Любовницы Эльфрида Елинек «Любовницы» (1975) – одно из лучших произведений австрийской писательницы Эльфриды Елинек (р. 1946). Это – предельно жесткое и объективное повествование о двух женских судьбах в современном мире. две представительницы вида креветок (Leander modestus) – некрупного полупрозрачного беспозвоночного членистоногого ракообразного, обладающего миролюбивым, но упрямым характером. Креветки служат пищей крупным рыбам и, в свою очередь, сами поедают мелких. Основные занятия – поиск пропитания и чистка хитинового покрова. Жизненный путь отдельно взятой креветки определяется по преимуществу безусловными инстинктами; внутренний мир, как правило, небогат. Некоторые деликатесные сорта креветок традиционно являются предметом особого внимания ценителей Предисловие Вы уже бывали в этой ПРЕКРАСНОЙ стране с ее чудесными долинами и холмами? Ее окаймляют прекрасные горы. Горизонт образуется из одних только гор, такое есть не в каждой стране. Вы видели поля, луга и пашни этой страны? Видели ее мирные дома, в которых живут мирные люди? Прямо посреди этой прекрасной страны добрые люди построили фабрику. Ее горбатая кровля из гофрированных листов алюминия прекрасно контрастирует с хвойными и лиственными лесами вокруг. Фабрика, сгорбившись, пытается затеряться в окружающем пейзаже. Хотя горбиться ей решительно незачем. Она могла бы гордо распрямиться. Как здорово, что ее поставили здесь, где все так красиво, а не в каком-нибудь другом месте, где вообще нет никаких красот. Выглядит фабрика так, словно она – часть этой прекрасной природы. Она выглядит так, словно выросла сама по себе, однако, если приглядеться как следует, сразу понятно: ее построили добрые люди. Из ничего ведь не возникает ничего. И добрые люди входят в ее ворота и выходят из них. Они растекаются по окружающему фабрику пейзажу, словно он – их личная собственность. Фабрика и участок земли, на котором она стоит, принадлежат концерну. Он владеет всем. Фабрика радуется, когда в ее ворота вливаются веселые люди, ведь у них производительность выше, чем у людей невеселых. Женщины, которые здесь работают, концерну не принадлежат. Женщины, которые здесь работают, полностью принадлежат своим семьям. Концерну принадлежит только здание. Такой порядок всех устраивает. Бесчисленные окна ослепительно блестят, ослепительно блестят и бесчисленные велосипеды, и автомобили-малолитражки за воротами. Окна моют женщины, а автомобили обычно моют мужчины. На фабрике работают почти одни женщины. Они шьют. Они шьют бюстгальтеры, лифы, иногда – корсеты и трусики. Многие женщины выходят замуж или находят свою погибель в чем-нибудь другом. Но пока они все шьют и шьют. Часто их взгляды останавливаются на птицах, на пчелах, на травке за окном. Они умеют наслаждаться природой и понимают ее лучше, чем мужчины. Каждый швейный автомат делает одну строчку. Ему это никогда не надоедает. Он выполняет свою операцию там, куда его поставили. Каждую машину обслуживает специально обученная швея, и ей это никогда не надоедает. Она выполняет свою операцию. Работает она сидя. На ней большая ответственность, но шире и дальше своей операции она не заглядывает. Зато домашние заботы всегда у нее перед глазами. Вечерами, после смены, велосипеды развозят своих хозяек по домам. По домам. Дома стоят посреди той же самой прекрасной природы. Здесь расцветают мир и покой, сразу видно. Тем, кому не доставляет удовольствия природа, тем доставляют полное удовольствие дети и муж. Однако наша история начинается совершенно в другом месте: в большом городе. Там находится филиал фабрики, или, точнее, там находится главное производство, а филиал расположен в описанном нами прекрасном местечке у подножия Альп. И здесь женщины тоже шьют, так уж заведено. Они шьют не то, что захотят шить, просто любовь к шитью у них в крови, так уж заведено. Им остается лишь одно: дать выход этой любви. Ведь речь идет о женском труде, таком спокойном и уютном. Душа женщины наполовину занята шитьем, а другая половина занята семьей. Есть женщины, у которых шитьем занята вся душа, и надо сказать, что такие – не из лучших. На этом островке размеренного покоя посреди большого города и начинается наша история, которая вскорости и закончится. Если кому-нибудь и предстоит встретиться с судьбой, то явно не здесь. И если мужчина владеет судьбой, то женщину судьбой наделяют. Увы, жизнь минует эти места, здесь остается одна работа. Время от времени одна из женщин пытается ухватиться за проходящую мимо жизнь и немножко поболтать с ней. Увы, как часто жизнь уносится прочь в автомобиле, и на велосипеде за ней не угнаться. До свидания! Начало Однажды Бригитта решила, что хочет быть только женщиной, просто женщиной Хайнца, так зовут этого типа. Она уверена, что с этого момента все ее слабости станут заметны и очаровательны, а все сильные стороны – тщательно скрыты. Однако Хайнц не находит в Бригитте ничего очаровательного, и ее слабости ему отвратительны. Бригитта следит за своей внешностью ради Хайнца, ведь если ты – женщина, то с этого пути уже не сойти и следить за собой просто необходимо. Бригитте хочется, чтобы будущее когда-нибудь отблагодарило ее, сохранив ее цветущий вид. Впрочем, может статься, что у Бригитты вовсе нет будущего. Будущее полностью зависит от Хайнца. Если ты молода, то и так выглядишь молодо, а когда состаришься, тогда ведь все равно будет уже слишком поздно. Если в старости не выглядишь моложе своих лет, то все вокруг выносят беспощадный приговор: не следила за собой в молодости. Стало быть, Бригитта делает то, что важно для будущего. Если у тебя нет настоящего, нужно заранее позаботиться о будущем. Бригитта шьет бюстгальтеры. Если делать короткую строчку, то бюстгальтеров выходит больше, в любом случае сорок штук – минимум при сдельной оплате. Если же делать длинные и сложные строчки, то, собственно, уменьшается и количество бюстгальтеров. Это справедливо и гуманно. Бригитта могла бы пойти с любым из рабочих парией, но она хочет только Хайнца, который станет предпринимателем. В их изделиях используют нейлоновый кружевной материал с тонкой прокладкой из поролона. Предприятие продает эти изделия в другие страны, на фабрике работает много женщин, приехавших из разных стран. Многие работницы увольняются по разным причинам: замужество, рождение ребенка, смерть. Бригитта надеется, что однажды тоже уволится, выйдя замуж и родив ребенка. Бригитта надеется, что Хайнц заберет ее отсюда. Все остальное для нее – хуже смерти, даже если она останется жить. Пока у Бригитты нет ничего, кроме имени, по мере развития истории Бригитта получит фамилию Хайнца, это важнее всяких денег и собственности, это обеспечит и деньги, и собственность. Настоящая жизнь, та жизнь, которую если не спросишь, то она и промолчит, – эта настоящая жизнь начинается после работы. Для Бригитты жизнь и работа – это как день и ночь. Стало быть, речь мы в основном поведем о нерабочем времени. В этом особом случае Хайнц представляет собой жизнь. Настоящая жизнь не только носит имя Хайнца, но и является им. Все остальное, кроме Хайнца, – не существует. Все, что лучше, чем Хайнц, Бригитте совершенно недоступно, все, что хуже Хайнца, Бригитта иметь не хочет. Руками и ногами Бригитта сопротивляется тому, чтобы скатиться вниз, ведь падение означало бы потерю Хайнца. Впрочем, Бригитте хорошо известно, что и путь наверх для нее закрыт, для нее существует только Хайнц или что-нибудь похуже Хайнца, в противном случае она обречена шить бюстгальтеры до конца жизни. Шить бюстгальтеры и потерять Хайнца для нее и сейчас – хуже смерти. От одного только случая зависит, суждено ли Бригитте жить (с Хайнцем) или расстаться с жизнью, погибнуть (без него). Здесь нет никаких закономерностей. Судьба решает судьбу Бригитты. Не важно, что она делает и кто она такая, важно – что делает Хайнц и кто он такой. У Бригитты и Хайнца нет своей истории. У Бригитты и Хайнца есть только их работа. Хайнцу предстоит стать историей для Бригитты, он должен дать ей личную жизнь, потом он должен сделать ей ребенка, будущее которого в свою очередь зависит от Хайнца и от его профессии. История Бригитты и Хайнца не развивается постепенно, она появляется внезапно (как вспышка) и называется любовью. Любовь появляется со стороны Бригитты, ей нужно убедить Хайнца, что любовь появляется и с его стороны. Он должен понять, что для него нет будущего без Бригитты. Разумеется, у Хайнца есть будущее, будущее специалиста по электротехнике. Оно от него не уйдет, даже если Бригитты не будет. Тянуть электропроводку можно и в том случае, если Бригитты вообще не существует. Да-да, жить и ходить в кегельбан можно и без Бригитты. Однако у Бригитты есть своя задача. Ей нужно постоянно втолковывать Хайнцу, что без нее у него нет будущего, и дается это ей нелегко. Кроме того, нужно вовремя помешать тому, чтобы Хайнц вдруг разглядел свое будущее в другой женщине. Но об этом – потом. Положение нелегкое, но перспективное. Хайнц намерен стать и обязательно станет предпринимателем, заведет собственную, пусть и небольшую, электромастерскую. Когда-нибудь Хайнц добьется своего, и Бригитта разделит с ним то, чего он добьется. Бригитта готова стать собственностью собственного мужа на его собственном предприятии, ведь это в какой-то мере будет и ее собственность. Только бы Хайнц не познакомился случайно с какой-нибудь гимназисткой-старшеклассницей вроде Сузи! Только бы, Господи упаси, Хайнцу не пришло случайно в голову, что другая женщина может быть лучше Бригитты, что другая подойдет ему больше, чем она. Если Хайнц вдруг найдет кого получше, нужно, чтобы он поскорее от своей находки отделался. Самое лучшее, это чтобы он вообще ни с кем не знакомился, так оно надежнее. Когда Бригитта, ощущая под пальцами мягкий поролон и жесткие кружева, сидит на рабочем месте и пристрачивает очередную ленту к бюстгальтеру соблазнительного фасона и модной расцветки, ее мучают кошмары, связанные с соперницей, которой пока еще нет в природе, но которая, приняв соблазнительный вид, может появиться у Хайнца на пути. Даже на работе Бригитта не знает покоя. И, погрузившись в работу, она не может думать о чем-нибудь другом, кроме этой самой работы. Думать ей за работой не обязательно, однако что-то в ней беспрестанно раздумывает. Самой Бригитте не удастся сделать свою жизнь лучше. Все лучшее в жизни придет вместе с Хайнцем. Хайнц избавит Бригитту от швейной машины, самой Бригитте с этим не справиться. Однако полной уверенности у нее нет, ведь счастье – это случай, а не закон и не логическое следствие определенных поступков. Бригитта хочет получить свое будущее в готовом виде. Сама она не может его создать. История их знакомства значения не имеет. Да и сами они значения не имеют. Они прямо-таки образчик того, что не имеет значения. Как просто находят друг друга студенты и студентки, что, впрочем, одно и то же, если не считать половых различий. Как часто об этих встречах рассказывают волнующие истории. Порой у этих историй есть даже своя длинная предыстория. Хотя предыстория Бригитты явно не способствует будущему сколачиванию состояния, она все же познакомилась с Хайнцем, руками которого она его однажды сколотит. Бригитта – внебрачная дочь, и мать ее занимается тем же, чем и Бригитта, то есть шитьем бюстгальтеров и лифов. Хайнц – законный сын шофера-дальнобойщика и его жены, которой не было необходимости работать, кроме как дома. Несмотря на эту вопиющую разницу положения, Бригитта и Хайнц познакомились. В этом особом случае «познакомиться» означало «ускользнуть» или «не дать уйти» и «удержать». Хайнц обучился кое-чему, что однажды откроет ему широкий путь в мир, он учился электромонтажному делу. Бригитта никогда в жизни ничему не училась. Хайнц что-то собой представляет, Бригитта же – совершенно ничего, на ее месте безо всяких усилий могла бы оказаться любая другая. Хайнца трудно с кем-то перепутать, он все время всем нужен – например, когда повреждена проводка или когда кому-то нужна толика любви. Бригитта незаметна, в ней никто особо не нуждается. У Хайнца есть будущее, у Бригитты нет даже настоящего. Хайнц для Бригитты составляет все, работа для Бригитты – не больше чем тяжкое бремя. Человек, любящий другого человека, – чего больше желать? Человек, любящий другого и сам к тому же что-то собой представляющий, – это оптимальный вариант, которого может достичь Бригитта. Работа не имеет значения, поскольку она у Бригитты есть, а любовь значит много, ведь ее надо еще найти! Бригитта уже нашла, и ее находка – Хайнц. Хайнц частенько спрашивает себя: чего же такого особенного в Бригитте? Хайнцу частенько приходит в голову: не лучше ли жениться на другой, у которой есть деньги или недвижимость, которую можно приспособить под мастерскую и под магазинчик? У Бригитты есть ее тело. Кроме ее тела, на рынок одновременно выставлено много других тел. У Бригитты есть грудь, есть бедра, есть ноги, есть мохнатка между ног. У Бригитты есть молодость, которую ей приходится делить с другими: с фабрикой, например, и с шумным цехом, и с переполненным автобусом. Все они питаются ее молодостью. Лет Бригитте становится все больше, а женственности – все меньше, конкурентки становятся все моложе, женских прелестей вокруг – все больше. Бригитта говорит Хайнцу: – Мне нужен человек, который был бы мне опорой, который всегда был бы со мной рядом, и я всегда была бы рядом с ним и всегда была бы ему опорой. Хайнц говорит, что ему на это насрать. Жаль, что Бригитта так ненавидит Хайнца. Сегодня, например, Бригитта стоит на коленях перед унитазом в садовом домике, принадлежащем Хайнцу и его родителям, стоит на коленях прямо на холодном полу. Пол этот холоднее, чем любовь, такая горячая и зовущаяся Хайнцем. Отца-дальнобойщика нет дома, и Бригитта помогает по хозяйству. Это единственное, чем она может понравиться в семье, и она бодро драит щеткой раковину унитаза. Несколько минут назад она сказала, что это ей доставляет удовольствие. Теперь ей это уже не доставляет удовольствия. Ее мутит от грязи и дерьма, накапливающегося за неделю в домике, где живет семья из трех человек. И женится Хайнц уж если не на секретарше, и не на студентке, и не на секретарше. .. не на секретарше, то уж точно женится на женщине, на настоящей ЖЕНЩИНЕ, умело обращающейся со щеткой и связанными с ней неаппетитными подробностями. У себя дома Бригитта палец о палец не ударит, это ведь все равно что вкладывать капитал и труд в предприятие, изначально обреченное на банкротство и приносящее одни убытки. Никаких перспектив. Никаких надежд. Бригитта вкладывает свой капитал туда, где рассчитывает на прибыль. На совершенно новую жизнь. Поскольку головой Бригитта не сильна, окончательный результат пока еще не ясен. Ведь, в конце концов, любой менеджер, планирующий сделки, рассчитывает только на свои руки, умеющие работать. Больше не на что. Зато руки ее могут работать за троих, если нужно. Нужно. Ради Хайнца. Перед матерью Хайнца Бригитта только что на коленях не ползает, в прямом и переносном смысле. Готова подбирать за ней дерьмо, как сейчас, например, в унитазе, который она драит. «В один прекрасный день я избавлюсь от этого дерьма, тогда будущее будет лежать у моих ног. Нет, как только я избавлюсь от дерьма, это и будет мое будущее. Сначала мне нужно добиться прочного положения, вот тогда я СМОГУ рассчитывать на будущее. Будущее – это роскошь. Слишком много его никогда не бывает». Этот маленький эпизод не значит ничего, кроме того, что Бригитта умеет работать, если потребуется. А работать требуется. Случай с Паулой Паула и ее случай. Паула родом из деревни. Деревенская жизнь до сегодняшнего дня лежала на ней тяжким грузом, на ней и на ее замужних сестрах Эрике и Ренате. Их уже можно списать со счетов, все обстоит так, словно их и не было на свете. С Паулой дело обстоит иначе, она – самая младшая из сестер, и весь мир еще перед ней. Ей пятнадцать лет. Она достаточно взрослая, чтобы пораскинуть мозгами, чем ей дальше заняться: стать домохозяйкой или продавщицей. Продавщицей или домохозяйкой. В ее возрасте все девушки достаточно взрослые, чтобы пораскинуть мозгами, чем им дальше заниматься. Школу они закончили, все мужское население деревни либо лесорубы, либо парни, которые учатся на столяра, электрика, жестянщика, каменщика, или устраиваются на фабрику, или пытаются найти место столяра, электрика, жестянщика, каменщика или разнорабочего на фабрике, а потом все же возвращаются домой и становятся лесорубами. Девушки становятся их женами. Егерь – профессия получше, однако на этом месте всегда оказываются люди пришлые. Ни учителя, ни священника в деревне нет, как нет церкви и школы. И такой интеллигентной профессией, как заведующий местным филиалом универсама тоже занимается пришлый человек, под его началом работают три продавщицы, они из деревни, и одна ученица, она тоже из деревни. Женщины работают продавщицами или помощницами продавщиц, пока не выйдут замуж. Когда они выходят замуж, торговать они перестают, ведь их самих уже сторговали, и на их место приходит новая продавщица и продолжает торговать дальше, одна сменяет другую мгновенно и легко. Так с течением времени образовался естественный круговорот: рождение, приход в жизнь и замужество, следом – уход из жизни и рождение дочери, которой быть домохозяйкой или продавщицей, чаще всего – домохозяйкой, потом дочь входит в жизнь, а мать из нее уходит, дочь выходит замуж, бросает работу, покидает стартовую площадку, тоже рожает дочь, и продуктовый магазин – что-то вроде поворотного круга в естественном круговороте природы; в овощах и фруктах отражаются времена года, отражается человеческая жизнь в многообразных формах ее выражения, в единственной витрине отражаются внимательные лица продавщиц, которые сошлись сюда, чтобы дождаться замужества и жизни. Но замужество всегда приходит особняком, не беря с собой жизнь. Замужние женщины в магазине не работают, разве в том случае, если муж остался без работы или получил тяжелое увечье. А что сильно пьет – так мужики все пьют. Работа у лесорубов тяжелая и опасная, не раз уж бывало, что кто-нибудь из них не возвращался с лесосеки домой. Вот они и наслаждаются жизнью на всю катушку, такие молодцы. Ни одной девчонке, которой исполнилось тринадцать, нет от них прохода. Один другого обставить норовит, у каждого рожки чешутся, соперники схватываются рогами, и по всей деревне только звон идет. И разносится дальше, по всей долине. А когда молодости приходит конец, мужик приводит в дом усердную, бережливую жену. Кончилась молодость. Начинается старость. Для женщины молодость тоже кончается, начинаются роды. Мужчинам легче, они взрослеют и стареют, не утрачивая привлекательности, они ищут в алкоголе поддержку сил и защиту от болезней, от рака к примеру, а вот женщины пребывают в схватке со смертью долгие годы, порой столь долго, что взрослеют их дочери и рядом с ними начинают свою схватку со смертью. Женщины проникаются ненавистью к своим дочерям и желают, чтобы дочери лишились жизни как можно скорей, как они, матери, в свое время. Стало быть, срочно требуется мужчина. Бывает, что одна из дочерей не хочет умирать так быстро, ей хочется еще пару лет побыть продавщицей и пожить! Да, пожить! Случается, правда редко, что одна из дочерей устраивается продавщицей в окружном центре, в городе, где есть много разных профессий, где есть священники, учителя, рабочие, плотники, слесари, есть часовщики, лекари, мясники! Есть колбасники. Есть много других профессий. Есть много возможностей жить в прекрасном будущем. Привязать к себе мужчину с видами на прекрасное будущее не так-то легко. Ведь хорошие профессии связаны с особыми преимуществами, вот и требуют мужчины, этими профессиями владеющие, чтобы им сразу позволили все. А все сразу позволять нельзя, ведь представитель хорошей профессии сразу захочет кого-нибудь получше, и надеждам конец. Лесоруб-то еще подождет, а вот представитель хорошей профессии ждать никогда не станет. Никто из этих девушек оттуда не возвращался, разве что приезжали погостить и привозили с собой ребенка-подзаборника. Очень редко кто-то из уехавших приезжает с детьми навестить мать и отца и обычно никак не может нахвалиться своей жизнью. Дети обуты и одеты, муж хороший, все деньги приносит домой, выпивает в меру, на кухне – новая мебель, и пылесос новый, и гардины, и столик опять же, и новый телевизор, плиту, правда, взяли в комиссионке, но она почти как новая, и полы как новые, если их помыть и натереть как следует. И дочь как новая, но скоро она устроится продавщицей и начнет быстро стареть и изнашиваться. Так почему, скажите на милость, ей не стареть и не изнашиваться, если мать уже вся изношена жизнью? Дочь скоро востребуют, ей самой это уже требуется, и подавайте сюда нового ухажера с хорошей профессией, на выбор здесь священники, учителя, фабричные рабочие, жестянщики, плотники, слесари, часовщики, мясники! А также колбасники! И многие другие, многие другие, и всем им непрерывно требуются женщины, и они ими пользуются, но сами они ни в коем случае не хотят получить уже использованную хотя бы раз женщину и пользоваться ею дальше. Нет. Вот и возникают проблемы. Где же напасешься неиспользованных женщин, если ими постоянно пользуются? Проституции не существует, но налицо куча внебрачных детей, не надо было их делать, а она это сделала, ей их сделали, постарались основательно, и вот стоит она перед нами и сама должна делать всю работу, даже и ту работу, которую обычно делает муж, а ребенок остается с бабушкой, ненавидящей и мать, и дитя. Использованных женщин берут в жены редко, а если берут, то только из первых рук. И всю жизнь им предстоит выслушивать: если бы я не взял тебя в жены, тебя бы никто другой не взял, тебе бы пришлось поломать голову, где раздобыть денег на себя и на ребенка, в последний момент я тебя все-таки взял, и ты можешь брать деньги у меня, но сначала я возьму денег на выпивку, а потом возьму у тебя еще раз, и еще, сколько захочу, а уж затем, чтобы кто-то не воспользовался нашей дочерью не по закону, я за этим прослежу, чтобы она не стала такой, какой была ее мать, которую взяли ДО ТОГО КАК. Пусть ждет, пока ее возьмут, но только после того как. И пусть потом ее берут, но только после того как. Если она допустит, как ты, что ее возьмут до того как, пусть она потом радуется, если ее вообще кто-нибудь возьмет. И пусть она радуется, что у нее такой хороший отец. Как оно отвратительно, это медленное умирание. И мужчины, и женщины вместе движутся к смерти. Правда, мужу есть чем слегка поразвлечься, он сидит снаружи и, как дворовый пес, сторожит жену. Он сторожит умирающую. А жена сторожит его изнутри, сторожит от женщин, приехавших в деревню летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы он их не пропил. А муж сторожит жену снаружи, сторожит от мужчин, приехавших к ним летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы урвать от них себе на пропой. Так вот, рука об руку, движутся они к смерти. И дочь ждет не дождется, пока и ей будет позволено умирать, и родители запасают, готовясь к ее смерти: простыни и полотенца, салфетки и подержанный холодильник. В нем она сохранится хоть и мертвая, но зато свежая. А что станет с Паулой? Она будет продавщицей или домохозяйкой? За всем этим не забыть бы о Пауле! Ведь о ней здесь идет речь. Что станет с Паулой? Умрет она пораньше или попозже? Или вовсе не начнет жить? Умрет сразу? Не дождавшись, а потом – уже слишком поздно, ребенок уже есть, а мать умирает сразу, да не так, как все, – после свадьбы? Нет! Ведь Паула хочет выучиться на портниху. В деревне о таком и слыхом не слыхивали, чтобы девушка хотела чему-то ВЫУЧИТЬСЯ. Быть тут беде. Мать спрашивает: – Паула, может, пойдешь лучше в продавщицы, ведь в магазине легче познакомиться с парнем, или хочешь стать домохозяйкой, если ты уже с кем-то познакомилась? Мать говорит: – Паула, ты ДОЛЖНА стать или продавщицей, или домохозяйкой. Паула отвечает: – Мама, сейчас все места в магазине заняты. Мать говорит: – Так оставайся дома, Паула, и будь домохозяйкой, и помогай мне по дому и в хлеву, и ухаживай за отцом, как я ухаживаю за ним, и за братом, когда он возвращается с лесосеки. Почему тебе должно быть лучше, чем мне? Я никогда не стремилась стать лучше своей матери, она была домохозяйкой, ведь тогда у нас не было ни магазина, ни продавщиц, и мой отец прибил бы меня, если бы я заикнулась о магазине. И он сказал мне, оставайся дома и помогай матери, и убирай за мной, когда я прихожу с работы, и бегай в трактир за пивом, и чтобы обернуться туда и обратно за восемь минут, а если припоздаешь, я тебе хребет сломаю. И с какой радости ты, моя дочь, хочешь жить лучше меня? Оставайся лучше дома и помогай мне, когда отец и твой брат Геральд возвращаются с работы. И может статься, мы в самом деле когда-нибудь сломаем тебе хребет – я, и твой отец, и твой брат Геральд. ПРИВЕТ! Но Паула возражает: – Мама, я не хочу тут, я хочу выучиться на портниху. А когда я выучусь на портниху, я хочу получить хоть что-то от жизни, хочу съездить в Италию, и ходить в кино на собственные, заработанные деньги, и потом, когда я хоть немного порадуюсь жизни, я еще раз, в последний раз съезжу в Италию, а потом еще раз, в последний раз схожу в кино на собственные, заработанные деньги, а уж потом я найду себе хорошего мужа, или не такого уж хорошего, каких показывают теперь в кино, а потом я выйду замуж и заведу детей. И всех их буду любить, всех и сразу, да, любить! И пусть их будет двое, мальчик и девочка. А потом я буду принимать противозачаточные таблетки, чтобы их осталось только двое, мальчик и девочка, и чтобы в доме все было чисто и аккуратно. Я буду шить только на детей и на себя и вместе с трудолюбивым мужем построю собственный домик. Я сама буду шить на себя и на детей, так сэкономишь много денег, а на чужих людей я шить больше не буду, он мне этого не разрешит, нет. Мама, прошу тебя, я хочу выучиться на портниху. Мать говорит, что скажет об этом отцу и Геральду. За всю жизнь она была в кино всего три раза, и ей кино не понравилось, ей было совсем неинтересно, и она радовалась, когда вернулась домой. – В Италии я вообще не была, никогда в жизни, телевизор намного интереснее, там видишь весь мир и при этом остаешься за его пределами. Когда был еще жив мой отец, я тянула свою лямку, работала на него, не разгибая спины, а потом работала на твоего отца и на Геральда, а теперь, когда ты уже взрослая и можешь тянуть лямку наравне со мной, ты говоришь, что не хочешь, а хочешь выучиться на портниху, чистенькую работенку иметь. Почему и ради чего я всю жизнь гнула спину, если не ради отца и не ради Геральда? А теперь, когда ты наконец можешь тянуть лямку вместе со мной, ты, оказывается, не хочешь. Выбей себе это из головы! Пока отец и Геральд не выбили! Я все расскажу отцу и Геральду! Все расскажу! Отец и Геральд считают, что Паула не должна отлынивать, выбрав себе легкую и чистенькую профессию портнихи, ведь им-то приходится делать тяжелую и грязную работу лесорубов. Пусть не думает, что ей удастся улизнуть от отцовского гнева, выбрав себе непыльную работенку. Отцу и так уже пришлось жениться на матери из-за нее, из-за Паулы, ну то есть не из-за нее, а из-за ее старшей сестры, которая теперь замужем и которую не достанешь. Отца приводило в бешенство, что мать занята чистой домашней работой, а ему с сыном приходится делать грязную и тяжелую работу, под пьяную руку он не раз уже бил ее смертным боем, не раз уже швырял ей в лицо грязные сапоги, швырял на лавку грязные штаны, грязные рабочие штаны на новенькую еще, обитую тканью скамейку. И Пауле они вволю и всласть будут швырять в лицо грязные сапоги, швырять грязные штаны на скамейку, чтобы Паула все вычистила и вымыла. Они ни на секунду не забывали о своей честной и благородной ненависти к женщинам в доме. Не забывали никогда. Вот так-то! Разве что в день рождения, на Рождество или когда с ними приключался несчастный случай. И она еще, видите ли, хочет выучиться на портниху! Но Паула по-прежнему не сводит глаз с лучшей жизни, где бы она ее ни подсмотрела, в кино ли, или в облике дачника, приехавшего на лето в деревню. Вот только эта лучшая жизнь все время принадлежит другим, а не ей. И она все время канючит: я буду отдавать вам стипендию. .. ведь и на продавщицу нужно сначала учиться. .. и свадебное платье, слышите, свадебное платье я сошью себе сама! !! И матери буду шить, и тете, и бабушке, и всем-всем. Это ведь такая экономия! И вокруг меня всегда будет чистая публика. А потом и сама я стану принадлежать к чистой публике, стану шить себе новые платья и понравлюсь достойному человеку. И все вокруг будут говорить: какая аккуратненькая, и может статься, я выйду замуж за плотника или за каменщика, за жестянщика или за мясника, а то и за колбасника! И Паула все время подглядывает за лучшей жизнью, которая могла бы принадлежать и ей, хотя создана эта жизнь не для нее. И поскольку Паула не стоит того, чтобы постоянно ею заниматься, и отец по вечерам хочет только одного – покоя, а прибить он ее не может, хотя очень хочет, потому что просто слишком устал и не рискует вновь впасть в гнев, и поскольку убить ее он тоже не может, хотя очень хочет, и поскольку ему, по сути, наплевать на все, и поскольку Паула обещает все что угодно, и обещает, что будет помогать матери– по вечерам прибираться в хлеву, и поскольку деньги есть деньги, то Пауле разрешают наконец учиться на портниху. И с этого самого момента Паула совсем другими глазами глядит на лучшую жизнь, как на нечто, чего, пожалуй, удастся достичь, хотя поначалу придется подоткнуть юбку повыше и затянуть пояс потуже. В худшей жизни, стало быть, начинает Паула годы своего учения, окончатся же они – в жизни лучшей. Остается надеяться, что они не закончатся раньше, чем начнутся. И будем надеяться, что лучшая жизнь не присвоена уже кем-то другим, кому не приходилось подбирать юбку повыше и затягивать пояс потуже. Что за неповторимый блеск? «Что за неповторимый блеск, словно от спелых каштанов?» – говорит себе Хайнц по пути на работу. Это блеск Бригиттиных волос, недавно подкрашенных. Нужно только вовремя смыть состав, чтобы волосы не испортить. Хайнц решил было, что блеск исходит от спелых каштанов, теперь он видит, что блестят волосы Бригитты. Он удивлен тому, что судьба нанесла свой неотвратимый удар. – Я люблю тебя, – говорит Бригитта. Ее волосы блестят на солнце, словно спелые каштаны, которые к тому же еще и отполированы. – Я так тебя люблю. От этого чувства не уйдешь, это – любовь. Мне кажется, будто я знакома с тобой всю жизнь, с самого раннего детства. – Бригитта смотрит на Хайнца снизу вверх. И Хайнца сразу захватывает это чувство. Кроме того, его охватывает желание, о существовании которого он уже слышал от других. Это новое и одновременно тревожное чувство. Хайнц учится на электрика. Если чему-то учишься, то потом значишь больше, чем сначала. Кроме того, ты значишь больше, чем все те, кто ничему не учился. – С нами происходит что-то необычное, – говорит Бригитта, – что-то новое и тревожное, сильнее всего, что с нами до этого происходило, даже сильнее и тревожнее того несчастного случая на фабрике, помнишь, в прошлом году, когда одна из работниц лишилась руки. Это – любовь. Я теперь точно знаю, что люблю тебя, и мне радостно, что я это знаю. Для меня не существует другого мужчины, кроме тебя, Хайнц, и никогда не будет существовать. Или ты можешь себе представить кого-нибудь на твоем месте? Хайнц не может себе никого представить, и желание его все усиливается. «Эти губы меня буквально затягивают», – думает Хайнц. Они манят к себе, и они что-то обещают. Но что? Хайнц раздумывает. Вот наконец он понял: желание. – Я так тебя люблю, – говорит Бригитта, и волосы ее блестят, словно спелые каштаны на солнце. – Что? Я люблю тебя так сильно, что мне от этого больно, я чувствую душевную боль в моей душе и телесную боль в моем теле. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной, никогда не покидал меня. После свадьбы я хочу все время быть дома и полностью отдаться заботам о тебе и нашем ребенке. Что значит моя работа на фабрике по сравнению с этим чувством любви? Ничто! Она исчезнет, и останется только чувство любви к тебе. Хайнц собирается купить себе модные брюки. Теперь, когда его любят, модные брюки значат еще больше, чем до этого. Увы, вся ученическая зарплата в последний год уходит на дискотеки по выходным. И там царят чувственность и желание, но там они намного слабее, чем здесь, с Бригиттой, здесь они обретают явь. – Я не могу без тебя, я люблю тебя, – говорит Бригитта. Ее волосы блестят на солнце, как спелые каштаны; любовь – это такое чувство, когда один не может без другого. – Я не могу без тебя, – говорит Бригитта, – и я не буду больше ходить на фабрику, ведь без фабрики я вполне могу обойтись. Я не могу без тебя, без того, чтобы ты был рядом. Я люблю тебя и не могу без тебя жить. «Надеюсь, она любит меня не только душой, но и телом», – надеется Хайнц. Мужчина должен брать все, что раздобудет. У него должен быть прекрасный дом, на который прежде надо накопить денег, у него должны быть и дети, однако прежде он хочет пожить в свое удовольствие. – Любишь ли ты меня и телом? – спрашивает Хайнц. – Да, Хайнц, люблю, – говорит Бригитта. Ее волосы блестят на солнце, как спелые каштаны. – Любовь неожиданно пришла к нам, Хайнц, свалилась как с неба, кто бы мог подумать? Ты ведь будешь заботиться обо мне, ты вознаградишь меня за мою любовь, правда, Хайнц? Ведь я так сильно тебя люблю. У Хайнца не идет из головы мысль о грядущем профессиональном росте и о курсах, на которые, вероятно, надо будет ходить. У Бригитты половина головы занята мыслью о любви, схожей с тяжелой болезнью, другая половина – мыслью о будущей квартире и как ее обставить. Бригитта слышала от подруг, что любовь возникает как болезнь, значит, Бригитта наверняка любит Хайнца, любит по-настоящему. – Никогда не бросай меня, Хайнц! Родители Хайнца идут на огромные жертвы и покупают ему модные брюки. Взамен они требуют, чтобы Хайнц и его девушка воздержались от глупостей. Они говорят, что он может погубить свою профессиональную карьеру. Отец ведь всю свою жизнь мучается. На их семью достаточно одной загубленной жизни. Для Хайнца, который желает чего-то добиться в этой жизни, будущее играет важную роль. Хайнц, пока еще ничего в жизни не добившийся, говорит: – Жизнь состоит не из одной только работы. – Ты в своей жизни еще ничему не выучился и ничего не достиг, поэтому ты ничего в ней еще не понимаешь, – говорит отец, который тоже ничему не выучился и ничего не достиг, успев состариться. – Я люблю тебя, – говорит Бригитта. Ей не хочется терять Хайнца. Уж если что имеешь, старайся сохранить, и, может статься, получишь больше, чем имеешь. Может статься, это будет собственная мастерская и магазинчик при ней. Бригитта будет трудиться в нем со всем усердием, она ведь к этому привычная. – Я люблю тебя, – говорит Бригитта. Наконец-то не нужно спрашивать себя, любовь ли это, наверняка это – любовь. Хайнц и Бригитта пугаются огромности своего чувства. Бригитта пугается сильнее Хайнца, ведь чувства, как правило, – удел женщин. Профессия же, как правило, – удел мужчин. Она доставляет Хайнцу мало радости, и все же он хочет и может достичь большего. Не важно чего. Любовь доставляет Хайнцу больше радости, но ему следует быть начеку, чтобы не повредить своей профессии. Модная одежда, которую он будет себе покупать, когда станет зарабатывать, наверняка доставит ему много радости, а вот модная одежда, которую нужно будет покупать жене, явно будет радовать его меньше. Стало быть – осторожность прежде всего! Любовь причиняет Бригитте боль. Она ждет, когда Хайнц ей позвонит. Почему он не появляется? Ожидание причиняет ей боль. Сильную боль, ведь Бригитта сильно тоскует по Хайнцу. Бригитта говорит, что Хайнц для нее – весь мир. Поэтому ее мир так невелик. Жизнь без него кажется ей бессмысленной, впрочем и с ним жизнь не так чтобы очень полна смысла, но все же выглядит осмысленней, в ней явно больше смысла, чем в ее работе на фабрике корсетных изделий. – Вернись ко мне, Хайнц! Я люблю тебя, я не могу без тебя. Хайнц хочет обеспеченной жизни. Что-то внутри подсказывает ему: стремись вперед! Это же говорят и умудренные жизненным опытом родители, которые еще ни разу не покидали своего насиженного места. – Не оставляй меня одну! – умоляет Бригитта. – Вне твоей жизни моя жизнь бессмысленна. Бригитте нужно, чтобы у нее был муж, который бы не пропадал по вечерам в пивной. Ей нужно позаботиться, чтобы у нее была прекрасная квартира. Ей нужно позаботиться, чтобы у нее были дети. Ей нужно позаботиться, чтобы у нее была отличная мебель. А потом – чтобы ей не нужно было ходить на работу. А перед этим – чтобы кредит на машину был выплачен. А потом – чтобы каждый год хватало денег на приличный отпуск. А потом ей нужно позаботиться о том, чтобы все ее заботы не пошли прахом. «Живем-то мы однова», – как говорит ее мать, которой и одной-то жизни хватает с избытком, за глаза и за уши, потому что у нее нет мужа. Жизнь Бригитты, ее единственная жизнь, наполнена до краев, наполнена Хайнцем. Ее волосы блестят на солнце, как спелые каштаны. Бригитта прямо-таки захвачена этой жизнью, благодаря Хайнцу жизнь для нее стала на размер больше привычного. Своей работой Бригитта не захвачена, ведь работа такая однообразная. А вот Хайнц ее, по сравнению с работой, прямо-таки захватил. Хайнцу предстоит еще кое-чего добиться в жизни, прежде чем он сможет думать о том, чтобы создать семью. Бригитта хочет добиться Хайнца, который потом многого добьется в жизни ради нее и для нее, ведь у него есть будущее. Будущее Хайнца связано с электротехнической фирмой, в которой он работает. Будущее Бригитты связано с Хайнцем. Хорошие специалисты всегда нарасхват. – О, Боже, как я люблю тебя, – говорит Бригитта Хайнцу. – И я чувствую то же самое, – отвечает Хайнц. Отец его чувствует боль в позвоночнике, потому что он работает шофером-дальнобойщиком, впрочем, если позвоночник не будет вести себя лучше, отцу придется оставить эту работу. Шофер считает, что у Бригитты нет ни гроша за душой. Он считает, что у Хайнца большое будущее, да и сейчас у него есть кое-что за душой – талант, выдержка и усердие. Не разочаровывай отца, Хайнц! Он считает, что ты можешь, и должен, выбрать равную себе. Лучше всего, если Хайнц найдет себе жену с хорошим приданым, чтобы сразу встать на ноги и открыть собственное дело. Милое личико, как у Бригитты, очень обманчиво, как бы оно не помешало деловой карьере. Родители желают Хайнцу добра. А с Бригиттой наверняка ДОБРА он не дождется. – Я так люблю тебя, – говорит Бригитта. Блеск ее волос – хорошее подспорье для любви. И его выгодная профессия – тоже хорошее подспорье для любви. И еще одно хорошее подспорье для ее любви – она сама, вообще ничего за душой не имеющая. Хайнцевы родители озабочены тем, чтобы он позаботился о настоящих ценностях. Волосы Бригитты к таковым не относятся. Они – крашеные. Хайнц еще слишком молод, чтобы отличать настоящее от поддельного. Об этом позаботятся его родители, за плечами у которых опыт целой жизни. Отец чувствует, что позвонки у него самые что ни на есть подлинные, и Хайнцу надо искать себе ровню, ведь не зря же он обучается настоящей профессии. И Бригитта любит все подлинное. К примеру, Хайнца, настоящего мужчину, а еще – настоящие ковры, настоящие стулья и кресла и настоящий мини-бар. Хайнц еще хочет пожить в свое удовольствие. Хайнц еще может пожить в свое удовольствие, пока он живет с родителями и ему не нужно тратить своих денег. Кроме того, он еще слишком молод, чтобы связывать себя. Бригитта, чьи волосы блестят сегодня так, что глазам больно, любит Хайнца столь сильно, что внутри у нее что-то наверняка сломается, если Хайнц ее бросит. – Я люблю тебя, – говорит она, подражая своим кумирам в кино, по радио, по телевизору и на пластинках. – Я не знаю, хватит ли наших чувств на всю жизнь, – говорит Хайнц. Мужчина стремится получить наслаждение от многих женщин. – Мужчина сделан из другого теста. – Я ведь и люблю тебя как раз потому, что ты мужчина, – говорит Бригитта, – ты – мужчина, который скоро получит профессию, а я – женщина, которая ничему не училась. Я умру, если ты меня покинешь, – говорит Бригитта. – Так быстро не умирают, – говорит Хайнц. – Тебе лучше поискать другого, кто зарабатывает меньше, чем буду зарабатывать я. – Я ведь и люблю тебя как раз потому, что ты будешь зарабатывать больше, чем другие, кто зарабатывает меньше. Кроме того, Бригитта любит Хайнца потому, что в ней возникло чувство, противостоять которому она не в силах. Вот и все. Волосы ее – словно отборные отполированные каштаны. – Я должен подумать до завтра, – говорит Хайнц. – Так всегда поступают в современном деловом мире, в котором я хорошо разбираюсь. – Я так люблю тебя, – отвечает Бригитта. – Завтра – это ведь в будущем, а будущего у меня в запасе нет. – И меня у тебя, во всяком случае, тоже нет, – говорит Хайнц. – Не хотел бы я быть в твоей шкуре. Плохой случай с Паулой и его продолжение Вслед за хорошим случаем с Бригиттой постоянно возникает плохой случай с Паулой. Когда уже почти стемнеет, Паула, этот плохой случай, отправляется в соседнюю деревню, разросшуюся почти уже до города, и поэтому там есть где учиться на портниху, что при определенном стечении обстоятельств может изменить всю ее жизнь. В соседней деревне учатся и многим ненужным вещам, которые могут увести на скользкую дорожку, – там ходят в кино и в кафе. Паулу не раз предостерегали и от того, и от другого. Так здорово сидеть где-нибудь в кафе. Чувство такое, что ты появилась на этот свет для иной, прекрасной жизни. На самом-то деле ты появилась на свет для жизни далеко не прекрасной, для жизни ненастоящей, она зовется домашним хозяйством и пристает намертво, стоит к ней случайно прикоснуться. Дома Паула работает на своих родных, которым она обязана своей ненастоящей жизнью. Стоит ли удивляться, что в душе Паулы угнездилась тоска? Кроме нее, в автобусе едет куча детей, едут женщины – кто к мяснику, кто к колбаснику, кто на кладбище. В автобусе не ездят мужчины моложе семидесяти, разве что те, кто на бюллетене. Но и тем, кто сидит на бюллетене, ездить в автобусе нельзя, ведь о всяком нарушении амбулаторного режима сразу донесут прорабу. Поэтому любой мужчина моложе семидесяти садится в автобус незаконно. Мужчины моложе семидесяти, живущие в ладу с законом, садятся в джип и едут наверх, на лесосеку. Домашние хозяйки в автобусе хором втолковывают Пауле, что она – одна из них. Паула про себя потихоньку думает, что она – выше их. Домашние хозяйки в автобусе усердно втолковывают Пауле, что она ничем от них не отличается. – Любовь, одна любовь нас отличает, – готов у Паулы ответ. Паула – нечто особое и отличное от других, ведь к ней нагрянет любовь, когда настанет такой момент. Пока же Паула отличается от них тем, что учится на портниху, а потом любовь придаст ей истинное благородство. Любовь сменит швейное дело; Паула так радуется всему, что ей предстоит. Паула крепко держится за свою кожаную сумочку, что так отличается от полиэтиленовых пакетов ее попутчиц. Женщины в автобусе крепко держат в памяти свой опыт общения с мужчинами, которого у Паулы еще нет. Мужчины бывают настоящими свиньями, а бывают и вовсе наоборот. Что это значит: быть не свиньей, а наоборот? Зато мужчины всю неделю заняты тяжелым трудом. В субботу настает день великого подминания. Вся деревня дрожит, когда мнут женщин – кого ничком, кого навзничь, а кого торчком. Паула дрожит, когда слышит про это. С ней обязательно все будет иначе. По-особому. А потом женщины зализывают свои раны за кофе и перед телевизором. Телевизор! Вечерняя программа. Они смотрят смешной мультфильм, не понимая половины из того, что там происходит, уж очень все быстро движется, но забывая о сверлящей боли в низу живота. Если сверлящая боль в низу живота все же поднимает голову, словно червяк из сердцевины яблока, то тогда слишком поздно что-то предпринимать. Старая присказка гласит, что женщинам суждено страдать, а мужчинам – вкалывать. В женское тело вцепился такой червяк, поселился там, словно вандал, живет в нем, питается им, и все это именуется симбиозом. К тому же женщины в автобусе, в отличие от Паулы, обременены знанием о целебной боли во время родов. Они намного опередили Паулу, но догнать их можно. В спертой атмосфере автобуса слышны бесконечные разговоры о болезнях вообще, о вредных болях, возникающих, если поднимаешь что тяжелое, или о болях после операции, при ревматизме, простреле, катаракте, или о раковых болях. А потом они оживленно обсуждают здоровые боли, боли при родах, которые от родов к родам делают женщину все выносливее. Разговор вдруг перескакивает на великую радость рожать детей, на сверхвеликую радость первых дней и недель после родов. Паула, жертва ремесла, учится швейному делу. Она уже научилась шить фартук. Получается медленно, но все же получается. Пауле доставляет радость возиться с тканью. Однако нередко, особенно когда Пауле нужно выполнить очень сложную строчку, в ней поднимает свою уродливую голову любовь. Поскольку Паула во время перерывов узнает о любви все больше и больше, то, вновь принимаясь за работу, она уже знает, как все это бывает между мужчиной и женщиной. В любом случае по-новому и иначе, чем она об этом раньше слышала. Все, что Паула раньше слышала, она слышала в семье и от подружек. Чего ожидать от этих недочеловеков! Паула еще не сошла с ума, чтобы встать на сторону женщин из своей семьи, на сторону этих несчастных подстилок! Лучше уж Паула встанет на сторону своей лучшей подруги, Уши Глас [1 - Глас, Уши (Урсула) – немецкая актриса и певица], или второй своей лучшей подруги, этой симпатичной блондинки, жены этого симпатичного негра – эстрадного певца, ну того, черноволосого. В перерывах Паула до краев пропитывается любовью, а во время работы все это из нее изрыгается. Прежде всего потому, что все должно быть чистым, но при этом и чувственным. Это Пауле как колючка в глазу. Как в ее лишенном чувственности и чистоты окружении когда-нибудь сможет возникнуть и возрастать любовь? Да, как? Что возникает в том случае, если воображаешь себе нечто отсутствующее в реальности, в которой существует воображающая персона? Правильно, из этого гнусного положения возникают мечты. Паула, как и все женщины, мечтает о любви. Все женщины, и с ними – Паула, мечтают о любви. О ней мечтают и многие их бывшие одноклассницы, и многие их нынешние товарки на фабрике, вот только каждая из них свято верит, что любовь придет только к ней одной. Если ты стоишь за прилавком, если ты продавщица – своего рода звездная профессия, – то у любви есть на дню тысяча поводов и шансов предстать перед тобой. Однако перед тобой появляются одни домохозяйки с детьми, любовь же не приходит никогда. Появляющиеся перед тобой домохозяйки когда-то, давным-давно, узнавшие любовь, сочувствуют продавщицам и презирают их, потому что они вынуждены торговать и не могут наслаждаться самыми прекрасными последствиями любви, а именно детьми и деньгами, которые муж выдает на хозяйственные расходы и большую часть которых снова забирает себе. Устроенные женщины презирают неустроенных. А домохозяек, которые обрели свой покой, ненавидят за это продавщицы – ведь они ведут жестокую конкурентную борьбу и вместо полированной мебели вынуждены покупать себе, как капиталовложение в грядущее счастье, нейлоновые чулки, пуловеры и мини-юбки. Да, все это даст прибыль! В поселке царит всеобщая ненависть, захватывающая все вокруг, все заражающая, не останавливающаяся ни перед чем и ни перед кем, и женщины не находят друг в друге ничего близкого, только – чужое. Кто добился положения получше, используя свои телесные данные, тот хочет сохранить все как есть и упрятать от чужих глаз. А другие так и норовят умыкнуть завоеванное с таким трудом или мечтают об еще более удачной партии. Вокруг только ненависть да презрение. Основание этим чувствам закладывается еще в школе. Прямой результат школьного воспитания уже в том, что Пауле вообще приходит в голову сравнивать любовь с почками, цветочками, травинками и былинками. Прямым результатом жадного чтения журналов является то, что Паула связывает любовь с чувственностью. Слово «сексуальность» Паула уже слышала, но не поняла, что оно значит. О том, что любовь только отчасти связана с работой, говорят неохотно. Разбуди Паулу среди ночи, и она ответит, как нужно пеленать и кормить младенца. Но не ответит, как предохраняться от беременности. Разбуди Паулу среди ночи, и она ответит, что главное в жизни – настоящее чувство. Паула ждет, что выбор остановится на ней, вот что главное. Главное то, чтобы остановил на ней выбор такой человек, о котором она мечтает. Паула никогда не училась делать выбор сама, не училась сама ставить условия. Паула воспринимает все в форме переживания, а не в форме деятельности. Самое сильное, что переживает Паула, это то, что она однажды сможет сказать «нет». Но слишком часто говорить «нет» тоже нельзя, – ведь однажды твое «нет» вызовет раздражение, и счастье мимо пролетит и в дверь твою не позвонит. Иногда Паула ходит на танцплощадку, когда там устраивают праздник Иногда Паулу снова уводит в лес кто-нибудь из пьяных завсегдатаев танцплощадки. Никто не должен их увидеть, ведь в таком случае ее рыночная стоимость понизится чуть ли не до нуля. В лесу ухажер тискает ее груди, а в худшем случае норовит запустить руку между ног или хватает за задницу. Паула научилась разбираться, что за тип шарит у нее между ног. Есть ли у него будущее или никакого будущего нет. Перспективный ли это ухажер или обычная рабочая скотинка? Если это рабочая скотинка, то Паула не свяжет с ним свою судьбу. Мозг Паулы приучился функционировать в таких случаях как компьютер. На выходе желанный результат: замужем, двое детей. Она отбивается, ругается, визжит, иногда пьяница-соблазнитель отшатывается и валится на землю. Иногда ухажер валится на землю, успокаивается и даже засыпает. Иногда ухажер прибегает к грубости и силе. Итак, недостаточно безрассудно отдаваться чувству, как только любовь постучит в твою дверь, нужно все просчитать ради дальнейшей жизни, которая, бывает, приходит позже. Нужно все просчитывать ради будущего, которое ждет тебя. Будущее всегда связано с другим человеком, оно всегда зависит от другого. Будущее обрушивается на тебя как град. А любовь, если она вообще приходит, – как гроза. В худшем случае она не приходит вообще. Работу портнихи приходится делать самой. Работу портнихи приходится делать самой. Итак, Паула сразу начинает соображать, программировать, как только очередной ухажер распускает руки. Нередко сверх всякой программы она ощущает отвращение. Да здравствует это чувство! Но Паула сразу его подавляет. Как бы не случилось так, чтобы в своем рвении она по недосмотру не подавила в себе и любовь! Паула рано научилась рассматривать свое тело и все, что с ним происходит, как нечто чужое, ей не принадлежащее. Как другое тело, в какой-то степени как другую Паулу. Все, что ей видится во сне, вся нежность достается главному ее телу, а побои, которые перепадают ей от отца, достаются другой Пауле. Ее мать за всю жизнь не научилась создавать себе другое тело, вот и приходится ей выносить все тяготы на своем единственном теле, которое потому так сильно износилось и почти исчезло. Надо только уметь себя поддержать. Надо только уметь себе как-нибудь помочь! Если тебе запрещено иметь хоть что-нибудь, кроме работы, если другие все время имеют тебя, то как раз и нужно уметь себе помочь. Когда женщины говорят о своих мужьях, они называют их коротко: мой. МОЙ. И никак иначе, не «мой муж», а просто «мой». В беседе с приезжими они говорят иногда «мой супруг». А с местными они всегда говорят: «мой». Паула видит улыбки победительниц, когда мать или сестры говорят: «мой». Пожалуй, это единственная возможность, когда побежденные улыбаются, словно победители. Паула мечтает, что и она скажет однажды о парне «мой». О своей работе Паула никогда не говорит вслух «моя». И мысленно тоже не говорит. Работа словно бы отделена от человека, работа в большей степени – обязанность, поэтому она достается другому телу. А вот любовь – радость отдых, и поэтому она достается главному телу. Работу терпишь, даже если делаешь ее с охотой. Несмотря на всю любовь к своей профессии, Паула усвоила, что работа – это всегда некая тяжкая обязанность, которая лишь отпугивает любовь, а не приманивает ее. Навести порядок в голове у Паулы удастся разве что бетономешалкой. Ей одной под силу справиться с увлечениями Паулы, с телесной и душевной любовью к киноактрисам, эстрадным певцам и телезвездам. Паула все вбирает в себя, но ничего не переваривает. Она похожа на губку, которую ни разу не отжимали. На губку, перенасыщенную влагой. Все избыточное стекает с нее только по случайности. Как же ей удастся научиться чему-то? Разумеется, только наделав ошибок. На них ведь учатся. И Бригитту тошнит от Хайнца! Ко всему прочему Хайнц и его жирное белое тело, тело электротехника, которое тоже зовется Хайнцем, вызывают у Бригитты тошноту. И все же она снова рада, так рада, рада до смерти, что он у нее есть, ведь он – ее будущее. А у вас есть будущее? Составьте предложение: мое будущее зовется Эди. И все свои чувства Бригитта должна воспроизводить сама, одними усилиями собственных мускулов. Без всяких технических приспособлений. Стоит ли удивляться, что это выше ее сил! Хайнц использует силу своих мускулов, чтобы обеспечить себе профессию. У Хайнца есть и голова на плечах, что, разумеется, делу помогает. Бригитта не полагается на свои мускулы, они не обеспечат ей профессию, Бригитта справляется только с любовью. Однажды в гости приходит замужняя сестра Хайнца с грудным ребенком и с малышом постарше. Бригитта носится вокруг, тяжело нагруженная чашками, тарелками и пирогами. Хайнцева мать с удовольствием спрятала бы Бригитту куда-нибудь. Может, за клумбу с гортензиями? Ведь Бригитта только и добилась, что сидит за конвейером и шьет бюстгальтеры, по сорок штук за смену, это минимальная норма при сдельной оплате. Бригитта во что бы то ни стало хочет быть вместе со всеми, свое будущее ей хочется так крепко связать с настоящим, чтобы будущее у нее больше никто из рук не вырвал. Хайнцева мамаша, женщина но натуре незлобивая, видит будущее для сына только в нем самом, в Хайнце, и в его предполагающемся собственном домике на одну семью, который он обеспечит маме, папе и не в последнюю очередь самому себе на деньги, которые заработает как предприниматель. Да, хочет обеспечить и обеспечит. Хайнцева мамаша ясно видит все это перед собой, как fata morgana, терпеливое будущее, которое столько всего уже вынесло до того, как оно наступит, будущее, на горбу которого уже раскинулся уютный домик. Ах, дети, как все будет здорово! Для Бригитты мать там не находит местечка, нигде, даже на кухне. Бригиттино местечко – конвейер, конвейер и еще раз конвейер, на нем громоздятся кружевной материал для бюстгальтеров, поролон, нейлоновая лента, и лучший домик для Бригитты – ее работа, ведь она выучилась на швею. Сначала надо завести собственное дело, на что уйдет уйма денег, на что уйдет уйма сбережений водителя-дальнобойщика. Много-много лет назад, еще до того, как Хайнцева мамаша стала женой водителя-дальнобойщика, даже еще раньше, до того, как она стала матерью будущего предпринимателя, она тоже была ничто и звать никак. Ей, стало быть, это положение знакомо от и до. В любом случае, теперь она уже пожилая и вне игры. Отец еще в игре, он стал водителем-дальнобойщиком. С позвонками, правда, дело совсем худо, но папа еще может поднять сына и посадить к себе на плечи, он может посадить его в седло, помочь оседлать предпринимательскую карьеру. Хайнцева мамочка пихает Бригитту под сервировочный столик, заталкивает ее в посудный шкаф. У Бригитты отбирают все! Пирог, который она принесла с кухни, взбитые сливки, сахарницу и кофейник. Бригитте не разрешают помогать мамаше. На стол подают Хайнцева мамочка лично, так сказать, мать собственной персоной, и ее замужняя дочь, мать ее внуков. За кофе женщины болтают о домашнем хозяйстве и кухонной утвари, о тех, кто обеспечивает семью деньгами и детьми. Мужчины за кофе говорят о футболе, снова о футболе, о работе, о деньгах и опять о футболе. О женщинах мужчины не говорят, говори о них или нет, они все равно тут, неподалеку. Хайнцева замужняя сестрица расписывает, каково ощущать рядом с собой маленькое спящее детское тельце, беспомощный маленький комочек, эту жизнь, сначала вызревавшую, а теперь наконец существующую, этого младенца. Как бы мал он ни был, именно он делает женщину женщиной. Бригитте тоже хотелось бы поделиться своими впечатлениями. Но делиться ей нечем. Хайнцева сестрица рассказывает, как надо поступать, чтобы подарить любимому мужу ребенка. Теперь он этот подарок, эту маленькую детку, получил. Дарение совершено. Это было воодушевляющее событие. Бригитта тайком выбралась из посудного шкафа, в котором она искала посуду, хотя она там вообще ничего не потеряла, и присоединилась к сидящим за столом, хотя ей там нечего искать. После каждой фразы, которую произносит Хайнцева сестрица, Бригитта громко кивает головой. Она влезает в разговор, что как это-де прекрасно – покупать теперь ради Хайнца шикарные платья, чтобы ему понравиться, но как станет прекрасно однажды, когда ей не нужно будет покупать шикарные платья, поскольку она станет матерью. Когда она подарит ему ребенка. Или нескольких детей. Ребеночек станет венцом ее великой любви к Хайнцу. Дамы, только что так положительно рассуждавшие о детях и о том, как их производят на свет, выражают яростный протест. Бригитта заявляет, что это маленькое существо сделает ее матерью, да, матерью, матерью, и что Хайнцу не с руки возиться с грудными детьми, ведь он – мужчина, а ей-то как раз и пристало возиться с грудными детьми, ведь она – женщина. Хайнц полюбит ребенка, когда тот подрастет, а Бригитта полюбит его сразу и тотчас же. Хайнца по-прежнему больше интересуют развлечения и грядущие доходы. Хайнцеву мамашу по-прежнему больше интересует перестройка их домика, чтобы было где обрести наконец тишину и покой для больного позвоночника. Хайнц про себя интересуется домом для престарелых, после того как сбережения шофера-дальнобойщика превратятся в кирпич и цемент. Сначала сбережения, накопленные в течение бренной жизни, нужно обратить в вечный бетон. Бригитта в любом случае интересуется Хайнцем и тем, что интересует его, стало быть, никогда не быть миру под зелеными ветвями их олив, как бы они этого ни хотели. В саду зеленых ветвей хоть отбавляй, даже фрукты на них есть. В саду растут и цветы на клумбе, их надо срезать, пока они цветут. В этих вопросах отец Хайнца – главный авторитет. На самом-то деле грудные младенцы вызывают у Бригитты отвращение. На самом-то деле она бы лучше переломала их нежные пальчики, попротыкала бы бамбуковыми щепками их беспомощные маленькие ступни, а только что появившемуся на свет пупу земли она бы вместо желанного соска засунула в глотку грязную тряпку, чтобы он прочувствовал наконец разок, что значит орать по-настоящему. Если бы сидящие рядом догадывались, что за бесчеловечная перемена произошла с Бригиттой. А пока младенец Хайнцевой сестрицы в полную струйку писает Бригитте на голову, прямо на свежевыкрашенные волосы, на только что сделанную химическую завивку, вызывая у всех новый взрыв смеха. Бригитта, наклонившаяся было, чтобы поднять с пола мельхиоровую ложечку, выпрямляется, пальцы ее автоматически сжимаются и становятся похожими на когти хищной птицы, эти пальцы привыкли сражаться за все в жизни. Бригитта не в состоянии перенести такое унижение на глазах у всех. Такой человек, как Бригитта, часто ломается как раз из-за мелочей. Существует масса крупных вещей, которые с Бригиттой происходили и не сломали ее. Все смеются над детской проказой, даже Хайнцев папаша, которому вообще уже не до смеху. Сегодня в общем веселье участвует даже его больной позвоночник. А плод родительской любви смеется, смеется громче всех. Смеется и любовь, поселившаяся в этом маленьком мире. Мир Бригитты – это маленький мир любви. Она шлепает младенца по попке, шустрый отпрыск! Хайнцева мамаша прогоняет Бригитту на кухню. Не хватало еще, чтобы домработница имела наглость мечтать о ребенке, да еще от нашего Хайнцика! Вдалеке угрожающе маячит дом престарелых, речи о котором никто пока не заводил, но который тем не менее существует. Он появится в подходящий момент. – Наше будущее мы сами себе обеспечиваем, – говорит Хайнцева мамаша. – Поэтому оно и принадлежит нам и только нам одним. Пусть эта девица сама позаботится о своем будущем. О нашем будущем позаботится Хайнц, наш сын. О нашем будущем, о его будущем. Другим же здесь места нет. Почему Бригитте непременно хочется так много, почти все сразу, то есть нашего мальчика? Почему Бригитта не удовлетворится тем, что она имеет, то есть ничем? У многих ничего нет, и они вполне этим довольны. А если ты всем доволен, то и из ничего может возникнуть кое-что. Почему бы Бригитте не удовлетвориться ничем, что ей только и принадлежит? Младенец сучит ножками, разрушая Бригиттину прическу. Младенец тычет ей своими младенческими пальчиками в глаза, в уши и в нос. Все заливаются смехом, даже угрюмый отец, даже честолюбивый Хайнц. И надежда смеется вместе со всеми, пусть у Бригитты стало на одну надежду меньше. Будущее смеяться не может, оно ведь еще не наступило. Не смеется и настоящее, оно слишком тяжелое для веселья. А уж Бригиттина работа и вовсе не смеется, она слишком далеко отсюда. Ведь сегодня для всех – праздничный день! Бригитта делает хорошую мину при плохой игре и от души смеется вместе со всеми. А потом отправляется в ванную, чтобы умыться. От ненависти она громко скрежещет зубами. Такая порция ненависти заставит умолкнуть даже самую крепкую любовь. Любовь в страхе отступает. В этот самый момент Хайнц превратился из любви в серьезную обязанность. Из удовольствия в тяжкий труд. В работе Бригитта так и так разбирается лучше. Хайнцева сестрица смеется громче всех, потому что она в безопасности. С ней теперь ничего не может случиться, она своего добилась. Хайнцева мамаша смеется несколько оскорблено, поскольку Бригитта все еще маячит на Хайнцевом пути к лучшему будущему. Потому что Бригитта все еще цепляется за Хайнца и, очевидно, отцепиться от него не намерена. А счастье? Счастье улыбается им всем. Но вот однажды Но вот однажды и с Паулой произошло то, что только и делает человека человеком. Мы достаточно долго ожидали этого. В этот день она вдруг почувствовала, что как будто вовсе и не жила раньше по-настоящему. Прежде жизнь состояла только из работы, дома, хозяйственных забот, подруг, снова из работы, из работы по дому и из работы в швейной мастерской (в последнее время). И была эта жизнь неправильной и неполной. Теперь все это не имеет значения, ведь пришла любовь, наконец-то пришла, и Паула наконец-то стала человеком. Работа, дом, хозяйственные заботы, подруги, снова работа, работа по дому и работа в швейной мастерской никуда не делись, все это не исчезает так вот вдруг, в одно прекрасное утро, но теперь у Паулы есть еще и любовь, ура! самое важное в человеческой жизни и отныне – самое важное и в жизни Паулы. Паула в этом твердо убеждена. И ей нужно все делать правильно. Она просто ДОЛЖНА все делать правильно, иначе любовь сразу исчезнет, или ее вытеснят работа, дом, хозяйственные заботы, подруги, снова работа, работа по дому и работа в швейной мастерской, и любовь безнадежно зачислят в обоз. Хозяйственные заботы в любом случае останутся. Кстати, Эрих – самый красивый парень в деревне. Правда, Эрих – внебрачный ребенок, как и три его сестры, и все они – от разных отцов, что, как известно, представляет собой проигрышную начальную ситуацию, но ведь Эрих такой красивый. Красивый как картинка. У него черные волосы и синие глаза, ну как тут не влюбиться. Об Эрихе многие девушки вздыхают. Хотя для мужчины не столь уж и важно быть красивым (это очень важно для женщины), все же так прекрасно, когда мужчина красивый. И работа у Эриха интересная. Он – лесоруб. Самому Эриху работа не доставляет удовольствия, хотя она и интересная, но лесничеству нужны рабочие руки, поэтому вперед, Эрих! Едва закончив школу, Эрих устраивается в лесничество. Он там очень нужен. На все это Пауле вдруг стало наплевать. Важно одно: любовь наконец-то пришла, и она пришла не к Пауле и какому-нибудь там уроду, к измотанному тяжелым трудом, вечно пьяному, обессилевшему, ничего из себя не значащему и грубому лесорубу. Она пришла к Пауле и к настоящему красавчику, к измотанному тяжелым трудом, вечно пьяному, крепкому, ничего из себя не представляющему и грубому лесорубу. В этом-то и вся важность. Любовь важна сама по себе, несомненно, но насколько она стала важнее, когда случай свел в любви именно Эриха и Паулу. Эрих и Паула – единственные среди тысяч людей, а может быть – и среди миллионов! Паула, которая уже много лет, собственно всю жизнь, ждала этого дня, не задумываясь, широко распахивает двери навстречу любви, угощает ее доброй чашкой кофе и хорошим куском пирога. Она боится: вдруг Эрих больше никогда не заглянет к ней в ее маленькую кухоньку. Ведь и до того, как ее настигла любовь, Эрих был для нее образцом настоящего мужчины, а уж теперь-то он для нее в тысячу крат образец истинного мужчины, ведь другие мужчины, которых она знает, не могут служить образцами, разве что образцами пьяниц, драчунов да пропахших смолой работяг. Но сегодня Эрих заглянул в ее маленькую кухню, ах, этот образец мужественного мужчины, образец пьянства, побоев, которые с раннего детства доставались ему от матери, бабушки и отчима, а потом – от товарищей на лесосеке. И пусть эта кухонька совсем маленькая, скромная и старая, но она сияет такой чистотой, хоть с пола ешь. Эрих пришел сообщить, когда бригада выезжает на лесосеку. Его прислал бригадир. Эриха трудно назвать разговорчивым, ему вообще все дается с большим трудом. – Присядь, Эрих. Эрих говорит: – У вас маленькая, скромная и старая кухня, зато она сияет чистотой. Здорово ты матери помогаешь, Паула, здорово! От этой похвалы Паула сияет, словно начищенный к празднику медный таз. Пауле сейчас как раз пятнадцать лет, а ему уже двадцать три. Это важно, поскольку прежде все было иначе, да и потом все будет иначе. Остановимся на этом «сейчас»! Сейчас такое время, когда Пауле еще не приходят в голову мысли о замужестве. Если бы Паула начала подумывать о замужестве, отец бы семь шкур с нее спустил. Если бы Эрих начал задумываться о женитьбе, то бабушка, мать и отчим постарались бы из него душу вытрясти. А КТО ЗА ТЕБЯ РАБОТАТЬ БУДЕТ? Кто накосит траву, накормит скотину, набросает подстилку? Кто? А кто отнесет пойло свиньям? Кто??? И мать Эриха, которая устроилась прислугой в городе в четырнадцать лет, то есть ей было на год меньше, чем Пауле сейчас, мать, которая всю жизнь проработала прислугой в окружном городе, даже не в одном окружном городе, в нескольких окружных городах, что принесло ей четырех детей, всех – от разных папочек, ломоту в бедрах, хронический катар легких, невероятно уродливое, сморщенное лицо, согнутую колесом спину от постоянной работы внаклонку (от мытья полов), два золотых зуба и ее последнего мужа, единственного, кто был с ней официально расписан, железнодорожного служащего-пенсионера, и как раз от него-то у нее нет детей, и он именно из-за этого глаз с нее не спускает, но об этом потом; итак, его мать, которая прислуживает дома круглосуточно, и спина ее от работы внаклонку согнулась еще сильнее, боли в бедрах еще усилились, а катар в легких стал досаждать еще больше, чем раньше, но она любит вкалывать во благо бодрого пенсионера и супруга, который, при ее четырех детях, вовсе не обязан был на ней жениться, да и не женился бы никогда, если бы не был злобным по характеру хроническим астматиком, нуждающимся в уходе; эта мать, после молчаливой, но много говорящей паузы, произносит наконец: – Тебе вообще рано об этом думать, Эрих, но уж если ты так сильно этого хочешь, то поищи себе что-нибудь ПОЛУЧШЕ. На нашей деревне свет клином не сошелся, я это давно поняла, и мне это в жизни очень помогло, у меня теперь муж – бывший чиновник с хорошей пенсией, пусть и была моя дорога подчас негладкой, пусть приводила она меня к дурным, неподобающим мужчинам, оставлявшим во мне свое дурное, неподобающее семя; поэтому отправляйся-ка отсюда туда, где есть что-нибудь получше, тем более при твоей внешности, ведь отец твой был итальянец, там ты без труда найдешь себе жену с толстой мошной, при твоей-то внешности, с твоими черными волосами, куда там местным парням с их волосами цвета прелой соломы или цвета пыльных каштанов, при твоей-то внешности ты легко найдешь себе богатую жену, одну из таких, о которых говорят по радио, пишут в газетах, которых показывают по телевизору. И нам с этого кое-что перепадет. Берегись, если нам с этого ничего не перепадет! Поэтому не вздумай жениться, а уж если придется, то не женись на здешней, а найди себе жену там, где жизнь получше. Но ты ведь мужчина, в конце концов, ты можешь и не вляпаться в историю. Ты мужчина, в конце концов. Смотри только, Эрих, не сделай кому-нибудь ребенка, при определенных обстоятельствах ты дорого за это заплатишь, заплатишь и своим будущим. А уж если надумал сделать ребенка, то сделай его той, у которой хорошие деньги есть. Смотри, сколько дачниц к нам наезжает. Уезжай отсюда, уезжай в город, а то и за границу, там тоже живут люди, я в журналах видела прекрасные фотографии тех краев. Дай отцу соснуть после обеда, при его жуткой астме это очень полезно, веди себя потише, не то у него снова будет приступ, тут-то нам всем мало не будет. Дай отцу поспать после обеда, ведь он служил на железной дороге, разве кто из местных в жизни чего-то подобного добился? А то ведь, не дай нам Бог, он и окочурится в одночасье. Пойду отнесу ему кофе, и когда он проснется, кофе уж на месте. Дай отцу соснуть после обеда, при его жуткой астме это очень полезно, ведь он служил на железной дороге, ведь силы у него уже не те, чтобы выдрать тебя как следует, и у меня силы уже не те. В тебе есть порода, Эрих, и у тебя черные волосы, но пороха ты не выдумаешь. Взгляни-ка потом еще разок на фотографии тех краев, вреда от этого не будет, хоть ты ничего в толк не возьмешь. В тебе есть порода, Эрих, у тебя красивые черные волосы, а вот в голове у тебя совершенно пусто. А потом Эрих надевает новехонькую, ослепительной белизны рубашку, новехонький пуловер, новехонькие джинсы и, наконец, самую красивую вещь – шерстяную куртку с обалденным узором – все самое шикарное, заказано по самому шикарному каталогу. Эрих и сам как картинка из фирменного каталога. И когда черноглазый Эрих закуривает сигарету, она выглядит словно естественное дополнение его шикарного вида, совсем не так, как у других, где сигарета – словно инородное тело, посторонняя деталь на изношенном, залитом потом, изможденном лице, окаймленном тускло-темными или мышино-серого цвета волосами, как у других парней. Пока Паула была малым ребенком, Эрих и относился к ней как к ребенку. Пришла пора для Паулы дать понять Эриху, что она больше не ребенок, а настоящая женщина. Мы с вами видели, как в дом Паулиных родителей входит Эрих с белой полоской сигареты в зубах, выделяющейся на смуглом лице, с волосами и глазами черными как смоль, и вид у него незнакомый и опасный, словно у пантеры, да, он немного похож на пантеру. Паула читала где-то о мужчинах определенного типа, которые в самой обыденной обстановке производили впечатление пантеры в джунглях. Незнакомый, опасный и столь милый женскому глазу и сердечку. Она бы никогда не поверила, что на ее кухне вдруг появится мужчина, который будет выглядеть как опасная пантера в опасных джунглях. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=139666) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Глас, Уши (Урсула) – немецкая актриса и певица