Как Димка за права человека боролся Дмитрий Юрьевич Суслин Герои этой повести уже известны читателю. Это все те же братья Коржики. Лешка и Димка – главные действующие лица из книги веселых рассказов «Валентинка». Только вот в этот раз разрассказывает не Димка, а Лешка. И рассказ этот не очень-то и веселый. В семье Коржиков произошло большое несчастье. Димка закончил первую четверть с двойкой по русскому языку, и мама его наказала ремнем. Димка решил выяснить, можно ли бить детей, и соседская девочка Вика, дала ему почитать книгу о правах человека. Из нее и узнал Димка Коржик, что взрослые не имеют право наказывать детей ремнем. А еще он узнал, что каждый ребенок имеет право на заботу родителей. И решил Димка, что раз родители не знают, что у него есть права ребенка, то надо их с ними познакомить. Особенно папу, который не только не живет с сыновьями, но и вообще совершенно не заботится о них, словно он и не отец вовсе. Осталось только узнать, где он живет, зайти к нему и показать конвенцию «О правах ребенка». Неужели после этого папа не изменит своего мнения? Дмитрий Суслин Как Димка за права человека боролся Повесть 1 Самый печальный день Мама Димку все-таки выпорола. А потом сама же и расплакалась. Села рядом с ним на диван и стала плакать. А я еще раньше расплакался, еще до того, как она его бить начала. Если бы у нас было две комнаты, то я бы обязательно убежал в другую комнату и закрыл за собой дверь, чтобы ничего не видеть. Но у нас только одна. Поэтому я сидел за шкафом на нашей с Димкой кровати и плакал. А Димка не плакал. Он ни слова не проронил, когда его мама ремнем лупила. Он только тогда разревелся, когда мама начала плакать. Так мы все трое и плакали. Сначала они вдвоем сидели, а потом я к ним подошел. Димка это мой старший брат. Я учусь в третьем классе, а он в пятом. В пятом «Б». Сегодня закончилась первая четверть, а у него в дневнике четвертная двойка по русскому. Вот его мама и наказала. Она уже две недели обещала это сделать, если он двойку принесет. Мы очень надеялись, что двойки не будет, но Татьяна Анатольевна ему все-таки двойку поставила. Как он ни старался. Но эти тесты и диктанты! Димка их терпеть не может. Всегда за них двойки получает. Хорошо начался пятый класс. Ничего не скажешь. Не зря нас уже сейчас им пугают. Да-да, наша учительница Маргарита Павловна так и говорит: – Ничего, вот перейдете в пятый класс, там вам учителя покажут, что такое настоящая учеба. Там вас жалеть не будут. Три шкуры с вас драть будут. Что заслужите, то и получите. Вот так оно у Димки и получилось. А когда он у Ольги Васильевны учился, то у него двоек не было. Тройки были. Куда же без них? А вот двоек не было. А теперь вот. Мне Димку очень жалко. И себя тоже. Мне ведь тоже через два года в пятый класс идти. А теперь я уже заранее туда не хочу. Какая радость учиться, когда с тебя три шкуры дерут? У нас дом рядом со школой стоит. Надо только дорогу перейти, и ты дома. Так вот, мы два часа до дома шли. А потом еще час во дворе на лавочке сидели. Домой не шли. Не хотелось. Хотя мамы дома не было. Она у нас поздно приходит. Сидели и молчали. Говорить не хотелось. Только когда дождь пошел, мы домой поднялись. Димка, как мы в квартиру зашли, сразу же разделся и пошел за шкаф. Лег там на кровать, лицом зарылся в подушку и ни слова. Даже есть не стал. Я тоже не стал, хотя очень хотел. А потом мама пришла… Вообще нас мама никогда не бьет. Ругается, конечно, как все мамы. Ну, там, подзатыльник иногда даст, по рукам шлепнет. А так, чтобы ремнем, никогда. И вот сегодня такое. Прямо напасть на нашу семью! Потом мама, вся расстроенная, даже какая-то серая, я ее никогда такой не видел, ушла на кухню, стала посудой греметь, а мы с братом остались вдвоем. Мы еще некоторое время поревели, а потом устали. Нельзя же реветь вечно. Димка достал свой мобильный телефон и стал с ним играть. А меня даже не замечает. – Дим, – прошептал я, прижимаясь к нему, – больно было? Димка шмыгнул носом и прошептал в ответ: – Не больно. Я уже ничего не чувствую. А вот тут, – он ткнул мобильником себе в грудь, – вот тут больно. – Ничего, – попытался я его успокоить, – в следующей четверти ты исправишься. – А если не исправлюсь? – тихо воскликнул Димка. – Если опять двойка будет? Опять меня драть придется? Я поежился от страха. А что, если действительно опять двойка будет? Двойки они ведь такие. Раз, и появляются. Мы опять помолчали. Потом нас мама на ужин позвала. Мы ели молча, хотя обычно у нас за столом всегда шумно, без аппетита. И еда мне казалась какой-то безвкусной. Даже жевать ее было тяжело, и приходилось все чаем запивать. Но хуже всего стало, когда мама пирожные достала. – Вот, – словно извиняясь, сказала она, – я специально купила, чтобы отметить конец четверти. Мне сразу расхотелось их кушать эти пирожные. В первый раз со мной такое случилось в жизни. Смотрю, и Димка тоже на пирожные не смотрит, уткнулся в свой бокал с чаем и делает вид, что пьет. – Не хочется? – спросила мама. – Не хочется, – сказал я. А Димка ничего не сказал. Мама молча убрала их в холодильник. Лучше бы она их вовсе не доставала. 2 Димка принимает решение А потом мама телевизор стала смотреть, а мы пошли купаться. Мы с Димкой всегда вместе купаемся. Вместе ведь интереснее. В воде столько игр можно придумать. Только сегодня мы играть не стали. Просто сели в воду и сразу стали головы намыливать. От горячей воды, от душистой мыльной пены все равно как-то легче нам стало и не так грустно. Смотрю, даже Димка уже не такой мрачный. Теперь только задумчивость у него в зеленых глазах осталась. Я обрадовался. Раз он теперь не так переживает, значит, и я тоже могу поиграть. Я взял из нашего тазика с игрушками водолаза и акулу и стал с ними играть. Сначала у меня водолаз от акулы уплывал, а она его все равно съедала, затем наоборот, он был охотником на акул и гонялся за ней. Обычно в эту игру мы вдвоем играем. Жутко весело. Но сейчас мне пришлось сразу за двоих отдуваться. Что делать? Вообще мы с Димкой очень друг на друга похожи. Нас даже близнецами дразнят. Только он чуть выше и сильнее, а так нас и не отличишь. Что значит, братья. – И все-таки так не должно быть, – сказал вдруг Димка и стукнул кулаком по воде, я аж водолаза выронил. А потом он еще раз стукнул и еще. Это первые громкие слова, которые я от него услышал, с того момента, как мы домой зашли. – Что не должно быть? – спросил я. – Нельзя детей бить. – Конечно нельзя, – согласился я. – Даже за двойки нельзя. – И за четвертные? – За любые. Я задумался, а потом спросил: – А взрослых можно? – И взрослых тоже нельзя. Только детей особенно. – Кому нельзя детей бить? Только взрослым или детям? – Никому. – Да, а помнишь, как ты меня на прошлой неделе побил, когда я твою мобилу спрятал? Димка покраснел: – Ты мне тогда тоже хорошо дал. Это мы подрались. Так не считается. – Считается, – сказал я, – еще как считается. Ты меня старше и сильнее. Ты тогда меня поколотил и я плакал. – Ты у нас вообще плакса. Это верно. Меня очень легко до слез довести. Это потому что я самый младший в семье. Во всяком случае, так мама говорит. – Конечно, – говорю, – любой заплачет, когда его бьют, а он и ответить не может, как следует. – Я больше не буду с тобой драться, – буркнул мой брат. – Ну, иногда подраться можно, – немного подумав, сказал я. – А то неинтересно будет. – Хочешь, я тебе спину мочалкой потру? – сказал Димка. Я очень люблю, когда мне спину мочалкой трут. – Давай. Потом я тебе. А потом, Димка вдруг мне говорит: – Ты, Лешка, еще маленький, не все понимаешь. Есть такие законы, которые запрещают детей бить. – Что это за законы такие? – удивился я. – Какие-то права, называются. Точно не помню, а только к нам в класс девчонки приходили из десятого класса, рассказывали. Жаль, что я тогда плохо слушал. Если бы знал, показал бы маме, когда она за ремень схватилась, и не пришлось бы тогда нам всем плакать. Я разозлился на Димку: – А почему ты плохо слушал? Слушать надо, когда такие нужные вещи рассказывают. – Да, вот, так вышло, – мой брат развел руками. – Я тогда у Ваньки Парандеева как раз игру новую скачал, хотелось опробовать. На это мне возразить нечего. Игры, хоть в мобильнике, хоть в компьютере, это такая вещь, как увлечешься, ничего на свете не замечаешь. Я сам однажды так заигрался на перемене, что даже на урок опоздал, потому что звонка не услышал, и у меня Маргарита Павловна отняла телефон, еле потом выпросил. Тут мама к нам заглянула: – А ну, хватит в воде торчать! Сколько можно. Быстро выходите и ложитесь спать. Никаких телевизоров и сотовых на ночь. Обычно мы дольше купаемся. Но сейчас не поспоришь. Пришлось вылезать. – Ничего, – сказал Димка, помогая мне вытереться. – Одна из тех девчонок, в нашем доме живет. Я ее знаю. Вот пойду завтра к ней, и все у нее узнаю. – Сейчас уже поздно, – удивился я. – Тебя уже побили. – Правду узнать никогда не поздно. Найду тот закон, выпишу его и покажу маме. Пусть знает, что она почти преступление совершила. Я так ничего и не понял. При чем тут закон? И что это такое? А ночью у Димки случился приступ. Это потому что он астмой болеет. Очень опасная и тяжелая болезнь. Человек даже умереть может. Когда у Димки такие приступы бывают, я весь холодею и тоже дышать не могу, хотя у меня никакой астмы нет. Очень это страшно. Наша мама врач, и даже кандидат наук. Она как раз эту болезнь и лечит. Даже в детской больнице работает, где дети с астмой лежат. Димка тоже один раз лежал. Мама его почти вылечила. У нас приступов уже год не было. Нет, полтора. А сегодня случился. Под утро. Они чаще всего под утро случаются, когда больше всего спать хочется. Только я сразу просыпаюсь, когда мама начинает бегать, суетиться и давать моему брату всякие препараты. А Димка в это время так тяжело дышит, в груди у него что-то свистит и хрипит, а сам он становится весь белый, потный и чужой. Затем его начинает душить кашель. Это хуже всего. Мне сразу жить не хочется. Я начинаю плакать, а мама меня ругает. – Чего ревешь? – Ага, – отвечаю, – а вдруг Дима умрет? Я боюсь! – Не говори таких вещей! Никогда, ты слышишь? Ишь, чего выдумал. Дима сидит на стуле рядом с кроватью, мама растирает ему руки и ноги, я с него глаз не спускаю, и трясусь от страха. Через какое-то время ему становится легче. Это понятно, когда кашель смягчается и становится реже. Я внимательно за ним наблюдаю. Ага, вот он начал розоветь, вот уже на меня смотрит и понимает, что это я перед ним, а не пустота. Я сразу ему улыбаться начинаю. А он мне. Я взял его руку и крепко в нее вцепился, как будто Димка убежать хочет, а я его не пускаю. Мама дала ему стакан молока, затем ингалятор, чтобы смягчить дыхание. Через полчаса все успокаивается, и мы ложимся спать. Измученный Дима засыпает первым. Затем я. Уже, во сне я слышу, как в своей кровати всхлипывает мама. Мне так ее становится жалко. И Димку тоже и себя. Слезы сами на глаза наворачиваются, но сил, чтобы плакать уже нет. Я засыпаю. 3 Катя знает все Утром мама на работу не пошла. Сказала, что до обеда будет с нами. Это, значит, что она за Димкой наблюдать будет. Так всегда после приступа бывает. А чего за ним наблюдать? Он такой, как будто ничего ночью и не случилось. Как проснулся, сразу за свой мобильник и давай играть. – Мам, – заныл я, – мы гулять сегодня пойдем? – Щас! – в голосе у мамы возмущение. – Прямо без еды и без одежды. В трусах и майках, да? Идите, ради бога. – Ну, мам, а после завтрака? У нас же каникулы. – У вас каникулы? – мама сделала круглые глаза. Димка сразу сделал вид, что ничего не слышит и не видит, кроме своей игры, хотя на самом деле он очень даже внимательно слушает. – Я не ослышалась? – Каникулы, – сказал я. А чего мне было бояться? Я ведь двойку за четверть не получал. – Никаких гулять, – отрезала мама. – Будете все каникулы заниматься русским языком. – А меня за что? – закричал я. – Я ведь не двоечник! Димка молча, показал мне кулак. – Вы должны отвечать друг за друга, – устало сказала мама. – Так должно быть всегда. У вас кроме друг друга никого нет. Она так часто говорит. Затем мама достала фонендоскоп, поставила нам градусники, смерила давление. Мы были вполне здоровы. Даже Димка. Потом мы завтракали, а после завтрака мама долго работала за компьютером, а Димка писал упражнения по русскому языку. Вот так, у людей каникулы, а мой брат должен сидеть и делать эти дурацкие упражнения. А я теперь тоже словно наказан, потому что ни телевизор включить, ни радио, и компьютер занят. Играть мне теперь не с кем, потому что брат мой занимается. Даже на мобильнике поиграть нельзя, потому что звук надо отключать. А что за игра без звука? Я чуть с ума не сошел, пока Димка писал. Этот час мне показался вечностью. А потом мама проверила у Димы работу, все там перечеркнула, отругала его, по голове ему настучала и велела все переписать заново. Я чуть не взвыл. Да что это такое делается? А Димка ничего говорить не стал. Гордо сел и стал писать. Тут я не выдержал и стал ныть: – А мне что делать? Я больше не могу тихо сидеть. Я играть хочу. А мама на меня наорала: – Займись чем-нибудь! Книжку почитай! – Не хочу я читать! Я гулять хочу. – Одевайся и иди. – Я без Димы не пойду. – Дима сегодня гулять не пойдет! Он болеет. – Значит, и я не пойду. – Значит, не пойдешь! Вот и весь разговор. Но я не сдавался: – Я играть хочу! С Димой. Пусть он потом напишет! Тут мама по-настоящему разозлилась. Лицо у нее потемнело. Глаза сузились. – Лешка, ты у меня сейчас тоже ремня получишь! Но я тоже разозлился: – Ну и получу! Подумаешь! Давай, выпори меня, как Димку вчера! Ремнем! Мама вздрогнула и жалобно так Димке говорит: – Дима, что ты молчишь? Он же твой брат. Ты должен на него влияние оказывать. Димка посмотрел на меня, потом на маму, вздохнул и пошел в чулан, затем пришел с моим баяном и сунул мне его в руки. – Пусть играет. Мне это не мешает, – сказал Димка и так на меня посмотрел, что мне сразу спорить расхотелось, хотя сейчас меньше всего на свете мне хотелось играть на баяне. – Точно, – обрадовалась мама. – Теперь все заняты. Никто без дела не сидит. Только ты, Леха, иди на кухню играть. Мне ничего не осталось делать, как поплестись на кухню и играть на баяне. Так прошел еще час, мама печатала, Димка писал, я играл на баяне. Сначала я играл нарочно плохо и громко, потом мне это надоело, и я стал нормально играть. Потом мы пообедали, мама собралась и ушла. Наконец-то мы остались одни. – Давай играть, – подскочил я к брату. – Во что будем? – Не хочу, – угрюмо ответил Димка. – Устал я. Вот те раз! Я его столько ждал, а он теперь играть не хочет. Безобразие. – А что тогда будем делать? – Ничего. – Это почему? – Мне подумать надо. – О чем ты будешь думать? – О своем. – А мне что тогда делать? – Делай, что хочешь. Тут мне совсем обидно стало. Да что это такое получается? Я тут его ждал, ждал, чуть с ума не сошел от безделья, а он? А он играть не хочет. – Дим, ну чего ты, в самом деле? Мне же скучно! – Леха, ты без меня что, ничем заняться не можешь? – Не могу. Давай, играть. Все-таки я его уломал. И мы стали играть в наши любимые игры. В настольный хоккей, в баскетбол, сражались на шпагах. И все же Димка был не такой, как обычно. Все-таки двойки вредно получать. Вот они проклятые, что с человеком делают. Был человек, веселый, добрый, а тут не мальчик, а какая-то тряпка. Все игры проиграл, мне даже неинтересно стало. Пришлось нам телевизор включить и мультфильмы смотреть. Гляжу, а он и мультики плохо смотрит, о чем-то своем думает. Мне сразу тоже неинтересно стало. – Может, видик посмотрим? – предложил я. – Давай Шрека? – Давай, – вяло согласился Димка, а ведь это его любимый фильм. Поставил я кассету, а он не смеется. Серьезно смотрит, даже над ослом не хохочет. Я совсем расстроился. Вчера у нас день был жуткий, а сегодня не лучше. – Дим, ты теперь всегда такой будешь? – спросил я. – Какой такой? – удивился он. – Не веселый, – говорю. – А чего веселиться? Я ведь теперь не человек. Я двоечник. Нам, двоечникам веселиться не положено. Не имеем таких прав. Опять права какие-то. Вчера он о них твердил. – Я маму попрошу, она тебе купит эти права, – сказал я. Тут Димка первый раз за день улыбнулся. – Эх, Леха, Леха, – говорит, – ничего ты не понимаешь. – Так объясни, – говорю. – Не могу. Я сам не все знаю. Тут я вспомнил, что он про какую-то девчонку говорил. – Пойдем тогда узнаем, прямо сейчас у той старшеклассницы, про которую ты рассказывал. – Нам же нельзя из дома выходить. – Так она же в нашем доме живет. Ты сам говорил. Если мы к ней пойдем, то и получится, что мы из дома и не вышли. Она не в нашем подъезде живет? – Нет, она в соседнем подъезде. – Вот видишь, – обрадовался я. – Соседний подъезд, это же почти наш. Когда мама идет к тете Вере, она даже пальто зимой не одевает. Значит, получается, что и мы не выйдем из дома, потому что соседний подъезд не считается. Димка посмотрел на меня и вдруг просветлел, глаза у него сразу прозрачными стали. – А ведь верно, – говорит. – Пошли к ней. Мы быстро собрались, и побежали в соседний подъезд. Мы очень торопились, потому что боялись передумать и хотели быстрее все сделать, пока наша смелость не пропала. Вбежали мы в соседний подъезд, и я спросил: – А в какой она квартире живет? Димка растерянно закрутил головой: – Ты думаешь, я знаю? – Что же нам, во все квартиры звонить? Тут знаешь, их сколько? Наш дом большой, целых двенадцать этажей, на каждом этаже по четыре квартиры, это столько квартир получится! – Что же делать? Смотрю, а Димка опять неживой становится. Тут я испугался и сразу придумал, что нам делать. – Пойдем, – говорю, – к Катьке Лемминг. Она всегда все про всех знает. – Точно, она все знает, – обрадовался Димка. И мы побежали на четвертый этаж. Катька, это наша подружка. Вернее моя. Да, моя, потому что я ее с детского сада знаю. Мы в одну группу ходили. В общем, так, я даже на ней жениться собираюсь. Уже давно. Целых четыре года. Раньше я всем об этом говорил, что Катя моя невеста. Сейчас стесняюсь, но это не значит, что я передумал. Ничуть. Правда в последнее время Катя себя как-то странно ведет. Когда мы встречаемся, она больше с Димкой играет, чем со мной. Мне это обидно. Я начинаю злиться, а ей хоть бы что. Девчонки они такие. Непостоянные. Не то что, я. В общем, я стараюсь с Катей встречаться, когда брата рядом нет. Это редко бывает, поэтому и с Катей я играю не часто. Жаль что она из другого класса. То ли дело в садике было! Разлучила нас жестокая жизнь. Теперь ради брата я даже решил пожертвовать собой, то есть не собой конечно, а Катей. Добежали мы до Катиной квартиры и стали звонить. – Кто там? – прозвучал голос за дверью. Мы облегченно вздохнули. Какое счастье, что она дома! Ее на каникулы очень часто к бабушке отправляют на житье. Так, что нам повезло. – Катя, открывай! Это мы, Коржики! – закричал я. Это мы между собой ее только Катькой называем, а при встрече только Катей. Попробуй ей скажи «Катька», она так фыркнет, да еще и скажет: «Какая я тебе Катька? Катьки все в деревне. Там коров так называют. А я Катя, понял, дурак?». Такая вот она моя Катя. А Коржики, это мы с Димкой. Такое у нас прозвище. Это потому что у нас фамилия такая Коржик. Да, такая вот веселая и редкая фамилия. Меня когда в школе к доске вызывают, сразу все улыбаться начинают. И я тоже. Мне моя фамилия нравится. Вкусная у нас с братом фамилия. Коржик, это ведь тебе не борщ и даже не салат. Коржик это коржик. Катя открыла и удивилась: – Привет, вы это чего? Ой, Дима, а ты правда двойку за четверть получил? Димка не стал ломаться или врать, только головой мотнул. И правильно сделал. Чего тут такого? Катя открыла глаза от ужаса: – Кошмар. И что с тобой сделали дома? Вот этот вопрос мне уже не понравился: – Тебе, – говорю, – какое дело? Отругали и все! Ты нам лучше скажи, ты знаешь, в какой квартире девчонка из десятого класса живет? – Какая такая девчонка? – Тебе же сказали, из десятого класса. – А у нас в подъезде таких не мало. Кстати, вы заходите, мальчики, чего в дверях стоите. Это неприлично. Мы у Кати дома сто раз были. Ничего страшного. Мы зашли, но раздеваться не стали. Некогда. – Давай, говори, – сказал я. – А кто вам нужен? Вы мне хотя бы ее опишите? А зачем вам она? – Катя от любопытства даже покраснела. И не сводит глаз с Димки. Мне это не понравилось. Вот ведь, теперь она в него в двоечника еще больше влюбится. Некоторые девчонки, я слышал, очень любят хулиганов и двоечников. – Давай, говори, – это я уже Димке говорю. – Как она выглядит, твоя десятиклассница. Димка слегка смутился, а потом стал вспоминать: – В общем, она такая, большая. Взрослая. – Они все такие! – засмеялась Катя. – Ты что-то особенное говори. В чем она ходит? Какая у нее сумка? – Ты думаешь, я знаю, в чем она ходит, и какая у нее сумка? – разозлился Дима. – Мне больше делать нечего, чем такие глупости помнить? Она кудрявая и полненькая слегка. В общем… красивая. Да. И улыбается всегда. Катя задумалась. – Кажется, я знаю, о ком вы говорите, – сказала она. – А зачем она вам? – Тебе, какое дело? – возмутился я. – Сказано, что ищем ее и все тут. – Тогда я ничего не скажу, – отрезала Катя. Все-таки девчонки вредный народ. Даже противный. Тут слово взял Дима. – Она к нам в класс приходила, – сказал он, – очень интересно рассказывала, но я не все понял, а теперь мне надо у нее спросить. Катя посмотрела на моего брата и кивнула: – Поняла. Она к нам тоже приходила. Про права человека рассказывала. Тебя это интересует? – О, точно, – обрадовался Димка, – права человека. А я все никак вспомнить не мог, что там за права такие. Я смотрел на них и не мог понять, о чем они говорят. Права человека какие-то. Вот у дяди Саши, маминого брата есть водительские права. Это чтобы машину водить. Это я понимаю. А что за права человека? Наверно тоже что-то вроде паспорта. – Так, где она живет? – спросил Дима. – Ты скажешь? – На десятом этаже в такой же квартире, как и моя, – стала объяснять Катя. – Или на девятом. Нет, точно, на десятом. 4 Вика дает Димке книги Мы быстро вышли и побежали наверх. Вернее Димка побежал, даже лифт не стал вызывать. А я за ним. – Стойте, ребята, я с вами! – закричала нам вслед Катя, и слышу, она уже за мной топает. Какие эти девчонки все любопытные. Добежали мы до десятого этажа, стоим, отдышаться не можем. В звонок не звоним. – Даже спасибо не сказали, – проворчала Катька. – А ты чего за нами увязалась? – огрызнулся я. – Тебя звали? – А я, может, тоже не все поняла, – ответила Катька. – Тоже хочу спросить кое-что. Что, не имею права? – Имеешь, имеешь, – сказал Димка. – Тогда ты и звони. – А вот и позвоню! И Катя смело нажала кнопку звонка. Сначала никто не открывал, затем послышались шаги, дверь открылась, и за ней оказался какой-то высокий лысый дядька с усами, да еще и в очках. Но самое смешное, он был в халате длинном и теплом. Он удивленно на нас посмотрел, а потом спросил: – Макулатуру собираете? – Нет, – ответила Катя. – Нам нужна Вика Никитина из десятого А. – Ах, Вика! – почему-то обрадовался дядька. – Так вам нужна моя дочь Виктория? Вот тебе раз, так это, оказывается ее отец. В смысле, той девочки, которую мы ищем. – Да, – ответила Катя. – Тогда прошу, – и Викин отец гостеприимно пропустил нас в квартиру. – Виктория! К тебе пришли гости. Очень молодые люди. Я бы даже сказал дети. В прихожую вышла Вика, увидела нас и заулыбалась. Я ее сразу узнал. Она иногда на нашем этаже дежурит с красной повязкой. За дисциплину отвечает. Так вот, оказывается, кто к Димке в класс приходила. Оказывается, и к Кате приходила. Несправедливо, а в нашем классе она ничего не рассказывала. – Папа, это ребята из нашей школы, – весело сказала Вика, – это Катя Лемминг, а это Дима и Леша Коржики. Вот это да! Она, оказывается, нас знает. И имена и фамилии. Ну, правильно. Старшеклассники все знают. – Коржики? – удивился Викин папа. – Это фамилия такая, – сказал Димка. – Очень приятно, – пробормотал Викин папа. – Какие у вас фамилии необычные. Лемминг, значит, и Коржик? А мы вот просто Никитины. – Проходите в мою комнату, – Вика гостеприимно показала нам на дверь, на которой были три большие таблички с рисунками, запрещающими одна курить, другая пить, а третья держать собак. Но как только мы вошли в комнату Вики, к нам навстречу выскочил очень симпатичный пудель. Он сразу подбежал ко мне и стал обнюхивать мои карманы. Пришлось угостить его кириешками. Хорошо, что они у меня в кармане оказались. – Муха, как тебе не стыдно? Опять попрошайничаешь? – делая вид, что сердится, накинулась на собаку Вика. – Да, ладно, – сказал я, – мне не жалко. – Садитесь, ребята на мой диван и рассказывайте, какая нужда вас привела, – сказала Вика. Мы сели на яркий цветастый диван, и я ткнул Димку локтем, рассказывай, мол. – Расскажи нам про права человека! – выпалил брат. – Так я ведь вам уже рассказывала, – удивилась Вика. Димка смутился, но тут вмешалась Катя: – А мы не все запомнили. Хотелось кое-что уточнить. – Кое-что уточнить? – Вика хитро улыбнулась. – Здорово. А я помню, когда я рассказывала, ты Коржик Старший, играл на своем сотовом телефоне и не слушал. Димка покраснел, как рак и смущенно закрутил головой. – Я слушал, я не смотрел, но я все слышал. – Ладно, ладно, не оправдывайся. Видимо у тебя что-то случилось, раз ты о правах человека вспомнил. Ага, значит, в следующий раз не будешь играть, когда о важных вещах речь идти будет? – Не буду, честное слово не буду! – Ну, хорошо, что же вам рассказать? Только учтите, у меня времени очень мало. У меня очень важная встреча. Тут оживилась Катя: – Важная встреча? А с кем? – Много будешь знать, скоро состаришься, – засмеялась Вика. – Значит, это свидание с парнем, – с умным и всезнающим видом произнесла Катя. – И он тебя ждет под часами с букетом цветов? – Да погоди ты со своими цветами, – возмутился Димка, он вскочил с дивана подошел к Вике и посмотрел ей в глаза: – Расскажи мне самое главное. Вика сразу стала серьезной. – Знаешь, что мы сделаем? Я тебе дам книги, по которым я готовилась к встрече с вами, ты их внимательно изучи, прочитай, и если ты парень не глупый, а ты, я вижу, очень даже смышленый, то тебе многое станет ясно. А если чего не поймешь, то спросишь меня. Идет? – Идет. Вика подошла к шкафу, который стоял около дивана, открыла его и стала доставать книжки. – Вот это книга называется «Ваши права», здесь в статьях из декларации расписаны все права человека. Они действуют во всем мире. Эту книгу даже первоклашкам читать можно. Эта «Азбука гражданина» за восьмой и девятый классы. Я не выдержал и свистнул: – За девятый класс? Да разве ты чего там поймешь, Дим? – А ведь верно! – задумалась Вика. – Пойму! – Димка испугался, что Вика не захочет ему давать такую взрослую книгу, и вцепился в нее руками. – Пойму. Десять раз прочитаю, а пойму. – Ладно, бери. Там все равно не все читать надо. Я тебе нужные параграфы карандашом отмечу. И вот эту тоже бери. – Следующая книжка оказалась совсем небольшой, и даже тоненькая, как детские книжки. – А что это? – спросил Дима. – А это брат, не смотри, что книжка маленькая. Это очень даже большая и важная книга. Это Конституция России, – Важно подняла вверх указательный палец. – Главный закон нашей страны. Там вся вторая глава про права человека. Димка жадно схватил и эту самую Конституцию. Вика достала последнюю книжку. Тоже тоненькую и маленькую. Еще меньше, чем Конституция. – Это, тебе тоже понадобится. – А что это? – Это конвенция «О правах ребенка». Тут мы все трое рты так и раскрыли: – Права ребенка? – переспросил Димка. – Ты не шутишь? – Неужели и такие есть? – Катя тоже недоверчиво смотрела на Вику. А я, честно говоря, вообще ничего не понял. У меня просто голова кругом пошла от всех этих прав. – Да, именно права ребенка, – Вика засмеялась, а потом стала серьезной. – Хоть ребенок и человек, но закон защищает его особенно тщательно. Поэтому кроме прав человека особое место в современном праве занимают также права ребенка. Ну что, разберетесь сами? – Разберемся, – уверенно сказал Димка. – Спасибо, Вика. – Пожалуйста. Только книги мне верните до того, как каникулы закончатся. – Вернем. И мы пошли к выходу. Вика и Муха нас проводили до двери, а из кухни выглянул Викин папа и помахал нам рукой. – До свидания! – ответили мы ему хором. Когда дверь за нами закрылась, мой брат, сияющий от счастья, и прижимающий к груди Викины книжки, сказал: – Вот, теперь я все узнаю. – Пойдем домой? – спросил я. – Пойдем, – кивнул Дима. – А можно и мне с вами? – спросила Катя. Конечно же, мы позвали ее с собой. Катя только домой забежала за курткой и шапочкой, и мы отправились к нам. Дома мы разделись, и стали смотреть книжки, которые нам дала Вика. И тут мне сразу стало неинтересно. Книжки все были скучные. С картинками была только книга «Ваши права». Я стал их рассматривать, а читать мне было лень. Там были только какие-то странные статьи. Они так и назывались, статья 1, статья 2 и так тридцать штук. Буду я еще время тратить, чтобы их читать. Остальные книги были еще хуже, я их даже листать не стал. Скукотища. Я так и сказал: – Ерунда это все! Смотрю, а Катя тоже зевать начинает и в сторону нашего ящика с игрушками посматривает. – Сам ты ерунда, – сказал Димка и забрал у нас с Катей все книги, положил их на свой стол и начал листать. Я пожал плечами. Вот уж не привык я видеть брата с книгой в руках. С мячом или там, с клюшкой хоккейной, или с мобильником, ладно, но с книгами, да еще и с учебниками за девятый класс. Невероятно. – А ладно, – говорю я Кате, – пусть себе смотрит, если ему охота. Все равно ему скоро это все надоест. Давай пока поиграем. У Кати глаза сразу загорелись: – А во что? – В человека паука! – Чур, я злобный гоблин! И мы стали играть с моими монстрами. Вот за что мне Катя нравится, так это за то, что она в отличии от других девчонок любит монстров и здорово с ними умеет играть. Такие игры придумывает, что даже Димка удивляется. Прямо в кино ходить не надо. Мы долго играли, и я все ждал, когда же Димка бросит ерундой заниматься и с нами за дело возьмется. А он, в нашу сторону и не смотрит, словно и не слышит, листает свои книжки, и листает, что-то там читает, лоб морщит, брови хмурит и язык от напряжения высунул, словно упражнения по русскому языку переписывает. Мы с Катей уже наигрались, у нас человек паук десять раз уже погиб, а потом снова ожил, и гоблин победу одержал, мы уже пошли на кухню, стали чай разогревать, а он все читает. – Димка! – позвал я его, когда чайник вскипел. – Иди чай пить. – Пейте без меня! – крикнул он. – Ну, уж нет, – отвечаю я. – Так нечестно! Я тебе уже чай налил и сахар положил, три ложки. Так что приходи, давай. Нам без тебя скучно. Если ты не придешь, мы твое пирожное съедим. На это конечно никто не согласится, и Дима пришел в кухню, а в руке у него эта самая Конституция. – Ну и что ты там прочитал? – спросила Катя. – Чего пишут в твоей Конституции? – Чего пишут? – буркнул Дима. – У нас с вами есть право на жизнь и свободу, вот что пишут. – Как это право на жизнь? – удивилась Катя. – На свободу, это я еще понимаю, нельзя человека в клетке держать. А при чем тут жизнь? – Не знаю, – сказал Димка и взял пирожное. – Живем мы, живем, и не знаем, что у нас на это право есть. А оно у нас есть. Слушаю я весь этот разговор, а понять ничего не могу. Словно они на каком-то другом языке разговаривают. Эх, что значит, я только в третьем классе учусь. Далеко меня обогнали Дима и Катя. А ночью у моего брата опять приступ был. И опять мама бегала по квартире, я держал Диму за руку, и мне нечем было дышать, и я плакал, боясь за него и за себя. 5 Дима заводит тетрадь по праву Зря я надеялся, что моему брату надоест читать эти самые книги о правах человека. Димка теперь все время стал проводить за письменным столом с этими книгами. Как с утра встал, так и за стол. Читает их, листает, а потом и вовсе такое сделал, что я очень удивился. Сбегал в магазин и купил толстую тетрадь в яркой обложке, какие у старшеклассников бывают. Глянул я на его тетрадь внимательнее и узнал на ней наш российский флаг и герб с двуглавым орлом. И крупными буквами написано: «Право 8–9». – А что значит восемь и девять? – Это тетрадь за восьмой и девятый классы, – ответил Димка. – Право это такой школьный предмет, его старшеклассники изучают. – Круто! – сказал я. – А зачем тебе это надо? – А что, если я только в пятом классе учусь, то мне знания о моих правах не нужны? – Нужны, – говорю я, хотя сам думаю, что зачем они нужны, раз о них только в восьмом классе расскажут. – Ну а тетрадь тебе для чего? – Надо, – сказал Димка. – Я в нее нужные и полезные статьи буду записывать. Вот это да! Мало того, что ему надо двадцать упражнений по русскому языку сделать, так он еще и статьи какие-то выписывать собрался. Совсем с ума сошел. Как девчонка. Это они постоянно в каких-то своих дневниках глупости разные записывают. Вот у Кати этих дневников уже штук пять наверно. А она все пишет и пишет. Теперь же и мой брат писаниной заняться решил. Этак, он со мной совсем играть перестанет. Так я Диме и сказал: – Ерунда это все! И зачем это тебе нужно? А когда ты теперь рисовать будешь? – Глупый ты, Лешка, – сказал мой брат. – Это почему это? – я возмутился. – Рисование от меня никуда не уйдет, – ответил Дима. – А вот это мне надо поскорее выучить и запомнить. Это же каждая статья может мне в жизни пригодиться. – Как это может тебе какая-то глупая статья пригодиться? – А вот как! К примеру, хотим мы на улицу погулять пойти, а мама нас не пускает. Сколько раз так было? А теперь я знаю, что статья номер Двадцать два из Конституции России дает мне это право, потому что каждый человек имеет право на свободу. Об этом же говорится в Первой статье Всеобщей Декларации прав человека. Ну, ничего себе! Это каких же слов он успел нахвататься! Но я не собирался сдаваться: – А мама скажет, что ее ничего не волнует, и что гулять она нас не пустит и все. – А я ей скажу, что Конституция, это самый главный закон, и что ее даже сам президент нарушать не может. – Ну, уж президент может! – уверенно возразил я. – Это же президент! – А вот не может. Потому что Конституция даже главнее президента, и он не имеет права ее нарушать! До меня вдруг кое-что стало доходить. – Так вот что такое право! – воскликнул я. – Это значит, что если мне что-то можно делать, значит я имею на это право, а если нельзя, то уже не имею. – Выходит, что так, – согласился Димка. – А ты, Леша, не такой уж и глупый. Хоть в третьем классе только. – Так уж поумней тебя, – съязвил я. – У меня оценки получше твоих будут. – А вот я тебе сейчас как дам в ухо за такие слова! – А не имеешь права! – радостно воскликнул я. Димка засмеялся: – Вот значит как. Дошло до тебя, что такое иметь право? Научил я тебя на свою голову. А оценки у тебя лучше моих потому, что ты в мои старые тетрадки подсматриваешь, а мне все самому приходилось делать. Я тоже засмеялся. Димка вдруг стал серьезным и говорит: – А ведь, Леха, есть даже статьи про ремень. – Где? Покажи! – разволновался я. – Неужели даже про ремень есть? – А вот слушай. Статья номер двадцать два. Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность….. и вот статья номер Три из Декларации. Каждый человек имеет право на личную неприкосновенность, жизнь и свободу. – А где тут про ремень? – удивился я. – Ты, Димочка, что-то не то говоришь. Ничего тут про ремень и не сказано. – Тьфу, ты! Какой бестолковый! – рассердился Димка. – Так неприкосновенность это и есть… – Что есть? – Что никто никого трогать не должен. Даже трогать никого нельзя без разрешения, не то что бить или ремнем пороть. Я с сомнением покачал головой: – Нет, брат. Это ты что-то не то говоришь. Раз тут про ремень ничего не говорится, то значит, ничего ты никому не докажешь. – А я вот сейчас как отлуплю тебя! – Димка от ярости даже кулаки сжал. Я даже испугался, отскочил на один шаг и быстро говорю: – Не имеешь права. У меня эта самая, как ее, неприкосновенность. Димка сразу же успокоился. – То-то же, – говорит, – неприкосновенность. Я сегодня же маме покажу эти статья. Пусть знает, что она нарушает права человека и права ребенка. За такие дела и под суд попасть можно. Если, конечно, я туда пожалуюсь. Дима вспомнил, как его побили, и погрустнел. Я решил поскорее его отвлечь от грустных мыслей и говорю: – Пойдем играть. Потом свои статьи писать будешь. – Не буду я играть. Мне делом надо заниматься. Это у тебя жизнь без забот и хлопот. Я прямо чуть не расплакался. – Это что же такое получается? – говорю. – Выходит, что я с родным братом теперь поиграть не имею права? Скажи, Димка, имею я это право или не имею? – Имеешь, – вздохнул брат. – А раз имею, то давай играть. Пришлось моему занятому и деловому брату играть со мной в роботов, шахматы и шашки. – Если я тебя обыграю, то ты от меня отстанешь на два часа, – сказал Дима, расставляя на доске фигуры. – Фигушки! Только на час. – Ладно. Конечно, он меня быстро обыграл. Три раза мы сыграли, и все три раза он мне мат поставил. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/dmitriy-suslin/kak-dimka-za-prava-cheloveka-borolsya/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.