Схема полной занятости
Магнус Миллз


«– Хотя вот еще что, – сказал он, пошелестев бумажками в папке. – Я тут просматривал ваш ежедневный пробег за декабрь. Судя по этим записям, в среду, четвертого, вы сделали шестьдесят три мили, в четверг, пятого, – шестьдесят три мили, а в пятницу, шестого, – один миллион двенадцать тысяч двадцать две мили. Куда вы ездили в тот день?..»

Один из самых ярких представителей современной британской литературы «черный юморист» Магнус Милл ззнает, о чем пишет. Восемь лет он строил ограды, двенадцать лет– водил автобус.

«Схема полной занятости» – месть прекрасному будущему, на которое мы все возлагали большие надежды.

Роман публикуется на русском языке впервые.





Магнус Милз



Схема полной занятости



Моему отцу














Конечно, в любой другой стране Схема и сегодня бы работала. В любой другой стране ее берегли бы как национальное достояние и все трудовые ресурсы изо всех сил поддерживали бы те высокие стандарты и принципы, на которых она покоилась. Собственно говоря, многие наши соседи с континента стали пользоваться вариантами Схемы сами и достигли в этом безмерных успехов. Однако не возникает вопроса, кто ее придумал. Схема – наша. Ее придумали мы. Схеме Полной Занятости завидовал весь мир: величайшее предприятие, когда-либо зародившееся в людских головах. Одним махом она решала проблему, не дававшую покоя многим поколениям человечества. Участникам лишь следовало привести в движение колеса – и можно предвкушать яркие солнечные высоты, где никогда не будет места праздности и неуверенности. Провидцы разработали Схему до мельчайших деталей, она была сверхнадежна и не могла подвести.

Только не в этой стране.

В этой стране мы умудрились ее испоганить. Мы разрушили последнее, что могло бы спасти нас от забвения и краха. К тому же уничтожили ее собственными руками, а не по воле заблудшего вождя, которому можно подчиняться, а потом свалить на него всю вину. Нет, винить здесь некого, кроме нас. Схему создали для нас, и мы же в конце концов ее погубили.




1


Лен Уокер заметил опасность гораздо раньше всех. Помню наш разговор однажды утром, когда мы стояли на погрузочной площадке депо «Блэквелл» и смотрели, как въезжают и выезжают «УниФуры». Прекрасный день начинался – первый после долгой слякоти, – и некоторые водители баловали свои транспортные средства проездом через автомойку. Грузы тем временем разлетались с площадки так же быстро, как поступали на нее, никаких заторов. Просто муравейник активности, и я заметил, что всё, похоже, тикает гладко, как часы.

– Ну да, – сказал Лен. – Смотрится радужно, но ты ведь понимаешь, все так же легко может и закончиться, правда?

– Закончиться? – переспросил я. – С чего бы?

– Все может случиться в одночасье.

– Но ты же сам говоришь, что мы живем в славное время.

– Еще бы! Славное, славное время!

– Ну и вот.

– Что – ну и вот? – Лен понизил голос. – Время-то, может, и славное, но если мы его потеряем, оно больше не вернется.

– А чего ради нам его терять?

– А того ради, что некоторые тут слишком много стали принимать как должное. Слишком много вольностей, если ты меня понимаешь. Я не хочу тыкать ни в кого пальцем, но тут у нас есть кое-кто, и они грозятся подорвать все, что строилось годами. Не осознают, что все может рухнуть, как карточный домик, если они не будут осторожны.

– Вот как?

– Ну, не сразу, конечно, – я уверен, что мы еще какое-то время продержимся. Тем не менее, при излишнем самодовольстве и если мы не будем дорожить тем, что имеем, я тебе точно говорю – однажды мы проснемся и увидим, что ничего не осталось.

– А ты кому-нибудь еще про это говорил?

– Только тем, кто слышит. Нас тут мало, но мы есть – мы, так сказать, несем слово. Ясно, что дело небыстрое – достучаться до каждого, заставить осознать ситуацию. Не все же такие сознательные, как мы с тобой.

– Ну, про себя я бы не сказал, что я уж очень сознательный. Напрягаться мне, как и любому другому, не нравится.

– Может, оно и так, – ответил Лен, – но я вижу, что тебе Схема приглянулась больше, чем многим.

– Возможно.

– Хотя за твоего помощника я не ручаюсь.

– За Джорджа-то? Нет, по-моему, он вообще о таком не задумывается. Ему интереснее свои тортики развозить.

– Будь другом, сделай доброе дело? Попробуй как-нибудь вбить это в голову ему и остальным, кто просто плывет по течению и считает, что все это – навечно. А то через десять лет сюда придут, а ворота закрыты, и сквозь бетонку уже растут деревца.

– Ладно. Постараюсь. Слушай, Лен, я лучше пойду – там уже Осгуд выглядывает. В следующий раз увидимся, хорошо?

– Да. До встречи.

Он сделал шаг в сторону и стал смотреть, как я спускаюсь по ступенькам и иду к кабине «УниФура». И когда я в нее взбирался, он все так же на меня смотрел – вроде как наблюдал, хорошо ли я усвоил сказанное.

Я задвинул дверцу кабины. Вокруг Джорджа на откидном сиденье громоздились розовые и белые коробки.

– Ты что, здесь так и просидел все время? – спросил я. – Я думал, ты к Осгуду пойдешь.

– Не пошел, – ответил он. – Я решил пока не начинать. Тут надо будет все аккуратно настроить.

– Как скажешь. Готов?

– Ну.

– Тогда поехали.

Я завелся, и мы тронулись – по двору и через ворота.

– Вы о чем с Леном говорили? – спросил Джордж, стараясь перекричать гул двигателя. – Целую вечность дискутировали.

– Ты же знаешь, он как начнет…

– Нуда…

– Говорил, что от Схемы в любую минуту может остаться пшик.

– Чего-то он по-новому запел. Когда мы в последний раз говорили, он мне рассказывал, что у нас сейчас всё лучше некуда.

– Да нет, в это он по-прежнему верит. Только считает, что в это не верит больше никто. Кроме немногих избранных.

– Вроде него и Мика Долстона, когда они из игровой часами не вылазят? Чтоб комар носа не подточил, как они говорят.

– Именно.

– Так в чем его проблема тогда?

– Ну ты же знаешь, Лен всегда завтракает, обедает и пьет чай в один присест?

– Ну да, – сказал Джордж. – И уже много лет так.

– Но, несмотря на это, с работой всегда справляется, правда?

– Допустим.

– А когда ты в последний раз видел, чтобы на площадке в «Блэквелле» была неразбериха?

– Не помню.

– А я помню. Когда Лен ушел в отпуск, и две недели его заменял Чарли Грин.

– А, нуда.

– И Чарли все твердил, что Гослинг все подпишет, когда хочешь, если на него поднажать. Три дня подряд раньше заканчивал работу, а когда Лен вернулся, затовар был такой, что на три рейса хватило.

– И он расстроился, да?

– Мягко сказано. Вообще-то он рассвирепел. Несколько месяцев с Чарли не разговаривал. Я вот о чем: Лен всегда отрабатывает полные восемь часов, если даже полдня просиживает наверху. С работы пораньше никогда не уходит, потому что не хочет лишиться своих дротиков, карт и снукера, а также прочих радостей. Он в Схеме очень долго, не забывай. И хочет, чтобы все оставалось в точности как было, но боится, что оно развалится к свиньям.

– А чего ради?

– А того ради, что никто из нас не ценит этого по достоинству.

– Да чего он дергается? – возмутился Джордж. – Беда Ленни в том, что он ко всему этому слишком всерьез.

– Ты уверен?

– Еще б не уверен. Смотри, ты сам отлично знаешь, что Схема непотопляема. Эти «УниФуры» сконструировали специально для такой работы, так? Тысячи машин построили, у всех взаимозаменяемые детали, все ржавоустойчивые. Они будут бегать много лет, если за ними ухаживать как полагается, и пока у них есть будущее, нам тоже ничего не грозит. Никто в здравом уме с маршрутов их снимать не станет. Если их уберут, общественность подымет вой, а кроме того, что станет со всеми депо, заводами, станциями обслуживания? Они ведь больше ни на что не годятся. Ты уж мне поверь – нас не закроют из-за того, что Чарли Грин иногда сачкует.

– Что ж, надеюсь, ты прав, – сказал я. – Хотя бы ради Лена.

За такой беседой мы выехали на Кольцевую дорогу и направлялись теперь на восток. Время от времени навстречу нам попадались другие «УниФуры», и если они были приписаны к «Долгому плесу», мы мигали им фарами. (А если к другим депо – игнорировали.) Таким манером мы уже поздоровались с Дэйвом Уэланом и Миком Кларком, немного погодя – с Джоном Фордом и Колином Регисом. А через минуту въехали в пробку, и пришлось сбросить скорость чуть ли не до пешеходной.

– Сменим тему, – сказал Джордж. – Знаешь, а меня следующие две недели не будет.

– Знаю, – ответил я. – Я видел график отпусков.

– А, ну да. Значит, с тортиками нормально? Я повернулся к нему:

– Чего?

– С тортиками. Вообще – нормально?

– Да, – сказал я. – Что такое «тортики вообще», я знаю. Я не понял, что ты имел в виду под «с тортиками нормально».

– Ты можешь взять их на себя?

– Конечно, нет.

– Почему?

– Потому что это твои тортики, Джордж. Я не возражаю, что ты берешь их с собой, когда ты сам тут. Это одно. А я их таскать не буду, пока ты по отпускам разгуливаешь.

– Их же немного.

– Да хоть сколько. Не буду, и всё.

– Но Трэйс меня убьет.

– Это ваши с Трэйс дела, – сказал я. – Схема не для того придумана, чтобы твоей подружке добряки делать, знаешь ли.

– Это я понимаю, – сказал Джордж. – Но ты что, не можешь друга выручить? Вот я бы тебя всегда прикрыл.

Тут меня осенило.

– Ты поэтому сегодня к Осгуду не пошел, да? Его тоже надо просить.

Джордж вздохнул:

– Ну да. Слушай, старина, мне правда очень нужна твоя помощь. Я знаю, Трэйс иногда слишком далеко заходит, но из нашей с тобой работы нужно все выжимать, разве нет?

– Как скажешь.

– И в среду их не будет.

– А в среду чего?

– 29 февраля.

– И?

– Високосный год, да? Никто не рождался. По крайней мере, в этих местах.

– Да, это стоит отметить, – сказал я. – Эй, что они там затеяли?

Прямо перед нами с развязки готовился выехать «УниФур» с двумя Стивами. На самом деле в таком ракурсе я видел только Стива Мура. Он, как обычно, сидел за рулем, но я знал, что на откидном сиденье пристроился Стив Армстронг. Мое внимание, однако, привлекло другое – как эта машина движется. Необычно. Не прет в поток движения, что типично для большинства водителей Схемы, а вежливо выжидает, пока не образуется просвет. Просвет, разумеется, не образовывался, поскольку никому не хотелось застревать в хвосте «УниФура», если без этого можно обойтись. Пропустить их мог бы я, и подъехав ближе, я помигал фарами, рассчитывая, что они как-то оценят. А вместо этого Стив, даже не глянув в нашу сторону, рванулся в зазор, который мы ему оставили, и пересек развязку наискось, съехав на противоположную дорогу! В этот момент я осознал: он в кабине один. Стива Армстронга нигде не видно.

– Да кем он себя вообразил? – воскликнул я. – Так нас подрезать?

– Фиг знает, – сказал Джордж. – Хитрит он чего-то на неавторизованной, да? Я думал, они по двадцать второй должны.

– Я тоже так думал. Видел, как просквозил, – даже головы не повернул?

Надо признать: меня смутило, что Стив Мур эдак весело проплыл перед нами по неавторизованной дороге, наслаждаясь полнейшей свободой передвижения, да еще и в полном одиночестве. Насколько я знал, это неслыханно. За все время, что я проработал в Схеме, «УниФур» оставался в моем личном распоряжении, лишь когда мы парковались и Джордж сбегал по своим многочисленным личным делам. А ездить без помощника строго воспрещалось, поэтому во мне взыграла зависть. Но как, интересно, ему это сойдет с рук в одиннадцать утра, средь бела дня?

– Его оштрафуют, если он и дальше так будет, – заметил Джордж.

– Да, – согласился я. – Будем надеяться, что он не попадется.

Мы посмотрели, как фургон Стива постепенно исчезает в лабиринте боковых улочек, промышленных предприятий и складов к югу от Кольцевой. Затем без дальнейших рассуждений двинулись дальше. В депо «Ватный город» нам следовало прибыть в 12.45, но, как обычно по утрам, мы сильно опережали график. Однако нас это не очень беспокоило – нам нужно было еще кое-куда заскочить. Через пару миль я подъехал к веренице лавчонок и Джордж вылез из кабины с пирамидой своих кондитерских коробок.

– Не хочешь выйти поздороваться с Сандро? – спросил он. – Чтобы он знал, что на следующей неделе ждать тебя.

– Значит, ты решил, что я все-таки буду их развозить, да?

– Будет тебе, старина. Мне показалось, мы договорились.

– Ладно, тогда камешков мне привезешь.

– Откуда?

– С моря.

– Я ж не поеду в феврале на море, правда?

– А куда ты поедешь?

– Никуда.

– Но камешков все равно привезешь, – сказал я. – Будет чем заняться в отпуске.

– Спасибо, дружище.

Говоря строго, это нарушение, караемое штрафом, – оставлять транспортное средство без присмотра, – но в наши дни почти все так поступают, поэтому я выключил зажигание и мы направились в «Пекарню Сандро», лишь закрыв понадежнее дверцу кабины. С без десяти восемь сегодня утром у нас там работала печка, и не хотелось терять с немалым тщанием накопленное тепло. Однако в дверях пекарни нас встретила такая волна жара, что непонятно стало, чего мы вообще переживали.

– Ёшкин дрын, – пробормотал я, заходя внутрь следом за Джорджем. – Как же работать в такой жарище?

На самом деле нас с Сандро уже официально представили друг другу какое-то время назад, когда Трэйс нагрузила Джорджа таким количеством тортиков, что пришлось помогать ему заносить их внутрь. Только Сандро, похоже, об этом забыл, и проще оказалось познакомиться заново. В действительности нам удалось лишь наскоро пожать друг другу руки: Сандро со своими помощниками носились по всей пекарне как угорелые, очевидно делая несколько дел сразу, – так же тут было и в мой прежний визит. Зашли мы единственно для того, чтобы Сандро признал меня на следующей неделе, когда я заявлюсь с тортиками, но через несколько минут мы с Джорджем вышли, и в руках у меня был целый пакет пончиков – дар доброй воли. Хоть не зря заходили. Мы забрались в кабину, и я решил, что выручать Джорджа, в конечном итоге, будет не такой уж геморрой.

А кроме того, в пекарне мы взяли еще одну коробку. В ней лежал торт, который Джордж надеялся оставить на ночь в конторе Осгуда. Глазурью изделие уже облили, оно теперь дожидалось следующего отрезка своего странствия, а именно, – передачи в руки Пита Гиггса.

– Сколько Питу осталось на седьмом маршруте? – спросил я. Джордж аккуратно утверждал тортик на приборном щитке.

– Заканчивает в конце следующей недели. А потом переходит на четырнадцатый.

– Значит, для тебя какое-то время будет бесполезен.

– Тут дело не в пользе, – возмутился Джордж. – Это взаимовыгодная договоренность. Я помогаю в чем-то ему. Он – мне.

– А с Осгудом так просто не получится.

– Да он ничего отнесся, когда я в последний раз спрашивал. Нормально выйдет – с ним только надо поосторожнее. Наше сотрудничество, наверное, пока стоит расценивать как эксперимент.

К тому времени, как мы снова тронулись в путь, стрелка уютно перевалилась за двенадцать, и мы славно прокатились по Кольцевой и въехали в «Ватный город» точно по расписанию. Вышло очень удачно: Хоскинс стоял возле самых ворот и засекал у каждого время приезда. Мне он как бы кивнул эдак дружелюбно, но я не ответил – просто заехал во двор и задним ходом подогнал фургон прямо к рампе. Следующие четверть часа мы должны провести в ожидании у транспортного средства – в надежде, что кто-нибудь случайно придет и разгрузит его до часу дня. На самом же деле считалось, что утро уже закончилось, поэтому быстренько глянув на Хоскинса, который по-прежнему был занят у ворот, мы слиняли на обед.

– В столовку пойдешь? – спросил Джордж. – В карты перекинемся?

– Нет, – ответил я. – Наверное, схожу в кафе.

– Ладно, тогда увидимся.

– Увидимся.

В половине второго я вернулся на рампу и протер ветровое стекло фургона. Затем откатил дверь и заглянул внутрь. Едва ли можно это назвать полной загрузкой. Ближе ко мне, примерно на середине, лежал одинокий поддон со штабелем не слишком больших ящиков. За ним были навалены пустые поддоны – они прислонялись еще к одному поддону с пустыми ящиками. С ручной тележкой я бы и сам все это выгрузил минут за десять. Но в Схеме так не полагалось, поэтому я просто сел на бетонный приступок и стал ждать. По правде говоря, сидеть тут в такое время дня, когда все спокойно, мне нравилось. Хоскинса нигде не видать, да и в конторе Уоттса, насколько я мог разглядеть, – ни души. Компанию мне составляла лишь полудюжина «УниФуров», выстроившихся вдоль рампы в ожидании своих дневных разнарядок. За ними лежал пожарный шланг, намотанный на барабан. Я понаслаждался безмолвной паузой еще минут десять, а потом услышал шага.

– В комнате с дротиками видел Стива Андерсона, – доложил Джордж. – Он играл один.

– Выигрывал? – поинтересовался я.

– Фиг знает, но он какой-то чудной, мне показалось.

– Почему?

– Ну, я спросил, почему его со Стивом Муром сегодня не было, а он как-то так глаза к мишени отвел и говорит: «Меня расформировали». Знаешь, отрывисто эдак.

– А почему, не сказал?

– Не-а, потом пришел Джумо Уильямс, они стали тренироваться, и я ушел.

– Наверное, все как-то просто объясняется.

– Надеюсь, – сказал Джордж. – Не нравится мне, когда люди чудят.




2


Честь разгрузки нашего транспортного средства в конечном итоге выпала Кевину Дженнингсу. Он объявился как гром среди ясного неба верхом на вильчатом погрузчике одновременно с Уоттсом, который возник на лестнице. Оба опоздали на пятнадцать минут, но относительно друг друга были пунктуальны. Уоттс зашел к себе в контору и закрыл дверь, но не на защелку, и дверь медленно открылась снова – дюймов на шесть.

Кевин же направился к нам прямиком.

– Так-так, что у нас тут? – вопросил он, въезжая в фургон и подсовывая рога под груженый поддон.

– Двадцать четыре средних, – ответил я.

– У меня в накладной столько же. – Он поднял груз и вывез его на свет. – Четырежды шесть – двадцать четыре. Ну, все правильно.

– Одну минуточку! – Из конторы неожиданно вынырнул Уоттс и надвинулся на нас. – Дайте-ка поглядеть на этикетки.

Кевин, Джордж и я стояли и смотрели, как он обходит штабель ящиков, вглядываясь в каждый по очереди. Потом он вгляделся в меня:

– Что это такое?

– Должны быть правые задние мигалки.

– Должны быть, – произнес он. – Но это не они. Судя по этикеткам, все они – задние левые.

– А есть разница?

– Конечно, есть. Они мигают по-разному. Кто вас загружал?

– Э-э… а в путевом листе кто написан?

– Имя неразборчиво. Как обычно.

– А, ну да, – сказал я, поглядев на Джорджа. – Сейчас… э-э… Мартин, да?

– Нет, – ответил Джордж. – Крис, мне кажется.

– Или другой Крис, наверное.

– Да, возможно. Или, может…

– Ладно, ладно! – перебил Уоттс. – За это смертная казнь не полагается. Вешать никого не будут. Но уже второй раз за последние две недели нам с «Долгого плеса» поступают не те ящики. На прошлой неделе были передние левые мигалки.

– Они тоже мигают по-разному? – спросил я.

– Нет, – ответил он, и не моргая уставился на меня. – К счастью, нет.

Трудно сказать, насколько всерьез Уоттс относился к своей работе, но мне он вопросов больше не задавал, да и я ему тоже нет. Тут зазвонил городской телефон.

– Ладненько, – сказал Уоттс, бросив взгляд на Кевина. – Пометь их и определи на место. Похоже, мне с этой публикой придется серьезно поговорить, чтоб у них мыслишки немного зашевелились.

– О чем это он? Мигают по-разному? – спросил Джордж, едва Уоттс скрылся в конторе.

– О, не обращайте на него внимания, – ответил Кевин. – Ему просто заняться больше нечем, вот и все.

Из кармана он вытащил огрызок воскового желтого карандаша и пометил каждый ящик буквами ЛЗ. И проставил сегодняшнее число. Потом уселся на свой погрузчик и поволок груз в складские глубины. А немного погодя вынырнул снова – с полноформатным ящиком.

– Это для «Блэквелла»? – спросил я.

– Ну. Роликовые Направляющие. Четыре Дюжины.

– Ах, вот что я люблю в этой работе, – заметил Джордж. – Разнообразие.

– Для «Веселого парка» что-нибудь есть?

– Сегодня нет, – ответил Кевин.

– Очень кстати, – сказал я.

Но я поторопился, потому что в следующий же миг из своего укрытия показался Уоттс.

– Одну минуточку, – сказал он, подходя к нам. – Похоже, у нас для вас еше кое-что будет. Мне только что позвонил Боб Литтл из «Долгого плеса». «Веселый парк» попросил у него ручную тележку с поддоном. У него ничего свободного нет, поэтому он спросил, не можем ли мы выделить одну свою.

– Надеюсь, вы сказали ему нет?

– Вообще-то не сказал, – ответил Уоттс. – У нас на заднем дворе одна простаивает, не так ли, Кевин?

– Ну, – поступил ответ. – Хотя ею давненько не пользовались.

– Это ничего, – сказал Уоттс. – Там, наверное, только подмазать чуть-чуть. Сгоняй-ка за ней, а?

– Иду.

Кевин побрел на мрачные задворки здания, а я повернулся к Уоттсу.

– Это значит, что мы должны заехать в «Веселый парк»?

– Конечно, вы должны заехать в «Веселый парк», – объявил он, извлекая из кармана рейсовое расписание и отыскивая нужную страницу. – Да, это ваш последний пункт.

– А мы надеялись его сегодня совсем пропустить, – сказал я.

– Совсем пропустить?

– Потому что всю неделю туда ничего не возили.

– И ничего там не забирали, – добавил Джордж. – Последний отрезок мы ездили порожняком.

Краем глаза я заметил какое-то движение, и в тот же миг сообразил, что к нам присоединился Хоскинс. Все утро он провел на погрузочном дворе и теперь был облачен в полный комплект, включая черное пальто и черную фуражку с высокой тульей. Уоттс же был по инструкции одет в черную куртку для ношения в помещении. Ощущая взаимную поддержку, начальники с очевидным недоверием воззрились на меня.

– Сколько ты уже в Схеме? – спросил Уоттс.

– Лет пять, – ответил я.

– Ну так вот, – сказал он. – Тебе отлично должно быть известно, что нельзя пропускать пункты заезда лишь потому, что тебе этого хочется.

– Но я подумал: может, кто-нибудь подпишет нам карточку, раз все спокойно.

– Кого ты имеешь в виду под «кем-нибудь»?

– Да фиг знает.

– Например, мистера Гослинга?

– Нет, разумеется, нет.

– А кого тогда?

– По обстоятельствам.

Повисло долгое молчание: Уоттс стоял, медленно и сокрушенно покачивая головой, словно ему напомнили о некой древней невыносимой трагедии. Хоскинс тем временем как-то отвернулся – очевидно, лишь для того, чтобы со скорбной миной оглядеть погрузочный двор.

– Послушай, – наконец изрек Уоттс. – В «Веселом парке» нужна тележка с поддоном, а вы единственные едете сейчас отсюда туда. Если вам сегодня хотелось свернуться раньше, об этом можно забыть.

– Ну ладно. – Я пожал плечами. – Но попытаться стоило, правда?

– Но не с нами, – ответил Хоскинс, прервав наконец властное молчание. – Совершенно определенно не с нами.

И без дальнейших разговоров парочка подчеркнуто медленно зашагала в свою берлогу. Хоскинс скрылся внутри первым, за ним – Уоттс: перед тем, как закрыть дверь, он окинул нас последним значительным взглядом.

– Иногда им кажется, что они лучше всех, да? – пробурчал Джордж.

– Ну, – согласился я.

– А когда им самим что-нибудь нужно, они, конечно, паиньки.

Последние слова утонули в кошмарном визге, донесшемся изнутри. Кевин возвращался с лишней тележкой.

– Весело им будет с ней в «Парке», – сказал он. – Похоже, ею год не пользовались.

– А зачем им вообще тележка? – спросил я. – У них же много погрузчиков.

– А вдруг авария? – объяснил Кевин. – Всем разослали циркуляр, где говорится, что в каждом депо должна быть по меньшей мере одна ручная тележка, на всякий случай.

– На случай чего?

– Про это не сказано.

– Ладно, – ответил я. – Раз надо, значит, надо. Расписываться нужно?

– Лучше распишись. А то официально она никуда не поедет.

Поэтому я подписал Кевину накладную, мы загрузили тележку в фургон, закрепили ее и задвинули дверь. Через минуту мы с Джорджем уже выезжали из «Ватного города», и в нас кипело раздражение. Вмешательство Уоттса эффективно преобразовало приятную дневную прогулку в гонку на время, и что хуже всего – этого так легко было избежать. В «Веселом парке», совершенно очевидно, никакой срочности в тележке не наблюдалось. Когда позвонил Боб Литтл, Уоттсу требовалось всего лишь отбрехнуться от него до следующего дня, а то и до следующей недели. Вот надо было вместо этого навязывать тележку нам, да еще и сразу, чтобы все наши тщательно разработанные планы пошли коту под хвост. С самого обеда мы взяли приятный темп – загружали нас не быстро, и с Кевином мило поболтали. Потом мы собирались неспешно заехать в «Блэквелл» – как раз к чаю. А эта непредусмотренная задержка из-за ручной тележки с поддоном теперь означала, что весь день нам придется носиться как подпаленным, лишь бы все успеть по графику!

– Типично, – сказал я, когда, миновав проходную, мы прибавили газу. – Как это паскудно типично!

– Не забывай, мне еще с Осгудом переговорить надо, – сказал Джордж.

– Так быстрее давай. Долго околачиваться мы там не сможем, если хотим все закончить вовремя, правда?

Он, видимо, хотел как-то возмутиться, но вместо этого замолчал и уставился на одинокий тортик, по-прежнему лежавший на приборной доске.

Так и начался у нас последний пробег к депо «Блэквелл». Мне очень не хотелось опаздывать, раз это не планировалось, поэтому я гнал несчастный «УниФур» через полдюжины янтарных огней и на Кольцевую. Оттуда – на запад, в потоке машин, который, по счастью, оказался довольно редким. К тому моменту, как мы снова проехали мимо «Пекарни Сандро», уже закрытой, сбившийся график более-менее восстановился, хотя все равно приходилось жать на газ, примерно как и прежде.

– Никакой мощи у этих штуковин! – пожаловался я, перекрикивая вой агонизирующего двигателя. – Вторая скорость слишком маленькая, а третья – слишком большая!

– И слишком шумные! – крикнул Джордж.

– Чего?!

Когда мы наконец прибыли в «Блэквелл», настроение у меня немного поднялось, и я притормозил в углу погрузочной площадки, чтобы Джордж со своим тортиком выпрыгнул. На рампе Лен разговаривал с Биллом Харпером. Похоже, они только закончили грузить фургон Билла. Задним ходом я пристроился в очередь за ним, и тут заметил, что у него на откидном сиденье расположился какойто тип и что-то строчит в блокноте. Кинул на меня взгляд, когда я вылез из кабины и направился к ступенькам, но писать не перестал. Я подошел к Биллу – Лен куда-то пока испарился.

– Здорово, старина, – сказал я. – Кто это у тебя в кабине?

– Да это новый парень, учится, – ответил Билл. – Решил все досконально изучить, все повороты и названия депо записывает. Я ему говорю: через неделю у тебя все от зубов отскакивать будет все равно, а он не слушает.

– Ну так и пусть тогда пишет.

– Ага.

– А где он будет располагаться?

– В «Долгом плесе».

– Повезло.

– Нам всем повезло.

– Да, – согласился я. – Повезло нам всем. Билл улыбнулся и посмотрел на контору:

– Ну да. Ладно, мне пора. Осгуд выглядывает. Это Джордж там с ним?

– Ну. Пошел на поклон.

– Тортики?

– Что ж еще?

Билл ушел, а я откатил дверь и посмотрел на одинокий ящик, который мы привезли из «Ватного города». Тут мне пришло в голову: Лен, должно быть, забыл, что у меня для него кое-что есть. Я уже собирался было подняться наверх и поискать его, когда на рампу вальяжной походочкой вышел Гослинг.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Ну, – ответил я, – мне бы не помешало тут порасторопнее, да только Лена нигде не видать.

– На него не похоже, – заметил Гослинг. – Обычно он весьма добросовестен и спор в разгрузке фургонов. Что ты нам привез?

– Один полноформат.

– Я тебе так скажу, – сказал он. – Я разгружу тебя сам. Немного практики не повредит.

В нескольких ярдах от нас стоял вильчатый погрузчик, и едва Гослинг на него взгромоздился и включил питание, я понял, что он имел в виду под практикой. Очевидно, на такой технике он действительно очень давно не работал – несомненно, Лен установил жесткую монополию на грузовую рампу. Я быстренько отскочил в сторону – погрузчик ринулся было прямо на меня, но опять остановился.

– Дроссель скачет, – объявил Гослинг, снова двинувшись вперед. На этот раз машина оказалась послушнее. Я посмотрел, как тщательно он маневрирует, заходя нашему «УниФуру» в корму и заезжая внутрь. Потом мотор снова заглох. Через несколько секунд Гослинг вышел из фургона пешком.

– Что случилось? – спросил я.

– Аккумулятор сел.

– Вилы воткнули?

– Точно и безошибочно.

– Вы что делаете, а? – раздался рев с другого конца рампы. Это Лен возвращался верхом на другом погрузчике. Около нас он резко затормозил, и лицо у него было мрачнее тучи. – Это что вы там делаете?!

Magnus Mills

Схема Полной Занятости | 233

– Я просто разгружал этот фургон, – ответил Гослинг. – Поскольку ты куда-то подевался.

– Вот не надо мне этого, а? – рявкнул Лен. – Я за другим погрузчиком ходил. У этого аккумулятор барахлит.

– Да, это я уже понял.

– А вы что, сигнальную лампочку не видели?

– Не видел. Извини.

За диалогом интересно было наблюдать, поскольку считалось, что Лен – подчиненный Гослинга, а не наоборот. Начальник извиняется за свои действия, а складской рабочий сидит на погрузчике и орет. В других депо – дело неслыханное. Гослинга жалко – он хотел как лучше. В то же время, я свято верил, что, если все идет гладко, начальству лезть нечего. Сегодня мне уже пришлось смириться со вмешательством Уоттса в вопрос о тележке с поддоном, а теперь вот это. У Лена все явно было под контролем, пока не возник Гослинг и не вставил палку в колеса. В результате я застряну в «Блэквелле» еще на полчаса, пока они тут со всем не разберутся. Заглохший вильчатый погрузчик никак не сдвинуть с места, если нет питания, поэтому с крайним отвращением на физиономии Лен отправился в мастерские за механиком. Тем временем после переговоров с Осгудом вернулся Джордж, с первого взгляда оценил ситуацию и все понял.

– Приду через минуту, – сказал он и направился к лестнице в столовую.

Пока вся эта фигня происходила, я заметил, что Гослинг время от времени поглядывает на контору. Он что, ждет поддержки Осгуда или просто надеется, что коллега-начальник не заметит его унижения? Ибо это вполне определенно было унижением. Когда Лен, наконец, вернулся с механиком Бобом Смитом, на Гослинга ни тот, ни другой даже не взглянули. Тот лишь стоял и смотрел, как Боб снимает кожух и осматривает аккумулятор. Затем прозвучал вердикт.

– Сел невосстановимо, – объявил Боб. – Придется ставить новый.

Это означало путешествие на склад. Гослинг подписал необходимую накладную, и Боб побрел прочь, сокрушенно качая головой и вопрошая, неужто люди тут считают, что ему больше заняться нечем, только и дел, что подъемники ремонтировать.

Дверь с лестницы распахнулась, и спиной вперед показался Джордж. В руках у него был поднос с пятью чашками.

– Чай подан! – возгласил он. – Боб, тебе я тоже взял! Оставлю на лесенке.

Надо признать – у Джорджа такие штуки очень хорошо получались. Чуткий малый, что там: то, как он вынес всем по чашке чаю, само по себе – урок дипломатии. Сначала подошел к Лену, и тот принял у него посуду с тихой благосклонностью, будучи проинформирован, что две ложечки сахару, конечно, уже там. Затем Джордж поставил поднос и только затем приблизился к Гослингу, который с убитым видом озирал погрузочную рампу.

– Пожалуйста, мистер Гослинг. Вы же, наверное, тоже не откажетесь.

Покупать чай начальству у нас не принято, и Гослинг определенно не рассчитывал на такой жест. И тем не менее, когда чашку ему предложили, он выказал пристойное изумление и благодарность.

– Спасибо, Джордж, – сказал он. – Это очень любезно.




3


Минуты шли, росла вероятность, что Осгуду вздумается вдруг выйти и разузнать, отчего такая задержка. Технически они с Гослингом были в одном чине, поскольку оба носили серебряные кокарды, но сомнений не было – в сложившейся иерархии Осгуд его клевал. Если бы он в этот момент появился, дальнейшие события потекли бы в совершенно другом русле. Он же, судя по всему, решил, что Гослинг вполне способен разобраться в чем бы то ни было сам, а потому остался в конторе.

К этому времени на погрузочном дворе объявилась еще пара «УниФуров», и водители стояли и ждали, когда их разгрузят. Гослинг явно вздохнул с облегчением, когда Лен отправился к ним разбираться. Боб Смит между тем вернулся и принялся за починку погрузчика. Мне показалось, что он вокруг установки аккумулятора развел слишком много суеты, – учитывая, что он механик, который может разобрать «УниФур» на части за день. Он сопел, фыркал и возился, подсоединяя клеммы, всем своим видом давая понять, что лучше бы он в мастерской занимался «настоящим» ремонтом, а не тратил свое драгоценное время на нас. Тем не менее труд свой он наконец завершил.

– Ну все, – сказал он, обернувшись к Гослингу. – В будущем постарайтесь немножко поаккуратнее.

Боб ушел, а я взял погрузчик и разгрузил «УниФур» сам, хотя Гослинг маячил с нами рядом на рампе. Вообще-то водителям не полагается управлять погрузчиками, но я знал, что он ничего не скажет, и он ничего не сказал. Да и чего ради – внутри у него телепалась хорошая чашка горячего чаю.

– Я так понимаю, в «Веселый парк» везти нечего? – поинтересовался я. – Всю неделю ничего не возили.

– Э-э… нет-нет, – ответил Гослинг, поглядев в свои наряды. – Нет, Лен бы сказал, если бы что-то было, не так ли?

– Обычно говорит, да.

– Ну да, значит, вам можно двигаться.

– Вы на часы смотрели? – спросил Джордж. Гослинг вгляделся в циферблат:

– Ох, мамочки, – вздохнул он. – Я не заметил. Вы к четырем в «Веселый парк» никак уже не успеете. Куда вам нужно доставить эту тележку?

– В «Парк».

– Вряд ли это срочно, – заявил Гослинг. – Я вам так скажу. Давайте мне свой путевой лист, и я подпишу вас прямо в «Долгий плес». Иначе вам придется работать сверхурочно.

Я никогда не видел, чтобы Джордж двигался с такой скоростью. Он слетел по ступенькам, запрыгнул в кабину и вернулся с листом примерно за тридцать секунд. В следующий миг Гослинг уже писал номер своей кокарды и ставил подпись рядом со словами «РАБОТА ПО ИНСТРУКЦИИ».

Что означало одно: мы все-таки получили свою раннюю увольнительную.

Доставлять в тот день больше ничего не требовалось, поэтому осталось только отогнать «УниФур» обратно в депо «Долгий плес». После чего можно идти домой.

– Старайся не показывать виду, – пробормотал я Джорджу, пока мы спускались по ступенькам с рампы. – Ты же знаешь, как Лен реагирует, если кого-то раньше отпускают.

К счастью, Лен был очень занят, когда мы выезжали со двора, и, вероятно, не заметил нас вообще. Подошел тот час рабочего дня, когда Схема со скрипом шестеренок оживала. Когда мы приехали в середине дня в «Блэквелл», он казался вымершим, но теперь тут шла активная подготовка к сдаче «УниФуров». Перед нашим отъездом из глубин здания материализовались Мик Долстон и Чарли Грин, – вне всяких сомнений, помочь Лену, – а Осгуд зашевелился в своей конторе, готовясь на выход. В других частях депо канцеляристы, управляющие и дамы из столовой наверняка следили за медленным тиканьем стрелок по кругу – равно как механики, вахтеры, охранники и уборщики. Уже когда мы выезжали, в ворота начал бессистемно просачиваться ручеек фургонов, а когда выехали на Кольцевую, «УниФуры», казалось, заполонили всю проезжую часть – все направлялись к своим соответствующим депо. Такой всплеск деятельности случался у всех ежедневно на пути домой. Некоторые транспортные средства могли последний час провести в каком-нибудь незаметном, однако удобном тупичке, выжидая нужный момент. Другие могли отклониться от маршрута ради выполнения собственных задач. Большинство, тем не менее, продолжало выполнять свои легитимные задания, стараясь не отстать от графиков, которые приведут их на базу в двадцать минут пятого или около того. Так, по крайней мере, было задумано. В действительности же фургоны начинали появляться у ворот начиная с четырех, хотя экипажам их и не дозволялось уходить домой еще полчаса.

А кроме того, они рисковали и могли попасть на карандаш: начальству не нравились люди, приезжающие слишком рано. Когда мы въехали в «Долгий плес», во дворе уже собралось несколько фургонов, и перед ними, всячески разнося водителей, расхаживал Коллис.

– Послушайте, парни, – говорил он. – Мы не возражаем, если вы из восьми часов десять минут берете на парковку. Мы против этого совсем не возражаем, об этом договорились много лет назад, но вы же наглеете в пять минут пятого, а? Попробуйте все-таки отрабатывать полный день, парни? В конце концов, это всего лишь восемь часов.

Никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Хоть сколько-то сносное оправдание имелось только у Билла Харпера, которому удалось закатить свой «УниФур» на мойку раньше всех, – как и в любой другой день недели. Теперь он стоял и смотрел, как вращаются огромные щетки, а по сверкающей краске кузова текут галлоны воды. Маловероятно, что начальство осмелится что-то вякать человеку, содержащему свой фургон в такой чистоте.

Когда я показал Коллису подписанную путевку, он направил меня прямиком к грузовой рампе. Подпись Гослинга означала, что нам сегодня не нужно дожидаться конца рабочего дня, поэтому я повернулся к Джорджу и сказал:

– Тогда иди, хорошего тебе отпуска и не волнуйся насчет своих тортиков.

– Спасибо, – ответил он, вылезая из кабины. – Увидимся через два понедельника.

– Ну, тогда пока.

У рампы стоял еще один «УниФур». Я глянул на номер и опознал в нем тот фургон, на котором сегодня утром Стив Мур лихо пересекал Кольцевую у нас перед носом. А потом увидел и самого Стива – он поднимался по лестнице к главной конторе.

– Стив! – крикнул я.

Уверен – он меня слышал, но вместо ответа лишь ускорил шаг. Когда я вылез из кабины, его уже не было. Очевидно, он не был настроен разговаривать, поэтому я запер кабину, сдал вахтеру ключи и отправился домой. Это было в пятницу. В понедельник я отметился на проходной без десяти восемь и сразу пошел в диспетчерскую поговорить с Бобом Литтлом. Он, как обычно, сидел за стойкой, изучая свои графики так, будто в них таился ответ на какую-то вечную загадку.

– Доброе утро, Боб, – сказал я. – Кто у тебя для меня на эту неделю?

– А-а, доброе, – ответил он, покосившись на меня. – Вообще-то нам бы хотелось, чтобы ты взял новобранца, если не возражаешь.

– Новобранца? – переспросил я. – А как насчет Дэйва Парфитта или Пита Фентимана? Никого из них нельзя, что ли?

– Извини, – ответил Боб. – Их уже разобрали.

– И кто мне достался?

– Помощник Водителя Джонатан Фэрли. Нужно, чтобы кто-то показал ему все рычаги и кнопки. Нам показалось, что лучше всех это сделаешь ты.

То, как Боб произнес «нам», заставляло думать, что некий постоянный комитет особо потребовал, чтобы я присматривал за новеньким, а от бесценных советов, которые могу ему предоставить только я, зависит все будущее Схемы. Истина же, разумеется, была гораздо проще: никого другого не осталось.

– Ну ладно, – сказал я. – Но я ожидаю ответной услуги.

– Естественно, – ответил Боб. – О, кстати, кто-нибудь говорил тебе про тележку с поддоном для «Веселого парка»?

– Э-э… ну да. В «Блэквелле» нашлась запасная. Мы забрали ее в пятницу.

– Это хорошо, – сказал Боб. – Может, теперь они прекратят меня с нею доставать.

– И где, стало быть, этот ваш Джонатан?

– Я послал его тебя искать. Наверное, где-то там. Будь с ним поласковей, а?

– Конечно, буду. Увидимся.

– Пока.

Джонатана я нашел в коридоре. Он изучал графики дежурств, и я, едва взглянув на него, сразу понял: новенький. В это время суток вокруг тусовалось множество людей – все отмечались, готовили фургоны к дневным маршрутам. Большинство я знал – если не по имени, то хотя бы здоровался, – и общего в них было одно: униформы. Всем без исключения не помешала бы утюжка. А этот новобранец, напротив, – выглядел, как портновский манекен. Рубашка, брюки и куртка, очевидно, еще сегодня утром были упакованы в пластик, и новобранец в них возле этих графиков смотрелся совершенно деревянным. Как только одежду пропустят через стиральную машину или химчистку, она будут выглядеть нормально, пока же новобранцу в ней было довольно неловко.

– Эти графики тебе ничего не скажут, пока не поработаешь тут немного, – сказал я вместо приветствия.

– Ну, я просто пытался в них как-то разобраться, – ответил Джонатан. – Я уже не первый раз на них смотрю.

– Не переживай, скоро сообразишь. Сколько ты уже в Схеме?

– Дней десять.

– Значит, курс основной подготовки прошел? -Да.

– Тогда я тебе так скажу: я принесу нам по чашке чаю и пончику, а ты сходи за ключами от фургона. Знаешь, где вахтерская?

– Угу.

– Да, для УФ55. Встретимся на рампе.

Он зашагал не в том направлении, пока не сообразил и не повернул назад. Я же перешел через дорогу в кафе, где чай подавали в три, а то и в четыре раза быстрее, чем в столовой наверху. Потом дошел до погрузочной рампы и стал ждать. Дюжину или чуть больше «УниФуров» подогнали к ней задом, моторы работали, чтобы нагрелись кабины. Мой стоял рядом с фургоном Билла Харпера, и тот наблюдал, как Крис Пичмент загружает его транспортное средство. По всей длине рампы кипела работа: люди на вильчатых погрузчиках возили взад-вперед полностью загруженные поддоны. А Хорсфолл наблюдал за этой сценой из своей конторы в дальнем конце. И не казал оттуда носа, что давало нам понять: сегодня утром все идет гладко. Билл заметил меня и подошел поболтать.

– Ричард уже вернулся из отпуска? – спросил я.

– Нет, – ответил Билл. – У него еще неделя.

– Чего ж вы с ним вместе никуда не ездите?

– Так не бывает, разве нет? Только потому, что мы братья. Если б даже мы были семейной парой, нам бы, наверное, все равно отпуск давали порознь.

– Наверное.

– А кроме того, – добавил он, – я с ним и так всю неделю. Что ж мне, и в отпуск его с собой таскать?

– И кого тебе дали на эту неделю?

– Того же, кого и на прошлую. Знаешь, того типа, который только учится.

– О, ну да, – сказал я. – У меня тоже новенький.

– И как он?

– Да вроде нормальный. А твой?

– Не уверен, – сказал Билл. – Помнишь, я тебе говорил, что он все записывает?

– Ну.

– Так вот, он еще и вопросы все время задает. Хоть на стенку лезь. Хочет знать, почему мы из одного депо в другое ездим, почему следует выезжать в определенное время и так далее.

– Ты разве не можешь ему сказать, что так заведено, и точка?

– Я и говорю, – ответил Билл. – А он хочет знать, почему.

Тут вернулся Джонатан – с тревогой на лице.

– Ключи взял нормально? – спросил я.

– Э-э… нет, – ответил он. – Этот человек в окошечке мне их не дал.

Услышав такое, Билл улыбнулся и покачал головой.

– Ой, ну да, извини, – сказал я. – Надо было тебя предупредить. С Артуром бы поосторожнее. Ты ему что вообще сказал?

– Просто «Можно ключи от УФ55?».

– И всё?

– Да. Ну… нет.

– А тогда что?

– Понимаешь, когда я туда пришел, он был где-то за углом и меня не видел. Поэтому я сунул голову в окошечко, чтобы он меня заметил. И на самом деле, наверное, сказал: «Извините, можно мне ключи от УФ55?»

– А что он ответил?

– «Нельзя».

– Он все хуже и хуже, – заметил Билл.

– Ну да. Смотри, – объяснил я. – Артур очень трепетно относится к своим ключам и даст их не всякому. А если к нему подступаться не с той стороны, он бывает трудным.

– Что я не так сказал? – спросил Джонатан.

– Может, и ничего, но он мог подумать, что это сарказм.

– Как же мне взять ключи?

– Я тебе так скажу, – сказал я. – Вон Хорсфолл выглядывает. Сегодня их получу я, иначе мы опоздаем. Вот – бери чашку и пончик.

– Спасибо, – сказал Джонатан. – Сколько я тебе должен?

– Нисколько. В первый день платить не нужно.

Я оставил Билла объяснять новенькому, как лучше подступаться к Артуру, а сам отправился выяснять, не повезет ли мне больше. Когда я подошел к вахте, окошечко было закрыто, а это всегда плохой знак. Но после пары вежливых стуков Артур открыл. За его спиной виднелись ряды ключей, висевших на нумерованных крючках.

– Ну?

– Доброе утро, Артур, – сказал я. – Пятьдесят пять, пожалуйста.

– Пятьдесят пять?

– Да, пожалуйста.

– Похоже, ни с того ни с сего очень популярный номер, – сказал он, поворачиваясь к стойке с ключами и протягивая руку к нужной связке. – У меня только что кто-то про них уже спрашивал.

– Да, – ответил я. – Это я его послал.

– О, ты его послал, вот как? – сказал Артур. – Должно быть, приятно вот так гонять кого-то по собственной прихоти. Очень и очень приятно.

Он по-прежнему не выпускал ключи – связка болталась на его указательном пальце, а Артур стоял и рассматривал меня через окошечко. Я глянул на часы у него над головой. Десять минут девятого.

– Сказать по правде, – заметил я, – я немножко тороплюсь.

– Да, – ответил Артур. – Твой дружок тоже немножко торопился. Все тут немножко торопятся. Все рассчитывают, что я скакать перед ними буду.

Нарочито медленно он повернулся к журналу, лежавшему перед ним на столе, взял карандаш и прибавил 55 к Длинному списку. Затем наконец отдал мне ключи.

– Спасибо, – сказал я.

– Не за что, – ответил Артур, закрывая окошечко.

Когда я вернулся на рампу, Крис Пичмент уже ждал нас с погрузчиком и несколькими поддонами. Они беседовали с Джонатаном. Похоже, они поладили. Почти все фургоны уже уехали, но некоторые еще загружались тут и там. Я отомкнул грузовую дверь и посмотрел на пятничную тележку с поддоном – она по-прежнему ждала доставки в «Веселый парк». Потом Крис завез внутрь свой груз, и через несколько минут уже можно было отправляться.

– Нормально, – сказал я Джонатану. – Ты знаешь, куда мы едем?

– Да, – ответил он. – Я посмотрел в диспетчерской. Отсюда мы едем в депо «Блэквелл», затем – в «Ватный город». Там обед, затем возвращаемся в «Блэквелл», потом – в «Веселый парк» и снова сюда.

– Очень хорошо.

– А почему мы заезжаем в «Блэквелл» дважды?

– Так расписаны маршруты, – объяснил я. – Не забывай, мы должны сочетаться с другими фургонами из других депо. Так сделано, чтобы тут у нас все постоянно двигалось.

– А разве не скучно все время ездить в одно и то же место?

– Это ерунда, – сказал я. – Некоторые маршруты еще монотоннее. Возьми, к примеру, номер шестнадцать. Отсюда в «Раджуэй» и обратно – четыре раза.

– Ёлки. – Перспектива явно встревожила Джонатана.

– Не волнуйся, – сказал я. – Время всех рейсов должным образом рассчитано и так далее. Вообще-то плевое дело.

– А когда мне можно будет сесть за руль?

– У-у, еще нескоро. Сначала ты должен посидеть помощником и выучить все рейсовое расписание. Но в конечном итоге и за руль сядешь.

– А когда?

– Через пару лет.

– О.

– Слушай, уже двадцать минут девятого, пора ехать. Ты взял у Криса накладную?

– Ну.

– Нормально, едем.

Обходя фургон спереди, я заметил листок, всунутый под «дворники». Записка гласила: ЗАЙДИ, ПОЖАЛУЙСТА, В МАСТЕРСКУЮ НАСЧЕТ ТОРТИКОВ.

– А, нуда, – вслух сказал я. – Про них я совсем забыл.

– Про что забыл? – спросил Джонатан.

– Ни про что существенное, – ответил я. – Прыгай в кабину.

Я направил фургон не к воротам, а по длиной дуге через двор и затормозил перед мастерской механиков. Вышел и принялся возиться с правым зеркальцем, словно проверяя угол.

За спиной у меня раздался голос:

– У меня для тебя кое-что есть.

На пороге мастерской с широченной ухмылкой стоял Роб Маршалл.

– О, – сказал я. – Джордж, значит, и тебя подключил? А я все думал, как он на этом конце уладит.

Роб подвел меня к верстаку. На нем громоздилась примерно дюжина розовых и белых коробок.

– Что это? – спросил я. – Он говорил, будет немного.

– Мне он тоже говорил, – ответил Роб. – А потом в полвосьмого объявилась эта куча.

– Кто их привез?

– Не знаю. Они вдруг появились, пока мы все были заняты.

– Я ему башку сверну.

Роб помог мне загрузить коробки в кабину со стороны Джонатана, чтобы любопытные ничего не заметили. У меня не было сомнений: Хорсфолл все знал про тортики Джорджа, и с ним должным образом рассчитались. Но даже так операцию следовало проводить втихомолку – на всякий случай. Джонатан, похоже, собирался что-то сказать, когда мы нагромоздили вокруг него коробок, но затем передумал. Вместо этого он просто сидел на откидном, и было ему несколько не по себе.

Когда мы наконец выехали из «Долгого плеса», на погрузочном дворе оставалось всего одно транспортное средство. Одинокий «УниФур» стоял у рампы, и когда мы проезжали мимо, я заметил водителя в кабине. Это был Стив Мур – снова в полном одиночестве. На сей раз я даже не стал ему махать. Мы выкатились через ворота и направились к Кольцевой. Первый рабочий день нового помощника водителя Джонатана.

Общая картина для экипажа № 17 была обычной. Все, чем мы в то утро загрузились, без исключений предназначалось для «Блэквелла». Я и понятия не имел, что нам предстоит забирать потом и доставлять в другие депо, и эта неизвестность скрашивала монотонность работы. Джонатану, тем не менее, хотелось знать детали, и всю поездку он забрасывал меня вопросами. Я вспомнил слова Билла Харпера: он рассказывал, как от своего практиканта на стенку лезет. Теперь, судя по всему, настал и мой черед.

С другой стороны, хорошо, что эти новички хотят побольше узнать о Схеме и том, как она работает; к тому же я подозревал, что через некоторое время любопытство их поутихнет.

Мы вкатились в «Блэквелл» в аккурат по графику, хотя с выездом задержались. Там уже разбирались с несколькими фургонами, но место у рампы было, поэтому я сдал в щель задним ходом. Через пару минут на вильчатом погрузчике возник Лен Уокер и начал выгрузку. Джонатан тем временем бродил меж различных штабелей и периодически вглядывался в этикетки на ящиках.

– А «Кружевной рай» – это где? – спросил он.

– Не знаю, – ответил я. – Должно быть, депо где-то вне нашей зоны. Не забывай, их тут по всей стране сотни разбросаны. Может где угодно оказаться. А что там еще написано?

– «Резиновые втулки, размер 2.1 гросс. Зеленый выгон, Долгий плес, Блэквелл, Кружевной рай».

– Нормально, – сказал я. – В каждой картинке – сказка. Настанет день, и этот ящик отсюда заберут и доставят в депо «Кружевной рай». Может, там втулок не хватает. А может, и хватает. Оттуда их могут через некоторое время и дальше перевезти.

Пока мы так беседовали, Лен закончил выгрузку и теперь стоял рядом, заинтересованно прислушиваясь. После утреннего всплеска деятельности «Блэквелл» начал сворачиваться к обеду. Чуть дальше на рампе только Чарли Грин еще занимался с оставшимся фургоном. Хотя «занимался» – не совсем то слово. Пока Лен разгружал нас, Чарли удалось вывезти из фургона один поддон, а оставшееся время он разговаривал с водителем. По справедливости, Гослинг, Осгуд или кто-нибудь еще из начальства уже должен был выскочить и распорядиться, чтобы шевелились проворнее, но никого из них в окрестности не наблюдалось, поэтому Чарли продолжал болтать. Лен с явным презрением покачал головой и направился по лестнице в игровую. Мы с Джонатаном приготовились к выезду.

Вернувшись в кабину, я увидел кипу коробок и вспомнил, что нужно было заехать к Сандро. Времени навалом, поэтому, когда мы их завезли, я постарался не впутывать сюда Джонатана и за две ходки перенес все тортики в пекарню сам. Сандро был по уши в работе, как и трое его коллег, но мы тем не менее обменялись любезностями.

– Ну как ты, друг мой? – спросил он, принимая у меня пирамиду коробок.

– Прекрасно, спасибо, – ответил я. – Дел у вас, я вижу, невпроворот.

– О да, да, да! – сказал он. – У нас их всегда невпроворот!

Я посмотрел на капли пота, стекавшие у него по лбу: интересно, сколько бы тут продержался Чарли Грин?

Как обычно, забирать нужно было одну коробку – ту, что предназначалась Питу Гиггсу на седьмом маршруте. Когда я вернулся с ней в «УниФур», Джонатан раскрыл наконец рот:

– Ничего, что я спрашиваю? – спросил он. – Но разве не запрещается перевозить грузы в кабине?

– Это не груз, – ответил я. – Это тортик.

– Но все равно…

– Послушай, – сказал я. – Ты об этом не беспокойся. Про одну коробку никто ничего спрашивать не станет, а если и спросят, я возьму на себя всю ответственность, ладно?

– Ну, если ты так уверен…

– Еще б не уверен. Начальство такие вещи не волнуют. Их единственная забота – чтобы фургоны не нарушали график, чтобы все загруженное совпадало с выгруженным. Их интересует только это, а потому расслабься и катайся, как все остальные.

– Хорошо, – сказал Джонатан. – Попробую.

– И не забывай, что за это удовольствие тебе платят.

От моего последнего замечания он улыбнулся, и по тому, как он откинулся на спинку, я понял, что ему стало легче. Время вскоре двинулось к полудню, а мы уже были на пути в «Ватный город» – катились по Кольцевой с большим запасом времени, так что можно было поразмышлять о преимуществах жизни в Схеме. В конце концов, что бывает приятнее прогулки в «УниФуре» ясным весенним утром? О, я признаю: машины эти маломощные и дребезжат, а вся новизна поездок в них стирается после нескольких лет за баранкой. Но все равно, поймав отражение своего транспортного средства в стеклянных панелях какого-нибудь конторского здания, я то и дело вспоминал, что лучше способа зарабатывать на жизнь и быть не может.

Ибо, вне всяких сомнений, «УниФур» – великолепное творение! Выкрашенный в уникальный цвет вороненой стали, с серебряными эмблемами, тупоносым профилем, с подножками и хромированной решеткой радиатора он стал прославленным символом нации! Его все любят и повсюду узнают! Более того, он служит выражением великой идеи, которая не только успешно осуществилась, но и призвана была успешно осуществиться!

При всем вышесказанном оставались те, у кого страсть к «УниФурам» заходила слишком далеко. Выехав на подъем дороги, я заметил группу людей, сидевших на бетонной опоре с блокнотами в руках. Когда мы проезжали, они пристально в нас вглядывались.

– Кто это? – спросил Джонатан, когда я ему их показал.

– Энтузиасты. Им нравится записывать номера.

– Я думал, это делают только детишки.

– О-о нет, – сказал я. – Эта публика относится ко всему очень серьезно. Графики движения известны им лучше, чем нашему начальству, а у некоторых даже есть собственные фургоны.

– А откуда они их берут?

– С пробегом сто тысяч миль их продают с аукциона.

– И они в них на самом деле выезжают?

– Нет. Если б могли, выезжали бы, но это не разрешается, поэтому фургоны стоят у них во дворах.

– Ну а почему им тогда не получить работу в Схеме? – рассудил Джонатан. – Могли бы ездить, сколько душе угодно.

– У меня только не спрашивай, – сказал я. – Дуркует эта публика.



Странное дело: похоже, убедив Джонатана, что получать деньги за вождение «УниФура» – доля завидная, я с тревогой задумался об этом сам. Едва ли всерьез вообще-то, лишь смутное раздражение, но оно меня беспокоило. Началось все, насколько я мог судить, в «Блэквелле», когда мы наткнулись на этикетку, где говорилось: «Кружевной рай». Сначала я и помыслить не мог, чего ради название какого-то далекого неведомого депо будет меня так беспокоить. А затем понял: именно потому, что я там никогда не был. Несмотря на то что я проработал в Схеме уже лет пять, бывал я только в семи депо нашей зоны, а именно: «Блэквелл», «Ватный город», «Раджуэй», «Колокольня», «Зеленый выгон», «Веселый парк» и, разумеется, «Долгий плес». Также я знал, где находятся «Королевский пруд» и «Замковые ворота», хотя случая посетить их мне не представлялось. А вот «Кружевной рай» – совсем другое дело; названия этого я никогда раньше не слышал, и меня поразило вот что: какое бы удовольствие ни приносила мне работа, в ней все-таки имелись какие-то запреты. Ездить всего по нескольким маршрутам, туда-сюда, неделю за неделей. Было бы неплохо, рассуждал я, просто для разнообразия съездить как-нибудь в другое место.

И тут, словно по подсказке, где-то справа я заметил серую вспышку. Мы еще не съехали с горба дороги, и вид по обеим сторонам открывался на море крыш, парков и садов. Под нами пролегала бывшая основная магистраль, которую лет десять назад заменила Кольцевая Дорога. Теперь, освободившись от гнета автомобильных пробок, она превратилась в милый привольный проспект. И по ней, направляясь бог знает куда, катил одинокий «УниФур».




4


Когда мы в тот день вернулись в «Блэквелл», первым делом я отправился на поиски Осгуда. Оставив Джонатана командовать нашим «УниФуром», я взял оставшуюся коробку с тортиком и двинулся в контору. Осгуд сидел внутри – на вид очень расслабленно, закинув ноги на стол.

– Только не говори мне, – сказал он, заметив коробку. – Один тортик для Пита Гиггса.

– Да, пожалуйста, – ответил я. – Если не возражаете.

– Тебя Джордж подрядил за себя развозить, да?

– Ну, сегодня утром я доставил примерно дюжину.

– Я не уловил, – сказал Осгуд. – А эту лучше спрячь вот здесь, внизу. Я слыхал, тут Несбитт шастает.

– Несбитт? – забеспокоился я. – А его как в эти края занесло?

– Поди угадай. Никто вообще не знает, как у него мозги работают. Иногда мы его месяцами не видим, а потом он вдруг решает нанести визит. Похоже, он тут как-то нагрянул в «Колокольню» без предупреждения. И восемь часов просидел в диспетчерской. Ни слова не сказал.

– Надеюсь, сюда он не нагрянет.

– Я тоже надеюсь, – сказал Осгуд. – Поверь мне, я тоже на это надеюсь.

Я поставил тортик ему под стол, сказал спасибо и вернулся на рампу, где Лен с Джонатаном были увлечены беседой.

– Надеюсь, ты подаешь ему хороший пример, – сказал Лен, когда я подошел. – Наставляешь на единственный истинный путь.

– Стараюсь как могу, – ответил я.

– Это хорошо. Мы же не хотим, чтобы он прибился к другой сфере влияния.

Одного взгляда на Джонатана хватило, чтобы осознать: он ни малейшего понятия не имеет, о чем говорил ему Лен. Тем не менее я не стал все это растолковывать – через некоторое время сам во всем разберется. В то же время я понял, что Лен стал относиться ко мне как к союзнику в том крестовом походе, который он начал, а именно – борьбе за сохранение «полного» восьмичасового рабочего дня.

Тут я должен сказать: точку зрения Лена я разделял. Успех Схемы превыше всего прочего зависел от видимости. Схема была популярна, ибо люди каждый день видели, как она работает. Когда «УниФур» проезжал мимо, наблюдатели вспоминали, что в этот миг по всей стране мужчины и женщины заняты доходным делом. Восемь часов работы за восьмичасовую плату: такова сделка, и все признавали, что она справедлива. Лена же беспокоило, что мягкотелое начальство отпускает пораньше все больше и больше подчиненных. Он видел в этом угрозу для общественной поддержки Схемы и, очевидно, считал, что я с ним согласен. Разумеется, в принципе я и был согласен, но, сказать по правде, мне самому время от времени нравились «ранние увольнительные», как мы их называли. Приятный сюрприз – в тот день, когда все спокойно, прийти домой в четыре. Или даже в половине четвертого. Я, конечно, не принимал такие причуды как данность, но и вовсе отказываться от них не желал. Что же до намека Лена на «другую сферу влияния», то он предположительно имел в виду Чарли Грина и ему подобных. Это правда – Чарли иногда злоупотреблял, особенно если вблизи оказывались рохли вроде Гослинга. Но в общем и целом я оставался в убеждении, что страхи Лена беспочвенны.

Наверняка я знал одно: нам с Джонатаном ранняя увольнительная сегодня не светит. У нас на борту с пятницы еще оставалась тележка с поддоном, ее следовало доставить в «Веселый парк», так что последнего путешествия не избежать. Лен выгрузил три поддона, которые мы привезли из «Ватного города», я задвинул дверь и накинул защелку. Перед самым выездом я заметил, как Лен хлопнул Джонатана по спине.

– Очень важное место этот «Веселый парк», – сказал я, когда мы миновали центральные ворота. – Центр деятельности всего региона. Через него проходят все «УниФуры» отовсюду.

– Как же вышло, что мы туда везем одну тележку? – поинтересовался Джонатан.

– Хороший вопрос, – ответил я. – Да, в последнее время там затишье, но это ничего не значит. Иногда весь день тебя загружают по самую крышу – все зависит от того, что поступает из разных депо. А когда все вот так, мы просто этим пользуемся.

– Так мы, значит, не ездим все время порожняком?

– О нет. Совсем напротив.

На самом деле замечание Джонатана было не так далеко от истины, как я сделал вид. Если вдуматься, последний раз в «Веселом парке» я был в прошлый вторник, да и то, насколько помнится, мы привезли туда всего один полноценный ящик. А до того – лишь случайные поддоны несколько месяцев подряд, а то и дольше. И тут меня осенило: несмотря на репутацию основного компонента в бесперебойной работе Схемы, ежедневная рабочая нагрузка в «Веселом парке» была незначительна – особенно по сравнению с депо «Долгий плес» или «Блэквелл». Подозрения подтвердились, когда через полчаса мы прибыли туда и въехали в ворота. Несмотря на четыре «УниФура», которых мы обогнали на подъездной дороге, и дюжину или около того у погрузочной рампы, все происходящее очень мало напоминало осмысленную трудовую деятельность. Стояли какие-то люди и пристально рассматривали бетон под ногами или же с глубоким интересом изучали пролеты металлической крыши. Что же до действительно разгружаемых или загружаемых фургонов, количество их равнялось нулю.

Не то чтобы это имело значение, конечно. Как я уже сказал, засчитывалась только видимость, а по всей видимости депо было просто образцом эффективности. Пока я задним ходом подъезжал к рампе, диспетчер по транспорту депо «Веселый парк» Берт Хоукс выступил в свое ежедневное путешествие из главной конторы к механическим мастерским – расстояние ярдов в семьдесят. Целью похода являлся сбор таблиц учета рабочего времени на «УниФуры», что стояли в тот день в ремонте, и возврат таких же таблиц за предыдущий день. Тем временем несколько водителей помогали друг другу прогонять транспортные средства через автомойку – следили, чтобы не покосились зеркала заднего вида и так далее. Сама рампа оставалась практически свободна от грузов – еще один признак эффективности, – а три вильчатых погрузчика стояли в ожидании и смотрелись не только отполированными, но и смазанными маслом.

Посреди всего этого мы с Джонатаном выбрались из кабины, откатили дверь и приготовились к передаче тележки с поддоном. В отличие от «Блэквелла», где Лен подскакивал к вам через секунду после прибытия, в «Веселом парке» требовалось запастись определенным терпением. По опыту я знал, что персонал здесь делится на два типа. Первая категория – довольно доброжелательные, даже готовые помочь, но их очень трудно найти, поскольку большую часть дня они проводят где-то в глубинах депо. Если прервать их партию, к примеру, они с радостью отложат карты и помогут вам разгрузиться. К сожалению, это требует детального знания расположения всего депо, поскольку в карты играют не в игровой комнате наверху, а в пристройке на задах. К таким отшельникам относились, например, Эрни Тернер, Кении Ноулз и Мик Маквити.

Вторую группу всегда можно отыскать где-нибудь на рампе, но им, похоже, не очень интересно разгружать «УниФуры» – особенно после трех, когда все уже подметают полы, готовясь к закрытию. Они имеют склонность собираться вокруг складского рабочего Билли Баркера, которого я считал чем-то вроде рупора всей этой группы. Когда мы въехали во двор, я заметил Билли в дальнем углу двора, где он стоял, опираясь на метлу, но теперь, когда мы запарковались и открыли дверь, его и след простыл. Зато мне удалось поймать взгляд одного из подручных Билли – типа, известного под кличкой Клюв. Он временно разлучился со своими друзьями и теперь пробирался обратно, чтобы с ними воссоединиться. Заметив меня, он попытался укрыться за вильчатым погрузчиком, но я его перехватил, когда он обогнул машину с другой стороны. Иных средств избежать меня у него не было, и он остановился.

– Чего, старина?

– Вы ждете тележку с поддоном?

– Нет, старина.

– Тогда кто ее ждет?

– Фиг знает, старина.

У меня, на самом деле, не было настроения получать такой отлуп – тем паче в такое время дня, – поэтому я повернулся к конторе начальства и сказал:

– Ладно, схожу узнаю у мистера Хаггинса.

На Клюва это произвело должное впечатление.

– Я тебе так скажу, – сказал он. – Ты ее вытаскивай, и мы на нее поглядим.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=156859) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания