Богиня на кухне Софи Кинселла Нелепая ошибка – и преуспевающая бизнес-леди становится… ЭКОНОМКОЙ у смешных провинциальных нуворишей! Бред? Кошмар? Мягко сказано! Саманта НЕ УМЕЕТ готовить и пользоваться пылесосом, а слово «покупки» вызывает у нее мысли о бутике, а не о супермаркете. Но горе-экономка почему-то не спешит расстаться с новым местом. Почему? Прочитайте – и узнаете! Софи Кинселла Богиня на кухне Посвящается Линде Эванс Благодарности Я бесконечно признательна всем тем, кто так или иначе помог этой книге увидеть свет. Эмили Стоукли, непревзойденная богиня домашнего очага, научила меня печь хлеб. Роджер Баррон не скупился уделять мне время и поведал множество удивительных вещей о мире корпоративного права (не говоря уже о советах относительно продукции Джо Мэлоуна). В особенности же я благодарна Абигейл Таунли, которая согласилась стать «юрисконсультом» этой книги и позволила мне повсюду ходить за ней и задавать тысячи и тысячи глупых вопросов. Большое спасибо за неизменную поддержку Патрику Плонкингтон-Смайту, Ларри Финлею, Лоре Шерлок, Эду Кристи, Андруйе Майкл, Кейт Самано, Джудит Уэлч и всем замечательным сотрудникам издательства «Transworld». Спасибо моему чудесному агенту Араминте Уитли, чей энтузиазм по поводу романа не ведал границ, а также Лиззи Джонс, Люсинде Кук, Ники Кеннеди и Сэму Эденборо. А еще – Валерии Хоскинс, Ребекке Уотсон и Брайану Сибереллу. Благодарю всех членов издательского совета и всех моих ребят, от мала до велика. Разумеется, моя признательность была бы неполной без упоминания Найджеллы Лоусон, с которой я никогда не встречалась, но чьи книги обязательны к прочтению для всех богинь, отданных на заклание. 1 «Кажется ли вам, что у вас стресс?» Нет, никакого стресса. Я просто… занята. Не больше и не меньше. В таком уж мире мы живем – все кругом заняты. У меня высокооплачиваемая работа, которая очень важна для меня, и она мне Нравится. Ну хорошо, хорошо. Порой я и вправду чувствую себя слегка… зажатой. Как если бы на меня давили со всех сторон. Но я же юрист и работаю в Сити. Господи Боже, чего другого можно ожидать!? Задумавшись, я надавила на ручку так сильно, что порвала бумагу. Черт! Ну и ладно. Какой там у нас следующий вопрос? «СКОЛЬКО часов в среднем вы ежедневно проводите в офисе?» 14 12 8 По-разному. «Занимаетесь ли вы физическими упражнениями регулярно?» Я регулярно плаваю. Я плаваю время от времени. Я собираюсь начать плавать регулярно. Когда у меня появится время. В последние месяцы, сказать честно, было не до того. «Выпиваете ли вы 8 стаканов воды в день?» Да. Иногда Нет. Я отложила ручку и прокашлялась. Майя, возившаяся со своими флакончиками с воском и лаком для ногтей, бросила на меня вопросительный взгляд. Сегодня именно Майе выпало заниматься мной. У нее длинные темные волосы – одна прядь выбелена – и крошечная серебряная нашлепка на носу. – Вам что-то непонятно в анкете? – спрашивает она негромко. – Я, кажется, упоминала, что тороплюсь, – вежливо отвечаю я. – Все эти вопросы действительно необходимы? – Мы хотим узнать о вас как можно больше, чтобы ваш визит в косметический кабинет оказался по-настоящему полезным, – доброжелательно, но твердо объясняет она. Я смотрю на часы. Девять сорок пять. У меня попросту нет времени. Ни минутки! Но это – мой подарок на день рождения, и я обещала тете Пэтси… Вообще-то это подарок на прошлый день рождения. Тетя Пэтси прислала мне купон на посещение «Курса полной антистрессовой терапии» год назад. Она – сестра моей мамы и сильно беспокоится за женщин, озабоченных карьерой. Всякий раз, когда мы встречаемся, она обнимает меня за плечи и, тревожно хмурясь, вглядывается в мое лицо; на карточке, приложенной к купону, она написала: «Удели время себе, Саманта!!!». Я и собиралась. Но на работе случилась очередная запарка, потом еще и еще, так что минул целый год, прежде чем мне удалось выкроить немного времени. Я работаю в «Картер Спинк», и у нас практически всегда на работе сумасшедший дом. Рано или поздно все наладится, но пока… Нужно как-то пережить ближайшие две недели. Получив от тети Пэтси поздравления по поводу дня рождения в этом году, я внезапно сообразила, что срок действия купона вот-вот истечет. И решила им все-таки воспользоваться. И вот в свой двадцать девятый день рождения сижу на кушетке в белом махровом халате и сюрреалистических бумажных штанишках. У меня в запасе полдня. От силы полдня. «Вы курите?» Нет. «Вы пьете спиртное?» Да. «Вы регулярно употребляете в пищу домашнюю еду?» Я вздернула подбородок. Какое отношение этот вопрос имеет к заботе о моем здоровье? Чем домашняя еда так хороша? «У меня разнообразная и питательная диета» , – написала я в конце концов. Всем известно, что китайцы живут дольше нашего, а потому что может быть полезнее, чем питаться их стряпней ? А пицца – продукт средиземноморский. Вполне возможно, она на самом деле пользительнее домашней еды. «Вас все устраивает в вашей жизни?» Да. Н Да. – Готово, – говорю я и протягиваю анкету Майе, которая берет у меня бумаги и начинает читать. Ее палец движется по странице со скоростью улитки. Как будто у нас впереди целая куча времени. У нее-то, может быть, и да. Но мне кровь из носу надо оказаться в офисе не позже часа. – Что ж, – Майя задумчиво смотрит на меня, – если исходить из ваших ответов, у вас очевидный стресс. Что ? Откуда она это взяла? Я же специально указала в анкете, что никакого стресса у меня нет и в помине. – Ничего подобного. – Я улыбаюсь, старательно расслабляя мышцы лица: смотри, как я довольна жизнью. Майю моя пантомима не убеждает. – У вас нервная работа. – Меня это только вдохновляет, – объясняю я. Так и есть. Я знаю это с тех самых пор… Да, с тех самых пор, когда мама сказала мне, восьмилетней: «На тебя бесполезно давить, Саманта. Под давлением ты лишь расцветаешь». У нас вся семья такая. Можно сказать, это что-то вроде нашего девиза. Питера мы, конечно же, не считаем. Мой брат – единственный член семьи, у кого случился нервный срыв. Зато остальные по-прежнему цветут. Я люблю свою работу. Люблю чувство удовлетворения, которое возникает, когда обнаруживаешь неувязку в контракте. Люблю приток адреналина, сопровождающий заключение сделки. Переговоры, споры, умение доказать свою правоту – это такой восторг! Нуда, порой возникает такое чувство, будто на мои плечи навалили тяжкое бремя. Взгромоздили одну на другую несколько бетонных плит и поручили держать, невзирая на мою усталость… Но в наше время все себя так чувствуют. Это нормально. – Ваша кожа обезвожена. – Майя качает головой. Опытная рука скользит по моей щеке, пальцы ложатся на вену. – А пульс слишком частый. Вас что-то беспокоит? – Работы много. – Я пожимаю плечами. – Ничего особенного. Я в порядке. Да хватит же трепаться! Переходи к делу! — Ну что ж… – Майя встает, нажимает на утопленную в стене кнопку, и комнату заполняет нежный звук флейты. – Я могу сказать, что вы пришли по адресу, Саманта. Мы здесь снимаем стресс, восстанавливаем жизненные силы и оздоровляем организм. – Прекрасно, – бормочу я, слушая вполуха. Мне только что пришло в голову, что я так и не связалась с Дэйвом Эллдриджем относительно того нефтяного контракта с украинской компанией. А ведь собиралась позвонить еще вчера. Черт! – Центр «Зеленое дерево» – это гавань покоя, где нет места повседневным заботам. – Майя нажимает другую кнопку, и свет в комнате тускнеет. – Прежде чем мы начнем, вы, возможно, захотите еще что-либо узнать? – Вообще-то да. – Я подаюсь вперед. – Отлично! – Она лучезарно улыбается. – Вас интересуют сегодняшние процедуры или курс в целом? – Можно я быстренько отправлю е-мейл? – вежливо спрашиваю я. Улыбка на лице Майи застывает. – Я мигом, – объясняю я. – Пара секунд… – Саманта, Саманта… – Майя качает головой. – Вы должны расслабиться. Забудьте обо всем, кроме себя. Никаких е-мейлов! Это наваждение! Вредная привычка, ничуть не лучше алкоголя! Или кофеина. Ради всего святого, в чем она меня подозревает?! Что за чушь! Я проверяю свою электронную почту не чаще чем каждые… тридцать секунд или около того. Сами понимаете, за тридцать секунд много чего может произойти. – Вдобавок, – продолжает Майя, – вы видите в этой комнате компьютер? – Нет, – отвечаю я, послушно оглядывая затемненное помещение. – Мы неспроста настаиваем на том, чтобы наши клиенты оставляли все электронные приборы в сейфе. Никаких мобильных телефонов. Никаких карманных компьютеров. – Майя обводит комнату рукой. – Это убежище. Укрытие от мирских тревог и забот. – Хорошо, – я скромно киваю. Пожалуй, не стоит ей говорить, что я спрятала в штанишках свой наладонник «Блэкберри». – Давайте приступим, – говорит Майя, снова улыбаясь. – Ложитесь на кушетку. Накройтесь полотенцем. И снимите часы. – Они мне нужны! – Еще одна вредная привычка. – Она неодобрительно цокает языком. – Пока вы у нас, вам нет необходимости следить за временем. Майя предупредительно отворачивается, и я, преодолевая себя, снимаю с руки часы. Потом располагаюсь на кушетке – осторожно, чтобы невзначай не раздавить наладонник. Я видела в приемной объявление по поводу электронного оборудования. И даже отдала им свой диктофон. Но провести три часа без компьютера? А если в офисе что-нибудь случится? Что, если возникнет экстренная ситуация? И потом, какая в этом логика? Если они и вправду хотят, чтобы клиенты расслаблялись, стоит не отбирать карманные компьютеры и мобильные телефоны, а наоборот, следить, чтобы они не забывали свое добро в приемной. Так или иначе, Майя, слава Богу, ничего не замечает. – Я начну с расслабляющего массажа стоп, – говорит она. Я чувствую, как мне втирают какой-то бальзам. – Постарайтесь выбросить из головы все посторонние мысли. Я вперяю взгляд в потолок. Прочь, мысли, прочь… Мой разум чист и прозрачен… как стекло… Что мне делать с Эллдриджем? Надо как-то до него добраться. Он ждет моего ответа. Что, если он скажет другим партнерам, что я необязательна? И как это скажется на моей карьере? Меня охватила тревога. Нет, ни при каких обстоятельствах нельзя полагаться на волю случая. – Сосредоточьтесь на ощущениях, – мурлычет Майя. – Почувствуйте, как уходит напряжение… Может, все-таки бросить ему е-мейл? Прямо из-под полотенца? Я осторожно нащупываю твердый край наладонника. Вытаскиваю компьютер из штанишек. Майя продолжает массировать мне стопы, не обращая внимания на мои телодвижения. – Ваше тело тяжелеет… Ваш мозг становится пустым… Я мало-помалу подтягиваю наладонник к подбородку; наконец у меня перед глазами появляется экран. Как удачно, что в комнате полутемно! Стараясь не делать резких движений, чтобы не выдать себя, я начитаю набирать текст сообщения одной рукой. – Расслабьтесь, – гнет свое Майя. – Представьте, что вы идете по пляжу… – Угу… – откликаюсь я. «Дэвид, – набираю я, – что касается нефтяного контракта с ЗФН. Я прочла приложения. По-моему, мы должны…» – Что вы делаете? – Строгий голос Майи застает меня врасплох. – Ничего. – Я поспешно прячу наладонник под полотенце. – Просто… э… расслабляюсь. Майя встает, обходит кушетку и пристально смотрит на бугорок под полотенцем, скрывающий «Блэк-берри». – Вы что-то прячете? – недоверчиво спрашивает она. – Нет! И тут наладонник тихонько пищит. Дьявол! – Машина сигналит, – говорю я небрежным тоном. – За окном. Глаза Майи сужаются, предвещая неприятности. – Саманта, вы пронесли сюда электронный прибор? У меня такое чувство, что если я не признаюсь, она просто-напросто сдернет с меня полотенце. – Всего-то и нужно было почту отправить, – говорю я и медленно достаю наладонник. – Трудоголики! – Она выхватывает компьютер из моей руки. – Вы не умеете расслабляться, не умеете и не хотите. Почта может подождать! Любая работа может подождать! – Я не трудоголик, – обиженно возражаю я. – Я юрист. Это совсем другое дело. – Подумать только! – Она сокрушенно качает головой. – Послушайте, – защищаюсь я, – наша компания заключает очень важные сделки. Я не могу оставаться без связи, Особенно сейчас. Я… понимаете, я хочу стать партнером. Произнося эти слова, я ощущаю, как к горлу подкатывает комок. Стать партнером одной из крупнейших юридических компаний страны – большего мне в жизни не надо. – Я хочу стать партнером, – повторяю я громче. – Решение должны принять завтра Если мою кандидатуру одобрят, я стану самым молодым партнером в истории компании. Вы не представляете, что это для меня значит. Вам же не… – Два часа погоды не сделают, – перебивает Майя. Она кладет руки мне на плечи. – Саманта, вы взволнованы. Плечи напряжены, пульс частит… Мне кажется, вы на грани срыва. – Со мной все в порядке. – Вы нервничаете. – Нет! – Вам нужно успокоиться, Саманта. – Она пристально смотрит на меня. – Только вы сами можете изменить свою жизнь. Вы готовы это сделать? – Я… Ну да… Я вздрагиваю от неожиданности – в моих штанишках что-то жужжит. Мобильник. Я спрятала его вместе с «Блэкберри» и поставила на вибровызов, чтобы он не орал как оглашенный. – Это что? – Майя в изумлении глядит на полотенце. – Что там такое… вибрирует? Не могу сказать правду. Хватит с меня и наладонника. – Гм… – Я прокашливаюсь. – Это моя… э… любовная игрушка… ну, понимаете… – Ваша что? – Майя потрясена до глубины души. Телефон жужжит снова. Нужно ответить. Звонят-то, скорее всего, из офиса. – Э… Знаете, вот-вот наступит… э… интимный момент… – Я бросаю на Майю многозначительный взгляд. – Не могли бы вы выйти из комнаты? В ее глазах мелькает подозрение. – Минуточку! – Она резко машет рукой. – У вас там телефон, не так ли? Вы ухитрились протащить сюда и мобильный телефон!? Господи, теперь она и в самом деле разъярилась! – Послушайте, – я старательно изображаю раскаяние, – мне известны ваши правила, и все такое, и я их уважаю, но без телефона мне никак не обойтись. – И сую руку под полотенце. – Не смейте! – Майя срывается на крик. – Саманта, – продолжает она, с трудом обуздывая эмоции. – если вы запомнили хоть слово из всего, что я вам рассказывала, вы выключите свой телефон немедленно. Телефон настойчиво жужжит и вибрирует. Я смотрю на номер абонента – и чувствую, как внутри все сжимается. – Это из офиса. – Ничего. Пошлют сообщение. Подождут. – Но… – Сейчас ваше время. – Майя наклоняется и сжимает мои руки. – Только ваше. Похоже, она не понимает. Меня разбирает нервный смех. – Я – младший партнер «Картер Спинк», – объясняю я. – У меня нет личного времени. – Я откидываю флип телефона и слышу сердитый мужской голос: – Саманта, где вас черти носят? Душа удирает в пятки. Кеттерман, начальник нашего отдела. Наверное, у него есть имя, как и положено христианину, но все называют его исключительно по фамилии. Черные волосы, очки в стальной оправе, пронзительные серые глаза; когда я начала работать на « Картер Спинк», Кеттерман являлся мне в кошмарных снах. – Сделка с Фэллонами срывается. Немедленно приезжайте. Жду вас в десять тридцать. Срывается? – Буду, как только смогу. – Я со щелчком закрываю флип и виновато смотрю на Майю – Извините. Часы – вовсе не вредная привычка. Но я на них полагаюсь. И вы бы полагались, если бы ваше время измерялось шестиминутньгми фрагментами. Каждые шесть минут рабочего времени я обязана посвящать отдельному клиенту. Все делается в соответствии с расписанием, все подсчитано компьютером и нарезано на сегменты. 11.00-11.06 Подготовка чернового контракта для проекта А. 11.06-11.12 Подготовка приложений для клиента Б. 11.12-11.18 Консультации по проекту В. Когда я только начинала работать на «Картер Спинк», эта «фрагментация» меня слегка нервировала: получалось, что нужно расписывать каждую минуту рабочего времени. Помнится, я спрашивала себя: а что произойдет, если очередные шесть минут окажутся пустыми? Что мне тогда занести в расписание? 11.00-11.06 Тупо смотрела в окно. 11.06-11.12 Мечтала о случайной встрече на улице с Джорджем Клуни. 11.12-11.18 Пыталась достать языком до кончика носа. Но постепенно я привыкла. Так или иначе, человек привыкает нарезать свою жизнь на фрагменты. И работать привыкает – с утра до вечера. Юристы «Картер Спинк» не просиживают штаны. Они не таращатся в окна и не грезят наяву. Ведь за шесть минут можно столько всего успеть! Сформулируем так: если я проведу шесть минут в безделье, компании это будет стоить 50 фунтов стерлингов. А восемнадцать минут безделья – уже 150 фунтов. Вполне естественно, что юристы «Картер Спинк» штанов не просиживают. 2 Когда я влетела в офис, Кеттерман стоял у моего стола и с отвращением на лице разглядывал груду бумаг вперемешку с пластиковыми папками. Не стану скрывать, мой стол – далеко не самый аккуратный стол в мире. Более того, он и вправду грязноват. Но я намерена в ближайшем будущем разобрать его и рассортировать кипы старых договоров, громоздящиеся на полу по соседству. Как только появится свободная минутка. – Встреча через десять минут, – сообщил Кеттерман, глядя на часы. – Я хочу получить черновой вариант финансовой документации. – Конечно, – ответила я, прилагая немалые усилия, чтобы мой голос не дрожал. Это было нелегко – от одного вида Кеттермана меня пробирал озноб. И в лучшие деньки Кеттерман способен напугать кого угодно. Как некоторые мужчины благоухают лосьоном после бритья, так он буквально обдает окружающих жутью. А сегодня было в миллион раз хуже, потому что Кеттерман – член правления компании. Завтра ему и тринадцати другим старшим партнерам предстоит решать, кто станет их новым коллегой. Завтра я узнаю, сумела ли чего-то добиться или пустила свою жизнь и карьеру под откос. Причем по собственной инициативе. – Документация здесь. – Я сунула руку в груду папок и нащупала нечто твердое и объемное. Это оказалась упаковка от пончиков «Криспи Крим». Я торопливо сунула ее в мусорную корзину. – Она здесь, я уверена… – Я разворошила груду и наткнулась на искомое. Слава Богу! – Вот она. – Не знаю, как вы разбираетесь в этой куче хлама, Саманта, – саркастически заметил Кеттерман. В его глазах не было и намека на доброжелательность. – Зато все под рукой. – Я хихикнула, но встретилась с бесстрастным взглядом Кеттермана, покраснела, отодвинула рабочее кресло – и стопка писем, о которой я напрочь забыла, осыпалась на пол. – Знаете, в старину придерживались правила, что к шести вечера все рабочие столы должны быть девственно чистыми, – сурово произнес Кеттерман. – Пожалуй, нам стоит вспомнить об этом правиле. – Может быть. – Я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой: Кеттерман пугал меня все сильнее. – Саманта! – окликнули меня из коридора. Я обернулась и с облегчением увидела Арнольда Сэвилла. Арнольд – мой любимчик среди старших партнеров. У него волнистые седые волосы, не желающие до конца мириться с подобающей уважающему себя юристу чопорностью облика, а еще он носит галстуки самой невероятной расцветки. Сегодня он выбрал ярко-красный пейсли[1 - Пейслийский узор на тканях имитирует узор кашмирской шали со сложным рисунком в «огурцы». Первоначально изделия с таким узором выпускались в г. Пейсли, Шотландия. – Здесь и далее примеч. перев.], с которым гармонировал носовой платок в нагрудном кармане пиджака. Он приветливо улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ. Уверена, Арнольд среди тех, кто поддержит завтра мою кандидатуру. А Кеттерман наверняка будет против. Арнольд – наш записной диссидент, он нарушает все и всяческие правила и ему наплевать на такую ерунду, как заваленный бумагами стол. – Вас одобряют, Саманта. – Арнольд вручил мне листок бумаги. – Письмо от братьев Глейман, за подписью председателя, ни больше ни меньше. Я в изумлении уставилась на листок. «…Заслужила уважение… Демонстрирует высокий профессионализм…» – Должно быть, вы сумели сохранить ему несколько миллионов фунтов, – подмигнул Арнольд, – иначе с чего бы он так расчувствовался. – Да уж. – Я поняла, что краснею. – На самом деле ничего особенного не было. Я всего лишь заметила аномалию в их системе управления финансами. – Вы произвели на него большое впечатление. – Арнольд выгнул кустистую бровь. – Он хочет, чтобы отныне всеми его контрактами занимались именно вы. Отлично, Саманта! Великолепная работа. – Э… Спасибо. – Я бросила взгляд на Кеттермана: вдруг и он за меня порадуется? Но его лицо хранило прежнее нетерпеливо-недовольное выражение. – Разберитесь с этим. – Кеттерман указал на папку на моем столе. – Мне нужен полный отчет в течение сорока восьми часов. Черт возьми! Толстая папка привела меня в отчаяние. Сколько времени на нее уйдет! Кеттерман постоянно побрасывал мне дополнительные задания из разряда дел, с которыми он не желал разбираться сам. Вообще-то так поступали все старшие партнеры, даже Арнольд. В половине случаев меня вовсе не ставили в известность, просто кидали на стол папку с приложенной к ней запиской (накорябанной неразборчивым почерком) и ждали результата. – Какие-то проблемы? – Его глаза сузились. – Никаких, – ответила я бодрым голосом полноправного партнера. – Увидимся на встрече. Когда он двинулся прочь, я посмотрела на часы. Десять двадцать две. У меня ровно восемь минут, чтобы убедиться, что с документацией по Фэллонам все в порядке. Я раскрыла папку и быстро пролистала страницы, выискивая возможные ошибки и пропуски. С тех пор, как пришла на работу в «Картер Спинк», я научилась читать очень быстро. По правде сказать, я все стала делать гораздо быстрее, чем раньше. Быстрее ходить, быстрее говорить, быстрее есть… быстрее заниматься сексом… Не то чтобы в последнее время я много им занималась. Но пару лет назад за мной ухаживал старший партнер из конторы Берри Форбса. Его звали Джейкоб, он вел крупные международные сделки, а потому имел свободного времени еще меньше, чем я. В конце концов мы отточили наш график до такой степени, что вполне укладывались в шесть стандартных минут (осталось только выставлять друг друга счета – по счастью, до этого мы не дошли). Он доводил до оргазма меня, я доводила его. А потом мы бросались проверять почту. Оргазмы наступали практически одновременно, так что секс у нас получался достойный. Я читала «Космополитен» и знаю, как должно быть. Джейкобу сделали солидное предложение, он переехал в Бостон, и на том наш роман и закончился. По правде сказать, я не очень-то переживала. Если уж быть совсем откровенной, он мне не нравился. – Саманта? – Женский голос прервал мои размышления. Это мой секретарь, Мэгги, начала работать всего несколько недель назад, так что я пока не успела поближе с ней познакомиться. – Вам пришло сообщение. От некой Джоанны. – Джоанна из конторы Клиффорда Чанса? – Я вскинула голову и сосредоточилась. – Хорошо. Напишите ей, что я получила письмо насчет четвертого пункта и перезвоню после обеда… – Не от этой Джоанны, – прервала меня Мэгги. – От вашей новой домработницы. Она хочет знать, где лежат мешки для пылесоса. Я заморгала. – Что где лежит? – Мешки для пылесоса, – терпеливо повторила Мэгги. – Она не может их найти. – Зачем пылесосу мешки? – озадаченно проговорила я. – Она что, собирается его куда-то везти? Мэгги взглянула на меня так, словно проверяла, не шучу ли я. – Эти мешки используются для собирания пыли, – объяснила она. – Вставляются внутрь пылесоса. Есть у вас такие? – А, эти мешки! – воскликнула я. – Ну… Я глубокомысленно нахмурилась, изображая муки памяти. Честно говоря, я напрочь забыла, как выглядит мой пылесос, не говоря уже о мешках для него. Да попадался ли он мне на глаза? Знаю только, что его привозили из магазина – консьерж расписался в получении. – Может, у вас «Дайсон»? – поинтересовалась Мэгги. – Они работают без мешков. Какой у вас пылесос – круглый или вытянутый? Она выжидательно смотрела на меня, а я не имела ни малейшего понятия, о чем она спрашивает. Но признавать это, естественно, не собиралась. – Разберемся, – проворчала я деловито и принялась собирать бумаги со стола. – Спасибо, Мэгги. – Еще она спрашивает, – Мэгги сверилась со своими записями, – как включается ваша плита. Какое-то мгновение я продолжала собирать бумаги, как если бы не слышала вопроса. Разумеется, я знаю, как включается моя плита. – Ну, надо… э… повернуть ручку, – изрекла я наконец, пытаясь голосом выразить уверенность, которой вовсе не испытывала. – Все довольно просто… – Она утверждает, что там какой-то хитрый таймер. – Мэгги нахмурилась. – Плита газовая или электрическая? Так, мне, пожалуй, пора заканчивать эту содержательную беседу. – Мэгги, я должна позвонить. – Я махнула рукой в сторону телефона. – Что мне сказать вашей домработнице? – не отступалась Мэгги. – Она ждет моего звонка. – Скажите ей… пусть сегодня ничего не трогает. Я разберусь. Едва Мэгги вышла из кабинета, я схватила ручку и записала на листке бумаги: 1. Как включается плита? 2. Мешки для пылесоса – купить.. ПОТОМ положила ручку и помассировала лоб. У меня нет времени на всякую ерунду – в смысле, на мешки для пылесоса. Я даже не знаю, как они выглядят, а уж тем более где их можно купить… Внезапно меня осенило. Я куплю новый пылесос! К новому пылесосу ведь полагается минимум один мешок, правильно? – Саманта… – Что? Что такое? – вскинулась я, открывая глаза. В дверном проеме стоял Гай Эшби. Гай – мой лучший друг среди сотрудников компании. Шесть футов три дюйма ростом, оливковая кожа, черные глаза; обычно он выглядит преуспевающим юристом на все сто процентов. Но сегодня… Темные волосы взлохмачены, под глазами круги… – Не путайся, – улыбнулся он. – Это всего лишь я. Пора на встречу. Улыбка у него была потрясающая. Так считала не только я. Все, кто работал с ним бок о бок, млели от этой улыбки. – А… Иду, иду. – Я взяла со стола бумаги, помедлила и все-таки спросила: – Ты в порядке, Гай? Выглядишь не очень. Он разругался со своей подружкой. Проскандалили всю ночь, а утром она отвалила… И не просто отвалила, а эмигрировала в Новую Зеландию... — Не выспался, – пояснил он, виновато моргая. – Чертов Кеттерман своими заданиями меня в гроб загонит. – И широко зевнул, продемонстрировав прекрасные белые зубы, которыми обзавелся во время учебы в Гарвардской школе права. Он утверждал, что ему пришлось на это пойти. Похоже, они там выдают дипломы только с одобрения косметических хирургов. – Лентяй, – с ухмылкой прокомментировала я и встала с кресла. – Пошли. Мы с Гаем знакомы почти год, с той самой поры, когда он переступил порог нашего отдела. Умный, с чувством юмора, работает в той же манере, что и я сама; не удивительно поэтому, что мы… гм… пересеклись. Да, при иных обстоятельствах между нами могло бы возникнуть романтическое чувство. Если бы не досадное непонимание, если бы… А, неважно. Не возникло – значит не возникло. В подробности вдаваться не будем. И сожалеть тоже. Мы друзья – и мне этого вполне достаточно. А случилось вот что. По всей видимости, Гай положил на меня глаз в первый же рабочий день. Я ответила ему взаимностью. Он поинтересовался, нет ли у меня парня. Я не стала скрывать. Как раз перед тем мы расстались с Джейкобом. Я была одна. Идеальная ситуация. Мне стоит некоторых трудов не вспоминать о том, насколько идеальной она была. Найджел Макдермот, глупый, тупой, безмозглый осел, сказал Гаю, что за мной ухаживает старший партнер в компании Берри Форбса. А я была одна! По-моему, в человеческих взаимоотношениях все слишком запутанно. Я бы предложила людям носить таблички – вроде тех, что в общественных туалетах: «Свободно», «Занято». Тогда бы недоразумений не возникало. Так или иначе, таблички у меня не было. А без нее я не справилась. Несколько недель подряд я тщетно улыбалась Гаю. Он явно чувствовал себя неуютно и даже начал меня избегать – потому что не хотел а) отбивать девушку у другого и б) становиться третьим в нашей с Джейкобом паре. Я не понимала, что происходит, поэтому решила спустить несостоявшийся роман на тормозах. Тем паче до меня дошли слухи о том, что Гай принялся ухлестывать за некой Шарлоттой, с которой познакомился на субботней вечеринке. Месяц или два спустя нам довелось вместе работать над очередной сделкой, и мы подружились… В общем-то, вот и вся история. Я хочу сказать, такой расклад меня устраивает. Правда. Так уж заведено: что-то складывается – а что-то нет. Видно, нам не суждено было сойтись поближе. Разве что в глубине души я признаюсь самой себе, что сожалею о несбывшемся. – Итак, – сказал Гай, когда мы по коридору направились к переговорной, – что думает старший партнер? – И приподнял бровь. – Не смей этого говорить! – прошипела я. Еще сглазит. – Да брось ты! Тебя утвердят без проблем. – Мне бы твою уверенность. – Саманта, ты лучший юрист в своем выпуске. И работаешь, как вол. Какой у тебя IQ? 600? – Заткнись. – Я уставилась под ноги. Гай рассмеялся. – Сколько будет 124 умножить на 75? – Девять тысяч триста, – проворчала я. Это единственное, что меня раздражает в Гае. Лет с десяти я научилась производить в уме арифметические действия с большими числами. Не знаю, благодаря чему; так уж вышло. Обычно все, кто об этом узнавал, говорили: «Круто», – и тут же забывали о моих чудесных способностях. Но Гай оказался памятливым. Он продолжал забрасывать меня числами, как если бы я выступала в цирке. Должно быть, он находил это забавным, однако меня его настойчивость начинала бесить. Однажды я преднамеренно назвала ему неправильное число. Как выяснилось, в тот момент ему действительно требовался мой ответ: он вставил неправильное число в контракт и сделка в результате едва не пошла прахом. Больше я таких фокусов не выкидывала. – Не подбирала еще перед зеркалом позу для фотографии на сайте? – Гай на ходу состроил задумчивую физиономию и приложил палец к подбородку. – Мисс Саманта Свитинг, старший партнер. – Даже не думала, – отозвалась я, закатывая глаза. Вру, конечно. Я прикидывала, какую можно сделать прическу. И какой из черных костюмов надеть. И все повторяла себе, что надо улыбаться. На том фото, которое висит на сайте сейчас, я чересчур серьезна. – Говорят, твоя презентация произвела впечатление, – неожиданно сменил тему Гай. – Правда? – Я мгновенно забыла о своем раздражении. – Ты сам слышал? – Надеюсь, голос не выдаст моих чувств. – А еще говорят, что ты размазала Уильяма Гриффитса на глазах у почтенной публики. – Гай остановился, сложил руки на груди и с улыбкой оглядел меня. – Скажи мне, Саманта Свитинг, ты когда-нибудь ошибаешься? – Я понаделала кучу ошибок, – ответила я, – уж поверь. – Например, не схватила тебя за грудки и не объяснила, что я одна, в первый же день нашего знакомства. – Ошибка не является ошибкой до тех пор, пока не появится возможность ее исправить. – Мне почудилось, или взгляд Гая, когда он произносил эти слова, сделался таким… многозначительным, что ли? Да нет, все дело, вероятно, в мешках под глазами после бессонной ночи. Чего я никогда не умела, так это читать взгляды. Надо было специализироваться не по праву, а по психологии. Больше было бы толку. Почетный бакалавр по распознаванию ситуаций, когда мужчины по-настоящему интересуются женщинами и когда они просто дружелюбны… – Готовы? – Голос Кеттермана из-за спины заставил нас обоих подскочить. Обернувшись, я увидела в коридоре дюжину мужчин в неброских костюмах и парочку женщин в еще более сдержанных нарядах. – На все сто. – Гай кивнул Кеттерману, повернулся и подмигнул мне. А может, мне следовало пойти на курсы телепатии? 3 Девять часов спустя встреча все еще продолжалась. На огромном столе красного дерева были разбросаны фотокопии черновых контрактов, финансовые отчеты, листы бумаги с заметками от руки и бесчисленные стикеры; над бумажным морем возвышались пластмассовые кофейные чашки. Пол загромождали коробки из-под еды, заказанной в ближайшем кафетерии. Секретарь раздавала новый текст соглашения. Двое юристов-«оппозиционеров» встали из-за стола и удалились в комнату отдыха, чтобы потолковать наедине. Такие комнаты имелись при каждой переговорной – крохотные помещеньица для приватных бесед и напряженных раздумий в одиночестве. Самая напряженная часть переговоров миновала. Прилив схлынул. Лица раскраснелись, настроение было по-прежнему боевым, но на крик никто уже не срывался. Клиенты удалились. Они ударили по рукам около четырех, обо всем договорились и отчалили в своих сверкающих лимузинах. Нам, юристам, следовало определить, что они говорили и что именно подразумевали (если вы думаете, что говорить и подразумевать – одно и то же, забудьте о юридической карьере), внести уточнения в контракт и подготовить документы для завтрашнего рандеву. Причем завтра, вполне возможно, крик начнется по новой. Я провела рукой по лицу, жадно глотнула капучино – и поняла, что взяла не ту чашку: в этой кофе остыл добрых четыре часа назад. Брр! Тьфу! Жаль, что нельзя выплюнуть его прямо на стол. С гримасой на лице я проглотила омерзительную жидкость. От флуоресцентных ламп болели глаза. Я чувствовала себя опустошенной. Во всех крупных сделках я выступаю как финансовый консультант, поэтому именно мне выпало вести переговоры о займе между нашим клиентом и банком ПГНИ. Именно я разрулила ситуацию с внезапно всплывшими долговыми обязательствами дочерней компании. Именно мне сегодня досталось три часа кряду обсуждать идиотскую фразу из пункта 29-Г. Фраза такая: «предпримет все усилия». Оппозиция настаивала на замене «всех» на «разумные», но мы отстояли свой вариант. Почему-то я не испытывала привычного радостного возбуждения. Я думала лишь о том, что сейчас семь девятнадцать и через одиннадцать минут я должна проехать полгорода и оказаться в том самом ресторане, где меня поджидают мама и мой брат Дэниел. Придется отменить ужин. Ужин в честь моего дня рождения. Еще не успев как следует обдумать эту мысль, я словно наяву услышала голос своей школьной подруги Фрейи: «Они не посмеют заставить тебя работать в твой день рождения!» С нею мы тоже не пересеклись, хотя и собирались на прошлой неделе сходить в театр на комедийный спектакль. Мне пришлось доводить до ума очередной важный контракт, так что выбора не было. фрейя не понимает, не может понять, что в нашем деле главное – уложиться в срок. Не имеют значения ни предварительные договоренности, ни дни рождения. Недаром каждую неделю у нас отменяют выходные. Вон, напротив меня сидит Клайв Сазерленд из корпоративного отдела. Сегодня утром жена родила ему двойню, а к обеду он уже был на рабочем месте. – Так, господа. – Все, кто присутствовал, обернулись на голос Кеттермана. У него единственного лицо сохранило нормальный цвет; он не выглядел ни утомленным, ни даже чуточку уставшим. Робот, честное слово, весь такой полированный, такой блестящий. Когда он злится, кстати сказать, внешне это никак не проявляется – просто вдруг ощущаешь направленную на тебя обжигающую ярость. – Сделаем перерыв. Что? Я не поверила своим ушам. Другие тоже оживились. Лица осветились надеждой. Будто в школе, во время контрольной по математике: вроде урок прерывают, но никто не смеет хотя бы шевельнуться, чтобы не спугнуть удачу. – Пока не получим документацию от Фэллонов, работать нам не с чем. Жду вас завтра к девяти утра. – Кеттерман развернулся и вышел из переговорной; только когда дверь за ним закрылась, я сообразила, что затаила дыхание. Клайв Сазерленд вскочил и кинулся к выходу. Остальные взялись за мобильные телефоны, принялись обсуждать совместные ужины, фильмы, свидания. Атмосфера становилась все более радостной. Я с трудом подавила желание завопить: «Йеееех!» Это было бы не по-партнерски. Я собрала бумаги, сунула их в портфель и отодвинула стул. – Саманта! Совсем забыл. – Гай направился ко мне с другого конца комнаты. – У меня есть кое-что для тебя. Он протянул мне нечто в упаковке из белой бумаги. Я по-детски обрадовалась. Подарок! Гай единственный во всей компании вспомнил о моем дне рождения! Блаженно улыбаясь, я принялась распечатывать упаковку. – Гай, мне, право, неловко… – Ерунда, – перебил он, очевидно довольный собой. – Ну что ты! Я бы… Улыбка сползла с моего лица, когда я достала DVD-диск в пластиковом футляре. Отчет о европейской презентации компании. Ну да, я говорила, что хотела бы получить копию… Я повертела диск в руках, потом собралась с духом и постаралась улыбнуться, прежде чем поднять голову. Разумеется, он не вспомнил о моем дне рождения. С какой стати ему помнить? Он ведь вряд ли знает, когда я родилась. – Замечательно… – выдавила я. – Большое спасибо. – Не за что. – Он подхватил свой портфель. – Удачного вечера! Планы есть? Не буду же я ему говорить, что у меня сегодня день рождения. Он подумает… догадается, что… – Так… семейные дела. – Я улыбнулась. – До завтра. Ну и ладно. Главное – я наконец-то выбралась на волю. Ужин состоится. И я даже не слишком опоздаю. Такси ввинтилось в плотный поток движения на Чипсайд, а я нашарила в сумке новую косметичку. На днях мне пришлось в обед навестить «Селфриджес» – внезапно сообразила, что пользуюсь тем же серым карандашом и той же тушью для глаз, которые купила для выпускного вечера шесть лет назад. Времени подробно изучать ассортимент, естественно, не было, поэтому я просто попросила девушку за прилавком подобрать мне что-нибудь по собственному усмотрению. Она что-то объясняла, но я не слушала, поскольку одновременно говорила по телефону с Эллдриджем относительно украинского контракта. Правда, почему-то запомнилось, что она настаивала на какой-то пудре «Бронзовый загар». Уверяла, что эта штука заставит меня светиться и избавит от жуткой бледности… На последнем слове она поперхнулась, извинилась: мол, у меня и вправду такой бледный вид… Я вынула компакт и кисточку и принялась наносить пудру на щеки и на лоб. Потом бросила взгляд в зеркало – и сдавленно хихикнула. Мое лицо приобрело золотисто-глянцевый оттенок. Чучело разукрашенное! Кого я пытаюсь обмануть? Юристу из Сити, два года подряд не имевшему отпуска, неоткуда взять бронзовый загар. И глянец. С тем же успехом можно заплести волосы бисером и заявить, что я вчера прилетела с Барбадоса. Я снова поглядела на себя в зеркало, потом достала очищающую салфетку и терла лицо до тех пор, пока кожа не сделалась снова бледной, с прожилками серого. С возвращением, дорогуша. Помнится, та девица в магазине говорила что-то и насчет кругов под глазами… Вся проблема в том, что если этих кругов не будет, меня, вероятнее всего, уволят – как не оправдавшую ожиданий. На мне, как обычно, был черный костюм. На двадцать первый день рождения мама подарила мне пять черных костюмов, и я свыклась с этим цветом. Нарушала ансамбль разве что красная сумка. Ее тоже подарила мне мама, два года назад. Ну, вообще-то, она подарила мне черную сумку. Однако по какой-то причине – то ли солнышко пригревало, то ли я заключила чрезвычайно удачную сделку, не помню – я посвоевольничала и поменяла черную на красную. Не уверена, что мама когда-нибудь простит мне эту вольность. Я распустила волосы, быстро расчесала их и снова затянула резинкой. Они никогда не были для меня предметом гордости – блеклые, средней длины и средней же волнистости. Во всяком случае, так было в последний раз, когда я к ним приглядывалась. Как правило, всем прическам я предпочитала тугой «хвост». – Отмечать едете? – поинтересовался таксист, наблюдавший за мной в зеркало заднего вида. – Да. У меня день рождения. – А! Поздравляю. – Он подмигнул. – Гуляете, значит. Уж оторвитесь там. – Гм… Попробую. С моей семьей оторваться вряд ли получится. Ну и ладно, зато мы наконец встретимся и пообщаемся. Это случается не слишком часто. И не потому, что мы недолюбливаем друг друга. Просто мы все очень заняты. Моя мама – барристер, и достаточно известный, между прочим. Десять лет назад она открыла собственную контору, а в прошлом году стала лауреатом премии «Женщина года» в юриспруденции. Мой брат Дэниел, которому тридцать шесть лет, возглавляет инвестиционный отдел «Уиттонс ». В прошлом году его назвали одним из самых ценных работников компании. Мой другой брат, Питер, как я уже упоминала, пережил что-то вроде нервного срыва. Теперь он во Франции, преподает английский в школе и не имеет даже автоответчика. А мой отец – куда же без него? – живет в Южной Африке со своей третьей женой. Я с трехлетнего возраста практически его не видела. Ничего страшного, у мамы энергии – за двоих. Машина выбралась на Стрэнд, скорость возросла. Я посмотрела на часы. Семь сорок две. Предвкушение праздника нарастало. Сколько мы с мамой не виделись? Пожалуй, с Рождества… То есть полгода. Такси остановилось у ресторана. Я рассчиталась, прибавив щедрые чаевые. – Повеселитесь как следует, – пожелал водитель. – И… с днем рождения! – Спасибо. Впорхнув в ресторан, я огляделась, высматривая маму и Дэниела, но их не было. – Привет! – бросила я метрдотелю. – У меня встреча с миссис Теннисон. Это мама. Она не одобряет традицию, по которой женщина в замужестве берет фамилию мужа. Еще она не одобряет женщин, которые сидят дома, занимаются готовкой и уборкой или учатся печатать; по ее мнению, женщины должны зарабатывать больше мужчин, поскольку они от природы умнее. Мэтр провел меня к пустому столику в углу. Я плюхнулась на замшевую банкетку. Подошел официант. – Привет! Мне, пожалуйста, бакс-физ[2 - Коктейль, состоящий из шампанского и апельсинового сока.] плюс «буравчик» и мартини. Последние два не приносите, пока не придут остальные. Мама всегда пьет «буравчик». Что касается Дэниела, понятия не имею о его нынешних пристрастиях. Но от мартини, думаю, он не откажется. Официант кивнул и удалился, а я расстелила на коленях салфетку и огляделась по сторонам. «Максим» – шикарный ресторан, сплошные полы из древесины венге, стальные столики и современные светильники. У юристов он весьма популярен. Мама здесь – постоянный клиент. За столиком неподалеку сидели двое из «Линклейтерс», ау барной стойки я заметила одного из самых известных лондонских адвокатов. Гул голосов, хлопки пробок, вылетающих из горлышка, звяканье вилок и ножей – все это напоминало рокот прибоя. А от неожиданных всплесков смеха буквально кружилась голова. Изучая меню, я внезапно ощутила зверский голод. По правде сказать, последний раз я ела, а не перекусывала на бегу где-то неделю назад. Все названия такие аппетитные! Глазированное фуа гра. Ягненок с пряностями и хумосом. Блюдо дня – суфле из шоколада и мяты с двумя сорбе от шеф-повара. Надеюсь, мама сумеет задержаться до десерта. У нее привычка исчезать, когда и основное-то блюдо еще не съедено. Я много раз слышала, как она объясняла, что половины праздничного обеда вполне достаточно. Дело в том, что еда ее не интересует в принципе – как и люди, уступающие ей в уме. То есть практически все. Но Дэниел задержится. Стоит моему брату припасть к бутылке с вином, он не успокоится, пока не опорожнит ее досуха. – Мисс Свитинг? – Я подняла голову: ко мне приближался метрдотель с мобильным телефоном в руке. – Для вас сообщение. Ваша мать вынуждена задержаться на работе. – О… – Я постаралась спрятать разочарование. Жаль, конечно, но я сама не раз так поступала с нею. – Понятно… Когда она приедет? Мэтр помолчал. Мне почудилось или в его взгляде промелькнула… жалость? – Она на связи. Ее секретарь соединит вас… Алло? – сказал он в телефон. – Дочь миссис Теннисон здесь. – Саманта? – Резкий, деловой тон. – Дорогая, я не смогу приехать. Боюсь, я… – Не сможешь? – Я перестала улыбаться. – Даже на минутку? Ее контора в пяти минутах от ресторана, в Линкольнз-Инн Филдз. – Слишком много дел. Очень важная работа, завтра мне выступать в суде… Нет, другая папка! – рявкнула она на кого-то в своем кабинете. – Не переживай, всякое случается. Надеюсь, вы с Дэниелом проведете чудесный вечер. Да, с днем рождения! Я перевела на твой счет триста фунтов. – Спасибо, – промямлила я. – Большое спасибо. – Что-нибудь известно о твоем партнерстве? – Пока нет. – Я услышала, как она барабанит ручкой по телефону. – Сколько часов ты отработала в этом месяце? – Э… По-моему, около двухсот… – Этого достаточно? Саманта, ты же не хочешь, чтобы тебя прокатили? Молодые наступают тебе на пятки. В твоем положении легко оступиться. – Двести часов – этого хватит с головой, – попыталась я объяснить. – По сравнению с другими… – Ты должна быть лучше всех! – Ее голос перекрыл мой, словно она уже выступала в суде. – Мы не можем допустить, чтобы тебя превзошли. Момент критический… Другая папка, я сказала! Саманта, подожди минуточку… – Саманта? Это еще кто? К моему столику подошла незнакомая девушка в костюме цвета морской волны. Она широко улыбалась, в руках у нее была подарочная корзинка с открыткой. – Меня зовут Лоррейн, яличный помощник Дэниела, – сообщила она, и тут я узнала ее музыкальный голос. – К сожалению, он не сможет приехать. Но вот это для вас – и он сам на телефоне. Она протянула мне раскрытый мобильный телефон. В полном смятении я поднесла аппарат к уху. – Привет, Саманта, – деловито проговорил Дэниел. – Извини, сестренка, у нас тут мегасделка. Хотел бы, но мне никак не вырваться. И он туда же? Значит, никто не приедет? – Мне правда очень жаль, – продолжал Дэниел. – Но вам с мамой там и без меня хорошо, верно? Я сглотнула. Мне не хватит мужества признаться, что она меня тоже пробросила. Что я сижу в ресторане одна-одинешенька. – Угу… Конечно. – Сама удивляюсь, как сумела хоть что-то сказать. – Я перевел деньжат на твой счет. Купи себе что-нибудь симпатичное. Лоррейн передаст тебе шоколад. Сам выбирал, – гордо прибавил он. Я посмотрела на подарочную корзинку. В ней лежали не шоколадки, а мыло. – Просто здорово, Дэниел, – выдавила я. – Большое спасибо. – С днем рожденья тебя! – пропели вдруг у меня за спиной. Я обернулась и увидела официанта с коктейльным бокалом на подносе. В бокале играли пузырьки, на подносе карамелью было выведено «С днем рождения, Саманта!», к бокалу прилагалось миниатюрное сувенирное меню, подписанное шеф-поваром. За первым официантом следовали еще трое, распевавшие в унисон. Мгновение спустя к ним присоединилась Лоррейн. – С днем рожденья тебя!.. Официант поставил бокал на столик. Обе мои руки были заняты телефонами. – Я подержу, – вызвалась Лоррейн и забрала у меня телефон Дэниела. Поднесла к уху, лучезарно улыбнулась. – Он поет! – прощебетала она, указывая на аппарат. – Саманта! – окликнула меня мама. – Ты слушаешь? – Я… Тут мне поют песню… Я положила телефон на стол. После короткой паузы Лоррейн положила рядом второй аппарат. Вот такой у меня семейный праздник. Два мобильника. Я видела, как клиенты оборачиваются на пение, как вянут их улыбки, когда они замечают, что я сижу в одиночестве. Я видела жалость на лицах официантов. Я пыталась не опускать голову, но щеки мои горели от стыда. Внезапно появился тот официант, которому я делала заказ. Он принес три коктейля. Взгляд его выражал легкое смятение. – Кому мартини? – Предполагалось, что для моего брата… – Это «Нокия», – вмешалась Лоррейн, указывая на телефон. Немая сцена. Затем, сохраняя профессиональную невозмутимость, официант поставил бокал перед телефоном и положил рядом салфетку. Мне хотелось расхохотаться, вот только на глаза наворачивались слезы и бороться с ними становилось все труднее. Официант поставил на стол остальные коктейли, кивнул мне и удалился. Наступила неловкая тишина. – Тем не менее… – Лоррейн взяла телефон Дэниела и спрятала в свою сумочку. – С днем рождения! Приятного вечера! Глядя, как она идет к выходу, я подняла второй аппарат, чтобы попрощаться, – но мама уже отключилась. Поющие официанты исчезли. Я осталась один на один с корзинкой с мылом. – Что будете заказывать? – справился подошедший метрдотель. – Рекомендую ризотто. Салатик не желаете? И как насчет бокала вина? – Вообще-то, – я заставила себя улыбнуться, – принесите, пожалуйста, счет. Не имеет значения. По правде говоря, семейного праздника и не могло получиться. Пустая фантазия. Не стоило и пытаться. Мы все заняты, у всех много работы. Такая у нас семья. Едва я вышла из ресторана, передо мной притормозило такси. Я махнула рукой. Распахнулась задняя дверца, показались расшитые бусинами сандалии, затем обрезанные джинсы, затем пестрая блуза, затем знакомо взъерошенные светлые волосы… – Ждите меня, – велела пассажирка водителю. – Пять минут, и я вернусь. – Фрейя! – недоверчиво проговорила я. Она резко обернулась, ее глаза поползли на лоб. – Саманта! Что ты делаешь на обочине? – А ты что здесь делаешь? – вопросом на вопрос ответила я. – Ты же собиралась в Индию? – Я туда и направляюсь. Мы с Лордом встречаемся в аэропорту через… – она посмотрела на часы. – Через десять минут. Она состроила виноватую гримаску, и я не смогла удержаться от смеха. Мы с Фрейей дружим с тех самых пор, как в семь лет познакомились в пансионе. В первый же вечер она сообщила мне, что ее родители – циркачи, а сама она умеет ездить на слоне и ходить по канату. Целых полгода я верила ей и выслушивала невероятные истории из цирковой жизни. А потом приехали родители, чтобы забрать ее на каникулы, и выяснилось, что они оба – бухгалтеры из Стэйнса. Но Фрейя ничуть не смутилась и заявила, что раньше они были циркачами. Ярко-голубые глаза, веснушки, ровный загар, приобретенный в путешествиях… Я заметила, что нос Фрейи слегка облез, а в ухе появилась новая сережка. Зубы у нее белоснежные, подобного шедевра я в жизни не видела; а когда она смеется, уголок ее верхней губы чуть кривится. – Я заскочила отметить твой день рождения, – Фрейя с подозрением уставилась на ресторан. – Но, кажется, я опоздала. Что стряслось? – Ну… – Я помедлила. – Понимаешь… Мама и Дэниел… – Ушли раньше? – В глазах Фрейи мелькнула догадка, лицо выразило неподдельный ужас. – Вообще не приехали? Господи Боже, вот ублюдки! Уж могли бы разочек похерить свою долбаную… – Она сдержалась. – Извини. Родственники все-таки. Дерьмо! С моей мамой Фрейя была не в ладах. – Не имеет значения. – Я дернула плечом. – Правда. У меня куча работы. – Работы? – Она изумленно воззрилась на меня. – Ты что, серьезно? Неужели это никогда не кончится? – У нас запарка, – объяснила я. – Срочный контракт… – У вас всегда срочный контракт! Всегда кризис! Каждый год ты отказываешься от развлечений… – Неправда! – Каждый год ты уверяешь меня, что скоро все наладится. Но ничего не меняется! – Ее глаза лучились заботой. – Саманта, что ты сделала с собой? Я молча смотрела на подругу. Мимо проносились машины. Не знаю, что ответить. Честно говоря, не помню, чтобы моя жизнь хоть когда-то была иной. – Я хочу стать полноправным партнером «Картер Спинк», – сказала я наконец. – Понимаешь? Приходится идти на жертвы. – А что изменится, когда ты добьешься своего? – поинтересовалась она. – Тебе станет легче? Я уклончиво пожала плечами. Признаться, я не задумывалась о том, что будет после. Поживем – увидим, как говорится. – Ради всего святого, тебе уже двадцать девять! – Фрейя взмахнула рукой. Сверкнуло серебро унизывавших ее пальцы колец. – Хотя бы раз сделай что-нибудь этакое! Тебе надо повидать мир! – Она стиснула мое плечо. – Саманта, летим в Индию! Прямо сейчас! – Что? – Я сдавленно хихикнула. – Я не могу полететь в Индию. – Возьми месяц отпуска. Почему нет? Тебя же не уволят. Поехали в аэропорт, купим тебе билет… – Фрейя, ты с ума сошла, честное слово! Я люблю тебя, но ты вправду спятила! Фрейя медленно отпустила мое плечо. – Я тоже так думаю, – проговорила она. – Ты спятила, но я люблю тебя. Затрезвонил ее телефон, но она проигнорировала звонок. Порылась в своей расшитой сумке, извлекла из ее недр крошечный, богато украшенный резьбой серебряный флакончик, небрежно завернутый в лоскут малинового шелка. – Держи. – Какая прелесть! – восхищенно прошептала я. – Я надеялась, что тебе понравится. – Она вытащила мобильник из кармана и раздраженно воскликнула: – Да? Послушай, Лорд, я скоро буду. Мужа Фрейи полностью зовут лорд Эндрю Эджерли. Шутливое прозвище, которое она ему дала, постепенно превратилось во второе имя. Они повстречались пять лет назад в кибуце, а поженились в Лас-Вегасе. Технически Фрейя стала леди Эджерли – но до сих пор никто не сумел свыкнуться с этим обстоятельством. В первую очередь семейство Эджерли. – Спасибо, что заехала. И за подарок спасибо. – Я обняла подругу. – Желаю вам чудесно отдохнуть в Индии. – Постараемся. – Фрейя забралась обратно в такси. – Если надумаешь прилететь, дай мне знать. Скажи на работе, что у тебя неприятности в семье… что-нибудь в этом духе. Дай им мой номер. Я тебя прикрою, что бы ты ни выдумала. – Поезжай, – со смехом проговорила я. – Индия ждать не будет. Дверца захлопнулась. В следующий миг Фрейя высунула голову в окошко. – Саманта, удачи тебе завтра. – Она схватила меня за руку и пристально посмотрела в глаза. – Если ты действительно этого хочешь, пусть у тебя все сбудется. – Я хочу этого больше всего на свете. – С ближайшей подругой я могла не скрывать своих чувств. – Фрейя, я не могу передать словами, как я этого хочу. – Значит, все сладится. Не переживай. – Она поцеловала мои пальцы, махнула на прощание рукой. – И не вздумай возвращаться в офис! Обещаешь? – Последнюю фразу заглушил рокот двигателя. – Обещаю! – крикнула я вслед машине. Когда ее такси скрылось из вида, я подняла руку. Тут же остановился свободный кэб. – «Картер Спинк», пожалуйста, – сказала я водителю. Обещание я давала со скрещенными за спиной пальцами. Разумеется, я собиралась вернуться в офис. Домой я приехала в одиннадцать, уставшая до полусмерти, продравшаяся лишь через половину кеттермановских материалов. Проклятый Кеттерман, думала я, открывая входную дверь здания тридцатых годов, в котором находилась моя квартира. Проклятый Кеттерман. Проклятый… проклятый… – Добрый вечер, Саманта. Я чуть не подпрыгнула до потолка. Кеттерман! Прямо передо мной, у лифта, с битком набитым портфелем в руках. На мгновение я превратилась в столб. Что он тут делает? Может, я действительно спятила и мне теперь повсюду видятся старшие партнеры? – Мне говорили, что вы живете здесь. – Его глаза блеснули за стеклами очков. – Я арендовал квартиру номер 32. Будем с вами соседями всю неделю. Нет. Только не это, пожалуйста! Он будет жить в моем доме?! – Э… Добро пожаловать, – проговорила я, прилагая все усилия, чтобы мой голос звучал искренне. Дверь лифта открылась, мы вошли в кабину. Номер 32. Всего на два этажа выше меня. Чувство было такое, будто под одной крышей со мной поселилась моя классная дама. И как тут расслабиться, спрашивается? Почему он выбрал именно этот дом? Кабина поднималась, мы молчали. Я чувствовала себя все более и более неловко. Может, следует что-нибудь сказать? Что-нибудь доброжелательное, по-нашему, по-соседски… – Я просмотрела часть материалов, которые вы мне дали, – выдавила я наконец. – Хорошо, – коротко ответил он и кивнул. Вот и поговорили. Ну что, перейдем к насущным проблемам? Стану я завтра партнером или не стану? – Что ж… спокойной ночи, – сказала я, выходя из лифта. – Спокойной ночи, Саманта. Дверь закрылась. Я мысленно завопила во всю глотку. Я не могу жить в одном доме с Кеттерманом! Надо переезжать. Срочно! Я уже собиралась вставить ключ в замочную скважину, когда дверь квартиры напротив приоткрылась. – Саманта? Сердце у меня упало. Будто мне было мало всего, что случилось этим вечером! Миссис Фарли, моя соседка. Седые волосы, три крохотных собачки, живейший интерес к моей жизни. С другой стороны, она очень добра и принимает мою почту, поэтому я обычно разрешаю ей совать свой нос в мои дела. – Вам пришел очередной пакет, – сказала она. – Из химчистки. Сейчас принесу. – Спасибо. – Я распахнула дверь квартиры. На коврике громоздилась куча рекламных проспектов. Я смахнула их с дороги, к стене, в компанию им подобных. Надо будет выкинуть, когда появится свободная минутка. У меня записано. – Снова вы припозднились. – Миссис Фарли протянула мне упакованные в целлофан блузки. – Нельзя же столько работать! – Она прицокнула языком. – Всю неделю раньше одиннадцати не возвращаетесь. Вот что я имею в виду, говоря о ее живейшем интересе к моей жизни. Не удивлюсь, если она ведет дневник и аккуратно записывает в него все мои действия. – Большое спасибо. – Я хотела было забрать пакет, но, к моему ужасу, миссис Фарли проскользнула мимо меня в квартиру с возгласом: «Я сама положу!» – Э… Извините… Э… У меня беспорядок… – бормотала я, беспомощно наблюдая, как она протискивается мимо стоящих у стены картин. – Я их повешу… и коробки уберу… Мне удалось направить ее в кухню, так что она не заметила стопки меню из ресторанов быстрого питания на столе в коридоре. В следующий миг я пожалела о своей опрометчивости. На кухонном столе возвышалась батарея банок и пакетов, а рядом лежала записка от новой домработницы – печатными буквами: ДОРОГАЯ САМАНТА, 1. ВСЯ ВАША ЕДА ПРОСРОЧЕНА ВЫКИНУТЬ ЕЕ? 2. ЕСТЬ ЛИ У ВАС ЧИСТЯЩИЕ СРЕДСТВА, НАПРИМЕР ОТБЕЛИВАТЕЛЬ? НЕ МОГУ НАЙТИ. 3. ВЫ КОЛЛЕКЦИОНИРУЕТЕ ОБЕРТКИ ОТ КИТАЙСКОЙ ЕДЫ? НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ НЕ СТАЛА ВЫБРАСЫВАТЬ. ВАША ПОМОЩНИЦА ДЖОАНН Я видела, как миссис Фарли читает записку. Я слышала, как она хихикает про себя. В прошлом месяце она прочитала мне краткую лекцию насчет того, что стоит задуматься насчет микроволновой печи: дескать, утром положили в нее цыпленка и овощи, и все, а морковку порезать – и пяти минут хватит, не правда ли? Понятия не имею. – Ну… еще раз спасибо. – Я поспешно забрала у миссис Фарли пакет и бросила его на стол, потом выпроводила соседку из кухни, ощущая на себе ее испытующий взгляд. – Вы очень добры. – Не стоит благодарности. – Она искоса поглядела на меня. – Не хочу показаться назойливой, голубушка, но знаете, хлопковые блузки можно стирать и дома. Столько денег сэкономите! Я недоуменно уставилась на нее. Мне же тогда придется сушить их. И гладить. – И я случайно заметила, что у одной оторвалась пуговица, – продолжала она. – У розовой с белыми полосками. – Понятно, – сказала я. – Ладно… Отправлю обратно. Это входит в стоимость. – Голубушка, вы же можете пришить пуговицу сами! – Похоже, мои слова шокировали миссис Фарли. – И двух минут не займет. У вас ведь есть запасные пуговицы в шкатулке для рукоделия? В какой-такой шкатулке? – У меня нет никакой шкатулки, – вежливо объяснила я. – Я не шью, знаете ли. – Ну уж пуговицы-то вы пришиваете! – Нет, – возразила я, удивленная ее экспрессивностью. – Это не проблема. Я отошлю блузку назад в химчистку. Миссис Фарли изумилась. – Вы не можете пришить пуговицу? Ваша мама вас не научила? Я подавила смешок, представив свою мать пришивающей пуговицы. – Нет. Не научила. – В мое время, – проговорила миссис Фарли, качая головой, – все образованные девушки умели пришивать пуговицы, штопать носки и чинить воротнички. Белиберда какая-то! «Чинить воротнички». Абракадабра. – В наши дни все изменилось, – вежливо сказала я. – Нас учат готовиться к экзаменам и делать достойную карьеру. Излагать свое мнение. Пользоваться мозгами. – Последнее, пожалуй, было лишним, но я не удержалась. Миссис Фарли молча оглядела меня с головы до ног. – Какой стыд! – наконец резюмировала она и сочувственно похлопала меня по плечу. Я старалась сдерживаться, но эмоции, накопленные за день, требовали выхода. Я работала много часов подряд. У меня был неотмеченный день рождения. Я устала и проголодалась… А эта старуха советует мне пришить пуговицу! – Не вижу ничего постыдного! – сурово заявила я. – Как скажете, голубушка, – « не стала спорить миссис Фарли и направилась к своей двери. Почему-то это разозлило меня еще сильнее. – За что мне должно быть стыдно? – спросила я, выступая на площадку. – Да, я не умею пришивать пуговицы. Зато я могу реструктурировать корпоративное финансовое соглашение и спасти деньги своего клиента – тридцать миллионов фунтов. Вот что я могу! Миссис Фарли посмотрела на меня. Если такое возможно, жалость в ее взгляде только усилилась. – Какой стыд! – повторила она, словно не слышала моей тирады. – Спокойной ночи, голубушка. – Она закрыла дверь. Я судорожно вздохнула. – Вы когда-нибудь слышали о феминизме? – крикнула я в ее дверь. Тишина. Я вернулась к себе, закрыла дверь и взялась за телефон. Вызвала из памяти номер местной пиццерии, сделала обычный заказ – «Капричоза» и пакет чипсов «Кеттл». Налила себе вина из пакета в холодильнике, перешла в гостиную и включила телевизор. Шкатулка для рукоделия! Что еще у меня должно быть? Пара вязальных спиц? Или ткацкий станок? Я плюхнулась на диван и принялась нажимать кнопки на пульте, вполглаза следя за картинкой на экране. Новости… французская комедия… документальный фильм о животных… Погодите-ка! Я отложила пульт и поудобнее устроилась на подушках. «Уолтоны». Замечательно! Именно то, что нужно. финальная сцена, итог всего. Семья собралась за столом, бабушка читает молитву. Я глотнула вина и почувствовала, что напряжение потихоньку отпускает. Мне всегда нравился этот сериал, еще с детских лет. Обычно я сидела в темноте – все прочие уже ложились спать – и представляла, что живу на Холме Уолтона. финальная сцена, та самая, которой я всегда так ждала. Дом Уолтонов погружен во мрак. Мерцают звезды, стрекочут цикады. Голос Джон-Боя за кадром Огромный дом, полный людей. Я обняла руками колени и завистливо уставилась на экран под звуки знакомой музыки. – Спокойной ночи, Элизабет. – Спокойной ночи, бабушка, – повторила я вслух. Кого стесняться, если я в квартире одна? – Спокойной ночи, Мэри-Эллен. – Спокойной ночи, Джон-Бой, – проговорила я вместе с Мэри-Эллен. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи. 4 Я проснулась с бешено колотящимся сердцем, села на кровати, схватила ручку. – Что? Что? Так я обычно и просыпаюсь. Семейная традиция, как ни крути. У нас в семье проблемы со сном у каждого. В прошлое Рождество я часа в три ночи вышла на кухню попить водички – и обнаружила маму, которая, так и не сменив платья на что-нибудь домашнее, изучала очередной судебный отчет, а Дэниел грыз «Ксанакс», вполглаза наблюдая за динамикой индекса Hang Seng[3 - Гонконгская фондовая биржа.] на телевизионном экране. Я рысцой потрусила в ванную, уставилась на свое отражение в зеркале. Ну да, бледная. Работа, учеба, задержки допоздна… Сегодня все окупится сторицей. Партнер. Или не партнер. Господи! Перестань! Не думай об этом! Я направилась в кухню, открыла холодильник. Черт! Молоко закончилось. И кофе тоже. Просто необходимо наконец найти себе компанию по доставке продуктов. И молочника. Я взяла фломастер и под номером 47 внесла в список дел: «Найти доставку молочника». Свой список дел я веду на листе бумаги, пришпиленном к стене; он не позволяет мне забывать о повседневных заботах. По чести сказать, листок пожелтел за давностью времени, а записи в верхней его части выцвели настолько, что их едва можно разобрать. Но все равно штука полезная. Мне пришло в голову, что надо бы вычеркнуть верхние пункты. Я завела этот список сразу, как въехала в квартиру, три года назад. Разумеется, многие из дел уже сделаны. Я взяла ручку и прищурясь стала вглядываться в верхние строчки. 1. Найти молочника.. 2 Доставка продуктов – организовать. 3. Как включить плиту? Угу. Что ж, компанию по доставке я непременно найду. В выходные. И разберусь с плитой. Почитаю инструкцию и разберусь. Что у нас дальше? Записи двухлетней давности: 16 Выбрать молочника 17. Завести друзей. 18. Обзавестись хобби. Да, я собиралась завести себе друзей. И обзавестись хобби. Когда работы станет поменьше. Записи годичной давности выглядели вполне разборчиво: 41.. Отдохнуть на выходных. 42. Устроить вечеринку. 43. МОЛОЧНИК! Меня охватило легкое раздражение. Как это я не выполнила ничего из намеченного ? Я бросила ручку на стол и включила чайник, совладав с искушением разорвать листок в клочья. Чайник быстро закипел, я заварила себе чашку диковинного травяного чая (подарок клиента). Потянулась за яблоком – и мои пальцы погрузились в гниль. Я содрогнулась, выкинула фрукты в помойное ведро вместе с блюдом, на котором они лежали, и задумчиво сгрызла парочку крекеров. По правде говоря, мне наплевать на этот список. Есть только одна вещь на свете, которая меня по-настоящему интересует. По дороге в офис я решила вести себя так, словно сегодня самый обычный день. Пройду в свой кабинет, не поднимая головы, и примусь за работу. Когда я поднималась на лифте, трое сотрудников пожелали мне удачи. Когда я шла по коридору, парень из налогового отдела многозначительно сжал мое плечо. – Удачи, Саманта! Откуда он знает, как меня зовут? Я поспешила пройти в кабинет и закрыла за собой дверь, игнорируя то обстоятельство, что через стеклянную перегородку виден коридор и сотрудники компании, исподтишка глазеющие на меня. Не стоило приходить сегодня. Осталась бы дома под каким-нибудь надуманным предлогом. Ладно, займемся делами. День-то совершенно обычный. Я раскрыла кеттермановскую папку, нашла место, где остановилась накануне вечером, и стала изучать документ пятилетней давности о передаче акций. – Саманта? Я подняла голову. В дверном проеме стоял Гай с двумя чашками кофе в руках. Он вошел и поставил одну чашку на мой стол. – Привет, – сказал он. – Как самочувствие? – Отлично. – Я деловито перевернула страницу. – Все отлично. Нормально. Понятия не имею, чего все так суетятся. Насмешливое выражение на лице Гая меня слегка задело. Я перевернула следующую страницу, чтобы подчеркнуть обыденность происходящего, – и как-то ухитрилась уронить папку на пол. Хвала небесам за скрепки! Залившись румянцем, я собрала документы с пола, сложила их обратно в папку и отпила кофе. – Так-так. – Гай понимающе кивнул. – Это хорошо, что ты не нервничаешь. Это хорошо. – Да уж, – отозвалась я. – Увидимся. – Он поднял чашку, словно тостуя, и вышел из кабинета. Я посмотрела на часы. Только восемь пятьдесят три. Не уверена, что смогу вытерпеть. Каким-то образом мне удалось справиться с собой. Я прочла документы Кеттермана и приступила к собственному отчету. Дошла до третьего пункта, когда снова появился Гай. – Привет, – буркнула я, не поднимая головы. – Со мной все в порядке. И я ничего не слышала. Гай не ответил. Наконец я оторвалась от бумаг. Он стоял перед моим столом и смотрел на меня сверху вниз. Такого Гая я еще не видела. Он тщетно старался сохранить невозмутимость, на его лице возбуждение боролось с гордостью и восхищением. – Мне не следует этого делать, – негромко проговорил он и подался вперед. – У тебя получилось, Саманта. Ты стала полноправным партнером. Официальное объявление будет в пределах часа. Сердце пропустило удар. На мгновение я словно забыла, как дышать. Получилось. Получилось! – Я ничего тебе не говорил, – предупредил Гай с улыбкой. – Молодец. – Спасибо, – выдавила я. – Загляну попозже. Поздравлю как положено. – Он повернулся и вышел, а я осталась сидеть и смотреть невидящим взором на монитор. Партнер. Господи… Господи! Господи!!! Я взяла ручное зеркало и уставилась на собственное отражение. Щеки раскраснелись, губы дрожат. Жутко хотелось вскочить и завопить: «Йееес!», танцевать и орать во все горло. Как мне перетерпеть этот час? Как высидеть в кабинете? Вряд ли я смогу снова сосредоточиться на кеттермановском отчете. Я встала, подошла к картотеке, просто чтобы чем-то себя занять. Открыла один ящик, потом другой, снова закрыла. Обернулась, бросила взгляд на стол, заваленный бумагами и папками, на сложенные горкой на системном блоке книги. Кеттерман прав. Это никуда не годится. Стол партнера не может быть таким… неаккуратным. Я разберу стол. Замечательный способ провести час. 12.06 – 13.06: уборка офиса. Оказывается, в рабочем расписании в памяти компьютера есть такой пункт. Совсем забыла, насколько я ненавижу прибираться! По мере того как я разгребала бумажные завалы, обнаруживались новые и новые документы. Корпоративные извещения… контракты на обработку… старые приглашения… напоминания… рекламная брошюра системы пилатес… компакт-диск, купленный три месяца назад (я была уверена, что потеряла его)… прошлогодняя рождественская открытка от Арнольда: он в костюме северного оленя… Я усмехнулась и отложила открытку в стопку нужных и полезных предметов. Нашлись «надгробия» – массивные пластины органического стекла, которыми у нас принято награждать по завершении крупной сделки. И… Боже мой! Половинка недоеденного «сникерса»! Я кинула шоколад в мусорную корзину и со вздохом повернулась к следующей кипе бумаг. И зачем мне такой большой стол? Вон сколько всего на нем помещается! «Партнер!» – звучало у меня в голове. Буквы высвечивались огнями фейерверка перед мысленным взором. ПАРТНЕР! Хватит, приказала я себе. Сосредоточься на деле. Я вытянула из кипы старый номер «Юриста» и задумалась над тем, чего ради храню журнал до сих пор. Несколько документов на скрепках упали на пол. Я потянулась за ними, машинально прочитала первую страницу, готовая уже отложить в сторону. Это была служебная записка от Арнольда. На: «Третий Юнион-банк» Пожалуйста, изучите прилагаемые долговые обязательства компании «Глейзербрукс лимитед». Зарегистрируйте их в Регистрационной палате. Ничего особенного. «Третий Юнион-банк» был клиентом Арнольда, я имела с ними дело всего один раз. Мы заключили сделку по предоставлению «Глейзебрукс» займа в пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, и от меня требовалось всего-навсего зарегистрировать контракт в Регистрационной палате в течение двадцати одного дня после его заключения. Обычная повседневная работа, которую старшие партнеры вечно сваливают на меня. Больше не получится, мстительно подумала я, придется перепоручить кому-то другому. Да, сделаю это прямо сейчас. Я автоматически проверила дату. И не поверила собственным глазам. 26 мая. Пять недель назад? Не может быть! Я перерыла всю стопку в поисках правильной версии записки. Это же опечатка! Опечатка! Но иных вариантов не нашлось. 26 мая. 26 мая?! Я ошарашенно смотрела на документ. Он пролежал на моем столе пять недель? Невероятно… В смысле – не может быть… Это означает… Это означает, что я не уложилась в срок… Я сглотнула. Наверное, я просто чего-то не поняла. На такую глупую ошибку я не способна. Я не могла не зарегистрировать контракт! Я всегда регистрирую их вовремя! Я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Допустим, у меня от радости пошла кругом голова. Допустим, я слишком сильно обрадовалась перемене своего статуса, вот и мерещится всякая чушь. Успокойся, Саманта, возьми себя в руки. Я открыла глаза и посмотрела на записку. К несчастью, ее содержание ни на йоту не изменилось. Зарегистрировать контракт, дата – 26 мая. Черным по белому. Из чего следует, что я не застраховала риски нашего клиента. То есть совершила едва ли не элементарнейшую ошибку из всех, какие только может совершить юрист. Радостное возбуждение испарилось. По спине побежали мурашки. Я отчаянно пыталась вспомнить, говорил ли мне Арнольд хоть что-нибудь по поводу этой сделки. Не помню, чтобы он даже упоминал о ней. Но с какой стати ему упоминать? Это обыкновенное кредитное соглашение. Мы такие контракты оформляем во сне. Арнольд справедливо предположил, что я выполню его поручение. Он доверился моему профессионализму. Господи! Я снова прошерстила страницы, разыскивая некое незаметное с первого взгляда примечание, некую зацепку, которая позволила бы мне с облегчением воскликнуть: «Ну конечно!» Тщетно. От волнения у меня закружилась голова. Как такое могло случиться? Видела ли я вообще записку Арнольда? Неужели я просто пихнула ее подальше, чтобы разобраться на досуге? Не помню. Черт побери, не помню! И что мне теперь делать? Волной захлестнула паника. «Третий Юнион-банк» ссудил компании «Глейзербрукс» пятьдесят миллионов фунтов. Поскольку сделка не была зарегистрирована, этот кредит – этот многомиллионный кредит – ничем не обеспечен. Если вдруг завтра «Глейзербрукс» обанкротится, банк окажется в самом хвосте очереди кредиторов. И, вполне возможно, не получит ни пенса. – Саманта! – окликнула меня Мэгги. Я подскочила чуть ли не до потолка и инстинктивно прикрыла ладонью злополучную записку; хотя откуда Мэгги знать, что именно я разглядываю? – Я только что узнала! – громким шепотом объявила она. – Гай рассказал! Поздравляю! – М-м… Спасибо. – Я кое-как заставила себя улыбнуться. – Я заварила себе чай. Вам заварить? – Было бы здорово… Еще раз спасибо. Мэгги исчезла, а я обхватила голову руками. Все попытки успокоиться разбивались о стену непередаваемого ужаса. Что ж, придется признаться хотя бы себе самой – я допустила ошибку. Я допустила ошибку. Что делать? Все тело словно сковало могильным холодом. Не могу сосредоточиться… Внезапно вспомнились вчерашние слова Гая, и меня буквально затрясло от облегчения. «Ошибка не является ошибкой до тех пор, пока не появится возможность ее исправить». Точно! Я могу все исправить. Я еще могу зарегистрировать кредит. Придется помучиться. Придется уведомить банк – и «Глейзербрукс» – и Арнольда – и Кеттермана. Придется подготовить новый пакет документов. Хуже всего, придется смириться с тем, что все узнают о моем промахе. О том, что я допустила глупую, идиотскую ошибку, недостойную даже стажера. Попрощайся со своим партнерством, – мелькнула паническая мысль. К горлу подкатила тошнота. Но выхода нет. Нужно исправлять ситуацию. Я поспешно зашла на сайт Регистрационной палаты и ввела в строке поиска «Глейзербрукс». Если только не было выдвинуто сторонних претензий, все должно получиться. Я изумленно уставилась на страницу. Нет. Не может быть. На прошлой неделе некая компания «БЛСС Холдинге» выставила претензии на сумму 50 миллионов фунтов стерлингов. Наш клиент откатился в хвост кредиторской очереди. Мысли неслись вскачь. Это плохо. Это действительно плохо. Нужно что-то предпринять, и поскорее. Нужно что-то сделать, пока не выставлены другие претензии. Надо… надо сказать Арнольду. Меня будто парализовало. Не могу. Не могу прийти к нему и объявить, что допустила элементарнейшую ошибку и что 50 миллионов фунтов стерлингов нашего клиента оказались необеспеченными. Я, ., я… мне следует разобраться самой, насколько это возможно. Минимизировать ущерб. Для начала позвоню в банк. Да, чем скорее они узнают, тем лучше. – Саманта? – Что?! – Я едва не выпрыгнула из своего кресла. – Вы такая нервная сегодня, – со смешком заметила Мэгги и подошла к моему столу с чашкой в руке. – Чувствуете себя на вершине? – Она подмигнула мне. Мгновение я не могла взять в толк, о чем она говорит. Мой мир сократился до меня самой и моей чудовищной ошибки, все прочее утратило значение. – Ах да! Конечно. – Я состроила гримасу, призванную изобразить улыбку, и тайком вытерла влажные ладони. – Спорим, что вы еще до конца не осознали? – Мэгги оперлась о картотеку. – Шампанское в холодильнике, только скажите. – Замечательно. Э… Мэгги, мне надо поработать… – О! – Похоже, я ее обидела. – Извините. Уже ухожу. Ее спина выражала негодование. Должно быть, она сочла меня тупой коровой. Ну и ладно, сейчас каждая минута на счету. Нужно позвонить в банк. Немедленно. Я пролистала контракт и нашла имя и телефон представителя банка. Чарльз Конвей. Именно ему я должна позвонить. Именно этому человеку мне предстоит признаться, что я здорово напортачила. Дрожащей рукой я взяла трубку. Ощущение было такое, словно я уговариваю себя прыгнуть в зловонное болото, кишащее пиявками. Несколько секунд я просидела, глядя на трубку. Заставляя себя набрать номер. Наконец я решилась. Мое сердце стучало в такт гудкам. – Чарльз Конвей. – Привет! – проговорила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Это Саманта Свитинг из «Картер Спинк». Не думаю, что мы встречались. – Привет, Саманта. – Голос достаточно дружелюбный. – Чем могу помочь? – Я звоню… э… по техническому вопросу. По поводу… – я замялась, но все-таки смогла выговорить, – по поводу «Глейзербрукс». – А, вы уже слышали, – отозвался Конвей. – Дурные новости расходятся быстро. Кабинет будто уменьшился в размерах. Я крепче сжала трубку. – Слышала что? – От волнения в моем голосе прорезались визгливые нотки. – Я ничего не слышала. – Да? Я решил, что вы звоните, потому что узнали. – Он отвлекся. Я услышала, как он советует кому-то поискать эту проклятую хреновину через «Гугл». Ну, они сегодня обратились к нам. Последняя попытка спастись, по всей видимости, не сработала… Он продолжал говорить, но я не слушала. Мысли все куда-то исчезли. Перед глазами замелькали черные пятна. Компания «Глейзербрукс» обанкротилась. Теперь они ни за что не соберут необходимую документацию. Разве что через миллион лет. И я не смогу зарегистрировать кредит. Не смогу ничего исправить. Я пустила на ветер пятьдесят миллионов фунтов. Сознание плыло. Мне захотелось залиться слезами. Захотелось бросить трубку, вскочить и убежать, далеко-далеко. Вдруг я снова услышала Чарльза Конвея. – Хорошо, что вы позвонили. – Я слышала, как он стучит по клавиатуре, явно не догадываясь о случившемся. – Возможно, стоит еще раз проверить гарантии кредита. Я на миг лишилась дара речи. – Да, – хрипло пробормотала я наконец. Положила трубку и поняла, что вся дрожу. Казалось, меня вот-вот стошнит. Я профукала сделку. Напортачила так, что не смогу… Не смогу даже… Едва соображая, что делаю, я отодвинула кресло. Мне надо на улицу. Прочь отсюда. 5 Через фойе я пронеслась на автопилоте. Выбралась на залитую дневным солнцем улицу. Шаг, другой, третий… Обычный офисный работник в обеденный перерыв. Вот только обычного во мне осталось немного. Обычные люди не лишают своих клиентов пятидесяти миллионов фунтов. Пятьдесят миллионов. Цифра отдавалась в голове барабанным боем. Не понимаю, как это случилось. Не понимаю. Я продолжала размышлять на ходу. Снова и снова. Не понимаю. Как я могла не заметить?.. Как я проглядела?.. Я в глаза не видела этой записки. Я не держала ее в руках. Должно быть, ее положили мне на стол, а потом я сама завалила ее другими бумагами, придавила сверху папкой, стопкой контрактов и кофейной чашкой. Один промах. Одна ошибка. Единственная ошибка, которую я когда-либо допустила. Как было бы здорово проснуться и понять, что это лишь дурной сон, что это произошло в кино, что ошибку совершил кто-то другой. Такие истории рассказывают в пабах, благодаря судьбу за то, что такое случилось не с тобой… Увы. Со мной. Моя карьера кончена. Последним в «Картер Спинк», кто совершил ошибку такого рода, был Тед Стивене – в 1983 году благодаря ему наш клиент лишился десяти миллионов фунтов. Его немедленно уволили. А я потеряла в пять раз больше. Дыхание становилось все более учащенным, голова кружилась. Меня будто душили. Наверное, у меня приступ паники. Я села на скамейку и стала ждать, когда он пройдет. Не проходит. Все хуже и хуже. Внезапно я подскочила – в кармане завибрировал мобильный телефон. Я вынула аппарат и посмотрела на номер звонящего. Гай! Не могу разговаривать с ним. Ни с кем не могу. Не сейчас. Мгновение спустя телефон пискнул, давая знать, что пришло голосовое сообщение. Я поднесла аппарат к уху и нажала на кнопку «Воспроизвести». – Саманта! – В голосе Гая было столько радости. – Куда ты подевалась? Мы ждем тебя с шампанским, чтобы отметить! Отметить… Я готова была разрыдаться. Но не смогла… Слишком серьезная ошибка, чтобы поливать ее слезами. Я сунула телефон в карман и встала со скамейки. Ноги сами понесли меня прочь, быстрее и быстрее, через толпу на улице. Я игнорировала недоуменные взгляды. В висках стучало, я понятия не имела, куда иду, но не в силах была остановиться. Я шла, казалось, несколько часов подряд, голова кружилась, ноги самостоятельно находили дорогу. Солнце припекало, над тротуаром вилась пыль, вскоре у меня заломило бровь. Какое-то время спустя вновь завибрировал телефон, но я и не подумала его вынуть. Наконец, когда ноги заболели от усталости, я притормозила и остановилась. В горле пересохло, я чувствовала себя полностью обезвоженной. Мне нужна вода. Я подняла голову, пытаясь сориентироваться. Каким-то образом я умудрилась попасть на Паддингтонский вокзал. Словно во сне, я вошла внутрь. На вокзале было людно и шумно. Флуоресцентные лампы, кондиционеры, оглушительно громкие объявления… Я поежилась. В поле зрения появился киоск с водой в бутылках, и я направилась к нему. Телефон опять завибрировал. На сей раз я достала его и уставилась на дисплей. Пятнадцать пропущенных вызовов и новое сообщение от Гая. Оставлено двадцать минут назад. Я помедлила в нерешительности, потом все-таки нажала кнопку. – Господи Боже, Саманта, что стряслось? – Голос был далеко не такой радостный, как раньше; скорее, озабоченный. Меня пробрал холодок. – Мы знаем. Поняла? Знаем про «Третий Юнион-банк». Нам позвонил Чарльз Конвей. Потом Кеттерман нашел ту бумажку на твоем столе. Ты должна вернуться в офис. Сейчас же. Перезвони мне. Я не могла пошевелиться. Меня обуял животный ужас. Они знают. Все знают. Перед глазами вновь замелькали черные точки. Меня стало подташнивать. Всем сотрудникам «Картер Спинк» известно, что я натворила. Они будут звонить друг другу. Слать письма по электронной почте. Ужасаться и злорадствовать. «Вы слыхали…» Внезапно что-то привлекло мое внимание. В толпе мелькнуло знакомое лицо. Я повернулась, прищурилась, пытаясь вспомнить, что это за мужчина, – и едва устояла на ногах от шока. Грег Паркер, один из старших партнеров! Он шагал вдоль вестибюля в своем роскошном костюме и разговаривал по мобильному. Брови сдвинуты, вид недовольный… – И где она? – услышала я его голос. Провалиться бы сквозь землю! Не дай Бог попасться ему на глаза! Надо спрятаться! Я постаралась укрыться за какой-то толстухой в бежевом пальто. Но она не стояла на месте, так что мне пришлось тащиться следом. – Что вам нужно? Вы просите подаяния? – Она вдруг повернулась ко мне и окинула меня подозрительным взглядом. – Нет! – воскликнула я. – Я… э… Не могу же я сказать: «Я за вами прячусь!» – Тогда оставьте меня в покое! – Она нахмурилась и двинулась в сторону кофейни. Сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди. Я оказалась в гордом одиночестве посреди вестибюля. Грег Паркер остановился. Он стоял в пятидесяти ярдах от меня, продолжая разговаривать по мобильному. Если я пошевелюсь, он заметит меня. Если останусь на месте, он тоже меня заметит… Неожиданно по электронному табло «Отправление» побежали строчки – обновлялась информация. Кучка людей, стоявших под табло, подхватила свои сумки и двинулась к платформе девять. Не тратя времени на раздумья, я присоединилась к ним. Постаралась ввинтиться поглубже, чтобы меня не было видно. Вместе со всеми поднялась в поезд и пошла по вагону. Поезд тронулся. Я опустилась в кресло напротив семейства в футболках с эмблемой лондонского зоопарка. Они улыбнулись мне – и я как-то сумела улыбнуться в ответ. Все казалось таким нереальным… – Закуски, напитки! – Седовласый мужчина толкал по проходу тележку. – Горячие и холодные сэндвичи, чай, кофе, газированная вода, алкоголь… – Мне последнего, пожалуйста. – Надеюсь, мой голос достаточно ровный. – Двойную порцию. Чего угодно. Никто не рвался проверить мой билет. Никто меня не беспокоил. Поезд оказался экспрессом дальнего следования. Пригороды сменились полями, а он продолжал себе катить. Я выпила три маленьких бутылочки джина, апельсиновый сок, томатный сок и шоколадный йогурт. Ледяная хватка паники понемногу слабела. Я чувствовала себя диковинным образом отдалившейся от всего на свете. Я совершила величайшую ошибку в своей жизни. Почти наверняка потеряла работу. Мне никогда не стать партнером. И все из-за единственной дурацкой ошибки. Семейство напротив захрустело чипсами, предложило мне угощаться, пригласило поиграть в «города». Мать семейства даже поинтересовалась, путешествую я просто так или по делу. Я отмолчалась. Не смогла заставить себя раскрыть рот. Сердце уже не частило, зато голова раскалывалась от пульсирующей боли. Я приложила руку к глазам, заслоняясь от света. – Леди и джентльмены, – прохрипел динамик под потолком. – К сожалению… дорожные работы… воспользоваться альтернативным транспортом… Я не разобрала, что именно сказал машинист. Я понятия не имела, куда мы едем. Я всего-навсего ждала следующей остановки, чтобы сойти и наконец сориентироваться. – «Чернослив» пишется не так, – объясняла мать семейства одному из своих отпрысков. И тут поезд начал тормозить. Я посмотрела в окно: мы подъезжали к станции. Лоуэр-Эбери. Пассажиры принялись собираться. Когда все двинулись к выходу, я пошла за ними, как автомат. Следом за своими соседями я вышла на свежий воздух и огляделась. Мы стояли на площади перед крохотной станцией, через дорогу виднелся паб «Колокол». От площади в обе стороны уходила дорога, вдалеке виднелись поля. На обочине стоял автобус; все пассажиры устремились к нему. Моя соседка помахала мне рукой. – Идите сюда! – позвала она. – Этот автобус идет в Глостер. Там можно будет пересесть. От одной мысли о том, чтобы забраться в автобус, мне стало дурно. Не хочу я никаких автобусов! Мне нужно болеутоляющее. Голова вот-вот расколется надвое… – Спасибо. Я останусь здесь. – Я постаралась улыбнуться как можно убедительнее и, прежде чем она успела что-либо сказать, двинулась по дороге, прочь от автобуса. Не имею понятия, куда меня занесло. Ни малейшего. В кармане внезапно завибрировал телефон. Я вынула его. Снова Гай. Звонит, должно быть, раз в тридцатый. И всякий раз оставляет сообщение с просьбой перезвонить и интересуется, прочла ли я его е-мейл. Ничего я не прочла. Я так разнервничалась, что оставила наладонник на столе. Телефон – все, что у меня осталось. Аппарат вновь завибрировал. Я пристально посмотрела на него. Потом, сжав нервы в кулак, откинула флип и поднесла телефон к уху. – Слушаю. – Какой хриплый у меня голос. – Это… это я. – Саманта?! – Гай едва не оглушил меня своим воплем. – Это ты? Где ты? – Не знаю. Я убежала… Я… была в шоке… – Саманта, ты получала мои сообщения? – Он помедлил. – Все уже знают… – Знаю. – Я прислонилась к стене старинного дома и крепко зажмурилась, пытаясь хотя бы таким образом победить головную боль. – Знаю. – Как это могло произойти? – Судя по голосу, Гай был шокирован не меньше меня. – Черт возьми, как ты могла совершить такую элементарную ошибку? Саманта, ты понимаешь… – Не знаю, – пробормотала я. – Я просто… не заметила… Это была ошибка… – Ты же никогда не ошибаешься! – Неужели? – На глаза навернулись слезы, и я яростно смахнула их. – Как… как обстановка? – Не слишком благоприятная, – признал он. – Кеттерман ведет переговоры с юристами «Глейзербрукс», общается с банком… и со страховщиками, разумеется. Страховщики. Наше высокопрофессиональное страховое отделение. Во мне вдруг вспыхнула надежда. Если страховщики покроют ущерб без лишнего шума, ситуация, быть может, не столь критичная, как мне казалось. Впрочем, в глубине души я понимала, что хватаюсь за соломинку, что я – словно тот отчаявшийся путник, которому грезится мираж в знойном мареве пустыни. Страховщики ни при каких условиях не покроют всей суммы кредита. Порой они вообще ничего не платят. Порой платят, но обставляют свою помощь совершенно немыслимыми условиями. – И что говорит страховая? – выдавила я. – Они… – Пока ничего не говорит. – Понятно. – Я вытерла пот со лба и заставила себя задать следующий вопрос: – А как насчет… меня? Гай не ответил. Когда до меня дошел смысл этого молчания, ноги подкосились, будто я собиралась повалиться без чувств. Вот и ответ. Я открыла глаза и увидела двух ребятишек, глазеющих на меня со своих велосипедов. – Все кончено, правда? – Голос дрожал, несмотря на все мои усилия. – О карьере можно забыть? – Я… я не знаю… Послушай, Саманта, ты испугалась. Это вполне естественно. Но ты не сможешь прятаться вечно. Тебе надо вернуться. – Не могу. – Я чуть не сорвалась на крик. – Как представлю себе лица… – Саманта, будь разумной! – Не могу! Не могу! Мне нужно время… – Саман… Я закрыла флип. Ноги как ватные. Голова раскалывается. Попить бы. Но паб не выглядит открытым, а киосков поблизости не видно. Я пошла по дороге и шла до тех пор, пока не уперлась в пару высоких резных колонн, увенчанных львами. Дом. Позвоню, попрошу таблетку и стакан воды. И поинтересуюсь, нет ли поблизости отеля. Я толкнула створку чугунных ворот и, хрустя гравием, приблизилась к массивной дубовой двери. А дом-то большой, сложен из камня медового оттенка, с островерхой крышей, высокими каминными трубами… Перед домом стояли два «порше». Я дернула за дверной молоток. Тишина. Я подождала, но дом казался мертвым. Я уже собиралась вернуться на дорогу и двинуться дальше, когда дверь неожиданно распахнулась. На меня смотрела женщина со светлыми, явно схваченными лаком волосами до плеч. В глаза бросились шелковые брючки диковинного желто-коричневого оттенка, длинные серьги, яркий макияж. В одной руке сигарета, в другой коктейльный бокал. – Здравствуйте. – Она затянулась сигаретой и смерила меня пристальным взглядом. – Вы из агентства? 6 Не имею представления, о чем это она. От дикой головной боли я едва различала силуэт перед собой, вникать же в смысл слов и вовсе не было сил. – С вами все в порядке? – живо поинтересовалась женщина. – Вы выглядите ужасно. – Голова раскалывается, – выдавила я. – У вас не найдется стаканчика воды? – Разумеется! Заходите! – Она повела сигаретой, пропустила меня в огромный холл со сводчатым потолком. – Все равно вам захочется осмотреть дом. Эдди! – Ее голос неожиданно взлетел до крика. – Эдди, еще одна пришла! Я Триш Гейгер, – представилась она. – Можете звать меня миссис Гейгер. Сюда, пожалуйста. Мы прошли в роскошную, отделанную панелями под клен кухню. Хозяйка наугад открыла несколько ящиков, наконец воскликнула: «Ага!» и извлекла пластиковую коробку, в которой, когда откинулась крышка, обнаружилось с полсотни лекарственных флаконов и упаковок. Миссис Гейгер принялась перебирать лекарства, демонстрируя лак на ногтях. – Так, посмотрим… Парацетамол… Аспирин… Ибупрофен… Очень слабый валиум… – Она показала мне ярко-красную таблетку и с гордостью прибавила: – Из Америки. Здесь он запрещен. – Э… Здорово. У вас столько всего… болеутоляющего… – В нашем доме любят таблетки. – Она внезапно окинула меня испытующим взором. – Да, любят. Эдди! – Мне вручили три зеленых пилюли, затем, после нескольких неудачных попыток, отыскали буфет, заполненный стаканами. – Держите. Эти таблетки справятся с любой головной болью. – Из холодильника появилась бутылка с водой. – Вот, запейте. – Спасибо, – пробормотала я, проглатывая таблетки. – Я вам очень признательна. По правде сказать, голова трещит так, что даже думать больно. – У вас хороший английский, – заметила хозяйка, искоса поглядывая на меня. – Очень хороший. – Да? – Я озадаченно нахмурилась. – Ну… я же англичанка… Родной язык, в конце концов… – Вы англичанка? – Триш Гейгер буквально подпрыгнула. – Не хотите присесть? Таблетки сейчас начнут действовать. А если нет, подберем вам что-нибудь еще. Она вывела меня из кухни обратно в холл, открыла одну из дверей. – Здесь у нас гостиная, – сообщила она, обводя рукой просторное помещение, и уронила пепел на ковер. – Как видите, требуется и пылесосить, и пыль стирать, и серебро чистить… Снова этот испытующий взгляд. – Конечно, – кивнула я, поскольку она очевидно ждала ответа. Сообразить бы заодно, с какой стати она мне все это рассказывает… – Замечательный стол, – выдала я, повернувшись к сверкающему столу красного дерева у стены. – Его нужно полировать. – Глаза хозяйки вдруг сузились. – И регулярно. У меня глаз наметан. – Конечно, – повторила я растерянно. – Пойдемте. – Мы миновали еще одну просторную комнату и очутились на застекленной веранде, где наличествовали кресла «под старину» из древесины тикового дерева, многочисленные растения, смахивавшие на пальмы, и заставленный бутылками столик на колесиках. – Эдди! Иди сюда! – Она постучала по стеклу. Я увидела загорелого мужчину в брюках для гольфа, шагающего по аккуратно подстриженной лужайке. Лет под пятьдесят, выглядит вполне довольным собой и жизнью. Триш тоже под пятьдесят, во всяком случае если судить по морщинкам в уголках глаз. Впрочем, что-то подсказывало мне, что она претендует на тридцать девять – и ни днем старше. – Прекрасный сад, – сказала я. – О! – Она окинула сад равнодушным взглядом. – Да, у нас отличный садовник. Столько идей в голове. Ну, садитесь! – Она махнула рукой, и я в некоторой растерянности опустилась в кресло. Триш угнездилась на стуле напротив и пригубила коктейль. – Вы можете приготовить «Кровавую Мэри»? – спросила она вдруг. Я озадаченно воззрилась на нее. – Неважно. – Она затянулась сигаретой. – Я вас научу. Чего? – Как ваша голова? – осведомилась она и продолжила, не дожидаясь ответа: – Лучше? А, вот и Эдди. – Добрый день! – Дверь распахнулась, и на веранду вступил мистер Гейгер. Вблизи он выглядел уже не столь импозантно: веки набрякшие, все признаки пивного животика в наличии. – Эдди Гейгер, – жизнерадостно представился он и протянул руку. – Хозяин дома. – Эдди, это… – Триш замялась, потом взглянула на меня. – Как вас зовут? – Саманта, – ответила я. – Извините, что потревожила вас, но моя голова… – Я дала Саманте патентованное болеутоляющее, – перебила меня Триш. – Правильно, – одобрил Эдди, открывая бутылку шотландского виски, и налил себе на два пальца. – Надо вам было попробовать красные таблетки. С ног валит! – Э… понятно… – Не в прямом смысле, конечно! – хохотнул он. – Мы вовсе не хотим вас отравить. – Эдди! – Триш хлопнула его по бедру. Зазвенели многочисленные браслеты на ее руке. – Не пугай девочку! Они оба повернулись ко мне, и я поняла, что от меня ждут реакции. – Я вам очень признательна. – Я сумела состроить гримасу, призванную обозначить улыбку. – Не знаю, что бы я делала без вашего радушия… – Неплохой английский, а? – заметил Эдди, вопросительно приподнимая бровь. – Она англичанка! – воскликнула Триш с видом фокусника, доставшего кролика из шляпы. – Понимает все, что я ей говорю! Что-то я, как говорится, не въехала. Я что, похожа на иностранку? – Проведем ее по дому? – поинтересовался Эдди у Триш. У меня екнуло сердце. Людей, которые устраивают экскурсии по своим домам, следует категорически избегать. Сама мысль о том, чтобы плестись из комнаты в комнату, мучительно подбирая восторженные эпитеты, была непереносима. Хотелось одного: сидеть и ждать, когда наконец подействуют таблетки. – Не стоит беспокоиться, – начала я. – Я уверена, здесь все красиво… – Разумеется, стоит! – Триш затушила сигарету и поднялась. – Идемте. Когда я встала, перед глазами все поплыло; пришлось ухватиться за юкку, чтобы сохранить равновесие. Боль в голове начала отступать, но я по-прежнему чувствовала себя разбитой – и странно оторванной от реальности. Впечатление было такое, словно все происходит во сне. Да, у этой женщины вся жизнь сосредоточена, похоже, на домашней работе. Мы переходили из одной роскошной комнаты в другую, и Триш настойчиво указывала на предметы обстановки, требующие особого ухода, а также продемонстрировала, где стоит пылесос. А потом принялась рассказывать о стиральной машине! – Выглядит… эффективной, – промямлила я, поскольку от меня явно ждали ответа. – Мы меняем белье каждую неделю. Нам нравится свежее и хорошо проглаженное. – Снова этот взгляд. – Конечно, – кивнула я, стараясь скрыть растущее недоумение. – Отличная мысль. – Теперь наверх? – С этими словами она вышла из кухни. Господи, еще и наверх?! – Вы из Лондона, Саманта? – справился Эдди Гейгер, когда мы поднимались по лестнице. – Совершенно верно. – И вы там работаете? Он спрашивал из вежливости, но я на мгновение задержалась с ответом. Есть ли у меня работа? – Работала, – ответила я наконец. – По правде сказать… не знаю, как обстоит дело сейчас. – И сколько длился ваш рабочий день? – вмешалась Триш, неожиданно заинтересовавшись разговором. – С утра до вечера, – сказала я. – Я привыкла работать с раннего утра и до ночи. Порой и по ночам приходилось… Гейгеры, казалось, не могли найти слов от изумления. Да, люди понятия не имеют, какова жизнь юриста. – Вы работали ночами? – Судя по выражению лица Триш, мои слова ее потрясли. – Одна? – И одна, и с другими. Зависело от ситуации. – Значит, у вас… крупная компания? – Одна из крупнейших в Лондоне. Триш и Эдди многозначительно переглянулись. Положительно, странные они люди. – Что ж, думаю, вас порадует, что нам приятно это узнать. – Триш улыбнулась. – Это хозяйская спальня… вторая спальня… Мы шли по коридору, она открывала передо мной двери, показывала кровати и домотканые покрывала, и я почувствовала, что снова начинает кружиться голова. Не знаю, что за таблетки мне подсунули, но ощущения с каждым мгновением становились все более странными. – Зеленая спальня… Как вам, должно быть, понятно, у нас нет ни детей, ни домашних животных… Вы курите? – неожиданно спросила Триш, затягиваясь собственной сигаретой. – Э… нет… Спасибо. – Мы не возражаем против курения, имейте в виду. Мы спустились по узкой лесенке, причем мне пришлось держаться за стену, которая словно убегала от меня: цветы на обоях плавно перетекали в пейзаж за окнами. – С вами все в порядке? – Эдди подхватил меня в тот самый миг, когда я едва не рухнула на пол. – По-моему, таблетки оказались чересчур сильными, – пробормотала я. – Да, они такие. – Триш оценивающе поглядела на меня. – Вы пили сегодня спиртное, а? – Ну… Да, пила… – Ага! – Она состроила гримасу. – Ладно, ничего страшного, пока не начнутся галлюцинации. Тогда придется вызвать врача. И… мы пришли. – Она распахнула последнюю дверь на нашем пути. – Комната прислуги. Все помещения в доме были огромными. Это же вполне соответствовало размерами моей квартире. Светлые стены, окна со средниками, выходящие в сад, кровать – самая незатейливая из всех, какие я успела увидеть под кровом Гейгеров, большая, квадратная, застеленная накрахмаленным бельем. Внезапно накатило насущное, почти неодолимое желание упасть на эту кровать, уронить голову на подушку и кануть в благословенное забытье. – Чудесно, – вежливо сказала я. – Замечательная комната. – Отлично! – Эдди потер ладони. – Что ж, Саманта, позвольте вам сообщить – у вас есть работа. Я оторопело уставилась на него. Работа? Какая работа? – Эдди! – одернула супруга Триш. – Ты не можешь просто так взять и предложить ей работу! Мы еще не закончили собеседование! Собеседование ? Кажется, я что-то пропустила. – Мы даже не описали ей круг обязанностей! – продолжала Триш. – И не затронули деталей! – Так затронь, – огрызнулся Эдди. Триш метнула на него яростный взгляд и прокашлялась. – Итак, Саманта, – проговорила она официальным тоном, – ваша работа в качестве экономки рассчитана на полный рабочий день и подразумевает… – Извините? – Я не поверила своим ушам. Триш досадливо прицокнула языком. – Ваша работа в качестве экономки рассчитана на полный рабочий день, – повторила она, – и подразумевает уборку, стирку и приготовление пищи. Вы должны носить форму и вести себя предупредительно и уважительно… В качестве кого? Они решили, что я пришла наниматься в экономки? От этой мысли я на мгновение потеряла дар речи. – …полный пансион и проживание, – закончила Триш, – а также отпуск продолжительностью четыре недели один раз в год. – А как начет жалования? – с любопытством спросил Эдди. – Будем платить ей больше, чем предыдущей? Мне показалось, что Триш убьет мужа, прямо здесь и сейчас. – Прошу меня простить, Саманта. – Прежде чем я успела открыть рот, она выволокла Эдди из комнаты и захлопнула дверь. До меня доносились только неразборчивые возгласы. Я огляделась, пытаясь собраться с мыслями. Они приняли меня за экономку. За экономку! Чушь какая-то! Надо им объяснить. Растолковать, что они ошиблись. Тут накатила очередная волна головокружения, и я присела на кровать. А затем, прежде чем успела остановить себя, откинулась на подушку и закрыла глаза. Словно провалилась в облако. Вставать не хотелось. День выдался долгим, утомительным, просто кошмарным. Скорее бы он закончился… – Саманта, извините, пожалуйста. – Я открыла глаза и кое-как села, когда в комнату вернулись Триш и раскрасневшийся Эдди. – Вы не хотите ничего у нас уточнить? Я промолчала, потому что в голове все крутилось, как на карусели. Конечно, мне именно в этот момент следовало объяснить им, какую ошибку они совершают. Сказать, что я никакая не экономка. Что я – юрист. Но слова отказывались идти с языка. Я не желала уходить. Мне хотелось улечься обратно на кровать и провалиться в забытье. «Проведу здесь эту ночь, всего одну, – пообещала я себе. – А утром все им расскажу». – М-м… Можно приступать сегодня? – услышала я свой голос. – А почему бы нет! – воскликнул Эдди. – Давайте не будем торопиться, – пресекла его энтузиазм Триш. – На эту должность, Саманта, претендуют несколько весьма достойных девушек. Я бы даже сказала, весьма и весьма достойных. У одной имеется диплом специалиста по кулинарному мастерству! Она затянулась сигаретой и подарила мне многозначительный взгляд. И внутри меня все сжалось, будто сработал некий рефлекс, которым я не в состоянии управлять. Новое ощущение подавило собой все вплоть до неодолимого желания рухнуть в кровать. Она что, намекает… Намекает, что я могу не получить эту работу? Я молча смотрела на Триш. Где-то глубоко на периферии сознания – и это ощущалось отчетливо, несмотря на шок, в котором я пребывала, – возник призрак прежней Саманты. Я чувствовала, как вскидывает голову мое неутоленное честолюбие, как оно закатывает рукава и плюет на ладони, готовясь к схватке. Значит, кулинарное мастерство?.. Я никогда в жизни не проваливалась на собеседовании. И не собираюсь ломать традицию. – Итак. – Триш взглянула на свой список. – Вы прекрасно разбираетесь в стирке. – Получила приз за стирку в школе, – подтвердила я, скромно кивая. – Собственно, с этого и началась моя карьера. – Ого! – Похоже, Триш несколько смутилась. – И вы знакомы с кулинарным искусством? – Я училась у Мишеля де ля Рю де ля Блана. – Я выдержала паузу. – Думаю, его имя говорит само за себя. – Разумеется! – воскликнула Триш и озадаченно покосилась на Эдди. Мы снова сидели на веранде. Триш засыпала меня пулеметной очередью вопросов, словно взятых из брошюры «Как нанять экономку». И на каждый вопрос я отвечала с неизменным апломбом. Вот только в уголке сознания не переставал звучать тоненький голосок: «Что ты делаешь, Саманта? Опомнись! Что ты, черт побери, творишь?!» Но я не прислушивалась. Не хотела слушать. Каким-то образом я ухитрилась отгородиться от реальной жизни, от ошибки, уничтожившей мою карьеру, от всего кошмарного дня… Все вокруг утратило значение, кроме этой серии вопросов и ответов. Голова по-прежнему кружилась, я понимала, что могу отключиться в любой момент, однако физическая слабость была сущей ерундой в сравнении с обуявшей меня решимостью. Я не могу потерять и эту работу! – Составьте примерное меню, – предложила Триш, закуривая очередную сигарету. – Скажем, для званого обеда. Еда… Много еды и много гостей… Внезапно мне вспомнился «Максим» и мой печальный день рождения. И меню, которое я разглядывала. – Позвольте, я сверюсь со своими записями. – Я раскрыла сумочку и бросила взгляд на ресторанное меню. – Для званого вечера я бы предложила… э… запеченное фуа-гра в абрикосовой глазури…ягненка с пряностями и хумосом… а на десерт шоколадно-мятное суфле с двумя домашними сорбе. Вот тебе, кулинарная самозванка! – О! – Триш уважительно посмотрела на меня. – Должна признать, это впечатляет. – Здорово! – Эдди чуть только не облизывался. – Запеченное фуа-гра! А можете приготовить что-нибудь прямо сейчас? Триш одарила его встревоженным взглядом. – Полагаю, рекомендации у вас имеются, Саманта? Рекомендации? – Нам нужны рекомендации. – Триш нахмурилась. – За меня может поручиться леди Фрейя Эджерли, – сказала я, поддавшись сиюминутному настроению. – Леди Эджерли? – Брови Триш взлетели вверх, по шее пополз предательский румянец. – Меня с лордом и леди Эджерли связывают давние отношения, – сообщила я. – Леди Эджерли наверняка предоставит вам все гарантии на мой счет. Триш и Эдди глядели на меня, как говорится, разинув рты. Пожалуй, надо добавить что-нибудь этакое… хозяйственное. – Чудесная семья, – поведала я. – И работа замечательная, так приятно прибираться в поместье. И натирать диадемы леди Эджерли… Черт! Занесло все-таки… К моему изумлению, Гейгеры и не подумали усомниться в моих словах. – Вы готовили для них? – справился Эдди. – Завтраки, обеды и так далее? – Естественно. Лорду Эджерли очень нравилось мое фирменное блюдо – яйца «Бенедикт». – Я пригубила воды. Мне было видно, как Триш строит загадочную физиономию Эдди – во всяком случае, она явно считала выражение своего лица загадочным. Эдди же отвечал ей кивками. С тем ясе успехом они могли бы просто написать на своих лбах: «Берем! Берем!» – И последнее. – Триш глубоко затянулась сигаретой. – Когда нас с мистером Гейгером не окажется дома, вы будете подходить к телефону. Мы весьма заботимся о своем реноме. Пожалуйста, покажите, как вы умеете разговаривать. – Она кивнула на телефон на столике. Она что, серьезно? Да ну… Или на самом деле?.. – Вы должны сказать «Добрый день, это дом Гейгеров», – подсказал Эдди. Я послушно встала и, пытаясь не обращать внимания на головокружение, подошла к аппарату и сняла трубку. – Добрый день, – проговорила я самым очаровательным голоском, на какой была способна. Ни дать ни взять школьная староста. – Дом Гейгеров. Чем могу помочь? Эдди и Триш выглядели так, словно неожиданно наступило Рождество. 7 На следующее утро я проснулась под незнакомым белым потолком. Какое-то время озадаченно смотрела вверх, потом приподнялась на кровати. Простыня подо мной издала неожиданный, хрустящий звук. Что происходит? Мои простыни никогда раньше не хрустели и не скрипели. Ну разумеется! Это не мои простыни, это простыни Гейгеров. Я откинулась на подушку – и тут меня буквально пронзила следующая мысль. А кто такие Гейгеры? Я потерла лицо, пытаясь вспомнить. Чувство было такое, будто я продолжаю поглощать спиртное стаканами и одновременно мучаюсь с похмелья. Сознание окутывал густой туман, сквозь который вдруг прорывались живописные обрывки вчерашнего вечера. Я приехала на поезде… Жутко болела голова… Паддингтонский вокзал… Вышла из офиса… О Господи! Нет, только не это! Кошмар минувшего дня обрушился на меня всей своею тяжестью. Будто кто-то ударил меня в солнечное сплетение. Записка Арнольда. «Третий Юнион-банк». Пятьдесят миллионов фунтов. Гай, которого я спрашивала, уволили меня или нет… Молчание в ответ. Я замерла на кровати, прокручивая в голове все случившееся. Карьера разбита. О партнерстве можно забыть. Скорее всего, меня уволили. Иными словами, с прежней жизнью покончено. В конце концов я откинула одеяло и встала. Ноги были почти ватные – еще бы, со вчерашнего утра я ничего не ела, если не считать чипсов в поезде. Вчера в это время я была на своей собственной кухне, собиралась на работу, пребывала в блаженном неведении относительно того, что меня ждет. В параллельном мире – пожалуй даже, в параллельной вселенной – я бы проснулась сегодня полноправным партнером «Картер Спинк», заваленная ворохом поздравлений по поводу осуществления мечты всей жизни. Я крепко зажмурилась, стараясь отогнать незваные мысли – горькие, тоскливые мысли, сожаления о несбывшемся. Если бы я заметила записку раньше… Если бы я прибирала стол… Если бы Арнольд поручил это дело не мне… Впрочем, сейчас жалеть уже бессмысленно. Игнорируя шум в голове, я подошла к окну. Что случилось, то случилось. Надо жить дальше. Разглядывая сад, я остро ощутила всю сюрреалистичность происходящего. До сих пор моя жизнь была расписана не то что по часам – по минутам. Экзамены, воскресная интернатура, ступеньки карьерной лестницы… Я уверенно продвигалась к цели. А теперь очутилась в незнакомой комнате посреди сельского захолустья. И карьера пошла псу под хвост. Вдобавок… Было что-то еще. Что-то дергало меня. Последний кусок головоломки никак не желал становиться на место. Ничего, поставим. Я прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Вдалеке какой-то мужчина прогуливал собаку. Может, ситуация далеко не такая критичная, как мне представляется. Может, все еще поправимо. Гай ведь не сказал прямо, что меня уволили, так? Надо позвонить ему и выяснить, как обстоят дела. Я глубоко вдохнула и провела руками по спутанным волосам. Да, вчера я просто свихнулась. Если взглянуть со стороны на свое поведение – ушла из офиса, вскочила в поезд… Словно и вправду с другой планеты свалилась. Когда бы не Гейгеры с их радушием… Стоп! Стоп, стоп, стоп! Гейгеры. Что-то с ними связано. Что-то такое, чего я не могу вспомнить… что-то, пробуждающее в голове колокольчики тревоги… Я обернулась и уставилась на висевшее на дверце шкафа голубое платье. Нечто вроде формы, с кантом. Зачем мне подобное… Колокольчики тревоги зазвенели громче. Яростно затрезвонили. Воспоминания возвращались, подобно кошмарному пьяному сну. Я нанялась в экономки! Мгновение я не могла пошевелиться. Господи Иисусе! Что я натворила. Что я натворила?! Сердце бешено заколотилось. Итак, я нахожусь в чужом доме, под кровом совершенно незнакомых мне людей и выдаю себя невесть за кого. Я спала в их постели. На мне одна из старых футболок Триш. Они даже выдали мне зубную щетку – после наспех придуманной истории об украденном в поезде саквояже. Последнее, что помню перед тем, как провалиться в сон, – возбужденное щебетание Триш в телефонную трубку: «Она англичанка! Да, прекрасно говорит по-английски! Просто чудо! И в кулинарии спец!» Придется признаться, что я все наврала. В дверь постучали. От неожиданности я подпрыгнула. – Саманта, могу я войти? – О! Да, конечно… Дверь распахнулась, и появилась Триш, в бледно-розовом гимнастическом комбинезоне с вышитой стразами эмблемой. Полный макияж, густой аромат духов, от которого немедленно запершило в горле. – Я налила вам чаю, – сообщила она с вежливой улыбкой и протянула мне кружку. – Мы с мистером Гейгером хотели пожелать вам доброго утра. – О! – Я нервно сглотнула. – Э… спасибо. Миссис Гейгер, мне нужно кое-что вам сказать. Я вовсе не экономка. Почему-то слова отказывались сходить с языка. Глаза Триш сузились, словно она уже сожалела о своем добросердечии. – Не подумайте, что так будет каждое утро! – предостерегла она. – Просто вчера вам нездоровилось… – Она постучала по часам на руке. – Вам пора одеваться. Ждем вас внизу через десять минут. Обычно завтрак у нас легкий – кофе, тосты и всякая мелочь. За завтраком мы обсудим дальнейшее расписание. – Э… Хорошо… – выдавила я. Триш вышла. Я поставила кружку на прикроватный столик. Черт! Что мне делать? Что? Что? Ладно, для начала успокоимся. И расставим приоритеты. Надо позвонить в офис. Выяснить, насколько все плохо. Обуреваемая дурными предчувствиями, я полезла в сумочку за мобильным телефоном. Дисплей пуст. Должно быть, аппарат разрядился. Вот незадача! Видимо, я так вчера умоталась, что напрочь забыла зарядить телефон. Я достала зарядник, воткнула его в розетку, подключила телефон – и экран мгновенно осветился. Сейчас появится индикатор сигнала… Да где же он? Где этот проклятый индикатор? Волной накатила паника. Как мне позвонить в офис ? Как мне вообще куда-либо позвонить? Я не могу обходиться без своего мобильного! Внезапно я вспомнила, что накануне вечером видела телефон в доме, на столике у окна на лестничной площадке. Может, получится воспользоваться им? Я приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Я прокралась на площадку и подняла трубку, с облегчением услышала гудок. Глубоко вдохнула, затем набрала прямой номер Арнольда. Еще нет девяти, но он должен быть на месте. – Офис Арнольда Сэвилла, – жизнерадостно сообщила его секретарша Лара. – Лара, это Саманта, – понизив голос, проговорила я. – Саманта Свитинг. – Саманта! – В голосе Лары прозвучало столько эмоций, что я даже моргнула. – Боже мой! Что стряслось? Где вы? Все вокруг… – Она сдержала себя. – Я… Я не в Лондоне. Могу я поговорить с Арнольдом? – Конечно. Соединяю. – В динамике зачирикал мотив Вивальди. – Саманта! – Раскатистый голос Арнольда источал дружелюбие. – Моя милая девочка! Да уж, пошалили вы на славу, верно? Только Арнольд способен назвать потерю пятидесяти миллионов фунтов шалостью. Несмотря на дурные предчувствия, я не удержалась от улыбки. Перед моим мысленным взором возник Арнольд – в своем неизменном жилете, кустистые брови сведены к переносице… – Верно, – согласилась я, стараясь поддержать его тон. – Это… печально. – Вынужден указать, что ваше поспешное бегство из офиса лишь ухудшило положение. – Знаю. Извините, пожалуйста. Я запаниковала… – Понимаю. Уф, ну и кашу вы заварили… Арнольд говорил бодро, но я ощутила за этой напускной бодростью скрытое напряжение. Учитывая, что Арнольд, казалось, никогда не нервничал, дела, видимо, совсем плохи. Мне захотелось рухнуть на пол и забиться в истерике: «Простите меня, простите! Я нечаянно!» Но кому это поможет? И без того я вела себя достаточно непрофессионально. – Э… Каковы последние новости? – Я постаралась сосредоточиться. – Что говорят внешние управляющие? – А что они могут сказать? У них руки связаны. – Ясно. – Прямо под дых. Пятьдесят миллионов сгинули безвозвратно. – А страховщики? – Пока ничего конкретного. Деньги, разумеется, будут возвращены, постепенно. Но возникают определенные сложности. Думаю, вы понимаете. – Понимаю, – прошептала я. Несколько секунд мы оба молчали. Новости хуже некуда, осознала я. Никакой спасительной соломки. Напортачила так напортачила, вот и весь сказ. – Арнольд, – наконец проговорила я дрожащим голосом, – я не знаю, как могла совершить такую… идиотскую ошибку. Не понимаю, как это могло произойти. Даже не помню, чтобы видела эту записку на своем столе… – Где вы сейчас? – перебил меня Арнольд. – В… – Я растерянно посмотрела в окно. – Честно говоря, не знаю. Но я вернусь. Я скоро буду. – Меня словно прорвало. – Сяду на первый же поезд… Через несколько часов… – Не думаю, что это удачная идея, – прервал Арнольд. В его голосе вдруг зазвенел металл. – Меня… меня уволили? – Пока еще не объявляли, – в его тоне проскользнуло раздражение. – У правления имеются более срочные дела, Саманта. – Я понимаю. – Кровь прихлынула к моему лицу. – Извините. Я просто… – К горлу подкатил комок. Я закрыла глаза, чтобы не разрыдаться. – Сколько себя помню, я всегда работала в «Картер Спинк». Больше всего на свете мне хотелось… Я не смогла закончить фразу. – Саманта, я знаю, что вы – весьма даровитый юрист. – Арнольд вздохнул. – Никто в этом не сомневается. – Но я совершила ошибку. В трубке потрескивало; собственный пульс отдавался громом в моих ушах. – Саманта, я сделаю все, что смогу, – сказал Арнольд наконец. – Пожалуй, не стоит скрывать: на сегодняшнее утро назначено собрание, где будет решаться ваша судьба. – И мне не следует приезжать? – Я закусила губу. – Это лишь усугубит положение. Оставайтесь там, где вы есть. Остальное предоставьте мне. – Арнольд помедлил, затем прибавил, с неожиданной хрипотцой: – Я сделаю все, что в моих силах, Саманта. Обещаю. – Буду ждать, – прошептала я. – Большое вам спасибо. – Он повесил трубку, не дослушав моих благодарностей. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько беспомощной. Внезапно мне представились все они, сурово восседающие за круглым столом. Арнольд. Кеттерман. Быть может, даже Гай. Решающие мою участь. Нет, надо настроиться на позитивный лад. У меня еще есть шанс. Арнольд на моей стороне, он сможет убедить других… – Просто чудо! Я подпрыгнула, услышав голос Триш. – Разумеется, я проверю ее рекомендации, но, Джиллиан, ты же знаешь, я прекрасно разбираюсь в людях! Меня непросто одурачить… Триш показалась из-за угла, прижимая к уху мобильник. Я попятилась от телефона. – Саманта? – удивилась она. – Что вы тут делаете? И почему до сих пор не одеты? Поторопитесь! – Она прошла мимо, а я юркнула в свою комнату, закрыла дверь и уставилась на себя в зеркало. Неожиданно мне стало дурно. Очень дурно. Как отреагируют Гейгеры, когда узнают, что я наплела им с три короба? Что никакая я не экономка и не специалист в кулинарии? Что мне всего-навсего требовалась крыша над головой на ночь? Мне вдруг представилось, как меня с позором вышвыривают из дома. Пинком под зад. Быть может, они решат вызвать полицию. И меня арестуют. О Господи! Только этого и не хватало… Но разве у меня есть выбор? Разве я могу на самом деле… Могу? Я сняла со шкафа платье, погладила ткань, пытаясь разобраться в сумятице мыслей. Гейгеры были очень добры. Приютили меня, накормили. Другой работы все равно нет. И податься мне некуда. Домашнее хозяйство, кстати сказать, позволит слегка отвлечься… Я приняла решение. Задержусь на денек. Подумаешь, завтрак приготовить! Пожарю им тосты, приберусь в доме, протру пыль. Отблагодарю Гейгеров за гостеприимство. Дождусь звонка Арнольда, а потом придумаю благовидный предлог, чтобы уехать. И Гейгеры никогда не узнают о том, что я их обманула. Я торопливо надела платье и провела расческой по волосам. Потом встала перед зеркалом. – Доброе утро, миссис Гейгер, – сказала я своему отражению. – И… э… как мне лучше убрать гостиную? Ладно, все будет в порядке. Когда я вышла на лестницу, Гейгеры стояли у ее подножия и смотрели на меня. Никогда прежде я не чувствовала себя такой застенчивой. Я экономка. Домоправительница. Я должна вести себя соответствующе. – Доброе утро, Саманта! – приветствовал меня Эдди, когда я спустилась. – Хорошо спали? – Благодарю вас, мистер Гейгер, – ответила я скромно. – Отлично! – Эдди принялся раскачиваться на пятках. Казалось, он – нет, они оба – ощущают некоторую неловкость. Под ярким макияжем, загаром и дорогой одеждой Гейгеров скрывалась толика неуверенности. Я подошла к кушетке, поправила подушку, изображая из себя знатока своего дела. – Вы хотите осмотреть кухню! – догадливо воскликнула Триш. – Конечно! – Я со значением улыбнулась. – Сгораю от нетерпения. Ну и что – кухня? Всего один день. Я справлюсь. Триш привела меня в просторную кухню. Я огляделась, соображая, что есть что. Какая-то громадная штуковина типа газовой плиты, вделанная в кухонный стол. Несколько встроенных микроволновок. Повсюду, куда ни посмотри, сверкающие хромом приборы с проводами и штепселями. Бесчисленные кастрюли, сковородки, а также свисающие во множестве с держателей ножи и лопаточки из нержавеющей стали. Понятия не имею, где тут что. – Можете разместить все по своему вкусу, – сообщила Триш, обводя помещение рукой. – Как вам больше нравится. Мы всецело полагаемся на вас, ведь вы профессионал. Они выжидающе смотрели на меня. – Конечно, – деловито ответила я. – Да, у меня имеется собственная… гм… система. Вот этого, к примеру, здесь быть не должно. – Я ткнула пальцем в некий блестящий предмет. – Я его перевешу. – Да? – Триш вся подобралась, будто на ее глазах творилось некое мистическое действо. – А почему? Наступила пауза. Триш ждала. Даже Эдди проявил признаки интереса. – Теория… кухонной эргономики, – наконец выдавила я. – Значит, вы желаете на завтрак тосты? – Да, обоим, – сказала Триш. – И кофе со снятым молоком. – Уже несу. – Я улыбнулась. Ничего страшного. Тосты я приготовить могу. Вот только догадаюсь, где тут тостер. – Все будет готово через несколько минут, – добавила я, норовя выпроводить Гейгеров из кухни. – Вы предпочитаете завтракать в столовой? Из холла донесся глухой стук. – Газеты, – определила Триш. – Да, Саманта, сервируйте завтрак в столовой. – Она вышла, однако Эдди не торопился последовать за супругой. – Знаете, я передумал, – сообщил он с плотоядной ухмылкой. – Забудем о тостах, Саманта. Я хочу попробовать ваши фирменные яйца «Бенедикт». Вчера вечером вы распалили мой аппетит. Вчера вечером? Что я наговорила… Господи! Яйца «Бенедикт». Мое фирменное блюдо, которым я потчевала лорда Эджерли. О чем я только думала? Знать бы еще, что это такое… – Вы… уверены, что хотите именно их? – сдержанно поинтересовалась я. – Спрашиваете! – Эдди погладил себя по животу. – Мое любимое блюдо. Лучшие яйца «Бенедикт», которые я пробовал, подавали в отеле «Карлайл» в Нью-Йорке. Готов поспорить, что до ваших им далеко! – Не знаю, не знаю… – мне удалось улыбнуться. И какого рожна я ляпнула про эти яйца? Кто меня за язык тянул? Ладно… Спокойнее, Саманта. Все достаточно просто. Яйца… и что-нибудь еще. Эдди с мечтательной улыбкой облокотился на кухонный стол. У меня возникло нехорошее чувство, что он собирается наблюдать за процессом. Дрожащей рукой я сняла с держателя сверкающую кастрюльку, и в этот миг вернулась Триш, помахивая газетой. Она с любопытством воззрилась на меня. – Для чего вам пароварка для спаржи, Саманта? Черт! – Я хотела… проверить ее. Да. – Я кивнула с таким видом, будто кастрюля подтвердила мои подозрения, затем повесила ее обратно. Что же делать? Понятия не имею, с чего начинать? Разбить яйца? Сварить их? Швырнуть в стену? – Вот яйца. – Эдди поставил на стол большую пластиковую коробку и откинул крышку. – Надеюсь, этого будет достаточно. Я глядела на стройные ряды желтовато-коричневых яиц, стараясь собраться с мыслями. Что я творю?! Откуда мне знать, как готовятся эти треклятые яйца?! Не могу я приготовить никакого завтрака! Надо сознаваться… Я повернулась, набрала полную грудь воздуха. – Мистер Гейгер, миссис Гейгер… – Яйца! – перебила меня Триш. – Эдди – тебе нельзя есть яйца! Помнишь, что сказал врач? – Она пристально посмотрела на меня. – Что он у вас попросил, Саманта? Яйца вкрутую? – Э… Мистер Гейгер заказал яйца «Бенедикт». Но дело в том… – Никаких яиц! – рявкнула Триш, поворачиваясь к Эдди. – В них полно холестерина! – Я буду есть, что хочу! – запротестовал Эдди. – Доктор составил для него специальную диету, – объяснила Триш, яростно затягиваясь сигаретой. – Он уже съел сегодня тарелку овсяных хлопьев! – Я проголодался! – заявил Эдди. – А ты слопала шоколадный кекс! Триш всхлипнула, будто он ее ударил. На ее щеках заалели крошечные пятнышки. Казалось, она утратила дар речи. – Мы будем кофе, Саманта, – наконец изрекла она сухо. – Сервируйте столик в гостиной. Возьмите розовый сервиз. Пойдем, Эдди. – И она вылетела из кухни, прежде чем я успела что-либо уточнить. Оглядывая опустевшую кухню, я не знала, плакать мне или смеяться. Как все нелепо! Я не могу и дальше строить из себя неизвестно кого. Я должна пойти и сознаться. Немедленно. Я решительным шагом вышла из кухни в холл. И остановилась. Из-за прикрытой двери гостиной доносился визгливый голос Триш, вправлявшей мозги супругу, и время от времени слышалось ворчание Эдди. Я поспешно вернулась в кухню и включила чайник. Пожалуй, гораздо проще приготовить кофе. Десятью минутами спустя я расставила на серебряном подносе розовый кофейник, розовые чашки, кувшинчик для сливок, сахарницу и вазу с розовыми цветами, которые прихватила из висевшей за окном кухни корзинки. Замечательно, сказала я себе, разглядывая получившийся натюрморт. Я подошла к двери гостиной, поставила поднос на столик в холле и осторожно постучалась. – Входите! – откликнулась Триш. Она сидела на стуле у окна, держа в руке журнал – надо сказать, под довольно неестественным углом. Эдди находился в другом конце комнаты и делал вид, что изучает деревянную резьбу. – Спасибо, Саманта. – Триш наклонила голову, наблюдая за тем, как я наливаю кофе. – Пока все. Ощущение было такое, словно мне досталась роль в костюмированной драме из колониальной жизни, вот только в качестве костюмов – розовый гимнастический комбинезон и свитер для гольфа. – Э… Хорошо, мадам, – ответила я в полном соответствии с ролью. А затем, поддавшись наваждению, сделала книксен. Гейгеры буквально выпучили глаза. – Саманта… – наконец пробормотала Триш. – Это что …книксен? Я молча смотрела на нее. О чем я только думаю? Зачем все эти реверансы? Она еще решит, что я издеваюсь. Экономки не делают книксенов! Это же не «Госфорд-парк»! Гейгеры продолжали пялиться на меня. Нужно что-то сказать. – Эджерли нравилось, когда я делала книксен, – проговорила я, чувствуя, как румянец заливает щеки. – Привычка. Извините, мадам, больше такого не повторится. Голова Триш все сильнее клонилась набок, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Она разглядывала меня как какую-то диковинку. Должно быть, поняла, что я их обманываю. – Мне тоже нравится, – заявила она вдруг и удовлетворенно кивнула. – Да, нравится. Давайте сохраним вашу привычку. Что? Мне придется… Мы живем в двадцать первом веке! И от меня требуют делать книксен перед женщиной по имени Триш?! Я набрала воздуха, собираясь возразить, – и передумала. Не имеет значения. Всего день. Завтра меня уже здесь не будет. 8 Выйдя из гостиной, я бросилась наверх, в свою комнату, чтобы проверить мобильник. Телефон зарядился лишь наполовину, сигнала по-прежнему не было. Но если Триш разговаривала по трубке, значит, сигнал должен быть. Интересно, какая у нее сеть… – Саманта! Триш кричала мне снизу. – Саманта! – Чем-то раздосадована. И не ждет, поднимается по лестнице. – Да, мадам? – Я поторопилась выбежать в коридор. – Вот вы где! – Триш нахмурилась. – Будьте столь добры, не укрывайтесь в своей комнате в рабочее время. Я не желаю окликать вас на весь дом. Э… хорошо, миссис Гейгер. – Когда мы обе спустились в холл, я чуть не испустила дух, здесь и сейчас. На столике за спиной Триш лежал свежий номер «Тайме», раскрытый на деловой странице. Заголовок бросался в глаза издалека: «В «ГЛЕЙЗЕРБРУКС» НАЗНАЧЕНО ВНЕШНЕЕ УПРАВЛЕНИЕ». Триш принялась копаться в огромной белой сумке с надписью «Шанель», а я тем временем проглядела статью. Ни единого упоминания о «Картер Спинк». Хвала небесам, наш департамент по связям с общественностью сумел не допустить распространения слухов. – Где мои ключи? – требовательно спросила Триш. – Где же они? – Она вновь полезла в сумку, раздражение прорывалось в каждом ее движении. Золотистая помада взмыла в воздух – и упала к моим ногам. – И почему все куда-то пропадает? Я подобрала помаду и протянула хозяйке. – Вы помните, когда их потеряли, миссис Гейгер? – Я их не теряла! – Она глубоко вдохнула. – Их украли! Это очевидно. Придется поменять все замки. Сначала ключи, потом кража личности… – Она убежденно кивнула. – Столько мошенников развелось, ужас! Была большая статья в «Мэйл»… – Это они? – Я внезапно заметила на подоконнике брелок «Тиффани», потянула за него – и вытащила связку ключей. – Да! – Триш, похоже, поразилась до глубины души. – Они, они! Саманта, вы просто чудо! Как вы их нашли? – Ничего особенного. – Я скромно пожала плечами. – Ну-ну… Вы мне нравитесь все больше. – Она кинула на меня многозначительный взгляд. – Я расскажу мистеру Гейгеру. – Да, мадам, – ответила я, постаравшись, чтобы в моем голосе прозвучала должная толика благодарности. – Спасибо. – Мы с мистером Гейгером уезжаем, – продолжила Триш, доставая флакончик и опрыскивая себя духами. – Пожалуйста, приготовьте легкий обед с сэндвичами к часу дня и займитесь уборкой внизу. Ужин мы обсудим потом. – Она повернулась. – Знаете, ваше примерное меню – ну, то, с запеченным фуа-гра – произвело на нас впечатление. – А… ну… угу… Ничего страшного. К ужину меня тут уже не будет. – Кстати. – Триш пригладила волосы. – Давайте заглянем в гостиную, Саманта. Следом за ней я прошла в комнату и приблизилась к камину. – Прежде чем мы уедем и вы начнете прибираться, – сказала Триш, – я хочу обратить ваше внимание на расположение фигур. – Она указала на фарфоровые статуэтки на каминной полке. – Запомнить не так-то просто. Во всяком случае, до сих пор никому из… персонала это не удавалось, поэтому выслушайте меня внимательно. Я послушно развернулась лицом к камину. – Это очень важно, Саманта. Собаки должны смотреть друг на друга. – Триш ткнула пальцем на пару фарфоровых спаниелей. – Понимаете? Не в разные стороны, а друг на друга. – Друг на друга, – повторила я. – Понимаю. – А пастушки смотрят чуть в сторону. Видите ? Чуть в сторону. Она говорила медленно, словно объясняя трехлетнему ребенку. – В сторону, – повторила я. Вы поняли? – Триш пристально поглядела на меня. – Что ж, проверим. Куда смотрят собаки? – Она подняла руку, закрывая от меня полку. Не верю! Она меня испытывает! – Собаки, – сказала она. – Ну, куда они смотрят? Господи! Я не смогла удержаться. – Э… – Я притворилась, что размышляю. – В разные стороны? – Друг на друга! – воскликнула Триш. – Они смотрят друг на друга! – Хорошо, – произнесла я извиняющимся тоном. – Простите. Теперь я запомнила. Триш зажмурилась, приложила два пальца к виску, словно пораженная до глубины души моей тупостью. – Ладно, – проговорила она наконец, – завтра повторим снова. – Позвольте, я заберу поднос, – предложила я. Мельком посмотрела на часы. Десять двенадцать. Должно быть, совещание уже началось. День обещает стать невыносимым. К одиннадцати тридцати я вся издергалась. Мобильник в конце концов зарядился, я даже ухитрилась поймать сигнал – в кухне, но никто мне не звонил и сообщений не слал. Я нервничала так сильно, что проверяла телефон каждую минуту. Я собрала посуду в посудомойку и, после нескольких попыток, сумела включить агрегат. Потом обмахнула кисточкой пыль с фарфоровых статуэток. А все остальное время расхаживала взад и вперед по кухне. От «легкого обеда с сэндвичами» я отказалась практически сразу. Мне показалось, я несколько часов подряд пилила две булки – а в итоге у меня получилось десять громадных неряшливых кусков, один страшнее другого, и куча крошек на столе. Понятия не имею, что я делала не так. Наверное, что-то не в порядке с ножом. Слава Богу, что есть «Желтые страницы» и рестораны с доставкой. И «Америкэн экспресс». Обед из «сэндвичей для гурманов» для Триш и Эдди, заказанных в «Котсуолд Кэтерерс», обошелся мне всего в 45 с половиной фунтов. Я бы заплатила и вдвое больше; по правде сказать, и вдесятеро больше. Покончив с этим, я уселась на стул и крепко сжала пальцами мобильник в кармане. Мне страшно хотелось, чтобы он зазвонил. И одновременно я чертовски боялась звонка. Внезапно я поняла, что больше не в силах бороться с нервами. Нужно чем-нибудь отвлечься. Чем угодно. Я распахнула дверцу огромного холодильника и извлекла бутылку белого вина. Налила себе бокал и наполовину опустошила его единым глотком. Я готовилась повторить, когда у меня возникло неприятное ощущение. Как будто за мной наблюдают. Я обернулась – и чуть не лишилась чувств. В дверном проеме стоял мужчина. Высокий, широкоплечий, почти черный от загара. Глаза голубые, волосы вьющиеся, золотисто-русые, с выбеленными кончиками. Старые джинсы, рваная футболка и самые грязные сапоги, какие мне только доводилось видеть… Он с сомнением поглядел на десять уродливых ломтей, потом перевел взгляд на мой бокал. – Привет, – сказал он наконец. – Вы – та самая новая кухарка? – Э… Совершенно верно. – Я разгладила платье. – Я – новая экономка. Меня зовут Саманта. Добрый день. – Натаниель. – Он протянул руку. Помедлив, я ответила на рукопожатие. Кожа у него оказалась жесткой и грубой, как кора дерева. – Я ухаживаю за садом Гейгеров. Вы, верно, хотите потолковать со мной насчет овощей. Я недоуменно посмотрела на него. С какой стати мне говорить с ним о каких-то овощах? Он оперся спиной на косяк и сложил руки на груди. Я не могла не отметить про себя, какие у него мышцы. Никогда не видела мужчину с такими могучими руками. В смысле, наяву, а не в кино. – Я готов снабдить вас практически любыми овощами, – пояснил он. – По сезону, конечно. Скажите только, что вам нужно. – А, овощи!.. – Я вдруг поняла, что он имеет в виду. – Для готовки… Нуда. Мне понадобятся овощи. Как же без них… Мне сказали, что вы учились у какого-то мишленовского повара? – Он нахмурился. – Не знаю, к какой экзотике вы привыкли, но постараюсь справиться. – Он достал из кармана потрепанную записную книжку и карандаш. – Какая брассика[4 - Латинское название капусты.] вам нужна? Брассика? Что такое брассика? Разновидность овощей, очевидно. Я напрягла память, но перед мысленным взором упорно возникали ряды бра на стенке в магазине. – Надо свериться с записями, – ответила я и деловито кивнула. – Да, сверюсь и непременно вам сообщу. – Хотя бы в общих чертах. – Он поднял голову. – Что вы используете чаще всего? Чтобы я знал, что сажать. Боже, Боже… Я не смела назвать ни единого овоща из опасения, как говорится, плюхнуться с размаху в лужу. – Я использую… э… все сорта. – Я одарила садовника бездумной улыбкой. – По настроению. То одна брассика, то другая… Уж не знаю, насколько убедительно это прозвучало. Натаниель выглядел озадаченным. – Я собираюсь заказывать лук, – проговорил он. – Вам какой сорт больше подходит? «Альбинстар» или «Бле де солей»? Я замерла в растерянности, чувствуя, как заалели мои щеки. Знать бы, из чего выбираю… – М-м… Первый… – выдавила я. – У него вкус… такой… особенный… Натаниель положил записную книжку и внимательно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на бокал с вином. Не уверена, что мне пришлось по нраву выражение его лица. – Я собиралась добавить это вино в соус, – торопливо пояснила я, с деловым видом взяла кастрюлю, поставила на плиту и вылила в нее вино. Потом насыпала соли и помешала жидкость деревянной ложкой. Потом искоса поглядела на Натаниеля. Он таращился на меня – мягко говоря, недоверчиво. – Где, говорите, вы учились? – спросил он. Я забеспокоилась. Этот человек далеко не глуп. – В… школе кулинарного мастерства. – Щеки мои раскраснелись. Я добавила соли и принялась яростно мешать. – Вы не включили плиту, – заметил Натаниель. – Это холодный соус, – ответила я, не поднимая головы. Помешала около минуты, затем отложила ложку. – Вот. Теперь оставлю… мариноваться. Я подняла взгляд. Натаниель стоял в прежней позе и рассматривал меня. Эти голубые глаза заставили меня внутренне сжаться. Он знает. Знает, что я вру. Пожалуйста, не говори Гейгерам, – мысленно взмолилась я. – Пожалуйста. Я скоро уеду. — Саманта! – В двери возникла голова Триш. Я подскочила. – А, вы уже познакомились с Натаниелем! Он рассказал вам о своем огороде? – Э… да. – Я не смела смотреть на него. – Рассказал. – Замечательно! – Она затянулась сигаретой. – Что ж, мы с мистером Гейгером вернулись, через двадцать минут можете подавать сэндвичи. Что? Через двадцать минут? Но ведь сейчас только двенадцать десять! А сэндвичи привезут к часу! – Может, для начала выпьете? – в отчаянии предложила я. – Спасибо, нет, – отказалась Триш. – Хватит сэндвичей. Мы оба проголодались, так что если вы поспешите…. – Хорошо. – Я сглотнула. – Нет проблем. Я автоматически присела в реверансе. До меня донеслось хмыканье. – Книксен, – задумчиво проговорил Натаниель. – Да, книксен, – сурово отозвалась я. – Что-нибудь не так? Взгляд Натаниеля скользнул по уродливым ломтям хлеба на столе. – Это обед? – поинтересовался он. – Нет, это не обед! – отрезала я. – Пожалуйста, выйдите из кухни. Мне нужно свободное пространство. Он приподнял бровь. – Увидимся. Удачи с соусом. – Он кивнул на кастрюлю на плите. Едва за ним закрылась дверь, я выхватила телефон и набрала номер ресторана. Автоответчик. Черт! – Привет! – проговорила я, когда смолк гудок. – Я заказывала сэндвичи. Они нужны мне немедленно. Приезжайте так быстро, как только сможете. Спасибо. Разумеется, все это бесполезно. Им ни за что не поспеть вовремя. А Гейгеры ждут. Отчаяние придало мне решительности. Я справлюсь. Я сама приготовлю несколько сэндвичей. Я схватила два наиболее приглядных ломтя, взяла хлебный нож и принялась срезать края. Наконец остались кусочки размером не больше дюйма, но вполне аккуратные. Потом я подцепила ножом масло из масленки и стала намазывать на один из кусочков. Тот немедленно развалился надвое. Вот дрянь! Сложу вместе, никто и не заметит. Я распахнула дверцы буфета. Так, что тут у нас? Горчица… Мятный соус… Клубничный джем… Сэндвичи будут с джемом. Английская классика. Я поспешно намазала джемом половинку развалившегося куска хлеба, добавила на вторую масла и притиснула обе половинки друг к другу. Затем отошла в сторону и посмотрела на произведение своих рук. Жуть. Джем стекал на стол. И легли куски как-то неровно… В жизни не видела более омерзительного сэндвича. Нет, это я Гейгерам подать не могу. Я медленно опустила нож, признавая свое поражение. Что ж, пора подавать в отставку. Разглядывая размазню на столе, я вдруг поймала себя на том, что испытываю странное разочарование. Я была уверена, что уж утро-то протяну… Стук в окно вырвал меня из тоскливых дум. Я обернулась и увидела незнакомую девушку с волосами, перехваченными голубой лентой. – Привет! – сказала она. – Это вы заказывали сэндвичи на двадцать человек? Все произошло мгновенно. Только что я с тоской смотрела на своего масляно-клубничного урода – и вот уже две девушки в зеленых фартуках заполняют кухню профессионально приготовленными сэндвичами. Аккуратные, как на подбор, такие симпатичные, украшенные зеленью и дольками лимона. И к каждому прилагается крохотная бумажка с описанием начинки. «Тунец, мята, огурец». «Копченый лосось, сливочный сыр, икра». «Цыпленок по-тайски с зеленью». Все написано от руки. – Извините за путаницу, – проговорила девушка с голубой лентой в волосах, когда я подписывала чек. – Честно, похоже было, что на двадцать человек. У нас редко заказывают сэндвичи на двоих… – Все в порядке! – уверила я, провожая ее к двери. – Правда. Меня все устраивает. Дверь наконец закрылась, и я в полном ошалении оглядела кухню. Никогда не видела столько сэндвичей разом. Повсюду, куда ни посмотри. На каждой поверхности. Пришлось даже положить несколько штук на плиту. – Саманта! – окликнула меня Триш. – Э… Минуточку! – Я подбежала к двери, намереваясь не впускать хозяйку внутрь. – Уже половина второго! – В голосе Триш слышалось недовольство. – Я же ясно сказала… Она смолкла, оказавшись у двери, ее лицо вытянулось от крайнего изумления. Я обернулась и вместе с ней воззрилась на бесчисленные сэндвичи. – Боже мой! – К Триш вернулся дар речи. – Это… это впечатляет!.. – Я не была уверена, какую начинку вы предпочитаете, – сказала я. – В следующий раз сделаю меньше… – О! – Триш, двигаясь словно сомнамбула, взяла одну бумажку и прочла вслух: – Говядина, латук, хрен. – Она вскинула голову. – Я не покупала говядину несколько недель! Где вы ее взяли? – Ну… в холодильнике. Я заглядывала в холодильник. Он был набит битком; еды хватило бы, чтобы неделю кормить население какой-нибудь африканской страны. – Ну конечно! – Триш прицокнула языком. – В уме вам не откажешь. – Выберите, что вам нравится, – предложила я. – И я принесу сэндвичи в сад. – Великолепно! Натаниель! – Триш постучала в кухонное окно. – Идите сюда, съешьте сэндвич. Я замерла. Нет! Только не он. – Мы же не хотим, чтобы они испортились. – Триш выгнула бровь. – Позволю себе заметить, Саманта, что вы немного расточительны. Это вовсе не значит, что мы бедны, – неожиданно прибавила она. – Вовсе нет. – Э… Да, мадам. – Я не люблю разговоров о деньгах, Саманта. – Триш слегка понизила голос. – Это вульгарно. Однако… – Миссис Гейгер? Натаниель снова появился в дверном проеме, на сей раз с грязной лопатой в руках. – Съешьте один из чудесных сэндвичей Саманты, – предложила Триш, обводя рукой кухню. – Вы только посмотрите! Ну разве она не молодец? Натаниель молча оглядел гору сэндвичей. Я не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Лицо горело. Мне казалось, я утрачиваю связь с реальностью. Стою себе посреди кухни неизвестно где. В голубом форменном платье. Притворяюсь экономкой, способной чудесным образом творить сэндвичи из воздуха. – Невероятно, – изрек Натаниель. Я наконец осмелилась поднять голову. Он глядел на меня, наморщив лоб, будто пытался сообразить, кто же я такая. – Не много вам времени понадобилось, – прибавил он. В его словах прозвучал невысказанный вопрос. – Когда нужно, я работаю быстро. – Я холодно улыбнулась. – Саманта замечательная! – заявила Триш и вгрызлась в сэндвич. – И такая чистюля! Только посмотрите на эту безупречно чистую кухню! – Школа кулинарного мастерства, – скромно заметила я. – О! – Триш уже приступила к следующему сэндвичу и буквально пускала слюнки. – Этот цыпленок по-тайски просто божественный! Я осторожно взяла себе один сэндвич. И правда вкусно. Чертовски вкусно! Жаль, что не сама приготовила. К половине третьего кухня опустела. Триш с Эдди слопали половину сэндвичей и куда-то укатили. Натаниель вернулся в сад. Я вновь расхаживала по кухне, поигрывая ложкой и каждые тридцать секунд поглядывая на часы. Арнольд скоро позвонит. Скоро-скоро… Я не могла думать ни о чем другом. Мир словно сузился до размерив туннеля, и меня заботило лишь то, что ждет в его конце. Я поглядела в окно на крохотную пичужку, копавшуюся в земле, потом повернулась, опустилась на стул и уставилась на стол, бездумно водя пальцем вдоль полированной поверхности. Одна-единственная ошибка! Всего одна! Каждый может совершить одну ошибку. Таковы правила. Или нет? Не знаю… Внезапно мобильник завибрировал, и грудь сдавило в приступе паники. Я выхватила телефон из кармана. Рука дрожала. На экране высветился номер Гая. Я глубоко вдохнула и нажала на кнопку ответа. – Да, Гай? – Я старалась говорить деловито, но мне самой собственный голос показался тонким и напуганным. – Саманта?! Это ты? – выпалил Гай. – Где тебя носит, черт подери? Почему ты не здесь? Ты не получала моих писем? – Я не взяла с собой наладонник, – объяснила я. – Почему ты не перезвонил? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=155958) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Пейслийский узор на тканях имитирует узор кашмирской шали со сложным рисунком в «огурцы». Первоначально изделия с таким узором выпускались в г. Пейсли, Шотландия. – Здесь и далее примеч. перев. 2 Коктейль, состоящий из шампанского и апельсинового сока. 3 Гонконгская фондовая биржа. 4 Латинское название капусты.