Дом Борис Гедальевич Штерн Старый Дом, выйдя на пенсию, спустился с небес и отправился доживать свои дни в приморский городок. Он приземлился между зданий принадлежащим двум заклятым врагам: злостному пенсионеру Сухову и инвалиду Короткевичу, которые тут же решили прибрать к рукам неучтенную жилплощадь, и это было только первое злоключение Дома… © suhan_ilich (http://www.fantlab.ru/user186) Борис Штерн Дом *** Когда Дом вышел на пенсию, он спустился с небес на Землю и остался жить в городе у моря. Его прельстили мягкий климат, взбадривающие парные бани из утренних туманов, ласковые птицы и злющие коты, гуляющие по крыше, а также вид на городские пляжи, где круглые полгода с высоты своего роста он мог любоваться живыми женщинами – южными, северными и дальневосточными. Нравился ему и город – в меру провинциальный, город жил не спеша, размеренно, иногда разморенно; современные здания скромно возвышались над старинными особняками; живы были и базары под открытым небом, куда привозилось все, что есть на свете съедобного, а население, в отличие от столичного жителя, презирало очереди в магазинах и предпочитало толкаться с кошелками на базарах. Такая жизнь подходила Дому. Он не стремился в пику кому-то подражать старинным манерам жизни, просто ему нравились запахи вишневого варенья и жареного картофеля; просто он любил хозяйничать. Кто он такой, Дом, не вполне понятно. Он происходил из семейства Флигелей, но обстоятельства его рождения окутывала какая-то жгучая тайна, какой-то адюльтер. Ясно одно: звали его Домом и он был живым, не в пример земным домам. Он был флегматиком по натуре, а зимой над морем хорошо постоять, посмотреть, подумать; но иногда ему хотелось вскочить, хлопнуть дверью, сделать что-то такое… – и шумный летний город тоже ему подходил. Дом читал книги о стоящих на рейде кораблях с иностранными названиями, о платанах и бульварах, о развеселых городских жителях. Дому нравились эти книги. Он часто перечитывал их, изучал обстановку и в конце концов решился на переселение, когда узнал об острой нехватке жилья в городе. Город звался Отрадой – для ясности. Как уже говорилось, Дом выбрал место над самым морем у нового фуникулера, принял дряхлый вид – под стать окружавшим его домам, решил вздремнуть до утра, а потом осмотреться и обдумать свои дальнейшие действия. Он так и не заснул, потому что с удовольствием разглядывал разноцветные фонарики на новом фуникулере, а перед самым рассветом его внимание отвлек шум у соседней шашлычной – какой-то гражданин ломился в дверь и слезно просил пива. Злостный пенсионер Сухов от скуки вставал так рано, как никто больше не мог, и не спеша обходил свои владения. Сначала он шел к мусорному ящику и по обрывкам бумаг пытался определить, кто из соседей ночью нелегально выносил мусор. Потом он заглядывал в окна своего личного врага инвалида Короткевича, который почему-то с гордостью представлялся «инвалидом первой степени». Сухов давно грозился побить инвалиду морду или окна и вот все похаживал вокруг, примеривался, прицеливался. Итак, несмотря на теплый май, Сухов вышел во двор в пальто и в зимней шапке и решил, что он не в тот двор вышел. Еще вчера они с инвалидом Короткевичем жили по-соседски стеной к стене, стенкой на стенку, славно ругались, как собаки, и вдруг за одну ночь между ними построился новый дом… да какой новый дом! Обшарпанный флигель, будто сто лет здесь стоял, – будто так и надо. Сухову захотелось лечь в постель и послать жену за участковым врачом. Он почувствовал слабость, как после хорошего скандала. Но он пересилил себя, пошел к шашлычной и оттуда взглянул на новый дом. Его взгляду открылся фасад – два узких окна, облинявшая черепица на крыше, кривой деревянный балкон, сквозь который проросла старая акация. Остальных подробностей Сухов не приметил, ему все было ясно и без подробностей: он очень больной чем-то человек, если, прожив всю жизнь здесь, на Люксембургском бульваре, никогда не видел этот Дом. Сухов улегся в постель, а в это время вышел во двор инвалид Короткевич. – Раз-два, – сказал Короткевич и стал делать зарядку посреди двора. – Руки на ширине ног. Не ругай меня ты, мама, что хожу я часто пьяный, – запел он, заглядывая в окна Сухову. – Спит, дурак, скоро помрет. Потом Короткевич увидал новый дом… Он туго сообразил, что никакого дома здесь быть не должно, и быстро заковылял домой, но послал жену не за участковым врачом, а наоборот – за участковым уполномоченным. И еще одно утреннее событие – проснулась дворничиха подметать улицу, обнаружила новый дом и подняла крик. Выбежал во двор ее зять, грузчик из мебельного магазина, опешил поначалу, но потом, сказав: «Цыть, мамаша! «, помчался через Люксембургский бульвар к начальнику жилищного управления. В полдень встретились во дворе начальник жилуправления Мирзахмедский, участковый врач и участковый уполномоченный. Они о чем-то беспокойно говорили, разглядывая новый дом, и затравленно озирались – к ним уже приближался инвалид Короткевич, хромая больше обычного. а Сухов все не мог найти свою шапку и потому запаздывал. Комиссия опечатала дверь пластилином и пустилась наутек, а Сухов и Короткевич услышали только, как невнятно бормотал начальник жилищного управления: – Неучтення жилпло… Сухов и Короткевич понимающе улыбнулись и направились к неучтенной жилплощади. У опечатанной двери их поджидал дворничихин зять. – Подвезло, гадам! – злодейски сказал зять, тыча пальцем в пластилиновую пломбу. – Если бы моя власть… Опять понимающе улыбнулись Сухов и Короткевич и разошлись по своим квартирам: Сухов налево от опечатанной двери, Короткевич – направо. Дома Сухов взял молоток и зубило, а Короткевич схватил ржавый топор. Потом каждый ударил по своей стене так, что Сухову на голову свалился собственный портрет, а у Короткевича сломалось топорище. Через несколько минут Сухов влез сквозь разлом в неучтенный флигель и у противоположной стены стал поджидать Короткевича. А вот и он! Выпало три кирпича, и в дыру просунулась озабоченная пыльная голова. – Ты что это… без спросу в мою квартиру!? – прошептал Сухов, удобнее прилаживая в кулаке багетину от упавшего портрета. – Двери тебе нет? Дом попытался думать о чем-то своем, но его внимание отвлекала шумная драка внутри и боль в разломанных стенах. Не так он себе все представлял… он думал, что в него вежливо постучат, он откроет дверь, и увидит счастливую семью с детишками; он покажет новоселам три светлые комнаты, кухню, туалет и ванную, проведет на огромный чердак, где можно сушить белье… он надеялся, что сумеет показать товар лицом да и незаметно разглядеть своих будущих домочадцев. От поднявшейся пыли Дом расчихался, а Сухов и Короткевич на мгновенье перестали драться и обратили внимание на странное подрагивание потолка. «Ничего похожего не получилось, – подумал Дом. – Как видно, первыми подоспели не те люди». Инвалид Короткевич в это время колотил пенсионера Сухова в тесной кухне. Дом хотел было защитить слабого, но пенсионер, удачно увильнув, не бросился наутек, а наоборот – зажал инвалидову голову в дверях и принялся его душить. Дом всякого навидался на своем веку, много говорить он не любил и сейчас знал, что не ошибется. Он выругался по-домашнему и чихнул посильнее. Потолок на кухне рухнул, а Сухов и Короткевич очнулись вечером в городской больнице, но в разных палатах. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=134572) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.