Перворожденный
Пол Томпсон

Тонья Кук


Эльфийские нации #1
Звездного Пророка, правителя страны эльфов, называют «дважды благословенным» – судьба послала ему близнецов. Одно омрачает радость отца – обоим его сыновьям напророчены короны… Братья, хоть и очень разные по характеру, крепко дружили, но жизнь надолго развела их. Сдержанный и благоразумный Ситас учился у жрецов, постигал тонкости дипломатии, готовясь однажды принять на себя бремя власти. Порывистый Кит-Канан, совершив тяжкий проступок, покинул родительский дом и скрылся в диких, полных тайн лесах, окружающих Сильваност. Причиной столь драматических событий, конечно же, стала женщина. Ведя вольную жизнь в лесу, Кит-Канан познал счастье свободы, любви и боль потерь. Тем временем в эльфийской столице происходят странные и тревожные события. В тугой узел сплетаются большая политика, корыстные интересы, любовь и ненависть, предательство и героизм. И наступает момент, когда судьба страны оказывается в руках принцев. Справятся ли они с этой ношей? Сумеют ли преодолеть разногласия, обиды, зависть, ревность? Или ввергнут страну в кровавый омут? Наконец, сбудется ли пророчество?





Пол Томпсон, Тонья Кук

Перворожденный

(Эльфийские нации-1)


Посвящается Марти и Рени





Предисловие к изданию 2004 года


Трудно поверить, что книга, которую вы держите в руках, написана более десяти лет назад. Столь многое изменилось с тех пор в нашей личной жизни – Пол женился и стал отцом обожаемой Сары, Тонья после девяти лет, проведенных в деревне, вернулась в родной город, – профессиональное сотрудничество осталось прежним. Мы продолжаем вместе работать над «Сагой о Копье». В нашей команде не возникает никаких серьезных разногласий (конечно, иногда приходится честно высказывать друг другу свое мнение, но кровь льется только на страницах наших романов).

Серия книг об эльфийских народах стала для нас новым опытом вдвойне: это наша первая попытка написать многотомную эпопею и первый серьезный экскурс в культуру одного из народов Кринна. Дуглас Найлз решил грандиозную задачу: воскресил картины Междоусобиц во второй книге; мы же, подобно Пророку Ситэлу, оказались «Дважды Благословенными», когда нас попросили написать две другие книги трилогии. Создание персонажей, действующих на протяжении длительного времени в нескольких книгах, помогло нам как в работе над нашей собственной первой трилогией, «Варвары», так и над книгами пока незаконченной серии «Империя Эргот». К тому же, хотя в наших предыдущих книгах появлялись фантастические существа – гномы, карлики и так далее, – мы никогда не пытались увидеть мир с точки зрения сказочного народа. Это была увлекательная, но несколько устрашающая задача. С одной стороны, мы хотели, чтобы эльфы на страницах книги были действительно эльфами. Другими словами, мы стремились сделать их уникальными, неповторимыми, выделить их среди остальных народов, населяющих роман. В то же время их чувства, мотивы поступков должны быть понятны и, что еще более важно, выглядеть правдоподобно для читательской аудитории, состоящей, насколько нам известно, только из представителей рода людского.

Мы надеемся, что это нам удалось. Уже тот факт, что вы держите в руках новое издание этой книги, говорит о том, что наш подход оказался правильным.

Итак, если вы намерены еще раз посетить Сильваност, благодарим за возвращение! А если вы отправляетесь в это путешествие впервые, садитесь поудобнее и перенеситесь в город тысячи сверкающих мраморных башен, где в небе кружатся грифоны, а на берегах неспешно текущей реки Тон-Талас обитает древний народ эльфов.

Пол Б. Томпсон

Тонья К. Кук




Пролог

Год Дельфина (2308 до н. э.)


Великая река Тон-Талас несла свои воды через леса Сильванести с севера на юг. Почти у самого устья широкий поток ее разделялся на два рукава, огибая остров под названием Фаллан, где располагалась столица эльфийского государства – Сильваност.

Сильваност был городом башен. В небо вздымались светящиеся белые шпили, по сравнению с которыми даже гигантские дубы на материке казались карликами. Но на самом острове росло мало деревьев. Большая их часть была срублена, чтобы дать место городу. Эльфийские чары заставили природные залежи мрамора и кварца обратиться в дома и башни. Приближаясь к острову с запада по Королевской дороге, путешественники различали среди ветвей жемчужное мерцание – это сиял мраморный город. По ночам дома и дворцы впитывали свет звезд и лун и мягко излучали его обратно в небеса.

В эту ночь небо было затянуто стремительно несущимися облаками, накрапывал холодный дождь. Над островом свистел ураган. Но, несмотря на плохую погоду, улицы Сильваноста были заполнены эльфами. Не обращая внимания на пронизывающий холод, жители города, все до единого, покинули дома и радостно кричали, пели, хлопали в ладоши. Многие держали в руках свечи, укрытые от дождя, и их пляшущие огни создавали странную, хоть и праздничную атмосферу.

Этим вечером в столице свершилось удивительное событие. Ситэл, Звездный Пророк, правитель страны Сильванести, стал отцом. Ему неслыханно повезло – у него родилось двое сыновей, близнецов, редкое явление у эльфов. Отныне народ Сильванести именовал Ситэла Дважды Благословенным. И в эту холодную, сырую ночь всю страну охватило ликование.

Тем не менее, Звездный Пророк не принимал поздравлений. Он даже не навестил свою жену, Ниракину, во дворце Квинари, где она еще лежала в постели с новорожденными сыновьями. Ситэл, покинув свою свиту, одиноко прохаживался по площади между дворцом и Звездной Башней, где находился церемониальный трон правителей. Обычным горожанам не разрешалось ходить по площади ночью, но до Ситэла доносилось эхо их торжествующих голосов. Большими шагами правитель миновал сад, окружавший башню, и, пройдя по запутанным тропам среди темных деревьев, вошел в здание через дверь, предназначенную для членов королевской семьи.

На пути к подножию огромного изумрудного трона Ситэл оглядел просторный парадный зал. Темнота в башне не была абсолютной. Через окна, прорубленные в крыше, на высоте шестисот футов, проникал лунный свет, тусклый от закрывавших небо облаков. Стены башни были испещрены узкими, похожими на щели окнами и инкрустированы всевозможными драгоценными камнями. В их гранях преломлялся свет луны, радужные лучи заливали стены и пол зала, окрашивая его в мириады оттенков. Но сейчас Ситэлу не было дела до этого великолепия. Усевшись на трон, который он занимал уже два столетия, Пророк положил руки на изумрудные подлокотники, и холод камня проник в его тело, облегчив сердце, отягощенное нелегким бременем.

В огромном дверном проеме главного входа возник чей-то силуэт.

– Войди, – произнес Пророк.

Он говорил почти шепотом, но благодаря совершенной акустике зала каждое слово сидящего на троне было слышно посетителю.

Фигура приблизилась. Вошедший остановился у подножия лестницы, ведущей к пьедесталу, на котором стоял трон, и поставил на мраморный пол небольшую жаровню, затем низко склонился со словами:

– Ты призывал меня, Великий Пророк.

У посетителя был высокий голос, в нем слышался северный говор.

– Ведведсика, служитель Гилеана, – ответил Ситэл, – поднимись.

Ведведсика выпрямился. В отличие от жрецов Сильваноста, носивших мантии и ленты цвета их божественного покровителя, Ведведсика был одет в однотонный серый плащ, перехваченный поясом. У его бога не было храма в городе, потому что боги Равновесия официально не одобрялись жрецами, служившими богам Добра.

Ведведсика произнес:

– Могу ли я поздравить тебя, Высочайший, с рождением сыновей?

Ситэл холодно кивнул.

– Это из-за них я призвал тебя сюда, – ответил он. – Твой бог дозволяет тебе предвидеть будущее?

– Мой господин Гилеан владеет Тобрилом, Книгой Истины. Время от времени он дарует мне милость, позволяя бросить взгляд на ее страницы.

По выражению лица жреца можно было догадаться, что событие это не относилось к разряду приятных.

– Я дам тебе сотню золотых слитков, – пообещал Пророк. – Обратись к своему богу и предскажи мне судьбу моих сыновей.

Ведведсика опять склонился до земли. Пошарив в объемистых карманах плаща, он извлек два сухих листка, все еще зеленых и блестящих, но твердых и хрупких. Сняв коническую крышку с жаровни, жрец протянул руку над раскаленными, тускло светящимися углями, держа листья за стебельки.

– Гилеан, Книга Истины! Серый Странник! Мудрец, познавший Истину, Ворота Душ! В этом огне открой мои глаза и дозволь мне прочесть строки книги всех истин! – Голос жреца зазвучал сильнее, отдаваясь эхом в пустом зале. – Открой Тобрил! Отыщи для Пророка Ситэла судьбы его двух сыновей, рожденных сегодня!

Ведведсика положил сухие листья на угли, и те моментально вспыхнули, вверх с громким треском взметнулось пламя. Над жаровней кольцами поднимался густой серый дым, становившийся все плотнее. Сжавшись, Ситэл пристально вглядывался в извивающийся столб. Ведведсика поднял руки, словно хотел обнять его.

Постепенно колеблющийся столб дыма преобразился, приняв форму раскрытого свитка. Лицевой стороной свиток был повернут к Ведведсике, и Ситэл не мог ничего прочесть. Губы жреца зашевелились, он начал читать строки из книги, содержавшей все знание богов.

Не прошло и минуты, как листья полностью сгорели. Мгновенно, разогнав дым, огонь вспыхнул на высоте трех футов над золотой жаровней. Язык пламени обжег руку жреца, и тот, вскрикнув от боли, отшатнулся. Увидев, как Ведведсика тяжело рухнул на пол, Ситэл вскочил с трона.

Спустившись вниз, Ситэл упал на колени рядом с телом и осторожно перевернул его.

– Что ты видел? – нетерпеливо спросил он. – Скажи мне – я тебе приказываю!

Ведведсика убрал руки от лица. Брови его были опалены, лицо почернело.

– Пять слов… Я прочел всего пять слов, Высочайший, – нерешительно пробормотал он.

– Что за слова? – Ситэл почти что тряс жреца, сгорая от нетерпения.

– Тобрил сказал: оба они будут носить короны…

Ситэл нахмурился, дуги его седых бровей сдвинулись.

– Что это означает? Две короны? – требовательным, злым голосом повторил он. – Каким образом могут они оба носить короны?

– Так написано в книге, Дважды Благословенный.

Пророк оглянулся на жаровню, где еще мерцали уголья. Взгляд на страницы великой книги, длившийся всего несколько секунд, чуть не стоил Ведведсике зрения. Какую цену придется заплатить самому Ситэлу за предсказание Гилеана? Какую цену придется заплатить за это народу Сильванести?




Глава 1

Весна. Год Ястреба


Ветер гнал по небу белоснежные облака, сверкавшие в ослепительном солнечном свете. В просветах между ними, на фоне голубого неба, стремительно промелькнула крылатая тень. Существо, по размеру значительно больше птицы, набрало высоту несколькими мощными взмахами широких крыльев, взмыло над облаками и продолжало парить в небе.

Это был грифон – животное с могучей головой и шеей орла, но с телом льва. Львиный хвост с пышной кистью молотил по воздуху. От головы чудовища, украшенной хищным клювом, с немигающими золотыми глазами, тянулись кожаные поводья к седлу, укрепленному на его плечах. В седле возвышался всадник в шлеме, облаченный в зеленые с золотом доспехи. Под бронзовым забралом можно было различить карие глаза на эльфийском лице, обрамленном снежно-белыми волосами.

Далеко внизу, открытая взорам всадника и грифона, лежала страна Сильванести. В просветы, там, где ветер рассеивал облака, хозяин грифона мог разглядеть зеленый ковер лесов и полей. Справа извивалась серебряной лентой река Тон-Талас, Река Повелителя, омывая берега цветущего острова Фаллан. Над островом вздымались тысячи белых башен города Сильваноста.

– Ты готов, Аркубаллис? – прошептал своему другу всадник, туго обернув кожаную уздечку вокруг сильной худой руки, и с криком «Пошел!» резко потянул поводья вниз.

Грифон опустил голову, сложил крылья и устремился к земле, подобно тому, как молния ударяет с ясного неба. Молодой эльф крепко прижался к шее грифона, вцепившись в густые, медного оттенка перья. Мощные мускулы в ожидании напряглись под его пальцами. Аркубаллис был хорошо обучен и слушался хозяина; он не раскрывал крылья без приказания. Если хозяину угодно, грифон готов был броситься прямо на плодородную землю Сильванести.

Они пронзили облака, и вся страна ясно возникла под ними. Теперь всаднику были четко видны зеленеющие кроны деревьев, сосны и могучие дубы, вздымавшиеся вверх, словно мосты в небо. Редкому эльфу было доступно подобное зрелище.

Они снизились на многие тысячи футов, а до земли оставалось всего несколько сотен. Ветер бешено бил в лицо, глаза слезились, и эльф моргнул, смахивая слезы. Аркубаллис нервно изогнул сложенные крылья и издал низкое рычание. Они были уже слишком низко. Всадник различал ветви деревьев, птиц, испуганно уносившихся прочь при виде быстро увеличивавшейся тени грифона.

– Давай! – Эльф резко дернул поводья вверх.

Широкие крылья медленно раскрылись, голова животного поднялась вверх, туловище, наоборот, опустилось вниз. Всадник почувствовал, что соскальзывает назад, и ударился о выступ на спинке седла. Грифон взмыл вверх, описав широкую дугу и неистово молотя крыльями. Эльф отпустил поводья, и полет выровнялся. Он прошипел приказание, и чудовище неподвижно вытянуло крылья. Они опять начали круто снижаться. Над землей неистовствовал ветер, вихри и воздушные течения заставляли грифона раскачиваться и подпрыгивать. Всадник, откинув голову назад, расхохотался.

Они теперь скользили низко над деревьями. Внезапно лес кончился, и внизу возникли фруктовые сады, обсаженные аккуратными рядами вишневых и сливовых деревьев и ореховыми кустами. Работавшие в садах эльфы успели лишь увидеть нечто огромное, просвистевшее в воздухе у них над головами, и запаниковали. Многие роняли лестницы, рассыпая корзины с фруктами. Всадник поднес к губам латунный рог и резко затрубил. Грифон издал при этом жуткий вопль, низкое, дрожащее рычание, которое наполовину могло принадлежать льву, наполовину орлу.

Всадник заставил чудовище набрать высоту, и, лениво взмахивая крыльями, оно поднялось на несколько десятков футов. Они сделали вираж, устремившись вправо, к медленным водам реки Тон-Талас. Реку бороздило множество судов. Плоские бревенчатые плоты были тяжело нагружены посудой и тканями, продававшимися далеко на юге, – ими управляли крепкие эльфы с обожженной солнцем кожей. На дне узких рыбацких челноков серебрился утренний улов. Грифон пронесся над ними подобно урагану. Плотовщики и рыбаки, оторвавшись от работы, лениво взглянули в небо. Путешествуя вверх и вниз по великому водному пути, они повидали многое, и никого не удивлял даже вид летящего королевского грифона.

Грифон устремился дальше, через реку к острову Фаллан. Всадник так искусно вел своего крылатого коня среди множества белоснежных башен, что грифон ни разу не задел стены даже кончиком крыла. За ними, скользя по улицам города, следовала тень.

Всадник достиг центра города, центра, которому принадлежали жизнь и сердце каждого эльфа, – Звездной Башни. Ее шпиль, самый высокий в Сильваносте, достигал в высоту шестисот футов; здесь находилась резиденция Звездного Пророка.

Эльф заставил грифона, быстро описав круг, обогнуть беломраморную башню. Он снова поднес к губам рог и проиграл грубый, простой предупредительный сигнал. Это была всего лишь шутка, какой забавляются в воздухе. Но тут на полпути вокруг башни всадник заметил одинокую фигуру, наблюдавшую за городом с высокого балкона. Эльф, натянув поводья, заставил Аркубаллиса приблизиться. Седовласый, одетый в белое человек оказался не кем иным, как Ситэлом, Звездным Пророком.

Испугавшись, всадник неуклюже повернул прочь. На мгновение он встретился взглядом с монархом, затем Ситэл повернулся и исчез внутри. Всадник покачал головой и направился к дому. Он попал в беду.

К северу от башни, за прекрасными Садами Астарина, был расположен дворец Квинари. Здесь жили потомки Сильваноса, члены Королевского Дома. Дворец стоял на открытом месте и представлял собой розовую мраморную башню, от которой отходили три трехэтажных крыла. Высота башни от основания до шпиля составляла триста футов. Три крыла дворца обрамляли красивые колонны из зеленого полосатого мрамора, вырезанные в виде спиралей, напоминающих рог единорога.

Когда вдали показался дворец, сердце всадника забилось сильнее. Он не был дома четыре дня, охотясь и упражняясь в полетах, но сейчас он спешил на свидание. Охотник знал, что у него будут неприятности с Пророком из-за дерзкой выходки у Звездной Башни, но мысли о предстоящей встрече вызвали улыбку на его губах.

Крепко сжав поводья, он направил грифона к восточному крылу дворца. Львиные когти коснулись прохладной шиферной крыши, и, дрожа от усталости, Аркубаллис сложил крылья.

Слуги в туниках без рукавов и коротких юбках выбежали принять поводья чудовища. Еще один эльф приставил деревянную лесенку к боку животного. Всадник, не обращая на нее внимания, перекинул ногу через шею грифона и легко спрыгнул на гребень крыши. Показались еще двое слуг, один с чашей чистой воды, другой с аккуратно сложенным льняным полотенцем.

– Высочайший, – предложил слуга с чашей, – не угодно ли тебе освежиться?

– Сейчас. – Всадник поднял шлем и встряхнул мокрыми от пота волосами. – Как идут дела? – спросил он, окуная руки в чистую воду, быстро потемневшую от грязи.

– У нас все хорошо, мой принц, – ответил слуга. Он кивнул сопровождавшему, и тот протянул полотенце.

– Что-нибудь слышно от моего брата, принца Ситаса?

– Вообще-то да. Высочайший. Твоего брата призвал вчера к себе ваш отец. Принц возвратился из храма Матери этим утром.

Всадник удивленно сдвинул белые брови:

– Призвал? Но зачем?

– Я не знаю, мой принц. Сейчас Пророк все еще пребывает с принцем Ситасом в Звездной Башне.

Всадник швырнул полотенце слуге.

– Передайте моей матери, что я вернулся и сейчас приду навестить ее. А если мой отец и брат вернутся из башни до заката, скажите им то же самое.

Слуги закивали:

– Будет исполнено, мой принц.

Эльфийский принц быстрым шагом направился к лестнице, ведущей с крыши во дворец. Слуги заторопились вслед за ним, по дороге выплеснув грязную воду.

– Принц Кит-Канан! Не хочешь ли ты отведать чего-нибудь? – крикнул вслед господину слуга с чашей.

– Нет. Проследи, чтобы Аркубаллиса накормили и причесали.

– Разумеется…

– И прекрати ходить за мной по пятам!

Слуги резко остановились. Принц Кит-Канан сбежал вниз по ступеням во дворец. Было начало лета, все окна были распахнуты, и коридоры заливал солнечный свет. Он спешил по коридорам и переходам, едва замечая поклоны и приветствия слуг, попадавшихся навстречу. Тени на полу удлинились, и он понял, что опаздывает. Она очень рассердится, что ее заставили ждать.

Кит-Канан словно ветер пронесся к главному входу. Стража в отполированных доспехах встала навытяжку, когда он проходил мимо. С каждым шагом, что приближал принца к Садам Астарина, на душе у него становилось легче. Что с того, что потом отец устроит ему головомойку? Во всяком случае, это будет не в первый раз. Он так спешил домой, чтобы успеть на свидание с Герматией, и оно стоило любого, даже самого длинного нравоучения.

Деревья группировались вокруг основания могучей башни. Вскоре после того, как Сильванос, основатель эльфийского королевства, завершил строительство Звездной Башни, жрецы бога Астарина попросили дозволения разбить вокруг здания сад, и Сильванос охотно разрешил им это. Жрецы создали план сада в виде звезды с четырьмя лучами, направленными в четыре стороны света. Астарин, Король Бардов, даровал им заклятия, благодаря которым в саду сами собой возникли невиданные деревья. Алые и белые розы без шипов изящно обвивали стволы вечнозеленых дубов. Глицинии роняли пурпурные цветки в безмятежные пруды. Сирень и камелии наполняли воздух чарующим ароматом. Ветви плюща с широкими листьями сплетались над тропинками сада, давая тень и защищая гуляющих от дождя. И что было самым замечательным, лавровые кусты и кедры росли в виде кругов, их вершины сходились вместе, образуя шатры, где эльфы могли предаваться размышлениям. Сам Сильванос облюбовал лавровую рощу в западной стороне сада. Когда августейший основатель эльфийского государства скончался, листья лавра из зеленых стали золотыми и оставались такими до сих пор.

Кит-Канан проник в Сады Астарина не по тропинке. Беззвучно ступая в своих сапогах из оленьей кожи, он прокрался вдоль живой изгороди из волшебной шелковицы, что доходила ему до плеча. Затем он приподнялся над изгородью и перепрыгнул на другую сторону, по-прежнему не производя никакого шума. Низко пригнувшись, он двинулся в сторону рощи.

Принц услышал внутри золотой беседки шорох нетерпеливых шагов. Мысленно он увидел, как Герматия ходит взад-вперед, со сложенными руками, и ее огненно-рыжие волосы развеваются, словно пламя костра среди золота ветвей. Он проскользнул к входу в беседку. Герматия стояла к нему спиной, крепко стиснув от волнения руки. Кит-Канан позвал ее, и Герматия резко обернулась:

– Кит! Ты напугал меня. Где ты пропадал?

– Спешил к тебе, – отвечал он.

Ее лицо лишь мгновение сохраняло сердитое выражение, затем она подбежала к нему, подол ее светло-голубого платья развевался позади. Они обнялись, стоя у входа в убежище Сильваноса. Объятие закончилось поцелуем. Мгновение спустя Кит-Канан отстранился и прошептал:

– Мы должны быть осторожными. Мой отец в башне. Он может увидеть нас.

Вместо ответа Герматия притянула к себе голову принца и поцеловала его еще раз. Затем задыхаясь произнесла:

– А теперь давай спрячемся.

Они укрылись в лавровой роще.

По строгим правилам придворного этикета принц и благородная эльфийская дева не могли свободно встречаться, как Кит-Канан и Герматия последние полгода. Они очень редко могли видеть друг друга, и к тому же обоих должна была сопровождать свита. По требованиям хорошего тона им запрещалось оставаться наедине.

– Я ужасно скучала по тебе, – сказала Герматия, взяв Кит-Канана за руку и подводя его к скамье из серого гранита. – Без тебя Сильваност похож на могилу.

– Прости меня за опоздание. Всю дорогу домой ветер дул навстречу Аркубаллису.

Строго говоря, это было не совсем так, но зачем же было расстраивать ее еще больше? В действительности Кит-Канан так поздно собрался домой потому, что остался послушать рассказы двух эльфов из Каганести об их приключениях на Западе, в стране людей.

– В следующий раз, – попросила Герматия, проводя изящным пальчиком по подбородку Кит-Канана, – возьми меня с собой.

– На охоту?

Она ущипнула его за ухо. От ее волос исходил аромат солнечного дня и пряностей.

– А почему бы и нет?

Он крепко обнял ее, спрятал лицо в ее волосах и глубоко вдохнул.

– Конечно, ты сама можешь о себе позаботиться. Но какая уважаемая девушка отправится в путешествие по лесу с мужчиной, если он ей не отец, брат или муж?

– Я не хочу быть уважаемой девушкой.

Кит-Канан внимательно взглянул ей в лицо. У Герматии были темно-синие глаза эльфов из клана Дубовых Листьев и высокие скулы, как у членов семьи ее матери, клана Солнечных Ягод. В ее узком прекрасном лице он видел страсть, ум, храбрость…

– Любовь… – пробормотал он.

– Да, – ответила Герматия. – Я тоже тебя люблю.

Принц пристально взглянул ей в глаза и мягко произнес:

– Выходи за меня замуж, Герматия.

Глаза ее расширились, и она с усмешкой отодвинулась от него.

– Что здесь смешного? – удивился он.

– Зачем говорить о браке? Звездный камень у меня на шее не заставит меня любить тебя больше, чем сейчас. Мне нравится все так, как есть.

Кит-Канан махнул рукой в сторону окружавших их золотых лавров:

– Тебе нравится встречаться тайком? Разговаривать шепотом, вздрагивать от малейшего шороха в страхе, что нас обнаружат?

– Конечно. – Она опять наклонилась к нему. – Это заставляет сердце биться сильнее.

Он не мог не согласиться с ней – в последнее время в его жизни не было места скуке. Кит-Канан ласково погладил возлюбленную по щеке. Они придвинулись ближе друг к другу. Ветер шелестел в ветвях волшебных деревьев. Она перебирала его светлые волосы. Принц забыл о своих словах – он весь отдался чувствам.

Влюбленные расстались, улыбаясь друг другу, мягко касаясь лиц. Герматия исчезла на тропе, ведущей вглубь сада, ее бронзовые волосы развевались на ветру, шелестело шелковое платье. Кит-Канан стоял в дверях золотой беседки и смотрел, как она уходит, пока она не скрылась из виду, а затем, вздохнув, направился во дворец.

Солнце зашло, и, пересекая площадь, принц увидел, как слуги зажигают лампы на подоконниках. Весь город сверкал огнями, а дворец Квинари с его бесчисленными высокими окнами напоминал созвездие в небесах. Беспечно поднимаясь по ступеням главного входа, Кит-Канан чувствовал себя счастливым.

Стражники зазвенели копьями о доспехи; один из них произнес:

– Высочайший, Пророк повелел тебе явиться в зал Балифа.

– Отлично, не буду заставлять его ждать, – ответил принц.

Стражи сомкнули копья, и он прошел под арку. Даже мысль об упреках отца не могла испортить Кит-Канану настроение. Он все еще ощущал завораживающий, пряный аромат Герматии и мысленно продолжал глядеть в ее бездонные голубые глаза.

Зал Балифа, названный в честь генерала, сражавшегося когда-то под знаменами великого Сильваноса, занимал весь первый этаж главной башни. Кит-Канан пронесся по широким каменным ступеням, хлопая слуг по спине и сердечно приветствуя придворных; и все они улыбались вслед эльфийскому принцу.

К его удивлению, у высоких бронзовых дверей, ведущих в зал Балифа, стояли двое стражников. Обычно вход туда не охранялся. При виде Кит-Канана один из солдат негромко постучал острием копья по бронзовой панели позади себя. Принц молча наблюдал, как стражники открывают перед ним тяжелые створки.

Зал был тускло освещен светильником, стоявшим на овальном пиршественном столе. Однако эльф, сидевший за столом, был не его отец, Ситэл.

– Ситас!

С кресла поднялся высокий молодой эльф с белыми волосами. Кит-Канан, обогнув стол, прижал к сердцу своего брата-близнеца. Хотя братья жили в одном городе, виделись они редко. Ситас проводил большую часть времени в храме Матери, где он с самого детства находился в обучении у жрецов. Кит-Канан часто покидал дом, летая на грифоне или охотясь верхом. Братья прожили на свете по девяносто лет, но, по меркам эльфийского народа, они едва вышли из детского возраста. Время и обстоятельства жизни сделали близнецов разными – они больше не были похожи друг на друга как две капли воды. Ситас, который родился раньше на несколько минут, был бледен и хрупок вследствие своей уединенной, посвященной наукам жизни. Лицо его освещали огромные карие глаза, глаза его отца и деда. Его белую мантию украшала узкая алая полоса – это был цвет жреца Матери.

Кит-Канан, проводивший много времени на воздухе, стал смуглым, кожа его была почти, такой же темной, как глаза. Бродячая жизнь закалила его, сделала широкоплечим и мускулистым.

– Меня ждут неприятности, – уныло сообщил Кит-Канан.

– Что же ты натворил на этот раз? – усмехнулся Ситас, выпуская брата из объятий.

– Я летел на Аркубаллисе…

– Ты опять пугал фермеров?

– Нет, дело не в этом. Я пролетал над городом, ну и сделал круг над Звездной Башней…

– И без сомнения, дул в свой рог.

Кит-Канан вздохнул:

– Ты дашь мне закончить? Я облетел башню, очень осторожно, но на балконе оказался не кто иной, как Отец! Он заметил меня и взглянул так, будто…

Ситас сложил руки.

– Я тоже был там, внутри. Он был не очень-то доволен.

Брат понизил голос до заговорщического шепота:

– Что тут у вас происходит? Он позвал меня не для того, чтобы отругать, так ведь? Ты для этого не нужен.

– Нет, не для этого. И все же отец вызвал меня из храма, потому что ты вернулся. Он пошел наверх за матерью. Он хочет тебе кое-что сообщить.

Кит-Канан вздохнул с облегчением, поняв, что головомойка отменяется.

– В чем дело, Сит?

– Я женюсь, – ответил брат.

Кит-Канан, широко раскрыв глаза, прислонился к столу.

– Клянусь Эли! И это все, что ты можешь мне сказать? «Я женюсь»?

– А что еще здесь можно сказать? Отец решил, что пришло мое время, так что я вступаю в брак.

– Он уже нашел тебе невесту? – ухмыльнулся Кит-Канан.

– Я думаю, он послал за тобой и матерью, чтобы мы все одновременно узнали, кто она.

– Ты хочешь сказать, что все еще не знаешь имя своей нареченной?

– Нет. В Священном Доме четырнадцать достаточно благородных кланов, и в них множество перспективных невест. Отец выбрал одну из них, с наиболее богатым приданым, происходящую из семьи, достойной породниться с Королевским Домом.

– Она наверняка окажется уродиной, да и мегерой к тому же, – весело заметил брат.

– Это не имеет значения. Важно лишь то, чтобы она была здорова, из хорошей семьи и поклонялась богам, – невозмутимо отвечал Ситас.

– Ну, я не знаю. Мне кажется, ум и красота тоже кое-что значат в этом деле, – возразил Кит-Канан. – И любовь. А как же любовь, Сит? Как ты можешь жениться на незнакомке?

– Так всегда делается.

Это было очень похоже на него. Самый верный способ уговорить Ситаса что-то сделать – напомнить ему о традициях. Кит-Канан прищелкнул языком и медленно прошелся рядом с неподвижно стоящим братом. Слова его отдавались эхом среди полированных каменных стен.

– Но разве это справедливо? – спросил он с едва различимой насмешкой в голосе. – Я хочу сказать, что любой писец или кузнец в городе имеет право сам выбрать себе в невесты ту, которую он любит и которая любит его. И разве дикие лесные эльфы или зеленые морские эльфы женятся по принуждению? Нет, они берут в жены любящих женщин, которые рожают им детей и поддерживают их в старости!

– Я не писец и не кузнец, и уж тем более не дикий эльф, – отозвался Ситас. Он говорил тихо, но слова его были слышны не хуже, чем громкая речь Кит-Канана. – Я первенец Звездного Пророка, и у меня есть обязательства, которые нужно выполнять.

Кит-Канан, прекратив расхаживать вокруг брата, тяжело оперся о стол.

– Старая история, верно? Мудрый Ситас и необузданный Кит-Канан, – произнес он. – Не обращай внимания на мои слова, я и вправду рад за тебя. И за себя тоже. По крайней мере, я буду вправе сам выбрать себе жену, когда придет время.

– У тебя уже есть кто-то на примете? – улыбнулся Ситас.

«А почему бы и не сказать Ситасу»– подумал он. Брат никогда не выдаст его.

– Ну, вообще-то, – начал Кит-Канан, – есть одна девушка.

Задняя дверь зала открылась, И вошел Ситэл в сопровождении Ниракины.

– Приветствуем тебя, отец, – в один голос поздоровались братья.

Пророк жестом приказал сыновьям сесть и, пододвинув кресло жене, сел сам. Корона Сильванести, тяжелая диадема из золотых и серебряных звезд, венчала его чело. Возраст уже начал сказываться на внешности монарха. Волосы Ситэла всегда были белоснежными, но теперь их серебристая белизна приобрела сероватый оттенок, они сделались хрупкими. Вокруг рта и глаз пролегли едва заметные линии, и его глаза орехового оттенка, родовая черта потомков Сильваноса, выдавали малейшие изменения в его настроении. Все эти едва заметные внешние признаки говорили о тяжком бремени прожитых лет. С того дня, как Ситэл появился на свет, миновало полторы тысячи лет.

Госпожа Ниракина, несмотря на тысячелетний возраст, по-прежнему сохранила стройную, гибкую фигуру. Даже по эльфийским меркам она была невысокой, маленькой, словно кукла, с глазами и волосами медово-золотистого оттенка. Это были черты членов ее семьи, клана Серебряной Луны. Она словно излучала нежность, усмирявшую мужа во время его нередких вспышек раздражения. Во дворце говорили, что Ситасу достались внешность отца и характер матери. Кит-Канан же унаследовал материнские глаза и отцовскую энергию.

– Ты хорошо выглядишь, – обратилась Ниракина к Кит-Канану. – Удачно поохотился?

– Да, госпожа. Мне так нравится летать, – ответил он, поцеловав ее в щеку.

Ситэл бросил быстрый взгляд на сына. Тот кашлянул и вежливо поприветствовал отца.

– Рад, что ты вернулся именно сейчас, – промолвил Ситэл. – Ситас рассказал тебе о своем браке?

Кит-Канан подтвердил это.

– Тебе отводится важная роль в бракосочетании, Кит. Как брат жениха, ты должен будешь сопровождать невесту в Звездную Башню…

– Да, разумеется, но скажи же нам, кто она, – нетерпеливо перебил его принц.

– Мне говорили, что это девушка исключительной красоты и прекрасного нрава, – ответил Ситэл. – Весьма образованная, хорошего рода…

– Отец! – взмолился Кит-Канан.

Ситас, напротив, сидел молча, сложив руки на коленях. Годы обучения в храме Матери привили ему огромное терпение.

– Сын мой, – обратился к Ситасу правитель, – имя твоей будущей жены – Герматия, дочь лорда Шенбарруса из клана Дубовых Листьев.

Ситас одобрительно поднял брови. Даже ему была знакома Герматия. Он согласно кивнул, не произнеся ни слова.

– С тобой все в порядке, Кит? – встревожилась Ниракина. – Ты что-то побледнел.

К ее удивлению, Кит-Канан выглядел так, будто бы отец ударил его по лицу. Принц проглотил ком в горле и кивнул матери, будучи не в силах произнести ни слова. Из всех невест страны отец выбрал в жены Ситасу Герматию. Это было непостижимо. Этого не могло произойти!

Никто из его семьи не знал об их любви. Если бы они знали, если бы отец знал, он бы выбрал другую девушку.

– Ах, – с трудом выдавил Кит-Канан. – Кто… кто еще знает об этом?

– Только семья невесты, – отвечал Ситэл. – Сегодня утром я послал Шенбаррусу письмо, в котором уведомил его о своем согласии.

Кит-Канану показалось, что он проваливается в пропасть, вниз, вниз, в бездну. Семья Герматии уже знает. Пророк дал согласие на брак. И теперь он не может изменить своего решения – это будет кровная обида для клана Дубовых Листьев.

Родители и брат стали обсуждать детали предстоящего бракосочетания. Кит-Канан дрожал всем телом. Он решил встать и объявить о своей любви к Герматии, объявить, что она принадлежит ему, и только ему. Ситас был его братом, братом-близнецом, но он не знал своей невесты. Он не любил ее. Он может найти себе другую жену. А Кит-Канан никогда не найдет себе другой возлюбленной. Принц неуверенно поднялся на ноги.

– Я… – начал он.

Все взгляды обратились в его сторону. «Ну, давай же, хоть раз в жизни! – уговаривал он себя. – Что они могут сделать тебе?»

– В чем дело? – спросил отец. – Ты нездоров, сын мой? На тебе лица нет.

– Да, мне что-то нехорошо, – хрипло произнес Кит-Канан. Ему хотелось кричать, бежать отсюда, крушить все вокруг, но безмятежное спокойствие матери, отца и брата сдерживало его, как смирительная рубашка. Прокашлявшись, он добавил: – Наверное, все эти полеты доконали меня.

Ниракина подошла к сыну и положила руку ему на лоб:

– У тебя и правда жар. Тебе лучше отдохнуть.

– Да-да, – бормотал Кит-Канан. – Именно это мне и нужно. Отдых.

Он оперся о край стола, чтобы не упасть.

– Сегодня, когда взойдет луна, я официально объявлю о помолвке. У башни соберутся жрецы и знатные эльфы, – сказал Ситэл. – Тебе тоже нужно присутствовать. Кит.

– Я… я приду, отец, – проговорил Кит-Канан. – Мне только нужно немного отдохнуть.

Ситас проводил брата до дверей. Когда они оказались у выхода, Ситэл окликнул сына:

– Да, и оставь свой рог во дворце, Кит. Хватит и одной непристойной выходки на сегодня. – Пророк улыбался, и Кит-Канану удалось изобразить на лице слабую усмешку.

– Может, прислать тебе лекаря? – спросила Ниракина.

– Нет, со мной все будет в порядке, матушка, – выдавил Кит-Канан.

В коридоре Ситас обнял брата за плечи и произнес:

– Похоже, мне повезло – моя жена и умна, и красива.

– Да, повезло, – согласился Кит-Канан.

Ситас бросил на него озабоченный взгляд. Кит-Канан с усилием продолжал:

– Что бы ни случилось, Сит, не думай обо мне слишком плохо.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Ситас.

Кит-Канан глубоко вздохнул и повернулся к лестнице, ведущей в его комнату.

– Просто знай – ничто никогда не сможет нас разлучить. Мы две стороны одной монеты.

– Две ветви одного дерева, – отозвался Ситас. Этот ритуальный диалог близнецы придумали еще в детстве.

Когда он увидел, как медленно Кит-Канан поднимается по ступеням, его беспокойство усилилось.

Кит-Канан не позволил брату увидеть свое лицо, искаженное болью. У него было всего два кратких часа до того, как Солинари, белая луна, покажется над верхушками деревьев. Что бы он ни собирался предпринять, это следовало сделать до ее восхода.

Зал Звездной башни заполняла толпа знатных и могущественных эльфов Сильванести. Шумели голоса придворных и жрецов, предводителей кланов и скромных прислужников. Подобные собрания в башне были редкостью и обычно происходили только по случаю событий государственной важности.

В зал, печатая шаг, вошли два молодых герольда в ярко-зеленых плащах и венках из дубовых и лавровых листьев, развернулись и застыли по обе стороны от дверей. Поднеся к губам изящные трубы, они проиграли резкий сигнал. Когда смолкли горны, в зал вступил третий герольд.

– Свободные и верные эльфы! Приветствуйте его величество Ситэла, Звездного Пророка!

Присутствующие склонили головы; в наступившей тишине в дверях появился Ситэл и прошествовал к изумрудному трону. Из толпы знати раздались крики: «Да здравствует Пророк!» В зале зазвенели эльфийские голоса. Пророк, взойдя по ступеням, обернулся к собравшимся, затем сел на трон, и крики смолкли.

– Ситас, сын Ситэла, наследный принц! – снова воскликнул герольд.

Ситас показался в дверном проеме, поклонился отцу и приблизился к трону. Когда сын поднялся по семи ступеням, ведущим к пьедесталу, Ситэл жестом приказал ему встать слева от него, и Ситас занял свое место. Снова запели трубы.

– Госпожа Ниракина, супруга, и принц Кит-Канан, сын Ситэла!

Вошел Кит-Канан под руку с матерью. Он переоделся в придворные одежды, тунику из небесно-голубого льна, которую ему редко приходилось надевать. На негнущихся ногах принц приблизился к центральному проходу; рука матери покоилась на его левом локте.

– Улыбайся, – прошептала Ниракина.

– Мне незнакома большая часть из них, – пробормотал сын.

– Все равно улыбнись. Они-то тебя знают.

Когда они достигли трона, из-под церемониального пояса Кит-Канана показалась рукоять меча, Ниракина взглянула на оружие, скрытое пышными складками одежды.

– Зачем ты взял это? – шепотом спросила она.

– Это часть моего облачения, – оправдывался принц. – Я имею право его носить.

– Ты невыносим, – строго сказала мать. – Ты же знаешь, что это мирное собрание.

Для супруги Пророка слева от принца Ситаса было поставлено большое деревянное кресло, обитое алым бархатом. Кит-Канану, так же как и его брату, полагалось стоять в присутствии их отца – монарха.

Когда королевская семья заняла свои места, собравшиеся знатные эльфы выстроились в ряд, чтобы выразить свое почтение Пророку. Согласно освященному временем ритуалу первыми полагалось подходить жрецам, затем – главам кланов Священного Дома и последними – мастерам городских гильдий. Кит-Канан, стоявший далеко слева от Ситэла, вглядывался в мелькавшие лица в поисках Герматии. В зале находилось не менее трехсот эльфов, и хотя все молчали, шум шагов и шорох шелковых и льняных одежд наполнял зал. Герольды стали у подножия трона Пророка и провозглашали имена э, группами подходивших к Ситэлу.

Мимо шествовали жрецы и жрицы в белых мантиях, с золотыми повязками на головах, с поясами цвета своих богов-покровителей: серебряный – Эли, красный – Матери, коричневый – Кири Джолит, небесно-голубой – Квенести Па и так далее. По древнему закону они были босы, чтобы их ноги касались священной земли Сильванести.

Отцы кланов проводили свои семейства перед Пророком. Кит-Канан затаил дыхание, когда к трону подошел лорд Шенбаррус из клана Дубовых Листьев. Он был вдовцом и вел под руку старшую дочь.

Герматия.

Ситэл заговорил в первый раз с тех пор, как вошел в Звездную Башню.

– Госпожа, останься, – обратился он к Герматии.

Герматия, облаченная в вышитое платье цвета летнего солнца, с лицом, обрамленным двумя девичьими косами – Кит-Канан знал, что она терпеть их не могла, – поклонилась Пророку и, отойдя от семьи, остановилась у подножия трона. По залу пронесся шум трехсот голосов.

Ситэл поднялся и предложил Герматии руку. Она смело взошла по ступеням и стала рядом с ним.

Ситэл кивнул герольдам, и тишину разрезал резкий звук трубы.

– Тихо! Его величество будет говорить! – воскликнул герольд.

В наступившей тишине Ситэл оглядел толпу и остановил взгляд на жене и сыновьях.

– Благородные жрецы, старейшины и молодые, возрадуйтесь сердцем! – начал монарх, и эхо его мощного голоса наполнило просторный зал. – Я призвал вас сюда, чтобы сообщить приятную весть. Мой сын Ситас, который займет трон Пророка после меня, достиг зрелого возраста и желает обзавестись семьей. Должным образом обратившись за советом к богам и главам кланов Священного Дома, я выбрал девушку, достойную стать невестой моего сына.

Левая рука Кит-Канана нащупала рукоять меча. Принц был совершенно спокоен – он долго и тщательно все обдумывал и теперь знал, что следует делать.

– Я выбрал эту девушку, хорошо зная, каким разочарованием мой выбор станет для других кланов, – говорил Ситэл. – Я глубоко сожалею об этом. Если бы мы жили в стране варваров, где мужчины могут иметь по нескольку жен, осмелюсь заявить, что я бы смог осчастливить и других. – (По рядам знати пронесся вежливый смех.) – Но у Пророка может быть лишь одна жена, и я выбрал только одну. Я от души надеюсь, что она и мой сын будут так же счастливы вместе, как я и моя Ниракина.

Он взглянул на Ситаса, и тот подошел ближе к отцу. Держа Герматию за левую руку, Пророк протянул руку к Ситасу. Присутствующие, затаив дыхание, ожидали официального объявления о помолвке.

– Остановитесь!

Руки Герматии и Ситаса были всего на волосок друг от друга, когда прозвучал голос Кит-Канана. Ситэл удивленно обернулся к младшему сыну, и все глаза в изумлении уставились на принца.

– Герматия не может стать женой Ситаса! – воскликнул Кит-Канан.

– Замолчи, – жестко приказал Ситэл. – Ты что, рехнулся?

– Ни в коем случае, отец, – спокойно произнес Кит-Канан. – Герматия любит меня.

Ситас убрал ладонь из ослабевших пальцев отца. В руке он держал звездный камень – принятый среди эльфов свадебный подарок. Ситас подозревал, что произойдет нечто подобное. Он заметил, как расстроило брата объявление о его помолвке, но не догадывался о причине.

– Что это значит? – требовательно произнес лорд Шенбаррус, подойдя к дочери.

– Скажи ему, Герматия. Скажи им всем! – умолял Кит-Канан, приблизившись к краю пьедестала.

Ситас взглянул на отца; взгляд Пророка был прикован к Герматии. Щеки ее слегка порозовели, но лицо с опущенными глазами было спокойно.

Герматия молчала, и Ситэл приказал:

– Говори, дитя. Скажи правду.

Девушка подняла глаза и взглянула прямо на Ситаса.

– Я хочу выйти замуж за наследника престола, – заявила она. Она говорила негромко, но в напряженной тишине каждый звук, каждое слово раздавалось, как раскат грома.

– Нет! – вскрикнул Кит-Канан. Что же это она говорит? – Не бойся. Тиа. Не позволяй нашим отцам командовать тобой. Скажи им правду. Скажи, кого ты любишь.

Герматия по-прежнему не сводила глаз с Ситаса.

– Я выбираю наследника Пророка.

– Тиа! – Кит-Канан хотел броситься к ней; но вмешалась Ниракина, умоляя сына успокоиться. Он мягко, но решительно отстранил ее. Теперь между ним и Герматией стоял только Ситас.

– Отойди, брат, – сказал Кит-Канан.

– Замолчи! – прогремел его отец. – Ты позоришь нас всех!

Кит-Канан вытащил меч. Вздохи и возгласы наполнили Звездную Башню. Обнажить оружие в этом зале считалось серьезным преступлением, святотатством. Кит-Канан заколебался. Он посмотрел на меч в своей руке, на лица отца и брата и на женщину, которую любил. Герматия стояла неподвижно, по-прежнему глядя на его брата. Откуда у них такая власть над нею?

Ситас не был вооружен. На самом деле ни у кого в зале не было оружия, если не считать хрупкие церемониальные жезлы в руках у некоторых отцов кланов. Никто не смог бы его остановить, если бы он решил драться. Рука Кит-Канана с мечом дрожала.

С криком невыносимой муки принц отшвырнул прочь короткий узкий клинок. Меч пронесся по воздуху и ударился об пол неподалеку от группы жрецов, торопливо отбежавших в сторону. Дотрагиваться до холодного оружия считалось у них греховным.

Кит-Канан бегом покинул башню, вне себя от горя и гнева. Толпа расступалась перед ним, провожая его взглядами.

Ситас спустился с пьедестала и, подойдя к мечу Кит-Канана, поднял его. Его неопытной руке меч показался тяжелым и неудобным. Принц пристально посмотрел на острое лезвие, затем на двери, за которыми исчез Кит-Канан. Сердце его обливалось кровью при мысли о брате. На этот раз Кит вел себя не просто дерзко и необузданно. На этот раз он оскорбил престол и богов.

Ситас мог теперь сделать только одно. Он вернулся к отцу и невесте и, положив обнаженный меч к ногам Ситэла, взял руку Герматии. Рука была горячей. Он чувствовал ее пульс в своей холодной ладони. Когда Ситас достал звездный камень из складок своей мантии, тот показался ему почти живым. Бриллиант лежал на ладони, светясь всеми цветами радуги.

– Если ты хочешь выйти за меня замуж, я беру тебя в жены, – сказал он, протягивая камень Герматии.

– Да, я согласна, – громко ответила она и, приняв камень, прижала его к груди.

Гром приветствий потряс Звездную Башню.




Глава 2

Позже, той же ночью


Ситэл, кипя от гнева, широкими шагами спешил по коридорам дворца Квинари. Слуги и придворные, попадавшиеся навстречу, шарахались в разные стороны – такой яростью было искажено лицо монарха. Собрание завершилось на торжественной ноте, но Звездный Пророк никак не мог забыть возмутительный поступок, совершенный его сыном.

Коридор заканчивался у дверей огромной центральной башни дворца. Ситэл подошел к тяжелым бронзовым дверям, отделявшим личные покои его семьи от остальной части здания. Створки высотой восемнадцать футов были инкрустированы серебром – на них были изображены защитные руны. Ни один эльф, не принадлежащий к роду Сильваноса, не мог их открыть. Ситэл толкнул двери ладонями, и огромные створки легко подались внутрь.

– Где он? Где Кит-Канан? – спросил он, широко расставив ноги и уперев руки в бока. – Я покажу этому мальчишке, как позорить нас перед всем народом!

В комнате на низкой позолоченной кушетке сидела Ниракина. Ситас, склонившись над ней, протягивал ей кубок сладкого нектара. При виде отца принц выпрямился, но ни он, ни мать не произнесли ни слова.

– Ну? – произнес Ситэл.

Ниракина подняла взгляд от кубка. Ее огромные янтарные глаза были полны печали.

– Во дворце его нет, – мягко ответила она. – Слуги искали его, но нигде не нашли.

Ситэл вошел. Его тяжелые шаги заглушал мягкий ковер в центре комнаты, а резкие слова поглощали толстые гобелены, закрывавшие холодные каменные стены.

– Слуги? Они ничего не знают! У Кит-Канана столько укрытий, сколько у меня не было за все мои годы.

– Он ушел, – наконец выдавил Ситас.

– Откуда ты это знаешь? – воскликнул Ситэл, переводя взгляд на старшего сына.

– Я не ощущаю его присутствия во дворце, – просто ответил Ситас.

Родители близнецов знали о тесной связи, существовавшей между их сыновьями.

Ситэл налил кубок нектара, давая себе время справиться с гневом, и сделал большой глоток.

– И еще одно, – продолжал Ситас. – Грифон, Аркубаллис, исчез из королевских конюшен.

Ситэл осушил кубок.

– То есть он сбежал, не так ли? Что ж, он еще вернется. Он умный мальчик, наш Кит, но он никогда не жил в этом мире, будучи предоставленным сам себе. Он и недели не продержится без слуг, помощников, советчиков.

– Я боюсь, – сказала Ниракина. – Я никогда не видела его в таком горе. Почему мы ничего не знали об этой девушке и Ките? – Она взяла Ситаса за руку. – Как мы можем быть уверены в том, что она будет тебе хорошей женой, если она вела себя подобным образом?

– Наверное, она мне не подходит? – обратился к отцу Ситас. – И если так, то, наверное, следует отменить помолвку. Тогда они с Кит-Кананом…

– Я не возьму обратно обещания, которое дал Шенбаррусу, только из-за того, что его дочь неосторожно вела себя, – раздражённо ответил Ситэл, перебив рассуждения сына. – Подумай и о Герматии; как мы можем запятнать ее репутацию ради проклятого самолюбия Кита? Они оба скоро забудут об этой чепухе.

По щекам Ниракины бежали слезы.

– Ты простишь его? Ты позволишь ему вернуться?

– Это не в моей власти, – ответил Ситэл. Его собственный гнев отступил перед отцовской любовью. – Но попомни мои слова, он вернется.

Он посмотрел на Ситаса, ища поддержки, но тот молчал. Он совсем не был так твердо уверен в возвращении Кит-Канана.

Грифон беззвучно скользнул вниз, его лапы со слабым стуком коснулись крыши дворца. Кит-Канан спрыгнул со спины Аркубаллиса, потрепал животное по шее и прошептал ему на ухо:

– Ну а теперь будь хорошим мальчиком. Жди меня здесь.

Грифон покорно сложил крылья и лег.

Кит-Канан тихо двинулся по крыше. Над ним, скрывая лестницу, нависла огромная черная тень башни. В темной стеганой одежде и тяжелых сапогах принц сливался с тенями. Он не стал спускаться по ступеням – даже в такой поздний час в коридорах дворца могли встретиться слуги, а он не желал быть замеченным.

Кит-Канан прижался к стене башни. Над головой его слабо светились желтым узкие окна – в комнатах горели масляные лампы. Размотав тонкую шелковую бечевку, обвивавшую его талию, он привязал к ней железный крюк и, отойдя от стены, наметанной рукой раскрутил веревку и швырнул ее вверх. Крюк достиг третьего ряда окон и зацепился за каменный выступ под одним из них. Подергав для верности веревку, Кит-Канан начал взбираться на стену, медленно перебирая руками и упираясь ногами в каменную кладку.

Окно его комнаты находилось в третьем ряду на седьмом этаже. Добравшись до узкого выступа, за который зацепился его крюк, Кит-Канан выпрямился, прислонился спиной к стене и перевел дыхание. Внизу спал Сильваност. В свете двух лун Кринна принц видел белые башни храмов, дворцы аристократов, величественную хрустальную гробницу Сильваноса на холме, возвышавшуюся над городом. Освещенные окна блестели подобно драгоценным камням – желтым топазам и белым бриллиантам.

Кит-Канан острием кинжала поднял задвижку на своем окне, взобрался на подоконник и спрыгнул на кровать. В холодном лунном свете комната казалась бледной и незнакомой. Как и все покои на этом этаже, спальня Кит-Канана имела форму треугольника и походила на кусок пирога. Здесь хранились самые разнообразные сокровища его детства: охотничьи трофеи, коллекция блестящих, но совершенно бесполезных камешков, свитки с описаниями подвигов Сильваноса и Балифа. Теперь он должен покинуть все это и, наверное, навсегда.

Сначала принц подошел к дубовому платяному шкафу в глубине комнаты и достал из-за пазухи мягкий холщовый мешок, только что купленный у рыбака на реке. От мешка сильно пахло рыбой, но Кит-Канану сейчас было не до этого. Он взял из шкафа немного вещей – кожаную тунику на подкладке, пару тяжелых башмаков для верховой езды и самые теплые сапоги.

Затем, подойдя к комоду в ногах кровати, Кит-Канан торопливо принялся бросать в мешок запасное белье, и вдруг на дне ящика увидел вещь, которую совсем не ожидал найти. В ящике лежал завернутый в льняную ткань звездный камень – он купил его в подарок Герматии. Сверток раскрылся, и бриллиант засверкал в тусклом свете луны.

Кит-Канан медленно взял в руки драгоценность. Первой мыслью его было раздавить хрупкий камень каблуком, но он не смог заставить себя испортить прекрасный алый бриллиант. Сам не зная зачем, принц опустил его в рыбацкий мешок. С подставки у двери Кит-Канан прихватил три вещи: короткий, но мощный изогнутый лук, полный колчан стрел и свое любимое копье для охоты на кабанов. Ножны, висевшие у пояса, были пусты. Меч, выкованный служителями Кири Джолит, остался в Звездной Башне.

Принц запихнул стрелы и лук без тетивы в мешок, привязал его к копью, которое перекинул через плечо. А теперь пора уходить.

В щели тихо заскрипела щеколда; Кит-Канан отворил дверь. Напротив находилась спальня Ситаса. Из-под двери выбивалась полоска света. Кит-Канан опустил свою ношу на пол и взялся за ручку двери.

Дверь Ситаса беззвучно открылась, и он увидел брата в белой мантии, стоявшего на коленях перед столиком, на котором лежала одна-единственная роза. На каминной решетке горела свеча. При звуке шагов брата Ситас поднял голову.

– Заходи, Кит, – мягко сказал брат, поднимаясь, – я ждал тебя. – В тусклом свете он выглядел изможденным, под глазами залегли круги. – Я почувствовал твое присутствие, когда ты вернулся. Садись, пожалуйста.

– Я ухожу, – горько отвечал Кит-Канан.

– Это ни к чему, Кит. Попроси отца о прощении, он дозволит тебе остаться.

– Не могу, Сит, – развел руками Кит-Канан. – Не имеет значения, простит ли он меня, я все равно не могу здесь больше находиться.

– Из-за Герматии? – спросил Ситас. Брат кивнул. – Я не испытываю к ней никаких чувств, Кит, но ее выбрал отец. Я должен жениться на ней.

– А как же я? О моих чувствах ты не подумал?

Кит-Канан прочел сострадание на лице Ситаса.

– Но что же мне теперь делать? Что ты мне посоветуешь?

– Скажи им, что не хочешь жениться на Герматии, откажись от нее.

– Тогда я нанесу смертельное оскорбление клану Дубовых Листьев, – вздохнул Ситас, – нашему отцу, самой Герматии. Она избрана потому, что может стать лучшей женой для будущего Пророка.

Кит-Канан провел руками по лицу – он весь горел.

– Я словно в кошмарном сне. Не могу поверить – как это Тиа согласилась на все это?

– Пойди наверх и спроси у нее. Она спит в комнате как раз над твоей, – просто ответил Ситас.

Кит-Канан повернулся, чтобы уйти.

– Подожди, – окликнул его Ситас. – Куда ты собрался?

– Далеко, – вызывающе произнес Кит-Канан.

– Да куда же ты сможешь уйти один? – вскочил на ноги Ситас. – Как можно бросить все, что имеешь, Кит! Бросить свое богатство, словно огрызок яблока!

Кит-Канан остановился в дверях:

– Я совершаю единственно возможный поступок, совместимый с честью. Неужели ты думаешь, что я смогу продолжать жить здесь, с тобою, когда Герматия станет твоей женой? Ты думаешь, что я вынесу это – видеть ее каждый день и называть сестрой? Знаю, я опозорил отца и себя. Я смогу жить с этим, но я не смогу жить рядом с Герматией и не любить ее!

Он вышел в коридор и наклонился за мешком. Ситас открыл ящик из потемневшего дуба, стоявший в ногах кровати.

– Кит, постой. – Ситас повернулся – в руках его был меч брата. – Отец уже хотел сломать его, он был так зол на тебя, но я уговорил его отдать меч мне.

Кит-Канан принял из рук брата узкий, изящный клинок. Меч скользнул в ножны, как рука в перчатку. Внезапно Кит-Канан ощутил прилив сил – к нему словно вернулась частица его самого.

– Благодарю тебя, Сит.

Повинуясь внезапному порыву, близнецы заключили друг друга в объятия.

– Пусть боги покровительствуют тебе, брат мой, – горячо произнес Ситас.

– Они возьмут меня под свое покровительство, если их попросишь ты, – криво усмехнулся Кит-Канан. – Боги тебя слушаются.

Он вернулся обратно в свою комнату и уже собрался вылезти в окно, когда Ситас догнал его и, показавшись в дверях, окликнул:

– Неужели мы больше не увидимся?

Кит-Канан выглянул на улицу – на небосклоне ярко сияли две луны.

– Пока Солинари и Лунитари светят в одном небе, я думаю – мы еще встретимся, брат мой.

И, не сказав больше ни слова, Кит-Канан исчез за окном.

Ситас же возвратился в свою скудно обставленную комнату и закрыл дверь. Преклонив колени перед маленьким алтарем Матери, он мягко произнес:

– Две стороны одной монеты; две ветви одного дерева. – Он закрыл глаза. – Матерь, храни его.

Стоя на карнизе, Кит-Канан подобрал веревку. Комната как раз над ним, сказал Ситас. Отлично. В первый раз он бросил веревку слишком низко, и крюк, царапая каменную стену, чуть не угодил ему прямо в лицо. Кит-Канану удалось вовремя уклониться, но, покачнувшись, он едва не потерял равновесие на узком выступе. Упавший крюк стукнул по стене внизу. Кит-Канан, беззвучно выругавшись, подтянул канат к себе.

Башня Квинари, подобно большинству эльфийских построек, сужалась от основания к вершине. Карнизы, окружавшие башню, с каждым этажом становились все уже. Кит-Канан вынужден был четыре раза бросать веревку, прежде чем крюк зацепился за каменный уступ на уровне восьмого этажа. Когда же ему это удалось, он уцепился за канат и повис, вдыхая холодный ночной воздух, раскачиваясь под тяжестью мешка и копья, затем упорно пополз вверх. Окно над его комнатой было темным. Осторожно прислонив свою ношу к стене, Кит-Канан начал открывать задвижку кинжалом.

Рама легко подалась.

Кит-Канан сразу понял, что она здесь. Комнату наполнял пряный аромат ее любимых духов. Прислушавшись, он уловил ровное дыхание. Герматия спала.

Кит-Канан безошибочно нашел ее кровать, вытянул руку и, почувствовав прикосновение золотых волос, тихо произнес ее имя.

– Это я, любовь моя.

– Кит! Умоляю, не трогай меня!

Отшатнувшись, он поднялся с колен:

– Я никогда и ни за что не смогу причинить тебе боль, Тиа.

– Но я подумала – ты был так сильно разгневан, – я подумала, что ты пришел убить меня!

– Нет, – мягко ответил он. – Я пришел, чтобы забрать тебя с собой.

Она села на кровати. В окно лился лунный свет, освещая ее лицо и шею. Стоя в тени, Кит-Канан снова ощутил ту острую боль, что пронзила его сердце из-за этой женщины.

– Забрать меня с собой?! – в неподдельном смятении воскликнула Герматия. – Куда?

– Какое это имеет значение?

Женщина отбросила с лица длинные пряди волос.

– А как же Ситас?

– Он тебя не любит, – сказал Кит-Канан.

– И я не люблю его, однако, теперь я его нареченная невеста.

– Значит, ты хочешь выйти за него замуж? – Кит-Канан не верил своим ушам.

– Да, хочу.

Кит-Канан, спотыкаясь, отошел к окну и тяжело опустился на подоконник. Ноги не держали его. Повеяло ночной прохладой, и он смог перевести дух.

– Да что ты такое говоришь? А как же мы с тобой? Я думал, ты меня любишь!

– Да, я люблю тебя. Кит. – Герматия вступила в полосу лунного света. – Но боги решили, что я стану супругой следующего Звездного Пророка. – В ее голосе послышалось нечто похожее на гордыню.

– Это безумие! – выкрикнул Кит-Канан. – Это решили не боги, а мой отец!

– Мы только орудие в руках богов, – холодно ответила она. – Я люблю тебя, Кит, но теперь настало время забыть о шалостях, страстях и тайных свиданиях в саду. Я поговорила со своим отцом, с твоим отцом. Мы с тобой хорошо провели время, но это был лишь прекрасный сон. Только сон. Пора проснуться и подумать о будущем. О будущем всего Сильванести.

Однако в это мгновение Кит-Канан мог думать лишь о собственном будущем.

– Я не смогу жить без тебя, Тиа, – слабым голосом выговорил он.

– Нет, сможешь. Может, ты еще сам этого не знаешь, но сможешь. – Она подошла к нему, в свете луны ее сорочка была совсем прозрачной.

Кит-Канан, зажмурившись, сжал руки в кулаки.

– Прошу тебя, – произнесла Герматия, – Прими это как должное. Мы ведь все равно сможем быть вместе.

Ее горячая рука прикоснулась к его ледяной сухой щеке.

Кит-Канан схватил ее запястье и оттолкнул прочь.

– Вот этого ты от меня не жди! – резко ответил он, вскочив на подоконник. – Прощай, госпожа Герматия. Да будет твоя жизнь зеленой и золотой.

Его насмешка не осталась незамеченной. «Да будет твоя жизнь зеленой и золотой» – так говорили эльфийские вассалы, покидавшие своих сюзеренов.

Кит-Канан закинул на плечо свой мешок и соскользнул вниз по стене. Герматия несколько секунд стояла у окна, глядя в пустоту. На глазах у нее выступили слезы, и она не стала сдерживать их.

Теперь у него остался только один друг – верный Аркубаллис. Кит-Канан приторочил мешок к седлу и воткнул копье в петлю у правого стремени. Усевшись верхом на Аркубаллиса, он привязал себя и повернул навстречу ветру.

– Полетели! – крикнул принц, ударив пятками по бокам грифона. – Вперед!

Аркубаллис, раскрыв крылья, взмыл в воздух. Кит-Канан свистнул, и грифон издал свой леденящий вопль. Самое малое, что он может сделать, подумал Кит-Канан, это дать им всем знать, что он уходит. Он свистнул еще раз, и рев чудовища эхом отозвался среди белых башен.

Кит-Канан развернулся таким образом, что растущая алая луна осталась у него справа, и полетел на юго-запад, через реку Тон-Талас. В сером ночном сумраке виднелась Королевская дорога, уходящая на север от города, к морскому побережью. Кит-Канан заставил чудовище набрать высоту и лететь быстрее. Дорога, река, город, который когда-то был для него родным, исчезли внизу. Впереди были только тьма и бесконечное лесное море, черно-зеленое в ночном мраке.




Глава 3

На следующий день


У Кит-Канана не было никаких планов – сейчас он больше всего жаждал одиночества и хотел покинуть Сильваност. Направив грифона на юго-запад, он отпустил поводья.

Кит-Канан задремал в седле, тяжело привалившись к покрытой перьями шее грифона. Верный Аркубаллис всю ночь летел вперед, ни разу не сбившись с направления, установленного хозяином. На рассвете Кит-Канан проснулся – ему стало не по себе, тело одеревенело. Выпрямившись в седле, он взглянул на землю. Вдали, насколько мог видеть глаз, волновались верхушки деревьев. Не было видно ни полян, ни ручьев, ни лугов, ни малейшего признака жилья.

Кит-Канан не имел представления, сколько они пролетели за ночь. По своим прошлым путешествиям вниз по реке Тон-Талас он знал, что к югу от Сильваноста находится Куранский океан – ни одному эльфу не было известно, где лежат его берега. Но сейчас Кит-Канан летел на восток – прямо в лицо ему светило восходящее солнце. Должно быть, он находился над великим лесом, что лежит между Тон-Таласом на востоке и равнинами Харолиса на западе, – так далеко Кит-Канан никогда не осмеливался забираться.

Глядя на непроницаемый балдахин листьев внизу, принц провел языком по пересохшим губам и вслух произнес:

– Ну что ж, старина, если так пойдет и дальше, мы всегда сможем идти по лесу пешком.

Они летели еще многие часы, вглядываясь в плотный, без малейшего просвета лесной шатер. Несчастный Аркубаллис шевелил крыльями, тяжело дыша и издавая глубокий, сухой хрип. Грифон находился в воздухе уже ночь и полдня. Когда Кит-Канан поднял голову, чтобы взглянуть на горизонт, то заметил далеко справа тонкую струйку дыма, поднимающуюся из-под деревьев. Принц повернул Аркубаллиса в ту сторону, где виднелся дым. Они летели невыносимо медленно.

В конце концов, принц увидел в лиственном балдахине просвет с неровными краями. В центре поляны возвышался сучковатый остов дерева, почерневший от огня; дерево еще дымилось. В него ударила молния. Образовалась прогалина шириной всего десять ярдов, но земля вокруг сгоревшего дерева была чистой и ровной. Когда лапы Аркубаллиса коснулись травы, крылья его затрепетали, животное вздрогнуло. Утомленный грифон тут же закрыл глаза и погрузился в сон.

Кит-Канан отвязал от седельной подушки мешок и, закинув его на плечо, спрыгнул на траву. Затем, опустившись на корточки, начал распаковываться. Ухо его уловило воронье карканье. Подняв глаза на расщепленный, все еще тлеющий ствол разбитого молнией дерева, он заметил черную птицу, одиноко сидящую на обугленной ветке. Ворон наклонил голову и каркнул еще раз, затем, поднявшись с дерева, сделал круг над поляной и улетел прочь, а Кит-Канан продолжил возиться с мешком.

Он достал свой лук и колчан и натянул новую тетиву. Хотя лук с тетивой был всего три фута в длину, стрела, выпущенная из него, могла пронзить толстый древесный ствол. Кит-Канан привязал колчан к поясу.

Подняв тяжелое копье двумя руками, он воткнул его в ствол сгоревшего дерева так высоко, как только смог. Затем, запихав вещи обратно в мешок, повесил его на древко копья, чтобы рыскавшие по лесу звери не смогли достать его.

Кит-Канан прищурился, глядя на закат. Он решил немного пройти на север, ориентируясь по солнцу, и попытать счастья в поисках дичи. Аркубаллис, подумал он, в относительной безопасности: не многие хищники осмелятся напасть на грифона. Покинув поляну, Кит-Канан углубился в сумрачную чащу леса.

Эльфийский принц привык бродить по лесам, по крайней мере, по лесам, окружавшим Сильваност, но это место странным образом отличалось от всего виденного им раньше. Деревья росли не так уж густо, но из-за их непроницаемой листвы внизу стояла темнота, будто уже наступили сумерки. Кроны деревьев были настолько плотными, что на земле почти ничего не росло. Между могучими стволами пробивались редкие кустики папоротника, но подлеска не было. Землю устилал толстый ковер опавших листьев и бархатистого мха. Хотя ветви наверху колыхались от ветра, внизу, там, где шел Кит-Канан, царила полная тишина. Вокруг стволов росли нетронутые грибы с красными пластинчатыми шляпками – любимая пища оленей и кабанов. Скоро тишина начала нервировать Кит-Канана.

Отойдя на сотню шагов от прогалины, он остановился и, вытащив меч, сделал на серо-коричневом стволе стофутового дуба охотничью метку, зарубку. Белая древесина под корой оказалась твердой и жесткой. Лезвие эльфийского меча скользнуло по ней, не оцарапав, и звон железа о дерево эхом прокатился по лесу. Сделав отметку, Кит-Канан спрятал меч в ножны и двинулся дальше, держа наготове лук.

Казалось, в лесу не водилось никаких животных. Кроме ворона, которого видел Кит-Канан, ему не попадалось ни одного живого существа, ни крылатого, ни четвероногого. Примерно через каждые тридцать ярдов он делал зарубки, чтобы не заблудиться, – тьма вокруг все сгущалась. Хотя до захода солнца оставалось не меньше четырех часов, в мрачной лесной чаще уже наступили сумерки. Кит-Канан вытер пот со лба, опустился на колени и раскидал гнилые листья в поисках следов оленей или диких свиней. Однако мох оставался нетронутым.

Когда Кит-Канан сделал свою десятую зарубку, наступила полная темнота, – казалось, пришла ночь. Он прислонился к осине и попытался хоть что-нибудь различить сквозь сплетение ветвей над головой. Сейчас принц уже готов был вместо оленины удовольствоваться белкой на ужин – и, похоже, все шло именно к этому.

Точки света, пробиваясь сквозь листву, плясали, когда ветер шевелил кроны. Зрелище напоминало звездное небо – только эти звезды двигались, – и действовало оно завораживающе. Вскоре Кит-Канан почувствовал себя совершенно обессиленным. В седле он дремал лишь урывками и со вчерашнего дня ничего не ел. Пожалуй, следует ненадолго остановиться. Чуточку отдохнуть. Над головой плясали и раскачивались светлые точки.

Меч выскользнул из рук Кит-Канана и упал на землю, воткнувшись острием в мягкую почву.

Светлые точки. Танцуют. Как же он устал! Колени Кит-Канана подогнулись, он медленно опустился на землю и сел, привалившись спиной к древесному стволу. Взгляд его был прикован к лиственному балдахину вверху. Какой все-таки странный лес! Не такой, как в родных краях. Не такой, как леса Сильваноста.

Словно во сне, перед его мысленным взором возникли просторные коридоры дворца Квинари. Слуги, как всегда, кланялись ему. Он направлялся на пир в зал Балифа. На столах громоздились блюда с пузырящимся жарким, бараньими окороками, фрукты, исходящие соком, ароматные подливы, в воздухе плыл соблазнительный аромат сладкого нектара.

Принц подошел к двери. Это была самая обыкновенная дверь, подобно другим дверям во дворце. Он толкнул ее: в зале, слившись в любовном объятии, стояли Герматия и Ситас. Она обернулась с улыбкой на лице. Улыбкой, предназначавшейся для Ситаса.

– Нет!

Кит-Канан прыгнул вперед и приземлился, опершись на ладони и колени. Ноги совершенно онемели. Вокруг царила такая кромешная тьма, что несколько мгновений Кит-Канан не мог сообразить, где находится. Он сделал глубокий вдох. Должно быть, наступила ночь. Но этот сон казался таким реальным! Эльфийское чутье подсказало принцу, что он попал под власть какого-то колдовства, чары сковали его, пока он наблюдал за игрой света и тени вверху. Наверное, он проспал уже много часов.

Когда через минуту, показавшуюся ему вечностью, Кит-Канан снова смог чувствовать ноги, он бросился на поиски своего меча и, обнаружив его воткнутым в мох, схватил клинок и спрятал в ножны. Смутное чувство опасности заставило принца поспешить обратно, на выжженную поляну. Его последняя зарубка была еще видна в темноте, однако предпоследнюю он едва смог различить. Отметина почти полностью была затянута свежей корой. От очередного знака осталась узкая щель, а следующее дерево он обнаружил лишь потому, что запомнил его причудливый ствол, образующий развилку. Остальные зарубки исчезли – они заросли корой.

На миг эльфийский принц ощутил страх. Он заблудился ночью в безмолвном лесу, в полном одиночестве, страдая от голода и жажды. Неужели прошло уже столько времени, что отметины на коре успели зарубцеваться, или же деревья были заколдованными? Тьма, окружавшая его, казалась, если можно так выразиться, темнее, чем обычно. Даже Кит-Канан своим зрением эльфа не мог различить почти ничего.

Затем воспитание и закалка принца взяли свое, и страх ушел. Кит-Канан, внук великого Сильваноса, не мог растеряться, даже впервые очутившись ночью в дикой чащобе.

Найдя сухую ветку, он начал делать из нее факел, чтобы осветить себе путь обратно на прогалину. Собрав пригоршню сухих листьев вместо трута, Кит-Канан вытащил свой кремень и огниво. К его изумлению, когда он ударил по кремню, не возникло ни одной искры. Он повторил попытку еще и еще, но казалось, что огонь покинул кремень.

Над головой раздался шелест черных крыльев. Кит-Канан вскочил на ноги и увидел, как на ветвях, на безопасном расстоянии, рассаживается стая воронов. Дюжина птиц пристально разглядывала его, – казалось, они все понимают, и это вывело принца из себя.

– Кыш! – закричал он, размахивая бесполезной веткой.

Птицы, взмахнув крыльями, поднялись, но когда он опустил ветку, уселись на свои места в том же порядке.

Принц спрятал в карман кремень и огниво. Вороны немигающими глазами следили за его движениями. Уставший и злой Кит-Канан обратился к ним:

– Мне кажется, вы не собираетесь мне помочь найти обратную дорогу, а?

Одна за другой птицы поднялись с веток и исчезли в ночи. Кит-Канан вздохнул. «Должно быть, я схожу с ума, если начал разговаривать с птицами», – подумал он. Вытащив меч, принц снова двинулся вперед, на поиски поляны, где он оставил Аркубаллиса. По пути он делал новые зарубки на деревьях, – по крайней мере, это избавит его от хождения по кругу.

Он дважды ударил мечом по стволу ближайшего вяза с такой силой, что в разные стороны полетели куски коры размером с ладонь. Он уже хотел сделать третью зарубку, как вдруг заметил на стволе тень от своего клинка. Тень? В этой кромешной тьме? Кит-Канан быстро обернулся, держа меч наготове. Неподалеку от него, на высоте шести футов над землей, парило слабо светящееся облако размером с мех для вина. Принц испуганно, но в то же время с любопытством наблюдал, как к нему приближается нечто мерцающее. Облако остановилось в двух футах от его лица, и тогда Кит-Канан увидел, что это такое.

Сгусток блекло-желтых огней оказался роем светляков. Насекомые кружили в воздухе, образуя как бы движущийся факел для заблудившегося принца. Кит-Канан в изумлении разглядывал рой. Светящаяся масса проплыла вперед несколько ярдов и неподвижно повисла. Кит-Канан двинулся к светлякам, и они пролетели немного дальше.

– Вы ведете меня обратно к поляне? – удивленно спросил принц.

Вместо ответа светляки продвинулись еще на ярд вперед. Кит-Канан последовал за ними с опаской, в то же время благодаря судьбу за появление роя насекомых, освещавших ему путь.

За несколько минут они привели его обратно на прогалину. Сгоревшее дерево было на месте, но Аркубаллис исчез. Кит-Канан подбежал к тому месту, где спал грифон. Листья и мох еще сохраняли отпечатки тела чудовища, но самого грифона не было. Кит-Канан был поражен – он не мог поверить, что Аркубаллис куда-то улетел без него. Королевские грифоны были очень привязаны к своим седокам, в Кринне не встречалось более преданных животных. Существовало много легенд о грифонах, умерших от тоски по погибшим хозяевам. Кто-то или что-то заставило Аркубаллиса покинуть это место. Но кто это был? Что могло случиться? Как такое огромное животное могло подчиниться кому-то без борьбы?

С ноющим сердцем Кит-Канан подошел к дереву, пораженному молнией. Опять несчастье! В стволе торчало только копье – мешок с его имуществом исчез. В ярости Кит-Канан выдернул копье из ствола. Он стоял посреди поляны, глядя на кольцо темных деревьев вокруг. Теперь он действительно остался один. Аркубаллис служил ему много лет, он был не просто верховым грифоном, он был верным другом.

Кит-Канан опустился на землю, чувствуя себя глубоко несчастным. Что же ему теперь делать? Он не смог бы выбраться из леса даже среди бела дня. На глазах у него выступили слезы, однако ему была противна мысль о том, чтобы расплакаться, как потерявшийся ребенок.

Рой светляков кружил около него. Насекомые плавали в воздухе туда-сюда, словно напоминая о своем присутствии.

– Убирайтесь! – прорычал он, когда они пронеслись в нескольких дюймах от его лица.

Рой тут же рассеялся. Светляки разлетелись в разные стороны, их мерцающие огоньки некоторое время мелькали вокруг и вскоре исчезли.

– Ты не хочешь войти в комнату? Так можно и простудиться.

Ситэл натянул на плечи шерстяной плащ.

– Я тепло одет, – отвечал он.

Жена взяла с постели одеяло, обернула его вокруг плеч и вышла к нему на балкон. Прохладный ветер, кружившийся над дворцом, шевелил длинные седые волосы Ситэла. Личные покои Пророка и его супруги занимали предпоследний этаж дворца. Выше их во всем Сильваносте была только Звездная Башня.

– Я недавно услышал какой-то крик, – объяснил Ситэл.

– Кит-Канан?

Пророк кивнул.

– Ты думаешь, он в беде?! – воскликнула Ниракина, плотнее заворачиваясь в одеяло.

– Мне кажется, он несчастен. Должно быть, он сейчас где-то очень далеко. Крик был слишком слабым.

– Позови его, Ситэл. Позови его обратно домой. – Ниракина подняла на мужа глаза.

– Не проси меня об этом. Он нанес мне оскорбление, он оскорбил благородное собрание. Придя с оружием в Звездную Башню, он нарушил один из самых священных законов.

– Все это можно простить, – тихо отвечала она. – Что же еще он такого сотворил, что тебе так тяжело забыть это?

Ситэл погладил волосы жены:

– Если бы мой отец отдал другому мою любимую, я поступил бы точно так же. Но подобный поступок я одобрить не могу и не позову Кит-Канана обратно домой. Если я это сделаю, он не будет послушен мне, как должен быть послушен. Пусть он немного побудет вдали отсюда. До сих пор его жизнь была слишком легкой – в большом мире он научится быть сильным и терпеливым.

– Я боюсь за него, – произнесла Ниракина. – Мир за пределами Сильваноста – страшное место.

Ситэл поднял ее подбородок, и их глаза встретились.

– В его жилах течет кровь Сильваноса. Кит-Канан останется в живых, дорогая, с ним ничего не случится и все будет в порядке. – Ситэл отвел глаза, взглянув вниз, на город, лежащий во тьме, и протянул жене руку. – Пойдем в комнату.

Они легли рядом, как ложились уже более тысячи лет. Ниракина задремала, но Ситэл лежал без сна, поглощенный тяжелыми раздумьями.




Глава 4

Три дня спустя


С того дня, как Кит-Канан оказался в лесу, солнце встало и зашло уже три раза, и принц впал в отчаяние. Он лишился своего грифона, вещей, одежды. Когда он еще раз попытался добыть огонь с помощью своего кремня, ему удалось развести небольшой костер. Кит-Канан смог немного согреться, но по-прежнему не нашел ни дичи, ни еды. И в довершение всего на третье утро, проведенное в лесу, у него закончилась питьевая вода.

Дольше оставаться на поляне не имело смысла, и Кит-Канан, перекинув копье через плечо, отправился на поиски пищи и воды. Если те карты, что он помнил, были верны, то к западу должна находиться река Харолис. До нее, наверное, нужно идти многие мили, но, по крайней мере, теперь у Кит-Канана появилась цель.

Единственными живыми существами, которых он встречал по пути, были вороны. Черные птицы не оставляли его, перелетая с дерева на дерево и сопровождая свой полет коротким, резким карканьем. Вороны составляли ему общество, и он даже начал разговаривать с ними – это помогало ему не упасть духом.

– Вы, я думаю, не знаете, куда подевался мой грифон? – спрашивал он.

Птицы, естественно, не отвечали, но продолжали перелетать с дерева на дерево, не покидая его.

Солнце поднималось все выше по небосклону, жара усиливалась. Даже в глубокой тени дремучего леса Кит-Канан изнемогал от зноя – воздух был неподвижен, ни единый порыв ветра не освежал его. Местность становилась все более пересеченной – холмы и сменявшие их лощины тянулись с севера на юг, преграждая путь. Сначала это подбодрило принца: он рассчитывал найти на дне оврагов ручейки или ключи. Но, карабкаясь вверх и вниз по склонам, он находил внизу лишь мох и поваленные деревья.

Спустившись ползком по склону девятнадцатой по счету лощины, Кит-Канан остановился на отдых и уселся на бревно, выпустив из рук копье. Принц снова облизнул пересохшие губы и попытался в очередной раз подавить поднимающееся из глубины души ощущение того, что, сбежав из дому, он совершил роковую ошибку. Как он мог быть таким глупцом, как он мог променять свою благополучную жизнь вот на это? Когда Кит-Канан задал себе этот вопрос, перед его глазами с устрашающей четкостью возник образ Герматии, сочетающейся браком с его братом. Боль и сожаление о потере сдавили ему горло. Чтобы отогнать видение, он резко поднялся и продолжил путь, перекинув через плечо копье. Не успел Кит-Канан сделать и пары шагов по дну оврага, как ноги его на дюйм погрузились в жидкую грязь, покрытую тонким слоем опавших листьев.

Там, где грязь, должна быть и вода, решил Кит-Канан. Сердце его забилось от счастья. Он поспешил направо вдоль оврага в поисках какого-нибудь ручья и заметил впереди свободное пространство. Наверняка там был пруд, пруд с чистой, вкусной водой.

Несколько лощин сходились вместе, образуя среди холмов нечто вроде долины с крутыми склонами. Кит-Канан продолжал упорно пробираться через грязь, становившуюся все более вязкой. Он чуял впереди воду и вдруг увидел ее – небольшое озерцо с гладкой, безмятежной поверхностью. Зрелище притягивало, словно колдовство. Грязь уже доходила принцу до колен, и он, спотыкаясь, бросился прямо в середину пруда, зачерпнул воду ладонями и поднес ее к губам.

Отпив, он тут же все выплюнул. На вкус вода была отвратительной, как гнилые листья. Кит-Канан уставился на свое отражение в пруду: Лицо его перекосило от бессильной ярости. Все было напрасно. Ему оставалось лишь продолжать свой путь.

Однако он не смог вытащить ногу из воды. Попробовал шевельнуть другой ногой, но она тоже завязла. Пытаясь сдвинуться с места, он чуть не потерял равновесие. Размахивая руками, Кит-Канан раскачивался из стороны в сторону в тщетных попытках высвободиться и вместо этого лишь глубже погружался в трясину. Он быстро огляделся в надежде найти ветку дерева или плющ, за которые можно было бы ухватиться, но до ближайшего дерева было целых десять футов.

Вскоре грязь уже доходила принцу до талии, он шел ко дну все быстрее.

– На помощь! – в отчаянии закричал Кит-Канан. – Кто-нибудь, помогите!

Стая ворон расселась на склоне холма перед Кит-Кананом. Птицы со спокойствием, приводившим несчастного в бешенство, наблюдали, как он тонет в зловещем болоте.

«Вы не сможете выклевать мне глаза, – поклялся он про себя. – Когда придет конец, я нырну в грязь лицом вниз, я не позволю вам, черным пожирателям падали, достать меня».

– На самом деле они вовсе не такие злобные, если познакомиться с ними поближе, – послышался чей-то голос.

Кит-Канан вздрогнул так сильно, словно в него ударила молния.

– Кто здесь? – вскрикнул он, оглядывая неподвижные деревья. – Помогите!

– Я мог бы тебе помочь, но не знаю, стоит ли это делать, – послышался высокий детский голос, полный самодовольства.

Отвечая, говоривший выдал себя. Кит-Канан заметил кого-то на дереве справа. На толстой ветке, прислонившись спиной к стволу векового дуба, удобно устроился худенький подросток в испещренных пятнами зеленовато-коричневых тунике и штанах. Голову его покрывал капюшон. Загорелое лицо, видневшееся из-под него, было разрисовано ярко-красными и желтыми полосами и петлями.

– Помоги мне, – завопил Кит-Канан, – я щедро награжу тебя!

– В самом деле? И чем же?

– Я дам тебе золота. Серебра. Драгоценных камней.

«Все, что угодно, – поклялся он себе. – Все, что есть в Кринне».

– А что такое золото?

Болотная жижа уже доходила Кит-Канану до середины груди и сдавливала легкие, не позволяя дышать.

– Ты издеваешься надо мной! – с трудом произнес он. – Ну прошу тебя! Я же сейчас утону!

– Пожалуй, утонешь, – безразлично отвечал незнакомец в капюшоне. – Что еще ты отдашь за свою жизнь?

– Мой лук! Это тебе подойдет?

– Я могу забрать его, когда ты пойдешь ко дну.

Да будь проклят этот парень!

– У меня больше ничего нет! – Ледяная трясина уже засосала Кит-Канана по плечи. – Пожалуйста, спаси меня во имя богов!

– Я помогу тебе во имя богов. – Неизвестный быстро вскочил на ноги. – Они часто приходят мне на помощь, и если я время от времени что-нибудь сделаю для них, это будет только справедливо.

Он на цыпочках двинулся вперед по ветке и оказался как раз над Кит-Кананом. Плечи принца скрылись в грязи, но он поднял руки над головой, чтобы они были свободны до последнего момента. Парень на дереве снял кожаный ремень, несколько раз обернутый вокруг талии; пояс оказался более десяти футов длиной. Растянувшись на ветке, мальчик спустил ремень Кит-Канану, и принц ухватился за него левой рукой.

– Чего ты ждешь? Вытащи меня отсюда! – приказал Кит-Канан.

– Если ты сам не можешь освободиться, я за тебя этого не сделаю, – заметил его спаситель.

Он несколько раз обернул пояс вокруг сука, завязал его узлом и улегся на ветке, ожидая результата.

Кит-Канан поморщился и начал подтягиваться, держась за ремень. Тяжело дыша и сыпя проклятиями, он выкарабкался из смертоносной трясины, забрался на дерево и, перекинув ногу через сук, лег и перевел дыхание.

– Благодарю тебя, – наконец выдавил он с некоторым сарказмом.

Подросток отодвинулся на несколько футов обратно к стволу дуба и сел, подтянув колени.

– Да не за что, – Ответил он Кит-Канану.

Зеленые глаза сверкнули на его варварски раскрашенном лице. Он откинул капюшон и оказался мальчишкой с копной белоснежных волос. Широкие скулы и заостренные уши выдавали его происхождение. Кит-Канан медленно подтянулся, оседлав ветку.

– Ты же из Сильванести, – промолвил он в изумлении.

– Нет, я Макели.

– Ты принадлежишь – к народу Сильванести, как и я, – покачал головой Кит-Канан.

Эльфийский мальчик поднялся на ноги.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Меня зовут Макели.

Ветка была слишком тонкой, чтобы Кит-Канан мог встать, и он медленно пополз к стволу. Зловещая трясина внизу приобрела прежний безмятежный вид. Бросив туда взгляд, он вздрогнул всем телом.

– Разве ты не видишь, что мы с тобою похожи?

– А вот мне так не кажется, – ответил Макели, ловко пробираясь по ветке.

Слишком взволнованный и утомленный, чтобы продолжать, Кит-Канан оставил этот разговор. Они слезли с дерева и оказались на твердой земле. Кит-Канан медленно следовал за мальчиком, который стремглав прыгал по ветвям, и все же в какой-то момент руки его разжались, он выпустил ветку и упал с высоты нескольких футов. Приземлившись с глухим стуком, он застонал.

– Ты такой неповоротливый, – заметил Макели.

– А ты грубиян. Ты знаешь, кто я? – высокомерно произнес принц.

– Неуклюжий чужестранец.

Эльфийский мальчик запустил руку куда-то за спину, извлек тыквенную бутыль, туго обтянутую оленьей кожей, и стал пить чистую воду. Кит-Канан нетерпеливо смотрел на него, горло его сжималось от воображаемых глотков.

– Ты не дашь мне немного воды? – попросил он.

Макели, пожав плечами, отдал принцу бутыль. Кит-Канан, схватив сосуд грязными руками, начал жадно пить и в три глотка осушил его.

– Да благословят тебя боги, – сказал он, возвращая бутыль мальчику;

Макели перевернул бутыль и, увидев, что та совершенно пуста, с неприязнью взглянул на Кит-Канана.

– Я два дня ничего не пил, – объяснил Кит-Канан. – И не ел. У тебя нет чего-нибудь съестного?

– С собой ничего. Дома есть еда.

– Ты не возьмешь меня с собой домой?

Макели снова накинул капюшон, скрыв свои удивительные белые волосы, и стал совершенно незаметным среди деревьев.

– Не знаю, стоит ли. Най это может и не понравиться.

– Умоляю тебя, друг, я в отчаянном положении. Я потерял своего коня и сбился с пути, а в этом проклятом лесу не могу отыскать дичи. Если ты мне не поможешь, я умру от голода здесь, в глуши.

– Да, я слышал, что где-то в этих местах бродит чужак, – засмеялся маленький эльф, и смех его мелодично прозвучал в неподвижном воздухе. – Вороны рассказали мне о тебе.

– Вороны?

Макели показал на птиц, все еще наблюдавших за ними с ближайшего холма.

– Они знают обо всем, что происходит в лесу. Иногда, когда случается что-нибудь необычное, они рассказывают мне и Най.

– Ты и вправду можешь разговаривать с птицами? – Кит-Канан вспомнил, как внимательно разглядывали его вороны, выводя из себя.

– И не только с птицами. – Макели вытянул вперед руку и издал отрывистый каркающий звук. Одна из черных птиц подлетела к нему и уселась на запястье, словно сокол, возвратившийся к хозяину. – Как, по-твоему, – спросил мальчик у птицы, – можно ему доверять?

Ворон склонил голову и резко прокричал что-то по-своему. Макели нахмурился. Круги, нарисованные у него на лбу, сжались, когда он сдвинул брови.

– Он говорит, что у тебя есть магическое оружие. Он говорит, что ты ранил им деревья.

Кит-Канан взглянул на ножны, превратившиеся в сгусток грязи.

– Мой меч вовсе не волшебный, – ответил он. – Это просто обыкновенный клинок. Возьми, посмотри сам.

Он взял меч за лезвие и протянул рукоятку Макели. Эльф осторожно прикоснулся к оружию. Вороны хором закаркали, словно предупреждая об опасности, но Макели не обратил на них внимания и своей маленькой рукой взялся за эфес, украшенный алмазами.

– В нем заключено могущество, – сказал он, отдернув руку. – Он пахнет смертью!

– Возьми его в руки, – настаивал Кит-Канан. – Это не причинит тебе вреда.

Макели обеими руками схватил меч за рукоятку и взял его у принца.

– Такой тяжелый! Из чего он сделан? – пробормотал он.

– Из железа и желтой меди.

По лицу Макели можно было догадаться, что он не знает, что такое железо, медь, золото или серебро.

– Ты видел когда-нибудь металлы, Макели?

– Нет. – Он попытался взмахнуть мечом Кит-Канана, но тот был слишком тяжелым и ткнулся острием в землю.

– Я так и подумал. – Принц осторожно забрал оружие обратно и опустил его в ножны. – Теперь ты видишь, что я не опасен?

Макели обнюхал свои руки и состроил высокомерную мину.

– А я никогда и не говорил, что ты представляешь опасность, – презрительно фыркнул он. – Разве что для себя самого.

Он поднялся и проворно зашагал вперед, петляя вокруг гигантских деревьев. Макели ни разу не прошел по прямой больше нескольких ярдов. Отталкиваясь от могучих стволов, он перепрыгивал через поваленные деревья и несся вперед, как белка. Кит-Канан устало тащился следом, изнемогая от голода и тяжести нескольких фунтов вонючей грязи. Несколько раз Макели вынужден был возвращаться, чтобы отыскать отставшего принца. Кит-Канан, глядя, как мальчик исчезает за деревьями, чувствовал себя немощным стариком. А он-то считал себя таким превосходным знатоком лесов! По сравнению с этим мальчишкой, которому не могло быть больше шестидесяти, охотники Сильваноста выглядели заблудившимися пьяницами.

Переход занял многие часы, но невозможно было угадать, куда они направляются. У Кит-Канана сложилось впечатление, что Макели намеренно скрывал путь, по которому они шли.

Среди эльфов встречались и такие, что жили в диких лесах, оторванные от всех, в области, называемой Каганести. В обычае у них было разрисовывать тело странными узорами, как это сделал Макели. Но те эльфы были темнокожими и темноволосыми, а внешность мальчика говорила о том, что он происходит из эльфов Сильванести. Кит-Канан спрашивал себя, как мальчик благородных кровей мог оказаться здесь, в лесной глуши. Беглец? Член затерявшегося племени? В конце концов, принц пришел к выводу, что здесь, в чащобе, скрываются потомки эльфов, объявленных вне закона после войн за объединение страны, которые вел его дед Сильванос. Не все эльфы последовали за великим вождем на его пути к миру и единению.

Внезапно Кит-Канан осознал, что он больше не слышит легкой поступи Макели по ковру опавших листьев. Остановившись, он огляделся и заметил мальчика в дюжине ярдов справа. Макели стоял на коленях с низко опущенной головой. На застывший лес пала мертвая тишина.

Удивительно, но, когда Кит-Канан увидел мальчика, его охватило чувство полного покоя, покоя, неведомого ему до этого. Все волнения последних дней исчезли. Обернувшись, принц узрел существо, перед которым склонился Макели и которое распространяло волны спокойствия.

В пятнадцати ярдах от него, на невысоком холмике, в обрамлении папоротников и цветущих виноградных лоз, обвивавших деревья, стояло волшебное животное с единственным белым рогом, поднимавшимся над головой в виде спирали. Это был единорог, редчайшее создание, – легче было повстречать богов на земле, чем его. Он был совершенно белым – от маленьких раздвоенных копыт до кончиков пышной гривы. Единорог излучал мягкий свет, казавшийся воплощением мира и покоя. Глаза его встретили взгляд принца и проникли прямо в его душу.

Эльфийский принц упал на колени. Он знал, что ему дарована редкостная милость, он видел создание, которое, как считали многие, существует лишь в легендах.

– Поднимись, благородный воин.

Кит-Канан поднял голову.

– Поднимись, сын Ситэла. – Голос единорога был глубоким и мелодичным.

Макели, казалось, не слышал его и не поднимал головы.

Кит-Канан медленно встал на ноги:

– Ты знаешь меня, о величайший?

– Я слышал о твоем приходе.

Кит-Канана так влекло к волшебному существу, он так жаждал приблизиться к нему, рассмотреть его, прикоснуться к нему. Но он не успел даже пошевельнуться, как единорог резко произнес:

– Оставайся на месте! Тебе не дозволено приближаться ко мне.

Кит-Канан невольно отступил назад.

– Сын Ситэла, ты избран для важных свершений. Я устроил так, что ты и мальчик Макели встретились, теперь он будет твоим проводником в этом лесу. Он хороший мальчик и отлично знаком с повадками животных и птиц. Он будет хорошо служить тебе!

– Чего же ты требуешь от меня? – покорно спросил Кит-Канан.

Единорог покачал головой, и перламутровые лучи света, словно водопад, заструились по его гриве.

– Этот дремучий лес – старейший во всей стране. Здесь возникли первые ветви и листья, здесь жили первые звери и птицы. Здесь властвуют духи леса, однако они тоже уязвимы. Пять тысяч раз солнце всходило над деревьями, и все это время духи обитали здесь, охраняя лес от врагов. А теперь грабители вторглись на эту землю, неся с собой огонь и смерть. Духи древнего леса воззвали ко мне о спасении, и я отыскал им в помощь тебя. Ты предназначен для этого, ты вооружен. Ты, сын Ситэла, должен изгнать отсюда захватчиков.

Сейчас, если бы единорог попросил, Кит-Канан готов был в одиночку сражаться с армиями драконов.

– Где мне найти врагов? – спросил он, и рука его потянулась к мечу.

Единорог отступил на шаг.

– Существует еще один воин, тот, что живет вместе с мальчиком. Вдвоем вы освободите этот лес!

Единорог сделал еще шаг назад, и, казалось, лес поглотил его. Сверкнул алебастровый свет, и он исчез, скрывшись в тайных глубинах зеленой чащи.

Через несколько мгновений Кит-Канан пришел в себя и бросился к Макели. Когда он дотронулся до плеча мальчика, тот вздрогнул всем телом, словно очнувшись от глубокого сна.

– Где Хозяин Леса? – шепотом спросил он.

– Ушел, – печально ответил Кит-Канан. – Он говорил со мной!

– Ты благословен, чужестранец! – На лице Макели появилось выражение священного ужаса. – Что сказал тебе Хозяин Леса?

– А ты не слышал?

Макели покачал головой. По-видимому, слова единорога предназначались только для принца. Он задумался, что следует сказать мальчику, и, в конце концов, решил сохранить разговор в тайне.

– Ты должен привести меня в свой лагерь, – твердо заявил он. – Ты должен научить меня всему, что знаешь о жизни в лесах.

– Я с радостью научу тебя этому, – ответил Макели. Он дрожал от возбуждения. – Мне ни разу за всю мою жизнь не доводилось видеть Хозяина Леса! Несколько раз я ощущал его присутствие, но никогда не был так близко к нему! – Он сжал руку Кит-Канана. – Пойдем! Нам нужно спешить. Мне не терпится рассказать обо всем Най!

Кит-Канан взглянул на то место, где стоял Хозяин Леса. Там, где его копыта касались земли, расцвели цветы. Прежде чем он смог что-либо сообразить, Макели увлек его за собой. На сумасшедшей скорости мальчик уверенно вел Кит-Канана вглубь леса. Подлесок становился гуще, деревья – толще, чаща сгущалась, но Макели, не задерживаясь, двигался вперед. Время от времени на пути попадались такие густые заросли, что им с Кит-Кананом приходилось продираться сквозь кусты ползком.

Незадолго до захода солнца, когда запели сверчки, путники вышли на большую поляну и остановились.

– Вот мы и дома, – произнес мальчик.

Кит-Канан вышел на середину лужайки шириной более сорока шагов и огляделся вокруг.

– Где же здесь дом? – удивился он.

Макели ухмыльнулся, и его улыбка выглядела странно из-за краски на лице. Он с беспечным видом подошел к корням одного воистину гигантского дуба, ухватился за кусок коры и потянул на себя. В стволе обнаружилась дверь, замаскированная под древесную кору. Внутри была тьма. Макели махнул Кит-Канану.

– Заходи. Это и есть дом, – объяснил он, вступая внутрь полого дерева.

Кит-Канан был вынужден нагнуться, чтобы войти в низкий проем. Внутри стоял запах дерева и пряностей, странный для принца, выросшего в городе. Было так темно, что он с трудом мог различить смутные очертания деревянных стен; Макели он вообще не видел.

Затем рука мальчика коснулась его плеча, и Кит-Канан вздрогнул, словно испуганный ребенок.

– Зажги, пожалуйста, свечу или лампу, – смущенно попросил он.

– Что зажечь?

– Ну, хоть что-нибудь. Ты не можешь развести огонь, Макели? Здесь темнота, хоть глаз выколи.

– Только Най умеет добывать огонь.

– А Най здесь?

– Нет. Наверное, на охоте.

– Где Най разводит огонь? – Кит-Канан осторожно двинулся по комнате, держась за стену.

– Здесь. – Макели вывел его на середину комнаты.

Кит-Канан споткнулся о низкий очаг из камней, слепленных вместе при помощи глины. Он стал на колени и нащупал золу. Зола была холодной – очагом уже давно не пользовались.

– Если ты мне дашь что-нибудь на растопку, я разведу огонь, – предложил принц.

– Только Най это умеет, – с сомнением повторил Макели.

– Что же, может, я и не умею красться незаметно по лесу и не знаю здесь путей, но уж, клянусь Астарином, огонь я развести сумею!

Они вышли на улицу и собрали несколько охапок хвороста и сорванных ветром веточек. При слабом свете, падавшем из открытой двери, Кит-Канан сложил кучку из сушняка, коры и щепок, которые он настрогал кинжалом, затем вытащил из-за пазухи кремень и огниво. Наклонившись над каменным очагом, Кит-Канан высек огнивом искры; они упали на дрова, затем он осторожно подул на костер. Через несколько минут хворост разгорелся, и вскоре в очаге уже весело трещал огонь.

– Ну что, мальчик, как тебе это? – спросил принц у Макели.

Вместо того чтобы изумиться, Макели пренебрежительно покачал головой:

– Най не возится так долго.

Наконец, в свете очага, Кит-Канан смог рассмотреть внутренность древесного дома. Комната была довольно велика, шириной в пять шагов; наверх, к отверстию, ведущему наружу, к ветвям, поднималась лестница. Дым очага также выходил через эту дыру. Стены комнаты были увешаны черепами животных – кроликов, белок, жутких кабанов с торчащими клыками, великолепного оленя с восемью рогами – и множеством птичьих черепов, которые Кит-Канан не мог распознать. Макели объяснил ему, что каждый раз, когда Най убивает животное, то вешает его череп на стену. Таким образом можно умилостивить убитое животное, и бог леса, Голубой Феникс, пошлет Най успехи в охоте.

– А какого из этих зверей убил ты? – поинтересовался Кит-Канан.

– Мне не дозволено проливать кровь животных. Это дело Най. – Эльфийский мальчик откинул с лица капюшон. – Я разговариваю с ними и слушаю, что они рассказывают мне. Я не убиваю их.

Кит-Канан опустился на тюфяк, набитый мхом. Он устал, был грязен и голоден. Макели беспокойно расхаживал взад-вперед, бросая на принца частые недовольные взгляды. Наконец принц осведомился, в чем дело.

– Это место Най. Тебе здесь нельзя сидеть, – раздраженно ответил мальчик.

Кит-Канан с трудом поднялся.

– Да этому Най оказывают больше почестей, чем Звездному Пророку! – Он гневно повысил голос. – А здесь мне можно сесть? – Он указал на усыпанный хвоей пол.

Макели кивнул.

Вскоре Кит-Канан попросил у своего хозяина чего-нибудь поесть. Эльф легко вскарабкался по лестнице и, свесившись с нее, стал шарить среди бутылей и мехов, свисавших с потолка на крюках. Найдя один мешок, он принес его вниз; скрестив ноги, уселся рядом с Кит-Кананом и предложил ему протянуть руки. Кит-Канан подчинился, и мальчик насыпал ему полную горсть аккуратно очищенных жареных каштанов.

– У вас нет мяса? – спросил Кит-Канан.

– Мясо ест только Най.

Принцу начинали надоедать разговоры о том, что дозволялось делать только Най. К тому же он слишком устал, чтобы спорить с мальчиком, и молча съел каштаны, чувствуя благодарность даже за них.

– А знаешь, – наконец произнес он, – ты так и не спросил моего имени.

– Я не знал, что у тебя есть имя, – пожал плечами Макели.

– Ну а как же, конечно, есть!

Мальчик потер нос, и на пальцах его осталась желтая краска.

– Меня зовут Кит, – сказал принц, так как Макели явно не собирался спрашивать.

Макели набрал еще горсть орехов в испачканную желтым ладонь.

– Звучит забавно, – заметил он и положил в рот каштан.




Глава 5

Спустя пять недель


– Госпожа Ниракина, супруга Пророка, – доложила горничная.

Герматия, подняв взгляд от зеркала, кивнула, и служанка распахнула дверь.

– Осталось мало времени, госпожа, – предупредила, входя, Ниракина.

– Знаю.

Герматия неподвижно стояла среди царившей суеты. Служанки, портнихи, парфюмеры кружились по комнате, и каждый старался добавить последний, завершающий штрих, прежде чем начнется церемония бракосочетания.

– Ты выглядишь великолепно, – сказала Ниракина, и это была не просто вежливость по отношению к будущей невестке. Лучшие искусницы Сильваноста многие недели трудились над свадебным платьем Герматии, лучшие парфюмеры работали над созданием ароматических масел и духов, которые должны принадлежать только ей.

Одеяние состояло из двух частей. Сверху надевалось платье из тончайшего льна, слишком прозрачное, чтобы носить его без нижней рубашки. Под ним Герматия была обернута в сплошной кусок золотой ткани длиной много ярдов. Шесть девушек из гильдии Швей начали обматывать материю вокруг шеи Герматии. Ее медленно закутывали в огромное золотое одеяние, теснее вокруг груди и талии и свободнее у бедер и ног. В течение двух часов, пока работали женщины, Герматия вынуждена была стоять с поднятыми руками.

Невеста была обута в сандалии из цельных золотых пластин, таких тонких, что они гнулись, как хорошо выделанная кожа. Золотые шнурки, поддерживавшие сандалии, обвивали ее ноги от щиколоток до колен.

Над волосами и лицом Герматии потрудились не менее тщательно. Девические косы, обрамлявшие ее лицо, исчезли. Медные волосы были завиты и распущены по плечам. По эльфийскому обычаю муж первым дарил молодой жене застежки, которыми она с тех пор скрепляла свои волосы.

Кожа невесты была разглажена, малейшие неровности и пятна удалены при помощи ароматических масел и тончайшего мыльного камня. Ногти отполировали и позолотили, а губы Герматии выкрасили золотым. Как того требовало ее положение в обществе и состояние ее семьи, на руках ее было надето шестнадцать браслетов – десять на правой и шесть на левой. Это были подарки от ее родителей, братьев, сестер и подруг.

– Достаточно, – сказала Ниракина взволнованным служанкам. – Оставьте нас одних. – С бесчисленными поклонами и приседаниями толпа удалилась из зала Балифа. – Все без исключения, – добавила жена Пророка, и дворцовая прислуга исчезла, прикрыв за собой двери.

– Столько хлопот ради такого короткого обряда, – заметила Герматия. Она двигалась медленно, чтобы не испортить прическу или платье. – Ваша свадьба была такой же пышной, как наша, госпожа?

– Намного скромнее. Мы с Ситэлом поженились во время Второй войны с драконами, когда не было ни времени, ни денег на побрякушки и развлечения. Мы не знали, будем ли живы через год, не говоря уже о том, увидим ли мы свадьбу нашего наследника.

– Я слышала рассказы о тех временах. Должно быть, это было ужасно.

– Мы не выбираем времена, времена выбирают нас, – просто ответила Ниракина.

Ее собственное платье, как подобало супруге Пророка и матери жениха, было из скромного белого шелка, расшитого серебряными и золотыми гербами Королевского Дома. Но безмятежная красота ее золотисто-каштановых волос и влажных глаз принадлежала ей самой.

В двери требовательно постучали – это мог быть только мужчина.

– Войдите, – спокойно произнесла Ниракина.

В дверях показался богато одетый воин в доспехах, отполированных так тщательно, что на них больно было смотреть. На шлеме покачивались алые перья. Ножны были пусты, потому что он явился на мирное торжество, но его свирепое, воинственное великолепие нисколько не страдало от этого.

– Госпожи мои, – объявил воин, – я Кенкатедрус, избранный господином Ситасом для того, чтобы сопровождать вас в Звездную Башню.

– Я тебя знаю, Кенкатедрус, – ответила Ниракина, – ведь это ты обучал принца Кит-Канана воинскому искусству, не так ли?

– Да, верно, моя госпожа.

На свое счастье, Герматия стояла спиной к говорившим. При упоминании о Кит-Канане румянец выступил на ее напудренных щеках. Это не от любви, подумала она. Нет, она забыла об этом, даже если когда-то и вправду любила его. Причина была в том, что Кенкатедрус, простой воин, выполнял обязанности Кит-Канана – ведь сопровождать невесту должен брат жениха.

Герматия собралась с силами. Час пробил. Она обернулась со словами:

– Я готова.

В коридоре за дверьми зала Балифа выстроилась почетная гвардия из двадцати воинов, дальше стояли двадцать молодых эльфийских девушек, выбранных из семей мастеров гильдий, чтобы сопровождать невесту. А за ними, в самом конце коридора, ожидали двадцать эльфийских мальчиков с трещотками в руках, в длинных, волочащихся по полу белых мантиях. Размер эскорта на мгновение испугал Герматию. Она ошеломленно вглядывалась в море лиц. Все эти эльфы и еще тысячи других снаружи ожидали именно ее. Герматия воззвала к той внутренней силе, что до сих пор помогала ей преодолевать все невзгоды, приняла самый безмятежный вид и протянула руку. Кенкатедрус положил ее руку на свой закованный в железо локоть, и процессия двинулась в сторону Звездной Башни.

Ниракина следовала за ними на расстоянии трех шагов, следом громыхала доспехами и металлическими сандалиями почетная гвардия. Медленно вышагивали мальчики, ударяя в трещотки. Девушки подстраивались под их неспешный ритм, разбрасывая на пути невесты цветочные лепестки.

Яркое солнце стояло высоко в небе, и на всех башнях Сильваноста развевались знамена. Когда Герматия появилась на ступенях дворца Квинари, над толпой зашумели приветственные крики.

– Что мне следует делать? – прошептала Герматия. – Помахать им?

– Не нужно, это выглядит вульгарно. Ты должна быть выше всего этого, – мягко пояснила Ниракина.

Перед рядом мальчиков с трещотками выстроилась фаланга трубачей, одетых в ярко-зеленое, и затрубили фанфары. Когда процессия огибала по окружной дороге Сады Астарина, музыка перешла в марш. В соответствии с ритуалом невеста сначала должна была посетить храм Квенести Па, где проходил обряд очищения. В это время жених выполнял те же обряды в храме Эли. Затем они встречались перед лицом Пророка в Звездной Башне, обменивались золотыми кольцами в виде переплетенных ветвей, и на этом церемония бракосочетания завершалась.

Солнце светило в весеннем небе без единого облачка, мраморные здания сверкали среди бархатно-зеленой листвы. Толпа шумно приветствовала церемонию. Может статься, лениво подумала Герматия, придет время, когда они так же будут приветствовать меня…

– Осторожно, госпожа, – предупредил Кенкатедрус.

Лепестки, разбросанные под ногами, превратились в месиво, и дорога становилась небезопасной. Золотые сандалии Герматии испачкались в грязи. Она приподняла подол прозрачного платья, чтобы не прицепился мусор.

Немного впереди, справа от нее, показалась приземистая, конусообразная башня храма Эли. Герматия заметила на ступенях почетную гвардию Ситаса – по меньшей мере, сотню воинов. В то время как ее сопровождающие носили белое с золотым, свита Ситаса была облачена в золотое и зеленое. Когда они проходили мимо храма, Герматия постаралась смотреть прямо перед собой, но взгляд ее непроизвольно устремился в открытые двери. Внутри священной башни стояла тьма, и, хотя невеста различала пылающие на стенах факелы, ни Ситаса, ни кого-либо другого не было видно.

Когда свита невесты сделала круг, толпа стала гуще, а приветственные крики – громче. На улицу падала тень от Звездной Башни. Попасть в тень здания считалось добрым предзнаменованием, и на небольшом пространстве собрались тысячи горожан.

Повинуясь внезапному импульсу, Герматия оставила свое отстраненное, безмятежное выражение лица и улыбнулась. Крики усилились. Подняв свободную руку, она помахала жителям Сильваноста. Поднялся такой шум, какого не слыхали стены города, шум, который восхитил ее.

Ситас в храме Эли услышал крики. Он стоял на коленях перед верховным жрецом, и его как раз должны были помазать священными маслами. Он слегка поднял голову и повернулся на шум. Воин, склонившийся рядом, прошептал:

– Посмотреть, что случилось, господин?

– Не нужно, – безмятежно отвечал Ситас. – Думаю, что это народ встречает невесту.

Храм Квенести Па, богини здоровья и плодородия, представлял собой высокое, просторное здание с крышей из прозрачного черепахового панциря. В отличие от большинства других храмов здесь не было огромной центральной башни. Вместо нее по углам крыши поднимались четыре тонких каменных шпиля, возносившихся к небесам. И хотя храм не был таким внушительным, как храм Эли, и не обладал мрачным величием храма Матери, Герматия считала это здание самым прекрасным, в Сильваносте.

Трубачи, мальчики с трещотками и девушки с цветами, расступившись, стали по сторонам входа в храм. Почетная гвардия застыла на нижней ступени лестницы.

Ниракина приблизилась к Герматии:

– Если твое представление закончено, то войдем внутрь.

В ее тоне прозвучали резкие нотки, и Герматия, спрятав улыбку, молча помахала толпе в последний раз и вступила в храм.

Ниракина наблюдала, как невеста поднимается по ступеням. Она изо всех сил старалась поладить с девчонкой, но с каждой минутой ее раздражение усиливалось. Ради Ситаса мать желала, чтобы этот брак оказался удачным, но ее не покидало ощущение, что Герматия – всего лишь избалованный ребенок.

Ритуал в храме оказался недолгим и состоял всего лишь из нескольких молитв и омовения рук Герматии в освященной воде. Ниракина с недоверием следила за невестой, скрывая свое недовольство поведением молодой женщины. Герматия уловила беспокойство Ниракины и, к своему удивлению, наслаждалась им. Это усиливало ее возбуждение.

По окончании ритуала невеста поднялась с колен, поблагодарила Мирителисину, верховную жрицу, и, не дожидаясь Ниракины, поспешно покинула храм. Жители города, затаив дыхание, ожидали ее появления, и Герматия их не разочаровала. Гром одобрения поднялся из задних рядов, где стояли самые бедные эльфы. Она одарила их ослепительной улыбкой, затем с живой грацией спустилась по лестнице к Кенкатедрусу. Ниракина в тревоге торопилась вслед за нею, утратив все свое достоинство.

Кортеж снова выстроился в прежнем порядке, и трубачи заиграли «Детей Звезд», древнюю мелодию, знакомую каждому эльфу с детства. И даже Герматия удивилась, когда народ начал подпевать трубачам.

Она замедлила шаг и, наконец, застыла на месте. Процессия растянулась, пока трубачи не заметили, что идущие позади остановились. Музыка лилась, поднимаясь и опускаясь, словно волны, и, наконец, Герматия почувствовала, что мелодия увлекает ее.

Немного подождав, невеста запела. Кенкатедрус, державший ее под руку, с удивлением воззрился на нее, затем оглянулся на госпожу Ниракину, стоявшую позади прямо, не произнося ни звука, с руками, плотно прижатыми к телу. Пышные рукава скрывали ее крепко стиснутые кулаки.

Кое-кто из толпы прекратил петь, чтобы лучше слышать голос невесты. Но когда начался последний куплет, все подхватили его, и снова голоса тысяч эльфов потрясли древний город. Когда последние ноты «Детей Звезд» растаяли в воздухе, над Сильваностом воцарилась тишина, казавшаяся еще более невероятной из-за гомона, стоявшего все это время. Жители вышли на улицы, и глаза эльфов, наблюдавших за процессией с крыш домов или из окон башен, были устремлены на Герматию.

Она небрежно отняла у Кенкатедруса руку и двинулась сквозь толпу сопровождающих к Звездной Башне. Девушки с цветами и мальчики с трещотками расступились в полной тишине. Герматия с безмятежной грацией миновала ряды трубачей, которые застыли, отняв от губ серебряные флейты. Взойдя по ступеням Звёздной Башни, она появилась в дверях одна.

Посредине зала в ожидании стоял Ситас. Принц и его свита прибыли из храма Эли с гораздо меньшей помпой. В глубине зала на троне восседал Ситэл. Золотая мантия тяжелыми складками ниспадала с плеч монарха на пол и спускалась на семь ступеней вниз, туда, где стоял Ситас. Балдахин был изысканно разукрашен; на серебряной подставке стоял золотой поднос с вырезанным замысловатым узором; там лежали кольца, которыми должны были обменяться молодожены.

Герматия вышла вперед. По-прежнему стояла мертвая тишина, словно весь эльфийский народ затаил дыхание – отчасти от ужаса, отчасти от изумления. Невеста наследника престола нарушила свадебные обычаи на своем пути в Башню. Королевская семья всегда поддерживала замкнутое, холодное высокомерие, нерушимое чувство собственного достоинства. Герматия же рисовалась, выставляла себя напоказ перед толпой, но народ Сильваноста, по-видимому, полюбил ее за это.

Поверх золотой мантии на Ситасе красовались церемониальные доспехи. Искусно выкованные нагрудные пластины и наплечники были покрыты ярко-зеленой эмалью. Кирасу украшали гербы Сильваноса, а к рукаву Ситас прикрепил крошечный алый бутон розы, маленький, но могущественный символ его бога-покровителя.

Когда Герматия приблизилась, жених, поддразнивая, спросил ее:

– Что ж, дорогая моя, празднование закончилось?

– Нет, – ответила она с нежной улыбкой. – Все только началось.

И они рука об руку подошли к Ситэлу.

Пир, начавшийся тем вечером, продолжался четыре дня. Все это сильно утомило молодоженов, и на исходе второго дня они укрылись на пятом этаже башни дворца Квинари, где для них были отделаны новые апартаменты. Той ночью Герматия и Ситас вдвоем стояли на балконе, выходившем к центру города, и наблюдали за шумным весельем внизу.

– Как ты думаешь, кто-нибудь из них помнит, что они празднуют? – спросила Герматия.

– Сегодня нет. Они вспомнят завтра, – убежденно ответил Ситас.

Ему пока что было неловко оставаться с ней наедине. Он так мало знал ее; его постоянно сверлила тайная мысль: а не сравнивает ли она его с Кит-Кананом? Несмотря на то, что внешне близнецы были почти неотличимы друг от друга, наследник Ситэла понимал, что по характеру они абсолютно противоположны. Ситас крепко вцепился в балконные перила – в первый раз за всю свою жизнь он растерялся и не знал, что теперь следует сказать или сделать.

– Ты счастлив? – после долгого молчания вымолвила Герматия.

– Я доволен, – осторожно ответил он.

– Как ты думаешь, ты когда-нибудь станешь счастливым? – застенчиво спросила она.

Ситас, обернувшись к жене, произнес:

– Я постараюсь.

– А ты не скучаешь по Кит-Канану?

На мгновение его безмятежные золотистые глаза затуманились.

– Да, я по нему тоскую. А ты, госпожа?

Герматия дотронулась до звездного камня, приколотого у ворота ее платья, затем медленно подалась к мужу и обняла его за талию.

– Нет, я не тоскую по Кит-Канану, – может быть, слишком убедительно произнесла она.




Глава 6

В тот же день в лесу


Лишившись своих доспехов и городской одежды, Кит-Канан теперь ходил в облегающей тунике из оленьей кожи и чулках, похожих на те, что носил Макели. Он пытался обогнуть древесный дом незаметно для мальчика.

– Ты у серого вяза, – послышался голос Макели.

Действительно, принц был там. Как он ни старался, все равно производил много шума. Мальчик должен был закрыть глаза, чтобы не заметить Кит-Канана, но острый слух его не подвел.

Кит-Канан, отступив на шесть футов назад по Собственным следам, присел на корточки. В лесу не раздавалось ни звука. Макели крикнул:

– Ты не сможешь ни к кому незаметно подкрасться, если будешь сидеть на месте.

Принц, наступая только на древесные корни, торчащие из ворохов опавших листьев, смог совершенно беззвучно сделать десять шагов. Макели молчал, и Кит-Канан усмехнулся про себя. Мальчишка не слышал его! Наконец-то.

Он перепрыгнул с корня на плоский камень, достаточно высокий для того, чтобы, стоя на нем, можно было дотянуться до нижней ветки тиса. Стараясь шуметь как можно меньше, Кит-Канан подтянулся по ветке, взобрался на дерево и прижался к стволу. Его зеленовато-коричневая туника совершенно сливалась с покрытой лишайником корой, светлые волосы скрывал капюшон. Не шевелясь, принц ждал. Теперь пришел его черед удивить парня!

Сейчас Макели пройдет мимо, и тогда он спрыгнет с дерева прямо на него. И вдруг кто-то стукнул его по капюшону. Подняв глаза, Кит-Канан увидел Макели, уцепившегося за дерево в трех футах над ним. От изумления принц чуть не свалился вниз.

– Клянусь Королевой Драконов! – выругался он. – Как ты сюда забрался?

– По стволу, – довольно ответил Макели.

– Как это? Я никого не видел.

– Мысль пройти по корням неплоха, Кит, но ты так усердно смотрел себе под ноги, что я смог проскользнуть у тебя под носом.

– Но дерево! Откуда ты узнал, на какое дерево лезть?

– Это совсем легко, – пожал худыми плечами мальчик. – Я положил под дерево камень, на таком расстоянии, чтобы ты смог ступить на него, залез сюда и стал ждать. Остальное ты сделал сам.

Кит-Канан спрыгнул на землю:

– Чувствую себя идиотом. Наверное, самый последний местный гоблин лучше крадется по лесу, чем я.

Макели выпустил сук и, описав изящную дугу, соскользнул вниз. На лету он ухватился кончиками пальцев за нижнюю ветку, чтобы замедлить падение, и приземлился рядом с Кит-Кананом на согнутые колени.

– Ты довольно неповоротлив, – заметил он беззлобно. – Но пахнешь не так мерзко, как гоблин.

– Вот уж спасибо, – едко ответил принц. – На самом деле главное – это дыхание.

– Дыхание? Как это?

– Ты дышишь вот так. – Макели выпрямил плечи, выпятил тощую грудь и запыхтел, словно кузнечные мехи. Картина была настолько нелепа, что Кит-Канан не смог сдержать улыбки. – Потом, ты и ходишь так же. – Мальчик прошелся, преувеличенно тяжело топая ногами, высоко поднимая колени и шурша сухими листьями и ветками.

Улыбка сошла с лица Кит-Канана, он нахмурился.

– А ты как дышишь? – спросил он.

Вместо ответа Макели, выискивая что-то, склонился у корней дерева и наконец поднял птичье перо. Затем лег на спину и положил перо на свою верхнюю губу. Его дыхание было таким легким, что перышко ни разу не шевельнулось.

– Значит, мне нужно заново выучиться дышать? – недовольно хмыкнул Кит-Канан.

– Это будет хорошим началом, – ответил Макели, вскочив на ноги. – А теперь пойдем домой.

Дни в лесу тянулись для Кит-Канана медленно. Макели оказался умным мальчиком и приятным собеседником, но принц никак не мог привыкнуть к его пище, состоявшей из орехов, ягод и воды. Живот принца, и без того малозаметный, совсем впал от такого скудного питания. Кит-Канан мечтал о мясе и нектаре. Но мальчик упорно утверждал, что только Най может добыть мясо. Однако таинственный Най по-прежнему не показывался.

К тому же пропавший Аркубаллис так и не вернулся. Хотя Кит-Канан возносил мольбы о том, чтобы они смогли снова встретиться, он знал, что надежды на это мало. Не представляя, куда мог запропаститься грифон и как его найти, принц попытался смириться с мыслью, что Аркубаллис исчез навсегда. Грифон, последняя ниточка, связывавшая его с прежней жизнью, был потерян, но воспоминания о былом не оставляли Кит-Канана.

Эти воспоминания снова и снова возникали и мучили Кит-Канана во сне все эти последние дни. Он снова слышал голос отца, объявлявший о помолвке Герматии и Ситаса. В памяти вставало суровое испытание, через которое он прошел в Звездной Башне, и, что ужаснее всего, он слышал голос Герматии, говорившей о согласии выйти за его брата. Кит-Канан, полный решимости начать новую жизнь вдали от Сильваноста, заполнял свои дни разговорами с Макели и обучением лесным повадкам. Может быть, здесь, в покое, под мирной сенью векового леса, он нашел свою судьбу.

Как-то раз Кит-Канан спросил у Макели, где он родился, как попал сюда.

– Я всегда жил здесь, – отвечал Макели, рассеянно махнув рукой в сторону деревьев.

– Ты здесь и родился?

– Я всегда жил здесь, – упрямо повторил мальчик.

После этого Кит-Канан оставил расспросы. Вопросы о прошлом ставили мальчика в тупик, так же как и разговоры о будущем. Только если Кит-Канан сосредоточивался на настоящем и делах дня, он мог поддерживать беседу с Макели.

В обмен на уроки в искусстве выживания и передвижения по лесу Кит-Канан развлекал своего молодого друга рассказами о Сильваносте, о великих войнах с драконами, о жизни городских эльфов.

Мальчику нравились рассказы, но больше всего его восхищал металл. Он часто садился перед Кит-Кананом, скрестив ноги, и ощупывал его шлем, поножи, части его доспехов, снова и снова тер маленькими смуглыми пальцами холодную поверхность. Макели не мог понять, как можно так искусно придать форму твердому веществу. Кит-Канан поведал как мог о кузнечном и литейном деле. Рассказ о том, что металл можно расплавить и залить в форму, неимоверно изумлял Макели.

– Вы кладете металл в огонь, – повторял он, – и он не горит? Просто становится мягким и течет, как вода?

– Ну, он гуще, плотнее, чем вода.

– Затем гасите огонь, и металл снова затвердевает? – (Кит-Канан кивнул.) – Да ты сочиняешь! Все, что ни положишь в огонь, горит.

– Клянусь Эли, это чистая правда.

Макели был слишком хрупок, чтобы поднять меч, но мог натягивать лук и стрелять. У него был верный глаз, и Кит-Канан не раз просил его воспользоваться своим искусством и застрелить оленя на обед. Но этого он не смог добиться: Макели не ел мяса и отказывался проливать кровь ради Кит-Канана. Только Най…

Однажды серым дождливым утром Макели ушел в лес собрать орехов и кореньев. Кит-Канан оставался дома, поддерживал огонь и полировал свой кинжал и меч. Когда дождь стал утихать, он оставил оружие, взобрался по лестнице на вершину дуба и, встав на ветку, что была толще его самого, окинул взглядом залитый дождем лес. С молодых зеленых листьев падали капли, в воздухе стоял чистый аромат – аромат плодородия. Принц глубоко вдохнул. Здесь он ненадолго нашел покой, а встреча с Хозяином Леса предвещала ему в будущем великие подвиги.

Кит-Канан вернулся вниз и сразу заметил, что меч и кинжал исчезли. Первой его мыслью было, что Макели вернулся и хочет его разыграть, но принц не видел никаких признаков возвращения мальчика. Он повернулся и уже собирался подняться обратно, как вдруг его огрели по спине чем-то тяжелым.

Он ударился о стену, резко обернулся, но ничего не увидел.

– Макели. – прокричал Кит-Канан. – Это не смешно!

Последовавший затем удар по затылку также не показался ему смешным. Под тяжестью нападавшего Кит-Канан рухнул на пол, перекатился на спину и почувствовал, как его обхватили чьи-то руки и ноги. У лица мелькнуло что-то черное, блестящее. Принц понял, что нападавший вытащил кинжал, и вытянул обе руки, чтобы схватить его за запястье.

Он не мог различить лица своего противника под нарисованными завитками и линиями и видел лишь пару темных глаз. Сверкнул кремневый нож, Кит-Канан перехватил руку раскрашенного чужака, и тот издал стон. Кит-Канан сел, вырвал нож из руки его владельца и прижал его коленом к земле.

– Твоя взяла, – выдохнул незнакомец, прекратив попытки вырваться, и в напряжении затих под тяжестью тела Кит-Канана.

Кит-Канан отбросил в сторону нож и поднялся на ноги.

– Ты кто такой?

– Сам посмотри. А ты кто такой? – резко произнес раскрашенный эльф.

– Меня зовут Кит, я родом из Сильваноста. Почему ты напал на меня?

– Ты забрался в мой дом.

В мозгу Кит-Канана забрезжил свет.

– Так ты Най?

– При рождении меня нарекли Анайя, – прозвучал холодный, уверенный голос.

– Похоже на женское имя, – нахмурился принц.

Анайя поднялась и отошла на безопасное расстояние от Кит-Канана; он увидел, что перед ним эльфийская женщина из народа Каганести с черными волосами, коротко остриженными спереди и заплетенными в толстую косу на затылке. Анайя оказалась на голову ниже Кит-Канана и гораздо худощавее. Она была одета в зеленую тунику из оленьей кожи, доходившую до колен, и обнаженные ноги были, как и лицо, покрыты узорами. Взгляд черных глаз метался из стороны в сторону.

– Где Макели?

– Ушел – наверное, собирает орехи, – вымолвил Кит-Канан, пристально глядя на нее.

– Зачем ты явился сюда?

– Меня прислал Хозяин Леса, – просто ответил принц.

В мгновение ока Анайя оказалась уже на краю поляны и, к удивлению Кит-Канана, взбежала вверх прямо по стволу дуба, затем схватилась за сук над головой и исчезла среди листвы. Открыв рот, он сделал несколько неуверенных шагов вперед, но дикарка уже скрылась из виду.

– Анайя! Вернись! Я друг! Хозяин Леса…

– Я узнаю у Хозяина, так ли это, – донесся откуда-то сверху ясный, высокий голос. – Если ты говоришь правду, я вернусь, но, если ты солгал, упомянув имя Хозяина, я нашлю на тебя Черных Тварей.

– Кого? – Кит-Канан завертел головой, глядя вверх и пытаясь увидеть ее, но никого не мог заметить. – Каких еще Черных Тварей?

Но ответа не было, и лишь ветер вздыхал в листьях.

Наступила ночь, но ни Макели, ни Анайя так и не вернулись, и Кит-Канан уже начал опасаться, не случилось ли с мальчиком беды. Где-то по лесу бродят враги, сказал Хозяин. Макели был умным мальчиком, но ничего не знал об убийствах и засадах. Если Макели попал к ним в руки… и еще Анайя. Что за странное создание! Если бы он не помнил борьбу с ней, не ощущал упругости ее тела, то, наверное, решил бы, что она привиделась ему, как лесной дух. Но синяк на подбородке говорил обратное.

Устав от сидения внутри дерева, принц вышел на поляну и разгреб листья, чтобы развести костер.

Он добрался до земли и, добыв несколько камней, соорудил очаг. Вскоре в очаге уже весело плясал огонь. Ветер уносил дым во тьму, в воздухе плыли искры и, мигая, гасли, словно маленькие звездочки.

Несмотря на то, что стояло лето, принца пробрала дрожь. Чтобы согреться, он протянул руки к огню. Где-то в темноте стрекотали сверчки. В ветвях шуршали цикады, и мимо молнией проносились летучие мыши, охотясь на насекомых. Внезапно принц ощутил себя словно в кипящем котле. Вокруг что-то ползало, шуршало, шелестело. Он начал беспокойно озираться вокруг, пытаясь найти источник шорохов и шуршания среди сухой листвы. Над головой кто-то размахивал крыльями, что-то скользило по спине. Кит-Канан выхватил из костра горящую ветку и осветил землю под ногами, – казалось, темные существа при этом отпрянули.

Он поднялся, стоя спиной к огню и тяжело дыша. Пылающая ветка, словно благородный клинок, помогла отогнать тьму. Постепенно несмолкающие шорохи вокруг поутихли, и к тому времени, как над деревьями поднялась Солинари, наступила полная тишина.

Швырнув обгоревший сук обратно в костер, Кит-Канан снова уселся и уставился на алеющие угли. Подобно тысячам других одиноких путников до него, принц начал насвистывать мелодию, чтобы скрасить свое одиночество. Ему вспомнилась песенка его детских лет – «Дети Звезд».

Внезапно слова замерли у него на устах – он увидел нечто такое, что заставило его буквально похолодеть от ужаса. Во тьме между стволами деревьев светились два неподвижных красных глаза.

Принц попытался представить себе, кто бы это мог быть. На ум приходили неутешительные догадки: волк, медведь, рыжая пантера? Глаза моргнули и пропали. Кит-Канан вскочил на ноги и, схватив один камень из кучи, окружавшей костер, швырнул его в ту сторону, где только что сверкали глаза. Камень с треском упал в кусты. Больше не раздалось ни единого звука, даже сверчки смолкли.

Затем у Кит-Канана возникло ощущение, что за ним наблюдают; он повернулся направо. Красные глаза снова смотрели на него, они приближались, двигаясь на высоте примерно фута над землей, и очутились почти рядом, с правой стороны.

«Мой враг – темнота, – внезапно осенило Кит-Канана. – Пока я хоть что-то вижу, я могу бороться». Подняв пригоршню сухих листьев, он швырнул их на догорающие угли. Огонь весело взметнулся вверх, и в его свете принц увидел длинное, худощавое тело, пригнувшееся к земле. Красные глаза остановились и вдруг поднялись.

Это была Анайя.

– Я поговорила с Хозяином Леса, – сказала она чуть угрюмо, и глаза ее багрово тлели в свете костра. – Ты сказал правду.

Анайя отступила на несколько шагов, все еще не сводя глаз с Кит-Канана. Несмотря на эту хорошую новость, он чувствовал, что она вот-вот бросится на него. Опустившись на корточки, она посмотрела в огонь. Листья уже сгорели, и под слоем золы слабо тлели уголья.

– Ты мудро поступил, разведя огонь, – заметила она. – Я позвала Черных Тварей, чтобы они следили за тобой, пока я разговаривала с Хозяином Леса.

Кит-Канан выпрямился с деланным безразличием.

– Так что же это за Черные Твари?

– Сейчас покажу. – Анайя. подняв с земли сухую ветку, поднесла ее к остаткам костра. Мгновение ветка сильно дымилась, затем разгорелась. Анайя осветила факелом деревья, окружавшие поляну, и Кит-Канан потерял все свое с трудом приобретенное спокойствие, когда увидел, что ожидало их в темноте.

Все стволы деревьев, каждая ветка, каждый квадратный дюйм почвы был покрыт слоем живых, копошащихся созданий. Сверчки, многоножки, кузнечики, пауки всевозможных видов и размеров, уховертки, тараканы, гусеницы, мотыльки, огромные мухи, цикады с мягкими, сочными телами и прозрачными крыльями… они шевелились везде, куда ни падал взгляд, покрывали все поверхности. Полчище застыло в безмолвном ожидании.

Анайя вернулась к костру. Кит-Канан побледнел от отвращения.

– Что же ты за ведьма? – выдохнул он. – Ты приказываешь всем этим паразитам?

– Я не ведьма. Этот лес – мой дом, и я его тщательно охраняю. Черные Твари – мои соседи. Я предупредила их, когда оставила тебя одного, и они собрались, чтобы следить за тобой.

– Ну, уж теперь, когда ты знаешь, кто я, ты можешь отослать их прочь, – заметил он.

– Они уже почти ушли. Разве ты не слышишь, как они расходятся? – насмешливо спросила она.

– Нет, не слышу. – Кит-Канан оглядел окружавший их лес, вытирая рукавом пот со лба.

А затем он сосредоточился на загадочной эльфийской девушке и вычеркнул из памяти Черных Тварей. Из-за нарисованных узоров, грима и раскрашенной кожи Кит-Канан не мог точно определить ее возраст и понять, как именно она выглядит. Она сидела на корточках, балансируя на кончиках пальцев. Кит-Канан подбросил в костер немного хвороста, и постепенно все вокруг осветилось.

– Хозяин Леса говорит, ты пришел сюда, чтобы изгнать захватчиков, – сказала Анайя. – Я слышала их, слышала их запах, видела разрушения, которые они причинили. Но хотя я никогда не сомневалась в словах великого единорога, я не могу понять, как ты сможешь кого-либо изгнать. Ты не лесной бродяга – от тебя пахнет местами, где много народу и мало деревьев.

Кит-Канан устал от грубости Каганести. Он мог извинить Макели, который был еще мальчишкой, но эта дикарка позволяла себе слишком много.

– Я принц из Королевского Дома, – гордо ответил он. – Я обучался воинскому искусству. Я не знаю, кто эти разбойники и сколько их, но изо всех сил постараюсь найти способ от них избавиться. Я не претендую на твою симпатию, Анайя, но лучше бы ты меня так часто не оскорбляла. – Он откинулся назад и оперся на локти. – В конце концов, кто тебя одолел и повалил на землю?

Женщина поворошила веткой в костре.

– Я сама позволила тебе отнять нож, – словно защищаясь, произнесла она.

– Ты – что? – Кит-Канан сел.

– Ты показался мне таким неуклюжим чужеземцем, я не думала, что ты опасен. Я позволила тебе взять верх, чтобы посмотреть, что ты станешь делать. Ты не смог бы перерезать мне горло этим ножом. Он тупой, как зубы у коровы.

Несмотря на свое раздражение, Кит-Канан вдруг обнаружил, что улыбается.

– Так ты хотела проверить, милосерден ли я?

– Вот именно, – был ответ.

– Значит, я действительно медлительный, тупой чужеземец, верно? – спросил он.

– Ты силен, – признала она, – но борешься, как падающий камень.

– Да еще и дышу неправильно. – Кит-Канан уже удивлялся, как это он смог достичь девяностолетнего возраста, будучи настолько неприспособленным к жизни.

Упоминание о дыхании вызвало в его памяти Макели, и Кит-Канан сообщил Анайе, что мальчик до сих пор не вернулся.

– Кели и раньше уходил надолго, на гораздо большее время, чем сейчас, – беззаботно махнула она рукой.

Хотя беспокойство все еще снедало его, Кит-Канан сознавал, что Анайя лучше знает привычки Макели. Именно в этот момент в желудке у него заурчало, и он потер живот, покраснев от смущения.

– Знаешь, я очень голоден, – сообщил Кит-Канан.

Не говоря ни слова, Анайя направилась в дом и через некоторое время вернулась с несколькими копчеными оленьими ребрами, завернутыми в скрученную кору. Кит-Канан покачал головой: интересно, где все это время было спрятано мясо.

Анайя опустилась на землю у костра в своей любимой позе и вытащила из мешка на поясе узкий кремневый нож. Ловкими, привычными движениями она отделила ребра друг от друга и начала есть.

– Можно мне? – в отчаянии попросил принц. Она тут же бросила ему через костер пару ребер. Кит-Канан уже понял, что хороших манер от Каганести ждать бесполезно, а при виде мяса рот его наполнился слюной. Он схватил ребро, лежавшее на коленях, и начал его обгрызать. Мясо было жестким и имело резкий привкус, но понравилось принцу. Пока он понемногу откусывал от ребра, Анайя уже обглодала кости – быстрее, чем ему когда-либо приходилось видеть.

– Спасибо тебе, – от души поблагодарил ее принц.

– Тебе не за что меня благодарить. Теперь, когда ты съел мое мясо, ты должен делать то, что я скажу, – жестко ответила она.

– О чем это ты? – нахмурился он. – Принц Сильванести не подчиняется никому, кроме Пророка и богов.

– Ты сейчас не в Городе Башен. – Анайя швырнула в огонь обглоданные кости. – Здесь дикий лес, и первый закон здешних мест таков: каждый ест только то, что добыл сам. Это делает тебя свободным. Если ты ешь чужую пищу, ты несвободен, ты беспомощный младенец, которого нужно кормить.

Кит-Канан вскочил на ноги и надменно произнес:

– Я обещал помочь Хозяину Леса, но, клянусь кровью Эли, я не стану ничьим рабом! А особенно у грязной раскрашенной дикарки!

– Какое кому дело до того, что ты принц. Закон обязателен для всех. Или добывай пищу сам, или подчиняйся мне. Выбор за тобой, – просто ответила она и направилась к дереву.

Кит-Канан схватил Анайю за локоть и повернул лицом к себе.

– Что ты сделала с моим мечом и кинжалом? – потребовал он ответа.

– Металл дурно пахнет. – Анайя вырвала руку. – Мне запрещено к нему прикасаться. Я завернула твои вещи в шкуру и убрала из моего дома. Не приноси их обратно.

Кит-Канан уже открыл рот, чтобы накричать на нее, выбранить за такую несправедливость. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, Анайя скрылась в доме.

– Ну и где же мне теперь спать? – насмешливо спросил он.

– Там, где тебе удобнее, – услышал он краткий ответ Анайи.

Она уже свернулась в клубок у стены, так что Кит-Канану оставалось только лечь как можно дальше от нее – он не хотел замерзнуть, ночуя снаружи. В мозгу проносились тысячи мыслей. Как найти Аркубаллиса и покинуть этот лес? Как избавиться от Анайи? Где же Макели? Где разбойники?

– Думай потише, – раздраженно попросила Анайя. – Ложись спать.

И Кит-Канан со вздохом закрыл глаза.




Глава 7

Год Ястреба, середина лета


На время Дней Правосудия в Сильваност собрались эльфы со всех концов страны. Каждый год в это время Звездный Пророк занимался разрешением частных споров, выслушивал советы жрецов и аристократов и старался решить общие проблемы, возникавшие перед его подданными.

На ступенях храма Эли возвели платформу. Здесь, на высоком, обитом мягкой тканью троне, под мерцающим белым пологом, восседал Ситэл. Отсюда ему была видна вся площадь. Рядом с ним стоял Ситас, он наблюдал и слушал. Путь сквозь толпу к Пророку охраняли воины из королевской гвардии. Дни Правосудия бывали забавными, бывали утомительными, но всегда бесконечно длинными.

Ситэл разбирал ссору двоих рыбаков из-за огромного карпа, который одновременно попался в сети обоим. Оба эльфа претендовали на рыбу, пойманную несколько недель назад и успевшую сгнить, пока они спорили из-за нее.

Ситэл вынес решение:

– Назначаю этой рыбе цену в два серебряных. И поскольку это ваше общее имущество, каждый заплатит другому по одному серебряному за то, что вы позволили ей испортиться.

Изумленные рыбаки собрались было протестовать, но Ситэл опередил их:

– Это приказ. Выполняйте!

Судебный писец ударил в колокол, что означало конец разбирательства. Рыбаки поклонились и исчезли.

Ситэл поднялся. Гвардейцы звякнули копьями.

– Я немного отдохну, – объявил он. – В мое отсутствие мой сын, Ситас, будет вершить правосудие.

Принц удивленно взглянул на отца и с низким поклоном спросил:

– Ты уверен, отец?

– А почему бы и нет? Это даст тебе представление о том, каково быть Пророком.

И монарх, отойдя к заднему краю платформы, стал наблюдать за тем, как его сын медленно усаживается в кресло судьи.

– Следующее дело! – звенящим голосом произнес Ситас.

Ситэл скрылся в складках драпировок. За занавесью у небольшого столика, уставленного едой и напитками, его ожидала жена. Белоснежная льняная занавесь отгораживала эту часть возвышения с трех сторон, а четвертая сторона выходила к храму. Перед ними вырисовывался внушительный фасад здания, колонны с вырезанными желобками и стены, украшенные темно-синим, ярко-розовым и травянисто-зеленым камнем. Над городом навис летний зной, но здесь, под балдахином, веяло прохладой.

Ниракина поднялась и отпустила мальчика-слугу, ожидавшего приказаний у стола. Затем она налила мужу нектара в высокий бокал. Ситэл взял несколько виноградин из золотой чаши и принял бокал.

– Ну как у него дела? – спросила Ниракина, указав жестом в сторону трона.

– В общем-то, хорошо. Он должен привыкнуть сам выносить решения. – Ситэл небольшими глотками пил янтарную жидкость. – Вы с Герматией сегодня были на первом представлении эпоса Элидана?

– Герматия сказалась больной, и представление отложили на завтра.

– Что с нею? – Пророк откинулся в кресле.

Ниракина помрачнела:

– Она охотнее пойдет на рынок, чем останется во дворце. Она горда и своевольна, Ситэл.

– Она знает, как привлечь к себе внимание, это уж точно, – усмехнулся муж. – Я слышал, будто народ толпами ходит за ней по улицам.

Ниракина кивнула:

– Она бросает в толпу деньги и драгоценные камни достаточно часто для того, чтобы горожане безумствовали, приветствуя ее. – Наклонившись вперед, она положила ладонь на руку мужа, державшую бокал. – Ситэл, а может быть, мы сделали неправильный выбор? Эта девушка стала причиной стольких несчастий. Как ты думаешь, все будет хорошо?

Ситэл поставил бокал на стол и взял руку жены в свою:

– Не думаю, что от причуд Герматии будет какой-то вред, Кина. Сейчас она опьянена успехом у толпы, но скоро устанет от этого и поймет, как преходяща любовь простого народа. У них с Ситасом появятся дети, это ее утихомирит, у нее будет, чем занять себя.

Ниракина попыталась улыбнуться, хотя не могла не заметить, что Пророк избегает упоминать имя Кит-Канана. У ее мужа была сильная воля, и не так-то легко было смягчить его гнев.

Площадь огласили крики. Ситэл, прихватив полную горсть винограда, предложил жене:

– Пойдем взглянем, что случилось.

Выйдя из-за занавеси, они приблизились к переднему краю платформы. Толпа на площади была разделена на две части, и в центральном проходе, между двумя рядами солдат, Ситэл и его жена увидели группу пришельцев, числом около тридцати. Все они были ранены – одних несли на носилках, другие были перевязаны запятнанными кровью бинтами. Раненые эльфы, мужчины и женщины, медленно, с трудом приблизились к подножию трона Пророка. Гвардейцы двинулись было, чтобы удержать их, но Ситас остановил солдат и разрешил просителям подойти ближе.

– Кто вы такие? – спросил он.

– Великий Пророк… – начал высокий эльф, стоявший впереди всех. Видимо, от работы на открытом воздухе лицо его было обожжено солнцем, под одеждой выступали могучие мышцы. Взлохмаченные пшеничные волосы покрывал слой копоти, правая рука почти целиком была замотана бинтами. – Великий Пророк, мы единственные оставшиеся в живых из жителей деревни Трокали. Мы прошли пешком почти две сотни миль, чтобы рассказать тебе о своих несчастьях.

– Что произошло?

– Мы вели мирную жизнь в своей деревне, Великий Пророк. Выращивали фруктовые деревья, засеивали поля и вели торговлю со всеми, кто приходил на нашу рыночную площадь. Но недавно ночью, в последнюю четверть Лунитари, в Трокали появилась банда разбойников. Они подожгли дома, вырубили наши сады, похитили наших женщин и детей.

Голос эльфа надломился. На несколько мгновений он умолк, чтобы справиться с чувствами, а затем продолжил:

– Мы не воины, Великий Пророк, но как могли попытались защитить своих детей. Мы сражались дубинами и мотыгами, а против нас шли с мечами и луками. Эти эльфы, – он указал на кучку потрепанных, измученных страдальцев, – все, кто остался в живых из двухсот жителей нашей деревни.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=156959) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.