Сердце в небесах
Кристина Дорсей


Братья Маккейд #3
Кристина Дорсей увлекает читателей в мир захватывающих приключений и безграничной чувственности. Теперь она делает шаг «по ту сторону» в великолепном новом романе, повествующем о вечной страсти и о любви, которая всегда жива…





Кристина Дорсей

Сердце в небесах

(Братья Маккейд-3)


Посвящается моему отцу, от которого я узнала о «другой стороне»…




И конечно же Чипу.





ПРОЛОГ


Совпадение – это способ, которым Господь незаметно творит чудеса.

    Автор неизвестен.



Осень 1764 года

Королевский дворец, Лондон



– Пропади она пропадом, эта Элизабет, вместе с ее дурацкими романтическими представлениями о любви!

Свои слова леди Рэчел Эллиот сопроводила гримасой недовольства, потому что вечерняя роса пропитала ее атласные туфельки. Они были синие, отделанные серебряными кружевами, – под цвет платья из шелковистой тафты. «Сплошная синева небес и звездное мерцание, – сказал встреченный ею перед этим принц Вильям, брат короля. – Совершеннейший ангел».

– Возможно, но это было еще до того, как я случайно услышала, как лорд Альберт герцог Бингам требовал объяснить ему, куда делась его жена, – проворчала Рэчел про себя, подбирая юбки, чтобы не задеть ими розовый куст, на котором уже не было цветов. Вопреки ее стараниям, кружево зацепилось за шип. Она резко дернула материю, ощущая себя в этот момент скорее дьяволом, чем ангелом, Рэчел не сомневалась, что и выглядит она не лучше. Ни туфельки ее, ни платье не предназначались для того, чтобы разгуливать в них по заросшим садовым тропам, и, несмотря на всю предосторожность, с которой она торопливо пробиралась к знакомому укромному уголку, Рэчел не сомневалась, что ее старательно завитой и напудренный парик наверняка сбился на сторону.

Ее вечер был совершенно испорчен – в этом не могло быть сомнений. А все потому, что ее кузина и подружка, леди Элизабет Бингам, упорно отказывалась прекратить свои отношения с сэром Джеффри, хотя ее муж недавно прибыл ко двору.

Рэчел остановилась на мгновение, чтобы оглядеться. Сзади в сиянии свечей тепло светился королевский дворец. Если старательно вслушаться, можно было услышать нежные мелодии Генделя, исполняемые оркестром королевы Шарлотты. В той стороне ее ждали смех и развлечения и полчища льстивых ухажеров, всячески желающих угодить ей. Ей ужасно захотелось вернуться обратно.

– Ох! – С глубоким стоном Рэчел стиснула зубы, заставляя себя повернуть, и направилась вниз по заросшему травой склону в сторону озера. Ну, дай ей только найти Лиз! Она без околичностей выскажет ей все, что думает! И пусть сэр Джеффри попробует вмешаться, тогда и ему достанется на орехи. Рэчел совершенно безразлична его красота. Ей —то какое дело, что от его улыбки Лиз готова шлепнуться в обморок! Всему есть свое место и время. А по выражению лица лорда Бингама, когда он бросился к выходу из бального зала, ей стало ясно, что сейчас и место и время были явно неподходящими.

Теперь, когда она вышла из парка, фонарей стало меньше. Они почти не освещали окрестности, и Рэчел оставалось только надеяться, что она сумеет найти Лиз и Джеффри.

– Только бы они не пошли к нему! – взмолилась она в пространство. Рэчел рассчитывала, что сегодняшним вечером они не рискнут покинуть дворец.

– Рэчел, но мне необходимо встретиться с Джеффом и все объяснить, – настаивала Лиз, затащив ее в маленький укромный альков.

Вокруг них играла музыка, царило веселье, и мысли Рэчел все еще были заняты флиртом с братом короля. До нее не сразу дошел смысл сказанного Лиз.

– Что объяснить? – спросила Рэчел, но Лиз только мечтательно глянула на нее, как будто считая, что Рэчел этого все равно не понять.

Она и вправду не понимала. Если любовь вот так влияет на человека, то Рэчел оставалось только радоваться, что это чувство ее не коснулось.

Когда на фоне нежного плеска волн о берег Рэчел заслышала голоса, она на мгновение остановилась, потом со вздохом повернула в ту сторону. Здесь трава была выше, и подол ее платья совсем промок, хотя она его и приподняла. Видит Бог, любовникам следовало бы находить более цивилизованные места для своих встреч!

– Так вот вы где! – Завидев стоявшую на краю выдававшегося в озеро причала парочку, Рэчел решительно двинулась к ним. В темноте трудно было видеть выражение лиц Лиз и Джеффри, но Рэчел показалось, что их поразило ее появление. Они сразу оторвались друг от друга, хотя рука сэра Джеффри осталась на плечах ее кузины.

– Что… Чего ради ты заявилась сюда, Рэчел? – В голосе Лиз прозвучало явное раздражение.

– По-моему, это не требует объяснений. – Рэчел фыркнула – звук, вовсе не подобающий благородной леди. – Я пришла, чтобы увести тебя обратно. – Рэчел обращалась только к Лиз. Она решила, что ей совершенно плевать на то, что может сказать или сделать сэр Джеффри. И вовсе не потому, что с момента его прибытия ко двору он совершенно завладел свободным временем ее кузины – временем, которое до этого они обычно проводили вместе.

– Но ведь я же сказала тебе, что мне надо…

– Да, сказала. Хотя я тогда же подумала, что это совершеннейшая глупость…

– Я как-то не понимаю, почему мое и Лиз местонахождение может интересовать вас, леди Рэчел.

Рэчел уже открыла рот, чтобы сообщить, что она думает о таких мужчинах, как он, но Лиз быстро встала между ними:

– Прошу вас. – Одной рукой она коснулась рукава Джеффри, другой – Рэчел. – Прошу вас, не надо ссориться. Ведь я люблю вас обоих больше всего на свете.

Джеффри решил, что это признание дает ему право обнять свою обожаемую Лиз. Рэчел оставалось только вздохнуть.

– Я решила, что тебе не помешает знать: тебя ищет муж.

– Альберту удалось настолько отвлечься от игры, чтобы увидеть, что меня нет? – Лиз как будто еще больше укрылась в объятиях сэра Джеффри. – Думаешь, он что-то заподозрил?

– Понятия не имею. – Голос Рэчел смягчился, и она взяла ладони кузины в свои. Они были совершенно холодные. – Думаю, нам надо вернуться во дворец. Он выглядел очень рассерженным и… – У Лиз вырвался негромкий стон, и Рэчел на мгновение смолкла. – Элизабет, это единственный выход. Я скажу, что мы были вместе.

– Ты не понимаешь. – Пальцы Элизабет переплелись с пальцами Рэчел. – Ты не знаешь, какой он. Если он что-то заподозрит, то…

Слова Элизабет оборвал звук выстрела, от которого в ночное небо с шумом вспорхнула стая уток. От этого выстрела сэр Джеффри вдруг скорчился и упал на колени.

Рэчел резко повернула голову к берегу и увидела стоявшего там мужчину. В каждой руке он держал по пистолету. «Альберт», – выдохнула она, и в это мгновение прозвучал еще один выстрел. Через сплетенные пальцы Рэчел ощутила удар пули, попавшей в ее кузину. Элизабет падала, увлекая за собой в озеро не удержавшуюся на причале Рэчел.

С первым прикосновением ледяной воды Рэчел охватила паника. Казалось, озеро крепко обвило ее щупальцами, затягивая вниз. Она отчаянно пыталась вырваться из этой хватки, но силы ее иссякали. Крики о помощи, казавшиеся ей самой очень громкими, приводили лишь к тому, что ее рот заливал отвратительный привкус смерти.

Она попыталась собраться с мыслями. Ее тянуло на дно тяжелое платье – серебряные кружева и металлические обручи. Если бы только ей удалось его сбросить! Но чтобы ее одеть, трем служанкам пришлось трудиться почти целый час, и как она ни извивалась, ей не удалось разрушить результат их трудов.

Она поняла, что умирает. Грудь жгло почти непереносимой болью. И вдруг боль исчезла, и вместе с ней куда-то делись ледяная вода и леденящий ужас. Осталось только чуть опьяняющее ощущение подъема вверх по спирали. И покоя. Благословенного покоя.

– Ну вот, допрыгался, недотепа.

– Да откуда же мне было знать, что она бросится за своей кузиной? Это совсем на нее не похоже.

– Ты что, так ничего и не понял за время пребывания здесь? От смертных можно ждать любых неожиданностей.

– В особенности от этой.

«До чего же они мне надоели», – подумала Рэчел, стараясь не прислушиваться к спору. Они мешали ей наслаждаться совершенно чудесными ощущениями. Ее окружала мягкая, успокоительная темнота, а далеко впереди сиял белый свет, до того ослепительно чистый и теплый, что глаза не могли бы его выдержать. Только вот глаз-то у нее не было, да и тела тоже.

Она просто существовала, и все.

Никогда до этого не ощущала она себя столь желанной, не чувствовала такой заботы о себе. Ее окружала любовь, струившаяся сквозь нее, пока она бесцельно плыла в пространстве, всем довольная, безотчетно стремясь приблизиться к свету. В мире с самой собой, если бы не…

– Так что же нам делать?

– Да прекрати же свое нытье! И что ты имеешь в виду, говоря «нам»?

– Неужели ты оставишь меня без своей помощи?

– Еще раз напоминаю – это была твоя ошибка.

– Но я ведь всего-навсего ученик. Ты должен был направлять меня. И я отвернулся только на минутку.

– Хватит! С нее было достаточно их пререканий. Они не давали ей сосредоточиться. Но Рэчел вовсе не собиралась кричать на них. Да на самом деле она и не кричала. Она общалась с ними как будто в какой-то другой плоскости, не прибегая к помощи речи. Как бы то ни было, оба они, казалось, были ошарашены ее резкостью. Во всяком случае, они на мгновение умолкли. Потом нытик снова принялся за свое:

– Вот видишь, я же тебе говорил – от нее только и жди неприятностей.

– Ты ничего не говорил о неприятностях, только о непредсказуемости, и в этом я с тобой охотно соглашусь. – Он вздохнул: – Вопрос в том, что же теперь делать?

– Что делать насчет чего? – Рэчел решила, что, если она хочет обрести хоть немного покоя, ей следует помочь им разрешить их дилемму.

– Насчет вас, конечно.

– Да, – обвиняющим тоном поддержал нытик. – Вам еще не пора было умереть.

– Умереть? Но я не мерт… – Рэчел не закончила фразу. Потому что как ни трудно было с этим примириться – она не чувствовала себя мертвой, – сердцем она знала, что это правда. Но где было все то, что она привычно ожидала здесь встретить? Воинство ангелов небесных? Или, не дай Боже, горящая сера? И у Рэчел оставался еще вопрос. Что случилось с Лиз?

– Она проследовала дальше, как и ее духовный попутчик, Джеффри.

Рэчел инстинктивно поняла, что дух имел в виду, – Лиз проследовала в направлении света. Этого яркого света, мерцавшего лишь чуть дальше пределов досягаемости.

– Тогда отошлите дальше и меня, – решительно сказала Рэчел. – Я готова.

– Если бы это было так просто.

Впервые Рэчел ощутила что-то похожее на страх.

– Неужели вы хотите сказать, что я должна отправиться… в ад? – В это мгновение ее душу переполнили воспоминания сразу всей ее жизни. И некоторые, со смущением подумала Рэчел, выглядели не такими уж безупречными в чистом свете потустороннего мира. Например, когда она солгала своей маме по поводу расцарапанных коленей и порванного платья. И еще сплетни. Она обожала дворцовые интриги и без колебаний передавала Лиз каждую крупицу информации. И она не была такой уж набожной. Или милосердной. Только на прошлой неделе она прошла мимо нищего, притворившись, что не замечает беднягу. И еще…

– Да хватит вам перебирать свои грехи – мне совсем неинтересно их знать. Кроме того, вы не обречены на вечное проклятие.

«Слава Господу», – подумала Рэчел со вздохом облегчения.

– Вот именно. Но сейчас речь не об этом. Разве вы не слышали, что сказал Эбенезер? Вам еще не пора было умереть.

Эбенезер? У духов бывают имена? Рэчел отбросила эту мысль как несущественную. Решение проблемы казалось ей совсем простым. Если ей еще не полагалось умереть, то…

– Отошлите меня обратно в мою жизнь.

– Это не так просто.

– Ведь вы отошли в мир иной, – поддержал Эбенезер.

– Но эта была ошибка, вы сами так сказали. Ваша ошибка. – Она уже переставала владеть собой. Еще один недостаток, откровенно признала она.

– Я всего-навсего ученик.

Рэчел уже готова была сообщить, что, в конце концов, ее-то ошибки здесь не было, но тут вмешался другой дух.

– Пожалуй, мы могли бы что-то сделать. – Он помолчал ровно столько, чтобы привлечь внимание Рэчел и Эбенезера. – Возможно, она могла бы заслужить свое возвращение.

– Конечно. – В тоне Эбенезера слышалось облегчение. Но потом в его словах снова появилась ноющая нотка. – А ты думаешь, что Он с этим согласится?

– Посмотрим. Ведь уже были такие прецеденты. Мы должны без промедления переговорить с Ним.

Рэчел ощутила, что оба духа быстро удаляются.

– Подождите! – Она совсем не была уверена, что такой поворот событий нравился ей больше, чем тот, который привел ее сюда. – Что вы имели в виду, когда упомянули прецеденты? Что я должна сделать, чтобы заслужить возвращение?

Она почувствовала, что оба духа замедлили свое движение. Потом тот, который как будто был главным, ответил:

– Вообще-то это очень просто. От вас всего-навсего требуется спасти жизнь одной заблудшей Души.




ГЛАВА ПЕРВАЯ


Иногда в жизни случаются такие обстоятельства, успешно выпутаться из которых можно лишь с привлечением некоторой толики сумасшествия.

    Ларошфуко. Размышления.



– Не прыгайте, Бога ради!

Даже если бы эти слова не были выкрикнуты ему прямо в ухо, сам звук другого человеческого голоса вывел бы Логана Маккейда из равновесия. Он вздрогнул, и гравий под его мокасинами пополз вниз. Отчаянно перебирая ногами, он еле удерживался на краю каменистого хребта, нависавшего над пропастью. С бешено бьющимся сердцем он краем глаза уловил что-то серебристо-синее. И тут что-то… или кто-то коснулся его руки. Он инстинктивно отпрянул, и теперь, несмотря на все его старания, его ноги соскользнули по краю.

– Дерьмо! – Логан изгибался, цепляясь ногтями за гранит, пытаясь руками и ногами ухватиться за каменистую поверхность, за что угодно, лишь бы прервать падение, отлично зная, что ждет его внизу.

Неожиданный и болезненный переход в вечность. Вокруг него по склону с шумом сыпался дождь мелких камней, сдвинутых с места его дергающимся телом. Он уцепился за заросший мхом выступ и резко остановился в добрых пяти ярдах от вершины.

Его ладони были скользкими от пота. Подтягивайся, подтягивайся, черт побери! Логан вовсе не был уверен, что он произнес эти слова вслух. Он старался не поддаваться нараставшей панике. Одна мысль о том, что под его ногами – пустота, была ему ненавистна. Пустота. Каждый его прерывистый вдох отдавался грохотом в ушах, и Логан заставил себя дышать глубоко и равномерно. Но он не решался взглянуть вниз.

Вокруг свистел ветер, уже холодный в преддверии наступающей зимы. А он продолжал висеть, изо всех сил цепляясь за камень, чувствуя, что его неуверенная хватка постепенно ослабевает.

И тут он снова услышал голос.

Наверное, у него галлюцинация. Никто лучше его не знал, что могут сделать с телом боль и одиночество. Но чем больше он старался не обращать внимание на крики, тем настойчивее они звучали. В конце концов ему не осталось ничего другого, как взглянуть вверх. От его движения вниз покатился новый ливень камней.

– С вами все в порядке?

Логан прищурился. Солнце уже начало спускаться к западу, и он видел последние мерцающие лучи над вершиной горы. Они образовали ауру вокруг того, что казалось женской фигурой. Женщина с огромной копной белых волос. Но это же нелепость. И все-таки он видел эту голову, когда она нагнулась над краем утеса. Логан заморгал и крепко закрыл глаза, прежде чем решиться открыть их еще раз. Мысль о том, что женщина могла забрести на его затерянную в глуши горную вершину, была до того нелепа, что он готов был счесть ее плодом воображения, но она все же была здесь. И отчаянно взывала к нему. Снова и снова все тот же идиотский вопрос:

– С вами все в порядке? С вами все в порядке?

– Совсем не в порядке, черт побери! – заорал Логан. Если она и вправду ему привиделась, то лишь одиноко круживший над головой орел мог слышать, что он разговаривает сам с собой. И вообще, какое значение это будет иметь через несколько мгновений, когда он рухнет навстречу своей смерти?

– Так что же мне делать? – Ее голова на мгновение исчезла, потом вдруг появилась снова. – Я не знаю, как вам помочь.

Логан готов был поклясться, что видит протянутую к нему ладонь – ладонь, буквально укутанную в серебряное кружево. Но ладонь не могла дотянуться до него и быстро исчезла. Наверное, он сходит с ума. Его сводный брат Вольф говорил, что это раньше или позже случится, если Логан будет и дальше предпочитать одиночество… и выпивку.

Черт побери, ему совсем не хотелось умирать вот так – что бы там он ни думал раньше. Он должен как-то выбраться из этого нелепого положения. Сосредоточившись, Логан стал осторожно подтягивать левую ногу, пока пальцы не наткнулись на маленькое углубление в камне.

– Скажите, что я должна сделать?

Теперь голос был умоляющим, и он отвлекал внимание Логана от поисков опоры для другой ноги.

– Идите к черту! – Он боролся за свою жизнь, и у него не было времени для отвлекающих внимание видений.

– Не могу. – Видение как будто разозлилось. – Я была послана спасти вас.

– Тогда принесите веревку, Бога ради.

Тут она просто исчезла, оставив Логана в убеждении, что все это ему почудилось. Он попытался ослабить хватку и нащупать повыше что-нибудь, за что можно уцепиться. Он не мог позволить себе поддаться панике. Просто не мог.

Пот ручейками стекал по его спине, заливал лицо и жег глаза. Но это не помешало ему заметить веревку, которая появилась в двух футах слева от него. Это была его веревка, он узнал ее – за нее он отдал несколько шкур в Семи Соснах. Но что это видение делает с его веревкой?

– Я привязала ее к дереву, – крикнула она. – Думаю, она достаточно крепкая, чтобы выдержать вас.

Проклятие, его воображение слишком много себе позволяет.

– Так будете вы хвататься за нее, в конце концов? Логан сглотнул. Глотать было больно, потому что у него сдавило горло. Он окончательно свихнулся. Никакой женщины не было. И веревки тоже. Но в то же время он чувствовал, как веревка колотится об его руку, потому что женщина ее раскачивала. Оп! Еще один удар.

– Чего вы ждете?

В ее голосе звучало нетерпение, и Логан еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Он глянул на веревку, потом прищурился и поглядел наверх, но все расплылось перед его глазами.

– Какого черта! – Над ним не было места, где можно было уцепиться за склон. С таким же успехом можно принять смерть, цепляясь за несуществующую веревку. Вот только надо заставить себя отпустить камень. Логан до крови прикусил нижнюю губу. Он так часто думал о смерти – о том, чтобы сделать один шаг с утеса и покончить со всем этим, – что это должно бы быть совсем просто. Вовсе даже нет.

Бездонная пустота внизу как будто манила его, смеялась над ним издевательским, победным смехом. И хотя Логан понимал, что это всего-навсего ветер шумит в соснах, он не мог заставить себя разжать руки. Сосредоточься на своем дыхании. Сделай вид, что ты просто хочешь взяться за веревку. Не смотри вниз. Что толку смотреть вниз. Сделай вид, что ты где-то в другом месте, просто стоишь там. В Семи Соснах, вот именно. Ты в Семи Соснах, и кто-то… и Рафф просит тебя подержать веревку, и ты… Логан отдернул руку от камня и ухватился за веревку.

Крученая пенька врезалась в ладонь – так сильно он сжал пальцы. Облегчение, что он сумел преодолеть страх, в первый момент даже затмило удивление оттого, что веревка оказалась настоящей.

Ослабить мертвую хватку другой руки было уже проще. Теперь обе руки вцепились в веревку. И хотя веревка раскачивалась и звенела под его тяжестью, она держала. Во всяком случае, он не провалился в небытие.

– Вы сможете вылезти наверх?

Ну и зануда, будь она проклята, и до чего у нее резкий, нетерпеливый тон. Если уж ему надо было вообразить бабенку, почему бы ей не говорить помягче? Логан глубоко вдохнул и передвинул правую ладонь чуть повыше. Потом левую. Правую. Левую. Дюйм за дюймом он подтягивался по веревке, напрягая вздувшиеся мышцы.

Натянутая до отказа веревка звенела, и Рэчел, сцепив ладони, оглянулась на дерево, к которому она ее привязала. Завязывать веревки… Завязывать что угодно было не тем занятием, в котором она могла похвастать большими успехами. Даже ленты на нижних юбках ей завязывала служанка. Но она старалась, как могла. Почему этот дурень не вылезает? На карту поставлена не только его жизнь, а нечто гораздо большее.

Заслышав непрерывно повторяемые вполголоса ругательства, Рэчел поспешила в сторону пропасти. Показалась рука, ощупывающая край утеса. Напрягаясь и пыхтя, он вытянул себя на каменистый грунт. Рэчел отступила на шаг. Он лежал перед ней раскинув руки, уткнувшись лицом в землю. Его ноги свисали над краем утеса. Единственное, что ей удалось разглядеть, – что это крупный мужчина, одетый в оленью кожу, и что у него черные спутанные волосы. И еще – что от дыхания его грудь раздувалась, как кузнечные мехи.

– С вами все в порядке? – нерешительно спросила она.

Вопрос остался без ответа. Рэчел подошла ближе.

– Послушайте… – начала она, и тут что-то обхватило ее ногу. Она успела только испуганно взвизгнуть, когда ее дернули за лодыжку и она упала на землю в кучу синего шелка с серебром и нижних юбок.

Мужлан приподнялся, прижал ее к земле так, что камешки врезались ей в плечи, и плюхнулся на нее.

– Кто вы? – низко, угрожающе проворчал он. Рэчел пыталась ответить, но от удара у нее не осталось воздуха в легких, а тяжесть этого мужлана мешала ей вздохнуть. Что не должно было бы иметь значения, поскольку она все равно уже умерла, но почему-то имело. Рэчел извивалась, вцепившись пальцами в его одежду и стараясь вырваться. Он чуть сдвинулся, и она жадно глотнула воздух. Теперь она дышала почти так же тяжело, как и он.

– Вы слышали, что я спросил? Как вас зовут?

На таком близком расстоянии она отчетливо видела крошечные золотые искорки, блиставшие в зрачках его зеленых глаз. Мгновение она зачарованно глядела на них. Потом жесткая ладонь обхватила ее подбородок, и она вдруг вернулась в суровую реальность. Величественно дернув головой, Рэчел высвободила подбородок.

– Я, – сказала она своим самым высокомерным тоном – тем, который приберегала для прислуги, осмеливавшейся не угадывать малейшее ее желание, – я леди Рэчел Эллиот. И будьте добры, уберите себя с моей персоны.

Ее слова как будто поразили его, потому что он моргнул, и на мгновение ей показалось, что он готов выполнить ее требование. Но вместо этого он плотнее улегся на нее своим длинным телом. Его ноги скользнули между ее ног.

– Сперва скажите, какого дьявола вы меня чуть не убили?

– Чуть не убила? – Как он смеет лежать вот так, уставившись на нее! Но Рэчел подумала, что мериться с ним силой нет смысла. Во-первых, она бы наверняка проиграла. Во-вторых, несмотря на неудобство, все это не имело никакого значения. Она спасла его жалкую жизнь, хотя, глядя на него, она совершенно не понимала, почему это могло кого-то заботить. Скоро ее здесь не будет, она вернется туда, где ей и полагается быть. – Да я спасла вас, когда вы хотели прыгнуть в бездну! И позвольте вас заверить, дьявол тут совершенно ни при чем.

– Значит, какой-нибудь смертный? – Он приподнялся на локтях, оглядывая поляну. – С кем вы сюда прибыли?

Рэчел не спускала глаз с напрягшейся загорелой шеи.

– Ни с кем. – Она хотела вздохнуть – все это ей уже начало надоедать, – но тяжесть его тела не позволила это сделать. – Я прибыла одна. Теперь не будете ли вы настолько добры…

Но ей не удалось завершить свое требование, потому что не успела она опомниться, как увидела рядом со своей щекой нож – почти такой же длинный, как меч принца Вильяма.

– Не вздумай меня обманывать, подружка.

– Но я же не обманываю! Лезвие придвинулось ближе.

– Думаете, мне неизвестно, какая крутая тропа ведет сюда? И в какой глуши это место находится?

Рэчел позволила себе на мгновение испугаться. Она живо представила, как сталь касается ее лица. Но она не думала, что можно умереть дважды, по крайней мере за такое короткое время. Она посмотрела ему прямо в загадочно светившиеся глаза:

– Совсем неважно, что вы со мной сделаете.

– Вот как? – Он приподнял темные брови. – И почему бы это?

Рэчел сжала губы. Стоило ли объясняться с этим мужланом? Принять решение ей помогло легкое прикосновение лезвия к ее коже.

– Я… видите ли, я совсем не та, кем кажусь.

Он приподнялся на локтях, беззастенчиво разглядывая ее:

– Мне кажется, что вы женщина.

Лицо Рэчел вспыхнуло, и она плотнее стиснула губы. Она отлично умела краснеть, когда требовалось, но чтобы мужчина, одетый в оленьи кожи…

– Я не настоящая, – ухитрилась она выговорить сквозь сжатые губы. Но последнее слово оборвалось, потому что она резко втянула воздух. Свободной рукой он накрыл выпуклость ее груди. Ладонь была шершавой, горячей и обжигала кожу.

– На ощупь вы довольно настоящая. – Его пальцы скользнули под отделанный кружевами лиф.

Рэчел только разевала рот, издавая невнятные звуки. Это было совсем на нее не похоже, потому что всем были известны ее блестящее остроумие и способность поддерживать беседу. Говорили, что ей удалось даже завладеть сердцем брата короля.

– Сейчас же прекратите, – наконец сумела выговорить она, но вполне могла бы поберечь дыхание. Ему как будто надоело все происходящее, и он вскочил на ноги с изяществом и быстротой, которых она в нем никогда бы не заподозрила. Ладонью они обхватил ее запястье и рывком поставил ее на ноги.

Он снова оглядел поляну, будто ожидая, что сейчас на него кто-то набросится, и, как будто удовлетворенный увиденным, спрятал нож за голенище мягкого сапога.

– Теперь, женщина, вам придется сказать правду, – произнес он, крепче сжимая ее руку. Не дожидаясь ответа, он потянул ее за собой к грубо сколоченной бревенчатой хижине. Она едва взглянула на хижину раньше, когда искала веревку. Тогда она могла думать лишь о том, что может случиться, если ей не удастся его спасти. Теперь она принялась разглядывать постройку, хотя и без особого интереса.

Домик был маленький, сделанный наспех. Бревна даже не были ошкурены, и их покрывала толстая кора. Одну стену почти целиком занимала каменная печь. Со стороны обрыва была дверь, представлявшая собой всего несколько сбитых досок. Дверь была открыта.

Он бесцеремонно втащил ее в хижину и толкнул на толстую кипу шкур. В воздух поднялась туча пыли, и Рэчел деликатно чихнула.

Мужлан как будто этого не заметил, занятый осмотром кремневого ружья, которое стояло у двери. Он повернулся к ней, и Рэчел чуть не расхохоталась. Неужели он и вправду думает, что она испугается ружья? Она, которая уже утонула в озере за королевским дворцом? Это Лиз застрелили, Лиз и Джеффри. Игравшая на ее губах улыбка исчезла при воспоминании о прозвучавших выстрелах.

– Что такое с вами творится?

Резкий тон вопроса вернул Рэчел к происходящему, и она заморгала, растерявшись от его неожиданной близости. Потому что теперь он сидел перед ней на корточках, так близко, что она снова заметила, какие у него глаза, и ощутила тепло дыхания, от которого несло ромом. Ружье лежало у него на бедрах. Его ладони обхватили ее плечи, и хотя сейчас они были неподвижны, у Рэчел осталось ощущение, что они трясли ее несколькими мгновениями раньше.

Она подняла руку, чтобы поправить парик, и задела пальцами щеку. К ее удивлению, гладкая кожа была мокрой от слез. Рэчел сделала глубокий вдох:

– Что бы со мной ни было, это пройдет, как только я покину ваше сомнительное общество.

Несколько мгновений он внимательно разглядывал ее прищуренными глазами, стиснув челюсти. Потом поднялся, крупными шагами прошел к двери, обернувшись, только чтобы сказать: «Я вас сюда не приглашал», и выглянул наружу, придерживая ружье на сгибе руки. Но Рэчел нисколько не сомневалась, что он может вскинуть ружье к плечу и выстрелить быстрее, чем она могла бы раскрыть веер. По крайней мере, он не целился в нее, а как будто высматривал, нет ли кого снаружи. Ну и болван!

Если там кто-нибудь и был, к ней они не имели никакого отношения. Она прибыла сюда… Рэчел попыталась вспомнить, как же именно она попала сюда и где находилось это место. Она помнила свет и голоса ангелов, объяснявшие, что она должна спасти заблудшую душу, а после этого только бурлящий водоворот звука и цвета. У нее не было ни малейшего сомнения в том, что именно этого человека у двери, она и должна была спасти.

Хотя, если говорить откровенно, она понятия не имела, с какой стати кто-то взял на себя труд побеспокоиться об этом. Вряд ли он был принцем или хоть сколько-нибудь значительным человеком. Его одежда казалась ей нелепой – ноги обмотаны шкурами, свободная рубаха тоже из шкур. Точно уж не джентльменское одеяние.

И его манеры также не свидетельствовали о благородном происхождении. В его голосе не было ни легких мелодичных каденций, ни мягкости речи, к которым она была привычна. Он был резок и также не понимал, какую жертву она приносит ради него.

Рэчел глубоко вздохнула и обхватила себя руками. Ей было холодно и неуютно. Еле горевший в очаге огонь давал больше дыма, чем тепла, заполняя маленькое помещение завесой, от которой жгло глаза. Она бы с удовольствием покинула это место.

Только вот как это сделать?

Она спасла его ничтожную жизнь. Почему она все еще здесь? Рэчел втянула щеки и уставилась в потолок. Не обращая внимания на закопченные стропила, с которых свисали шкуры, она еле слышно прошептала:

– Заберите меня обратно… пожалуйста.

– Что это вы бормочете?

Рэчел рывком опустила голову и встретила его взгляд.

– Я не бормочу.

– Ну да, конечно же нет.

– Конечно нет. – Рэчел отвернулась, потом снова взглянула на него: – Куда это вы?

Он открыл дверь шире и ступил через порог, все еще держа ружье.

– Погляжу, как там ваши приятели, – сказал он, не обратив никакого внимания на ее заверения, что она прибыла одна.

Когда он ушел, Рэчел подобрала юбки и встала. Теперь ей остается только… Что она должна делать? Наверняка Господу известно, что она выполнила свое задание. Ведь Он все знает, верно? Тогда почему же Он не возвращает ее в ее настоящую жизнь? Или приказать хотя бы к тем двум духам, которые так любят лезть не в свое дело?

Помещение было совсем маленьким. Ей потребовалось не больше десяти шагов, чтобы пройти его из конца в конец – от очага до окошка. Она проделала этот путь несколько раз, и тут ее осенило. Ну конечно же! Со вздохом облегчения Рэчел вернулась к покосившейся кипе шкур и опустилась на колени старательно расправив синюю с серебром юбку.

Как она могла быть такой неразумной… такой непочтительной! Разве можно разговаривать с Господом или Его ангелами стоя! Она молитвенно сложила руки и склонила голову. Парик сразу съехал набок.

– Чертов… – Рэчел сообразила, что кощунствует и опасливо глянула в потолок, прежде чем поправить парик. Потом снова опустила голову, зажмурилась и постаралась выбросить из головы все греховные мысли.

– Господи на небесах, выслушай мою ничтожную мольбу. – Она помолчала, ожидая сошествия на нее Духа Святого. Он не сошел. Может быть, этого и не требовалось. В конце концов, она была просто орудием Божиим. Ангелом, сошедшим на землю чтобы исполнить волю Господню. Воодушевленная этой мыслью, Рэчел продолжала: – Я сделала то что ты хотел. – Это было довольно нелегко, и, наверное, не стоит жаловаться на неудобства. – Я спасла твоего… твоего заблудшего агнца. – Как-то странно было называть человека, которого она спасла агнцем. Бык – это больше к нему подходит. Или медведь. Рэчел подавила смешок и решила, что не важно, как она его будет называть. Господь знает, кого она имеет в виду. – Ты видишь, что я выполнила возложенную на меня задачу, и теперь я хочу вернуться домой. – Она помолчала. – В королевский дворец, если можно. – На ее губах заиграла улыбка. Как будто все. Но ее «Аминь» заглушил грохот, когда вышеупомянутый агнец ворвался в хижину.

– Да откуда вы взялись, черт побери? – Логан захлопнул дверь. – Слышите, подружка! Я требую ответа. – Последние слова он произнес более сдержанно, когда понял, чем она занята. Хотя он сам уж точно не был святым, негоже было прерывать того, кто молился. Просто он хотел получить ответы на некоторые вопросы, и немедленно.

Она как будто уже закончила молитву. Она поднялась и повернулась к нему, высокомерно вздернув подбородок, словно оказывала ему совершенно невероятную милость, соглашаясь его выслушать. А ведь она, как-никак, находилась в его доме; даже если эта хижина была грубой и простой, все-таки это был его дом. Она появилась здесь, на его горе, даже не спросив позволения, и ему не удалось найти ни отпечатка ноги, ни даже сломанной ветки, чтобы понять, как она сюда попала.

И теперь она глядела на него так, будто давала понять, что он может иссохнуть и умереть, дожидаясь ответа. А сама – просто тощая бабенка, зато юбки такие широкие, что под ними можно спрятать отряд индейцев. И волосы, которыми мог бы гордиться любой воин… если бы он выставил их на своем шесте для скальпов.

Логан сделал глубокий вдох и попытался еще раз выяснить, как она сюда попала.

– Мне приходилось ходить по следу, и я не вижу никаких признаков того, что вы поднялись сюда по тропе.

– Я и не поднималась.

– И в лесу нет даже смятого листа или порванной паутины.

Она пожала плечами, жемчужно-белыми даже в тусклом свете угасающего очага.

– Если вы пришли не по тропе и не через лес, то остается только вон тот склон утеса. А после того как вы меня с него столкнули, мы знаем…

– Я вас не толкала. – Рэчел скрестила руки на груди. – Я вас спасла.

– Вы все время это повторяете.

– Потому что это правда. Вы собирались прыгнуть с утеса. – А иначе зачем бы ее послали?

Он только покачал головой, прислонил ружье к стене и скрестил руки на груди, передразнивая ее позу.

– Перед тем, как вы появились, я просто стоял там, наслаждаясь видом.

После непродолжительного молчания Рэчел сказала:

– Я вам не верю.

Он пожал плечами, будто его мало заботило, верит она ему или нет.

– Так вот, я спрашиваю еще раз: как вы сюда попали?

Рэчел вздернула подбородок:

– Сами подумайте. Какой путь остается?

– Ну, насколько я могу судить, разве что прилететь по небу, как… – В ее глазах появился странный свет, и Логан еле сумел выдавить слово «птица». Потом она отвела взгляд в сторону, и он рассмеялся прерывистым смехом. – Ну уж этому-то я никогда не поверю, подружка.

– Не хотите – не верьте. Мне это безразлично. – Она отвернулась. В эту игру могут играть двое, подумала Рэчел, пытаясь улыбнуться. Потом она вспомнила, где находится. Почему она еще здесь? Почему?

– Кто вы? – Неожиданно для Логана в его голосе прозвучало скорее удивление, чем приказ, но с этим он ничего не мог поделать. В ее глазах и выражении ее лица он заметил нечто, что заставило его усомниться в трезвости своих суждений. Хотя, пожалуй, это было для него не ново. И все же…

Она бросила на него взгляд через плечо, все еще высокомерно задрав округлый подбородок.

– Я вам уже сказала, помните? Я – леди Рэчел Эллиот. Королевская воспитанница. Одна из фрейлин королевы.

– И какой же королевы?

Рэчел резко обернулась со вздохом раздражения:.

– Ее королевского величества королевы Шарлотты, конечно. – Неужели он до того глуп, что не знает своих властителей?

– Ах вот как, – сказал он, прислонившись крепким плечом к стене и скрестив ноги. – Ну конечно же.

Его тон ей не понравился. Рэчел вся напряглась и уставилась на него, сузив глаза. Он насмехался над ней, а еще никому, никому на свете не удавалось делать это безнаказанно. Однако здесь как будто некому было его наказывать. Уж она точно не смогла бы это сделать. Он был гораздо выше ее и явно не испытывал почтения к ее титулу. Пора, пора ей вернуться в свой собственный мир. Может быть, она должна сама найти дорогу домой? Ну конечно. Как глупо, что она не поняла этого раньше. Она заставит этого мужлана отвезти ее в резиденцию королевы, и все встанет на свои места. Она широко раскрыла глаза и одарила его своей самой чарующей улыбкой.

– Если вы будете так любезны и проводите меня до королевского дворца, то я…

– До весны я не сдвинусь с места, ваше высочество.

– До весны? Но ведь… Но ведь еще только начало осени. Мне надо вернуться домой.

В ответ он только пожал плечами и ленивым движением отодвинулся от дверки, предоставляя ей возможность беспрепятственно уйти. Мгновение Рэчел колебалась, но потом гордо вздернула подбородок. Отлично. Она отправится одна. Она окинула взглядом очерченный дверным проемом дикий, не тронутый рукой человека пейзаж, сделала нерешительный шаг вперед и остановилась:

– Будьте добры объяснить, как мне добраться до Лондона.

В ответ она услышала взрыв глубокого раскатистого смеха, но, взглянув ему в лицо, поняла, что случилось что-то совершенно серьезное.

– Двигайтесь на восток, – начал он, – и когда перевалите через горы, дальше уже будет легче… пока не доберетесь до моря.

– Моря?

– О да, между вами и Лондоном будет Атлантический океан.

– Этого не может быть. – Рэчел сцепила пальцы и отвернулась. Через минуту она снова повернулась к нему: – Где я нахожусь?

Он не торопился с ответом. Рэчел бросилась к нему и обеими руками вцепилась в его рубаху. Ей удалось встряхнуть скорее себя, чем его, но это ее не обескуражило.

– Скажите мне, где я. – Несмотря на требовательный тон, она заранее боялась того, что он мог сказать.

– Колония Южная Каролина… – повторила она вслед за ним упавшим голосом и опустила руки. Она пересекла хижину из угла в угол и снова повернулась к нему. – Выходит, я ошиблась, думая, что смогу сама добраться домой. Они за мной явятся.

– Они?

Рэчел с шумом выдохнула, что совсем не подобало леди. До чего ей надоело снова и снова обсуждать с ним все это! Она просто скажет ему, в чем дело. Может, тогда он оставит ее спокойно дожидаться… Она не была уверена, что должно случиться и когда, но твердо знала – что-то обязательно должно случиться. Что угодно, лишь бы ей не оставаться здесь.

– Я была послана спасти вас, – сказала она, расправив плечи. – Ангелами.

Если она предполагала, что он будет потрясен этим откровением, то ее ждало явное разочарование. Первой его реакцией был громовой хохот. Она поджала губы. Отсмеявшись, он больно схватил ее за плечи:

– С меня достаточно вашего вранья. Теперь выкладывайте правду.

– Вы не верите в существование ангелов? – первые она испугалась, ощутив его гнев.

– Ну уж нет. У меня нет сомнений, что Небеса существуют… и ад тоже.

– Тогда почему вы мне не верите? Он рывком притянул ее к себе:

– Вы, может, и похожи на ангела, но мне-то лучше знать. Потому что если кто и послал вас ко мне, то уж никак не Господь, а сам дьявол.

Рэчел глядела в яростные зеленые глаза и почти готова была ему поверить.




ГЛАВА ВТОРАЯ


Сумасшествие – это когда из ошибочных предпосылок делают правильные выводы.

    Вольтер. Философский словарь.



Сколько бы он ни пил, она все равно не исчезала. Логан опустил кувшин, глотнул и вытер губы тыльной стороной ладони. Он сидел в углу, образованном южной стеной и каменной кладкой очага, вытянув ноги по земляному полу. И разглядывай женщину, которая спала.

Прошлым вечером, когда она сообщила, что устала, и он предложил ей единственную постель в хижине – ту, на которой она сейчас спала, – он вышел из хижины пройтись. Хотя уже спустилась ночь, усыпанное звездами лунное небо выглядело чистым и ярким. Логан любил такие прохладные ясные ночи. Но сейчас он думал не о небе. Во всяком случае, не о той его части, которую мог видеть над головой.

Что происходит, черт побери? Он ни на мгновение не поверил ей. Никакой она не ангел. Черт, он даже не думал, что она и вправду леди – как-ее-там-зовут… Подумаешь, бриллианты. Логан пнул пучок сухой травы. С какой стати придворным короля Георга появляться в каролинской глуши?

– И зачем они мне здесь нужны? – пробормотал он. Он был тогда не в том возрасте, чтобы драться на стороне принца Бонни, как его брат Джеймс, но он так и не простил британской короне разгрома под Каллоденом.

И вообще все это не имело значения. Потому что во всем, что она наговорила, конечно же не было и крупицы правды. А может, она сумасшедшая? Или он? А поскольку ему и раньше на это намекали, хотя он и сам частенько подумывал об этом, Логан был готов признать, что все случившееся ему привиделось.

Пока он не вернулся в задымленную хижину и не увидел ее крепко спящей на кипе шкур. Она лежала на боку, одетая, по-детски подложив ладонь под щеку. Но шикарно разукрашенное платье совсем не скрывало женское тело. Логан на несколько мгновений уставился на почти выпавшие из кружевного декольте груди, потом сглотнул и протянул руку к ближайшему кувшину.

Если он не сошел с ума, тогда сумасшедшей была она.


* * *

Ласки все продолжались. Рэчел улыбнулась, во всю стараясь подольше оставаться в потустороннем мире сна. Но ей мешали эти прикосновения. Они были теплыми и мокрыми! Рэчел широко распахнула глаза и встретила грустный собачий взгляд и мокрый черный нос.

– О, Бога ради.

Она быстро уселась и откинула голову. Она не любила собак. Вообще не любила животных, если на то пошло. А эта скотина чуть ли не прилипла к ее боку, вывалив из открытой пасти длиннющий язык.

– Пш, пш! Иди прочь, – уговаривала она, оглядывая хижину. Вместе с воспоминанием о происшедшем вдруг пришло осознание того, что она все еще находится в каком-то глухом закоулке Нового света. Она с трудом подавила стон. Прошлым вечером, засыпая на этой отвратительной кипе шкур, она была совершенно уверена, что проснется в своей удобной постели под шитым золотом шелковым балдахином. И вот пожалуйста – она все еще здесь.

И в довершение ко всему эта собака. Крупный черно-белый спаниель. К тому же он как будто не понимал простейших команд.

Не спуская с него глаз, Рэчел нерешительно встала. Ее платье было безнадежно измято, кружева испачканы, подол весь истрепался. А это было такое прелестное платье.

Рэчел вздохнула и снова поймала взгляд спаниеля.

– Где он? – требовательно спросила она и скрестив руки, шагнула через шкуры, запутавшись в одной и отбросив ее пинком. Огонь давно погас и ее руки покрылись гусиной кожей. Но она все же с надеждой заглянула в висевший над очагом чугунок.

– Наверное, он отправился на охоту, – сказала Рэчел, носком ноги подталкивая комочек грязи в сторону очага. – Это хорошо, потому что я проголодалась. – Она безразлично глянула через плечо на собаку. – И никого не интересует, проголодался ты или нет. Ты всего-навсего…

Она вдруг поняла, что разговаривает с собакой, и смолкла. Как раз в этот момент мужчина с топором ввалился в хижину. Как и вчера, он был одет в оленьи шкуры, его длинные спутанные волосы свисали на плечи, а слой щетины на лице стал еще гуще.

– Уже не спите. – Когда Рэчел не ответила, он перевел взгляд с нее на серый пепел в очаге и обратно. – Я думал, что вы разведете огонь.

Развести огонь? Да этот мужлан с ума сошел.

– Сэр, я не развожу огонь. Огонь разводят слуги.

– Вот как. – Он приподнял прямые темные брови и уставился на нее, потом бросил что-то ей в руки. Рэчел инстинктивно схватила пушистый комок. Он повернулся к куче поленьев, сложенных у очага. – Именно сейчас все слуги куда-то подевались.

Рэчел вздернула подбородок:

– В таком случае я полагаю, что это придется сделать вам.

– На этот раз ладно, – только и сказал он, потом нагнулся над очагом и выгреб из-под пепла несколько тлеющих угольков. Положив на них пучок сухой травы, он потихоньку стал дуть, пока не появился крошечный огонек. Рэчел наблюдала за всем этим, пока ей не надоело, а когда она хотела скрестить руки, чтобы чуть согреться, она поняла, что у нее в руках.

От громкого визга мужчина резко обернулся. Собака разразилась лаем.

– Что с вами, черт побери? – Логан уперся ладонями в колени и встал. – Лежать, псина, – крикнул он, поднимая кролика, которого она бросила на пол.

– Он же мертвый.

Брошенный на нее взгляд зеленых глаз ясно показывал, что он поражен ее глупостью. Но больше он ничего не сказал, только прикрикнул на собаку, которая носилась по хижине, повизгивая от возбуждения. Рэчел со вздохом отвернулась. Поскольку крики хозяина не оказали на спаниеля никакого эффекта, Рэчел решила вмешаться:

– Да успокойся же. – Этих слов как будто оказалось достаточно, чтобы утихомирить животное. Спаниель резко остановился и, словно решив, что на сегодня хватит, проковылял к раскинутым на полу шкурам и плюхнулся на них.

– Ленивый мешок с костями.

Рэчел снова обернулась к мужчине, но он уже вышел в открытую дверь. Она видела, как он положил кролика на чурбан и одним взмахом топорика отхватил ему голову. Рэчел хотела сглотнуть и не смогла. Он быстро освежевал животное и очистил от внутренностей, потом вернулся в хижину, бросил все остальное в чугунок, добавил понемногу воды и повесил чугунок над уже потрескивающим огнем.

Потом повернулся к ней и некоторое время молчал. Рэчел с трудом удержалась от того, чтобы не поежиться под его немигающим взглядом. Какая нелепость! Она, разделявшая секреты королевы, в кого влюблен брат короля! С какой стати ей робеть перед этим мужчиной, больше походившем на животное, чем на человека! И все же она первая отвела глаза.

– Не знаю, кто вы такая и как здесь оказались… – начал он.

– По-моему, я достаточно ясно… Он поднял ладонь, и она смолкла.

– Поскольку вы решили остаться здесь на зиму… Она снова прервала его:

– Ничего я не решала. Я была послана…

Рэчел замолчала. Не было смысла повторять обстоятельства, сопутствовавшие ее появлению. Прошлым вечером он ей не поверил, и, похоже, утро не сделало его более доверчивым. Тем не менее одну вещь ему следовало усвоить.

– Я не останусь здесь на зиму.

Он не обратил внимания на ее слова.

– Я думаю, нам надо кое о чем договориться. Во-первых, это моя постель. – Он мотнул головой в сторону кучи шкур, на которых лежала собака. – Если вы решите разделить ее со мной, я не возражаю, но…

– Разделить ее с вами? – Рэчел с трудом верила своим ушам. – Вы что, совсем очумели?

– Очень может быть, – признал он. – Но речь не об этом: надо решить, кому где спать. И я бы хотел спать на своей постели.

– Ну и пожалуйста. – Рэчел повернулась с намерением избавиться от общества этого ненавистного еи мужлана и вдруг сообразила, что ей некуда деться. Хижина была такая маленькая. Оставалось только стоять, сдерживая злость, которая, подобно подземному роднику, стремилась вырваться наружу. Но он как будто еще не закончил.

– Поскольку нам придется жить и питаться вместе…

– Я не собираюсь оставаться, – бросила Рэчел через плечо, хотя, по правде, она понятия не имела, как и когда сможет выбраться отсюда.

По-видимому, он разделял ее сомнения, потому что не обратил на ее слова ни малейшего внимания.

– …то, я думаю, будет честно, если вы займетесь готовкой.

Готовкой?! Рэчел резко повернулась к нему. За кого он ее принимает? Он что, так и не понял, кто она такая? Рэчед уже открыла рот, чтобы снова напомнить ему об этом, но он, взяв ружье, пошел к двери. Она едва успела крикнуть ему в спину:

– Я не готовлю, готовят слуги!

Не обращая на нее внимания, он ровным шагом направился в сторону леса.

Рэчел захлопнула дверь и тут же рывком снова отворила ее:

– Подождите! – Рэчел не была уверена, подействовала на него сама просьба или ее отчаянный тон, но он остановился и оглянулся, приподняв брови. – Вы куда?

– Осмотреть ловушки.

Рэчел крепче ухватилась за ручку двери.

– Мне надо… – Она сделала глубокий вдох и спросила: – Где здесь у вас удобства?

Ей показалось, что на его губах мелькнула улыбка, но тут же исчезла. Он сделал широкий жест рукой:

– Они все вокруг вас, ваше высочество.

– Ваше высочество, как же! – Рэчел захлопнула дверь, потом пнула ее ногой, чтобы облегчить душу. – И что он имел в виду, говоря «вокруг вас»? – Еще не закончив вопроса, Рэчел с унынием осознала очевидный ответ. – О, я понимаю, что он имеет в виду, – сообщила она поднявшей голову и сонно взиравшей на нее собаке. – Я уже… ну, мне приходилось облегчаться в лесу, раньше, когда я была маленькая. Но цивилизованные люди… Ладно, неважно.

Она дважды смерила шагами хижину, потом ухватилась за ручку и решительно открыла дверь. Выйдя, она поспешила по своим делам, поеживаясь от утреннего холодка. Интересно, вчера было так же холодно? Рэчел не могла вспомнить. Когда она вернулась в хижину, у нее зуб на зуб не попадал от холода.

Придвинуть единственное кресло поближе к очагу оказалось трудной задачей, но чего не сделаешь ради тепла. Потом она уселась, расправив юбки, и стала ждать. Как давно она ела в последний раз? Рэчел попыталась вспомнить, но в памяти только всплывали картины смерти Лиз и Джеффри да еще причина, по которой она оказалась здесь.

Чтобы спасти жизнь этого никому не нужного создания.

И ведь она это сделала, да еще ценой стольких страданий… Так почему же она…

Все эти вопросы сразу были забыты, когда предмет страданий распахнул дверь. Он мельком взглянул на нее, словно проверяя, здесь ли она еще, прислонил ружье к стене в обычном месте, подошел к очагу и осторожно взялся за успевшую нагреться от огня металлическую тарелку. Ложкой он выгреб на нее куски кролика из чугунка. Следовало отдать ему должное – он взглянул на нее, молча протягивая тарелку.

Рэчел покачала головой:

– Я не голодна.

Это было явной ложью, но он только пожал плечами и принялся за еду. Она ожидала, что у него будут отвратительные манеры, такие же, как и он сам, но он ел вполне прилично, хотя и стоя. Причину этого Рэчел поняла, только когда он почти закончил есть: она заняла его кресло.

Ну и пусть. Так ему и надо, раз он довольствуется единственным сиденьем. Рэчел скрестила руки на груди, стараясь не смотреть, как он отправляет в рот последний кусок. Конечно, она не привыкла к такой еде, но, может, ей удалось бы заставить себя попробовать кусочек-другой.

Он сгреб в тарелку остатки, и Рэчел улыбнулась, перед тем как попросить их себе. Не успела она и рта раскрыть, как он уже поставил тарелку на пол.

– Псина!

Заслышав это слово, собака подняла голову и стала принюхиваться. Под завороженным взглядом Рэчел пес встал, потянулся, вперевалку подошел к тарелке и принялся за еду.

Рэчел вскочила на ноги, но это осталось без внимания – мужчина вышел, прихватив ружье и топор.

– Как тебе не совестно, – пробормотала Рэчел, стараясь сдержать слезы – первые с тех пор, как она… умерла. – Да, я знаю, что ты голодный, но я тоже голодна. И я замерзла, и… – Она зашмыгала носом и полными слез глазами взглянула на свое платье. – И грязная. И я понятия не имею, где я и зачем я здесь. – Она вдохнула, пытаясь подавить рыдания. – С какой стати я разговариваю с собакой? Только этого мне не хватало!

Бесчувственная скотина возила по оловянной тарелке языком, подбирая последние кусочки.

Разъяренная Рэчел плюхнулась обратно в кресло, пока размеренный стук топора не достиг ее слуха. Она пыталась не обращать на него внимания, но в конце концов встала, поправила парик и прошла через комнату, стараясь увидеть что-нибудь через маленькое окошко, затянутое, как ей показалось, промасленной кожей. Разглядеть ей ничего не удалось, и в раздражении она подошла к двери.

Уже потеплело, но холод еще чувствовался, и Рэчел зябко обхватила себя руками. Конечно, она не занималась. физической работой – в отличие от мужчины, который неподалеку от хижины колол дрова. И он был обнажен до пояса. Когда Рэчел увидела его первый раз, она посчитала его толстым или во всяком случае дряблым. Теперь же она поняла, что так ей показалось из-за простеганной изнутри одежды. У него были широкие и мощные плечи, что было особенно заметно, когда он махал топором, талия тонкой, а бедра узкими. Он совсем не был похож ни на одного из мужчин, которых она встречала прежде, и не только из-за одежды и длинных волос.

Он опустил топор, вытер лоб ладонью и неожиданно обернулся, как будто почувствовал, что она на него смотрит. Их взгляды встретились, и Рэчел в замешательстве ощутила, что ее щеки заливает румянец.

– Мне просто стало любопытно, чем вы занимаетесь, – сказала она первое, что пришло в голову.

Он молчал, продолжая глядеть на нее своими зелеными глазами, пока она не повернулась и не скрылась в хижине.

Рэчел не помнила такого невыносимо долгого дня. Когда ей надоедало сидеть на стуле, она начинала расхаживать по крошечной комнате. Ей все осточертело. Там, в королевском дворце, всегда было с кем поговорить. Лиз. Нет, Лиз больше нет, напомнила себе Рэчел, останавливаясь. Ей не хотелось думать о том, какой была ее жизнь раньше… или какой она будет теперь.

Теперь она застряла в глуши неизвестно где и надолго. В обществе человека, который, видимо, знал всего несколько слов – судя по тому, сколько он сказал ей сегодня. Когда он заходил в хижину – один раз, чтобы позвать собаку, и два раза с охапками дров, – он только поглядывал на нее, как будто желая, чтобы она исчезла.

С этим она была совершенно согласна. Только не могла исчезнуть. И понятия не имела почему.

Вообще-то к тому времени, когда слабый свет, просачивавшийся сквозь окошко, совсем угас, ей даже надоело думать об этом. Она задремала сидя, пока ее не разбудил внезапный порыв холода. Логан стоял в проеме двери, отчетливо выделяясь на сумеречном фоне, и смотрел на нее. Рэчел не сомневалась в этом, хоть и не могла видеть его лица. Еще она не сомневалась в том, что это лицо выражает раздражение.

Она вытянула затекшую шею. Он зашел в хижину, захлопнув дверь ногой, и остановился между ней и очагом.

– Вы весь мокрый. – Рэчел торопливо подтянула подол платья, по которому уже расплывались пятна от капавшей с него воды.

Но ему, видно, было безразлично, что ее одежда промокла. Он наклонился, ухватившись крупными ладонями за подлокотники грубо сколоченного кресла, таким образом лишив ее свободы.

Рэчел откинулась назад, насколько могла. С его волос стекала вода, крупные холодные капли падали на лиф ее платья.

– Что вы делаете! Я – леди Рэчел…

– А мне нет дела, кто вы или что, если на то пошло. Почти совсем стемнело, но он стоял так близко, что Рэчел различала капельки, повисшие на длинных темных ресницах, и ощущала теплоту его дыхания. Он впился в нее глазами. От капавшей с него воды она уже совсем промокла.

– Мне нет дела до того, как вы здесь очутились. Главное, что вы и вправду здесь, потому что сейчас я трезв, а вы никуда не делись. Так что…

– Я не являюсь плодом пьяного воображения, сэр! – Рэчел вздернула подбородок, почти уткнувшись своим лицом в его.

– Это я уже понял. И неважно, зачем вы здесь, – это мой дом…

– Так называемый дом.

– И если я позволю вам остаться здесь, то только по доброте душевной.

На это она ничего не ответила, а закатила глаза к небу, показывая, что она думает о наличии у него Души.

– Так что если вы останетесь здесь, то будете выполнять свою часть работы.

Да он совсем обнаглел.

– И что именно?

– Например, работы по хозяйству.

– По хозяйству? Ничего более нелепого мне не приходилось слышать. Леди королевы Шарлотты не затрудняют себя домашними делами. Мы… Да послушайте же!

Но он не слушал. Это было видно по его широким плечам, когда он, вдруг отвернувшись от нее, склонился над очагом, стараясь снова раздуть несколько оставшихся угольков.

Рэчел вскочила на ноги и подошла к нему:

– Поглядите, что вы наделали. – Она отряхнула платье ладонями. – Я замерзла.

Он молчал, продолжая подкладывать лучинки в огонь.

– Слышите, что я сказала? – Она склонилась над ним. – Отвечайте! – Ее голос повысился почти до визга. Ей хотелось схватить его за обнаженные плечи и хорошенько тряхнуть, или схватить за волосы и надавать по щекам, или…

Не задумываясь о последствиях, она изо всех сил пнула его в ногу. Ее пальцам скорее всего досталось так же, как его ноге, может, даже больше. Но это было совершенно неважно.

На мгновение, когда он обернулся, она заметила выражение изумления на его лице, потом что-то обхватило ее лодыжку, и она распростерлась на жестком земляном полу, прижатая его влажным телом.

Рэчел уперлась ладонями ему в грудь, стараясь столкнуть его, но он не сдвинулся ни на дюйм, еще крепче прижав ее к полу. Ее ладони бледно обрисовывались на темной от загара коже.

– Я не собираюсь терпеть ваши выходки. Да еще в моем собственном доме. Тем более что я вас сюда не звал.

Ей ужасно хотелось высказать ему все, что она о нем думает, но что-то в выражении его лица остановило ее.

Она только лежала, не сводя с него глаз, ощущая до самых кончиков пальцев притягательную силу его глаз. Он опустил голову. Сердце ее заколотилось, и дыхание стало прерывистым. На своих губах она ощущала его теплый выдох – и он был прав: тошнотворного запаха рома не было слышно.

Вдруг Рэчел сообразила, что он собирается ее поцеловать. Зная, что ей полагалось бы прийти в ярость, она не могла понять, почему остается такой спокойной.

В следующее мгновение он уже вскочил на ноги, таща ее за собой. Рэчел не удалось удержать парик, и тот свалился на пол, подняв облако белой пудры. Мгновение оба глядели на парик, потом Рэчел вырвалась и демонстративно подняла его.

Мужчина подбросил в огонь полено с таким видом, будто ничего не произошло. Но Рэчел-то не могла забыть, как он себя вел. Отряхивая землю с платья одной рукой и держа в другой руке парик, она все время шмыгала носом, пытаясь сдержать слезы раздражения. Она не покажет ему, как она расстроена, ни за что.

В конце концов, ведь она оказалась здесь, чтобы спасти его. И спасла. Он должен был благодарить Небо за то, что она появилась в нужный момент, вместо того чтобы обращаться с ней как с какой-то парией.

А ему словно было все равно. Как только он отвернулся от нее к очагу, то вроде сразу забыл о ее существовании. Из стоявшего рядом мешка он достал пригоршню каких-то дробленых зерен и бросил их в чугунок, потом добавил воды, размешал и повесил чугунок над разгоревшимся огнем.

В хижине стало теплее. Рэчел стояла держа неприлично растрепавшийся парик и совершенно не понимая, что ей теперь делать. Одного этого было достаточно, чтобы вывести ее из себя. Она всегда точно знала, чего от нее ожидают, и все получалось как надо. Но сейчас она понятия не имела, что делать, – и не делала ничего, только стояла, наблюдая, как мужчина сдернул с забитого в стену колышка свободную рубаху из грубой материи и через голову натянул ее на себя.

Теперь он хотя бы был одет, правда это одеяние никак нельзя было назвать приличным. Одет тем не менее. Вид его обнаженного тела не давал ей сосредоточиться.

– Где же вы так промокли? – От мокрых волос по его рубахе расплылось влажное пятно.

– Я обычно купаюсь, когда требуется. – Брошенный на нее через плечо взгляд красноречиво говорил, что и ей не мешает об этом подумать.

Мысль о горячей ароматной ванне так воодушевила ее, что Рэчел даже не обиделась.

– Это было бы великолепно! Если вы приготовите ванну, то с остальным, наверное, я бы сама управилась. – Во всяком случае, она полагала, что управится. Конечно, она привыкла к тому, что ее обслуживают, но не он же будет ей помогать – только этого не хватало!

Рэчел до того была поглощена мыслью о купании, что не замечала его реакции, пока он не оказался рядом, угрожающе нависая над ней.

– Вы весь день ничего не делаете, только отсиживаете задницу в кресле… в моем кресле. Вы не можете приготовить самой простой еды, вы не следите за огнем, так что здесь все выстужено, и когда я возвращаюсь после купания в ручье, вы еще считаете, что я должен готовить вам ванну?!

Очевидно, не считая, что вся эта тирада требует ответа, он с презрительным выражением снова повернулся к огню, и Рэчел поняла, что о ванне нечего и мечтать. А высказанная им идея о купании в ручье ее вовсе не привлекала. Ничего, она просто подождет, пока снова окажется в королевском дворце.

Если бы только до того времени она могла бы обойтись и без еды! К сожалению, Рэчел от голода уже почти не держалась на ногах. Она так долго была без пищи, что даже не могла вспомнить, что ела в последний раз в той жизни, хотя знала, что это наверняка пахло поаппетитнее того, что варилось в чугунке. Сейчас она была готова вести себя как простая прислуга и уничтожить все до последнего кусочка.

Глотая слюнки, она наблюдала, как он накладывает готовую еду в деревянную миску, ожидая, что он предложит миску ей, и, не веря своим глазам, глядела, как он устроился на полу скрестив ноги и стал отправлять в рот ложку за ложкой. Только проглотив несколько кусков, вкус которых Рэчел чуть ли не ощущала на своем языке, он взглянул на нее.

– Накладывайте, – сказал он, мотнув головой в сторону чугунка.

Накладывать? Она в жизни не накладывала себе еду сама. Какая наглость. Но все же не стоило ожидать, что он станет ее обслуживать. К тому же она отчетливо помнила, как он скормил ее порцию собаке.

С глубоким вздохом Рэчел подчинилась судьбе. На грубо сколоченной полке стояла небольшая стопка мелких мисок и лежало несколько гнутых поцарапанных ложек. Рэчел взяла миску и ложку, потом, как можно сдержанней, подошла к посудине с бурлящим варевом. Чугунок был раскален, и, конечно же она должна была это знать, но она чувствовала, что он за ней наблюдает, и изрядно нервничала. Наклонившись, она ухитрилась положить себе несколько ложек, не дотронувшись до горшка, как вдруг ощутила какой-то странный запах.

Почти в то же мгновение ее оттолкнули в сторону, и она шлепнулась на пол. Казалось, она здесь только и делала, что шлепалась на пол.

Только в этот раз он перекатывал ее по полу, колотя по ногам, а Рэчел протестующе вопила. Когда он наконец оставил ее в покое, она лежала уткнувшись лицом в землю. В нескольких дюймах от ее носа валялась миска с остатками варева. Рэчел пришла в ярость. Извернувшись, она приподнялась на локтях, сверкая глазами:

– Что вы, по-вашему…

Не договорив, она взвизгнула, подняв подол юбки, от которого шел дым:

– Я горю! На помощь!

Только тут она поняла, что странный запах был запахом горящего шелка и ее вопль о помощи запоздал. Мужчина уже сбил огонь и обрывал обгоревшую ткань, вполголоса изрыгая проклятия.

– Черт побери, женщина, вы совсем ничего не соображаете? Это надо же, поджечь себя!

– Конечно соображаю. Просто я никогда… Что вы делаете? – Он задрал то, что осталось от ее нижней юбки, и Рэчел отчаянно пыталась ее поправить.

– Да не дергайтесь вы! – Когда она попыталась оттолкнуть его ногой, он обхватил одной ладонью ее лодыжки и прижал к полу. – Я только хочу поглядеть, нет ли у вас ожогов. – Он посмотрел ей в глаза: – Не шевелитесь.

Он говорил низким, почти мягким, но не допускающим возражений голосом. По крайней мере, Рэчел не сумела ничего возразить, пока его ладони ощупывали ее ноги. Он снял ее туфли – изящные синие с серебром туфельки, теперь обгоревшие и покрытые грязью. Потом его длинные пальцы проникли ей под юбки, отстегивая подвязки. Ее шелковые чулки были белыми, с бледно-голубым орнаментом в виде часовых циферблатов. Во всяком случае, они были такими перед тем, как все это случилось. Теперь они стали грязными, обгоревшими, и сквозь прожженные дырки размером в полкроны можно было видеть обожженную кожу.

Он закатал ей чулки. Рэчел затаила дыхание.

– Вам больно? – Его глаза снова обратились к ней, сейчас темно-зеленые, как листва остролиста.

– Нет. – Конечно, она ощущала боль. Теперь, когда первый испуг прошел, она начинала чувствовать обожженные места. Но горло у нее перехватило вовсе не от этого.

Он опустил глаза к ее ногам, и Рэчел не могла оторвать взгляд от длинных ресниц. Она ожидала, что его прикосновение будет грубым, но ошиблась, и когда он поднялся, упершись руками в колени, она с удивлением ощутила разочарование.

– А это зачем? – Повернувшись, чтобы не упускать его из виду, Рэчел увидела, что он достал из мешочка несколько сухих листьев и растер их в небольшой глиняной миске, потом добавил немного серовато-белой мази и перемешал все кончиком пальца. – Что это? – Когда он снова опустился перед ней на колени, Рэчел отпрянула.

– Просто немного медвежьего жира. – Он приподнял ее ногу.

– А что вы туда намешали?

– Кое-что от ожогов. – Зеленые глаза как будто пронизывали ее насквозь. – Не бойтесь, это не больно.

Кончиками пальцев он начал втирать смесь ей в ногу, стараясь не пропустить ни одного обожженного места. Рэчел затруднилась бы сказать, становится ей легче или нет, – до того она была зачарована круговыми движениями его длинных пальцев, темных от загара и казавшихся еще темнее на фоне ее бледной кожи.

Рэчел ожидала, что, покончив с этим, он поднимется, но он только присел на пятки, опустив ладони между бедер и продолжая глядеть на ее обнаженные ноги. Потом он поднял глаза. Их взгляды встретились, и время словно застыло. Они оба будто впали в транс.

Это была глупая мысль, потому что в следующее мгновение он подхватил миску и вскочил на ноги.

– Впредь постарайтесь не загораться. – Он остановился, чтобы поставить миску обратно на полку. – Если надеть что-то не такое пышное, это должно помочь.

– Сам король не считал мое платье неподходящим! – Как смеет этот… этот человек высмеивать ее одеяние, когда сам заворачивается в шкуры животных или вообще ходит почти голым!

– Король, вот как.

Рэчел не могла бы сказать, было ли слышавшееся в его словах презрение вызвано неприязнью к царствующей особе или тем, что он не верил ей. Как бы то ни было, он просто покачал головой и кликнул собаку:

– Поднимайся, ленивый ублюдок.

Собака, похоже, вовсе не торопилась подчиниться приказанию. Она зевнула, потягиваясь, встряхнулась и неспешно двинулась к выходу. Мужчина натянул куртку и взял ружье.

– В горшке должно еще что-то остаться. – Он оглянулся через плечо. – Если вы уверены, что справитесь сами.

Рэчел обернулась к нему, высоко держа голову и стараясь принять самую изящную и исполненную достоинства позу… насколько позволял ее истерзанный вид.

– Я вполне могу управиться.

Он наклонил голову, отчего его темные волосы упали на лицо:

– Я ненадолго. В углу есть шкуры, из которых вы можете устроить себе постель. – Он повернулся и вместе с собакой вышел.

Ей было больно передвигаться, но у нее не было выбора. Стараясь держаться подальше от огня, Рэчел выскребла остатки еды из чугунка в миску. Варево подгорело и было комковатым. Она порадовалась, мужчина ушел, – он не увидит, до чего низко она опустилась. Но такой голодной она еще никогда не бывала, а еда оказалась не настолько уж плохой.

Наполнив желудок, она могла думать только о том, чтобы прилечь отдохнуть. Но она боялась, что он рассердится, если, вернувшись, обнаружит ее в своей постели. Она глянула на постель из шкур, выглядевшую очень привлекательно даже на земляном полу хижины, потом перевела взгляд на кучу в углу.

Стиснув зубы, она сделала нерешительный шаг в сторону кучи, бормоча:

– Почему бы ему не сделать еще одну постель? В конце концов, это его дом. – Она приподняла одну шкуру и стала ее презрительно разглядывать. – И он привык на этом спать? Не понимаю, с какой стати мне…

От порыва сквозняка по ее коже поползли мурашки. Она повернулась взглянуть, закрыл ли он дверь, готовая высказать ему все, что думает.

Вместо этого в хижине все зазвенело от ее оглушительного визга.




ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Изо всех эмоций страх более всего мешает разумно мыслить.

    Кардинал де Рец. Мемуары.



Понимание пришло к ней внезапно, как удар молнии: почему она еще не вернулась в свою собственную жизнь и что она должна делать. Ее послали сюда не просто для того, чтобы она помешала ему прыгнуть с утеса. Она была послана спасти его от раскрашенного язычника, который стоял в дверном проеме.

Но как?

От вдруг пришедшего прозрения она лишилась дара речи и замерла, не в силах отвести взгляд от дикаря. Ее сердце отчаянно колотилось, и ей никак не удавалось проглотить комок в горле. Особенно когда он сделал шаг в ее сторону, а потом еще один.

Взгляд Рэчел метнулся по хижине в поисках какого-нибудь оружия. Он держал ружье на сгибе руки, точно так же, как и тот, другой. Кроме того, на его поясе висели нож и топорик. Ей с ним нипочем не справиться. И что еще важнее, Рэчел боялась, что человек, которого она должна была спасти, не сумеет справиться с дикарем.

Дикарь подошел еще ближе. Отблески света от очага плясали на его медной коже, отражаясь в зловещей темноте глаз. Он что-то неразборчиво говорил резким гортанным голосом и был уже совсем рядом. Дикарь протянул руку, чтобы тронуть отколовшуюся прядь волос на голове Рэчел, и в этот самый момент на пороге появился ее хозяин – заблудшая Душа, чью жизнь она должна была спасти.

Рэчел бросилась на дикаря, который от неожиданности попятился, выкрикивая:

– Бегите! Спасайтесь!

Она вцепилась в дикаря, колотя его босыми ногами, делая все, что могла, чтобы спасти жизнь другого человека.

Дикарь тоже что-то вопил. Что – она не могла понять, но ей это было безразлично. Она колотила, царапалась, и, может, даже расцарапала бы его до крови, но кто-то схватил ее сзади, и железная рука намертво обхватившая ее талию, оторвала ее от противника.

– Что вы делаете! – возмущенно крикнула она, извиваясь и стараясь вырваться. Неужели он не видит опасности? Он что, не только глуп, но еще и слеп?

– Это мне полагалось бы спросить об этом вас. – Свободной рукой он обхватил ее предплечья, прижав их к бокам, и приподнял ее, оторвав от пола. Она продолжала брыкаться. Он стиснул ее крепче, сжав ее грудь, и крикнул прямо в ухо: – Сейчас же перестаньте!

Дикарь стоял, глядя на них с непроницаемым выражением бронзового лица.

Пыл битвы вдруг оставил ее, и Рэчел обмякла. Он поставил ее на пол. Она старалась отдышаться, пытаясь не замечать, как грубая ткань рубахи трется об округлости ее груди.

Потом, к изумлению Рэчел, мужчина что-то сказал, чего она не поняла, а раскрашенный дикарь как будто понял. Он сжал губы и сложил руки на груди, глядя на нее поблескивающими, как черный янтарь, глазами.

– Это твоя женщина? – спросил он на ломаном английском, с трудом выговаривая слова.

– Нет. – Мужчина отпустил Рэчел, хотя и продолжал придерживать ее за плечи. – Это не моя женщина, но я за нее отвечаю.

– Вы за меня? – Она извернулась, стараясь глянуть ему в лицо. – Вы ничего не понимаете, это я за вас… – Он сжал пальцы на ее затянутых в шелк плечах, оборвав ее протест. Рэчел снова повернулась к дикарю и замолчала.

– Приветствую моего друга Быстрого Лиса в моем доме. Садись, и будем вести беседу.

Выражение лица дикаря смягчилось, хотя он все еще недоверчиво поглядывал на Рэчел. Мужчина это заметил, поэтому повернул ее и подтолкнул в сторону угла, прошептав на ухо:

– Посидите там. – Помолчав, он добавил: – Хоть раз сделайте так, как я сказал.

– Я всегда… – начала Рэчел, но поняла, что он ее не слушает. Он и его так называемый друг поудобнее устраивались у огня, поочередно передавая друг другу кувшин и трубку. Рэчел наблюдала за тем, как они переговариваются на этом странном горловом языке, и постепенно привыкала к тому, что дикарь не представляет угрозы. Во всяком случае человеку, чью жизнь она предназначена спасти.

Наконец она устало съежилась на кипе шкур. Обожженные места болели. Мужчины продолжали разговаривать, словно не замечая ее. Фактически с самого начала ни один из них даже не взглянул в ее сторону. Их, видно, вполне устраивало содержимое кувшина, из которого они все время отхлебывали. Она ощущала себя всеми покинутой. Из щелей между бревнами тянуло холодом. Хотя Рэчел считала своим долгом наблюдать за ними, она обрадовалась, когда ее наконец начало клонить в сон.

Так кто же она такая? Логан стоял, глядя на свергшуюся в комочек женщину. Было уже совсем поздно, и Быстрый Лис только что заснул – или отключился – на постели Логана. Его приятель-чероки не слишком-то умел пить, не то что он сам, подумал Логан. Он выпил не меньше Быстрого Лиса, я ему вовсе не хотелось спать. Слишком велика вероятность, что приснится что-то неподходящее.

Логан тряхнул головой. Ему совсем не хотелось вспоминать свои кошмары. Безопаснее размышлять о том, откуда взялась эта женщина… Хотя, если подумать, он бы, пожалуй, не назвал ее безобидной.

Она набросилась на Быстрого Лиса как медведица, защищающая медвежонка, – сплошные когти и ярость. Чероки уж точно был поражен. На протяжении вечера, когда кувшин становился все легче, он несколько раз повторил эту историю.

– Пока ты не пришел, она меня не трогала, – говорил он, затягиваясь трубкой. – За себя она не боялась.

Логан опустился на корточки перед грудой шкур.

– Кто вы? – прошептал он.

Она сказала, что она – леди Рэчел Эллиот, но в этом не было никакого смысла. Он не думал, что английская леди может жить в такой глуши. Его сводный брат Вольф женился на леди Кэролайн Симмонс, и они поселились в Семи Соснах. Но ведь Кэролайн не появилась в один прекрасный день неизвестно откуда, настаивая, что она послана спасти Вольфа.

Склонившись над женщиной, Логан внимательно разглядывал ее. Уж точно Кэролайн никогда не была так разодета. Его взгляд скользнул по отделанному серебром платью и поблескивавшим на шее и в ушах бриллиантам. На ее щеке была прилеплена мушка, края которой уже начали отклеиваться. Он смахнул ее пальцем, удивляясь, для чего бы такой красотке еще что-то цеплять на свое лицо.

И то же самое можно было сказать про напудренный парик. Ее собственные волосы переливались серебром. Конечно, она не была ангелом, но выглядела очень похоже.

В конце концов это и не важно, пытался уверить себя Логан, поднимаясь на ноги. Она была лишней обузой, и он совершенно не представлял, как от нее избавиться. К тому же было видно, что ей чертовски неудобно. Вполголоса бормоча проклятия, Логан расстелил на долу несколько шкур. Потом, отпихнув собаку, он подхватил непрошеную гостью на руки. Она прижалась к нему, обдавая дыханием его шею. Какое-то мгновение Логан позволил себе наслаждаться ее близостью, потом опустил ее на постель и укрыл медвежьей шкурой.

Она помотала головой из стороны в сторону, что-то бормоча. Он наклонился ближе и услышал:

– Я должна его спасти. Должна, должна…

Логан попятился. Это было сумасшествием. Она сама была сумасшедшей. И он был не лучше, раз хотя бы на секунду готов был ей поверить.

Он прошел к двери. Схватил куртку с колышка и взялся за ручку. Ему было не по себе. Нечего и пытаться уснуть. Может, ночной воздух освежит его. Открыв дверь, он негромко свистнул. Собаке всегда нравились эти ночные прогулки.

Но так было до появления женщины. Сейчас же пес уже устроился рядом с ней, уткнув голову ей в бок.

– Ну и пропади вы оба пропадом, – вполголоса выругался Логан, выходя в холодную ясную ночь.

Когда на следующее утро Рэчел проснулась, хижина была пуста, но кто-то разжег огонь, и от очага доносился восхитительный запах. Она с наслаждением потянулась, удивляясь, что оказалась в меховой постели. Да ладно, какое это имеет значение? Она отлично выспалась, отдохнула и, несмотря на покрасневшие места на ногах, чувствовала себя лучше, чем когда-либо с момента… с момента своей смерти.

От такой мысли Рэчел не выдержала и расхохоталась, хотя и пыталась убедить себя, что в этом нет ничего смешного. Она еще продолжала смеяться, когда мужчина появился в дверях. Он снова был мокрым и почти обнаженным. Короткий фартук прикрывал его лишь спереди и сзади от талии до середины бедер. Но Рэчел поразило не это, а выражение его лица. Он выглядел так, будто только что проглотил лимон. Рэчел сразу посерьезнела.

Он с топотом прошел к очагу, повернулся спиной к огню и уставился на нее:

– Мне очень приятно, что у вас находится время веселиться… и спать. Хотя многие бы сочли, что уже давным-давно надо быть на ногах.

Рэчел приподнялась на локте. Все ее хорошее настроение сразу пропало.

– Вы хотите сказать, что я слишком долго спала? – Да она могла поклясться, что было еще утро. Что ему от нее надо?

Он только хмыкнул в этой своей ужасно раздражающей манере.

Она отбросила с лица прядь волос, удивляясь, что стало с удерживавшими их шпильками.

– Так знайте, что многие называли меня ранней пташкой. Даже после особенно поздних развлечений я всегда в половине десятого уже звонила, чтобы мне принесли мой утренний шоколад.

Он приподнял брови и повернулся к огню:

– Так рано?

Его сарказм был ничуть не лучше его односложного хмыканья, и Рэчел так ему и сказала. На это ответа и вовсе не последовало.

– Кто вы? – Он обернулся, и Рэчел скрестила руки на груди. – Вас как-то называют, верно?

– Логан Маккейд.

– А, я так и подумала – у вас шотландский акцент. – На это он ничего не ответил, но она решила, что ей пора привыкнуть к его замкнутости. – А из какого места в Шотландии?

– Из Эллоуэя, неподалеку от Эйра.

Рэчел сцепила ладони, опустив их на шкуру, прикрывавшую ее колени.

– И как давно вы перебрались в колонии?

– С сорок седьмого года. – Логан потянулся за рубахой и стал натягивать ее через голову.

Рэчел обнаружила, что ей проще сосредоточиться, когда его грудь прикрыта. Она вздохнула:

– А что с вашим другом? Где он?

– Быстрый Лис рано утром отправился в свой поселок. Теперь, если у вашего высочества нет больше вопросов, осмелюсь заметить, что вам пора вставать с вашей королевской кровати.

Вот уж действительно королевская кровать. До чего он ей надоел. Рэчел вздернула подбородок:

– Совершенно не могу вообразить почему. Она не дождется, чтобы он ее спросил, подумал Логан, накладывая себе рагу. Ему безразлично, что она имеет в виду. И вообще безразлично все, что ее касалось. Но он непроизвольно обернулся:

– Что почему?

Это было сказано тоном скорее приказа, чем просьбы, и Логан заметил, как она сразу вздернула подбородок.

Она откинула тяжелую медвежью шкуру, поднялась, старательно оправила мятую рваную юбку и повернулась к нему, расправив плечи и высокомерно глядя на него:

– Почему кого-то должно волновать, что с вами станет?

Рука Логана с ложкой застыла на полпути ко рту.

– В этом я с вами вполне согласен, ваше высочество. Это не волнует ни единую душу… включая меня. – Он уставился на нее жестким взглядом зеленых глаз, потом добавил: – И это меня устраивает.

Он опустил ложку, поставил миску и вышел, не удосужившись захватить свою куртку, о чем немедленно пожалел.

Погода переменилась, и северный ветер насквозь продувал рубаху из домотканой материи. Он глянул на дверь хижины и представил себе, как он открывает ее. Представил высокомерный взгляд женщины. И зачем ему понадобился этот театральный уход?

И ведь это не в первый раз.

Однажды он выскочил от своего сводного брата Вольфа с криком, что готов убить всякого попавшего в его руки чероки. Очень глупо. Даже если он только что узнал, что его жена и дочь мертвы… убиты индейцами-чероки.

Логан повернулся и стал пробираться к краю утеса, нависавшего над долиной. Черт побери, все это случилось давным-давно. Он уже мог бы и привыкнуть вспоминать об этом без такого ужасного ощущения… Логан крепко зажмурился и проглотил комок в горле.

Боже, чего бы он только не отдал за то, чтобы сжигавшее его чувство было печалью! Так было бы правильно. Печаль по своей жене. И по малышке, которую он так и не увидел. Видит Бог, он ведь горевал, горевал так, что не высказать словами.

Но овладевшее им чувство было чувством вины. Его вина заставляла его скрываться в горах и вынуждала стоять на краю утеса, хотя он боялся высоты.

Потому что по его вине они были мертвы.

По его вине.

Она ухитрилась наскрести себе рагу и при этом не сунуться в огонь. Когда Логан наконец вернулся в хижину, он заметил на столе грязную миску. Вообще-то две миски были грязными. Вторая – та, которую он оставил уходя – стояла на полу. У развалившейся на своем обычном месте в постели Логана собаки был вполне сытый вид.

Конечно, он это заслужил, когда за день до этого скормил собаке ее порцию. Но только это была его хижина и его еда, и, насколько он мог судить, ее высочество с самого своего прибытия сюда еще пальчиком о пальчик не ударила.

И снова хижина вся выстыла. Проклятие! Она сидела прямо перед очагом и дала огню погаснуть. Уже в который раз.

– На другом конце долины есть поселок. – Логан подбросил полено в угасавший огонь. – Всего день пути отсюда. – Он глянул на нее, подумав, что она не сможет быстро продвигаться по лесу. – Может, больше.

Она ничего не ответила, продолжая сидеть в кресле – в его кресле – и не спуская с него взгляда огромных синих глаз.

– Отправимся, как только рассветет.

– Куда?

Да слышала ли она, что он сказал?

– В поселок. Он называется Мельница Маклафлина. Полено наконец-то с треском запылало. Отблески огня заплясали по ее лицу. Она поджала губы:

– И как долго мы там пробудем?

– «Мы» тут ни при чем. Я отвезу вас туда и сразу вернусь обратно. Мельница – это, конечно, не Лондон, но вам там…

– Я не могу перебраться туда. И не собираюсь. Его кулаки сами собой сжались, и Логан разжал их только усилием воли.

– У вас нет выбора.

– Но вы говорили, что не двинетесь с места. Вы сказали…

– Я передумал.

– Это потому, что я скормила вашу еду собаке? Если в этом дело…

– Дело не в этом. – Хотя, конечно же, и в этом тоже. Но Логан решил, когда ходил к утесу, что он не может позволить ей остаться здесь на зиму. Она ему здесь не требовалась. А может, совсем наоборот? Она была ему слишком нужна?

Логан сложил руки на груди, стараясь не думать о том, как давно у него не было женщины и насколько ему нравилась именно эта женщина. Несмотря на весь ее истерзанный вид, несмотря на высокомерно вздернутую голову. Несмотря на то, что она была сумасшедшей.

– Как вы не можете понять, я…

– Верно, не понимаю. Я не знаю, как вы сюда попали. И чего вам от меня надо. Я знаю только, что утром мы двинемся к Мельнице.

Но утром оказалось, что у нее сильный жар.

Логан проснулся до рассвета, чтобы все подготовить. Заметив, что она мечется и стонет, он сначала подумал, что ей снятся кошмары. Но как только он разжёг огонь и увидел ее лицо, то сразу понял, что означает ее румянец.

Он опустился на колени рядом с собакой и тронул женщину за плечо. Она открыла глаза, глядя на него помутневшим взором, и с трудом улыбнулась.

– Я… мне нехорошо, – прошептала она.

Он хотел подняться, но она схватила его за руку. Прикосновение было обжигающим.

– Не уходите, прошу вас. Он тронул ее щеку:

– Я совсем ненадолго. Только принесу воды и лекарство.

Это ее как будто успокоило. Она отпустила его руку и закрыла глаза.

Мысли путались, и, как она ни старалась, ей не удавалось привести их в порядок То она готова была поклясться, что находится дома, в королевском дворце, обмениваясь с Лиз последними сплетнями. То барахталась в воде, холодной и зеленой, как глаза Логана Маккейда. Казалось, его глаза ее преследуют. Она рассказывала Лиз об этих глазах и о высоком молчаливом мужчине с нежными руками. О мужчине, которого ей никак не удавалось спасти.

И еще этот свет.

Рэчел заморгала. Этот свет вовсе не был похож на тот, другой, когда она находилась среди ангелов. Тогда у нее было ощущение удовлетворенности и покоя. Сейчас у нее все болело.

– Как вы себя чувствуете?

Рэчел повернула голову в направлении голоса, который постоянно присутствовал во всех ее снах.

– Что со мной?

– У вас была лихорадка – скрутила вас, да так быстро. Но худшее уже позади. – Свет передвинулся, и теперь Рэчел увидела, что это свеча. – Сможете что-нибудь выпить?

– То, у чего ужасный вкус? – Это она тоже вспомнила. Он все время заставлял ее пить какую-то отвратительную гадость.

– Верно, – сказал он и засмеялся. – Но я добавлю туда немного меду.

– Вы не часто смеетесь или улыбаетесь. Вы мне нравитесь такой. – Что это она говорит! Наверное, у нее все еще жар.

Он, видимо, не воспринял ее слова как комплимент, а просто стоял, будто она ничего не говорила. Потом он отошел, быстро вернулся, приподнял ее голову и поднес к губам жестяную кружку.

Именно в этот момент Рэчел поняла, что, кроме одеяла, на ней ничего нет.

Она знала, что должна бы вознегодовать, но по неизвестной причине продолжала спокойно пить, наслаждаясь вкусом меда.

Когда она проснулась следующим утром, ее мысли были уже не столь всепрощающими. Она приподняла голову и огляделась. Он стоял у очага, помешивая ЧТО-ТО в чугунке. Почувствовав, что она на него смотрит он выпрямился и обернулся. В наступившем долгом молчании Рэчел ощущала притяжение этих зеленых глаз. Совсем как в ее снах.

Но это не было сном. Ее жизнь… или не жизнь… больше походила на кошмар. Кошмар, из которого она никак не могла вырваться.

– Где моя одежда?

– Вот теперь ясно, что ее высочеству стало лучше.

– Так же, как ясно то, что вы как последний негодяй воспользовались моей болезнью…

– Сначала позвольте заверить вас, что я именно тот, кем вы меня назвали. – Он склонил голову в насмешливом поклоне. – Негодяй, из самых последних.

– Я это и так знала. – Рэчел подтянула медвежью шкуру к подбородку.

– Небось приятно знать, что вам не требуется менять свое мнение обо мне. К тому же я вовсе не воспользовался вашей болезнью. Ваши прелести не так уж неотразимы.

Рэчел яростно уставилась на него и восприняла это замечание словно пощечину. Ну по крайней мере как удар по ее гордости.

– Я и не предполагала, что у вас найдется достаточно вкуса, чтобы меня оценить. А вот брат короля только и ждал, когда я…

– Точно, я не сомневаюсь, что он был влюблен в вас по уши и умолял позволить ему сделать вас его принцессой, – сказал Логан, беря миску и наливая в нее немного бульона.

Влюблен по уши – это, пожалуй, слишком. Но он искал ее общества, и говорили, что он собирался просить ее руки. На мгновение Рэчел задумалась, опечалила ли его ее смерть. Она не могла поверить, чтобы принца Вильяма это могло сильно расстроить, – разве что он немного пожалел об утрате партнерши в кадрили. Мотнув головой, Рэчел приказала себе не думать о прошлом. Мистер Маккейд приблизился к ней с миской жидкости, от которой шел пар. Но хотя у нее в животе все переворачивалось от голода, ей просто необходимо было вначале кое-что выяснить.

– Тогда почему вы меня раздели? – Рэчел почувствовала, что ее щеки заливает румянец, и вздернула подбородок. Сначала она подумала, что он опять не ответит. Он присел рядом с ней на корточки, держа миску.

– Думаю, раз к вам вернулся голос, то вы сможете поесть сами.

– Конечно.

Он пожал плечами и поставил миску на пол, многозначительно взглянув на собаку. Потом поднялся, чтобы приготовить и себе что-нибудь.

– Вам было неудобно, – наконец сказал он.

– Вряд ли это давало вам право…

– Лечить вас? – Он резко повернулся, плеснув на руку горячую жидкость и, кажется, не заметив этого. – Это я не имел право делать?

– Нет, но…

– Послушайте, леди Рэчел, я вас сюда не звал. Я не просил, чтобы вы спихивали меня с утеса, или набрасывались на моего друга, или лезли в огонь. И уж точно я не просил, чтобы вы свалились в лихорадке и я три дня возился с вами, стараясь вас вылечить.

– Три дня? – Рэчел глубоко вдохнула, пытаясь поймать его взгляд. – Три дня я была больна?

– Верно. Я не мог позволить вам умереть.

– Ну, насчет этого вы могли не волноваться.

– Что?

– Так, ничего. Я даже не думала, что могу заболеть.

– Лихорадка может случиться с каждым.

– Наверное, так оно и есть. – Поскольку она уже была мертвой – или, во всяком случае, умерла однажды, – Рэчел считала, что в это пребывание на земле она должна стать… неуязвимой, что ли. Что она, подобно ангелу, спустится с небес, чтобы свершить благое дело, а потом вознесется обратно под аккомпанемент неземной музыки.

Очевидно, этому не суждено было случиться. У нее не было золотых крыльев, и Рэчел всерьез сомневалась в своей способности летать, хоть и не пыталась в этом убедиться. Она была совсем как настоящая… совсем такая, как раньше. Способная ощущать вкус и запах, чувствовать прикосновение. Не застрахованная от того, чтобы обжечься или заболеть. У нее как будто не наблюдалось никаких сверхъестественных способностей, ничего, что могло бы помочь ей выполнить задачу спасения жизни Логана Маккейда.

И по правде говоря, он был вполне способен сам о себе позаботиться – такой он был большой и сильный.

– Бульон будет гораздо вкуснее, если вы съедите его горячим.

– Что?.. О да, спасибо. – Рэчел взглянула на него. Он уже кончил есть и направился к двери.

– Я оставлю вас ненадолго. – Он бросил взгляд на груду сине-серебристого шелка. – Если вам потребуется помощь…

– Я вполне справлюсь сама. – Рэчел отпустила его мановением руки. Подождав, пока дверь закроется, она отбросила шкуру и попыталась встать. Она чувствовала себя слабее, чем ожидала, но не собиралась из-за этого оставаться раздетой.

Ее рука застряла в рукаве сорочки, и когда она пыталась расправить платье на бедрах, то явственно услышала звук рвущейся материи. А она-то считала, что этот предмет туалета будет проще всего надеть. О, почему ее служанки нет рядом именно тогда, когда она нужна ей больше всего?

Рэчел опустилась на стул и уронила голову на руки. В этой позе Логан и обнаружил ее, когда вернулся в хижину. Он помог ей добраться до постели из шкур, поддерживал ее, пока она не съела бульон, и даже не упомянул недавнюю наигранную браваду. За что она была ему очень благодарна.

Когда Рэчел в следующий раз встала с постели, она вела себя осторожнее. Она попросила мистера Маккейда принести ведерко воды… подогретой, пожалуйста, – и хотя не без ворчания, но он выполнил ее просьбу. Конечно, сначала она попросила ванну, но сразу была поставлена в известность, что таковой здесь не имеется.

Очевидно, этим и объяснялось то, что он предпочитал купаться в ручье. Однако она не собиралась этого делать.

Он одолжил ей гребень и щетку, и Рэчел очень удивилась, когда их увидела. Комплект не был так затейливо украшен, как тот, которым она пользовалась в Лондоне, но он оказался серебряным.

Рэчел вымыла голову куском мягкого мыла, который он ей дал, потом, стоя у огня, быстро обмыла себя всю. Покончив с этим, она снова натянула сорочку и стала расчесывать спутанные волосы. Это оказалось непростой задачей. Она, похоже, занималась этим целую вечность и когда кончила, то еле могла поднять руки, но она твердо решила завершить одевание. Как она сможет его спасти, если будет прикована к постели?

Справиться с корсетом оказалось не так просто.

Рэчел просунула руки в лямки и прижала армированный китовым усом шелк к груди. Но шнурки были сзади, и, как она ни пыталась, ей не удалось их затянуть. Рэчел взглянула на платье, свое единственное платье, потом перевела взгляд на закрытую дверь. Хотя она всегда была стройной, а со времени своей смерти еще похудела, ее бальное платье не сойдется на талии, если ей не удастся надеть корсет.

Она снова взглянула на дверь. Снаружи слышался равномерный стук топора. Как же ей быть? Раньше она никогда не одевалась сама и, по-видимому, не сумеет сделать это сейчас.

Решительным шагом она подошла к двери и дернула ручку:

– Мистер Маккейд!

Сначала он как будто не услышал ее, хотя дремавшая на солнышке собака подняла голову.

– Мистер Маккейд!

Топор с силой воткнулся в колоду, и Рэчел подумала, что и в первый раз он ее отлично слышал.

Он повернулся, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони:

– Что вам еще надо?

Рэчел поджала губы. Какой же он… Она даже не смогла подобрать подходящего слова, чтобы охарактеризовать его. Может, ей следовало спросить его, чем дело? Он стоял расставив ноги, положив руки на бедра и с гневом глядя на нее. Хотя бы из чувства приличия он мог бы надеть рубаху. У него была широкая, заросшая клином черных курчавых воле грудь. Поймав себя на том, что разглядывает его, Рэчел быстро отвела глаза.

– Я не могу затянуть корсет.

– Нечего носить это орудие пытки.

– Приходится. Без него платье на мне не застегнется.

– Проклятие, – проворчал он. – Повернитесь. – Логан дернул за шнурки и стал изучать двойной ряд обшитых шелком петель.

– По-моему, шнурки надо продеть крест-накрест, хотя, должна сознаться, мне никогда не приходилось этого делать.

– Я сам вижу, что надо сделать. Только стойте спокойно.

– Как скажете, сэр. – Рэчел протянула руку и оперлась о стену. Она пыталась не шевелиться, но каждый раз, когда его пальцы пробегали по ее тонкой сорочке, она непроизвольно вздрагивала. Тут она ничего не могла с собой поделать. Она вдыхала его мускусный запах, ощущала исходивший от его тела жар. По ее рукам поползли мурашки, и ей стало трудно дышать.

Что касается Логана, то он еле удерживался, чтобы не протянуть руки и не накрыть ладонями приподнятые корсетом груди. Ему с трудом удавалось пропихивать ленту в крошечные дырочки непослушными пальцами. Его ладонь коснулась ее кожи, и он замер на одно биение сердца, чтобы потом возобновить свое занятие, яростно продергивая ленты в петельки.

– Не порвите ленту, у меня другой нет.

– Простите меня, ваше высочество. Мне так редко доводилось выступать в роли служанки.

– Совсем не обязательно огрызаться.

Вот тут она ошибалась. Одно из двух – или огрызаться, или швырнуть ее на землю и погрузиться в ее высокородное тело. И может, величественной принцессе это бы очень даже понравилось? Хотя Логан твердо знал, что как только это случится, он сразу же глубоко пожалеет об этом. Нет, лучше, черт побери, сосредоточиться на том, что он делает, и побыстрее покончить с этим.

– Завязывайте. Нет, сначала затяните потуже.

– Да решайте наконец, чего вы хотите.

– Затягивайте. – Рэчел задержала дыхание. – Вот так. Да зачем же вы отпустили? – Не дождавшись ответа, Рэчел обернулась. На прогалине стоял дикарь, с которым она уже встречалась, а рядом с ним – старик с длинными седыми волосами. Она глянула на Логана Маккейда и готова была поклясться, что его заросшее толстым слоем щетины лицо залилось краской.




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Душа неохотно расстается с истиной.

    Эпиктет. Беседы.



Логан вспомнил, что все еще держит завязки корсета, и разжал пальцы. Потом он встал, заслонив собой Рэчел, хотя отлично знал, что и Быстрый Лис, и чероки из рода эйдуэйс ее видели. Видели, чем он занимался.

– Одинокий Голубь, ты оказал мне честь, посетив мой дом.

Черт побери, Одинокому Голубю наверное уже под восемьдесят. Логан считал, что чероки-эйдуэйс никогда не покидают свой поселок Чеоа. Одинокий Голубь был их шаманом, и они считали его святым. Логан всегда встречался с ним лишь в полутьме Дома, Где Держали Совет. И тем не менее он стоял здесь, даже не запыхавшись после подъема, глядя куда-то мимо Логана.

Взгляд через плечо подтвердил опасения Логана. Она уже стояла не сзади него, а рядом, либо не замечая, либо считая совсем неважным, что корсет, хотя и не затянутый у талии, завлекающе выталкивал кверху ее груди. На его яростный взгляд она не обратила никакого внимания.

– Я пришел говорить с твоей женщиной. – Одинокий Голубь поднял руки, отчего отделанная перьями накидка расправилась, словно крылья.

– Это не моя жена.

– Вы могли бы представить мне вашего друга, мистер Маккейд.

Она сделала шаг вперед, приподняв руку, словно ожидая, что старый вождь упадет на колени и поцелует ее. И хоть на ней были только шелковая сорочка и корсет, она гордо подняла голову и расправила плечи. Мгновение Логан смотрел, как ветерок играет золотыми кудрями, закрывавшими ее стройную спину, и подумал, что ее, похоже, совсем не смущает птичья маска на лице старика.

– Одинокий Голубь, это Рэчел Эллиот.

– Леди Рэчел Эллиот, – поправила она. – Я – одна из фрейлин королевы Шарлотты. Шарлотта – жена короля Георга.

Логан пытался поймать взгляд святого старца, но тот не сводил глаз с Рэчел, что было вполне понятно. Логан сам с трудом удерживался от того, чтобы не пялиться на нее, когда она вышла из хижины. Но он хотел что-то сделать, как-то предупредить Одинокого Голубя, что нельзя верить ни единому ее слову.

Но старик взял ее руку и обхватил ее изящные пальчики своими пальцами, хотя целовать руку не стал.

– Я не знаком с вашим королем Георгом, но мой брат был в его Доме за Большой Водой.

– О да, я вспоминаю, прошлым летом король встречался с вашими людьми во дворце Сент-Джеймс. Ваш родственник произвел большое впечатление.

– Он был рад сам увидеть все то, о чем ему рассказывали Маленький Плотник и другие наши братья, которые побывали на вашей земле до этого. Большую башню, куда заточают врагов, обширные участки земли, чтобы ездить верхом и встречаться с друзьями.

– О да, по-моему, они совершили прогулку по парку Сент-Джеймс. Лондон так красив. – Рэчел вздохнула. – Иногда мне его ужасно не хватает. Может, вы как-нибудь сумеете навестить меня там. Я бы могла показать вам королевский дворец. Там такой прелестный парк. Ко дню рождения короля ее величество воздвигла очаровательный павильон. И я бы представила вас королю Георгу. Я уверена, он бы…

– Бога ради, Рэчел. – С Логана было вполне достаточно. Что если Одинокий Голубь поверит тому, что она наговорила?

– Простите? – Она одарила его взглядом, от которого менее смелый человек или тот, кто не знал, что она все выдумывает, тут же провалился бы сквозь землю. Логан же просто ответил похожим взглядом.

– Я уже стар и боюсь, что для меня слишком поздно предпринимать такое путешествие. Но я пришел говорить с вами. Зайдем в дом.

Логан заметил, как она одарила старика улыбкой, осветившей все ее лицо. Потом оба они зашли в хижину и закрыли дверь, оставив его и Быстрого Лиса ждать снаружи.

Мгновение он стоял, почесывая подбородок, потом взглянул на Быстрого Лиса:

– Что здесь происходит, черт побери? Его приятель только пожал плечами:

– Одинокий Голубь сказал, что ему необходимо ее видеть.

– Кого? Рэчел? Но почему?

– Этого я не знаю. – Быстрый Лис присел на корточки и стал почесывать собаку за ушами. Пес сразу перевернулся на спину, подставляя ему пятнистое брюхо.

Логан возвел глаза к небу, потом наклонился и поднял свою рубаху. Он натянул ее через голову, выпустив волосы из-под воротника, выдернул топор из колоды и повернулся к молодому индейцу:

– Что ты сказал про нее Одинокому Голубю?

– Очень мало. – Настойчивое повизгивание напомнило ему, что он отвлекся. – Я сказал, что женщина появилась ниоткуда.

– Дерьмо. – Логан взмахнул топором, и чурка разлетелась пополам. – Какого черта ты рассказал ему это, Быстрый Лис?

– Ты сам мне это сказал.

– Я сказал, что не знаю, откуда она взялась. И я действительно не знаю. Но ведь она пришла откуда-то, как же иначе? И уж не от двора короля Георга.

– Значит, вы мне верите?

Рэчел наклонилась и коснулась руки старика. Он посмотрел на нее темными, темнее ночи, глазами. Казалось, эти глаза знали больше, чем положено простому смертному.

– У меня нет причины не верить вам и, наоборот, есть все основания поверить.

– Спасибо. – Рэчел перевела дух.

Они сидели на расстеленных перед очагом шкурах скрестив ноги. Примерно так же, вспомнила она, как сидели Логан Маккейд с навещавшим его Быстрым Лисом. Хотя сперва ей было неудобно, это ощущение прошло в ходе разговора со старым индейцем. Знать, что он не считает ее историю нелепой, что он поверил всему, что она рассказала, было огромным облегчением.

– Я никогда не думала, насколько это тяжело, когда тебе не верят.

– Вы имеете в виду Логана Маккейда?

– Он не поверил ни одному моему слову.

– Вы рассказали ему?

– Не все. Но вы сами видели, как он себя вел, когда я рассказывала о доме, о короле и королеве Шарлотте. Точно так же он вел себя, когда я говорила, что послана его спасти.

– Может, он считает, что его не надо спасать?

– Без сомнения. Он думает, что из-за меня чуть не свалился в пропасть. – Ее голос стал мягче. – Когда я его окликнула, он падал с утеса, и я ничего не могла поделать. Я думала… думаю, что он собирался прыгнуть. Наверное, Быстрый Лис рассказал вам, как я пыталась спасти мистера Маккейда от него.

– Да, он мне сказал.

Рэчел взглянула на него из-под опущенных ресниц и грустно улыбнулась:

– Вы настолько джентльмен, что не находите это смешным. Думаю, что произошла ошибка. Я могу вернуться в свою собственную жизнь, только если спасу мистера Маккейда. И боюсь, я не сумею этого сделать.

– Вы считаете, что духи переоценили ваши возможности?

– Да, – негромко сказала она. Помолчав, Рэчел взглянула на него, ожидая ответа.

– Я не думаю, чтобы духи что-то перепутали. Они не ошибаются – не то что люди. Вы найдете способ сделать то, что должны.

– Хотела бы я иметь вашу уверенность. Я даже понятия не имею, как здесь жить. Так трудно, когда не знаешь, что надо делать.

– Мой народ верит, что когда-то кругом была вода и все животные вместе жили на небе. – Одинокий Голубь воздел руки. – Там было очень тесно, и водяной жук Сауниси нырнул в воду и добрался до ила. Он вытащил немного ила наверх, и из него выросла вся известная теперь земля. Давным-давно, – он посмотрел Рэчел в глаза, – кто-то соединил землю с небом четырьмя нитями. Это наша связь с небом. Большинство из нас перемещаются только наверх. Но я верю, что вы проделали обратный путь на землю. И верю, что когда настанет время, вы будете знать, что делать.

– Я охотно принимаю все, что вы сказали. И то, что было сказано раньше.

Он положил руки ей на плечи:

– Я буду говорить с духами. Буду просить их вас направить. Но вы должны прислушиваться к своему сердцу. К вашему собственному духу… духу внутри вас.

Рэчел кивнула. Она последует его совету, но ей страшно… Да что там – она знала, что в ней не было никакого духа.


* * *

– Да чем они там занимаются? – Логан швырнул полено на растущую кучу у двери. Он колол дрова уже, казалось, несколько часов, без передышки. С такими темпами ему не надо будет вновь этим заниматься раньше чем через неделю.

– Я же говорю – не знаю. – Быстрый Лис снова поднес к губам свирель и издал серию звуков, напоминавших птичий посвист.

Логану уже надоело это слышать. Или ему просто надоело раздумывать, что же происходит за закрытой дверью его хижины.

– Пожалуй, я загляну туда.

Не успев сделать и нескольких шагов, он почувствовал на своем плече твердую ладонь.

– Старику это не понравится.

– Нет? Ну, мне тоже не нравится, что она там забивает ему мозги всякой чушью.

– Одинокий Голубь знает, что истинно и что ложно.

Логан нахмурился, но тем не менее вернулся обратно и снова яростно схватился за топор. Эти чероки здорово уважают своих шаманов. Верят, что те обладают сверхъестественной силой.

Он помнил случаи, когда эти святые люди толкованием снов совершенно меняли жизнь человека. Они присутствовали на всех Больших Сборах, охраняя их от злых духов, а вожди просили их совета и в мирное, и в военное время.

Не его дело указывать Одинокому Голубю, кого тому слушать, а кого нет. Во всяком случае, он не собирался ввязываться со стариком в спор по этому поводу. Как только она достаточно окрепнет, она двинутся в долину. Пусть славные люди с Мельницы Маклафлина займутся ею, с ее слишком живым воображением… или сумасшествием.

К тому времени как дверь открылась, длинные тени сосен протянулись через всю поляну. Задолго до этого пес открыл сонные глаза, потянулся и потрусил в лес, чтобы поймать себе что-нибудь на ужин. Логан слышал его возбужденное повизгивание и еще урчание в собственном животе. У него уже устали руки и спина от этого махания топором. И он очень жалел, что утром не догадался захватить с собой из хижины кувшин.

Когда шаман с «ее высочеством» появились в лучах заходящего солнца, Логан взглянул на своего приятеля. Быстрому Лису уже давно надоело подражать птичьим голосам, и теперь он спал, положив голову на травяную кочку. Так что он не увидел золотистого ореола, казалось парившего над ее головой.

Ореол мерцал, сияя ярче бриллиантов на ее шее. Логан закрыл глаза, потом медленно открыл их, а ореол исчез. А она глядела на него все с тем же выражением, подразумевающим, что он не более чем слуга и должен поступать так, как ей заблагорассудится.

– Это все из-за солнца, – пробормотал он и потряс головой, когда Одинокий Голубь переспросил, что он сказал.

Судя по улыбке на морщинистом лице, старик был ужасно доволен собой.

– Я пригласил твою женщину к нам на праздник А-та-ха-на.

Логан выпучил глаза:

– Что?

– Ты приедешь с ней. Будешь ей все объяснять.

– Конечно, я благодарен за оказанную честь, но боюсь, что это невозможно. Может быть, леди Рэчел не сочла нужным сообщить об этом, но она скоро покинет эти места, чтобы вернуться во дворец.

Его сарказм вовсе не показался ей забавным. Мгновение она не могла скрыть отчаяния, потом одарила мистера Маккейда лучезарной улыбкой:

– Я заверила Одинокого Голубя, что еще буду здесь во время праздника и с удовольствием приму в нем участие.

Их взгляды скрестились: его – гневный, ее – строгий, несмотря на приподнятые в улыбке уголки губ. Эту схватку прервал старый шаман. Он встал между ними, положил на свою ладонь сначала его руку, потом ее и сжал пальцы.

– Слушайся своего сердца, Логан Маккейд. Оно не посоветует плохого. – Он жестом подозвал Быстрого Лиса. Тот легко вскочил на ноги, и они вместе двинулись по ведущей с горы тропе.

Рэчел и Логан, погруженные каждый в свои мысли, глядели им вслед, пока вдруг не сообразили, что все еще держатся за руки. Не сговариваясь, они отпустили руки, и каждый отступил на несколько шагов. Первым молчание прервал Логан:

– И что все это значит?

Рэчел, якобы поглощенная разглядыванием кружевного рукава сорочки, кинула на него взгляд через плечо:

– Что вы имеете в виду, мистер Маккейд?

– Приглашение. Как вы ухитрились его получить и почему вы его приняли?

– Приняла потому, что, конечно же, с удовольствием пойду. Обычно у меня не бывает других причин, чтобы находиться в чьей-то компании.

Исключая его. Она, может, и не сказала этого, но Логан знал, что она имеет в виду. И ему было на это наплевать. Ему уже дьявольски надоело ее присутствие, он будет только рад, когда от нее избавится. К сожалению, этот долгожданный момент теперь отодвинулся еще дальше.

– Все же я хочу знать, что вы ему сказали такого, что он вас пригласил. Белых редко приглашают на церемонию посвящения.

– Но ведь вы на ней присутствовали.

– Откуда вы знаете?

– Ну… – Рэчел хотела ответить, что ей это сказал Одинокий Голубь, но ведь он такого не говорил. Во всяком случае она этого не помнила. Но откуда бы тогда ей знать? – Конечно же, старик мне это сказал, – ответила она и тут же добавила, чтобы сменить тему разговора: – Ваш пес поймал кролика.

– Откуда вы знаете? – Логан догадывался, что пес, судя по его повизгиваниям, пытался это сделать, но был также вполне уверен, что у него ничего не вышло.

Рэчел не решилась ответить, что это пес сказал ей хотя так оно и было. Поскольку мистер Маккейд и так считал ее сумасшедшей, можно себе представить, как бы он воспринял такое откровение, как ее способность переговариваться с собакой.

Пес уже развалился на спине в своей излюбленной позе, задрав лапы кверху и вывалив язык. Если он и собирался что-то ей сообщить, Рэчел больше не желала его слушать.

Рэчел мотнула головой, чтобы забыть обо всем этом, но не выдержала и спросила:

– Как его зовут? Я слышала только, как вы звали его «Псина».

Логан остановился перед дверью хижины и оглянулся. Снова он поразился ее красоте и снова в нем поднялось чувство раздражения.

– Псина. И больше никак.

– Просто «Псина»? – Рэчел непроизвольно шагнула к спящему спаниелю. – Но это неслыханно! Все всегда дают имя своим любимцам.

Логан повернулся к ней, стиснув зубы:

– Он у меня не любимец. И у него нет имени. Рэчел поняла, что в его словах крылся какой-то особый смысл, которого она пока не могла понять, и она решила сейчас не допытываться. Он был совершенно невыносим. Конечно, развалившаяся у ее ног собака не представляла ничего особенного – она была ленива и вряд ли годилась в сторожа, но уж имя-то у нее должно было быть.

– Тогда я сама назову тебя. – Логан так помрачнел, что она еле сдержала улыбку. – Пожалуй, Генри. Что ты об этом думаешь, гроза кроликов? Тебе нравится имя Генри? Так звали нескольких славных королей. – Рэчел присела, почесывая пса.

– Мою собаку так звать не будут.

– Вы так думаете? – Рэчел искоса посмотрела на него. – Кажется, вы опоздали. У него уже есть имя.

Логан так стиснул зубы, что у него заболели челюсти, и он решил махнуть рукой на все это. Какое ему к черту дело, как она назовет этого встрепанного бездельника? Она была обузой, временной помехой, с которой он пока вынужден мириться. При этой мысли он чуть не расхохотался. А может, она и вправду была послана? Послана, чтобы еще больше наказать его. Ну если так обстояло дело, то она чертовски здорово справлялась со своей задачей.

Логан повернулся и скрылся в хижине, пробормотав только:

– Называйте его как хотите.

В конце концов это не имело никакого значения. Все равно эта скотина будет поступать как ей вздумается.

Только вот уже в ближайшие дни стало ясно, что он ошибался.

Она все еще не оправилась после лихорадки – этого Логан не мог не заметить. И как бы ему ни хотелось, чтобы она сама о себе заботилась – а ему уже осточертело все время ее обслуживать – он не мог оставлять ее одну. Во всяком случае, пока еще не мог.

Она целые дни рассиживала в кресле, которое он уже привык про себя называть ее троном, принимая от него то кружку чая, то миску рагу. Она была вежлива, до того высокомерно вежлива, что Логан чувствовал себя слугой в собственном доме.

И она продолжала называть пса «Генри».

Сначала он был уверен, что она это делает, чтобы действовать ему на нервы. Она поглядывала на спавшую задрав ноги собаку и говорила со вздохом:

– Ну разве Генри не прелесть? Никогда раньше не видела, чтобы собака так спала.

В ответ Логан бурчал что-то неразборчивое – он не собирался вступать с ней в перепалку.

– Знаете, когда-то у меня была собака. Прошло уже три дня со времени прихода шамана, и Логан только что вернулся с утреннего купания в ручье. Он встал у огня, чтобы быстрее высохнуть, и меньше всего ему хотелось вести разговоры о собаках. Его собственная, вместо того чтобы пойти с ним, предпочитала сидеть рядом с ее креслом. Но его молчание нисколько не подействовало на Рэчел. Она продолжала, как будто он воспринял ее заявление с огромным интересом:

– Я была совсем маленькая. И конечно, мой отец об этом понятия не имел.

Она смолкла, и что-то в ее тоне поразило Логана, натягивавшего рубаху.

– Почему вы сказали «конечно»?

– Что? – Она подняла глаза, словно только сейчас заметив его присутствие. – О, собаки напоминали ему о моей матери. Поваренок как-то сказал мне, что у нее всегда было несколько собак.

– Значит, ваша мать умерла, когда вы были еще маленькая?

– Нет. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – она нас оставила совершенно скандальным образом. Сбежала с младшим сыном друга моего отца, лорда Бейтуна. Никто не знает, что с ними стало. Одни говорили, что они покончили с собой – прыгнули в море, держась за руки. Другие – что произошел несчастный случай, когда они ехали в экипаже по горной дороге. А может, они еще живы и обитают в какой-нибудь развалюхе в Южном Уэльсе.

Она закончила свое повествование необычно беспечным голосом, а ее глаза подозрительно поблескивали. Логан молчал, и тишину нарушали только храп пса да потрескивание поленьев в очаге.

– Боже мой, понятия не имею, с какой стати я вдруг стала выкладывать вам все это?

– И сколько вам было?

– Вы имеете в виду, когда она ушла от нас? Я была совсем маленькая. Я ее почти не помню. Мне не хочется больше об этом говорить. – Она глубоко вздохнула и встала.

Как только она произнесла «Генри», неблагодарная скотина вскочила и последовала за ней.

– Пожалуй, пройдусь, пока вы займетесь нашей утренней трапезой.

Подумать только, на мгновение он ей даже посочувствовал, он, знавший, каково это – жить с воспоминаниями, которые лучше забыть. Но будь он проклят, если станет ей прислуживать. Если у нее уже достаточно сил, чтобы «пройтись», то хватит сил и для того, чтобы «заняться ее собственной трапезой». И его тоже, если уж на то пошло.

Места здесь были действительно замечательные. Тут не было ухоженной красоты парков вокруг королевского дворца, но Рэчел нравились окутанные дымкой горы и багряно-золотистая долина. По утрам вверх поднимались клочья тумана, цепляясь за сосны и ели. Одинокий Голубь называл их Тша-кона-ха – голубой дымок.

Рэчел стояла на краю обрыва, не в силах отвести глаз от всего этого. У ее ног лежал Генри. И зачем только она вспомнила о своей матери? Зачем все рассказала Логану? Она находилась здесь по одной-единственной причине, которая не имела никакого отношения к горестям ее детства. С того момента, как ее отец умер, оставив ее сиротой, и она переехала жить к ближайшей родственнице – королеве Шарлотте, Рэчел старалась выкинуть из головы все мысли о матери.

Однажды Лиз показала ей портрет леди Энн в галерее замка Сент-Джеймс. Конечно, она иногда задумывалась, как выглядела ее мать… Все ее портреты в их доме в Девоншире были уничтожены, когда та уехала.

– Я сперва подумала, что наткнулась на твой портрет, – сказала Лиз, пока Рэчел разглядывала холст в позолоченной раме.

Ничего не скажешь, она была просто поражена своим сходством с матерью, но не выказала никакого интереса, лишь молча повернулась и пошла прочь, больше ни разу не взглянув на портрет, и никогда не обсуждала этот случай с Лиз. Со своей лучшей подругой.

Так почему же она без всякой причины обо всем рассказала человеку, который ей даже не нравился?

Рэчел закрыла глаза, глубоко вздохнула и снова открыла их. Но она уже не замечала простиравшийся перед ней пейзаж. Что она здесь делает? По Логану Маккейду не было заметно, чтобы свеча его жизни грозила угаснуть. Вряд ли она встречала человека более способного постоять за себя.

И все же Одинокого Голубя нисколько не удивила возложенная на нее задача. Он сразу же ей поверил даже больше, чем она верила сама себе. Потому что чем дольше она здесь находилась, тем невыполнимее казалась ей эта задача. А ей так хотелось вернуться в королевский дворец! К покою и довольству, которые она там испытывала, к возможности отомстить за смерть своей подруги.

Интересно, что сейчас делает лорд Бингам? Считает ли он себя счастливчиком, избавившимся от неверной жены, ее любовника и подруги? Не осталось никого, кто мог бы указать пальцем на виновного, раскрыть его греховное деяние. Но она это сделает. Когда она вернется, то все расскажет королеве, и лорд Бингам понесет наказание за содеянное.

Но сначала она должна закончить дела здесь, а терпение не входило в число ее достоинств. «Прислушивайтесь к своему внутреннему духу, – сказал ей старый шаман, – и способ найдется». Но ее дух молчал, а разум требовал поспешить.

Ведь она – ангел. Наверняка она сможет влиять на окружающих, если хорошенько постарается. Сможет заставить звучать божественную музыку. Сможет летать. С легкой улыбкой на губах Рэчел задержалась на этой мысли. Конечно же, ангелы могли летать. На каждой картине, которую ей доводилось видеть, они парили расправив крылья. Конечно, у нее не было крыльев, точнее, она их не видела, но все равно она должна их иметь. Она должна обладать даром полета.

Она сделала шаг вперед, совсем не уверенная, что собирается попробовать лететь, но решение оказалось не в ее власти.

Сильные руки обхватили ее талию, и через мгновение сильный рывок сбил ее с ног. Прежде чем они вместе упали на землю, он развернулся, чтобы смягчить ее удар при падении, принимая его на себя.

Едва Рэчел успела обрести дыхание, как он перекатился, и на этот раз она оказалась внизу.

– Что это вы задумали, черт побери?

Его потемневшее от гнева лицо нависло над ней.

– Я хотела… – Рэчел прикусила губу. Сейчас ей казалось совершенно нелепым говорить, что она хотела. Прыгнуть с горы, чтобы проверить, умеешь ли ты летать, – это же сумасшествие. Во всяком случае, он бы наверняка так подумал. – Ничего. Теперь, пожалуйста, освободите меня.

Он не послушался, а прижал ее еще крепче к земле, так что щебень вдавился ей в спину.

– Я все видел своими собственными глазами.

– Ничего вы не видели. – Теперь она действительно разозлилась, отчасти и оттого, что он и вправду мог догадаться, в чем тут дело. – Освободите меня, я вам говорю! Осво…

Конец слова оборвался, потому что он накрыл ей рот своими губами. Как она и предполагала, его поцелуй был грубым, жестким и неуместным. Не то что несколько поцелуев, которыми она обменялась с Уилли.

Снизу в ее тело через одежду впивались камешки, а давление его тела сверху не давало ей возможности шевельнуться. Его язык проник в ее рот, пробуждая ощущения, переполнившие ее тело желанием. Что было довольно глупо или даже просто невозможно.

Разве может чувствовать такое тот, кто не принадлежит миру живущих?

Рэчел попыталась сосредоточиться на этой мысли и еще на том, что она ведь совершенно не выносит этого человека. Но все это словно теряло всякое значение, когда его губы прижимались к ее губам. Ее руки сами обвились вокруг его шеи, пальцы зарылись в длинные пряди темных волос. Дыхание ее сделалось частым и неглубоким, сердце болезненно колотилось в груди, и все, что она могла делать, – это не отпускать его, а притягивать ближе к себе.

Он шевельнулся и скользнул по ее шее языком, отчего по всему ее телу прошла дрожь. Хватая ртом воздух, Рэчел громко застонала, когда его ладонь накрыла ее грудь, и сдвинула ладонь выше, туда, где кончался мешающий лиф. Шершавые подушечки его пальцев не слишком нежно поглаживали ее кожу, но это нисколько не мешало нараставшему в ней ощущению восторга, от которого кружилась голова. Эти прикосновения разжигали ее с той же неотвратимостью, с какой ветер раздувает огонь.

Ее сосок болезненно напрягся, и только влажный жар его рта облегчал эту муку. Ее затягивал водоворот, тело ее выгибалось, прижимаясь к нему, ее ладони блуждали по его спине.

И вдруг все кончилось.

Ее тело еще продолжало ликовать, но его тяжести на ней уже не было. Пропали изысканные ощущения, вызванные его прикосновениями. Все свершилось так быстро, что Рэчел подумала о какой-то неведомой силе, оторвавшей его от нее.

Она открыла глаза и увидела, что он просто откатился в сторону и теперь сидел расставив колени и уткнувшись лицом в ладони. Лицо его скрывали свисавшие темные волосы, но от Рэчел не укрылись резкие движения его груди, порывисто набиравшие воздух в легкие. И сама она дышала точно так же.

Он повернул голову и мгновение глядел на нее своими зелеными глазами. Когда он прервал молчание, голос его звучал негромко и хрипловато:

– Теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы вас здесь не было?




ГЛАВА ПЯТАЯ


Тот, кто считает выполняемую им работу ниже своего достоинства, возвысится, если будет делать ее как можно лучше.

    Александр Чейс. «Перспективы».



– Вы слишком много пьете.

Рэчел остановилась в дверях, оглядывая хижину. Он сидел, или, вернее, развалился в кресле, слегка придерживая поставленный на колено кувшин. При звуке ее голоса он поднял голову, но ему как-то не удалось остановить свой взгляд на ней.

– А если и так, то что же? Это не ваше дело. Хотела бы она, чтобы сказанное им оказалось правдой. Это было ее самым горячим желанием. Но ничто не могло изменить того, ради чего она была послана. Ничто не свете.

Рэчел еще долго лежала, раскинув ноги под смятыми юбками. Влажные губы покалывало. Она никак не могла решить, что же ей делать. Его больше не было рядом, и ничто не мешало ей думать. Сказав, что не желает ее здесь видеть, он вскочил на ноги и торопливо зашагал к хижине, добавив только:

– И не вздумайте снова подходить к обрыву.

Как будто она стала бы это делать.

Нет уж, у нее еще не прошло головокружение от всего случившегося между ней и Логаном Маккейдом, так что ей было вовсе ни к чему прыгать с утеса, чтобы проверить свою способность летать. Вдобавок она чувствовала себя очень земной. Она ничего не понимала, и ей было стыдно, и Бог знает какие еще чувства переполняли ее, роясь словно пчелы у розового куста.

«Прислушивайтесь к духу в себе».

Снова ей вспомнились слова Одинокого Голубя. Прислушиваться к духу, а не к разуму. Но как? Она лежала, пока наконец не стала ощущать жесткость и неровность грунта. Тогда она поднялась на ноги и принялась отряхивать одежду.

Рэчел все еще раздумывала, что же ему сказать, когда, открыв дверь, увидела его с кружкой в руках. Когда он отхлебнул еще глоток в ответ на ее замечание, она сказала:

– Мэри уже давно вас простила.

Ром выплеснулся ему на рубаху, намочив темные завитки на его груди. Он оторвал кружку ото рта:

– О чем это вы болтаете, черт побери?

Она и сама не знала. Рэчел заморгала, пытаясь вспомнить, откуда у нее появилась эта мысль. Ниоткуда. И все же она была совершенно убеждена, что он прощен. Прощен женщиной Мэри.

Логан Маккейд отлично знал, кого она имела в виду.

Он поставил кружку на пол, повернулся к ней и отчеканил:

– Я хочу знать, что вы хотели сказать этим замечанием.

– Она бы не хотела, чтобы вы так вели себя. Напивались до потери памяти. – Рэчел сделала шаг вперед и внутренне съежилась, когда он отшатнулся. Это было еле заметное движение, но он сразу взял себя в руки, выпрямился и поднялся на ноги.

Удивительно твердым шагом он прошел к двери и схватил ружье, лишь на мгновение оглянувшись, чтобы позвать собаку. Проснувшийся спаниель сидел у ее ног. Он нагнул голову, почти по-кошачьи вылизывая лапу, и не обратил никакого внимания на ворчливое «Пошли, псина». Только когда Рэчел сказала: «Иди с ним, Генри», собака встала и заковыляла следом.

Когда они исчезли в зарослях сосен и остролиста, Рэчел глубоко вздохнула. Как может она его защитить, если он чуть что убегает в лес? А как он мог не сбежать, если она толкует о загадочном прощении?

Она закрыла дверь, подошла к креслу и села, уперев подбородок в ладонь. Кем была эта женщина и что Логан сделал такого, что нуждался в ее прощении? Рэчел пыталась сосредоточиться, надеясь, что ответ придет сам собой, но этого не случилось. У нее только разболелась голова, и она решила, что он, видимо, очень любил эту женщину, если упоминание о ней так на него подействовало.

По какой-то совершенно непонятной ей причине при этой мысли настроение Рэчел заметно ухудшилось.

Он вел себя как последний дурак.

Логан остановился у двери, набираясь духу, чтобы зайти в хижину. В свой собственный дом, черт побери. Как будто его должно заботить, что он скажет или сделает в своем собственном доме. Господи Боже, какой дьявол послал ее, чтобы его мучить?

Когда он не испытывал к ней вожделения, она напоминала ему о вещах, которые он старался забыть.

Мэри все простила, вот как.

Откуда она это взяла? Логан глубоко вздохнул и закрыл глаза. В первое мгновение, когда она только это сказала, он готов был поклясться, что сама Мэри высказала ему свое прощение. Но ведь это совершенная нелепость. Так просто не могло быть.

Стремлению еще немного задержаться снаружи помешала собака, которая стала настойчиво скрестись в дверь.

– Что, не можешь и часа пробыть без нее, ленивая скотина? – Этим словам вовсе не соответствовали его тон и грустное покачивание головы. Логан толкнул дверь.

Внутри было темно, только слабо мерцали тлеющие угли забытого очага.

– Проклятие! – вполголоса пробормотал Логан. Никакого толку от этой бабы. Он почему-то ожидал, что его встретит запах готовящейся еды и уютное мерцание зажженной свечи. Ничего подобного. Уж ему-то следовало бы это знать.

Гнев сразу угас, как только он ее увидел. Она спала, упрятав подбородок под одеяло. Золотые волосы ореолом рассылались вокруг головы. Она ведь болела, напомнил он себе. И еще не совсем оправилась после лихорадки. Но с завтрашнего дня он начнет преподавать ей основные правила жизни в глуши. Если она собиралась оставаться с ним до праздника А-та-ха-на, то ей пора уже начать оплачивать содержание и еду.

– Я не совсем понимаю, что вы от меня хотите.

Рэчел стояла на берегу бурлящей речки. Логан Маккейд присел на корточки на плоском, обросшем мхом камне в нескольких ярдах от нее, вытянув руку в ее сторону.

– Я ведь вам сказал, что проще пробраться к воде с этого места.

– Да, я слышала, что вы сказали. – Она сделала вид, что не замечает его подзывающего жеста. – Просто у меня нет ни малейшего желания пробираться к воде.

– А как же вы будете стирать белье?

Вот в том-то все и дело. Она не имела ни малейшего желания заниматься стиркой. А он, видно, считал, что это отличная идея.

– Я не стираю сама. Стирают слуги.

– Это вы уже говорили. И не один раз. – Логан поднялся, уперев ладони в бедра. Ему надоело сидеть и ждать, чтобы помочь ей перебраться через плескавшую на камень тонкую струйку воды.

– Я думаю, что мне совсем не нужно этому учиться. Когда я вернусь в Англию, о моем белье будет заботиться прачка.

– Ну, сейчас ваше высочество не в Англии. И с моей точки зрения, единственная прачка, которая у нас есть, – это вы. Теперь дайте мне руку.

Кажется, у нее не было выбора. Рэчел вдохнула как можно глубже и протянула руку. Он сразу схватил ее и потянул к себе. Вокруг нее бурлила вода, забрызгивая прелестные синие с серебром туфельки, которые, по правде говоря, давно уже не были прелестными.

Рэчел очень удивилась, что не боится ручья. В конце концов, ведь она утонула, но он как будто совсем не вызывал у нее неприятных ощущений.

– Теперь я покажу вам, как это делается, – сказал он, вытаскивая из лежавшей рядом кучи белья одну из рубах. – Опускаете ее в воду, вот так. – Он несколько раз окунул рубаху в бурлящий поток, пока она основательно не намокла. – Потом втираете мыло в материю. – Эти слова он подкрепил делом, набрав в горсть мягкого мыла из глиняной миски и натирая им грубую материю, пока та вся не покрылась серыми пузырями. – Прополаскиваете и вешаете на ветку сохнуть, – заключил он, подавая ей рубаху, прежде чем спрыгнуть на заросший высокой травой берег. – Вам это не показалось очень уж сложным?

– Конечно нет. – Она же не дура. Может, она никогда не занималась ничем подобным, но это совсем не значило, что она неспособна это сделать. Она всегда очень быстро все воспринимала. Мастер Говард, учитель танцев, отметил, что она освоила кадриль быстрее всех других молодых леди. Ей даже нравилось учиться… иногда.

Конечно же, она могла выполнить эту несложную работу. И все-таки вид груды грязного белья и ледяной воды не вызывал у нее желания немедленно взяться за дело.

– Еще раз объясните, почему я должна стирать вашу одежду?

Он ухмыльнулся, и это застало Рэчел врасплох. Она привыкла, что он ворчит, хмурится, иногда даже разражается смехом, но чтобы он ухмылялся… Его зубы казались очень белыми на фоне загорелой кожи и темной бороды. И несмотря на его довольно-таки растрепанный и неухоженный вид, следовало признать, что у него была обаятельная улыбка.

– А? Что вы сказали? – Неужели она настолько задумалась по поводу его внезапно хорошего настроения, что не уловила его ответа?

– Я сказал, что моя одежда грязная. Если вы заодно постираете и свою, я не буду возражать.

– Речь не об этом, – запротестовала Рэчел, когда он повернулся, собираясь уйти. Он остановился, глядя на нее через плечо, и она закончила свою мысль: – Раз это ваша одежда, то, по-моему, вы сами должны ее стирать.

– А кто же тогда будет ходить на охоту? Может быть, вы?

Рэчел поджала губы. Конечно же, он знал, что она не умеет охотиться. Глядя на его длинное ружье, она подумала, что даже не смогла бы его поднять.

– Вот уж не думала, что одно может помешать другому.

– Другими словами, вы считаете, что я должен делать и то и другое?

– Полагаю, раньше вы так и делали. До того как я появилась, вы сами стирали свою одежду.

– Время от времени. Однако мне не требовалось добывать еду для двоих, как сейчас. – С этими словами он поднял ружье и, держа его на сгибе руки, направился к проходившей за хижиной тропе.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=137826) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.