Взгляд врага Сергей Гайдуков Костя Шумов #1 Частный детектив Константин Шумов должен любой ценой найти крутого наркодельца Артура, в банде которого есть и действующие сотрудники милиции. Этот Артур успел попортить кровь не только клиентам Шумова, но и самому сыщику. Хоть в каменных джунглях города никому нельзя доверять, но и здесь существуют способы надежно победить врага. Надо только уметь оказаться вовремя в нужном месте и успеть выстрелить первым. Благо Шумов это умеет... Сергей Гайдуков (Кирилл Казанцев) Взгляд врага (Право первого выстрела) Глава 1 Около пяти часов утра из дверей ночного клуба на улицу потянулись утомленные долгим весельем люди. Выглядели они не лучшим образом. Во всяком случае, я им не завидовал. Щурясь от солнечного света, слегка пошатываясь и позевывая, они напоминали на удивление чистых шахтеров, только что вылезших из шахты на поверхность и теперь пытающихся освоиться в наземном мире. Однако присутствие в этой разноцветной толпе девушек нежного возраста доказывало, что это все-таки не шахтеры, а представители другого, не менее тяжкого ремесла. Профессиональные ловцы кайфа. Поток людей, выбиравшихся из клуба, постепенно редел, а нужного мне человека все не было. Я понял, что придется действовать по принципу Магомета – самому идти к дверям, над которыми продолжали мигать светящиеся буквы «Метро». Черт его знает, что означало это название. Никакого метро в Городе не было. Я вылез из машины и захлопнул дверцу. Было довольно тепло, как и должно быть в середине июня. У меня в машине на всякий случай имелась спортивная куртка, и похолодание на пяток градусов я бы пережил без проблем. Что касается всех этих девушек и дам в символической длины юбчонках и прозрачных платьицах, то им с погодой просто повезло, иначе их кожа покрылась бы пузырьками, как у мороженых куриц, и кавалеры в страхе бы разбежались. Тем более что лишь немногие посетители клуба «Метро» приехали на своих машинах. Большая часть выходивших из клуба поворачивала налево, к автобусной остановке. Остальные двигались в мою сторону, к автостоянке. У этих остальных были на удивление хорошие машины, в основном иномарки, хотя их владельцам исполнилось лишь лет по восемнадцать-двадцать. Я не испытывал по этому поводу ни зависти, ни обиды. На мою машину никто не бросал восхищенных взглядов, но у нее был один большой плюс: ее никто не пытался угнать. Я неторопливо зашагал к дверям клуба, сторонясь, пропуская владельцев дорогих автомобилей и их дорогих подруг. Сейчас было самое время, чтобы проникнуть в клуб и поискать там того, кто был мне так нужен. Может быть, он предчувствовал, что здесь его поджидаю я? Тогда ему стоило затаиться. На входе не было ни одного охранника. Что ж, понятно. Тоже люди, устали за ночь. Я вошел внутрь и поморщился от ударившей по ушам музыки. Танцующих на площадке почти не осталось, только какие-то маньяки от хореографии выделывали странные па в дальнем углу. Тем не менее колонки надрывались в оглушительном техно-бите. Это напоминало уханье филина в сопровождении звуков электропил. Наверное, у меня старомодные вкусы. На полу валялись цветные бумажные ленты, лопнувшие воздушные шарики, похожие на цветные использованные презервативы, и презервативы, похожие на лопнувшие шарики. Было много банок из-под пива и колы. Чувствовалось, что здесь проводили время с толком. Было темно и душно. Темноту периодически нарушали лучи стробоскопов, а вот с кондиционерами явно было не все в порядке. Если бы я работал на службу санитарного контроля, я бы зафиксировал это нарушение. Но я работал не на санитарный контроль. Я подумал, что стоило взять фонарик, чтобы светить в лица тем молодым людям, что спали в самых неожиданных позах – на полу, на столах, сидя на стульях у стойки бара. Откуда-то появились двое охранников и стали их расталкивать, а затем бесцеремонно тащить к выходу. Клуб готовился к закрытию, и я ускорил шаг. Нужного мне парня не было ни в баре, ни в зале игровых автоматов. Он вполне мог забраться куда-нибудь наверх, в служебные помещения. Он был способен на такое, этот шустрый молодой человек. Я подозревал, что охрана не пустит его наверх, но попытка не пытка. По пути к лестнице я заглянул в туалеты. Сначала в женский. Не потому, что я сексуальный извращенец, просто дверь женского туалета была первой. Там не было ничего интересного – накурено и пусто. В мужском туалете табачный дым был еще плотнее, сквозь него я разглядел двоих. Длинный худой парень с бледным лицом стоял у писсуара, упершись головой в стену. Его джинсы были расстегнуты, а глаза закрыты. Трудно сказать, сколько он уже здесь простоял и чего ждал. Я схватил его за волосы и повернул лицом к себе. Глаза остались закрытыми, и тогда я дважды хлопнул его ладонью по лицу. Это подействовало. Держался я от парня на расстоянии вытянутой руки: от него исходил коктейль запахов из части пива, части блевотины, двух частей пота. Я сказал: – Пошел вон, пока охрана не заявилась... Может быть, он меня и не понял, но словам сопутствовал сильный толчок. Получив направление в нужную сторону, длинный вывалился из туалета и пошел по коридору, для верности отирая стену плечом. Оставался второй. Он сидел на полу, широко разбросав ноги в голубых джинсах, опустив голову на грудь и не подавая признаков жизни. Хороший черный пиджак – наверное, «Армани» – был на левом плече испачкан мелом. Я присел рядом и приподнял парню подбородок, чтобы заглянуть в лицо. Парень что-то бормотал во сне. Кого-то куда-то посылал. Хорошее занятие. Я встал и посмотрел на часы. Двадцать три минуты шестого. Приличные люди в такое время еще спят и видят сны. А тут... Я ударил парня ногой по ребрам и сказал: – Доброе утро, сволочь. Это не произвело на него особого впечатления. Он замычал, дернул ногой и остался сидеть, как сидел. С закрытыми глазами. Пришлось прибегнуть к другим методам экстренного пробуждения. Я подошел к ближайшей раковине и открыл кран холодной воды. Подставив под кран большой палец, я направил струю на парня. Того самого, которого я искал и нашел в мужском туалете клуба «Метро». Если подумать, то именно мне и следовало его искать. К несчастью, думать вовремя у меня получалось все реже и реже. Вероятно, это возрастное. На второй минуте водных процедур парень стал подавать признаки жизни. Он закрутил головой, задергал руками. Потом открыл глаза. Они оказались небесно-голубого цвета: до этого приходилось видеть лишь черно-белые фотографии этого типа. Похлопав ресницами, он медленно поднял правую руку, защищаясь от водяной струи, сморщился, как обиженный ребенок, и прошипел: – Какого хера тут... Это служило верным признаком того, что парень пришел в себя, адекватно воспринимает происходящее и готов к серьезному разговору. Я закрыл кран и снова ударил его ногой в бок. Парень вскрикнул и подтянул ноги к животу, бросив на меня изумленный взгляд, словно ожидал, что я преподнесу ему букет роз, но коварно обманул. Конечно, бить беспомощного человека – это не по-джентльменски. Но я никогда и не считал себя джентльменом. Это во-первых. А во-вторых, жизнь такова, черт ее побери, что соблюдающий правила всегда остается в проигрыше. Уж лучше я буду нарушать правила, но останусь живым и относительно здоровым. – Доброе утро, сволочь, – повторил я. Парень не нашел ничего лучшего, как проскулить свое: – Какого хера?! Очевидно, с утра он соображал туго, и слова с трудом приходили в его растрепанную головку. Я ударил его еще раз, теперь в солнечное сплетение. По себе знаю, что после таких ударов пару секунд будто не дышишь и не живешь. Я терпеливо выждал эту пару секунд, потом присел на корточки, ухватил несчастного двумя пальцами за мочку уха и дернул к себе. Он взвизгнул, как поросенок. Как испуганный поросенок. Этого я и добивался. – Ты меня слушаешь? – спросил я. – Да, – пискнул он, вывернул голову так, чтобы уху не было столь больно. – Внимательно слушаешь? – Да! Да! – Слушай и запоминай. Ты – Артур, так? – Так... – Ты продаешь наркотики... – Нет! – заученно выкрикнул он и получил удар кулаком в пах. Негромкий вой и попытка изобразить потерю сознания. Неудачная попытка. – Я не из милиции, придурок. Так что не ври. Ты продаешь наркотики? Он молча кивнул. Парень боялся, что у меня диктофон. Ладно, черт с ним. – Ты продаешь наркотики своим знакомым. Например, у тебя есть знакомый по фамилии Фокин. Ты продавал ему марихуану. Таблетки. Так? Он кивает. – Я здесь для того, чтобы сообщить тебе новость. Неприятную. Фокин соскакивает. Он не будет больше покупать, а ты не будешь ему больше продавать. Если ты приблизишься к нему ближе, чем на десять метров, я ударю тебя по-настоящему. Пока я только разминался. Врубился? Оставь Фокина. Иначе будешь иметь дело со мной. А может, и с милицией. Я поднялся и отряхнул брюки. Артур наконец-то отдышался, поднял на меня голубые глаза и поинтересовался: – Ты кто? – Не твое собачье дело. Твое собачье дело – запомнить то, что я сказал. – Пусть соскакивает, – пропыхтел Артур, пытаясь встать. – Но только пусть сперва рассчитается... Знаешь, сколько он должен? – Знаю. Забудь об этом. – Ты что?! Охренел?! – Голубые глаза едва не выскочили из орбит. – Если ты деловой, то понимаешь: это, блин, бизнес. – Мне плевать на твой бизнес, – сказал я. – Мне плевать на тебя. Сегодня было предупреждение. Я запустил руку в карман брюк – там лежала пачка жевательной резинки, а после проведенной в машине ночи во рту у меня отнюдь не благоухало. Артур тревожно скользнул взглядом вслед за моей рукой и замер. Потом облизал пересохшие губы – вынимать руку я не торопился – и сказал: – Ладно, хрен с вами со всеми... – Приятно, что с тобой можно договориться по-человечески, – подвел я итог разговору. – Можно, – с ухмылкой кивнул Артур, держась за живот. – Слушай, а кто ты все-таки такой? Почему я тебя не знаю? На кого ты работаешь? – А ты уверен, что я пришел сюда, чтобы отвечать на твои вопросы? Он не ответил, опасливо поглядывая на мою руку, засунутую в карман брюк. А мне его ответы были не нужны. Я вышел из туалета, оставив Артура чуть в более потрепанном состоянии, нежели то, в котором я его обнаружил. Ничего, очухается: такие люди обладают природным умением выкручиваться из любых ситуаций. Пара пинков ранним утром для них обычная процедура. В коридоре я разминулся с охранником. Он подозрительно покосился, но я шел к выходу, и разошлись мы мирно, без лишних вопросов. Выйдя на улицу, я остановился и глубоко вдохнул. После клубных запахов обычный набор городской отравы казался ароматом девственного леса. Только птиц не было слышно, их заглушали проносившиеся по дороге машины. На стоянке к этому времени остались лишь две машины. «БМВ» цвета «синий металлик», очевидно, принадлежал Артуру. Вторая машина принадлежала мне. Грязно-белая «Ока». Правый бок ее был слегка помят. В таком виде я мог смело оставлять ее на ночь у подъезда своего дома. Один мой знакомый, оснастивший свою «девятку» противоугонными устройствами стоимостью в половину самого автомобиля, тем не менее просыпался от кошмарных снов на тему угона и страшно мне завидовал. Но ездить на чем-нибудь подобном он не решался. Гордость. Я его понимаю, как понимаю и тех людей, для которых машина – это рабочий инструмент. Бизнесмена, который ездит на «Запорожце», никто не воспримет всерьез. К счастью, я не бизнесмен. Меня встречают не по машине. И мне нужно от своей колымаги, чтобы она бегала в хорошем темпе, не ломаясь посреди дороги и не подманивая угонщиков. И то и другое у моей машины на уровне. Бывший вор Сидоров, которому я когда-то помог не загреметь на зону по ложному обвинению, теперь работал в автосервисе. В благодарность за прошлое он и его парни хорошенько поработали с моей «Окой», и от первоначальной начинки почти ничего не осталось. Что-то поставили от «Фольксвагена», что-то соорудили сами. Гоночного автомобиля не вышло, но на «БМВ» я сейчас смотрел без зависти. Особенно если вспомнить, в каком состоянии сейчас находился хозяин «БМВ». Я положил в рот пластинку жевательной резинки и на всякий случай записал номер «БМВ». Может, пригодится. После этого я наконец поехал домой. Глава 2 Как ни банально звучит, но самое лучшее в любой работе – это когда все уже сделано и пора получать честно заработанные деньги. В моем случае такое время наступило ближе к вечеру. Было около восьми, когда я позвонил в дверь квартиры Фокиных. Открыл сутулый мужчина лет сорока пяти, он был сейчас напряжен как натянутая струна. Крепко ухватив меня за ладонь, Фокин-старший втащил меня в квартиру и стремительно захлопнул дверь. – Ну как? – спросил он, не выпуская моей руки. – Какие новости? – Неплохие, – сказал я. – Во всяком случае, он пообещал, что от Николая отстанут. – Вот хорошо, – нервно улыбнулся он, продолжая тискать мою ладонь. – Вот хорошо... Потом ему что-то пришло на ум, и улыбка тут же улетучилась. – А он не обманет? – тревожно спросил Фокин. – То есть я имею в виду... – Что вы имеете в виду? – спросил я и вырвал свою кисть. То ли Фокин-старший просто был физически крепок, то ли он так переживал, но ощущение в руке было такое, словно я только что вытащил ее из тисков. – Ну, вам он пообещал, что не будет к Кольке приставать, а сам... А потом... – Фокин волновался и глотал целые фразы. – Понятно. – Я говорил нарочито медленно и спокойно, пытаясь привести его в нормальное состояние, но пока у меня это плохо получалось. – Такого варианта тоже нельзя исключать, но сегодня он выглядел довольно испуганным... – После того, как вы с ним... поработали? Да? – Фокин довольно засмеялся. – Да. Он выглядел испуганным. И, как мне показалось, он искренне сказал: «Ну и черт с ним!» – про вашего сына. – Хорошо бы, коли так, – вздохнул Фокин. – Ну а если все-таки этот гаденыш не отстанет... – Я встречусь с ним еще, – пообещал я. – За это не надо будет платить отдельно? – озаботился Фокин. – Нет, не надо. – Хорошо... Он пригладил волосы, которых осталось не так уж много, подтянул синие спортивные брюки, потом посмотрел на настенные часы. Он не знал, о чем еще нужно спросить. Я терпеливо ждал. – Жена еще не вернулась с работы, – в конце концов сообщил Фокин. – Обрадуется, когда придет... Вероятно, жена бы нашла о чем спросить. – Хорошо, – сказал я. – Будем считать, что дело сделано. Если будут проблемы, звоните. Мой телефон у вас есть. – Да, у жены, – кивнул Фокин. Я мог и не спрашивать, кто в этой семье главный. Все и так было ясно. Я смотрел на Фокина, ожидая, вспомнит ли он об одной существенной детали наших отношений или же придется дожидаться возвращения Фокиной. – Ах да! – Он метнулся по коридору в глубь комнаты. Его не было минут пять. Вероятно, деньги в этой семье прятали очень хорошо. Так хорошо, что Коля Фокин брал наркотики у своего бывшего одноклассника Артура в долг. Пятьсот долларов с небольшим – приличная сумма. Гораздо больше, чем мой гонорар за это дело. Фокин торопливо выскочил в коридор и протянул мне деньги. – Вот, – сказал он. – Как и договаривались. Будете пересчитывать? – Нет. Я и так уже заметил, что в пальцах у Фокина пять стотысячных купюр. Деньги исчезли в моем кармане. – До свидания. – Фокин быстро открыл дверь. – Значит, если что случится, можно вам позвонить? И без дополнительной платы? Похоже, вопрос оплаты был для него самым больным. Впрочем, это можно понять. Насколько я знал, сам Фокин двадцать лет проработал инженером, а эта специальность никогда не была особенно денежной. Тем более в последние годы. Менять профессию на склоне лет он решительно отказывался, предпочитая жалкую зарплату переменам в жизни. Жена, напротив, решилась уйти из библиотеки, обучилась компьютерному делу и сейчас работала в какой-то торговой фирме. Ее заработок и составлял основу семейного бюджета. Она была со мной более любезна и беседовала со мной в кухне, а не в прихожей. Ну да ладно. Я вышел из подъезда. Начинало темнеть. Когда я шел к машине мимо сплетничающих пенсионерок и играющих детей, то подумал, что следовало спросить Фокина-старшего, как чувствует себя его сын Коля, который уже вторую неделю лежал в специальной клинике за городом. Я не сделал этого, видя, как тяготится Фокин тем, что пустил в дом чужого человека и рассказал ему о своих несчастьях, надеясь на помощь. В глубине души он стыдился своей слабости, стыдился собственной неспособности самостоятельно решить возникшую проблему. Но стыд был внутри, а на поверхности – сдержанная неприязнь ко мне. Больше чем уверен – когда все кончится, Фокин не поздоровается со мной при встрече на улице. Пройдет мимо. Потому что проблема решена. Так поступает большинство из тех людей, которым мне случалось оказывать подобные услуги. Я привык. Я не обижаюсь. Глава 3 Утром следующего дня я собирался нанести визит Максу. Каждый раз сборы получались долгими, потому что контора Макса находилась на другом конце города. Ехать в такую даль было неохота, и я оттягивал поездку, бесцельно шатаясь по квартире, роясь в старых журналах, отыскивая в шкафу чистую рубашку. Мне так не хотелось ехать к Максу, что я даже собрал в полиэтиленовый пакет пустые бутылки с подоконника, чего никак не мог сделать в течение месяца. Пакет я вынес к мусоропроводу, чтобы стеклотарой поживилась бабка из сороковой квартиры. Я продолжал медлить, словно ждал чего-то. И дождался. Телефонный звонок прервал мои шатания, я метнулся к аппарату и снял трубку. – Алло, это Константин? – спросил женский голос. – Он самый, – подтвердил я. – Это Фокина Нина Валентиновна... Я подумал, что она хочет поблагодарить, и благодушным тоном начал: – Я вчера все рассказал вашему мужу... – Я знаю, – без особой радости сказала она, и я понял, что на благодарность рассчитывать не приходится. – Константин, я хотела бы с вами поговорить... – Пожалуйста... Я был все еще глух, не слыша в голосе Фокиной предупреждения – что-то случилось, что-то не так. – Константин, я хотела бы встретиться с вами. И поговорить. Вот тут я насторожился: – Что-то случилось? – Я не хочу сейчас об этом, – торопливо прошептала Фокина. – Я звоню с работы... Через полчаса я буду ждать вас на улице. Сможете подъехать? – Она назвала адрес. – Приезжайте, – повторила она. – Пожалуйста. Последнее слово было произнесено таким голосом, что у меня исчезли последние сомнения: я понадобился Фокиной не затем, чтобы она лично поблагодарила меня за вчерашнее. Придется, видимо, еще раз влезть в дела семьи Фокиных. Но я и представить тогда не мог, что влезу в них так глубоко. По горло. Глава 4 Нина Валентиновна Фокина выглядела моложе своего мужа лет на десять. Светлые волосы были стянуты на затылке в пучок. Минимум косметики. Черная юбка. Белая блузка. Деловая женщина. Только чуть подрагивают пальцы. Этими пальцами она тронула меня за плечо и предложила: – Давайте отойдем в сторону... Имелось в виду – в сторону от офиса фирмы, где она работала. – Сейчас у нас обеденный перерыв, – негромко сказала Фокина. – Только меня тошнит при мысли о еде. – Что-то случилось? – высказал я гениальную догадку. – Случилось... Мы свернули в узкий переулок, который привел нас в тенистый сквер. Фокина села на скамейку, но тут же вскочила, скрестила руки на груди и опустила голову. – Не могу сидеть, – пробормотала она. – На работе едва себя удерживаю, чтобы не выскочить из кабинета... Я заметил, что она дрожит, будто от холода, хотя на улице было не меньше двадцати градусов тепла. – Вчера я обрадовалась, когда муж рассказал мне о вашем приходе, – проговорила она и поморщилась. – Дура. Думала, все наладилось. – Что случилось, Нина Валентиновна? – Что случилось?! – Она посмотрела на меня как на смертельного врага, виновника всех несчастий семьи Фокиных. К таким взглядам я тоже привык. Слишком много их было. У меня выработался иммунитет. – Сейчас я скажу вам, что случилось! Она почти шептала, но выражение лица при этом у нее было словно при истошном крике. Хорошо, что она еще держала себя в руках – называла меня на «вы» и не пыталась расцарапать мне лицо. Ногти для такого дела у нее были подходящие. – Сегодня утром мне позвонили из клиники, – сказала она, глядя на зеленую листву тополей, росших за скамейкой. – Сказали, что Коля пропал. Исчез из палаты. – Их же охраняют, – напомнил я. – Вы говорили, что там решетки на окнах. Куда охрана смотрела? – Сами у них спросите! – зло бросила Фокина. – Утром дежурный врач увидел, что дверь палаты распахнута, а Коли нет. Вещей его тоже нет. – Они позвонили в милицию? – Что?! – Фокину будто ударило током. – Какая милиция?! Фокины панически боялись, что их сына упрячут за решетку. Я несколько раз говорил им, что уголовная ответственность существует только за распространение наркотиков, но страх был слишком велик. Страх огласки. Видимо, карьере госпожи Фокиной не помогло бы известие о том, что ее сын связался с компанией наркоманов. Поэтому Фокины старались все устроить келейно, без лишнего шума. Так Николай попал в клинику, где только главный врач знал имена пациентов. Так в это дело влип я. – Сначала я подумала, что Коля сам оттуда сбежал, – продолжала Фокина. – Велела мужу ехать домой и ждать его. А потом он позвонил мне на работу... – Коля? – Муж! – яростно выкрикнула Фокина. Я понял, что в этом мире есть человек, которого она сейчас ненавидит больше меня. – Разнылся, не мог двух слов связать... Еле поняла, в чем дело. – Так в чем дело? – Его похитили. – Фокина шмыгнула носом и отвернулась. – Из клиники его похитили. – Кто и зачем? – Затем, что вы неправильно себя повели! – с дрожью в голосе произнесла она. – Вы сделали так, что этот Артур... – Вчера он был пай-мальчиком, – сказал я то единственное, что мог выдвинуть в качестве оправдания. – Он все понял и... – Этот подонок понял совсем не то, что вы думаете! Этот подонок выкрал Колю из клиники! Он сказал, что не отпустит его до тех пор, пока мы не вернем долг! И что деньги должны передать вы! – Я? – Да! И чтобы мы не обращались в милицию, иначе Коля будет убит! На ее глаза навернулись слезы. Я странно отреагировал на них – мне стало жалко эту женщину. – Они всегда так говорят, – предпринял я неуклюжую попытку утешения. – На самом деле им просто нужны деньги. Им не нужен труп вашего сына. А этот Артур – просто сопляк, а не убийца. – Значит, у него есть друзья, готовые убить! Даже сейчас она мыслила вполне логично. Я вздохнул. – Вы не хотите обращаться в милицию? – Нет. – А чего вы хотите от меня? Она посмотрела на меня в упор – решительная ожесточившаяся женщина с покрасневшими глазами. – Мы заплатили вам деньги, чтобы вы избавили Колю от Артура и его компании. Пока вы свою работу не сделали. Я с сожалением подумал о том, что надо все-таки заключать с клиентами письменные договоры с подробным описанием обязательств сторон. Фокина явно передергивала – у нас было соглашение насчет одной устрашающей беседы с Артуром, не больше. Однако я не собирался устраивать по этому поводу судебное разбирательство. Фокина была права по сути – парня нужно было вытаскивать. Если ради этого придется еще разок вмазать Артуру ботинком в живот – что ж, сделаю это бесплатно. Ради благотворительности. – Я постараюсь найти вашего сына, – сказал я после некоторого раздумья. – Тем более что вы мне уже заплатили. Это же моя работа. – Вот именно, – уже без слез на глазах согласилась Фокина. – Если они позвонят еще, говорите, что готовы отдать деньги. Пусть назначают место встречи и так далее... Требуйте, чтобы вам дали поговорить с сыном. Может, это блеф, а Николай сам сбежал из клиники... – Хорошо. – Фокина всхлипнула в последний раз, припудрила нос и вернулась в образ деловой женщины. – Кстати, а почему именно я должен принести деньги? Они не объясняли? – Объясняли, – произнесла Фокина с плохо скрываемым злорадством. – Артуру очень не понравилось, как вы с ним вчера обошлись. – И что теперь, месть? – усмехнулся я. – Вот уж не знаю. Выясняйте сами. Ему не понравилось, как с ним обошлись в туалете клуба «Метро». Еще бы. Кому такое понравится. Мы пустились в обратный путь. Из вежливости я попытался взять расстроенную женщину под локоть, но она гневно отдернула руку. – Я еще раз поговорю с Артуром, – сказал я. – Более сурово. – Вы с самого начала неправильно себя повели, – назидательно произнесла Фокина. Она надела очки, и теперь я понял, кого она мне напоминала – строгую учительницу физики. Кошмар моего детства. – Не надо было устраивать мордобой. Нужно было все хорошенько объяснить Артуру. Я помню его, он умный мальчик. Он бы все понял. Фокина и вела себя как плохая учительница – поучала меня тому, в чем сама не разбиралась. Заискивать перед такими, как Артур, – действительно неправильное поведение. Я скептически хмыкнул и тут же удостоился неласкового взгляда. – Вы с чем-то не согласны? – Только с тем, что вы сейчас сказали. – Если бы Артур не разозлился на вас вчера, он бы не похитил Колю. Я помню Артура по выпускному вечеру – вежливый, приятный молодой человек. Из хорошей семьи. – Значит, в этой семье не обошлось без урода. – Постарайтесь договориться с ним. Если это еще возможно. – А если он потребует денег? То есть он их уже потребовал... – Ну... – Она замялась. Стоило ей напомнить, что весь сыр-бор и разгорелся из-за нежелания Фокиных оплачивать долги своего сына. Стоило напомнить и о том, что, пиная «чудесного мальчика Артура» по ребрам, я выполнял ее просьбу. Слово «пинать», правда, не произносилось. Нина Валентиновна употребила более витиеватую конструкцию: «хорошенько прочистить мозги и приструнить». Когда она это говорила, пальцы ее рук сжались в кулаки. Мне казалось, я поступил в точном соответствии с указаниями Фокиной. Задумчиво закусив губу, она дошла до дверей офиса, остановилась и сказала вполне обыденным тоном, не забывая, что вокруг снуют коллеги по работе: – Поговорите с ним. Постарайтесь, чтобы и он и мы остались довольны. И потом позвоните мне. Фокина растянула бледно-розовые губы в улыбке и вошла в здание. Здорово она решила проблему. «Чтобы и он и мы остались довольны». В следующий раз она скажет: «Костик, обеспечьте, пожалуйста, к утру мир во всем мире». Приятная женщина. Наверняка ее ждет успешная карьера. Если только собственный сынок с дурными наклонностями не помешает. Об этом предстояло позаботиться мне. Глава 5 Главная проблема состояла в том, что Фокины не знали адреса Артура. Коля-то, конечно, знал, но где теперь сам Коля? Приходилось выискивать Артура по всяким сомнительным заведениям. Но там он появлялся ближе к ночи, а желание встретиться и объясниться возникло у меня сейчас. Я вспомнил, что собирался с утра съездить к Максу, но я решил сначала найти Артура, а потом уже отчитаться перед Максом. Возможно, в этом была ошибка. Я не поехал к Максу и не позвонил ему. Я двинулся в другое место. Туда, где приличные люди обычно не появляются, а если и проходят мимо, то ускоряют шаг. В Городе было три основных точки, где собирались уличные торговцы наркотиками. Во-первых, площадь перед гостиницей «Интурист». Раньше здесь собирались охочие до импортных шмоток фарцовщики, но в девяностые интуристы в Городе вымерли как вид. Гостиничные номера стали сдавать под офисы, а на площади закучковались странного вида молодые люди. Во-вторых, подземный переход у автовокзала. В-третьих, Молодежный парк в южной части города. На самом деле это был не парк, а сквер протяженностью в километр с небольшим. По иронии судьбы через дорогу, за высоким забором, начиналось Прохоровское кладбище. Был еще ночной клуб «Ультра», но туда пропускали только своих. Да и наркотики там были дорогие, не для простых смертных. В поисках Артура я стал объезжать все три точки, надев солнцезащитные очки, чтобы не быть сразу узнанным. Кто знает, как поведет себя обиженный Артур? Пустится в бега? Или достанет автомат Калашникова? От продавцов наркотиков всего можно ожидать. Со временем они становятся такими же безумцами, как и их клиенты. Даже если сами не пользуются своим товаром. Наверное, безумие передается по воздуху. Или через деньги. Перед «Интуристом» важно прогуливались девицы нетяжелого поведения, которых не отпугивало отсутствие туристов. Засевшие в номерах бизнесмены тоже были людьми. Эти же девицы выступали ходячими рекламными агентами. Они могли сообщить страждущим о наличии наркотика, назвать цену, но сами они не продавали, а направляли к серьезного вида парням, что сидели на ступенях памятника Карлу Марксу. Каменный немец хмурил брови, взирая на разместившееся внизу племя молодое, но поделать ничего не мог. Артура здесь не было, но пока я это выяснял, пара девиц призывно и ощутимо двинули меня бедрами. «Так можно и синяк получить», – подумал я и поспешил к машине. В подземном переходе у автовокзала меня ждал небольшой сюрприз: всю здешнюю торговлю монополизировали вьетнамцы. Лет десять назад в Город стали приезжать вьетнамские рабочие, и тогда это называлось «подготовка кадров для братской страны». Кое-чему они здесь научились, это точно. Вьетнамцы не только контролировали вещевой рынок в западной части Города, но хорошо наладили торговлю фальшивой водкой. Это заставило беспокоиться и власти, и местных бандитов. Перераспределение собственности – вопрос больших денег и большой крови. Если только Артур не успел сделать себе пластическую операцию, то его не было и здесь. Оставался Молодежный парк, где собиралась весьма специфическая молодежь. Я прошел весь парк – бесполезно. Артура не было. Или он слишком хорошо спрятался. Я подумал, что еще неизвестно, кому в действительности стоит прятаться. Это в туалете клуба «Метро» мы были один на один. Здесь у Артура наверняка имелся десяток знакомых, готовых вступиться за него. Пожалуй, надо держаться настороже. Это была хорошая мысль. Жаль, что я слишком быстро о ней забыл. Глава 6 Люди, работавшие в Молодежном парке, обладали профессиональной зрительной памятью, и, когда я пошел обратно, на меня уже посматривали с интересом. Тощий парень в спортивных штанах и длинной цветастой майке пошел со мной рядом. Длинные руки его по-обезьяньи болтались на ходу. Видимо, у него был неудачный день, и он цеплялся ко всем подряд. – Что-нибудь интересует? – сиплым голосом поинтересовался он. Я смерил его взглядом и презрительно хмыкнул. Парень засунул руки в карманы штанов и почти прижался ко мне плечом, забубнил: – Все что хочешь имеется: «травка», «колеса», «машинки» есть одноразовые, недорого возьму... – Дешевым дерьмом не интересуюсь, – лениво сказал я и остановился. Парень по инерции пробежал еще пару шагов вперед, круто развернулся и подскочил ко мне, возбужденно сопя: – А чего же тебе надо? – Мне обещали достать классный кокаин, – ответил я, презрительно оттопырив нижнюю губу. – Один парень обещал. Только я его здесь не вижу. – Что за парень? Я тоже могу какой угодно товар притаранить, – продолжал надеяться на лучшее Сиплый. – С кем договаривался? – Артур, – медленно проговорил я. – Такой... – Красивый? – усмехнулся парень. Его собственную усмешку нельзя было назвать красивой. Слишком мало зубов, а среди тех, что остались, – мало здоровых. – Может, и красивый, – сказал я. – Не очень я разбираюсь в мужской красоте. Вот кокаина он мне обещал. Не видал его? – Я-то? Нет, не видал. – Сиплый изучающе меня рассматривал, и я подумал, что парень принял меня за богатого типа с педерастическими наклонностями, из тех, что захаживают в клуб «Ультра». Чтобы окончательно рассеять его подозрения, я грубовато спросил: – Чего ты на меня вылупился? – Просто так, – пожал он плечами. – Я сам Артура не видел, пойду поспрашиваю у других, может, видели... Ты стой тут, не уходи! Он вприпрыжку помчался по скверу, то и дело подтягивая штаны. Я задумался. Торчать тут на виду у всех означало спугнуть Артура. И я пошел вслед за Сиплым. Но не по скверу, а за кустами, параллельно ему. Чтобы не отстать, я пробежал метров пятьдесят, затем перешел на шаг, следя за Сиплым через просветы в листве. Еще метров через сто он пропал. Исчез из виду. Я чертыхнулся, пробежал с десяток метров и выскочил на асфальт. Сиплого не было. Я снова юркнул в кусты и пошел в обратную сторону, надеясь, что парень, как и обещал, вернется назад. – Эй! – услышал я за спиной. Но это был не сиплый голос нервного подростка. Это был звучный баритон самоуверенного мужчины. Я обернулся. Ко мне быстро приближался милиционер. В правой руке у него была дубинка, и он слегка постукивал ею по левой ладони. Это сразу показалось мне плохим признаком. Сержант остановился в метре от меня. Он был на полголовы ниже меня, зато шире в плечах. Уголки губ смотрели вниз, взгляд был настороженным. Распиравшее китель тело было немного более полным, чем следует. – Документы, – потребовал сержант. Кобуры на поясе у него не было, поэтому все это пока было не очень страшно. Я полез в нагрудный карман рубашки, но одновременно спросил: – А в чем дело? – Сейчас узнаешь, – пообещал сержант. Судя по его тону, узнать мне предстояло что-то не очень приятное. Я вытащил из кармана запечатанное в пластик удостоверение и протянул сержанту. Он взял документ левой рукой, а пока читал слова, которых не так уж и много было напечатано, бросал на меня настороженные взгляды. – И какого хрена ты здесь делаешь? – спросил милиционер, держа мое удостоверение в руке. – Что тебе понадобилось в здешних кустах? – Искал общественный туалет, – ответил я. – Приспичило. Он молча ударил меня дубинкой по колену. У него явно был богатый опыт в таких делах, и удар получился на славу. От неожиданности я охнул и отступил на шаг. Сержант двинулся следом. – Если я еще раз тебя здесь увижу, – медленно проговорил он, – ноги переломаю. – С чего такое внимание к моим ногам? – спросил я, внимательно следя за дубинкой, чтобы снова не попасть под удар. – С того, что твоя морда мне не нравится, – любезно пояснил сержант. – Ходишь тут непонятно зачем, лазаешь по кустам... Странно. А я не люблю странностей. Валил бы ты отсюда, пока цел. Мне тут таких вот бумажек, – он уронил мое удостоверение в траву, – не надо. У меня и так все под контролем. – Что значит «все»? – полюбопытствовал я и по реакции сержанта понял, что любопытства он не одобряет. – Исчезни с моих глаз, – сказал он и повернулся. Я нагнулся за удостоверением, и тут он с пол-оборота и с явным удовольствием, светившимся на его упитанном лице, врезал мне дубинкой по шее. Я только услышал свист, уловил краем глаза движение и почувствовал, как мне отрубили голову. Наполовину. Я сел в траву, потрясенно глядя на автора столь замечательного удара. Тот улыбнулся и напролом, через кусты, вылез в сквер. Я нащупал в траве злосчастное удостоверение, засунул его в карман и кое-как встал на ноги. Шея и правая нога меня не очень слушались, зато голова соображала по-прежнему. Согнувшись, я осторожно выглянул между кустов. Сержант деловитой походкой шагал в дальний конец сквера. Навстречу ему, засунув руки в карманы, брел Сиплый. Лишь на секунду оба замедлили шаг, когда поравнялись друг с другом. Но я заметил, как сержант кивнул, а Сиплый усмехнулся. После этого они разошлись. Я выбрался на асфальт, отряхнулся и стал ждать Сиплого. Он не поднял глаз, когда я окликнул его, а лишь прошипел: – Отвали, сучара! Вот теперь мне уже не оставалось ничего другого, как ехать к Максу. Лучше поздно, чем никогда. Глава 7 Хотя Макс занимался своим бизнесом уже три с лишним года, у него все еще не было денег на приличный офис. И судя по всему, никогда не будет. Я оставил машину у входа в магазин бытовой электроники, обогнул здание и поднялся по ступенькам к железной двери, на которой висело три таблички: "Агентство по продаже недвижимости «Марс», "Адвокатская фирма «Омега» и "Охранное предприятие «Статус». Эти идиотские названия всегда заставляли меня недоумевать – неужели агентство продает нашу недвижимость на Марс? Или впаривает местным лопухам марсианские каналы по дешевке? А также почему адвокаты взяли себе в качестве имени последнюю букву алфавита? Нет ли тут намека, что к ним стоит обращаться только в самом последнем случае? Когда я поделился своими соображениями с Максом, он надулся и сказал, что я дурак с незаконченным высшим образованием и что для людей важно, чтобы название было коротким и эффектным. Я спросил, какой эффект производит обычно слово «Статус», но тут Макс окончательно разволновался и послал меня за сигаретами. За железной дверью начинался коридор, разветвлявшийся в трех направлениях. Совсем как в сказке: направо пойдешь – квартиру потеряешь, налево – разоришься на судебных издержках... Я пошел прямо, массируя на ходу онемелую шею. В нашем офисе было пусто. На диванчике дремал Генрих, юрист, с переменным успехом вытаскивавший Макса из передряг, в которые «Статус» регулярно попадал с самого момента своего основания. Генрих представлял собой почти идеальный тип адвоката: пожилой, благообразный, всегда в аккуратном костюмчике. При этом худощавый, без видимых признаков материального благополучия – без перстней, со старым портфелем из искусственной кожи. Генрих в отличие от многих своих коллег не раздражал ни судей, ни людей из прокуратуры. Он умело создавал впечатление, что едва перебивается копеечными гонорарами, а его вечно грустные глаза будто говорили: «Нет правды на земле». Однако в свободное от судебных заседаний время ничто не мешало Генриху сидеть в ресторанах и целовать ручки юным дамам. Возможно, дело заходило и дальше целования рук, но свидетелем этому мне бывать не приходилось. Я тронул Генриха за плечо, и тот немедленно открыл глаза. – Добрый день, Константин, – сказал он. – Это очень спорное утверждение, – заметил я, держась за шею. Генрих поморгал, присмотрелся ко мне повнимательнее и согласился: – Действительно. Вы выглядите так, словно вам сначала оторвали голову, а потом снова пришили. Но пришили криво. – Знаю. Макс у себя? – Максим Степанович сейчас работает с клиентом, – сообщил Генрих. – Мне надо с ним поговорить. – Константин, я надеюсь, что моя помощь вам еще не нужна? Или уже не нужна? Я знаю, что вы приходите говорить с Максимом Степановичем только тогда, когда... – Я сначала с ним поговорю, – перебил я Генриха. – А уж он решит, еще или уже... Генрих проскрипел мне в спину что-то пессимистическое, но я уже толкнул дверь кабинета. Макс сидел напротив двери, а клиент к ней спиной, поэтому клиент не понял, с чего вдруг так меняется в лице хозяин кабинета. Но Макс быстро взял себя в руки. – Привет, – сказал он мне. – Знакомься, это Василий. Я его консультирую по вопросам безопасности жилья... Василий повернул ко мне угрюмое лицо, украшенное на подбородке темной растительностью. Мы пожали друг другу руки. – А это Константин, – продолжал исполнять представительские обязанности Макс. – Один из наших лучших и опытнейших сотрудников. «Почему-то в разговорах один на один ты оцениваешь меня иначе», – подумал я, садясь в кресло справа от Макса. – Вот, – кашлянул Макс, посмотрев сначала на меня, потом на Василия. – Значит, продолжим... – А железную дверь надо ставить? – спросил Василий. Я увидел, что на коленях он держит ежедневник и записывает туда все сказанное Максом. – Железную дверь? – переспросил Макс. – Можно. А еще лучше поставить ее вашему соседу. – Не понял, – оторвался от своих стенографических записей Василий. – Помимо того, что железная дверь защищает вашу квартиру, она еще и является вывеской для потенциальных грабителей. Извещает о том, что за такой дверью есть что-то ценное... – Ага, и значит, пусть лучше такая дверь стоит у соседа и отвлекает внимание? – сообразил Василий, непрерывно строча в свой ежедневник. – Да это я так, пошутил, – отмахнулся Макс. – Главное, чтобы как можно меньше людей знали о вашем благосостоянии. А то ведь те же соседи из зависти и наведут... Он учил Василия подобным премудростям еще минут пятнадцать, потом проводил клиента до дверей и повернулся ко мне. Судя по выражению его лица, Макс хотел произнести что-то злобное в мой адрес, но я опередил его: – С чего вдруг ты читал ему лекцию? Надо было просто предложить ему стандартный набор техники... – За три тысячи долларов? – Почему бы и нет. – Потому что он муж двоюродной сестры моей жены, – вздохнул Макс, усаживаясь за стол. – Меня просили обойтись с ним по-человечески. – Так ты продал ему что-нибудь? – Пока нет. – Ты разоришься, если будешь бесплатно обслуживать всех своих дальних родственников. – Я знаю, – сказал Макс и закурил. – И я знаю, что какая-то дрянь случилась в Городе... – Откуда сведения? – Ты просто так не приходишь. Ты приходишь, когда сам уже ничего не можешь сделать. Это я называю «дело – дрянь». – Не то чтобы совсем безнадежно... – Погоди, не рассказывай, – попросил Макс. – Дай мне докурить. Хочу успокоиться, прежде чем ты начнешь. – Хорошо, – кротко сказал я. – Если дело стоит того, чтобы я заранее принял валокордин, говори сразу. Не надо неприятных сюрпризов. Так что? Я пожал плечами. – Понятно, – нахмурился Макс, вытащил из ящика стола коробку с таблетками, положил одну в рот и запил водой из графина. – Начинай, гад... Я рассказал ему все с самого начала. Про семью Фокиных, про мою встречу с Артуром в клубе «Метро», про полученные от Фокина-старшего деньги. Про сегодняшнюю беседу с Ниной Валентиновной и про Молодежный парк, после визита в который у меня болела шея и плохо сгибалась нога. На протяжении моего рассказа Макс что-то чертил карандашом на листке бумаги. Может, это были просто хаотично разбросанные по белой поверхности линии. Но мне хотелось надеяться, что это закодированный план, который должен помочь мне выпутаться из фокинского дела. – А самого Артура ты больше не видел? – спросил Макс, уставившись на свои каракули. – Нет. – А с чего ты взял, что Артур настолько тебя испугается, что тут же отстанет от пацана? Что ты вообще про него знаешь? Я знал про Артура то, что рассказали мне Фокины – одноклассник их сына, неглупый парень, из хорошей семьи. Посадил Колю Фокина на иглу и теперь требовал полтысячи баксов. – То, что ему всего восемнадцать лет, еще не значит, что он хлюпик, болван и трус, способный раскиснуть от пары тычков в пузо, – наставническим тоном сказал Макс. – Сейчас пацаны взрослеют быстро. Особенно в таких делах. – И быстро умирают, – добавил я. – Ну, твой-то Артур – умный мальчик. Он сам не употребляет, да? – Вроде бы. – И он на тебя сильно обиделся, что естественно. – И он продолжает требовать с Фокиных деньги, – напомнил я. – Им надо обращаться в милицию, – сказал после паузы Макс. – Похищение человека с целью выкупа – это серьезно. Ты сам тут ничего не сделаешь. – Они не хотят идти в милицию, – вздохнул я и повторил всю аргументацию Фокиной. – Они не хотят шума. Они не хотят платить деньги. Зато они хотят, чтобы я каким-то образом извернулся и решил все проблемы. – Так, – задумался Макс, – если они сами не хотят заявить об исчезновении сына, то пусть это сделает клиника, откуда он пропал. – Во-первых, это клиника анонимного лечения, – сказал я. – Их задача – сделать все тихо. Вряд ли они будут поднимать тревогу по случаю исчезновения одного из пациентов. Во-вторых, Фокиным это не понравится. – Ну, знаешь, – возмутился Макс, – тогда изворачивайся сам. Я предложил отличный вариант. – Этот вариант я сам знаю. Но я взял у Фокиных деньги, поэтому я вроде как должен защищать их интересы... – Так пойди и верни деньги, – посоветовал Макс. – Не бог весть какие миллионы они тебе заплатили. – Я так не могу. Раз уж я пообещал... – Так чего же ты тогда заявился? Иди и делай как хочешь. – Ты забыл про милиционера в парке. – Ах, это. – Макс снова закурил. – Ты точно видел лишь то, что этот сержант перемигнулся с сиплым пацаном, который будто бы пошел искать Артура. Ты не видел, что сержант разговаривает с самим Артуром. – Не видел. Но, по-моему, и так все ясно. Сиплый стал подозревать, что я не тот, кем представляюсь, и позвал милиционера, который держит «крышу» над продавцами наркотиков в парке. Сиплый минутой раньше сказал, что знает Артура. Вот тебе цепочка: Артур – сиплый – сержант. – И что ты хочешь этим сказать? Что твой Артур ходит под прикрытием продавшихся ментов? – Выходит, что так. – Выходит, что ты сделал большую глупость, когда попинал этого Артура. И тебе не вытащить бедного Колю Фокина. У таких парней, которые ходят под милицейской «крышей», все схвачено. Если кто-то должен пятьсот баксов, его не отпускают. Даже если это одноклассник. Короче, Костик, поезжай к Фокиным и скажи: «Или вы обращаетесь в милицию в отдел по борьбе с организованной преступностью, или я снимаю с себя всякую ответственность, потому что Артур связан с большими людьми». Вот так ты им скажешь. Если они будут стоять на своем, отдай деньги. Хотят делать глупости – пусть делают, но без тебя. Я вспомнил заплаканную Нину Валентиновну, тревожные глаза Фокина-старшего. – Она меня просила поговорить с Артуром по-человечески, – сказал я. Не знаю, с чего мне вдруг вспомнилось это ее выражение. – Она надеется, что тот поведет себя прилично. – Полный идиотизм, – буркнул Макс, не отрывая глаз от листа бумаги. – А не полный идиотизм – искать управу на продажных ментов в самой милиции? – Предоставь это мне. Я знаю там одного человека, он не продается. Он поможет... – Звучит как старинное предание: и был там милиционер непродажный... Может, он еще не решил, за сколько ему продаться? – В твоем положении только и ехидничать, – скептически заметил Макс. – Ты, кажется, сказал, что Артур сильно на тебя обиделся? И хочет, чтобы ты лично передал ему фокинские деньги? – Совершенно верно. – Позаботься о своей безопасности, – посоветовал Макс. – Он может тебя убрать. В следующий раз к тебе подойдут два милиционера с дубинками. – Спасибо за прогноз. – Настроение у меня почему-то ухудшилось. – Ты думаешь, что я уже нарвался до такой степени? Я же ничего особенного не сделал. Я просто хотел, чтобы одного пацана оставили в покое... А пятьсот баксов для них не деньги. – Не деньги, – подтвердил Макс. – Дело в принципе, Костя. Если бы они отпустили этого Колю Фокина, то словно сказали бы всем остальным бандитам: «Мы уже не такие крутые, как раньше. Можно задолжать нам пятьсот баксов и уйти на все четыре стороны. Можно отлупить нашего парня в мужском туалете – и остаться с целыми костями». Они не могут себя так вести. Они обязаны ответить по полной программе. И они ответят так, как если бы ты на них очень серьезно наехал. – Ну спасибо, – сказал я и поднялся из кресла. – Словно соловьиного пения наслушался. Радость на сердце – неописуемая. Можно заказывать гроб? – Похороним за счет фирмы, – с серьезным выражением лица обнадежил меня Макс. – Ты сам виноват в том, что влипаешь в такие истории. Ты слишком самоуверен. Что мешало тебе позвонить мне вчера? Или сегодня утром? Он и не заметил, как сам ответил на свой вопрос. Самоуверенность. Она как алкоголь – в небольших количествах поднимает тонус и улучшает кровообращение. Большая доза – и ты отбрасываешь копыта. – Ты не можешь работать в коллективе, – продолжал перечень обвинений Макс. – Ты даже в паре не можешь работать. Если бы ты был с Олегом... – Не напоминай, – поморщился я. – Лучше быть одному, чем с таким помощником. – В любой другой конторе тебя давно бы вышибли, – сообщил Макс. – Я дал тебе возможность работать самостоятельно с нашей лицензией. Чего желать еще? Я не обращаю внимания, что ты редко бываешь в конторе. Я не требую от тебя отчетов. Но ты ко всему этому еще и постоянный источник неприятностей. С тобой вечно что-то случается, и тут ты вспоминаешь обо мне, о конторе. И ты бежишь сюда, требуя, чтобы тебя вытащили из очередного провального дела... – Ну, не всегда эти дела провальные, – влез я в его прочувственный монолог. – Девяносто процентов, – уверенно сказал Макс. – И ты всегда приходишь слишком поздно. Приходишь в последний момент. Однажды ты припрешься со вспоротым пузом и потребуешь, чтобы я тебя заштопал. Я представил эту картину, и мне стало нехорошо. Вот в чем неприятные стороны богатого воображения. – Но в нынешнем случае ничего непоправимого еще не произошло, – сказал я. – По-моему... – По-твоему? – буркнул Макс. – Ну да... Ничего непоправимого не произойдет, если ты будешь делать то, что я тебе сказал. Поедешь к Фокиным и повторишь слово в слово мое предложение. Либо они обращаются в милицию, либо ты выходишь из игры. Наркомафия, коррупция у ментов, рэкет, похищение людей – это слишком крупные рыбы, чтобы ловить их твоим дырявым сачком. – Это как будто из Пушкина, – оценил я метафорический талант Макса. – Это из меня, – поскромничал он. – Но заслуживает того, чтобы быть написанным на стене твоей квартиры. В прихожей. Чтобы каждый раз перед тем, как выйти на улицу, ты читал эту фразу. – Это будет мой девиз, – сказал я, чтобы доставить Максу удовольствие. – Короче. – Он поднялся из-за стола во весь свой двухметровый (или почти двухметровый) рост и положил мне на плечо пудовую лапу, которую почему-то сам называл рукой. – Езжай-ка ты прямо сейчас к Фокиным и сделай, как я сказал. – Прямо сейчас не могу, – ответил я, с трудом скидывая руку Макса с плеча, – они сейчас на работе. Я пойду пообедаю, а потом поеду. Одобряешь такой вариант? – Валяй, – сказал Макс. Это было очень любезно с его стороны. Глава 8 Перекусив в первой же забегаловке, я поехал к Фокиным, но не напрямую, а длинным кружным путем, который завел меня на книжный развал у краеведческого музея. Музей уже три года был закрыт. Дирекция тщетно искала деньги, чтобы завершить ремонт, а задолженность перед ремонтниками росла. Пока суд да дело, на площадке перед музеем раскинули лотки книжные торговцы. Я вышел из машины и медленно побрел по развалу. Макс называл это «еще одним бзиком», что подразумевало наличие у меня еще нескольких «бзиков». Я отвечал Максу, что каждый имеет право на хобби, но Макс качал головой и говорил, что должен быть какой-то предел в моем выпендреже. Сам Макс собирал пивные банки разных сортов, Олег – порнофильмы с Терезой Орловски и Трейси Лордс. Что коллекционировал Генрих, я не знал. Возможно, денежные знаки. Мое хобби Макс считал донельзя выпендрежным и странным. Я и сам не мог толком объяснить, с чего мне вздумалось собирать книги про разных там императоров, царей и королей. Не все подряд, а то, что более-менее похоже на правду. Я начал с римских императоров и дошел до русских царей. Каждый, кто попадал ко мне домой и видел заставленные книжные полки, немедленно спрашивал: «А зачем это тебе?» Как-то я попытался это осмыслить. Получалось, что к императорской жизни я потянулся, чтобы отвлечься от окружающей действительности. От того, что погаже, потянулся к тому, что покрасивее. Но после еще одного сеанса мозговой активности я пришел в выводу, что никакого отвлечения не происходит, потому что император Нерон, например, своими гнусными наклонностями мало чем отличался от маньяка Куропаткина, которого ловили два с половиной года и который за эти годы написал такой дневник своих «подвигов», что следователей, этот дневник читавших, говорят, тошнило и их меняли каждый час. Короче говоря, эти жизнеописания могли лишь навести на мысль о том, что природа человеческая за последнюю тысячу лет мало изменилась. Просто Нерон был императором и мог делать свои дела под овации придворных, а Куропаткин работал сторожем в плавательном бассейне и действовал втайне. На невеселые мысли наводила вся эта литература. Как-то я разыскал биографию Николая Второго. Тоже не самый приличный император. Развалил империю, а потом сказал, что умывает руки. Год назад мне пришлось охранять директора машиностроительного завода Бутякова от его же разъяренных рабочих. Бутяков несколько лет сидел в директорском кабинете, смотрел себе в окно, а заводское имущество потихоньку разворовывали, бандиты заставляли рабочих продавать за бесценок акции. Когда выяснилось, что завод продан какой-то неизвестной московской фирме, а та будет увольнять девяносто процентов персонала, Бутяков развел руками, сказал, что такова жизнь и что сам собирается поехать поправить здоровье на Кипр. Правда, тут рабочие едва не отправили его на Кипр по частям. В нескольких посылках. Пришлось оберегать директора от народного гнева. Бутяков тогда очень перепугался. И чтобы прийти в себя, непрерывно пересчитывал стодолларовые купюры, что распирали его бумажник. Так что верно сказал какой-то мыслитель: «Ничего не меняется в этом лучшем из миров». Только насчет второй части он, по-моему, погорячился. Глава 9 Было около семи вечера, когда я подъехал к фокинскому дому. Я надеялся, что Нина Валентиновна не будет задерживаться на работе, потому что разговор с одним только Фокиным казался мне бестолковым. И поначалу мне повезло – дверь открыла Фокина. – А, это вы, – не слишком приветливо сказала она. – Заходите, нам надо поговорить. Я был не против и зашел. Мы сели на кухне, за столом друг напротив друга – я и она. Фокин-старший до переговоров не был допущен, хотя в это время находился дома и чем-то гремел в дальней комнате. – Вы встретились с Артуром? – с ходу спросила она. – Еще нет. Надеюсь, что сегодня вечером... – А что же вы делали все это время? – строгим учительским тоном осведомилась она. – Что вы сделали, чтобы мой сын вернулся домой?! – У вашего Артура нет кабинета, где он принимает посетителей в специально отведенные часы, – заметил я. – Приходится искать его по всему городу. Это длительный процесс с большими тратами бензина. – Но вы его не нашли! – Но я его найду. Один раз нашел и второй – найду. – Раз вы не виделись с Артуром, то вам нечего мне сообщить, – вскинула тонкие брови Фокина. – Зачем вы пришли? – У меня есть что вам сообщить, – сказал я. – Наверное, вы хотите сообщить, что бензин дорог и вам нужны еще деньги?! По ее расчетам, после этой фразы я должен был покраснеть и залепетать что-то жалобное. Но я физически неспособен краснеть. – По-моему, с деньгами мы все уже решили, – сказал я. – Вы не жена банкира, у которой каждый норовит выклянчить пару баксов. А я не попрошайка. И в отличие от вас я придерживаюсь нашего изначального договора. – Какого еще договора? – холодно спросила Фокина. – Когда вы просили меня об услуге – вытащить вашего сына из плохой компании, я назвал свои условия. Вы – свои. Вы сказали, за уплаченную сумму я должен буду промывать мозги Артуру до тех пор, пока он окончательно не отстанет. Неограниченное количество раз. Так я и делаю. А вас я просил прислушиваться к моим советам. Потому что в таких делах я соображаю немного больше вашего. – И в чем же я перед вами провинилась? – Вы обратились в милицию? Я советовал вам так сделать еще днем. – Ни о какой милиции не может быть и речи! – твердо заявила Фокина. – Вы отказываетесь следовать моему совету? – уточнил я. – Такому совету – отказываюсь! Это называется «из огня да в полымя»: отбить мальчика у наркоманов, но засадить за решетку! Знаете, что сейчас в тюрьмах творится? Этот истерический всплеск эмоций у нее неплохо получился. На кого-то, пожалуй, он мог и подействовать. Но не на меня. – Если вы не хотите прислушиваться к моим советам, то я отказываюсь дальше вам помогать, – ответил я на вопль Фокиной. Звуки в дальней комнате стихли. – Но мы заплатили. – По мнению Фокиной, это был убийственный аргумент. – Я помню. Я запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда деньги – пять стотысячных купюр, что вручил мне вчера Фокин-старший. Я положил их на стол и сказал: – Вот ваши деньги. Выпутывайтесь сами, если не хотите слушать моих советов. Это произвело на нее впечатление. Она колебалась. – Если вам нечего мне сказать, то я ухожу, – сказал я и поднялся. – Подождите, – услышал я, когда шел по коридору из кухни в прихожую. – Подождите, Костя. Я не остановился, проговорив на ходу: – Это слишком серьезное дело. Вы играете судьбой своего сына. – Я пытаюсь его спасти... – Это очень странный метод спасения – тот, что вы выбрали. Положив пальцы на дверную ручку, я все-таки обернулся к Фокиной: – Вы готовы сделать то, что я сказал? – Милиция? – Она покачала головой. – Нет... – Тогда мне не о чем с вами больше разговаривать. – Я толкнул входную дверь, но тут же остановился – мне в голову неожиданно пришла мысль, и я поспешил ее проверить: – Нина Валентиновна, вам больше не звонил Артур? – Н-нет, – замотала она головой. Чуть быстрее, чем следовало. – И у вас нет никаких известий о Коле? – Нет. Я не хотел быть жестоким, поэтому в дверях я сказал: – Вы знаете номер моего телефона. Если что-то случится... – Конечно. – Она захлопнула за мной дверь. Та была слишком тонкой, чтобы заглушить два напряженных голоса, зазвучавших в прихожей сразу же после моего ухода. Говорили муж и жена. Говорили друг с другом резко, словно спорили по какому-то важному вопросу. Голоса постепенно удалялись от двери в глубь квартиры, и по изменившемуся соотношению произносимых каждым из двоих слов я догадался, что Нина Валентиновна и на этот раз одержала победу. Я спустился в кабине лифта на первый этаж. Спускаясь по лестнице от площадки перед лифтом к подъездной двери, я подумал, что справа, в закутке у мусоропровода – хорошее место для засады. Какой-нибудь наемный убийца легко остался бы незамеченным, пропустил бы свою жертву мимо, потом выскочил сзади и... Просто профессиональное замечание. Кстати, пахло у мусоропровода тоже убийственно... Глава 10 У меня неплохая реакция, и, уловив боковым зрением движение за моей спиной, я резко повернулся. Она испугалась еще больше меня, вздрогнула и торопливо шагнула назад. – Извините, – сказала она. – Я просто хотела спросить... – И все? – Я облегченно вздохнул. – Ну, спрашивай... Я прислонился к борту своей машины. Она стояла шагах в трех, невысокого роста, худенькая брюнетка. Черные джинсы, черная майка якобы от «Долче и Габбана», маленький рюкзачок за спиной. Ладони засунуты в карманы. На вид ей было лет шестнадцать. – Скажите, пожалуйста, – произнесла она. – Вы случайно не в двадцать шестую квартиру ходили? Не к Фокиным? Она сказала «пожалуйста». Волшебное слово. В последнее время редко мне встречались шестнадцатилетние девушки, которые между двух слов третьим вставляли «пожалуйста». Обычно вставляли «бля». – А если к Фокиным? – Я изобразил дежурную улыбку. Всегда подсовываю ее незнакомым людям, хотя это и лицемерно. Но я исхожу из принципа, что с незнакомыми людьми стоит быть вежливым. Пока они не сунули вам ствол в физиономию. Или не сотворили еще какую-нибудь гадость. – Тогда я хочу с вами поговорить. В отличие от меня она не улыбалась. Ни дежурно, никак иначе. Она выглядела обеспокоенной. Она была моложе меня почти в два раза, и, наверное, в ней было в два раза больше искренности, чем во мне. Забавное математическое наблюдение. – Здесь? Или проедем в какое-нибудь более уютное место? – Лучше здесь. – Что ж, я слушаю. – Я подруга Коли Фокина, – сказала она. – Я догадался. – А вы из милиции? – Нет. А почему к Фокиным должны наведываться милиционеры? – Ну... – Она замялась. – Потому что Коля кололся? Она молча кивнула, и я решил ее подбодрить, если слово «бодрость» было тут уместно. – Я много знаю о Коле и его родителях. Достаточно много, чтобы ты спрашивала напрямую. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=141423) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.