Опасный поцелуй (Самозванка)
Элизабет Торнтон


В Париже, в собственном доме, убит английский дипломат. Маленький, мальчик, сын дипломата, и Дебора, его юная гувернантка, видели убийцу. Именно это обстоятельство заставляет девушку спрятать ребенка и спешно бежать из Парижа. Найти же убийцу пытается друг погибшего лорд Грей Кендал. Но напрасно Кендал рассчитывает на помощь молодой гувернантки – ее поведение необъяснимо и загадочно. Совместные поиски истины сближают молодого аристократа и девушку, их взаимное недоверие постепенно рассеивается. Лорд Кендал понимает, что он безоглядно увлечен Деборой…





Элизабет Торнтон

Опасный поцелуй

(Самозванка)





Пролог


Ее разбудил крик ужаса. Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Нескольких мгновений ей было достаточно, чтобы прийти в себя, остановить бешено колотящееся сердце и убедиться, что она в безопасности. Никто не ведет охоту за ней. Никто не знает, куда она спряталась.

Дождь, хлеставший за окнами, изредка прерывался молниями и раскатами грома. Обеспокоенная тем, как бы не испугался маленький Квентин такого шумного натиска грозы, она вскочила с постели.

Буря, казалось, достигла наивысшей точки. Дебора ждала, что маленькая фигурка ее восьмилетнего воспитанника со свечой в руках появится в дверях и мальчик придет разделить с ней свои страхи. Но Квентин почему-то не появлялся. Дебора после нескольких неудачных попыток зажгла свечку на столике у изголовья, накинула халат, сунула ноги в мягкие ночные туфли и поспешила в детскую комнату. Постель мальчика была пуста.

Некоторое время она пребывала в нерешительности. Может быть, ее хозяин, лорд Баррингтон, взял сына в свою спальню, или мальчик устроил розыгрыш своей гувернантке, решив сыграть с ней в прятки в такой неподходящей ситуации.

В кромешной тьме Дебора начала спускаться вниз по лестнице в холл. Полоска света падала на покрытый ковром пол сквозь неплотно прикрытую дверь библиотеки. Она вспомнила, что встреча ее нанимателя – британского посла в Париже лорда Барринггона с лордом Кендалом, назначенная на весьма поздний час, была отмечена в служебном календаре. Но куда девался мальчик? Не мог же он пробраться в библиотеку, где два дипломата встретились для серьезной беседы. Если он прячется где-нибудь за портьерами или мебелью – то вина за его поведение целиком лежит на ней, его гувернантке. А ей было бы жалко потерять работу, которой она так дорожила, особенно после всего того, что ей пришлось пережить.

Дебора волновалась за Квентина. Последние дни он был простужен. А вот теперь он покинул теплую кровать и в одной сорочке дрожит где-то от страха и холода в темном неотапливаемом доме. У него начнется жар, а ей придется за это отвечать.

Достигнув дверей библиотеки, она услышала мужской голос. Это был голос лорда Барринггона, но услышанное Деборой ничем не напоминало беседу двух друзей за рюмкой превосходного портвейна.

– Оставь хоть ребенка в живых. – Голос был просящий, униженный. – Ради Бога, имей жалость! Лорд Кендал! О, лорд Кендал! – послышался возглас отчаяния. – Квентин, беги! Одновременно с ударом грома прозвучал пистолетный выстрел.

Забыв о собственном страхе, Дебора распахнула дверь библиотеки. Маленький Квентин уткнулся белым от ужаса личиком в ее колени.

Позже, когда она вспоминала этот ужасный вечер, в ее памяти всплывала картина – смутно освещенная колеблющимся пламенем свечи комната, распростертое тело ее хозяина на полу, мальчик, сотрясающийся от рыданий, вцепившийся в ее халат, и фигура в черной маске с еще дымящимся после недавнего выстрела пистолетом в руке.

Она подхватила Квентина, впавшего в обморочное состояние, и захлопнула дверь библиотеки, отгородившись этой ненадежной преградой от убийцы… а потом она решилась на бегство… долгое, нескончаемое бегство от ужасов той ночи.




1


Джон Грейсон, эрл Кендал[1 - Родовая знать в Англии раннего средневековья. С XI века титул эрл соответствует титулу графа], в семье попросту называемый Греем, совершил великую глупость – нарушил установленные самим для себя строгие правила и теперь должен был за эту глупость расплачиваться. Он связался с замужней женщиной, супругой его коллеги по министерству иностранных дел. В настоящее время эта женщина стала для него весьма тягостной обузой.

«Связь» – пожалуй, было слишком сильным определением того, что произошло. Он провел с ней всего-то одну ночь, и то скорее не по любви, а из чувства жалости. Равнодушие к ней ее супруга было всем известно, и она чувствовала себя одинокой. Ее красота не должна была пропадать даром, и Грей решился наконец приласкать королеву лондонских салонов. Он надеялся, что Елена будет следовать общепринятым правилам игры и не загонит его в угол, причем в его же собственном доме. Перечень ее прежних любовников был длиннее списка членов палаты лордов. Уж на ее опыт и умение хранить тайны он мог вполне надеяться.

К несчастью, Грей в ней ошибся. Каким-то образом она проникла в самый узкий круг подруг его матери. Когда он появился в родительской гостиной и встретился там с Еленой лицом к лицу, Грей решил отбросить напрочь все приличия. Оборвав светскую беседу на полуслове, он довольно резко предложил проводить ее домой.

Не в его характере было жестокое обращение с женщинами. Поэтому по пути, в экипаже, он хранил молчание и, только оказавшись в ее гостиной, позволил себе несколько отступить от приличий и развязать язык.

– Я не подозревал, что вы так дружны с моей матушкой!

Леди Елена Перрин, надеясь на чудодейственные свойства великолепного коньяка, предложенного гостю, и на интимность атмосферы, приняла непринужденную позу на мягких, богато украшенных шитьем подушках такой обширной и такой удобной софы, белизна обивки которой замечательно гармонировала с ее черными локонами.

– Какая разница, где мы можем встретиться? В Париже нам понадобилось одно мгновение, чтобы полюбить друг друга.

Сквозь полуопущенные ресницы она наблюдала за своим бывшим любовником. Солнце, бившее из окна сквозь небрежно задернутую штору, золотило его светлую шевелюру. Широкие плечи, гордо посаженная голова, могучий торс, длинные мускулистые ноги, элегантная одежда – все это привлекало к лорду Кендалу многочисленные женские взгляды.

Елена знала, что в ее силах немедленно пресечь увлечение Кендала очередной танцовщицей из королевской оперы. Домик, который снял Кендал для своей «богини», оплачен ровно на месяц. Очень скоро она перекупит его, и красавец лорд останется без любовного гнездышка. И без любовницы. И поле битвы вновь освободится. Вот тогда она сможет развернуть наступление на любовном фронте в полную силу.

Грей и ее супруг служили вместе в министерстве иностранных дел. Совместная работа над общей дипломатической проблемой, а также обладание одной женщиной могло бы удвоить их усилия на пользу британской короны.

– Грей, – доверительно прошептала она, – Эрику безразлично, в какой час ночи я возвращаюсь домой и укладываюсь рядом с ним в постель. Ледяное равнодушие с его стороны доводит меня до слез.

Грей попытался изобразить на своем лице нечто похожее на сочувственную улыбку, но она скорее выглядела как саркастическая. Подвергать все сомнению было основополагающим принципом поведения людей его круга. Пусть хоть весь свет знает, что он спит с Еленой, никто не посмеет даже легким поднятием бровей обнаружить свою осведомленность об этом сугубо интимном деле, а счастливый кавалер никогда не похвастается своими трофеями. Обманутый муж никогда не наденет на себя рога и не будет испытывать никаких неудобств, появляясь в свете под руку с неверной женой.

Зато в семье Грея царили другие нравы. Его мать была бы шокирована, если б до нее донеслась весть о любовной связи эрла с замужней женщиной. Да и он сам во многом разделял ее взгляды.

Между тем соблазнительная леди Перрин всем своим видом насмехалась над мужчиной, придерживающимся столь строгих правил, и Грею ничего не оставалось, как согласиться хотя бы на фривольный тон начавшейся беседы.

– Видите ли, дорогая Елена, та ночь в Париже была моей ошибкой. Повторять ошибки не в моих правилах.

На большее оскорбление по отношению к женщине он не был способен. Грей сделал попытку удалиться из будуара с миром. Собираясь откланяться, он слегка подсластил пилюлю.

– Надеюсь, мы встретимся на приеме…

– А после приема? – Елена была удивительно настойчива.

– После приема я должен почтить своим присутствием сборище в Карлтон-хаузе.

– Тогда мы, вероятно, увидимся у Хоршэмов в четверг?

«Боже! Неужели дама знает назубок весь светский календарь?» Он снова проявил невежливость.

– Боюсь, там мы не увидимся.

– Почему же?.. Кстати, мы только начали с вами беседу, лорд Грей, а вы уже увиливаете от ее главной темы.

– Я дипломат, обожаемая Елена.

– Но дикари, с которыми вы ведете переговоры, ведь не вырвали вам язык и не лишили возможности поболтать с одинокой скучающей женщиной? Мы едва успели насладиться встречей, Грей, и уже расстаемся. Надолго ли? Может быть, причина в вашем парижском приемыше? Вы так озабочены его судьбой? После Парижа я нигде не встречалась с мисс Вейман и ее подопечным. Кстати, как они поживают?

Лорд Грей ничем не выдал своей заинтересованности в этом вопросе.

– Мне показалось, что эта тема вас весьма волнует…

– Вы заблуждаетесь.

– Странно. Ваш воспитанник растворился словно по волшебству со своей милой гувернанткой…

– Вы удивляете меня, дорогая Елена. Разве вы знакомы с мисс Вейман?

— Мы встречались как-то мельком… Незадолго до трагедии.

Еще мгновение назад он был готов быстренько удрать из этого будуара, но теперь его сапоги будто пригвоздились к полу.

– Вы с ней встречались? В Париже? Где? Когда?

Елена была довольна, одержав над эрлом хоть маленькую, но все-таки победу. Она хотя бы разбудила в нем любопытство. И свое тоже. Грей не мог интересоваться Деборой Вейман как женщиной. Она явно выглядела на все тридцать. Ее неумение одеваться оттолкнуло бы даже такого сластолюбца, как ее наниматель лорд Баррингтон. Впрочем, он отзывался о ней с уважением, иногда, правда, отпуская добродушные шутки о ее чересчур пуританской строгости. Бедный лорд Баррингтон! Такая нелепая и загадочная смерть от руки грабителя как раз накануне отъезда из Парижа. Всех англичан, заполонивших столицу Франции в краткие месяцы заключенного с Бонапартом мира, это убийство повергло в шок. Началось повальное бегство английской знати, жаждущей острых ощущений от созерцания революционной гильотины и просто отребья, желающей хоть чем-то поживиться в отсутствие моральных и прочих законов. Английские визитеры, хлынувшие во Францию потоком, поспешили убраться обратно на остров. Злодейское убийство британского посла не вписывалось ни в какие правила. Коварный корсиканец, оказывается, мог позволить себе все что угодно, например напрочь закрыть границы. Баррингтон успел отправить свою супругу на родину, но его маленький сын был не готов к путешествию из-за болезни. И эта задержка стоила его отцу жизни.

На удивление всем, французы повели себя на редкость великодушно. Хотя война между двумя государствами была уже официально объявлена, их дипломатическая служба тут же информировала министерство иностранных дел о произошедшей трагедии и с почестями проводила останки лорда Баррингтона в Англию. После похорон мужа леди Баррингтон, мачеха Квентина, юная особа, едва успевшая покинуть стены классной комнаты, вернулась к своей семье в поместье в графстве Девон.

Что касается Квентина и его гувернантки – их судьба была никому не известна. От французского правительства было получено заверение, что юный лорд Квентин и его гувернантка мисс Вейман не были задержаны властями на территории Франции. Это подтвердил сам Талейран, у которого с лордом Греем были дружеские отношения, хотя дружба с таким великим хитрецом не прибавляла Грею популярности в английских кругах.

Спустя некоторое время распространился слух, что мисс Вейман и ее юный воспитанник скрываются где-то в одном из многочисленных поместий Грея.

Елену жгло любопытство – самое естественное женское чувство… Почему Кендала так интересовала судьба невзрачной гувернантки мисс Вейман?

— Елена! – смог наконец он ворваться в ее птичий щебет. – Ты упомянула мисс Вейман. Когда и где ты встретилась с ней?

– На пикнике у лорда Баррингтона. Весь Париж был там. Детишки резвились вовсю, ну а мисс Вейман не сводила с Квентина глаз.

О своих детях Елена никогда не упоминала. Не потому, что она их не любила. Они выдавали ее истинный возраст – вот в этом и состояла вся ее тайна. Ей было необходимо оставаться желанной и соблазнительной. Если бы ее поклонникам стало известно, что два взрослых сына Елены учатся в Итоне, а старшая из дочерей вот-вот должна родить, это навсегда погубило бы ее славу победительницы мужских сердец.

– Для меня это важно! Припомните хорошенько, когда это было? – Тон Грея вдруг стал на редкость серьезным.

– Постараюсь вспомнить… Чудный майский день… Как раз накануне… когда наш король решил объявить войну этому вонючему корсиканцу. И все мы, британцы, поспешили домой, чтобы этот изверг не успел захлопнуть границу.

– Я помню, я был там.

Леди Елена вся извелась от желания узнать, чем же заинтересован лорд Грей. Неужели этой серой мышкой мисс Вейман?

Лорд Грей вставил монокль в глаз и этим жестом как бы придал официальность их дотоле интимному разговору.

– У меня есть определенные причины интересоваться судьбой мисс Вейман. В обществе стало известно о завещании Джила Баррингтона. В нем мисс Вейман и я названы опекунами Квентина.

– Джил назвал какую-то прислугу опекуном состояния своего сына? Не странно ли это?

– Вместе со мной, не забывайте!

– Ах да! И это тем более странно. Два таких разных человека выбраны заботиться о состоянии ребенка. Если что с ним случится, по английским идиотским законам она сможет даже приобрести дворянский титул! И когда кончается это право опеки?

– В день его совершеннолетия.

– Если он не умрет раньше. Тогда все права за вами обоими. Что же сделало простую гувернантку опекуншей богатого наследника?

– Наверное, ее заслуги в воспитании юного лорда.

Грей сразу же пожалел, что дал втянуть себя в беседу о Деборе Вейман. Самым простым способом уклониться от скользкой темы было бы перевести разговор на внешность гувернантки.

– Даже не могу вспомнить, как выглядит эта дама, – схитрил Грей. – Может, вы опишете мне, миссис Елена, ее внешний облик?

Елена дала волю своему едкому, весьма ироничному языку. Но ее наблюдения были точны.

– И этим бесцветным видом она так смогла привлечь ваше внимание? Удивляюсь вам, лорд Грей, – завершила Елена свой рассказ.

Прежде чем Грей сообразил, что ей ответить, за дверью будуара прозвучал вкрадчивый голос:

– Надеюсь, я не помешал вам?

Грей поднялся, чтобы приветствовать Эрика Перрина. Он был ровесником Грея, яркий брюнет, гораздо темнее своей черноволосой супруги, и удивительно красив. Он был всегда улыбчив, но его улыбка была лишь данью вежливости, а не происходила от доброжелательности характера. Эрик был достаточно «цивилизован», чтобы обмениваться любезностями с любовниками своей супруги, но, естественно, какой-либо теплой дружбы между ними не могло существовать. В его широкой улыбке торчало достаточно острых клыков, готовых вонзиться сопернику в горло. И у Эрика и у Грея не было оснований нравиться друг другу, но поводом их вражды была как раз не Елена, а их общая работа в министерстве иностранных дел. Грей перешагнул на одну ступень по должности выше Эрика, а такие люди, как Эрик Перрин, этого не забывают.

Грей, сославшись на неотложные дела, поспешно удалился. В течение нескольких минут после его ухода в будуаре царило молчание. Елена медленно потягавала шерри из своего высокого бокала. Перрин плеснул себе в стакан коньяку.

– Ты рано вернулся сегодня, – нарушила затянувшееся молчание Елена.

Перрин пожал плечами и занял место на софе, еще хранящее тепло Грея.

– Все-таки женатый мужчина может иногда рассчитывать на тихий уютный вечер в домашней обстановке?

Реплика была вполне безобидной, но Елена не могла удержаться от того, чтобы не поддеть мужа.

– Все твои подруги вдруг покинули тебя, Эрик?

Его ответ был беззлобным.

– Похоже на то… А твой флирт с Кендалом… это что-то новое?

Она спросила его так же спокойно:

– Почему это тебя интересует?

– Просто так. – Он допил коньяк и поднялся. – Пойду проведаю Гвена в детской. Я буду там, если понадоблюсь тебе. – С этими словами Эрик Перрин покинул комнату.

Вернувшись в Кендал-хауз на Беркли-сквер, Грей прямиком направился в библиотеку. Каким-то чудом удивительно стойкие духи леди Елены еще пропитывали его одежду. Ему не хотелось вдаваться в объяснения со своей матушкой, у какой дамы он побывал. Нос вдовствующей графини был удивительно чутким органом, улавливающим ароматы духов именно замужних женщин, а за таким открытием неизбежно следовал допрос сына с пристрастием.

Сестра Грея, леди Маргарет, унаследовала от матушки те же способности, а его младший брат Ник прибавил к ним еще одно новое качество. В таком юном возрасте он уже научился вымогать деньги у старшего брата за сохранение его тайн. Он был любителем и мастером влезать в любые секреты. Поэтому Грею было трудно сохранить свои тайны при встрече с братом, который ожидал его в Бате. А именно там лорд рассчитывал отыскать, чтобы решительно объясниться, эту взбалмошную интриганку по имени Дебора Вейман.

Он занял свое любимое место в библиотеке за письменным столом между двух высоких узких окон и позволил себе опустошить для облегчения души стакан крепкого шерри. Удовольствие от спокойного отдыха в уютном кресле после принятия внутрь благородного напитка было нарушено вежливым покашливанием, донесшимся из затемненного угла комнаты. Его друг и однокашник по привилегированной школе и по Итону, а ныне доверенный секретарь мистер Филипп Стэндиш не выносил, как и матушка Грея, запаха крепких духов.

– Ты прав, Филипп! Я весь пропитался этой мерзостью. Природные запахи гораздо приятнее. Но что поделаешь! Женщины вбили себе в голову, что это верный способ привлечения мужчин. Из их голов только топором можно выбить эту дурь. Кстати, леди Елена Перрин была сегодня почему-то очень настойчива в желании удовлетворить свое любопытство.

– Очень? – удивился секретарь.

– Да, очень! И все крутилась вокруг вопроса, куда девался мой подопечный, а еще больше ее интересовало, где находится его опекунша.

– Женщины иногда много себе позволяют.

– Мне кажется, происходила какая-то очень тонкая разведка – не боем, а уколом булавкой, – вслух размышлял Грей. – Но зачем этой женщине влезать в такое запутанное дело?

Мистер Стэндиш обмакнул перо в чернильницу и отметил в ежедневном отчете о деятельности своего начальника, что произошел весьма откровенный разговор с супругой его коллеги по министерству иностранных дел, а также необходимость послать от имени лорда Грея недорогой подарок леди Елене – браслетик с рубином, например, то, что обычно лорд дарит женщинам при расставании.

– Вы приготовили бумаги, которые я должен подписать? – спросил Грей.

– Они у вас на столе.

– Как здоровье викария? – спросил Грей из вежливости

– С ним все в порядке, сэр. Он молится за вас и за скорейшее заживление моей руки.

Грей, напрягая память, нахмурился. Филипп рассмеялся.

– Мой отец – странноватый человек, но что поделаешь? Отцовская прихоть. Он захотел получить восковой отпечаток моей руки, чтобы связь между ним и мной была неразрывна. Он столько вложил в меня… и денег и молитв. Я должен выполнить любую его просьбу.

– И как твой ожог? Зажил?

– Я уже почти забыл о нем. Просматривая письма, Грей между прочим вспоминал то, что когда-то соединяло его с Филиппом. Молодой Грей блистал среди студентов, а Филипп был лишь его бледной тенью. Филипп не отличался в спорте во время учебы в Итоне, где царил культ силы и спортивных побед. У него была слабая грудь, и он больше утыкал нос в книги, чем увлекался спортивными соревнованиями. Грей добивался кубков и наград, но зато Филипп пичкал его умом и знаниями, причем совершенно бескорыстно. Вступив во взрослую жизнь, они были уже неразлучны. Но Филипп все равно не стал ровней Грею. Их разделяла пропасть, и этой пропастью были деньги. Там, где Грей мог небрежно бросить золотую гинею, Филипп отсчитывал пенни. Служба секретарем у высокопоставленного дипломата позволяла держать своего отца, бедного провинциального священника, в убеждении, что его сын процветает и достиг в жизни больших высот. В денежных делах Филипп был безупречно честен, а в отношении дипломатических секретов он был надежнее любого стального сейфа. Грей со студенческих лет сохранял к нему благодарное чувство, взял его на работу в министерство, и вместе со знатным лордом продвигался вверх по служебной лестнице и Филипп.

Викарий был доволен карьерой своего сына, а юноша понимал, что если в его жизни не произойдет чего-то чрезвычайного, то он станет гордостью своей семьи. Долгие часы Филипп проводил в кабинете над бумагами. Работы прибавилось особенно много в последнее время, когда очередная война с Бонапартом должна была вот-вот разразиться. Ему поручалось проводить самые конфиденциальные встречи и улаживать самые скользкие дела. Многие важные персоны, чьи имена впоследствии вошли во всемирную историю, благосклонно относились к Филиппу. Лорд Грей был им доволен, а провинциальный папаша возносил молитвы Господу, чтобы гордыня не поселилась в душе его невинного отпрыска.

– Что еще мне надо уладить перед отъездом? – спросил Грей.

Филипп достал из-под пачки бумаг документ и, смущенно кашлянув, произнес:

– Аренда дома в Ханс-тауне кончается. Будем ли мы продлевать ее или откажемся?

Грею было некогда занимать голову такими мелочами. Более важные проблемы свалились на его плечи.

– Продли аренду, – распорядился он коротко. – Это все?

– Еще один вопрос. Где я смогу найти вас в ближайшие недели-две в случае необходимости?

– В Глочестершире.

– Как Квентин?

Вопрос застал Грея уже в дверях.

– Дело идет на поправку. Я увижу тебя на вечернем приеме, Филипп?

Возражать Грею, особенно по пустякам, было не принято, поэтому Филипп ответил без нотки сомнения в голосе:

– Я загляну туда обязательно.

– Отлично.

Но тревожные раздумья сразу отразились на лице Филиппа, как только за лордом Греем закрылась дверь.

Оказавшись у себя в комнате, Грей сбросил камзол и уселся, вытянув ноги, в свое любимое мягкое кресло. Его одолевали мрачные мысли и в то же время жажда деятельности. Нерастраченная энергия била из него ключом. Целых три месяца он был вынужден играть роль, лгать всем напропалую, распространяя легенду, что с опекаемым им малышом и его гувернанткой все обстоит благополучно. Скоро этой весьма унизительной для него игре придет конец, и весь свет узнает, что Дебора Вейман похитила ребенка и скрылась неизвестно куда. Но теперь уж она не сорвется с крючка!

Несколько раз Грей в нетерпении дернул шнур звонка и велел появившемуся лакею принести из погреба бутылку самого лучшего коньяка. Первый стакан он осушил залпом, даже не почувствовав вкуса благородного напитка. Пытаясь привести в порядок расшалившиеся нервы, он поспешил снова наполнить стакан. Теперь он уже потягивал коньяк маленькими глотками, пребывая в задумчивости. Прикрыв глаза, Грей сосредоточился, восстанавливая в памяти всю цепь роковых событий.

Париж. Там это началось. В дни всеобщей паники, последовавшей за объявлением войны. Грозовые тучи скапливались уже давно, и те, кто имел отношение к дипломатическому корпусу, позаботились отправить жен и детей в Англию, прежде чем французы объявят границы закрытыми. Грей был в числе последних, кто еще оставался в неприятельском городе, так же как и его друг Джил Баррингтон. Джил задержался из-за того, что его мальчик прихворнул и трудности путешествия могли повредить ему. Кроме этого, именно в тот день, когда смерть нашла его, Баррингтон получил доказательства, что некто из посольства передает секретную информацию французам, и даже с полной уверенностью мог назвать теперь имя предателя.

Грей знал об утечке важной информации, но все его усилия обнаружить этот источник потерпели неудачу. В ту ночь у него была назначена деловая встреча с Джилом, чтобы обменяться добытыми доказательствами. Именно Джил настаивал на особой срочности и конспиративности этого свидания под покровом ночной темноты. Грей не особенно верил в необходимость такой спешки. Вокруг царил хаос. Предпринять какие-то решительные и осмысленные действия не представлялось возможным. Поэтому Грей спокойно отнесся к доставленному ему в самый последний момент от Джила посланию с просьбой отменить назначенную встречу. Их беседа переносилась из Парижа в Лондон. Грей счел это вполне благоразумным. Он спокойно ждал Баррингтона в Лондоне, но через неделю получил от Талейрана известие, что посол лорд Баррингтон убит неизвестным грабителем, которого он, видимо, спугнул в библиотеке своего дома.

Когда шок от подобной новости несколько прошел, Грей принялся анализировать. Версия Талейрана о причине гибели Джила его не удовлетворила. Она была слишком проста и слишком всех устраивала. Перед смертью Джил обнаружил что-то «горячее», что и послужило причиной его гибели. Может быть, у него не было твердых доказательств, но имя предателя он наверняка держал в голове. Если бы Грей и Джил встретились той ночью, маска с лица негодяя была бы уже сорвана, а Джил остался бы в живых. В своих логических рассуждениях Грей добрался и до послания, отменяющего ночную встречу. Не было ли оно искусной подделкой?

Его мысли перекинулись на поведение мисс Вейман по ее возвращении в Англию. Грей ни в чем не подозревал ее. Он только хотел побеседовать с ней, как с человеком, присутствующим при кончине Джила. Благодаря любезности Талейрана, Грей знал приблизительно время ее прибытия с континента. Охрана всемогущего министра проводила ее с ребенком до пристани в Кале. Они благополучно пересекли пролив. Но к изумлению Грея, Дебора и Квентин ускользнули от слуги, высланного им навстречу в Дувр из Лондона. Это был непростительный проступок с ее стороны и никак не простое недоразумение. Кучер Грея гнался за ними, но потерял их в переплетении узких, заполненных экипажами и людьми дуврских улиц. Нехорошие подозрения не могли не вспыхнуть в мозгу Грея.

Он устроил на нее настоящую охоту. Он мог, конечно, поднять тревогу, обратиться к властям и в конце концов выкурить ее из той норы, куда она забилась. Он отверг эту идею только по одной причине: на нем лежала ответственность за мальчика. Ничто не должно было подвергнуть риску его жизнь. Ради Квентина следовало быть предельно осторожным. Мальчик, конечно, не догадывался об опасности, нависшей над ним. В этом убеждало Грея то, что Квентин охотно последовал за мисс Вейман. Грей не знал, какую историю она рассказала мальчику, чтобы оправдать свои безумные действия, но уже за то, что мальчик жив, надо возблагодарить Господа.

Грей тщательно взвесил все обстоятельства. Вначале в тайну был посвящен только его кучер, который упустил мисс Вейман в Дувре. Ему было хорошо заплачено за молчание. Предчувствуя, что мисс Вейман в скором времени затребует за мальчика выкуп, и опасаясь, что весть о похищении, распространившись в обществе, спугнет ее, он объявил всем о благополучном прибытии мисс Вейман с воспитанником в Англию, а также об их отъезде для поправки здоровья в одно из отдаленных поместий.

Когда миновала первая неделя, а требований о выкупе не поступило, Грей несколько растерялся. Чего же она добивается, если не денег?

Наверное, уже в тысячный раз он обдумывал создавшуюся ситуацию. Единственной, кроме денег, ценностью, которой он обладал, была дипломатическая информация. Она могла бы передать ее врагу. Но почему же она до сих пор не связалась с ним?

Когда в мучительном ожидании прошла еще целая неделя, он решился на разговор с лордом Лоуфордом, главой разведывательной службы военного министерства. Грей изложил ему проблему во всех деталях. Лорд Лоуфорд высказал свою точку зрения, с которой Грей немедленно согласился. Женщина держит мальчика в качестве заложника для какой-то мерзкой интриги, время для осуществления которой еще не пришло. Они обязаны найти Квентина, и как можно скорее. С этой целью Лоуфорд выделил в помощь Грею самого лучшего, самого надежного из своих агентов.

Кемпбелл – так звали агента – был немногословен. Он задал только самые необходимые вопросы, которые никак не мог не задать. Каково прошлое мисс Вейман? Кто ее родители? Кто ее друзья? Куда бы она, по мнению Грея, могла направиться в первую очередь? Кто был ее нанимателем до лорда Баррингтона?

Тут же выяснилось, что мисс Вейман – это сплошной сгусток тайн. Четыре года она была гувернанткой Квентина, но никто из друзей Джила не знал о ней решительно ничего. Мало кто вообще видел ее. Она не избегала общества, но всегда держалась в тени.



Следующие несколько недель показались Грею самыми долгими и тягостными в его жизни. Он уже почти потерял всякую надежду на успех секретных поисков и готов был предать дело огласке, когда вдруг Кемпбелл дал о себе знать. Он съездил в Девон и побеседовал с вдовой Баррингтона, притворившись дальним родственником мисс Вейман, давно потерявшим ее след, а теперь жаждущим восстановить родственные связи. Из разговора с Софи Баррингтон он уяснил, что Дебора пришла гувернанткой к Квентину из школы для девочек в Бате. Сведения были, конечно, скудными, но все-таки это была первая зацепка. Далее Кемпбелл обнаружил, что некая миссис Дебора Морней, вдова, недавно появилась в Бате и заняла место учительницы в пансионе для молодых леди из благородных семей, которым руководила мисс Хейр. Кучер, ездивший когда-то в Дувр встречать сбежавшую гувернантку, точь-в-точь описал Кемпбеллу внешность новой преподавательницы пансиона. Кемпбелл уверился окончательно, что Дебора Морней и Дебора Вейман – это одно и то же лицо.

Новость была не такой уж радужной. Грей стал еще больше волноваться за мальчика. Квентина уже не было с ней, где же он?

В ярости он сжал рукой толстое стекло стакана и чуть не раздавил его. Он допил коньяк, это немного помогло ему привести нервы в порядок. Квентин жив! Грей был готов побиться об заклад, что это так. Эта ведьма не потащила бы мальчишку через Францию только для того, чтобы прикончить его здесь, на английской земле. Скорее всего она припрятала мальчика где-то поблизости от себя. Держать его постоянно при себе теперь она не могла, раз занялась преподаванием в пансионе для юных леди.

Внезапно вскочив с места, Грей устремился к маленькому бюро, примостившемуся недалеко от камина. Он извлек из нижнего ящичка листы бумаги, исписанные крупными неровными буквами неустоявшимся детским почерком. Это были записочки от Квентина с выражением благодарности опекуну за подарки к рождественским праздникам и дням рождения.

Долго, очень долго Грей всматривался в эти детские каракули. Он не перечитывал их. В этом не было нужды. Он знал их наизусть.

Но сейчас ему бросилось в глаза то, что он не замечал в них раньше. Квентин был очень одинок. У него не было ни дядей и тетушек, ни двоюродных братьев, с которыми он мог бы играть, никто особенно не проявлял о нем заботу. Именно поэтому Грей и мисс Вейман были названы опекунами Квентина в завещании Баррингтона. Единственным оставшимся в живых родственником Джила был его младший брат, молодой человек, обосновавшийся в Вест-Индии и годами не присылавший оттуда вестей о себе.

Ничем не лучше была и мачеха Квентина. Когда Грей намекнул ей, что мальчику было бы спокойнее поселиться у нее в поместье в Глочестершире, она не выразила никаких чувств – ни прямого отказа, ни желания даже повидать пасынка. Она лишь пообещала написать Квентину, когда тот прибудет в Англию. Этот короткий разговор между Греем и Софией происходил уже на ступеньках кареты, которая должна была доставить ее в Девон, в дом ее родителей. Но за все эти месяцы ни одного письма из Девона в Лондон так и не пришло. Грей не осуждал ее. Софи была слишком молода, а замужем за Джилом была менее полугода. Они с Квентином не имели достаточно времени не только для того, чтобы сблизиться, но и просто узнать что-то друг о друге.

Но черт побери! Нельзя же бросать несчастного ребенка на произвол судьбы! Нельзя оставлять его в полном одиночестве в чуждом холодном мире. Мальчик заслуживал лучшей участи.

Бой часов нарушил его мысли. Со стаканом в руке Грей стал расхаживать по комнате. Он ощущал себя тигром, запертым в клетку. Он стремился вырваться на волю, стремился к активным действиям. Он жаждал оказаться в гуще событий, помогать Кемпбеллу в его расследовании. Лорд Лоуфорд предостерегал его от подобного безрассудства. Никто не поручится за то, что в министерстве нет предателя, работающего рука об руку с Деборой, и никто не сможет предугадать, на какой поступок способна испуганная, впавшая в панику женщина. А так как Лоуфорд был знатоком своего дела, а Грей уважал его мнение, ему ничего не оставалось, как слушаться мудрых советов и мучиться в ожидании того момента, когда он сдавит железными пальцами птичье горлышко скромницы-гувернантки.

Миссия Кемпбелла была уже завершена, и он вернулся к исполнению своих прежних обязанностей при лорде Лоуфорде. Завершать операцию будет сам Грей. Он решил привлечь к делу только двоих людей, которым мог смело довериться. Первый – это был его брат Ник, а второй – лорд Хартли, его шурин. Они уже находились в Бате и ожидали там его приезда.

Мысленно Грей представил себе душевное состояние миссис Морней. Оно еще больше облегчит им осуществление их планов. Безусловно, она нервничает, скорее всего она взвинчена до предела. Школа для нее только временное пристанище. Вероятно, она подыскивает себе в окрестностях место подобное тому, что занимала в семействе Баррингтона.

Каждую вторую среду, без исключений, она отправлялась с группой девочек на экскурсию в городок Уэлс, чтобы посетить тамошний знаменитый кафедральный собор или сделать кое-какие покупки. Ни одна из учительниц пансиона не посещала Уэлс. Только миссис Морней. Он горячо надеялся, что не допустил ошибку в расчетах. План, им составленный, представлял наименьшую угрозу для Квентина. Во всяком случае, что-либо менять в нем было уже поздно. Хотя шанс потерпеть неудачу тоже существовал. Дебора Вейман уже доказала свой ум и способность к решительным действиям. Она вполне могла быть причастна к убийству Джила.

Им вновь овладел прилив бешеной ненависти к ней. Скоро они окажутся лицом к лицу, и она поймет, на какой риск пошла, решив вступить с ним в поединок.




2


Дебора изучила свое отражение в маленьком зеркальце, прикрепленном над умывальником, и приветливо кивнула своему двойнику. Леди в зеркале тотчас ответила таким же кивком. Выглядела она лет на тридцать, на коже уже появились следы преждевременного увядания. Очки скрывали блеск глаз и делали их тусклыми, как у засыпающей рыбы. Волосы, вернее, те их клочки, что выбивались из-под скромной муслиновой шляпки, казалось, вообще не имели никакого цвета и не прибавляли лицу живости и обаяния. Коричневое кашемировое платье со стоячим воротничком вполне соответствовало унылости и лица, и фигуры. Довольная тем, что показало ей зеркало, Дебора покинула свою комнату.

В коридоре она на мгновение задержалась. Ей тяжело давались старания сутулиться, втянуть голову в плечи и ходить твердо и тяжело ступая. Деборе стоило больших усилий скрыть естественную стройность и грациозность своей фигуры. Но ведь существовали и другие методы, при помощи которых молодая женщина могла добавить себе в глазах окружающих лишние годы. Она должна двигаться медлительно, вяло жестикулировать. «Быть медленной и вялой!» – повторила она наказ самой себе и начала спускаться по лестнице.

– Доброе утро, Сара.

– Доброе утро, миссис Морней.

– Доброе утро, Миллисент.

– Доброе утро, миссис Морней.

Приветствуя девочек, спешащих по лестнице, Дебора позволила себе растянуть губы в некое подобие доброжелательной улыбки, хотя ей с трудом удавалось удержаться от улыбки настоящей, широкой, соответствующей радостному возбужденному настроению учениц. Как она проклинала ямочки на своих щеках, которые всегда появлялись, когда она улыбалась. Теперь эти ямочки могут разом нарушить весь тщательно продуманный маскарад и выдать ее с головой не только милым девочкам, но и злейшим ее врагам.

Подойдя к двери директорского кабинета, Дебора скромно постучалась. Ее ждали. Мисс Хейр была занята чаепитием и предложила составить ей компанию.

С мисс Хейр Деборе незачем было притворяться.

– Доброе утро, Банни! – сказала девушка, коснувшись губами верхушки чепца своей начальницы, и с удовольствием налила себе свежего чаю, щедро добавив туда сливок.

Отношения между этими двумя женщинами были гораздо более дружескими, чем это выглядело при посторонних. У Деборы было очень несчастное детство. Мисс Хейр, или Банни, как ее прозвала Дебора, была единственным светлым пятнышком среди сплошной тьмы, в которую ввергла девушку суровая рука судьбы. Когда-то мисс Хейр была гувернанткой маленькой Деборы. Впоследствии она стала единственным бастионом, единственным укрытием, где девушка могла найти приют и даже спасение от преследования, жестокости и подлости окружающего мира.

– Доброе утро, Дебора! – Это простое приветствие прозвучало в ушах Деборы как самая волшебная музыка. Красивый н ласковый голос мисс Хейр был под стать ее внешности. Она была высока и стройна и, в отличие от Деборы, не прятала достоинств своей женственной фигуры. Ответственный пост воспитательницы юного поколения не мешал ей следить за модой, разумеется, в определенных пределах. Она обладала вкусом и умением выбирать хороших и опытных модисток. Эти качества она старалась привить и своим ученицам. Это входило в ее систему образования будущих светских красавиц, жен, матерей. Она желала, чтобы и учительницы подражали ей, сочетая в одежде и веяния моды, и благопристойный консерватизм. Дебора не была исключением, но у нее были особые причины скрывать свою внешность.

– Кажется, я нашла для тебя хорошее место, – начала разговор мисс Хейр.

Ямочки от улыбки непроизвольно появились на щеках Деборы.

– Банни, ты ангел!

Мисс Хейр не разделяла охвативший Дебору энтузиазм. Откинувшись на спинку стула, она произнесла в задумчивости:

– Уверена ли ты, Дебора, что именно этого хочешь? Здесь тебе не грозят никакие опасности.

– Ты знаешь, Банни, что я не имею диплома учительницы. Я могу справиться с одним ребенком, в лучшем случае с двумя. И, кроме того, я не должна оставаться подолгу в одном месте, пока окончательно не собью лорда Кендала со следа.

Мисс Хейр вздохнула, пристально взглянув в открытые черные глаза сидящей перед ней девушки.

– Банни, поверь! Я не преувеличиваю. Этот человек опасен. Клянусь тебе.

– Так уж ты в этом уверена? Прости меня, но нет ли здесь места излишней фантазии?

Я понимаю, что тебе ненавистны воспоминания о той ужасной ночи, но не кроется ли здесь какая-то ошибка? То ли имя выкрикнул Баррингтон, прежде чем отдал Богу душу? Не ослышалась ли ты? Мне нелегко поверить, что такой человек, как лорд Кендал, мог так низко пасть и пойти на убийство. Лорд Баррингтон был его другом.

Дебора могла повторить в ответ лишь то, что уже неоднократно рассказывала мисс Хейр с первого дня своего появления в стенах школы, ища там приюта, покоя и душевного исцеления.

– Я слышала это. И слышу это сейчас. Это не фантазия, не бред, не помешательство. Баррингтон обращался к своему убийце, называя его «лорд Кендал». И не один раз, а дважды. У них была назначена встреча на эту ночь. Кто же еще мог там быть?

– Но ты не видела его лица!

– Было так темно. А свеча горела у него за спиной.

Мисс Хейр дала себе время еще подумать.

– Дебора! – наконец сделала она вывод. – Если все это соответствует истине, ты должна отказаться от опеки над мальчиком. Слишком большую ответственность ты взяла на себя.

– Я собираюсь это сделать, – с горечью произнесла Дебора. – Я сделаю это, как только получу ответ на мои письма от его дяди из Вест-Индии.

– Этот дядя не переписывался с лордом Баррингтоном уже несколько лет, насколько я знаю.

Дебора растерянно кивнула.

– Вест-Индия далеко. Там тоже шли войны, еще тайфуны, восстания, землетрясения и эпидемии лихорадки. Что будет, если ты так и не получишь ответа?

– Тогда я сама поеду с Квентином на поиски этого дядюшки и выложу перед ним всю правду. Что еще мне остается делать? Если я передам Квентина его мачехе или кому-либо еще, то он в конце концов попадет в руки этого чудовища – своего опекуна лорда Кендала, убившего его отца. И какая участь тогда ожидает несчастного малыша?

Заметив, в каком волнении пребывает Дебора, мисс Хейр тактично обратила все свое внимание на утреннюю трапезу, предлагая ей заняться тем же.

Но Дебору трудно было остановить.

– Если бы Квентин был в состоянии подтвердить мою историю. Но ты знаешь, что произошло. Для него события той ночи оказались слишком сильным потрясением. Какой ужас он, должно быть, испытал, наблюдая страшную картину убийства своего отца. «Травма, мозговая травма», – заявляли доктора. Событие напрочь улетучилось у него из памяти. Но есть надежда, что в один прекрасный день память к нему вернется, и тогда… Представляешь, какую опасность будет представлять подобный свидетель для мерзавца Кендала?

Она с трудом перевела дыхание.

– Не думай, что я такая наивная трусиха и опасаюсь властей. Сколько раз я уже была готова пойти в полицию и заявить обо всем, что я знаю. Но чем бы это кончилось? Они начали бы копаться в моем прошлом и, узнав, что я из себя представляю, подвергли бы каждое мое слово сомнению.

Дебора рассмеялась, но ее смех был горек.

– Они бы еще обвинили меня в убийстве Баррингтона. В конце концов, женщина, за которой уже числится одно убийство, способна совершить и второе.

– Не говори так! Не смей! – жестко прервала ее мисс Хейр. – Не ты убила Альберта, Ты только защищала себя от его животных притязаний.

– Мы были обручены с Альбертом. По закону он имел на меня некоторые права, а закон всегда на стороне мужчины.

Мисс Хейр решила слегка развеять печальное настроение молодой подруги новой порцией ароматного чая. История Деборы была известна ей во всех ее трагических деталях, и она искренне желала помочь ей.

Стоило ей взглянуть на девушку, как выражение ее глаз, подчас весьма суровое, всегда смягчалось. С того дня когда она заняла место гувернантки Деборы, девочка стала для нее родным существом. Дебора страдала от отсутствия нежности и тепла, и мисс Хейр целиком, без остатка отдала ей свою нерастраченную материнскую нежность. Они не могли быть более близки друг к Другу, даже если бы она была истинной матерью этой девочки…

Часто в этом холодном, мрачном и несчастливом доме мисс Хейр задавала себе вопрос – как в такой атмосфере могло жить существо, подобное Деборе? Сколько было в ней прелестной наивности и сердечной теплоты, живости ума и юмора! От отца она могла унаследовать только самое дурное. Это было хладнокровное чудовище, подобное ящерам, населявшим Землю в доисторическую эпоху. У него не было никаких чувств – лишь одна стальная и жестокая воля.

Чтобы отогнать жуткие воспоминания, мисс Хейр слегка провела пальцами по глазам, вероятно, желая скрыть навернувшуюся слезу.

– Мне кажется, что жизнь не очень много дарила тебе радостей в последние годы. – Она опытным взглядом окинула одежду и грим Деборы. – …И все равно свою молодость ты не скроешь. Наоборот, ты привлечешь к себе особое внимание тех, кто тебя разыскивает. Нельзя все время прятаться. Это не жизнь для молодой женщины.

– Не думайте, что я уж так была несчастлива. Четыре года, проведенных с Квентином, были самыми радостными в моей жизни. Все складывалось так прекрасно, пока… – дальше она уже не могла говорить и разрыдалась.

Овладев своими чувствами, утерев глаза и нос платочком, Дебора выпрямилась на стуле и заговорила вполне спокойно.

– Я так благодарна вам за то, что вы поверили в мою невиновность… И тогда, четыре года назад в случае с моим женихом, и теперь, в истории с Баррингтоном.

– Ничего удивительного. Просто я верю в твое доброе сердце. Ты не способна нанести вред никакому живому существу. Дебора смутилась от похвалы.

– Спасибо тебе, Банни. Я никогда не забуду этих твоих слов и того, что ты для меня сделала.

Мисс Хейр сделала рукой нетерпеливый жест.

– Хватит обмениваться любезностями. Мы не в светском салоне. Перейдем к делу.

– Что за место ты нашла для меня? – спросила Дебора.

– Я разговаривала с неким мистером Греем. Он намерен отдать свою младшую сестренку в нашу школу, чтобы она приобрела здесь лоск. Однако чем дольше длилась наша беседа, тем больше я убеждалась, что для девочки было бы лучше, если бы ей занялся только один частный учитель. И когда эта превосходная идея осенила меня, я тут же подумала о твоей кандидатуре.

– Учительницей? Не гувернанткой?

– Вероятно, здесь лучше подошло бы слово «воспитательница». Между нами говоря, мистер Грей – человек не из высшего общества. Он создал себе богатство на пивных дрожжах или еще на чем-то подобном. Но теперь он прошел в парламент. Понимаешь, что это значит?

– Нет, не очень, – призналась Дебора.

– Это значит, что он и его сестра приобретут особняк в Лондоне и начнут вращаться в высших кругах. Сестра Грея должна будет устраивать приемы, а она сама только-только вышла из классной комнаты. Бедная девочка понятия не имеет о придворном протоколе, о светских манерах, о том, с кем следует и с кем не следует встречаться в Лондоне.

– Как я могу отправиться в Лондон, Банни? Я тут же попадусь на глаза отцу или мачехе. Что тогда со мной будет?

Мисс Хейр позволила себе снисходительно и даже с хитрецой улыбнуться.

– Все дело в том, что мистер Грей не привезет сестрицу в Лондон, пока ее не отшлифуют здесь как бриллиант. Но, чтобы ей не смущаться на первых порах среди наших девочек, он решил поселить ее отдельно. Нечто вроде загона для призовой лошадки, которую до поры до времени держат в стороне от любопытных глаз,

– Где это место?

– Уэлс, Дебора. Его поместье находится совсем рядом с Уэлсом.

Вздох облегчения вырвался у Деборы.

– Уэлс, – повторила она.

– Да, Уэлс. Именно тот городок, где такой замечательный собор, который, как я заметила, ты регулярно посещаешь. Мистер Грей готов платить тебе очень щедро, так как я прекрасно отрекомендовала тебя. К сожалению, все это продлится только несколько месяцев.

Под слоем пудры краска залила лицо Деборы. Все выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. И это немного пугало девушку.

– Чтоты рассказала ему обо мне?

– Только правду. Без всяких прикрас. Я уверена в тебе больше, чем в себе самой. Мое мнение отвоих способностях, знаниях, характере всегда было неизменным.

Мисс Хейр слукавила только в одном. Дебора могла быть прекрасной наставницей, но не была профессиональным педагогом. Она многому научилась под началом мисс Хейр, брала с нее пример, но все-таки мисс Хейр пришлось кое-что скрыть от дотошного мистера Грея. К концу разговор утомил обоих, особенно когда Грей стал интересоваться, бывали ли ошибки в педагогической практике Деборы. Порассуждав еще немного на эту тему с твердокаменной мисс Хейр, мистер Грей сдался.

— Ладно. Никто не совершенен в нашем мире, даже ваша замечательная мисс Морней. Если ошибку можно исправить – это уже не ошибка.

Он пришел в восторг от высказанной им самим глубокой мысли и выразил желание как можно скорее лично познакомиться с будущей наставницей. Его чем-то насторожило выражение лица мисс Хейр, когда та стала вдруг объяснять, что главным и, наверное, единственным недостатком является мягкость ее характера и то, что она часто позволяет людям брать над собой власть. Здесь внезапно мистер Грей посерьезнел, перестал шутить и его красивые лучистые глаза сузились. После этого в разговоре была поставлена точка. Дебору почему-то встревожил рассказ мисс Хейр.

– Банни! Пойми! Лорд Кендал очень умен и обладает такой большой властью… Он мог послать за мной констеблей или даже солдат. – Она вздрогнула от страшной догадки. – Он мог послать своих агентов.

Мисс Хейр печально вздохнула.

– Честно говоря, Дебора, ты слишком часто даешь волю своему воображению. Нет-нет, я не собираюсь с тобой спорить. Когда ты познакомишься с мистером Греем, ты сама посмеешься над собой. Я никогда не встречала более обаятельного и добродушного джентльмена. Мне он понравился с первого взгляда.

Тревога, которая вдруг пронизала все тело Деборы, немного ослабла. Мисс Хейр была хорошим физиономистом и знатоком человеческой натуры. У нее имелся большой опыт общения с самыми разными людьми.

– Когда состоится наше знакомство?

– Он хотел, чтобы ему разрешили завтра поприсутствовать на твоих занятиях с девочками и посмотреть, как ты с ними обращаешься.

– Нет! Зачем так скоро?

– Он на этом настаивает.

К концу дня у Деборы голова буквально пошла кругом. Разговор с мисс Хейр совсем выбил ее из колеи, и ученицы, почувствовав это, занимались кто чем хотел.

Дебора упорно всматривалась в свое отражение в зеркале, сутулилась, втягивала шею в плечи и, наконец, с криком ярости сбросила с лица уродливые проволочные очки, сорвала с головы муслиновый чепец и упала лицом в подушки, чтобы заглушить рыдания. Когда же оборвется цепь несчастий, сопровождающих ее жизнь? Ее молодость уходит безвозвратно, а все, что она делает, приводит к весьма печальному концу. Когда это кончится? Почти пять лет живет она в страхе, скрываясь от правосудия. Место гувернантки у лорда Баррингтона показалось ей идеальным. Она хотела ребенка, хотела сына, семью, и вот она получила в свои руки Квентина. Доверие и любовь между ними были безграничными. Женитьба Баррингтона на молодой Софи и светская жизнь послереволюционного Парижа только укрепила связь между ней и ребенком. И вот вновь рука судьбы и чудовищная трагедия! Если бы к Квентину вернулась память! Если бы она смогла оправдаться и одолеть могущественных врагов! Они с мальчиком оставались единственными свидетелями убийства, причем самыми опасными.

На белом потолке ее жалкой комнатки словно всплывали и таяли заголовки, которые могли бы появиться на страницах газет: «Посол Англии пал жертвой случайного грабителя!» Но это лишь одна из версий, удобная полиции. «Преступная гувернантка спустя пять лет повторяет свое преступление»… Уж тут ее отец постарается вылить весь ушат клеветы на свою дочь.

Как посмеются над ней судьи и зловещий, неизвестный ей лорд Кендал. Она представила, как он иронически поднимет бровь, слушая ее оправдания. У нее и так уже преступное прошлое, теперь на нее может лечь обвинение в соучастии в убийстве. Да мало ли что придумают судьи в напудренных париках?

Убийство! Уже дважды в ее короткой жизни ее связывали с этим преступлением. Пять лет назад отец обвинил ее в преднамеренном убийстве своего жениха. В связи с насильственной смертью Баррингтона прежние подозрения подтвердятся, и ее непременно приговорят к виселице.

Она едва сдержала истерический смех, готовый вырваться из горла. В данных обстоятельствах козни папаши меньше всего угрожали ей. Главную опасность представлял лорд Кендал. Дебора никогда не видела его, да и не имела особого желания встречаться с ним, но все-таки кое-что знала о нем со слов супругов Баррингтон и сама сделала вывод, что это за личность. У него была превосходная репутация в высших кругах. Он был на виду в обществе, но его частная жизнь была спрятана за семью замками. Как говорили, он внешне был весьма привлекателен – высок, темноволос – из тех, кто нравится женщинам. Дебора легко могла вообразить себе его надменный вид, самоуверенные манеры, властную усмешку. Ее даже передернуло от отвращения.

Сжавшись в комочек на кровати, она предалась размышлениям, пытаясь восстановить в памяти все те скудные сведения о нем, случайно дошедшие до нее. Хотя он был крестным отцом Квентина, но не встречался с мальчиком уже четыре года. Лорд Баррингтон объяснял это тем, что Квентин жил в поместье, а основным местопребыванием Кендала была столица. Правда, крестный регулярно посылал мальчику подарки, и они даже вели переписку. Но, даже будучи в Париже, лорд Кендал не сделал ни одной попытки повидаться со своим крестником. Он не появился на пикнике, который Дебора устроила для детишек из семейств дипломатического корпуса. Вместо себя он прислал своего секретаря. Лорд Баррингтон оправдывал такое поведение своего друга постоянной занятостью на мирных переговорах, отнимавших все время и всю энергию Кендала. Но неужели он не мог выкроить хоть пару минут? Почему он так пренебрегал маленьким Квентином? Этот момент в ходе ее рассуждений вдруг поверг Дебору в ужас. Неужели здесь вмешалась рука Провидения? Это Оно до поры до времени оберегало мальчика от личной встречи со злодеем, не подпускало к нему убийцу. Как же заблуждался лорд Баррингтон, всегда восторженно отзываясь о Кендале. Вплоть до той самой ночи…

Дебора терялась в догадках, Их дружба была крепкой, но одно было ясно – они о чем-то спорили, прежде чем прогремел выстрел. И это не был несчастный случай. Лорд Кендал не только не старался помочь умирающему, а, наоборот, погнался за ней и Квентином. Он мог расправиться и с ними, если б слуги не спугнули его. Но кто поверит ей сейчас? Как она сможет убедить кого-либо, что один из самых уважаемых людей в Англии застрелил своего лучшего друга и покушался на жизнь его ребенка. Люди склонны все оценивать с фасада – и дворцы, и репутации. Они ничего не знают о тайных страстях, о злобе, которая часто кроется за очаровательной внешностью. Но она-то знала. Ее отец преподал ей страшный урок. Дебора научилась видеть за роскошной лепниной мерзость, ненависть и пустоту души.

Ее мысли вернулись к счастливым годам жизни в Париже. Когда лорд Баррингтон возвращался из своих далеких поездок, весь дом сразу же оживал. Словно добрый волшебник возвращался из дальних стран с сумкой, полной сюрпризов.

Квентин обожал своего отца. Когда отец и сын встречались, они напоминали пару развеселившихся мальчишек. Деборе было очень жаль, что такие минуты выдавались нечасто. Квентин был одиноким ребенком, и она сочувствовала мальчику и его отцу, чья работа в министерстве была настолько напряженной, что при всей своей горячей привязанности к сыну он не мог уделять ему достаточно времени. Со своей стороны и лорд Баррингтон понимал, что мальчик нуждается в женской ласке. Поэтому он и нанял для него не наставника, а гувернантку. Когда лорд женился, Дебора думала, что положение изменится. С болью в сердце она готовилась оторвать от себя Квентина и передать на попечение мачехи. Но случилось так, что Баррингтон выбрал себе жену, презирающую уединенную жизнь в глуши, увлеченную балами, приемами, роскошными магазинами – всем тем, что может предоставить женщине только столица. Лорд Баррингтон был слишком добродушен, слишком уступчив и слишком погружен в свои дела, Чтобы наладить нормальную семейную жизнь с такой женой. Никто не собирался отнимать мальчика у Деборы, жизнь ее текла по-прежнему безмятежно, и ужасы прошлого начали блекнуть в ее памяти. Пока не наступила та ужасная грозовая ночь…

«Я не должна распускаться и давать волю слезам, – приказала она сама себе. – Пусть Баррингтон ушел из жизни, но я-то жива». Когда-нибудь она заставит лорда Кендала расплатиться за свое злодеяние и этим исполнит взятый на себя долг.

Решительности Деборы поубавилось, когда ее мысли обратились к Квентину. Она встретилась с мальчиком вскоре после смерти его матери. Она ясно помнила мельчайшую подробность их первого свидания. Не верилось, что этот замкнутый в своей детской скорби четырехлетний малыш, отнесшийся к ней с явной подозрительностью, очень скоро станет самым близким ей существом. Дебора помнила их первый урок верховой езды и удивление мальчика, когда он увидел, что его гувернантка совсем неплохая наездница. Она помнила ночи, проведенные возле его постели, когда лихорадка мучила его…

Подбородок ее предательски задрожал. Когда-нибудь она все равно потеряет его, ведь она не сможет быть с ним всегда.

Резко поднявшись с постели, Дебора подошла к сундучку, спрятанному под туалетным столиком, извлекла из кармана ключ, вставила в скважину, повернула и откинула крышку. Там хранилась сумочка из темного бархата. Она выложила содержимое сумочки на ладонь. Мелкие алмазы обрамляли овальный медальон. Дебора открыла крышку медальона и взглянула на миниатюру внутри. На портрете была изображена темноволосая улыбающаяся девушка, почти ровесница Деборы, нет, даже моложе. Это все, что осталось у Деборы на память о ее матери. Вглядываясь в милое, такое родное лицо, она вновь погрузилась в воспоминания, но уже не о Квентине, а о собственном детстве. На задней крышке медальона было выгравировано ее настоящее имя. Это была самая большая ценность Деборы – подарок матери в последнее Рождество, которое они провели вместе. Из-за того, что на медальоне было имя, она никогда не надевала его. С тех пор как ей пришлось скрываться от властей, она тщательно прятала медальон и доставала его только в случае, когда никто не мог за ней подглядеть. Если лорд Кендал преследует ее, то тем более опасно держать его при себе. При этой мысли озноб пробежал по ее телу. Разумнее всего было отдать медальон на хранение мисс Хейр. Покинув этот дом, она попросит спрятать этот дорогой ей предмет у себя и хранить, пока… пока что? Она не могла представить себе тот день, когда сможет открыто носить его на груди. Более здравомыслящая женщина на ее месте давно бы избавилась от этой вещицы, но Дебора не могла заставить себя решиться на подобный поступок.

Спрятав свое сокровище на прежнее место, она, чтобы хоть немного привести в порядок свои чувства, потерла виски и разгоряченный лоб кончиками пальцев. Ее мучили сомнения, правильно ли она поступила, придя в школу мисс Хейр. Никто из учительниц не знал ее прежде, и она потратила столько усилий, чтобы изменить свою внешность, что и собственный папаша не признал бы ее сейчас. Дебора очень надеялась, что ищейки Кендала пока не напали на ее след.

Ложь, ложь, ложь – это стало единственным способом выжить. Все время лгать и лгать. Но теперь эта постоянная ложь могла привести к гораздо большей катастрофе. Раньше ей приходилось беспокоиться только о себе. Теперь же появился Квентин. Ее настораживало, что о пропаже Квентина не сообщалось в газетах. Наверняка это было сделано по настоянию могущественного Кендала, который плел какой-то неведомый ей заговор.

Если бы Квентин был способен подтвердить ее историю, она, не побоявшись за себя, вышла бы на открытый суд. Но события той ночи стерлись из памяти мальчика. Он помнил только, что его разбудила гроза. Он даже не знал, что его отец мертв. И еще одна тревожная мысль заставила ее буквально похолодеть. Лорд Кендал сможет отыскать Квентина только через нее. И тогда ей придется выдержать многое, чтобы не открыть палачу убежище мальчика. Если же с ней случится самое плохое, каково будет тогда Квентину?

В безмолвной молитве она мерила шагами пространство своей крохотной комнатушки, стараясь обрести уверенность и душевное равновесие. Она не должна задерживаться на одном месте. Мистер Грей подвернулся как раз кстати. А если лорд Кендал разошлет свору своих ищеек по стране и доберется до мисс Хейр, то та найдет нужные слова, чтобы отвести угрозу от Деборы и мальчика.

Очень важно теперь произвести благоприятное впечатление на мистера Грея. Это будет не так уж трудно сделать. Она обладает знаниями и навыками, достаточными, чтобы подготовить его провинциальную сестрицу к появлению в светском обществе.




3


Розовой гостиной пансиона для юных леди происходило торжественное чаепитие. Это не был обычный ритуал, изо дня в день повторяющийся в тысячах благопристойных английских домов. Это был еще и урок хорошего вкуса и манер и одновременно проверка того, что успели усвоить девицы из преподанных им правил.

Но, к сожалению, все превратилось в настоящую пытку и для почетного гостя, который на свою беду оказался привлекательным молодым мужчиной, и для девочек, каждая из которых, забывая о приличиях и внушенных им мисс Хейр правилах поведения, изо всех сил старалась обратить на себя его внимание. Мистер Грей, задавшийся целью найти достойную наставницу для своей несколько необузданной сестренки, смог воочию убедиться, насколько сложна эта задача, если судить по представленному ему результату. Дебора не могла управлять этой стаей девиц, истосковавшихся по мужскому обществу. Направить разговор на что-нибудь серьезное или придать ему хоть какой-то смысл, отдаленно напоминающий светскую беседу, не было никакой возможности. Все девушки откровенно флиртовали с гостем. У мисс Хейр часто бывали посетители мужского пола, которых девушки обязаны были угощать чаем и развлекать беседой, но те джентльмены не шли ни в какое сравнение с мистером Греем. Среди них были и красавцы, и остряки, и известные искусники в деле обольщения невинных созданий, но мистер Грей, как заметила Дебора, не прилагал ни малейших усилий, ни желания оказаться в центре внимания. Он предпочитал помалкивать и предоставлял больше говорить ей, когда появлялась возможность перекрыть неумолкающий вокруг девичий щебет.

Когда их взгляды скрестились на мгновение, на нее хлынул такой поток голубого ясного света, подобный чистому источнику с горного ледника, что ей стало как-то не по себе. Они оба отвернулись друг от друга. И больше она уже не решалась смотреть ему в глаза. В них была ясность, но не было теплоты. Был интерес, но не было простого живого чувства. Кот, оказавшийся среди беспечных пташек и не торопящийся выбрать себе подходящую добычу, вел бы себя точно так же.

Но Дебора вновь попыталась успокоить себя, развеять всякие подозрения. Будь мистер Грей агентом лорда Кендала, он не стал бы тратить время на чаепитие с девицами в пансионате. Он бы действовал в открытую – жестко, грубо, бесцеремонно. Этот же джентльмен, спокойный, благожелательный, вероятнее всего, был именно тем самым, кем он представился мисс Хейр. Ей нечего бояться. Только почему он вдруг как-то странно улыбнулся, когда она случайно перехватила его взгляд. О чем он подумал в этот момент?

Грей поздравил себя с удачной идеей лично явиться в пансионат и войти в доверие к этой девице. Сначала он намеревался захватить ее силой. Предварительный разговор с мисс Хейр заставил его поменять план действий. Не было никакого сомнения, что хозяйка школы встанет грудью на защиту своей протеже. Она вполне могла бы решиться вызвать констебля и преследовать похитителей с упорством истинно британского бульдога. Менее всего Грей желал огласки того, как он намерен расправиться с мисс Вейман.

Наблюдая за Деборой, он все больше убеждался, что имеет дело не с вражеской шпионкой, а со странным созданием, вдруг потерявшим чувство реальности. Ее нетрудно будет запугать до смерти. Грей был уверен, что пройдет день-два, и она раскроет перед ним все секреты, и он выведает у нее все, что ему требуется. В глубине души Грей даже немного пожалел, что ему придется обойтись с ней так жестоко. Не в его характере вести войну с беззащитной женщиной. Но он сразу отбросил в сторону подобные рассуждения. То, что у нее такой простодушный вид, совсем не доказывало, что она невиновна. Уже сам факт похищения Квентина говорил об обратном. Преступление было налицо.

Дебора коснулась пальцами бровей, стараясь хоть как-то облегчить мучившую ее головную боль, и уронила непривычные для нее уродливые очки. Они упали на стол среди чайных чашечек и блюдец с печеньями и пирожными. Дебора, неумело изображая близорукость, стала шарить рукой по столу. Миллисент – девочка в общем незлая, но слишком шаловливая и желающая во что бы то ни стало обратить внимание гостя на себя, передвинула очки на другое место, затрудняя Деборе таким образом поиски. Неудачная шутка прошла бы незамеченной, если бы Дебора не выдала себя, сразу перехватив руку Миллисент.

В наступившей паузе прозвучал голос Грея: – Мне кажется, миссис Морней, что очки вам не так уж необходимы. У вас прекрасное зрение. Может быть, мое замечание вам покажется бестактным, но они вам совсем не к лицу.

Дебора поняла, что совершила непростительную ошибку, разоблачив себя в такой мелочи, но она не могла предугадать, к каким последствиям эта ошибка может привести. Главное, что Грей узнал о ней нечто такое, что могло показаться ему странным. Правда, он тут же умело перевел разговор на другую тему. Он позволил девочкам задавать ему вопросы о том, обручен ли он, сколько ему лет, где он живет в Лондоне, чем занимается, почему приехал в Бат. Вопросы сыпались на него с такой же скоростью, с какой лучники выпускали свои стрелы в битве при Аджингкорте. Деборе, единственной учительнице, присутствующей на этой беседе, в конце концов пришлось повысить голос.

– Девочки! Потише, – сказала она твердо. Она должна была показать мистеру Грею, что леди, зарабатывающая себе на хлеб обучением детей, должна уметь брать командование на себя.

Спасительный гонг облегчил ей задачу. С недовольным бормотанием и смешками девочки стали покидать гостиную. Дебора содействовала их скорейшему уходу, держа двери раскрытыми настежь и добродушно напоминая, что утром состоится контрольная по французскому. Когда последняя из девиц удалилась, Дебора плотно закрыла двери, заперла их на щеколду и расслабленно опустилась в одно из кресел. Ей необходимо было хоть минуту-две для отдыха.

Внезапно заметив, что мистер Грей находится в гостиной и молча, стоя у окна, любуется открывающимся оттуда видом, она вежливо пригласила его присесть. Он без колебаний принял приглашение и, опустив глаза, стал изучать ее фигуру, скользя взглядом снизу вверх, начиная с носков скромных ботинок до прядок волос, выглядывающих из-под муслинового чепца. Он подумал, что Дебора Вейман совсем не соответствует его представлениям о ней и описаниям тех, кто ее знал. Тусклое существо – такой она хочет казаться, и весьма в этом преуспела. Она многого добилась. Неопытный взгляд не разоблачил бы фальши в ее нарочито невыразительном наряде. К несчастью для этой леди, он был как раз опытен в раскрытии всяких фальшивок и постоянно тренировал свою наблюдательность.

Пока она подавала поднос с двумя бокалами шерри – для него и для себя – Грей наблюдал за ее походкой и жестами и распознал врожденную грацию. Цвет лица был нарочно испорчен дурным гримом. Фасон одежды не мог скрыть женственность стройной фигуры. Роль женщины старше своих лет не совсем ей удавалась. Он уже видел на какое-то мгновение ее глаза без уродливых дешевых очков. В них мелькнули тогда зеленые искорки. В них была живость молодости. Для чего весь этот маскарад? Неужели она начисто лишена женского тщеславия?

– Я что-то сделала не так? – спросила Дебора. – Я заметила, что вы старались скрыть от меня свою улыбку.

– Прошу прощения. – Грей опустил густые ресницы, чтобы избежать испытующего взгляда Деборы. – Это произошло, когда вы случайно уронили свои очки.

– И что тогда произошло? – Дебора сделала вид, что ее внимание целиком поглощено бокалом с шерри. Если бы Грей занялся ее одеждой, он первым делом сорвал с ее головы этот дурацкий чепец и освободил бы ее волосы…

– Случилось маленькое происшествие, не стоящее, впрочем, вашего внимания.

– Какое же? – настаивала Дебора.

– Записка.

– Записка?

Какие же у нее на самом деле волосы под чепцом и слоем пудры? Блондинка она или рыжая? Будь они сейчас в какой-нибудь таверне и не будь она леди, он предложил бы ей полсотни, нет, целую сотню гиней только за то, чтобы она сняла чепец.

– Что за записка?

– От Миллисент.

– Миллисент передала вам записку?

– Да. Вместе с бутербродом с сыром, от которого я отказался.

Ее голос приобрел естественную интонацию. В нем прозвучал искренний гнев, истинный темперамент.

– О Боже! Я должна показать эту записку мисс Хейр. Девочка нарушила все правила и приличия.

– Боюсь, что это невозможно.

– Почему?

– Она съела ее вместе с отвергнутым мною бутербродом.

Когда Дебора рассмеялась, он, довольный, откинулся в кресле, почувствовав, что заслужил се доверие.

Дебора молча пригубила из бокала шерри. Она ждала вопросов от своего нанимателя. Он был не очень-то любезен, но она не винила его за это. Наоборот, его нерешительность импонировала ей. В нем она угадывала мальчишескую робость и неопытность провинциала. Знания светских условностей, которыми обладала она, хватило бы на них обоих,

– Мисс Хейр сказала, что вы ищете наставницу для своей сестры? – начала она разговор первой.

Он оттягивал обсуждение деловых проблем. Скоро, очень скоро покой и уют этой гостиной сменится кошмаром. Доверчивость исчезнет из ее глаз, и когда еще мисс Вейман взглянет на него с такой же теплой доброжелательностью. Вряд ли настанет такой день.

– Вам, вероятно, необходимы рекомендации от моих прежних нанимателей? – Для Деборы это был самый больной вопрос.

– Рекомендации? – Грей постарался выглядеть как можно более беспечным. – Я и так все о вас знаю.

– Не может быть, – невольно встрепенулась Дебора.

Грей улыбнулся несколько лукаво.

– Мисс Хейр поведала мне полное ваше жизнеописание. Она рассказала о том, как вы с вашим покойным мужем провели несколько лет в Ирландии, а там местные жители не очень-то любят заниматься всякой писаниной.

– Да, это верно.

– Для меня отзыв мисс Хейр о вас весомее всяких бумаг.

– Благодарю вас.

Дебора сбросила с плеч главную тяжесть, и это оказалось легче, чем выманить у несмышленого ребенка леденец. Грей оказался более доверчив, чем она предполагала. Ей стало немного стыдно за себя, за ложь, которая срывалась по необходимости с ее уст.

– Простите, что я задаю вам этот вопрос, но… – начал он и ненадолго замолчал. – Мисс Хейр не очень ясно выразилась. Она обмолвилась, что, помимо обучения моей сестры правильному произношению, вы еще способны придать девушке некий светский лоск. Я правильно ее понял? Мне интересно, как вы этого добиваетесь?

Наступила неловкая пауза. Мистер Грей поднес к губам бокал с шерри, а Дебора съежилась от страха в своем кресле. Она знала, что меньше всего производит впечатление человека, который мог бы навести на кого-либо хоть какой-то лоск. У нее самой в помине не было никакой светскости.

В течение долгих и тягостных мгновений она молча разглядывала свои стиснутые на коленях руки.

Грей спросил вроде бы участливо:

– Я сказал что-то обидное для вас? Склонившись, он легким движением провел пальцем по ее запястью. Это прикосновение толчком заставило побежать кровь по всем ее жилкам и капиллярам. Пульс участился настолько, что она испугалась, что может потерять сознание. Усилием воли Дебора преодолела этот приступ слабости и одновременно возбуждения. Она даже нашла в себе силы взглянуть ему прямо в глаза.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете! – произнесла она.

– Сомневаюсь! – Он так же почувствовал некий шок от прикосновения к ее не прикрытому тканью участку кожи и сам удивился странности непривычных ощущений.

И взгляд и улыбка его смягчились. В них проглядывала нежность и сочувствие. Чтобы снять возникшее неловкое напряжение, Дебора взяла инициативу на себя.

– Вы должны понять, мистер Грей, что гувернанткам и школьным учительницам платят не за то, чтобы они щеголяли нарядами. На самом деле наниматели предпочитают тех, кто понимает, какое место они занимают в обществе. Слуги носят ливреи. Мы, гувернантки, надеваем на себя нечто подобное. Это униформа. Вы могли заметить, что все учительницы в школе мисс Хейр почти неотличимы одна от другой.

– Вы ошибаетесь. Я бы узнал вас в любой одежде в любой толпе.

Комплимент прозвучал так неожиданно, что вызвал у нее нервную дрожь. Может быть, он хотел как-то ободрить легковозбудимую невзрачную вдову и добиться победы над ней, не прилагая никаких усилий? В следующий момент он погладит ее по щечке и скажет, что в юности она, наверное, была настоящей губительницей сердец. Пора было резко менять тему.

– Служить гувернанткой доставляет вам радость?

– Прошу прощения, я не очень-то поняла, что вы хотите знать?

– … Ведь так нелегко отказаться от собственной личности… Стать тенью кого-то постороннего, посвятить ему лучшие годы своей жизни. Неужели это предел ваших желаний?

Нет, это не было ее желанием. Она стала гувернанткой в силу необходимости. Ей надо было прятаться, скрывать свою истинную сущность под маской. Деборе грозила тюремная камера, и она предпочла перевоплотиться в иное, чуждое ей по характеру существо. Вот этого всего она и не могла ему рассказать. Под тонкими стеклами очков ее зрачки вспыхнули. Зачем вся эта лишняя болтовня? Она не нуждалась в его сочувствии. Она требовала только уважения к себе и к своей профессии. Дебора решила убедить его, что он сделал правильный выбор, нанимая ее для определенной работы.

– Мистер Грей, давайте расставим, как говорится, все точки над i. Вы, конечно, имеете полное право сомневаться в моих способностях. Но я имею представление о придворной жизни, я знаю, как готовить девушку к ее первому сезону в свете, я в курсе последней моды и манер. У меня нет документальных подтверждений моих знаний, но я готова к любому экзамену. Спросите меня, что вас интересует в этой области, и вы получите от меня самый обстоятельный ответ.

Он ощутил обиду в ее тоне. Взяв ее ладонь в свою, Грей как бы призвал Дебору закончить ее несколько возбужденный монолог. Что-то в этой мисс Вейман было такое – то ли какая-то печальная обреченность, то ли некая бравада в попытках отстоять свое достоинство, что смущало Грея, путало его мысли. Чем-то она притягивала его, как притягивается металлическая иголка к магниту. А может быть, это было ощущение, что она относится к нему как к спасителю, посланному ей самим небом.

Дебора настаивала на своем.

– Вы хотели устроить мне проверку? Так спрашивайте!

– Я не знаю, что спросить…

– Подумайте о своей сестре. Чего вы хотели бы для нее добиться и от чего вы хотели бы ее избавить?

Это задание не составляло для Грея особой сложности. Его младшая сестренка Маргарет причинила ему массу неприятностей и, вероятно, добавит немало серебряных нитей в его шевелюру, пока он не выдаст ее замуж.

– Что ж… – начал он нерешительно.

– Со мной вы можете говорить абсолютно искренне.

Грей задумался, прикрыв глаза. Что ж, если леди Дебора хочет продолжить игру, он согласен в ней участвовать.

– Как мисс Хейр вам, наверное, уже сообщила… моя сестра Маргарет… она… в общем, она богатая наследница. Нет, не подумайте ничего такого… Маргарет далеко не дурочка. Она догадывается об охотниках за приданым… Но у нее нет должного опыта, как давать им отпор. Что бы вы посоветовали ей на первый случай?

– Ничего не может быть проще, – сказала Дебора. Такой же вопрос встал недавно в отношении одной девочки из их школы. – Надо избегать подобных мужчин, словно они больны заразной болезнью.

То же самое Грей недавно втолковывал Мэг, только она не слушала его, считая, что уже научилась разбираться в мужчинах и знает, как ими управлять. Он переплел пальцы, положил на них подбородок и сказал с насмешливой серьезностью:

– На многих мужчин такое поведение девушки оказывает обратное действие. Им кажется, что особы женского пола их избегают потому, что боятся влюбиться по уши. И «женихи» не оставляют своих притязаний. Давайте рассмотрим другой случай… Если она застигнута врасплох и находится, ну… как мы с вами, например – наедине с мужчиной в запертой комнате.

Дебора с беспокойством взглянула на дверь, потом перевела взгляд на Грея. Резко повернувшись на стуле, она глянула на его левое плечо.

– Что такое? – спросил Грей, нахмурившись.

– Не двигайтесь, к вам за воротник забралась оса.

– Что?!

Пока Грей, вскочив, беспорядочно размахивал руками, Дебора проскользнула к двери. Держа руку на щеколде, она разразилась смехом.

– Все в порядке, мистер Грей. Никакой осы не было.

Он был не очень доволен, что его так провели.

– Дьявольщина! – Он устремился к Деборе и прижал дверь плечом. – Вы хотите убедить меня, что у Мэг не было другого способа, кроме этой шутки.

– С глупцами и шутить надо глупо. Они на это легко поддаются.

– В интересах дела и установления всеобщей гармонии давайте с этой минуты избегать слова «гувернантка». Заменим его термином «компаньонка». Вы не возражаете, миссис Морней?

Его голос как бы обволакивал ее.

– Вы не пожалеете, мистер Грей, я вам обещаю.

– Теперь нам осталось только договориться о дне и часе, когда я смогу проводить вас к моей сестре.

– Я должна сначала все обсудить с мисс Хейр.

– Естественно.

Дебора чуть подергала дверную ручку, намекая Грею, что он по-прежнему преграждает ей путь. На какое-то мгновение, уступая ей дорогу, он коснулся тела Деборы, чуть приобняв ее, но в глазах ее не было испуга. Только немой вопрос. Грей поинтересовался:

– А что, миссис Морней, если моя сестра окажется в такой ситуации? – Он схватил ее запястья и, преодолевая ее слабое сопротивление, крепко сжал их. – Какой совет вы дали бы ей на этот раз?

Дебора усмехнулась.

– Если у девочки крепкие легкие, пусть использует их во всю мощь, призывая на помощь. А когда ее освободят от нежелательных объятий, она объяснит всем, что оса забралась под ее воротник.

– У вас на все есть ответ. Вы просто кладезь мудрости. – Он еще плотнее придвинулся к ней. – А я знаю, как пресечь женский крик. Это можно сделать достаточно крепким поцелуем.

Он был так близко от нее, что Дебора чувствовала его теплое дыхание на своих похолодевших щеках. Ни страх, ни любопытство, ни даже крепость его рук удерживали ее от сопротивления. Это было чувство, ранее ей незнакомое. Их губы медленно сблизились и так же медленно отдалились. Дебора перестала дышать, словно боясь стереть с губ следы этого прикосновения.

За дверью прозвучал гонг. Они оба вздрогнули, словно просыпаясь от долгого сна.

Грей пропустил ее, распахнув перед ней дверь.

– Если я не ошибаюсь, на сегодня занятия окончились.

Кровь прилила к ее щекам, в глазах заметалось беспокойство.

– Мистер Грей… Я право не сознаю, что делаю.

– Вы стоите на моей ноге, – не замедлил он с ответом.

– Что?

– Только что вы изучали со мной разные выходы из затруднительных ситуаций, в которые могла бы попасть моя сестра. А вот теперь отдавили мне ногу.

Его слова вернули ее в реальную жизнь.

– Да, конечно, я имела и такой способ на крайний случай, – нашлась Дебора.

– Он довольно эффективен, но весьма болезнен.

В коридоре они оказались вновь в шумной толпе девочек, которые покидали свои классы и возносились на верхние этажи подобно птичьим стайкам. Щебет и визг заглушали все, и беседа с мисс Хейр прошла на скорую руку. Дебора была рада поспешному отбытию мистера Грея. Двусмысленный эпизод, связанный с проверкой способности Деборы противостоять домогательствам слишком уверенных в себе джентльменов, смутил ее. Она прокралась в учительскую комнату и, улучив минуту, когда осталась там в одиночестве, внимательно осмотрела себя в зеркале. Ее собственное отражение в большом зеркале не принесло ей ничего, кроме разочарования. С трудом можно было поверить, что мистер Грей вздумал флиртовать с ней. Как могли подобные бредни появиться в ее глупой голове?



В библиотеке дома, временно арендованного Греем в Бате, два джентльмена вели сражение за карточным столом. Младший брат Грея Ник был высок и светловолос и не обделен истинно мужским обаянием. Однако он был лишь младшим сыном, и это снимало с него громадную ответственность, которая лежала на плечах старшего брата. У Ника было очень мало забот и очень много свободного времени. В денежном отношении он был независим, позволял себе дорогостоящие развлечения, а когда небо на какое-то время заволакивалось унылыми тучами, а долги вырастали выше допустимой приличиями суммы, он в раскаянии и тоске появлялся в будуаре своей любящей матушки – вдовствующей герцогини – и, выдержав пару ласковых материнских упреков, а иногда и шлепков, уходил, получив желаемое. Женитьба и обзаведение потомством, во всяком случае в обозримом будущем, не входили в планы Ника. Этот грустный долг должен был сперва исполнить его старший брат.

Лорд Хартли, шурин, ухе девять лет был женат на их старшей сестре Гасси. Харт был сонного вида джентльмен, смуглый и темноволосый. Он восхищался своими авантюрными родственниками, но собственное здравомыслие всегда удерживало его на краю пропасти, которую те перемахивали без раздумья. Харт умел держать себя в руках, был постоянен и надежен, в отличие от братьев-кузенов, чьи настроения были переменчивы, а желания внезапно вспыхивали и гасли, как ночные зарницы. Иногда, беседуя с ними, он не успевал следить за ходом их мысли. Чаще всего он помалкивал, но иногда умел отстаивать свое мнение. И сейчас Харт выражал недовольство планом Грея, не понимая смысла всей этой затеи.

– Думаю, есть более простой способ уладить эту проблему.

– Какой же? – Ник собирал карты, разбросанные по столу. – Моя сдача, кажется?

– Да, тебе сдавать. Но я о другом… Почему бы не передать эту мисс Вейман властям?

– Ты пропустил мимо ушей, что говорил Грей. Магистраты, суды затянут такую волынку, что мы не дослушаем эту песню до конца дней своих, а Грей должен схватить предателя немедленно. Шпион засел в министерстве и спокойно работает на врага. Вот поэтому мы берем на себя роль праведного суда.

Азарт пылал в глазах Ника. Харт посмотрел на карты в своей руке и стал раскладывать их веером по мастям.

– Пока Грей так же далек от поимки предателя, как и в самом начале.

– Ты же слышал его рассказ. Он расставил дюжину ловушек. Ни одна не сработала. Но сработает главная и последняя – что-то очень важное, связанное с мальчиком и мисс Вейман.

– А может, мисс Вейман и есть та самая предательница?

– Нет, – воскликнул Ник, – это невозможно.

Мнение Харта совпадало с мнением Ника, но все же он спросил, будучи человеком дотошным.

– А почему невозможно?

– Потому что мисс Вейман не имела никакого отношения к информации, которая уходила во Францию. Конечно, она могла вытянуть что-то из Джила, но тот вряд ли посвящал ее в политику.

Харт, нахмурившись, перебирал карты.

– Все меньше смысла я вижу в нашей затее. Раз ее никто ни в чем не подозревает, почему она разом срывается с мальчиком с места и скрывается в Англии?

Ник тяжело вздохнул.

– Ответы на все вопросы мы получим после того, как Грей допросит мисс Вейман.

Игра в карты продолжалась в молчании. Ник не удивился, что следующий кон остался за ним. Мысли Харта витали далеко от карт. Он заявил:

– Я не верю, что она убила Джила.

– Почему же?

– Потому что мисс Хейр так высоко отзывалась о ней, а Джил назначил ее опекуном Квентина.

– Но она может знать убийцу, В чем-то она замешана. Иначе она бы не скрывалась вместе с мальчиком.

Хлопнула входная дверь, и Грей стремительно ворвался в библиотеку. Не глядя ни на кого, он подошел к столу, отмерил себе из графина коньяку и с наслаждением проглотил огненную жидкость. Только после этого он обратился к своим товарищам:

– К счастью, все прошло гладко. Мисс Хейр доверяет мне, девчонка тоже. Мы без труда добьемся своего.

Ник удивленно поднял брови.

– Значит, мисс Вейман уже залетела к нам в клетку?

Грей ответил такой ледяной улыбкой, что Харт даже поежился.

– Я думаю, что мы заставим мисс Вейман открыть свои карты уже через несколько часов.

Ник, осторожно подбирая слова, произнес:

– Если все идет так замечательно, может, не стоит прибегать к насилию, а спокойно добиться от нее всей правды?

– Не мели чепухи, Ник. Всякое дело требует усилий. Впрочем, к труду ты не приучен. Мисс Вейман доказала мне недавно, что она умнейшая и хитрейшая из женщин, и выбить из нее признание можно только надавив на нее как следует.

Харт, тотчас же представивший в воображении стальные раскаленные щипцы и кипящее масло, спросил сдавленным голосом:

– Грей, дружище, неужели ты пойдешь на такое?

Грей ответил резко, словно ударил плетью:

– Не будь таким дураком, Харт. Я не нанесу ей никакого вреда… В том смысле, как ты это себе представляешь.

Харта эти заверения ни в чем не убедили. Грей между тем продолжил:

– Мы увидимся с вами в Уэлсе. И помни, Харт, что я тебе сказал. Не вступай с девчонкой ни в какие разговоры. Ты должен выглядеть мрачным злодеем и как следует ее напугать. В тебе должно появиться что-то звериное. Вспомни о своем Язоне. – Грей имел в виду восьмилетнего сынишку Харта. – Только представь себе на мгновение, что твоего мальчика похитили и ему угрожает опасность.

Харт мрачно пожал плечами и ничего не ответил.

Грей обратил свое внимание на Ника.

– Ник?

– Я свое амплуа знаю. Я буду ее другом и спасителем.

– Только чересчур не войди в роль.

Грей уже собрался уходить, когда Ник позвал его.

– Почему ты не расскажешь нам с Хартом, о чем вы беседовали с мисс Вейман?

– А что бы ты хотел знать?

– Ну… хотя бы для начала, как она выглядит.

– Испуганной, наивной, невинной овечкой…

– И ты по-прежнему думаешь, что она застрелила Джила?

– Один короткий разговор с ней меня еще ни в чем не убедил.

– И все же? – не отставал Ник. Грей чертыхнулся.

– Я был бы последним дураком, если б поддался скромно потупленным глазкам и милым улыбкам… Но я далеко не дурак.

– Это я знаю, – вздохнул Ник.

– Вот и хорошо, что ты меня понял. А теперь простите меня, господа.

Грей с шумом захлопнул дверь, вызвав недоумение у своих компаньонов. Харт покачал головой и произнес:

– Никогда не видел его в таком настроении.

– Я тоже, – согласился с ним Ник.

– Что на него нашло?

– Может быть, я догадываюсь… – начал было Ник, ероша свои густые волосы.

– О чем?

– Нет, нет. Я, должно быть, ошибся. – Ник посмотрел на закрытую дверь и скорчил гримасу, в его глазах заплясали хитрые огоньки.

– Поделись со мной своей догадкой, – обиженно потребовал Харт.

– Бедный Грей… – Ник засмеялся. – Знаешь, Харт, я никогда раньше не произносил этих слов.

– Каких?

– Бедный Грей…

Харт тяжело вздохнул, глядя на огонь в камине. Он мечтал о том, чтобы оказаться сейчас в кругу своей семьи в Кенте. Ему совсем не хотелось находиться здесь, так далеко от супруги и сына, и принимать участие в этой странной авантюре.




4


Путешествие на виллу мистера Грея оказалось не очень приятным. Моросил мелкий дождь, а с Бристольского канала подступал белой пеленой туман. Где-то после Редстока мистер Грей покинул своего верхового жеребца и попросил разрешения у Деборы скрасить своим обществом ее одиночество в карете.

– Мерзкая погода, – произнес он, занимая место напротив нее и резким движением стряхивая со шляпы дождевые капли. В ответ на ее улыбку он попытался пошутить: – Извините за мое вторжение, мадам, но мой конь так же не хочет утонуть в этой грязи, как и я. А если б он нес меня на себе, это случилось бы неизбежно.

Грей устроился в углу кареты, опершись рукой о сиденья. Он старательно хранил на лице слегка извиняющуюся улыбку, но мысли его были далеко не так приятны, как выражение его лица. Меньше всего ему хотелось находиться с ней рядом. Он должен был настраивать себя против нее, разжигать в себе злобу, а не расслабляться в ее обществе. Верхом на лошади, за окном кареты он чувствовал бы себя в большей безопасности от ее вредного влияния.

Непредусмотренная встреча совсем вывела его из себя. К счастью, мисс Вейман не могла об этом догадаться. На пути через Редсток, при переправе через Белый Харт, Грея узнала и горячо приветствовала леди Памела Беккет, закадычная подруга прекрасной Елены. До сих пор ему не приходило в голову, что владения Беккетов располагаются недалеко от Уэлса. Вполне возможно, что ее муж, маркиз, прибыл сюда на начало охотничьего сезона вместе с толпой гостей. Могли возникнуть вопросы: что делает Грей в этих местах и карету какой леди он сопровождает?

Дебора поняла его плохое настроение по-своему.

– Не расстраивайтесь, мистер Грей. Вы не отвечаете за погоду в Англии.

У нее самой было невесело на душе. Она предчувствовала, что дождь продлится не менее недели, и ей сразу же придется проводить время с ученицей в закрытом помещении, как следует не познакомившись с ней.

– Все-таки часть вины лежит на мне, – произнес Грей. – Мой старый лакей Фарли, страдающий люмбаго, предсказывал перемену погоды к худшему. Его болезнь – это верный барометр. Я его не послушался и поторопился вывезти вас скорее из Бата. А там вовсю теперь светит солнце. И еще мне так неудобно, что я стесняю вас в карете.

Он нравился ей. Особенно нравилось Деборе его истинно джентльменское отношение к простой наемной служащей. Ее тронула забота, которую он проявил к ней в самом начале пути. Горячие кирпичи были положены на пол кареты под ноги. Сверху ее колени укрыли теплым мягким пледом. Мистер Грей обладал ценнейшим мужским качеством – в его обществе женщина сразу чувствовала себя женщиной – слабым, но защищенным мужчиной созданием. Как должна быть счастлива Мэг, имея такого доброго заботливого брата. Чуть наклонившись вперед, она прошептала, вкладывая в эти слова всю серьезность охватившего ее чувства:

– Не вините себя за то, что не зависит от вас. Мой совет – выбросьте все дурные мысли из головы.

Он посмотрел на нее так странно, что Дебора отпрянула. Дурачит ли она его? Не очередная ли это уловка прожженной авантюристки? Какую игру она с ним затеяла? Грей решил устроить ей еще одну проверку.

– Жалею, что упустил одну важную вещь. Я должен был попросить у мисс Хейр для вас горничную в качестве компаньонки.

– Я уже не в том возрасте, мистер Грей, чтобы мне требовалась дуэнья для охраны моей нравственности. К сожалению, я уже не весенний цветок.

Как она доверчива! Сама судьба толкает ее в его руки. Все обстоятельства против нее. Дай Бог, чтобы ему не было потом стыдно за себя, чтобы он не пожалел о своих поступках. Но все делается ради Квентина. Ради несчастного, похищенного ею мальчика.

А она, глядя на своего спутника, погруженного в раздумье, все больше проникалась к нему симпатией. Могла ли она довериться ему до конца? Раскрыть свое настоящее имя, поделиться тайной, тяжелым камнем лежащей на сердце? Нет! Она не имеет права взваливать на плечи постороннего человека такую ношу, да и скорее всего он ей не поверит. Пусть лучше она останется миссис Деборой Морней, а Квентин будет хотя бы пока скрыт от лорда Кендала.

– Вы замерзли или волнуетесь? – прервал ее размышления Грей.

– Я не люблю переезжать с места на место.

– Таковы неудобства вашей профессии. Дети вырастают, взрослеют…

– Да, вы правы, – согласилась с ним Дебора.

Проезжая крошечный городок Уэлс, Дебора взглянула в затуманенное каплями окно. Это был последний населенный пункт на их пути.

– Городок очень живописен, – сказал Грей. – Здесь множество древностей и прекрасный средневековый собор.

– Его я уже успела изучить.

– Тогда мы изучим местный трактир. У нас есть естественные потребности, кроме того, вы, вероятно, голодны…

– Мы с девочками часто посещали этот город, но в трактир мы, естественно, не заглядывали.

Она вообразила себе, что могло представлять из себя подобное заведение – пристанище для пьяниц и грязного разврата. Но она не могла возразить против получасовой остановки в этом притоне. Все было естественно и обставлено с предельной вежливостью. Грей проводил ее через заднюю дверь, чтобы избавить от нескромных взглядов и грубых выражений на конюшенном дворе.

Комнатка, которую предоставил ей хозяин, была уютной, в ней было все, что требовалось для женщины.

– Запритесь покрепче, – посоветовал Грей, удаляясь.

Она сбросила с себя отсыревшее платье и полностью отдалась ласковому теплу камина. В жизни на долю Деборы выпало немало испытаний, но ни разу ее работа в качестве гувернантки не начиналась с такого заботливого обращения. Ее сердце переполнилось благодарностью. «Может быть, действительно он хотел поцеловать меня тогда в гостиной мисс Хейр? – подумала она. – Или это была проверка моей нравственности?»

Совсем недалеко за крышами, блестевшими от дождя, находилось убежище Квентина. Стоит только пересечь лужайку, и можно, подняв голову, увидеть окошко комнаты, в которой он живет. Пока все складывалось отлично. Они будут почти рядом.

Дебора совсем согрелась и от тепла и от успокаивающих мыслей. В дверь постучали. По привычке нацепив очки и напялив чепец, она открыла дверь хозяину гостиницы, который принес поднос с чаем и булочками. Но к ее удивлению, за спиной хозяина маячила фигура леди – совершенное воплощение элегантности. Тонкий стан был обтянут бархатом и черным шелком, изящную шляпку украшали перья заморских птиц.

– Я заметила вас через окно кареты, мисс Вейман, – произнесла леди Памела. – И сочла бы невежливостью не нанести вам визит.

Дебора вздрогнула, словно ее ударили. Голос Памелы был ей знаком. Она слышала его на приемах в парижском посольстве и на пикнике для детей дипломатических семей.

Леди Памела Беккет бесцеремонно протиснулась мимо Деборы в узкую комнатушку, брезгливо оглядела жалкую обстановку и задала вполне естественный вопрос:

– Почему вы, моя дорогая, смотрите на меня как на привидение? Неужели я вас испугала? Я хотела пригласить вас в наше имение на завтрашний пикник.

Дебора мучительно искала выход из создавшегося положения. Без помощи мистера Грея она никогда не избавится от этой дамы. Собравшись с духом, Дебора начала было светскую беседу:

– Какая радость встретить вас в этих отдаленных краях. Но я не распоряжаюсь своим временем, я всего лишь гувернантка, и мой наниматель…

Леди Беккет рассмеялась и шутливо погрозила Деборе пальцем.

– Не надо мне говорить, что ваш наниматель держит вас в страхе и строгости. Он никогда не откажет в любой моей просьбе. Мы с лордом Кендалом весьма близки благодаря нашей общей подруге леди Елене Перрин. Я, конечно, слишком много болтаю, но вам, мисс Вейман, и так, наверное, все известно о Кендале и Елене…

Как только было упомянуто имя лорда Кендала, Дебору словно ударило молнией. Рот ее пересох, язык прилип к гортани.

Между тем леди Памела приблизилась к камину, чтобы жаркий огонь согрел ей спину.

– Я издали узнала его жеребца Юпитера. Эрл бережет его как зеницу ока и заботится о нем как о любимой женщине… Но какими бы важными делами ни был занят Кендал, он не увильнет от моего приглашения на наше маленькое празднество. Разумеется, для него найдется пара, соответствующая его положению… Вы поможете мне убедить его стать нашим гостем?

От леди Памелы и от камина исходил жар, который никак не действовал на Дебору. Она оледенела.

– Как удачно получилось, что я выглянула из окошка экипажа и заметила Грея, я хотела сказать, лорда Кендала, сопровождающего под дождем вашу карету на Юпитере. Меня разбирает любопытство, почему он следовал за вашим экипажем? Успокойтесь, моя милочка, сядьте, угостите меня стаканчиком горячего вина. Местный конюх уже подготовил отличное стойло для Юпитера, но почему-то назвал его хозяина мистером Греем, хотя я знаю, что это лорд Кендал.

Дебора уже успела одеться, только непросохший плащ с трудом налезал на нее.

– Я тороплюсь, может быть, вы сами пригласите лорда Кендала на пикник? А я с вами прощаюсь.

Глаза леди Памелы округлились в изумлении.

– По-моему, вы случайно надели кучерской плащ.

– Свой я оставила в экипаже. Закутавшись в чужое грубое одеяние, Дебора сбежала по лестнице. Она попала в капкан и должна выбираться любой ценой. Разговор Грея с Ником, который происходил в это время в соседней комнате, закончился, и они тоже вышли в коридор. Нелепый силуэт в длинном кучерском плаще мелькнул перед их глазами, но не привлек внимания ни одного из братьев. Охотничий нюх на этот раз подвел Грея. Он бы мог легко догнать Дебору в переплетении деревянных лестниц, где она все время спотыкалась в длиннополом плаще. Но вместо того чтобы поинтересоваться странной фигурой, он постучал в дверь комнаты Деборы и тут встретился лицом к лицу с Памелой.

– Грей, ваша спутница вела себя очень странно.

– Где она? – Его тон был далек от обычной любезности.

Леди Памела не верила своим глазам. Ей еще не приходилось сталкиваться в своей жизни с разбойниками, но в данный момент лорд Кендал был похож на одного из подобных джентльменов «длинных ножей».

~ Мисс Вейман была немного не в себе.

– Черт побери, куда она подевалась?

– Вероятно, пошла искать вас…

Резко повернувшись на каблуках, Грей покинул комнату Деборы. Он резким окриком поднял Харта и Ника с их удобных кресел.

– Харт, расплатись по счету. Ник, вели готовить наших лошадей. Начинается настоящая охота.

Прикрывая плащом свои скудные пожитки, Дебора углубилась в лабиринт узких кривых улочек древнего Уэлса. Ее тянуло в тот дом, где скрывался Квентин, но, как всякая птица, уводящая охотника от гнезда, она, повинуясь этому инстинкту, старалась обмануть лорда Кендала, запутать его, увести в неверном направлении. Обстоятельства способствовали ей. Это был торговый день, и, несмотря на непогоду, городок кишел приезжими – крестьянами и торговцами. К тому же она изучила Уэлс досконально.

– Держи воровку!

Дебора оглянулась, заслышав громоподобный крик Кендала, который выскочил из таверны. Прохожие остановились, начали поглядывать по сторонам, но уличные торговцы не спешили покидать навесы, под которыми был разложен их товар, и бежать на помощь незнакомцу, как бы властен ни был его голос.

Задрав повыше юбки и плащ, Дебора перепрыгнула через глубокую лужу, протиснулась между двумя ларьками и устремилась к соборной паперти. Ей пришлось пробежать через всю площадь, и, когда она добралась до решетки, ограждающей церковную территорию, силы совсем оставили ее. Она встала неподвижно под массивной аркой церковных ворот, изображая нищенку, просящую подаяния. Сохранять неподвижность стоило ей величайшего нервного напряжения. Никакие связные молитвы не приходили ей на ум, но Бог, очевидно, услышал ее отчаянную мольбу, потому что нищие потянулись к дверям храма, и она смешалась с ними. Сбросив на землю тяжелый плащ, привлекавший теперь ненужное внимание, она выдернула булавку, которая придерживала на голове муслиновый чепчик. Чепец с ленточкой, булавка и очки – все исчезло в ее карманах. Дебора с силой тряхнула головой, освобождая волосы от пудры. Локоны рассыпались по ее плечам. Преображенная Дебора проскользнула в собор.

Рыночная разноголосица не проникала сюда сквозь толстые каменные стены древней постройки. Цветные росписи потолка парили где-то высоко у нее над головой, а под ногами, под тяжелыми плитами покоился прах епископов и рыцарей старых времен, давно погрузившихся в вечное молчание. Небольшая группа посетителей собралась вокруг священника, что-то рассказывающего об особенностях архитектуры и истории храма. Хотя говорил он совсем негромко, слабое эхо повторяло каждое его слово. За шесть веков эти стены увидели и услышали многое, о чем сами могли бы поведать.

Первые же шаги Деборы по каменным плитам заставили священника обернуться в ее сторону. Бормоча извинения, которые никто не расслышал, она поднялась на цыпочки, чтобы не стучать каблуками. Двигаясь медленно и осторожно, она углублялась под главный купол нефа. Она была уже близко от кучки экскурсантов, окруживших священника, как двери внезапно распахнулись, и волна осеннего сырого ветра, пахнущего дымом от горящих в каминах дров и опавшей листвой, ворвалась в храм.

Не ускоряя шагов, Дебора все ближе подходила к экскурсантам, лишь чуть изменив направление, чтобы в поле ее зрения попала и западная стена церкви. Ее сердце словно бы совсем перестало биться. Лорд Кендал стоял, уперевшись руками в бедра, и методично ощупывал взглядом все помещение. Он, конечно, выискивал очкастую даму в чепце с ленточками. На таком расстоянии он не мог узнать Дебору.

– Вы должны обратить внимание на особо тонкую резьбу на этих сводах, – говорил священник.

Все глаза одновременно и послушно поднялись вверх. Дебора воспользовалась этим моментом и протолкнулась в самую середину группы. Когда Грей приблизился и стал скользить взглядом по лицам, колени у Деборы задрожали. Ей не приходило в голову обратиться к кому-нибудь из соседей за помощью. Магистрат и констебли не примут ее вздорных обвинений. Что значат ее слова против слов самого лорда Кендала! И тогда Квентин будет полностью отдан во власть своего опекуна. Нет, она не должна позволить, чтобы это произошло.

Она немного успокоилась, когда Грей пересек неф по направлению к северному входу, но когда там к нему присоединился темноволосый джентльмен и они начали о чем-то шептаться, то Дебору вновь охватила паника. Теперь их уже двое!

– Пожалуйста, сюда, леди и джентльмены! – С некой неприязнью священник-гид поглядел на двух одиноких мужчин, которых явно не интересовали достопримечательности храма и его вдохновенный рассказ. Он повел группу как раз в их сторону к северным воротам.

– Взгляните на рыцаря!

– Что? – очнулась Дебора и с недоумением посмотрела на женщину, которая заговорила с ней.

– Последите-ка за этим рыцарем! – повторила женщина. – Вот там на часах. Скоро часы будут бить и фигурки начнут двигаться.

– Мейвис! Не докучай юной леди своей болтовней, – добродушно одернул ее супруг.

Мейвис или не слушала своего мужа, или была немного туга на ухо.

– Смотрите, рыцарь поднял копье! Какие чудесные фигурки и как передвигаются! Как вы думаете, там внутри ими кто-то управляет?

Дебора следила за перемещением фигур на курантах, в то же время ощущая, как за ее спиной лорд Кендал и его сообщник обыскивают все потайные уголки под готическими арками в северном и южном боковых притворах. Она знала, в каком направлении идут их поиски, по громкому стуку подкованных сапог, нарушающих церковную тишину. Для этих джентльменов, вероятно, не существовало ничего святого и никаких правил приличий. Звякнул колокольчик.

– До чего же здорово! – ахнула Мейвис.

Сразу же вслед за ее восклицанием миниатюрный рыцарь распахнул дверцу над циферблатом механических часов. У Деборы перехватило дыхание. Лорд Кендал внезапно появился у входа в поперечный неф готического собора, и его орлиный хищный взгляд поочередно впился в лица всех присутствующих женщин. В смешной попытке сделать себя ниже ростом, Дебора слегка согнула колени.

– Я говорила вам, что его собьют с ног, этого рыцаря. Его место займет другая фигура, – тараторила Мейвис, гордясь своей осведомленностью о диковинных игрушках.

Раздались аплодисменты. Священник взглядом заставил Мейвис попридержать язык и продолжил тоном лектора.

– Куранты действуют безотказно с четырнадцатого века. Будьте добры обратить ваше внимание на две маленькие дверцы над циферблатом.

Дебора кивала каждому его слову, изображая величайшее внимание. Ей удалось заметить краем глаза, что Кендал подал какой-то сигнал своему сообщнику, проходя под резной аркой в боковой придел. Тут она потеряла его из виду. Между тем темноволосый мужчина пересек неф и занял позицию у западной стены как раз между двумя выходами. Но еще не все потеряно. Один шаг в боковой придел, быстрый, мгновенный поворот налево, и она достигнет своей цели. Там, под входом на балкон, есть множество маленьких комнатушек. Обычно эта часть собора не посещается публикой и там легко спрятаться. Для Деборы время тянулось невыносимо медленно. Когда священник наконец приблизился к концу своего повествования и направил свои стопы к каменной кафедре, Дебора приступила к активным действиям. Сделав глубокий вдох, она, не раздумывая, решительно шагнула в боковой придел. Вдруг за ее спиной послышались чьи-то шаги. Повинуясь безотчетному порыву вдруг нахлынувшей на нее отчаянной храбрости, Дебора резко обернулась в надежде на то, что тусклое освещение и произведенные ею перемены в своей внешности обманут ее противника. Она шагнула прямо ему навстречу.

– Прошу прощения, мадам, – произнес Грей, преграждая ей дорогу.

Дебора сделала вид, что не заметила его слов, и продолжила свой путь. Ее взгляд был устремлен на дверь, которая находилась впереди нее. Грей шагал рядом с ней.

– Сэр, туда нельзя, – послышался голос священнослужителя.

– Черта с два! – заорал Грей. – Дебора! Я знаю, что это ты!

Ее нервы не выдержали, и она рванулась вперед.

– Дебора! – Это был не крик, а вопль. Рык бешеного разъяренного зверя.

Уже не оставалось шансов спрятаться, не было времени придумать какой-либо новый план действий. И она помчалась по лестнице вверх, в помещение капитула, нарушая святость этого места, на бегу сбрасывая на пол книги и пергаменты, задевая их юбками. Это замедляло ее бег, но зато создавало препятствия для преследующего ее Грея. Спускающиеся им навстречу клирики в испуге шарахались от них, прижимались к шатким перилам, уступая им дорогу. Она слышала, как Грей посылал на их ни в чем не повинные головы проклятия.

С бешено колотящимся сердцем к жжением в груди Дебора добралась через боковые ворота на свежий воздух. Здесь уже не было тумана, который мог укрыть ее от преследователей, не было ни таверн, ни лавок, куда можно было забежать, а потом выскочить через черный ход. Она оказалась в церковных владениях, где жили священники, среди рядком выстроенных коттеджей с черепичными крышами и маленькими аккуратными садиками. Нигде не было видно ни души. Или все священники углубились а молитвы, или отправились наводить порядок после погрома в своем капитуле. Все сильнее в ней росло убеждение, что все потеряно, что конец настал. И это, в свою очередь, вызывало в ней чувство протеста и желание бежать и бежать, спасая свою жизнь, как бы ни был извилист и тернист путь к спасению.

Дебора не слышала за спиной шума погони, но, оглянувшись, она увидела, что какие-то мужчины возятся с двумя верховыми лошадьми. Они поправили упряжь и уже готовились вскочить в седла. В их действиях не ощущалось спешки. Это означало их уверенность в том, что она от них не уйдет. Страх придал Деборе новые силы. Ее каблуки дробно застучали по булыжной дорожке, и она проскочила через главные ворота с таким ощущением, словно пересекала финишную линию.

И тут она увидела его. Он подъезжал к ней на своем громадном жеребце. По мере того как Грей приближался, она отступала. Он не бросался на нее, не хватал, не бил, не мучил. Он лишь неотвратимо наступал на нее. Дебора заметила, что с другой стороны к ней приближаются еще два всадника. Один черноволосый, а другой столь похожий на лорда Кендала, что сразу становилось очевидным, что это его родственник. Значит, их теперь трое против нее одной. Убегать уже не было смысла. Дебора слышала за спиной металлический лязг копыт о булыжники. Еще секунда, и они окружат ее, возьмут в кольцо. Она предпочла встретить негодяев лицом к лицу.

Всадники возвышались над ней – особенно Грей на своем громадном Юпитере. Дебора смотрела только на него. Его спутники для нее просто не существовали. Она ясно видела его лицо – глаза, губы, – но не узнавала в нем прежнего очаровательного мистера Грея. Взгляд всадника был холоден и жесток. Он управлял конем умело и властно, но для этого благородного и чуткого животного он был не другом, а только хозяином. Он производил впечатление человека, знающего себе цену, знающего все на свете. Одного только он не знал – где сейчас находится Квентин! Иначе незачем было разыгрывать перед Деборой этот устрашающий спектакль. Грей наклонился, протягивая ей руку.

– Вы доказали, что отлично умеете бегать. Давайте на этом и закончим. Не усугубляйте свое и так плохое положение. Возьмитесь за мою руку, и в седло!

Дебора была актрисой не худшей, чем он актером. Опустив глаза, она сделала вид, что готова зарыдать.

– Пожалуйста, – всхлипнула она. – Не трогайте меня!

Она полезла в карман словно в поисках носового платка.

Ее пальцы нащупали в кармане чепец с длинной булавкой. Всадники топтались у нее за спиной. Она слышала цоканье копыт их коней по камням. Кендал чуть ослабил поводья.

Внезапно, молниеносным движением, Дебора вонзила булавку в бок жеребца. Прыжок испуганного животного был непредсказуемо безумен. Грею только чудом удалось удержаться в седле, а она проскочила под страшными, вздыбленными копытами и вновь обратилась в бегство.

На дороге было какое-то движение – большей частью фермерские телеги, направляющиеся на рынок. Ее мозг исчерпал уже все идеи. Только слепой инстинкт руководил ею. Экипаж, управляемый пьяным кучером, не боящимся сломать себе шею, мчался на нее с бешеной скоростью. Словно окаменев, Дебора стояла, не в состоянии двинуться с места, а когда он был уже в нескольких шагах, сознание покинуло ее, и она упала на землю, под копыта лошадей.

Успевший за считанные мгновения оказаться рядом, Грей поднял ее с земли, а кучеру удалось осадить свою упряжку. Разговор Грея с кучером продолжался довольно долго, и Дебора постепенно пришла в себя.

– С леди случился припадок, – объяснил Грей собравшейся толпе.

Когда она почувствовала, что его пальцы обхватили ее шею, касаются ее кожи, Дебора открыла рот, чтобы издать крик отчаяния, но из ее горла не вырвалось ни звука. Затем ее сознание снова погрузилось в темноту.




5


Дебора очнулась словно после сна, вызванного каким-то дурманящим снадобьем. Ощущение реальности медленно возвращалось к ней. Она чувствовала ровную поступь лошади под собой. Голова ее покоилась на мужском плече. Мужские руки и бедра крепко сжимали ее. Дебора с трудом разлепила ресницы. Грей вез ее на своем Юпитере. Она попыталась оттолкнуть его, но тут же поняла, что ее руки связаны за спиной. У нее вырвалось грубое проклятие. Руки, поддерживающие ее, сжались еще крепче, как клещи, но Дебора неустрашимо продолжала сражение, и сила ее противника только подстегивала желание борьбы с ним.

Дрожащая, задыхающаяся от злобы и страха, она пустила в ход каблуки своих ботинок.

Ее беспорядочные удары не достигли цели, зато пострадали лошадиные бока. Юпитер заметался из стороны в сторону, заржал, взбрыкнул, и только уверенная рука Грея уберегла их от падения. Дебора чувствовала, что ее легким не хватало воздуха – так давил на ее грудь своим локтем Грей. Он легко мог сломать ей ребра. Вжав голову в плечи, она вдруг резко распрямилась и затылком нанесла ему удар снизу в подбородок. Руки, сжимавшие ее, ослабели, конь встал на дыбы, и Дебора свалилась с него. Вывернувшись так, что одно плечо и бедро приняли на себя весь удар, она успела перекатиться через пространство, где молотящие беспорядочно в воздухе копыта неминуемо превратили бы ее в кровавое месиво. Лежа на мокрых камнях, она с жадностью глотала сырой воздух.

Услышав звяканье шпор, поползла в сторону, не обращая внимания на боль в ушибленной груди, потом с адской ненавистью в глазах, покачиваясь, встала на ноги. У нее был не один, а трое противников. Темноволосый придерживал лошадей за уздечки, а двое других, спешившись, надвигались на нее. Широко расставив руки, они захватывали ее в кольцо.

– Твоя девчонка задала нам жару, – сказал младший из мужчин со смехом. – Надеюсь, это тебя развлекло, Грей? Я-то сперва тосковал, что все обойдется скучно и буднично. Почему она продолжает драться, хотя знает, что не может победить? Грею было не до шуток.

– Не пойму, в чем дело. Если только на ней лежит столько грехов, что ей нечего терять.

Дебора огляделась в поисках возможностей для бегства. На горизонте виднелась цепь холмов. По сторонам дороги рос шиповник. За живой изгородью простирались фермерские поля, уже убранные, с пропитанными дождем скирдами. Дорога на этом участке представляла собой просто две колеи для крестьянских телег. Сумерки быстро сгущались. Скоро все станет совсем невидимым в темноте. Дебора обратила взгляд на спешившихся мужчин.

Когда младший из них начал обходить ее, она рванулась прочь и побежала. Грей догнал ее еще до того, как она начала продираться сквозь шиповник. Дебора запуталась, споткнулась, его колено уперлось ей в спину, а сильная рука, схватив за волосы, потянула ее голову назад, чуть не сломав ей шею. Другая его рука взметнулась вверх, готовая нанести сокрушительный удар. Каждый нерв, каждая клеточка ее тела ожидали этого удара кулаком. Но Грей сдержался. Когда миновала секунда-другая, Дебора попробовала шевельнуться, чтобы ослабить унизительное давление его колена в спину, но он так дернул ее за волосы, что она чуть не лишилась их совсем.

– Да! Доставила ты мне хлопот…

Его глаза сузились от гнева до отвратительных щелочек. Ей никогда еще не приходилось испытывать в жизни такого страха. «Милый» мистер Грей скинул с себя маску и обнажил свою звериную сущность. Ждать пощады от этого мерзавца было бесполезно. Когда он сочтет для себя нужным, то расправится с ней без малейших колебаний. Одна надежда – оттянуть час расправы и попытаться воспользоваться этим промедлением. Издав чуть слышный стон, Дебора обмякла как тряпичная кукла.

– Так-то лучше, – сказал Грей, рывком ставя ее на ноги. – Попробуешь выкинуть еще какую-нибудь из своих штучек, я выдавлю всю твою кровь по капельке.

– Грей, послушай!

– Заткнись, Ник!

Дебора почувствовала, что между этими двумя людьми происходит какой-то разлад. Она посмотрела на того, кого Грей назвал Ником. Могла ли она при определенных обстоятельствах рассчитывать на него как на союзника? Вряд ли. Скорее всего он просто желает держаться по возможности в стороне. Темноволосый был очень мрачен и выглядел истинным злодеем. С его стороны нечего было ждать помощи.

С равнодушной жестокостью Грей толкал и тянул ее через выбоины, заполненные водой, колючие кусты и грязь к своему коню. Ее стоны никак не действовали на него. Он поставил ее прямо перед мордой разгоряченного жеребца. Казалось, что даже глаза коня излучают ненависть. Сквозь оскаленные зубы вырывалось горячее дыхание. Грей взобрался на Юпитера, а Ник приподнял Дебору и посадил впереди всадника. Ей была отвратительна эта близость. Беспомощная, со связанными запястьями, она увенувшись, вернул ее в прежнее положение.

– Не ерзай и не дергайся! – шепнул он ей на ухо. – Иначе я перестану обращаться с тобой как с приличной дамой.

Дебора была изумлена. Он еще смеет говорить о хороших манерах! Заглянув ей в лицо, подмигнул и, расхохотавшись, пришпорил коня.

Короткий путь до ближайшей фермы показался Деборе длинной дорогой в ад. Туго связанные руки затекли, плечо нестерпимо болело от ушиба. Когда ее спустили с лошади, она зашаталась и не смогла самостоятельно сделать ни шагу. В ноге, вероятно вывихнутой, при малейшем движении возникала резкая боль.

Ее обидчик, спешившийся первым, выглядел, наоборот, свежим и полным энергии, как будто не было ни изнуряющей погони, ни схватки в колючих зарослях шиповника. Даже его одежда почти не пострадала. Ко всем ее переживаниям добавилось еще и унижение оттого, что их противостояние, закончившееся ее полным поражением, на него не произвело никакого впечатления и никак не повлияло на его внешний вид.

Пока Грей снимал ее с лошади, она слышала, как он отдает распоряжения своим помощникам мягким спокойным голосом, и в его произношении угадывались интонации вполне образованного, воспитанного человека. Со злобной язвительностью она подумала, как лжив, обманчив мир, какие звери прячутся под маской благовоспитанных людей. Поскольку от него исходила вся инициатива, Дебора догадалась, что Кендал был главным в этой компании. Из их обмена репликами она кое-что узнала. Темноволосый мужчина, своим мрачным видом напоминающий палача, звался Харт. В то время как Ник повел лошадей в стойла в каменном низком амбаре, Харт отпер дверь жилого дома и зажег там свет. Тем временем ее похититель оказал ей такую милость, что развязал ей руки.

С ее стороны было проявлением гордости не обращать внимания, какие ужасные следы оставили эти веревки на ее нежной коже. Она не желала от него никакого проявления сочувствия или заботы. Повернувшись к нему спиной, она оглядела помещение и была поражена. Это была примитивная лачуга, не приспособленная для человеческого жилья. Глубоко врытая в сырую почву землянка была наспех прикрыта прохудившейся соломенной крышей. Несколько окон, находящихся на уровне земли, были накрепко заколочены досками.

– Так вот каков ваш дворец, лорд Кендал!

Ей не хотелось открывать перед ним хоть малейшую слабость, но все же изумление ее было так велико, что голос ее предательски дрогнул.

Он взял ее за локоть и повернул лицом к себе.

– Для моих целей эта вилла вполне пригодна, мисс Вейман.

Она яростно избавилась от его цепкой хватки.

– Меня зовут миссис Морней, и вы это прекрасно знаете!

– Леди Беккет так не думает!

– Леди Беккет не знает меня.

– Бесполезно спорить, Дебора! Мой кучер опознал вас.

– Кучер?

– Тот самый, которого я послал встретить вас в Дувре.

– Я Дебора Морней, вдова. Мисс Хейр может засвидетельствовать это. Вы совершили грубую ошибку, не говоря уже о неподобающем поведении по отношению к женщине.

Грей снял перчатку и провел пальцем по ее щеке, где оставались следы высохших слез. Дебора отдернула голову.

– Будь осторожной. А то я поддамся искушению кое-что проверить из того, о чем ты толкуешь.

– Что вы задумали?!

– Простую вещь. Мисс Вейман должна быть девственницей, а миссис Морней, как известно, побывала замужем.

Он лукаво прищурился, наблюдая, как краска заливает ее лицо. Дебора метнулась от него подальше в глубь комнаты, а ей вслед раздался его издевательский смех.

Худшей тюрьмы для себя она не могла представить. Три кривых стула и голый шаткий стол. Вдоль одной стены располагалась длинная, ничем не прикрытая скамья. Под наглухо забитым окошком был каменный умывальник, но было не понятно, как туда подавалась вода. На полу перед чугунной печкой грудой были свалены закопченные котелки и покрытые жирной грязью кружки и тарелки.

Харт не без усилий разжег пару чадящих масляных ламп, в свете которых вид этого мрачного человека со спутанными черными волосами заставил Дебору содрогнуться. Она никогда не считала себя смелой, но все-таки надеялась, что в трудных обстоятельствах сможет сдержать свои эмоции. На этот раз мужество, кажется, совсем покинуло ее. У нее всегда раньше находилось верное оружие против собственных страхов – она сама нападала первой, наполняясь гневом и возмущением. Но ее гнева не хватало сейчас, чтобы пересилить ужас, внушаемый ей ее похитителем.

– Садись! – прозвучал грубый приказ из уст лорда Кендала.

Какое-то мгновение она еще колебалась, но решив, что новая ссора с ним не принесет никакой пользы и не облегчит ее положения, Дебора выбрала один из стульев и опустилась на него, чувствуя безмерную усталость.

– Я требую, чтобы вы объяснили ваше возмутительное поведение!

Грей уселся напротив нее. Она предпочла бы, чтобы он сел подальше. Если его костюм, за исключением забрызганных грязью сапог, был почти безупречен, то ее платье смялось и испачкалось настолько, что впечатление было такое, будто она провела в нем несколько ночей под забором.

И все-таки она заговорила, как ей показалось, достаточно твердо.

– Перемена в вас, мистер Грей, или, вернее, лорд Кендал, может ошеломить любого. День вы начали как добропорядочный джентльмен. К вечеру вы превратились в злого демона. Думаю, что я имею право знать причину такой метаморфозы.

Он ответил ей вполне спокойно.

– Я могу сказать нечто подобное и про вас. Вы начали день как средних лет гувернантка, а сейчас посмотрите на себя! Я предоставляю вам право объясниться первой.

Собираясь с мыслями, Дебора облизала пересохшие губы.

– Родители и опекуны всегда имеют предубеждение против молодых гувернанток. Я старалась выглядеть старше своих лет. Вот и все мое объяснение.

В эту минуту в помещение вошел Ник. Он мельком взглянул на Дебору и занялся вместе с Хартом попытками разжечь огонь в печке. Какая-то тень симпатии промелькнула в его глазах, но Дебора решила не тешить себя иллюзиями.

Когда ее взгляд вновь столкнулся со взглядом Кендала, она испытала неловкое ощущение, что он обладает способностью угадывать ее мысли. Чтобы как-то отвлечь его, она продолжила свои признания.

– В одном вы правы. Когда леди Беккет, так она назвалась, вошла ко мне, то приняла меня по ошибке за кого-то из своих знакомых. Вы можете представить себе мои чувства, когда она сообщила мне, что человек, которого я считала простым джентльменом по имени Грей, не кто иной, как сам эрл Кендал.

— О, я могу легко представить, что вы почувствовали, – вставил Грей не без сарказма.

– Откуда я могла знать, что вы собираетесь делать со мной? Джентльмены, принадлежащие к таким странным клубам и обществам… Земля полнится слухами. Все, что я знала о вас, это то, что вы распутник, вольнодумец или даже… хуже.

– Член тайных обществ?

– Где творятся ужасные дела… сатанинские литургии. Я знаю, их больше не существует, но … на их месте могли появиться другие.

Это не было полной неправдой. Такие клубы возникали в аристократической среде, и разговоры о них ввергали в дрожь добропорядочных девушек и их мамаш. Распространялись слухи, что великосветские развратники заманивали туда невинных дев, проделывали с ними самые непотребные позорные действа, а после продавали египетским пашам в их гаремы. Дебора скептически воспринимала эти россказни, но сейчас ей было выгодно притворяться, что она глубоко верит в их подлинность.

– И по этой причине ты выскочила из норы и помчалась от меня прочь, как вспугнутый кролик? Ты заподозрила во мне распутника, выискивающего своих жертв среди школьных учительниц среднего возраста?

В его изложении ситуация выглядела достаточно нелепой, но раз уж версия событий выдвинута, надо было ее держаться.

– Я не знала, зачем я вам понадобилась. Я боялась за свою жизнь.

Лучше предстать перед ним тупой, чем хитрой. В этом, может быть, ее единственный шанс на спасение.

– Вот как? Тогда почему же ты не кричала, не звала на помощь? У тебя было столько возможностей. Целая толпа клириков встала бы на защиту твоей нравственности. Тем более мы находились в святом месте.

Дебора потупилась.

– А что значит мое слово против вашего? Я простая женщина. Вы дворянин. Только перед Богом мы все равны, но не в глазах людей. Я дала бы им только повод для насмешек.

– Я начинаю догадываться, что у тебя уже был подобный опыт… И в сходной ситуации ты потерпела поражение. Кто ты, Дебора Вейман? Я знаю, что в дом к Джилу тебя направила мисс Хейр. А где ты была до этого?

– Я уже говорила вам не раз… В Ирландии, вместе с моим покойным мужем. А кто такой Джил?

Его холодные голубые глаза сверлили ее насквозь. Ей хотелось отвести в сторону взгляд, но этим она могла выдать себя.

– Так или иначе, – сказал Грей, – но правды я от тебя добьюсь.

Дебора поняла, что ей дана отсрочка в исполнении приговора. Она попыталась ее использовать. В это время Ник отошел от очага, чтобы собрать еще щепок и торфа.

– Мистер… – обратилась к нему Дебора.

– Зовите меня просто Ник, – сказал юноша добродушно. – И не надо никаких церемоний. Хотите, я принесу вам стакан вина? Мне кажется, вы в этом нуждаетесь. Старина Харт сейчас что-нибудь подогреет поесть. Я уверен, что у вас с самого утра не было крошки во рту.

Контраст его мягкого голоса с жесткостью тона Кендала был настолько разителен, что Дебора не сразу пришла в себя и смогла ответить ему.

– Я благодарна вам, Ник, но… сейчас для меня главное остаться на пару секунд в одиночестве. Вы не могли бы мне показать место…

– О! Конечно. Сюда, пожалуйста.

– Харт проводит ее в отхожее место, – распорядился Грей.

Грубое слово и тон, которым оно было произнесено, прозвучали как удар кнута.

Еще раз Дебора убедилась, что между братьями существуют какие-то разногласия. Может быть, насчет ее участи, может быть, их вражда имела корни еще в детстве, что так часто случается среди братьев. Пока здесь присутствует Ник, она может чувствовать себя в относительной безопасности.

Харт взял одну из ламп и придерживал дверь, пока она выходила из комнаты. Не произнося ни слова, он повел ее по узкой тропинке, огибающей дом. Освещать путь уже не было надобности. По характерному зловонию Дебора определила место, которое ей понадобилось. Его можно было найти и в кромешной темноте. Кроме того, чтобы справить естественную нужду, у Деборы была еще и другая цель. Она хотела за эти короткие минуты определить местоположение фермы. Примерно она рассчитала, что ферма должна быть не далее одной-двух миль от городка. Они покинули Уэлс, когда солнце садилось, а появились на ферме в ранних сумерках. Если бы Ник сопровождал ее, Дебора попробовала бы задать ему какой-нибудь вопрос, но заговорить с Хартом у нее не хватало смелости. Что-то было в нем такое зловещее, что повергало ее в трепет. Вероятно, то, как он поглядывал на нее исподтишка и тут же отводил взгляд. Лорд Кендал мог убить ее – сознательно или сгоряча – и сделал бы это быстро. Этот же человек способен был долго мучить ее, прежде чем умертвить.

Обратный путь они проделали в таком же молчании. В дверях лачуги Дебора задержалась. Она сразу заметила отсутствие Ника. Грей махнул рукой. Харт подтолкнул Дебору в спину и удалился, хлопнув за собой дверью.

Стараясь вести себя как можно естественнее, Дебора вернулась на свое прежнее место и отхлебнула вина из стакана, оставленного на столе Ником. Молчание становилось все тягостнее, Все тяжелее Деборе было выдерживать пронзающий ее насквозь взгляд Грея. Она обернулась и посмотрела на разгоревшийся очаг. Из закопченного котелка шел приятный, ласкающий ноздри аромат. Мысль о том, что он собирается ее хоть чем-то накормить, не вызывала у нее возражений.

Минуты уходили за минутами. Наконец, превозмогая внушаемый им ужас, Дебора спросила:

– А где же все остальные?

– Я велел им оставить нас вдвоем, чтобы не было лишних свидетелей.

Все ее прошлые переживания поблекли перед тем, что она ощутила в этот момент. Могильным холодом веяло от его слов. В отсутствие Ника она чувствовала себя совсем беззащитной.

Он встал. Дебора тоже поднялась. Издевательски склонив голову, Грей указал на горшок с похлебкой пальцем, скомандовал:

– Ешь!

«Ешь, сядь, иди, стой!» Его приказы били ее, как хлыстом. Чтобы окончательно не сдаться на его милость, она сдержала обуревающее ее чувство голода.

– Благодарю, я потеряла всякий аппетит.

– Но пока еще уши твои слышат, что тебе говорят? Повторяю еще раз – садись и ешь.

Ее кулаки безвольно разжались. Она взяла ложку. Ни ножа, ни вилки поблизости не было. Его улыбка была поистине дьявольской.

– Как видишь, я не стал ввергать тебя в соблазн проткнуть меня чем-нибудь острым.

Что ж! Он хотя бы правильно оценил ее готовность к сопротивлению. Давая ей в руки нож или вилку, Грей рисковал потерять глаз или получить шрам, украсивший бы его мужественную физиономию. Он следил за ней и ждал, что произойдет, в его глазах пряталось лукавство.

Склонив голову, Дебора поднесла ложку ко рту. После первого глотка она уже не сопротивлялась. Она действительно была очень голодна, а похлебка была вполне съедобной. Рядом лежал кусок грубо испеченного хлеба. Дебора съела его до последней крошки. Салфетка отсутствовала, и она извлекла из кармана свой батистовый платочек и вытерла им губы.

Грей закончил есть раньше ее и теперь спокойно попивал вино.

– Где Квентин? – спросил он как бы между прочим.

Ее рука дрогнула, и капли вина пролились ей на платье. Она старалась вытереть их все тем же платочком.

– Квентин?

– Да, Квентин. И кончай строить из себя дурочку, Дебора. А то доиграешься.

– Я не знаю никого с таким именем.

Он склонился над ней, упершись кулаками в стол, который пошатнулся от такого напора. Как же изменчиво его лицо! Совсем недавно оно казалось таким добрым.

– Что случилось, Дебора? Ты вдруг потеряла память?

– Это вы сошли с ума. Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Не понимаешь? Тогда я скажу тебе, что я обо всем этом думаю. Ты работала у Баррингтона в Париже. Мне не верится, что ты сама убила Джила. Но, когда твой сообщник расправился с ним, ты струсила. Поэтому ты и скрылась от моего слуги в Дувре. Давай договоримся, Дебора. Если ты вернешь мне Квентина, я отпущу тебя.

Если он намеревался смутить ее душу, то вполне добился своей цели. Самое страшное было то, что ей захотелось ему поверить. Но в его словах не было ни капли истины. У нее не было сообщника, убившего Баррингтона, никого из посторонних не было тогда в доме у Джила. На эту ночь была назначена встреча именно с лордом Кендалом. И именно это имя назвал Баррингтон, умирая и прося пощадить Квентина. Значит, целью преступника было убийство и мальчика. Вот почему он старается сейчас обмануть ее. Только для того, чтобы Дебора вывела его на след Квентина.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=151613) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Родовая знать в Англии раннего средневековья. С XI века титул эрл соответствует титулу графа