль снова набрал скорость. До Любкиного пристанища оставалось метров пятьсот относительно прямого участка дороги, когда что-то резко хлопнуло впереди и слева. Не сбавляя резвого хода, тяжелый лимузин угрожающе повел капотом влево и пошел юзом. Противно завизжала по асфальту резина. Водила вдавил до пола педаль тормоза и, выворачивая руль вправо, отчаянно матерился; пассажирка, вцепившись двумя руками за дверную ручку, плавно переходящую в широкий подлокотник, добавляла визга в нервозную и катастрофическую ситуацию – на приличной скорости машину боком несло на металлический фонарный столб. Через секунду жители ближайших домов услышали звук сильнейшего удара – слегка подскочив на низком бордюре, авто с размаху врезалось в мачту своим лакированным правым бортом, осыпав тротуар мелкими, поблескивающими в тусклом освещении стеклами… Когда улеглось жуткое эхо, и заглох двигатель, с невыносимым скрипом открылась передняя дверца на левой – неповрежденной стороне; чертыхаясь и стряхивая с себя остатки стекла, наружу выбрался водитель. Он глянул на неподвижно лежавшую в просторном салоне женщину, опять крепко матюкнулся, достал из кармана мобильник и стал куда-то названивать… Спустя два дня после произошедшей автомобильной аварии, в небольшом конференц-зале Газыров собрал экстренное совещание. Сидя вокруг овального стола, уже томились в ожидании начала головомойки заместители Руслана Селимхановича, его заместитель по безопасности и срочно присланный полковник из городского Управления внутренних дел. Тем временем в опустевшей без Любочки приемной толпились молоденькие девочки – соискательницы удачи в поиске доходного и теплого местечка секретаря генерального директора процветающей компании по перепродаже японских автомобилей. – Беседовать с ними будешь в моем кабинете – на совещании ты мне пока не нужен, – отрывисто напутствовал Руслан своего помощника. – А мне некогда – люди ждут!.. Все мои пристрастия и вкусы знаешь. Присмотри, одним словом, пяток подходящих, современных и… что б не похожи были на Любку. Понял? – Понял, все сделаю как надо… – Вот и устрой все по уму. А уж я потом выберу из них какую-нибудь кошечку… Он торопливо прошествовал через приемную в конференц-зал. Девушки мигом примолкли и встретили местного «бога» трепетными, восторженными взглядами. Опустив глаза, сосредоточенный и хмурый босс исчез за другой дверью… – Извините за задержку. Начнем… – по-хозяйски уселся он в кресло во главе овального стола. Серьезные, озабоченные недавним происшествием мужчины закивали… – Александр Романович, обратился Газыров к полковнику милиции, – лаборатория подтвердила версию выстрела? Чиновник в мундире вынул из толстой папки какой-то листок и, положив перед собой, объявил мрачным, трагическим голосом: – Увы, Руслан Селимханович, вывод экспертов однозначен: колесо насквозь пробито пулей калибра 7,62. – Стреляли один раз или несколько? – Больше следов от пуль нигде не найдено, как, впрочем, и гильз. – Ну и каковы же выводы? – Работал профессионал – следов не оставлено. С мотивом тоже все понятно – вас кто-то решил напугать. Если бы стреляли на поражение – пуля была бы направлена в заднюю часть салона. Полагаем, дело рук ваших конкурентов. – Шансы найти исполнителя имеются? – Очень небольшие, – честно признался мент, но бодро заверил: – принимаем все мыслимые меры! Уже подключена лучшая следственная бригада краевого центра. Кавказец нервно погладил коротко подстриженную седую бороду… Знал он, чем заканчиваются эти оптимистические посулы. Если и найдут исполнителя, то мертвого, да и то случайно. Через пару лет… А без него плакали надежды выйти на заказчика!.. – Хасан, – переключился он на заместителя по безопасности. – У тебя что-нибудь дельное имеется? – Переговорил со всеми авторитетами, обрисовал проблему. Если действовал кто-то из местных – обещали непременно помочь. – Ну а сами-то что говорят?.. – Ни один из них о готовящейся провокации не знал и не слышал. Верить можно – люди проверенные. Газыров обвел взглядом остальных присутствующих… Судя по их лицам, сказать им так же было нечего. Несмотря на сдержанный вид и вполне мирный тон, внутри у Руслана всё кипело от ярости. Все его подозрения упрямо сходились на мелко плавающих конкурентах, страстно желающих спихнуть с дороги его – владыку местных автомобильных рынков. На мгновение он вдруг представил себя на месте лежащей в салоне дорогого лимузина окровавленной Любочки… Во всей этой нехорошей истории его действительно спасла случайность – отправился бы домой он – неизвестно, чем бы закончилась эта поездка. И, невзирая на то, что выстрел был произведен после того, как машина повернула совсем в другую – противоположную от обители Газырова сторону, его все равно крайне настораживало это происшествие. Кто знает, может быть и на другом участке дороги, ведущей к дому босса, кто-то поджидал появления представительского автомобиля. Сейчас опостылевшая Любка лежала в больнице с сильнейшим сотрясением мозга и раздробленной правой ключицей. На столе же, прямо перед ним покоилось ее заявление об увольнении, написанное под диктовку медсестрой прямо в палате. Внизу под коротким текстом красовалась кривая неразборчивая подпись самой секретарши, а в левом верхнем углу уже значилась его положительная резолюция. В качестве ответного и благодарного шага вчера Руслан отвез в больницу огромную корзину с фруктами и, дабы избежать каких-либо неприятностей с недовольными родственниками, вручил пострадавшей компенсацию за лечение и моральный ущерб – конвертик с десятью тысячами долларов. Кажется, она осталась довольна данным прощальным жестом… Совещание длилось более часа. Не стесняясь государева слуги и молчаливого босса, взявший слово Хасан приглушенным и полным затаенной угрозы голосом в красках пообещал другим заместителям, что ежели прознает о заговоре или прочем предательстве, то трупы бывших подельников будут изъедены метровыми камчатскими крабами на дне залива Петра Великого. Изъедены до самых костей! А кости, как известно, никогда не всплывают! Те пучили глаза, мотали головами, театрально обижались и мычали в собственное оправдание слова верности Газырову и Хасану до самого последнего вздоха… Тем временем в соседнем помещении во всю происходил так называемый кастинг – понятие, трактуемое помощником с вольной кавказской своеобразностью. По срочно разостланному в местные газеты объявлению, на вакансию секретаря изъявило устроиться около сорока «…незамужних, стройных девушек с исключительно привлекательной внешностью, не старше двадцати пяти лет и не обремененных лишними комплексами», как значилось в кратком описании будущих претенденток. Молодой чеченец обладал вполне сносным вкусом, действительно знал требования капризного патрона и некоторые интимные тонкости той работы, с которой так или иначе пришлось бы столкнуться новоиспеченной сотруднице. – Ну-ка, пройдись, – вальяжно приказывал он всякий раз, когда очередная сексапильная соискательница удачи входила в кабинет и плотно прикрывала за собой дверь. Уподобляясь модели, девушка старательно вышагивала по пестрому ковровому покрытию, виляла бедрами и выбрасывала далеко вперед длинные ноги. Сам же помощник, развалившись и закинув ногу на ногу, утопал в глубоком диване, изображая из себя вершителя человеческих судеб. – Довольно топать каблуками – не на подиуме, – останавливал он через минуту монотонную ходьбу. – Приподними-ка юбку!.. Если в ответ на данную реплику барышня округляла глаза или возмущалась в другой форме, разговор немедля прерывался – распорядитель демонстративно вычеркивал ее фамилию из списка и выпроваживал вон, требуя появления перед очами следующей претендентки. Если же приказ безропотно выполнялся, чеченец становился еще наглее: – Выше-выше поднимай! Я же должен определить длину твоих нижних конечностей! Девица задирала юбчонку или платье едва не до плеч, а он, вдоволь налюбовавшись нижним бельем, подзывал ее ближе и требовал показать грудь. Коль и этот номер проходил без препон, молодой человек негромко нашептывал обещания замолвить пару словечек, с опаской бросал взгляд на входную дверь и торопливо, на ощупь «определял гладкость» тех или иных мест юного тела. По этой бесхитростной схеме «кастинг» продолжался почти час… Одной из последних в кабинете появилась высокая, стройная красавица с распущенными русыми волосами. Весьма привлекательная фигура отчего-то скрывалась ею под тонкими кожаными брюками и такой же легкой короткой курточкой. – Комплексы есть? – грозно поднял бровь кавказец, недовольный закрытостью костюма девушки. – Откуда им взяться?.. – просто отвечала она. – Тогда раздевайся. А то, как же я смогу разглядеть твою фигуру?.. Рентгеновского аппарата у меня нет, а от шефа получены вполне четкие указания на сей счет… – начал он длинную тираду, пытаясь оправдать похотливое желание лицезреть в неглиже очередную красотку и наливая при этом полную рюмку дармового коньяка. Когда помощник поднял глаза, на девице оставались лишь узенькие полупрозрачные трусики. Чеченец с поднятой рюмкой остолбенел… Она же вновь обув туфельки на высоких шпильках, грациозно прошлась по кабинету; покрутилась на середине; красиво изогнув кошачью спинку, нагнулась… Закончив «показательную программу», повернулась к нему лицом и спокойно стала ожидать вердикта… Такое захватывающее и смелое шоу он воочию лицезрел только однажды в лучшем ночном клубе Владивостока. Не совладав с собой и не глядя пристроив полную рюмку на краешке столика, молодой человек вмиг оказался подле нее. Словно во сне поднял руку, желая прикоснуться к, казалось бы, абсолютно доступному телу, но… тут же получил звонкий шлепок по ладони. – Ты, верно, забыл – я устраиваюсь секретарем вовсе не к тебе, – твердо проговорила знойная особа, взирая на него уверенно и насмешливо, как смотрит всякий гость, внезапно оказавшись в незнакомом богатом доме и безошибочно рассортировав толпу одинаково одетых людей на господ и лакеев. Впервые смутившись за время сегодняшнего театрализованного действа с раздеванием, посрамленный чеченец вернулся к дивану. Одевалась и приводила себя в порядок она так же быстро, сколь и сбрасывала одежду. Однако теперь не спешил он – пять галочек уже имелись против фамилий подходящих девушек, и просмотр продолжался разве что для собственной его услады. Да и задетые отказом кавказская гордость с мужским достоинством были ущемлены этой стервочкой основательно. – Ты нам не подходишь. Свободна, – объявил он решение, жирной чертой вычеркивая ее из длинного списка. Полная достоинства, русоволосая красавица повернулась и, не произнеся ни слова, ровной походкой направилась к двери. У самого порога неожиданно столкнулась со стремительно вошедшим в кабинет Газыровым и сделала шаг в сторону, деликатно уступая дорогу. Босс пребывал в дурном расположении духа, да, завидев весьма эффектную девушку, как-то враз обмяк, растаял. Сурово сведенные брови расползлись по своим обычным местам, морщины на лбу разгладились, средь короткой седой бороды мелькнуло подобие улыбки… Приосанившись, он протянул руку: – Руслан Селимханович. Она же, пожимая его ладонь, назвать себя не успела – всемогущий властелин дальневосточной автомобильной империи указал на одно из кресел, что стояли напротив начальственного стола и, выпроводил, вмиг утерявшего всякую власть помощника со словами: – Все, заканчивай смотрины! Гони всех из офиса вон… – Вот список тех, кто прошел отбор… – осторожно положил он на краешек стола листочек с галочками у пяти девичьих фамилий. Но было поздно – Газыров, очарованный визави, сделал окончательный выбор мгновенно – так, как привык разрешать большинство важнейших и чрезвычайно серьезных для себя проблем. Он грозно зыркнул на молодого человека, и тот, поняв все без слов, надолго исчез из кабинета. Рассматривая прелестную собеседницу, словно сошедшую с обложки модного журнала, Руслан опять почувствовал прилив сил. – Итак… у меня к тебе единственный вопрос: умеешь ли ты варить хороший кофе?. – Дайте мне десять минут, и у вас на столе будет чашечка отменного кофе по-венски, – отвечала она безбоязненно, глядя на него открыто и искренне большими зеленоватыми глазами. «Отлично… – подумал он, впервые за последние двое суток вздохнув с облегчением. Руки его медленно и ритмично рвали на мелкие клочки оставленный помощником список. – Чертовски привлекательна!.. Непозволительно красива!.. Представляю, какова у нее фигура!.. И совсем не похожа на Любку – просто ничего общего!» – Завтра в восемь сорок ты должна быть на рабочем месте, – уже более деловым тоном произнес Руслан, – ровно в девять подашь мне свой кофе по-венски, попробую… Хотя я, признаться, предпочитаю покрепче – турецкий. Понимая, что аудиенция окончена, девушка встала, кивнула на прощание и легкой, свободной походкой пошла к двери. – Хотел бы сразу предупредить, – назидательно обмолвился шеф, вперив жадный взгляд в обтянутые черной кожей идеальной формы ягодицы, – мне очень не нравится, когда сотрудницы приходят на работу в брюках. – В будущем у вас нареканий на сей счет не возникнет, – заверила она все тем же мягким голосом и одарила его на прощание загадочной, многообещающей улыбкой… Глава девятая Горная Чечня Вначале Баринову, как и прежде, представлялся все тот же давний двойной кросс, на финише которого он впервые лишился чувств. Сильная жара, мучительная нехватка влаги, ужасающая нагрузка, голоса медиков и курсантов… Потом, понемногу приходя в себя, он понял: его куда-то несут. Несут тяжело и неловко, периодически останавливаясь для отдыха. Сознание вернулось окончательно, когда на лицо упали брызги холодной воды. Ощутив эту свежесть и, оттого еще явственнее возжелав досыта напиться, он сразу же открыл глаза… Увиденное весьма озадачило. Он даже поначалу не понял: снова ли это представления контуженого мозга или же нечто происходящее в действительности. Сквозь мрак глаза различили двух женщин, склонившихся над его раненным плечом и колдовавших с бинтами, ножницами, какими-то снадобьями… – Где я?.. – прохрипел Сашка. Та, что была постарше, лишь искоса глянула в его сторону и продолжила сноровистое врачевание. Немного простоватое лицо ее было сосредоточенным. Другая – совсем молоденькая девушка отреагировала на вопрос иначе… – Тс-с!.. – очень тихо произнесла она, приложив к губам тонкий пальчик. – Наконец-то вы очнулись. А мы уж думали… – Водички бы мне… – шепотом попросил майор. Девчонка тут же исчезла из поля зрения, а, вернувшись, осторожно приподняла его голову и помогла напиться из большой эмалированной кружки. Обработав и перебинтовав плечо русского, та, что была постарше куда-то ушла… Александр лежал на мягкой подстилке в темном, прохладном помещении высотой чуть более полутора метров. Слабый свет пробивался сквозь единственную дощатую квадратную дверцу, находившуюся у самого земляного пола, неподалеку от беглеца. О размерах, убранстве и координатах нового прибежища он мог пока только гадать… Девушка тихо сидела рядом и неотрывно смотрела на него. Взгляды их иногда встречались, и в такие мгновения она смущенно опускала глаза, теребя в руках подол длинной старенькой юбки из джинсовой ткани. На вид девушке не было и восемнадцати. – Тебя как зовут? – негромко спросил он. – Ильвира… – А та женщина, что меня перевязывала… Она кто? – Моя мама… Ее зовут Рената. – И где же я нахожусь, Ильвира? – В подполе нашего с ней дома, – вполголоса объяснила она. Потом поспешно уверила: – Не бойтесь, бандитов в селении нет. Когда на улице совсем стемнело, девчонка ненадолго покинула его, а, вернувшись, включила маленький фонарик… – Вам нужно поесть, – сказала она, расстелив рядом с молодым человеком салфетку и аккуратно расставив на нее посуду, наполненную какой-то провизией. – Село-то ваше как называется? – продолжил допытывать юную собеседницу майор. – Батой… Это недалеко от Итум-Кале. – Ясно. На самом деле ему пока многое было неясно, и неспешно поглощая принесенную девушкой пищу, он как бы невзначай выяснял подробности своего спасения. Она все так же сидела напротив, подобрав под себя босые ноги и сцепив ладони на согнутых коленях. Отвечая на вопросы, Ильвира с нескрываемым интересом наблюдала за русским мужчиной, изредка беря в руки большую округлую лепешку, отламывая от нее ломтики и подкладывая поближе к нему… – Ты совсем не похожа на местных девушек, – улыбнулся он ей. – Белокожая, симпатичная… – А я не чеченка. – Вот как!.. – удивился Сашка. – Скажи, как же вы меня отыскали в лесу? – Мы собирали хворост и вдруг услышали вдалеке стрельбу. Думали, какая-то военная операция, – поведала она. – А потом заметили вас… Вы еле шли, качались и постоянно цеплялись руками за ветви, чтобы не упасть. И все-таки упали… – Это я, кажется, помню. А что же произошло после? – Мама мне сказала единственную фразу: если мы его спасем, а бандиты узнают об этом – они сожгут и нас, и наш дом… Он перестал жевать и внимательно посмотрел на ее лицо, слегка освещенное слабым лучом фонаря. Юная девушка снова смутилась, но затем улыбнулась и пояснила: – Не удивляйтесь тому, что мы все-таки унесли вас из-под носа боевиков. Моя мама тоже не чеченка – она родом из Дагестана. А папа и вовсе был русским… – Почему был? Помолчав, она вздохнула: – Он работал в Итум-Кале в бригаде таких же русских строителей… В общем убили их всех… Давно убили. Еще те, кто служил Дудаеву. Он понимал: нужно было что сказать, да все фразы со словами в голове скомкались, и рта он так и не раскрыл. Только когда она завернула в салфетку посуду и собралась покинуть темное убежище, Сашка неуверенно поблагодарил: – Спасибо вам… – Не за что, – остановилась Ильвира у самого выхода. Фонарь на мгновение высветил четкий профиль ее повернутой вбок головы: прямой открытый лоб; такой же прямой, но чуть вздернутый носик; влажные, немного приоткрытые губы… Кажется, она хотела о чем-то спросить, да не решалась… – Меня зовут Александр, – догадался представиться Баринов. Кивнув и улыбнувшись, она еле слышно повторила: – Александр… И через мгновение ее миниатюрная фигурка исчезла в проеме квадратной дверцы… В подполе добротного деревенского дома Сашка отлеживался трое суток. Во-первых, следовало переждать пока обозленные дерзким побегом пленника «чехи» обыщут все окрестности и уберутся восвояси – на территорию горной базы. А во-вторых, надо было хоть частично восстановить абсолютно растраченные силы. Отряд боевиков появился в селе на следующий день. Майор слышал, как во дворе хозяйка дома говорила с кем-то из предводителей бандитов на хорошем чеченском языке, объясняя, что никого из чужаков не видела, по меньшей мере, с полгода. Те покинули двор ни с чем и направились к другим жителям мирной деревни… Рената – приятная женщина с усталыми, грустными глазами навещала Александра редко. Она должна была по-прежнему хлопотать по хозяйству, так же часто появляясь во дворе и мелькая на глазах у соседей – чеченцев, то с тазиком чистого белья, то с ведром корма для немногочисленной живности в сарае, чтобы ни приведи Всевышний, никто ничего не заподозрил. Зато Ильвира, пользуясь этим «прикрытием», заглядывала «в гости» к нему ранним утром, принося завтрак и свеженадоенное молоко; раза два-три забегала днем, обрабатывая и перебинтовывая рану, кормя горячим обедом и шепотом рассказывая новости. И в последний раз посещала поздним вечером, перед сном, заставляя хорошенько поужинать… Сегодняшним утром Баринов сказал девушке, что боле не смеет рисковать их жизнями и в ближайшую ночь покинет гостеприимный приют. Улыбка вмиг слетела с ее лица, и уходила она озабоченной. В обед Ильвира появилась снова, и впервые за время их короткого знакомства показалась ему печальной и неразговорчивой… Дочь хозяйки плеснула из кувшина в широкую бронзовую емкость теплой воды и помогла молодому мужчине освободиться от форменной куртки. Неторопливо, с предельной осторожностью, юная девушка вытерла кровь, промыла рану и, прежде чем забинтовать приготовленным лоскутом чистой материи поврежденное плечо, своими тонкими пальчиками аккуратно наложила какую-то ароматную, пахнущую травами мазь. Сашка сидел не шелохнувшись. Несколько раз он уже ловил себя на том, что прикосновения ее теплых, нежных ладоней доставляет ему необъяснимое удовольствие. Удивительная забота, мягкие, красивые движения, боязнь и нежелание причинить боль, снова и снова приятно поражали его. Он потихоньку, исподволь рассматривал Ильвиру… Под длинной юбкой и тонкой кофточкой угадывалась стройная фигура с малость не добравшими пока должной полноты формами. Роскошные каштановые волосы были забраны сзади в тугой пучок. Нежная гладкая кожа рук и лица слепили своим глянцем даже при скудном освещении. Наконец, само лицо с идеально правильными чертами… Плавный овал; тонкие черные брови, словно распростертые крылья летящей птицы; слегка пухленькие губки; выразительные и большие темные глаза под длинными, загнутыми кверху как у первоклассницы ресницами… Когда перевязка закончилась, спецназовец, словно невзначай дотронулся до ее руки… – Спасибо, – прошептал он. – Не стоит… – растерянно отвечала она, отводя глаза в сторону и поспешно отнимая ладонь. – Выздоравливайте поскорее. Вечером он впервые покинул пределы подполья, и вдвоем с Ильвирой они долго сидели в сумерках на лавочке возле дома. Негромко болтали о мирной жизни, о больших городах… Она подробно рассказала об отце, о матери, о себе… За разговором настроение девушки немного улучшилось, и когда молодой человек сызнова легонько сжал в своей руке прохладную, узкую ладонь, та не возражала… Рената с Ильвирой неплохо знали здешнюю местность и стоявший вплотную к селению лес – после смерти главы семейства приходилось самим заботиться о себе: добывать дрова, хворост, собирать и возить камни для ремонта дома, забора и надворных строений. Они решили проводить русского офицера до самой трассы, и как только он не отговаривал их, толку это не возымело – мать с дочерью настояли на своем. Впереди с двустволкой на плече шла Рената, за ней Ильвира, и замыкал странную процессию Баринов с пустым автоматом в руках. Ведомые уверенной женщиной, они петляли по каким-то оврагам и лощинам часа четыре – намного дольше, чем представлялось майору. Так или иначе, но стараниями Ренаты к трассе удалось выйти без каких-либо нежелательных встреч и приключений. – Это самый ближайший к нашему селу блокпост, – указала рукой мать Ильвиры на дорожное полотно и какие-то бетонные нагромождения, видневшиеся сквозь темнеющие в предрассветных сумерках стволы деревьев. – Извини уж, но дальше нам идти не стоит. – Даже не знаю, как мне вас благодарить, – растерянно молвил Сашка, поднося руку женщины к своим губам. Та улыбнулась, потрепала бывшего постояльца по темной шевелюре и вздохнула: – Пора нам в обратный путь. Небось уж подружились за три дня… Ну, прощайтесь, не буду мешать. Отойдя немного в сторону, она увлеклась сбором каких-то лечебных трав. Мужчина шагнул к девушке, почему-то не поднимавшей на него взгляда. – Я буду часто вспоминать тебя… Твою заботу, твои руки… – чуть улыбнувшись, тихо сказал он. Не отвечая, та лишь кивала… – А могу ли я когда-нибудь заглянуть к вам в гости? – вдруг спросил молодой человек, рискнув опять прикоснуться к ее ладони. Ильвира согласно мотнула головой, затем вдруг встревожено посмотрела на мать и сокрушенно сказала: – А мы ведь скоро уедем отсюда… – Да, – подтвердила Рената, не отрываясь от своего занятия, – в Кизляр отправимся – к родственникам. Насовсем… Словно очнувшись от грустных раздумий, дочь торопливо зашептала: – Мама родилась в Кизляре. Она говорит: там почти город и мне легче будет выучиться, получить профессию… Но сама очень часто вспоминает моего отца и даже во сне с ним разговаривает. А похоронен он здесь – в Батое… Как это все будет выглядеть, я не представляю!.. Теперь она неотрывно смотрела в его глаза, и сама сжимала мужскую руку, словно ища поддержки, опоры, защиты… Баринов не удержался – провел ладонью по нежной девичьей щеке. Та на миг замерла, прикрыв глаза длинными бархатистыми ресницами… – Я потихоньку пойду, а ты догоняй, доченька, – послышался удалявшийся голос женщины. – Счастливо тебе, Александр. – И вам, Рената… – отвечал он, не сводя глаз с девушки. А девушка молчала. Ее мать потихоньку уходила вглубь лесной чащи, и время, отведенное на прощание, таяло, словно первые снежинки на прогретой солнцем за лето земле. Мимолетное и во многом странное знакомство подходило к логическому завершению. Вторично судьба никогда уж боле не сведет, пути не пересекутся, а расплывчатые образы понемногу истлеют в анналах бездонной памяти… Кажется, оба об этом догадывались. В особенности это понимал Сашка – закоренелый холостяк и многое к сему дню познавший в отношениях мужчин и женщин. Однако семнадцатилетняя Ильвира, совершенно не обремененная опытом, должно быть все представляла иначе – по-своему… Еще раз обернувшись на темноту густого леса, она вдруг торопливо заговорила, сбиваясь и краснея: – Мамины родственники живут в Кизляре по адресу: улица Степная, дом два. Могу ли я… Могу ли я надеяться, Александр, что вы… что когда-нибудь увижу вас?.. – Конечно… Если пообещаешь не называть меня на «вы»… Он не успел договорить… Приподнявшись, девушка дотронулась пальчиками до его шеи и шепнула на ухо: – Обещаю, Саша… Потом поспешно и неловко ткнулась губами куда-то в уголок его рта, повернулась и побежала догонять мать. Бегала она еще совсем по-детски – высоко вскидывая в стороны голени… С минуту майор растерянно стоял в опустевшей, пугающей безмолвием придорожной рощице. Он смотрел на своих спасительниц – хрупкую девочку и ее усталую мать, пока обе фигурки не скрылись в утреннем тумане, окутавшем густой лес северного склона Большого Кавказа… Часть вторая Новое амплуа Глава первая Чечня Третий день начальство не беспокоило группу бойцов из ОСНаз «Шторм», командированную из Санкт-Петербурга в Ханкалу. Наслаждаясь передышкой, спецназовцы привели в порядок свою крохотную территорию обширного палаточного лагеря, истопили баньку и, помывшись с крутым парком, отдыхали. Капитан Куторгин с майором Бариновым решили не выбиваться из общего распорядка – прибравшись в палатке и, выпив по паре стаканов крепкого чая после посещения местной «сауны», расслабленно возлегли на кровати… Куторгин покрутил настройку радиоприемника, отыскивая волну без предвыборных обещаний, политических дебатов и прочего словесного поноса. Однако все радиостанции, будто сговорившись, передавали новости – стрелки часов показывали полдень. – Ладно, послушаем, что в мире творится… – махнул рукой капитан, падая на подушку. «Сегодня, приблизительно в восемь часов по московскому времени в Испании одновременно прогремело несколько сильных взрывов…» – доносился из динамика приятный женский голос. Оба мужчины прислушались… «Хорошо спланированная террористическая акция была назначена неизвестными координаторами на утренний час пик, когда мирные граждане крупных испанских городов спешили на работу. Один из взрывов произошел в вагоне пригородного поезда неподалеку от Мадрида. Второй уничтожил автобусную остановку в центре Валенсии, а третий унес десятки жизней на железнодорожном вокзале Сарагосы. Как передает из Испании наш специальный корреспондент Андрей Шаповалов, еще одно взрывное устройство не сработало и в данный момент обезвреживается в одном из портовых городов этой страны – Бильбао…» – Вот сволочи, что творят!.. – покачал головой капитан. – Выходит, не мы одни маемся с экстремизмом… «Мы связались по телефону с нашим корреспондентом и попросили его ответить на несколько вопросов. Андрей, скажите, есть какие-либо данные об организациях, стоящих за этими страшными преступлениями? Приемник затрещал, на секунду стих, потом заговорил мужским тенором: «Пока испанские власти не располагают даже приблизительными данными об организаторах этих акций – ни одна из известных здесь террористических группировок ответственности за взрывы до сего часа не взяла. Но как вы знаете, Светлана, в Испании довольно много экстремистских течений и старого, и нового толка. Думаю, в ближайшие сутки вопрос с виновниками террористических актов прояснится…» Ведущая новостей громким голосом перебила: «Упомянув о течениях нового толка, вы, Андрей, видимо имеете в виду терроризм исламского происхождения?» Услышав из уст невидимой дамочки эту глупую формулировку с привязкой богопротивного явления к тысячелетней вере, Сашка поморщился… Корреспондент же с готовностью и охотой отвечал: «Да, прежде всего – исламских фундаметалистов. В высших политических кругах Европы поговаривают, что в последнее время все настойчивее заявляет о себе некая новая организация „Слуги Ислама“. Но во всем этом еще предстоит кропотливо и долго разбираться местным спецслужбам…» «И последний вопрос, Андрей, – снова встряла дикторша, торопясь узнать самый „жареный“ факт. – Сколько жертв и пострадавших насчитывается к этому часу?» – Ты не против? – ради приличия спросил Александр, уже крутанув ручку настройки и переключив приемник на музыкальную волну. Тот равнодушно пожал плечами, лишь повернувшись на бок – лицом к майору. «Да… После той истории с гибелью группы на перевале Сашка стал какой-то замкнутый, неразговорчивый… – не переставал удивляться Куторгин, исподволь наблюдая за своим флегматичным соседом. – Столько времени прошло после той операции, а из него слова лишнего не вытянешь!.. Часами может лежать, неподвижно уставившись в дурацкий прорезиненный потолок, ловко гоняя меж пальцев ладони свою монетку с заостренными краями. Интересно, где это он научился таким фокусам?.. Старожилы поговаривают, будто когда-то в нашем отряде служил какой-то Станислав Торбин. Служил, пока не погиб в горах… Вроде бы с него и берет начало это поветрие с монетами. А еще ходят слухи: этот знаменитый Торбин остался жив и где-то скрывается… Да разве можно в такое поверить?!» – Времени в обрез, капитан. Не имеем мы возможности прорабатывать до тонкостей эту чертову операцию! – отчеканил заместитель командира отряда специального назначения «Шторм». Под брезентовым навесом, обтянутым маскировочной сеткой, собрался весь местный офицерский состав, присланный под Ханкалу месяц назад из Питера: подполковник Маслов, майор Баринов и капитан Куторгин. Два прапорщика, не допущенных на совещание, торчали в курилке, обустроенной по соседству с продуваемым «штабом» подразделения. Остальной контингент: десяток «контрабасов» и двадцать два солдата срочной службы маялись возле своих палаток в ожидании построения, обещанного командиром сразу после окончания экстренного совещания. Пять БМД замерли у южной границы военизированной базы в ожидании решения офицеров… – Вы ж сами едва не орали на генерала по рации!.. – продолжал отстаивать свою точку зрения Куторгин. – А толку? – воззрился на него подполковник. – Плевать ему на мои увещевания – приказ есть приказ. Какого хрена сейчас об этом рассуждать?! – Все у нас через задний проход… – проворчал капитан, – а потом «двухсотые» на север штабелями отправляем… Маслов вздохнул и перестал ходить взад-вперед перед двумя офицерами. Все он прекрасно понимал: и глупость поступившего скоропалительного приказа, и причину возмущения капитана, и даже молчаливое несогласие Баринова. Понимал, да поделать ни черта не мог… Около получаса назад с ним на связь вышел генерал Назарьев и сообщил об окопавшейся на окраине Аргуна небольшой группе сепаратистов, оставшихся от недавно уничтоженной банды полевого командира Джанкоева. Что они задумали и каковы их планы – командование не ведало и разбираться не собиралось. Приказ генерала лаконично гласил: обезвредить боевую группу, избежав по возможности больших потерь в живой силе. Времени на подготовку операции Назарьев не отпустил… – Значит так, – подвел итог затянувшейся беседы, Маслов, – седлаем трех «коней», на броню по восемь бойцов, включая нас с вами. Ребят отберите понадежнее. Отправляемся через десять минут. Все. Двадцать пять километров, отделявшие Ханкалу от Аргуна, три легкие гусеничные машины преодолели менее чем за час. У проселочной дороги, ведшей к селу с юга-запада, их уже дожидалась делегация из десятка местных жителей. – Где люди Джанкоева? – крикнул с брони Маслов. – Там, на северной окраине, – неопределенно махнул рукой в сторону крайних сельских построек пожилой чеченец. – Белый каменный одноэтажный дом с большим участком земли. – Сколько там их? – Точно не знаем. Человек, наверное, пять, не считая заложников… – Каких заложников?! – недоуменно переспросил подполковник. – Разве вы ничего не знаете? – грустно подняла на него полные слез глаза одна из женщин. – Они захватили шестерых наших детей… Генерал Назарьев ни словом не обмолвился о заложниках. То ли час назад бандиты еще не до конца осуществили свой изуверский плана, то ли он сам не ведал об этом чудовищном факте… – А чем вооружены бандиты? – вздохнув спросил он. – Автоматы, гранаты… – пожал плечами местный старейшина. – Только близко они никого не подпускают – сразу начинают стрелять. – Значит, остается одно – штурм, – заключил Маслов и крикнул водителям боевых машин: – разворачивай во фронт! Интервал сто метров… – Требования выдвигали? – неожиданно вмешался в разговор Баринов, обращаясь непосредственно к старику. – Точно не знаю… Кажется, хотят, чтобы вы отпустили каких-то людей из Чернокозово; чтобы войска ушли из Ичкерии… – Старая песня о главном… – зло сплюнул в сторону подполковник. – Во время штурма наверняка положим треть села, – тихо сказал майор. – Может с генералом связаться? – предложил подошедший сзади и слышавший окончание разговора Куторгин. Маслов спрыгнул с брони на землю и, поднеся к глазам бинокль, стал рассматривать белевшую вдали хату, на которую минутой ранее указал старый кавказец. Соседние дома и впрямь стояли почти вплотную к оплоту остатков банды – любой выстрел из гладкоствольных орудий БМД мог полностью разрушить ветхие постройки. – Критиков всегда до хрена… – тяжко вздохнул старший офицер, – тогда уж предлагайте, если штурм вас не устраивает. – Переговоры, – коротко изрек Баринов. Маслов едва не выронил из рук бинокль… – Ты в своем уме?! Этому люди годами учатся, под руководством психологов!.. А мы – спецназ. Когда это спецназ занимался демагогией?! Да и требования у бандитов туфтовые… Кто ж добровольно на верную смерть-то пойдет?.. – Я пойду, – не дал он ему договорить. – Ты?.. Зачем тебе это? – Мне это не нужно, но лучшего варианта не вижу… Минут через пять подполковник вторично переговорил с Назарьевым по рации. Но того, вероятно, поддавливали сверху, и, не смотря на известие о заложниках, приказа генерал отменять не стал, обмолвившись: – В сущности, мне безразлично, какими способами ты решишь задачу, хотя жертвы среди мирных жителей конечно нежелательны. Думай сам. На все про все тебе один час – думай и действуй, а не то через полдня в Аргуне яблоку упасть негде будет от журналистов, телевизионщиков и прочей публики… Когда БМД подъехали ближе к окраине села и встали метрах в пятистах от указанного дома, в небольшой радиостанции «Вертекс», лежащей в нагрудном кармане разгрузочного жилета командира десантников, раздался чей-то скрипучий голос: – Эй, гоблины! Слышите меня? – Сам такой… слышим, – тут же ответил офицер. – Гяур, стой там и ближе не подходи. Тебе наши требования передали? – Очень невразумительно. Хотелось бы услышать непосредственно от вас. – Амнистия для всех сидящих в Чернокозовском СИЗО. – И все? – Пока все. – А как же на счет вывода войск из всей Чечни? – поддел переговорщика Маслов. – Это попозже, когда мы возьмем в заложники вашего президента. – Вот даже как?! – ухмыльнулся он. – Да… О штурме даже не думай – во-первых, у соседних домов полно народа. А во-вторых, после каждого вашего выстрела, мы будем убивать по одному ребенку. Ясно?.. – Послушай, это же дети ваших соплеменников! Как вы можете?.. Маслов хотел было что-то добавить, но в этот момент рация замолчала и связь прервалась. Напрасно он пытался докричаться до бандитов на данном канале и на десятке других – вероятно в их радиостанции сел аккумулятор или случилась какая-то неисправность. Сунув бесполезный «Вертекс» в тот же карман, руководитель десантников принялся расхаживать за броней БМД. Более всего ему сейчас хотелось развернуть три башни и парочкой орудийных залпов разнести до кирпичиков эту чертову белокаменную халупу со всеми ее обитателями. Однако ж наличие в заманчивой цели детей простых сельчан останавливало и диктовало совсем другие методы разрешения конфликтной ситуации. Капитан курил рядом, не мешая подполковнику обдумывать план дальнейших действий. Остальные бойцы рассредоточились по равнине, держа на прицеле белевшее приземистое здание. Только один Баринов сидел, привалившись к гусенице боевой машины и, гонял средь пальцев правой ладони монетку с заточенными как у бритвы краями. – Видимо, ты прав, – не оборачиваясь к нему, молвил Маслов, – надо отправляться к ним… Тот неторопливо встал, оставив на траве «Вал», закинул в карман монетку и снял «лифчик» – тяжелый разгрузочный жилет. Стоявший поодаль Куторгин с молчаливым удивлением наблюдал за его скупыми, точными движениями. Подполковник, все так же всматриваясь в даль, напутствовал с налетом этакой безысходности в голосе: – Постарайся, Саша, потянуть время. Объясни, что быстро, мол, с амнистией дело не решить. Заодно разведай обстановку: сколько их, чем вооружены… Дай бог, отпустят – тогда расскажешь. И возьми с собой хотя бы… – Я знаю, о чем с ними разговаривать и что с собой брать, – абсолютно невозмутимо отозвался Александр и, не прощаясь, направился в логово бывших сподвижников покойного Джанкоева. – Странный он какой-то стал… – прошептал капитан, провожая товарища взглядом. – Будто сам смерти ищет… На теле и так живого места нет – сплошь шрамы от ранений. Да плюс контузия… Маслов на миг оторвался от наблюдения, покачал головой, но не отвечал. Вновь поднеся к глазам окуляры мощного бинокля, он заметил, как парламентер, приблизившись к дому, медленно завел руки за голову. Этот жест подчиненного отчего-то добавил неуверенности в удачном исходе операции. Скрипнув зубами, подполковник прошептал: – Посмотрим, чем весь этот спектакль закончится… Навстречу Александру из белокаменной хаты выскочили двое молодых чеченцев с автоматами в руках, третий – похожий на араба, сидел со снайперкой у полуоткрытого окна. – Выше руки, сука! – отрывисто прокричал один. Они быстро затолкали его внутрь прихожей, похожей на веранду и принялись обыскивать. Араб, не отвлекаясь, наблюдал за внешней обстановкой, а в небольшой комнатушке с выходом во двор сию минуту появился еще один кавказец, возрастом постарше… – Ну, что, попалась птичка? – радостно вопрошал он. – Попалась, Хамзат… – отвечал один из приспешников. Держа руки за головой, Баринов прислушался… Для начала каких-либо действий ему необходимо было убедиться – действительно ли в заложниках пребывали дети и насколько решительно настроены сами боевики. Пока двое молодых террористов, присев на корточки, тщательно ощупывали каждую складку его камуфлированных брюк, майор осмотрелся и даже сумел осторожно заглянуть в соседнюю комнату – залу. Там и в самом деле то ли на тахте, то ли на диване тихо сидели подростки, вероятно, лет по двенадцать-четырнадцать – ему видны были их босые ноги. Так же оттуда доносились чьи-то тяжелые шаги… – Повернись! – скомандовал тот, что появился позже. «Вероятно, этот Хамзат и есть их главарь, – размышлял переговорщик, выполняя меж тем команды. – Или же предводитель прячется в зале…» – Я безоружен и пришел вести переговоры, – напомнил он. – Переговоров не будет, – ухмыльнулся чеченец, – просто у нас теперь на одного заложника больше и убивать мы начнем с тебя. Понял? Э-э, да что может понять глупый гоблин?! «Ну, вот и чудненько, – скорее обрадовался Александр, чем огорчился, – ответы на главные вопросы получены, и руки мои теперь развязаны. А то потянется долгая тяжба: следствие, суды, адвокаты, приговоры, амнистия… Такие жить не должны. Вперед, товарищ майор!» – У меня в нагрудном кармане для вас послание, – спокойно известил он того, что был постарше и стоял в недосягаемой зоне. – Ты ведь, Хамзат, верно? – Какое посла-ание, гяур!.. От кого?.. – натянуто и с сомнением протянул тот. – Ты догадываешься от кого… – прибег спецназовец к старой и довольно простой уловке. Выставлять себя посмешищем перед моложавыми соплеменниками ни один уважающий себя кавказец никогда не станет. Бандит, конечно же, ведать не ведал, от кого и какое в кармане русского парламентера может лежать послание. Но во всеуслышанье признать: «Нет, не догадываюсь…» или «Понятия не имею…» – ни за что! Теперь, когда в глазах Хамзата блеснула искорка собственной значимости, следовало дождаться от него следующей глупости. И она состоялась – вместо того, чтобы дать команду молодым коллегам по бандитскому цеху обшарить нагрудные карманы русского, он шагнул к нему сам… Вся троица оказалась рядом. «Темнокожий снайпер не в счет – пока он будет тащить из окна длинный ствол „СВД“ – трижды примет смерть…» – пронеслось в голове офицера «Шторма». И час великого и неподкупного, самого быстрого и непредвзятого правосудия начался. Правосудия по-спецназовски! Спрятанный в рукаве десантный нож, до которого еще не добрались досмотрщики, оказался в Сашкиной руке за долю секунды. Сверкнув несколько раз, лезвие вспороло подряд три глотки, не дав возможности выдавить крик ни одной из них. Обративший все внимание наружу снайпер, даже не успел понять, что же происходит там – в глубине комнаты, как рот его был зажат крепкой ладонью, а нож по самую рукоятку вошел меж лопаток… – Эй, что там? Почему так долго возитесь с ним? – внезапно раздался недовольный голос из залы. – Потому что неумелые у тебя помощники, – молвил майор, безбоязненно входя в большую комнату. И, кивнув на шестерых детей, добавил: – Твоим «героям» разве что вот с ними воевать… У противоположной входу стены стоял рослый бородатый кавказец неопределенного возраста. Рука его нервно дернулась кверху и стала что-то поспешно нашаривать под мышкой. Эти движения опытный спецназовец контролировал боковым зрением, сохраняя в запасе несколько мгновений для противодействия. А вот нечто другое привлекло внимание Баринова куда больше. Взгляд быстро скользнул по ребятишкам, тесным рядком расположившимся на старом диванчике. С краю, привалившись к округлому валику, полулежала девочка лет семи с кровоподтеками на лице. Дальше сидели напуганные мальчишки… Лицо одного из них, невероятно эмоционально передавало все, что он наблюдал. А наблюдал он нечто страшное, и это страшное, судя по направлению взгляда, находилось где-то за спиной Александра… Он сделал так, как издавна учили в спортзалах «Шторма» – нырнул вбок, одновременно пригнувшись и с разворота полоснув клинком на уровне груди. Нож мягко и беззвучно воткнулся точно между ребрами четвертого бандита, неслышно появившегося в зале из еще одной соседней, темной комнатушки. Однако следовало поторопиться. Если бородатый предводитель банды успеет достать оружие, дальнейшие его действия будут мало предсказуемыми. И не дай бог, опять стартуют «игрища» с угрозой жизни детям, в обмен на что-то, или кого-то… Лезвие вошло в грудную клетку четвертого боевика удивительно легко, но выдернул его Сашка отчего-то с большим трудом – видать, пронзив внутренности, кончик острия застрял в позвоночнике. Тем злее и мощнее получился бросок через всю комнату. Бросок, поставивший точку в скоротечной операции… Главарь с торчащей из правого глаза рукояткой большого десантного ножа еще дергал ногами на полу, пугал и без того бледных детей, издавая ужасные звуки, а майор уже подхватил на руки раненную девчушку. Прижав ее ослабшее тельце к груди и, торопясь к выходу, с улыбкой согнал с дивана остальных: – Ну, что же вы сидите? Бегом на улицу – мамки там вас заждались!.. Не прошло и двух дней после расправы Баринова над остатками банды Джанкоева, как в расположение спецназовцев неожиданно – без предупреждения нагрянула троица старших офицеров во главе с молодцеватым полковником в новеньком мундире. Экстерьер этого визитера красноречиво говорил о случайности его пребывания вблизи военного пекла – слишком уж элегантными и вальяжными выглядели манеры; через чур холеными оставались белые руки; исключительно далеко веяло ароматами импортной парфюмерии. Покинув тесный и забрызганный грязью «уазик», он придирчиво осмотрел свои наутюженные брюки, легким движением стряхнул с плеча невидимую пылинку и хозяйской уверенной походкой направился к вынырнувшему из штабной палатки Маслову. Два сопровождавших его офицера имели вид попроще – без претензий на столичный лоск: обычная для здешних мест камуфлированная форма, той же пятнистой материи кепки, пыльные армейские полусапожки… – Заместитель командира Отряда Специального Назначения «Шторм» подполковник Маслов, – козырнув, представился заезжим незнакомцам местный руководитель. – Полковник Полевой, – холодно, будто делая одолжение, ответил на приветствие щеголь и нехотя, по-барски протянул какой-то документ. – Федеральная служба безопасности… Департамент по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом… Ставропольское УФСБ… – шептал Маслов, читая разворот удостоверения. Ознакомившись, вернул ксиву хозяину и, более не имея вопросов относительно правомерности приезда гостей в расположение боевого подразделения, спросил: – Чем могу быть полезен? – У нас имеется ряд вопросов. Если не ошибаюсь – это ваш штаб? – малоприметным кивком указал тот на брезентовый навес, обтянутый маскировочной сеткой. – Да, пожалуйста, проходите… Три визитера молча проследовали внутрь штаба-времянки. За ними прошмыгнул и подполковник. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=131641) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.