Королева демонов
Дэвид Дрейк


Повелитель Островов #2
Архипелаг Островов.

Здесь некогда правила могущественная королевская династия – но вот уже тысяча лет прошла с тех пор, как последний из великих королей – Карус – был убит магом, нанятым коварным герцогом-узурпатором.

Однако черная магия принесла на Архипелаг беду.

Перепутаны линии магической Силы, прервана связь времени и пространства... и многие годы идет непрерывная война за титул Повелителя Островов.

И теперь юноша Гаррик ор-Райзе, последний прямой потомок короля Каруса, и его друзья – добродушный богатырь, суровая чародейка, прекрасная дева и циничная старая колдунья – отправляются на далекий остров Орнифал, чтобы сразиться с могущественным демоном, который вселился в тело королевы острова – и теперь пытается изменить судьбу мира, освободив из заточения древнего Зверя...





Дэвид Дрейк

Королева демонов


Посвящается Дженни Фейрис – замечательной женщине и заботливому члену моей большой семьи


Я благодарю:

Дэна Брина, любезно предоставившего мне древние рукописи; Марка Л. ван Нейма и Эллин Вогель (признаюсь, я замучил до смерти не один компьютер); Сандру Майзель и Джона Сквайрса, снабдивших меня материалом, без которого эта книга не сумела бы появиться на свет. И конечно, мою жену Джо – за постоянную поддержку в то время, как я раз за разом откладывал работу. Я также благодарен своему издателю Дейву Хартуэллу, сумевшему закрывать глаза на многое, что смутило бы любого другого, – и так до тех пор, пока книга не увидела свет.

Спасибо вам всем!





ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ АВТОРА




Читатели, которые отождествляют Селондра с Хорази, правы; перевод – мой собственный. Мой Альдебранд – не то же самое, что Макробиус, но чуть менее могущественный его аналог. «Сатурналии» Макробиуса доставили мне немало удовольствия – впрочем, заставив мой мозг изрядно поскрипеть. Я изучал историю, но мой темперамент изрядно мешал разбираться в делах древних. Мир художественной литературы для меня куда ближе и понятней, чем пыльные академические издания.

Как и ранее, главная религия Островов основана на древнешумерской.

Слова силы, voces mysticae , которыми пользуются волшебники в этой книге, связаны с заклинаниями классического периода. Сам я в них не особо верю, но они были важной составляющей религиозных верований миллионов людей – не менее разумных, чем мы с вами. Что касается лично меня, то я не пользовался никакими заклинаниями, когда писал эту книгу.




ПРОЛОГ




Валенс III, венценосный монарх Островов, поежился, несмотря на невероятно теплую ночь, когда волшебник Силийон произнес заклинания над поперечной балкой покосившихся от времени ворот. Новая луна народилась два дня назад и теперь казалась бледным серпиком. Так что единственным источником освещения служил небольшой фонарь, чьи лучи пробивались сквозь стенки из тонкой прозрачной слюды.

Жертва, приготовленная на заклание, чуть слышно вздохнула, не пробуждаясь от наркотического дурмана. Шелковый покров надежно скрывал тело девушки, но Альтапер и другие Кровавые Орлы из эскорта должно были знать, что именно король и его волшебник принесли с собой к ним в древние руины.

Кровавые Орлы молчаливы и преданны до самой смерти. Но даже сейчас Валенс видел отвращение в глазах Альтапера. Командир Орлов наблюдал, как король с Силийоном собственноручно несли тело.

Валенс фыркнул от гнева, вспомнив этот косой взгляд. Да кто он такой, Альтапер, чтобы осуждать его, короля? Солдатское дело нехитрое: убивай или умри, но вопросов не задавай. Королю чаще приходится выбирать; и разница при принятии решений между добром и злом порой совершенно неощутима.

Силийон завершил чтение заклинания – длинной цепочки слов из Древнего Свитка. Все тело колдуна покрывали татуировки, в ушах болтались длинные костяные серьги. Он поставил в круг маленький треножник, натянул расшитые серебром перчатки. Потом улыбнулся Валенсу.

Валенс подозревал, что вышитые на перчатках символы не имеют никакого смысла и обладают лишь декоративным значением – несмотря на заверения мага, будто в вышитых значках заключены темные чары.

– Ну, давай же! – прорычал он. Не очень-то королю было по душе, что этот коротышка из Далполо обращается с ним, как с равным, пользуясь связавшим их темным делом.

– Как вам будет угодно, сир, – с усмешкой произнес Силийон. Он вынул зеркало, небольшой отполированный скол зеленоватого обсидиана, из своего кожаного мешка, и с осторожностью подвесил его на серебряном крюке, укрепленном на треножнике. Валенс понятия не имел, кому и как удалось проделать отверстие в хрупкой вулканической породе, не разбив ее сколов мелкие частицы. Это всегда являлось предметом удивления окружающих. Силийон начал нараспев читать заклинания, при каждом слове взмахивая палочкой из черного дерева, привезенной из его родного Далполо:

– Хайяд пикир тазимир…

Где-то вдалеке закружился вихрь. Вот он стих, но на его месте тут же начал зарождаться новый.

– Вакуйем габийех ворзийех, – произнес маг, и губы его двигались совершенно не по-человечески, порождая эти нечеловеческие звуки. Они и предназначались не для людского уха, но для того, чтобы вызвать силы, на которых держится космос. Силы нейтральной природы – не относящиеся ни к божественным, ни к демоническим. Силы, что помогают звездам держаться на небе, а Земле испытывать смену времен года, силы, приводящие все во Вселенной в движение.

Солнце, символ света и жизни, и Малкар, символ тьмы и смерти, контролируют все сущее. Но как может жалкий и ничтожный человек понимать столь высокие материи?

– Архедама фохензе псеуза ретра…

Полуразрушенный дворец, где сейчас находились Валенс и маг, принадлежал Тиранам Вэллиса, отцу, сыну и внуку, носившим одно и то же имя: Элдрадус. При помощи магии все трое правили островом Орнифол в течение семидесяти лет после крушения Старой Империи, павшей после восстания островной знати. После правления Тиранов Орнифол начал подниматься из разрухи и варварства, и теперь, по крайней мере, Герцоги Орнифола носили гордое имя королей Островов.

Первый Элдрадус выстроил свой дворец в нескольких милях от ныне существующего порта Вэлиса. Его последователи вернули столицу и место силы в город, и с тех пор вот уже девять веков старый дворец тиранов разрушался в запустении. Сквозь каменные стены проросли стволы деревьев, крыши обвалились, когда сгнили поддерживавшие их балки.

Девять веков… А подземный зал в центре дворцового комплекса был еще старше.

– Трекситфе амразарара эфоискере…– вещал Силийон. На полированной поверхности двигались тени; но сам треножник почему-то не отражался в зеркале.

Тираны Вэллиса выстроили свой дворец на месте еще более древних построек в центре многовекового леса. Еще до Элдрадусов все деревья там были вырублены, а почва расчищена под посадки. И никто – кроме самого мага – не знал, что там, в глубине, скрываются остатки строений из черного базальта невообразимой древности.

Это помещение могло быть гробницей или хранилищем, а может быть, даже частью канализационной системы тех, прежних времен. В потолке было отверстие, как будто глаз.

– Тоумисон кат плаутон! – закончил чтение Силийон, выкрикнув последние слова что было сил. Сам космос, казалось, сопротивлялся тому, чтобы он мог выговорить заклинание: язык едва поворачивался, горло невыносимо жгло.

Обсидиановое зеркало задрожало от смеха чудовища.

– Приветствую вас, люди, – произнес глубокий раскатистый голос прямо в голове Валенса. – Вы принесли мне еды? – чудовище снова засмеялось. Улыбка Силийона окаменела. Лицо Валенса тоже застыло, словно маска. Валенс ненавидел себя за то, что сейчас происходило. Но королева не оставляла ему выбора.

Зеленые глубины зеркала ожили и заклубились туманом, но даже теперь Валенс ничего не мог в них разглядеть до тех пор, пока далполанин не подошел к королю с зеркалом, где сверкал волшебный образ. Валенс освещал факелом окружающие стены крепости, сильно пострадавшие от времени.

Факел выпал из рук, но на полпути к полу внезапно исчез, как будто его никогда и не было. Валенс подумал, что их с Силийоном жертва принята, но взглянуть и убедиться в этом наверняка не решился. – Четверо из тех, кого преследовала королева, ускользнули от нее, – заговорило чудовище без всякого перехода. – Двое людей и двое полулюдей из Хафта. Я могу доставить их сюда.

Валенс опустился на корточки, ибо ноги его предательски задрожали.

– Как их зовут? – спросил он.

– Что мне за дело до людских имен, – проворчало чудовище. У короля словно заложило уши, и жуткий голос звучал прямо в сознании. – На вкус все людишки одинаковы, как их ни величай!

Туман в обсидиановом зеркале рассеялся. Показалась клиновидная голова, напоминающая змеиную. Валенс инстинктивно отшатнулся, прекрасно зная, что это всего лишь отражение в камне. Иногда оно принимало облик змеи, иногда – жуткого зверя – собаки или медведя, а может – собакоголовой обезьяны.

Порой же Валенс мог разглядеть лишь бесформенную массу.

Чудовище издало страшный утробный смех; змеиная голова втянулась обратно. Его явно забавлял страх короля.

– Их имена – Гаррик ор-Рейзе и Шарина ос-Рейзе, – сообщило чудовище. – Мужчина – потомок короля Лоркана, завоевавшего трон Малкара, королева полагает, что обладание этим троном принесет ей власть над космосом. Полулюди же – Кэшел ор-Кенсет и Илна ос-Кенсет. Их отец был человеком, а мать – эльфийкой. Я приведу их сюда, и они освободят меня.

– Я распоряжусь, чтобы их арестовали, как только они… – заговорил Валенс. Потом осекся. – Как можно скорее.

Он хотел сказать: «Достигнут границ моих владений». Но о каких владениях Валенса III могла идти сейчас речь?

Ясное дело, не об Островах целиком. Никто не мог считать себя владыкой Островов с тех пор, как тысячелетия назад пала старая империя. Двадцать лет назад, когда Валенс занял трон после смерти дяди, он мог хотя бы считаться правителем Орнифола. Теперь же, когда приспешники королевы используют магию, чтобы уничтожать его подданных, воля Валенса может распространяться и беспрекословно выполняться лишь в границах этих стен. И даже здесь он не может считать себя в безопасности.

Королева не оставила ему выбора. Во имя собственного спасения и в интересах королевства ему приходится становиться союзником чудовища.

– Как тебе будет угодно, – проговорил голос. – У мужчины, кстати, больше прав на трон, чем у тебя. Но все, что ты должен сделать – это накормить меня. Я, пожалуй, продолжу.

В зеркале отразилось лицо мага, скривившееся в гримасу. Может быть, он тоже сожалел о заплаченной за союзничество цене?.

Веревка туго стягивала тело жертвы. Двое мужчин проворно опустили девушку, ощущая, как тело легонько покачивается. Жертва опустилась на пол.

Мужчины переглянулись. Валенс кивнул и отступил назад. Силийон ослабил веревки и быстро убрал треножник.

Они удалились весьма поспешно; стражники ждали их с лошадьми. Кровавые Орлы замерли в ожидании. Лица их были е холодны и невозмутимы, как сталь их доспехов.

– Ваше величество, – обратился к Валенсу Альтапер, помогая королю сесть на коня.

Из руин за их спиной раздался ужасный крик. Никто из мужчин не двинулся с места и не пошевелился. Крик эхом отозвался в ночи. Командир Кровавых Орлов отвернулся и сплюнул. Потом снова посмотрел на короля.

И лицо его при этом ничего не выражало.




2-й день четвертого месяца (Цапли)




Гаррик ор-Рейзе перегнулся через балконные перила, существующие лишь в его воображении, наблюдая, как в это же самое время его бренная плоть практикуется в фехтовании в саду. Он не спал, но сознание отделилось от тела. В этом состоянии он встретил дух своего предка, умершего тысячи лет назад, и заговорил с ним.

Гаррик жестом указал туда, где сам же замер со шпагой в руках.

– Это так же утомительно, как поле пахать, – заявил он. – У тебя сложение воина, парень, – заявил король Карус. Он многообещающе усмехнулся. – Мне, по крайней мере, всегда говорили об этом, и мои злейшие враги никогда не отрицали моего искусства обращаться с мечом. Но для того, чтобы достичь настоящего успеха, ты должен тренироваться до тех пор, пока это не станет для тебя рефлексом.

Он отвернулся, будто бы любуясь облаками в синем небе.

– Конечно, ты всегда можешь просто-напросто позволить мне войти в твое тело, когда это требуется, и особенно не усердствовать, – добавил он.

Алые розы покачивали головками. Когда Гаррик был в таком состоянии, им всегда владело чувство, будто за окоемом ничего более не существует: поверни он голову достаточно быстро – и увидит всего лишь туман вместо стен здания, на балконе которого сейчас стоял.

Гаррик усмехнулся, глядя на короля, делая вид, будто не заметил насмешливых ноток в голосе человека, жившего не одно тысячелетие назад.

– Мой отец не так меня воспитал, чтобы я пренебрегал своими обязанностями и прятался за чужими спинами. Да и не по душе мне поручать кому-то работу, с которой я в состоянии справиться сам.

Карус рассмеялся.

– Тебе мог достаться худший отец, чем Рейзе, – воскликнул он. – Но лучший – вряд ли…

Он перевел взгляд на фигуру внизу. Тело Гаррика ловко управлялось с мечом. Люди, охранявшие резиденцию мастера Латиаса, богатого купца, давшего приют Гаррику и его друзьям в Эрдине, наблюдали за упражнениями с одобрением и профессиональным интересом.

– Правая нога у тебя – ведущая, – жестом указал Карус на тело своего потомка. – Однажды сообразительный противник заметит, что нога начинает движение мгновением раньше, нежели рука с мечом. А в следующий момент ты обнаружишь острие его меча у своей груди, прежде чем твой собственный придет на выручку.

– Я устал, – произнес Гаррик. – То есть, я хочу сказать, мое тело устало.

Карус улыбнулся, но в его серых глазах блеснула сталь.

– Это ты только думаешь, что устал, парень, – мягко проговорил он. – Когда столкнешься с настоящим противником – вот тогда и поймешь, что за штука – усталость.

– Извини, – пробормотал Гаррик. Но, даже извинившись, он все еще ощущал неловкость. Оправдывается, вместо того, чтобы внимательно слушать все, что ему говорят. Он усмехнулся. – Когда жнешь, используешь примерно те же группы мышц, однако пшеница никогда не пытается ответить ударом на удар. Буду тренироваться, пока не достигну совершенства.

Выражение лица короля смягчилось, он снова рассмеялся.

– А как же, конечно, – воскликнул он. – И вся сила, которую ты сейчас вложишь в удары, сослужит тебе неплохую службу в настоящем деле.

Двое на балконе грез были так похожи, что всякий признал бы их родство. Карусу было лет сорок, когда магия поглотила его корабль. Король отличался широкими плечами, длинными руками и ногами, а двигался столь грациозно, что чайки, парящие над волнами, могли ему позавидовать.

Гаррику через месяц должно было стукнуть восемнадцать. Он уже набрал неплохой рост и силу, но по сравнению с могучим королем выглядел долговязым подростком. Оба отличались здоровым загаром и выправкой, на какую только может рассчитывать человек, ведущий активный образ жизни. Гаррик был босиком, в шерстяной тунике и штанах – костюме крестьянина из Хафта. На Карусе синий бархатный камзол и замшевые бриджи, высокие сапоги из красной кожи.

Голову короля венчал золотой обруч – диадема Королей Островов. Она утонула вместе с ним тысячелетия назад.

– Быть королем Островов означает намного больше, чем умение владеть мечом, – заметил Карус. Водрузив локти на перила балкона, он опустил подбородок на скрещенные пальцы Он повернулся и посмотрел на Гаррика.

– Одна из причин, почему я потерпел неудачу и позволил королевству погибнуть, состояла в том, что я всегда старался решить проблему в первую очередь при помощи меча. Но меч тебе тоже нужен, когда ты король.

– Но я не король! – в замешательстве ответил Гаррик. – Я просто…

А кем он был на самом деле? Юношей из Хафта, ставшего захолустьем с тех пор, как пало Старое Королевство. Крестьянином, которого отец выучил читать и восхищаться древней поэзией. Отец его, Рейзе, был человеком образованным, прежде служившим при королевском дворе в Вэллисе, а впоследствии – секретарем у графини Хафтской в Каркозе.

Крестьянин, который сумеет встретиться и сразиться с магом, вознамерившимся призвать себе на службу великое зло. Юноша, в чьей голове жил дух его предка, последнего и величайшего короля Островов, какого только знали в мире.

– Да, я не король, – неловко пробормотал Гаррик.

– Но будешь им, – заявил Карус, в чьем тоне звучала непоколебимая уверенность, столь же мощная, как и удар его легендарного меча. – И не потому, что в твоих жилах течет моя кровь, позволяющая нам с тобой разговаривать, сынок. Ты станешь Королем Островов, потому что тебе по плечу эта работа. Если нет – тогда крах цивилизации, с которым столкнулся в свое время я, покажется детской забавой. И тогда этот мир окажется залитым кровью, охваченным убийствами и эпидемиями, – до тех пор, пока в живых будет оставаться хотя бы один человек.

Карус улыбнулся.

– Но мы ведь не позволим этому случиться. Во имя наших душ, не позволим, король Гаррик! Правда же?

Двое товарищей Гаррика теперь присоединились к зрителям в саду. Кэшел ор-Кенсет был примерно такого же роста, что и Гаррик, а сложен подобно кряжистому дубу. Он и сестра его Илна были родом из одной с Гариком деревни под названием Барка Хамлет, на восточном берегу Хафта. Эти двое да светловолосая сестра Гаррика, Шарина, были его друзьями с незапамятных времен.

Теноктрис, старая женщина, стоявшая сейчас рядом с Кэшелом, составляла с ним разительный контраст. Некая сила, которую она упорно отказывалась называть судьбой, перенесла ее на тысячу лет вперед, в Барка Хамлет. Теноктрис была волшебницей. Правда, весьма невеликих возможностей, как она сама говорила, но она всегда чуяла, когда действовали другие волшебники, насылавшие злые чары на других людей или на самих себя.

– Точно, – отозвался Гаррик. – Мы не позволим этому случиться.

Ему бы бросить все и вернуться к той жизни, для которой он и был предназначен – он, сын владельца постоялого двора в деревеньке, где ничто не меняется веками, за исключением, разве что, времен года. Но вернуться невозможно.

Силы, управляющие космосом, достигли нового тысячелетнего пика. В дни короля Каруса мощная магия разрушила королевство, и оно распалось на множество островов, воюющих друг с другом. Цивилизации, впрочем, частично удалось восстать из руин, но, если цикл повторится, Барка Хамлет сравняется с землей, точно так же, как и великие города, подобные Каркозе на Хафте, столице Старого Королевства Островов: она была разрушена после смерти Каруса.

– Ступай к своим друзьям, – произнес Карус, сделав ободряющий жест рукой. – Тебе не следует перетруждаться, иначе толк от упражнений заметно снизится. Хотя ты молод и веришь в такие вещи не больше, чем я, когда был таким же юнцом.

Король, балкон и небо над ним растворились. Сознание Гаррика скользнуло обратно в потное, тяжело дышащее тело на площадке для упражнений. Щит на левой руке показался чудовищно тяжелым, все мускулы на правой стороне тела дрожали от напряженной работы мечом.

Гаррик попятился назад, тяжело дыша. Всякий раз, когда он наносил удар по твердой неподвижной цели, это отзывалось болью и оцепенением в руке. И теперь ладонь горела и болела так, словно по ней проехала повозка. Он вонзил меч в землю рядом с собой.

– Хо! – крикнул юноша, прочищая легкие. Немного повозился, ослабляя ремни, удерживающие щит на плече. На подмогу ему пришли сильные руки Кэшела, подхватившие тяжелый деревянный щит как пушинку.

Капитан гвардейцев сделал шаг вперед. Такие люди, как мастер Латиас, были убежденными миротворцами, не желавшими применять силу против других людей. Но это не мешало им нанимать тех, у кого философия была иной. Стражники, охранявшие резиденцию в Эрдине, выглядели бывалыми вояками, а их главный стоил двоих своих подчиненных.

– Вы утверждали, будто не умеете владеть мечом, господин, – обратился он к Гаррику. – Но я ни за что бы такого не подумал после того, как наблюдал вас здесь.

Гаррику пришлось отдышаться, прежде чем он смог заговорить.

– Один из моих предков был величайшим воином, – с легкой полуулыбкой произнес он. – Может быть, его талант отчасти перешел ко мне по наследству.

Он коснулся своей груди. Под туникой у него висела на шелковой ленте коронационная медаль короля Каруса. Отец Гаррика передал ему эту медаль в тот день, когда Теноктрис очутилась в деревушке Барка. С того дня все пошло по-другому.

– Мы с Теноктрис подумывали прогуляться к гавани, – проговорил Кэшел. Голос его звучал медленно, раскатисто и мощно, в нем звенела сила молодости. – Моя сестра вместе с Шариной и Лиэйн занялись ткачеством. У них есть какая-то особая задумка.

Кэшел и его сестра Илна осиротели в семилетнем возрасте, после чего им пришлось самостоятельно взрослеть и приспосабливаться к жизни. Гаррик и сам обладал недюжинной силой, но он знал: его друг Кэшел сильнее любого человека, когда-либо встреченного им в жизни.

– Я-то уж и не помню, когда меня называли девушкой, а с ткацким станком не имела дело еще дольше, – рассмеялась Теноктрис. Голос ее звучал задорно и весело, отчего она казалась много моложе тех лет, какие на самом деле обременяли ее чело. – Мы думали пригласить тебя прогуляться, но если ты хочешь продолжать упражнения…

– Нет, на сегодня достаточно, – отозвался Гаррик. – Сейчас помоюсь и присоединюсь к вам.

Он усмехнулся.

– Стоит переусердствовать с упражнениями, и твои мускулы потеряют больше, нежели приобретут.

Ни друзья, ни стражники не поняли причину его веселья, но король, затаившийся где-то глубинах подсознания Гаррика, рассмеялся вместе с подопечным.



Кэшел ор-Кенсет был вполне доволен жизнью сейчас, когда вышагивал вместе с друзьями вдоль набережной в Эрдине. Жизнерадостность была его обычным состоянием. Ему немного было нужно для счастья, и, пожалуй, работа давала ему все, в чем он нуждался, за исключением, разве что, одной вещи.

И этим единственным, чего недоставало Кэшелу, была сестра Гаррика, Шарина, девушка, в которую он был тайно влюблен, сколько себя помнил. Но теперь и Шарина была с ним.

Кэшел и Гаррик постарались приспособиться к удобному для Теноктрис ритму. Несмотря на свой преклонный возраст и хрупкость, старая леди двигалась куда резвее, чем, к примеру, овцы, которых обычно пас Кэшел.

Юноша привык пасти стада на зеленых равнинах к югу от деревушки Барка с семилетнего возраста. По мере же взросления ему все чаще доставались поручения, требовавшие силы: копать ямы, валить деревья, перетаскивать тяжести. Народ в округе быстро смекнул, что на Кэшела можно положиться, сколь трудное и кропотливое дело ему ни поручи.

– Это что, святилище Госпожи? – спросил Гаррик. Он кивнул в направлении алтаря в начале причала, протянувшегося вдоль реки Эрд. Показывать пальцем на святыню было бы неприлично, к тому же всегда найдется кто-то, кого оскорбит непочтительное поведение чужаков из Хафта.

Конечно, людям таких габаритов, как Кэшел и Гаррик, не стоило опасаться стычки. Но все же, будучи юношами воспитанными, они не желали никого обижать.

Алтарь украшало изображение женской фигуры с небольшой чашей в руках. Трое моряков зажигали благовония и устанавливали их в чаше. Одета женщина была в просторные шаровары и рубаху без рукавов, оставлявшую груди обнаженными.

– Именно в таком виде Госпоже поклоняются на Шенги, – заметила Теноктрис. Она недобро усмехнулась. – Я должна признать, что в мое время Госпожа носила на Шенги именно такой костюм. Правда, в те дни Эрдин представлял собой всего лишь непроходимое болото, а Герцоги Сандраккана – кучку бандитов, чей замок стоял в восточной оконечности острова.

– Но ведь эти моряки – не с Шенги, верно? – усомнился Гаррик. – Я всегда считал, что тамошние люди более низкорослые и темнокожие.

– Моряки принимают духовную помощь из любого доступного источника, – сказала Теноктрис. – Они осмотрительнее, чем большинство людей, и понимают, что их жизнь и благополучие зависят от сил, контролировать которые они не в состоянии.

И добавила, понизив голос, чтобы не услышали посторонние:

– Хотелось бы и мне верить в Великих Богов. А так – я понимаю, что есть вокруг силы, которые, ввиду собственного несовершенства, я разделяю на Добро и Зло. Я уверена, что космос не делает таких различий.

– Космос вряд ли волнует, что люди, служащие Малкару, могут способствовать погружению Островов в пучину морскую, – подтвердил Гаррик, дотронувшись до медальона не шее. – Но нас-то это еще как волнует, и мы не собираемся допустить, чтобы это произошло.

– Я верю в Госпожу и в Пастыря, – беззлобно заметил Кэшел. – Верю, что Дузи наблюдает за пастбищами Барки. Вряд ли овцам достаточно только этого наблюдения, они ведь глупые животные, поэтому я их пасу.

Теноктрис была женщиной доброй, а также умной, ибо получила даже лучшее образование, чем Гаррик. Она могла поверить во что угодно, стоило лишь захотеть. Но правда состояла в том, что Кэшел был и оставался простаком, и никто не верил, что это изменится.

Ох, и здоровяк же он был! Но двигался очень плавно, ибо с детства усвоил: человеку крупных размеров лучше быть осторожным, чтобы не повредить ничего вокруг. Считал он на пальцах, и единственной причиной, по которой он научился писать свое имя, было упорство Гаррика, приложившего к обучению простоватого друга немало усилий.

Многие вообще считали Кэшела туповатым. Может быть, они где-то и были правы. Впрочем, ведь быка тоже считают туповатым – ибо он сильный, медлительный и безропотно тянет свою лямку.

Но те, кто считает быка туповатым, ошибаются.

Они втроем подошли к груде дерева, выгруженной из странного вида двухмачтового грузового корабля. Бревна отличались необычными полосками, опоясывавшими их по всей длине.

– Тигровое дерево из Канбезы, – удивленно протянул Гаррик. – И его привезли сюда, через все Внутреннее море, отделывать дом какого-нибудь купца. Да, здорово Эрдин разросся со времени падения Старого Королевства!

Кэшел критически рассматривал древесину. Неплохая, ничего не скажешь, думалось ему, но лично он предпочел бы дуб – или орешник, как он поступил, изготовив для себя посох еще на Хафте.

Кэшел носил этот посох с собой не просто как оружие. Посох стал для него частичкой Хафта, который он покинул в поисках Островов. Гладкая, ставшая родной древесина орешника помогала ему почувствовать себя дома среди незнакомых строений и в толпе людей. Вот почему он не расставался с посохом.

– А что, на Сандраккане вообще нет лесов? – спросил он. Ему казались странными замечания Гаррика по поводу Старого Королевства. Кэшел понимал Теноктрис, рассуждавшую о своем мире тысячелетия назад. Но ведь и Гаррик порой излагал подобные же теории.

– Лесов здесь множество, особенно на севере, – ответил Гаррик. – Но таких экзотических растений, вроде тигрового дерева, не встретишь. Это ведь только напоказ: смотрите, мол, какой богатый человек, может привезти древесину для украшения своего дома издалека!

Кэшел нахмурился. Проходивший мимо купец взглянул на него с опаской. Его телохранитель крепче сжал рукоять меча, . Кэшел этого даже не заметил.

– Товары сюда привозят со всего света, – проговорил он, усмехнувшись. – Люди здесь выглядят счастливыми. Мирное место, и все живут как хотят.

Теноктрис кивнула, соглашаясь с ним. Гаррик внимательно прислушивался.

Но если окажется так, что придется сражаться, если здесь станут гулять демоны и ожившие мертвецы, они запоют по-другому, – заявил Кэшел. – Почему они позволяют этому случиться? Почему допускают такое?

Старая колдунья покачала головой.

– Отчасти потому, что люди таковы, каковы они есть, Кэшел, – проговорила она. – Мы с вами иные. Я никогда не хотела обладать силой и властью, просто желала учиться.

Она широко улыбнулась, сразу сбросив не один десяток лет.

– Я избегала власти, это так, но, похоже, мне все равно не удастся закончить дни в тишине и постижении знаний, ибо сейчас мы стараемся удержать мир от катастрофы.

Она внезапно посерьезнела.

– Но есть и другая сторона: силы, достигшие пика тысячу лет назад, силы, которые разрушили Королевство – Старое королевство. Сторонние силы действуют исподволь, вызывая к жизни дисбаланс эмоций, чудовищный гнев, амбиции и ревность.

Теноктрис бросила взгляд в сторону реки. Кэшел предположил, что она видит вещи, куда более далекие, нежели баржи, ползущие по коричневатым водам Эрда, а также более крупные суда, движущиеся в сторону Внутреннего Моря.

– Сейчас волшебники, обладающие хотя бы какой-то силой, ощущают, что эта сила стала в несколько раз больше, – тихо произнесла старая женщина. – Они могут утопить острова, могут взрастить демонов, коим под силу смести с лица земли целые города. И, к сожалению, у этих волшебников нисколько не прибавилось разума.

Он взглянула на Гаррика, потом на Кэшела цепким орлиным взором.

– Да и прежде-то они тоже не блистали разумом и мало что соображали!

– Но ты-то соображаешь! – откликнулся Гаррик, кладя крупную загорелую руку на плечо волшебницы. – И мы попросту не позволим Малкару выиграть на сей раз. Злу не победить.

Кэшел поскреб за ухом, размышляя. Шарина покинула деревушку Барка и, похоже, навсегда. Она так и не узнала, какие чувства испытывал к ней Кэшел, ибо тот не решился открыться, просто смелости не хватило.

Поэтому Кэшел тоже покинул дом, не зная точно, куда отправится, лишь бы подальше от мест, вызывавших в нем столь мучительные воспоминания. В конце концов он снова обретет Шарину и спасет ее, когда никто больше не сумеет этого сделать. Никто, кроме Кэшела ор-Кенсета.

– Я думаю, все, в конце концов, наладится, – вслух произнес он. – Это всегда так бывает, когда не опускаешь рук.

Остальные взглянули на него с изумлением. Кэшел неловко улыбнулся. Гаррик и Теноктрис были людьми умными и прочли множество книг. Кэшел не прочел ни одной, но он учился у самой жизни. Пускай другие верят во что вздумается, но им не удастся изменить сокровенного знания в сердце простого парня.

Они двинулись дальше, проходя мимо людей, выгружавших специи из серианского корабля. Стройные загорелые матросы извлекали на свет божий сундуки, а местные грузчики укладывали их на тачки, готовясь везти на склад. Управляющий герцогов Сандраккана наблюдал за ними. Владелец судна, знатный серианец в шелковом халате, выглядевший гораздо выше и крупнее своих работников, неподвижно стоял в стороне, а его секретарь бойко считал на бамбуковых счетах.

– Если бы Острова на самом деле сейчас объединились, торговля развивалась бы куда лучше, – заметил Гаррик. – Может быть, это только мечты?

Теперь настал черед Кэшела с любопытством взглянуть на друга. Вряд ли о таком положено мечтать крестьянину из Хафта, пришло ему в голову.

– Силы, наступающие на Малкар, разобщены, – добавила Теноктрис. – Злые люди ненавидят друг друга так же сильно, как и тех, кого я обычно называю добрыми. И в этом – серьезное преимущество добра. – Она криво усмехнулась. – Правда, теперь уже сложно сказать, что является истинным злом и истинным добром. Все смешалось.

Они проходили мимо небольшого корабля, уже освобожденного от груза сухофруктов в запечатанных корзинах. Команда использовала мачту и рею в качестве импровизированного подъемника, чтобы укладывать корзины в запряженные мулами повозки.

На носу корабля блеснула медная табличка с изображением чайки и выгравированными буквами. Капитан, рыжебородый мужчина, казался столь же крепким, как и Кэшел, правда, меньше ростом. Он отгонял недовольных членов экипажа от палубы, в то время как ожидавший товара купец стоял у повозки.

Кэшел остановился, как вкопанный. Лицо его зарделось, словно он получил солнечный ожог – чего с ним, надо сказать, никогда не случалось. Он уставился на корабль.

– Это же «Птица Волн», – воскликнул Гаррик, подумав, что его друг пытается прочесть название судна.

– Тут что-то такое… – начал Кэшел. Его левая рука медленно обхватила посох.

Гаррик открыл было рот, но тут же снова закрыл его. Теноктрис наклонилась и подняла соломинку: в солому заворачивали корзины с товаром.

– Эй! – сердито крикнул извозчик. – А ну, прочь с дороги, задавлю!

Кэшел встал между Теноктрис и запряженными в повозку волами. Нацелив на извозчика посох, он в упор смотрел на него.

– Эй ты, валил бы ты, деревня! – снова заорал извозчик, оглядываясь на своих. Поигрывая кнутом, он обошел вокруг троицы, не выпуская из рук мешок с зерном.

Теноктрис начала бормотать заклинания, сопровождая каждое словно взмахом соломинки. Наконец она выпустила соломинку, и та полетела, будто подхваченная порывом ветра. И приземлилась на бочонок на передней повозке.

– Я думаю… – дрожащим голосом заговорила старая леди и едва не упала, не подхвати ее Гаррик: на сотворение заклинания ушло немало сил. – Думаю, нам нужно узнать, что там, в этой бочке.

– Правильно, – поддержал ее Кэшел. Он еще крепче перехватил посох. И они с Гарриком приблизились к купцу.



Шарина остановилась, глядя, как Илна ловко поворачивает уточную нить, пропускает ее сквозь нити основы и разглаживает – быстро-быстро, куда быстрее, чем сама Шарина или Лиэйн за третьим станком. – Тебе так здорово все удается, – вздохнула девушка.

Илна сосредоточенно улыбнулась. Пальцы ее так и сновали над тканью с обеих сторон.

– Это же просто, – отозвалась она. – У меня ж опыта больше, вот и все.

И это тоже было правдой. Любая деревенская девушка на Хафте училась прясть, как, впрочем, и стряпать, но за последние лет восемь Илну ос-Кенсет никто бы не назвал ученицей, напротив, остальным женщинам Барки было просто не угнаться за ней.

Ткань Илны была плотнее и раз в десять лучше, чем даже у лучшей деревенской ткачихи, Чантр ос-Чулек. Та тоже восхищалась работой девушки, заглядывая на огонек в таверну Рейзе.

Но дело было не только в опыте, ибо искусству Илны теперь не было равных в деревне и сейчас оно просто не шло ни в какое сравнение с ее прежними умениями. Похоже, что-то изменилось и в самой Илне.

Несколько месяцев Илна и Шарина шли каждая своим путем. Шарина лицом к лицу столкнулась со смертью и с демоном. Илне, похоже, довелось иметь дело с чем-то похуже, об этом говорили ее глаза, в то время как уста хранили молчание.

– Илна, – обратилась к ней Лиэйн, девушка, которую Шарина встретила в доме, где остановился Гаррик, в Эрдине, три дня назад. – Мой отец путешествовал по всему миру. Он привез нам с матерью подарки, когда вернулся. Я видела одежду со всех Островов и даже из дальних стран, но никогда не встречала тканей, подобных твоим.

Эта девушка называла себя Лиэйн ос-Бенло, но Гаррик как-то шепнул сестре, что Лиэйн родилась в знатном доме бос-Бенлиман. Отец ее, маг, скончался, а о причинах его смерти Гаррик предпочел умолчать.

И у Лиэйн, и у Илны волосы были черными, но кожа Лиэйн отличалась белизной, как и у всей саккандрской знати. Илна же была смугла, как орех. Обе девушки отличались свежестью и красотой, но Лиэйн, хорошенькая как куколка, была такой нежной, а Илна… Никто не назвал бы ее простушкой, и при взгляд на нее первым напрашивающимся словом было «суровая».

– Ну, наверное, – откликнулась Илна. – Пожалуй, это мне в утешение за то, что я не умею читать книжки, как ты и Гаррик, что скажешь?

Лиэйн залилась краской.

– Я научу тебя читать, – заявила Шарина. – Я ведь уже много раз предлагала тебе это. А ты всегда твердишь, что у тебя времени нет.

Она видела, что Гаррику нравится Илна и он на многое ради нее готов. Шарина очень хорошо знала подругу. Она не хотела, чтобы та подвергалась язвительным выпадам Лиэйн. Язычок у нее острый, словно нож, которым Илна пользуется в работе.

Мысли о ноже заставили Шарину вспомнить об оружии, на поясе ее верхней одежды, повешенной на крюк. Длинный, почти в локоть, клинок. Это был нож охотников на морского зверя с Острова Пьюл во внешнем море, к северу от главной цепи островов. Человека, которому он раньше принадлежал, звали Ноннус, тот приехал сюда и поселился отшельником в лесах вокруг Барка Хамлет еще до рождения Шарины.

Ноннус сажал растения и ухаживал за ними, мог вправить вывихнутую руку или ногу, помочь костям срастись и унять жар у тяжелобольных. Мог излечить от кашля, давая свои целебные микстуры, изготовленные из трав. Больше никаких дел он с общинниками не имел и жил особняком.

– Ой, вряд ли у меня есть талант к чтению, – протянула Илна, но особой печали в ее голосе что-то не чувствовалось. Пальцы продолжали сновать в такт произносимым фразам. – Да и к чему оно крестьянке. Правда, и искусное ткачество тоже.

Шарина привстала над станком. Пора было менять узор, но ей хотелось чуть размяться, мышцы затекли. Она воспитывалась как дочь хозяина постоялого двора, и дома ей чаще приходилось бегать, приносить и уносить, чем сидеть на одном месте, когда работают одни пальцы.

Девушки сидели в одном из помещений, входящих во владения мастера Латиаса. Большую комнату перегораживали бумажные, ярко раскрашенные пейзажами ширмы. В этой комнате было вольготнее и просторней, чем в иной крестьянской хижине.

Мастер Латиас дал девушкам пряжу и ткацкие станки. Он предлагал им ткать шелк, но Илна сказала, что шерсть подойдет лучше. Кэшел оказал когда-то услугу серианскому купцу, и теперь Латиас относился к ним, как к родным.

Шарина с Лиэйн согласились ткать вместе с Илной. Шарина не совсем понимала, зачем, но Илна так редко о чем-либо просила. А если и просила, то впоследствии отплачивала вдвойне.

– Чтение помогает познакомиться с людьми, которые живут далеко, а то и жили в далеком прошлом, – заявила Лиэйн. Она не пыталась затеять спор – просто у нее было собственное мнение на этот счет. – К тому же это немногое, что выжило после гибели Старого Королевства. Как сказал Селондр: «Нерукотворный памятник себе воздвиг я не из бронзы, но из слов». И он был прав.

– Не так уж много живет сейчас людей, с которыми я не встречалась, – парировала Илна. Она то ли фыркнула, то ли усмехнулась. – И с любым встреченным я могу видеться снова и снова. Вот разве с дядей Катчином…

Тут Илна посерьезнела, хотя и прежде почти не шутила.

– Пожалуй, и в отношении меня можно было бы сказать то же самое. Боюсь, все так и есть.

Шарина дотронулась до рукоятки пьюлского ножа в ножнах. Ничего такого, просто потянулась. Но боль отозвалась в сердце.



Люди на Пьюле как нельзя лучше подходят для серьезной и грубой физической работы. Генералы нанимали их в нерегулярные войска для поддержки кавалерии и тяжелой пехоты.

Ноннус тоже был наемником. И, видать, натворил таких дел, что впоследствии был вынужден сбежать в леса, где провел остаток жизни, умоляя Госпожу о прощении.

Ноннус охотнее общался с девочкой Шариной, чем со взрослыми жителями деревни Барка. Он же и покинул остров вместе с ней, когда ей потребовался компаньон, которому бы можно было полностью доверять. И погиб, спасая ее от врагов.

Он сделал это потому, что она была белокурой и прекрасной, а еще – во имя другой белокурой и прекрасной девочки, чье горло со смехом перерезал, когда король сражался за свою корону, ничем не брезгуя на пути к победе.

Шарина все бы отдала, чтобы вернуть Ноннуса, но знала также и другое: в глубине души отшельник всегда молил о смерти, о смерти как искуплении. И теперь ей оставалось уповать на милосердие Госпожи, как уповал на него сам Ноннус.

– Что ты ткешь сейчас, Шарина? – задала вопрос Лиэйн тоненьким фальшивым голоском. Шарина быстро опустила глаза и слегка улыбнулась.

– Воротник с красной каймой, – пальцы все еще лежали на рукоятке ножа. – Пустячок, зато мне по силам. За всю жизнь мне не научиться ткать, как Илна.

Шарина перевела взгляд на подругу.

– Илна, я не знаю, что ты сделала, и знать не хочу. Но ты должна запомнить одно: мне это и не важно, лишь бы ты не казнила себя.

Она сделала паузу, сглотнула и выпалила: – Ноннус делал куда худшие вещи, чем ты, но для меня в мире не было лучшего человека. Никогда не было!

И Шарина неожиданно даже для себя разрыдалась.

Лиэйн была девушкой чувствительной, выросшей в обстановке, где богатство и комфорт позволяли людям роскошь быть сентиментальными. Так что неудивительно, что она вскочила и сжала руку Шарины.

Удивительно было другое: строгая сдержанная Илна тоже схватила подругу за руку – за ту, в которой была стиснута рукоятка ножа.



Купец отвернулся от бочки, лежавшей на повозке, и заметил Гаррика и Кэшела, направлявшихся к нему. Его удивление быстро переросло в тревогу.

– Эй, что вы себе позволяете? – воскликнул он. – Кто вы такие?

Капитан корабля схватил со стойки у основания мачты деревянный молоток. К удивлению Гаррика, шесть матросов продолжали свою работу с невозмутимостью вьючных животных. Очевидно, они не станут реагировать на такую мелочь, как двое чужестранцев.

– Мы друзья, – просто ответил Гаррик купцу. – По крайней мере, ваши, господин. Не знаю, понравится ли судовладельцу то, что я хочу вам сказать.

– О чем это вы, а? – прорычал капитан. Он выскочил на причал. И это было ошибкой, ибо сразу стало понятно: с этими двумя парнями ему не справиться. Дубовый молоток в его руках вряд ли представлял собой серьезную угрозу. Не то что посох Кэшела.

– Я сын владельца постоялого двора, господин, – продолжал Гаррик. – Гаррик ор-Рейзе с Хафта. Вы как, заплатили за полные бочки?

– Разумеется, я плачу за полные бочки. Что это еще за вопросы?

Он выглядел усталым, но уже совершенно не напуганным; гневные нотки исчезли из его голоса.

Поджидавшие его шесть грузчиков переминались с ноги на ногу с хлыстами в руках, стараясь не участвовать в разговоре.

– Видите, как держится крышка на бочке? – спросил Гаррик. – Она пропускает воду, и вам это известно.

Бочку переставили на дно. Гаррик провел пальцем по мокрой крышке. Моряки безразлично глядели на него, будто ничего и не происходило.

Гаррик принюхался, ощущая сильный запах алкоголя, как и ожидал. Он протянул палец купцу, дабы тот удостоверился. Это был королевский сидр – оставшийся с зимы. Когда с него снимался лед, подо льдом оказывался напиток куда крепче обычного яблочного сидра. Такое пойло валило с ног, и сам Рейзе, например, редко держал его на своем постоялом дворе.

– Кто-то сделал щель в бочке по всей длине доски, – сообщил Гаррик, рассеянно улыбаясь разъяренному капитану. – Потом мастерски замазал ее воском, но будь я на вашем месте, непременно бы проверил, сколько осталось сидра, прежде чем стал бы платить за груз.

– Да заберет тебя Сестра в геенну огненную, лжец! – взревел капитан. Борода его встопорщилась – Эти бочки в таком же состоянии, в каком были, когда я грузил их в Вэллисе!

Люди, вместе выполняющие тяжелую работу, должны хорошо понимать друг друга, иначе быть беде. Кэшел и Гаррик провели долгое время, таская тяжести. И понимали друг друга с полуслова.

Кэшел постучал по крышке наконечником посоха. Бочка отозвалась гулкой пустотой.

– Похоже, так и есть! – заметил купец. – Меня зовут Опсос, ребята. Давайте откупорим бочку.

– Клянусь Госпожой! – вмешался капитан. – Если вы хотите открыть бочку, сначала заплатите мне за нее. Вы же специально выльете половину за борт.

Несмотря на горячность, капитан, кажется, понял, чем может обернуться дело. И с ужасными ругательствами набросился на матросов, которых, видимо, и считал виновными. Они как раз опускали свою конструкцию, собираясь спустить новую бочку.

Кэшел, опираясь на посох, ступил на дно повозки. Ось жалобно заскрипела, принимая вторую бочку.

– Да заберет меня Сестра! – заорал капитан, в порыве отвращения швыряя оземь молоток. Он просто из себя выходил при мысли о том, сколько бочек повредили его работнички за время путешествия.

Кэшел поднял посох над головой, потом с силой опустил его на бочку. Затычка вылетела, но жидкость не выплеснулась, хотя должна была. Значит бочка-то полупустая!

С помощью извозчика Опсос забрался в повозку. Гаррик продолжал оставаться рядом с Теноктрис, чтобы защитить ее в случае внезапного нападения.

Кэшел окликнул друга и бросил ему посох, Когда руки у него освободились, Кэшел наклонил бочку одной рукой, а другой дотянулся до нижнего кольца, поднял ее над головой, и вылил остатки жидкости на причал. Никакому силачу было бы не справиться с такой задачей: будь бочка на самом деле полна, в ней помещалось бы около сотни галлонов королевского сидра.

Гаррик отпрыгнул назад.

Теперь на дне бочки оставалось совсем чуть-чуть жидкости. И там, внутри, плавал труп – для сохранности погруженный в сидр.

С первого взгляда стало ясно: это не был труп человека. У него были две руки и две ноги, но кожа оказалась серой и чешуйчатой. Абсолютно безволосая голова тоже была размером с человеческую, но клиновидная по форме и напоминала змеиную.

– Чешуйчатый человек! – сообщила Теноктрис. – Да уж, для всего мира было бы огромным риском, если бы Чешуйчатые люди снова объявились!



– Ну вот, теперь все в порядке, – произнесла Шарина. Она глубоко всхлипнула. Илна кивнула и отошла в сторонку. Лиэйн протянула подруге платок, который держала наготове.

Шарина не заметила обшитого кружевом кусочка шелка. Она вынула из рукава собственный платок из грубого полотна и вытерла глаза и нос.

Илна изумленно наблюдала, как Лиэйн старательно скрывает разочарование. Этой девушке из богатой семьи еще предстояло узнать, что бедные люди редко принимают снисходительную помощь.

– Я, пожалуй, начну стягивать завязки на воротнике, – проговорила Шарина, обращаясь к Илне. – Или мне следует сделать его пошире? – Делай как хочешь, это же твой узор, – отвечала та, рассматривая работу подруги.

Полоска красной ткани должна украсить тунику, которую жена фермера наденет для церемонии жертвы Десятой Ночи. Перед домашним алтарем с изображением Госпожи и ее супруга, Пастыря, будет разливаться пиво и раскладываться нехитрая домашняя снедь. Для более важных случаев, например, на свадьбу или для ежегодной Процессии Десятины, когда в повозках, украшенных огромными изображениями божеств, прибывают жрецы из Каркозы, женщины надевают ленты и костюмы побогаче, купленные у бродячих торговцев.

– Прекрасная работа, – похвалила Илна. Шарина кивнула с благодарностью.

Каждому в селении было известно: Илна никогда не солжет, когда дело касается рукоделия. Разве что промолчит. Но даже в этом случае любой, кто стал бы добиваться ответа, услышал бы только правду, возможно, не самую приятную.

Илна медленно провела пальцами по завязке воротника. Ткань говорила с ней, рассказывала такое, о чем порой и не догадываются ее создатели. У нее всегда был этот дар, и она могла чувствовать и различать язык вещей, неслышимый для прочих.

Она никому не рассказывала о своем таланте, ни брату, Кэшелу, ни Гаррику, которого любила всю свою сознательную жизнь, ни разу не выказав эту свою любовь. Особенно Гаррику. Если люди и думали что-либо об Илне ос-Кенсет, так это то, что она отличная ткачиха и пряха и оценивает людей милосердно, но весьма сдержанно.

Изделие Шарины подарило Илне ощущение Барка Хамлет, простых домиков, теплого воздуха; все события там были исполнены особого смысла. И это не удивило Илну, как не удивили скрытая сила и нежность, наполнявшие работу Шарины, ее подруги с детских лет.

Новой показалась лишь глубокая грусть, но Илна видела, как плакала подруга, вспомнив о гибели своего защитника. Чувства Шарины к Кэшелу тоже не были для его сестры новостью. Илна отняла руки от ткани, как будто обжегшись. Правда порой обжигает.

– Ну вот, – произнесла Лиэйн, заканчивая свое изделие. Встала отодвинула табурет, чтобы Илна могла подойти поближе.

После того, как Илна покинула селение, ее смелость и решительность привели ее в место, которое она считала Серым Лимбо, но, как позднее догадалась девушка, оказалось Адом. Илна вернулась назад прислужницей адских сил и теперь знала и умела такое, что обычным людям и не снилось.

И навыки эти у нее остались. Она сумела освободиться от Темной Сущности, владевшей ею, но ничто не могло освободить Илну от зла, которое она совершила, когда была под властью этой Сущности.

Лиэйн стояла как вкопанная, ожидая, пока Илна осмотрит ее работу и произнесет свой приговор. Она встретила взгляд девушки и не отвела своего. Она знала, что Илна не станет щадить ее, но гордость не позволяла сдаваться.

Илна улыбнулась. Она понимала, что такое гордость, не хуже Лиэйн.

Она склонилась над работой, не касаясь ее. Вместо того чтобы соткать узкую полоску по всей высоте рамки, как сделала Шарина, Лиэйн выткала небольшой, с ладошку, квадрат. Он был украшен затейливыми зигзагообразными узорами красного и желтого цвета. Старательно выполненная, безупречная работа.

Торговцы одеждой, забиравшие изделия Илны на продажу и доставлявшие их богатым людям на всех Островах, были уверены, что она знает толк в модах Эрдина и Вэллиса, но такого она еще не видела. Она посмотрела на Лиэйн и спросила:

– Это сандракканский узор? Или ты видела подобный, когда ездила в Вэллис?

– Ни то, ни другое, – отвечала Лиэйн. – Такая вещь висела у меня над колыбелью, когда я была маленькой. Ее откуда-то привез мой отец. Я же говорю, он повсюду путешествовал.

Губы Илны раздвинулись в улыбке.

– А сама работа? Тебя учили ткать в школе для девочек?

– Нет, – сухо отозвалась Лиэйн. – Конечно, госпожа Гудеа учила нас ткать в академии, наряду с другими занятиями, необходимым молодой леди, но моя мать еще раньше обучила меня ткачеству. Она замечательно ткала, хотя, конечно, до тебя ей далеко.

Илна фыркнула.

– И тебе тоже, Лиэйн. Но ты ткешь лучше, чем кто-либо, кого я знаю. Тебя могла бы ждать отличная карьера.

И, пока девушки гадали над смыслом ее слов, Илна в первый раз коснулась кусочка ткани.

Она позволила сознанию погрузиться глубже в ткань, окунаясь в слои все дальше…

Козы срывали листья с кустов, что росли на скалистых склонах. Вдалеке лежали руины циклопических построек. Илна видела источник, откуда пришел этот узор, будучи не больше, чем козы, в состоянии догадаться, что это за место.

Девушки тихо шептались. Илна продолжала гладить ткань. Она по-прежнему осознавала мир вокруг себя, но в этот момент сама не являлась его частью. Тут у дверей возникло оживление. Это Теноктрис и мужчины вернулись с прогулки, возбужденно переговариваясь.

Душа Лиэйн озаряла ткань, словно солнце – морскую гладь. Она была спокойной, умелой и доброй, дух ее никому не сломать. Какой Лиэйн ос-Бенилман казалась, такой она и была на самом деле.

Илна отступила от станка и вздрогнула.

– Мы обнаружили такую тварь в бочке в доках! – с горящими глазами начал рассказ Гаррик. – Ее везли из Вэллиса, но…

Она замер, не сводя глаз с Илны.

– Может, тебе лучше сесть, Илна? – спросила Теноктрис. Кэшел, спокойный и сосредоточенный, уже придвинул поближе стул, усаживая на него сестру.

– Да со мной все в порядке, – отозвалась Илна, правда, позволив Кэшелу усадить себя. Бесполезно сопротивляться, когда брат что-то решает за тебя.

Она улыбнулась Гаррику, потом – Лиэйн.

– У меня все хорошо, – повторила она. – Так что вы нашли в доках?

Но это вряд ли ее интересовало. Наверное, провались все Острова вместе с их обитателями под воду прямо сейчас, Илна бы и бровью не повела.

Гаррик далеко пойдет. У него есть сила, живой ум и – благодаря отцу – образование, какое получил не каждый знатный человек в Вэллисе. Помимо всего прочего, Теноктрис говорила, что Гаррик – не Шарина – является настоящим потомком древних Королей Островов.

Ткань не солгала Илне, а Илна не лгала самой себе. Она не могла не понимать, что богатая, образованная Лиэйн бос-Бенлиман гораздо более под стать Гаррику.

Больше, чем невежественная крестьянка Илна ос-Кенсет.



Гаррик оглядел товарищей, понимая, что здесь незримо присутствует сейчас еще один человек: король Карус внимательно смотрел на мир из места между реальностью и сном. Карус усмехнулся, как обычно, держа руку на рукояти меча.

– Чешуйчатые люди населяют особый слой космоса, – тихо заговорила Теноктрис. – Он настолько далек от нашего, что между ними и людьми лишь однажды произошел контакт. Да и это скорее миф, чем история.

Она улыбнулась. – Это и был миф. Я старалась как можно больше узнать об этом, как и обо всех других мифах, например, о Добре и Зле.

– Они демоны? – задал вопрос Кэшел, наклоняясь вперед. – Эти Чешуйчатые – демоны?

Спросил, и замер в ожидании ответа, сжав кулаки. Он сражался с демонами голыми руками, утверждала Шарина. Кэшел не рассказывал Гаррику об этом, как и ни о чем другом, что считал хвастовством.

Комната была обставлена в серианском стиле – табуреты на изогнутых ножках чуть выше уровня земли, вокруг низенького же стола. Лиэйн и Теноктрис сидели на табуретах, а четверка из Барки уселись прямо на пол.

Они привыкли так сидеть. В гостинице Рейзе и на старой мельнице, где выросли Илна и Кэшел, были стулья, но во многих крестьянских хижинах были одни лишь каменные скамьи вдоль стен.

– Нет, они не демоны, – отвечала Теноктрис. – Они люди. Ну, почти люди. И сил у них не больше нашего. Но история, миф… Она вновь улыбнулась самой себе.

– …миф такой: один из магов во времена Желтого Короля вызывал сюда звериное божество Чешуйчатых Людей. Он думал, это божество, Чудовище, поможет ему завоевать трон Малкара. Желтый Король уничтожил мага и заточил Чудовище в темницу из живого огня.

Лиэйн сжала губы.

– У Эфомана сказано, что Желтый Король правил десять тысяч лет, – вмешалась она. Ее голос звучал сухо и твердо, излагая факты, никак не комментируя абсурдность легенды. – Когда же он умер, воды поднялись и образовали Острова там, где прежде был единый континент.

– Ну, я же говорю, миф, – кивнула Теноктрис.

– Трон Малкара – вовсе не миф, – запротестовал Гаррик. Не был мифом и король Лоркан, основатель королевской династии Хафта, который спрятал трон в таком месте, где его могут найти лишь наследники династии. Маги, впитавшие всю силу Малкара, привлекшие на свою сторону зло, охотились за Гарриком и Шариной именно по этой причине.

– Вот и Чешуйчатый человек – никакой не миф, – заявил Кэшел. – Он, небось, так и лежит там, где я припечатал его к кирпичам причала. А может, его уже кто-нибудь скинул в реку.

Теноктрис же объяснила, мол, сам по себе чешуйчатый не так важен, важно то, что он собой символизирует. Какой-нибудь странствующий шарлатан мог бы нажить состояние, демонстрируя это существо. Хотя…

Чешуйчатые Люди слишком похожи на людей, так что Гаррику не хотелось думать о них слишком много. Пожалуй, Кэшел прав, и река Эрд уже несет труп во Внутреннее Море.

– Меня же беспокоит только одно: вдруг Чешуйчатые Люди снова появились в нашем мире… – начала Теноктрис. Она механически поправила складку на тунике, сознание старой леди блуждало далеко отсюда. – Тогда Чудовище, которому они поклоняются, также может существовать. Если оно вырвется из темницы, то мир ждет беда. Я просто уверена…

Она улыбнулась, смягчая горечь произносимых слов.

– Уверена, что Желтый Король не придет сражаться с этим Чудовищем, как в былые времена.

– Но мы же здесь, – возразил Гаррик. – Разве ты не можешь сделать что-нибудь, Теноктрис? А мы можем помочь тебе.

– Я не знаю, могу ли я сделать что-нибудь, – проговорила старая волшебница. – Но могу попытаться. И, конечно, от помощи не откажусь.

– Нам нужно ехать в Вэллис? – спросила Лиэйн. – У меня есть деньги, мне их оставил отец.

Гаррик заметил, не без гордости, что Лиэйн считает себя частью их компании. Смелость – качество, нередкое у знати. Но Лиэйн, кажется, понимала, : нужно быть готовой не просто к опасностям, но и к лишениям, грязи и неудобствам. И для девушки, выросшей в холе и неге, такая решимость была весьма похвальной.

– Я полагаю, лучше как следует пораскинуть мозгами, – заявила Теноктрис. – Может быть, труп Чешуйчатого Человека попал сюда для того, чтобы позвать нас в Вэллис. Вдруг это ловушка, кем-то или чем-то подстроенная?

– Это не особенно меняет дело, не так ли? – спросил Гаррик. Если источник угрозы не в Вэллисе, то, по крайней мере, он уж точно имеет отношение к Вэллису. Следовательно, именно там и нужно начинать поиски.

«А в Вэллисе находится трон Островов, сынок», – прозвучал в глубине сознания Гаррика голос предка.

– Когда я покинула дом, то собиралась попасть в Вэллис, – заговорила Шарина. – Отец всегда учил нас заканчивать начатое, разве не так, Гаррик?

Она улыбнулась брату. И оперлась на плечо Кэшела. Тот никак не отреагировал на прикосновение, разве что внезапно замер, еще сильнее напоминая скалу.

– Я уже разбогатела благодаря своему ремеслу здесь, в Эрдине, – сообщила Илна, сложив руки на столе перед собой. – Зло – довольно прибыльное дело. Я не видела своего управляющего с тех пор, как перестала разрушать человеческие жизни, но уверена, что накопленного мною хватит нам на всех.

Она посмотрела на Лиэйн, на Гаррика. Голос девушки звучал размеренно, как всегда. Скрытая в нем страсть была понятна лишь немногим, кто хорошо ее знал.

Гаррик потянулся к ней через стол. Илна отдернула руки и покачала головой.

– Как я уже сказала, я помогу вам любым способом. Сама же не хочу покидать Эрдин. Не такая я дура, чтобы не понимать: мне не под силу исправить все совершенное мною зло. Проданные мною вещи вызывали самоубийства и болезни. Но мне нужно попытаться.

Гаррик встал. Разве станешь спорить с Илной, когда она приняла решение? Он не понимал ее. Она знал ее всю свою жизнь и она все еще была для него загадкой. Ясно одно: Илна ос-Кенсет скорее умрет, нежели отступится от принятого решения.

– Посмотрю, можно ли купить нам пятерым пропуск в Вэллис, – проговорил Гаррик.

– Илна, я хочу, чтобы ты поехала, – сказала Лиэйн. Она дотронулась до руки приятельницы. Гаррик тоже хотел бы коснуться руки Илны, если бы она разрешила.

Илна тяжело взглянула на девушку.

– Ладно. Я знаю, что ты хотела бы. Пожалуй, если такие как я не будут выступать серым фоном, как могут проявить себя хорошие люди? Но все равно, спасибо. Просто третий – лишний.

Кэшел встал с непринужденной грацией медведя, который точит когти о столетний дуб. – Я иду с тобой, Гаррик, – заявил он. – Никогда мне не нравилось сидеть в четырех стенах, даже здесь, где мастер Латиас предоставил нам так много места.

Они все встали. Шарина взяла за руку Теноктрис.

– А я закончу свое полотно, – сказала Илна. – То, что начала сегодня. Хочу завершить работу…

Она кивнула в сторону Лиэйн.

– …прежде чем ты уедешь.




3-й день месяца Цапли




Даже стоя на якоре крепко привязанной к причалу, «Госпожа Милосердная» легонько покачивалась, когда Гаррик вышел из каюты, куда занес багаж женщин. Суровыми ненастными зимними вечерами, во время свирепых восточных ветров вот так же раскачивало гостиницу Рейзе. Вреда это не приносило, но покоя лишало.

«Госпожа» была судном восьмидесяти футов длиной, она могла перевозить около сотни тонн грузов в двух трюмах. На юте у штурвала маялся рулевой. Лиэйн и Шарина заняли одну каюту, Теноктрис и багаж размещались в другой. Сам капитан будет спать в третьей.

Гаррик и его друзья были единственными пассажирами. Он-то думал, они с Кэшелом смогут занять третью каюту, но когда Кэшел решил поселиться вместе с экипажем на палубе, Гаррик присоединился к другу. Конечно, каюта была бы удобнее, она напомнила бы ему его уютную мансарду в гостинице, но как можно думать о себе, если у девушек не будет места для ночлега.

– Теноктрис! – позвал он. – Как ты считаешь, могут ли люди поступать глупо, если им кажется, что в противном случае они поступят дурно?

Волшебница провела указательным пальцем по деревянной обшивке палубы. Потом взглянула на Гаррика.

– Ну, в мое время люди носили на публике самую разную одежду, не задумываясь о ее качестве и внешнем виде. Так было в кругу, где вращалась моя семья.

Гаррик засмеялся.

– Весьма распространенное явление, правда? Ну ладно, я надеюсь, мы переждем у маленьких островов, вместо того, чтобы плыть в ночи.

Теноктрис снова коснулась бревна.

– Я и не ожидала, что судно окажется таким старым, – протянула она. – Я бы сказала, оно старше, чем я сама, разумеется, если не принимать во внимание лишнюю тысячу лет.

– Тебе кажется, отправляться на ней небезопасно? – удивился Гаррик. Он купил билет на «Госпожу Милосердную» лишь потому, что она отплывала в Вэллис с вечерним приливом. И выглядела довольно крепкой…

– Ох, добрые боги, ничего я не знаю о кораблях, – ответила Теноктрис. – Разве только то, что сказано про них в книгах. Я просто имела в виду… – она обвела рукой вокруг. – Этим балкам более ста лет… Море накладывает свой отпечаток на вещи, изготовленные руками людей. Я могу себе представить, как это было в гостинице твоего отца, ведь несущие балки здания были сняты с кораблей, потерпевших крушение у ваших берегов.

И тихо-тихо, так, что Гаррик едва сумел разобрать ее слова, Теноктрис добавила:

– Я б скорее подумала о тех портах, в которых побывал наш корабль за время своей жизни, чем о том, что мы собираемся обнаружить в Вэллисе. И о том, с чем мы можем там столкнуться.



Главная мачта «Госпожи Милосердной» находилась точно в центре судна. Шарин сидела на рее, положив босые ноги на свернутый парус из грубой ткани, окрашенной в терракотовый цвет. Отсюда, с высоты в пятьдесят футов над уровнем палубы, она могла видеть весь город.

Эрдин был выстроен в пойме реки, поэтому здания строились не выше двух этажей, максимум – трехэтажные. Для более крупных потребовались бы внушительные сваи. Здесь не было гавани, поэтому лишь рыбацкие суденышки могли нормально пришвартовываться у берега. А море начиналось прямо за окнами гостиницы. Сейчас, сидя высоко, Шарина могла чувствовать знакомый морской запах, перебивавший речной – терпкий, волнующий.

Шарина покинула Барка, потому что посланники короля Валенса сообщили ей, будто она, Шарина, дочь графини Тера, убитой во время резни в Каркозе семнадцать лет назад. Тера были старинным королевским родом на Хафте, потомками Каруса, последнего короля объединенных Островов. И теперь Шарине предназначено, как сказали посланники Валенса, занять место матери во дворце в Вэллисе.

Девушка понимала, что теперь вряд ли будет чувствовать себя счастливой и спокойной, но… Разве можно было вернуть тот день, когда посланники еще не приехали? Кроме того, Теноктрис сказала, что сейчас нарастают силы, готовые вообще разделить Острова и расправиться с ними.

И нельзя сказать, будто те, кто стремились захватить трон Малкара и установить свое господство, относились к злым силам. Добрые тоже не остановились бы ни перед чем. Сейчас, как никогда, все в мире перемешалось.

И Барка не могла устоять против сил, управляющих целым космосом. Шарина знала: для нее лучше будет принять участие в борьбе вместо того, чтобы беспомощно стоять в стороне.

И если день, когда она покинула отчий дом, не принес ей безоблачного счастья… что ж, зато момент триумфа она испытала. А также совершенно неожиданное понимание того, что ее друг Кэшел обладает могучей силой, на которую она всегда может положиться.

Сейчас Кэшел стоял на причале, опираясь на посох, пожевывая травинку, которую сорвал в зарослях вдоль канала. Он казался совершенно безмятежным: ничего не боялся и ни о чем не заботился. Ему доводилось встречаться лицом к лицу с врагами – как из этого мира, так и из потустороннего, и он всегда одерживал верх.

Кэшел прикрыл ладонью глаза от солнца, чтобы можно было посмотреть вверх, на Шарину. И улыбнулся, помахав ей рукой.

Шарина помахала в ответ, ощутив приятное чувство умиротворения и спокойствия. Ей не вернуться к спокойной жизни в Барка Хамлет, но все-таки можно обрести хоть какую-то стабильность в море окружавшего ее хаоса.

Она дотронулась до роговой рукоятки охотничьего ножа. Пьюлский нож и Кэшел – этого, может, и недостаточно, чтобы противостоять грядущей опасности, но пока что этого хватало.



Водная Улица петляла вдоль берегов реки Эрд. Ее широкий тротуар служил как для прохода пешеходов, так и для выгрузки товаров, поступающих в порт. Кэшел наблюдал за оживленным движением вокруг, и это напоминало ему движение облаков в небе, которым он любовался в Барка.

Кэшел и предположить не мог, откуда берется столько товаров и куда они потом деваются. Он прожил семнадцать лет в общине деревни. Осенью Овечья Ярмарка собирала скотопромышленников и торговцев шерстью в Барка для купли-продажи. Весной же Процессия Церковной Десятины приводила туда изможденных жрецов из Каркозы, собирающих дань для Великих Божеств, Госпожи и Пастыря. Вот, собственно, и все.

Рот Кэшела растянулся в усмешке. Он весьма немного знал об окружающем мире, где сейчас находился, но даже в родной деревне не отличался любознательностью. Гаррик и Шарина считали и читали, их родители служили во дворцах великих мира сего, а для Кэшела только Илна с ее ткачеством была тем человеком, кто хоть немного его понимал.

Но Кэшел ор-Кенсет, как никто другой, знал, как справиться с самым сложным заданием, порученным ему, . Этого было достаточно для Барка Хамлет; он надеялся, будет достаточно и здесь тоже.

Старший помощник возвращался на корабль в сопровождении одного из отсутствовавших прежде матросов и полупьяного второго помощника, который еле плелся. Отлив увлекал за собой судно, натягивая канат. Скоро им отплывать, понял Кэшел.

Он не стал снова смотреть на мачту, просто широко улыбнулся еще раз. Сейчас его задача – безопасность Шарины, и он будет охранять эту девушку, пока жив.



– Илна? – окликнула Лиэйн приятельницу. – Ты по-прежнему не хочешь поехать?

Илна скривилась в раздражении. До чего ж это утомительно – выслушивать дураков, пусть даже их намерения самые благородные! Может, эта богачка привыкла иметь дело с людьми, меняющими свое мнение, как только подует другой ветер? Таких вокруг навалом, Госпожа свидетель.

– У меня есть свое собственное дело, – заявила Илна, стараясь не допустить тоскливых ноток в голосе. – Тебе и… и остальным есть чем заняться. Пока вы не отплыли, я хотела бы…

Чего Илна на самом деле хотела, так это извиниться. Но не могла произнести этого вслух, не потому что боялась этих слов, но потому, что Лиэйн не поняла бы ее. Лиэйн вряд ли сумела бы понять, как тяжело может быть другому человеку. Стала бы спорить, а сейчас Илне меньше всего нужны были подобные споры.

Лиэйн сверкнула глазами. Когда прибыли пятеро пассажиров и Илна, «Госпожа Милосердная» возвышалась над причалом – теперь же уровень реки опустился, и палуба судна судно находилось вровень с плитами мостовой. Илне вовсе не хотелось видеть, как Гаррик будет с беспокойством оглядывать их – когда же Лиэйн поднимется на борт.

– Это не займет много времени, – сухо произнесла Илна. – И вообще не займет времени. Я хочу, чтобы ты надела вот это. Носи или нет, как захочешь, но в любом случае постарайся сохранить при себе.

И протянула Лиэйн пояс, который закончила как раз перед тем, как они покинули резиденцию мастера Латиаса. Он был из шерсти натуральных цветов – коричневый узор на бежевом фоне изображал мягкие перекаты холмов деревушки Барка. Илна одновременно соткала еще один такой же и разделила их только при снятии со станка.

– О, какой прекрасный! – воскликнула Лиэйн. – Я буду… Я так тебе благодарна, Илна. Я…

Она оторвалась от пояса и встретилась с Илной глазами.

– Хотелось бы мне, чтобы мы подружились, – произнесла она. – Надеюсь, так оно и будет.

– Ага, надейся, – сморщила нос Илна. – У этого пояса есть застежка, которая может крепиться к тунике. Если ты попадешь в беду, и тебе действительно будет туго, оторви его. Просто оторви. Если поступишь так, я буду знать и смогу тебе помочь.

– Я… – опять начала Лиэйн. В школе ее искусно обучали скрывать изумление, но сейчас это не помогло. – Что за помощь ты имеешь в виду, Илна?

– Не торопись, успеешь, – проворчала Илна. Она ничего не могла с собой поделать. И хотела бы быть милой, вежливой, такой же, как эта богачка. Но это было выше ее сил, даже на несколько минут…

– Как бы то ни было, – добавила она, – надеюсь, тебе это не понадобится. До свидания, Лиэйн. Желаю тебе всего хорошего.

Илна протянула ей руку. Лиэйн обняла ее. Илна ощутила легкую дрожь, когда Лиэйн разомкнула объятия и прыгнула на палубу «Госпожи Милосердной».

Илна не мучилась угрызениями совести за то, что терпеть не может богатую товарку, не страдала от того, что отдает Гаррика этой ученой красавице. Но она уже не так ненавидела Лиэйн, как прежде. Вот почему и соткала пояса-близнецы, и дала один из них более удачливой сопернице. Ведь Лиэйн даже не подозревает, что они соперничают друг с другом…

– Прощайте! – крикнула Илна всем вокруг. Она быстро повернулась и пошла прочь, прежде чем кто-либо мог увидеть ее слезы.




9-й день месяца Цапли




Белтар ор-Холман был средней руки купцом, когда Илна впервые прибыла в Эрдин. Илна ткала ленты, которые привлекали мужчин к женщинам, носившим их, а Белтар продавал ее работы. Их дело росло с небывалой скоростью, скоро лавку Белтара пришлось расширять, прикупив для того соседний дом, где раньше была кузница. Илна вошла в лавку, смутно улыбаясь. Интересно, ждет ли Белтар ее прихода теперь, когда он торгует лишь обычной одеждой и тканями? Если и не ждет, это все равно, она-то сумеет разнообразить его ассортимент!

Хотя день уже кончался, в лавке находилось несколько женщин-покупательниц, каждую сопровождала служанка с корзиной для покупок. Две женщины болтали, обсуждая рулоны ткани, продавщица показывала третьей рулон серианской парчи.

Продавщица как раз подняла глаза, когда в лавку вошла Илна. Это была дерзкого вида особа в парике, украшенном гребнями и заколками из янтаря.

– Мне нужно увидеть Белтара, – сообщила Илна. Она прошла к двери, ведущей в заднюю часть помещения, отгороженную ширмой из деревянных бус.

Торговка окинула взглядом простую одежду Илны и рулон ткани в ее руках.

– Торговцы обычно входят через заднюю дверь, – резко бросила она. – Но, судя по твоему виду, ты напрасно здесь тратишь время. У нас разборчивые покупатели!

Илна улыбнулась ей.

– Тогда они должны отличаться от тебя, глупая потаскуха, – спокойно и даже мягко произнесла она. – Ты, наверное, одеваешься в темноте, а то зачем бы тебе понадобились тряпки, выкрашенные и пурпурной краской, и мареной в одном и том же костюме. А кстати, парча, которую ты пытаешься им всучить, подмоченная. – Ты загибай, загибай край рулона, а то покупатели увидят.

– Что? – воскликнула одна из служанок. Она схватила ткань за край и развернула ее перед носом у продавщицы.

Та в ужасе отпрянула. – Мастер Белтар! – завопила она. – Мастер Белтар!

Бусы зашелестели, и Белтар ор-Холман проворно шагнул в помещение. В руке у него было перо, которым он переписывал счета с восковых табличек на бумагу или тонкие дощечки – чтобы дольше сохранялись. Он уставился на Илну, как на привидение.

– Ох, помоги мне Пастырь! Я думал, ты мертва! Когда твой дом оказался разрушен… Я молился, чтобы так оно и было!

Купец заметно располнел с их последней встречи, его светло-рыжие волосы поредели, а лицо стало бледнее.

– Я не виню тебя, – проговорила Илна, – но в моем случае молитвы никогда не помогали. Поговорим в твоем кабинете.

И она увлекла за собой Белтара, пользуясь своим странным влиянием на него. Женщины в лавке замерли, утратив дар речи.

Прямо за занавесом оказалась лестница, ведущая в жилые помещения. В комнате слева стоял табурет и складной стол, к стене крепились свитки, испещренные значками. Окно было лишь одно, из него падал свет, чтобы Белтар мог рассматривать ткани при натуральном освещении. Проверяемые Белтаром счета освещала лампа, сделанная из рыбьего пузыря.

– В прошлое новолуние я переехала сама и перевезла свои станки в мансарду, – сообщила ему Илна. – Жить в трущобах куда дешевле, а я знаю лучшее применение деньгам, чем содержать дворец.

Белтар тяжело опустился на табурет. Хрустальный графин и стакан стояли на столике по соседству. Он попытался налить вина, но больше расплескал. Тогда торговец жадно схватил графин трясущимися руками и начал пить прямо оттуда.

– Тебе нечего бояться, когда имеешь дело со мной, – снова заговорила Илна, – ты ведь знаешь.

Белтар опустил графин. Вино в графине мелко заплескалось. Но торговцу наконец-то удалось взять себя в руки.

– Твой дом был разрушен, вокруг нашли множество мертвых тел, – тихо произнес он. – Я увидел эту картину и решил, что удача мне улыбнулась, впервые со дня нашей встречи. Но твоего тела так и не нашел.

– Я не больше твоего радуюсь тому, что происходит, – ответила Илна. – Но изменить уже ничего нельзя.

Она разложила принесенную ткань на столике.

– Мне по-прежнему нужен помощник, чтобы продавать то, что я соткала, – объяснила она. – Но теперь все пойдет иначе.

– Нет, – быстро ответил Белтар. Он уставился на графин, не поднимая глаз на Илну. – Я не хочу больше работать с тобой. Если снова попытаешься воздействовать на мою волю…

Он воззрился на нее взглядом, полным ужаса и ненависти – словно кролик на удава.

– Я убью себя! Убью! Я не собираюсь больше… продавать такое…

Белтар уронил графин. Вино залило стол и табурет. Он закрыл лицо руками и зарыдал.

От графина откололся кусочек глазури, но сам даже не треснул. Хорошая работа, одобрительно подумала Илна. Она мягким движением коснулась руки Белтара – настолько мягким, что те, кто знал ее с детства, сразу бы усомнились: непохоже на нее.

– Бедняга Белтар, – заговорила девушка. – Наконец-то отрастил зубки, правда? Глядишь, в том, что я натворила, есть и доброе зерно, а я и не знала?

Она вышла из комнаты и наполнила графин водой из большого сосуда под лестницей. Сверху на нее уставился маленький мальчик с рыжими волосами, как у Белтара. Но тут его сердито дернули за одежду; женщина зашипела на сына. Пусть продавщица в лавке не узнала Илну, но жена Белтара явно поняла, кто пришел к ним в дом.

Илна подала Белтару воды, потом протянула грубый платок, только и годный, чтоб сопли утирать. Подождала, пока он приведет себя в порядок.

Белтар снова поднял на нее глаза.

– Я лучше умру, – тихо пробормотал он.

Илна кивнула:

– Я не стану заставлять тебя работать со мной. Но хочу напомнить одно: прежде я тоже тебя не заставляла. Ты продавал мои ленты, потому что они помогали тебе разбогатеть. И продолжал продавать, даже зная, что они крадут у людей жизнь. И стал очень богатым, очень.

– Я отдал бы тебе все свои деньги, лишь бы ты оставила меня покое, – угрюмо промолвил торговец. – Отдам тебе деньги прямо сейчас, только убирайся.

– У нас много работы, – отозвалась Илна. – Конечно, сделанного не воротишь, но деньги, с толком вложенные, сыграют свою роль. А те ткани, которые я сейчас тку…

Она развернула сверток, принесенный с собой, и он мягкой волной свесился со стола на целый ярд. Тонкое шерстяное сукно с узором из мягко закругленных полос коричневого и красноватого оттенка, почти параллельных, но не совсем. Чем-то это напоминало подводные заросли, колышущиеся при приливе.

Белтар выпрямился на табурете. Тревога еще не покинула его, но ненависти и ужаса во взгляде уже не было.

– Вот видишь, этот узор помогает человеку почувствовать себя лучше, – пояснила Илна. – Я полагаю, это тоже обман, но ведь для их же собственного блага. Если повесить такую ткань в качестве полога над кроватью – будет толк.

Торговец нервно сглотнул.

– Тебе могут помогать и другие.

– Да. Но у них нет твоих грехов за душой. Особенно касательно меня. А у тебя есть.

Белтар кивнул. Он встал с табурета, нахмурился, заметив, что стоит в луже разлитого вина. Изумленно покачал головой.

– Да, ты права, – промолвил он. И снова покачал головой. – Я-то убеждал себя, что ты мертва. Не стоило на это надеяться.

Илна снова положила ткань на стол.

– Пойдем со мной, увидишь, где я живу. Для начала, можешь наведываться ко мне через день, а потом, пожалуй, изменим расписание.

Белтар вышел из лавки следом за ней. Илна знала, что торговец согласился не своей волей, но ведь это для его же блага!



Воды Внутреннего Моря сверкали всеми цветами радуги от зеленого до фиолетового; там, где подводные горы подходили близко к поверхности воды, можно было разглядеть рыб и кораллы красного, желтого и оранжевого оттенков. Гаррик перегнулся через перила, словно вглядываясь в шлюпку, что следовала за судном, привязанная двадцатифутовым фалинем. На самом деле вместе с королем Карусом он наблюдал с воображаемого балкона за приготовлениями к битве.

– Острова слишком велики, чтобы ими можно было управлять без согласия народов, которыми управляешь, – проговорил Карус, критическим взором окидывая войска. Потом усмехнулся и добавил: – Все люди одинаково любят спокойствие; правда, находятся порой и горячие головы…

Королевская армия состояла из легковооруженных копейщиков, неторопливо встраивавшихся в шеренги по шестнадцать человек. Они высаживались с боевых кораблей, стоявших возле берега за их спинами под прикрытием береговых скал.

– …но большинство людей желают, чтобы ими правили, сынок, по крайней мере, если ты делаешь это хоть немного усердно, – продолжал король. – Ну, конечно же, они не хотят платить слишком большую дань королю. Им гораздо больше нравится, когда твой батюшка бесплатно потчует их пивом у себя в гостинице, верно?

Король повернулся и в упор посмотрел на Гарика. В уголках его глаз от смеха собрались морщинки, но сам взгляд был твердым и прямым, как лезвие меча.

– И при этом никто не хочет, чтобы морские пираты нападали на их корабли, – продолжил Карус. – И совсем уж им не по нраву, когда шайки воров насилуют их женщин и грабят дома и лавки.

Внизу, на земле, группа вооруженных всадников из вражеского лагеря бросилась на формирующуюся фалангу, пытаясь разделаться с ней. Их встретили ударами копий, началось побоище.

Всадники рубили сами и уворачивались от ударов. Атака потеряла стремительность. Наконец, всадники повернули назад к лагерю, откуда налетели, многие – пешком, ибо потеряли коней.

– Они согласятся, чтобы ими правили, – сказал Карус, – если ты справедлив, во всяком случае, достаточно справедлив и делаешь, на их взгляд, все необходимое. Взять, например, графа Хитто из Блэйза…

Он кивнул, удовлетворенно наблюдая за сценой внизу.

– Там, в Блэйзе, было множество людей, кому не по душе было платить налоги в казну Каркозы, но они считали, что это меньшее зло, чем позволить Хитто раздеть их догола, собрать армию и сделаться королем Островов! Кавалерия, сынок! Он собирался использовать тяжелую кавалерию, чтобы завоевать Острова!

Сто семьдесят три гребца сидели с каждой стороны королевской триремы. На земле они вооружались длинными пиками, трехфутовыми пращами и мешочками со свинцовыми пулями, которые без труда расправятся с любым деревенским лучником.

Фаланга пришла в движение, напоминая морской прибой. Пращники перемешались с копьеносцами.

На заднем фланге в качестве резерва выступали пять сотен вооруженных пеших воинов с мечами. Их шлемы и кирасы блестели на солнце.

Четверо крепких воинов держали на плечах платформу, напоминающую паланкин. Король Карус стоял на ней, обозревая свою армию по мере разворачивания битвы. В руке он держал свой шлем, который использует в качестве гонга, когда голос будет уже не слышен за шумом сражения. Правая рука покоилась на рукояти меча.

– Помни же, сынок, – заговорил он, обращаясь к Гаррику. – Ты можешь любого человека заставить делать то, что захочешь.

Он усмехнулся.

– Я мог, по крайней мере, да и ты достаточно внушительных габаритов для этого. Но когда попытаешься силой переубеждать двоих, к одному, возможно, придется повернуться спиной. Если доведется тебе править королевством, сделай так, чтобы все полагали, будто лучшего короля мир не видывал.

Внизу группа вооруженных всадников билась с крестьянами из Блэйза, вооруженными грубыми копьями и стрелами, с которыми они охотились на кроликов. Крестьяне сражались так отчаянно, будто ни мечи, ни пращи не могли причинить им вреда.

Фаланга быстро продвигалась вперед. Первые три шеренги опустили пики, следующие ощетинились сталью.

– Но почему я?! – заспорил Гаррик. – Какое у меня право быть королем? Я ведь только крестьянин из Хафта!

– Это не право, сынок, – объяснил ему Карус. – Это долг, ибо твой предок проиграл сражение тысячу лет назад. Я потерпел неудачу. Не потому, что не пытался, просто не смог. Тебе вершить это, король Гаррик…

Он улыбнулся. Карус на поле битвы спрыгнул с платформы и сам повел войско на врага. Его меч мелькал, словно змеиное жало.

– Потому что если ты не сможешь, другого шанса не будет. На этот раз – все.

– Эй, далеко ли до суши? – позвал чей-то голос. Слова обрушились на Гаррика, и тут он понял, что стоит, облокотившись на деревянные перила «Госпожи Милосердной».

– До Пандаха осталось всего три узла! – откликнулся кто-то на мачте.

Лиэйн сидела в нескольких футах от перил, читая кодекс Од Селондра. Услышав, что Гаррик шевельнулся, она улыбнулась ему.

Уголком глаза Гаррик отметил странную зеленую вспышку у северного горизонта. И решил, что это последнее эхо его союзника.



Кэшел стоял у перил, положив левую руку на бушприт. Как он успел заметить во время путешествия, маленький парус, свисавший с бушприта, использовался в основном для маневрирования. Он пока не видел Пандаха, но знал, что облака, формирующиеся в чистом небе, говорят о восходящих потоках воздуха над невидимой пока сушей.

– Разве не здорово будет очутиться сегодня на твердой земле вместо того, чтобы ночевать на песчаном холме посреди моря? – произнесла Шарина. – А еще свежая вода!

– Да уж, корабельная отдает дегтем, – согласился Кэшел. Вообще-то на корабле ему нравилось. Качка его не беспокоила, как и бескрайнее небо над головой.

Лиэйн помахала рукой, заметив взгляд Кэшела в своем направлении. Гаррик не сводил глаз с северного горизонта, сделав ладонь козырьком.

Шарина заметила, что Гарик пристально вглядывается вдаль. Она наклонилась над фок-мачтой и встала на фальшборт; перила окружали только носовую часть корабля. Кэшел не мог ничего заметить в этой стороне, ему мешал парус.

– Кэшел, – позвала Шарина. – Иди-ка, взгляни вон туда.

Кэшел перешагнул через наклоненную мачту вместо того, чтобы проползти внизу. Матрос, бегущий поправить парус, ударился о плечо великана и сердито вскрикнул. Кэшел не обратил на него внимания, оглядывая море зорким взглядом пастуха, привыкшего сразу обнаруживать опасность.

Легкий ветерок заставлял корабль двигаться не быстрее идущего по дороге стада овец. Море спокойно раскинулось вокруг.

Из глубин вынырнула рыба, сверкнувшая на солнце серебром. Такая сцена повторялась за время путешествия.

Вдруг у Кэшела побежали мурашки по шее. Он подхватил посох наперевес, чтобы выстроить барьер перед собой и Шариной. Неподалеку матросы поднимали паруса под одобрительные крики капитана. Они хотели поскорее попасть в порти не видели поводов для беспокойства.

– Там, в море, что-то есть, – произнесла Шарина нарочито спокойным голосом. – Пожалуй, в миле отсюда. Серое или зеленое, непонятной формы. Но оно точно там, что бы это ни было.

Теноктрис вышла из кают, где отдыхала. Она взглянула на Кэшела, потом – в сторону порта.

– Может, это кит или… – начала Шарина.

Серая искривленная линза распространилась над морем и небом на сотни футов вокруг. Кэшел видел волны и горизонт через эту линзу, но они были искажены и словно окутаны тенью. Сквозь серое просвечивало бронзовое сияние. А грозный рык словно бы тысяч чудовищных глоток заглушил даже испуганные крики матросов.

И линза накрыла «Госпожу Милосердную» словно цунами.



Шарина обеими руками вцепилась в планшир. Все это напоминало бурю. Она и не подумала спрятаться внутри. От хрупкой каюты толку будет мало, ведь даже стенки корабля не кажутся надежной защитой.

Кэшел стоял, крепко расставив ноги, сжав в руке посохи бешено вращая его посолонь. Искры летели из железного наконечника, сверкая в воздухе, вокруг посоха распространилось голубоватое сияние.

Паруса бессильно повисли.

Корабль завертелся волчком и вошел в линзу. Солнце исчезло.

Кэшел продолжал вращать посох. Лицо его оставалось спокойным, но он больше не выглядел тем юношей, к которому так привыкла Шарина. Теперь он, скорее, напоминал изображение в святилищах великих храмов, Пастыря, но не в облике кроткого красавца-супруга Госпожи, а другую его ипостась – Защитника, грозного и величавого.

Серую мглу прорезала молния, раздался треск, и голубая вспышка накрыла Шарину и Кэшела. Планшир разлетелся на мелкие осколки, фок-мачта тоже сломалась. Канаты охватило алое пламя.

«Госпожа Милосердная» раскололась на части. Палубу выгнуло дугой, одна из частей борта встала вертикально. Крики матросов поглотил жуткий грохот.

Кэшел и Шарина находились словно в коконе застывшего воздуха. Над ними с треском разорвался главный парус. Шарина увидела, как капитан перелетел через нос судна, и туника его развевалась, словно флаг.

Гаррик схватился за лодку одной рукой, перерубая державший ее канат мечом. Лиэйн наклонилась над ним, привязывая себя и Теноктрис веревкой от главного паруса. Лодка сможет плыть, если удастся скинуть ее на воду. Правда, Теноктрис рискует не продержаться, пока подоспеет помощь со стороны Пандаха.

Что же касается Шарины и Кэшела…

Рев внезапно оборвался. Шарина почувствовала, что плывет: так оно и было. Она не видела ничего, кроме Кэшела и голубого шара, кружившего над ним.

Солнечный свет ослепил ее. Шарина погрузилась в теплую соленую воду Внутреннего Моря. Кэшел барахтался за ее спиной. Он все еще держал посох, но выглядел так, словно вот-вот окончательно потеряет силы.

Лицо Кэшела скрылось под водой. Шарина сумела одной рукой поднять ему голову. Рядом всплыла шлюпка, все еще привязанная к кораблю единственным канатом. Шарина подплыла к шлюпке и толкнула ее. Подняла голову, чтобы вдохнуть и увидела, что со стороны Пандаха приближается галера с гребцами на веслах.

Но от самого судна не осталось и следа. На его месте колыхалось море.




9-й день Цапли (позднее)




Над ними бушевал шторм. Гаррик перерезал верхнюю веревку, но шлюпка по-прежнему держалась на месте – видимо, был еще какой-то канат, до которого он не мог добраться.

Ветер налетал с дикой яростью. Он перекинул правую ногу через перила, зная, что корабль скоро расколется пополам. Потом сунул меч в ножны, чтобы обеими руками разобраться со шлюпкой.

Карус, видимо, тоже помогал, пусть и незаметно: меч сам собой легко скользнул в ножны. Гаррику бы нипочем не справиться одной рукой.

Центральная мачта с громким треском переломилась пополам. Посыпались обломки древесины. Гаррик прислонился к борту шлюпки. Буря ревела, сотрясая судно, увлекая его в серую мглу. Гаррик едва мог дышать: ветер бил ему в лицо.

Лиэйн обвязала веревку вокруг пояса Гаррика и связала ее с веревкой, державшей их с Теноктрис. Она завязала узлы на концах и затянула их как можно туже. Теноктрис прижалась к девушке, вцепилась в нее со всей силой, на которую способны были хрупкие старческие руки.

Гаррик выпрямился и напрягся во всю мочь. Глаза едва не вылезли из орбит, жилы на шее вздулись, мышцы рук горели огнем.

Лиэйн и Теноктрис не должны пострадать, они прижались к палубе. Их одежды, более длинные и плотные, чем у мужчин, лучше защитят женщин от порывов ураганного ветра.

Раздался громкий треск. Гаррика швырнуло в море с веслом в руке. Наконец-то веревка поддалась, подумал он с торжеством. «Госпожа Милосердная» прекратила существовать. Гаррик изо всех сил старался удержаться на воде, моля богов, чтобы ему удалось выдержать вес Лиэйн и Теноктрис.

Ветер дул чудовищный, но не его ярость, а вздыбленные волны вернее послужили бы Сестре, забирающей души в Мир Подземный… Гаррик обхватил обеими руками огромное корабельное весло, каждый раз замирая, когда их окатывала тяжелая волна.

Он теперь уже не понимал, когда его лицо уходит под воду, а когда – нет. Дышать было попросту невозможно. Легкие горели, от удара о воду половина лица онемела. Непонятно было, как долго еще непослушные пальцы смогут удерживать спасительное весло.

Гаррик перестал двигаться. Наверное, он уже умер, но его это больше не беспокоило. Вокруг разлилось мягкое зеленоватое сияние, а затем все поглотило черное забвение.



Призрачный двойник Гаррика стоял на мраморном балконе. От непогоды рельеф мрамора стал неровным, внутренние же поверхности отличались удивительной гладкостью.

Он смотрел на себя, лежащего бездыханным в грязи. Поодаль валялось весло, которое очевидно, не выпустил из рук, даже потеряв сознание. Женщины начали шевелиться.

– Я должен спуститься туда! – решительно сказал Гаррик.

– Еще не сейчас, – осадил его король Карус, пожалуй, несколько более горячо, нежели обычно. – Твоему телу нужно время, чтобы прийти в себя. Ты потрудился за двоих.

Небо стало бледно-зеленым. В сотне ярдов от них показались несколько человек, они приближались. Вооружены были дубинками, топорами и копьями. Попробовал бы кто из таких шнырять вокруг деревушки Барка во время Овечьей Ярмарки – его бы сейчас же выгнали как бродягу и отщепенца.

– Им хватит времени, – сообщил Карус. Он схватился за перила жестом, который Гаррик узнал: обычно король таким образом старался не взяться за рукоятку меча. Карус знал, как лучше всего поступить, но внутри оставался столь же нетерпеливым, как и Гаррик.

– Эй, здесь тело! – закричал один из людей. – Ого, живая! Она живая, пускай Сестра заберет меня, если я вру!

Лиэйн забилась, пытаясь распутать узел веревки, связывавшей ее с Гарриком. Мужчины кинулись к ней, она же вынула из-под туники кинжал. Его острие блеснуло на солнце.

– Посмотрите-ка на эту штучку! – воскликнул один из мужчин. Вся банда остановилась.

– А у другого-то – меч! – заорал человек, вооруженный древком от сломанного копья. – Меч – мне! Госпожой клянусь, я заслужил этот меч! Или Родоард отдаст мне его, или я возьму его сам!

Веревка была из крепкого сизаля и наполовину разбухла от соленой воды. Лиэйн перерезала ее тремя быстрыми движениями. Потом обернулась к бандитам.

– О-еее! – протянул копьеносец. – Забирай меч, Отелм. А я хочу вот это!

– Может быть, когда Родоард позабавится с ней сам, – хмыкнул другой. – Если его сука-колдунья не решит вначале расправиться с соперницей.

– Там еще старуха, – подсказал человек с топориком, ручка которого была сделана бараньей кости. – С ней тоже надо разобраться.

– А теперь, сынок, пора, – тихим голосом, в котором звенела сталь, сообщил Гаррику король.



Зеленое небо оказалось не столь ярким, как вначале показалось Гаррику. Теперь он чувствовал, как невыносимо ломит каждую мышцу, каждое сухожилие после того жуткого напряжения, которое он испытал.

Гаррик поднялся тихо, беззвучно. Сверкнул белый огонь, едва не ослепивший его. Он схватил меч, описал им восьмерку и рявкнул:

– Ну, кто из вас желает умереть первым? А может, проткнуть вас всех одним ударом?!

Это было доброе оружие. Он купил его в Эрдине, и сам король Карус одобрил его выбор. Конечно, шесть человек сразу им не пронзишь. Но одного…

– Да заберет меня Сестра! – в ужасе заорал один из разбойников. Вся банда кинулась врассыпную. – Я-то думал, он мертвый!

Гаррик сжал рукоять меча в левой руке и слегка согнул другой лезвие. Он вовсе не был уверен, что у него достанет силы справиться с мечом одной рукой, а так можно было держать его двумя.

Теноктрис зашептала заклинание. Гаррик почувствовал, как предательское дрожание мускулов отпустило. Старуха помогала ему как только могла.

– Вы отведете нас к Родоарду! – сильным, чистым голосом произнесла Лиэйн. Она убрала кинжал в ножны. – И пойдете впереди нас. Понятно?

Мужчины переглянулись. Никто из них не хотел принимать решение. Спустя минуту копьеносец повернулся и зашагал в направлении, откуда они пришли, не говоря ни слова. Остальные присоединились к нему.

Гаррик и женщины последовали за ними. Гаррик дважды едва не упал, но Лиэйн поддержала его.



Шарина сидела в качающейся шлюпке, держа на коленях голову Кэшела. К нему вернулся нормальный цвет лица, нездоровый румянец ушел.

Девушка была измучена. Она не только подтащила Кэшела к шлюпке, но и сумела перевалить его тело через борт. А это было ох как нелегко: Кэшел весил немало.

Шарина и понятия не имела, каким образом Кэшел сумел их спасти. Но в одном была уверена: если бы не он, их обоих поглотила бы морская пучина вместе с кораблем.

Галера из Пандаха приближалась. Она принадлежала знатному человеку. С каждой стороны сидело на веслах по пятьдесят человек. Мачта и канат с парусом лежали на палубе параллельно бортам корабля. Когда понадобится, их установят заново, но сейчас быстрее двигаться на веслах.

На носу облокотился на поручни молодой человек лет двадцати с небольшим. Его попугайское одеяние выдавало в нем знатную особу. Другой же, чуть постарше, слуга либо помощник, склонился над ним, страхуя своего господина, если тот вдруг упадет за борт.

Рядом с молодым аристократом стоял юноша, почти мальчик, в красном бархатном халате, расшитом серебряными астрологическими символами. Шарина ни за что не выбрала бы для путешествия по морю бархат и перья, но знатным людям и магам это зачастую необходимо.

Огромная обезьяна возилась рядом с людьми, то и дело пытаясь окунуть лапу в волну. Вот она начала говорить с магом, и, к величайшему изумлению Шарины, тот отвечал животному.

– Табань! – закричал офицер в шлеме. Гребцы встали со скамеек, наклонились и начали толкать веслами. Галера остановилась в двадцати футах от шлюпки.

Шарина видела прежде моряков из Сандраккана и Орнифала. Эти гребцы были одеты в такие же набедренные повязки с широкой красной каймой. И по этой одежде можно было догадаться: на судне находится правитель либо его сын.

– Кидай им веревку, Теркис! – скомандовал юноша слуге, который так удивился, словно ему велели лететь.

– Я сделаю это, Ваше Величество, – вмешался маг. Он схватил канат и раскрутил его кольца, кинув прямо в руки Шарине. Она привязала канат к кнехту, позволив магу подтянуть шлюпку ближе.

Кэшел все еще был без сознания.

– Моего друга нужно внести на борт, – предупредила Шарина, когда шлюпка коснулась борта галеры. Ей было неуютно под пристальными взглядами правителя, мага, а также большой бурой обезьяны, висевшей на перилах.

– Капитан Лашин! – окликнул правитель. – Поднимите человека на борт. Мы доставим его во дворец, – он протянул руку Шарине. – И вас тоже, госпожа. Я – Фолкуин, король Пандаха. Вы так прекрасны, должно быть, в ваших жилах течет благородная кровь.

Без дальнейших указаний гребцы подняли на борт шлюпку. Шарина выбралась на платформу, пока гребцы вытаскивали Кэшела, чей вес оказался внушительным даже для них.

– Я не… – начала Шарина.

– Хорошенькая женщина, как считают люди, – скрипучим голосом произнесла обезьяна. – Этот здоровый – ее супруг?

– Захаг! – одернул его маг. Он был высоким и нескладным, выглядел совсем зеленым юнцом. – Нечего беспокоить леди.

Он прокашлялся и продолжил:

– Я – Халфемос, маг короля Фолкуина. Не могли бы вы рассказать нам, каким образом исчез ваш корабль, госпожа?

– Я и сама не знаю, – отвечала Шарина. Галера снова тронулась в путь. – Просто исчез. Это было похоже на шторм – но все-таки не шторм, очень уж все странно.

Она окинула взором возбужденные и обеспокоенные лица чужаков.

– Я – Шарина ос-Рейзе, я просто…

Она не знала, как продолжить. Она ведь не принцесса, но ведь и не обычная дочь владельца гостиницы, так? И вообще – не дочь Рейзе, если эмиссары короля не солгали.

– Я… – повторила она. И затем, с чувством облегчения, выпалила то, что, в сущности, и было правдой:

– Я очень рада, что вы пришли на помощь мне и моему другу Кэшелу!



Гаррик постепенно приходил в себя; теперь он и две женщины пробирались сквозь заросли вслед за бандой. Он знал, что спустя день-другой ощутит жуткое напряжение в мышцах как результат борьбы с веслом, но сейчас легкая разминка в виде ходьбы шла на пользу.

Он сунул меч в ножны с легким бряцаньем металла о металл. Отелм взглянул на него через плечо. Гаррик негромко проворчал нечто нелицеприятное. Тот отвернулся.

Небо оставалось необычного зеленоватого оттенка. Солнца было не видно за облаками. Растительность достигала шестидесяти футов в высоту, по виду больше напоминая жимолость, чем деревья.

Гаррик кинул взгляд на Теноктрис. Она в ответ тоже изумленно покачала головой. Повинуясь некоему инстинкту, все трое продолжали хранить молчание, пока не разузнают, куда их ведут.

Гаррик быстро оглядывался всякий раз, когда слышал подозрительные звуки из чащи. Травы или кустов почти не было. Из животных шныряли одни крысы. И те, наверняка, спаслись с тонущих кораблей, как и люди.

Гаррик слабо улыбнулся. То же самое, наверное, касалось тараканов и мух, жужжавших в воздухе. Он был рад, что они с друзьями выжили, но не особенно радовался компании, в которую угодили.

Тропа расширилась. Стоявший на ней наблюдатель выглядел не лучше их спутников. Он бил в барабан, выдолбленный из цельного ствола дерева нескольких футов в диаметре.

Спутники Гаррика вздрогнули при этом звуке. Гаррик распрямил спину.

Множество мужчин – и несколько женщин – вышли из леса и теперь разглядывали чужаков. Большинство были в нарядах из коры и травы, но на нескольких оказалась явно добытая во внешнем мире одежда.

– Почему у него меч? – с вызовом спросил Отелма один из мужчин.

– Потому что я убил бы всякого, кто попытался бы отнять его у меня! – заявил Гаррик. – Может, вы тоже хотите попытаться?

Человек, с которым он разговаривал, напоминал кряжистого тролля с повязкой на глазу и кольцом в ноздре. Он сплюнул, но попятился, когда Гаррик подошел к нему поближе.

Они очутились на широком грязном пляже вокруг лагун. Гаррик не знал, докуда тянется вода. Вдали виднелись тростниковые плоты и фигурки людей на них.

Открытые дворики крошечного размера лежали вдоль линий леса, но крыш над ними, похоже, не было. Ни солнца, ни дождя не было тоже, так что постройки, скорее, служили для защиты от соседей, чем от непогоды.

Лиэйн положила руку на плечо Гаррику и дотянулась до его уха.

– Люди там, на плотах, – вовсе не люди, – шепнула она. – Погляди-ка, у них шерсть на лице!

Судя по множеству жилищ, здесь проживало не менее тысячи человек. И встретить беглецов вышло порядка сотни. И еще не меньшее количество поджидало чуть поодаль, в зарослях колючей растительности, перед большим помещением с висящим на столбе бронзовым гонгом.

– Мы вернулись с неплохой добычей, Родоард! – крикнул Отелм. – Весло из крепкого дуба, да и железа среди обломков немало!

Посреди открытого помещения на троне восседал огромный детина. Рядом с ним – женщина, изящная, как статуэтка, лет, должно быть, сорока. Она была все еще красива, но глаза смотрели жестко, недобро, и Гаррик весь напрягся.

– Значит, нашим искателям сокровищ должно повезти, – отвечал Родоард. – Подойди-ка поближе, парень.

Гаррик шагнул вперед.

– Держитесь подле меня, – шепнул он друзьям.

На Родоарде было одеяние из многих слоев шелка и бархата. Ткань изрядно пострадала от морской воды и грязи, смешение красок было просто чудовищным. Настоящая одежда в этих местах символизирует процветание, догадался Гаррик.

Как, впрочем, и металл. Родоард был обладателем весьма удобного короткого меча, а рядом с ним на троне находился кинжал с одним заостренным краем. С другой стороны оружия был загнутый крюк.

– Фальшивый полунож, – прошептал чуть слышно Гаррик. Неудобное оружие, которым воспользуется бою только молокосос.

Гаррик остановился футах в десяти от трона.

– Я – Гаррик ор-Рейзе, – громко произнес он. – А это мои друзья: Теноктрис и Лиэйн ос-Бенло. Мы потерпели кораблекрушение.

Женщина встала с трона и подошла к Гаррику. С растущим ужасом он осознал, что ее длинное платье сделано из человеческих пальцев, вернее, из костей, связанных тонкими нитями. При каждом ее движении кости тихо постукивали. Она лениво улыбнулась ему. – Оставь его в покое, Лунифра, – с ноткой раздражения в голосе произнес Родоард. – Разве что позже. Если будет вести себя хорошо.

Шеренга здоровяков-охранников стояла возле тронов. В руках у них были мечи и копья, на некоторых – доспехи. Но даже вооруженные охранники поглядывали на женщину с тревогой.

Лунифра издала горловой смешок. Она уперла кулаки в бока и повела бедрами. Выглядело это как непристойность: она словно плюнула в лицо Гаррику. Эта женщина буквально пахла смертью.

– Ты на вид крепкий орешек, Гаррик, – шутливо произнес Родоард, правда, голос его не сулил ничего хорошего. – Мы сумеем найти тебе применение, когда пойдем в поход на Эрзу за всяким добром. А сейчас ты должен сдать свой меч и своих женщин. Я решу, кому достанется награда.

– Я из Хафта, – заявил Гаррик спокойно, не повышая тона. – У нас там нет рабов.

– Забудь про Хафт! – заявил Родоард, склоняясь вперед и стискивая рукоятку кинжала. Ему было около тридцати: почти такой же крупный, как Кэшел, хотя и более жирный, без сомнения, сильный мужчина. – Забудь обо всем, что ты знал прежде, ибо тебе не вернуться назад. Ты теперь в Заливе, а слово короля Родоарда – единственный здесь закон.

– Что касается моего меча, – заговорил Гаррик, – пожалуйста, попробуйте забрать его. Кто будет пробовать, ты, Родоард?

Тот огляделся, словно желая убедиться, что все его телохранители на месте. Гаррик положил правую руку на рукоять меча. В его сознании ожили воспоминания из жизни другого человека, чей меч без устали разил козлоногих тварей с бронзовым оружием. Отлетали конечности, рогатые головы раскалывались надвое, хлестала кровь, слишком красная, чтобы быть человеческой.

Глядя на Гаррика, Родоард вскочил с места, схватил свой кинжал и с удивлением стал рассматривать его, словно видел впервые.

Гаррик чувствовал, что в горле пересохло, руки дрожат.

– Оставьте нас здесь, и мы будем служить вам! – произнесла Лиэйн. – Но будем служить вам, как свободные люди с Островов. Вы это понимаете?

Лунифра что-то зашептала. Правой рукой она подхватила палочку с земли и начала сгребать землю, придавая ей форму человеческой фигурки, которая запрыгала, словно медведь на цепи.

Лунифра посмотрела на Гаррика и снова улыбнулась, но на лбу колдуньи от усилий выступил пот.

Теноктрис зашептала:

– Ореобузагра рексистхон хиппочтхон…

Фигурка из грязи развалилась надвое, на четыре части, на восемь – каждый кусочек заплясал отдельно. За минуту крупный ком земли распался на множество крохотных кусочков.

Лунифра в ярости затрясла головой. Она скрестила руки перед собой, дабы предотвратить нападение. Ее волшебная палочка представляла собой кость крупного зверя – медведя или гигантского кота.

– Сядь же, Лунифра, – велел Родоард. Он поднял руку. – Я уже сказал: оставь их в покое!

Король без всякого выражения посмотрел на Гаррика.

– Ну ладно, парень, – заметил он. – Можешь идти. Джосфред, выдай им провизию и укажи место, где спать.

Голос Родоарда звучал безразлично – и, возможно, это было опаснее, чем если бы король разъярился. Была же причина, по которой именно он начал верховодить этой помойкой!

Человечек, настолько низкорослый и худосочный, что Гаррик едва не принял его за ребенка, подошел ближе. Он и другие, немногим выше, стояли поодаль.

– И еще, Джосфред, – добавил король. – Проследи, чтобы Гаррик навестил Эрза. Я хочу, чтобы он понял, какое применение мы найдем его мечу в ближайшее время.




10-й день месяца Цапли




Кэшел решил, что проснулся. Он лежит в тесном гамаке. Причудливая решетка покрывает окна комнаты, снаружи решетку увивает лоза, отчего комната залита зеленоватым светом.

Он сел. Над его головой висело огромное опахало из перьев попугая. На самом деле, оно не висело: слуга держал его в руках, овевая спящего.

– Где я? – спросил Кэшел.

В одну из дверей вошла Шарина, улыбаясь, словно ясное солнышко.

– Не напрягайся, – сказала она. – Вот, держись за меня.

– Со мной все в порядке, – заявил Кэшел. Он робко улыбнулся; обычно всегда такое говоришь. – Я хотел сказать, на самом деле все в порядке.

Кэшел подал Шарине руку, стараясь на опираться на девушку, и встал. Вначале голова закружилась, но лишь на мгновение. Он чувствовал себя отдохнувшим. В голове проплыло смутное и неприятное воспоминание.

Он улыбнулся, глядя на руку Шарины в своей руке. Высокая она девушка и не такая уж худенькая, но все равно в его лапище ее ручка выглядит игрушечной. Шарине, должно быть, пришла в голову та же мысль, потому что они переглянулись и, не сговариваясь, расхохотались.

На Шарине была кремовая льняная туника с синим геометрическим узором по краям. В Барка Хамлет люди всегда одевались предельно просто, но Кэшел научился разбираться в тканях и узорах, благодаря Илне, своей сестре. Пожалуй, и во всем, что касается овец, Илна знала толк, подумал он.

Кэшел оглядел себя. На нем была туника с таким же рисунком, как у Шарины, но, похоже, ее наспех сшили из двух. Он улыбнулся: по-видимому, люди его роста и сложения здесь нечасто встречаются.

Да, кстати, где они?

– Мы в Пандахе? – задал он вопрос.

В комнату вошла обезьяна на четырех лапах. Она выпрямилась и обратилась к Шарине утробным голосом:

– Пойдем. Сейчас твой ход.

– Обезьяна-то разговаривает! – поразился Кэшел.

Животное недовольно заурчало. Оно было ростом со среднего человека, просто на коротких ногах. Мощные грудная клетка и плечи заставляли признать в нем серьезного противника.

– Неужели все люди настолько тупы, чтобы не отличать просто обезьяну от примата? – воскликнула зверюга. – Ты бы сказала, Шарина, Халфемосу, пусть даст ему немного ума. Хотя, пожалуй, легче обучить собаку. Или нет, быка.

Кэшел разразился смехом.

– Ну, не чудеса ли? Точно разговаривает… да еще и думает!

– Идиот! Идиот! Идиот! – заорала обезьяна, то есть примат, подскочив к окну и в ярости выскакивая наружу. Шарина тоже смеялась.

– Это Захаг, – объяснила она. – Король Пандаха Фолкуин любезно приютил нас после…

По лицу ее пробежала едва заметная тень, когда она продолжила:

– После того, как шторм уничтожил наш корабль. Придворный маг, мастер Халфемос, дал Захагу человеческий разум. Мы играем в шахматы.

Захаг снова запрыгнул в окно.

– Пойдем! – приказал он, схватив Шарину за руку. Пальцы у него были ужасно длинные и покрытые рыжеватой шерстью. – Твой ход!

Похоже, гнев его успел остыть. На крепкой оконной раме остались следы клыков.

Искусство мага, вероятно, сумело наградить примата человеческим разумом, но характер-то у него по-прежнему оставался обезьяний! Однажды один торговец шерстью из Сандраккана прибыл в Барку с ручной обезьянкой, правда, маленькой не крупнее кошки. Домашнее животное величиной с Захага, конечно, было неплохой идеей, но вот умное и сильное животное, при этом легко впадающее в ярость – наверное, слегка перебор.

– Минуточку, Захаг, – проговорила Шарина, отнимая руку. – Кэшел, ты готов быть представленным королю Фолкуину? Если нет, можно не спешить.

Слуга – или раб? – наблюдал за ними, продолжая свое дело. Он казался совершенно безликим, словно сам был частью опахала.

– Ну же! – вскричал Захаг. Он сделал вид, будто собирается броситься на Шарину.

Кэшел, как всегда, наготове, спрятал Шарину за спиной. Он стоял лицом к лицу с приматом, и на лице его была написана решимость.

Захаг издал вопль ужаса. Он прыгнул к слуге, отшвырнул беднягу в сторону и налетел на опахало, отчего перья рассыпались, облетая, словно лепестки огромного цветка.

Кэшел попятился, стоя между Шариной и приматом. Сегодня у нее не было с собой ножа, как заметил Кэшел. Видно, хранится где-то во дворце.

Захаг опустился на пол и стал почесываться, всем своим видом изображая безразличие. Он забормотал:

– Ну что ж, ладно, игра может и подождать…

Кэшел прочистил горло.

– Конечно, я буду рад поблагодарить короля, – сообщил он.

Они с Шариной вышли из комнаты; обезьяна плелась на почтительном расстоянии от них.



– Как вы здесь определяете время? – спросила Лиэйн, пока Джосфред вел их в поселение.

Гаррик полагал, что проспал полных двенадцать часов, ибо мышцы его совершенно расслабились и отдохнули после шторма. Ничто не мешало его сну в плетеной хижине, куда их привел помощник короля.

Джосфред пожал плечами.

– Вы, чужаки, всегда задаете такие вопросы. Время здесь, в Заливе, не значит ничего. Мы не можем вас понять – те из нас, кто родился здесь.

Прежде тропа, по которой они шли, была, видимо, широкой дорогой, но теперь сорная растительность вроде лебеды начала густо покрывать ее. Гаррик не знал, насколько быстро разрастается здесь трава.

– Сюда! – сообщил Джосфред. – Здесь находится сад с урожаем слив Эрзы. Не думаю, что нам стоит приближаться, но, если что, у вас же острый меч, мастер Гаррик!

В голосе их гида прозвучала горечь. Гаррик вовсе не был уверен, чему больше завидует маленький человек: обладанию мечом или девушкой. Непохоже было, что Джосфред вообще считал женщин за людей. Гаррик даже не знал, только его проводнику присуща такая точка зрения, либо же здесь, в заливе, все так думают.

Правда… Лунифра не является ничьей собственностью, даже Родоарда.

Дюжина гуманоидов, покрытых негустым мехом, срывали темно-синие плоды с раскидистых кустов, растущих ровными рядами. Те, которые Гаррик и его спутники пробовали прежде, были размером с кулак и вряд ли напоминали настоящие сливы, даже цвет их был бледнее.

Эрза перестали работать и поставили на землю корзины, в которые собирали плоды. Они двигались кучками, не сводя глаз с людей. Их мужчины выхватили дубинки и копья с наконечниками из морских раковин.

Самый крупный из них – ростом с Гаррика, но значительно легче него, – держал в руке копье с острейшим наконечником. Он обратился к Гаррику:

– Убирайтесь, люди, – его акцент звучал понятнее, нежели речь Джосфреда.

– Нам лучше уйти, – нервно произнес маленький человечек.

– Я хочу поговорить с ними, – сказала Теноктрис. Она вошла на поле, осторожно ступая между кустами.

Гаррик собрался было протестовать, но, поразмыслив, молча двинулся за волшебницей. Лиэйн поймала его за руку.

– Убери меч, – шепнула она.

– Я бы и сам должен был догадаться, – пробормотал Гаррик. Сделай он еще шаг с оружием, были бы неприятности.

Он отстегнул пояс с мечом. Это оказалось непросто. Ножны надежно пристегивались хитроумными крючками. Именно так носил меч король Карус…

– Что ты делаешь? – в голосе Джосфреда прозвучала тревога.

Гаррик не обращал на него внимание. Передал меч в руки Лиэйн и присоединился к Теноктрис.

– Здесь наше поле, – заявил вожак Эрз. – Если попытаетесь забрать нашу еду, мы будем драться с вами.

Издалека черты лица Эрза напоминали кошачьи. Поблизости же – ничего подобного: люди и люди, только покрытые мехом. Мех был темно-коричневым, лица – круглыми. Глаза остро поблескивали из глубоких впадин на черепе.

– Мы – не враги вам, – сказал Гаррик. – И не хотим причинять вам вреда.

– Мы попали сюда случайно, – продолжила Теноктрис. – Наш корабль потерпел крушение в результате нападения неведомой нам силы. Может, ваши предки тоже попали сюда таким образом?

Глаза Эрза находились по бокам головы, как у овец, и смотреть они могли точно так же, как овцы. Уши шевелились в такт речи людей.

– Наши отцы выбрали это место, чтобы убежать от врагов, – наконец, изрек вожак. – Мы жили здесь одни очень-очень долго. Когда появились первые люди, мы позволили им остаться. И много поколений жили дружно. Теперь же появились новые люди, с новыми правителями и с оружием.

Он потряс копьем перед носом у Гаррика. На каждой руке у него было по четыре пальца, друг против друга, а также один большой в центре ладони.

– Ступайте прочь или мы убьем вас! – заворчал он.

В группе началось движение. Король Карус присутствовал в сознании Гаррика, анализируя ситуацию. Один человек легко справится с одним Эрзой. Но противостоять группе Эрза…

– Спасибо, что поговорили с нами, – сказала Теноктрис. Она низко поклонилась. – Мы еще придем и будем говорить с вами снова.

Гаррик тоже поклонился. Осторожно обходя кусты, он следом за волшебницей пошел к выходу.

– Этот Залив, должно быть, создал колдун из числа Эрза, – тихо сообщила ему Теноктрис. – В ученых трудах нет никаких упоминаний об Эрза, даже в самых крупных, например, у Кадилорна и Мансела из Эйра, Узунку Череп – тоже ничего про них не пишет. Если, конечно, Узунка и вправду существовала, а не легенда, вроде Желтого Короля, которому она служила.

Она улыбнулась Гаррику:

– Обладай я силой, ты бы тоже присоединился к этой славной компании. Но у меня нет такой силы. Но, раз я с тобой, Гаррик, я учусь таким вещам, которых не знала даже Узунку.

Теноктрис рассмеялась чистым молодым смехом, и день словно засиял новыми красками.

– Пожалуй, правы те люди, которые считают: лучше быть удачливым, чем мудрым.

– Не думаю, что нам выпала большая удача попасть сюда, – возразил Гаррик. – Особенно если учесть, что отсюда еще никто не выбирался.

– Выбраться отсюда возможно, – уверенно заявила женщина. – Не знаю, удастся ли мне с этим справиться, но уж могущественному-то волшебнику это должно быть легко.

Они вернулись. Лиэйн стиснула руку Гаррика и вернула ему меч.

Джосфред переступил с ноги на ногу.

– Напрасно вы в это ввязались! – буркнул он. – Они могли бы убить вас, что бы тогда сказал Родоард?

– Вряд ли его обеспокоило бы то, что случилось с Гарриком, – проговорила Лиэйн довольно сухо. – Да и что толку говорить о вещах, которые не случились?

Гаррик глянул через плечо. Эрза спокойно продолжали собирать урожай. Эти странные существа определенно были связаны друг с другом сильнее, чем люди. Очевидно, все Эрза могли ощущать угрожающую кому-нибудь их собратьев опасность, например, исходящую от Родоарда и Лунифры. Но, несмотря на сердитые выпады вожака в адрес Гаррика, Эрза, похоже, довольно благосклонно приняли их с Теноктрис и не таили против них зла.

– Джосфред, ты сказал, что родился в Заливе, – обратилась к нему Теноктрис. – Сколько же прожили здесь твои предки?

Маленький человечек отчаянно замахал руками.

– Я же говорил вам, этот вопрос не имеет никакого смысла! Мы всегда жили здесь!

Он сделал паузу, потом догадался, что может хоть как-то обозначить временные рамки.

– Только мы были рабами Эрза, пока на внешнем побережье не высадились люди, похожие на вас, и у них было оружие. Тогда на том берегу было одно болото.

– Могу предположить, это случилось не тысячелетие назад, – удовлетворенно заявила Теноктрис. – Не до того, как предыдущие силы времени достигли своего пика. Залив – закрытый мир. Я не уверена, является ли он вообще частью космоса. Ведь Эрза существуют только в Заливе.

– Космос – везде, он всегда был и будет, – вмешалась Лиэйн. – Разве не так? Разве может быть что-либо, кроме него?

– С нашей, человеческой точки зрения, так оно и есть, – рассудительно произнесла Теноктрис, улыбаясь девушке.

Лиэйн запнулась на полуслове и обняла старую леди.

– Простите меня… Я не должна была… Я просто боюсь. Привычный мне мир так быстро меняется…

– Родоард сделал нас сильными, – сообщил Джосфред. – Мы теперь больше не рабы Эрза!

Гаррик и без подсказки короля Каруса понимал, что Родоард – неважный вождь, если позволяет такому врагу, как Эрза, держать себя под контролем. Но даже явная жестокость Родоарда – ничто по сравнению с утонченным садизмом, которого можно ожидать от Лунифры.

– Родоард и еще шестеро прибыли вместе, – продолжал Джосфред с довольным видом, пока они возвращались в поселение. – Они украли оружие. Один из этих людей считал, будто может приказывать Родоарду, но уж Родоард-то ему все объяснил!

Джосфред захихикал булькающим смешком.

– Родоард вспорол ему брюхо на месте. Тот вопил и вопил – пока не подох!

– Может быть, Родоард был телохранителем этого человека во внешнем мире? – спросила Лиэйн. Гаррик посмотрел на нее, удивленный как вопросом, так и спокойной реакцией девушки.

Джосфред восхищенно охнул.

– Ты что же, колдунья, вроде Лунифры, женщина? – с благоговейным ужасом спросил он. – Откуда тебе это известно?

– У Родоарда – татуировки воинов Блэйза, – отвечала Лиэйн все так же спокойно. – Их часто нанимают охранять купцов. Мой отец часто поступал так.

И ничего не выражающим тоном добавила:

– И я совсем не похожа на Лунифру. Ничуть.

– Лунифра – умелая колдунья, – сказала Теноктрис. – Умелая, но не особенно могущественная, хотя ее здесь и почитают.

Она рассмеялась.

– Правда, более могущественная, чем я.

– Ты что же, хочешь, чтобы Лунифра узнала о тебе? – тихо спросил Гаррик. Теноктрис обычно держала свои магические способности в секрете, поэтому он был немало удивлен, когда женщина в открытую заявила о них.

– Она и так знает, – промолвила Теноктрис. – Я поняла по ее улыбке, когда она смотрела на меня. Она может видеть , а не только заставлять вещи повиноваться ее воле. И еще она достаточно умна.

Гаррик прокашлялся. Если он правильно понял, о чем идет речь…

– Теноктрис, – резко бросил он. – Ты хочешь, чтобы Лунифра присоединилась к нам? Стала нашим союзником?

Теноктрис замерла на полпути. Она взяла Гаррика за руку и повернула к себе. Джосфред прошел еще немного, не подозревая, что происходит, но Лиэйн остановилась и озабоченно глянула на товарищей.

– Гаррик, что ты чувствуешь, глядя на Лунифру? – спросила Теноктрис.

– Да меня едва не выворачивает, – был ответ.

– Отлично. Потому что я никогда прежде не встречала такого средоточия безумного зла, как она. Лунифра вовсе не борется за власть и не служит Малкару, во имя зла. Она – как молния или цунами. Просто расправляется со всеми, кто встретится ей на пути.

– Но ведь сейчас она помогает Родоарду? – спросила Лиэйн.

– Это он так думает. Когда она добьется своего, то и с ним тоже расправится.

Джосфред повернулся и с тревогой слушал чужаков.

– Лунифра тоже пришла с другого берега, – заявил он. – Не так уж много женщин пришло оттуда. После Родоарда оттуда появилось больше сотни мужчин, а с ними – сталь и твердое дерево, не такое, как растет здесь, в Заливе.

Маленький человечек покосился на меч Гаррика.

– Те, кто не служит Родоарду, должны умереть, – прошептал он. – Каждый должен служить Родоарду, тогда мы освободимся от Эрзы!

– Да, – согласился Гаррик. – Я прекрасно понимаю, о чем ты.

Большинство из попавших в Залив были моряками, людьми, ведшими жизнь, полную опасностей. Местные, те, кто родились тут, по сравнению с ними были как дети: рост пришельцев и оружие из стали давали им преимущество перед аборигенами. И моряки не всегда были дурными людьми, просто для большинства из них Залив стал чем-то вроде рая. Но кое-кто действительно был плохим человеком.

Тех, кто отказался служить убийце Родоарду, постигла немедленная смерть, чтобы мятежные настроения не проникали в ряды поселенцев. Гаррик остался в живых – до поры до времени – потому что вел себя аккуратно, но, очевидно, все же мог представлять определенную опасность для вождя.

В памяти Гаррика всплыл образ Каруса, легко, словно танцуя, прорубавшегося сквозь стену неприятелей. Его меч так и мелькал.

Гаррику ор-Рейзе, крестьянину из деревушки Барка, вряд ли удастся справиться в одиночку, но дотронься он до медальона на груди – и вот он уже больше не одинок.

Король Карус усмехнулся, невидимый, но всегда на страже.

– Мы собираемся покончить с Эрза, – заявил Джосфред, возбужденно размахивая руками. – Многие из ваших людей пришли к нам со сталью и твердым деревом. Мы сделаем Эрза рабами, как они раньше держали в рабстве нас. Если нет, то убьем их всех!

«А если тебе это удастся, – думал Гаррик, – тогда Родоард покажет вам всем, что такое настоящее рабство». Хотя, пожалуй, это все же лучше того, что может учинить в Заливе Лунифра.

– У меня есть идея получше, – мягко проронила Теноктрис. – Думаю, мы все можем покинуть это место – оставить его Эрза – и сделать так, чтобы другие люди не попадались более в эту ловушку.

– Уйти отсюда было бы наилучшим выходом, – с жаром поддержала ее Лиэйн. – Но, похоже, вряд ли это удастся сделать быстро!



Шарина взяла Кэшела за руку. Вокруг колонн вились пышные лианы, источая густой аромат и привлекая тучи насекомых. Растения казались странными и роскошными по сравнению с тем, что молодые люди видели в деревушке Барка, но радовали глаз и веселили душу.

– Скорее! – торопил их Захаг. Руки его были в два раза длиннее ног. Он скакал вперед, словно гигантская жаба.

– Мы успеем, успеем, – успокаивал Шарину Кэшел, видя, как нетерпение примата передается девушке. Она хихикнула и слегка замедлила шаг. Как уверенно себя чувствуешь рядом с Кэшелом. Он может быстро двигаться, когда захочет, но всегда – без лишней спешки.

– Вах! – с отвращением прорычал Захаг. Он повис на перекладине, потом быстро вскарабкался на крышу. И пятки примата замелькали в отдалении.

Дворец короля Фолкуина был выстроен в форме подковы, и вход в покои открывался прямо галереи, крыша которой подпиралась колоннами. Коридоры вели в центральный двор, где проходила вся деловая жизнь дворца. И лишь личные покои короля открывались прямо в этот двор.

– Как здорово, что король помог нам, – произнес Кэшел. – И почему он это сделал, хотел бы я знать.

– Потому что… – начала было Шарина, собираясь с мыслями и воспоминаниями. – Произошедшее с нашим кораблем выглядело отсюда грандиозным спектаклем. Грохот и пламя. Мастер Халфемос говорит, что он увидел в тот момент гигантский диск – словно ночное небо со звездами. Поэтому они так хотели обнаружить выживших, пускай даже я не смогла рассказать им ничего вразумительного.

Дворцовые слуги жили на верхнем этаже. Матери звали игравших во дворе ребятишек. На веревках сушилось белье, в воздухе пахло готовящейся едой. Не так уж и отличалась жизнь людей в Пандахе и на родине Кэшела и Шарины.

Арочный проход ко двору обвивали стебли неизвестных растений. Сам дворец был выстроен из камня, но по дороге сюда Шарина заметила много жилищ из тростника.

– И еще… – продолжала она, – король Фолкуин – настоящий романтик. Халфемос предсказал ему, что он женится на принцессе, которая появится здесь в результате волшебства. Фолкуин считает, что это я.

– Ох, – только и смог произнести Кэшел. Он пожал плечами, отчего его туника едва не разорвалась по швам. – А кто такой этот Халфемос?

– Придворный маг, – ответила Шарина. – Совсем еще мальчик – и очень славный. Я думаю, он бы понравился нашим в Барке. Но он – настоящий маг.

– Так пойдем же познакомимся с ним, – мягко промолвил Кэшел. – И с королем Фолкуином.

Шарина никогда не видела Кэшела в ярости, даже когда он сражался за ее и свою жизни. Так никогда не приходит в неистовство мощный дуб, но если его рубят под корень…

Они ступили во двор. Фолкуин сидел на табурете, ножки которого заканчивались рыбьими хвостами. На нем была льняная туника, на голове – скромное украшение из перьев, напоминавшее Шарине о костюме короля, в котором он спас им жизнь. Рядом с ним находилось несколько придворных – включая Халфемоса, также без официального облачения. Около сотни горожан Пандаха и кучка иностранцев стояли у открытого конца двора – не то собираясь подавать королю петицию, не то просто наблюдая.

Появились трое наездников на лошадях, их задачей было развлекать своим искусством собравшийся народ. Выучка всадников была выше всех похвал, но Шарине их выступление показалось чересчур выверенным и безжизненным. Ожидая своей очереди, несколько молодых женщин с ксилофонами переговаривались с одним из купцов и его секретарем.

Фолкуин сидел, подперев подбородок рукой. Чуть поодаль горячо спорили несколько почтенных матрон в шалях; возле каждой стоял один из придворных, дабы предотвратить возможный конфликт.

Захаг промчался мимо шахматного столика, уселся рядом с табуретом короля и начал вылизывать свой мех. Халфемос задумчиво глядел вдаль, но заметно оживился, когда увидел Шарину и Кэшела.

Он подошел обменяться рукопожатием с Кэшелом, они даже с размаху ударили по рукам, словно какие-нибудь торговцы на Овечьей Ярмарке. Рядом с Кэшелом маг напоминал стебель бамбука подле могучего дуба.

– Я не волшебник, – проговорил Кэшел, пожимая плечами. – Я просто… И вообще, я ничего не помню из того, что случилось. Навалилось что-то жутко тяжелое, и я пытался сбросить это.

Кэшел прочистил горло, хотел сплюнуть, но вдруг понял, что находится в королевском дворе. Ничего не выйдет.

Большинство из собравшихся, по-видимому, были увлечены зрелищем и беседами больше, чем ожиданием, когда король примет их прошения. Одна старая леди с кружкой в руке увлеченно повествовала что-то целой группе собравшихся. В другом углу изможденного вида мужчина демонстрировал игру с тремя ореховыми скорлупками и горошиной.

Исключение составляла женщина в длинном белом одеянии и татуировками на обеих щеках. Она стояла особняком и что-то чертила косточкой в пыли под ногами. Глаза ее неотрывно следили за Кэшелом – так змея наблюдает за волом. Увидев же, что Шарина заметила ее, она усмехнулась и принялась рассматривать свое художество.

– Мастер Кэшел, – с жаром обратился к нему Халфемос. – Я сам не слишком сведущ в своем искусстве, но мой друг Церикс понимает все, что касается магии. Могу ли я попросить вас присоединиться к нам в наших покоях нынче вечером. Он нездоров, поэтому ему трудно выходить.

Обезьяна заметила их и приблизилась. Она толкнула табурет Фолкуина, отчего король недовольно взглянул на животное.

– Шарина! – заявил Захаг. – Твой ход! Ну же!

– Ну что ж, я не против встречи с Цериксом, – ответил Кэшел. – Но самое важное для нас сейчас – отыскать наших друзей, которые были вместе с нами на корабле.

Обезьяна нетерпеливо дернула Шарину за руку. Кэшел быстро повернулся, собираясь остановить примата. Тот проворно отскочил назад.

Шарина взглянула на короля. Фолкуин поймал ее взгляд и кивнул. Похоже, он был готов выслушать парочку жалобщиков скорее, нежели затевать весь процесс с самого начала.

– Я закончу игру, – извиняющимся тоном произнесла Шарина, обращаясь к Кэшелу. – Это не займет много времени.

Шарина улыбнулась, подходя к Захагу. Тот вел себя словно испорченный ребенок, но объяснять ему это было бесполезно. Некоторые люди – например, Кэшел – полагали, будто Захаг может следить за своим поведением, как это делают взрослые. А Шарина не была в этом уверена. А с другой стороны… Если тот же Кэшел разочек сбросит примата с крыши дворца, как знать – может быть, это и научит того вежливости.

– Это и есть одна из причин, по которой я предлагаю вам встретиться с Цериксом, – заговорил Халфемос. – Его знания и ваша… хм… сила могут в совокупности помочь отыскать ваших друзей.

Шарина устроилась за низеньким столиком. Придворный этикет Пандаха отличался неформальностью, но он запрещал кому-либо сидеть на стуле или в кресле, пока король встречается с подданными. Сидеть на корточках же было совсем нетрудно для девушки из Барка.

Она изучала расположение фигур на доске. Шахматы были забавой знати, но Шарина вместе с родителями, Лорой и Рейзе, нередко играли в нее. Лора считала, что для Шарины нелишним будет обучиться различным премудростям придворного этикета.

Лора и Рейзе служили во дворце, когда ночные разбойники убили графа и графиню Хафтских. Шарина, выросшая стройной гибкой блондинкой, ничем не напоминала крепких, черноволосых уроженцев Хафта, но являлась точной копией представителей Орнифолской знати, каким был, к примеру, граф Ниард, правитель Хафта, получивший титул через брак. Его жена, графиня Тера, происходила из древней династии Королей Островов. Лора всегда была уверена в том, что сказали Шарине посланцы короля: девочка – дочь Теры, рожденная ту же ночь, что и Гаррик, и воспитанная Лорой и Рейзе вместе с их собственным сыном.

Лора была женщиной резкой, острой на язык. И всю жизнь лелеяла мечту, что взращенное ею дитя однажды займет трон, а она, Лора, будет сидеть чуть ниже на ступенях. Но когда эмиссары короля Валенса забрали с собой Шарину навстречу ее высокой судьбе, то на Лору не обратили внимания. Шарина жалела Лору, но не могла отыскать в своем сердце любви к этой женщине, хотя и считала ее своей матерью.

Как бы то ни было, игра в шахматы оказалась весьма полезным занятием.

Шарина сделала ход грифоном. Ее фигуры были вырезаны из темно-красного дерева. А у Захага – из белого.

Пандах был главным островом маленького архипелага в самом сердце Внутреннего Моря. Вокруг раскинулось достаточно островков, близ которых корабль мог провести ночь, но по настоящему обосноваться можно было лишь на немногих, а провизию, хорошую воду и все блага цивилизации, кроме Пандаха, взять на архипелаге было негде.

Будучи вначале лишь крупным портом, Пандах вырос в главный центр торговли товарами со всех островов. Вот и эти шахматы тоже могли быть доставлены откуда угодно, хотя по причудливым и гротескным очертаниям фигур Шарина, пожалуй, узнала в них работу мастеров из Далопо.

Шарина оглядела толпу. Та женщина снова не сводила глаз с Кэшела. Кстати, уроженцы Далопо обычно украшают себя татуировками…

Захаг двинул оставшегося мага, чтобы съесть черепаху Шарины.

– Вот так! – завопил он. – А ты и не заметила!

Шарина, и вправду, просмотрела ход. Она сыграла с Захагом несколько игр, но судила по прежним играм, решив, что примат не в состоянии нормально размышлять из-за спешки.

Рядом с ней шел суд. Фолкуин присудил козу одной из сторон и деньги за причиненный ущерб – другой. Кэшел и Халфемос продолжали беседовать. Молодой маг показывал Кэшелу свой атам – кинжал из желтоватой слоновой кости с изогнутым лезвием.

Шарина двинула вперед грифона.

– Шах, – произнесла она. – И мат.

– Ах, госпожа Шарина! – обратился к ней Фолкуин. – Представьте меня, пожалуйста, вашему защитнику.

Шарина повернулась, начала вставать. Захаг разразился неимоверной бранью и воплями – хоть уши закладывай. Он обежал вокруг столика и вцепился в руку девушки мощной лапой.

Фолкуин сердито окрикнул его. Стражники, дремавшие у стен, встрепенулись. Некоторые побежали к Шарине, а один даже начал натягивать лук.

Кэшел одним движением оказался рядом. Он схватил Захага за лапы и сильно сжал – так, что тот был вынужден отпустить девушку. Теперь зверюга пыталась укусить Кэшела, и вдруг, изловчившись, вцепилась ему в живот когтями.

Обезьяна вопила, потеряла рассудок от ярости. Зрители тоже орали, получилась настоящая какофония. Халфемос, стоя в сторонке, шептал заклинания, не сводя глаз с битвы. Его атам рассекал воздух. Лицо было бледным.

Стражи пробились сквозь толпу с короткими мечами в руках. Шлем вожака украшало белое орлиное перо. Шарина встала у них на пути.

– Не нужно! – кричала она. – Кэшел справится сам!

Она знала, что ее друг сумеет держать Захага, пока тот сам собой не утихомирится. Вмешайся в заварушку нервные стражники – кто знает, к чему это приведет?

– Прочь с дороги! – скомандовал вожак стражников, пытаясь отбросить Шарину. Она сцепилась с ним, удерживая его меч. Шлем с орлиным пером упал на землю. Люди на Пандахе довольно худощавы, и Шарина понимала, что справится со своим противником.

Один из стражей бросил меч и пытался оттащить девушку от своего командира. Остальные замешкались, не зная, что предпринять.

Кэшел поднял Захага над головой. А потом размахнулся и перебросил его через стену. Захаг был куда сильнее, чем любой человек его роста. Он намертво вцепился в запястье Кэшела и не отпускал. Кэшел же только кряхтел и пытался ударами о стену избавиться от примата.

– Мейери пурипеганукс! – вскричал Халфемос во внезапно наступившей тишине. И его священный кинжал замер.

Воздух вокруг Кэшела и Захага засверкал мириадами огней, вспыхнул алым светом. Обезьяна, человек и кусок почвы под ногам Кэшела исчезли из виду.

Шарина и стражники попятились назад. Девушка с ужасом смотрела на мага.

Халмефос с не меньшим ужасом воззрился на пустоту в пространстве.

– Я не делал этого! – закричал он. – Госпожой клянусь, я просто хотел их разнять!

За спиной Халфемоса стояла женщина в татуировках. Ступней босой ноги она стирала на земле следы своего рисунка. И удалилась – быстрее, чем кто-либо сумел остановить ее.



Жилище, которое заняла Илна, было до крайности нелепым. Ее комнаты – одна, где стояли станки, другая жилая – находились на верхнем этаже. Крыша над ними не протекала, и на том спасибо. Зато экономия немалая.

Стены и пол в занимаемой ею комнате сияли чистотой: недаром Илна полтора дня потратила на приведение их в порядок.

Пока уток сновал между нитями основы, Илна размышляла о прошлом. Она ткала тонкую ткань шириной два элла*.[1 - Элл – старинная мера длины; английский элл равен 45 дюймам.] Ее можно будет повесить в холле поместья, а можно – над окном убогого домишки. Она еще не решила, что это будет – вещь на продажу богатому человеку, знающему цену деньгам, – или же подарок для нескольких сотен людей, чье желание безропотно принимать удары судьбы и нищету вызывали у нее отвращение.

Долг есть долг, и неважно, уважаешь ли ты человека, которому должен. Вред, который Илна причинила своими любовными чарами, касался, так или иначе, каждого жителя Эрдина. Теперь единственным вопросом оставалось, кому чем лучше помочь: деньгами или добрыми делами.

Илна не думала о будущем. Тяжелое прошлое и сердечные раны были достаточно мучительными.

Она работала, скорее, руководствуясь инстинктом, в то время как сознание ее снова и снова возвращалось на корабль, уносивший от нее Гарика.

Илна остановилась, проворно пробегая пальцами по переплетению нитей. Прошлое, настоящее и будущее космоса были единой тканью. С тех пор, как Илна ос-Кенсет вернулась из ада, ни единый узелок этой ткани не был скрыт от нее.

Она фыркнула. За эти дни ей удалось убедить себя, будто люди – лучше, чем она привыкла о них думать.

Илна встала из-за станка и надела синий шерстяной плащ. Ткань она сработала сама, на ощупь шерсть напоминала теплое молоко. Она взяла шнур из шелка и повязала вокруг талии: кому-то это могло показаться излишней роскошью, но только не ей.

Окна представляли собой просто проемы в стенах. Илна не закрыла их ставнями, уходя из дома. Да и дверь-то запирала лишь потому, что в противном случае торчащий в дверях ключ с двойной бородкой вызывал бы у окружающих подозрение.

Неизвестный архитектор спланировал это здание как квадрат с отверстием«колодцем» в центре. В каждом углу – по лестнице.

Мальчишка лет десяти-двенадцати возился в коридоре, когда Илна запирала дверь. Лоскут, обернутый вокруг его ободранного локтя, покрылся грязью, на тряпке проступали пятна засохшего гноя.

Илна попыталась не обращать на это внимания, она почти уже скрылась из вида, мальчишка за ее спиной пронзительно взвизгнул.

. Дети играли на лестнице, с криками перепрыгивая через ступеньки. Окон посреди пролета не было, большинство дверей – заперто. Сама же лестница, сырая и вонючая, больше напоминала вертикальный туннель, освещенный лишь единственной лампой под потолком.

Когда она возвращалась, какая-то парочка занималась любовью почти под ее дверями. Мужчина грязно выругался в адрес Илны, проходившей мимо. Она не заметила грязной брани, как не замечала измазанные дерьмом стены этих трущоб.

Ей не под силу изменить мир, разве что отдельные вещи в нем. Но она старалась.

Она вышла в коридор. Ее дверь была распахнута настежь. Парень с раненым локтем стоял в дверях. У соседей все было закрыто.

Илна медленно вошла. Парень, должно быть, услышал шорох ее босых ног. Он как раз начал оборачиваться, когда шелковый шнурок лег ему на шею.

Илна стянула горло мальчишки, не позволив ему заорать. Длинным концом веревки она связала ему запястья и лодыжки, словно кролику, которого несут на продажу. В глазах парня стоял ужас. Лицо стало наливаться кровью, но дышать он мог.

Илна прижала к губам палец, чуть ослабляя узел. Потом вошла в комнату.

У одного из здоровенных детин в руках была охапка тканей Илны, он запихивал их в корзину. Второй возился у станка:

– Нет, мы выручим за это еще больше, вот только разберемся… – и вдруг увидел в дверях хозяйку жилища.

– Да заберет Сестра этого бестолкового остолопа! – завопил он. Выхватил из-за пояса дубинку и пошел прямо на девушку.

Илна дернула за шнур на двери, и потайная шелковая сеть, взлетев к потолку, опустилась на воров. Илна отступила назад.

– Пускай Сестра сожрет твое сердце! – орал мужчина, барахтаясь вместе со своей дубиной. Из-за этого сеть стягивалась еще сильнее. Меч здесь тоже не помог бы; разве что очень узкий и изящный клинок.

Так что спустя пару минут оба вора бились, словно мухи в паутине.

Илна осторожно приблизилась и подняла дубину, которую ее владелец попросту уронил. Теперь он бессильно пытался разорвать сеть обеими руками. С таким же успехом можно было попытаться расшатать стены здания.

– Вы явились в мой дом, – начала Илна. – И собирались удрать с моими вещами. Теперь еще и сеть захапали. Я хочу, чтобы вы подползли к окну и выпрыгнули отсюда.

– Ах ты, сука тупая! – взвизгнул один из воров. – Лучше отпусти нас, не то…

Илна двинула его в лоб его же собственной дубиной. Крепкая древесина издала гулкий звук, стукнувшись о голову владельца. Глаза вора едва не вылезли из орбит, тело обмякло, словно мешок. Илна внимательно взглянула на второго вора: – Ну вот, теперь тебе придется поднести своего приятеля к окну и выпрыгнуть вместе с ним. Если будешь стараться, может, и не расшибешься. Понятно?

– Да поможет мне Пастырь! – зашептал в ужасе тот. – Да поможет мне Пастырь!

Он на коленях подполз к окну и даже сумел поднять товарища. И теперь балансировал с ним на узком уступе.

– Наверх и через окно! – услужливо подсказала хозяйка.

Выражение ее лица лучше, чем дубина, подсказало вору, что спорить не стоит. Он спрыгнул с немалой высоты с отчаянным криком. Илна швырнула ему вслед дубинку.

Потом подошла к дверям, поправляя все в комнате, наводя порядок. Опоздай она еще немного, им бы удалось сломать рамку большого станка. Правда, ее можно было бы и починить…

Часть дверей на лестнице открылись. Несколько голов проворно убрались обратно, завидев Илну, но одна неряшливого вида женщина все пыталась распутывать узлы на шее паренька.

– Лучше убирайся, не то задушишь его, – проворчала Илна. Лицо мальчишки стало уже багровым.

– Нельзя так поступать с Майдусом! – заявила тетка. – Он мой племянник.

– Ступай обратно в свой мерзкий хлев, не то я тебе не завидую, – с холодной улыбкой предупредила ее Илна.

Женщина отскочила. Она не стала вмешиваться, даже когда Илна ухватила мальчишку в охапку и понесла в свою комнату.

Здесь она развязала узлы – так же быстро, как и затягивала их, потом смотала шнур в клубок – мало ли, когда еще пригодится. Парнишка, Майдус, лежал, всхлипывая, на полу, растирая горло.

В деревянном сундучке Илна хранила еду, чтобы ее не загадили мухи. Она вытащила из сундучка фляжку дешевого вина, которое использовала для приготовления соусов, и нож с костяной рукояткой. И вернулась к пареньку.

Майдус в ужасе заскулил, когда Илна поднесла к его больному локтю кусочек мягкой ткани.

– Будет больно, – предупредила она, снимая почерневшую повязку. – Сиди тихо, не то будет еще хуже.

– Что ты… – начал было парнишка. Илна, меж тем, сильно сжала пальцами выше и ниже локтя, выдавливая гной.

Майдус только рот раскрыл. Он даже забыл закричать, так сильно удивился. Илна надавила чистым кусочком ткани. Гноя в ране было порядочно, с ноготь большого пальца.

– И это тоже больно, – проговорила Илна, плеснув в рану вина. Майдус задергался и заплакал, вытирая слезы свободной рукой.

Методично работая, Илна забинтовала рану тонкой тканью. Потом перевязала поверх ткани лентой, которую ткала специально для подобных целей. Ей пришлось поискать ее: грабители все в доме перевернули вверх дном.

Илна отступила назад.

– Ну, теперь можешь и встать, Майдус, – произнесла он. – Ступай домой. Вернешься через три дня, и я сниму повязку.

Она улыбнулась, глядя в глаза мальчику.

– Да, пока будет болеть, но зато больше не загноится. В таких случаях жесткое лечение – самое действенное.

Майдус осторожно встал. В коридоре слышались голоса: соседи приглушенно беседовали испуганным шепотом.

– Мы и не знали, что ты волшебница, госпожа, – обратился он к Илне.

– Ты и теперь этого не знаешь, – ответила она. – Но, надеюсь, твои друзья и все их друзья поняли, что с Илной ос-Кенсет шутки плохи!

Она фыркнула.

– И, полагаю, в будущем ты не станешь водиться с теми двумя типами, – добавила она. – Мало того, что ворье, так и украсть-то толком не умеют.

Майдус кивнул. Он взглянул в сторону двери.

– Можно я пойду?.

– Конечно. Но вот еще что. Кому-то нужно присматривать за моей дверью, когда меня нет. Если увидишь что-нибудь подозрительное, приходи и скажи.

– Да, госпожа! – крикнул парень уже в дверях.

– Много не заплачу! – добавила она.

Потом приподняла дверную панель, решив оставить все как есть, пока не позовет плотника сменить петли.

Пусть не во всем мире, пусть не сразу, но она уже начала кое-что менять.




11-й день месяца Цапли




Луна находилась в третьей четверти, когда Кэшел увидел ее, открыв глаза. Но все равно ночи быть еще рано, правда, теперь он уже начинал верить, что провалялся без сознания в течение двенадцати часов.

Он осторожно встал на ноги. Вокруг квакали лягушки. Он усмехнулся. Ага, знакомый звук. Где-то вдалеке послышалось ворчание лягушки-быка: такие водились и в деревушке Барка.

Кэшел посмотрел в ночное небо. Звезды видны не особенно отчетливо. Здесь все еще весна – он понял это по множеству примет: по звукам и по дуновению ветерка.

Если бы у Кэшела был при себе его посох, он бы обязательно погладил деревянную поверхность, просто чтобы ощутить ее. Но посоха не было.

Вдруг среди невысоких деревьев что-то метнулось. Кэшел повернулся на звук.

– Кто бы ты ни был, лучше поздоровайся по-человечески, иначе я решу, что ты хищник, – пророкотал он.

– Я просто проверял, в порядке ли ты, – раздался утробный голос Захага. – Ты пришел в себя, да?

– Выйди, чтобы я мог тебя видеть, – велел Кэшел, тут же успокоившись. Вряд ли есть чему радоваться, когда разговариваешь с обезьяной, но Захага-то уж точно бояться нечего. Знакомая физиономия, пускай даже уродливая.

– Она едва не оторвала мне руки и ноги, когда зашвырнула нас сюда, – пожаловался Захаг, выходя к Кэшелу. Он шел на четвереньках, опасливо поглядывая в сторону деревьев – на случай, если Кэшелу вздумается продолжить драку.

– Тебе нечего бояться, – сообщил Кэшел весьма ядовито. – Ведь и в первый раз не я все это затеял. Но, клянусь Пастырем, примат, только вякни, и я разорву тебя пополам.

– Не надо зубы скалить, – угрюмо произнес Захаг. – Я слишком долго прожил среди людей и забыл, как нужно обращаться с настоящими представителями рода человеческого.

Он почесал спину. Кэшел удивленно заморгал. Примат достал так далеко не потому, что руки были длинными, а благодаря какому-то неожиданному повороту конечности.

– Хотелось бы мне вернуться назад на Сиримат, – продолжила обезьяна. – И до того времени, когда Халфемос научил меня разговаривать.

Кэшел поработал плечами, чтобы размять их. Все его конечности затекли.

– А ты знаешь, где мы? – негромко спросил он.

– О, мы все еще на Пандахе, – сообщил Захаг, присаживаясь у ног товарища. – Линия берега та же самая, лангусты – такие же на вкус. Но теперь город передвинулся на другую сторону залива, и звезды – неправильные.

Он положил неожиданно мягкую лапу на колено Кэшелу. В переводе на человеческий язык это могло означать мольбу. Наверное, по-обезьяньи было то же самое.

– Я не хотел, чтобы здешние люди увидели меня, пока ты не очнешься, – заговорил он снова. – Смотри-ка, я ведь принес тебе еды.

Он протянул Кэшелу пригоршню фруктов и показал на лангустов, которых уложил на большом камне и придавил сверху. Кэшел и не обратил бы на них внимания. Лангусты пытались уползти, но тщетно: примат оторвал им ноги.

– Пожалуйста, можно мне присоединиться к твоей компании? – спросил Захаг.

– Уж больно компания невелика, – отвечал Кэшел. Интересно, где теперь искать Шарину. Нужно искать, но как? – Давай, присоединяйся. Только веди себя как следует.

Примат издал громкий горловой звук и показал в сторону берега:

– Вон там теперь город.

– Подождем до утра, – заявил Кэшел. – Невежливо беспокоить людей в столь поздний час.

Теперь он вспомнил предыдущие слова Захага.

– Что ты имел в виду, когда говорил, будто она «зашвырнула нас сюда»? Ты знаешь, как это произошло?

– О, так это же Силья, – ответил Захаг. – Она колдунья из Далопо, болталась во дворце дней десять.

Он в сердцах разорвал веревку. Поскольку вокруг их лежало множество, Кэшел пришел к выводу, что провел без сознания немало времени.

– Я понял, что она пристроилась к колдовству Халфемоса, – продолжал его мохнатый спутник. – Он ведь даже не знал, что она колдунья.

– Так почему же ты не сказал ему? – прорычал Кэшел. Голос его был подобен грому. Люди в Барке всегда пугались, если он разговаривал в полную мощь.

– Халфемос сделал меня таким, какой я сейчас. Я бы за это перегрыз ему глотку, если бы смог.

– О!. – только и мог вымолвить Кэшел. Он подумал, каково это становиться совсем другим существом. Наверное, это похоже на то, что он чувствовал, когда Шарина покинула селение, унося с собой все невысказанные слова и мечты. – Ну ладно, пусть это останется между вами.

Захаг вдохнул.

– Похоже, Силья вычислила тебя, потому что ты тоже маг, – заявил он.

– Но я не… – пробормотал было Кэшел и осекся. Теперь он уже ни в чем не был уверен. Все стало непросто для бывшего овечьего пастуха из Барки.

– А еще я думаю, что король Фолкуин обвинит во всем Халфемоса, так что Силья одним делом убила двух зайцев, – примат коротко хихикнул. – Фолкуин в гневе может сокрушить скалы. Ты, небось, об этом и не знал?



– Фолкуин был неправ, когда велел арестовать Халфемоса, – сердито заявил Церикс. Он сделал паузу, вдохнув еще немного пара из сосуда с расплавленной черной субстанцией, которая разогревалась на огне. – Если мальчик говорит, что не делал этого – так оно и есть. Может быть, существуют более сильные маги, чем Халфемос, но, клянусь Госпожой, я их не встречал. И Халфемос никогда не станет заниматься черными делами и не сделает ничего, о чем бы потом пожалел. Никогда.

Церикс был мужчиной средних лет; вокруг проплешины у него на голове курчавились черные волосы. Было у него и брюшко, но руки и плечи отличались недюжинной силой, любой фермер из Барка Хамлет позавидовал бы таким плечам.

Церикс уселся в кресло на колесиках. Обе его ноги были отрезаны до середины бедер; вдыхаемое им снадобье могло немного одурманить, но не избавляло от постоянной боли.

– Только я делаю ошибки, – горько объявил он. – Мальчик никогда бы такого не допустил.

Церикс и Халфемос жили при дворе в покоях, где комнаты выходили на три стороны – своего рода дворец в миниатюре. Шарина ожидала, что придворный маг живет в самом дворце, а не рядом с ним, но потом поняла, что для Церикса ужасно стыдно показываться на людях калекой.

Он сам открыл дверь, когда она добралась до места, вскоре после полуночи. Слуг при нем не было, хотя вельможа его ранга мог себе это позволить.

– Даже слабый волшебник сейчас может совершить такое, что просто ужас, – сообщила Шарина. – Может быть, Халфемос что-то не так рассчитал?

Церикс пытливо взглянул на нее.

– Ты ведь сама ничего не знаешь о магии, верно?

– Нет, ничего – подтвердила Шарина, спокойно ответив на его взгляд. Она пришла к Цериксу с новостями и за помощью, как только Фолкуин закончил расправу над магом и бросил его в темницу. – Но у меня есть друзья, сведущие в ней.

– Ты права относительно того, как все изменилось в последнее время, – подтвердил Церикс. – Но плохо слушала то, что я рассказывал о мальчике. У него есть интуиция. Я десять раз учил его заклинанию, но он не использовал его, утверждая, что оно неправильное. Что же такое известно этому парнишке, думал я. И однажды, выпив побольше вина, я ему показал.

Искалеченный волшебник рассмеялся, но смех граничил с безумием. Он снова глубоко вдохнул своего зелья.

От наркотического дурмана в горле у Шарины запершило. Она подошла к баку с водой и налила себе кружку. Бак был из обожженной глины, поэтому вода оставалась прохладной.

– Как вы повстречали Халфемоса? – спросила она.

– Я был Великим Цериксом, чьи ключи открывают все тайны космоса, – ответил маг, поставив на место сосуд. – Я давал представление в Сандраккане. Ты вряд ли слышала о таком месте, просто кучка домов посреди пустого пространства.

«Вот так же Церикс описал бы деревушку Барка», – подумала Шарина. Но вслух этого не сказала.

– Мальчик подошел ко мне после представления, – продолжал Церикс. – Алос ор-Ничей. Алос, ничей сын. Он сказал, что хотел бы поступить ко мне в обучение, чтобы стать магом. – старый маг фыркнул. – Но у меня уже был мальчик для работы вместе со мной на представлениях – сын моей сестры, совершенно никчемный лоботряс. Второй такой был не нужен. Так я и сказал Алосу.

Церикс подъехал к баку с водой. Шарина хотела было предложить помощь, но осеклась. Калека налил себе воды и выпил.

– Одна из картин, которую я показывал во время выступления, был королевский дворец в Вэллисе, – сообщил Церикс, покачав головой. – У меня был кусок черепицы, слетевшей с крыши дворца во время бури. Из него я заставил появиться целое здание. Всякий раз, когда я делал это, у меня было ощущение, словно я пашу мерзлую почву.

Шарина кивнула. В Барка Хамлет народ пахал порой без быков, в одиночку, всякое бывало. Но она живо представила себе картину: жена идет за плугом, а муж впрягся вместо тягловой лошади. А то и ребенок пашет, а овдовевшая мать пытается тащить тяжелый плуг.

– И тогда этот мальчишка ошеломил меня, слово в слово повторив слышанное от меня во время спектакля, – сказал Церикс. – Он сотворил висящий в воздухе дворец, но только в его случае туда входили люди, а он… даже не вспотел. Алос – безотцовщина, двенадцати лет от роду, сам обучившийся чтению, но не читавший, разумеется, Старой Вязи. И он – в сотни раз больше маг, чем я сам. Забавно, правда?

Церикс заплакал. Он вытирал глаза рукой.

– Я хотел возненавидеть его, но не смог, – продолжил он. – Все, чего он хотел – учиться у меня мастерству. Я только хотел, чтобы Госпожа дала мне достаточно сил, чтобы слушать его, вместо того, чтобы доказывать, какой я великий маг. Я ведь не был им, даже близко не стоял!

Шарина отвернулась. Потом откашлялась и сказала:

– Халфемос думал, что вы можете помочь мне и Кэшелу найти наших друзей, исчезнувших вместе с кораблем, когда мы были на нем. Могли бы вы для начала помочь мне найти Кэшела?

Церикс положил на колени салфетку. Резко высморкался, потом выехал в кресле во двор. Аккуратно выбросил ее в корзину.

– Халфемос знал, что я не могу сам творить заклинания, – усталым голосом произнес он, вернувшись туда, где стояла Шарина, и налил себе еще воды. – Мальчик сказал, что поможет отыскать ваших друзей, когда я продиктую ему заклинание, верно? Он все еще не умеет читать Старый Свиток.

Шарина снова мысленно вернулась к словам юного мага на королевском дворе.

– Похоже, именно это он и имел в виду. Но вы ведь тоже маг, разве не так?

– Уже нет, – бесцветным голосом произнес Церикс. Он снова поставил на огонь сосуд. И подъехал к нему поближе. – Тебе этого не понять. Слова заклинаний сопротивляются тебе. Чем сильнее эффект, тем сильнее сопротивление. Вот почему быть магом не всем по плечу Он снял крышку с сосуда и отложил в сторону. Сосуд был из хорошего фарфора, его обвивала змея, кусающая собственный хвост. Церикс перевернул сосуд и выскреб остатки зелья прямо на пол.

– Но вы же волшебник, – упорно твердила Шарина. Она нуждалась в помощи, и наркотическая вялость старика раздражала девушку. Она коснулась рукоятки пьюлского ножа. Ноннус ничего не знал о магии, кроме того, что лучше бы ее избегать, но как же не хватало сейчас Шарине спокойного присутствия отшельника.

– Я был волшебником, – резко бросил Церикс. Он потянулся за коробочкой с новой порцией черной смолы, потом поставил ее и встретился взглядом с Шариной.

– Я изучал это искусство, – продолжал он. – Копировал заклинания из работ древних мастеров, магов Старого Королевства и еще более ранних. У меня было все, чтобы стать великим магом – все, кроме силы, чтобы использовать добытые знания. Но я копил эту силу, ибо вокруг меня тоже не дремали.

Он улыбнулся, но холодно.

– Именно так, как сказали твои друзья. Я знал, что у Халфемоса есть сила, которой я лишен, но мне было неведомо, что у него есть также и здравомыслие, а это дорогого стоит.

Церикс пожал мускулистыми плечами.

– Я обнаружил заклинание, открывающее окно в другой мир. Халфемос отказался произносить его. Это было два года назад, когда мы давали представление в Эрдине и я мечтал стать придворным магом герцога Сандракканского. Когда Халфемос уже ушел с нашими пожитками, я сам произнес это заклинание.

Слезы брызнули из глаз Церикса, но он продолжил дрогнувшим голосом:

– Это было не окно, а дверь. Я начал проваливаться туда. Меня спасла лишь моя собственная слабость. Я не смог закончить заклинание, и дверь закрылась прежде, чем я полностью оказался там.

Церикс взял коробочку со снадобьем. Руки его так тряслись, что он не мог открыть ее. Шарина помогла ему и осторожно положила кусок смолы в сосуд.

– Мои ноги до сих пор в другом мире, – уже спокойнее произнес Церикс. Он открыл крышку и установил сосуд на жаровню. – Их оторвали демоны. Каждый час, каждую минуту демоны вцепляются мне в ноги. А когда я снова пытаюсь произносить заклинания, слова застревают у меня в глотке.

– Понятно, – промолвила Шарина. – Мне очень жаль.

В деревне были изувеченные люди. Некоторые из них до конца жизни жаловались на боль в ногах и руках, которых больше не было. Хотя никто из них не упоминал при этом о демонах.

Шарина нахмурилась. Она никогда не думала, что демоны способны, например, заставлять страдать старую Джаэль, потерявшую ногу еще в детстве, когда на нее наехала повозка. Она уже хотела было поспорить с Цериксом, но тут волшебник произнес нечто такое, чего девушка никогда прежде не слышала.

Церикс вдохнул дым и опустил сосуд.

– Халфемос перенес меня в Пандах, – сообщил он. – Я объяснил ему, как можно заставить обезьяну говорить, и он привлек внимание короля.

Он пожал плечами.

– Король Фолкуин до нынешнего дня был хорошим хозяином. Мы накопили денег, достаточно для переезда на другой остров. Вам бы тоже хватило.

И волшебник-калека улыбнулся Шарине.

– Вытащи Халфемоса из темницы. Это же простая клетка для пьяных моряков. В Пандахе все предельно просто, – он снова поднял сосуд. – Освободи моего мальчика, – проговорил он. – Тогда мы все вместе сумеем найти твоих друзей.

– Хорошо, – сказала девушка. – Я скоро вернусь, тогда и составим план.

Она вышла во двор, поглаживая рукоять пьюлского ножа. Церикс за ее спиной снова вдохнул успокоительного зелья.



– Я никогда не доверял волшебникам, – заявил король Карус, наблюдая вместе с Гарриком, как Теноктрис произносит заклинание. – Боялся их, пусть даже никогда в жизни не признался бы в этом.

Из гнилой сердцевины дерева в небо поднимался дымок. Теноктрис сотворила круг из слов над небольшим костром.

– Большинство магов и сами не знают, что делают, а теперь у них больше сил, чем они могли бы мечтать, – продолжал Карус. – Они вроде тех слепцов, что разгуливают с топорами вокруг людей.

Теноктрис, Лиэйн, а также сам Гаррик сидели на холме недалеко от того места, где накануне встретились с Эрза. Деревья здесь росли куда более высокие, они разветвлялись в разные стороны, образуя сплошную стену растительности.

Карус покачал головой, вспоминая, какие ошибки совершил в свое время, за тысячу лет до рождения Гаррика. При этом золотой обруч, украшавший его густые черные волосы, тоже покачнулся.

– Хотелось бы мне, чтобы сейчас среди нас был волшебник, который мог бы объяснить все эти непонятные вещи. Я дорого поплатился за то, что не верил в магию – я сам и мой флот на море.

Холм был всего на дюжину футов повыше основного ландшафта, но это все равно было необычно для Залива. На поле трудились многочисленные Эрза.

– Те маги, которых я сам видел… – начал Гаррик. Его внутреннее «я» улыбнулось при воспоминании о жизни в Барка Хамлет. Гарик сел, положив меч на колени, заморгал и глубоко вздохнул.

– Те маги, которых я сам видел, – повторил он, – в большинстве своем больше вредили, чем помогали. Они лезли в дела, в которых ничего не понимали, а силы для этого у них оказывалось в тысячу раз больше, чем нужно. В твое время это должно было происходить точно так же, ведь тогда процесс тоже дошел до своего пика.

Дым от огня Теноктрис уходил в небо, и его подхватывал ветерок. Потом он растворялся в зеленоватом небе.

– Теноктрис была в мое время, – произнес Карус, кивая в ее сторону. – Я не смог ее найти, а ты вот – нашел.

– Это она нашла меня, – возразил Гаррик. – Она вынырнула у берегов Барка. А я принес ее к нам в гостиницу.

– Ты нашел ее, сынок, – повторил король, улыбнувшись. – Нашел ее, нашел меня, Госпожой клянусь! Мы не позволим королевству снова пасть!

Карус и балкон замерцали тусклыми огоньками и исчезли в воздухе.

Гаррик заморгал, вновь ощущая тяжесть собственного тела. Он потрогал медальон Каруса, потом медленно встал. Эрза продолжали труды, не сводя, однако, глаз с людей.

Лиэйн коснулась руки Гаррика, обрадованная, что он снова стал самим собой. Она уже познакомилась с его союзником, не вторгалась в их беседы и не спрашивала, что происходит.

Гаррик понимал: этой девушке можно рассказать все без утайки, но не был уверен, что сможет правильно объяснить некоторые моменты. Допустим, Карус был вполне реальной персоной, но как это докажешь? Получается, он, Гарик, беседует с человеком, утонувшим тысячу лет назад?

Теноктрис устало улыбнулась. Гаррик и Лиэйн помогли старой леди встать. Она оказалась ужасающе хрупкой, словно птичка.

– Я обнаружила ядро, вокруг которого сформировано это место, – сообщила она им. – Немного страшно было: вдруг маг, сотворивший Залив, уже уничтожил свой источник силы, когда закончил.

Теноктрис продолжала держаться за руки молодых спутников. Ладони ее похолодели. Видимо, все силы уходили на борьбу с чужой магией.

– Если бы так оно и было, – продолжала Теноктрис, улыбаясь с тем особенным юмором, который составлял главную черту ее характера, – тогда бы отсюда было не выбраться. Я раньше не упоминала об этом. А теперь я могу заново открыть Залив, прочтя заклинания над этим источником.

– Это в том направлении, куда показывает дым? – спросила Лиэйн. Она кивнула в ту сторону, не показывая рукой, чтобы не насторожить Эрза. Они и так уже стояли с оружием, присматриваясь к людям.

– Верно. Теперь нужно добиться разрешения Эрза, чтобы начать.

«Пока Родоард не начал резню и не истребил их всех», – подумал Гаррик. При этой мысли рот его скривился от отвращения.

– Так пойдемте же спросим, – произнес он. – Пока…

– Для меня сейчас самое время, – подтвердила Теноктрис. Она выпрямилась, голос зазвучал отчетливее. – Правда, мне нужно немного передохнуть.

– Хорошо, пойдемте посмотрим, дадут ли нам Эрза такую возможность, – согласился Гаррик.

Ведя спутников к Эрза, она начал насвистывать любовную песенку: «Ее волосы – словно облачко, пока не прольется дождем…»

Овцы любили, когда он наигрывал им эту песенку на дудочке в деревне Барка. Гаррик вспомнил о своем детстве – как же просто все было тогда.

Высокий Эрза, с которым они толковали накануне, вел к ним группу вооруженных мужчин. Гаррик подошел к ним и провел мечом над плечами Теноктрис, показывая, что меч не опасен. Он не хотел оставлять его на холме. Мало ли что…

– Я – Гаррик ор-Рейзе, – сообщил он Эрза. – Не назовете ли свое имя, сударь?

Уши человекообразного существа затрепетали.

– Можешь звать меня Грац, – ответил он. Потом ткнул пальцев в грудь Гаррика.

– Зачем ты пришел сюда? Ты должен уйти!

– Мы хотим покинуть Залив, – сказала Теноктрис. – Мы хотим уйти домой. Для этого мне нужно увидеть один предмет, который находится на вашей территории.

Она подняла подбородок, указывая кивком в сторону дыма.

– Думаю, вам самим известно, где это, но мы сможем найти это место. Я не причиню вреда ни этому предмету, ни вам. Мы откроем дверь, через которую я и мои друзья покинут ваш мир.

Эрза пришли в крайнее возбуждение. Двое мужчин Эрза схватились за руки и начали пронзительно переговариваться.

– Назад! – закричал Грац. – Это святотатство! Ступайте прочь!

Гаррик выступил вперед, сцепив руки за спиной.

– Позвольте нам приблизиться к этому предмету, – спокойно произнес он, стараясь не обращать внимание на ледяные иголочки страха, подступающие к горлу. – Тогда мы заберем всех людей из Залива. И весь мир снова станет вашим.

Произнеся это, он даже не понял, кому принадлежат эти слова, ему или королю Карусу.

– Точно, – подтвердила Теноктрис, подходя к нему ближе и вставая рядом. – Я запечатаю выход, и никто из другого мира больше не попадет сюда.

Гаррик знал – а, пожалуй, и старая леди тоже – как только из Залива уйдут люди, появятся новые группы грабителей и убийц. Эрза перестали яриться, но напряжение не спадало. Грац внешне оставался совершенно спокойным.

– Вы можете открыть проход для нас? – спросил он. – Можете отправить нас домой?

– Я могу провести вас через ворота, – отвечала Теноктрис. – Но домой вам не попасть никогда. Мне не достичь того места, откуда вы пришли. Думаю, лучше вам оставаться в Заливе, чем попасть в мир, полный людей.

Старой волшебнице никогда не случалось лгать. Гаррику – тоже, правда, он не знал, что такое дипломатичный ответ: обещающий надежду, которой на самом деле нет…

Нет. Всегда лучше говорить правду. Зло далеко не всегда творят лишь злые люди. Даже хорошие, славные люди могут совершать злые поступки, когда решают немножко солгать, немножко украсть, немножко навредить… совсем чуть-чуть.

Грац опустил оружие.

– Ладно, – произнес он. – Можете использовать Длань, если обещаете увести всех людей из Залива.

Гаррик вздохнул с облегчением.

– Хорошо. Мы пойдем и объясним ситуацию остальным.

И не нужно было оглядываться на хмурое и озабоченное лицо Лэйн, чтобы понять: договориться с народом Залива будет куда сложнее, чем с Эрза.




12-й день месяца Цапли




Десять осликов, груженых корзинами с гвоздикой и прочими пряностями встали прямо перед Кэшелом и Захагом. Чуть поодаль остановился еще один караван. Движение здесь было довольно оживленным, хотя солнце стояло еще невысоко над горизонтом. Местные путники с дружелюбным интересом посматривали в сторону Кэшела и Захага.

Кэшел улыбнулся. Их парочка, без сомнения, напоминала бродячих актеров, из тех, что дают представления на городской площади.

– Силач со своей ученой обезьяной, – пробормотал он, обращаясь к спутнику. – Может, сумеем между делом на хлеб себе заработать…

– Ага, – подтвердил примат. И оскалился в усмешке. – Ты можешь поднять над головой осла, а я объясню окружающим, что ты, на самом деле, двуногий бык, которого я захватил в плен на одном из далеких островов.

Кэшел расхохотался.

– О, прости, моя ученая обезьяна.

Ворота из песчаника достигали двадцати футов высоты. Кажется, на них были некие надписи и изображения, но столь древние, что практически стерлись. Поверх грязного кирпича стены покрывала штукатурка. Кое-где она уже отвалилась.

Поля гвоздики и других пряностей простирались до самых городских стен. Люди собирали урожай; в воздухе стоял густой, тяжелый аромат.

Картина эта показалась Кэшелу совершенно чуждой. Не то чтобы он ощутил себя неуютно, но все же ему хотелось бы…

– Интересно, здесь есть овцы? – спросил он у Захага. – И вообще, были ли овцы на том Пандахе, откуда мы прибыли?

– А на что тебе сдались овцы? – поинтересовался тот. – Знавал я лягушек, у которых в мозгу было побольше извилин, чем у этого тупого мяса.

– Я просто привык к ним, вот и все, – промолвил Кэшел.

Захаг прикусил губу.

– Дай подумать. Да, пожалуй, я не видел ни одной овцы с тех пор, как Халфемос забрал меня из Сандраккана, но не могу сказать, чтобы я сильно жалел об этом.

Сейчас, ранним утром, все двигались к городу: торговцы везли на рынок садовую продукцию, фермеры отправляли грузы специй в доки, чтобы грузить на корабли. Дабы не создавалось сутолоки, в воротах дежурила стража в килтах и кожаных касках.

Дорога поворачивала к берегу. Кэшел вглядывался в бухту, пока они ждали своей очереди на вход. Посреди бухты находился остров, усеянный камнями, На нем возвышалась башня из розового камня без окон больше, похожая огромный кусок розового сахара, чем на здание.

– Какая забавная штука, – заметил Кэшел. – Что это такое?

– О чем ты? – откликнулся примат. Он проследил за взглядом Кэшела и пожал плечами. – Ну и откуда же мне знать? В Пандахе нет ничего подобного. Ни башни такой, ни острова. Но вообще-то для острова довольно странное и глупое место. Посмотри, судам приходится огибать его!



Все снова двинулись вперед. Кэшел продолжал смотреть на остров. Наверное, с другой стороны должен быть вход. Но почему нет окон? И откуда выходит дым?

Наверху на башне показалась фигурка девушки с золотисто-огненными волосами. Она была совсем крошечной – как куколка, и с кукольным же личиком. Шарина стройнее и куда выше, почти с Кэшела ростом…

Последние ослики переступили каменный порог. Кэшел двинулся следом. Он уже видел внутри дома с узкими фасадами, высотой в три-четыре этажа. Стены покрыты пастельного цвета штукатуркой, балкончики деревянные.

Кэшел озадаченно скользил взглядом по домам. Улицы до того узкие, что кажется, будто движешься внутри пещеры. Ему всегда по душе было открытое пространство.

– Вот они! – возбужденно воскликнул один из стражников. Он поднес к губам нечто вроде волынки и три раза прогудел. Горожане начали изумленно оглядываться, а ослики заунывными криками подражали сигналу.

Набежали еще стражники, у некоторых были шлемы и оружие.

Кэшел остановился. Ах, как жаль, что нет с ним посоха! Вот если бы держать его сейчас наперевес – разве эти люди посмели бы сунуться?

Захаг обнажил клыки, зарычал и попытался повернуть назад. Но поздно: их окружили стражники. Теперь единственное, что оставалось Кэшелу – это схватить одного из наиболее щуплых стражей и отбиваться им, словно дубиной…

Офицер, на чьем кожаном шлеме было медное изображение какой-то рыбы, вышел из столовой, держа в руке чашу с вином.

– Господин! – вскричал он при виде Кэшела. Потом заметил у себя в руке чашу и бросил ее на мостовую. – Господин! Наконец-то госпожа Богиня ответила на наши мольбы!

Кэшел глянул через плечо: может, этот чудак обращается еще к кому-нибудь. Стражи перегородили дорогу, и торговцы с осликами оказались отрезанными от группы. Один из стражей перехватил взгляд Кэшела и склонился в глубоком поклоне.

– Да в чем вообще дело? – спросил Кэшел. Захаг притих, он сел на землю и начал искать блох у себя в шерсти. Кэшел тоскливо подумал, что лучше бы уж на них и впрямь напали. По крайней мере, в битве он знал как себя вести.

Офицер, плотный низкорослый человечек, отдавал указания подчиненным. Теперь один из них бежал вдоль дороги и кричал, чтобы все расступились. Офицер повернулся, встал на колени и коснулся головой стоп Кэшела.

– Господин, – произнес он, – наш придворный предсказатель Тайята предрекла, что великий маг в сопровождении обезьяны появится и спасет принцессу Арию.

– Но я не… – начал было Кэшел.

– От обезьяны слышу! – заорал Захаг, бросаясь на офицера.

Кэшел ловко удержал приятеля за загривок и отдернул его назад.

– Веди себя как следует! – приказал он. – Нечего меня позорить!

Захаг послушно обмяк. Кэшел отпустил его и заговорил:

– Мне очень жаль, вы видите, какой c него спрос.

– Конечно, вижу, – подтвердил тот. Он поднялся с колен и продолжил:

– Сегодня последний день, а завтра появится Илмед, дабы объявить Арию своей невестой. Пожалуйста, пойдемте с нами во дворец. Времени остается так мало.

– Я… – снова начал Кэшел. Он не понял ни слова из того, что говорит этот человек. Разумеется, не могли они ждать именно его, да и Захага, ведь…

Да ладно, потом разберемся. Этот офицер утверждает, что девушка в беде, а времени остается мало.

– Пойдемте, – решительно бросил он.

Тот повернулся, подавая сигнал подчиненным. Когда стражи впереди и позади двинулись с места, Кэшел подхватил Захага, неудобно было передвигаться бегом – и затрусил с ним по узкой улочке. Жители города толпились у домов, глядя на них с надеждой. Одна девчушка даже бросила им букет хризантем.

Здания были довольно новыми на вид. Попадались и старые – каменные храмы, один даже круглый и с колоннами, довольно высокий. Сам же город, казалось, был выстроен на обломках прежней цивилизации.

Захаг ехал на спине Кэшела, обхватив его спину ногами, мерно покачиваясь.

– Ничего похожего на наш город, – твердил он, впрочем, не тревожно, а с интересом. – Люди, как будто, такие же на вид, но дома совсем не те.

Кэшел слышал звуки волынок и труб впереди процессии. Улица свернула направо – она была не шире овечьей тропки – и открылась площадь. По обе стороны стояли дома, соединенные колоннадой. Вдаль виднелась еще одна колоннада, ведущая к гавани.

От зданий отделились стражники и придворные в ярких шелках. Они радостно зашумели при виде Кэшела.

Статная женщина вышла из здания по правую руку от площади, прическа ее напоминала причудливо переливающуюся радугу – под цвет одеяния. Ее сопровождали две спутницы, одетые так же красочно, но их платья выглядели не столь дорогими. Чуть позади за ними следовала еще одна дама, в строгой черной шерстяной накидке.

Офицер, встречавший их у ворот, обратился к женщине с радостным криком:

– Леди Сосия! Ваша дочь в безопасности!

Девушки издали вопль восторга, довольно театральный. Дама с прической – Сосия – обернулась и порывисто обняла свою спутницу в черном.

– Молись! – произнесла та. Кэшел понял, что она старше Сосии лет на десять, и обе они уже немолоды. – Возблагодарим же Богиню за то, что она послала нам добрый знак и защитника!

Они обе упали на колени. Девушки также распростерлись на каменных плитах. Кэшел почувствовал себя весьма неуютно.

– Пойдемте же! – дрожа от нетерпения, бросил офицер. – Пожалуйста, господин! Злодей Илмед может явиться за принцессой в любой момент!

Кэшел спустил на землю примата и строго велел ему:

– Веди себя примерно!

Ему придется отвечать за мохнатого приятеля, раз уж они вместе. Овцы глупы, верно, но за них, по крайней мере, не приходится краснеть…

– Господин, могу я узнать ваше имя? – в волнении обратился к нему офицер. – Тогда я мог бы представить вас Сосии, наследнице и правопреемнице Той, кому Богиня доверила Пандах, когда вернулась на Небеса.

– Оставим формальности, Гасон, – вмешалась Сосия. Женщины уже поднялись с колен, но продолжали кланяться Кэшелу. – Я сейчас просто встревоженная мать, а не правительница.

Она взяла Кэшела за руку и продолжала:

– Не войдете ли во дворец, господин? Там мы дадим вам все, что необходимо.

Они вошли в то самое здание, откуда женщины и появились. Захаг трусил сзади. Кэшел полагал, что разумнее держать мохнатого спутника подле себя: так хотя бы проще присмотреть за ним. Конечно, никакой гарантии, что животное не начнет карабкаться по драпировкам, но все же…

Двойные двери были изготовлены из небольших досок соединенных вместе – каждая толщиной в руку Кэшела. Наверное, на Пандахе просто не растут толстые деревья, а может, просто мода на мебель такая… Поверх деревянной поверхности шла бронзовая отделка, причем, везде повторялся один и тот же узор. Будь здесь Шарина, наверняка, смогла бы разгадать, орнамент это или какая-то надпись.

При мысли о Шарине сердце Кэшела забилось сильнее. Он найдет ее, чего бы это ни стоило!

Должно быть, при известии о прибытии долгожданного спасителя все слуги разом покинули дворец, так что во дворце их оставалось всего двое. Остальные дружной толпой вбежали следом за гостями, едва не сшибая мебель.

Главную часть здания занимало одно-единственное помещение, стены и потолок которого покрывал геометрический узор в красно-синих тонах поверх светлого камня. Ни гобеленов, ни других украшений. Пожалуй, Илне пришелся бы по душе этот рисунок на стенах.

Сосия села в резное деревянное кресло с высокой спинкой. Тайята встала у нее за спиной, нашептывая что-то на ухо. Кэшел смущенно уставился на принесенное слугой кресло – почти такое же, как у правительницы, только без позолоты и резьба попроще.

Захага явно не учили политесу. Он разразился оглушительным хохотом, указывая на хрупкое сиденье:

– Вы, люди, видно совсем сдурели! Или у вас дров на растопку не хватает, решили за мебель взяться? Да мой господин одним махом раздавит эту фитюльку, если сядет на нее!

– Я лучше постою, – смущенно выдавил Кэшел. – Я… э… Послушайте, а чего вы от меня хотите? Если расскажете и если я смогу быть вам полезен, то помогу и пойду искать свою… Своих друзей.

Сосия и Тайята переглянулись.

– Моя дочь Ария родилась восемнадцать лет назад, – сейчас же заговорила Сосия. – В такой же вечер, ровно восемнадцать лет назад. Три дня спустя некий человек по имени Илмед появился в моей спальне. Именно появился, я не шучу и готова поклясться: порога он не переступал!

– Меня в то время не было в Пандахе, – добавил Тайята. Она успокаивающим жестом погладила Сосию по голове. – С бедняжкой Сосией не было никого, сколько-нибудь сведущего в магии, чтобы помочь ей.

Кэшел засопел. Не нравился ему тон Тайяты. А еще – он не решался спросить, кто же отец Арии и где он был в тот час, когда колдуны разгуливали по дворцу.

– Так, значит, вы волшебница? – прямо спросил он Тайяту с каменным выражением лица.

Губы старухи сжались. Она уперла кулаки в бока.

– Нет. Не волшебница. Я изучала искусство магии, но могу лишь предсказывать будущее. Например, ваш визит я предсказала, мастер Кэшел, но сама я не могу помочь Правительнице.

Кэшел нахмурился.

– Послушайте, я просто Кэшел. Пастух.

В комнату вошли двое слуг с подносами, полными фруктов и напитков. Захаг в два прыжка настиг их, протянул ручищи и начал набивать рот всем подряд с обоих подносов.

Слуги остолбенели. :

– А ну брысь отсюда! – закричала одна из служанок и бросилась к обезьяне.

– Все в порядке, Ирвис! – повелительно произнесла Сосия. – Если понадобится твоя помощь, тебя позовут.

Девушка выглядела потрясенной. Она выбежала из комнаты, закрыв лицо руками.

Кэшел резко выпрямился. Ему было не по душе, когда других унижают в его присутствии. С ним-то никто не решается так поступать!

– Илмед заявил: моя дочь должна стать его невестой, – продолжала Сосия. – Мол, она будет его нареченной, а свадьба состоится, когда ей исполнится восемнадцать. Он могущественный волшебник, так что мы должны почитать за честь…

Она холодно улыбнулась, вспомнив об этом. – Я плохо себя чувствовала после родов, так что настроение у меня было не из лучших. Я велела слугам схватить Илмеда, избить до полусмерти и вышвырнуть вон. А он… исчез. Растворился в воздухе.

Захаг вклинился между Кэшелом и женщинами с бокалом в руках. Белая жидкость в нем напоминала молоко, но была гуще. Наверное, сок какого-то плода, решил Кэшел.

– В ту ночь было полнолуние, – говорила женщина. – Илмед вернулся. Я наблюдала за ним, но не могла двинуться с места. Никто не мог. С ним были еще монстры.

– Чешуйчатые люди, – пояснила Тайята. – Они размером с обычного человека, но…

– Я знаю Чешуйчатых людей, – вмешался Кэшел. – Значит, они и забрали ребенка?

Предсказательница помолчала. На лице ее отразилось удивление и даже уважение.

– Да, – ответила Сосия. – Они забрали Арию. Когда мы все снова смогли двигаться, в центре гавани возник остров, а на нем – башня. Пламя, окружающее башню, поднимается прямо из воды и сжигает все, к чему прикасается, – дерево, металл, даже камень. И, конечно, плоть. Мы пробовали все за эти годы, но не сумели пробиться через огонь и спасти Арию.

– Девочка росла, и мы порой видели ее наверху, на башне, – добавила Тайята. – Вначале с Чешуйчатыми, потом – одну.

– Сейчас она появляется очень редко, – сказала Сосия. – Я сегодня видела ее, но лишь на минуту. Боюсь, завтра мне уже не увидеть свою дочь.

Ее голос дрогнул, но она не позволила эмоциям взять верх. Илна бы поняла эту женщину…

И Кэшелу стало легче говорить с женщиной.

– Я бы помог вам, если бы сумел. Но, госпожа, я не знаю, как это сделать. Я бы… -

Он протянул к ней руки. – Госпожа, если бы нужно было сразиться с демоном, я бы с радостью. Но сражаться с огнем…

– Вы умеете вертеть магический жезл, – вмешалась Тайята, сфокусировавшись на воспоминании. – Я видела это в воде, в своей чаше. И ваш жезл проделал брешь в стене огня. Потом он сомкнулся у вас за спиной, и больше я не видела ничего.

– Жезл? – удивился Кэшел. – Вы имеете в виду посох? Но его со мной нет. Он остался у Шарины.

Он нахмурился. Наверное, посох пропал вместе с кораблем…

Надо же, он больше печется о деревяшке, чем о Шарине и остальных друзьях. Но ведь с ними все должно быть в порядке… С другой стороны, этот посох он вырезал сам, еще мальчишкой. Посох, крепкий, как и парень по имени Кэшел ор-Кенсет.

Захаг скривился в усмешке.

– Ты думаешь, на Пандахе не растет настоящих деревьев, чтобы ты мог вырезать новый? Так используй мачту корабля! Как раз тебе по размеру, а?

Женщины переглянулись. Покидавшая комнату девушка вернулась, слезы ее высохли, но глаза подозрительно покраснели.

– О, об этом-то я и не подумал, – обрадовался Кэшел. – Пожалуй, флагшток подойдет. Точно.

Он сцепил пальцы и размял мышцы спины. – Ну что же, госпожа. Тогда попробую.

Интересно, есть ли в башне этот Илмед или же там одна принцесса? С парнем, который ворует детей, у него будет особый разговор.

Захаг в ужасе попятился, увидев выражение лица Кэшела.



Страж отворил для Шарины дверь, и два пленника заморгали от яркого света закатного солнца. Мутные оконца камеры выходили на восток.

– Вон он, госпожа, – заявил страж. – Другой – старый Демито. Вы уж осторожнее: он вчера перебрал, как бы его не стошнило. Скверное местечко.

Да уж, это правда. Конечно, Шарина и похуже видала. Девушка, выросшая в Барка Хамлет, не привыкла воротить нос при виде грязи.

Тюрьма представляла собой здание, вырубленное прямо в скале. Каменная скамья стояла напротив двери. На полу – железные кандалы, а в стене – наручники.

– В основном, мы здесь держим моряков с иностранных судов, – извиняющимся тоном заговорил тюремщик. – Местные расплачиваются за преступление, работая на свою жертву. А за убийство у нас четвертуют. Или если они не могут отплатить.

Узники – пьяница на одном конце скамьи и Халфемос на другом – молча смотрели на вошедших. Их левые руки были прикованы к стене, а лодыжки – к полу. Есть они могли, но двигаться – почти нет.

– Мастер Халфемос, ваш друг Церикс прислал вам свиток гимнов, восхваляющих Госпожу, – ледяным тоном заговорила Шарина. – Полагаю, вы можете почитать их, пока мы со стражником выпьем вина. Он любезно разрешил вам заняться спасением вашей души.

Халфемос буквально онемел. Население Барка Хамлет в основной своей массе было крайне религиозно. Они оставляли жертвенное пиво и сыр в качестве платы за помощь в делах, а еще – не забывали платить дань Великим Богам, когда за ней являлись жрецы из Каркозы.

Но что же касается Церикса, то он-то не верил в богов! Так что вряд ли он мог настолько рехнуться, чтобы послать ученику свиток с гимнами!

Стражник держался достаточно дружелюбно – ведь Шарина протянула ему мех с вином, – но пристально проследил, чтобы девушка не передала Халфемосу ничего, кроме свитка. Свиток он развернул для порядка, хотя и не читал.

Коротко кивнув тюремщику, Шарина сделала три шага наверх по ступеням. Стражник захлопнул дверь и вставил в задвижку тяжелый штырь.

– Вы уже разлили вино? – спросила девушка.

– Еще нет, госпожа, – ответил он. – Давайте сядем и устроимся поудобнее в моей каморке.

У стража не было ключей от кандалов узников. На всякий случай. Если здесь будут содержаться моряки, их друзья могут отбить заключенных.

Церикс стер текст с внутренней стороны свитка, переписав современными буквами нужные заклинания из Старой Вязи. Старый калека-колдун отлично помнил, что Халфемос так и не выучился читать Старую Вязь.

Почерк у Церикса был отменный – четкий и ясный. Может, раньше он служил переписчиком текстов?

В каморке стража стояли стол, табуретка и небольшая жаровня – подогревать пищу или вино. Кровати не было, слишком мало места. Шарина полагала, что по ночам его сменяет другой страж, но проверять не собиралась.

Страж усадил гостью и открыл мех. Напиток крепкий, с Шенги, мех запечатан сургучом. Шарин всыпала туда зелье Церикса.

– Вначале вы, – сказала она.

Страж сделал долгий глоток, потом опустил мех.

– Эх! – крякнул он, протягивая вино Шарине. – Вот только… кружек-то у меня и нет, госпожа. Может…

Он с сомнением выглянул на улицу. Тюрьма находилась среди складов в гавани, к югу от официальной части города. Даже в столь поздний час среди складов сновало множество людей с осликами, груженными товаром. Но Шарина не видела ни таверны, ни лавки, пока шла сюда.

– Да ладно, и так хорошо, – остановила она стража, и, поднося к губам мех, сделала вид, что пьет.

– Что у вас за забота об этом парне? – спросил ее тюремщик. – Я слышал, он осужден за то, что пытался убить короля с помощью магии!

– Думаю, это просто был несчастный случай, – спокойно отвечала Шарина. Было еще достаточно светло, и Халфемос мог различить буквы на свитке. – Кстати, при этом исчез мой товарищ. Я уверена, с ним все в порядке. Просто зашвырнули куда-то далеко отсюда.

Она подарила стражу фальшивую улыбку, а в это время в голове ее билось: «О, Госпожа, Владычица Небесная, пребудь с Кэшелом. О, Пастырь, Защитник Всего Живого, защити Кэшела, как он защищал своих овец».

Мех булькнул, словно голодное брюхо – это стражник снова сделал большой глоток. И удовлетворенно рыгнул.

В наступившей тишине Шарина слышала: «эсмигддон маарчма коре…»

Стены темницы отличались толщиной, но Халфемос почти кричал, чтобы слова преодолели инерцию космоса.

– У вас такая интересная работа! – деланно бодрым голоском воскликнула Шарина. Она надеялась, что не переусердствовала, очень важно было помочь юному магу довести начатое до конца. – Скажите, у вас здесь часто сидят изменники?

– Изменники? – изумился страж. – А, вы имеете в виду этого, что хотел убить короля. Нет, нечасто – не очень часто. Но опасных типов хватает.

Сквозь кирпичи темницы стало просачиваться розовое свечение. Слышался звон кандалов.

– Вы очень храбрый, – заявила Шарин. Она попыталась пропустить свою очередь. – Я…

Гвоздь в щеколде зазвенел. Пьяница, сидевший рядом с Халфемосом, в ужасе заорал. Страж вскочил на ноги, вторя узнику. Он схватил оружие – остроконечную дубинку.

Задвижка отлетела в сторону и упала на пол. Ее никто не касался, лишь нарастало розовое свечение.

Дверь начала открываться. Стражник поднял дубинку, глядя на дверь, лицо его исказилось от страха. Шарина схватила табуретку за ножку и приготовилась обрушить ее на голову своего собеседника, дабы уберечь Халфемоса.

Из камеры показалась фигура из красного света, очертаниями напоминавшая обезьяну, но размером – скорее, быка. Шарина видела также и Халфемоса. Волшебник речитативом произносил слова заклинания, используя вместо палочки свернутый свиток.

Страж заорал от ужаса. Он попытался бежать, но ноги его запутались, и бедняга рухнул наземь, выронив дубинку.

Фигура из света разворачивалась кольцами. Девушка постояла минуту, наблюдая. Потом фигура исчезла.

Халфемос взобрался по ступеням. Пошатываясь, он пытался засунуть свиток за пазуху, но едва не выронил его. Шарина подхватила и свиток и юношу.

– Быстрее! – скомандовала она, подталкивая измученного мага в направлении доков. Церикс купил пропуск на корабль, отплывавший в Эрдин. Пункт назначения казался им неважным, главное – поскорее отплыть, желательно, с вечерним приливом.

Шарина оглянулась. Страж все еще лежал на земле, глядя в небо невидящими глазами.



Туман над лагуной напомнил Гаррику о тех туманах, которые он частенько встречал на склонах холмов в своей деревне. Сквозь дымку пробивались лучи солнца.

Вдоль лагуны на плотах замерли неподвижные фигуры, напоминавшие призраки. Даже зоркому взгляду Гаррика было сложно разглядеть, люди это или Эрза.

– Может, это место – здесь, – тихо произнесла Лиэйн. – От этого зеленого света меня холод пробирает до костей. Когда мы доставим людей в реальный мир, то сами будем…

Гаррик смотрел на нее. Интересно, какое слово она имела в виду: счастливы? Веселы? Спокойны?

Но девушка лишь печально улыбнулась.

– Что ж, будем на это надеяться.

– Залив создавался для Эрза одним из них или им подобных, – вмешалась в разговор Теноктрис. Она посмотрела на убогие хижины здешних людей с тем же безразличием, с каким глядела в сторону леса. – Им здесь, должно быть, лучше, чем людям, но все же вряд ли и для Эзра тут рай. Чем старше я становлюсь – а мне уже больше тысячи лет…

Она запнулась, и Лиэйн обняла ее.

– Так вот, чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь: не родился еще волшебник, способный достичь хоть чего-то при помощи своей магии. Так и получилось с Эрза, создавшими это место.

– А как же ты? – спросил Гаррик. – Ты же всегда достигаешь, чего хочешь, и жаловаться потом не приходится. По крайней мере, я этого не замечал.

Теноктрис рассмеялась.

– Моя магическая сила не идет ни в какое сравнение с другими волшебниками. Так что я – особый случай.

Они приближались к жилищу Родоарда. Ворот заперты, но с приближением Гаррика и его спутников вперед выбежал гонец.

Жилища рядом с Родоардовым занимали его приспешники: они прибыли сравнительно недавно, но уже получили все привилегии. Они уже стояли наготове у ворот с оружием в руках. Встретились взглядом с Гарриком, и лица их словно окаменели.

Детишки, игравшие на улице, бросились домой. Их матери тоже настороженно следили за подходившими путниками.

Когда рука Гаррика легла на рукоять меча, он почувствовал, как оживился внутри его сознания король Карус. Оба они ощутили знакомое напряжение. Отелм, бывший моряк, так желавший заполучить меч Гаррика, поднял дубинку, но отпрянул назад.

Гаррик ударил в гонг рукоятью меча. Бронза загудела глубоким басом, меч вторил звонким дискантом.

– У меня хорошие новости, Родоард! – позвал Гаррик у закрытых ворот. – Мы все можем уйти отсюда!

Он повернулся к остальной общине. Сигнал вызвал всех из убежищ и из ближайшего леса. Рожденные в Заливе не осмеливались прямо смотреть на троих новичков; они лишь робко теснились вокруг.

Гаррик во второй раз ударил в гонг. – Выходи! – крикнул он.

Одна створка ворот раскрылась. Родоард стоял в проеме, в шлеме, нагрудной пластине, с мечом в руке. В руке он держал свой кинжал и короткое копье.

Лицо его побледнело от ярости.

Гаррик отступил назад. Родоард взмахнул мечом. Тяжелый клинок ударил по державшим гонг цепям и перерубил их. Диск покатился по земле. Полетели брызги грязи.

– Я оставил тебе жизнь, парень, – бесстрастным голосом проговорил он. – Я думал, от тебя будет польза. Может, я ошибался, а?

Над площадкой поднимался цветной дым. Лунифра не появлялась, но Гаррик слышал ее голос, выпевавший странные ритмы. С каждым новым слогом в небо вылетал дым.

– У нас хорошие новости, Ваше Величество, – произнес Гаррик. – Мой друг Теноктрис обнаружила ключ, открывающий двери Залива. Эрза позволят нам воспользоваться им и вернуться в мир реальности. Всем нам!

Гаррик знал: разговаривать с Родоардом так смело – большой риск, но, когда правитель в таком гневе, от него можно ожидать всего. Если бы он лебезил, как остальные, тот запросто мог бы смять его в лепешку и не стал бы слушать никаких предложений. Прибыв же к нему с мечом наголо, Гаррик заставил Родоарда обращаться с ним как с равным.

– Итак, – произнес Родоард, подходя совсем близко. – Ты якшался с Эрза, верно? И что ты предложил этим тварям, Гаррик ор-Рейзе?

Люди вокруг напирали. Рожденные в заливе готовились, в случае опасности, улизнуть. Какая-то часть сознания Гаррика помнила, как в подобных ситуациях король Карус мечом прорубал себе дорогу к выходу. С другой стороны, Королю Островов не доводилось при этом охранять старую леди и девушку.

Гаррик откинул голову назад и расхохотался. От подобной толпы ему Теноктрис и Лиэйн не спасти. Значит, нечего и пытаться: ну, отрубит он голову Родоарду, а как потом будет биться с его приспешниками? Они же уничтожат его и его друзей.

Ты сделал все, что мог – вот что скажут о нем потомки.

Гаррик перевернул меч вниз рукоятью и взял его за клинок – так он выглядел менее угрожающе. Его смех удивил Родоарда.

– Все, что я предложил Эрза, так это дать нам убраться отсюда, – крикнул юноша, стараясь, чтобы его было слышно в нарастающем шуме. – А тебе я предложу…

Он обвел глазами собравшихся.

– Всем вам! Всем вам! Если есть шанс снова увидеть солнце, ощутить ветерок, шанс стать свободными! Так, как никому в этом зеленом мире еще не снилось!

Теноктрис преклонила колени и начала чертить на земле указательным пальцем. В другой руке она зажала толстую ветку, чтобы использовать в качестве магического жезла.

Лиэйн стояла между Теноктрис и толпой, скрестив руки на груди. Трое из людей Родоарда едва не касались ее, так близко они были.

– Итак, – голос Родоарда казался на удивление высоким и визгливым для такого здоровяка. – Отелм, ты как, спешишь вернуться в Эрдин? А ты, Бассис? Как думаешь, о твоих делишках уже забыли в Вэллисе?

Рыбаки из лагуны тоже собрались на звук гонга, их плоты стояли на болотистом берегу. В сетях билась свежепойманная рыба с шипами на голове. Рыбаки использовали деревянные гарпуны с костяными наконечниками. Здесь, где не хватало железа и камня, такое орудие было в самый раз.

Теноктрис начала что-то шептать, обходя начерченный ею круг силы, ее волшебная палочка вспыхнула. Для всех остальных, включая Гаррика и Лиэйн, не знакомых со Старой Вязью, эти символы значили не больше, чем ходы дождевого червя в земле.

– Я сделал вас королями над Эрза, поработившими вас! – заявил Родоард. – И вы сумели поставить ногу на грудь этих тварей! Так хотите ли вы…



Внутри поселения закричал ребенок, и крик его, словно ножом, прорезал тишину. Родоард не обернулся, но лицо его исказила гримаса гнева.

– Ты хочешь… – повторил он.

Ворота за его спиной все еще были открыты. Ребенок лет трех-четырех выбежал наружу; на шее и на животе у него зияли кровоточащие раны. Он обхватил руками ноги Родоарда и замер на земле – просто истек кровью. Лунифра стояла в дверях, вся перемазанная детской кровью.

Колдунья была обнажена. Держала в руке обсидиановый нож, она улыбалась – зловеще, как боги Подземного мира. По виду замученного ребенка нельзя было судить, какого он пола.

Гаррик ударил Родоарда по ногам. Король попытался выхватить кинжал, но запнулся за труп ребенка и мешком свалился на землю. Он буквально разинул рот от удивления, наблюдая, как взлетает меч Гаррика: так искусный повар готовит бифштексы на королевской кухне.

Ярость, овладевшая Гарриком, направила его клинок так, что он пронзил бедренную кость Родоарда и рассек сухожилия на лодыжках. Уж теперь-то эти двое не будут убивать невинных детей, не станут использовать их для своей черной магии.

Заорал Отелм, зажимая обеими руками рану на боку. Лиэйн ткнула окровавленный кинжал в лицо нападавшему на нее громиле, но промахнулась. Тогда клинок Гаррика довершил дело: рассек череп мерзавца и обнажил его мозг.

И вдруг все пространство заполнили извивающиеся твари. Дерево превратилось в змею толщиной в три фута и немыслимой длины. Лунифра истерически хохотала. Хвост деревянной змеи хлестнул рядом с Гарриком. Голова гадины приподнялась с земли; из пасти торчал устрашающего вида язык.

Толпа, люди Родоарда и рожденные в Заливе, в ужасе попятились. Гаррик поднял меч, хотя и знал, что оружие не поможет.

И тут громадные челюсти захватили Лунифру. Колдунья в ужасе завопила.

Теноктрис едва не погибала от напряжения, пытаясь читать заклинания. Гаррик подскочил к ней и сгреб в охапку, словно груду тряпья, а не дорогого друга. Все кто мог спасались бегством. Порождение черной магии ползло следом за ними.

– Вот сюда! – крикнула Лиэйн, указывая в направлении лагуны. Деревянная змея двигалась вперед, свиваясь кольцами.

Гаррик мчался за Лиэйн, высоко держа меч над головой. Он вспомнил, как однажды отец накричал на него, когда увидел, что Гаррик бежит с серпом в руке. Бегать с обнаженным мечом куда опаснее, но времени рассуждать попросту не было.

Змея из ожившей древесины, меж тем, захватила собственный хвост и стала… пожирать самое себя. Кольца начали неистово вращаться, сокращаясь.

Лиэйн забралась на борт самой большой из рыбацких лодок, подняла шест и попыталась толкать лодку вперед.

Гаррик кинул Теноктрис в лодку, обернулся проверить, не бежит ли кто следом, и убрал меч. Вытер клинок и сунул оружие в ножны.

Гаррик перенес ногу через борт, поскользнулся и толкнул лодку. Она скользнула в лагуну, едва не зачерпывая воду бортами. Лодка явно предназначалась для более худосочных жителей Залива. Лиэйн и Теноктрис вдвоем оказались чересчур тяжелы для хлипкого суденышка.

Гаррик толкал лодку, Лиэйн помогала ему шестом. Юноша шел, пока дно не начало уходить из-под ног.

– Греби в другую сторону! – сказал он, выплевывая болотистую воду. – Мы должны добраться до Эрза, пока эти люди не опомнились!

Один из приспешников короля сделал было несколько шагов в сторону лагуны и выхватил меч. Но Гаррик продолжал толкать лодку, не обращая внимания на врагов.

Теноктрис заговорила с Лиэйн. Гаррик слышал ее голос, но не мог разобрать слов. Хвала Пастырю, волшебница пришла в себя. Гаррик знал, что Теноктрис не под силу было бы создать чудовище, подобное тому, на берегу. Но даже попытки отразить нападение Лунифры заставило старую леди выбиться из сил.

Когда Гаррик поднял голову, он увидел, что Эрза на своих треугольных лодочках отплывают от противоположного берега. В руках у них были явно не удочки.

Да, Эрза, похоже, приняли меры, но что они могли поделать против целого поселения людей, готовящих атаку? Гаррик надеялся, что они могут, по крайней мере, выиграть несколько часов, но…

– Режь проклятых тварей! – вопил изувеченный Родоард, и от боли голос его звучал еще пронзительней. Убийственная мысль начала сверлить мозг Гаррика. «Некогда заниматься пустяками, делай, что требуется – вот ты и сделал это!»

– Порешим их всех! – заливался Родоард. – Вырежем их под корень, нечего пытаться извести нас своим проклятым чародейством!

Гаррик что было силы толкнул лодку. Когда выберется на берег, первым делом очистит и наточит меч.




12-й день месяца Цапли (позднее)




Капитан судна Правительницы стоял у руля и глядел на объятый пламенем остров. Он остановил гребцов движением руки, потом поклонился Сосии и произнес:

– Ваше Величество, мы не можем подойти ближе, это слишком опасно. Маг и его спутник должны двигаться дальше сами.

На судне возвышался кремового цвета балдахин с кистями. Сосия нагнулась, чтобы обнять Кэшела.

– Спаси мою дочь, – взмолилась она. – Что бы ни случилось, я не могу позволить Илмеду забрать ее.

И, к немалому смущению здоровяка, она поцеловала его в лоб. Кэшел залился краской.

Ослепительно-багряные языки пламени поднимались из воды, словно клинки, но вовсе не такие холодные; даже с такого расстояния Кэшел ощутил, как от жара нагревается кожа.

– Ну, нам пора, – пробурчал он, не глядя в глаза Сосии. Потом повернулся к примату: – Ты готов, Захаг?

Тот уставился на его руку, что-то неслышно бормоча, словно читая стихи. Между ними лежал моток отличной веревки, Кэшел проверил ее на прочность во всю свою силу – и она выдержала!

– Захаг, ну-ка отвечай! Иначе оставлю тебя здесь. Если хочешь оставаться, оставайся!

Примат сердито зачерпнул воду двумя ладонями. Сосия отпрянула назад: вода облила край ее платья. Ее слуга схватился было за палку, но правительница предупредительно подняла ладонь.

– Я останусь с тобой! – наконец, изрек Захаг. – Ты глуп, и мы оба, без сомнения, погибнем, но я боюсь быть один.

Кэшел посмотрел налево и поймал тревожный взгляд офицера на судне.

– Оттолкните нас, – велел он, упершись концом своего посоха в борт судна.

Сосия и ее прорицательница сидели бок о бок в центре барки. Отборная команда, дюжина молодцов, один к одному, стояли, работая длинными веслами. И теперь двое из них разворачивали судно по направлению к стене огня.

Кэшел поднялся на ноги. Он крепко стоял на ногах, и качка была ему нипочем.

– Пошли, Захаг, – скомандовал он, балансируя при помощи шеста. – Раз взялись за это дело, отступать некуда!

– Уж эти мне люди! – бросила обезьяна. – Тупые, что твои овцы! Разумеется, отступать всегда есть куда!

Захаг попробовал вытянутой ногой воду, потом тяжело плюхнулся за борт. Ручищи у него, благодаря своей длине, вполне могли сойти за весла.

Корабль скользил по направлению к ожидающему его пламени. Захаг пыхтел, но продолжал тащить его по воде.

В гавани на берегу собралась толпа. Они наблюдали за событием. Заметив движущегося к ним Кэшела, они принялись подбрасывать в воздух соломенные шляпы.

– Похоже, они любят свою принцессу, – произнес в задумчивости Кэшел. Вот жители деревни Барка не выказывали подобного внимания графине Ласкарг из Каркозы, не говоря уж о короле Островов.

– Вах! – рассмеялся примат. – Да они попросту жаждут увидеть, как вы сгорим. Скольких уже смельчаков до нас погибло в огне, что там говорила Тайята? Кажется, двадцать три?

– А что, ты рассчитывал на вечную жизнь? – не растерялся Кэшел.

Огонь уже ощущался вовсю. Казалось, щетина на щеках Кэшела начала потихоньку съеживаться, глаза жгло. Он начал медленно вращать посох, сработанный для него лучшими резчиками по дереву.

На его изготовление пошла ель, а не орешник или какое-то другое твердое дерево. Некоторые предпочитают кизил, но Кэшел считал, что только ореховый посох позволяет наносить столь точные удары, притом он еще и гладкий – никогда не занозит ладонь. Никому еще не удавалось получить двух ударов от Кэшела ор-Кенсета: одного всегда бывало достаточно.

Он усмехнулся. Вот с огнем-то ему еще не доводилось сражаться. Как знать, а вдруг ель – как раз подходящий для этого материал.

В длину посох (или, скорее, шест) достигал восьми футов, а толщиной был с запястье Кэшела. Он легко вращался. Его смазали воском, но одно искусство резчиков не могло обеспечить такой легкости вращения, какая появилась у прежнего оружия за годы работы.

Но ничего, и новый посох сослужит хорошую службу, решил он. Кэшел никогда не стал бы отказываться от задания из-за того, что оружие недостаточно хорошо.

Языки пламени вырывались прямо в небо. Не было видно ни пара, ни пузырей в воде, но Сосия уверила их: попытки проплыть под водой оказывались столь же губительными, как и пробиться сквозь пламя поверху.

На поверхность вылетела рыба и, перекувырнувшись в воздухе, нырнула снова. Одна ее сторона была серебристой, другая же – темной, обожженной.

– Дюжина придурков, а с ними еще более тупой примат, – заявил Захаг. – Но он-то знает, в чем дело!

Посох вращался. Кэшел больше не ощущал жары. Он сумел поймать ритм, как это бывало в случаях, когда требовалось перетаскивать груз огромной тяжести. Теперь он просто знал , что справится.

Быстро, невероятно быстро. Из конца посоха вырывалось синеватое пламя, образовав вначале кольцо, а затем – туннель света, в котором медленно двигался посох.

Ремесленники, изготавливавшие орудие для Кэшела, сделали, как он просил: на концы надели набалдашники из меди. На одном было изображено сражение китов, на другом – парящие в небе орлы. И, надо сказать, в деревушке Барка не сыскать подобных искусников.

Одна рука, теперь другая, запястья перекрещиваются и расходятся, отчего посох буквально летает по кругу. Искрящееся голубое пламя встретилось с горячим алым. Языки огня с ревом вырывались в небо, встречаясь с посланцами Кэшелова посоха.

Огонь жил своей жизнью. Кэшел только успевал вращать посох.

Захаг что-то бормотал в ужасе, иногда упоминая имена Сестры и других Богов человечества. Но чаще просто верещал. Кэшел не обращал внимания на товарища. Искры так и летели по сторонам.

Зря они называли Кэшела магом. Он просто был частью космоса. Для выполнения любого задания требуется здравый ум, а не только сила. Кэшел нашел точку баланса, теперь он знал, куда направить силы.

Вокруг простиралась стена ревущего огня. Корабль пролетел через завесу пламени и оказался прямо у скалы, где размещалась башня-темница. Выбираясь на сушу, Кэшел пошатывался. Захаг потрясал кулаками в знак триумфа и поддерживал юношу, одновременно разматывая канат.

Кэшел поднял посох над головой:

– Мы пробились! Пастырь помог нам! Мы пробились!

Да, Боги помогли им. А еще – невероятная сила, всегда вызывавшая изумление у жителей деревни.

И Кэшел по праву мог гордиться тем, что способен на поступки, которые не под силу большинству людей!



Гаррик поскользнулся и, не удержавшись на ногах, рухнул в грязь прямо перед флотом, приставшим к берегу на дальнем конце лагуны. Он встал на колени, потом вытащил меч. Плоты Эрза причаливали справа и слева от него. Грац ждал на берегу вместе со своим войском. Эрза хранили молчание, но их подвижные уши так и шевелились.

Теноктрис вылезла на берег, не дожидаясь, пока Лиэйн подаст ей руку. Она поклонилась Грацу и заговорила:

– Люди решили оставаться в Заливе, вместо того, чтобы уйти в мир. Большинство из них родились здесь. И они убьют вас всех, если смогут. Родоард не остановится.

Гаррик понял, что все присутствующие Эрза обратили взоры на него. Для этого им даже головы поворачивать не было необходимости: у гуманоидов оказался более широкий угол зрения.

– Сколько вас здесь? – спросил Гаррик. – Я имею в виду, воинов.

Мужчины Эрза выглядели, по крайней мере, столь же крепкими, как люди, рожденные в Заливе. Будь их достаточное количество, можно было бы и потягаться с людьми.

– Двести тридцать два, – спокойно произнес Грац. – И ты сам, если будешь сражаться.

– Да, буду, – отозвался Гаррик. Он ощутил, как умирает надежда. Где-то в глубинах его подсознания король Карус анализировал ситуацию столь же бесстрастно, как пастух пересчитывает стадо после падежа скота в голодный год. – Но и мое участие принесет не много пользы. Их гораздо больше, и они убьют нас всех, вот что.

Гаррик посмотрел на свой меч. Он хотел вытереть лезвие, но вся его одежда была мокрой и грязной. Лиэйн перехватила его взгляд и предложила носовой платок. Тут же подбежали детишки Эрза с целой корзиной кожуры от фруктов. Она была сухой и напоминала волокно мочалки.

Грац кивнул – человеческий жест, но ведь он и общался с Гарриком на человеческом языке. Уши его при этом все равно вибрировали, и четверо воинов Эрза припустили к лесу. Курьеры, понял Гаррик. Женщины и дети Эрза собрались неподалеку.

– Если бы вы позволили мне воспользоваться тем, что вы называете Дланью, я открыла бы ворота для вашего народа так же, как и для нас. Я не хотела так поступать, но, похоже, это наша единственная надежда, – продолжала старая леди.

– Да, – откликнулся Грац. – Я и велел своему народу собраться в Изначальном Месте. Наши предки вошли в Залив через этот лес. Пускай наше существование и закончится здесь же.

Он сам и его воины повернулись и начали прокладывать путь вдоль широкой тропы. Местная растительность была сочной и мясистой: под ногами Эрза стебли лопались с громким треском. На стороне, где жили люди, ничего подобного не встречалось.

Гаррик вытер меч и убрал его в ножны. Лиэйн подала руку Теноктрис, несмотря на то, что старая леди, вроде бы, обрела прежнюю силу и уверенность. Кто знает, как в дальнейшем может повлиять на тысячелетнюю волшебницу борьба с заклинанием злополучной Лунифры?

Лиэйн жестом указала Гаррику: идем вперед. Не было никакого смысла охранять отряд с тыла. Людям не переправиться через лагуну, так что атака, скорее, будет с другой стороны. Гаррик кивнул спутникам и широкими шагами двинулся к воинам.

– Если бы мои предки убили всех тех первых людей, сейчас у нас не было бы этой заботы, – проворчал Грац.

– У нас в Сандраккане есть пословица, – отозвалась Лиэйн. – Сколько рабов – столько врагов.

Грац внезапно остановился посреди тропы. Его воины едва успели замедлить ход. Он обернулся, держа в руках копье.

Лицо Гаррика приобрело отрешенное выражение. Он приготовился действовать, как только Эрза поднимут оружие.

Мужчины держали только оружие – дубинки и копья, некоторые с наконечниками из металла.

– Здесь так много женщин и детей, – промолвила Лиэйн. Она подошла к Гаррику, не заметив, когда воины успели поднять Теноктрис на платформу. – Наверное, тысячи две Эрза, а солдат так мало!

– Верно, – откликнулся Гаррик. – Ладно, надеюсь, мы успеем разобраться, как устроено их общество.

На самом деле, его это не особенно интересовало. Соотношение мужчин и женщин здесь было примерно таким же, как в стаде овец, которое он пас. Там все решалось просто – владелец забивал молодых баранов на мясо, но старался сохранить самок ради молока и будущего приплода.

Гаррик полагал, что в обществе Эрза социальные механизмы работали именно так. Значит, рабство людей в плену Эрза вряд ли было чрезмерно тяжким.

Наверное, у него на лице отразилось сомнение. Лиэйн дотронулась до его руки.

– Мы сделали свой выбор, – проговорила она. – Не думаю, что Эрза невинные овечки, но все-таки из двух зол они – меньшее.

– Верно, – откликнулся Гаррик, невесело усмехнувшись. – Полагаю, нам стоит поблагодарить Родоарда за такой выбор.

Грац кинул мимолетный взгляд в их сторону, но промолчал.

Они вошли в рощу, где по обе стороны их встретили деревья с длинными шелковистыми листьями. Листья эти поражали странным синеватым оттенком. Стволы выглядели разбухшими от влаги.

Между деревьев петляла довольно широкая тропа, ведущая к круглому холму, поднимающемуся выше человеческого роста. Прямо перед ними открывался вход, достаточный для того, чтобы в него прошел человек комплекции Гаррика. Женщины и дети Эрза вошли внутрь и расположились вдоль стен, мужчины же остались снаружи.

Воины, несшие Теноктрис, поставили ее на ноги и отошли в сторону, присоединившись к своим товарищам. Грац наклонился и дотронулся до порога ладонями обеих рук.

– Входите, люди, – сказал он и издал свой странный кудахчущий смешок. – Вы не обязаны выказывать почтение Длани, хотя с вашей стороны ужасающее кощунство даже войти сюда.

Теноктрис быстро вошла внутрь, кивнув Грацу в знак того, что понимает его религиозные чувства. Старая женщина могла видеть и понимать расстановку сил, которую не понимали даже другие волшебники. Но в великих Богов она не верила, потому что не видела ни одного из них. Гаррик уважал Теноктрис и понимал ее позицию, но сам мог верить в то, чего не видел собственными глазами.

Лиэйн перевела взгляд с Гаррика на Граца.

– Я лучше пойду…

– Правильно, – ответил Гаррик. Он не знал, что именно правильно. Пожалуй, все это лишает священное место Эрза его святости, зато у них есть шанс спастись.

– Но мы должны попытаться, – с улыбкой произнес он. Он даже не был уверен, король ли Карус говорил за него, в любом случае его слова – истинны.

Грац посмотрел ему в глаза. Гаррику стало интересно, что за мысли скрываются в этой голове.

Невдалеке закричали какие-то люди. Зазвучали звуки металла о дерево.

– Правильно, – снова вырвалось у Гаррика, выхватывающего эрдинский меч.

Меч был из доброй стали. Она сверкала даже при столь слабом освещении.

И он убил человека меньше часа тому назад.

Гаррик вспомнил, как обернулся и увидел: Лиэйн отбивается от одного из приспешников Родоарда. Глаза и рука Гаррика ор-Рейзе – а не другого человека в его обличье и даже не древнего короля-воина – включились в действие, меч описал дугу в воздухе, обрушился на голову мародера и выпустил дух из его тела.

Тогда он ничего толком не заметил. Лишь сейчас юноша понял, что действительно убил человека. Колени его задрожали, он едва не упал.

– Оставайся со своими женщинами, – произнес Грац с непроницаемым выражением на лице. – Если ты будешь нужен, битва сама придет к тебе.

Гаррик облизнул сухие губы. Он стал увереннее, благодаря собственной стойкости и помощи короля Каруса, смысл жизни которого составляла война.

– Я не боюсь смерти, – проговорил Гаррик. Вожак Эрза уже поспешил на звук сражения. – Я даже не боюсь убивать. Я боюсь стать убийцей.

«И все равно тебе придется стать им, – прошептал голос внутри его сознания. – Но вряд ли это хуже, чем быть человеком, который не в состоянии выполнить свой долг, в чем бы он не заключался и чего бы это ему не стоило».

За рощей раздавались громкие крики, но сама битва, похоже, приостановилась. Авангард людей встретился с воинами Эрза. Людям пришлось отступить, ожидая подмоги.

Большинство женщин Эрза укрылись за листвой, но детишки так и вертелись по сторонам. Один из них подбежал к Гаррику и потрогал застежку на его одежде. Когда мать заметила это, она сердито окрикнула постреленыша.

Голос Теноктрис звучал мерным речитативом: она читала заклинания, слов которых Гаррик не мог разобрать. Он снова взглянул в сторону битвы, потом спрятал меч. Изначальное Место – это храм, так что обнаженный меч здесь явно лишний.

И потом он шагнул через порог.

Святилище, лишенное крыши, имело сорок футов в диаметре – меньше, чем Гаррик рассчитывал увидеть. Стены имели толщину в добрых десять футов, в центре было вырыто углубление, а в нем торчал невысокий глиняный столб, обвязанный прутьями, предохраняющими его от высыхания.

На столбе лежала человеческая рука, сделанная из перламутра либо покрытая им. Она сверкала невыносимо ярко. Да, похоже, это предмет великой красоты и великой силы – непонятно только, доброй или злой.

– Архедама фонеченце псеуза… – затянула Теноктрис. Она чертила буквы Старой Вязи на земле вокруг столба. И после каждого слова делала взмах палочкой, сделанной из ветки. – Рерта тоумисон кат хьюемигадон!

Вокруг начерченных букв засиял сверкающий цилиндр, по цвету напоминающий сияющую Длань. Гаррик посмотрел наверх – столб перламутрового сияния уходил в небо.

Лиэйн наблюдала за действиями волшебницы, готовая двинуться или заговорить, если ее позовут. Но сейчас она сохраняла молчание. Она ужасно боялась, но усилием воли заставляла себя скрыть страх.

Он встретилась глазами с Гарриком и улыбнулась. Юноша кивнул ей, подумав: интересно, как сейчас выглядит он сам? Потом снова покинул святилище. За спиной раздавалось мерное бормотание:

– Маарчамма забарбтоух…

Сражение за рощей разгорелось вовсю. Вопли и проклятия со стороны людей, и сердитое кряхтение Эрза, и лязг оружия слились воедино. Сражение на какой-то момент заглохло и разгорелось с новой силой, криками и ревом.

Гаррик взялся за рукоять меча.

– Гаррик! – позвала его Лиэйн. – Гаррик, пора! Оставь их, пока она может…

– Пойдем! – воскликнул Гаррик. На его голос повернулись головы, но Эрза остались на местах. А может, эти женщины вообще не говорят на человеческом языке?

Гаррик схватил ближайшую из женщин за плечо. Костяк под мехом оказался крепче, нежели он ожидал.

– Пойдем! – повторил и махнул рукой, подзывая остальных. Он потащил свою жертву – или пленницу? – по направлению ко входу.

Лиэйн начала взбираться на холм по деревянным ступеням. Гаррик подталкивал к ней женщину Эрза, думая с тоской: если придется вот так же волочь каждую, то он состарится раньше, чем затащит в святилище последнюю.

Лиэйн легко коснулась женщины Эрза. Цилиндр превратился в стену из переливчатого света. Гаррик не видел противоположной стены убежища, но сама Длань сверкала, словно солнце.

– Задахтумар дидумэ чикоэксиз, – произнесла Теноктрис, и на лицо ее пала глубокая тень. Она продолжала расхаживать по кругу. Старая волшебница будет ходить, пока не упадет, а это рано или поздно случится.

– Проходи же! – восклицала Лиэйн, жестом указывая Эрза на колонну холодного сияния. – Скорее!

Эрза шагнула вперед и исчезла за стеной, словно провалилась в никуда.

Гаррик обернулся. Все Эрза, женщины и их дети, ожидали у входа. Он отскочил, ругаясь на самого себя. Мог бы и догадаться: это же как овцы, прошла первая, ринутся и остальные.

Один за другим Эрза исчезали за стеной. Очередь перекрывала вход. Гаррик присмотрелся и остановился. Теноктрис была не одна. Рядом с ней двигалась нагая женщина, чье тело переливалось перламутром, под цвет самого цилиндра. Теноктрис как будто и не догадывалась о присутствии призрака.

Лиэйн увидела озадаченное выражение лица Гаррика, проследила за его взглядом.

– В чем дело, Гаррик? – удивилась она.

Призрачная дама лениво улыбнулась, вытягивая руку в направлении Гаррика. Тело ее было совершенным и прекрасным. Но глаза… Глаза вели прямо в ад. Он отшатнулся, словно от удара молнии.

– Убейте их всех! – верещал где-то Родоард. – Режьте проклятых тварей!

Гаррик сделал два шага по убежищу, потом наклонился к вершине холма. Вынул меч. Битва сама пришла к нему.

Воинов-Эрза теснили к убежищу. Наметанный глаз Каруса прикинул: Эрза потеряли почти половину своих. Уцелевшие окружили женщин и детей.

Атаки людей были хаотичными, но яростными. Вот один здоровенный детина с дубиной в каждой руке, с красной татуировкой на одной руке и синей – на другой. Он с ревом обрушивал обе дубины на неприятелей.

Воины-Эрза быстро и бесшумно носились вокруг. Грац ударил копьем великана, который нацелился на женщин и детей.

Гаррик прыгнул вперед, остановив движение мощной руки с дубиной. Этот прием он проделывал множество раз: ударить по руке с оружием, а затем – по телу.

Татуированный заорал от изумления и боли, выронив дубину из разом одеревеневшей руки. Он отступил назад, выпучив глаза. Кровь хлынула из ноздрей, и он рухнул, словно подкосившееся дерево.

Гаррик остался один. Люди на минуту отступили. Женщина-Эрза все вошли в святилище, а воины заняли позицию на вершине холма. Гаррик быстро попятился ко входу.

– Ну же, убейте их всех! – раздался вопль Родоарда. – В атаку!

Несущие сумасшедшего калеку люди бросились на Гаррика. Джосфред бежал впереди справа. Его крысиная физиономия перекосилась от страха и ненависти.

– Гаррик! – в отчаянии крикнула Лиэйн.

Гаррик оглянулся. Воины-Эрза окружили святилище, двигаясь слаженно и молча. Гаррик, снова остался в одиночестве.

Трое моряков приближались к нему с копьями. Были у них еще и щиты, не слишком крепкие, но помогающие от легкого оружия Эрза. Остальные тоже карабкались на холм.

Гаррик попятился ко входу, надеясь, что моряки постараются не отставать от него. Их щиты помешают им двигаться быстро в узком проеме, тогда его спутники успеют войти в круг…

– Убейте же их всех! – голосил Родоард.

Грац прыгнул в цилиндр света и исчез, как будто его никогда и не было. Он оказался последним из остававшихся Эрза. Лиэйн и Теноктрис обнялись, помогая друг другу. Губы Теноктрис продолжали шевелиться, но Гаррик не слышал более слов заклинаний.

Длань засияла ослепительным светом. Смотреть на нее было просто невыносимо. Гаррик прыгнул вниз, в яму. Перламутровая женщина стояла рядом с ним. Она погладила его по щеке легким, словно крыло бабочки, касанием.

Гаррик в ужасе отскочил. Призрачная женщина засмеялась – словно рассыпались хрустальные иголочки, чистые и холодные.

– Гаррик, чего ты ждешь? – раздался голос Лиэйн.

Гаррик шагнул вперед. Люди уже добрались до вершины холма и теперь собирали остальных.

Перламутровая женщина обхватила Лиэйн за шею обеими руками. Та забилась в ужасе. Она отпустила Теноктрис и попыталась освободиться. Но пальцы встретили лишь пустоту.

Гаррик плашмя ударил призрак по голове рукояткой меча. Фигура рассыпалась, словно дым, потом собралась снова. Она рассмеялась, еще крепче сжав горло Лиэйн. Лицо девушки начало синеть. Теноктрис зашаталась, произнося слова заклинаний; похоже, она и не подозревала о происходящем.

Первые из моряков добрались до входа. Другие скатывались по склону, держа оружие наизготовку.

Гаррик шагнул вперед, подняв меч. Барьер из света заставил его ощутить дрожь по телу. «Кто-то ступил на мою могилу», – подумал он. И опустил меч на линию, соединявшую Длань со стеной света.

Раздался крик. И Гаррика подхватил вихрь, закруживший его и уносящий в огненную темноту.

Последнее, что запомнил Гарик – глаза Лиэйн и Теноктрис, потом их сменили глаза той женщины.



Шарина все еще держала Халфемоса за руку, но юный маг уже и сам мог идти достаточно уверенно. А вначале он изрядно пошатывался от усталости и напряжения, едва не падая, так что девушке приходилось практически тащить его. Она едва ли могла осознать, что именно совершил маг, но уж точно видела, какую цену ему пришлось заплатить за это.

– Куда мы идем? – прошептал Халфемос, и это были первые произнесенные им слова. – Корабль отправляется в Эрдин, – Шарина говорила как можно тише, чтобы не привлекать внимания прохожих. – Церикс будет ждать нас на борту.

Заслуга Церикса состояла лишь в том, что он написал заклинания, нужные для взлома замков и цепей. Фантастическое же существо, явившееся на свет в результате этих заклинаний, стало плодом деятельности самого Халфемоса. Шарина догадывалась: юноше не впервой было заниматься подобным делом, но это лишь подтверждало, что юный маг обладает немалыми способностями.

Береговая линия Пандаха кишела судами – точно так же, как это бывало в Эрдине, столице и главном порту одного из наиболее могущественных островов королевства. Серианские корабли с квадратным носом и опущенными парусами теснились борт о борт с катамаранами из Далопо, грузовыми судами из Орнифола и маленькими корабликами, перевозившими вино и цитрусовые, не говоря уже об изделиях из металла – с дюжины различных островов (среди них попадались столь мелкие, что даже не имели собственных названий).

Всего несколько месяцев назад Шарина думала, что никогда не покинет деревушку Барка. А теперь – такое разнообразие и богатство. Любуясь на заморские суда, она на несколько минут забыла о тех темных делах, которые властно вмешались в жизнь ее друзей.

По контрасту с неуклюжими глинобитными строениями большинства городов, причал Пандаха был возведен из камня. На одном из судов чайки нападали на попугая, а с палубы соседнего доносилось нервное кудахтанье куриц в переносной клетке. Двадцативесельная галера стояла у ближайшего пирса. Шарина кое-что понимала в экономике, поэтому весьма удивилась, увидев, это за судно.

Галеры считались скорее военными кораблями, либо предназначались для богатых путешественников не желавших ждать подходящего ветра неделями. Естественно, стоило такое удовольствие очень и очень недешево. Грузоподъемность галер чрезвычайно мала, а команда, напротив, гораздо больше, чем на обычном судне. На этом же корабле не было заметно ни военного оборудования, ни признаков роскоши.

«Дельфин» из Сандраккана, на который удалось достать пропуск Цериксу, стоял у соседнего пирса. Шарина слышала протяжное пение матросов, натягивавших паруса.

Из-за горы бревен, выгруженных с орнифолского лесовоза, выступил какой-то человек. Солнце падало на его фигуру, поэтому можно было разглядеть лишь крепкий, почти квадратный силуэт. Он преградил дорогу Шарине.

Халфемос следовал за девушкой, поэтому не заметил незнакомца. Шарина проворно выхватила пьюлский нож.

– Ты что, собираешься воспользоваться им против меня, детка? – произнес до боли знакомый голос.

– Ноннус, – прошептала Шарина. Она задрожала. – Ноннус?

– Кто вы? – потребовал ответа Халфемос. Шарина вдруг поняла, насколько он юн. Конечно, юноша умен и способен, она даже постарше нее самой, но в нем еще столько от мальчишки…

Ноннус же – взрослый. Он всегда принимал решения вовремя, но без суеты. Ноннус мастерски владел собой – до того момента, пока не погиб.

– Ноннус, ты же мертвый, – почти умоляюще пробормотала Шарина.

– Шарина? – Халфемос с тревогой переводил взгляд с девушки на незнакомца. – Что это за…

– Меня послали к тебе, ибо я единственный, кому ты можешь доверять, девочка, – произнес Ноннус. – Нужно немедленно отправляться. От этого зависит судьба не одного из миров.

Шарина подошла ближе, дабы удостовериться, что глаза не обманывают ее. Лицо, голос – все подтверждало: перед ней тот самый человек, что погиб в ее комнате в разгар кровавого побоища.

– Кэшел исчез, – пожаловалась она. – Мы собираемся искать его, а потом… и остальных.

Команда «Дельфина» уже заводила снасти, укрепляя парса. Капитан отдал команду забирать лини.

– С Кэшелом все будет в порядке, – заверил ее Ноннус. – Твой друг…

Он спокойно взглянул на дрожащего Халфемоса.

– …он сумеет найти Кэшела и без твоей помощи. А если и не сможет, что ж, все равно это важнее. Здесь мой корабль. Мы отплывем сейчас же.

– Я… – начала Шарина и осеклась.

Ноннус взял ее за локоть. Он кивнул в сторону галеры. Гребцы уже заняли места на скамьях.

– Нам пора в путь.

Шарина повернулась к Халфемосу.

– Мне придется идти, – сказала она. – Когда доберешься до Эрдина, найди там Илну ос-Кенсет. Она сестра Кэшела. Она поможет тебе.

– Но, – начал было Халфемос.

Уже с полпути к галере Ноннуса Шарина бросила через плечо:

– Тебе пока не понять! Просто отправляйся туда!




12-й день месяца Цапли (еще позднее)




Кэшел с нетерпением всматривался в фигуру Захага, карабкавшегося на башню с мотком веревки на плече. С расстояния казалось, будто здание выстроено из кирпичей или розового камня, но сейчас, когда он стоял близко, обнаружилось: скорее, из обожженной глины. Примат ловко взбирался наверх, словно по стволу дерева.

– Ну и дурака же мы валяем, – бормотал Захаг. – Да ведь когда мы заберемся внутрь, этот самый Илмед нас просто взорвет…

О дрожали от напряжения.

– А может, мы всего-навсего сгорим сами… – продолжал рассуждать он. Длинная рука протягивалась и ловко вцеплялась в некий выступ, хотя Кэшелу казалось, что стена абсолютно гладкая. – Огонь-то возвращается!

С этими словами Захаг уцепился за верхнюю площадку башни, подтянулся и исчез из виду. Это мгновенное движение напоминало молниеносный взмах языка лягушки, поймавшей комара.

– Хо! – радостно крикнул Кэшел. Сверху к нему спускалась веревка. Он обвязал ее вокруг посоха, оставив свободный конец для баланса.

– Мы идем! – рявкнул сверху примат и оглушительно заревел. Любой бы решил, что зверь в ярости, но Захаг всего лишь смеялся от удовольствия. – Мне что, придется тащить тебя наверх самому? Или подождем, пока не появится маг?

– Иду, – отозвался Кэшел. Он натянул веревку, закрутив ее вокруг камня. Вначале он попросил было Захага поискать, за что укрепить веревку, но тот был хуже малого дитяти. Еще разозлится и вообще бросит канат.

Слуги из дворца хотели дать Кэшелу перчатки в добавление к веревке. Он так и не понял, зачем: подумаешь, невидаль, выдержать собственный вес при подъеме. Да пастуху из Барки и не такое приходилось выносить!

Когда после одного рывка веревка не натянулась, Кэшел поставил ногу на стену как можно выше и повис на веревке всем своим весом. Веревка дернулась, но выдержала. Кэшел вцепился в веревку и, отталкиваясь ногами от стены, начал подъем вдоль башни.

Окружающее пламя представляло собой прозрачную завесу, но, странным образом, оно поглощало все звуки. Люди на берегу приветственно размахивали руками. Кэшел не привык к такому. Жители его общины избегали глазеть друг на друга, впрочем, в Барка все равно все знали, кто что поделывает. А Эрдин – город большой, там никому нет дела друг до друга, тем паче до беглецов с отдаленного острова Хафт.

Но здесь, на Пандахе, здешнем Пандахе, Кэшела считали магом, который собирается спасать принцессу Арию. Интересно, есть ли в городе хоть одна живая душа, не пялящаяся сейчас в его сторону. Не особенно приятное чувство.

Когда Кэшелу оставалось футов шесть до вершины башни, Захаг завертел головой:

– Ну вот, наконец, и ты! Я думал, ты удрал и бросил меня!

Кэшел не мог сказать с уверенностью, издевается Заахан или и вправду побаивался. Юноша уже привык, что люди вечно жалуются на его медлительность. Ясно, что обезьяна может завести ту же песню.

Кэшел положил руку на верхний ряд кладки, другой перехватив веревку. Подтянулся, зацепился ногой за край и очутился на башне. Вряд ли он выглядел при этом грациозно, но что из этого?

Края камней, из которых была сложена башня, имели странную форму: за них удобно было хвататься, а еще туда наверняка попадала вода во время дождя. Что за идиотская выдумка!

Кэшел поежился, когда вспомнил о злом волшебнике, с которым еще предстоит разбираться.

В центре крыши виднелось большое углубление, вокруг которого сверкали линзы. Захаг привязал веревку где-то там. А по обе стороны от отверстия откидывались створки дверей, почти незаметные на фоне крыши.

– Что там внутри? – поинтересовался Кэшел. Пока непонятно, насколько серьезным оружием может быть еловый шест, но все же лучше, чем ничего.

– Откуда мне знать? – пробурчал Захаг. – Это ведь ты хотел попасть сюда! Мне подобные развлечения не особенно нравятся!

Кэшел подошел к открытой двери и заглянул вниз. Винтовая лестница круто спускалась к изящно отделанной спальне. Лестница казалась настолько филигранной работы, что на нее даже становиться было страшновато: вдруг рассыплется.

Юноша перевел дух и осторожно поставил ногу, держа посох наперевес. Если ступени не выдержат его тяжести, посох поможет сохранить равновесие.

Но лестница оказалась более прочной, чем он думал. Внизу обнаружилась единственная комната, круглая, с кроватью и несколькими сундуками вдоль стен. И не розовая вовсе, а совершенно белая. Розовой она казалась из-за отсветов пламени.

Между двух сундуков было установлено наклонное зеркало: его поверхность поражала гладкостью, явно не полированный металл, как у них в деревне. Если бы не показавшийся чуть поодаль Захаг, Кэшел решил бы, что перед ним какой-то реальный, живой незнакомец: здоровенный детина в тунике из тонкой ткани.

Складной экран у противоположной стены был окаймлен розами и длиннохвостыми птицами, каких Кэшелу не доводилось встречать прежде. Он подошел к экрану; примат наблюдал за ним.

Юноша отодвинул экран в сторону, готовый к любой угрозе. За ним обнаружилось еще нечто вроде зеркала – но в нем как раз отражался окружающий башню ландшафт.

Обезьяна одним скачком преодолела разделявшее их пространство и вгляделась в зеркало.

– Смотри, вон и дворец! – закричала она. – и корабль в гавани, он движется!

– Это что же, магия? – недоверчиво проронил Кэшел, наклоняясь и рассматривая детали изображения. Он видел людей в гавани. Их губы шевелились при разговоре.

– Нет, нет, – быстро отвечал Захаг. – Просто отражение многих зеркал. Главное – в углублении на крыше. Разве ты не видел его?

– Я не понял, зачем оно, – просто отвечал Кэшел. Он подошел к лестнице. В конце концов, они здесь для спасения принцессы Арии, а не для разного рода забав.

Кэшел так и не понял, почему свет может отражаться от твердой крыши, если это не магия. Он уже привык, что люди сердятся на него, когда ему непонятно то или другое. Поэтому предпочитал лишний раз не расспрашивать.

Захаг, и вправду, имел разочарованный вид, когда пытался объяснить что-либо Кэшелу.

Кэшел спустился по лестнице на следующий этаж. Захаг последовал за ним, сцапав яблоко из хрустального блюда на прикроватном столике. Что-что, а поесть он никогда не прочь!

Новая комната оказалась библиотекой. В стенах выдолблены ячейки для свитков. Складная лесенка позволяла невысокой девушке подниматься к самому потолку за свитками.

Здесь тоже никого не было видно.

Ни в одном из помещений не оказалось окон. В потолке – яркие панели, сквозь которые виднелись плывущие по небу облака. Видно, они открывались в самое небо: но, странное дело, ведь над головой у них сейчас еще один этаж. Что за ерунда, наверное, снова магия, решил Кэшел.

С каждого из свитков свешивалась табличка с названием. Корешки стоявших вдоль стен томов сверкали золотом надписей.

– Ты умеешь читать, Захаг? – задал вопрос Кэшел.

– Конечно, – отозвался тот. Он бросил огрызок яблока на белый ковер и схватил с полки одну из книг. – Правда, это лишняя трата времени…

Захаг открыл книгу, держа ее перед собой.

– Пасиа ос-Мелте из Эрдина росла сиротой, мать ее умерла в родах, – прочел он. – Несмотря на бедность, Пасиа была девушкой скромной и воспитанной. Ей часто снился сон, предвещавший удачу и счастье.

Захаг швырнул томик через всю комнату.

– И что в этом толку? – закричал он. – Байками сыт не будешь!

– Некоторым книги по душе, – промолвил Кэшел.

Примат поскреб подмышки.

– Я однажды попробовал книгу на вкус, – буркнул он. – Как все равно сухие листья жуешь. Может быть, эта получше – вроде бы, из кожи животных, пергамент. Но особо рассчитывать не на что.

Он оглядел комнату.

– Что, фруктов здесь больше нет?

– Пожалуй, нет, – согласился Кэшел.

В общине лишь несколько человек умели читать и писать. Пастухам и земледельцам грамота не так уж и нужна. Рейзе ор-Лавер, отец Гаррика, был человеком образованным. Он приучил сына и дочь читать труды поэтов и историков, творивших тысячу лет назад, во времена Старого Королевства.

Много раз Гаррик сидел под тенью священного дуба на южном склоне холма и читал вслух Кэшелу. Это были легенды о битвах, о фантастических приключениях… или же любовные сонеты, посвященные девушкам, чей прах давно истлел в старинных склепах. А может, и не было никогда таких девушек, поэты их просто выдумали, так подозревал Гаррик.

А теперь он, Кэшел, очутился в большом мире. Видел чудеса, да такие, каких не встречалось в тех книжках, что читал ему Гаррик. И в битвах участвовал… Кэшел вдруг обнаружил, что с силой сжимает шест.

Но ведь существует и другой мир – тот, войти в который могут лишь умеющие читать. Гаррик и Шарина познакомили его, Кэшела, с отблеском того мира. Но в глубине души он знал: никогда ему не стать его частью.

Ну что ж, нельзя объять необъятное.

– Ты когда-нибудь пас овец, Захаг? – спросил он у товарища.

– Что? – тот аж подпрыгнул на месте. – Зачем бы я стал это делать?

– Ну, я даже не знаю, – протянул Кэшел.

Заглядевшись на книжку, пастух даже не заметил, что в комнате они не одни. По лестнице поднималась девушка с золотисто-огненными волосами. Одежда на ней состояла из многочисленных слоев газа, делавших ее похожей на облачко. Каждый слой был прозрачен, но вместе они составляли внушительную массу, абсолютно непроницаемую.

– Кто тут…

Он в удивлении смотрел на нее. Девушка вскрикнула и бросилась назад.

– Помогите! – кричала она. – Спасите меня! Тут чудовища! На помощь!

– Принцесса Ария! – обратился к ней Кэшел. Он неловко приблизился, едва не споткнувшись на узких ступенях винтовой лестницы, явно не предназначенной для человека его габаритов. Однако, тому, что нужно двигаться с осторожностью, его не нужно было учить. Кем-кем, а дураком Кэшел не был!

Этажом ниже обнаружилось еще одно помещение, может быть, кухня – со столом и стулом, такими же хрупкими, как и остальная мебель.

Девушка – видимо, все-таки Ария, кто же еще? – должно быть, сидела за столом и кушала, когда до нее донеслись голоса из библиотеки. На столе стояла тарелка с грибами и кресс-салата, а еще – крошечные кусочки фрикасе в соусе. «Грудки синичек», – подумал Кэшел, хотя, конечно же, это могли быть любые другие маленькие птички.

Дверь снова отворилась.

– Спасите меня от чудовищ! – снова закричала Ария.

В дверях стоял Чешуйчатый человек – в точности такого Кэшел уже видел, тогда, на берегу. Он держал в руках кривую саблю. И в тот же миг бросился на Кэшела, а за ним бежали еще двое Чешуйчатых…

«Это меня она назвала чудовищем! – поразился Кэшел. – А ведь даже в Захаге больше человеческого, нежели в этих тварях!»

Он направил свой шест, словно копье, в грудь неприятелю, отбрасывая его на двоих, следовавших за ним. Сабля выпала у того из рук с громким звоном. По звуку металл напоминал бронзу, но, задев стену, она отбила кусочек от твердого камня.

Один из Чешуйчатых упал замертво, за ним – другой. Третий увернулся, вернее, это была третья: твари носили одни лишь набедренные повязки, поэтому можно было легко различить их пол. Она нанесла сокрушительный удар.

Кэшел взмахнул шестом, стараясь удержать равновесие. Потом быстрым движением отбил саблю, после чего вышиб твари мозги.

Двигался юноша так же легко, повинуясь инстинкту, как и при подъеме тяжестей. Времени на обдумывание своих действий попросту не было, да оно и не требовалось. Кэшел находился сейчас в своей стихии.

Тут из-под трупов вылез уцелевший Чешуйчатый. Кровь и мозги убитых разлетелись по комнате. Столик рассыпался на куски. Принцесса Ария, широко открыв глаза, хватала ртом воздух. Она была в шоке.

– Послушай, мы можем… – начал Кэшел, обращаясь к Чешуйчатому. Тот издал утробный вопль – первый звук, который Кэшел услышал от этих существ. Он бросился на Кэшела.

Юноша проворно взмахнул шестом на уровне ног врага. Чешуйчатый рухнул на спину. Кэшел добил его вертикальным ударом по голове: так он расправлялся с гадюкой на поле.

Новый шест работал превосходно. Не такой тяжелый, как прежний, но для дела годился вполне.

Кэшелу убийство не доставляло никакого удовольствия. Но куда денешься, когда на тебя нападают? Судя по их поведению, Чешуйчатые люди не умнее слепней: лезут и лезут на рожон, сколько их ни отгоняй, правда, будут чуточку побольше слепней…

– Принцесса… – начал Кэшел, чувствуя, как разом пересохло в горле. – Принцесса Ария, ваша мать послала меня за вами…

Ария издала отчаянный вопль и попыталась протиснуться в дверь. Кэшел перехватил ее по дороге. Вокруг начал клубиться туман.

– Захаг! – закричал он. Едва завидев Чешуйчатых, примат тут же удрал. Это и не удивило Кэшела, но сейчас – когда принцесса билась в его руках, пытаясь укусить за запястье – одному было не справиться.

Повернувшись и удерживая девушку, он еще раз терпеливо заговорил с ней:

– Мы спасаем вас, принцесса. Этот маг, который…

Захаг скатился по лестнице с нечленораздельным криком, мало напоминавшим человеческую речь. Он остановился в дверях, указывая наверх одной рукой, а другой прикрывая глаза.

Кэшел отодвинул девушку в сторону. Хочет бежать, что ж, пускай бежит, все лучше, чем увидеть то, от чего Захаг так стремительно бросился вниз по лестнице.

И тут показался человек с длинными белоснежными волосами, в серебряном одеянии. Он не шел, нет – он скользил по лестнице, буквально парил над ступенями.

– Илмед! – восторженно воскликнула Ария. – Ты пришел, чтобы спасти меня!

Черты лица Илмеда напоминали высеченную из мрамора статую самого Пастыря. Он протянул руку в сторону Кэшела, и на пальце ослепительно сверкнул сапфир.

Кэшел крепко ухватился за шест обеими руками. Начал вращать его по часовой стрелке. Интуиция подсказала ему не наносить магу удар.

– Прокунете нюктодрома биазандра! – произнес Илмед.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=132122) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Элл – старинная мера длины; английский элл равен 45 дюймам.