Я выбираю тебя! Сергей Рокотов Сергей Рокотов Я выбираю тебя! 1. Сон этот приснился Жене уже под самое утро. Он проснулся в ужасе, в холодном поту, вскочил на постели, замахал руками, словно желая отогнать страшное видение, а потом вдруг неожиданно для самого себя снова лег, повернулся на правый бок и заснул. Причем, заснул настолько крепким сном, что проспал до утра и проснулся уже в прекрасном расположении духа, совершенно позабыв о ночном кошмаре. Возраст есть возраст – ведь Жене ещё не исполнилось и двадцати шести лет… Было ясное солнечное январское утро. Начинался обычный будний день, но сегодня Жене не надо было идти на работу. По средам у него в институте был не присутственный день… Надо было, правда, докончить одну статью, но это не представлялось ему сложным делом. Так что, в принципе, день был свободным и сулящим немало немудреных радостей… Научный сотрудник Женя Прокофьев не был обременен семьей. Он жил в двухкомнатной квартире в Ясенево со своими родителями. Но в настоящее время их дома не было, в кои-то веки они поехали отдыхать в санаторий, и Евгений на целых три недели остался один… Правда, их отпуск уже подходил к концу, и через три дня они должны были вернуться, а поэтому надо было провести эти последние денечки по полной программе… Женя сладко потянулся и пошел на кухню заваривать себе кофе… … Отхлебнув глоток горячего напитка, он закурил сигарету, и вдруг какое-то неприятное воспоминание поразило его. Ему вспомнилось, что ночью он проснулся от какого-то страшного сна, страшного видения, но он никак не мог припомнить, что именно ему приснилось… Он напряг память, но вспомнить никак не мог. Пил кофе, курил, но сон никак не припоминался… Женя хотел отвлечься от мрачных мыслей, смотрел в окно на солнечный зимний день, суетящихся прохожих, занятых своими повседневными делами, но что-то упорно не давало ему настроиться на обычную безмятежную, присущую молодости, волну. Перед глазами мелькало что-то зеленое, какие-то пальцы, тянущиеся к его горлу, какие-то бешеные от ненависти глаза. И слова, какие-то произнесенные непонятно кем странные слова, которые он никак не может припомнить… Что же это были за слова, и почему они так испугали его ночью? Он позавтракал яичницей и бутербродом с колбасой и решил сесть за стол и дописать статью, но рабочее настроение никак не приходило… «Так», – встряхнул светлыми густыми кудрями Женя. – «Начнем пожалуй…» Он взял было ручку, чтобы сделать правку на машинописном листе, но тут неожиданно зазвонил телефон. Женя вздрогнул от этого громкого звонка и побежал к телефону. – Женечка, – послышался нежный голосок в трубке. – Привет! Как ты там? – Надька! – обрадовался Женя. – Доброе утро! – Доброе утро! Ты что не звонишь? Забыл, что мы с тобой договорились встретиться? – Честно говоря, да, забыл, – рассмеялся Женя. – Сел было поработать… Да вот еще… – Он хотел было рассказать Надежде про свой сон, но какой-то комок в горле помешал ему сделать это. – Да ещё голова что-то болит… – Это, наверное, от магнитной бури, – сообразила Надя. – Сегодня ведь сильная магнитная буря… – Наверное, – машинально согласился Женя. – Ну так что? – спросила Надя. – Какие у нас с тобой на сегодня планы? Я приезжаю к тебе к часу, как и договаривались? – Конечно, конечно, – пробасил Женя. Давешний сон постоянно крутился в голове, и Жене не хватало лишь небольшого усилия воли, чтобы вспомнить его. Более того, вроде бы он уже вспомнил… Только без деталей, лишь общее впечатление какого-то зеленого кошмара… – Мне кажется, что ты вообще не хочешь меня видеть, – обиделась его монотонному голосу Надя. – Раз не хочешь, я займусь другими делами. У меня их немало. Прежде всего, я должна быть сегодня на занятиях, как-никак, сегодня обычный учебный день. Я было решила сегодня прогулять, но раз ты не в настроении… Женя вдруг испугался, что она действительно обидится и не приедет, и он на целый день останется со своими мрачными мыслями один на один и стал уговаривать её. – Что ты, что ты, Надюшка? Приезжай обязательно, я приду в себя, просто что-то голова болит с утра. Но это пройдет… Как только увижу тебя, сразу все пройдет… – Ну ладно, – быстро сменила гнев на милость Надя. – А то помимо занятий мне один молодой человек назначил сегодня свидание, – сочла нужным добавить она. – Так что имею право выбора… – Как знаешь, – обиделся было Женя, но Надя прервала его обиду в самом начале. – Так вот, Женечка, – прощебетала она. – Я выбираю тебя! – Жду к часу! – крикнул Женя каким-то сдавленным голосом и из последних сил добавил: – Целую! Жду! – И положил трубку. … Ему стало снова жутко от того, что, как только она произнесла эти, вроде бы простые и лестные для него слова, он вспомнил весь свой ночной кошмар, моментально вспомнил. «Я выбираю тебя!» «Я выбираю тебя!»… Ведь именно эти самые слова прозвучали, прошелестели, прокричали в его мозгу перед тем, как он проснулся… И весь сон представился как наяву… …Зал суда. Он сидит в первом ряду. Перед ним строгое лицо судьи, присяжных заседателей… А кто с ним рядом? Эдик Григорянц, Андрюша Левушкин… А с левой стороны к ним идет какая-то высокая женщина. Лица её он не может разобрать, оно как будто бы закрыто прядями длинных непричесанных волос, зато отчетливо видит пальцы. Пальцы длинные и почему-то зеленого цвета… Женщина медленно идет мимо сидящих людей, идет к нему, останавливается около него. И тянет свои длинные зеленые пальцы к его шее… «Я выбираю тебя!» – отчетливо произносит она каким-то громким шепотом, а пальцы все ближе и ближе… Вот они уже касаются острыми ногтями его шеи… И он видит её лицо, вытаращенные глаза, звериный оскал зубов… А сам он стал словно ватный, от ужаса не может даже пошевелиться, вскочить, убежать… «Я выбираю тебя!» – повторяет женщина, он истошным голосом кричит от ужаса и просыпается… Но не только от ужаса он кричит, он кричит ещё и от другого – от жуткого, обнаженного ощущения несправедливости… Почему она выбирает именно его, почему не Эдика Григорянца, не Андрея Левушкина? Почему его? Это же несправедливо!!! Несправедливо ли?!!! А, может быть, справедливо?… Женя зажмурил глаза, потом снова быстро открыл. Вытащил из пачки сигарету, закурил, смачно затянулся. Вихрем в голове пронеслись события почти десятилетней давности… Лето девяносто первого года, подмосковный лес, глумливая улыбочка Эдика Григорянца… Пьяное красное лицо Андрюши Левушкина, недопитая бутылка пива в трясущихся руках… А потом… А потом?!!! Хватит, хватит, не надо об этом… Только забыть, обо всем забыть… Он, Женя, ни в чем не виноват, это все они, все они… Ему просто не повезло, что он оказался в тот вечер с ними… Ему же было всего шестнадцать лет, он тогда перешел в десятый класс… Что он всю жизнь обязан отвечать за чужое преступление?… Но ведь преступление было… БЫЛО!!! А почему, кстати, за него никто не должен отвечать? Ведь никто не ответил за него, никто… Точнее, ответили не те, кто его совершал… Неужели пришла пора расплаты? Женя встал и начал ходить по маленькой кухоньке, затягиваясь сигаретным дымом. То останавливался у окна и смотрел с пятого этажа на солнечный зимний день, а затем продолжал мерить шагами крохотное пространство… «Я ни в чем не виноват!» – сказал он себе и пошел умываться. – «Да, абсолютно ни в чем не виноват!» – подтвердил он… Умывшись, он решил пойти в магазин и купить кое-что к приходу Нади – вина, фруктов, какой-нибудь закуски. А потом бы осталось ещё немало времени, и он мог бы заняться своей статьей… Он надел джинсы, свитер, свою куцую потертую, коряво залатанную в некоторых местах дубленочку и вышел на улицу… Да, было довольно холодно, градусов пятнадцать мороза… Слава Богу, хоть идти было недалеко, универсам находился в соседнем доме. Там можно было купить все, что нужно… …Когда Женя уже подходил к дверям универсама, он непроизвольно повернул голову налево и увидел стоящую у обочины темно-зеленую «девятку» с тонированными стеклами. Он сам не понимал, откуда у него возникло такое ощущение, что из этой машины веет какой-то опасностью. Ему показалось, что он уже видел эту машину, припаркованную около его подъезда. И не раз видел… Он встряхнул головой, убеждая себя, что все это от нервов, но вдруг припомнил свой сон, и невольно убыстрил шаг. Прошел в стеклянные двери универсама… «Нервный я стал какой-то», – с досадой подумал Женя. – «А и поневоле будешь тут нервным», – попытался перевести он свою тревогу на некую реальную основу. «Жизнь такая собачья, если разобраться…» Жизнь Женя вел более, чем скромную. Он год назад защитил диссертацию в своем институте и получал в месяц тысячу рублей. Этих денег, в принципе, хватало дня на три-четыре нормальной жизни, и фактически он существовал за счет родителей, хоть они и получали немногим больше него. Отец, доктор исторических наук Николай Иванович Прокофьев, однако, умудрялся печататься в различных научно-популярных изданиях и получать некоторые гонорары, мать работала заместителем директора научной библиотеки… А вот друзья его детства Эдик Григорянц и Андрюша Левушкин вполне приспособились к новым условиям жизни. Андрюша владел несколькими коммерческими киосками, и хоть жизнь его была тоже весьма своеобразна – рэкет, наезды, налоги и тому подобные прелести новой жизни, Женя завидовал ему. Андрей купил трехкомнатную квартиру на улице Гарибальди, где проживал один, то и дело меняя любовниц, имел хорошую машину «Ауди»-100, порой ездил отдыхать в Анталию и Испанию. А уж Эдик… Ему даже завидовать было невозможно, до такой степени он процветал, настолько велика была разница в их уровне жизни. Директор процветающей фирмы Эдик Григорянц в свое время окончил финансовый институт, а затем помогли старые связи отца, известного адвоката. Он действительно попал в струю… Пятикомнатная квартира на Арбате, дача на Рублево-Успенском шоссе, несколько машин… В настоящее время он находился в Испании, где только что приобрел виллу. Общались они в последнее время редко, Женя к этому и не стремился, каждая встреча с Эдиком ввергала его в такое осознание собственного ничтожества, что он не мог прийти в себя несколько дней. Правда, последняя встреча несколько отличалась от прежних. Они собрались на день рождения Андрея на его квартире на улице Гарибальди. Осчастливил своим посещением и Эдик, прибыв на час в сопровождении двух могучих молчаливых телохранителей. Поначалу был малоразговорчив и надменен, но затем, выпив принесенного им самим безумно дорогого французского коньяка, разговорился, развеселился и на короткое время снова стал тем весельчаком и балагуром Эдиком, которого они с Андреем знали с юных лет. Появилась гитара, и Эдик спел несколько старых дворовых песен к вящему удивлению лупоглазых телохранителей, мрачно сидевших около двери. «Эх, старина,» – сказал Жене Эдик после очередной рюмки. – «Возьму-ка я тебя на работу… А то гляжу я на тебя, какой-то ты обтрепанный и потасканный… Подучишься малость и будешь менеджером. Вот вернусь из Испании, звякну тебе…» Покровительственный тон Эдика не понравился Жене, но финансовые дела его были настолько плохи, до того надоело ему клянчить гроши у родителей на сигареты и пиво, что он предпочел не заметить этого тона… Хотя… Работать под началом Эдика Григорянца ему не очень хотелось. Да и вообще встречаться и с ним, и с Андрюхой… Все трое знали друг о друге слишком много… Невозможно было вытравить из памяти тот летний вечер девяносто первого года… Но и вспоминать тоже не хотелось… Женя словно вычеркнул из памяти тот страшный день. Он говорил себе, постоянно говорил: «Не было этого, вообще не было… Я был пьян, я ничего не помню, лично я ни в чем не виноват…» Но память штука непростая. Хочешь не хочешь, а воспоминания о том дне кололи его словно иголка в сердце… «И что это за сон дурацкий такой?!» – попытался было улыбнуться Женя. – «Я выбираю тебя!» Надо же! И рожа такая поганая, пальцы длинные, зеленые… Приснится черт знает что… Все ведь от нервов, только от нервов… Воспоминания десятилетней давности он попытался заглушить воспоминанием о давешнем сне… Клин, так сказать, вышибить клином… Только не получилось. Вернее, получилось совсем даже наоборот… Клин не вышиб клин, а получилось целых два клина… Женя купил бутылку недорогого красного вина, полкило докторской колбасы, несколько яблок… «Дорого все, черт возьми», – проворчал он и пошел к выходу. «Нет, надо все же соглашаться на предложение Эдика, пока он не передумал. Так то жить совсем уж невмоготу. Нищета кромешная, даже девушку принять у себя дома не могу, я, кандидат наук… Однако, он не очень-то верил в благородные чувства Эдика. Более того, он прекрасно ощущал, что ни Эдик с ним, ни он с Эдиком общаться не хотят. Слишком тяжелое воспоминание их связывает. Правда, теперь Эдик настолько крут, настолько недоступен, что ему, вроде бы, на все это наплевать, ему и думать западло о прошлом десятилетней давности… «Ладно, предложит ещё раз, я соглашусь, а не предложит, и не надо, проживу как-нибудь…» – Приятного вам аппетита, – послышался вдруг откуда-то справа негромкий мужской голос, когда Женя уже подходил к стеклянным дверям универсама. Женя резко обернулся. Он увидел перед собой невысокого человека лет сорока довольно крепкого сложения. Он был одет в черное кожаное длинное пальто, на шее – белый вязаный шарф. Голубые глаза пристально, без всякой насмешки смотрят на него из-под густых бровей… Голова непокрыта, волосы темно-русые, густые, с пробивающейся проседью на висках. Небольшой шрам на гладко выбритом подбородке. – А? – вздрогнул Женя. – Приятного, говорю, вам аппетита, – повторил человек в кожаном пальто. – Я вижу, вы накупили продуктов питания, так в связи с этим обстоятельством я желаю вам приятного аппетита. Что в этом плохого, как вы полагаете? И продолжал строго и внимательно изучать Женю. Тому стало не по себе от этого пристального взгляда, хотя в нем он не видел никакой угрозы. – А почему вы желаете приятного аппетита именно мне, а не кому-нибудь другому? – отважился спросить Женя. – Тут ведь все покупают продукты питания… – Он пытался даже иронизировать, но тон его получился довольно жалкий. – Я не имею ни возможности, ни желания желать приятного аппетита всем клиентам этого славного универсама. Я решил сделать это только в отношении одного клиента, особо приглянувшегося мне… Тон его был монотонный, голубые глаза продолжали холодно, совершенно не мигая, глядеть на Женю. – И вы… выбрали меня? – задал Женя вопрос, который вертелся у него на языке. Но только он произнес эти слова, как почувствовал, что ему страшно. Очень страшно… – Да, – уголком рта усмехнулся человек в пальто. – Я решил выбрать именно вас… – А что, вы знаете меня? – Жене пришло в голову, что это может быть кто-то из его каких-нибудь случайных знакомых. Он ведь частенько бывал в разных компашках, а память на лица у него была неважная, тем более, что в этих компашках всегда много пили… А больше всех пил он сам, ударяясь в многодневный изнуряющий запой. А запомнить всех людей, с которыми общался на протяжении этих запоев он не мог… Так что все могло быть очень просто. Но нет, человек в кожаном отмел его надежды немедленно. – Нет, молодой человек, я не имею чести знать вас, но будьте уверены, у меня ещё будет такая возможность. В самом ближайшем будущем она мне обязательно представится. Возможность узнать вас очень близко, прощупать, так сказать… – А з-зачем? З-зачем вам это нужно? – смертельно побледнев, спросил Женя. – Всему свое время, молодой человек приятной наружности, всему свое время, – вдруг широко улыбнулся своими крепкими, хоть и неровными зубами незнакомец. – Все вы скоро узнаете. И не торопите события, это далеко не в ваших интересах… – Как это понимать? – А ну, – раздался грубый женский голос сзади. – Встал как пень и пройти не дает пожилому человеку. Стоят, базарят в рабочий день, молодые люди – работать надо, а не лясы точить. А ну, посторонись! – Женщина права, – поддержал её незнакомец в пальто. – Вам действительно не помешало бы отойти в сторону и дать ей и другим посетителям универсама свободно пройти. И кстати, в самом деле – почему вы не работе в такое время? – А почему вы не на работе? – дрожащим голосом спросил Женя. – А я первый спросил! – расхохотался человек в кожаном. – Отвечайте же! – У меня присутственные дни по понедельникам, вторникам и четвергам, – промямлил Женя, находясь под гипнозом голубых глаз незнакомца. Тот вытащил из внутреннего кармана маленькую записную книжечку и ручку и аккуратно записал сказанное Женей. – Так… И по четвергам… Хорошо… Очень хорошо… А в остальные дни вы, значит, дома? Теперь вот что, любезнейший… Адрес я ваш знаю, телефон тоже, одна неувязочка имеется – мне нужен код вашего подъезда. Не могу же я расспрашивать соседей, подумают еще, что я какой-нибудь преступник, собирающийся взорвать ваш подъезд. – При этих словах он хохотнул негромким баском, но голубые глаза остались при этом совершенно серьезными. – Знаете что, – вдруг возмутился Женя и резко дернулся в сторону выхода. – А не пошли бы вы… Код ему ещё скажи… А, может быть, сразу вручить вам ключ от квартиры? Он открыл двери универсама и быстро зашагал по направлению к дому. Пройти, однако, ему пришлось очень мало. Метров через десять ему преградили дорогу двое мужчин в коротких дубленочках, один в черной, другой в желтой. На крупных головах были спортивные шапочки, надвинутые на самые брови. – Куда прешь, сволочь? – спросил один. – Ты чего на людей прешь? У тебя что, глаза на затылке? – Да я… Я…вы сами… Я вас не толкал… – Да он борзеет, Вилька… Дать ему по тыкве, что ли? – сказал другой. – Да не помешало бы… Для ума… После этих слов Женя получил несколько ощутимых и болезненных тычков по печени и в солнечное сплетение. Женя ни в коем случае не мог справиться даже с одним из этих качков, и стал оглядываться по сторонам, чтобы позвать на помощь. И увидел сзади того самого человека в кожаном пальто и белом шарфе с непокрытой русой головой, уверенной поступью направляющегося к ним. – Прекратить безобразие! – крикнул он. – Так ведь борзеет…, – протянул качок в желтой куртке. – А я говорю, прекратить! – строгим и внушительным тоном повторил незнакомец. – Я вас провожу до подъезда, молодой человек. А то, вижу, тут у вас как-то неспокойно. Качки остановились, переглянулись и закурили. А озадаченный Женя в сопровождении незнакомца зашагал к подъезду, словно побитый пес. Шли молча, довольно быстрым шагом. – Так, вот ваш подъезд. Так какой у вас, говорите, код? – как ни в чем не бывал спросил незнакомец. – Три пять восемь, – пробормотал ошалевший от всего этого странного фарса Женя. Незнакомец снова вытащил записную книжечку и записал там и эти данные. – Так… Три пять восемь… Очень хорошо. Просто замечательно. Дом девять, квартира сорок три, код три пять восемь… Фамилия ваша Прокофьев, зовут Евгений, отчество Николаевич… Ладно, Евгений Николаевич, – нахмурил брови человек в кожаном. – Идите домой, поглощайте ваши продукты питания. И, самое, главное, не подавитесь, я очень вас прошу, не подавитесь вашей колбасой и не отравитесь вином… И ждите в гости… Когда вам удобнее нас принять? – Кого это… нас? – пролепетал одними губами Женя. – Меня и моих друзей, разумеется, – спокойно ответил незнакомец. – Вы ведь человек холостой, живете с родителями… Вам как удобнее, чтобы мы пришли в присутствии ваших родителей или же в их отсутствие? Решайте сами, мне, собственно, все равно. – А з-зачем вам… ко мне…? – Послушайте, – досадливо скривился незнакомец. – Вы меня начинаете раздражать… Дурашливый вы какой-то, Евгений Николаевич, честное слово. Поглядите на меня внимательно – неужели я похож на человека, расположенного к глупым шуткам? Говорю – надо прийти, значит, надо. И неужели вы сомневаетесь в том, что если мы захотим к вам прийти, то вы будете нам в состоянии помешать сделать это? Ну, что же вы молчите как сыч, извините за невольную грубость? – Н-но, я… Я просто не понимаю, что вам от меня нужно?… – Так я же вам говорю, что я вам все это объясню в свое время, – с нарастающим раздражением произнес человек в кожаном… – Но… Хотя бы примерно, можете объяснить, в чем дело, – бормотал жалкие слова насмерть перепуганный Женя. – Да…, – криво усмехнулся незнакомец. – Действительно, личность вы мало почтенная, Евгений Николаевич… Вы все время полагаете, строите какие-то иллюзии, что все это шуточки, розыгрыши и вообще какая-то мелочь, не заслуживающая внимания… Смею вас уверить, что все происходящее заслуживает внимания и серьезного отношения. И поэтому созревайте для серьезного разговора и ждите. Кстати, где сейчас ваши родители? – строго спросил он. – Они… М-м-м… Их нет… Они на работе. Заходите сейчас, если вам так нужно поговорить со мной… – Нет, сейчас я не расположен к беседе. Говорю же вам, всему свое время… И особенно торопить события далеко не в ваших интересах… Будьте здоровы, ещё раз желаю вам приятного аппетита… Резко повернулся и пошел по направлению к универсаму. Женя ещё немного постоял, поежился и вошел в подъезд… «Как все это странно, странно и непонятно», – думал он, сидя на кухне и куря сигарету за сигаретой. – «Что же все это может означать?» И этот странный ночной кошмар… «Я выбираю тебя… Я выбираю тебя…» И этот незнакомец в кожаном пальто и белом шарфе тоже выбрал меня. Но для чего? Кому мог понадобиться он, скромный научный работник с грошовым окладом, свободный от всякого ценного имущества, человек, с которого абсолютно нечего взять… Войдя в квартиру, Женя скинул дубленку, прошел на кухню, откупорил бутылку вина, налил себе полный стакан и залпом выпил. Научная статья, которую ему надо было закончить, просто вылетела из головы… После выпитого вина стало как-то легче, он тут же налил себе ещё один стакан… Когда он выпил целую бутылку, ему захотелось еще. И он снова оделся и отважной поступью зашагал к близлежащему ларьку. – Бутылку водки, бутылку «Каберне» и две бутылки пива, – заявил он продавщице, уже позабыв про всякую экономию. Впрочем, через три для уже вернутся родители, и теперь можно себе позволить погулять и расслабиться… Получив то, что требовалось, он зашагал было к дому, но тут, откуда ни возьмись, появились двое тех самых качков, которые преградили ему дорогу около универсама и угостили несколькими ощутимыми тычками, от которых до сил пор болели ребра с обеих сторон. Теперь они снова встали на его пути. – Ты много пьешь, – заявил один, сурово глядя на него. – Да, ты очень много пьешь. И это никуда не годится… Женя хотел было что-то ответить, но вместо этого из его уст извергся жалкий судорожный смешок. – Чего ржешь, падло позорное? – напрягся качок в желтой дубленке и сжал мощные кулаки. – Д-д-д, – бубнил Женя, сам не свой от страха. – Дурачина, – произнес качок в черной дубленке. – Дай сюда бутылку пива, горло смочу… Женя охотно подал ему бутылку пива. Тот открыл её зубами и выпил из горлышка, ни разу не оторвавшись от бутылки. – А мне воды купи, – потребовал первый. – Не могу пиво на морозе… Женя купил в ларьке бутылку минералки и подал её качку. Тот открыл, сделал два глотка, а потом швырнул бутылку на искрящийся на солнце снег. – Береги себя, – произнес он, смачно плюнув себе под ноги. – Иди пока, – пробасил второй. Женя, обрадованный, что его отпустили, засеменил к дому… … Когда пришла Надя, он был уже здорово пьян. – Ничего себе, в каком виде ты меня встречаешь, – покачала головой она. – Никогда не замечала, что ты пьешь с утра… – Да вот, – нелепо захохотал он. – Захотелось что-то… Извини, – поцеловал он её в румяную от мороза щеку. Она пожала плечами, но, делать нечего, стала снимать шубу. Они пили на кухне вино, закусывали бутербродами, Женя пытался шутить и острить… Щеки его раскраснелись, он находился в каком-то невероятном возбуждении. Он говорил, не переставая, словно желая этим оживленным разговором забить, затереть, вычеркнуть из памяти то, что он видел во сне, то, что происходило с ним утром… Вскоре полез целоваться, а затем, разгоряченный спиртным, повел Надю в свою спальню… … В самый интересный момент раздался телефонный звонок. – Не подходи, – томным голосом прошептала Надя. – Не могу, – обреченно произнес Женя и подошел к телефону. Подходить, наверное, и впрямь было не надо, но он действительно не мог не взять трубку. Ноги сами его несли к телефону. Моментально вспомнились все тревоги и страхи. – Евгений Николаевич? – раздался голос в трубке, и Женя тут же узнал человека в черном кожаном пальто, хоть и разговаривал с ним всего один раз в жизни. – Ваши родители дома? – Их нет, – задыхаясь, проговорил Женя. – Их нет и не будет сегодня… – Ах вот как… А где же они? В гости поехали? – Они в санатории, – выпалил Женя и тут же пожалел о сказанном. – Ах вот как…, – задумчиво повторил незнакомец и положил трубку. – Кто там? – крикнула из спальни Надя. – Что ты там делаешь? Иди же скорей сюда! – Сейчас, – чувствуя подлинное отчаяние, проговорил Женя. Хмель как рукой сняло. Плотское желание также. Остались только страх и полная безнадежность… – Ну что же ты там?! – кричала Надя. – Да иду же, иду! – с каким-то надрывом в голосе крикнул Женя и поплелся в спальню. Он лег на кровать, и Надя было прильнула к нему, но он вдруг неожиданно для самого себя с каким-то остервенением оттолкнул её. – Ты что?! – со слезами на глазах крикнула Надя и вскочила с кровати. – Ну извини, извини, – бубнил он, ероша волосы обеими руками. – У меня… Понимаешь, неприятности у меня… – Но я-то в чем перед тобой виновата?! – Да ни в чем, ни в чем, ну иди сюда, иди, – пытался улыбнуться он, но вместо улыбки на лице появилась жалкая гримаса. Надя в жуткой обиде отвернулась от него и стала медленно одеваться. Евгений молчал, не в состоянии произнести ни слова. И тут напряженное молчание разрядил резкий звонок в дверь. – Это кто? – с ужасом спросила Надя. – Ты мне не говорил, что кого-то ждешь… – Так ведь я и сам не знал, что кто-то придет! – петушиным голосом воскликнул Женя, накинул на себя махровый халат и пошел на одеревеневших ногах к двери. Он сделал несколько шагов и на этом коротком отрезке пути внезапно понял, отчего ему так страшно, отчего его напугал ночной сон, отчего он так испугался странных непонятных слов незнакомца в кожаном пальто. Он внезапно понял то, что все происходящее сегодня, в этот морозный ясный январский день начала третьего тысячелетия непременно связано с тем далеким, казалось бы, навсегда ушедшим в забвение пасмурным летним днем девяносто первого года… 2. … Партия товара была благополучно продана, Андрей Левушкин получил ощутимую прибыль, заплатил кому положено необходимую дань и мог позволить себе на несколько дней расслабиться… Он понимал, что заслужил этот отдых. Вот уже около пяти лет Андрей вел напряженную, полную риска и тревог жизнь мелкого предпринимателя, он привык к ней. Теперь, как он полагал, все у него схвачено, за все заплачено, и ждать неприятных сюрпризов было, вроде бы, неоткуда… Было около десяти часов вечера, и на сегодня у Андрея не было иных планов, кроме как поехать к себе домой и элементарно выспаться. В последние дни он спал не более пяти часов в сутки, занятый строительством и оборудованием нового небольшого магазинчика у метро «Юго-Западная». А сегодня магазинчик, находящийся на бойком месте и сулящий неплохую прибыль, наконец, открылся. Так что, в этот морозный день конца января было сделано столько важных дел… «Так», – подумал он, садясь в свой «Ауди»-100 и заводя двигатель. – «Так… Сегодня отсыпаюсь, а завтра… Рвану-ка я завтра в теплые края… Ну, скажем в Сочи, в Дагомыс, например… Отличная идея… Съезжу, оттянусь денька на три – четыре, винца попью, с бабами погуляю, в бассейне поплаваю… Надо, надо, вот уж, действительно, заслужил…» Пришедшая ему в голову идея отдохнуть, вдохновила его и привела в отличное расположение духа… Да, сколько терний и подводных камней было на его нелегком пути… В самом начале карьеры предпринимателя его два раза довольно прилично избили, когда он наотрез отказывался платить вполне весомую дань неизвестно кому неизвестно за что, затем несколько раз грабили его склад, один раз залезли в прежнюю квартиру… Он терпел, долго не сдавался. Но умные люди убедили его. Лучше часть, чем все. Ему доказали с калькулятором в руках, что его жизнь при всех её негативных сторонах все равно гораздо слаще жизни бюджетника, и что неписаным законам надо подчиняться не менее строго, чем писаным… И он стал делать все, как положено… Да, кем бы он теперь был, если бы в свое время резко не свернул с наезженной колеи?! Андрей Левушкин закончил технический ВУЗ и два года проработал инженером в КБ. А потом не захотел жить на жалкую зарплату бюджетника и ушел в никуда, в черный, полный тревог и опасностей, бизнес. Эдик Григорянц дал ему кредит. Молодец Эдик, поверил ему, настоящий друг, помог, хоть и рисковал своими деньгами. Но Андрей все вернул, вернул в положенный срок… Он не привык быть никому должен… И что? Вот результат! Андрей, проживший всю жизнь сначала в коммуналке, а потом в двухкомнатной хрущебе в Марьиной роще вместе с матерью, отцом и младшим братом, купил себе прекрасную трехкомнатную квартиру на улице Гарибальди, сделал там евроремонт, обставил заграничной мебелью, приобретал то одну машину, то другую, на последний момент остановив свой выбор на серебристом «Ауди»-100, он несколько раз ездил отдыхать на заграничные курорты, а теперь, когда ему пошел тридцатый год, имел намерение жениться и создать семью. Во-первых, так было надо, он хотел во всем подражать своему старшему товарищу Эдику Григорянцу, а во-вторых, судьба свела его с девушкой, которая, как он полагал, могла бы составить его счастье. Ее звали Зоя, ей было девятнадцать лет, она работала продавщицей в фирменном магазине телевизоров и видеотехники, находящемся неподалеку от его дома… За неполных три десятка лет жизни у Андрея было немало женщин, но такой как Зоя, он не встречал никогда. Ее облик, её приветливая, нежная манера разговаривать сразу же запали ему в душу. Темные волосы, карие глаза, свежий румянец на лице, стройные ноги… Но даже не это главное, всякие встречались ему на его пути, были и эффектнее ее… В ней было что-то чистое, ему самому хотелось быть в её присутствии лучше, вести себя поскромнее, выглядеть эрудированным, вежливым, галантным… Зоя была из хорошей семьи, её отец был преподавателем ВУЗа, мать работала в научной редакции. Зоя училась на вечернем факультете экономического факультета и работала… … Завоевать сердце Зои было делом нелегким. Зайдя один раз в магазин за какой-то деталью для телевизора, он понял, что влюбился. А так серьезно ухаживать за девушкой ему никогда не приходилось. Он дарил цветы, ждал её после работы, даже сводил в театр, что для него было нелегким испытанием, до того ему было все это неинтересно. Но он мужественно выдержал и это, очень уж ему хотелось произвести на Зою хорошее впечатление… Идти в гости в его холостяцкую квартиру Зоя долго не соглашалась. Он уговаривал её месяца три… … И вот наступила та чудесная новогодняя ночь, ночь встречи двадцать первого века, встречи третьего тысячелетия… Они были только вдвоем, больше никого… Но до этого он побывал у неё дома, познакомился с родителями… И даже сумел им понравиться. А ровно в двенадцать часов, когда они стояли с наполненными шампанским бокалами, Андрей сделал Зое предложение… И оно было принято… Январь был для Андрея месяцем нелегкой напряженной работы, накопилось много дел… И вот все текущие дела были закончены, и он неожиданно для самого себя решил съездить на юг и в последний раз в жизни погулять в качестве холостого мужчины, как бы подведя этим самым итог определенного периода жизни… Андрей был счастлив, он был молод, здоров, финансовые дела его шли удачно. Ему было куда привести молодую красивую жену – квартира произвела на неё впечатление, он это видел. У него было достаточно средств, чтобы красиво одеть её, у него была хорошая машина, он готовил на март свадебное путешествие в Анталию… А теперь погулять, просто оттянуться и погулять… И все – холостяцкая жизнь на этом будет закончена! … Андрей сладко зевнул на мягком сидении автомобиля, а затем закурил… Да, как здорово они провели ту новогоднюю ночь! Как им было хорошо вдвоем! Одно только несколько омрачило праздник – какой-то нелепый звонок. Он прозвенел в ряду других, веселых, радостных, поздравляющих с Новым Годом, веком, тысячелетием… До Нового Года оставалось две минуты… – Алло! – радостно крикнул в трубку Андрей, подмигивая Зое, мол, никак покоя не дадут со своими поздравлениями… В трубке молчание. – Вас не слышно, перезвоните! – крикнул Андрей и чуть было не положил трубку, но тут в трубке раздались слова. – Андрей Левушкин? – спросил какой-то странный голос, не то мужской, не то женский. – Да, я, я, кто это? Извините, не узнаю вас! Говорите быстрее, а то мы уже разлили шампанское! Я вас поздравляю с Новым Годом! – А вот я вас нет, – ответил голос в трубке. – Почему это? – недоуменно спросил Андрей. – Да потому что не с чем вас поздравлять. Год-то этот будет для вас последним… – Как это последним? – побледнел Андрей. – А вот так. Последним, и все тут. Сами скоро в этом убедитесь… И все… Частые гудки… – Кто это? – спросила Зоя, удивленная его растерянностью. Она продолжала держать в руке бокал с шампанским. – Это? Хе-хе, – как-то нервно ухмыльнулся Андрей. – Да так, дурак какой-то… Или дура, не поймешь кто… Голос какой-то чудной, словно прищепку на нос нацепили… Ладно, Зоенька, глупости все это, сама знаешь, путь мой не сладок, недоброжелатели имеются, завистники всякие, уже, слава Богу, есть, чему завидовать… Да и просто психически больных людей в связи с новыми обстоятельствами жизни тоже хватает… Болтают чушь всякую! Все! Хватит об этом! Поговорим о нас! Я поздравляю тебя, дорогая моя, с Новым Годом, веком, тысячелетием, и делаю тебе в эту историческую минуту предложение руки и сердца! – Правда? – покраснела Зоя. – Конечно, правда! Я люблю тебя и хочу, чтобы мы с тобой были вместе! С Новым Годом тебя! Зазвенели бокалы, раздались поцелуи… Затем были и вкусная еда, и много вина, и бессонная ночь, полная любви и нежности… Но неприятный осадок от этого странного звонка остался… Хотя, разумеется, Андрей, переполненный житейскими заботами и приятными впечатлениями, вскоре начисто забыл о нем… Не до этого было. …Андрей выкурил сигарету и помчался к себе на улицу Гарибальди. Разделся и лег спать. Перед сном позвонил Зое и сказал, что у него срочная командировка в Среднюю Азию на три-четыре дня. А рано утром встал, сел на машину и помчался в аэропорт Внуково. Оставил машину на платной стоянке, купил билет в Сочи, и уже через два часа из московской зимы попал в кавказскую, гораздо более напоминавшую весну… Пятнадцать градусов тепла, уже начинающие цвести деревья, шумящее вдалеке море, хороший номер в гостинице Дагомыса, вино, шампанское, рестораны, красивые девушки, бассейн – словом, все точно так, как он себе и предполагал… … Он провел в Дагомысе пять суток, пролетевшие как один миг… А через пять дней уже под вечер он вышел из самолета на морозный московский февральский воздух и направился к ожидавшей его машине… Вытащил из кармана мобильный телефон и позвонил Зое. – Зоенька, дорогая моя, я приехал… Усталый как черт. Зато все дела сделал, и теперь мы можем побольше проводить времени вместе. Когда мы увидимся? – Да хоть сегодня. Я только что пришла с работы. Могу сразу ехать к тебе. – Давай завтра, – решил уставший от похождений Андрей. – Я сегодня что-то совершенно обалдевший. – Хорошо, – согласилась Зоя. – Как раз завтра я свободна. – Ладно, дорогая, договорились, значит завтра утром я заеду за тобой. И мы целый день проведем вместе. У меня грандиозная программа на завтра… – А какая? – поинтересовалась Зоя. – Сюрприз. Это сюрприз. Завтра все узнаешь. Я ещё позвоню… Андрей погнал машину в Москву. Уже почти у кольцевой дороги в его кармане запищал телефон. – Андрюша? – раздался женский голос в трубке. – Я. А кто это? – Это Роза Александровна, мать Жени Прокофьева. Я обнаружила в телефонной книжке Жени номер твоего мобильного телефона… Вот и звоню… Андрей почувствовал сильное волнение в её голосе. – Случилось что-нибудь? – Понимаешь, в чем дело, Андрюша. Позавчера мы с Николаем Ивановичем вернулись из санатория, мы там отдыхали три недели. А Жени нет. И дома какая-то странная обстановка, такое ощущение, что здесь что-то произошло, то ли драка, то ли ещё что-нибудь… Стулья валяются, вещи разбросаны. Мы пока не обращались в милицию, он взрослый человек, для этого, вроде бы, нет оснований. Но сегодня утром мы звонили ему на работу. Так вот – его уже почти неделю на работе не было. Мы не знаем, что и думать… Я обзвонила всех его знакомых, никто ничего не знает… Вот и стала перебирать телефоны его старых друзей. Наткнулась и на твой… – Но я… Я в машине, еду из аэропорта. Я был… Я ездил в… Отдыхать летал в Сочи, честно говоря. Пять дней меня не было дома. Еду домой… – Я ещё позавчера звонила на дачу к Эдику Григорянцу. Но мне сказала его мама, что они с женой в Испании. Она сидит с его дочкой… Андрюша, что нам делать? У меня какие-то недобрые предчувствия… – Ладно, Роза Александровна. Я приеду домой, и мы что-нибудь придумаем. Вы не беспокойтесь, мы с Женькой друзья детства, и я вас не оставлю в беде. Но я уверен, что все в порядке. Ну что может случиться с Женькой? Случилось, то что частенько случается с ним в последнее время. А так, он же такой мирный, бесконфликтный человек, у него и врагов-то никаких нет. Не то что у меня, сами понимаете – бизнес, рэкет, зоны влияния… А уж у Эдика их, наверняка, раз в тысячу больше чем у меня. Пропорционально, так сказать, доходам… Не волнуйтесь, Роза Александровна. Могу вас утешить только одним, хоть само по себе это и довольно скверно. У него, видимо, очередной запой… – Да, скорее всего, это именно так. Мы с Николаем Ивановичем примерно так и подумали. Сидит и пьет, наверное, у какого-нибудь нового сомнительного знакомого или у знакомой… – Будем искать, Роза Александровна. Ладно, успокойтесь, я приеду домой, пораскину мозгами и позвоню вам… «Опустился совсем Женька от своей беспросветной нищеты», – подумал было Андрей, но что-то вдруг подсказало ему, что это не так. Почему-то вдруг вспомнилось то более, чем странное новогоднее поздравление… И в связи с этим вспомнилось и другое – пасмурный летний вечер девяносто первого года… И от этой внезапно возникшей злой мысли Андрей почувствовал, как по его спине пробежали мурашки… … Тогда, в девяносто первом году ему было девятнадцать, Эдику Григорянцу двадцать один, а Женьке Прокофьеву – всего пятнадцать лет. И они жили в одном подмосковном поселке, находящемся совсем недалеко от Москвы на живописном берегу Москвы-реки между Волоколамским и Рублево-Успенским шоссе. Родители Андрея уже несколько лет подряд снимали там дачу. По соседству с ними находилась маленькая уютная дачка отца Жени профессора Прокофьева. А вот у адвоката Григорянца дача уже в те годы была вполне основательная, кирпичная, в два этажа… И было вполне естественным, что трое парней, живущих по соседству, подружились. И Эдик, и Женя считались образцово показательными молодыми людьми из прекрасных семей, и родители Андрея постоянно ставили их ему и младшему брату в пример… …Небольшой подмосковный поселок на крутом берегу Москвы-реки был очень уютен. Тихое место, сосновый бор, прекрасная рыбалка. Родители Андрея как только впервые попали туда, буквально влюбились в это чудное место. Отец все собирался купить там дачу, но никак не мог накопить на это денег, даже на самый крохотный домик, его инженерской зарплаты никак не это не хватало. Он копил, отказывая и себе, и семье во всем, но цены росли с чудовищной быстротой. Сначала они дружили вдвоем, высокий черноволосый Эдик и худощавый, белобрысый, хлипкого сложения Андрюшка, а когда подрос их сосед Женька Прокофьев, взяли в свою компанию и его… Эдик Григорянц был у них непререкаемым авторитетом… Эдик выделялся не только своим возрастом. Он с детства был логичен и основателен, считал, что все надо делать логично, по уму, не совершать никаких промахов и ошибок. Именно за это его и уважали товарищи. Андрей любил бывать у Эдика и в прекрасно обставленной, невероятно чисто прибранной московской квартире на Ленинградском проспекте, и на его уютной даче. И к родителям его он относился с глубоким уважением и почтением. Высокий, мощного сложения, ещё далеко не старый человек Рубен Михайлович Григорянц был по образованию юристом, поработал в свое время и в правоохранительных органах, а затем стал адвокатом. Он брался за самые сложные дела и почти всегда выигрывал процессы. Жена его Диана Бориславовна была также по образованию юристом, но давно уже не работала, полностью занималась домом и семейным очагом. Эдик с детства занимался всем, чем положено заниматься детям из хороших семей. Он играл на скрипке, занимался теннисом и боксом, основательно учил английский язык. После школы сразу же поступил на экономический факультет университета. Учился хорошо, без троек, занимался комсомольской работой, хотя взглядов был весьма прогрессивных, так сказать, антисоветских. Да и разговоры в семье Григорянцев были весьма вольные, у Левушкиных и Прокофьевых на подобные темы говорили иначе, с опаской, несмотря на перестройку и гласность. Более того, отец Жени Николай Иванович придерживался гораздо более консервативных взглядов. Да и специалистом он был не по чему-нибудь, а по истории КПСС. При Рубене Михайловиче же молодежь могла говорить на любые темы, и он сам принимал в этих разговорах активное участие… Когда Эдик Григорянц уже был студентом первого курса экономического факультета, Андрюша Левушкин учился ещё в девятом классе, и причем без особого успеха. По гуманитарным дисциплинам еле тянул на троечку. Между вальяжным и остроумным студентом Григорянцем и нелепым школяром Левушкиным была в те годы дистанция огромного размера. Теперь, однако, эта дистанция стала ещё огромнее… Девизом жизни Григорянца было не делать в жизни никаких ошибок. «Это хуже, чем преступление – это ошибка», – любил цитировать он. А вот ошибочка-то вышла, да ещё какая… … Воспоминание о том страшном дне словно бритвой резануло Андрея, и он чуть было не потерял управление машиной. Но взял себя в руки, пытаясь мыслями о свидании с Зоей отвлечься от мрачных мыслей и жестоких подозрений. Вскоре он был дома. Как примерный сын первым делом позвонил родителям. – Андрюш, сыночек, – услышал он болезненный голос матери. – Тут нам Роза Александровна звонила, так она беспокоится насчет Женьки… – Да что там беспокоиться? – буркнул Андрей. – Запил, небось, вот и все дела. Знаю я этого кандидата наук. Начинает с бутылочки пивка, а потом квасит с кем попало, хоть с дворниками, хоть с бомжами. И пока не отравится до полусмерти, пока сердце останавливаться не начнет, запоя своего не прекратит… – Хорошо, Андрюшенька, что ты у нас бросил пить. Это такое зло, такое зло, такое горе для близких… Сколько я Петей намучилась, но ведь и он нашел силы бросить. Теперь и в рот не берет, вот уж пятнадцать лет… А вот Сашенька наш молодец, он и вовсе не начинал… Насмотрелся в детстве… – Нашел силы, нашел силы…, – прошептал Андрей, вспомнив, какие обстоятельства побудили его прекратить пить в девятнадцатилетнем возрасте и почему-то вздрогнул, словно от электрического тока. – Ладно, мам, осовел я что-то с дороги, выпью чайку и спать пойду… Да, с того пасмурного летнего вечера девяносто первого года он никогда в жизни не брал в рот крепких напитков, да и легкое вино-то начал изредка пить лишь года два назад. А до того – ни грамма… У Женьки же получилось все наоборот. Поначалу он тоже прекратил, но уже на первом курсе истфака предался запоям. Как он только умудрился закончить и истфак, и аспирантуру, и кандидатскую защитить?… Андрей выпил чаю, посмотрел немного телевизор и отправился спать, предвкушая завтрашнюю встречу с Зоей и испытывая небольшое чувство будоражащего душу стыда за те пять дней, которые он наилучшим и наивеселейшим образом провел в Дагомысе. Но выспаться ему не удалось. Телефонный звонок разбудил его ни свет ни заря. – Андрюха! – услышал он в трубке взволнованный голос своего компаньона Левки Брылева. – Что случилось? – продирал заспанные глаза Андрей. – Все! Аврал! Крышка! Все сгорело! Понимаешь ты, все! – Как это сгорело? – Наши ларьки, магазины, все, и около «Профсоюзной», и около «Юго-Западной»… Мы нищие, Андрюха, все пропало! И новый магазин… дотла… – Только наши сгорели или ещё чьи-нибудь? – спросил Андрей, чувствуя, как у него немеют руки и ноги и пытаясь держать себя в руках. – В том-то и дело, что только наши! Я не понимаю, за что. Как по заказу! И ведь вроде бы в последнее время мы все делали правильно, без ошибок, с кем надо, дружили, с кем надо, делились… Ужас! Я сейчас у «Профсоюзной». Подъезжай… Ой, Андрюха, Андрюха, как мы будем рассчитываться с кредиторами? – Прекрати голосить, как баба! – обозлился Андрей. – Скоро буду. Жди. Он, даже позабыв умыться, выскочил из квартиры и рванул к машине. Завел двигатель и помчался к метро «Профсоюзной». … Зрелище, которое он увидел, было не для слабонервных. Стеклянный магазин и палатка были сожжены дотла. Угрюмый капитан милиции медленно составлял протокол. Около него суетился Левка Брылев и рыдала продавщица Аля. – Вот директор нашей фирмы Левушкин Андрей Петрович, – заикаясь, представил Брылев. Вопросов было задано немало, на следующий день Андрея и Брылева вызвали в Управление Внутренних дел к следователю. Было возбуждено уголовное дело… Следующим пунктом был магазин у метро «Юго-Западная». Картина там была аналогичная. Сожженный магазин, протокол, вопросы, ответы… И полная неясность, от кого именно исходили эти варварские действия… Только к середине дня опустошенный, морально уничтоженный Андрей попал домой. И тут же раздался телефонный звонок. На проводе была насмерть обиженная Зоя. – Мы же договорились, Андрюша… Я звоню, звоню, никто не подходит. Куда ты запропастился? Ты что, не хочешь меня видеть? Так бы прямо и сказал… – Зоенька, у меня несчастье…, – гробовым голосом произнес Андрей. – Что случилось?! – Плохо, все плохо… Сгорели два магазина и два ларька. Дотла. Вместе с товаром…, – выдавил из себя Андрей. – Вот такие дела, – подвел итог он. – Господи, бедный Андрюша, – прошептала Зоя. – В какое же страшное время мы живем… – Да уж…, – только и сумел произнести Андрей. – Я приеду? – Приезжай. Жду. Только он положил трубку, как снова раздался звонок. Андрей вздрогнул, сразу же узнав тот самый голос, который звонил ему на Новый Год, то ли мужской, то ли женский. – Андрей Левушкин? – Я… – Как вы себя чувствуете? – Кто вы?!! Что вам надо? Давайте встретимся и поговорим… – Мне нужна только ваша жизнь, и больше ничего, – ответил странный голос. – А что я вам сделал?!!! – А вы подумайте, любезный. Голова-то вам на что дана? Чтобы думать. Вы полагаете, что делали людям только добро? – Так представьтесь, хотя бы… Чтобы я мог подумать… – Это ни к чему. Подумаете и так, без моих анкетных данных. Вы же инженер по образованию, по роду занятий – коммерсант, правда, пожалуй, теперь уже бывший, но все же… Значит, должны мыслить логически. Подумайте… – А встретиться вы так и не желаете? – Встретимся, не беспокойтесь. Только не в ваших интересах торопить события… У вас и так осталось не так уж много времени… – Как это? – А вот так. Вам же объяснили, что этот год будет для вас последним. Может быть, вы проживете ещё почти год, на дворе только начало февраля, а, может быть, и день, и час… А может быть, через минуту ваша голова разлетится как орех… Но уж до следующего Нового Года вы никак не доживете, это я вам точно могу пообещать… – Вы полагаете, что в наше время человека так просто можно шантажировать и терроризировать? – разозлился вдруг Андрей. – Вы полагаете, что живете в диком лесу и на вас не найдется управы? Есть у нас и милиция, и прокуратура… – А туда вы не станете обращаться, милейший, – совершенно спокойно произнес странный голос. – Вам там совершенно нечего делать… Кстати, вам же не сказали, где найдет вас ваша смерть. Может быть, на вольном воздухе, в вашей машине, на улице… Вы даже не будете знать, что через минуту вашу голову размозжит пуля, просто покинете этот гнусный тревожный мир, и все. Но то же самое может произойти и в тюремной камере. Там смерть может быть страшнее… Или в ещё каком-нибудь весьма экзотическом местечке, в бетонном подвале, например… Вас даже похоронить не смогут, и голодные крысы обгложут ваше тело, которое, полагаю, вы так обожаете. И вы, и ваши родители, и продавщица из магазина телевизоров Зоя… Так что, любезный Андрей Левушкин, бороться вам надо не за жизнь, а за легкую смерть. Тут как раз могут быть варианты. А до тридцати вам уж никак не дожить, будьте уверены и не надейтесь на это… А по поводу сожженных ларьков и товара уж и вовсе не переживайте, то ли ещё будет… К моменту вашей смерти вы, скорее всего, будете полностью лишены имущества и свободны от предрассудков собственника… – Вот как…, – прошептал Андрей. До него постепенно начинало что-то доходить, словно из тумана вырисовывался некий силуэт, начинавший обретать зримые контуры. – Да, именно так, – уверенно констатировал странный голос. – А… Вы… Скажите… , – лепетал он, пытаясь хоть как-то сосредоточиться. – Что именно определит эту… ну как вы сказали… – Вы имеете в виду степень легкости или тяжести смерти? – свободно спросил голос. – Вот я же говорю, что вы человек неглупый и логически мыслящий. Мне нравится такая постановка вопроса, если только, разумеется, вы не попытаетесь меня ввести в заблуждение и улизнуть. Это совершенно бесполезно. И я вам вскоре позвоню и предложу кое-какие условия. Кстати, вы не хотите меня ни о чем спросить? – А о чем еще? – спросил Андрей, хотя он понял смысл вопроса. – Не хотите, так и не надо. – На том конце провода раздался короткий нервный смешок. – Наслаждайтесь жизнью, Андрей, ведь она так коротка, особенно у вас. Берегите себя… В трубке раздались короткие гудки. Андрей закусил губу. Он прекрасно понимал, что имел в виду голос. Он подразумевал его вопрос о том, где Женька Прокофьев. Андрей был абсолютно уверен, что все происходящее и с ним, и с Женькой имеет самое прямое отношение к тому летнему вечеру десятилетней давности… И именно поэтому он не стал звонить в милицию… Но звонки не прекращали доставать его. – Андрей! – раздался в трубке какой-то странный голос Эдика Григорянца. – Андрей, такое несчастье… Я не могу… Я звоню всем друзьям, просто не в состоянии молчать… – Что случилось? – зловещим шепотком спросил Андрей. – Два часа назад Таню сбила машина. Насмерть… Прямо около нашего подъезда… Мы только сегодня вернулись из Испании… Приехали домой на московскую квартиру, потом собрались на дачу, вышли из подъезда, и…, – судорожно всхлипнул Григорянц. – Как сбила? – таким же монотонным голосом спросил Андрей. – Я же тебе говорю, мы вышли из подъезда, шли к машине. И вдруг – на огромной скорости слева несется машина непонятной марки, без номеров, вся ржавая… И несется прямо на нас… Я успел отпрыгнуть в сторону, Таня нет… Андрюха, Андрюха, такое несчастье… Я так любил её, ты же знаешь, никогда ей не изменял… У нас такая дочка, ты же знаешь… Боже мой, боже мой… Машину ту, это оказался старенький БМВ, нашли уже через двадцать минут в одном из переулков… Там никого не было. Убийца исчез… Никаких концов… Так-то вот, – всхлипнул он. Андрей никогда ещё не слышал , чтобы всегда уверенный в себе Эдик говорил таким тоном. – Что ты молчишь?!!! – Я не молчу, я думаю, – произнес Андрей. Он пару раз видел жену Григорянца Таню, тихую, очень воспитанную молодую женщину. Он был тогда поражен той нежностью, с которой обращался с ней обычно довольно циничный и холодный Эдик. И вот – как повернулось дело… – Андрей немного помолчал, перевел дыхание. – И вот что я тебе хочу сказать, – продолжал он. – Мы должны быть вместе с тобой. И бороться вместе… – С кем бороться? – С нашим общим врагом… – Ты что, знаешь, кто это? – Кажется, начинаю догадываться… Тут, понимаешь, за последние дни тоже кое-что произошло… Примерно неделю назад бесследно исчез Женька Прокофьев, сегодня ночью сгорели дотла мои магазины и ларьки… В трубке воцарилось тяжелое молчание, прерываемое глубокими вздохами. – Ах вот оно что…, – злобно прошептал Григорянц. – Вот оно как оборачивается… Да… Тут нужно действовать аккуратно… Предельно аккуратно… Жди от меня звонка… И Андрей вдруг почувствовал в его голосе прежние, уверенные нотки. И ему, несмотря на трагическое сообщение, стало немного легче на душе… По крайней мере, он был не один… 3. … Только теперь, к началу февраля, рана на плече Константина Савельева окончательно зажила. В который раз он благодарил Бога за то, что спас ему жизнь. И не только Бога, но и самого себя, своих учителей и наставников в армии, которые научили его метко стрелять, которые привили ему молниеносную реакцию… Ведь именно реакция в сочетании с фантастическим везением спасли ему жизнь. И покушение, которое должно было закончиться смертью, обернулось только не очень скользящим ранением в плечо. Работу свою он не бросил, как ни уговаривали его жена и друзья. Он не мог жить иначе, хоть ему уже шел сорок восьмой год. Он по природе своей был военным человеком, любил риск, любил приключения. Работа частного детектива увлекла его, помимо риска он стал любить разгадывать тайны, раскрывать преступления, предотвращать их. Люди любят читать детективы, это самый популярный жанр литературы во всем мире, он же не просто читал их, а являлся их деятельным участником. Как можно отказаться от такой интересной работы? Наташа продолжала требовать, чтобы он сменил род своей деятельности на более спокойный и безопасный, а он продолжал работать… Однако, в последнее время особо опасных дел не было. Как, впрочем, и особо интересных тоже. В общем-то, одна мелочь… … Так и прошла почти вся зима… … Пятого февраля в его конторе раздался телефонный звонок. На проводе был красивый мужской голос. – Здравствуйте, Константин Дмитриевич. – Здравствуйте. – Моя фамилия Григорянц. Зовут меня Эдуард Рубенович. Я бизнесмен, – отрывисто и лаконично говорил голос. – У меня к вам дело. Очень серьезное и очень конфиденциальное. Я слышал о вас, как о человеке очень порядочном… – Спасибо за добрые слова… – Когда я к вам могу подъехать? – Если дело срочное, разумеется, немедленно. – Хорошо. Я еду… Через полчаса Костя увидел своего потенциального клиента. Константин Савельев всегда пытался избавиться от присущего ему мнения, что первое впечатление от человека всегда оказывается самым верным. Пытался, но не мог. Тем более, что жизнь почти всегда доказывала правоту этого довольно расхожего мнения… Так вот, Эдуард Рубенович Григорянц не понравился ему с первого же взгляда. Причем, не понравился довольно активно… Его потенциальный клиент принадлежал к числу таких людей, у которых обычно в жизни все бывает хорошо, а скорее всего даже отлично. Внешность импозантная, без единого изъяна. На вид ему было едва за тридцать, хотя в висках слегка проглядывала ранняя седина. Волосы набриолиненные, густые, причесанные на косой аккуратный пробор. Лицо гладко выбрито, как говорится, до синевы. Большие, несколько масляные глаза, роговые крупные очки. Запах дорогого французского одеколона. Безукоризненно сидящий серый костюм, дорогое кашемировое распахнутое пальто, сверкающие ботинки… Но в глазах беспокойство, пожалуй даже тревога. Видать, беда застала его врасплох… – Итак? – спросил Костя, предлагая гостю сесть напротив него. – Что вас привело ко мне, Эдуард Рубенович? – Три дня назад у меня погибла жена, – глухо произнес Григорянц. – Вот оно как…, – заинтересовался Костя, слегка наклоняясь в сторону клиента. – Да, – вздохнул он. – Именно так. Ее сбила машина прямо около нашего подъезда в Плотниковом переулке на Арбате среди бела дня. Вскоре машину обнаружили, она была угнана за час до убийства. В ней никого не было… Могу ещё добавить, что тем же утром мы с женой вернулись из Испании, где купили дом… – Вот оно как… – Да, вот так, – сурово подтвердил Григорянц, мрачно, из-под очков взглянув на Костю. – Но это ещё не все. Неизвестные люди преследуют и терроризируют моего друга Андрея Левушкина. Недавно сожгли несколько мелких магазинов и палаток, принадлежащих ему, ему постоянно кто-то звонит по телефону и угрожает ему. «Вот оно как», – хотел было снова сказать Костя, но взглянул в суровое точеное лицо Григорянца и воздержался. И все же, почему этот красивый статный мужчина вызывал у него такое чувство антипатии? Он и сам себе этого не мог объяснить, вызывал и все тут, и несмотря на постигшее человека горе, Константин почему-то не испытывал к нему сочувствия. «Озверел я тут совсем», – подумал Костя. – «Людям перестал сочувствовать в их горе. И впрямь, сменить, что ли, работу, чтобы окончательно не потерять человеческий облик?» – Но и это ещё не все, – продолжал Григорянц. – Чуть больше недели назад бесследно исчез наш третий друг детства кандидат исторических наук Евгений Прокофьев. – Понятно, – произнес Костя и вдруг ему почему-то так захотелось зевнуть, что он едва успел прикрыть рукой рот. – Вас не заинтересовали мои проблемы? – холодно спросил Григорянц. – Нет, отчего же? Очень заинтересовали… История довольно запутанная и загадочная. По всей вероятности, имеющая глубокие корни в прошлом… – Почему вы так решили? – внезапно побледнел Григорянц. – Опыт кое-какой имею, Эдуард Рубенович, – вздохнул Константин. – Немало подобных случаев имел счастье или несчастье расследовать. Куда только порой не ведут следы, а корни иногда тянутся из давно ушедших веков. Вопрос у меня к вам будет такой, прямой и четкий – чего вы от меня хотите? В чем будут заключаться мои услуги? – Преследование трех людей должно прекратиться, – монотонным голосом произнес Григорянц, сурово глядя Косте в лоб. – Евгений Прокофьев должен быть найден, а убийца или убийцы моей жены пойманы и наказаны со всей строгостью. По-моему, все в рамках закона. Костя слегка повел правым усом. – Что-то не так? – Да нет… Требования вполне законные, спору нет… – Вознаграждение будет достойным, поверьте мне, Константин Дмитриевич. За третью услугу я заплачу вам сто тысяч долларов. – Щедро, – одобрил эту цифру Костя. – Только позволю себе задать вам вполне резонный вопрос – почему вы обращаетесь ко мне, а не к правоохранительным официальным органам? – Органы и так ведут расследование по факту гибели моей жены, делом занимается Генеральная Прокуратура. И по факту сгоревших ларьков моего друга тоже возбуждено уголовное дело. Просто я полагаю, что совместными усилиями можно добиться больших успехов. А денег мне не жалко… Мне главное – найти убийцу. А кто найдет, вы или они, для меня значения не имеет. Я безумно любил свою жену Татьяну, у нас двухлетняя дочка Верочка. Она никогда не будет помнить свою мать… – Голос Григорянца дрогнул, в нем почувствовались слезы. Сердце Кости тоже как-то стало оттаивать. И почему человек, переживший такое горе, стал вдруг вызывать у него чувство антипатии? Почему? Только из-за того, что он на вид такой сытый и холеный? Это не аргумент… – Случайность исключаете, Эдуард Рубенович? – На сто процентов нет, но на девяносто да… Конечно, все может быть, всякие совпадения – у меня свои враги, у Андрея Левушкина – свои, а Евгений Прокофьев, честно говоря, пьет запоями дней по десять, и может осесть где-то на дне со всяким сбродом и пить там либо до полусмерти, либо до смерти настоящей… Татьяну мог задавить, в конце концов, какой-нибудь пьяный безумец. Все может быть, правоохранительные органы работают, возбуждены уголовные дела, но пока безрезультатно. Иначе я бы не стал к вам обращаться… Итак, беретесь вы за дело или нет? Константин потянулся к пачке «Кэмела», вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой, пустил в сторону клубы дыма. – Так как, да или нет? – мрачным голосом спросил Григорянц. – Дело любопытное, Эдуард Рубенович, спору нет, – произнес, наконец, Костя. – Случайность и впрямь возможна лишь процентов на десять, а пожалуй, и того меньше. Тут, очевидно, дело в чем-то другом… – У вас есть какие-то соображения? – А как же? Да я вам уже сказал, тут, на мой взгляд, дело в какой-то старой истории, возможно кто-то хочет отомстить вам троим. Из этого вытекает что? А вот что, – ответил он сам себе. – То, что вас троих, крупного бизнесмена, имеющего возможность приобрести недвижимость на Западе, мелкого предпринимателя, торгующего товарами народного потребления и кандидата исторических наук, подверженного пагубному пристрастию к зеленому змию, что-то объединяет. Вот и возникает вполне естественный вопрос – что вас троих объединяет? И я вам его задаю… – Но я вам ни на что не могу ответить, прежде чем мы заключим с вами договор, предусматривающий определенные обязательства друг перед другом… Константин заметил, что и он, в свою очередь не вызывает большой симпатии у своего собеседника. Григорянц смотрел на него сквозь свои роговые очки холодным суровым взглядом. – Эдуард Рубенович, – попросил Костя. – Пожалуйста, расскажите мне обо всем произошедшем поподробнее, в деталях, так сказать… В делах такого рода очень важны детали… Григорянц снова рассказал Косте о тех преследованиях, которым подвергался его друг Левушкин, об исчезновении Прокофьева, и, наконец, о своей трагедии. Костя слушал внимательно, задавал вопросы, постоянно курил. – Да, – выслушав его рассказ, произнес Костя, пристально глядя сквозь роговые очки своего собеседника. – Любопытная история… И вас троих определенно что-то объединяет… – Да, нас троих объединяет давняя дружба…, – холодным тоном произнес Григорянц. – Ну, это не повод для преследования, – задумчиво произнес Костя. – Давно знакомых друг с другом людей порой объединяет разное… Преступление, например… – Вы забываетесь! – крикнул Григорянц, и тут же в дверь всунулась крупная голова телохранителя. Григорянц сделал ему жест, чтобы тот исчез. – Извините, Константин Дмитриевич, но вы говорите какой-то вздор. Какое преступление может объединять трех законопослушных граждан, не связанных общим родом деятельности? Мы не совершали никакого преступления… – Но может быть, вас кто-то подозревает в преступлении, которого вы не совершали, – тихо произнес Костя, затягиваясь сигаретным дымом и продолжая глядеть в глаза собеседнику. – У каждого человека гораздо больше врагов, чем он сам предполагает, разве вы со мной не согласны? Григорянц опустил глаза, не выдержав этого пристального взгляда ясных голубых глаз. – Это так… А то, что кто-то подозревает, возможно… – А кого подозреваете вы? Ведь вы непременно кого-то подозреваете… Вы умный человек, крупный бизнесмен, наверняка ваш путь к богатству и независимости был тернист, прошли вы через многое… Так поделитесь же своими соображениями. Мы заключим с вами договор, но предупреждаю, против своей совести я ни за какие деньги не пойду… – Ну зачем же так? Ни в какую авантюру я вас втягивать не собираюсь. Просто прошу вашей помощи, будучи наслышан о ваших раскрытых делах, о вашем логическом мышлении и отчаянной храбрости. – Ладно, считайте, что мы договорились…, – махнул рукой Костя. – Я берусь за ваше дело, но предупреждаю, если увижу в нем какие-то темные стороны, я имею в виду, касающиеся вас и ваших друзей, я его прекращу. Верну ваш аванс и прекращу. Разумеется, те деньги, которые будут потрачены на раскрытие дела, возвращать не стану. Не из чего мне их возвращать…, – счел нужным добавить он. – Мне кажется, вы как-то агрессивно настроены ко мне, Константин Дмитриевич. Причем с самого начала нашего разговора. – Да нет, – пожал плечами Костя. Ему и впрямь было неловко за то, что он неприветливо разговаривал с человеком, только что потерявшим любимую жену, крохотная дочка которого осталась навсегда без матери. Может быть, и дело-то не такое уж сложное. Преследует какой-то маньяк, которого чем-то обидели трое старых друзей. Бывает и такое, человеческая душа ох как сложна и загадочна! Они подписали формальный договор на определенную сумму, и Григорянц заплатил Косте довольно приличный аванс. – Итак, – потер руки Костя. – За дело! А начнем мы вот с чего – будем искать вашего пропавшего друга. Ведь этим делом, насколько я понял, правоохранительные органы вообще не занимаются. – Этим нет. Родственники Прокофьева решили пока не сообщать в милицию о его исчезновении. И вообще, все преступления расследуются правоохранительными органами в отдельности, а вас я прошу расследовать их, как бы это сказать, в комплексе, в связи друг с другом. Вы понимаете меня? – Вполне, – твердо ответил Константин. – Ладно, значит, так тому и быть, Эдуард Рубенович. Теперь езжайте домой, а остальное мое дело. А когда будет нужно, я вам задам необходимые вопросы. И если ваш историк, целый и невредимый, будет найден, сразу же отпадет целый ряд подозрений. А пока я от каверзных вопросов воздержусь… Пойдет? – улыбнулся он. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=143423) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.