Гитанджали – (Жертвенные песнопения) Рабиндранат Тагор За книгу «Жертвенные песнопения» («Гитанджали», 1910) Рабиндранат Тагор удостоен Нобелевской премии (1913) Рабиндранат Тагор Жертвенные песнопения 1 – Узник, поведай мне, кто вверг тебя в оковы? – Мой повелитель, – сказал узник. – Я думал, что превзойду всех в мире богатством и могуществом, и за – таил в своей сокровищнице всю казну моего повелителя. Когда сон одолел меня, я лег на ложе, уготованное моему господину, и, пробудясь, увидел, что я узник своей собственной сокровищницы. – Узник, поведай мне, кто сковал эту несокрушимую цепь? – Я сам, – ответил узник, – я сам сковал ее так заботливо. Я думал, что моя непобедимая мощь покорит весь мир, а я один буду свободен. И денно и нощно работал я над цепью, раскалял ее в пламени и осыпал жестокими, тяжкими ударами. Когда же, наконец, работа была кончена и звенья были связаны несокрушимо, я увидел, что она сдавила меня самого. 2 Ты создал меня бесконечным, такова твоя воля. Этот бренный сосуд ты опустошаешь непрестанно и опять наполняешь новой жизнью. Эту маленькую свирель из тростника ты носил по холмам и долинам и играл на ней мелодии вечно новые. От бессмертного прикосновения твоих рук мое слабое сердце переполняется радостью и рождает слово неизреченное. Твои несметные дары нисходят только на эти маленькие, маленькие руки. Века проходят, но ты все изливаешь их, и все еще есть для них место. 3 Когда ты повелеваешь мне петь, мнится, что сердце мое разорвется от гордости; я гляжу на лицо твое, и слезы выступают на глазах у меня. Все горести и тревоги моей жизни претворяются в сладкую гармонию – и дух мои развертывает крылья, подобно радостной птице над морем. Я знаю, что песнь моя угодна тебе. Я знаю, что могу предстать пред тобою только с песнью. Я касаюсь краем широко раскинутого крыла моей песни стопы твоей, которой никогда не дерзнул бы достигнуть. Опьяненный радостью песнопения, я забываюсь и называю тебя другом, тебя, моего господа. 4 Я не знаю, как поешь ты, наставник! Я слушаю в безмолвном изумлении. Свет твоей песни озаряет мир. Дыхание твоей песни льется по небесам. Священный поток твоей песни разрушает все преграды и несется вперед. Мое сердце жаждет соединиться с твоей песнью, но тщетны усилия моего голоса. Я жажду слова, но слово не претворяется в песню – и я вскрикиваю в отчаянье. Ах, ты опутал мое сердце бесконечными сетями твоей песни, наставник! 5 Жизнь моей жизни! Я всегда буду пытаться сохранять в чистоте свое тело, зная, что на всех членах моих – твое живительное прикосновение. Я всегда буду пытаться охранять помыслы мои от неправды, зная, что ты та правда, свет которой зажжен во мне. Я всегда буду пытаться изгонять все злое из моего сердца и питать в нем любовь, зная, что ты пребываешь в сокровеннейшем ковчеге его. И целью моей будет – проявить тебя в каждом деянии, ибо я знаю, что ты подкрепишь меня. 6 Дозволь мне на единый миг присесть возле тебя. Свой труд я окончу после. Когда я лишен созерцания лица твоего, мое слабое сердце не знает ни покоя, ни отдыха и мой труд становится нескончаемой мукой в безбрежном море мук. Нынче лето принесло в окно ко мне свои вздохи и шорохи, и пчелы поют в цветущих рощах. Настал час сесть спокойно, лицом к лицу с тобой и петь хвалы жизни среди этого молчания и переизбытка досуга. 7 Желания мои многи и крик мой жалобен, но ты всегда спасал меня суровым отказом; и этой мощной милостью проникнута вся моя жизнь. Изо дня в день ты делаешь меня все достойнее тех простых, великих и непрошенных даров, кон ты ниспосылаешь мне, – этих небес, этого тела, и жизни, и разума, ограждая меня от напасти чрезмерных желаний. Есть часы, когда я бессильно томлюсь, есть часы, когда я пробуждаюсь и спешу к своей цели; но ты неумолимо бежишь от меня. Изо дня в день ты делаешь все достойное полного приятия тебя, отказывая мне ежечасно и ограждая от напасти слабых, неверных желаний. 8 Сорви этот цветочек и возьми его – не медли. Я боюсь, что он завянет и смешается с прахом. Пусть ему нет места в твоем венке, но удостой его испытать муку от прикосновения твоей руки и сорви его! Я боюсь, что не замечу, как кончится день и пройдет время жертвоприношения. Хотя он не ярок и аромат его слаб, сорви его, пока не поздно, и возложи вместе с другими. 9 Моя песнь сбросила с себя украшения. На ней нет нарядов и убранства. Они омрачили бы наш союз. Они мешали бы нам, они заглушили бы твой шепот. Тщеславие поэта со стыдом рассеивается перед тобою. О поэт-наставник, я сажусь у ног твоих. Пусть моя жизнь будет проста и правдива, как свирель из тростника, которую ты наполняешь звуками. 10 Ребенка в княжеских одеждах и драгоценных ожерельях уже не радуют игры; одежды сковывают каждый шаг его. Боясь разорвать или запачкать их, он сторонится от мира и боится шевельнуться. Мать, не во благо ему твои золотые узы, если они отторгают от здорового праха земли, если они лишают его общения с великой красотой человеческой жизни. 11 О глупец, ты стараешься нести самого себя на своих плечах! Ты молишь о милостыне у своих собственных дверей! Оставь бремя твое на руках того, кто в силах все подъять, кому иго его – благо. Твое желание сразу тушит пламя светильника, которого оно касается своим дыханием. Оно нечестиво – из рук нечестивых не приемлют даров. 12 Вот подножие твое – стопы твои покоятся среди самых бедных, самых сирых, самых обездоленных. Когда я хочу преклониться пред тобой, я не могу достигнуть глубины, где покоятся стопы твои среди самых бедных, самых сирых, самых обездоленных. Гордости нет доступа туда, где ты ходишь в смиренных одеждах среди самых бедных, самых сирых, самых обездоленных. Сердцу моему нет пути туда, где ты пребываешь среди бедных, самых сирых, самых обездоленных. 13 Я был призван на этот мировой пир, и жизнь моя была благословенна. Мои глаза видели, и уши мои слышали. На мою долю пало играть на этом пиру, и я сделал все, что мог. Теперь я вопрошаю: настал ли, наконец, тот час, когда я могу войти и видеть твой лик и принести тебе в жертву мое безмолвное приветствие? 14 Не пой, не славословь, не перебирай четок! Кому поклоняешься ты в этом уединенном темном углу храма, двери которого закрыты? Открой глаза – и ты узришь, что твоего бога нет перед тобой! Он там, где пахарь взрывает жесткую землю и каменщик дробит камень. Он с ними под зноем и ливнем, и одежды его пыльны. Сбрось твой священный плащ, и, подобно ему, иди к ним. Освобождение? Но где обрести его? Наш господь с радостью принял на себя узы творения; он навеки связан с ними. Выйдя из своего созерцания, оставь цветы и куренья! Что нужды, если одежды твои превратятся в рубище! Иди навстречу ему и трудись с ним в поте лица твоего. 15 Странствование мое долго, и путь мой долог. Я сел в колесницу рассвета и устремил свой путь по пустыням миров, оставляя следы на планетах и звездах. Это самый далекий, но и самый близкий к себе самому путь, самый запутанный, но ведущий к совершеннейшей простоте песни. Путник должен стучать в каждую чужую дверь, дабы найти свою, должен странствовать по всем мирам, чтобы в конце концов достигнуть сокровеннейшего алтаря. Взор мой блуждал беспредельно – и вот я закрыл глаза и сказал: «Ты здесь!» Вопрос и вопль: «О, где же?» – разливаются реками слез, и воды их затопляют мир верой: «Я есмь!» 16 Песнь, с которой я пришел к тебе, осталась не спетой до сего дня. Я проводил дни мои в том, что настраивал и перестраивал мою лютню. Ритм ускользал от меня, слова не располагались так, как надо; только разрывалось сердце от неутолимой жажды. Цветок не раскрывался; только со вздохом проносился ветер. Я не видал его лица, не уловил его голоса; только слышал тихие шаги по дороге перед моим домом. Долгий день прошел в приготовлении ему места; но светильник не был зажжен, и я не мог принять его в моем доме. Я живу надеждой на встречу с ним; но этой встречи все нет и нет. 17 Я здесь, дабы петь тебе. В твоих чертогах у меня есть угол. В твоем мире для меня нет работы; моя бесполезная жизнь может вылиться в одних только бесцельных звуках. Когда настанет час для безмолвного служения тебе в темном полуночном храме, о, повели мне, владыка мой, предстать перед тобой с песнопением! Когда в утреннем воздухе звучит золотая арфа, удостой меня призывом твоим. 18 Я жду только твоего соизволения, чтобы предать себя, наконец, в его руки. Вот почему виновен я в стольких упущениях. Приходят с законами и правилами, чтобы связать меня крепко; но я все бегу их, ибо жду только соизволения, чтобы предать себя, наконец, в его руки. Люди осуждают меня и называют безучастным; я не сомневаюсь, что они правы в своих осуждениях. Базарный день окончен, и работающий свободен. Те, кто тщетно звали меня, удалились в гневе. Я жду только соизволения, чтобы предать себя, наконец, в его руки. 19 Увы! В день, когда цвел лотос, мои мысли блуждали где-то далеко, и я не знал о том. Моя корзина осталась пуста, и цветок остался незамеченным. Лишь иногда грусть охватывала меня, и я пробуждался от моей дремы и чувствовал сладкий след какого-то благоухания в южном ветре. Эта едва уловимая сладость томила мое сердце желаниями, и мне казалось, что это было жаркое дыхание лета, ищущего себе воплощения. Я не знал тогда, что оно было так близко, что было во мне, и что эта совершенная сладость расцвела в глубине моего собственного сердца. 20 В глубоком сумраке дождливого июля неслышными шагами бродишь ты, безмолвный, как ночь, от всех скрываясь. Сегодня утро сомкнуло очи, безучастное к настойчивым зовам бурного восточного ветра, и густой покров окутал вечно сияющее лазурное небо. Песни лесов смолкли, и двери домов закрыты. Ты одинокий путник в этой пустынной улице. О мой единственный друг, о мой возлюбленный, врата открыты в моем доме – не пройди мимо, точно сновидение. 21 Если ты безмолвствуешь, я наполню свое сердце твоим молчанием и отдамся ему. Я буду соблюдать тишину, подобно звездной ночи, не смыкающей своих очей и со смирением склоняющей главу. Утро настанет неминуемо, мрак исчезнет, и твой голос польется с небес золотыми потоками. И слова твои зазвучат песнями из каждого гнезда моих птиц, и твои мелодии расцветут цветами в моих лесных кущах. 22 Я должен сойти в лодку. Увы, томительно часы тянутся на берегу! Весна расцвела и сокрылась. И вот с ношей увядших ненужных цветов я жду и томлюсь. Волны стали шумны, и на тенистую тропу, порхая, падают желтые листья. Какая пустота! Не чувствуешь ли ты трепетания в воздухе, отзвука далекой песни, доносящейся с того берега? 23 Облака громоздятся, и свет меркнет. Увы, любовь моя, зачем ты заставляешь ждать у двери в одиночестве? Среди полуденных трудов я пребываю в толпе, но в этот пасмурный, тихий час я принадлежу только тебе. Если ты не откроешь мне своего лица, если ты отвергнешь меня, я не знаю, как проведу я эти долгие дождливые часы. Я смотрю на далекий мрак неба, и, плача, сердце блуждает с беспокойным ветром. 24 Ты не дома в эту бурную ночь, на стезе любви, друг мой! Небеса стонут как бы в отчаянии. Я не могу спать в эту ночь. Не раз открывал я дверь и глядел в темноту, друг мой! Ничего не видно впереди. Где-то пролегает твой путь? По сумрачному ли берегу чернильно-черной реки, по отдаленной ли опушке хмурого леса спешишь ты ко мне в неверном мраке, друг мой? 25 Если день гаснет, если не поют птицы, если стих усталый ветер, окутай меня покрывалом густой тьмы, как окутал ты землю покрывалом сна и нежно закрыл лепестки поникшего лотоса в сумраке. С путника, чья сума пуста задолго до конца странствования, чья одежда в лохмотьях и отягощена пылью, чьи силы ослабели, сними позор и бедность и обнови, как цветок под сенью твоей кроткой ночи. 26 Свету! Свету! Зажги его жарким пламенем желания! Светильник не мерцающий – таков твой жребий, сердце! Ах, смерть – лучший удел твой! Бедствие стучит в твою дверь и вещает, что твой господь бодрствует и зовет тебя на любовное свидание во мраке ночи. Небо в тучах и дождь непрестанный. Я не знаю, что так волнует меня, – я не знаю, что со мною. Вспыхнувшая на мгновение молния сгущает мрак еще более, и мое сердце бредет ощупью по той тропе, которой ведет меня музыка ночи. Свету! Свету! Зажги его жарким пламенем желания! Гром гремит, и бушует ветер. Ночь черна, как уголь. Рассей мрак! Зажги светоч любви своей жизнью! 27 Всеми мерами стараются удержать меня в своих руках те, что любят меня в этом мире. Но не такова твоя любовь – она сильнее их любви, но оставляет мне свободу. Чтобы я не забывал о них, они никогда не покидают меня. Проходит день за днем, а ты все пребываешь незримым. Хотя я не называю тебя в молитвах, хотя я не ношу тебя в своем сердце, твоя любовь ко мне ждет моей любви. 28 Он пришел и сел рядом со мной, но я не проснулась. О, горе! Какой ужасный сон приснился мне! Он пришел в тишине ночи; в руках он держал арфу, и мои сны звучат ее мелодиями. Увы, мои ночи так бесплодны! Ах, зачем не вижу я того, чье дыхание касается меня во сне? 29 Я вышел один на свидание. Но кто это следует за мной в безмолвном мраке ночи? Я сворачиваю в сторону, чтобы избежать его; но тщетно. Он поднимает пыль своей стопой; он присоединяет свой громкий голос ко всякому слову, произносимому мною. Это мое маленькое «я», мой властитель, не знающий стыда. Но мне стыдно подойти к твоей двери в его сообществе. 30 В ночь усталости да усну я безмятежно, уповая во всем на тебя. Не принуждай мои ослабевший дух к скудному служению тебе. Это ты набрасываешь покрывало ночи на усталые глаза дня, дабы оживить его взор новой радостью при пробуждении. 31 Тяжки узы, но сердце страждет, когда я пытаюсь разорвать их. Свобода – вот все, чего я хочу, но стыд – надеяться на нее. Я знаю, что бесценные сокровища таятся в тебе и что ты мой лучший друг, но у меня не хватает сил вымести сор, что наполняет мой дом. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=145313) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания