Дети Линзы-2: Линзмены второго уровня Эдвард Элмер `Док` Смит Сага о Ленсменах #5 Эдвард Элмер `Док` Смит Линзмены второго уровня Дети Линзы-2 (Сага о Ленсменах-5) Глава 1 СНОВА ЛИНЗМЕН – Стой, юноша! – Голос эрайзианского Ментора был подобен грому, прогремевшему в глубинах мозга. Киннисон замер как вкопанный; в его глазах появилось такое суровое выражение, что Кларисса внезапно побледнела. – Это уже не просто небрежность и скоропалительные выводы, которыми раньше страдало твое мышление, – продолжал тот же голос, – ты словно вообще потерял рассудок! Землянин Киннисон, ты приводишь нас в отчаяние. Думай, юноша, думай! Помни, от ясности твоего сознания и правильности решений зависит будущее Галактического Патруля и всей Цивилизации – и теперь даже больше, чем когда-либо. – Что значит – думай? – захотелось Киннисону крикнуть в ответ. Он чувствовал удивление, неуверенность и недоверие. Не слыша ответа Ментора, Серый линзмен стал лихорадочно соображать. Через несколько мгновений у него мелькнула страшная догадка, и тогда он начал кое-что понимать… хотя все его существо восставало против этого. – О, Ким! – с трудом выдохнула Кларисса. Сейчас они представляли довольно странную картину: два человека в униформе стояли, держась за руки и уставившись друг на друга неподвижным взглядом. Она как будто прочитала его мысли. – Они не могут заставить нас… Клянусь вольфрамовыми зубами Клоно, не могут! – вспылил Киннисон. – Я не стану ничего делать! Ты И я, мы оба имеем право на счастье и не будем… – Что «не будем»? – вдруг спокойно спросила Кларисса. Она была сильной женщиной и умела смотреть правде в глаза. Помолчав, добавила: – Ты не можешь остановиться на полпути, Ким. Так же, как и я. – Пожалуй, да, – угрюмо согласился он. – Но во имя девяти преисподен Валерии, почему я должен быть линзменом? Почему я не остался… – Потому, что ты – это ты, – мягко перебила Кларисса, – Кимболл Киннисон, которого я люблю. Ты не мог поступить иначе. Она взглянула на Кима и улыбнулась. – А раз я стану супругой линзмена, то также не имею права остаться в стороне. Ким, это же не может продолжаться до бесконечности. Мне придется лишь немного подождать, вот и все. Он внимательно посмотрел в ее карие, с золотистым оттенком глаза. Выдержав его взгляд, Кларисса решительно продолжила: – В самом деле, Ким. Ты проделал долгий путь, и остался один последний миллиметр. Преодолей его. Я буду здесь, Ким, или где-нибудь поблизости ждать тебя. Ким глубоко вздохнул. Их руки разъединились – оба знали, что таким людям, как они, лучше не выставлять напоказ своих чувств. И Серый линзмен Кимболл Киннисон полностью сосредоточился на решении неожиданно возникшей перед ним проблемы, призвав на помощь всю силу своего необычного разума. Чем больше он думал, тем яснее ему становилось, что имел в виду эрайзианин. Киннисон понял, что во время босконской кампании допустил непростительную ошибку. Он знал, что сейчас Ментор безмолвно следит за ходом его мыслей, и с горечью осознал, что произойдет дальше. – Наконец-то к тебе вернулась крупица здравого смысла. Теперь ты видишь, какой почти непоправимый вред принесло твое поверхностное и непоследовательное мышление. Нет ничего удивительного, что такой юный представитель молодой Цивилизации еще не научился управлять своими эмоциями, однако сейчас ты не должен поддаваться чувствам. Думай, юноша, ДУМАЙ! – и эрайзианин отключил линию телепатической связи. Линзмен и медсестра молча повернулись и направились в комнату, недавно покинутую ими. Адмирал Хейнес и Главный хирург Лейси все еще сидели на тахте, беседуя о радужном будущем супружеской четы, свадьбу которой они так ловко и тактично подготовили. – Как, вы уже вернулись? Что-нибудь забыли, медсестра Мак-Дугалл? – дружелюбно спросил Лейси, но уже в следующее мгновение оба мужчины заметили озабоченность вернувшейся пары. – Что случилось? Выкладывай, Ким! – воскликнул Хейнес. – Случилось многое, шеф, – спокойно ответил Киннисон. – Ментор остановил нас прежде, чем мы успели войти в лифт. Он сообщил мне, что босконская кампания оказалась для меня слишком крепким орешком. Что из-за моей глупости упущена победа, и теперь мы от нее дальше, чем в начале военных действий. – Он так сказал?, – Упустили победу?! Оба восклицания прозвучали почти одновременно. Старые офицеры были поражены услышанным. Во-первых, еще ни разу эрайзиане не выходили так открыто на связь, которая могла выдать их местонахождение. Если бы перед Хейнесом и Лейси был не Киннисон, а кто-то другой, они, пожалуй, просто не поверили бы ему. Во-вторых, они слишком старательно подготавливали роман линзмена и медсестры и не хотели мириться с мыслью, что все их труды пропадут даром. И, в-третьих, они не понимали, каким образом столь блестяще проведенная босконская кампания может оказаться проигранной. Командир Порта Хейнес, который не зря слыл мастером тактических решений, припомнил все этапы недавних боевых операций и, не найдя ни одного просчета, громко произнес: – Мы действовали правильно и заперли босконцев в ловушке. Неужели мы проглядели какую-нибудь лазейку? – Не мы, а я проглядел, – угрюмо поправил Киннисон. – Когда мы взяли Боминджера – помните, того толстого шефа цвильников с Раделикса – я заподозрил, что Боскония наладила целую сеть наблюдателей, снабжавших его разведывательными данными. Мы даже проследили, хотя и не до конца, линии связи, проходившие через таких его эмиссаров, как Преллин. Но, наметив направление главного удара, я не учел, насколько близко к центру связей находился Эдмунд Кроунингшилд с Трессилии III. А когда через Джолта вышел на Босконию, то и вовсе забыл о своих подозрениях. Они просто выскочили у меня из головы. Вот тут-то я и допустил ошибку. – Не вижу никакой ошибки, – запротестовал Хейнес. – Да? – резко спросил Киннисон. – Я тоже так думал, но попробуй-ка доказать. – Ну… – заколебался Хейнес, – у нас нет причин считать иначе… по крайней мере их не было перед тем, как мы приняли решение… – Причины были, – возразил линзмен, – но я совершенно упустил их из виду. Существовали почти незаметные, но важные предостережения. А главное, нет никаких данных о том, что действиями пиратов руководит Боскония. Я просто принял желаемое за действительное, хотя для подобного заключения нет оснований. Киннисон помолчал и, тяжко вздохнув, добавил: – А теперь – из-за моей тупости, из-за того, что голые факты нужно вколачивать валерианским молотом в мою твердолобую голову, – теперь мы в безнадежном положении. – Не нужно отчаиваться, Ким, – подумав, посоветовала девушка, – еще не все пропало. Мы должны обратить внимание на необычный факт, что впервые в истории эрайзианин вышел на связь с человеком. Ментора раздосадовало то, что он назвал «поверхностным и непоследовательным мышлением». А мы знаем, что он в каждое слово вкладывает очень глубокий смысл. – Что ты этим хочешь сказать? – в один голос спросили трое мужчин. – Я и сама не знаю точно, – призналась Кларисса. – У меня вполне заурядная голова, к тому же сейчас она не совсем в порядке. Но я твердо знаю, что он говорил о «почти» непоправимой ошибке – и ни о чем другом. Если бы все было совсем безнадежно, то он не только сказал бы об этом прямо, но и остановил бы тебя прежде, чем ты уничтожил Джарневон. И мне совершенно ясно, что наше положение было бы безнадежно, если бы… – тут она запнулась, но быстро взяла себя в руки, – если бы сейчас мы стали заниматься своими личными делами. Вот почему он остановил нас. Ментор хотел сказать, что мы еще сможем победить, но надо действовать. Дело за тобой, Ким… сейчас все зависит от тебя, Ты справишься – я точно знаю, что справишься. – Но почему он не предупредил тебя, когда мы еще не разбили вдребезги проклятую Босконию? – вырвалось у Лейси. – Полагаю, ты права, Крис, – задумчиво произнес Киннисон и, обращаясь к хирургу, добавил: – Ответ очень прост, доктор. Потому что пользу приносит только то знание, которое добывается собственным опытом. Если бы я получил подсказку, то ошибся бы в следующий раз. Иное дело – теперь. Я научился думать и впредь буду изо всех сил напрягать свои извилины, даже если у меня треснет череп. – Ну и что же нам теперь делать? – спросил Хейнес, чья способность быстро оценивать ситуацию сыграла важную роль в его карьере. – В частности, что должен делать я? – Свои действия мне еще предстоит хорошенько обдумать, – медленно сказал Киннисон. – Лучшее из того, что сейчас приходит в голову, – найти и проследить новые, неизвестные нам коммуникации пиратов. Но ваша задача ясна. Вы хотели доказать босконцам, что Земля надежно защищена от любых нападений. Так вот, теперь она стала намного более уязвимой, чем раньше. – Как? – Хейнес резко вскочил с тахты и снова сел. – Почему? – Атакуя планету Джолта, мы использовали аннигиляционную бомбу, а для уничтожения Гельмута разбили вдребезги Джарневон двумя другими планетами, – кратко пояснил линзмен, – Может ли современная оборона Земли противостоять подобным средствам ведения войны? – Боюсь, что нет, – признал Командир Порта, – но… – Мы не имеем никакого права на «но», – с мрачным видом перебил его Киннисон. – Используя такое оружие, мы должны быть готовыми к тому, что ученые Босконии – будем называть их босконцами, пока не узнаем, кто они на самом деле, – разгадают принцип действия оружия и создадут нечто подобное. Земля должна иметь защиту от любого оружия, к которому мы когда-либо прибегали сами, – ведь у нас нет гарантии того, что оно не попадет к врагам. – Ты прав… я понял твою мысль, – кивнул Хейнес. – Мы все время недооценивали их, – продолжал Киннисон. – Сначала считали просто шайкой космических пиратов. Однако оказалось, что их силы равноценны нашим, а кое в чем они и превзошли нас. Но мы все-таки не смогли предположить, что их организация, как и наша, достигла галактического масштаба. И вот теперь довелось убедиться, что размах их действий даже больше, чем наш. Они вышли на межгалактический уровень ведения войны, проникли в нашу галактику и избороздили ее вдоль и поперек еще когда, когда мы даже не знали, обитаема ли вообще их часть космоса. – Совершенно верно, и удивительно, что я не подумала обо всем раньше, – заметила Кларисса. – Никто из нас не думал – мы отличились узостью мышления, и теперь у них есть важное преимущество, – неумолимо заключил Киннисон, – поскольку им стало известно местонахождение нашей Главной Базы. Мы же ничего не знаем об их основном опорном пункте, который, как выяснилось, располагается вовсе не на Джарневоне. И вот еще что. Был ли их космический флот простым планетарным подразделением? – Джарневон – большая планета, а эйчи – очень могущественный и воинственный народ. – Шеф, вы уклоняетесь от прямого ответа. – Хм-м, – протянул Хейиес. – Скорее всего, такой огромный флот нельзя построить и поддерживать в порядке на одной планете. – И что нас ожидает? – Контратака. Наступление всеми силами, которые удастся мобилизовать против нас. Однако для этого им потребуется восстановить свой флот или построить новый. У нас достаточно времени для организации обороны. – Но ведь Джарневон мог быть их жизненно важным центром? – вдруг задал вопрос Лейси. – Едва ли, наш уважаемый костоправ, – язвительно ответил Командир Порта, теперь уже полностью вставший на сторону Киннисона. – Не имеет значения был или не был. Ведь если бы они, допустим, взорвали Землю, то Галактический Патруль все равно остался. Конечно, мы бы понесли урон, но продолжали сохранять боеспособность, а роль Земли стали бы выполнять другие планеты Цивилизации! – Вы высказали мою мысль, – произнес Киннисон, – и я безоговорочно присоединяюсь к вашему мнению. – Ну, мне предстоит много работы, и я хочу приступить к ней немедленно, – сказал Хейнес и вместе с Лейси поднялся с тахты, – Ты зайдешь ко мне, когда у тебя будет время? – Зайду, но сначала попрощаюсь с Клариссой. Примерно в то же время, когда Хейнес и Лейси вошли в комнату медсестры Мак-Дугалл, облака пронзил стрелой велантиец Ворсел. Сложив свои мощные кожаные крылья, которые могли поднять его в воздух даже при гравитации, в одиннадцать раз превышающей земную, он по привычке камнем спикировал вниз и с удивительной точностью нырнул в квадратное отверстие шахты. Пролетев с той же скоростью по коридору, Ворсел ворвался в кабинет своего старого друга, старшего борт-инженера Лаверна Торндайка. – Берн, я много думал, – объявил он и свернулся в двухметровую спираль, неподвижно застыв на ковре и лукаво прищурив полдюжины своих телескопических глаз. – Ну, ты не сказал ничего нового, – заметил Торндайк, которому, как и многим другим землянам, была непонятна склонность велантийца к раздумьям над какой-нибудь одной мыслью, занимавшей его порой по несколько недель, в уединенной сосредоточенности. – О чем теперь? Опять о чем-нибудь абстрактном? – Вот беда всех землян, – проворчал Ворсел. – Вы не только не знаете, как нужно думать, но и… – Достаточно, – невозмутимо перебил Торндайк. – Если ты хочешь что-то сказать, то почему бы, наш мудрый змей, не сказать сразу? Зачем тебе нужно исколесить весь космос, прежде чем добраться до сути? – Я думал о мыслях… – Ах, вот оно что, – засмеялся Торндайк. – Еще хуже, чем я ожидал. Должно быть, ты хочешь поупражняться в древней схоластике. – О мыслях и о Киннисоне. – О Киннисоне? Тогда другое дело. Я заинтригован, продолжай. – И об оружии. Знаешь о его излучателях Де Ляметра? – Нет, не знаю, и что ты о них думаешь? – Они такие… понятные – Подобрав наконец нужные слова, велантиец заметно оживился. – Такие большие, шумные и неуклюжие. Неэффективные и неэкономичные. Никакого изящества, никакой изысканности. – Но излучатели лучшее из когда-либо изобретенного ручного оружия! – запротестовал Торндайк. – Правильно. Однако даже одна миллионная часть мощности при правильном обращении с ней может оказаться в миллион раз более разрушительной. – Каким образом? – землянин опешил и недоверчиво взглянул на гостя. – Я пришел к выводу, что мышление у живого существа связано с определенным органическим соединением – вот с таким, – и тут велантиец, принявший поучительный вид, назвал столь длинную и сложную химическую формулу, что Торндайку показалось, будто она не умещается не только у него в голове, но и в комнате. – Как видишь, молекула очень большая и у органического соединения очень высокая молекулярная масса, она очень неустойчива. Достаточно даже слабой вибрации на резонансной частоте, чтобы молекула разрушилась, что делает мышление невозможным. Прошло не меньше минуты, прежде чем Торндайку удалось кое-как разобраться в туманных объяснениях Ворсела. И тогда он запротестовал: – Но, Ворсел, ему ничего такого не нужно! Его мозг и так может… – Чтобы убить, приходится затратить много умственной энергии, – продолжая говорить ровным голосом, перебил его Ворсел. – Он может убить только одну жертву за один раз. После чего должен долго приходить в себя – так велика нагрузка. Я же предлагаю способ, который потребует лишь долю ватта мощности без затрат умственной энергии. – Да, пожалуй, такое оружие должно бить без промаха и наверняка. Ведь реакция необратима? – Разумеется, – произнес Ворсел. – Я никогда не мог понять, почему вы, люди, настолько мягкотелы, что неохотно уничтожаете своих врагов. Какой толк в том, чтобы просто оглушать их? – Ворсел, давай прекратим говорить на такую тему, – попросил Торндайк, знавший, что человеческая этика абсолютно чужда его приятелю. – Скажи мне другое. Ты хоть понимаешь, какой мизерной величины должен быть генератор для такой волны? – Понимаю. Тебе придется напрячь все свои изобретательские способности. Но в небольшом размере генератора как раз и заключается основное преимущество. Киннисон сможет носить его в кольце, браслете или Линзе, а если он будет управляться и приводиться в действие мыслями, то даже можно будет вживить под кожу. – А как насчет безопасности владельца? – вздрогнув, спросил Торндайк. – Он ведь тоже состоит из органических молекул… нужна какая-то защита… – Это все детали, – заверил его Ворсел, беззаботно махнув хвостом. – Мы можем не беспокоиться, что кто-то узнает секрет нашего оружия, – размышляя вслух, произнес Торндайк. – Ведь никто не скажет, от чего он умер, да? – Пожалуй, да, – немного подумав, изрек Ворсел. – Соединение должно разрушаться в случае смерти по любой причине. А о нашем оружии никто не узнает еще и потому, что ты сделаешь его в единственном экземпляре. – Надеюсь, не для тебя? – Конечно, нет. Зачем оно мне? Только для Киннисона – и только для его защиты. – Ким мог бы… но он единственное существо по эту сторону Эрайзии, кому я вполне доверяю… Ворсел, продиктуй мне форму волны, частоту и все прочее, а я посмотрю – что в моих силах. Глава 2 ВТОРЖЕНИЕ ЧЕРЕЗ ТРУБУ Командир Порта адмирал Хейнес, недавно выбранный Президентом Галактического Совета и благодаря этому ставший самым могущественным представителем Цивилизации, немедленно привел в движение огромный сложный механизм, который должен защитить Землю от любой агрессии. Прежде всего он собрал Комитет по стратегии, состоявший из тех же опытных тактиков и стратегов, которые помогали ему в разработке столь успешного плана вторжения во Вторую галактику и нападения на Джарневон. Нужно ли вызывать все космические эскадры, входившие в Великую Армаду и не успевшие вернуться на свои планеты? Нет – можно вызвать и позже. Пусть экипажи кораблей немного отдохнут после похода Врагу потребуется время, чтобы восстановить силы, а перед Галактическим Патрулем стоят более неотложные задачи. Важнее наладить разведку. О ней могли позаботиться планеты, находящиеся вблизи границ галактики. По сути дела им нужно лишь наблюдать за военными приготовлениями противника, держать под контролем межгалактическое пространство и внимательно следить за всеми объектами, приближавшимися со стороны Второй галактики. Тогда Цивилизацию нельзя будет застать врасплох. Киннисон чувствовал смутное беспокойство, но долго не мог понять причины. То, что его тревожило, было слишком неопределенным и не поддавалось логическому объяснению. От сознания своего бессилия липзмен не находил места. Что-то требовало немедленного решения, но, во имя всех космических преисподен от Вандемара до Альзакана, что именно? Вот почему, не приступая к намеченным делам, Киннисон бродил по базе, вяло принимал участие в работе генералитета и размышлял. План обороны постепенно превращался из умозрительной идеи в технические эскизы, а из эскизов в конструкторские чертежи. Предстояла несомненно война планет. Космические корабли могут сражаться с космическими кораблями, флоты – с флотами, однако ни один флот при самом мощном вооружении не может остановить планету. В полете масса планеты увеличивается в десятки раз, а скорость достигает сорока и даже ста километров в секунду, если планета мчится из Второй галактики. Тогда кинетическая энергия возрастает в десять в сороковой степени раз. Нет, никакой военный флот не сможет задержать снаряд столь чудовищной силы. Кроме того, атакующая планета до самого последнего момента сохранит безынерционное движение. Значит, ей необходимо вернуть инерцию, тогда, когда потребуется Патрулю, а не врагам. Но каким образом?! Ведь босконцы станут изо всех сил защищать генераторы Бергенхольма! Ответ на вопрос инженеры нашли в средстве, которое они условно назвали супермолотом. Он был огромен и неповоротлив, однако обладал немного большей скоростью, чем свободно движущаяся планета. Супермолот походил на космическую крепость Гельмута, но имел гораздо большие размеры. Его можно сравнить со специальными оборонительными крейсерами Патруля, но, кроме того, он имеет более тяжелые защитные экраны. Он напоминал обычный космический молот, если не считать того, что на нем располагалось только Q-орудие. Вся его невообразимо огромная масса предназначена лишь для одной цели – увеличения мощности. Супермолот неприступен, и если бы его удалось приблизить к выбранному объекту, то он произвел бы чудовищные разрушения. И вот в различных звездных системах были выбраны несколько дюжин необитаемых, бесполезных планет с различными массами и скоростями. Превращенные в космические снаряды, они одна за другой покидали орбиты своих звезд и занимали исходные позиции – не очень далеко, но и не слишком близко от нашей Солнечной системы. Внезапно Киннисон понял причину своей тревоги – окончательная мысль выкристаллизовалась почти сама собой во время прогулки. Как ни прозаично, но катализатором мгновенной реакции послужила увиденная им розовая рубашка, и в его голове сразу образовалась цепочка ассоциаций: розовый цвет – чикладорец – навигатор Ксилпик – правители Дельгона. Кульминация процесса не заставила себя долго ждать. – Ах, вот в чем дело! – громко воскликнул Киннисон. – Гиперпространственная труба – о черт, это же ловушка!. Охрипшим голосом он крикнул такси, сам сел за руль и, не обращая внимания на дорожные знаки, на предельной скорости помчался в офис Хейнеса. Командир Порта был как всегда занят – но не настолько, чтобы не принять Серого линзмена Киннисона. Особенно, когда последний требовал встречи столь решительно. – Наш план обороны никуда не годится, – с порога объявил Киннисон. – Я чувствовал, что в нем есть уязвимое место, но долго не мог понять, где именно. Зачем им прорываться сквозь межгалактическое пространство и преодолевать шестьдесят тысяч кишащих планетами парсеков нашей галактики? И как они наладят линию снабжения, на всем протяжении которой наши базы будут постоянно мешать нормальному обеспечению их флота? Невозможно представить! Для подобной атаки они должны во много крат превосходить нас в силе и вооружении, что не соответствует фактам. – Согласен, – невозмутимо ответил старый вояка, – Удивительно, что ты не понял раньше. В отличие от нас. И я еще больше удивлюсь, если они вообще рискнут напасть на Землю. – Но вы развили такую кипучую деятельность, что… – Разумеется. Всякое может случиться, и мы не имеем права терять бдительность. Кроме того, неплохая тренировка очень кстати для наших парней. Укрепляет выучку, боевой дух и так далее. Хейнес улыбнулся, но затем вдруг принял серьезный вид и некоторое время внимательно изучал молодого человека. – Однако предостережение Ментора кое-что да значит, – добавил он. – Вот почему мы готовы к любой неожиданности. Даже к тому, что они могут обогнуть галактику и атаковать с другой стороны. Хотя такое маловероятно, но мы в любом случае не дадим застичь себя врасплох. Так что – забудь свои тревоги, – А как насчет гиперпространственного перемещения? Они ведь прекрасно знают наше местонахождение. – М-м… Я о такой возможности не подумал, – озадаченно проговорил Хейнес. – Да, вполне вероятно. Переправить какую-нибудь сверхмощную бомбу так, чтобы она оказалась глубоко под землей… – Вот именно, никто не подумал! – перебил его Киннисон. – Хотя не стоит пугаться их дуодековой бомбы – едва ли они смогут управлять ею с достаточной точностью в нашем трехмерном пространстве. Если она окажется слишком глубоко, то вообще не взорвется. Лично меня больше настораживает мысль об аннигиляционном оружии и о планетах. – Есть какие-нибудь предложения? – отрывисто спросил Хейнес. – Нет – в подобных вещах я, увы, не разбираюсь. Что, если нам нацелить наши Линзы на Кардинга? – Хорошая мысль! И через несколько секунд они связались с сэром Остином Кардингом, самым выдающимся математическим умом Земли. – Киннисон, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не отвлекал меня? – мысли престарелого ученого были готовы заискриться от ярости. – Как я смогу сосредоточиться на жизненно важных проблемах, если каждый молодой и самонадеянный нахал нашей Солнечной системы будет так дерзко и бесцеремонно врываться в мое… – Погодите, сэр Остин, не горячитесь, – мягко обратился к нему Киннисон, – Пожалуйста, простите меня. Я бы не рискнул ворваться в ваше сознание, но перед всеми нами стоит вопрос жизни и смерти. Ведь если босконцы используют свою гиперпространственную трубу и пошлют к нам какую-нибудь планету размером с Юпитер или, скажем, аннигиляционную негбомбу, то это будет гораздо худшим вторжением в ваш кабинет, не так ли? А как раз его-то они и готовят. – Что-что? – Кардинг ощутимо напрягся, но затем успокоился и задумался. Что ни говори, а уж думать-то сэр Остин Кардинг умел, как никто другой, – особенно когда чувствовал такую необходимость. Оперируя символами чистой математики, он в любой жизненной ситуации умел находить единственно верное решение. Оба линзмена воспринимали его мысли, но не были способны следовать за ними. Кроме членов Ассоциации ученых, едва ли кто-нибудь другой мог что-либо понять. – У них ничего не выйдет! – математик вдруг ликующе засмеялся. – Невозможно – абсолютно невозможно. Такие вещи тоже подчиняются определенным законам, и ты напрасно беспокоишься, мой пылкий и невежественный молодой друг. Выход из гиперпространственной трубы не может быть установлен в такой близости от Солнца с его массой. Что следует из… – Доказательств не надо – достаточно выводов, – поспешно прервал Киннисон. – На каком расстоянии от Солнца он может быть установлен? – Пока не могу сказать, – ответил ученый. – Ясно только, что расстояние должно быть не меньше одной астрономической единицы, но для более точных расчетов требуется время. Впрочем, задача довольно любопытна, и для тебя я готов решить ее. Назову минимальное расстояние, когда закончу необходимые расчеты. – Заранее благодарю вас. От вашего совета будет зависеть многое. – И Киннисон отключил связь. – Старый самодовольный осел! – фыркнул Хейнес. – Так и хочется сбить с него спесь. – Точно такое желание испытывал и я, но это не принесло бы никакой пользы. Общаясь с ним, приходится надевать перчатки. К тому же, вы должны прощать некоторые слабости человеку с такими мозгами, как у него. – Пожалуй. Но как все-таки быть с адской трубой. Допустим, мы узнаем, на каком расстоянии от Земли она может быть установлена, – но где именно? Вот в чем вопрос. Ты сможешь взяться за него? – Да. Сам я не смогу на него ответить, но думаю, помогут специалисты. В таких вопросах лучше всех разбирается Мудрый с Медона. Почему бы не пригласить его сюда? Командир Порта согласился с предложением Серого линзмена. Мудрый с Медона явился на вызов, поговорил с ними и быстро покинул офис Хейнеса. Решив заинтересовавшую его задачу, сэр Остин Кардинг сообщил, что минимальное расстояние от солнечного ядра до центра так называемой пространственной воронки – сложной геометрической фигуры, являющейся местом пересечения трех-и четырехмерного пространств, – составляет одну целую и две тысячи шестьсот сорок семь десятитысячных астрономической единицы, а также, что эти данные довольно приблизительны из-за быстро изменяющейся массы Юпитера и… Далее Хейнес перестал слушать – у него не было времени знакомиться с очередной диссертацией по математике – и вызвал командиров подразделений. – Срочные поиски гиперпространственной трубы! – приказал он. – Киннисон объяснит вам ваши действия. Приступайте немедленно! Вскоре быстроходные космические крейсеры, оснащенные новейшим поисковым оборудованием, уже курсировали вдоль намеченных трасс, контролируя отведенные им участки пространства. Планеты, предназначенные для тарана, переправили на исходные позиции, чтобы в нужный момент три-четыре из них могли быстро достигнуть расчетной точки. Пограничные отряды Великой Армады также были подтянуты к предполагаемым местам сражений. Остальные корабли пока находились в бездействии, однако на каждом из них объявлена полная боевая готовность. – Никаких следов, – пришло наконец донесение от медонских дозоров, и Хейнес скептически взглянул на Киннисона. – Превосходно, шеф! Рад слышать, – ответил Серый линзмен на его немой вопрос. Обнаружение следов означало бы, что они уже приступили к боевым действиям. Надеюсь, они еще месяца два не обнаружат себя, и бьюсь об заклад, изберут именно такой способ нападения. Чем дольше не начнется атака, тем лучше. У нас есть возможность осуществить еще один план, который потребует некоторой подготовки. Но мне придется сменить место жительства – могу я воспользоваться «Неустрашимым»? – Он в твоем распоряжении. Можешь рассчитывать на все, что тебе понадобится. Киннисон отправился в путь. И, как ни удивительно, взял с собой сэра Остина Кардинга. От одной звездной системы к другой, от планеты к планете мчался «Неустрашимый» на огромной скорости. Каждая посещенная им планета была родиной одного из членов Ассоциации ученых. На протяжении многих дней выдающиеся разумы трудились над поставленной перед ними сложной проблемой. Затем, доставив каждого гостя на его планету, Киннисон направил «Неустрашимого» на Главную Базу. Не успела его летающая военная лаборатория совершить посадку, как сотни метеорных старателей – скоро они должны исчисляться миллионами – уже начали создавать искусственный астероидный пояс, состоящий из железных метеоритов. Через некоторое время в космосе стали появляться новые объекты относительно небольшого размера. Они не имели вооружения, если не считать защитных экранов. Каждый из них был по существу энергетическим резервуаром, до отказа напичканным атомными двигателями, ускорителями и генераторами особой конструкции и особого назначения. Незамеченные никем, кроме выбившегося из сил Торндайка, который спешно перекочевывал от одного странного объекта к другому, неизвестные объекты заняли свои места на строго определенном расстоянии от Солнца. Новый плотный астероидный пояс появился между орбитами Марса и Юпитера. Часть кораблей Великой Армады выстроилась в форме гигантской полусферы, опоясывающей Солнце и выгнутой в сторону Земли. Во всем ближнем космосе теперь сновали быстроходные дозорные корабли и небольшие эскадры. Однако все эти действия казались напрасными, потому что ни одна стрелка на детекторах пространственных искривлений не отклонялась от нулевой отметки. Почти в самом центре скопления космических эскадр и соединений курсировал флагманский корабль «Директриса», имевший технический номер Z9M9Z и сигнал GFHQ. У входа в командный пункт корабля всегда стояли две сотни ригелиан, державших свои щупальца на изготовку. Они были безмолвны и неподвижны. Межгалактическое и межзвездное пространства оставались свободными. Казалось, что космические корабли напрасно расходовали топливо. Но если космос выглядел спокойным и бесстрастным, то внутри корабля Z9M9Z все обстояло иначе. Что касается Хейнеса и Киннисона, то нервы обоих линзменов, ответственных за исход операции, были напряжены до предела. Командир Порта отдал все необходимые приказания, однако район предполагаемых боевых действий был слишком огромным, а противник мог появиться в любом месте. Если бы Хейнес не успел вовремя перестроить боевые порядки, то последствия оказались бы поистине трагичны. Вот почему у него было так тревожно на душе. Минуты тянулись одна за другой – он в нетерпении ждал надвигавшихся событий. Все началось внезапно. Стрелки детекторов отклонились сразу на несколько делений. Щелкнули реле, зажегся яркий красный свет, и в отсеках дозорного корабля зазвучал сигнал тревоги. Мгновение спустя он уже гремел на всех судах Великой Армады. Поисковые группы тотчас ринулись к дозорному кораблю, который первым обнаружил опасность и автоматически сообщил свои координаты. В течение нескольких секунд они должны определить точное место атаки. Командир Порта Хейнес, считавшийся опытным тактиком, заранее разработал план оборонительной операции. Согласно первому пункту плана, нужно окружить неприятеля и уничтожить его прежде, чем он успеет развернуться для маневра. Если силы Патруля займут необходимую позицию еще до появления врага, то им удастся быстро расстрелять его, словно на учении. В противном случае все произойдет как раз наоборот. Вот почему исход сражения решали секунды. По той же причине все предыдущее время непрерывно работали сверхбыстродействующие компьютеры, вычислявшие подходы к любому из возможных центров вторжения. – Информацию о центре! Живо! – рявкнул Хейнес на операторов, которые и так вовсю суетились возле пульта. Наконец все данные получены. На мониторе главного компьютера вспыхнули ряды цифр. Расшифрованная информация отпечатана на листках бумаги, которые тотчас оказались в руках Командира Порта. – Все наблюдение – на монитор! – взревел Хейнес. Сам он должен был отдавать только общие указания, деталями занимались другие. Объемная карта «Директрисы», на которой миллионами огоньков отмечались передвижения кораблей, эскадр, планет и всех более или менее значительных объектов, достигала свыше двухсот метров в диаметре, и ни одно существо не могло самостоятельно уследить за тем, что происходило примерно в пятистах тысячах кубических метров контролируемого им пространства. В ходе битвы за Джарневон Великой Армадой командовали Киннисон и Ворсел. Им на смену готовили четверых ригелиан, но те еще не закончили курс обучения. Поэтому сейчас у пульта Z9M9Z стояли два опытных космических командира – землянин Киннисон с его целеустремленностью и несгибаемой волей к победе и велантиец Ворсел, способный даже без Линзы охватить мысленным взором все пространство в одиннадцать световых лет от Солнечной системы. К ним присоединился ригелианин Тригонси, обладавший хладнокровием и умением полностью сосредоточиться, столь свойственными его древнему народу. Все трое линз-мены второго уровня, объединив свои силы, превратились в один могучий мозг, готовый выполнить возложенную на линзменов гигантскую задачу. С виду спокойные и неподвижные, они напряженно обрабатывали сигналы Командира Порта. По их мысленным лучам приказы передавались сотням ригелиан, находившимся на борту флагмана, а от них поступали в штурманские рубки бесчисленных боевых кораблей. Флотилии, эскадры и соединения космической армады согласованно занимали новые позиции. Супермолоты мчались к границам поля боя. Дозорные крейсера уже выполнили свою роль и теперь уходили с места будущего сражения, так как защитные экраны быстроходных суденышек не были приспособлены для сколько-нибудь серьезных боевых действий. Генераторы энергии также пришли в движение. Строго соблюдая дистанцию, они образовали полусферу, обращенную к невидимой горловине пространственной воронки. Босконский флот материализовался, когда Хейнес почти закончил перегруппировку сил. В первое мгновение космос был пуст, затем переполнился военными кораблями, входившими в состав многочисленных флотов и подразделений и выстроенными в безупречном боевом порядке. Они еще не могли маневрировать, но уже явно готовились к атаке. Хейнес едва слышно выругался, линзмены внутренне напряглись, однако не последовало ни одной дополнительной команды. Все, что можно, было уже сделано. Готовились ли босконцы встретить сопротивление или надеялись высадиться в пустом пространстве и сразу взять курс к незащищенной Земле – вряд ли вообще когда-нибудь станет известно. Но появились они уже развернутыми в монолитно сплоченное боевое построение. Несомненно, если бы босконцы имели в своем распоряжении «Директрису» и триумвират Киннисон – Ворсел – Тригонси у его пульта, то результат битвы оказался бы совсем другим. Ибо незначительной отстрочки всего в несколько секунд, необходимой для ориентации босконцев, было вполне достаточно, чтобы две сотни ригелиан успели принять и выполнить распоряжения линзменов. Вот распрямились миллионы антенн, сконструированных из медонских проводников и изоляторов и способных излучать огромную энергию. Каждый ватт сейчас использовался для создания мощных защитных экранов перед кораблями. Выдвинулись и засверкали Q-спирали, посылая навстречу врагу заряды чудовищной разрушительной силы. Одновременно торпеда за торпедой, начиненные дуодеком, стали врезаться в энергетическую броню, взрываясь с такой неистовой силой, что казалось, будто само пространство лопалось от чрезмерною напряжения. Один за другим были пробиты тысячи защитных экранов, не выдержавших яростного напора смертоносных зарядов. Не меньше восьмой части флота Патруля было выведено из строя в течение первых секунд столкновения с грозным противником. Иначе и быть не могло: столкновение напоминало скорее вселенский катаклизм, чем обычную битву. Стрельба же велась не просто прямой наводкой – космические боевые монстры встретились броня к броне. Однако ни один человек не погиб – по крайней мере на стороне Цивилизации, – хотя были уничтожены почти все корабли, находившиеся на передних рубежах. Дело в том, что они были автоматическими – то есть управлялись роботами, – и любые сигналы об изменениях их программ передавались на расстоянии. Можно предположить, что и вражеский авангард управлялся подобным образом. Какой бы краткой ни была первая встреча с неприятелем, времени хватило на то, чтобы подоспели резервные силы Галактического Патруля, – вот когда нервы главных операторов Z9M9Z напряглись до предела. Выстроенный корабль к кораблю, экран к экрану, босконский флот был, вероятно, так же многочислен, как Великая Армада, которой командовал Хейнес. Однако у его противников не было такой же отлаженной системы контроля и управления подразделениями, необходимой для согласованных боевых действий, – слишком велик район сражения, слишком много кораблей участвовало в нем. Трое линзменов второго уровня мысленно считывали информацию с объемной карты флагмана и Передавали ее на уменьшенную модель поля сражения, перед которой стоял Командир Порта адмирал Хейнес. Сканируя обобщенные данные, он руководил действиями сразу нескольких сотен планетарных флотилий. Уточняя и детализируя его приказы, Киннисон, Ворсел и Тригонси отдавали команды операторам, которые в свою очередь решали, что делать адмиралам и вице-адмиралам флотов. А те немедленно посылали подробные указания линейным офицерам и командирам эскадр. Ни у кого не возникало сомнений в правильности приказов. Ни линейные офицеры, ни даже адмиралы не знали и не могли знать, что происходило за пределами их боевых соединений. Однако они не в первый раз действовали по командам с Z9M9Z и полностью доверяли Хейнесу. Они знали, что он командует ими так же умело и продуманно, как гроссмейстер передвигает фигуры на шахматной доске. Знали они и то, что Киннисон, Ворсел и Тригонси в силах справиться с поставленной перед ними задачей, и не опасались, что неприятель застанет их врасплох или неожиданно атакует с ненадежно защищенной стороны. Ни в одном из сотен тысяч кубических метров пространства, заполненного вражеским грозным военным флотом, корабли, которыми командовал Хейнес, не могли быть серьезно повреждены. Вот почему они действовали так решительно и хладнокровно, – удивляться приходилось не им, а босконцам. У босконцев не было столь организованного управления боем. Корабли Галактического Патруля, используя свое преимущество, синхронно окружали одно из подразделений противника, почти в упор расстреливали его и сразу отходили на безопасное расстояние. Все совершалось так быстро, что соседние флотилии босконцев не успевали ничего предпринять. Второй этап битвы двух Великих Флотов закончился тем, что уцелевшие босконские корабли отступили под прикрытие фаланги планет, которая находилась в центре их боевого построения. Планет было семь – вооруженных надежно, укрепленных бесчисленными орудиями и генераторами такой мощности, какая достижима лишь при наличии планетарных запасов топлива. Все военные суда Цивилизации отошли назад, так как они не были предназначены для битвы с планетами. Впереди же находились грозные супермолоты, тотчас вступившие в битву. Окруженные мощными защитными экранами, на которые обрушилась вся яростная сила заградительного огня, они неуклонно продвигались к целям. Необходимо было прорвать оборону противника и сберечь в ураганном обстреле собственные генераторы Бергенхольма. Одного разряда чудовищной энергии хватило бы на то, чтобы в мгновение ока раскрошить любой первоклассный боевой корабль со всеми его защитными экранами и броневыми плитами! Перед сокрушительной силой ударов супермолотов не устояла бы ни одна из материальных субстанций, известных ученым Галактического Патруля. Неудивительно, что каждый патрульный, включая самого Киннисона, ожидал быстрой гибели вражеских планет. Однако те устояли. Больше того, ответный залп был таким разрушительным, что вдребезги разнес почти все защитные экраны супермолотов, и те оказались лишенными брони. – Назад! Отозвать их назад! – прошептал Киннисон побледнев, и космические снаряды почти сразу повернули обратно. – В чем дело? – Хейнес заскрежетал зубами от ярости, – У нас нет ничего кроме них! – Шеф, вы забыли о нашем новом изобретении. Дайте нам шанс! – Ты думаешь, это подействует? – быстро спросил Командир Порта. – Ведь в противном случае… – Если не подействует, то мы еще раз попробуем пустить в ход супермолоты, – ответил молодой линзмен. – Но лучше попытаться уничтожить планеты сейчас, когда они сгруппированы, а не мчатся к Земле по отдельности. – Хорошо, – согласился Командир Порта. Как только супермолоты были возвращены на исходные позиции, Киннисон мысленно окликнул своего товарища: – Лаверн! Мы не можем справиться с ними! Похоже, наступает твой черед действовать – что ты скажешь? – Скажу, что мое устройство полностью готово, но не знаю, сможет ли оно поджечь хотя бы сигарету! Яркое солнце внезапно померкло, стало почти невидимым, и в следующее мгновение вражеские военные корабли исчезли, сверкнув крохотными искорками света. Прежде чем был накоплен заряд энергии, способный воздействовать на огромную массу планеты, инженеры потеряли контроль над солнечным излучением. Оно снова вспыхнуло, замерцало и стало светиться то ярче, то более тускло. Однако даже слабого излучения было достаточно, чтобы планеты свернули с курса согласно приказам своих перепуганных командиров. И пока миллионы патрульных офицеров напряженно всматривались в экраны внешнего обзора, Торндайку и его уставшим помощникам удалось восстановить контроль над солнечным излучением и сфокусировать его. Планеты вспыхнули одна за другой. Ледяные горы растаяли, и образовавшаяся вода закипела. Каменная поверхность мгновенно окуталась паром, горы расплавились, и лавина расплава потекла в долины. Чудовищные босконские снаряды потеряли управление и превратились в безжизненные космические тела. – Достаточно, Киннисон, хватит, – приказал Хейнес. – Не расходуй энергию вхолостую. Неплохие планеты – может быть, мы сумеем приспособить их для чего-нибудь. Солнце засияло с прежней яркостью. Планеты начали остывать – очевидно, даже титанические силы повредили только их поверхность. Битва была закончена. – Хейнес! Во имя всех преисподен Палейна, что это было. – спросил капитан «Директрисы». – Устройство использовало нашу Солнечную систему как вакуумную трубу, – улыбнувшись, объяснил Хейнес. – Все энергетические станции с их двигателями и экранами – ни что иное, как накопители зарядов. На астероидном поясе и, возможно, даже на некоторых планетах установлены приемники и излучатели. Солнце же… – Постойте, шеф, – перебил его Киннисон. – Не совсем так. Видите ли, управляющее поле задается с помощью… – Ладно, ладно, – замахал руками Хейнес. – Не будь таким ученым занудой, как наш костоправ Лейси. Какое нам с Рексом дело до технических деталей, если мы все равно их не поймем? Нам важен результат – то, что почти вся энергия Солнца оказалась сфокусированной в одной точке. Ведь так? – Да, такова основная идея, – согласился Киннисон. – Нам удалось аккумулировать энергию, равную примерно четырем миллионам ста сорока тысячам дезынтегрирующих единиц в секунду. – Фью! – присвистнул капитан. – Неудивительно, что они так быстро поджарились. – Ну, теперь-то я могу сказать, что Земля защищена надежно, – удовлетворенно заметил Хейнес. – А ты как думаешь, Ким? – Думаю, что на некоторое время они оставят нас в покое, – кивнул Киннисон. – Кардинг утверждает, что связь через гиперпространственную трубу невозможна. Вероятно, так оно и есть. Однако если какому-нибудь их наблюдателю удалось ускользнуть от нас, то они скоро узнают, насколько были близки к победе. С другой стороны, Лаверн говорит, что исправит дефекты в светоуловителях недели через две. Значит, кое-кто сможет заметить необычные изменения в характере солнечного излучения. – Пожалуй, – согласился Хейнес. – Поэтому мы оставим здесь дозорных, а поблизости будет дежурить часть нашего флота. Небольшая часть – экипажам кораблей нужно отдохнуть после сегодняшних событий. Как ты считаешь, таких мер предосторожности хватит? – Думаю, да, – задумчиво произнес Киннисон. – Тем более что босконцы еще долго не оправятся после поражения А если так, то я могу заняться своими делами – вы не возражаете, сэр? – Разумеется, нет, – ответил Хейнес. Итак, Земля была надежно защищена, а Киннисон получил возможность снова заняться своими поисками, от успеха которых мог зависеть весь исход борьбы между Босконией и Цивилизацией. Глава 3 АМАЗОНКИ ЛИРЕЙНА Босконские планы военного захвата Цивилизации провалились, когда силы Галактического Патруля уничтожили Главную Базу Гельмута и его вспомогательные базы, расположенные в различных местах галактики. Конечно, некоторые небольшие базы могли избежать гибели, так как многие области нашей части Вселенной еще не исследованы планетографами Патруля. Однако ясно и то, что они сравнительно малочисленны и не особенно важны со стратегической точки зрения. Дело в том, что военные космические корабли – слишком громоздкие сооружения, и для базирования боевого флота нужен по меньше мере очень крупный метеорит. Естественно, нельзя укрыть от детекторов Патруля такой объект, который может иметь важное стратегическое значение только в том случае, если он находится неподалеку от форпостов Цивилизации. Размышляя, Киннисон решил, что обезвредил наркотический синдикат тогда, когда обнаружил его представителей Боминджера, Стронгхарта и Кроунингшилда, а через них вышел на преступный Совет Босконии. Однако он ошибся, ибо в отличие от военного корабля тионит нетрудно спрятать, а в отличие от базы космического флота притон барона наркобизнеса часто бывает небольшим, малозаметным и чрезвычайно мобильным. Поскольку галактика безгранична и в ней на разных планетах всегда найдется бессчетное число неисправимых наркоманов, для контрабандной торговли тионитом имелось множество разрозненных путей, а не одна главная магистраль, как считал Киннисон. Хейнесу и Жеррону с Раделикса он сказал, что держит ситуацию под контролем и после уничтожения опорных пунктов цвильников, а также главных представителей преступного синдиката подразделениям Патруля придется иметь дело лишь с обычной мелкой контрабандой. Однако он снова ошибся. Блюстители порядка и вправду получили небольшую передышку, но уже через несколько недель незаконная торговля наркотиками процветала по-прежнему. Вскоре после битвы за Землю Киннисону пришлось признать этот факт. Тем не менее он был скорее обрадован, чем разочарован, так как теперь у него появился материал для работы. Если бы его первоначальное мнение оказалось правильным и были порваны все нити, ведущие к новым главарям Цвильников, то задача оказалась бы почти безнадежной. Вряд ли стоит подробно описывать шаги, которые предпринимал Киннисон, – его тактика ничем не отличалась от обычных действий линзмена. Он изучал и анализировал, проводил расследования, разведывал и вынюхивал. Вступал в драки, иногда убивал. Прошло не очень много времени, и ему показалось, что он напал на след одного из главарей цвильников. Как ни странно, тот находился не на Раделиксе, Чикладории или какой-нибудь другой отдаленной планете, а на самой Земле! Однако Киннисону никак не удавалось поймать цвильника. Он даже ни разу не видел его на Земле и не встретил ни одного человека, который знал бы о нем что-либо определенное. Разумеется, эти обстоятельства еще больше настораживали Киннисона. Он чувствовал, что так умело может скрываться лишь очень крупная фигура. Предполагаемый главарь цвильников оставался неуловимым и, как угорь, ускользал всякий раз, когда Киннисон готов был схватить его. В Лондоне линзмен опоздал всего на несколько минут. В Берлине был на минуту раньше, чем нужно, и связной, почуяв опасность, не обнаружил себя. Он упустил цель в Париже, Сан-Франциско и Шанхае. Наконец, этот человек обосновался в Нью-Йорке, но Серый линзмен и здесь не смог отыскать его – то ошибался улицей или домом, то выбирал неудачное время или случалось что-нибудь непредвиденное. Тогда Киннисон забросил сеть, сквозь которую не мог проскочить даже микроб, и почти поймал цвильника. Опоздав всего на секунду, он видел, как корабль цвильника стартовал из Нью-Йоркского космопорта, и успел только засечь его бортовые огни детектором CRX, который всегда носил с собой. К сожалению, линзмен был в обычном гражданском костюме и сидел за рулем взятого напрокат махолета. Его быстроходный космический корабль слишком громоздкий и заметный для тайного расследования – находился на Главной Базе. Но никакое другое быстроходное судно сейчас не смогло бы выручить его. Он немедленно вызвал «Неустрашимого» и, пока тот находился в пути, попытался раздобыть хоть какую-нибудь ориентировочную информацию. Увы, почти все запросы оказались безуспешными. Ему удалось только разузнать, что стартовавший корабль принадлежал к патрульной службе с Денеба V, а также его регистрационный номер. Управлял кораблем человек, идентифицировавший себя как лейтенант Куиркенфол – прибывший по северному лучу… Информация была достоверной. Цвильник, за которым так долго охотился Киннисон, едва ли отважился бы связать себя со столь грубым преступлением, как ложная идентифинация. Да и пилот корабля выглядел именно так, как лейтенант Куиркенфол. – Он будто совсем не торопился, – продолжал докладывать оператор. – Сначала запросил разрешение на посадку, потом начал снижаться. Однако на последних примерно ста метрах вдруг резко свернул в сторону и приземлился на самом краю посадочного поля. И, прежде чем кто-либо успел подбежать к нему, стартовал с такой скоростью, будто сам дьявол сел ему на хвост. Перед вашим запросом, сэр, мы запеленговали корабль… – Я тоже, – мрачно перебил Киннисон. – Он задержался здесь ровно настолько, чтобы взять на борт пассажира – разумеется, моего цвильника – и упорхнуть, а ваши ребята дали ему возможность уйти. – Сэр, мы все равно не успели бы помешать, – запротестовал оператор. – И в любом случае он не сможет скрыться… – Полагаю, сможет. Вы еще не знаете всех его способностей. И тут прилетел «Неустрашимый», не дожидаясь разрешения на посадку, сразу нырнул в ближайший швартовочный док. – Можете порыскать вокруг, но вряд ли вы найдете чертова беглеца, ребята, – безрадостно добавил Киннисон, направляясь к своему кораблю. – До сих пор он не сделал ни одной оплошности, и я не думаю, что сейчас произойдет иначе. Однако еще до того, как лучший корабль Галактического Патруля вышел в стратосферу, чуткий пеленгатор Киннисона зарегистрировал слабый сигнал. Пилот первого класса Гендерсон тотчас нацелил «Неустрашимого» на удалявшуюся точку и включил двигатели на полную мощность. Три дня они преследовали цвильника, а сигнал на дисплее пеленгатора все еще оставался слабым. «Неустрашимый» медленно настигал беглеца, а ведь он считался самым быстрым космическим кораблем! Киннисон уже стал отчаиваться, однако решил, что не прекратит погоню, даже если ему придется гнать цвильника вплоть до линии искривления пространства, которая привела бы их обратно на Землю, откуда началась бешеная гонка. Конечно, они зашли не так далеко, но уже покидали пределы галактики, когда им наконец удалось различить беглеца на экранах мониторов. Звезд становилось все меньше – лишь далеко впереди виднелась светящаяся туманность. – Генри, что это? Какая-то расщелина? – спросил Киннисон. – Она самая – номер девяносто четыре, – ответил пилот. – И, насколько помню, за ней расположена Область Данстена, которую еще никто никогда не исследовал. Если хочешь, я загляну в навигационные справочники. – Не надо. Я сам посмотрю – мне любопытно, куда он нас привел. В отличие от других, не таких больших кораблей, «Неустрашимый» имел на своем борту библиотеку, в которой собраны все карты, когда-либо выпускавшиеся различными научными обществами, военными ведомствами или отдельными планетографами. Все эти и многие другие сведения предназначались для ученых, часто бывавших в гостях у Киннисона и иногда нуждавшихся в какой-нибудь редкой информации. Поэтому линзмен довольно быстро выяснил, что интересующая его часть космоса почти не изучена. Расщелина, к которой они приближались, именовалась Космической Пустотой номер девяносто четыре и лежала между главным ядром галактики и одним из ее малых спиральных ответвлений. Область Данстена оставалась белым пятном на космических картах. Если там и жили разумные существа, то они до сих пор не давали знать о себе, а если побывали частные исследователи, то не нашли ничего, что требовало бы своего дальнейшего освоения. Поскольку необитаемых планет достаточно и в центре галактики, колонисты тоже не спешили забираться в такую даль. «Неустрашимый» стремительно промчался сквозь космическую расщелину и на полной скорости ворвался в Область Данстена. Теперь сигнал, улавливаемый пеленгаторами, с каждым часом становился все сильнее. Очертания беглеца вырастали на экранах мониторов. Блеклая спиральная туманность превратилась в скопление звезд. Из них постепенно стала выделяться одна – карлик типа J. Появились планеты. Вторая по счету планета так похожа на Землю, что некоторые астронавты затосковали по родному дому. На ней виднелись знакомые им полярные ледяные шапки, атмосфера, стратосфера и плотные белые облака. Были и обширные голубые океаны, и огромные неизвестные континенты, покрытые зеленой растительностью. Дежурные, склонившись над спектрометрами, болометрами и другими приборами, усердно принялись за работу. – Хочу надеяться, что наш беглец направляется ко Второй, – изучив результаты измерений, заговорил Киннисон. – Существа, населяющие планету, должны по десяти пунктам походить на людей. Неудивительно, что он чувствовал себя на Земле, как дома! Да, вот он уже перешел на инерционное движение. – Кто бы там ни был за штурвалом, он, наверное, ходил в школу только один день, но лил дождь, и учитель не пришел, – фыркнул Гендерсон. – Он пытается посадить корабль на корму – взгляни, как трясется его посудина. Видно, ему не терпится попасть в кораблекрушение. – Плохо, если ему все-таки удастся совершить посадку, – заметил Киннисон. – Он выиграет уйму времени, пока мы облетим планету и начнем снижаться по спирали. – Зачем по спирали, Ким? Разве мы не можем спуститься следом за ним? У нас корабль не хуже, чем у него. – Опомнись, Генри. Это же боевое суперсудно – говорю на тот случай, если ты позабыл. – Ну и в чем дело? Я умею управлять моим суперсудном получше, чем тот лихач своей консервной банкой. – Генри Гендерсон – первый пилот Службы – вовсе не хвастался. Он просто высказал то, что казалось ему очевидной истиной. – Дело в массе. В массе, вместимости, инерции и мощности. Тебе вещь еще не приходилось жонглировать в воздухе такой громадиной, правда? – Что из того? Между прочим, в молодости я проходил курсы пилотажа, – улыбнувшись, проговорил двадцативосьмилетний космический капитан. – И, если хочешь знать, смогу зависнуть центром главного заднего сопла над любой песчинкой, которую ты выберешь на поле, и висеть над ней до тех пор, пока она не расплавится. – Ну раз так, то принимайся за дело. Хотя не знаю, как ты докажешь свои слова. – О'кей, это уже мои заботы, – с радостью принял вызов Гендерсон. – Эй, всем готовиться к инерционному маневрированию! Посадка на хвост по третьему классу! Разворот на сто восемьдесят градусов! Живей! В момент торможения Киннисон отметил про себя, что перегрузка была втрое больше нормальной гравитации. Тем не менее он продолжал стоять на ногах, глядя на экраны внешнего обзора. Открывшийся перед ним мир явно не страдал от перенаселения. Несколько довольно крупных городов располагались вдоль экватора. В зоне умеренного климата вообще не заметно следов человеческой деятельности. Только девственные леса и нетронутые прерии. В тропиках множество дорог и каких-то построек, но кроме них-ничего искусственного. Незадолго до спуска «Неустрашимого» быстроходный космический корабль благополучно совершил посадку. Поле, которое медленно приближалось снизу, находилось на окраине большого города. Удивительно – оно вовсе не было космодромом! На нем нет ни доков, ни шахт, ни космических кораблей. Просто взлетное поле, хотя и не похоже на все, которые Киннисон видел до сих пор. Слишком маленькое. Для чего оно предназначалось? Для гиропланов? Для вертолетов? Но ни тех, ни других на поле не было, только самолеты – бипланы и трипланы, изготовленные из проволоки и ткани. Какая дикость! «Неустрашимый» совершил посадку рядом с быстроходным кораблем, когда тот уже опустел. – Ребята, будьте настороже, – предупредил Киннисон. – Место довольно странное. Я немного осмотрюсь, прежде чем мы откроем шлюзы. Его не удивило то, что существа на летном поле и вокруг аэродрома напоминали людей как минимум по десяти пунктам классификации. Изучив информацию о планете, он этого ожидал. Не удивило его и то, что на них нет никакой одежды. Он уже давно понял, что ношение одежды у большинства человекоподобных жителей галактики скорее исключение, чем правило, – разумеется, если им не нужно предохранять тело от вредных воздействий окружающей среды. И как марсиане облачаются на Земле в световые колпаки, чтобы не нарушать чужих традиций, так и Киннисон не раз был вынужден соблюдать обычаи тех планет, где обнаженность считалась нормой приличия. В таких случаях он использовал эрайзианскую Линзу в качестве экзотического украшения. Изумило же его то, что нигде он не заметил ни одного мужчины. Не было их и там, куда проникало его внутреннее зрение. Работали, наблюдали и управляли машинами только женщины. Женщины летали на самолетах и обслуживали их. Женщины были в офисах и в транспортных средствах, похожих на автомобили. Женщины, девушки и совсем маленькие девочки заполняли комнаты ожидания и посадочные залы. И, еще не успев до конца произнести свое предупреждение, Киннисон почувствовал, как какая-то чужая сила пытается проникнуть в его сознание. Пустая затея! Если бы у Киннисона был обычный мозг, то подобные старания могли иметь успех. Однако в отношении Серого линзмена действовать так – все равно что уколоть иголкой пантеру. Мгновенно его рука автоматически рванулась к тумблеру, и всего через долю секунды надежный мыслезащитный экран окружил корабль. – Ребята, вы ничего не… – начал он, но оборвал себя на полуслове. Конечно, они ничего не почувствовали – он прочитал это в их мыслях, среди них нет линзменов. И ни один линзмен не стал бы… ведь на корабле он как у себя дома! Но подобные вещи на такой явно отсталой планете? Нет, абсолютно невозможно – если только не цвильник… Ах, вот оно что! Здесь цвильник у себя дома! – Дело даже занятнее, чем я думал, – договорил Киннисон. – Я полагал, что мне следует выйти наружу раздетым, но, пожалуй, лучше поступить иначе. Надо бы взять с собой полное вооружение, но лучше оставить руки и ноги свободными – они могут понадобиться. Если моя одежда кого-нибудь оскорбит, то я извинюсь. – Но послушай, Ким, тебе нельзя выходить отсюда в одиночку, тем более без оружия! – Почему? Сам я ничем не рискую. Вы же снаружи мне не поможете, а здесь принесете пользу. Подготовьте вертолет и держите меня в следящем луче. Если я дам сигнал, то поработайте узконаправленным лучом. Не думаю, что мне понадобится ваша помощь – но кто знает? Воздушный шлюз открылся, и Киннисон вышел наружу. У него был мощный экран мыслезащиты, но пока он не нуждался в нем. Он взял с собой излучатели и, кроме того, более смертоносное оружие, которым еще не пользовался. Киннисону не нужно испытывать его, раз Ворсел сказал, что оно действует. Трудность состояла именно в том, что, пущенное в ход, оно уничтожало мгновенно и безотказно. Кроме того, за его спиной вся несокрушимая мощь «Неустрашимого». Итак, ему не о чем беспокоиться. Лишь когда космический корабль замер на месте и его опоры глубоко вдавились в плотный грунт аэродрома, работающие на поле поняли, насколько он тяжел и огромен. Почти все бросили работать и молча смотрели то на судно, то на Киннисона, направившегося в сторону офиса. Линзмену приходилось бывать на многих странных планетах, где его встречали по-разному и с неодинаковыми чувствами, однако никогда его появление не вызывало столь бурных эмоций, выраженных на лицах женщин, и еще более отчетливо в их мыслях. Отвращение, гнев и ненависть – вот далеко не полный перечень чувств, вызванных его появлением. Словно он какое-то чудовище, оскорблявшее зрение всех, кто пристально смотрел на него. Фантастически уродливые паукообразные обитатели Деканора VI вздрагивали при виде его, но их мысли были вполне дружелюбными по сравнению с этими! Он не удивлялся тому, что какие-либо чудовища видели в нем гадкого монстра, – это было вполне нормально. Но женщины – такие же люди, как и он сам! Киннисон отворил двери и чуть не столкнулся с управляющей аэропорта та собиралась выйти наружу. При взгляде на ее внешность он вдруг заметил особенность, на которую сначала не обратил внимания. Впервые в жизни он видел женщину, не носившую никаких украшений. Она была высока и великолепно сложена, а ее кожа чистой и слегка загорелой. Однако у женщины не было ни ожерелья, ни браслетов, ни колец. Она явно не пользовалась ни пудрой, ни ароматизирующими веществами. Ее густые брови не знали ни карандаша, ни пинцета. У нее видны два или три искусственных зуба, которые составили бы честь любому земному дантисту. Но волосы! Чистые и густые, они напоминали неухоженную копну растительности. Несколько прядей спускались почти до плеч, но, очевидно, что, когда они отрастали и начинали мешать, она отрезала их под самый корень – пользуясь ножом, бритвой или тем, что попадалось под руку. Наблюдения, конечно, не отняли у него много времени. Прежде чем сделать шаг навстречу, он мысленно обратился к ней: – Киннисон, линзмен с Солнца III. Известно ли на вашей планете что-либо о Линзах или о Земле? – Жители Лирейна ничего не знают и не желают знать о них, – холодно ответила она. Ее мысли были ясными, а характер – сильным и энергичным. Однако по сравнению с Киннисоном, который дважды пропел обучение на Эрайзии, ее мозг работал удручающе медленно. Он видел, что она собирала мысленный заряд, намереваясь прикончить его на месте. Позволив направить заряд на себя, он отразил его с немного уменьшенной стой – не смертельной и даже не парализующей, но достаточной для того, чтобы она упала в стоявшее рядом кресло. – Никогда не спеши, сестренка, расправиться с человеком, пока не узнаешь его, – посоветовал Киннисон, когда женщина пришла в себя. – Ну как, ты уже поняла, что не пробьешь мой экран мыслезащиты? – Боюсь, что да, – уныло признала она. – Но я должна была убить тебя. И раз ты оказался сильнее, то, конечно, лишишь меня жизни. – Какой бы странной ни была логика женщины, очевидно, она привыкла подчиняться ей. – Ну давай, не тяни… Но ведь этого не может быть! – Все ее мысли вдруг запротестовали. – Я не таю, кого ты называешь «человек», но сам ты несомненно мужчина, а ни один обыкновенный мужчина не может быть сильнее, чем личность! Киннисон правильно принял ее мысль, которая шокировала его. Она не представила себя как женщину – человека женского пола, а была просто «личность». Для нее «человек» и «мужчина» – синонимы. То и другое обозначало пол, и ничего, кроме пола. – У меня нет намерения убивать тебя или какого-нибудь другого жителя вашей планеты, – спокойно объяснил он, – пока меня не вынудят. Но здесь стоит быстроходный космический корабль, за которым я гнался от самой Земли. Мне нужен человек, управлявший им, и я доберусь до него, даже если потребуется уничтожить половину твоих соотечественников. Я достаточно ясно выразился? – Совершенно ясно, мужчина! – Ее мысли смешались от противоречивых чувств – облегчения и удивления тем, что ее не убьют, отвращения и негодования из-за того, что такой ужасный мужчина имеет наглость существовать, недоверия и изумления его беспрецедентной силой мысли и, наконец, неприятного осознания того, что в мире могут иметь место неизвестные ей вещи. – Но на корабле, о котором ты думаешь, не было никакого мужчины, – неожиданно добавила она. И Киннисон поверил, что она не лгала. – Проклятье! – вслух выругался он. – Опять придется драться с женщиной! – В нем была наша Старшая Сестра… На самом деле ее мысль правильнее было бы понять иначе: слово «сестра», косвенно определяющее принадлежность к полу, было совершенно незнакомо «личностям» Лирейна. Той, о которой она думала, больше подходило выражение «старший ребенок среди всех потомков». – …и еще одна личность из незнакомого нам мира, – мысленно продолжила она. – Скорее, даже не личность, а какое-то существо. Но тебя, конечно, она не интересует. – Почему же? Как раз наоборот, – заверил ее Киннисон. – Именно вторая личность меня и интересует, а вовсе не твои родственники. Но ты сказала, что там было какое-то существо. Опиши его. – Ну, оно похоже на нас, но только внешне. Его интеллект низкий, а мозг неразвит. И у него в мыслях… такое… Киннисон усмехнулся, видя ее тщетные попытки выразить мысли, чуждые ей настолько, что она не могла воспроизвести их. – Я знаю, кем было существо. Оно не только личность, но и женщина. Верно? – Личность не может быть женщиной! – запротестовала она – Не может даже с точки зрения биологии. Женщин вообще не существует! Киннисон понимал ее возмущение: воспитание на Лирейне поставлено так, что запрещались подобные сопоставления. – Ладно, обсудим потом, – предложил Киннисон. – Сейчас мне нужен только цвильник женского пола. Где он, а может, она или оно? С твоей старшей родственницей? – Да. Скоро они будут ужинать в холле. – Прости за беспокойство, но не можешь ли ты отвести меня к ним? – Могу ли я? Раз мне не удалось убить тебя, я просто обязана сделать так, чтобы они сами исправили мой промах. Я уже подумывала, как заставить тебя пойти туда, – простодушно подумала она. – Гендерсон? – проговорил линзмен в микрофон. – Я иду за цвильником, меня проводят к нему. Держи вертолет прямо надо мной – в случае чего я подам боевой сигнал. Пока меня не будет, хорошенько обыщите быстроходный корабль, а когда возьмете все, что может понадобиться, взорвите его. Сейчас на планете только два космических корабля – он и «Неустрашимый», Эти бабенки ненавидят мужчин и убивают разрядом мысленной энергии, так что не отключайте экран мыслезащиты. Не отключайте даже на долю секунды – у них полно самолетов, а кротости и разума не больше, чем у стаи разъяренных кошкоптиц. Ты все понял? – Приказ принят, шеф, – немедленно последовал ответ. – Но тебе лучше не рисковать, Ким. Ты уверен, что справишься в одиночку? – За меня не беспокойся, – сказал Киннисон и, когда вертолет поднялся в воздух, вновь мысленно обратился к служительнице аэропорта: – Я готов следовать за тобой. Она прошла с ним на стоянку небольших автомобилей, села в один из них и, управляя двумя рычагами, медленно повела машину по дороге. Ехали они долго. Ведя машину почти автоматически, женщина сосредоточила все свои мысли на том, чтобы найти у спутника какое-нибудь уязвимое место или крохотную брешь в барьере, через которую можно было бы поразить его. Киннисона изумила – даже ошеломила – ее целеустремленность, неуклонная решимость покончить с ним во что бы то ни стало. Она всеми силами пыталась добраться до него, и он знал об этом. – Послушай, сестренка, – наконец не выдержал Киннисон. – Давай обратимся к здравому смыслу. Я же объяснил, что не хочу лишать тебя жизни. Во имя всех преисподен Вселенной, почему тебе не терпится убить меня? Если ты не успокоишься, то я дам тебе урок, от которого у тебя месяцев шесть будет раскалываться голова. Почему ты не хочешь образумиться и подружиться со мной? Женщина была так потрясена его мыслями, что остановила машину и, не скрывая ярости, посмотрела ему в глаза. – Стать друзьями? С мужчиной? – пронесся у него в голове ее безмолвный вопрос. Она опешила от гнева. – Послушай, ты, маленькая ведьма! – взорвался Киннисон. – Забудь хоть на минуту идиотские предрассудки своей планеты и попытайся подумать – если ты вообще умеешь думать – и извлечь из той каши, которой набита твоя голова, хоть что-нибудь, кроме ненависти ко мне. Пойми, я такой же мужчина, как ты – женщина! И именно так должно быть в любом нормальном мире! – О! – женщина отпрянула от Кима. – Но ведь остальные – те, что остались в твоем огромном корабле, – уж они-то, конечно, мужчины? Я поняла все, что ты сказал им по своему беспроволочному телефону! Вы имеете механическую защиту против мыслей, которые могут убить вас. Ты умеешь обходиться без нее, но остальные – бесспорно, мужчины! – не умеют. Вероятно, сам ты – не совсем мужчина, твой мозг работает почти так же, как у женщины. – Не так же, а лучше, – поправил Киннисон. – Ты ошибаешься. И я, и те, кто остался на корабле, – мы все мужчины. Но человек, занятый работой, не может постоянно заниматься защитой своего мозга от нападения, и в таких случаях используется мыслезащитный экран. Я обхожусь без него, потому что должен общаться с другими. Понятно? – Ты совсем не боишься нас? – вспыхнула она, вновь рассвирепев. – Ты ни во что не ставишь нашу силу? – Абсолютно верно. Точнее не скажешь, – стиснув зубы, заявил Киннисон. Однако сам он не совсем верил в это и был рад, что женщина из-за своей ярости не заметила его сомнений. Она не могла убить его силой мысли. Так же, как ее Старшая Сестра – кем бы та ни оказалась, – и ее подручные. Однако, не уничтожив его с помощью разума, они могли попытаться расправиться с ним физически. А мускулы у них были крепкие и хорошо тренированные. Конечно, если дело дойдет до рукопашной, он проучит троих или четверых, а может, и полдюжины. Но схватка с несколькими противниками может оказаться смертельной для всех. Проклятье! Он еще ни разу не убивал женщин, но, судя по всему, вскоре предстояло научиться этому. – Ладно, поехали дальше, – предложил он. – И пока мы в пути, давай попробуем заключить договор, который поможет избежать кровопролития. Раз ты поняла, о чем я говорил с экипажем моего корабля, то знаешь, что он хорошо вооружен и готов за несколько минут разнести в щепки город. – Знаю. – Ее мысли смешались от очередного приступа бессильной ярости. – Оружие! Опять оружие! На что еще способны мужчины? Если бы не твой огромный корабль и не странный летательный аппарат, который висит над нами, то я бы голыми руками выцарапала тебе глаза и разорвала на части! – Не обольщайся понапрасну, – спокойно подумал Киннисон. – Но послушай-ка, юная тупоголовая убийца! Ты уже доказала, что умеешь принимать во внимание физические факты. Почему бы тебе не отнестись подобным образом и к интеллектуальной стороне дела? – Именно так я поступаю всегда. Всегда! – Увы, нет, – констатировал он. – По-твоему, мужчины отличаются двумя особенностями. Первая – они необходимы для продолжения вашего рода. Вторая – они дерутся. Дерутся до смерти и при каждом удобном случае. Верно? – Да, но… – Без всяких «но»! Дай мне выразить мою мысль. Почему вы не воспитали из ваших мужчин бойцов – давно, сотни поколений назад? – Когда-то мы пытались, но наш народ начал вырождаться. – Ясно. Ваше общество устроено по-дурацки, оно не сбалансировано. Ты видишь во мне только мужчину, которого нужно уничтожить как можно быстрее, и лишь потому, что я не такой, как ты. Однако я сам мог уничтожить тебя, и для этого у меня были веские причины, но сохранил тебе жизнь. Мы можем разнести в пух и прах всю вашу планету, но не будем так делать, если нас не вынудят. Какой же напрашивается вывод? – Не знаю, – искренне призналась женщина. Желание немедленно расправиться с ним понемногу остыло, остались лишь антипатия и гнев. – В некоторых отношениях ты, кажется, обладаешь качествами… почти как у настоящей личности. – Я и есть личность… – Ну уж нет! Не думаешь ли ты, что меня может ввести в заблуждение твоя одежда? – Погоди минуту. Я представитель народа, который делится на два равноправных пола. Численность мужчин и женщин на Земле почти одинакова… – и он, как мог, начал объяснять ей социологическое учение Цивилизации. – Непостижимо! – мысленно выдохнула женщина. – Но это так, – заверил Киннисон. – А теперь дай мне знать – ты будешь вести себя, как хорошая девочка, или мне необходимо назначить небольшой массаж твоим мозгам? Или, может, мне придется пару раз шмякнуть твое прекрасное тело об какое-нибудь дерево? Поверь, детка, я спрашиваю ради твоей же пользы. – Я верю тебе, – удивленно подумала она. – И мне становится все ясней, что… что ты и в самом деле – личность… в каком-то смысле, по крайней мере. – Разумеется, я личность – о чем толкую тебе в течение часа. И не в каком-то смысле, а… – Извини меня, – перебила она, – ты употребил понятие «прекрасное». Я не понимаю его. Что значит «прекрасное тело»? – О Господи! – Если Киннисон когда-либо и попадал в тупик, то именно сейчас. Как он мог объяснить, что такое музыка или искусство, амазонке, воспитанной среди самого варварского матриархата? И, помимо всего прочего, кому же удавалось объяснить женщине – любой, во всей макрокосмическое вселенной, – почему именно она прекрасна? Но Киннисон попытался. Он мысленно воссоздал ее собственный образ таким, каким увидел его впервые. Он представил ей изящные линии и совершенные пропорции ее фигуры, грациозность движений, мягкость кожи и красоту. Все старания оказались напрасными. Сосредоточенно нахмурив брови, она силилась понять, но у нее ничего не получалось. До нее просто не доходил смысл его описаний. – Естественно, без всего этого я не смогла бы обойтись, – объявила лирейнианка. – Такой я должна быть ради своей же пользы. Но мне кажется, я видела одну из твоих красавиц, – и в свою очередь мысленно нарисовала ему странный портрет женщины, отчасти похожей на земную. Киннисон внезапно решил, что она и была поильником, за которым он охотился. Конечно, женщины носят украшения; но не в таком же количестве – подобного груза не выдержала бы даже лошадь! И есть ли хоть одна представительница прекрасного пола, так же злоупотребляющая косметикой, духами с резким запахом, средством для завивки волос и пинцетом для выщипывания бровей, отчего последние превращались бы в едва заметную полоску над густо накрашенными ресницами? – Если это ты называешь красотой, то ничего подобного мне не нужно, – заключила жительница Лирейна. Киннисон попытался объяснить еще раз. Он показал ей величественный водопад, низвергающийся на дно глубокого ущелья и рассеивающий облака водяной пыли. И что же? Девушка тотчас объявила, что подобные геологические явления приводят к эрозии почвы. Никакой красоты она в них не увидела. Живопись ей показалась пустой тратой красок и масел, музыка – бессмысленными колебаниями воздуха и никчемным, никому не нужным шумом. В шуме – объяснила она – не может быть никакой пользы! – Бедный ты чертенок, – наконец сдался Киннисон. – Бедный, невежественный, бездушный чертенок. Хуже всего то, что ты не понимаешь и никогда не поймешь, каким богатством пренебрегаешь. – Не дурачь меня, – лирейнианка улыбнулась впервые за все время. – Глупо придавать такое значение вполне обычным вещам. Киннисону стало грустно. Он понял, что женщина, с виду так похожая на земных, была от него дальше, чем Галактический Полюс от его родной планеты. Ему приходилось слышать о матриархате, но он никогда не думал о том, к чему может привести его полное логическое завершение. А ведь именно так и произошло на Лирейне. Много веков здесь правил только один пол – мужчинам никогда не позволялось подниматься выше функции воспроизводства всегда доминирующего женского рода. И вот представительницы последнего превратились в абсолютно бесполых существ – со всех точек зрения, кроме чисто физиологической. Мужчины на Лирейне II были карликами, ростом не выше восьмидесяти сантиметров. Они обладали характером и наклонностями взбесившихся раделикских кошкоптиц и умственной способностью забрисканских дикарей. Их не принимали за людей – ни в детстве, ни в зрелом возрасте. Для поддержания постоянной численности населения каждая «личность» обязана родить другую «личность». Дети мужского пола – по одному на сотню младенцев – в счет не шли. Их даже не оставляли дома, а сразу отправляли в специальное заведение, где они жили вплоть до полового созревания. На протяжении всего года одним мужчиной пользовались примерно сто женщин. Затем он умирал. «Личности» разрушали его мозг и избавлялись от тела. Детей они рожали в возрасте от двадцати одного до двадцати двух лет, а жили в среднем до ста лет. Мужчины для них были не совсем изгоями или париями – нет, их терпели в силу необходимости, хотя и ни в коем случае не допускали в высшее общество. Внезапно Киннисона охватил страх. Внешне лирейнианки почти не отличались от земных женщин кавказского типа. Но как же они были далеки от них в интеллектуальном и всех других отношениях! Как он был чужд любому человекоподобному существу, чья сознательная и подсознательная жизнь основана на взаимном влечении двух противоположных полов. Киннисон не сразу понял, какие ужасные последствия может иметь отрицание такого влечения, – и лишь теперь подумал о них. По существу лирейнианки были людьми не больше, чем… ну, например, эйчи. Или розениане, ригелианцы или велантийцы. Любая земная женщина задрожала бы от страха, если бы ей случилось повстречаться с Ворселом ночью, в темной аллее парка. И все же внешне отвратительные рептилии, делившиеся на два равноправных пола, были гораздо более человечны, чем стройные, прекрасные создания с Лирейна П. – Вот и холл, – сообщила ему «личность», когда машина остановилась перед огромным строением из гладкого серого камня. – Ступай за мной. – С удовольствием. – И они пошли вперед по странному высохшему грунту. Между ними было расстояние около шестидесяти сантиметров. В небольшой и довольно тесной машине они оказались ближе друг к другу. Она не хотела ни прикасаться к сидевшему около нее мужчине, ни слушать его. Но как бы она удивилась, если бы узнала, что их чувства взаимны! Киннисон скорее предпочел бы прикоснуться к скользкой ящерице с планеты Борова. Киннисон и его провожатая поднялись по гранитным ступеням, затем миновали потемневший от времени портал. Они все еще шли рядом, но теперь уже на расстоянии около метра. Глава 4 КИННИСОН ЗАХВАТЫВАЕТ ПЛЕННИКА… – Послушай-ка, моя очаровательная, но глупая провожатая, – мысленно обратился Киннисон к лирейнианке, когда они приблизились к цели поездки. – По-моему, ты начинаешь терять благоразумие и снова горячишься. Последний раз предупреждаю – держи себя в руках. Если цвильник хоть на долю секунды заподозрит что-нибудь, то, клянусь, силы ада обрушатся на вашу обитель. Я не шучу. – Но я должна доложить Старшей Сестре, что привела тебя, – ответила она. – К ней нельзя без уведомления. – Хорошо! Тогда я сам дам ей знать о нашем прибытии. Так будет надежнее. Однако ему удалось сделать даже больше, ибо его мысленный взгляд уже проник в комнату, куда они направлялись. Там на довольно широкой, окруженной столами площадке несколько лирейнианских «личностей» исполняли некое подобие древнего акробатического танца. Их гибкие, сильные фигуры то и дело застывали неподвижно в грациозных позах, что требовало от исполнительниц очень высокого мастерства. За столами трапезничали около ста лирейнианок. Киннисона не интересовали ни танцовщицы, ни другие жители планеты, находившиеся в комнате. Ему нужен цвильник. Он, вернее, она сидела за небольшим квадратным столом – четвертым от двери – спиной к входу, что вполне устраивало Киннисона. Слева от нее, в высоком откидном кресле восседала «личность» с роскошными рыжими волнами. Судя по всему, хозяйка застолья. Решив про себя, что еще успеет разглядеть ее, линзмен переключил внимание на ту, которая занимала его больше всех, и вздрогнул от удивления. Он увидел обитательницу Альдебарана – это было даже ясней, чем при взгляде на саму Лессу Десплейн! Так вот она какая, посланница седьмого сектора, воплощение тионитовых грез. А драгоценности! Та лирейнианская тигрица, оказывается, ничуть не преувеличивала, когда описывала ее! Золотые и платиновые филигранные медальоны, висевшие на ее груди, усеяны бриллиантами, рубинами и изумрудами так же, как и шорты, сделанные из блестящего, переливающегося на свету материала. На поясе висел богато украшенный кинжал с чеканкой на рукояти. На всех пальцах сверкали крупные перстни. Широкое, тонкой работы ожерелье почти скрывало шею. Руки обвиты всевозможными причудливыми браслетами. В густых, уложенных в большой пучок волосах мерцали драгоценными каменьями по меньшей мере полдюжины булавок, заколок и гребней. – О, святая Клоно! – присвистнув, воскликнул Киннисон, ибо знал, что каждый из драгоценных камней стоит целое состояние. – Готов поставить полмиллиона за то, что здесь добра не меньше, чем на целый миллион! Однако некоторые вещи заинтересовали его гораздо больше, чем драгоценности, которые он увидел на цвильнике. Да, у нее есть экран мыслезащиты. Довольно слабый и с подсевшими батареями, но все еще способный создать поле. Хорошо, что Киннисон успел заблокировать его. К тому же у нее тайник в зубе, и, значит, предстояло помешать ей проглотить содержимое хранившейся в нем ампулы. Она слишком много знала, чтобы позволить проклятому босконскому наркотику уничтожить источник сведений, столь необходимых линзмену. Они подошли к входу в комнату. Не обращая внимания на яростные мысленные протесты своей спутницы, Киннисон резко отворил дверь и на всякий случай подготовил к обороне часть своей умственной энергии. Одновременно он послал в мозг цвильника такой мощный телепатический заряд, что та не могла пошевелить ни единым мускулом. Затем, не глядя на ошеломленных лирейнианок, шагнул к посланнице с Альдебарана и сильно прижал левым локтем ее шею. Киннисон раскрыл рот и быстро, но осторожно извлек фальшивый зуб. Наконец, отпустив девушку, он бросил на цементный пол ампулу и быстро раздавил ее каблуком. Альдебаранка пронзительно вскрикнула. Однако, видя, что ее крик не произвел ни малейшего впечатления ни на линзмена, ни на лирейнианок, она замолчала в ожидании дальнейших событий. Киннисон, не успокоившись на достигнутом и не заботясь о сохранности обстановки в комнате, выстрелом из излучателя пробил цементный пол в том месте, где лежали остатки ампулы, и только тогда перевел взгляд на рыжеволосую хозяйку застолья. Надо отдать ей должное – Старшая Сестра отнюдь не потеряла самообладания. Она лишь слегка повернулась в кресле и пристально посмотрела на него. За ее спиной, будто не произошло ничего особенного, продолжали свои движения танцовщицы. Старшая Сестра сидела, откинувшись, в кресле. Одну ногу она опустила на небольшую подставку, плавно закинула руки за голову и сцепила пальцы на затылке. Глубокий взгляд ее зеленых немигающих глаз оценивал линзмена без всякого удивления и вызывающе. Внезапно Киннисону пришло на ум, что Старшая Сестра вовсе не должна быть старой. Во всяком случае, выглядела она как женщина в расцвете молодости и красоты. Ее пышные волосы при ближайшем рассмотрении оказались не рыжими, а золотисто-каштановыми – такого же цвета, как у Клариссы Мак-Дугалл, и такими же густыми. В отличие от остальных жительниц Лирейна она тщательно ухаживала за ними. Что касается умственной способности, то ей, без сомнения, могли бы позавидовать люди многих планет галактики. Но в данный момент она испытывала на прочность энергетическую оболочку Киннисона, поэтому он был далек от того, чтобы превозносить достоинства королевы Лирейна. – А ну-ка, послушай меня, предводительница особ женского пола! – решительно приказал он. – Немедленно брось свои шутки, и пусть твои подруги тоже не пробуют справиться со мной! Я не ответил тебе сразу только потому, что решил показать, насколько смехотворны любые попытки преодолеть мою систему мыслезащиты, но скоро терпение иссякнет – предупреждаю! И тут – очевидно, не без вмешательства управляющей аэропортом – энергетическая атака внезапно прекратилась, а среди лирейнианок начался переполох. Случившееся было для них полной неожиданностью. Ведь по их представлениям, мозг мужчины – любого мужчины – не мог ни секунды противостоять мозгу самой слабой из «личностей» Лирейна! И вот прямо на глазах произошло совершенно невероятное. Грациозное тело Старшей Сестры обмякло, а во взгляде появилось недоумение. Однако страха не было: все бесполые лирейнианские женщины были бесстрашны до тупоумия. – Эй, тугодумка! – обратился он к своей провожатой. – У меня ушла уйма времени на то, чтобы растолковать тебе мои намерения, но ты говоришь на ее языке – объясни в двух словах, зачем я сюда прибыл. Объяснение заняло всего несколько секунд. В темно-зеленых глазах что-то прояснилось, но недоумение усилилось. – По-моему, будет лучше, если я убью тебя, а не позволю уйти… – начала она. – Не позволишь мне уйти?! – взорвался Киннисон. – Вот уж поистине убийственная мысль – по своей глупости, разумеется. Откуда она взялась в твоей башке? Милашка, да кто же сможет мне помешать уйти? – Вот кто! – И тотчас какое-то стремительное тело, которого всего мгновение тому назад не было в комнате, кинулось к горлу линзмена. Похожее на пантеру с головой змеи, оно могло испугать кого угодно. Вытянувшись в прыжке, оно выставило вперед огромные когти и готово было впиться в жертву своими ядовитыми клыками. Киннисону никогда прежде не приходилось отражать подобной атаки, но он внезапно понял, что существо не остановят ни броня, ни оружие, ни физическая сила. Ему вдруг стало ясно, что его не существовало ни для кого, кроме него и хозяйки комнаты. А также, насколько смертоносны чудовищные когти и клыки, способные мгновенно лишить его жизни. Однако эффективный в любых других условиях, такой способ убийства для Киннисона оказался грубым и дилетантским, ибо он сообразил, что все – лишь плод его воображения, хотя и представляет для него смертельную опасность. Он знал, как справиться с ним. Ему нужно выбрать один из двух способов защиты. Он мог вообразить его несуществующим, и тогда угроза попросту исчезнет. При втором, более трудном варианте от него требовалось подчинить фантом своей воле и направить его против врага. Киннисон без колебаний выбрал второй путь. Существо замерло, точно натолкнулось на невидимое препятствие, а затем ринулось на лирейнианку. Та среагировала своевременно-ужасное создание было уже в нескольких сантиметрах от ее горла, когда внезапно растворилось в воздухе, будто и не существовало. Глаза ее расширились от испуга. Она была поражена тем, с каким хладнокровием и мастерством защищался линзмен, и не без труда пришла в себя. – Тогда, думаю, все решит вот что, – и указательным пальцем обвела вокруг комнаты, переполненной ее лирейнианскими сестрами. – Каким образом? – заинтересованно спросил Киннисон. – Просто численным превосходством – объединенными усилиями собравшихся. Конечно, с помощью своего оружия ты можешь уничтожить многих из них, но остальные успеют расправиться с тобой. – В таком случае ты умрешь первой, – предупредил Киннисон. Проследив за его мыслями, она поняла, что он не угрожал, а просто констатировал неизбежный факт. – Что из того? В свою очередь линзмен знал, что лирейнианка вовсе не бравировала. У него было еще одно оружие, но он не мог применить его в качестве средства убеждения. Кроме того, не хотелось обращать его против беззащитной женщины, даже лирейнианки. Положение казалось безвыходным. Хотя нет, выход был – вертолет. – Послушай, Королева Лирейна, что я скажу своим парням, – приказал он и начал говорить в микрофон. – Ральф? А ну-ка, дай один узконаправленный разряд прямо через крышу этого заведения – поближе к ней, чтобы хорошенько встряхнуть ей мозги. Не успел Киннисон произнести свой приказ, как тонкий, ослепительно яркий разрушительный луч пронзил потолок и пол комнаты. Его накал был таким сильным, что если бы он оказался хоть немного шире, то, без сомнения, сжег бы кресло, на котором сидела Старшая Сестра. В мгновение ока луч уничтожил все, что находилось на его пути. Раздался оглушительный грохот, заставивший золотоволосую лирейнианку опрометью броситься прочь и застыть уже на полпути к двери. Остальные «личности» испуганно отступили к стенам помещения. – Как видишь, Клеопатра, – пояснил Киннисон, когда паника улеглась, – у меня достаточно веские аргументы, к которым я могу – или буду вынужден – прибегнуть в споре с тобой. По моему приказу такой луч продырявит голову каждого, кто вздумает помешать мне. Не хочу никого убивать без необходимости, но уйду отсюда невредимым – как и моя подруга с Альдебарана, которую прихвачу с собой. Если меня заставят, то превращу дом в сплошное огненное месиво, и из него выйдут живыми только я и цвильник. Какая из перспектив тебя больше устраивает? – Что ты собираешься делать с чужеземкой? – вместо ответа спросила лирейнианка. – Мне нужно получить от нее кое-какие сведения. А почему ты спрашиваешь? Что ты сама намеревалась делать с ней? – То же, что и сейчас, – убить! – последовал ответ. Раздался смертоносный разряд мысленной энергии, но как ни быстро действовала Старшая Сестра, линзмен успел опередить ее. Он нейтрализовал поток энергии, шагнул к женщине и включил ее экран мыслезащиты. – Не выключай, пока мы не доберемся до корабля, сестренка, – проговорил он на языке планеты Альдебаран. – Я знаю, у тебя сели батареи, но скоро мы будем в безопасности. Местным курочкам не удастся заклевать тебя. – Надеюсь. Тебе неизвестно о них и половины того, что знаю я, – сказала та тихим певучим голосом. – Но во всяком случае, благодарю тебя, Киннисон. – Послушай-ка, Рыжая, где ты научилась таким грязным фокусам? – поморщившись, мысленно спросил линзмен. – Я терпел их, сколько мог, но больше не буду. Отвечай без уловок: нам покинуть ваш дом с миром или испепелить вас на месте и выйти наружу, ступая по вашим чадящим трупам? Все зависит только от тебя, но решать нужно прямо сейчас. Старшая Сестра сверкнула глазами и крепко сжала кулаки. – Полагаю, раз нам не удалось остановить тебя, то мы должны отпустить, – в бессильной ярости прошипела она. – Если бы мы могли уничтожить тебя, пусть даже ценой всех наших жизней, то ты бы умер… но раз так, то можешь идти. – И откуда в тебе такая свирепость? – опешив, спросил линзмен. – Я еще не встречал разумных существ, подобных тебе. Ведь ты вместе с этой женщиной побывала на Земле и должна знать, что… – Да, я знаю, – резко перебила она, – и именно потому сделаю все возможное, чтобы не дать тебе вернуться на нашу планету и защитить наш мир от вторжения ваших варварских орд… – Ах, вот в чем дело! – осенило Киннисона – Ты опасаешься, что кое-кто из нас захочет поселиться здесь или наладить пути сообщения с вами? – Да. Я видела немало планет и народов вашей так называемой Цивилизации. И ни одна из нас впредь никогда не покинет Лирейн, я сделаю все возможное, чтобы ни один чужестранец больше не появился здесь. – Послушай-ка, ангельское создание! – сказал Киннисон. – Ты безумна, как раделигианская кошкоптица, и глупа, как обитатели планеты Тренко! Пойми, если сможешь, – ни одному разумному существу с сорока миллионов планет не взбредет в голову мысль интересоваться вашей захудалой, духовно опустошенной и интеллектуально отсталой планетой. Что касается меня лично, то я намерен покинуть ее ровно через двадцать семь минут и никогда больше не видеть. Полагаю, эта женщина хочет того же. Если кто-нибудь однажды услышит о вашей забытой Богом планете и решит навестить ее, то я втолкую ему, – и при необходимости вдолблю в голову кулаками, – что за глупость он собирается совершить. Ты мне веришь? – О да, вполне! – восторженно улыбнулась она. Тирада линзмена не усилила ее ярость, прозвучав сладчайшей музыкой для порочного рассудка. – Так уходи быстро! Прошу тебя, пожалуйста! Ты можешь сам отвести автомобиль к своему кораблю или кто-то должен помочь? – Спасибо. Я могу сам повести машину, но в этом нет необходимости. Нас заберет вертолет. Киннисон поговорил с ожидавшим приказаний Ральфом, а затем, сопровождаемый на некотором отдалении толпой лирейнианок, вышел из холла вместе с посланницей Альдебарана. Вертолет уже стоял перед зданием. Мужчина и женщина поднялись на борт. – Не засоряйте эфир, «личности»! – линзмен помахал им рукой, и летательный аппарат взмыл в небо. Через несколько минут взлетел и «Неустрашимый», оставивший груду оплывшего металла на том месте маленького аэродрома, где еще недавно стоял быстроходный корабль цвильника. Киннисон внимательно вгляделся в бледное лицо своей пленницы и протянул ей небольшую коробочку. – Свежие батареи для твоего экрана мыслезащиты – он уже скоро отключится. Поскольку его спутница не сделала ни малейшего движения, чтобы взять их, он сам произвел замену и проверил экран в действии. Тот работал безупречно. – Да что с тобой, детка? Если бы я не видел, как ты сидела за накрытым столом, то подумал бы, что ты проголодалась. – Я проголодалась, – сказала девушка. – Мне не хотелось есть там. Ведь я знала, что меня собираются убить, и у меня не было никакого аппетита. – Так чего же мы ждем? Я тоже голоден – давай поедим вместе. – Нет, я не буду есть ни с тобой, ни с кем другим. Я поблагодарила тебя, линзмен, за то, что ты спас мне жизнь, и не отказываюсь от своих слов. Тогда, как и сейчас, мне казалось, что лучше быть убитой тобой, чем теми ужасными женщинами. Вот почему я отказываюсь. – Но я вовсе не собирался убивать тебя – как ты не можешь понять? Я не воюю с женщинами, и ты еще убедишься в том, что я говорю правду. – Боюсь, нет, – грустно проговорила девушка. – Ты не убил ни одну из лирейнианок, но и не мчался за ними миллион парсеков, правда? Нас с самого рождения учат, что вы, патрульные, до смерти истязаете свои жертвы. Судя по твоим мыслям, ты лично действительно не собираешься убивать меня, но, без сомнения, меня убьют прежде, чем я заговорю. Ну что ж, мне кажется, я смогу выдержать ваши пытки. – Послушай, девочка! – возмущенно воскликнул Киннисон. – Здесь тебе не угрожает никакая опасность. Ты защищена так же, как если бы находилась у Клоно за пазухой. Не отрицаю, мне нужно получить от тебя кое-какие сведения, но, клянусь, я не причиню тебе ни моральной, ни физической боли. Единственное твое истязание – то, которое ты сама себе устраиваешь. – Но ты назвал меня цвильником… а их вы всегда убиваете, – запротестовала она. – Не всегда. В бою, в открытом поединке – да. Если их обвиняют в серьезном преступлении, то отводят в камеру смертников. Но совсем не обязательно, чтобы они умирали. Чаще к ним применяют мозговую терапию и просто стирают все их порочные мысли. – Ты думаешь, я стану дожидаться суда и надеяться на милость ваших допотопных терапевтов? – Подобная участь тебе не угрожает, – улыбнулся Киннисон. – Твое дело уже решено в твою пользу. Видишь ли, я вовсе не полицейский и не детектив по наркотикам. Случилось так, что меня уполномочили быть одновременно и следователем, и судьей, а когда нужно – и палачом. Хотя предпочитаю прибегать к терапии. Однажды я спас гораздо худшего цвильника, чем ты, – но он не был таким всеговорчивым. Ну как, мы будем обедать? – Не знаю… Ты не обманываешь меня? Линзмен отключил ее экран мыслезащиты и неопровержимо доказал серьезность своего настроения. Придя в себя, девушка попросила принести ей обед и вскоре жадно набросилась на еду. – Не найдется у тебя сигареты? – досыта наевшись, попросила она. – Что ты больше любишь – земные, венерианские, альзаканские или какие-нибудь другие сигареты? У нас имеется двести различных сортов – выбирай. – Земные. Однажды я купила пачку «Камерфилда» – они оказались превосходными. Но у вас их, наверное, нет? – Квартирмейстер! – проговорил Киннисон в коммутатор – блок «Камерфилда», пожалуйста. Через несколько секунд по пневматической линии были получены заказанные сигареты. – Закуривай, сестренка! Глубоко затянувшись ароматным табачным дымом, девушка просияла от удовольствия. – Превосходно! Благодарю тебя, Киннисон, за все, что ты для меня сделал. Твой обед мне очень понравился, но у тебя все равно ничего не получится. Я никогда никого не выдавала и сейчас не выдам. В противном случае я перестала бы уважать себя. Она затушила сигарету и добавила: – Так что можешь сразу приступать к третьей степени допроса. Давай неси сюда резиновые дубинки, электрические иглы или что там еще припасено. – Ты все заблуждаешься, милашка, – с жалостью взглянув на собеседницу, произнес Киннисон. Какой поразительный контраст сейчас был между ее грациозным телом, фантастически роскошным нарядом и мрачной напряженностью, застывшей в глазах! – Поверь, не будет ни допроса третьей степени, ни резиновых дубинок и ничего другого в том же роде. Мало того, я не собираюсь беседовать с тобой до тех пор, пока ты хорошенько не выспишься. Ты уже не выглядишь голодной, но все еще не в духе. Когда ты по-настоящему высыпалась в последний раз? – Пожалуй, недели две назад. А может быть, месяц. – Я так и думал. Ну, ладно, иди спать. Девушка не сдвинулась с места. – С кем? – спокойно спросила она. Ее голос не дрогнул, но рука бессознательно потянулась к кинжалу. – О святая Клоно! – фыркнул Киннисон, удивленно взглянув на нее. – Может, ты полагаешь, что угодила в притон наркоманов, а не на космический корабль? – А чего мне можно ожидать от вас, патрульных? – угрюмо спросила девушка. – Не нужно больше разыгрывать меня, Киннисон. Я знаю, что мне предстоит вынести, но все равно не скажу того, чего ты от меня добиваешься. Не хочу, чтобы меня считали предателем, а ты убьешь меня в любом случае. – Пусть будет стыдно тому, кто наговорил тебе столько лжи обо мне, – покраснев, сказал Киннисон. – Ступай за мной, маленький чертенок. Собрав кое-какие приборы, он взял ее за руку и отвел в роскошно обставленную каюту. – Вот эта дверь, – объяснил он, – сделана из сплава вольфрама, хрома и молибдена. Замок – самый надежный из всех существующих. Оба ключа, открывающие его, я отдаю тебе. Здесь есть также засов. Дверь выдерживает давление пятисоттонного гидравлического пресса и не поддается атомно-водородному резцу. Экран защищает комнату от любых следящих лучей. А вот все твои вещи, которые мы нашли на быстроходном космическом корабле. Если тебе понадобится какая-либо помощь или ты захочешь есть или пить, то здесь есть коммутатор. Теперь ты немного успокоилась? – Значит, ты не шутил? И я… я… – Совершенно верно, – заверил он ее. – Ты здесь будешь хозяйкой своей судьбы, капитаном души и тела. Спокойной ночи. – Спокойной ночи, Киннисон. Спокойной ночи и… спасибо. Девушка упала на постель и разразилась громкими рыданиями. Тем не менее когда Киннисон направился по коридору в сторону своей каюты, то услышал, как за его спиной лязгнул массивный засов, и почувствовал, что включился защитный экран. Глава 5 ИЛЛОНА С ЛОНАБАРА Часов двенадцать спустя, когда девушка с Альдебарана уже проснулась и позавтракала, Киннисон вошел в ее комнату. – Привет, милашка, сейчас ты выглядишь гораздо лучше. Кстати, я до сих пор не знаю твоего имени. – Иллона. – Иллона – а дальше? – Нет, просто Иллона. Иллона, и все. – Как же в таком случае тебя отличают от других Иллон? – Тебе нужен регистрационный номер? В языке Альдебарана нет символов – мое имя переводилось бы как «Иллона дочь гончара, проживающего в доме на колесах, который обычно стоит на дороге, ведущей…» – Постой, хватит! Ладно, мы будем называть тебя Иллоной Поттер, – замахал руками Киннисон и, пристально взглянув на нее, добавил: – Послушай, а ты не слишком хорошо говоришь на своем родном языке. Мое произношение и то лучше. Наверное, давно не бывала на Альдебаране II? – Да, мы перелетели на Лонабар, когда мне было шесть лет. – Лонабар? Никогда не слышал о такой планете. Впрочем, поговорим о ней позже. Лучше скажи – что случилось с экипажем твоего корабля? Может, он повстречался с какой-нибудь «личностью» вроде той рыжеволосой твари? – Твари? Она весело рассмеялась, но внезапно осеклась и, тяжело вздохнув, проговорила: – Обитательницы Лирейна жестоки, как никто другой. И мне трудно понять – почему они пренебрегают элементарными правилами приличия? – Хм-м… Рад, что ты так требовательна к этикету. Кстати, на борту моего корабля можешь найти для себя кое-какую одежду. – Я? – удивилась она. – Зачем? Я и так уже надела весь свой наряд… Вдруг она запнулась и прикрыла наготу руками. – Ох! Я совсем забыла про земные костюмы и платья! И ты… ты, должно быть, считаешь меня бесстыдной? – Нет. Пока – нет. Большинство из нас – особенно офицеры – побывали на стольких разных планетах и повидали так много различных разумных существ, что мы уже привыкли ко всему. Когда мы посещаем какую-нибудь планету, где принято ходить обнаженными, то, как правило, стараемся следовать местным обычаям. Как и там, где по традиции закутываются с головы до ног. Однако здесь мы у себя дома, а ты – в гостях. Конечно, соблюдение чужих обычаев – не более чем условность, но ведь и привыкнуть к ним не так уж трудно, правда? – Да, если правила приличия предписывают одеваться. Если же наоборот, то – нет. На Лирейне я пыталась привыкнуть к тамошним порядкам, но у меня плохо получалось. Я" все равно чувствовала себя обнаженной. – О'кей, наш портной сошьет тебе два или три платья. А то некоторые наши ребята еще не совсем пообвыклись в космосе, и твой вид покажется им чересчур вызывающим. Ты, наверное, знаешь, что бриллианты и другие драгоценности на Земле не считаются предметами одежды. – Тогда, пожалуйста, пусть мои платья будут готовы как можно быстрее. Хотя у меня вовсе не драгоценности, а… – Ну не скромничай, красотка. Уж я – то сумею отличить золото, платину и… – Да, металл и вправду не из дешевых, – признала Иллона. – Одна только вот эта вещица, – она прикоснулась к изящному медальону на груди, – стоит пяти дней работы. Но ожерелья и бусы – синтетические. Любая девушка может позволить себе носить такие бриллианты. Полдня работы – и можно купить дюжину подобных побрякушек. – Что? – изумился Киннисон. – Конечно. Только очень богатые девушки носят настоящие драгоценности, такие, как… в языке Альдебарана даже нет слов для них. Ты мне разрешишь перейти на телепатическое общение? – Странно, но я не могу припомнить ничего похожего, – проговорил Киннисон, изучив ряд мысленных образов, запечатлевших разноцветные камни. – Нужно записать их на пленку. Но вот «побрякушки», которыми ты вся увешена – чем ты зарабатываешь на жизнь, если можешь купить их за полдня работы? – Я танцовщица. Смотри! – Выйдя из-за стола, она легко сделала взмах левой ногой, и так высоко, что голень оказалась прижатой к голове. Затем последовала серия плавных движений. Линзмену казалось, что ее тело лишено костей. Наконец, сделав несколько сложных акробатических прыжков, девушка села. Ее прическа осталась такой же изысканной, как и прежде, ни один браслет не сдвинулся с места, а пульс участился едва ли больше, чем на один удар в минуту. – Неплохо, – похвалил ее Киннисон. – Должно быть, твое умение стоило немалого труда, хотя я думал, что твоя профессия – пилот… Между прочим, на Земле и на любой из тысяч наших планет ты смогла бы продать свои «побрякушки» – полагаю, что не слишком ошибусь, – не меньше чем за пять тысяч дней работы. – Невероятно! – Тем не менее так. Перед приземлением лучше отдай их мне, а я перешлю в банк, где они будут в полной сохранности. – В отличие от меня. Пока Киннисон говорил, Иллона все больше мрачнела, точно в ней угасал какой-то внутренний свет. – Ты был так обходителен, что я совсем забыла, где нахожусь и какое дело Мне предстоит, – проговорила она. – Но ведь оно не станет легче оттого, что мы отложим его на потом. Не лучше ли сразу покончить с ним, как ты считаешь? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=136458) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.