Пепел Кензо Китаката Танака-сан. Суровый, усталый человек, давно переставший видеть в криминальной "работе" якудза романтику. Льется кровь – в схватке сошлись легендарные "киотские кланы", а Танака-сан переживает "кризис среднего возраста". Каково это – задумываться о смысле бытия, убивая себе подобных? Каково постигать "печальное очарование мелочей", балансируя на грани между жизнью и смертью? И КАКОВА ЦЕНА карьеры в криминальном клане, свято почитающем древний самурайский кодекс бусидо? Все суета сует, и все проходит. Каждому предстоит стать пеплом в погребальной урне. Но – как дойти до этого мига ДОСТОЙНО? Кензо Китаката Пепел Часть первая Человек в себе Ветер Внутри было темно. Несколько светильников рассеивали мглу. К стойке бара подошел мужчина. – Выключи джаз, – произнес он негромко, но очень убедительно. Несмотря на тон, которым это было сказано, выглядел мужчина неброско: серый костюм, галстук, коротко стриженные волосы. На первый взгляд – обычный посетитель, заскочивший пропустить рюмочку. – Я не выношу джаз. Ты не знал об этом? Бармен улыбнулся, но промолчал. Мужчина оперся о стойку и обернулся к бильярдному столу, на губах его блуждала легкая улыбка. В матовом свете по зеленому сукну скользили бильярдные шары. Второй сносно освещенной зоной был двухфутовый пятачок перед стойкой бара, сюда падали лучи от светильника на потолке. Именно здесь бармен смешивал коктейли, и лучи всеми цветами радуги играли на его творениях. Все говорило о том, что заведение открылось недавно. Стойка бара и сиденья перед ней были сделаны из натурального дерева. Кто-то не пожалел усилий, чтобы "состарить" древесину – как будто на нее долгое время действовал сигаретный дым. По залу проносился громкий перестук бильярдных шаров, тем не менее пронзительная музыка заглушала его. – Это все, что у тебя есть? – осведомился мужчина. Когда он заговорил снова, атмосфера ординарности, окружавшая его, начала рассеиваться. – Но это не джаз, сэр. – Конечно, нет, это гораздо хуже. – Вы предпочитаете что-то более спокойное? – Ну. – Сейчас поставлю что-нибудь медленное – как только кончится запись. Мужчина кивнул, и глубокие складки прорезали кожу на его шее. Когда он говорил, морщины на лице также становились более заметны. Все еще посматривая на бильярдный стол, он сказал: – Бурбон с содовой. Бармен молча поставил на стойку бокал. Судя по звукам, шары попадали в лузы, это подтверждали и аплодисменты. Мужчина повернулся к стойке и протянул руку к бокалу: – Какой бурбон вы подаете? – "Четыре розы". Как говорится, мало кто спрашивает что-то другое. – Хорошо сказано. От бильярдного стола вновь донеслись аплодисменты, но на сей раз мужчина даже не оглянулся. Бармен поставил бокал на стойку, и тот засверкал в лучах света. Он выставил бутылки, бегло взглянув на этикетки, и плеснул из каждой в шейкер. Наливая спиртное, бармен был предельно внимателен и аккуратен. Он начал взбивать коктейль, и некоторое время журчание в шейкере заглушало стук, доносившийся от бильярдного стола. Бледно-голубая жидкость до половины наполнила бокал. – Эй, и это все? – О чем вы, сэр? – О коктейле. – Я сделал что-нибудь не так? – Да ладно уж, и так много чести для меня. – В каждом заведении должен быть свой фирменный напиток, верно? – Было бы посетителям по вкусу. – Мы стараемся, чтобы клиенты были довольны. Подошел официант, поставил бокал на поднос и удалился. – Послушайте, кажется, я говорил вам, что не люблю джаз. Бармен возвел глаза к потолку, как бы припоминая, и сменил пластинку. – Что это? – Из кинофильма. Хорошая старая вещица. Мужчина кивнул, однако не дал бармену углубиться в детали. – Не выношу джаза. – Постараюсь запомнить. – Что, думаешь, я не бывал здесь раньше? – А разве бывали? – Я все время хожу этой дорогой. – И тем не менее к нам вы заглянули впервые, верно? – Не знаю. Может быть. – Мы открылись всего два месяца назад. – О чем ты говоришь? Этому заведению не меньше пяти лет. – Боюсь, что нет, сэр. – Да я уверен, что пять лет назад был здесь. Бармен начал объяснять что-то, но вдруг замолчал. Мужчина перегнулся через стойку: – Слушай, говорю тебе, оно здесь уже пять лет. Бармен осторожно кивнул. От бильярдного стола донесся смех. Открылась дверь, и в помещение вошла женщина. Некоторое время она стояла в дверях, присматриваясь, затем направилась к стойке: – "Кровавую Мэри". Длинные ногти на ее пальцах были покрыты серебристым лаком. Женщина легко постукивала ими по стойке. – "Кровавую Мэри"? – переспросил бармен. Теперь голос его зазвучал громче и увереннее, не так, как во время разговора с мужчиной. – Неплохое у вас местечко, – сказала женщина. – Спасибо. – Даже не знала о нем. – Мы открылись всего пару месяцев назад, – заметил бармен, осторожно взглянув на мужчину. – В наши дни бильярд – большое дело, а? – Да, мы хотели иметь два стола, но... – Они займут слишком много места, верно? Потребуется еще одно помещение, мебель. – Вы сами играете? – Немножко. Я начинающая. – Если захотите, недостатка в желающих сыграть с вами не будет. Мужчина толкнул к бармену свой бокал. Бармен молча добавил в него льда, плеснул бурбона и содовой. – Сделай новый, – проговорил мужчина, посмотрев в бокал. Женщина взглянула на него, как будто только заметила. – Простите? – не понял бармен. – Мне не нравится, как ты его делаешь. – Что вам не нравится? – Мой бокал не был вытерт насухо. И там была не содовая. Там был растаявший лед. – И что? – Я просил бурбон с содовой. – Лед тает, сэр. – Не учи меня. Женщина снова взглянула на посетителя. Она казалась не испуганной, а, скорее, заинтересованной. Подняв руку, длинными накрашенными ногтями откинула волосы. – Сделай новый, я сказал. – Но, сэр... – Не спорь со мной, парень. Делай. – Да, сэр. Бармен выплеснул содержимое бокала. Мягкое постукивание кубиков льда отозвалось на удары бильярдных шаров. – Посетитель всегда прав, – заметил мужчина. – Знаю. Еще один бурбон с содовой? – Мне не нравится твой тон. – Простите? – Ты говоришь со мной как с каким-нибудь мальчишкой. – Вы шутите, сэр? – Я не какой-нибудь мальчишка. – Конечно, нет, сэр. – А по-моему, ты думаешь именно так. – Ну что я могу сказать? Ведь вы не пьяны? – Нет, не пьян. Бармен подал мужчине свежий бурбон. Тот молча взял бокал. – Как вам этот? – Я что, должен рассказывать тебе, как его готовить, что ты меня спрашиваешь? Поднеся бокал к губам, мужчина зажмурился, как будто дым ел ему глаза. Веселые шипящие пузырьки срывались со стенок бокала и лопались на поверхности коктейля. – Ты почему не взболтал содовую? – Большинство посетителей любят так, сэр. Содовая теряет шипучесть, если ее взболтать. – Кажется, ты решил, что не стоит себя утруждать. – Но первый коктейль я приготовил точно также, сэр. – Точно так же? – Вам не нравится? – Ты хочешь сказать, что вы его готовите именно так, нравится мне это или нет? – Точно, сэр. Бармен рассмеялся; мужчина слабо улыбнулся. Когда он улыбался, видно было, что ему под сорок. Странно, но когда улыбка сходила с его лица, он снова выглядел моложе. Теперь женщина уже открыто смотрела на него, потягивая "Кровавую Мэри". – Тебя что-то беспокоит? – спросил мужчина. – Да нет. Просто у меня такое чувство, что я вас раньше видела. – А я тебя не знаю, сестрица. – Да? Женщина была немолода. Одета в черное. Небольшая вышивка серебром на груди перекликалась с цветом ногтей. – Слышишь, что играют? – спросил мужчина бармена. Песня из фильма закончилась, и теперь играла другая музыка. Бармен никак не реагировал. – Разве я уже дважды не говорил тебе, что не выношу джаза? – Остальным посетителям эта музыка нравится. Мы не можем постоянно крутить саундтреки. – Вот что, я не люблю джаз. Я уже говорил тебе об этом. И я не заметил, чтобы кто-то жаловался, когда звучала музыка из фильма. – Может быть, посетители не сделали этого из вежливости. – Да никто не слушает. Они слишком заняты игрой. – Сожалею, сэр, но не может все быть по-вашему. – Вряд ли я требую слишком многого. – В каждом заведении свои правила, и мы стараемся следовать своим. – Хочешь сказать, что я не вписываюсь в ваши правила? – Если честно, сэр, думаю, вам лучше пойти в какой-нибудь бар у станции. Там вы сможете слушать саундтреки и народные песни хоть всю ночь, если захотите. – Ладно. Все понятно. – Не беспокойтесь о деньгах, сэр. Это за счет заведения. – Ты предлагаешь мне убраться? – Вам здесь неуютно, музыка слишком громкая. – Да пошел ты! Бездельники у бильярдного стола больше подходят под твои "правила", чем я? – Ну да, сэр. Можно сказать и так. – Терпение, парень. Ты чем занимался до того, как устроился сюда? – Какое это имеет отношение к вам? – Ты совершил ошибку, когда предложил мне убраться. – Оставьте меня в покое, сэр. – Не своди меня с ума. Пожалуйста, не своди меня сума. – Вы, кажется, уже и так вполне сумасшедший. – О да. – Не беспокойтесь о счете, сэр. Мужчина поднялся. – Думает, я придираюсь ради бесплатной выпивки, – пробормотал он. Повернувшись к женщине, слегка улыбнулся. Потом развернулся и направился к бильярдному столу. Молодой человек у стола как раз готовился сделать удар. Просто юноша, которому, наверное, не исполнилось и двадцати. Он поднял голову и настороженно посмотрел на приближающегося мужчину. Подойдя к юноше, мужчина протянул руку и взялся за кий. – Что вам нужно? – спросил парень, выпуская кий. Внезапно мужчина вскочил на бильярдный стол. Изо всех сил ударил по светильнику, висевшему над столом. С громким звуком лампы разбились, и свет погас. Бильярдные шары полетели в ряды бутылок, выстроившихся за стойкой бара. Мужчина яростно топтал зеленое сукно стола. Раздались крики. Игроки, попадавшие на пол, вскочили, однако приблизиться к мужчине не решились. Парень, у которого отобрали кий, застыл на месте у стола. В воздухе мелькнул ботинок. Юноша рухнул как подкошенный, извергая рвоту. Спустя мгновение мужчина соскочил со стола, и светильник над стойкой бара разбился вдребезги. Женщины и след простыл. Орудуя кием, мужчина обрушился на полки. Вдребезги разлетались бутылки. Бармен взвизгнул. Мужчина оскалился – пришло его время. Он принялся крушить табуреты о стойку бара. Подбежал официант и обхватил его за талию. Одним плавным движением тело официанта взметнулось вверх и рухнуло на пол. Стоя на четвереньках, с раскрытым ртом, бедняга снизу вверх ошеломленно смотрел на мужчину. Других насильственных действий мужчина не совершил. Он не спеша миновал стойку бара и поместил кий на место в пирамиду. Кончиками пальцев коснулся изорванного сукна на столе и одним движением собрал его в складки. Потом улыбнулся, однако улыбка быстро сошла с его лица. Джаз все еще играл. Других звуков не раздавалось. – Сколько я должен? – спросил мужчина, нарушая тишину. Голос его был все так же спокоен, дыхание не сбилось. Бармен стоял молча, открыв рот. – Где мой счет? – Не беспокойтесь об этом. – Голос бармена слегка дрожал. – Дай счет! Дверь распахнулась, вбежал еще один официант в сопровождении полицейского. – Все нормально, Танака, успокойся, – сказал полицейский. Мужчина, которого назвали Танакой, стоял не двигаясь. Вбежал еще один полицейский. Мужчина кивнул и вытянул вперед руки, однако стражи порядка не стали надевать наручники и с двух сторон взяли его под руки. Вместе с ним забрали юношу, который все еще лежал на полу. – Вот дерьмо! – пробормотал бармен. – Чертов алкаш! – Этот мужик не был пьян. – Женщина подошла к стойке бара и оперлась о нее одной рукой. – И ты это знаешь, верно? – Два бурбона с содовой. Может, он проигрался и искал неприятностей? – Он приходил специально, чтобы разнести вашу забегаловку. – Вы так думаете? – Лицо у него было такое, будто он берется за работу, которую должен сделать. И кажется, он не хотел ее делать. – Вы полагаете... – Ты их отшил? – Они требовали долю от выручки. Но я подумал, все это уже в прошлом. – Ты еще легко отделался. Женщина достала сигарету "Мальборо" с ментолом; такой товар в Японии увидишь не каждый день. Остальные посетители уже начали возбужденно обсуждать происшедшее. – Не много ты сможешь сделать в этой ситуации. – Если подумать, ущерб не так уж велик. Починить стол... – Ясно. Между тем официант начал наводить в баре порядок. Помещение выглядело так, будто по нему пронесся порыв сильного ветра. Музыка замолкла. Бармен стоял, качая головой: – Я этого так не оставлю. – Ну, не горячись, – посоветовала женщина. Пальцы ее все так же держали бокал с "Кровавой Мэри". – Открылись всего два месяца назад, и тут такие дела, – сказал бармен. – Я была бы поосмотрительней. – Думаете, это не последний его визит? – Кто знает. – Полиция защитит нас. Мы платим налоги. Женщина опустилась на табурет. Бармен поставил перед ней пепельницу и вздохнул. – Разбито пятнадцать или шестнадцать бутылок – не очень много, – сказал он. В зале стоял сильный запах алкоголя. – Подождите-ка. – Бармен вскинул голову. – Ой-ой-ой... – Что такое? – Они взяли того посетителя. И одного из официантов. – Почему нет? Жертвы преступления. – Они старшеклассники. – Старшеклассники? – Одному семнадцать, другому восемнадцать. Несовершеннолетние. Официанту всего семнадцать. – М-да, дела. – Наверное, полиция захочет поговорить с ними. – Скорее всего вас закроют на несколько месяцев. – Черт! – Возможно, тот мужчина этого и хотел. – Черт! Одним глотком женщина допила то, что оставалось от "Кровавой Мэри". Бармен больше не смотрел на нее. Казалось, он смотрит в никуда. – Может, он хотел разорить вас? – Разорить? – Если это та "работа", которую ему поручили... – Нет. – А копы его знают. Они назвали его Танакой. – Копы... Женщина поставила пустой бокал на стойку. Спокойным голосом заказала еще. Бармен продолжал смотреть в никуда. Голуби День был ясный. Мужчина в сером костюме не спеша прогуливался под лучами солнца, наконец он достиг каменной скамьи и по-стариковски опустился на нее. Мужчина был немолод, но и не стар. Немного ослабив узел короткого галстука, он замер на скамье, почти не двигаясь. Вниз от скамьи уходила лужайка. Она не пустовала – множество народу сидело и лежало на траве, наслаждаясь солнечным теплом. Скамья, на которой сидел мужчина, располагалась на вершине склона. Позади стояло большое здание, окруженное дорожкой из гравия. Мужчина смотрел на группу деревьев вдалеке; судя по насыщенности зеленого цвета, там была целая роща. Люди, гуляющие под деревьями, казались совсем маленькими. Прошло десять минут, пока мужчина, сохранявший полную неподвижность, не зашевелился. Он порылся в карманах и достал помятую пачку "Кэмела"; одну сигарету сунул в рот. Несколько раз щелкнув зажигалкой, закурил. Посмотрел на наручные часы. Покивал головой, как будто соглашаясь в чем-то с самим собой. Сзади донесся звук шагов по гравию, однако мужчина не оглянулся. Он услышал голоса. "Пять человек, – не оборачиваясь, подумал он, – все – молодые мужчины и женщины". Только когда они отошли на значительное расстояние, мужчина бросил им вдогонку взгляд, чтобы убедиться в правильности своего предположения. Опять шаги. В центре большого города даже утром буднего дня люди сворачивают с пути, стремясь оказаться поближе к зелени. На сей раз гуляющие не прошли мимо. Они расположились на соседней скамейке, и оттуда донесся веселый смех. Парень и девушка. Мужчина затянулся несколько раз, бросил сигарету под ноги и взглянул на парочку. – Я слышал, он ревнует, – произнес молодой человек. Девушка засмеялась. – Как будто это имеет значение, – продолжал парень. – Глупый. Теперь ему нет смысла ревновать. – Он деревенщина. – Забавно, если он способен только на ревность. – Да пусть говорит что хочет. – Но он облил меня грязью. – Это все из ревности. День был тихий, безветренный. Несколько голубей опустились на землю и засеменили к скамейке, на которой обосновался мужчина. Они посматривали вверх, как бы ожидая подачки. Он не замечал их. Голуби были ручными и подошли к самым его ногам, исследуя гравий в поисках жучков. – Тету, ты знаешь, что Акико беременна? – спросила девушка. – Так это правда? – Она напугала Йосио, сказав, что да. – Ужасно. Ты, надеюсь, обойдешься без сюрпризов? – Мы сделаем все, чтобы я не забеременела. – Я со своей стороны делаю все необходимое. – Акико перестала принимать таблетки, потому что они вредили ее коже. – Я никогда не просил тебя принимать их. – Я думала, ты считаешь, что стоило бы начать. – Нет, если это повредит твоей коже. За скамьями прошла женщина, толкая перед собой детскую коляску. Ребенок проснулся, и женщина щебетала над ним. Внезапно раздался шум, и парочка одновременно повернулась к источнику звука. Мужчина ударил носком ботинка по гравию, чтобы отпугнуть голубей. Было в этом что-то отталкивающее. Теперь он снова сидел на скамейке, умиротворенно рассматривая собственные ботинки. Через несколько секунд молодая пара поднялась со своей скамейки. Они больше не смеялись. Гравий, устилавший дорожку, похрустывал под их ногами. Мужчина опять закурил. Голуби снова разгуливали возле его ног. Очевидно, они привыкли кормиться возле скамеек. А мужчина сейчас был единственным человеком, расположившимся у лужайки. Теперь он просто наблюдал за голубями, которые подходили все ближе. Спокойно курил, больше не пытаясь отгонять их. Сигарета догорела до фильтра. Мужчина бросил ее на землю и растер подошвой. Потом заметил, что пуговица на рукаве пиджака висит на одной нитке. Захватив нитку ногтями, дернул несколько раз, затем, прищелкнув в раздражении языком, оторвал пуговицу. Повертев пуговицу в руке, бросил ее в нагрудный карман. Потом наклонился вперед и протянул руки к голубям, разгуливающим у его ног. Голуби не спешили подходить. Не распрямляясь, мужчина оторвался от скамейки. Не меняя позы, осторожно выдвинул одну руку вперед. Голуби немного отступили. Очень медленно мужчина вытянул вперед вторую руку, став похожим на не слишком проворного кота, крадущегося к добыче. Вытянув губы, он пытался подражать воркованию голубей. Птицы не улетали, но отпрыгивали каждый раз, когда он делал следующий шаг. Внезапно мужчина выпрямился и быстро посмотрел вокруг. В этот момент он был похож на настороженное дикое животное. Снова нагнулся. Шаг, еще шаг. Он был невероятно упорен. Каждый раз, когда мужчина протягивал руки, голуби отскакивали прочь. Только через десять минут он разогнул спину. Мужчина вновь огляделся, как это делает зверь, но выглядел он скорее настороженным, чем свирепым. Ему как будто требовалось убедиться, что никто не подкрадывается к нему, пока он сам занят охотой. Он опять наклонился. Голуби появлялись будто в порядке очереди. Некоторые улетали, другие занимали их место: вероятно, надеялись, что здесь раздают корм. Казалось, мужчина нацелился на вполне конкретного голубя. Он не обращал внимания на тех, кто прилетал и улетал. Он склонялся все ниже и ниже, пока не оказался почти на корточках. Потом замер. Прошла секунда. Плечи мужчины внезапно расслабились. Руки, до этого столь осторожные, метнулись вперед. Голуби взлетели. Все, кроме одного. Оказалось, что мужчина довольно далеко отошел от своей скамьи. Не спеша он вернулся обратно. Уселся на скамейку. Первым делом посмотрел вокруг, а не на голубя в своих руках. Как зверь, настигший дичь. Мужчина еще немного ослабил галстук. Голубь, которого он держал за ноги одной рукой, вел себя совершенно спокойно. Свободной рукой мужчина принялся ощупывать тело своей жертвы, выщипывать мягкие пушистые перья из-под крыльев птицы. Похоже, голубь попал в умелые руки: вырваться он не пытался, только вертел головой – вправо, влево. Большая часть перьев упала на землю, остальные унесло ветром. Вскоре земля под ногами человека была укрыта ими, как снегом. Мужчина поднял взгляд. Маленький мальчик в шортах, пяти-шести лет, стоял, уставившись на него. Вернее, на то, что он держал в руках. Мужчина смотрел на мальчика, но его пальцы продолжали свою работу. – Эти пташки неплохи на вкус, если их поджарить, – рассеянно сказал он. Мальчик поднял глаза и посмотрел ему в лицо. – Их подают в ресторанах якитори. Только нужно ощипать их живыми, а то вкус будет не тот. Выражение лица мальчика не изменилось. Если он и был напуган тем, что увидел, то не показывал этого. – Пробовал когда-нибудь якитори, парень? Мальчик отрицательно покачал головой. – Попробуешь, когда подрастешь. И не забудь, перья надо выщипать, пока птица жива. Вот как это делается. Неподалеку раздался женский голос, и мальчик обернулся. Женщина – вероятно, его мать – направлялась в их сторону, толкая перед собой детскую коляску. Мужчина даже не взглянул на нее. Мальчик убежал. Теперь, будто потеряв интерес, мужчина подбросил птицу. Комок плоти, оказавшийся в воздухе, внезапно расправил крылья, словно голубь забыл о них, но сейчас вспомнил. – Перья отрастут. Это прозвучало так, будто он обращался к кому-то, но мальчик ушел со своей мамой уже слишком далеко, чтобы услышать. Мужчина снова посмотрел на рощу. Потом взглянул на часы и опять перевел глаза на деревья. Он щурился от солнечного света. Морщины вокруг глаз углубились, и выглядел он теперь гораздо старше. Руки его пришли в движение. Выражение лица не изменилось, но взгляд зафиксировался в одной точке. Мужчина поднял руки к галстуку и затянул узел, все так же смотря вдаль. По дорожке шел упитанный господин. Казалось, мужчина отслеживает его приближение. Господин наступил на перья, и белый пух смешался с грязью и гравием. Он не поднялся со скамьи, даже когда упитанный господин остановился рядом. – Присаживайтесь. Прекрасный денек. – Прямо перед музеем! – сказал господин, садясь на скамью. Казалось, прогулка отняла у него все силы; говорил он с одышкой и непрерывно вытирал лоб платком. – Почему здесь? – Прекрасный вид. Нет машин. И я говорил, что в полдень здесь полно народу. – Ты был осторожен? – Да. Я здесь уже час. – Зачем? Что ты высматриваешь? Беспокоишься, что могут появиться копы, Танака-сан? – Территория. Посмотри вон на тех черных вдали. Я говорю о птицах, а не о людях. Вороны. Так вот, участок вокруг тех деревьев – их территория. Так же, как это место – территория голубей. – И что же? Упитанному господину было лет пятьдесят. Несмотря на то что подъем утомил его, выглядел он более солидно, чем сидящий рядом с ним мужчина. Одет он был в дорогой костюм. – Поскольку мы понимаем друг друга, обещай мне, что больше этого не повторится, – проговорил господин, доставая белый конверт из внутреннего кармана пиджака. – Понимаем друг друга? Ты о чем? – О том, что это последний раз, когда ты пытаешься угрожать мне подобным образом. – Угрожать тебе? Мужчина взял конверт и достал из него банкноты, новенькие, хрустящие – они шелестели, как игральные карты, когда их тасуют. – Я просто оказываю услуги приятелям. Беседую с тобой, от их имени получаю у тебя компенсацию. Что в том плохого? – На первый взгляд ничего. – Толстяк вытер платком шею. Он все еще потел. – Причина, по которой я согласился встретиться с таким посредником, как ты, заключается в том, что я намерен покончить с этим, покончить раз и навсегда. – В жизни у тебя есть только один шанс. – Что ты хочешь сказать? – Ничего. Если угодно, такова моя философия. Когда ты сказал "раз и навсегда", я вспомнил об этом. У ног мужчины опять собирались голуби. Он смотрел на них, но теперь не пытался поймать. – Я был достаточно терпелив, Танака-сан. Я сохранял спокойствие и платил. Я думал, что у нас есть соглашение и этот раз будет последним. – Теперь она залетела сюда. – Извини? – Вон та ворона, видишь? Она на голубиной территории. Но есть ее ты не станешь. – Ты имеешь в виду ворону? – О тебе. Ты – человек. У людей тоже есть свои территории. – Иногда я не понимаю, что ты хочешь сказать. – Не говори так, будто знаешь меня. Мы с тобой видимся всего второй раз. – Для меня этого более чем достаточно. Толстяк больше не пытался справиться с потом на лице и раздраженно взглянул в небо. Видимо, солнце очень досаждало ему. Мужчина закурил еще одну помятую сигарету. Толстяк смотрел, как дымок, завиваясь, поднимается вверх. – Прекрасный денек, правда? – спросил мужчина. – Да. Что до меня, я предпочел бы тень. – Тебе не нравится на солнышке? – Для того чтобы делать некоторые вещи, у человека должно быть настроение. – Неважно себя чувствуешь? – А ты чего ожидал? – Очень плохо. – Мужчина хохотнул, и лицо его покрылось морщинами. – Ты любишь якитори? – Странный вопрос. Вообще-то врач говорит, что мне следует ограничить потребление протеина. – Да? Ты диабетик? – И у меня высокое кровяное давление. Хотя я не придерживаюсь строгой диеты. Вряд ли впереди у меня долгая жизнь. Но надо же позволять себе небольшие радости. – Господин негромко рассмеялся. На холме снова появились люди. Несколько групп устраивались для пикника. – Я этого не понимаю. – Чего? – Людей, которые не знают, как наслаждаться солнечным теплом. – Я знаю как, но сейчас у меня нет настроения. – Всего один шанс – вот все, что у тебя есть. Здесь и сейчас. И так у каждого человека. Дымок от сигарет таял в воздухе. Мужчина не смотрел на него. Не обращал внимания и на голубей у своих ног. Трудно было бы сказать, на что он смотрел. Молча, неподвижно сидел он на скамейке, все еще держа в руке конверт. – Итак, последний раз? – У тебя больше не будет такого дня, как этот. – Я жду прямого ответа. – У тебя больше никогда не будет такого дня. – Значит, это не повторится, я правильно понял? Мужчина достал сигарету, положил конверт во внутренний карман пиджака. – Похоже, опять летит ворона. Летит прямо сюда, хочет попировать на голубиной территории. – Кого интересует глупая ворона? – Это важно. Мы никогда не увидим второго такого дня. Мужчина бросил окурок на землю и очень медленно растер его подошвой. Казалось, солнце расслабило каждый мускул его тела. – Ты хорошо устроился, я завидую, – произнес толстый господин. Он снова извлек платок и принялся промокать пот. – Что, начинаешь жалеть о том, что в конверте? – Оставь меня в покое. – Тогда я его забираю. Мужчина посмотрел в небо, потом опустил взгляд и отвернулся. Должно быть, он взглянул прямо на солнце, потому что зажмурил глаза и сидел так некоторое время. – Перья отрастут. – О чем ты? – Оякитори. – Человек ест то, что ему нравится. – Ты же не ешь женщин? – Ради Бога! – Губы толстяка растянулись в улыбке. – Теперь можешь идти, – сказал мужчина, наклонившись и набирая в пригоршню гравий. Он бросил его в траву, как бросают корм птицам. С десяток голубей подлетело, но половина птиц упорхнули, как только увидели, что их обманули. – Ты долго собираешься здесь сидеть? Толстяк поднялся, но не уходил. Он смотрел на мужчину на скамейке, словно хотел еще что-то сказать. – Скажи мне, что это в последний раз. Ответа не было. Толстяк повернулся и пошел прочь. Он отбрасывал на песок тень, круглую, как шар. – Нельзя смотреть прямо на солнце, – пробормотал мужчина. – Чуть не ослеп. Никто его не слушал. Он приложил ладони к глазам и пару раз осторожно помассировал. Потом достал еще сигарету и закурил. Последняя. Смяв пачку, бросил ее на траву. Сразу подлетела стайка голубей, чтобы исследовать предмет. Сначала казалось, что мужчина провожает глазами дымок, поднимавшийся от сигареты; но вот направление его взгляда пересеклось с солнечным лучом, и он опустил голову. Мужчина выпустил струю дыма и ослабил галстук, будто приглашая теплые солнечные лучи за воротник рубашки и на грудь. У его ног гуляли четыре голубя. Он остановил взгляд на одном из них и несколько минут сидел не двигаясь, глядя в землю перед собой. Пепел падал с сигареты, но казалось, мужчина не замечал этого. Голуби ходили у его ног. Мужчина взглядом следил за одним из них. Огонек сигареты дополз наконец до его губ, и он выплюнул окурок. Донеслись людские голоса. Гравий вновь зашуршал, теперь шаги были более частыми. Час ленча в будний полдень. Часть суеты большого города, перенесенная в парк. Взгляд мужчины был прикован к голубю. Тело легко двинулось вперед, словно он хотел подняться со скамьи. Протянув руку, он дважды издал воркующий звук. И все. Он посмотрел в небо, но не для того, чтобы проводить взглядом голубя. Птица осталась у его ног. Мужчина порылся в карманах. Сигарет больше не было. Солнце стояло в зените. Восемь лет Мужчина не отрываясь смотрел на руки бармена, пока тот был занят со своим шейкером. Глаза бармена были закрыты. Он встряхивал шейкер со льдом, почти не производя шума, что красноречиво свидетельствовало о его многолетнем опыте, как и морщины у глаз. Все шестеро посетителей возле стойки были поглощены этим зрелищем. Он был не так стар, как казалось. Мужчина перевел взгляд с рук бармена на его лицо. Бармен разлил содержимое шейкера в два бокала для коктейлей. Напиток был зеленоватый и прозрачный, как дешевая содовая. Бармен поставил бокалы перед пожилой парой. – Неполные, – заметил мужчина негромко. Бармен озадаченно посмотрел на него. – Последний глоток ты оставил на дне шейкера. Настоящий профи не оставит ни капли. Он нальет оба бокала до самого верха. Бармен нехотя кивнул. Музыка, звучавшая фоном, была очень спокойной, так что пара, заказавшая коктейль, наверняка слышала замечание мужчины. – Но мне нравится, как ты ловко и без шума управляешься со льдом. Он пил пиво. Просидел в баре уже почти час, а бутылка опустела только наполовину. – Впервые здесь, сэр? -Нет. – Бывает, мои коктейли идут нарасхват. – Очень жаль. Все, что я хотел, – это высказать тебе свое мнение напрямик. Он взял в рот сигарету, но бармен не пошевелился, чтобы поднести ему огня. Мужчина щелкнул зажигалкой. Прикурив, бросил ее на стойку из черного мрамора, и по заведению пронесся громкий отчетливый стук. В зале поднялась женщина и направилась к мужчине. Подойдя, положила руку ему на плечо. Женщине было около тридцати, одета во все черное. Мужчина дернул плечом, и женщина убрала руку. – Вы довольны пивом, Танака-сан? – Да, мне нравится пиво. – Бутылка почти пустая. Можно, я принесу еще одну? – Нет, этой достаточно. Бар был маленький, с одним полукруглым залом и пространством возле стойки. Он мог вместить двенадцать, максимум тринадцать человек. Из зала доносилась беззаботная болтовня какой-то девицы. В самом баре было довольно темно, но над стойкой горел яркий светильник. В его сиянии пиво в руках мужчины выглядело печально и неуместно. Серый костюм и темный галстук. Такого человека можно встретить где угодно. Хотя морщины на его лице даже глубже, чем на лице бармена, и трудно было определить, сколько ему лет. Посетитель на соседнем табурете заказал еще один коктейль. Бармен наклонил голову и метнул взгляд на человека в сером. Наполняя шейкер льдом и напитками из разных бутылок, бармен все посматривал на мужчину, однако тот просто разглядывал свое пиво, и по его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Сидел он у самого края стойки, опираясь правым плечом о стену. Бармен принялся смешивать коктейль, на сей раз не закрывая глаз. Бросив на мужчину вызывающий взгляд, медленно наполнил бокал. По цвету напиток напоминал мякоть персика. Бармен вылил содержимое шейкера до последней капли, наполнив бокал до краев. Казалось, жидкость в бокале живет своей жизнью. Бармен посмотрел на мужчину, но тот сидел, по-прежнему уставившись на пиво. – Приготовить вам что-нибудь, сэр? – Терпеть не могу коктейли. – Все нормально, шеф, Танака-сан всегда пьет пиво. Это женщина в черном. Она заговорила с парой, сидевшей у стойки. Бармен присоединился к ним. Сразу трое поднялись со своих мест в глубине бара. Две девушки вышли, чтобы проводить мужчину. Было уже около часа ночи. – Не могли бы вы вызвать для нас такси? Похоже, пожилая чета тоже собралась покинуть заведение. Бармен снял трубку телефона. – И мне, – произнес клиент, сидевший рядом с мужчиной. Девушки вернулись. Они просили пожилую пару задержаться и выпить еще, но по тону их голосов было ясно, что делается это из вежливости. – Ими-чен, может, Йосино-сан проводит тебя домой? – спросила женщина. – Да! Разреши большому злому волку полакомиться тобой, – засмеялся посетитель, сидевший рядом с мужчиной. – Гм... пожалуй, как раз сегодня я могла бы побаловать волка. Сказавшая это молодая женщина была одета в кричащее красное платье. Выглядело оно дешевым. Еще до приезда такси два посетителя, спокойно выпивавших за стойкой, встали со своих мест. Один из них пожилой, другому можно было дать около тридцати. Оба одеты в серые костюмы, будто договорились об этом заранее. Но что-то в их костюмах отличалось от того, который был надет на мужчине, пившем пиво. Никто не стал бы разглядывать его костюм – казалось, он неотделим от своего обладателя. Девушки проводили мужчин до выхода и вернулись к стойке. – Йосино-сан знает правила. Если садишься с ним в такси, он ведет себя как настоящий джентльмен. Бармен принялся протирать стойку. Он хотел убрать пиво, но женщина остановила его, слегка покачав головой. Тогда он поднял бутылку и стакан и вытер стойку под ними. Мужчина закурил еще одну сигарету. Пепельницу перед ним бармен не заметил. – Тебе следует заботиться обо всех посетителях невзирая на лица, приятель. – Я подумал, что есть смысл навести порядок, пока заведение не закрылось. – Некоторым посетителям это может не понравиться. Бармен не отреагировал на замечание. – Мужчины флиртуют, даже когда в такси едут домой, к жене и детям? – обратилась молодая женщина в красном к посетителю, которого звали Йосино. – Говорю тебе, все зависит от женщины. – Держу пари, Йосино-сан своего не упустит. Вмешалась женщина в черном: – Йосино-сан из тех мужчин, которые серьезно относятся к женщинам, действительно им понравившимся, Ими-чен. – А, так вот как я должна думать, – заключила молодая женщина. Пиво кончилось. Мужчина бросил окурок в стакан. В тишине бара раздалось громкое шипение. – Наверняка такси уже подъехало, – сказала женщина в черном. Пожилая чета поднялась. – Ты тоже иди, Ими-чен. Не обращаясь напрямую к Йосино, женщина в черном напомнила девушке, что пора уходить. Вся компания ненадолго задержалась у выхода. Бармен пожелал им доброй ночи. Мужчина облокотился о стойку, подперев обе щеки ладонями. Галстук свободно свисал с шеи. Вернулась женщина в черном. – Спасибо, шеф, я займусь остальным, – сказала она. Бармен молча взял стакан мужчины. – Выпей это, – произнес тот. – Что, вместе с окурком? – Для такого, как ты, сойдет. – Шеф, почему бы вам не пойти домой? – вмешалась женщина. – Мне надо убраться, и здесь еще есть посетитель. Мужчина молча наблюдал, как бармен убирает бутылку из-под пива. Кто-то уже выключил музыку. Тишина стояла такая, что слышно было, как муха пролетит. – Леди велела тебе идти домой. Ты не слышал, приятель? – Я еще не закончил. – Ты даже не выпил пива с окурком. – Какое это имеет значение? – Шеф, действительно все хорошо, – произнесла женщина, внешне почти спокойная. Она закурила сигарету и выпустила струйку дыма. Бармен быстро поставил перед ней чистую пепельницу. – Ступай домой, приятель. – Говорю вам, я не хочу. Почему вы не уходите? Много не заработаешь, когда люди весь вечер сидят и пьют одну бутылку пива. – Когда ты закончишь, я тоже уйду. – Попросив немного на карманные расходы или что-нибудь еще? – Твою жизнь. – Забавно, – произнес бармен. Он все протирал стойку, но в одном и том же месте. – Испугался? – Не угрожайте мне. – Иди домой. Женщина в раздражении выдохнула в воздух целое облако дыма. Мужчина закурил, и женщина подвинула к нему свою пепельницу. Бармен включил верхний свет. Бар сразу потерял привлекательность. Цветы на стенах и темный потолок выглядели несвежими. Даже женщина постарела на глазах. – Он настоящий зануда, правда? – произнес мужчина, поворачиваясь к женщине. Та в ответ только выпустила еще одну струю дыма. – Ступай домой, приятель, – повторил мужчина. – Я не собираюсь причинять никому вреда. – Посетитель должен уходить первым. – Хорошо, я понял. Почему бы нам не уйти вместе? Бармен бросил тряпку на стойку. – Прекрати. Непонятно было, к кому обращается женщина. Бармен протиснулся из-за стойки. Усмехнувшись, мужчина встал и взглянул на женщину. Та продолжала курить. Оба вышли из заведения. Женщина оперлась о стойку, подперев щеку рукой, и бездумно рассматривала бутылки за стойкой бара. Сигарета истлела, и она бросила окурок в пепельницу. Лицо ее неясно отражалось на полированной поверхности стойки. Она снова и снова обводила отражение пальцем. Выражение ее лица не менялось. Продолжая машинально водить пальцем, она время от времени закрывала глаза, будто боролась со сном. Прошло некоторое время. Открылась дверь – мужчина вернулся. Одна пуговица на его пиджаке повисла на нитках; он хотел оторвать ее, но передумал и лишь поправил галстук. – Он ушел. – Неужели? – У меня нет времени приезжать сюда каждый месяц. Но это не дает тебе права забывать, кто хозяин этого заведения. – Я не забываю. Она закурила. Мужчина облокотился о стойку и уставился на бутылки, размещенные на полках. Его аккуратная прическа слегка растрепалась. Он провел ладонями по голове, приглаживая волосы. – Теперь с неделю не покажет рожу на улицу. А здесь – никогда. – Ты полагаешь, такая женщина, как я, будет хранить верность, когда ты приезжаешь раз в месяц? Иногда – раз в два месяца? – А ты мне скажешь? – Ты невыносим. – Лучше уж так. Я предпочитаю не знать о некоторых вещах. – О да, это очень удобно. Держишь меня в постоянном ожидании. – Ты что, плохо соображаешь? Я не могу иначе. Поэтому предпочитаю не знать о некоторых вещах насчет тебя. Мужчина посмотрел на свое отражение на черной полированной поверхности. Достал из кармана небольшую расческу, снова привел волосы в порядок. Только болтающаяся пуговица выглядела неприлично. – Налей виски. – Хочешь выпить? – Заткнись и налей мне чего-нибудь. – Пожалуйста, не пей. Я так долго ждала. – Мы в баре, верно? – Но мы уже закрылись. Кроме того, у меня нет ничего приличного. – Если ты мне не нальешь, я сделаю это сам. – Хочешь отыграться на мне? Он – пустое место. И такой человек, как ты, злится из-за какого-то ничтожества! – Я человек, который пьет, когда пожелает и сколько пожелает. И хочу остаться таковым, вот и все. Он слегка улыбнулся. Женщина резко поднялась. Пройдя за стойку бара, плеснула в бокал скотча. Мужчина выпил одним глотком. Дверь отворилась, и вошел бармен. Лицо его было в крови, в правой руке он держал нож. Он остановился у широко распахнутой двери. – Проклятие! Убирайся отсюда! – закричала женщина. Бармен шагнул вперед. Мужчина даже не пошевелился. Он просто посмотрел на бармена, а потом устремил грустный взгляд на свой пустой бокал. – Уходи, – проговорил бармен. Мужчина не реагировал. Он даже не поднял глаз. Бармен сделал еще шаг, но ближе не подходил. – Убирайся отсюда сейчас же! Идиот! Хочешь, чтобы тебя убили? – Я... – Пошел вон, пока ты действительно не вывел его из себя. Бармен хотел что-то сказать. Он открыл было рот, но не произнес ни звука. – Убирайся ко всем чертям! Немедленно! – завизжала женщина. Бармен повернулся, дверь медленно закрылась за ним. – Ты разучился бить? Я не думала, что он вернется. – Наверное... Мужчина поигрывал бокалом, держа его в ладони. Дно бокала легко постукивало о стойку, издавая звуки, похожие на шаги. – Я пожалел его. В смысле, когда бил. Ударил легко. – Нет, ты разучился бить. – Может быть, ты права. – Почему ты не бросишь это дело и не займешься баром? Было бы гораздо лучше для тебя. Мужчина вновь принялся постукивать бокалом. – Ты не понимаешь... что делает мужчину счастливым. – И не хочу понимать. Женщина уже забыла о бармене. Мужчина посмотрел на дверь, словно желая убедиться, что тот больше не вернется. Потом вновь постучал бокалом. – Ох уж эти молодые сорвиголовы. – Он напоминает мне тебя. Когда ты был молодым. Тебе так не кажется? – Может быть. – Ты знаешь, прошло уже восемь лет с того дня, как я втрескалась в тебя. – Так много? – Восемь лет... Какой же я была дурой! – Была. Он меня точно зарезал бы, если б ты не отделалась от него. Мне ничего не остается, как сидеть здесь. Женщина поставила еще один бокал и налила в него виски. Мужчина потянулся к нему, но она оттолкнула его руку и выпила сама. – Я бы тоже не отказался, – заметил он. – Ни за что. Сейчас ты еще на что-то годен. Если выпьешь больше, станешь бесполезен. – Годен, да? Он тихо рассмеялся. Кажется, женщина понимала, что означает этот смех. Но она оставалась серьезной. – Ты должен знать, когда кончится твое время, – сказала она. – У каждого человека есть свой срок. – Мужчины его не знают. – Будут другие, которые придут к тебе с ножами в руках. И однажды кто-то из них убьет тебя. – Спасибо. Он опять постучал бокалом по стойке. – В меня много раз тыкали ножом. Я привык. – Не думай, что тебе всегда будет везти. – Не будь столь самоуверенной. – Просто я считаю, что сила для мужчины – еще не все. Он опять рассмеялся, достал сигарету. Женщина поднесла ему зажигалку. Табачный дым, повисший между ними, медленно рассеивался. В баре было достаточно светло, чтобы наблюдать за облачками дыма. – По-моему, пора закругляться. – И что? – А то, что ты провожаешь меня домой. Это решено. – Решено? – Да. И ты снова будешь петь мне романсы, как восемь лет назад. – Ах, женщины! Она поднесла бокал к губам. Оставшуюся треть своего виски вылила мужчине. Он молча смотрел на нее. – Я думаю, ты еще в порядке. Тебя развозит после двух. – Ты права, любимая. – Восемь лет – большой срок. Не притронувшись к виски, он продолжал постукивать бокалом о мрамор. Песочные часы За окном сияло солнце. Мужчина сидел на диване, бездумно уставившись в стену. На нем были футболка с короткими рукавами и помятые домашние брюки. Ноги босые. Он достал сигарету и прикурил ее от настольной зажигалки. Выпустил несколько колец дыма. Из пепельницы подымался дымок. Очевидно, окурки в ней загорелись, и дым шел все сильнее. Некоторое время он смотрел на пепельницу. Взгляд оставался все таким же отсутствующим. Дыма стало еще больше. Стеклянная пепельница была полна окурков. Мужчина встал, поцокивая языком от досады. Вышел из комнаты, принес полстакана воды и вылил ее в пепельницу. Раздалось шипение. Вода наполнила пепельницу до краев; на поверхность всплыло несколько окурков. – Интересно, – пробормотал он, доставая еще одну сигарету. – Они должны впитать воду и осесть на дно. Сел на диван и уставился на пепельницу. Окурки на поверхности мало-помалу напитывались водой и опускались на дно, ударяясь друг о друга. Несколько секунд лицо мужчины выражало удовлетворение. Затем он перевел взгляд на стену и, казалось, глубоко задумался. Пепел падал на ковер, но мужчина не замечал этого. Окурки в пепельнице впитали всю влагу. Он загасил сигарету в самой середине. – Немного воды – и никакого дыма, – произнес мужчина. Он вроде бы не замечал, что разговаривает с собой вслух. Поднялся и подошел к окну. Долго рассматривал бак для воды на крыше далекого здания. На буфете возле дивана зазвонил телефон. Некоторое время мужчина смотрел на аппарат. Телефон прозвонил пять раз, и только тогда мужчина медленно подошел и снял трубку. – Танака слушает, – произнес он. Некоторое время молча стоял, положив руку на буфет. Поскреб указательным пальцем по поверхности, будто стирая грязь. Потом сказал в трубку. – Нет. – Палец замер. – Я слышу. Прекрати повторять одно и то же. Так дела не делают, понял? Если мы будем торопить события, они тоже засуетятся. Он посмотрел в окно. Снаружи было светло. Расправил темно-синюю салфетку, на которой стоял телефон. – Если что-то и случится, то не раньше вечера. Не паникуй. Мужчина открыл стеклянную дверцу буфета, достал небольшие песочные часы и смотрел, как струится белый песок. Потом перевернул часы, не дождавшись, пока пересыплется все. – Я там буду, но не смогу приехать сейчас, понял? Сначала я должен кое о чем позаботиться. Скорее всего я не выберусь до наступления темноты. Он снова перевернул часы. – Не надо мне этого говорить. – Мужчина отвел трубку от уха. – Полагаю, босса там нет? Наверняка он прячется где-то, и с ним охрана. Так что нет причины для беспокойства. Пятерых парней вполне достаточно. Он постучал часами по буфету. Когда они ударялись о дверцу, песок переставал сыпаться, потом струился снова. – Понятно. Понятно, – процедил мужчина и повесил трубку. Немного постоял, рассматривая песочные часы. Потом покачал головой и вышел из комнаты. Вернулся с белой корзиной, пересек комнату и вышел на балкон. На балконе он начал развешивать выстиранное белье. Брал вещь за вещью, отжимал воду, встряхивал, расправляя складки, вешал на веревку и закреплял прищепками. Четыре футболки. Четверо трусов. Четыре полотенца. Несколько пар носков. С балкона в комнату ворвался ветерок, и на столе зашелестела газета. Вернувшись с балкона с пустой корзиной в руках, мужчина закрыл дверь, и газета перестала шелестеть. Он сел на диван. Будто закончив важное дело, достал сигарету и не спеша закурил. Корзина стояла у него в ногах. Губы его шевелились, но мужчина не произнес ни слова. Он сидел не двигаясь, даже когда сигарета догорела. Лицо его было бесстрастно. Взяв газету, он бегло просмотрел ее без всякого интереса, сложил вчетверо и положил на журнальную полку. Потом подтянул одну штанину и стал чесать икру. На ноге почти не было волос, и по сравнению с лицом и руками мужчины она казалась молочно-белой. Место, которое он чесал, покраснело, но он продолжал скрести его ногтями. Потом смазал слюной. Взял еще сигарету, но закурил не сразу. Посмотрел на белье за окном, качавшееся на ветру. Телефонный звонок. – Танака слушает. – Он держал незажженную сигарету. – Меня предупреждали. Пожалуйста, не беспокойтесь, – лицо его скривилось, словно от боли, – все будет так, как мы захотим. Просто оставайтесь на месте, пожалуйста. Все будет отлично. Он говорил, а лицо его искажала гримаса ярости. В глазах время от времени вспыхивала ненависть, которая не вязалась с вежливой речью. – Сейчас нам лучше проявлять терпение и ждать развития событий. Если начнем первыми, это может сработать против нас. Я знаю, что делаю. Я не новичок. Его пальцы переломили незажженную сигарету надвое. – До сих пор вы позволяли мне действовать по собственному усмотрению, и в этой ситуации я сделаю для вас все, что смогу. В любом случае оставайтесь там и не волнуйтесь: все закончится хорошо. Его пальцы терзали сигарету, табак и клочки белой бумаги сыпались на буфет. – Я знаю. Я переговорю с ним. В любом случае оставайтесь на месте. С пятеркой парней вам ничего не грозит. Только они не должны никуда отлучаться. Повесив трубку, он довольно долго что-то бормотал себе под нос. Потом смахнул на ладонь клочки бумаги и крошки табака с буфета. Вернувшись на диван, мужчина достал новую сигарету и закурил. Затянулся несколько раз, выпуская густые облака дыма, и со злостью раздавил окурок в пепельнице. Потом встал, снял с телефона трубку и набрал номер. – Это я, Танака. Он оперся о буфет. Песок в часах пересыпался вниз. Они слегка подрагивали от вибрации. – Что, ты еще дома? Перестань возиться, или я выбью из тебя дурь. Ты должен быть там до того, как я приеду. Я собираюсь. Мне нужно закончить здесь, только после этого я смогу приехать, понятно? Идиот! Я появлюсь через несколько часов. Ты должен быть там через полчаса. Понял? Тебе лучше быть там через полчаса. Мужчина бросил трубку и с размаху опустился на диван. Немного посидев, медленно закатал другую штанину – на голени был виден струп. Некоторое время мужчина почесывал его, потом резко встал и начал наводить в комнате порядок. Он собрал журналы, выбежал из комнаты, вернулся с тряпкой, быстрыми и точными движениями протер стол и буфет. Аккуратно вытер даже маленькие песочные часы, зажав их двумя пальцами. Это заняло не много времени. С беспорядком в комнате было покончено. В завершение мужчина выбросил окурки и начисто протер пепельницу. Раздался телефонный звонок. Он взглянул на настенные часы. – Танака слушает. Вспомнив о грязной тряпке в правой руке, бросил ее на стол. – Кавано еще не появился? – Мужчина пару раз покачал головой. – Мы договорились, что он приедет раньше меня. Скоро будет. Я приеду чуть позже. Говорю тебе, не паникуй! Кавано вот-вот приедет. Потом ждите меня. И никаких глупостей, ясно? Раз их там нет, значит, они не в курсе происходящего. Нажав рычаг, он сразу же набрал номер. – Ты еще там? Мужчина ударил ногой по буфету, и стаканы на полках вздрогнули. – Ты слышал, что я сказал? Тридцать минут. Ты слышал? Тридцать минут уже прошло. Ты даже больший идиот, чем я думал. Мне не нужны твои извинения. Я закончу здесь и приеду. Если тебя не будет в офисе, ты покойник. Он снова ударил по буфету. Один из стаканов упал. Мужчина осторожно открыл дверцу и поставил стакан на место. – Кавано, я не скажу больше ни слова. Увидимся там. Повесив трубку, мужчина вышел в коридор и через секунду вернулся с двумя пластиковыми пакетами. Положил их на стол и какое-то время рассеянно рассматривал. В одном пакете лежало что-то завернутое в белую тряпку. Короткоствольный револьвер. Мужчина проверил барабан, прокрутив его несколько раз, и прицелился. Потом взвел курок и нажал на спуск. – Чертов идиот, – пробурчал он. Взяв белую тряпку, начал протирать оружие. Прервался, чтобы выкурить сигарету, потом принялся тряпкой полировать ствол. Зазвонил телефон. – Танака слушает. Револьвер лежал на тряпке на столе. – Босс вернулся? Он забарабанил по буфету кончиками пальцев. Другая рука нервно сжимала трубку. – Сколько вас? Мужчина перестал барабанить. – Этого достаточно, потому что босса там нет. Остальные нужны нам, чтобы охранять его. Если будете метаться как идиоты, они подумают, что мы здорово перепугались. Дело не в количестве людей. Он убрал руку с буфета и принялся ерошить волосы. – Кавано уже там? Нет? Что он творит, идиот? Если он не способен позаботиться о делах, когда меня нет, значит, он бесполезен. Он уже должен был приехать. Пальцы вновь забарабанили по буфету. – Я знаю. Пока ведь ничего не случилось, правильно? Слушай меня, и все будет нормально. Я еще не закончил здесь. Если что-то и произойдет, то только после наступления темноты. Не днем. Такие дела. Днем слишком рискованно, для обеих сторон. Так что это будет не днем. Говорю тебе, ночью. Я прав, можешь не сомневаться. Мужчина повесил трубку. – Проклятые трусы! – выругался он, сел на диван, вытянув ноги, и закурил. В пепельнице лежал всего один окурок. Сигарету мужчина скурил до фильтра. Он опять принялся протирать револьвер, время от времени сдувая с него пылинки, выкидывал и возвращал барабан, и тот издавал металлические звуки. Склонив голову и прищурившись, мужчина щелкал снова и снова. Потом взглянул на часы. Осторожно, словно это был хрупкий фарфор, положил револьвер на белую тряпку и снял трубку телефона. – Только уехал, – отчетливо произнес он в пустоту. – Этот идиот теряет время. Мужчина дотронулся до револьвера, потом вышел, и откуда-то донесся слабый звук бегущей воды. Вернулся он по пояс голым. На плече был виден глубокий шрам, старая рана. Из шкафа, стоявшего в углу комнаты, он достал белую рубашку. Она была еще в пластиковом пакете из химчистки. Мужчина надел рубашку на голое тело, на шею набросил галстук – темный, укороченный. Глядя в зеркало, затянул и поправил узел, причесал волосы. Он сменил брюки. Пятно на ноге покраснело и стало похожим на кровоподтек. Мужчина надел носки и затянул ремень. Снова сказал вслух: – Эта ослиная задница только теряет время. Усевшись на диван, он уставился на револьвер. Взял его, снова положил на стол. – На днях надо будет преподать ему урок. Мужчина поправил галстук. Поднявшись с дивана, подошел к телефону и, немного колеблясь, набрал номер. – Привет, это я. – Почти женским движением он обвил шнур вокруг пальца. – Я выезжаю. – Палец высвободился из шнура. – Дело плохо. У нас могут быть неприятности. Босс сбежал. Он где-то спрятался и мочится в штаны. Он не может драться, даже если бы захотел. Теперь он просто жалкий старикашка. Протянув руку, он перевернул часы, и песок побежал вниз. – Одного парня зарезали, вот и все. Неважное начало. Вполне достаточно для того, чтобы возникли проблемы. Мужчина смотрел на струйку песка. – Приказал мне охранять офис. Кто он такой, жалкий прохвост? Думает, мы будем сидеть вокруг него, когда в любой момент можем схлопотать пулю. Звонил. И продолжает звонить. Говорит, что все оставляет на меня. Четверть песка пересыпалась вниз. – Я должен уйти. Я всегда поступал по-своему. Босс мне больше неинтересен. Черт с ним, я не хочу знать, чем закончится эта история. Мужчина протянул было руку к песочным часам, потом опустил ее. – Какая стрельба в моем возрасте? Если что-нибудь пойдет не так и меня повяжут, я выйду не раньше, чем через год или два. На всякий случай будь готов к этому. Он снова намотал шнур на палец. Теперь в нижнее отделение часов пересыпалась уже треть песка. Часы были маленькие, больше похожие на игрушку. – Все этот козел, мой братец Кавано... после всего, что я для него сделал! Тем более в такой ситуации. Ну и урод. Мужчина закрыл глаза и тяжело вздохнул. Помолчал. Покачал головой, как будто страшно устал от всего. – Замолчи, женщина, ты ничего не понимаешь. Сейчас я еду к тебе. Хочу, чтобы ты спрятала мою пушку. После позвонишь копам. Когда копы будут у дверей, они ничего не смогут сделать. Я приеду в офис, когда копы будут уже там. Лучше так. Он повесил трубку. Посмотрел в окно. На улице было еще светло. Подошел к столу, взял револьвер и зарядил его. В барабане было пять патронов. Посмотрев в ствол, мужчина небрежно опустил оружие в карман. Некоторое время он рассматривал свое отражение в зеркале в дверце шкафа. Потом надел куртку и закрыл шкаф. Но не ушел сразу, а сел на диван, достал сигарету и не спеша выкурил ее. Потом скрестил руки и сидел, о чем-то думая. Песок давно стек вниз. Мужчина встал, перевернул часы и вышел, слегка покачивая головой. Профиль Кто-то настойчиво звонил в дверь. Двое молодых людей переглянулись. В крошечной комнате не было даже стола, только маленький шкаф и огромный телевизор, выглядящий здесь неуместно. Окно с алюминиевой рамой закрывали старые потрепанные шторы. Один из молодых людей, с наголо выбритой головой, бросил вопрошающий взгляд на другого. Звонок повторился. Второй, худощавый и с завивкой на голове, дернул подбородком в сторону двери. – Как насчет того, чтобы смыться? – произнес бритоголовый. Парень с завивкой в сомнении покачал головой. – Мы же на втором этаже, – настаивал бритоголовый. – Если будем действовать достаточно быстро, сможем уйти. – А вдруг они этого и ждут? Кроме того, они же ничего не знают. Не могут знать. Все, что нам требуется, – прикинуться тупицами. – Может, какая-нибудь ослиная задница сболтнула лишнего? – Сейчас об этом рассуждать бесполезно. Расслабься. Веди себя так, будто ничего не случилось. Опять же, мы даже не знаем, кто это. Разговаривали они шепотом. Звуки телевизора заглушали слова. Передавали прямую трансляцию с лошадиных бегов. Бритоголовый послушно кивнул. Парень с завивкой протянул руку к телевизору и уменьшил звук. – Кто там есть? – донесся голос из-за двери. – Пошевеливайся и открывай. Йосимото, ты там? Эй, Йосимото! Парень с завивкой бросился к двери. – Черт побери, ну и бардак! – Мужчина прошелся по комнате. В воздухе плавал табачный дым. – А вонища. Убери это дерьмо в раковину. Йосимото предложил ему единственную подушку для сидения, имевшуюся в доме. – Вы один, брат Танака? – А ты думал, я приведу сюда женщину? Мужчина, названный Танакой, уселся на подушку, предварительно посмотрев на нее так, будто беспокоился за свои брюки. Протянул руку к телефону. Аппарат был древний, с диском для набора номера. – Это Танака. Босс там? Йосимото и его приятель обменялись взволнованными взглядами. Танака достал сигарету, слушая кого-то на том конце провода. Йосимото бросился к нему с зажигалкой, но слишком быстро – от резкого движения огонек потух. Он щелкнул еще раз, и Танака не спеша прикурил. – Ага. А кто там есть? Танака отвел руку с сигаретой, словно хотел стряхнуть пепел. Йосимото проворно подставил пепельницу. – Я у Йосимото. Он несколько раз затянулся, выпуская клубы дыма, и бросил окурок в пепельницу. Йосимото аккуратно загасил его. – Я в курсе. Просто хотел убедиться, что с боссом все в порядке. Да, я уже сказал, что в курсе. В общем, босс в безопасности, верно? Мне пришлось иметь дело с двумя крутыми ребятами. Ну да, они пришли за мной. У меня под рукой кое-что было, и я выкарабкался. Пришлось нелегко. Тут еще один парень. Думаю, втроем мы справимся. Он покивал головой. Потом, будто вспомнив о чем-то, ослабил узел галстука и снова достал сигарету. В этот раз зажигалка Йосимото не погасла. – Что значит "не волнуйся"? Они хотели убить меня. Если думаешь, что троих мало, пришли еще кого-нибудь. Те пацаны переметнулись на сторону врага, и я этого так не оставлю. Танака протянул руку, чтобы стряхнуть пепел, и Йосимото подставил пепельницу. Бритоголовый сидел возле раковины в позе сейдза. – Вот как? Танака бросил в пепельницу второй окурок. Йосимото снова аккуратно потушил его. На фильтре были видны отпечатки зубов. – Я понял. Прекрасно. Ничего не предпринимай. Продолжай, я слушаю. Танака сидел на подушке, по-турецки сложив ноги, левой рукой держал трубку, прижимая к уху, правой играл с татами, собирая ее в складки. Несколько раз кивнул, но не произнес ни слова. Циновка затрещала под его пальцами. Она уже была порвана в нескольких местах. Йосимото, сам того не замечая, тоже начал терзать татами. – Вот и ладно. Так и сделаем. Один я не справлюсь. Плечо побаливает. Ушибся, пытаясь увернуться от ножа. Правая рука отказала. Танака, все еще держа трубку возле уха, протянул правую руку и нажал на рычаг телефона. Потом положил трубку и посмотрел на Йосимото, затем перевел взгляд на бритоголового. Бритоголовый чувствовал себя под его взглядом неуютно. – Как его зовут? – Кайита. Я собирался познакомить вас на днях, брат Танака. – Это один из твоих младших братьев, Йосимото? – Да. Он не лох. Думаю, из него выйдет настоящий парень. – Отлично. Боссу нужны люди. – Почту за честь познакомиться с вами. Буду стараться изо всех сил. Стоя на коленях, Кайита уперся ладонями в пол и поклонился, низко опустив голову. Танака кивнул и перевел взгляд на Йосимото. – Пушка есть? – Нет. Была, но когда их взяли там, в офисе, пришлось отдать. – Нож? – У меня есть деревянный меч. Боюсь, толку от него никакого. – Принеси. – Эй ты, быстро, – сказал Йосимото брату. Кайита вскочил, вышел и вернулся с деревянным мечом. Он передал его Йосимото, тот поднес его Танаке; Танака принял меч, взвесил его в руке и положил на татами у своих ног. – Как ваша рука, брат Танака? – Да я соврал. Они боятся, что разойдусь, вот я и подкинул им лажи. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=156233) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.