Кругом одни лжецы Ричард С. Пратер Шелл Скотт #7 Гангстеры в попытках отмыть незаконно добытые деньги прибегают к угрозам, избиениями и даже убийству. В беду попадает Эмметт Дэйн, и частный детектив Шелл Скотт приходит на помощь другу. Ричард С. Пратер Кругом одни лжецы Глава 1 Проснулся я в полной темноте, с тупой пульсирующей болью в затылке и будто разрывающимся от каждого вздоха боком, лежал тихо и смирно, пытаясь сообразить, где я. Слабый, слегка тошнотворный запах эфира и дезинфекции воскресил в моей памяти сиделку в белой униформе и слишком бодренького доктора. И я вспомнил: больница «Мэннинг-мемориал» в Сиклиффе, палата номер 48. А пациент я, Шелл Скотт, частный сыщик, немного покалеченный. Меня колотило от ярости, когда я засыпал, ярость не покинула меня и сейчас, только стала огромнее и мощнее. С минуту я воспроизводил в памяти отвратительный оскал зубов головореза, которого я видел последним до того, как он и его подручные сделали меня. И спрашивал себя, ну, не убить ли малыша Джима Норриса, спустившего их на меня? Потом я протянул руку к лампе на прикроватном столике, зажег ее и нажал кнопку вызова сиделки. Вместо нее явился доктор – улыбчивый, черноволосый садист по фамилии Грили. Мы уже встречались – Грили и я – вскоре после того, как я очнулся здесь, а он ошупывал меня. Ощупывал и ощупывал до опупения. Во мне чуть меньше шести футов и двух дюймов роста и чуть больше двухсот фунтов веса, и этот тип не смог найти во мне ни одного фунта, ни одного дюйма, оставшегося неповрежденным, что, похоже, доставило ему откровенное удовольствие. Доктор вошел в дверь с широкой улыбкой, видимо в предвкушении очередного ощупывания. – Так, так! Как мы себя чувствуем, мистер Скотт? – Не имею ни малейшего понятия, как вы, а я – ужасно. Он засмеялся так, как имеют обыкновение смеяться врачи: – Хе-хе-хе! Вам повезло более, чем я полагал. Легкое сотрясение мозга и трещина в одном ребре, – он хохотнул опять, – не считая – хе-хе-хе! – кровоподтеков. – Ну-ну, не лопните от смеха, – предостерег я. – Где моя одежда? Он поджал губы: – Она вам не понадобится еще дня три-четыре, мистер Скотт. Вы нуждаетесь в покое. – Гораздо больше я нуждаюсь кое в чем другом, и я ухожу. Он нахмурился: – Я так до сих пор и не понял, что за несчастный случай с вами приключился? – Я же сказал вам, что не было никакого несчастного случая. Меня отдубасили гангстеры, и колотили разными предметами, в том числе и автомобилем. – У нас в Сиклиффе нет гангстеров. – Ого, знали бы вы, сколько их здесь! Кстати, вскоре некоторых из них доставят в вашу больницу, и ваш больничный бизнес будет сильно процветать. Да! Долго ли я пробыл у вас? У меня какое-то смазанное представление о времени. – Вас нашли в бессознательном состоянии в вашей машине у входа в больницу поздно вечером в понедельник, а сейчас вечер среды. – Он взглянул на свои часы. – Семь вечера. Ваша машина запаркована на больничной автостоянке. Два дня. Многое могло случиться, пока я прохлаждался тут. Может, даже имело место еще одно убийство? – Мне хотелось бы получить свою одежду, доктор. Он потер свой подбородок: – Я не могу заставить вас остаться, мистер Скотт, но считаю своим профессиональным долгом предупредить, что вы поступаете весьма неразумно. Конечно, я наложил вам бандаж на грудь, однако одного удара достаточно, чтобы ребро сломалось и проткнуло ваше легкое. Вы догадываетесь о последствиях? К тому же, если еще разок вас стукнут по черепу, – по тому же самому месту, где было сотрясение, – это может убить вас. А мы ведь не хотим смерти, а? – Нет, мы точно не хотим смерти. Моя одежда, доктор? Он пожал плечами: – Ну что ж, хе-хе-хе! Это будут ваши похороны. Через несколько минут на мне уже был мой серый габардиновый костюм, на моих ногах – мокасины, а мою голову украшала свежая белая повязка почти одинакового цвета с моими светлыми волосами. Однако я не мог пока позволить себе уйти. – Доктор Грили, – сказал я, – мне вернули почти все – одежду, ключи от машины, бумажник и прочее, но не пушку. – Что такое? – Служебный кольт 38-го калибра в кобуре. – Ах да! Я и забыл! Оружие мы сможем забрать на выходе в сейфе. Так мы и поступили. Когда я заплатил по счету, молоденькая медсестра принесла коробку с моим револьвером и кобурой. Я напялил подмышечную кобуру и проверил пушку – пять патронов в своих ячейках и пустой патронник под курком. Я не успел воспользоваться моим тридцать восьмым в схватке с громилами, но, как я догадывался, мне с ними еще предстоит встретиться. Кроме шуток, я был уверен, что этого не избежать. Я вышел из парадного подъезда больницы, остановился наверху широкой бетонной лестницы и некоторое время оглядывал улицу Каштанов. Уличные фонари уже горели, и я заметил мужчину, прислонившегося к фонарному столбу в середине квартала. Он не читал газеты или еще чего, просто стоял, прислонившись к столбу. Прямо передо мной, в конце асфальтовой дорожки, ведущей к тротуару, стоял голубой «крайслер». В нем кто-то сидел, но нельзя было разглядеть кто – мужчина или женщина. Вероятно, кто-то ожидал кого-то, посещавшего больного. Вероятно. Однако я чуть вытянул револьвер из кобуры, закурил сигарету и постоял еще около двери больницы, оглядываясь и размышляя. Я думал об очень насыщенном дне, проведенном в этом приморском городке, о встреченных мною крутых парнях и здешних женщинах, о нежном лице Бетти и податливом теле Лилит. Я предавался размышлениям об Эмметте Дэйне и Клайде Бароне, о том, как все начиналось… Глава 2 В утренней корреспонденции оказалась открытка от Эмметта Дэйна, и, естественно, я схватил ее, не обращая внимания на остальное. Когда принесли почту, я сидел в своем детективном агентстве, расположенном в Гамильтон-Билдинг, в центре Лос-Анджелеса, – трезвый, бодрый, с ясной головой, но без единого клиента. Прочитав открытку, я не был еще уверен, что клиент наклюнулся, а что я поеду в Сиклифф, точно знал и предвкушал радость поездки на этот восхитительный курорт и, конечно, предстоящей встречи с Эмметтом Дэйном. Дэйн уникален среди моих знакомых – этакий чудачок в мире средних людей. Человек лет пятидесяти – шестидесяти с колоссальным неуемным любопытством, более энергичный, чем я в свои тридцать, с безграничным вкусом к жизни и наслаждающийся ею острее, чем любой юнец. Он был моим первым клиентом в моем первом расследовании убийства. Одного парня убили и ограбили на Сиклифф-Драйв, недалеко от дома Дэйна. Вместе с другими допросили и его, как ни абсурдна была сама мысль о том, что Дэйн мог кого-нибудь убить и ограбить. Тем не менее он нанял меня, чтобы прояснить дело, и мне повезло. С помощью местных копов я нашел убийцу – головореза по имени Уильям Йорти с богатым уголовным прошлым. Он получил пожизненное заключение – пусть скажет спасибо, что не газовую камеру. * * * В том деле не было ничего особенно, разве что благодаря ему я встретил Дэйна, хорошо узнал его и полюбил. В Сиклиффе Дэйн торговал недвижимостью и стоил больше полумиллиона, чего никак не скажешь, глядя на него. Почти все время он расхаживает в джинсах и тенниске с короткими рукавами, если только не прохлаждается в плавках на пляже. Парень, насколько я знаю, не написал ни одного письма за всю свою жизнь, но едва ли проходила неделя, чтобы я не получил от него открытку. Иногда всего лишь пару слов: «Привет! Ты еще не окочурился?» – если я не написал ему ни строчки на протяжении месяца. Я перечитал открытку: «Есть пиво в холодильнике, кукурузное на льду и блондинка для разогреву. Приезжай пропустить стаканчик. Ландшафт заполнили мазурики. Еще безобразнее, чем ты. Красный Крест нуждается в крови, и мы развернули кампанию, так что захвати свою пукалку». Сунув открытку в карман пиджака и смахнув остальную, еще не распечатанную корреспонденцию в ящик письменного стола, я достал, как Дэйн называл мой кольт, «пукалку» и напялил сбрую с кобурой. Открытка Дэйна подействовала на меня, как свежий бриз с моря, и я жаждал вырваться на свободу. Снаружи, этажом ниже, на Бродвее звенели трамваи, гудели автомобили, миллион человечков безумно сновал туда-сюда, спеша на деловые свидания, глотая завтраки на скорую руку и делая еще миллион не важных вещей. Я уже чувствовал, как напряжение оставляет меня при одной мысли о Сиклиффе, раскинувшемся по дуге природной бухты с синевой, простирающейся до горизонта, и о Дэйне, который в данный момент скорее всего сидит на своей солнечной веранде и пьет холодное пиво. Я встал и направился к двери. Зазвонил телефон, и я машинально повернулся, но сдержал себя. – К черту тебя, механическое чудище! – бросил я и вышел, захлопнув за собой дверь. В конце коридора прелестная маленькая милашка по имени Хейзел колдовала на телефонном коммутаторе. Она помахала мне рукой и крикнула: – Шелл, тебе звонят! Я откликнулся: – Тут не осталось сыщиков, моя сладкая. Все уехали на пляж пить пиво и загорать. – Но звонят как раз с пляжа, из Сиклиффа. – Из Сиклиффа? Я возьму трубку у тебя. Сказав «хэлло», я услышал мужской голос: – Шелл? Эмметт. Ты можешь приехать немедленно? – Разумеется, Эм. Я уже еду. Ты едва застал меня. – Будешь здесь к двум часам? Я взглянул на часы: – Конечно. В чем дело? По твоей открытке не скажешь об особой спешке. – Ее и не было, когда я тебе писал. Однако теперь поджимает, как мне кажется. Шелл, помнишь, о чем мы говорили в твой последний приезд сюда? О мазуриках, вкладывающих большие баксы в легальный бизнес? Ну так вот, они уже вломились сюда. Случилось еще кое-что. Ты помнишь Эда Уиста? – Вроде видел его у тебя. На обеде? – Ага. Пару дней назад он утонул. Несчастный случай. Поэтому я тебе и звоню. Приедешь, я все объясню. Захвати свою «хлопушку». – Она при мне, и я уже практически у тебя. Попрощавшись, я попросил Хэйзел ждать с нетерпением моего возвращения и слинял. Откинув верх в своем «кадиллаке», я мчался к побережью, размышляя над сказанным Дэйном. Он не был легковозбудимым психом и спокойно относился ко многим вещам, однако в нашем телефонном разговоре не было и намека на обычную шутливость. Судя по его тону, действительно происходило нечто весьма неприятное. В последний раз мы виделись с ним шесть месяцев назад, а упомянутый им разговор касался синдиката – неслабо сколоченной организации убийц и других преступников, существование которой столь усиленно отрицается… самим синдикатом. Дэйн – тертый калач и не спорил со мной, как другие, свято верящие в то, что в США не может существовать подобная преступная сеть. Однако он не представлял себе истинного масштаба проникновения гангстеров в политические и профсоюзные круги, в общественную и частную жизнь, в легальный бизнес. Незадолго до двух часов пополудни я съехал с шоссе 101 и через несколько минут уже увидел внизу Сиклифф – белый и чистенький на берегу бухты. Дэйн жил в большом белом доме на Сиклифф-Драйв – широкой дороге, огибавшей природную дугу бухты. Большинство домов стояло задом к улице и выходило фасадами на океан, но вилла Дэйна была повернута окнами гостиной к улице, а его спальня и кабинет выходили на узкую полоску песка, на которую опирались столбики открытой веранды. Ему нравилось спать под шум прибоя. Припарковав машину на подъездной дорожке, я пошел вдоль дома, наслаждаясь прохладой морского бриза. Как я и предполагал, Дэйн сидел на веранде с банкой пива в руке. При моем появлении его коричневое от загара лицо оживилось, и он воскликнул: – Прячьте жен – высадилась морская пехота! – Бывшая морская пехота. Как ты, Эм? Он перегнулся через перила веранды и протянул мне руку. Крупный мужчина мощного телосложения с седыми волосами и глубокими морщинами на ястребином лице. – Рад видеть тебя, Шелл. Что будешь пить: пиво или бурбон? – Ты упомянул блондинку? – Я перепрыгнул через перила – хотелось показать, что я не менее проворен, чем он, и уселся на плетеный стул. – А, простая приманка. Я довел ее до помрачения мозгов и отправил в психушку. Он достал банку пива из ведра со льдом, открыл ее и протянул мне со словами: – Шелл, послушай меня минутку серьезно – я расскажу, что происходит, на мой взгляд. – Он посмотрел на часы. – У нас есть еще полчаса. – До чего? – Скоро придет непонятный посетитель. – Его лицо стало очень жестким. – Помнишь, ты говорил в последний приезд о том, как действуют мазурики, когда внедряются… во что бы то ни было? Дэйн имел в виду, что гангстеры, ищущие законное место для помещения незаконно добытых денег, прибегают к единственно знакомым им гангстерским методам: угрозам, вымогательству, избиениям и даже убийству, когда считают его необходимым. Я кивнул, и Дэйн продолжил: – По-моему, именно это здесь и происходит. Они так ловко все проделывают, что даже сейчас я не совсем уверен. Некая группа под названием «Сико» – сокращенние от «Сиклиффская компания развития» – закупила массу участков. Поначалу парни действовали по-тихому: все законно, ничего подозрительного. Первыми купили участки на побережье, объявленные к продаже. Потом стали навещать других владельцев, предлагая им даже больше, чем стоили их участки. Скупили массу земли. Да, черт побери, почему бы и нет? Это были обычные повседневные сделки. – Пока все о'кей. – И мне до недавнего времени все казалось нормальным, если не принимать во внимание, как много баксов вложила «Сико». Переговоры от ее имени вели люди вполне приличные, даже дружелюбные. Я видел двоих из них – каждый выглядит как местный врач, банкир или бизнесмен. В конце концов они завладели всем, чем могли, таким образом. Настал момент, когда остались только небольшие участки, чьи владельцы не желают продавать ни за какую цену, а крупная собственность принадлежит только трем землевладельцам. – Ты один из них? – Да. Другие двое – Клайд Барон и Лилит Мэннинг. Позже ты с ними познакомишься. Практически только мы трое и противостоим этой «Сико». Ну и ты. Представители «Сико» говорили с Бароном и со мной, но ничего не добились. Мисс Мэннинг в тот момент не было в городе. После появился новый парень, побеседовал с Бароном и проторчал несколько часов у меня. Самый убедительный тон. Весьма привлекательный и представительный мужчина по фамилии Циммерман. Если бы я хоть чуть-чуть был склонен к продаже, он бы меня точно уговорил. Он даже предложил мне на сто тысяч больше, чем стоит моя земля. – Ну и почему ты не продал? Дэйн пожал плечами и сделал глоток пива. – Здесь я вполне доволен и счастлив. У меня хорошая земля, и она приносит мне неплохой доход. Продай я ее, и налоги сожрут большую часть выручки. К тому же, когда я окочурюсь, хотел бы оставить свои владения Элеоноре и Дженни. Главное, при нашей последней встрече я отказал этому парню наотрез. Молодой красавец как-то сразу ощерился и показался мне чуть ли не образиной. Напоследок он пригрозил: «Ладно, Дэйн. Вы сами напросились». И произнес он это так, что у меня мурашки по спине забегали. – Как, говоришь, его зовут? – Циммерман. Сразу после того «Сико» изменила свои методы. Несколько дней назад меня посетил здоровенный и очень крутой парень, предложивший мне цену за всю мою недвижимость. За всю! У меня земли примерно на шестьсот тысяч, а он предложил мне всего четверть миллиона. Я рассмеялся ему в лицо, и он рассвирепел. Сказал, мол, нечего смеяться, скоро мне будет не до смеха, если я не поумнею. Так он и выразился, приплел еще Циммермана, мол, сам он не такой добренький. – Так в чем его крутость? – Не в телесных побоях. Говорил круто. Ну уж и я ему не уступил. Велел убираться. Пообещал иначе зашвырнуть его в океан. – Эм ухмыльнулся. – Вряд ли мне удалось бы, громила однако. Вот это-то меня жутко и рассердило. Я решил разузнать, что вообще происходит, и после разговора с Циммерманом и вторым парнем я навел кое-какие справки. – Он наклонился вперед, положив локти на колени. Линии его серьезного угловатого лица стали еще резче. – Шелл, до того момента я не имел и малейшего понятия о происходящем, не знал и о десятой доле всех продаж, как, спорим, и никто в городе. Но теперь все яснее ясного. Он встал и вошел в дом. Вернулся с картой размером примерно в квадратный ярд и разложил ее на столе между нами. – Посмотри-ка, что у меня получилось. Это была карта Сиклиффа. Множество квадратов и прямоугольников, в основном на побережье, а также и дальше от берега, и в стороне от делового центра, было заштриховано красным карандашом. – Красные пятна обозначают недвижимость, скупленную «Сико» за последние два месяца, – объяснил Дэйн. – Столько времени она здесь орудует. Мне очень помогла репортер из местной газеты «Стар» – девушка по имени Бетти. Наши мнения совпадают. Она провела свое расследование: просмотрела сделки купли-продажи и тому подобное. – Он помолчал, потягивая пиво. – Она могла бы быть полезной и тебе, Шелл. Чертовски умная газетчица. Повидай ее по возможности сегодня же и не шарахайся от нее. Может, чуток с приветом, но прекрасная девушка. Она мне, как дочь. Из разговора я понял, что с ней стоит познакомиться, раз он так высоко ее ценит. Дэйн был женат, но развелся несколько лет назад. Его жена Элеонора забрала дочку Дженни, которой сейчас, должно быть, около двадцати. Дэйн редко упоминает их и все же наверняка часто думает о них и скучает. Несколько секунд он молчал, глядя на океан, потом снова указал на карту: – Так вот, я уже тебе говорил, они сменили методы, начали прибегать к силе. Один из участков принадлежал Тому Феллоузу. Он из тех, кто не собирался продавать. Вдруг я встречаю его на улице с рукой на перевязи. Он таки продал и не пожелал сказать мне ни черта, кроме того, что пришло время продавать. Еще один мой приятель – Хэйли Прентис – продал, когда пара амбалов заглянула к нему и завела беседу о его жене и детях. У него их двое – мальчик и девочка. И у моего приятеля создалось впечатление, что с ними может что-то нехорошее случиться, если он не продаст. И он продал. – Нахмурившись, Дэйн сделал паузу. – Ну, как тебе все это? – Похоже на силовое давление, Эм. Вне всяких сомнений. Но если парни прибегают к силе, как они надеются выйти сухими из воды? Это же очевидно. – В том-то и дело, – возразил он, – что не так уж очевидно. Пока, во всяком случае. Разве что для тебя и меня. Видишь сам – начали-то они втихомолку, пока не раскатали губенки. Грубого обращения не было до последнего времени. Я случайно навел справки и посмотрел, какая складывается картина. Думаю, люди, продавшие свои участки, скорее всего и не подозревают об остальных продажах, а знают только о своей индивидуальной сделке. Однако существует определенная схема. Мне кажется, Шелл, эта банда пытается скупить полгорода. Можно подумать, что здесь не песок, а уран. Если, конечно, они не спятили. Дэйн выудил из кармана красный карандаш и заштриховал еще один прямоугольник на карте: – В своем большинстве проданные участки были пустынными, а на этом стоит дом, и он оценивается тысяч в восемьдесят. «Сико» добивалась его, но хозяин ни в какую не пожелал продавать. Принадлежал он Эду Уисту, Шелл. Теперь – его вдове. Вернее, принадлежал еще несколько часов назад. Разговаривавший со мной амбал посетил Мэри Уист сегодня утром и купил все чохом за пятьдесят штук. – Сегодня утром? Я так понял, Уист только что утонул? – Верно. Пару дней тому. Теперь ты имеешь полное представление об этой шайке. Я говорил с Мэри Уист по телефону за полчаса до звонка тебе. – Помолчав минуту, он продолжал: – Шелл, ходят слухи, что Эд утонул, ловя рыбу на Серых скалах. Говорят, его смыла волна со скалы, а одежда и сапоги не дали выплыть. Только вот мы с Эдом часто ловили там рыбу, но всегда закидывали удочки с песка. Он не поднялся бы на те камни и за миллион долларов, всегда предупреждал, что там можно утонуть. – Не делаешь ли ты поспешных выводов, Эм? Не представляю себе, чтобы кто-то убил человека из-за паршивого куска пляжа с бунгало. – Некоторые выводы можно делать только поспешно. – Дэйн пожал плечами. – Может, Эд был моим слишком близким другом, и у меня от горя нет четкости в мыслях. Однако займись этим, Шелл. Пощупай чертову банду из «Сико». – О'кей. Кто в ней завязан? Кто там босс? – Никто точно не знает. У них корпорация, а закон требует назвать только трех директоров. О двух я ничего не слышал, а третий – Джим Норрис. Вот тебе и босс. Он не только один из организаторов «Сико», но владелец «Хижины Бродяги». Слыхал про такую? – Угу. Коктейль-бар «У Бродяги» был моим любимым местом выпивки в городе, но я не встречал там Норриса. Но имя его мне и тогда было знакомо: его считали большой шишкой в определенных кругах. – Кто-то скупает массу земли, что само по себе уже не смешно. И мне кажется, я догадываюсь, что стоит за всей операцией. А дело-то большое, на миллионы тянет. – Дэйн показал на карте. – Почти вся недвижимость сосредоточена на побережье. Часть расположена в центре Сиклиффа, но в основном вне делового района. Небольшая полоска на берегу – городской пляж – собственность Сиклиффа. Остальное – в частной собственности, примерно половина принадлежит теперь «Сико», а большая часть второй половины – Барону, мисс Мэннинг и мне. Нас можно назвать крупными землевладельцами. И для того, кто намеревается заграбастать все побережье, мы, естественно, главные мишени. – Дэйн помолчал. – Когда все началось, Лилит находилась на Восточном побережье. После визита того громилы я связался с Бароном и объяснил ему, что, на мой взгляд, происходит. Позже он дозвонился Лилит, она срочно прилетела из Нью-Йорка, мы встретились и обговорили все. Как раз вовремя, ибо вскоре Лилит навестил Циммерман и лез из кожи вон, пытаясь очаровать ее. Хорошо, что мы уже предупредили ее, и она отказалась продавать. Затем на сцене появился тот крутой парень, посетивший и Барона, и мисс Мэннинг. По их словам, он вел себя отвратительно, как и со мной. Кстати, после тебя я позвонил Барону и договорился о нашей встрече у мисс Мэннинг сегодня вечером. Мы отправимся к ней после визита крутого парня. – Он взглянул на часы. – Осталось несколько минут. Я тоже сверил часы: два двадцать семь. – Два дня назад он приходил ко мне еще раз. Сказал, что дает мне время до половины третьего сегодня и что мне следует быть готовым к заключению сделки: больше они ждать не намерены. – Он умолк, глядя вдоль дома. – Похоже, его машина. Я подошел к краю веранды и посмотрел в сторону улицы. Большой черный «паккард» съехал на обочину. В нем сидели двое или трое мужчин. Я вернулся к Дэйну и подтвердил: – Явились. Хлопнула дверца машины, и на подъездной дорожке послышались шаги. Дэйн нахмурился, дернул большим пальцем в сторону двери и велел: – О'кей, Шелл. Подожди в доме. Из окна спальни тебе будет видно все, а он тебя не увидит за занавесями. Я поговорю с ним, сколько выдержу. Послушай, потом скажешь, что ты обо всем этом думаешь. Я кивнул и скрылся за дверью. Справа от меня, у широкого окна, стояла кровать. Что-то шевельнулось слева и испугало меня, но я тут же сообразил, что это мое собственное отражение в зеркале над туалетным столиком. Я подошел к окну, у которого только что сидел вместе с Дэйном, и увидел громилу, поднимавшегося на веранду. Он учтиво произнес: – Добрый день, мистер Дэйн. Неплохо вы здесь устроились. Не найдется ли холодного пивка? Голос у него был приятный, но сам он вовсе не казался таковым. Примерно пяти футов десяти дюймов, широкий, как оставшийся на улице «паккард». Его красное от солнечного ожога лицо походило на сырой бифштекс с глазами и зубами. Если кто-то и желал прибегнуть к силе, чтобы убедить землевладельцев продать свои участки, он выбрал подходящего представителя. Этот был не мужик, а сплошная гора мышц. Дэйн ответил: – С полдюжины банок еще осталось, – но даже не пошевелился, чтобы протянуть ему банку. Поколебавшись, громила нагнулся и взял банку. Я было подумал, что он просто продавит крышку банки большим пальцем, но он открыл обычным способом, глотнул пива и спросил: – Ну так как, мистер Дэйн? Предложение все еще в силе. Ни цента меньше. Вы подумали, как я вас просил? – Я подумал. Что-то не припомню вашего имени? – Смит. Бен Смит. – Ах да, как это я забыл? Прямо и не знаю, мистер Смит. Пожалуй, я все же не буду продавать. Моя собственность стоит гораздо больше четверти миллиона. – Вы не врубились. – Смит подтянул стул и сел напротив Дэйна. – Мы осмотрели всю вашу собственность и оценили ее в четверть миллиона. Так что не имеет значения, во сколько оцениваете ее вы. Здоровье человека не подсчитаешь в долларах. Вы ведь предпочитаете здоровье баксам, не так ли, мистер Дэйн? – Я не продам вам, сукины дети, и за десять миллионов! Дэйн дошел до предела. Под кожей щек у Смита взбугрились желваки, а уголки его рта опустились, когда он выплюнул: – Послушай, дед, захлопни пасть. Ты продашь. Все твои друзья продают, разве нет? – Он оскалился. – Тебе, дедуля, не следовало бы так со мной разговаривать. Мы ведь соседи. Сегодня утром я купил участок в двухстах футах отсюда. – И он ткнул большим пальцем в пространство за своей спиной. Он говорил о доме Эда Уиста, и Дэйн не выдержал. Он с воплем вскочил со стула и замахнулся сжатым кулаком, целясь в подбородок Смита. Последний даже не встал, только коротко взмахнул своей мясистой рукой и шлепнул тыльной стороной ладони Дэйна по щеке. Того развернуло, и он рухнул. Но, едва коснувшись пола веранды, стал с ревом подниматься. Амбал встал. Его рука скользнула под пиджак и выхватила «пушку». Подняв ее над головой, он приготовился обрушить ее на череп Дэйна. Все это заняло не больше двух секунд, и я не успел бы выбраться вовремя на веранду, даже прыгнув в окно. Рванув свой тридцать восьмой из кобуры, я потратил долю секунды на прицеливание и прострелил правое плечо гориллы. Он стоял спиной к перилам веранды, и, хотя у пули 38-го калибра не так уж велика кинетическая энергия, ее оказалось более чем достаточно. Он потерял равновесие, ноги уперлись в перила, его перевернуло в воздухе, и он грохнулся вниз, а голова издала отвратительный звук при соприкосновении с бетонной дорожкой. Глава 3 Я прыгнул к двери и выбрался на веранду, едва успев остановить Дэйна, вознамерившегося прыгнуть с веранды на потерявшего сознание и распростертого внизу парня. Силой удерживая его, я прокричал: – Эй, Эм, охолони! На время он уже вышел из строя. – Сукин сын! – Дэйн повторил ругательство раз восемь, словно забыл все остальные слова. По дорожке загрохотали быстрые шаги – кто-то бежал к нам от фасада дома. – А вот и его подручные! – воскликнул я. – Охолони, Эм! Я прислонился к стене, нацелив револьвер на то место, где должен был появиться бегущий… или бегущие. Из-за угла выскочил парень, забуксовал и остановился как вкопанный, увидев неподвижное тело Смита. Высокий костлявый парень с лысиной на макушке и с «пушкой» в правой руке. Вслед за ним появился второй парень, поменьше ростом, тоже размахивающий «пушкой». Оба, несомненно, слышали выстрел и, может, подумали, что разразилась война. Она таки разразилась. Наставив кольт на длинного типа, я позвал: – Эй! Он крутанулся на месте, поднимая правую руку, но увидел ствол, нацеленный прямо на его нос, и уставился на оружие так, будто оно было самой очаровательной игрушкой в мире. Мне не пришлось ничего говорить. Его пальцы разжались, и пистолет 45-го калибра звякнул о бетон. Второй парень стоял ко мне левым боком, неестественно вывернув голову. Увидев мой кольт, он часто-часто заморгал, продолжая тем не менее сжимать свой автоматический пистолет. Он словно продумывал про себя свое следующее движение. Я учтиво произнес: – Пожалуй, я подстрелю тебя. Он явно прекратил мысленные дебаты, и его «пушка» присоединилась к той, что уронил костлявый. – Эй! – выкрикнул костлявый. – Он кокнул Реннера. – Не думаю, – возразил я. – Не пришил ни одного из вас, пока. А теперь, парни, поднимите своего приятеля и пройдите сюда, в угол веранды. Тихо и культурненько! Они схватили Смита, или Реннера, и, кряхтя, поднялись с ним на веранду. Дэйн спустился с крыльца, собрал их «пушки» и, вернувшись, сказал: – Позвоню-ка я Бетти. Ей не помешает узнать о случившемся. – Заодно вызови и копов. Он вошел в дом. Пристально глядя на костлявого, я бросил: – Петь будешь ты, раз уж Реннер в отключке. На кого вы пашете и, вообще, какого черта? Костлявый встряхнул головой: – Мы просто подвезли сюда Реннера. Не знаю, чего он хотел, а ты его подстрелил. – Угу. Я задал ему вопрос, а он стал идиотика из себя корчить. – Я снова прицелился в его нос своим тридцать восьмым, и он опять посмотрел как зачарованный, но не произнес ни слова. Молчал и парень поменьше. И на все мои вопросы оба отвечали безучастными взглядами. Дэйн вернулся на веранду, и в этот момент Реннер застонал и пошевелился. Минут через пять я услышал, как перед фасадом дома завизжали шины, а в отдалении взвыла сирена. Двухместный коричневый «форд» приткнулся к моему «кадиллаку», и из него кто-то выбрался. По бетонной дорожке простучали каблучки, из-за угла рысью выбежала девушка и поднялась на веранду. Некоторые девицы могут взбежать рысью вверх на четыре ступеньки так, что у них ничего не вздрогнет, но эта милашка была явно не из таких. Ростом в пять футов три или четыре дюйма, в строгом сером костюме, затруднявшем точную оценку форм и достоинств ее фигуры, она все равно «звучала на очень привлекательной волне». И что бы там ни скрывалось под ее костюмом, лицо ее заслуживало самого пристального внимания. Лицо необычное, поразительно загорелое, гладкое, мягко обрамленное темными волосами со здоровым блеском и играющими в них солнечными бликами. Из-за очков в черной оправе смотрели светло-карие, почти бежевые глаза. Высокие скулы, одна бровь выгнута выше другой, слегка выпяченные полные губы придавали чертам лица пикантный и чуть проказливый вид. – Что тут происходит? – спросила она. – Су… парень нокаутировал меня, а Шелл аккуратно продырявил его. Это надо было видеть, Бетти, – его перебросило через перила, – сказал Дэйн. Бетти взглянула на меня, жестко сжав губы, молча и вовсе не улыбаясь. Я-то ожидал, что она наградит меня широкой улыбкой, и сам уже ухмылялся до ушей. Дэйн кратко ввел ее в курс дела, и она делала быстрые пометки в маленьком блокнотике. Сирена приблизилась и смолкла только перед домом. В следующее мгновение к нам присоединились двое полицейских – оба в форме, один – тяжеловатый сержант за тридцать, другой – стройный, тонколицый патрульный лет двадцати пяти. Они поднялись на веранду, и сержант спросил: – В чем, черт побери, дело? Дэйн, звонил ты? Он был широк в кости, но жира в нем было явно больше, чем мышц. Лицо обвисло, темные круги под глазами. Говорил он так, словно привык задавать вопросы из-под слепящей лампы. Второй, хоть и моложе и стройнее, тоже выглядел усталым и невыспавшимся. Он лениво оперся о перила, небрежно держа в руке служебный револьвер. Если бы у меня был выбор, я бы вызвал любую другую пару копов. Дэйн кивнул, и я рассказал сержанту о происшедшем. Они назвались: детектив-сержант Карвер и полицейский Блэйк. Более молодой Блэйк надел наручники на двух непострадавших парней, пока Карвер осматривал плечо Реннера. Я сообщил сержанту все и даже подноготную происходящего в городе. – Вы говорите, что этот парень чуть не оглушил Дэйна? – Определенно. Я сообщил вам, все, что знаю. Вне всяких сомнений, была попытка оказать силовое давление, чтобы вынудить Дэйна продать его участок. Он пожал плечами: – Ограничьтесь, пожалуйста, только тем, что случилось, приятель. Остальное я вычислю сам. – Он склонился над Реннером, который уже сидел, зажимая левой рукой рану на правом плече, и спросил: – Ну, приятель, что за дела? Реннер свирепо вытаращился на копа, потом перевел взгляд на меня, как будто собирался плюнуть, но не проронил ни слова. Карвер повторил свой вопрос и, не получив ответа, отвесил Реннеру отменную оплеуху сначала по одной щеке, затем по другой. Проделал он это внезапно, жестко и одновременно как-то небрежно. И равнодушно бросил: – Я задал тебе вопрос, дружок. Реннер тупо пялился. Карвер сказал: – Поговорим в участке. Он грубо развернул Реннера, выкрутил руки за спину и защелкнул наручники на кистях. Из раны на плече у громилы еще сильнее заструилась кровь. Я раскрыл было рот, но Бетти опередила меня: – Вы хотите упоминание в репортаже, Карвер? Я начну: сержант Карвер с типичной жестокостью… Он встал, уставился на нее: – Какого черта вы тут делаете? – и обратился к Дэйну: – Вы позвонили ей раньше, чем нам? – После вас, – ответил Дэйн. – Вы имеете что-нибудь против? Карвер пожал плечами. Полицейские собрали безнадзорное оружие и запихали трех головорезов в патрульную машину. Вдруг Карвер вернулся, подошел ко мне, раскрыл небольшой блокнот в черной обложке, занес над ним огрызок карандаша и спросил: – Так ты сыщик, а? – Верно. – И я показал ему свое удостоверение. – Что ты тут делаешь? Я нахмурился: – Какое это имеет значение? Он усмехнулся: – Откуда мне знать, пока я не спросил? Не артачься, приятель. Вмешался Дэйн: – Я пригласил его в гости, Карвер. Он оказался здесь, когда заявились эти парни. Весьма кстати. Карвер опять обратился ко мне: – О'кей, парень хотел оглоушить Дэйна. Тебе пришлось стрелять? Иначе остановить его ты никак не мог? Тип начал доставать меня, и я постарался ответить не менее противным тоном: – Иначе не мог. Просто не было времени. – Посмотрим на твою «пушку». Достав кольт из кобуры, я протянул его ему. Он откинул барабан, осмотрел его и вернул мне со словами: – Будь поосторожнее с этой штукой, приятель. С такой не до шуточек. В Сиклиффе не любят тех, кто стреляет в людей. – Вот как? Значит, я должен был позволить той обезьяне раскроить Дэйну череп? – Ты знаешь, что я имею в виду, приятель. – Не уверен. А зовут меня Скотт. Он ухмыльнулся и обратился к Дэйну: – Вы собираетесь подать жалобу? – Я-то подам непременно, – вмешался я. – Кстати, меня не удивит, если по крайней мере один из них сидел. Может, они все трое уголовники? И у них у всех было оружие, так что… – Уголовное преступление. Уж не собираешься ли ты подсказывать мне мои обязанности? – О, ради Бога, сержант! – Я умолк. Еще немного, и я врежу ему, будь он хоть трижды коп. Пока же я добавил: – Вы желаете, чтобы я подписал жалобу сию минуту? – В любое время. Но сегодня хоть один из вас должен явиться в управление. Похоже, он получил всю необходимую информацию, поэтому спустился с веранды и завернул за угол, бросив через плечо: – Полегче там со служебным револьвером. Я уже говорил, нам в Сиклиффе не нравятся крутые парни. Я с изумлением воззрился на Дэйна и на девушку, прислонившуюся к двери: – Что его так гложет? – Он вообще такой, – отозвался Дэйн. – Знаешь, ведет себя так, словно весь мир ополчился против него. Второй не чище, просто молчаливее. Тут их называют братьями. Не потому что родственники – просто они постоянно вдвоем. – Мистер Скотт, – заговорила Бетти, – теперь, когда полицейские ушли, скажите: вам действительно нужно было стрелять в того человека? – Она пристально глядела на меня из-за очков с каким-то странным выражением на весьма привлекательном лице. – Ну, – запнулся я, – сколько раз я должен… Дэйн прервал меня: – Расслабьтесь, вы оба. Если бы Шелл промедлил, Бетти, мне бы раскроили череп. Девушка улыбнулась ему – она и вправду становилась очаровательной, когда переставала строить из себя деловую женщину. А мне сказала: – Извините, мистер Скотт. Просто я не нахожу ничего забавного в игре с оружием. – Ошибочное употребление термина, золотце! Это вовсе не было игрой. И я сам не нахожу ничего хорошего в ней. – Я улыбнулся Бетти. – Так будем друзьями, а? Улыбка исчезла с ее лица, но она не спускала с меня глаз. – Да, разумеется. Я… – Она замолчала. Была в ее облике какая-то напряженность, словно она нервничала или смущалась. Однако, сообразил я, не каждый день молодая девушка видит истекающих кровью парней на верандах, усыпанных «пушками». – Пора возвращаться в редакцию. – Она бросила быстрый взгляд на Дэйна, стремительно спустилась по ступенькам и завернула за угол. Я услышал, как отъезжает машина. – Я собирался сообщить тебе побольше о Бетти. – Дэйн нахмурился. – Но не успел. Она была помолвлена с солдатом, погибшим в Корее. Это случилось полтора года назад, а она так и не может прийти в себя. С тех пор она практически не общается с мужчинами. У нее развилось нечто вроде фобии к оружию, к любому проявлению насилия. Не здорово, но ее не переубедишь. Слов не хватит. Она должна справиться с этим сама. Однако чертовски неприятно. Помолчав с минуту, он спросил: – Ну, что ты думаешь теперь о моих сумасбродных догадках? – Не такие уж они и сумасбродные. Он посмотрел на часы: – Хочу познакомить тебя с Бароном и мисс Мэннинг. Мы уже опаздываем. Раньше я слышал о Лилит Мэннинг, вернее о Мэннингах. Что-то вроде местных Рокфеллеров или Морганов, верхушка общественной пирамиды в Сиклиффе. Старшие Мэннинги, ныне покойные, были возмутительно богаты и оставили большую часть своей собственности городу: больницу «Мэннинг-мемориал», упомянутый Дэйном городской пляж, культурный центр, даже музей. Кроме собственности, завещанной Сиклиффу, много земли и недвижимости было оставлено фонду Лилит Мэннинг, созданному ее родителями незадолго до смерти. В этой благотворительной организации Дэйн, как я знал, был членом совета директоров. – Лилит странновата, Шелл, – начал, рассказывать Дэйн па дороге. – Она училась в частных школах на Востоке, и Сиклифф почему-то никогда ей не нравился. Обретается она в основном в Нью-Йорке или за границей. Но сейчас она здесь. Я познакомился с ней несколько дней назад – вместе с Бароном завтракали у нее, обсуждая нынешний бардак. Нужно было такому приключиться, когда она наконец появилась в городе. – Ты говорил, что им обоим, как и тебе, предложили продать собственность. Что же их удержит от этого? Сам говорил, что девице Мэннинг не нравится Сиклифф. – Во-первых, им предложили только половину настоящей цены. Меня самого это беспокоит, Шелл. Барон-то меня не очень тревожит. Здесь его дом, у него положение: он активист общественных организаций, член коллегии адвокатов и вместе со мной входит в совет директоров фонда Лилит Мэннинг. К тому же он прекрасный человек, с твердым характером, и, как и я, жаждет не пустить сюда банду. Мисс Мэннинг уверяет, по крайней мере пока, что и не подумает ничего продавать чертовой «Сико». Однако трудно сказать, как она поступит, если ей предложат большую сумму. На женщину легче надавить. – Он помолчал, потом медленно проговорил: – Знаешь, если они уступят «Сико», я останусь едва ли не единственным крупным владельцем недвижимости. В руках мазуриков окажется почти все. Как это тебе, Шелл? Целый город в руках гангстеров? – Таков, пожалуй, их следующий логичный шаг, Эм. Он посерьезнел еще больше: – Если такое происходит в Сиклиффе, это же может случиться где угодно. Где угодно! Загородное поместье Мэннингов находилось в трех-четырех милях от города и в полумиле от океана. Большая вилла одиноко торчала на склоне холма, чуть в стороне от Винсент-стрит, словно белое чудовище или, скорее, шрам на зеленом, усыпанном редкими деревьями откосе. Мы въехали на подъездную аллею, образующую как бы дугу перед особняком на просторном, но слегка заросшем газоне. Да и сам особняк явно нуждался в покраске и обновлении. – Однако усадьба хиреет, – заметил я. – Так здесь же никто не живет. Всего несколько дней, как вернулась Лилит. Смотритель бывает примерно раз в неделю, но и он не очень-то за домом присматривает. А вот и Барон. Я припарковался на ответвлении подъездной аллеи, у боковой стены особняка. От его тыльной стены к нам направлялся высокий мужчина. Он махнул рукой и, приблизившись к машине, сказал: – Привет, Эмметт. Мы уже заждались. Я выбрался из-за руля и обошел машину, пока Дэйн объяснял: – Случилась небольшая задержка. Сейчас все расскажу. Клайд, это Шелл Скотт. Барон повернулся и протянул мне руку: – Как поживаете, мистер Скотт? Рад, что вы с нами. Лет сорока пяти, с тщательно причесанными, чуть поседевшими волосами, красивый мужчина с правильными, слегка мясистыми чертами лица и голубыми глазами. Широкоплечий, но немного полноватый. – Лилит в доме? – спросил Дэйн. – За домом, у бассейна, приготовила стол с сандвичами. – Он ухмыльнулся. – Не очень-то они аппетитны. Лилит не научилась готовить, и даже сандвичи у нее не получаются. Зато есть пиво. По дороге, когда мы шли к тыльной стороне особняка, Барон сказал мне: – У бассейна мы можем расслабиться. Несмотря на все свое богатство, Лилит ведет себя отнюдь не формально. И тут я узрел Лилит. – Эм, черт, почему ты меня не предупредил? Глава 4 Не знаю уж почему, но у меня сложился некий образ мисс Мэннинг, а мое предвзятое мнение о ней сыграло со мной злую шутку. Я знал, что она жутко богата, воспитана в частных школах, не любит Сиклифф и, значит, «слишком хороша» для городка. Словом, я представлял ее эдакой солидной сорокалетней дамой с тяжелым клинообразным лицом-колуном. И я оказался не прав. Ей предстояло прожить еще лет пятнадцать до возраста, который я ей положил, а лицо ее отнюдь не походило на страшный колун. В первую очередь, мне бросилось в глаза, как ее обтягивает купальник и как обольстительно он выпячивает кое-что. Высокая блондинка, примерно пяти футов восьми дюймов ростом, с чудесно скомпонованными плотью и костями так, что чудилось, будто костей нет вовсе – тела лучше быть не может! Она выбралась из бассейна и расслабленно ожидала нас, положив руки на бедра. Когда мы приблизились, она произнесла: – Привет, Эмметт! – Потом перевела свои ясные голубые глаза на меня: – Вы, должно быть, Шелл Скотт? – Привет! Ага. Как поживаете? – залепетал я. – Я знала, что Эмметт пригласил сыщика, – проговорила она приятным грудным голосом, – но, боюсь, была предубеждена против вас. Почему-то я представляла себе эдакого маленького человечка, который посыпает все вокруг порошком, ищет отпечатки пальцев, крадется тенью за людьми, надвинув шляпу на брови. Знаете ли, иными словами уцененный Шерлок Холмс. – Она улыбнулась. – Уж точно не думала, что вы такой большой. – Если откровенно, мисс Мэннинг, я тоже не ожидал… э… ну… в общем, вы превзошли мои ожидания. – Не желаете ли сандвич? – спросила она. – Лилит, – встрял Барон, – у тебя паршивые сандвичи. – Я с удовольствием съем сандвич, – ответил я. Она рассмеялась, да и Барон хохотнул и сказал: – Помните, я вас предупредил. Мы все последовали за ней к маленькому столику рядом с бассейном и перекусили. Сандвичи были ужасны, но я мужественно съел целых четыре. Пока мы их поглощали и запивали пивом, Дэйн рассказал о случившемся в его доме. – Буду искренен, – вмешался Барон. – Меня они пугают. Не нравится мне общаться с людьми, которые размахивают «пушками». – Он повернулся ко мне. – Естественно, я не имею в виду вас, мистер Скотт. Очень рад, что вы на нашей стороне. Я говорю о тех, других. Разговаривавший со мной парень вел себя весьма воинственно, я и представить себе такого не мог. – Он сделал паузу. – Какая-то фантастика! Не понимаю, как у нас может происходить подобное? – Как я и говорил Шеллу, Клайд, – заговорил Дэйн, – в городе пока не понимают, что происходит. До сих пор речь шла о серии изолированных сделок. Едва ли кто слышал о «Сиклиффской компании развития», кроме тех, кому были сделаны предложения о продаже участков. Но и они не знают о других сделках и что за ними стоит. – Боюсь, и я не понимаю, что там за всем этим? – признался Барон. Дэйн привез свою карту и разложил ее так, чтобы Барон и Лилит увидели общую картину. – Я отметил усадьбы, проданные в последнее время, – те, о которых я знаю. Почти все они расположены на берегу, поблизости от делового центра, а некоторые в самом центре. Береговые участки по обе стороны города оценены сегодня около двух миллионов долларов, а может, больше. Более половины из них принадлежит вам, Лилит, и мне. Помните, пару лет назад некоторые из нас, владельцев, попытались приспособить участки для коммерческих целей? И как нам грубо отказали? Я заметил, что Барон чуть не выронил вставленные челюсти – так он был напуган, а Лилит открыла рот от изумления. – В чем дело-то? – спросил я. Дэйн посмотрел на меня и вновь заговорил: – У меня не было времени объяснить тебе, Шелл. Как прекрасно понимают Барон и Лилит, если прибрежные участки превратить в доходные кварталы, их цена сразу же подскочит вдвое, а то и впятеро. – Ты хочешь сказать, что они будут стоить уже не два, а, к примеру, восемь миллионов? – спросил я. – Вполне возможно. Теперь ты сам видишь, почему банда «Сико» жаждет заполучить здесь землю. – Ага, причина – в нескольких миллионах, – подтвердил я. Барон подключился к разговору: – Идея коммерциализации вполне правдоподобна, Эмметт, должен признать. – Он криво усмехнулся. – Если превратить побережье в доходные кварталы, землевладельцы получат колоссальные сверхприбыли. Тем более нам следует удержать наши владения. – Разумеется, – согласился Дэйн. – Однако не это главное. Мы не можем позволить гангстерам отобрать силой наши владения. Даже если мы лично извлечем из этого выгоду, ее ненадолго хватит. Вы прекрасно знаете, что у нас не будет ни малейшего шанса переиграть преступный синдикат. Если только мы позволим им окопаться, укрепиться. Мы должны – если удастся – остановить их сейчас, пока они еще слабы. Барон кивнул, и Дэйн продолжил: – У тебя, Клайд, больше возможностей проверить идею коммерциализации. Ты хорошо знаешь мэра и шефа полиции и пользуешься большим, чем я, влиянием. Вместе с Лилит ты можешь развернуть широкое расследование. – Верно, – откликнулся Барон. – Сегодня же постараюсь разузнать все, что можно. – Он взглянул на Лилит. – Вы знаете, где зарыты некоторые из тел, Лилит. Поможете мне откопать их? – С радостью. Однако, судя по ее виду, ее не очень-то привлекала мысль о том, что ей придется прилагать усилия. В самом деле, что там для нее какой-то миллион долларов? Она взглянула на меня с легкой усмешкой: – А вы, мистер Скотт, почему так мрачно молчите? Что скажете? – Все это не совсем по моей линии. Я ведь думаю как сыщик. – Я взглянул на Барона. – Что за копы в вашем городе? Каков ваш мэр? Любая банда, пытающаяся проникнуть в город, захватить его, нуждается в местной поддержке, в чьей-то протекции. Барон задумчиво потер подбородок: – Тут я мало чем помогу. Я хорошо знаю шефа полиции Турмонда и могу поручиться за него. Может, он и не идеальный полицейский, но, во всяком случае, он абсолютно честен. Если бы он знал о жульничестве и коррупции, то искоренил бы их. Однако я плохо знаю других офицеров. – Ну что ж, я разнюхаю в округе, что смогу, – сказал я. – И повидаю этого Джима Норриса. Вы что-нибудь знаете о нем? Лилит отрицательно покачала головой, а Барон заметил: – Только то, что он связан с отвратительными типами, возможно преступниками. Слышал, что некоторые его партнеры по коктейль-бару «У Бродяги» с уголовным прошлым. Мы беседовали еще минут пятнадцать, то взвинчивая себя, то настраивая на энтузиазм и надежды. Действительно, исходя из того, что мы знали, мы прикидывали, что нам будет нетрудно положить конец происходящим неприятностям. Жульничество было столь очевидно, что казалось вполне возможным упрятать всех мазуриков за решетку. Что ж, и я могу ошибаться. Наконец мы все встали и направились в сторону моего «кадиллака». Мы с Лилит шли сзади, она положила руку на мое плечо и, когда Барон и Дэйн приблизились к машине, просто сказала: – Сожалею, что мы встретились при таких неблагоприятных обстоятельствах, мистер Скотт, но очень рада нашему знакомству. Надеюсь, в следующую нашу встречу происходящее будет менее гнетущим. – И я надеюсь, что мы еще пообщаемся. – Странная фраза. Я имею в виду это «пообщаемся». Мы говорим столько вещей, которые не подразумевают буквально ничего, не правда ли? «Заскочу»… «С глаз долой»… «Пообщаемся». – Ага. Ну, мне надо бежать. Ух, я заско… пообща… Черт! Я вернусь. Она рассмеялась: – Ну а я поплаваю еще. Как бы там ни было, я рада, что вы будете помогать нам. Вы выглядите весьма внушительно. Я усмехнулся: – Для чего? Она скорчила гримасу: – Для чего угодно, я полагаю. До свидания, мистер Скотт. – До свидания, мисс Мэннинг. – Лилит. – Пока, Лилит. Она повернулась и пошла. Я пристально следил, как она достигла бортика бассейна и то ли нырнула, то ли просто наклонилась вперед и отдалась земному притяжению. Со щелчком я захлопнул слюнявую от вожделения пасть и подошел к «кадиллаку». Глава 5 Когда я подвез Дэйна к его дому, он спросил: – Когда ты думаешь вернуться? Было уже три тридцать. – В шесть, может, в семь, – ответил я. – Побываю у копов, побеседую с парнями, которых ты упомянул, включая Норриса. Осмотрюсь в городе. – Думаю, ты заметишь изменения в Сиклиффе, Шелл. Пообедаем у меня, а? – Конечно, Эм. Пока. – Обожди минуточку. – Он зашел в дом, быстро вернулся с конвертом и бросил его в открытое окно машины. – Мы еще не говорили о баксах, Шелл. Этого тебе пока хватит. – Ради Бога, Эм! Не волнуйся ты… – Вали отсюда! Нужны мне эти деньги? Купи себе пива. – С этим он и ушел. По дороге в город я открыл конверт – в нем лежал чек на пять тысяч долларов. В самый раз – на пиво! Полицейский участок размещался в приземистом бетонном здании на углу Десятой и улицы Вязов. Шеф полиции Уоллес Турмонд сидел в своем кабинете, куря сигарету и читая газету. Когда он пригласил меня присесть, что-то в нем мне показалось отдаленно знакомым. Среднего роста, грузный, с бледным лицом, с дымчато-серыми глазами под редкими бровями и остатками каштановых волос на черепе, придающими его облику странную истощенность. На вид добродушный, немного чванливый, словом, мелкотравчатый коп. Я назвался и предъявил свою лицензию, а он откинулся на спинку вращающегося кресла. – Скотт? Не был ли ты здесь по тому кошмарному делу Дэйна в… когда это было? В сорок восьмом? – В сорок седьмом. – Теперь я его вспомнил. Тогда он был молодым лейтенантом Турмондом, и я встречался с ним, когда работал на Дэйна. – Привет! Я тебя сразу и не признал. Он ухмыльнулся и потянулся через стол пожать мою руку. – Немного располнел. – Он похлопал себя по животу. – Что привело тебя сюда, Скотт? – Да вот, справку хотел получить. А у тебя хорошая память, шеф. – Спасибо. Такая уж у меня работа. Ты опять пашешь на Дэйна? Я вспомнил Барона и Лилит и сказал: – Отчасти. Ну, я подпишу жалобу на тех парней, что сидят тут у вас. Кстати, могу я с ними перекинуться парой слов? – Да ведь их нет, Скотт. Мы их зарегистрировали и вынуждены были отпустить под залог. Пришел адвокат и… – Что? Он прищурился и спокойно повторил: – Адвокат появился почти одновременно с ними. Сам знаешь, мы не могли их задерживать дольше. – Вот как? Черт, они не пробыли тут и часа и… На сей раз он прервал меня: – Минутку, Скотт. Сам хотел поговорить с тобой об этой заварухе. Сержант Карвер сообщил мне, что случилось. У меня есть объяснение Реннера, но нет твоего. Напиши-ка его сейчас. Я чуть было не пустил струю огня через нос, но заставил себя успокоиться и рассказать ему все, как было. Постарался ничего не упустить: и про «Сиклиффскую компанию развития», и про коммерциализацию участков, и про то, как Реннер едва не раскроил голову Дэйну, словом, про все. Когда я закончил, шеф полиции Турмонд закрыл свои бледные глазки, потом медленно открыл их. – Смотри, что получается, – наконец проговорил он. – Мне Реннер рассказал, что Дэйн первым напал на него, когда он спокойно беседовал с ним, и ему пришлось прибегнуть к самозащите. И тут вдруг кто-то стрельнул в него. Он не видел – ни кто, ни откуда. Просто его продырявили, и все. Сейчас сержант Карвер сообщил мне, что ты рассказал о случившемся. Мне совсем не понравился его тон, и я встал. А он продолжал, все так же растягивая слова: – И твоя версия совпадает с рассказанной Карвером. Однако она противоречит другой. Садись. Но есть закон, и у человека есть право. Садись, я сказал. Я был так близок к тому, чтобы не плюхнуться от злости ему на голову, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы побороть свое побуждение и опуститься наконец на стул. – И что дальше? – поинтересовался я. Он нахмурился: – Не знаю. Пока ты не представил мне никаких доказательств. Все здесь притянуто за уши. Насколько я знаю, «Сико» принадлежит местным бизнесменам. И пока они не нарушили ни одного закона. – Есть хоть одна жалоба от продавших землю? – Ни одной. Однако история занимательная. Добудь мне какое-нибудь доказательство существования сговора, и мы заполним всю здешнюю тюрьму. А так я ничего не могу поделать. И ты это прекрасно знаешь. – Вы не проверили их на счет уголовного прошлого? – Здесь на них ничего нет. От ФБР мы тоже ничего не слышали. – Может, еще услышите. Один вопрос: не было ли чего-нибудь подозрительного в смерти Эда Уиста? Это точно был несчастный случай? – Ты серьезно? – Угу. Вскрытие делали? – Вскрытие?! Чего ради? За каким чертом кому-то могло понадобиться убивать старину Уиста? Что это ты надумал, Скотт? – Шеф полиции был явно сбит с толку. – Его вдова продала сегодня свой дом «Сиклиффской компании развития», той самой, которая пока не нарушила ни одного закона. Это навело меня на мысль. Он сидел и пялился на меня, вероятно размышляя про свои дела. Я спросил: – У вас есть рапорты о появлении в городе известных уголовников? Нет ли наплыва иногородних гангстеров? Он хохотнул: – В Сиклиффе? Не переноси сюда Лос-Анджелес, Скотт. У нас чудесный, чистый и спокойный город. Никаких проблем. Разве что несколько залетных пройдох в летнее время. Я встал и сказал: – Достаточно, пожалуй. Полагаю, ты понимаешь, что отпущенные тобой три головореза не питают теплых чувств ко мне. Ставлю шесть против одного, что они сделают мне дырку между глаз при малейшей возможности. Он покачал головой: – Вы, частные сыщики, похожи друг на друга. Драматизируете все, делаете из мухи слона. Я наклонился над его столом: – Что, ты думаешь, они делают со своими «пушками», которые всегда у них под рукой? Ковыряют ими вместо зубочисток в зубах? Помолчав немного, он попрощался: – Рад видеть тебя снова, Скотт. – Ага. – Я повернулся и пошел к двери, но внезапно вспомнил кое-что. Скорее всего, напрасная трата времени, однако я все же спросил: – Еще одно. Как я слышал, Джим Норрис большая шишка в «Сико». Это так, по вашим сведениям? – Может быть. Кажется, его имя упоминалось. – У него были проблемы с законом? – Только не у нас! И нигде, насколько мне известно. – Привет, приятель! Ты наконец явился, – услышал я за своей спиной и по второму слову понял, кто это. Повернувшись, я воскликнул: – О, сержант Карвер! Бесподобный слуга закона! Если Реннер прострелит мне голову, ты ведь допросишь его, а? Карвер нахмурился, его мясистые щеки чуть обвисли, а обведенные темными кругами глаза слегка закосили. – Уж не напоминаешь ли ты мне опять о моих обязанностях, приятель? – Нет. Но я скажу тебе одну вещь: назови меня еще раз приятелем, и я посмотрю, насколько крутые копы произрастают в этом городе. Он пророкотал: – Изыди, Скотт! – и прошмыгнул мимо меня к шефу полиции. Я колебался только секунду и потом поспешил вон из участка. Задержись я на пару секунд, чего доброго, я атаковал бы всю полиции Сиклиффа. Мне неожиданно пришло в голову, что вряд ли я дождусь помощи от столпа честности по имени Турмонд. Около часа я провел в центре города и убедился, что он здорово изменился. Он уже не походил на то место, где я проводил отпуск всего шесть месяцев назад. Тогда он был чистым, тихим и мирным. Все были дружелюбны, улыбчивы и беззаботны. Любили пошутить. Еще и сейчас можно было видеть те же лица, те же улыбки, здания, улицы, все детали были те же. Однако Сиклифф казался мне уже иным. Бары заполняли рыгающие мужчины и бесстыдно почесывающиеся женщины, на перекрестках ошивались крутые юнцы, провожающие девушек вульгарными звуками и скабрезными шуточками. Были и мужики постарше, которые никак никуда не вписывались, но особенно много было парней с жесткими и скучающими физиономиями. За полчаса я без труда сделал ставки в двух табачных лавочках и нашел массу игорных автоматов. Я даже узнал нескольких мазуриков из Лос-Анджелеса: толкача наркоты, обаятельного мошенника, обжуливающего доверчивых, и похитителя драгоценностей по имени Сэмми. При таком обилии мазуриков мне не хотелось таскать с собой чек на пять штук. Поэтому я нацарапал на конверте адрес своего банка в Лос-Анджелесе и отправил чек по почте. В баре «Горгона», куда я заскочил выпить пива и оглядеться, мне попался на глаза некий Джеймс по прозвищу Пити, Петерсон, «медвежатник», с которым я несколько раз сталкивался в Лос-Анджелесе. В жизни его интересовали только две вещи: женщины и деньги. Лучше и то и другое вместе. Он вполне мог располагать нужными мне сведениями. Он знал мое имя и род занятий, и у нас с ним никогда не было проблем. Поэтому я надеялся, что он не откажется побеседовать со мной. Я купил ему выпивку и сказал: – Пити, далековато ты забрался от дома. Он пожал плечами, взял стакан и произнес без всякого выражения на безобразном лице: – Мой дом там, где я бросаю свою шляпу. – Кругом полно лос-анджелесских ребят. Я уже видел Блица Француза и Сэмми Мороженщика. Тут большой аттракцион, а? – Неплохое местечко для каникул, как я слышал. – Так ты на каникулах? – Ага. В Лос-Анджелесе стало горячо, а тут, я слышал, морской бриз. – Он покосился на меня. – Прошел шумок, что ты в городе. Тебе чего? – Знаешь что-нибудь о Джиме Норрисе? – Ничего интересного для тебя. – Даже за баксы? Он вздохнул: – Лишняя монета мне не помешала бы. Но я ни фига не знаю. Только его имя. – Важная птица? – Так я слышал. – Самая важная? Он пожал плечами: – Вряд ли. Больше ничего ценного он не сообщил мне, кроме того, что Норрис болтается в этом баре или «У Бродяги». По его словам, Сиклифф давал отличное укрытие. В Лос-Анджелесе же для Пити стало «горячо» из-за вскрытого им сейфа. Он поблагодарил меня за выпивку, и я слинял. Еще полчаса я потратил на поиски и беседы с двумя упомянутыми Дэйном парнями: Томом Феллоузом и Хэйлом Прентисом. Феллоуз оказался маленьким, испуганным человечком лет сорока пяти, в очках без оправы, со сломанной рукой на черной перевязи. Мне он сказал только, что продал дом и что руку сломал в случайном падении. Прентис был более разговорчив. Свою виллу он оценивал в двадцать пять тысяч, но быстро согласился на двадцать, когда три мордоворота – судя по его описанию, те же самые, что навестили Дэйна, – намекнули, что может кое-что приключиться «нехорошее с семьей». Прентис с женой и двумя детьми собирался покинуть город. Ни Прентис, ни Феллоуз не обращались в полицию и, несмотря на мои увещевания в том духе, что одно-два заявления имели бы большое значение, были вовсе не намерены жаловаться на что-либо. Без четверти пять я очутился у двухэтажного здания газеты «Стар» и в надежде застать Бетти зашел внутрь. Небольшая газетенка с собственной типографией на втором этаже. В редакционном зале на первом этаже стояло полдюжины письменных столов. Три двери в дальней стене вели в личные кабинеты. Бетти я застал в последний момент. Она стояла за своим столом, держа очки в одной руке и потирая пальцами другой глаз, так что не сразу увидела меня. Ее плотный серый жакет висел на высокой вешалке, стоявшей позади нее. – Привет! – сказал я, и она взглянула на меня снизу вверх. Когда я встретил Бетти у Дэйна, она показалась мне весьма привлекательной своей необычной и мягкой красотой. А сейчас меня поразило, насколько лучше смотрелось ее лицо без очков. Не говоря о груди, лишенной камуфляжа серого жакета! Но меня больше интересовало, не изменилось ли ее отношение ко мне – веселого пока в нем было мало. Какое-то мгновение она таращилась на меня своими светло-карими глазами со слабой улыбкой на темном от загара лице. – О, здравствуйте, мистер Скотт! – Она тут же водрузила на нос очки, накинула на себя серый жакет и плюхнулась на стул. – Дэйн говорил, что вы могли бы просветить меня относительно здешних дел. Не подскажете ли, где найти миссис Уист? Я не смог ее разыскать. – Миссис Уист помогает людям из Красного Креста в развернутой ими кампании по донорству. Думаю, ей это даст возможность отвлечься. Она, наверное, на Главной улице, там, где городская трибуна. Эмметт позвонил мне, сказал, что вы наверняка заглянете. Я навела кое-какие справки в связи с его версией коммерциализации. Вы ведь в курсе? Кивнув, я взгромоздился на угол ее письменного стола: – Как раз хотел расспросить вас об этом. Предположим, мафия проникла в город, захватывает землю и планирует разбить ее на доходные участки ради получения сверхприбылей. Она не сделала бы и шага, не будучи уверена в том, что ее планы встретят одобрение. Так кого им надо было законтачить, подкупить, на кого надавать? Кого подмять под себя? Она ответила без запинки: – Им полагается подать заявление о коммерциализации в городскую плановую комиссию, которая должна рассмотреть его, дать свое заключение и направить на рассмотрение городского совета. Совет передает его на заключение главному архитектору, но это не обязательно. Главный в плановой комиссии – председатель, в городском совете – мэр. Так что сами можете сообразить: нужно подкупить или взять под контроль председателя плановой комиссии и некоторых ее членов, а также мэра или, по крайней мере, несколько советников. Вполне осуществимая задача. – И она, похоже, была осуществлена. Благодарю. Теперь передо мной открывается простор для поиска. – Я соскользнул со стола. – Так миссис Уист на трибуне Красного Креста? Я вообще-то видел их помост. В своей открытке Эмметт упомянул кампанию кровопускания, но я думал, он шутит. Что-то новенькое? – Своеобразная проба. Некоторые граждане посчитали это плохим вкусом. Ну, знаете, публичные призывы сдавать кровь, громкоговорители, речи и все такое прочее. И все же решили опробовать здесь, в Сиклиффе. – И никто не знает точного определения плохого вкуса, а? Она улыбнулась: – Пожалуй. Улыбка красила ее, и я попытался сказать ей об этом: – Бетти, вы замечательно красивы, когда улыбаетесь. Я вижу вашу первую настоящую улыбку… – улыбка на ее лице тут же погасла, – вернее, видел, – уточнил я. – Пожалуйста, не надо! – как-то беспощадно воззвала она, вставая. – Рабочий день кончился? – спросил я. – Да. – Подвезти вас? – Мне недалеко. – Она подняла на меня глаза, прикусив губу. – Послушайте, Бетти, вы так смотрите на меня, словно я Джек Потрошитель. Я вовсе не собираюсь укусить вас. – Я широко улыбнулся ей. – Во всяком случае, без разрешения. Я не знаю миссис Уист. Вы помогли бы мне, если бы… – Ладно! – выпалила она. – Поехали. Я придержал перед ней дверцу «кадиллака», и она села со словами: – А вы, оказывается, джентльмен? – Не делайте поспешных выводов. Я поступаю так по привычке и из боязни общественного порицания. Будь я посмелее, заставил бы вас влезть в машину прямо через окно. Я испугался, что опять что-то сморозил и что ее лицо снова станет каким-то странно застылым, но она лишь тряхнула головой и произнесла возмущенным тоном: – Ну и ну! Мы быстро проскочили четыре квартала до Главной улицы, где между Четвертой и Пятой улицами Красный Крест воздвиг деревянный помост длиной в двадцать квадратных футов, возвышавшийся футов на шесть над мостовой и занявший почти весь тротуар. Его каркас был обтянут со всех сторон материей. На двух углах были установлены громкоговорители, молчавшие в тот момент. Пока я парковался рядом с помостом, Бетти пояснила: – Кампания начинается послезавтра, в среду, и продлится четыре дня до субботы включительно. Красный Крест никогда не проводил ничего подобного, но мне идея понравилась, и я даже опубликовала несколько заметок о ней в «Стар». Если здесь получится, весьма возможно, что подобные кампании будут организованы и в больших городах. Мы вылезли из машины и подошли к помосту. Бетти подсказала: – Миссис Уист должна быть позади помоста, где они заканчивают приготовления. В полой части помоста, с тыльной стороны, фанерой была выгорожена комнатка. Мы вошли туда и увидели одного мужчину и трех женщин, расставлявших какие-то бутылочки и приборы на полочках, прибитых к одной из стенок. Бетти показала мне миссис Уист, сидевшую за столом. Хрупкая седовласая леди укладывала в стопки отпечатанные типографским способом формуляры. Бетти представила меня ей как детектива, работающего на Эмметта Дэйна, и я сказал: – Хотелось бы поговорить с вами о вашем муже. Если вы возражаете, я не буду настаивать. Она вздохнула: – Я не возражаю, мистер Скотт. – Эмметт сообщил мне, что вы продали свое поместье «Сиклиффской компании развития». – Да. Мне оно уже ни к чему после… А те мужчины заявились тут как тут и с деньгами. Все… ну, свершилось прежде, чем я успела опомниться. – Представитель «Сико» навещал вас и мистера Уиста и раньше, не так ли? – Да, мистер Скотт, дважды. Они разговаривали с Эдом, и он отказал им. Его это сильно расстроило. Они ему угрожали. Однако мистер Дэйн, наверно, говорил вам? – Не думаете ли вы, что было нечто странное в… – В смерти Эда? Пожалуй… Он мог, конечно, утонуть, но только не у Серых скал. Все так думают. – Вы, видимо, не говорили с полицейскими? – Говорила. Я высказала сомнение, что это был несчастный случай. И еще, что «Сиклиффская компания развития» пыталась силой заставить нас продать дом. Они обещали разобраться. Я был озадачен, ибо предполагал, что она не обращалась к копам. Ведь шеф полиции заверил меня, что не было никаких жалоб на «Сико». – Вы разговаривали с шефом Турмондом? – спросил я. – Нет. С одним сержантом. Его зовут Карвер. Некоторое время мы молчали. Миссис Уист мало что смогла добавить – только то, что опознала тело мужа. Его лицо было в порезах и кровоподтеках. Утонувшего могло протащить по камням. «Но и кулаками обработать», – подумалось мне. Я поблагодарил миссис Уист. Бетти перемолвилась с ней несколькими словами, и мы уехали. В машине Бетти спросила: – Вы думаете, его убили? – Не знаю. Не верится, что кто-то убил его из-за куска земли. Может, я многого еще не знаю? Кстати, Эм считает типа по имени Джим Норрис «мозговым центром» банды «Сико». А вы как думаете? – Он, определенно, замешан. Я уверена. Однако не могу себе представить его «мозгом банды». – Он ведь управляющий клубом и коктейль-баром «У Бродяги», нет? Не круглый же он идиот, раз справляется? – По-моему, он лишь номинальный управляющий. Он один из владельцев клуба, но кажется слишком тупым и неотесанным, чтобы действительно управлять им, вести дела, встречать гостей и тому подобное. Просто ему нравится, так сказать, титул «управляющий», любит он чувствовать себя важной персоной. Она объяснила, как проехать к ее дому, и я повернул на Восьмую улицу. – Вы довольно глубоко копнули дела банды «Сико». Почему она вас так заинтересовала? – спросил я. – Ну я, естественно, на стороне Эмметта. Он замечательный человек. И никому не хочется, чтобы город заполнили уголовники. А к этому все идет. Появился простор для настоящего журналистского расследования, если, конечно, мне удастся опубликовать его результаты. Я уже написала две статьи на эту тему, но издатель, мистер Джозефсон, «зарезал» обе. Жутко боится обидеть какого-нибудь. – Она не на шутку рассердилась. – Может, Норриса? – подсказал я. – Очень может быть. Я прижался к тротуару у многоквартирного здания. Не успела машина остановиться, как она распахнула дверцу и стала поспешно сползать с сиденья. – Куда вы так торопитесь? – спросил я. – Как куда? Домой. А вы что подумали? – И она захлопнула дверцу снаружи. – По тому, как вы выпрыгнули, я решил, что вы собираетесь пробежать кросс вокруг здания, – шутливо заметил я, чтобы поддержать беседу, но ее лицо опять стало напряженным. – Ну, говорить-то вроде больше не о чем. – Откуда вы знаете? Мы могли бы что-нибудь придумать. Может, попробуем? – Нет-нет. Нет. – Одного «нет» вполне хватило бы, Бетти, – улыбнулся я ей. – Поскольку даже мне, убогому умом, понятно, что вы не собираетесь пригласить меня на разнузданную вакханалию, придется попрощаться. Спокойной ночи! – Спокойной ночи, мистер Скотт! – Почему бы вам не называть меня Шелл? Она промолчала. – О'кей. Увидимся в церкви. Не обращайте внимания на вопли в полночь – это дикий необузданный Шелл Скотт будет выть на луну. – Вот как? – Наконец на ее лице мелькнул проблеск улыбки. – Войте, завывайте сколько угодно. Меня и пушкой не разбудишь. Спокойной ночи, Шелл! Она таки сказала «Шелл». Кое-чего я уже добился. Кто знает, что может случиться лет через восемь – десять? Я заполз обратно за руль и стартовал в южную сторону от города. Опустились сумерки, и дольше откладывать было уже не к чему. Пришло время нанести визит Джиму Норрису. Глава 6 Я остановился на подъездной дорожке у входа в «Хижину Бродяги» и уступил место за рулем дежурному парню, который отвел мой «кадиллак» на автостоянку. Я не раз уже бывал здесь, ибо «Хижина» – одно из самых приятных мест на всем побережье. Расположена она на Сиклифф-Драйв в четверти мили от города со стороны океана. Небольшой отель повернут фасадом на море. Из большинства индивидуальных бунгало тоже открывается вид на океан, и цена за удовольствие двадцать долларов в день. Картину дополняют теннисный корт, открытый бассейн, ресторан и бар «У Бродяги». Я вошел в бар. Облаченный в смокинг официант приветствовал меня легким наклоном головы. – Добрый вечер, – поздоровался я. – Хотелось бы повидать мистера Норриса. – Будьте любезны, ваше имя? – Шелл Скотт. Этого парня не было тут во время моего последнего посещения «Хижины», и он вряд ли видел меня раньше. И все же вполне вероятно, что кто-то мог упомянуть мое имя. Он машинально нагнулся, чтобы записать его в книгу регистрации, но вдруг голова его дернулась вверх, и он более внимательно посмотрел на меня, спохватился, торопливо нацарапал что-то и сказал: – Я посмотрю, на месте ли мистер Норрис. Через пару минут он вернулся с сообщением: – Извините, сэр, но мистера Норриса пока нет. – Когда он будет? – Не могу сказать. – Ну что ж, я подожду в баре. Он слегка нахмурился: – Вы зарезервировали столик, мистер Скотт? – С каких это пор нужно заказывать табурет у стойки? – У нас произошли некоторые изменения, сэр. Я молча прошел мимо него, и он меня не остановил. Справа от меня находился ресторанный зал, арка слева вела в тускло освещенный бар. Я повернул налево и занял табурет в конце дугообразной стойки. Мягкая музыка лилась из скрытых динамиков, слышались приглушенные голоса. Человек двадцать – тридцать сидели за стойкой и столиками, большинство у окон, выходящих на океан, наблюдало, как красный шар заходящего солнца опускался за горизонт. Я увидел Уэса – бармена, не раз наливавшего мне в прошлом бурбон. Когда я сделал заказ, он узнал меня и ухмыльнулся: – Хо, Скотт, старый бродяга, где ты пропадал? – В Лос-Анджелесе, как всегда. – Приехал отдохнуть? – Не-а, по делу. Принюхиваюсь, как обычно. Я слышал, Сиклифф пошел к чертям, и решил заняться чертями. Поблизости никто не обращал на меня внимания. Однако прямо напротив, у другого конца стойки-подковы, какой-то парень поднес к губам кружку с пивом, замер было на полпути, потом сделал глоток и поставил кружку на стойку. – Город изменился, а? – продолжал я разговор с Уэлсом. – Что тут происходит? Он бросил беглый взгляд на любителя пива и снова посмотрел на меня, явно нервничая, но все же ответил: – Да ничего. Все, как прежде. – Ну-ну, Уэс! Я не был здесь шесть месяцев, и за это время тут появилось много отвратных рож. Можно подумать, что банда Аль Капоне нагрянула сюда позагорать. Он как-то неохотно усмехнулся и прошел в дальний конец бара. Парень напротив соскользнул с табурета, возник возле меня и присел слева. – Тебя зовут Скотт? – спросил он. – Угу. А тебя? – Что ты тут делаешь? – Да вот жажда обуяла. – Не хами. Я же тебя вежливо спросил. Это ты продырявил Реннера? – Надо же, как быстро распространяются новости! – Только плохие новости, мистер. – А чего же в них плохого? – Ты плохой, мистер. Так что ты тут делаешь? Я повернулся и поманил пальцем Уэса: – Нельзя ли повторить? Он подошел и вопросительно посмотрел на меня и моего соседа: – Конечно. Бурбон с водой и пиво? – Только бурбон, Уэс. Парень сполз с табурета и удалился, а я спросил Уэса: – Что за любопытствующий тип? – Джо Фрай. – Работает у вас? – Не-а. Живет здесь. Постоянно ошивается в баре. – Дружок Норриса? – Похоже. Часто вижу их вместе. Я едва успел сделать глоток бурбона, когда Фрай вернулся и похлопал меня по руке: – Пошли. – Куда? – Ты же хотел повидать Норриса, нет? Я последовал за ним в ресторанный зал. В этот ранний час только несколько столиков было занято. Заполнится он часа через три. За столиком у двери двое мужчин ковырялись с омаром. Один – худой, с плешью на макушке, да и второй знакомый – оба побывали на веранде Дэйна. Здесь были все, кроме Реннера. Фрай прошел мимо них и направился к столику у стены. За ним устроились трое. Парень, сидевший спиной к стене, вытаращился на меня. Ближний ко мне стул был свободен. Костлявый и его дружок взглянули на меня и радостно заухмылялись. Я прошел мимо, не остановившись и не оскалившись радостно в ответ. Когда я подошел к столику, сидевший за ним мужчина спросил: – Вы меня искали? – Если вы Джим Норрис. – Это я. Садитесь. Я отодвинул стул и сел. Встречаться с человеком на его собственной территории – все равно что играть его краплеными картами. Норрис сидел спиной к стене, а я – к костлявому и его дружку. Слева и справа от меня расположились еще два подручных Норриса. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=131750) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.