Угасание
Лиза Смедман


Забытые королевства: Война Паучей королевы #4
Подземный город темных эльфов Мензоберранзан осажден. Враги надеются на легкую добычу, пользуясь отсутствием Паучьей Королевы. Однако жрица Ллос, Квентл Бэнр, не оставляет надежды вернуть благосклонность богини. Ради этого она готова на все – призвать на помощь демона и даже вернуться на дно Дьявольской Паутины. Но в одиночку с такой задачей не справиться, а сопровождающий ее отряд эльфов-дроу теряет бойцов – кто-то находит себе для поклонения новое божество взамен умолкнувшей Ллос, а кем-то движет бескорыстная любовь, на которую способно даже сердце темного эльфа.





Лиза Смедман

Угасание





Благодарности


И вновь спасибо членам моей писательской мастерской:

Мэттью Клакстону, Джону Харту, Барри Линку,

Фрэн Скин, Питеру Таперу и Дэвиду Уиллису.

Ваши критика и советы, как всегда, были бесценными.







ПРОЛОГ


Сначала была жажда пищи, голод, абсолютный и требовательный. Живые существа карабкались и сражались, тысячи их, кусающихся и бьющих ногами, сцепились в единый перекатывающийся клубок. Никаких союзников, никакой дележки, лишь миллионы сражающихся каждый за себя пауков, пожирающих своих собратьев, хрустящих их плотью и высасывающих сладкие жизненные соки.

Те, кто сумел пережить первые мгновения свободы после выхода из яиц, утолили наконец свой физический голод, их восьминогие тельца раздулись. Наступила минутная передышка.

Но физический голод оказался не более чем катализатором, и эти твари, потомки Повелительницы Хаоса, от физических нужд возвысились до потребностей честолюбия, от простого голода – к первому вкусу силы, и яростная битва забушевала вновь. Они вгрызались – и они ели. Они нападали и насыщались, напитываясь как пронзительной болью своих соперников, так и ароматом истекающего из них ихора. Вопль бьющейся в агонии жертвы. Страх в восьми крохотных глазках, когда один получает преимущество, а другой понимает, что настал конец.

Счастье пролить кровь.

Это означало следующий уровень, стоящий выше физического, для тех, кто уцелел во время первоначального насыщения. Означало удовлетворенное самолюбие, ощущение своего превосходства, сладкий вкус победы. И тысячи пауков успокоились.

Но это был еще не конец.

Ибо превыше голода и жажды власти была потребность в риске, воистину характерная черта богини Ллос, запредельная и парадоксальная тяга ходить по самому краю.

И все началось снова. Тысячи пауков нападали, убивали и гибли сами, и к тем, кто выжил в первые мгновения этого нового испытания, пришло осознание себя, потому что они были порождениями Ллос, детьми хаоса, и именно в этой круговерти сражения, когда отовсюду маячило забвение, эти существа жили, жили истинной жизнью, наслаждаясь пониманием того, что каждый миг может оказаться последним.

В этом и была прелесть Хаоса.

В этом заключалась притягательность Ллос.

И это означало гибель для всех, кроме одного.




ГЛАВА 1


Фарон лежал на земле, глаза в глаза с пятью раздраженно шипящими змеями. С их обнаженных зубов капал яд, пасти были широко разинуты. Черно-красные гадины тянулись к нему с рукояти плетки.

Женщина с плетью в руках глядела на Фарона сверху вниз, с трудом сдерживая ярость. Выше и сильнее Мастера Магика, она являла собой внушительное зрелище. Фарон не мог видеть ее лица – мешал яркий свет, льющийся с небес, превращая ее в темный силуэт с волосами цвета слоновой кости, – но тон ее был не менее ядовитым, чем шипение ее змей.

– Ты нарочно наступил на того паука, – произнесла Квентл.

– Нет, – огрызнулся маг, передернувшись, поскольку его элегантная рубашка на спине вся пропиталась жидкой холодной грязью. Он был рад, что остальные члены их отряда разошлись на разведку в разные стороны и не видят его в столь недостойной позе. – Я не в состоянии разглядеть проклятую тварь при этом кошмарном свете. Пришли бы мои штаны в такое состояние, если бы я видел достаточно хорошо, чтобы обойти заросли ежевики, в которых их изорвал? Если на дороге и был паук, я не знал, что он там.

Он бросил взгляд налево, куда мгновением раньше указывала Квентл. Едва она тоже глянула в ту сторону, его правая рука незаметно скользнула из-за спины.

Одна из змей плетки предостерегающе прошипела, но было уже поздно. В тот же миг, когда рука Фарона оказалась на свободе, он произнес слово, пробудившее магию в его кольце. Мгновенно стальной ободок на его пальце распрямился, увеличился в размерах и превратился в меч. С быстротой мысли оружие взметнулось высоко в воздух и обрушилось на змей.

Гадины отпрянули, едва увернувшись от разящего клинка. Квентл отпрыгнула назад, зазвенев кольчугой. Фарон взвился на ноги и начал наступать на нее, тесня мечом.

– Джеггред! – взвизгнула Квентл, и ее пивафви взвихрился вокруг нее, когда она увертывалась от танцующего клинка. – Защити меня!

Фарон стремительно сунул руку в карман своего плаща и извлек щепотку алмазного порошка. Он выкрикнул слова заклинания, одновременно крутнувшись и рассеивая сверкающую пыль в воздухе по небольшому кругу. Мерцающий купол силы, словно перевернутая кверху дном чаша, накрыл мага.

И как раз вовремя. Мгновение спустя после материализации магического купола из леса с ревом вынеслось некое существо, смутно напоминающее дроу. Дреглот кинулся на купол, и когти его огромных боевых рук заскрежетали, пытаясь вонзиться в твердую, как алмаз, поверхность, со звуком, похожим на вопли проклятых. Полудемон вновь и вновь прыгал на купол и всякий раз соскальзывал.

Сдавшись наконец, дреглот скорчился снаружи магического барьера, стиснув в кулаки пару меньших рук и упершись ими в землю, раздосадовано сжимая и разжимая когти на вторых, больших руках. Он уставился на Фарона кроваво-красными глазами, потом пренебрежительно вздернул подбородок, и по грубой гриве желтовато-белых волос, окутывающей его плечи, пробежала волна дрожи.

Фарон поморщился от вонючего дыхания дреглота, жалея, что магический барьер не способен задерживать запахи.

Позади Джеггреда Квентл настороженно следила за зависшим прямо над ее головой мечом, заслоняясь от него небольшим круглым щитом, прикрепленным ремнем к руке. Змеи ее плетки шипели на клинок, одна из них метнулась вверх в тщетной попытке укусить оружие. Квентл потянулась было к висящей на боку трубке со свитками, потом остановилась. Похоже, ей не хотелось тратить ту немногую магию, что у нее еще оставалась, на столь мелкую ссору.

– Отзови своего племянничка и давай поговорим, – предложил Фарон. Он, щурясь, мельком взглянул в безжалостное синее небо. – И давай уберемся подальше от солнца, пока оно не обратило в прах этот твой прелестный несокрушимый щит.

Глаза Квентл сузились от ярости при подобной дерзости Фарона. Она, без сомнения, считала, что хоть он и Мастер Магика, но, как мужчина, должен помнить свое место. Квентл, безусловно, страстно желала бы воспользоваться заклинаниями, которые некогда даровала ей Ллос, чтобы оплести Фарона паутиной и подвергнуть его нескончаемым, медленным мукам, но Паучья Королева умолкла. У Квентл не было больше заклинаний, за исключением тех, что хранились в ее свитках.

– Джеггред! – резко бросила она. – Уйди.

Дреглот нехотя попятился от барьера.

– Так-то лучше, – заметил Фарон.

Он поднял правую руку с распрямленными пальцами и отдал приказ. Меч начал уменьшаться, потом стремительно пронесся по воздуху к его ладони и вновь свернулся в кольцо. Фарон собрался было опустить барьер, но остановился, видя напряжение Джеггреда.

– Должен напомнить тебе, Квентл, что я мог бы убить это дьявольское отродье одним словом, – предостерег маг.

– Джеггред знает это, – ответила Квентл; безразличие обратило ее красивое лицо в невыразительную маску. – Он сам делает свой выбор.

Джеггред зарычал – непонятно, на Квентл или на Фарона, – и плюнул на магический купол. Поднявшись на ноги, он зашагал обратно в лес.

Фарон позволил барьеру исчезнуть.

– Ну а теперь, – сказал он, оправляя элегантное, но поношенное за время странствий одеяние и убирая прядь белокурых волос, упавшую на высокий лоб, – я приношу свои извинения за то, что наступил на одного из детей Ллос, но уверяю тебя, что это была чистая случайность. Чем скорее мы покинем Светлые Земли, тем лучше. Мало того что мы взбаламутили всю крепость Минауф, убив верховного жреца Дома Джэлр…

– Это было твое решение, не мое! – огрызнулась Квентл. Затем, мгновение спустя, улыбнулась. – Хотя Тзирик заслужил смерть.

Змеи ее плетки согласно зашипели.

Фарон кивнул, довольный ее согласием с тем, что эта смерть была необходима. Магия Тзирика позволила их отряду через Астральный Уровень попасть на Дно Дьявольской Паутины, во владения богини, которой служила Квентл, – богини, в последнее время сделавшейся пугающе безгласной. Там они узнали, почему жрицы Ллос не могли больше пользоваться ее магией: богиня исчезла. Ее храм выглядел покинутым, двери его были запечатаны изображением ее лица, высеченного из огромного черного камня.

Однако времени на то, чтобы понять, является ли такое положение дел выбором самой Ллос, не было. Как Фарон и ожидал, Тзирик предал их, использовав свою магию для того, чтобы открыть путь богу, которому служил. Вараун набросился на каменное лицо и почти преуспел в его разрушении, когда на защиту изваяния явился воитель Ллос – бог Селветарм.

Понимая, что Тзирик вовсе не намерен позволять им всем вернуться обратно, Фарон велел Джеггреду убить жреца, сказав при этом дреглоту, что это приказ Квентл. Смерть Тзирика выбросила отряд Квентл со Дна Дьявольской Паутины, оставив ее богам. Почем знать, думалось Фарону, может, Селветарм и Вараун сражаются там и поныне.

Если бы Вараун победил и сумел-таки уничтожить Ллос, это стало бы началом новой эпохи для дроу. Находящиеся под покровительством Господина В Маске мужчины выступали против матриархата; его победа, без сомнения, подтолкнула бы не владеющее магией мужское население Мензоберранзана к мятежу, еще более опасному, чем тот, который город недавно пережил. Но если Селветарму удалось защитить Паучью Королеву, Ллос могла в один прекрасный день вернуться и восстановить паутину своей магии, вновь даруя силу заклинаниям жриц дроу. Как бы то ни было, Фарон желал оказаться на стороне победителя, или, во всяком случае, сделать вид, что служит его интересам.

– Как я и говорил, – продолжил Фарон, – нас ищет не только Дом Джэлр, этот лес кишит лесными эльфами. Чем скорее мы уберемся под землю, тем лучше.

Он умолк и бросил взгляд в сторону леса, щурясь от солнечного света, беспощадно отражающегося от мокрого белого снега, укрывавшего и деревья, и землю. Маг сожалел о своем решении телепортировать отряд сюда. Его заклинание позволило им спастись из крепости Дома Джэлр, но портал, которым он надеялся воспользоваться, чтобы еще больше оторваться от преследователей, оказался односторонним. Они очутились в западне на поверхности земли, в устье неглубокой, оканчивающейся тупиком пещеры.

– Интересно, отыскал ли уже кто-нибудь из остальных путь вниз? – пробормотал Фарон.

Словно услышав его слова, из чащи появился Вейлас Хьюн, вынырнув из густых зарослей совершенно бесшумно, чем проводник лишь отчасти был обязан наделенной магией кольчуге, которую носил. На его поясе висели два кривых кинжала – крури, также усиленные магией, – а рубаха была увешана целой россыпью магических талисманов самых разных народов Подземья. Янтарные глаза наемника немного слезились, он щурился от солнечного света, из-за выпяченной челюсти казалось, что он все время стискивает зубы. Он был привычно собран и напряжен, словно ожидал удара. Его эбеновую кожу перечеркивало множество тонких серых линий – неброское наследие двух веков, проведенных в сражениях.

Вейлас мотнул головой в ту сторону, откуда только что пришел:

– Там неподалеку разрушенный храм. Он выстроен над пещерой.

Глаза Квентл сверкнули, змеи в ее плети напряженно застыли.

– Ведет ли она в Подземье? – спросила она.

– Да, госпожа, – ответил Вейлас с легким поклоном.

Фарон шагнул вперед и хлопнул проводника по плечу.

– Отлично, Вейлас, – весело бросил он. – Я всегда говорил, что ты туннель за милю учуешь. Веди нас! Мы мигом окажемся в Мензоберранзане, утолим жажду лучшими винами, которые…

– Думаю, что нет. – Квентл стояла подбоченясь, взгляд ее ядовитостью был вполне под стать змеям ее плетки. – Богиня исчезла, возможно, она подверглась нападению. Мы должны отыскать ее. – Глаза жрицы сузились. – Фарон, ведь ты же не предлагаешь, чтобы мы отвернулись от Ллос, не так ли? Если да, то я уверена, что Верховная Мать позаботится о том, чтобы ты был примерно наказан.

Вейлас быстро перевел взгляд с Фарона на Квентл, потом сделал небольшой шажок в сторону, вывернувшись из-под руки мага.

– Я – отвернуться от Ллос? – переспросил Фарон, пряча за смешком нервозность. – Вовсе нет. Я просто предлагаю следовать приказаниям Верховной Матери. Она велела нам выяснить, что случилось с Ллос, и мы это сделали. Может, мы и не получили еще всех ответов, но восстановили немало важных деталей этой головоломки. Верховная Мать, без сомнения, захочет узнать о том, что нам известно на данный момент. Поскольку Архимаг больше не отвечает на мои вызовы, мы не можем быть уверены в том, что он получает наши сообщения. Я предполагаю, что нам следует доложить обо всем лично.

– Пойдет только один из нас, – сказала Квентл. – Но это будешь не ты. Для тебя найдутся другие, более важные дела. – Она мгновение помедлила, размышляя. – Ты же способен вызывать демонов, верно?

Фарон приподнял бровь.

– Да, я владею такими заклинаниями, – отозвался он. – Но какое это имеет отношение к…

– Мы вернемся на Дно Дьявольской Паутины – на этот раз во плоти, – заявила Квентл. – И с проводником, более заслуживающим доверия, чем Тзирик.

Вейлас содрогнулся.

– Демон? – переспросил он. Обычно молчаливый проводник увидел злой взгляд Квентл, словно вдруг осознал, что произнес это вслух, и поклонился. – Как прикажете, госпожа.

Фарон был более резок:

– Предположим, я вызову демона, но как мы можем надеяться помешать ему разодрать нас в клочья, не говоря уже о том, чтобы заставить его стать нашим проводником в некой небольшой прогулке в Абисс? Даже Архимагу Громфу не пришло бы в голову вызывать демона без золотого пентакля, чтобы заставить его повиноваться. Мы в глуши – в Наземных Королевствах, если ты не заметила. Где я, по-твоему, возьму магические компоненты для…

– Джеггред.

Фарон моргнул, пытаясь понять, верно ли он расслышал Квентл.

– Джеггред, – повторила она. – Мы используем его кровь. Ты сможешь изобразить магическую пентаграмму ею.

– А… – Фарон выругался про себя, понимая, что Квентл, к несчастью, права. Кровь дреглота действительно могла подчинить демона, но только одного – того, который помог Верховной Матери Бэнр произвести на свет сына-полудемона. Того, который был отцом Джеггреда.

У Фарона не было никакого желания встречаться с ним, ни во плоти, ни в другом обличье, но он понимал, что выбора у него нет. Нет, если он хочет продолжать свою тонкую игру, изображая видимую преданность Ллос, необходимую, если он намерен оставаться Мастером Магика. Точно так же, как Вейлас, Фарон почтительно поклонился.

– Как прикажете, госпожа, – произнес он, но вложил достаточно сарказма в последнее слово, напоминая ей, что ее титул – ничто для него. Там, в Мензоберранзане, она, может, и настоятельница Арак-Тинилита, но он – вовсе не один из трепещущих перед нею новичков. Он махнул рукой туда, куда ранее указывал Вейлас. – Может, займемся заклинаниями под землей? Я предпочел бы убраться подальше от этого проклятого солнца.

Когда Вейлас и Квентл двинулись прочь, Фарон сделал вид, что следует за ними. Он замешкался, поднял небольшой прутик и собрал с тропы клочья паутины. Пусть Ллос умолкла, но клейкие сети, сплетенные ее детьми, по-прежнему оставались полезными: паутина являлась компонентом множества заклинаний. Пряча облепленный паутиной прутик в карман, он заторопился за остальными.




ГЛАВА 2


Халисстра стояла на вершине утеса, озирая лес. Укрытые снежным покрывалом деревья тянулись во все стороны, сколько хватало глаз, то тут, то там среди них виднелась впадина озера невероятно яркой синевы или дорога, аккуратная и прямая, точно пробор в волосах. Впервые Халисстра поняла, что означает слово «горизонт». Это была та самая далекая линия, где темная зелень леса встречалась с режущей глаза, испещренной белыми прожилками синевой неба.

Стоящего рядом Рилда передернуло.

– Не нравится мне тут, наверху, – признался он, прикрывая глаза рукой. – Чувствуешь себя… беззащитным.

Халисстра мельком заметила струйку пота, стекающую по эбеново-черному виску Рилда, и тоже вздрогнула, когда холодный зимний ветер ударил ей в лицо. Подъем был долгам, опасным, несмотря на то, что с одной стороны утеса они отыскали вырубленные в скале, стершиеся от времени ступени. Она не могла объяснить, что заставило ее притащить сюда, наверх, Рилда, как не могла объяснить, почему у нее нет тех мрачных предчувствий, что испытывает Мастер Оружия. И все же, несмотря на эти страхи, Рилд – такой же высокий, как сама Халисстра, хотя и мужчина, – был воином во всех отношениях. За спиной у него висел большой меч; он носил кирасу с бронзовым нагрудником работы дворфов; его худощавые мускулистые руки защищали тяжелые стальные нарукавники, соединенные на локтях шарнирами. Короткий меч для ближнего боя висел в ножнах на бедре. Волосы его были коротко обстрижены, чтобы в бою враги не смогли вцепиться в них. От них остался лишь короткий ежик – такой же белый, как и длинные, до плеч, волосы самой Халисстры.

– В Чед Насаде ненадолго останавливался один обитатель поверхности – маг-человек, – сказала Халисстра. Безбрежность неба над головой заставляла ее говорить тише; было такое ощущение, будто боги затаились среди облаков и наблюдают за ними. – Он говорил, что в нашем городе у него такое чувство, будто он живет в комнате с ужасно низким потолком, что он все время ощущает свод пещеры у себя над головой. Я смеялась над ним: как можно чувствовать себя взаперти в таком просторном городе – городе, подвешенном на тонких нитях известняковой паутины? Но теперь мне кажется, что я понимаю, что он имел в виду. – Она указала на небо. – От всего этого ощущение такой… открытости.

– Ты увидела достаточно? – хмыкнув, поинтересовался Рилд. – Мы же не собираемся отыскивать здесь вход в Подземье. Давай спускаться обратно, подальше от этого ветра.

Халисстра кивнула. Ветер пробирался под кольчугу, несмотря на толстую рубаху, укрывающую тело от шеи до коленей и от плеч до локтей. Серебряный нагрудник, прикрепленный к кольчуге, украшало изображение меча острием вверх на фоне полной луны в ореоле серебристых нитей. Это был священный символ Эйлистри, богини наземных дроу. Рубаха иод металлом все еще пахла кровью – кровью жрицы, убитой Халисстрой. Запах неотступно следовал за кольчугой, подобно прилипчивому привидению, хотя кровь была пролита несколько дней назад.

После того как у Халисстры отняли ее собственное оружие и доспехи, она забрала у Сейилл не только кольчугу, но и щит, и остальное, включая тонкий длинный меч с полым эфесом и отверстиями по всей длине, – такую рукоять можно было поднести к губам и играть на ней, как на флейте. Красивое оружие, но оно ничуть не помогло Сейилл: она умерла, не успев даже обнажить его. Сейилл, убаюканную притворным интересом Халисстры к ее богине, внезапное нападение жрицы дроу застало врасплох. И несмотря на такое вероломство, Сейилл сказала ей, что все еще не теряет надежды на нее. Сказала с такой уверенностью, словно даже в эти последние, предсмертные мгновения ждала, что Халисстра спасет ее.

Она была дурой. И все-таки Халисстра никак не могла выкинуть из сознания слова умирающей жрицы, как не могла отделаться от запаха крови, исходящего от чужой рубахи.

Может, таково и есть чувство вины: долгое, неистребимое зловоние?

Злясь на собственную слабость, Халисстра гнала эту мысль из головы. Сейилл заслужила свою смерть. Жрица была настолько глупа, что поверила тому, кто не принадлежал к ее вере, и даже еще глупее – она поверила дроу.

И все же, подумалось Халисстре, пока она медлила, пропуская Рилда вперед по разрушенной каменной лестнице, в одном Сейилл оказалась права. Неплохо было бы порой не бояться поворачиваться кое к кому спиной.


* * *

Рилд спускался по ступеням в молчании, прислушиваясь к слабому позвякиванию кольчуги Халисстры и тщетно пытаясь отвлечься от мыслей о стройных ногах, которые он увидит, если сейчас обернется. Куда девалась его сосредоточенность? Как Мастеру Мили-Магтира, ему следовало бы лучше владеть собой, но Халисстра поймала его в сети страсти, которые прочнее любой паутины, порожденной магией Ллос.

Внизу лестницы, укрывшись от ледяного ветра, обжигавшего на вершине скалы, Халисстра остановилась и указала на вырезанное на камне изображение полумесяца.

– Когда-то это было священное место, – сказала она, глядя на обломки колонн, валяющиеся среди укрытых снежным саваном деревьев.

Рилд нахмурился. В Верхнем Мире растительность покрывала все вокруг, точно гигантская плесень. Ему недоставало голых каменных стен пещер, где не было запахов сырой земли и листвы, забивающих его обоняние. Он поковырял ботинком снег, обнажая потрескавшийся мраморный пол.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Полумесяц – это символ Кореллона Ларетиана. Эльфы, жившие когда-то в этих лесах, должно быть, поклонялись ему здесь. Наверное, их жрецы поднимались по этой лестнице, чтобы при свете луны творить свою магию.

Рилд прищурился на висящий в небе огненный шар.

– По крайней мере, – заметил он, – луна не такая яркая, как солнце.

– Ее свет мягче, – отозвалась Халисстра. – Я слыхала, это потому, что боги, объявившие ее своим символом, добрее к тем, кто им поклоняется, – но не знаю, правда ли это.

Рилд некоторое время смотрел на разрушенную каменную кладку.

– Боги наземных эльфов не могут быть особенно сильными. Кореллон допустил, чтобы этот храм так обветшал, а богиня Сейилл была бессильна спасти свою жрицу от тебя.

– Это верно, – кивнула Халисстра. – И все же когда тысячелетия назад Ллос попыталась свергнуть Кореллона и установить новый порядок в его владениях, то потерпела поражение и была вынуждена спасаться бегством в Абисс.

– В Академии учат, что богиня покинула Арвандор добровольно, – сказал Рилд. Потом пожал плечами: – Скорее – отступила из стратегических соображений.

– Возможно, – задумчиво произнесла Халисстра. – И все же я не могу отделаться от мысли, что увиденное нами на Дне Дьявольской Паутины – это застывшее изображение лица Ллос из черного камня – что-то вроде затвора, преграды, превратившей сам храм Ллос в тюрьму. Тюрьму, созданную руками какого-то другого бога. Выберется ли Ллос когда-нибудь из нее – или навеки останется в заточении, а ее магия будет навсегда усмирена?

– Именно это и хочет узнать Квентл, – заметил Рилд.

– И я тоже, – ответила Халисстра. – Но по другим причинам. Если Ллос мертва или обречена на вечное Дремление, какой смысл подчиняться здесь приказам Квентл?

– Какой смысл?! – воскликнул Рилд. Он начинал понимать, что за опасный ход приняли размышления Халисстры. – Да такой: с заклинаниями или без них, Квентл Бэнр все равно настоятельница Арак-Тинилита и Первая Сестра Верховной Матери Дома Бэнр. Вздумай я бросить вызов Квентл, я лишился бы звания Мастера Мили-Магтира. В тот же миг, как Мензоберранзан узнал бы о моей измене, все как один в Академии похватались бы за ножи, жаждая моей крови.

– Это верно, – вздохнула Халисстра. – Но, может быть, в другом городе…

– Я не желаю выпрашивать объедки с чужого стола, – резко бросил Рилд. – А единственный город, который мог бы стать мне пристанищем – при покровительстве твоего Дома, – уничтожен. После гибели Чед Насада тебе некуда возвращаться. Тем более благоразумно снискать благосклонность Квентл, чтобы, когда мы возвратимся в Подземье, ты смогла обрести новый дом в Мензоберранзане.

– А если нет? – после долгого молчания спросила Халисстра.

– Что? – переспросил Рилд.

– Если я не вернусь в Подземье?

Рилд мельком глянул на лес, что окружал их со всех сторон. В отличие от надежных, тихих туннелей, к которым он привык, стена деревьев и кустарников была проницаемой, наполненной шорохами и скрипами и стремительными краткими движениями живых существ, перепархивающих с ветки на ветку. Рилд не знал, что хуже: то гнетущее чувство, что он испытал под бескрайней пустотой небес, или его теперешнее ощущение – как будто лес следит за ними.

– Ты сумасшедшая, – сказал он Халисстре. – Ты нипочем не выживешь здесь одна. Особенно без заклинаний, чтобы…

Глаза Халисстры полыхнули гневом, и Рилд разом пожалел о своих опрометчивых словах. За всеми этими разговорами Халисстры о наземных богах он на миг позабыл, что она тоже жрица Ллос и женщина из знатного Дома. Воин начал было низко кланяться и извиняться, но, к его изумлению, она коснулась ладонью его руки.

Потом Халисстра что-то сказала, прошептала так тихо, что ему пришлось напрячься, чтобы расслышать:

– Вместе мы бы выжили.

Он уставился на нее, пытаясь понять, не подвел ли его слух. И в то же время он потрясенно ощущал ее руку на своей руке. Прикосновение ее пальцев было легким, но ему казалось, что оно обжигает кожу, обдавая его жаром.

– Может, мы и смогли бы уцелеть, – признал Рилд и пожалел, что сказал это, увидев сияющие глаза Халисстры.

Союз, который он только что нечаянно заключил, скорее всего, будет не прочнее его дружбы с Фароном. Халисстра станет придерживаться его, пока это будет отвечать ее целям, а потом разорвет его в тот же миг, когда он станет неудобен для нее. Точно так же, как бросил Рилда Фарон, оставив сражаться с бесчисленным множеством врагов, когда они вдвоем пытались бежать из вырубленной в сталактите крепости Сирзан.

Мастерство Рилда спасло тогда ему жизнь и позволило с боем пробиться к свободе. Позже, когда он вновь встретился с Фароном, маг хлопнул его по спине и притворился, будто всегда был уверен, что Рилд справится. Иначе разве покинул бы он своего «дорогого друга»?

Халисстра одарила Рилда улыбкой, от которой лицо ее разом сделалось очаровательным и красивым.

– Вот что мы сделаем… – начала она.

В душе Рилд вздрогнул при слове «мы», но лицо его, пока он слушал, оставалось бесстрастным.


* * *

Данифай наблюдала из-за дерева, как разговаривают Халисстра и Рилд, стоя посреди разрушенного храма. Было ясно, что они что-то затевают. Их голоса звучали слишком тихо, чтобы Данифай могла расслышать слова, и они склонялись друг к другу, словно заговорщики. Еще было ясно, судя по быстрому поцелую, которым Рилд поцеловал Халисстру, когда разговор завершился, что они уже стали, или скоро станут, любовниками.

Глядя на них, Данифай испытывала холодную, тихую злость. Не ревность – ей не было дела ни до Рилда, ни до Халисстры, – но досаду, что не она первая соблазнила Рилда.

Данифай обладала гораздо большей красотой, чем ее прежняя хозяйка. Халисстра была худощавой, с маленькой грудью и узкими бедрами, а Данифай – соблазнительно пышной. Волосы у Халисстры были просто белыми, а у Данифай – блестели серебром.

Что до лица Халисстры, что ж, оно выглядело достаточно миловидным, с чуть вздернутым носом и обычными глазами, красными, как горящие угли, но у Данифай были преимущества – кожа нежнее самого черного бархата, губки, постоянно кривящиеся в недовольной гримаске, и брови, правильными белыми дугами выгнувшиеся над глазами необыкновенного – светло-серого – цвета. Преимущества, которые ей следовало бы использовать раньше, судя по этим проявлениям слащавой сентиментальности, которые увидела Данифай.

Квентл уже втянута в игру, хотя нельзя сказать, чтобы старшая, более опытная жрица совершенно не догадывалась о ближайших намерениях Данифай. Не требовалось быть гением, чтобы понять, зачем Данифай соблазнила настоятельницу Арак-Тинилита. Это было едва ли не ожидаемо.

Данифай предчувствовала, что, вздумай она заняться Фароном и Вейласом, ее ждет задача посложнее. Мастер Магика хитер. Когда положение начнет меняться, одурачить его наверняка будет трудно, но его открытой неприязнью к Квентл, возможно, удастся как-то воспользоваться. Вейласа нанял и платит ему деньги Дом Бэнр, а у Данифай в ближайшее время золото появится едва ли. Это было бы очень непросто. А Джеггред, хм…

Но Рилд, с его странной влюбленностью в госпожу Данифай, которая скоро должна стать ее бывшей госпожой, был орешком покрепче.

«Какой смысл играть в сава, – подумала она, – если не все фигуры подчиняются тебе?»

Среди развалин появился Вейлас в сопровождении Фарона и Квентл, а мгновением позже вприпрыжку прибежал Джеггред. Фальшивая улыбка, которой Халисстра приветствовала Квентл, и то, как Рилд намеренно встретился взглядом с Фароном, укрепили подозрения Данифай. Халисстра замыслила что-то против другой жрицы, а Рилд – против своего бывшего друга.

Данифай улыбнулась. Она не знала, что они намерены предпринять, – пока, – но, что бы это ни было, пленница не сомневалась, что сумеет с толком этим воспользоваться. Она вышла на поляну и присоединилась к остальным.

Резко щелкнув плетью, Квентл жестом подозвала всех к себе.

– Вейлас нашел вход в Подземье, – объявила она. – Когда мы окажемся в безопасности внизу, Фарон сотворит заклинание. Мы возвращаемся на Дно Дьявольской Паутины. Но не все. Один из вас понесет донесение в Мензоберранзан, Верховной Матери.

Когда Квентл обвела группу взглядом, Данифай отметила в нем нерешительность. Квентл явно колебалась, размышляя, без кого она сможет обойтись – или кому может доверять. Хватаясь за этот шанс, Данифай пала ниц перед верховной жрицей.

– Позвольте мне исполнить ваше приказание, госпожа, – взмолилась она. – Я буду служить вам так же верно, как служила Ллос.

Говоря, она бросила недобрый взгляд на Халисстру, надеясь, что Квентл поймет ее намек. Во время их путешествия на Дно Дьявольской Паутины Халисстра позволила себе святотатство, и ей нельзя доверять.

Данифай, разумеется, тоже. Если выберут ее, она не намерена идти в Мензоберранзан. Конечно нет, коль скоро в Шиндилрине есть маг, который, может быть, сумеет помочь ей освободиться раз и навсегда от ненавистного заклятия, связывающего ее с Халисстрой.

Данифай почувствовала, как Квентл коснулась ее волос, и выжидающе подняла взгляд.

– Нет, Данифай, – произнесла Квентл, прикосновение перешло в мягкое похлопывание. – Ты останешься со мной.

Данифай стиснула зубы. Видимо, она слишком преуспела в соблазнении жрицы.

Халисстра выступила вперед и, к изумлению Данифай, упала на колени перед Квентл.

– Госпожа, – начала Халисстра, – позволь мне отнести твое послание. Я знаю, что не оправдала твоих ожиданий тогда, под сенью храма богини. Теперь я молю тебя. Пожалуйста, позволь мне… искупить свою вину.

– Нет! – выкрикнула Данифай. – Она что-то замышляет. Она не собирается идти в Мензоберранзан. Она…

Халисстра рассмеялась.

– А куда же мне тогда идти, Данифай? – поинтересовалась она. – Чед Насад лежит в руинах. У меня нет больше Дома, в который я могла бы вернуться. Мне нужно искать новый дом – в Мензоберранзане. А может ли быть лучшее начало, чем, презрев опасности Верхнего Мира, доставить жизненно важное сообщение Первому Дому?

Глаза Данифай сузились. Она чувствовала, что Халисстра что-то задумала.

– Вы пойдете в Мензоберранзан по Поверхности?– раздраженно огрызнулась она. – Одна? Через леса, кишащие обитателями Дома Джэлр? Да вас снова поймают, еще до наступления ночи.

Данифай с удовлетворением отметила кивок Квентл – та явно готова была отвергнуть глупое предложение Халисстры и послать вместо нее Данифай. Тут губы Халисстры скривились в улыбке, и пленница поняла, что каким-то образом, сама того не желая, сыграла ей на руку.

– Мне поможет вот это, – сказала Халисстра, похлопав по кожаному футляру, в котором хранилась ее лира. – Я знаю песнь баэ'квешел, которая позволит мне оседлать ветер. Пользуясь ею, я смогу добраться до Мензоберранзана, самое большее, за десять дней.

Данифай прищурилась:

– Никогда не видела, чтобы вы пользовались таким заклинанием.

– А какой от него прок в Подземье? – пожала плечами Халисстра. – Там нет ветра. А если бы и был, я бы долетела всего лишь прямиком до стены пещеры. Как бы то ни было, я не привыкла – и теперь не намерена тоже – оправдываться перед рабынями. Наше с тобой положение несколько изменилось, Данифай, но не настолько.

«Пока нет», – подумала Данифай. Она обхватила колени Квентл и взмолилась:

– Не посылайте ее. Пошлите меня. Если Халисстра умрет, я…

– Ты будешь очень, очень огорчена, не так ли? Пойдет Халисстра. Пока ты здесь, мы сможем следить за ней, по крайней мере, знать, что она еще жива. И обеими вами, лишенные Дома бродяги, проще всего рискнуть.

Данифай покорно опустила взгляд, хотя внутри кипела от бессильной ярости. Халисстра, предоставленная себе самой в Верхнем Мире, почти наверняка будет убита. Это лишь вопрос времени.

А когда она умрет, магия заклятия позаботится о том, чтобы Данифай умерла тоже.




ГЛАВА 3


Вейлас почувствовал, как – понемножку – отпускает напряжение, словно цепями сковывавшее его плечи, когда его окутал привычный мрак. Жестокий солнечный свет после третьего поворота туннеля остался позади. Проводник все еще чуял резкий земной запах мокрых листьев, говорящий о том, что Верхний Мир еще совсем близко над их головами, но воздух вокруг уже стал значительно чище. По мере того, как они спускались по извилистой трещине, ведущей все вниз и вниз сквозь толщу камня, он ощущал, что глаза его привыкают к темноте. Раздражающее сияние солнца исчезло, и он впервые за слишком долгое время мог нормально открыть глаза и воспользоваться своим ночным видением.

Следом за Вейласом гуськом тянулись остальные. Едва дневной свет остался позади, они инстинктивно умолкли. Для неосторожного даже верхнее Подземье могло оказаться опасным, а этот туннель и вовсе был неизвестен им. И все же по сравнению с Вейласом они едва ли двигались бесшумно. Он слышал, как царапнуло о камень оружие, когда кто-то позади него преодолевал место, где туннель сужался, вынуждая путников протискиваться боком, чтобы пробраться сквозь него. Мгновением позже до него донеслись шаркающий звук и слабый вздох – это оступилась одна из женщин. Он обернулся и начал сердито показывать на языке жестов: «Тише!», но опустил руку, поняв, что поскользнулась не Данифай, а Квентл. Данифай вновь пристроилась в хвосте отряда, прямо перед Рилдом, – не из-за возможных опасностей, подстерегающих впереди, Вейлас был уверен в этом, а для того, чтобы теперь, когда не стало Халисстры, настороженно следить за своими спутниками.

– Чего ты встал? – жестами спросила Квентл из-за спины Фарона. – Иди, не задерживайся!

Одна из змей плети, заткнутой за ее пояс, тихо зашипела.

Кивнув, Вейлас вновь зашагал по туннелю. Вплотную за ним шел Фарон, непрерывно таращась через плечо Вейласа, словно высматривая что-то. Рилд, в свою очередь, все время оглядывался назад, туда, откуда они пришли. Всякий раз, как Вейлас встречался с ним взглядом, Мастер Оружия сигналил, что ему кажется, будто кто-то преследует их. Вейлас никогда раньше не видел, чтобы он так нервничал.

Первые два раза, когда Рилд проделал это, Вейлас вернулся назад, чтобы проверить самому, но ничего не обнаружил: ни звуков, ни признаков погони. После этого он перестал обращать внимание на тревожные взгляды Рилда.

После того как Халисстру отослали в Мензоберранзан, их осталось только шестеро. Что касается Вейласа, он считал, что это была дурацкая затея Квентл. Он сомневался, что Халисстра сумеет справиться с заданием, не имея магии Ллос, чтобы защитить себя. Но Квентл, без сомнения, думала так же. Наверное, она надеется уничтожить жрицу-соперницу, которая могла бы приобрести определенное влияние, выяснив, что случилось с Ллос, – если, конечно, возвращение на Дно Дьявольской Паутины вообще возможно.

В сотый раз с того момента, как Квентл объявила им свой план, сообщив, что Фарон должен вызвать демона, Вейлас спросил себя, какая им будет от этого польза. По всей вероятности, демон набросится на них и проглотит не жуя, даже и не подумав указывать им путь.

Он напомнил себе, что участь наемника – не задавать вопросы, а исполнять приказы и кланяться. И повел их дальше. Осторожно шагая в неведомой тьме, с по-прежнему следующим за ним вплотную Фароном, Вейлас дотрагивался до одного из магических амулетов, приколотых к рубахе, – приносящей удачу монетки с двумя гербами – и надеялся, что тот сумеет защитить его, когда демон, в конце концов, набросится на них, а в том, что тот так и сделает, проводник ничуть не сомневался.


* * *

Халисстра стояла на скале, высящейся над разрушенным храмом, и оглядывала дали. Остальные незадолго до этого спустились в Подземье, солнце медленно тонуло за горизонтом, раскрашивая облака в розовые и золотые тона. Хотя глаза ее слезились от закатного света, Халисстра зачарованно смотрела, как темно-оранжевый цвет сменяется красным, потом пурпурным, любуясь все новыми узорами, возникающими всякий раз, как солнечные лучи пронзали облака под другим углом. Она начинала понимать, почему наземные жители говорят о закатах с таким восторгом.

По мере того, как лежащий внизу лес темнел, ее глаза начинали перестраиваться на ночное видение. Она замечала птиц, перепархивающих среди ветвей, слышала шелест множества крыльев – это птичья стая летела среди деревьев к скале. Она слыхала, что существа, обитающие на поверхности земли, придерживаются цикла «день-ночь», и ее поражало, что магическое освещение Чед Насада и знаменитая колонна Нарбондель в Мензоберранзане – использовавшиеся для обозначения прихода «дня» и «ночи» – это, должно быть, наследие далеких времен, когда дроу еще жили наверху. Может, когда Дом Джэлр вернулся на Поверхность, отрекшись от веры в Ллос, он тоже следовал зову, который остальные дроу просто еще не услышали?

Птичья стая приближалась, наполняя лес прямо под скалой странными свистящими криками. Одна из птиц взмыла над верхушками деревьев, хлопая крыльями с такой скоростью, что их очертания расплывались в воздухе. Лишь когда существо оказалось на расстоянии нескольких шагов от нее, Халисстра разглядела, что это на самом деле за «птичка». Покрытое шерстью тело, восемь ног, длинный заостренный хоботок, – Халисстра не представляла, что то существо, кому все это принадлежит, может угрожать ей даже на поверхности. Особенно учитывая, что на нее стрелой неслась не одна такая тварь, а множество – целая стая.

– Спаси меня Ллос, – прошептала Халисстра. – Стирги.

Они были уже слишком близко, чтобы стрелять из арбалета. Выхватив длинный меч Сейилл, Халисстра напряглась, готовясь встретить опасность. Она со всей беспощадностью понимала, что ее кольчуга здесь не поможет; тонкие, как иглы, носы стиргов пролезут между звеньями.

Когда первый стирг устремился в атаку, Халисстра взмахнула мечом. Она почувствовала неудобство – клинок был тяжелее того, к которому она привыкла. И все же ее удар достиг цели, разрубив стирга надвое.

Потом на нее налетело с полдюжины тварей разом.

Несколько отчаянных мгновений Халисстра отбивалась, убив еще пару мечом и раздробив третьему хоботок ударом маленького стального щита, который носила на левой руке.

Стирг ужалил ее, и она почувствовала жгучую боль в правом плече. Мгновением позже другой вонзил жало ей в левую ногу, сзади, прямо под коленкой. От сильного удара Халисстра пошатнулась. Лишь отчаянно нырнув вбок, она сумела увернуться от жала, нацеленного ей в шею. Развернувшись, она рубанула его мечом в тот миг, как оно пролетало мимо.

Пока к ней устремлялись очередные твари – добрых две дюжины, – Халисстра дотянулась прикрытой щитом рукой и ухватила стирга, впившегося ей в колено. Она сжала пальцы – и услышала приятный хлопок, с которым лопнуло раздувшееся тело существа. Выдернув его хоботок из своей ноги, жрица Меларн отшвырнула раздавленную тварь, едва заметив, что ее перчатка пропиталась брызнувшей кровью. Тем временем стирг, впившийся ей в плечо, продолжал сосать кровь.

Стая налетела разом, и еще четыре стирга впились в ее плоть. Один глубоко вонзил хоботок в левую руку, два – в правую ногу и четвертый – в плечо, не считая того, который уже жадно присосался к ней. Халисстра убила еще двоих мечом, который, когда воздух попадал в отверстия в его рукояти, гудел ровно и негармонично, как расстроенная флейта. Халисстру, быстро теряющую силы по мере того, как стирги высасывали из нее кровь, вдруг затрясло, она поняла, что запросто может умереть здесь. Ллос больше не заботилась о ней, не даровала священной магии, необходимой, чтобы прогнать мерзких тварей. Для единственного заклинания – песни, которая могла бы подействовать на столько существ сразу, – требовался музыкальный инструмент, как средоточие магии, а Халисстра едва ли смогла бы одновременно перебирать струны лиры и сражаться.

И тут до нее кое-что дошло. Возможно, есть другой инструмент, который она могла бы использовать, и он под рукой…

Отказавшись от попытки драться со стиргами – их было слишком много, – Халисстра перевернула меч Сейилл и поднесла его эфес к губам. Закрыв глаза, она подула в рукоять, зажав пальцами отверстия, чтобы воздух выходил через одно-единственное. Хоть она и повалилась на колени, ослабев от потери крови, но чувствовала, как магия из ее уст вливается в рукоять меча и могучим потоком вырывается наружу. В ушах ее зазвенело, потом их как будто заложило, когда в воздухе задрожала единая нота – сладостная, высокая и невероятно громкая. Стирги вокруг нее посыпались вниз, сраженные магическим звуком. Те, что впились в ее тело, обмякли, повисели еще мгновение, потом медленно выскользнули из ее плоти и с мягкими шлепками попадали к ее ногам.

В наступившей тишине Халисстра слышала лишь собственное дыхание. Открыв глаза, она увидела множество валяющихся на земле стиргов, некоторые из них еще подергивались. Она подняла ближайшего и раздавила. Его кровь – ее кровь – брызнула ей на перчатки. Отбросив его, она двинулась от стирга к стиргу, убивая их одного за другим. Потом стащила пропитанные кровью перчатки и швырнула прочь.

Пожалуй, Верхний Мир – не самое лучшее место на свете.

И тут до нее дошло, что стиргов что-то потревожило – нечто пробирающееся по лесу к скале, на которой она стояла. Пригнувшись, она крадучись двинулась к лестнице, ища, где бы спрятаться.


* * *

Вейлас подал отряду знак остановиться, когда туннель, все круче уходящий в глубины Подземья, вывел их к груде каменных обломков перед входом в средних размеров пещеру, дно которой скрывали воды глубокого озерца. Фарон издал негромкий смешок, нарушая тишину.

– То, что надо, – выдохнул он.

– Тише, – сердитым жестом одернул его Вейлас, но Фарон лишь рассмеялся.

– Очень скоро тут станет весьма шумно, – подмигнув, сказал маг. Потом обратился к остальным, находящимся выше в туннеле, где Вейлас не мог их видеть: – Госпожа, я нашел отличное место. Пусть Джеггред приготовится.

Вейлас слышал, как Квентл приказывает дреглоту стать на колени, потом раздался звук обнажаемого кинжала. Фарон тем временем положил руку Вейласу на плечо.

– Извини, – сказал он. – Мне надо пройти.

Вейлас по-прежнему не совсем понимал, что делает маг, но послушно прижался к холодному камню, позволяя Фарону протиснуться мимо него в пещеру. Маг полез в карман своего пивафви и вытащил крошечный стеклянный конус. Закатав рукава, он указал конусом на воду у своих ног.

– Чалфинсил! – воскликнул он, и голос его заполнил пещеру.

В тот же миг из стеклянного конуса вырвалась струя обжигающе холодного воздуха, наполняя пространство клубящейся стужей. Магический холод обрушился в озеро, разом превратив воду в крепкий лед. Мороз висел в воздухе еще несколько мгновений, покрывая стены и потолок пещеры сверкающими белыми кристалликами льда. Потом он исчез, оставив после себя холод, заставивший Вейласа задрожать.

Фарон спрятал стеклянный конус обратно в пивафви.

– То, что надо, – снова сказал он, разглядывая ледяную гладь. – Ровный и гладкий. Вполне годится, чтобы чертить на нем. – Потом крикнул через плечо: – Квентл, я готов!

Позади, в туннеле, Вейлас услышал возбужденное шипение одной из змей на плети Квентл. Мгновением позже он почуял резкий запах свежей крови. У входа в пещеру появилась Квентл и передала Фарону чашу. Маг двинулся вниз по склону, держа чашу так, чтобы не расплескать ее содержимое.

Квентл и Данифай теснились позади Вейласа и выглядывали из-за его спины. Квентл щелкнула пальцами, и из туннеля вышел Джеггред, выпуская клубы зловонного дыхания в морозный воздух. Одна из его массивных боевых рук зажимала рану на запястье меньшей руки. Между стиснутых пальцев сочилась кровь и капала на камни у его ног. Мгновением позже к ним присоединился Рилд, прекративший наконец настороженно оборачиваться.

Фарон был уже на льду, скользя по нему на манер конькобежца. Под взглядами остальных он вытащил кинжал и начертил на поверхности льда огромную шестиугольную звезду, вырезав ее линии глубокими, словно желоба. Закончив, он постоял минуту, выискивая изъяны.

Квентл наверху нахмурилась.

– Шесть сторон? – спросила она. – Почему не обычная пентаграмма?

Фарон пожал плечами в ответ:

– Вызвать демона при помощи пентаграммы всякий может. Мне нравится делать это чуть более щегольски. – Он двинулся вдоль схемы, тонкой струйкой выливая кровь из чаши в одну из бороздок, вырезанных во льду. Через несколько мгновений он поднял руку, делая знак: – Джеггред, иди сюда.

Бросив быстрый взгляд на Квентл, – та кивнула, давая разрешение, – дреглот размашисто зашагал вниз, к озеру, отпихивая камни, которые летели с откоса вниз и скользили по льду. Он пересек замерзшую поверхность, подошел к магу и покорно разжал пальцы, подставляя окровавленную руку, когда Фарон жестом велел ему сделать это. Взяв его за руку, маг подставил чашу под рассеченное запястье. Когда та опять наполнилась, он сделал Джеггреду знак снова зажать рану, потом продолжил рисовать чертеж кровью.

Магу пришлось еще дважды повторять процедуру, прежде чем рисунок был закопчен. Несмотря на потерю крови, дреглот во время нее оставался невозмутимым. Когда Фарон, наконец, отпустил его, Джеггред вприпрыжку вскарабкался по круче и присоединился к остальным.

– Теперь, – сказал Фарон, потягиваясь и хрустя пальцами, – самое трудное.

Маг извлек из кармана свечу. Он разрезал ее на шесть частей, подрезав каждую, чтобы оголить фитиль. Потом обошел вокруг звезды, проковырял на конце каждого из лучей ямку и вставил в нее по куску свечи. Затем он отступил и щелкнул пальцами. Свечи вспыхнули, затрепетали шесть язычков пламени. Их слабое тепло магическим образом растеклось по крови, замерзшей в ледяных бороздах. Кровь растаяла и потекла, начала циркулировать по «венам» гексаграммы.

Вейлас щурился на дрожащие желтые огни, мешающие его ночному зрению. Свет отразился на заиндевелых стенах пещеры, и они засверкали миллионами крохотных бриллиантов. Свечи мерцали, их пламя явно отклонялось вбок. Видя это, Вейлас кивнул. Пещера не оканчивается тупиком. Где-то должна быть небольшая трещина, скрытая от глаз, через которую проходит воздух.

Фарон простер руки над гексаграммой и начал нараспев произносить заклинание. Слова его эхом перекатывались в замкнутом пространстве, и свечи яростно вспыхнули и мигом истаяли, превратились в лужицы воска на льду. И все же фитили еще горели, и чуть только они коснулись льда, цвет пламени сменился на ослепительно синий. Огонь запульсировал вдоль линий символа и, смешиваясь с кровью Джеггреда, приобрел отвратительный ярко-багровый оттенок.

Заклинание Фарона перешло в крещендо, маг хлопнул в ладоши над головой. Грянувший в ответ раскат грома почти заглушил тяжелое дыхание Вейласа и сердитое ворчание Джеггреда. На миг холодный воздух пещеры, казалось, раскололся надвое. В этом разломе Вейлас сумел заметить клубящиеся кроваво-черные тучи и языки раскаленного пламени Абисса. Потом раздался рев, исполненный ярости и негодования, и огромная человекоподобная фигура пронеслась сквозь портал между уровнями, словно ее толкнула в него невидимая рука. Фарон, оказавшийся с ней лицом к лицу, отступил на шаг-другой по льду, потом самообладание вернулось к нему.

– У него получилось, – произнесла Квентл.

– В самом деле, – подхватила Данифай, судя по голосу, она была поражена.

Вейлас осознал, что сжимает в руке свою счастливую монетку-амулет, и быстро переместил ладонь на рукоять кинжала.

Демон-глабрезу был в три раза выше любого дроу и очень мускулист. У него были четыре верхние конечности – две руки, а две с огромными хватательными клешнями – и собачья голова. От тела демона исходил смрад, будто гниющие трупы поджаривают на адском огне. Кожа существа была настолько черной, что было трудно как следует разглядеть его, за исключением уродливой пасти, скрежещущей желтыми клыками, и горящих пронзительных глаз, в фиолетовых глубинах которых словно клубилась вся ярость Абисса.

– Ты посмел вызвать меня?! – взревело существо, и голос его заполнил пещеру. Мелкие камушки сорвались с места и посыпались на лед. – Ты посмел!

Словно издеваясь над жестом, к которому прибегнул Фарон, чтобы призвать его, демон вскинул руки над головой. Из его растопыренных пальцев ударило невероятно яркое пламя, залив пещеру ослепительным светом. Демон злобно простер руки к Фарону, швырнув в него огненный вал.

Вместо того чтобы устремиться к Фарону, пламя осталось внутри гексаграммы. Оно хлынуло по заполненным кровью линиям, с ревом заметалось по лучам звезды с такой скоростью, что казалось расплывчатым пятном, потом постепенно стихло. Не сумев растопить лед, пламя, похоже, вместо этого само начало замерзать. Потом оно со звоном рассыпалось на осколки, точно разбившийся хрусталь. Уголок рта Фарона скривился в полуулыбке.

– Ты уже закончил, Белшазу? – сухо осведомился маг.

Глаза демона сузились.

– Вам известно мое имя, – произнес он, понижая голос до глухого рокота.

– Известно, – отозвалась Квентл из-за спины Вейласа. – И если не хочешь быть запертым внутри этой гексаграммы навеки, ты скажешь нам, где отыскать врата, которые ведут отсюда в Абисс. Скажи, и маг отпустит тебя.

Белшазу заворчал, потом опустился на колени и обнюхал границы символа, в который был заключен. Подняв взгляд, демон уставился на Джеггреда.

– Кровь дреглота, – прорычало существо. – Так вот зачем эта сука дроу спаривалась со мной. Как там ее звали? Траль? Тулль? Нет… Триль. – Демон сплюнул на лед вонючей слюной и презрительно пророкотал: – Шлюха.

Он воззрился поверх плеча Фарона на группу дроу позади него, его фиолетовые глаза сверкали так вызывающе, что Вейлас на всякий случай приготовил к бою свои крури.

Джеггред ответил демону таким же рыком. Напрягшись, он припал к земле, изготовившись к прыжку. Рука Квентл метнулась к загривку дреглота и вцепилась в его спутанную гриву. Верховная жрица дернула Джеггреда назад как раз в тот миг, когда он был уже готов прыгнуть.

– Оставайся возле меня, – приказала она. Джеггред подчинился.

Вейлас глубоко вздохнул, радуясь, что дреглот не ринулся в драку со своим папашей. Сделай Джеггред хоть один шаг за границы знака, начертанного его кровью, и линии магической силы, удерживающие демона, натянутся – и оборвутся. На что, судя по всему, тот и рассчитывал.

Фарон прочистил горло, и демон вновь перенес внимание на него.

– Итак, – заговорил маг, – нам нужно попасть на Дно Дьявольской Паутины. Где тут ближайшие врата в Абисс?

Белшазу оскалил желтые клыки в усмешке и уставился на Фарона сверху вниз, словно решая, какую конечность оторвать магу первой.

– Прямо тут, в этой пещере, – громыхнул он. – Как раз у меня под ногами. Давайте покажу.

Вновь вызвав магическое пламя, демон направил его струю со своих ладоней вниз, на лед у себя под ногами. Поскольку магия не пыталась пересечь границы гексаграммы, огонь возымел силу. От тающего льда поднялись огромные клубы пара, заслоняя место, где стоял демон. Под ногами существа образовался кратер, и когда в него хлынула талая вода, Белшазу погрузил в нее пылающие руки, и вода вскипела.

Фарон в этот момент склонился вперед, напряженно пытаясь разглядеть обещанные демоном врата. Он сунул руку в карман своего пивафви. Джеггред все еще скалился от едва сдерживаемой ярости после оскорбления, нанесенного его матери. Данифай и Рилд стояли ближе к выходу из туннеля и быстро переговаривались, пользуясь тайной речью дроу. Они повернулись спинами к Вейласу, и ему не видно было, о чем идет речь.

Квентл рядом с ним вдруг напряглась.

– Фарон, останови Белшазу! – вскрикнула она. – Он пытается…

Ее приказание затерялось в яростном шипении пара и громком бульканье кипящей воды. Вейлас и сам смог расслышать Квентл только потому, что она стояла прямо около него. И тут он увидел, на что показывает жрица: край кратера, в котором по колено в воде стоял Белшазу, подбирался к линии гексаграммы. Осознав наконец опасность, Фарон тоже заметил это, но слишком поздно.

Гексаграмма была разрушена.

– Маг, ты мой!

Ликующе взревев, Белшазу шагнул по бурлящей воде к Фарону, яростно сверкая фиолетовыми глазами на мага, который совершил столь безрассудно смелую попытку повелевать им.




ГЛАВА 4


Рилд извлек из кармана пивафви мешочек с песком и положил на каменный уступ стены в том месте, где туннель раздваивался, потом старательно пристроил поверх него большой камень. Он вытянул из колчана один из арбалетных болтов, которые Халисстра позаимствовала у наземных эльфов, и проверил, нет ли на его заостренном наконечнике следов яда. Ничего не найдя, он поранил им свою ладонь, размазал кровь по стене туннеля, потом отломил наконечник. Бросив сломанную стрелу на пол, он нервно и торопливо оглянулся на проход, ведущий в пещеру, опасаясь, как бы кто-нибудь не услышал шума.

Тишина. Звук был негромкий, и никто не явился выяснить, в чем дело.

Мастер Оружия зажал в кулаке тряпицу, чтобы унять кровь, потом кинул ее на пол рядом со сломанной стрелой. Затем достал из кармана клочок ткани, благодаря магии служащий для переноски вещей, и, встряхнув сложенный лоскуток шелковистой паутины, чтобы расправить его, расстелил его на полу под мешочком с песком. Осторожно ослабил завязки, пока из мешочка на лоскут не потек тонкой струйкой песок. Потом Рилд поспешил по круто уходящему вниз проходу к пещере, где находились остальные.

Он опасался, что Джеггред учует запах свежей крови от его ладони, но дреглоту, похоже, самому устроили небольшое кровопускание. Зато Данифай так и уставилась на него.

Рилд не слишком внимательно следил за тем, как Фарон вызывает демона. Его мысли были поглощены счетом, который он начал вести, удаляясь от мешочка с песком. Однако он бросил тревожный взгляд вниз, когда демон объявил Фарону, будто врата в Абисс находятся прямо под замерзшим озером. Это явно была какая-то каверза, но Фарон не усомнился в его словах. Когда в руках существа во второй раз вспыхнуло пламя, Фарон просто стоял и наблюдал, словно ему было любопытно посмотреть, что станет делать демон.

Рилд сосредоточился на своем счете: «Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…» Почти пора.

– Прислушайся, – сказал он, тронув Данифай за руку. – Слышишь?

Данифай подозрительно взглянула на него. И тут из туннеля донесся звук потревоженного камня, ударившегося об пол и покатившегося к ним. Глаза Данифай чуть расширились.

– Там кто-то…

Ее прервало яростное шипение пара в пещере внизу. Бросив туда взгляд, Рилд увидел, что демон растапливает лед. Он открыл было рот, чтобы предупредить… и плотно сжал губы. Демон – это проблема Фарона.

Рилд перешел на язык жестов, чтобы быть понятым среди шипения и рева кипящей воды:

– Кто бы там ни был, я заставлю их пожалеть о том, что они преследуют нас. Скажи Квентл, куда я пошел.

– Ты удираешь вслед за Халисстрой, – заявила Данифай так же молча.

Рилд был озадачен и удивлен ее прямотой – и одобрением, которое прочел в ее глазах. Рада ли она, что у ее хозяйки, в конце концов, окажется защитник?

– Нет, – возразил он, решившись настаивать на своей лжи. – Я вернусь. В доказательство можешь взять это.

Он стянул с пальца меньшее из двух своих магических колец и протянул Данифай, намеренно уронив его. Кольцо подпрыгнуло на камне и покатилось по склону туда, где стояли остальные. Данифай кинулась за ним, стараясь схватить кольцо, пока Квентл или кто-нибудь еще не завладел им.

Рилд развернулся, спеша вернуться туда, откуда они пришли. Он видел, как Вейлас кинул на него быстрый вопросительный взгляд. Потом Квентл выкрикнула предостережение Фарону. Мгновением позже пещеру заполнил торжествующий рев. Демон вырвался на свободу.

Рилд уже отошел на некоторое расстояние от пещеры и торопливо карабкался вверх по узкому туннелю, приведшему их к ней. Позади он вновь услышал рев, сильный всплеск и крики ужаса. На него со свистом обрушился холодный воздух – порожденный заклинанием ветер. Невозможно было угадать, принадлежит заклинание Фарону или его сотворил демон. Потом раздался пронзительный мужской вопль, исполненный смертной муки.

Мгновение-другое Рилд колебался, не повернуть ли обратно. Потом решил, что не стоит. Фарон получил по заслугам, пусть узнает, каково это, когда нельзя положиться на друга.

Он снова полез наверх, не обращая внимания на звуки сражения за спиной, пока не добрался до опустевшего мешочка. Рилд сдернул его с уступа, бросил в складень, потом свернул лоскуток ткани. Он выкинет мешок потом, когда выберется на поверхность. Если остальные останутся живы после нападения демона и придут искать его, у них не будет никаких улик, указывающих на то, какой фокус он проделал.

Рилд поспешил дальше, возвращаясь тем же путем, которым они пришли сверху. Он старательно запоминал дорогу, когда они спускались, не раз останавливаясь, чтобы осмотреться и приметить ориентиры для движения в обратную сторону.

Он миновал место, где им пришлось перелезать через груду камней, потому что потолок частично обрушился, потом длинную узкую пещеру, в которой вдоль тоненькой струйки воды небольшим пятном отважились вырасти чуть светящиеся лишайники. Дальше была расселина, простирающаяся вверх и вниз больше чем на сотню шагов и оканчивающаяся тупиками, в нее выходило несколько узких туннелей.

Добравшись до нее, Рилд уставился вверх и начал считать. Они пришли из третьего туннеля наверху и чуть справа. Коснувшись магической броши, приколотой к его рубахе, Мастер Оружия шагнул в расселину и левитировал по ней вверх.

Подлетев ближе ко входу в туннель, он расслышал тихий звон, доносящийся из него. Мигом узнав звук позвякивающих друг о друга колец кольчуги, он быстро накинул капюшон пивафви и подобрал ноги, укрывая их полами. Магия плаща окутала его, спрятав среди теней. Он пролетел мимо входа в туннель, к которому направлялся, – сбоку, чтобы тот, кого он услышал, не заметил движущейся серой тени среди других теней, – потом остановился на расстоянии дюжины шагов над ним. Там он и завис, тщательно контролируя дыхание, чтобы ни намека на звук не слетало с его губ. Он ждал.

Мгновением позже из отверстия туннеля появилось черное лицо. Эбеновая кожа незнакомого дроу сливалась с темнотой туннеля позади, как и черная маска, скрывающая нижнюю часть лица, – символ жреца Варауна, – но белые волосы и слабо светящиеся красным глаза резко выделялись на нем. Дроу пристально смотрел вверх, туда, где парил Рилд. Ожидать в расселине засаду было вполне естественно.

Рилд медленно просунул палец в спусковую скобу арбалета, привязанного ремешком к запястью, но жрец не показывался настолько, чтобы можно было как следует прицелиться.

Быстро оглядев верхнюю часть расселины, жрец перенес свое внимание вниз. Вытащив из кармана волшебного плаща раздвоенный обломок кости, он зажал ее концы между большими и указательными пальцами обеих рук, держа над расселиной, потом произнес слова заклинания. Кость вспыхнула неярким пурпурным светом. Мгновение спустя огоньки слились воедино на острие V-образной кости, потом от него отделилась потрескивающая пурпурная искра. Искорка начала подниматься кверху, потом поколебалась и поплыла неспешно и плавно вниз. Она остановилась перед туннелем, из которого недавно выбрался Рилд, мигнула и погасла.

Жрец обернулся и сделал знак кому-то, стоявшему позади него в туннеле:

– Они ушли туда.

Подозрения Рилда подтвердились. Жрец был из Дома Джэлр и намеревался отомстить за смерть своего верховного жреца.

Рилд беззвучно наблюдал, как спускаются клирик и двое до зубов вооруженных мужчин. Жрец и один из воинов шагнули из туннеля и при помощи магии поплыли вниз, но второму воину пришлось лезть по узкой расселине, упираясь спиной в одну стену, руками и ногами – в другую. Тактически это был самый подходящий для Рилда момент атаковать – или скрыться, поскольку ворчание и сопение, издаваемые лезущим по стене, заглушили бы шум от его проникновения в туннель, который они только что покинули.

Рилду не было дела до Квентл Бэнр. Он сопровождал ее потому, что получил такой приказ. Вейлас в бою мог сам о себе позаботиться, а Данифай была из другого города и не интересовала Рилда. Но Фарон, хоть и был могущественным магом, сражался сейчас с демоном. Он станет легкой добычей для этих троих…

Распахнув пивафви, Рилд выстрелил в жреца из арбалета. Крохотный болт угодил дроу в щеку, прочертив на ней красную бороздку. Едва сильнодействующий яд на острие стрелы попал в кровоток, маг обмяк в полете и вынужден был ухватиться за край одного из туннелей, поскольку магия левитации покинула его. Он заполз в устье туннеля и, дрожа, растянулся на каменном полу, губы его двигались, шепча молитву.

Рилд коснулся своей броши и камнем полетел вниз. По пути он извернулся, одновременно выхватив короткий меч и, пролетая мимо, ударив ногой лезущего вниз по расселине дроу. Мужчина, упирающийся руками и ногами в стену, не мог поделать ничего, кроме как зажмуриться перед ударом, нацеленным ему в лицо. Пинок отшвырнул его голову назад, и она с громким треском врезалась в стену.

Мгновением позже его бесчувственное тело полетело вслед за Рилдом.

Оттолкнувшись от стены, Рилд во второй раз активировал магию броши, замедляя свое падение. Лишившийся чувств дроу пролетел мимо и глухо грохнулся об пол далеко внизу; донесся треск ломающихся костей. Левитирующий воин в то же мгновение выхватил свое оружие – шипастую булаву.

Рилд налетел на него сверху, с коротким мечом наготове. Его противник выкрикнул что-то – какую-то команду, – и шар его булавы вспыхнул ярким магическим светом. Ослепленный внезапной вспышкой, Рилд инстинктивно увернулся – и услышал, как булава нанесла сокрушительный удар по стене рядом с его головой. Он еще раз ударил ногой, но на этот раз промахнулся. Противник привык сражаться при солнечном свете и легко уклонился в сторону.

Выругавшись, Рилд призвал магическую тьму, заполнившую расселину. Ни один из них ничего не видел, так что обоим приходилось напряженно вслушиваться сквозь молитвы жреца, не донесется ли малейший шорох одежды и оружия, в надежде обнаружить противника.

Движение воздуха предупредило Рилда о новом взмахе булавы. Он отчаянно отпрянул и, не желая того, пролетел немного вниз, поскольку действие его магии левитации прервалось. Правой рукой он задел за стену расселины, и мгновением позже булава обрушилась на его локоть, и рука онемела до самых кончиков пальцев. Он попытался взмахнуть мечом, но тот выскользнул из ладони.

Булава ударила снова, угодив ему в живот. Нагрудник Рилда защитил его от шипов, но, несмотря на это, боль от удара заставила его замычать. Его противник оказался опытнее, чем он ожидал.

Рилд услышал, как его короткий меч лязгнул о дно расселины, далеко внизу. Тем временем молитва жреца от шепота возвысилась до монотонного речитатива. Должно быть, он воспользовался своей магией, чтобы нейтрализовать действие яда, а это означало, что Рилду вскоре придется противостоять сразу двум угрозам. В тесной расселине большой меч, висящий у него за спиной, был бесполезен. Он не сумеет воспользоваться Дровоколом. Это означало ближний бой. Очень ближний.

Оттолкнувшись ногами от стены, Рилд полетел горизонтально на звук дыхания своего врага. Пальцы его скользнули по кольчуге, но тут он услышал свист булавы. Он извернулся, но оружие задело его по плечу. Спасло Рилда кольцо в форме дракона на пальце – знак Мастера Мили-Магтира, – поскольку его магия делала кожу и плоть прочной, как у дракона. Шипы булавы погнулись от удара, и оружие отскочило.

Рилд тем временем впился пальцами в тело противника, давя на болевые точки. Мужчина рычал, хватал ртом воздух – потом издал громкий булькающий хрип, когда Рилд добрался до его горла и сломал трахею. Обмякнув, противник тоже полетел вниз.

Должно быть, они потеряли высоту во время схватки. Рилд вынырнул из магической тьмы и снова мог видеть. И жрец тоже увидел его.

Взмолясь своему богу, он сорвал с лица маску и запустил ею в Рилда. Мастер Оружия петлял и нырял, но маска преследовала его с проворством атакующей летучей мыши. Она шлепнулась ему на лицо и плотно приклеилась к носу и рту с влажным чмокающим звуком.

Рилд попытался сорвать маску, но она прилипла к коже, точно плесень к камню. Лишенный возможности дышать – с первым же вдохом яд, которым была пропитана маска, проник бы глубоко в его легкие, – Рилд сделал единственное, что мог. Он дотронулся до броши и полетел вниз. Каким-то образом он сумел удержаться от вдоха и уцепился за уступ, на котором стоял жрец. Продолжая задерживать дыхание, Рилд подтянулся, чтобы лицо оказалось на высоте уступа, потом взмахнул ногами, совершая грациозный прыжок. Дисциплинированность разума, которой обучили его мастера Мили-Магтира, придавала ему сил, когда он бросился на потрясенного жреца, выставив перед собой руки, готовый нанести удар. Перед глазами его плясали черные искры, он находился на пределе того, на что было способно его тело без воздуха, – и он превзошел эти пределы, продолжая свой стремительный бросок.

Маг, красные глаза которого округлились от страха, отпрянул, уворачиваясь от Рилда. Потом нервы его не выдержали, он повернулся и побежал, вопя слова молитвы. Прямо перед ним в воздухе повис круг тьмы, и он ринулся в него. И исчез.

В следующий же миг маска с лица Рилда исчезла тоже. Снова получив возможность дышать, он, дрожа, втянул воздух и привалился к стене. На данный момент все было в порядке. Жрец исчез, унесенный своей магией, а два воина Дома Джэлр, сопровождавшие его, мертвы. Даже если маг отыщет Фарона и остальных, Рилд изрядно уравнял их шансы. В то же время два мертвых тела придадут правдоподобия его отговорке, будто он вернулся посмотреть, кто преследует их. Если остальные придут сюда, они обнаружат мертвых воинов, сумеют определить по следам, что был еще и третий, и решат, когда Рилд исчезнет, что его захватили в плен и утащили в крепость Минауф. Отлично.

Вновь шагнув в расселину, Рилд левитировал вниз, подобрать оброненный меч. Тела двух убитых им воинов бесформенной грудой валялись на дне.

Меч Рилда застрял между ними.

Отпихнув в сторону верхний труп, он потянулся за оружием – и задохнулся, увидев пару кожаных перчаток, выпавших из разорванного кармана воина. Он мгновенно узнал их по эмблеме Дома Меларн, вытисненной на широких манжетах.

Это были перчатки Халисстры, и их мягкую кожу покрывала засохшая кровь.

Ужас обдал Рилда, словно ледяной поток. Значит ли это, что Халисстра убита? Если так, самое разумное, что он может сделать, – это вернуться к остальным, при условии, что к тому времени они не станут добычей демона, и отказаться от безрассудной мысли остаться на поверхности. В любом случае это была всецело идея Халисстры. Если она мертва, ему нет смысла продолжать дело в одиночку.

Но если не мертва…

Рилд тряхнул головой, злясь на себя самого. Он ничего не должен Халисстре, сказал он себе. Последовать за ней было просто безумием.

Он сжал в кулаке окровавленные перчатки. Затолкав их в карман пивафви, он коснулся броши и поплыл вверх по расселине.




ГЛАВА 5


Фарон ухмыльнулся, когда Белшазу ринулся на него через озерцо кипящей воды.

– Демоны такие предсказуемые, – произнес он. – Тек тскинг.

Он поднял стеклянный конус, зажатый в кулаке, и произнес команду. Из конуса вырвалась струя ледяного воздуха и ударила в демона. Пот на широченной груди Белшазу застыл сверкающими кристалликами, но они потрескивали и таяли снова от жара и движений атакующего демона. Когда конус холода коснулся поверхности воды, доходившей Белшазу до коленей, озеро мгновенно накрепко замерзло снова.

Демон, оказавшись по колено в ледяной ловушке, вновь обратил пламя, пылающее вокруг его ладоней, вниз, но лед не растаял.

Ухмылка Фарона, увидевшего, что его план удался, стала шире.

– Спасибо, что взбаламутил эту лужу, – бросил он демону. – Ты замечательно перемешал в ней кровь Джеггреда. О, и еще один пустячок, специально для тебя. Ты не знал, что кристаллы льда всегда имеют шесть граней? И кристаллы крови тоже, поскольку кровь по большей части состоит из воды. Они всегда образуют правильные маленькие гексаграммы. И их миллионы.

Демону понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем говорит Фарон. Сообразив, существо взревело еще громче прежнего, колотя клешнями по сковавшему его льду. Хотя удары были такими могучими, что пещера наполнилась грохотом и треском, лед не потрескался и не раскололся. Такой результат, казалось, лишил демона последних сил. После всего лишь нескольких ударов он задышал тяжело и часто, с хрипом хватая воздух большими глотками.

– Итак, – продолжал Фарон, – ты собирался рассказать нам, где можно отыскать ближайший вход в Аби…

Фарон внезапно подлетел вверх, так стремительно, что желчь подступила к горлу, ибо тяготение начало вдруг действовать в обратную сторону. Хоть демон и был закован в лед, но его магия осталась при нем. Захваченный врасплох, сбитый с толку внезапным изменением силы тяжести, Фарон не сумел предотвратить падение с помощью левитации. Он стукнулся о потолок с такой силой, что весь воздух выбило из легких. Данифай и Джеггред врезались рядом мгновением позже, но Вейлас с кошачьей ловкостью приземлился на ноги, а Квентл ухитрилась левитировать за миг до удара о камни.

Демон рванулся к Фарону, вытянувшись, насколько позволяли закованные в лед ноги. Одна из его клешней сомкнулась на ноге мага, будто лезвия ножниц, режа кожу башмака и живую плоть, пока не заскрежетала по кости. Фарон взвыл от боли и заскреб руками по камням, пытаясь зацепиться за что-нибудь, поскольку демон начал подтягивать мага – дроу к себе.

Мигом позже из-за его спины кто-то мелькнул. Вейлас. С невероятной скоростью, которую придала ему магия, наемник метнулся к демону по зазубренному каменному потолку с кинжалами в обеих руках. Одно из заколдованных лезвий глубоко вошло в запястье Белшазу, рассыпав синие искры магической энергии и начисто перерубив кость. Раненый демон взревел и забил оставшейся клешней, метя в новую мишень, но Вейлас уже отскочил за пределы досягаемости.

Едва почувствовав, что отсеченная клешня свалилась с его окровавленной ноги, Фарон левитировал прочь от потолка, подальше от демона. Все еще продолжая реветь, Белшазу, из перерубленной руки которого толчками била вонючая черная кровь, изменил направление действия заклинания, которое он сотворил мгновением раньше, на обратное. Данифай и Вейлас полетели обратно на пол пещеры, причем наемник сразу вскочил на ноги, угрожая Белшазу кинжалом. Квентл и Джеггред плавно опустились вниз вслед за Фароном.

Маг, оберегая изувеченную ногу, приземлился на замерзшем озере позади демона. В порванном башмаке хлюпала кровь, она капала на лед и застывала розовыми каплями на его холодной поверхности. Фарон неловко вытащил из кармана пивафви небольшую стальную флягу, откупорил ее и осушил до дна. Исцеляющее снадобье подействовало почти мгновенно, уняв боль, словно стакан крепкого грибного бренди. В следующий миг раненая нога зажила. Маг для проверки перенес на нее вес всего тела, но ощутил не более чем легкое покалывание. Если бы не дыра в ботинке, никто и не сказал бы, что она была повреждена.

Со склона, куда приземлились остальные, донеслось приглушенное шипение плети Квентл. Голос верховной жрицы был столь же нетерпелив.

– Фарон! Прекрати зря тратить время. Заставь демона сказать то, что нам необходимо узнать.

Фарон легонько поклонился в сторону Квентл, затем повернулся к Белшазу, скорчившемуся на поверхности замерзшего озера, с ногами, все еще скованными льдом. Демон тяжело дышал от усталости и прижимал к груди перерубленное запястье. Белшазу хмурился, но его фиолетовые глаза горели огнем, и Фарон понимал, что демон не укрощен. Пока.

Как истинный мастер сава, Фарон двинул в бой главную фигуру.

– Полагаю, тебе следует узнать еще кое о чем, – сообщил он демону. – Мое заклинание не только заморозило озеро, но еще и кристаллизовало влагу, содержащуюся в воздухе. Вот что находится внутри твоих легких… тысячи крохотных гексаграмм, впивающихся в твою плоть. Скажи нам то, что мы хотим узнать, и я отпущу тебя, пока они не нанесли тебе еще больше вреда. Если продолжишь упираться – умрешь.

Пока Белшазу обдумывал это, Фарон старательно хранил внешнюю невозмутимость. Он понятия не имел, действительно ли ледяные кристаллы в легких Белшазу могут повредить демону, – но звучало неплохо.

Белшазу взревел от гнева, но рев сменился хрипом. Демон бросил на Фарона страдальческий взгляд, потом нехотя кивнул.

– Я не знаю ни о каких вратах, – проворчал он. Одна из змей плетки Квентл за спиной Фарона тихо и разочарованно зашипела.

– Но способ попасть в Абисс с этого уровня есть, – продолжал демон. – Существует дьявольский корабль, который отвезет вас туда… если вы сумеете его найти.

– Дьявольский корабль? – эхом повторила Квентл. Белшазу сверкнул на нее глазами.

– Вы слыхали о Кровавой Войне? – спросил Белшазу.

Голос его был исполнен презрения, словно он не ожидал, что дроу окажутся осведомленными насчет дел его народа.

– Разумеется, – ответила Квентл. – Борьба между Абиссом и Девятью Кругами – великая война, бушующая тысячелетиями.

– Великая? – насмешливо переспросил Фарон. – Скорее шумная, разгильдяйская и бессмысленная. Ни одна из сторон не помнит, за что она сражается, не говоря уже о призрачных шансах на победу.

– Дьяволы Девяти Кругов будут разбиты! – проревел Белшазу.

– В свое время – наверняка, – равнодушно бросил Фарон. – Но в данный момент ты собирался рассказать о корабле?

Демон, все еще порыкивая, отвернулся от Фарона и обратился к Квентл:

– В давние времена мои сородичи придумали новый способ борьбы с Девятью Кругами. Мы построили корабли из костей, соединенных канатами из волос духов, служащих нам, с парусами из содранной кожи. Эти корабли плавают между уровнями, подгоняемые ветрами хаоса. Столетия назад один из таких кораблей хаоса отправился на Уровень Тени, выискивая новый путь в Девять Кругов. Он проплыл вниз по Реке Теней до того места, где река граничит с этим уровнем, и там пропал. Из тридцати членов его команды вернулся только один – жалкий пресмыкающийся гривастый. Он лепетал что-то про то, что уридезу, капитан корабля, попался, и еще про ужасный шторм. Мы подвергли гривастого пыткам огненным бичом и кипящим маслом, но он сумел сообщить лишь часть полезной информации. Как раз перед тем, как корабль пропал в шторм, он побывал в одном из городов вашего мира. Для нас его название ничего не значило, но вы, возможно, знаете его – Занхорилок.

В отличие от Квентл, жадно ловившей слова существа, Вейлас, казалось, не слушал их вообще; его внимание было поглощено очисткой кинжала от липких потеков черной крови демона. Данифай стояла позади них с откровенно скептическим выражением лица, вертя в руках кольцо. Скучающий Джеггред зализывал рану на запястье.

– Эта информация бесполезна, – сказала Квентл. – Как мы должны искать корабль – даже если предположить, что он существует? Я никогда не слышала о городе с таким названием.

– Я слышал, – произнес Вейлас. Все повернулись к наемнику, а он навел окончательный блеск на крури, затем убрал его в ножны. – Это город аболетов.

Фарон закатил глаза:

– Все лучше и лучше, правда? Меньше всего мне хотелось бы иметь дело с этим рыбьим народом.

Данифай вдруг шевельнулась.

– Госпожа, – сказала она, – Фарон прав. Может, нам…

– Молчать! – рявкнула Квентл. – Я заметила, как ты поджимаешь хвост и держишься позади, словно хнычущий мужчина, – и мне это надоело. Если я захочу узнать твое мнение, жрица, то спрошу его.

Данифай подчинилась, сердито сжав губы.

– Занхорилок недалеко отсюда, – продолжал Вейлас. – В озере Форуут.

– В озере Форуут? – переспросила Квентл.

– Аболеты живут под водой.

– Как далеко? – поинтересовалась верховная жрица.

Проводник нахмурил брови, размышляя.

– Если я сумею найти нужный туннель, – сказал он, – путь займет времени не больше, чем нужно теплу, чтобы подняться до вершины Нарбондели.

– Озеро большое? – подумав, спросила Квентл.

– Огромное, – ответил Вейлас. – Во всяком случае, достаточно большое, чтобы в нем мог укрыться город.

– Или корабль, – задумчиво произнесла Квентл. – Если корабль хаоса угодил в шторм, едва покинув Занхорилок, он, возможно, на дне озера. Раз так, то единственными, кто может знать о его существовании, должны быть аболеты. – Она бросила взгляд на Белшазу, и лицо ее посуровело. – То есть если предположить, что корабль цел. Ты сказал, что он «пропал» в шторм, Белшазу? Насколько сильно он пострадал?

Белшазу пожал плечами:

– Гривастый говорил, что он цел.

Квентл прищурилась:

– Тогда почему демоны не попытались вернуть его?

Белшазу сверкнул глазами:

– Ты что, не слышала, дроу? Я сказал, что он пропал здесь, на этом отвратительнейшем из уровней. Как мы могли найти его?

Фарон, спокойно слушавший, заметил, что Данифай пристально смотрит на него. Она чуть переместилась, так что Квентл оказалась между нею и демоном. Увидев, что Фарон обратил на нее внимание, она заговорила с ним на языке жестов из-за спины Квентл:

– Теперь демон знает, где этот город. В тот же миг, как ты отпустишь его…

Фарон быстро шевельнул пальцами:

– Да.

Больше он ничего добавлять не стал. Насколько он знал, Белшазу мог понимать беззвучную речь.

Именно Вейлас, как обычно, задал практичный вопрос:

– Если мы найдем корабль и поднимем его со дна озера, как на нем плыть?

– У корабля есть рот, – коварно усмехнулся Белшазу. – Все, что нужно, – скормить ему душу.

На гнусную улыбку демона Квентл ответила точно такой же. Заметив ее взгляд, обращенный к нему, Фарон ни капли не сомневался, кого именно она предпочла бы затолкать в глотку дьявольской посудины.

– И?… – спросил Вейлас, по-прежнему думающий о практической стороне дела. – После того как корабль будет накормлен, что мы делаем дальше?

– Плывете, – насмешливо ответил Белшазу. – Там есть паруса, и лини, и румпель. Поймаете ветер, и вперед. Поднимайтесь по Реке Теней до разлива над Теневой Бездной. Река, достигнув Абисса, разветвляется на рукава. Меньшие из них впадают в ямы с водой, которыми испещрен Уровень Бесчисленных Порталов. Один из этих порталов ведет на шестьдесят шестой уровень. Держитесь правого рукава, и корабль доставит вас на Дно Дьявольской Паутины.

Фарон ничего не сказал. На его взгляд, все это звучало в высшей степени сомнительно. У Квентл, однако, заблестели глаза. Змеи в ее плети возбужденно извивались, явно разделяя желание своей хозяйки начать поиски корабля хаоса немедленно.

– Благодарим тебя, Белшазу, – промурлыкала она демону. – И прими мои извинения за оскорбления, нанесенные тебе этим магом. – Она холодно взглянула на Фарона и коротко приказала: – Освободи его.

Данифай позади нее торопливо жестикулировала Фарону:

– Нет! Демон просто будет ждать на корабле, когда мы…

Стремительно, словно одна из ее змей, Квентл обернулась и одним ловким движением выхватила из-за пояса плеть. Шипя от радости, змеи метнулись к Данифай.

– Я приказала тебе не болтать! – взвизгнула Квентл.

Захваченная врасплох, Данифай не успела отреагировать. Она шарахнулась назад, но до того самая длинная из змей задела ее щеку зубами. Сделав свое дело, змея снова свернулась кольцом, любуясь синевато-багровыми полосами, которые она прочертила на мягкой коже дроу. Едва ее яд растекся по телу Данифай, та упала на колени, хватая ртом воздух.

Квентл стояла, холодно глядя сверху вниз на Данифай, поглаживая голову змеи, нанесшей почти смертельный поцелуй.

– Не бойся, – бросила она Данифай. – Хоть Зинда и самая крупная, но ее яд наименее опасный. Ты выживешь – если достаточно сильна. – Не обращая внимания на сдавленные всхлипы Данифай, она снова повернулась к Фарону: – Ну?

Фарон вновь поклонился – чуть глубже – и перевел разговор на самую щекотливую тему. Осторожно.

– Я могу произнести заклинание, которое освободит Белшазу, но он не сумеет вернуться в Абисс, пока не растает лед, – сказал он Квентл.

– Так ускорь таяние, – огрызнулась она. – Запусти огненный шар.

Фарон поднял бровь.

– К несчастью, зная, что мы будем под землей, в ограниченном пространстве, я не подготовил это заклинание, – сообщил он, подавляя желание высказать все, что на самом деле думал.

Квентл сегодня еще глупее, чем всегда. Почему, спрашивал себя Фарон, остальные так упорно продолжают повиноваться ей?

Джеггред рабски предан ближайшей из высокопоставленных женщин его Дома, а Вейласу за это заплатили. Но Данифай наверняка уже поняла, что ей не видать награды за верность и преданность. Особенно когда Ллос молчит и, по-видимому, больше не следит за своими слугами.

Вейлас прочистил горло.

– Лед рано или поздно сам растает, – заметил он безразличным тоном. – Что такое день-другой задержки – для демона?

Когда Квентл обрушилась на него, брызжа негодованием по поводу такой «наглости», Фарон наконец понял, что, должно быть, у нее на уме. Она хотела подлизаться к Белшазу. Подобно своей сестрице Триль, Квентл надеялась когда-нибудь вступить в нечестивую связь с демоном. И вовсе не с каким попало демоном.

Фарон глянул на Джеггреда, сидящего на корточках подле Квентл и скалящего зубы в беззвучном рычании. Может, эта громадина и благословение Ллос, но второй дреглот Мензоберранзану ни к чему. Хватит и одного, отравляющего воздух своим вонючим дыханием.

– Я уверен, что Белшазу запомнит, как ты хлопотала за него, – заверил Фарон Квентл. – И уверен также в том, что он… посмотрит на тебя благосклонно… когда придет время.

Демон с вожделением уставился на жрицу, вывалив язык. Козлиные рога придавали ему сходство с сатиром, если не считать уродливого тела и уцелевшей клешни.

Фарон содрогнулся.

– Хорошо, – сказала, наконец, Квентл. – Фарон, произнеси освобождающее заклинание, и пусть Белшазу отправляется в Абисс. Когда растает лед.

– Обязательно – как только последний из вас благополучно уберется отсюда. – Старательно следя за тем, чтобы не приближаться к оставшейся клешне, Фарон заскользил вокруг демона по льду и вскарабкался наверх, туда, где стояли остальные. Он огляделся, потом спросил: – А где Рилд?

Данифай, которая уже справилась с худшими последствиями яда и поднялась на дрожащие ноги, ответила:

– Мы услышали… шум в туннеле позади нас. Как раз перед тем… как демон освободился. Рилд пошел посмотреть… что там такое.

– Он должен был бы уже вернуться, – заметил Фарон с некоторым беспокойством.

Квентл взглянула на Джеггреда и дернула подбородком. Дреглот вприпрыжку поскакал в туннель и через несколько мгновений вернулся с наконечником сломанного арбалетного болта. Он протянул его Квентл, подергивая носом.

– Кровь, – проворчал он. – Рилда.

– Надо пойти за ним, – сказал Фарон.

Он двинулся было в туннель, но Квентл схватила его за руку.

– Ты еще не закончил здесь, – бросила она, указывая на демона. – И вообще это бессмысленно. Мастер Оружия либо догонит нас, либо нет. Нам надо продолжать двигаться, или мы окажемся в западне в этом тупике. Эта стрела пущена из лука наземного эльфа.

– Она права, – произнес Вейлас.

Фарон нехотя кивнул. Даже раненый, Рилд мог позаботиться о себе сам. В конце концов, он догонит их. И все же теперь, когда отсутствие воина было замечено, Фарон особенно остро ощутил его, ведь без Рилда некому стало прикрывать ему спину. Или дружески подшучивать над ним. Если Рилд мертв, Фарону будет не хватать его. Возможно, долго.

Квентл глянула сверху вниз на Данифай, все еще стоящую на четвереньках.

– Если ты уже вдоволь навалялась, поднимайся, – бросила ей Квентл. – Нам нужно искать корабль.

Змеи в ее плети насмешливо зашипели, и Квентл вслед за Вейласом вышла из пещеры. Джеггред в последний раз рыкнул через плечо на Белшазу, потом поскакал за своей госпожой.

Удостоверившись, что Квентл больше не видит их, Фарон нагнулся и подал Данифай руку. Она бросила на него оценивающий взгляд, будто решая, не выплеснуть ли на него свою сдерживаемую злость, потом позволила помочь ей подняться. Маг довел ее до туннеля, потом, прежде чем поспешить вслед за нею, обернулся и произнес слова заклинания.

Белшазу потрясал уцелевшей клешней вслед Фарону.

– Мы еще встретимся, маг! – проревел он. Фарон, с трудом пробираясь по туннелю, хихикнул:

– Когда Абисс растает, Белшазу.

Едва ли этому суждено было случиться, поскольку только что Фарон наложил на лед заклятие вечности.




ГЛАВА 6


Когда Рилд выбрался из туннеля, Верхний Мир окутывала тьма. С того момента, как Мастер Магика оставил своих спутников в пещере и отправился в путь, прошло некоторое время. Над макушками деревьев висела полная луна, полускрытая за облаками, но все же такая яркая, что не позволяла ему воспользоваться ночным видением. Снег, укрывший разрушенный храм, был испещрен отпечатками ног, но Рилд сумел отыскать те, что принадлежали жрецу и воинам Дома Джэдр. Они вели лишь в одном направлении – в туннель. Сбежавший жрец этим путем не возвращался.

Рилд внимательно оглядел деревья, выискивая любые возможные признаки того, что в лесу затаились еще воины из Дома Джэлр. Никого не увидев, он крадучись выбрался из входа в пещеру.

Мгновением позже Рилд услышал тихий мелодичный свист. Он узнал мелодию.

– Халисстра? – прошептал он.

Халисстра отменила заклинание, делавшее ее невидимой, и кинулась ему в объятия.

– Рилд! – воскликнула она. – Я думала, ты не вернешься.

Он попытался спросить, почему она сомневалась в нем, но она прижалась губами к его губам в поцелуе. Несколько долгих мгновений Рилд обнимал ее, взволнованно упиваясь ее запахом и вкусом. Она жива! Потом он вспомнил про убитых воинов – и жреца, который удрал.

– Нам нельзя здесь оставаться, – сказал Мастер Оружия. – Дом Джэлр выследил нас. Я внизу наткнулся на одну из их поисковых групп.

– Знаю, – ответила Халисстра, удивив его. – Я видела, как трое шли по лесу, сразу после заката. Я немного нашумела и привлекла их сюда. Меня они не нашли, хотя долго искали, после того как обнаружили мои перчатки.

– Я очень рад, – горячо прошептал Рилд. – Однако теперь их опасаться нечего. Они мертвы.

Он услышал, как женщина порывисто вздохнула, и решил было, что это реакция на его слова. Но потом понял – она задохнулась, когда он сжал ее руку. Халисстра была ранена. Повернув ее ладонь, Рилд увидел прокол в том месте, где кончался рукав кольчуги. Рана была залечена – наверное, при помощи магии, – но совсем недавно, поскольку все еще причиняла ей боль.

– Думаю, я отомстил им за твои перчатки, – сказал Рилд. – Что случилось?

– Стирги. Множество стиргов, но я их всех перебила.

– Как?

– Я оглушила их магией, а потом сделалась невидимой.

– Своей лирой?

Когда Халисстра покачала головой и ухмыльнулась, Рилд удивленно моргнул.

– Тогда как же? – спросил он. – Или Ллос проснулась?

Халисстра презрительно рассмеялась:

– Давай проверим. Ллос, ты проснулась? Видишь вот это?

Отчаянно хохоча, она сделала богохульный жест, повернув руку ладонью кверху и согнув пальцы, изображая мертвого паука.

Рилд непроизвольно сжался, но спустя пару мгновений, когда ничего не произошло, медленно позволил себе расслабиться.

Халисстра улыбнулась и похлопала по рукояти меча, взятого у жрицы Эйлистри.

– Я нашла новый способ творить свою магию. Мне больше не нужна лира – и Ллос тоже.

Рилд кивнул. Его тревожило не столько ее святотатство, сколько страх перед тем, что может последовать за этим. Над ними висела луна – символ бога, изгнавшего Ллос из Арвандора. Не предъявит ли свои права на Халисстру Кореллон или какой-нибудь другой из наземных богов?

Стараясь не думать об этом, Рилд оглядел развалины храма бога-творца.

– Пойдем, – сказал он чуть резче, чем собирался. – Здесь опасно.

Халисстра мгновение смотрела на него, потом кивнула:

– Пошли.


* * *

Рилд привлек внимание Халисстры быстрым взмахом руки.

– Тише, – показал он жестами. – Теперь слышишь?

Весь остаток ночи они шли через лес и не слышали ничего, кроме стука дождя, грязью растекающегося под ногами, но теперь откуда-то спереди долетел звериный вой. Несколько мгновений спустя ему ответил другой, справа, окончившись отрывистым коротким тявканьем. Лай звучал осмысленно, почти как речь.

– Их, по меньшей мере, двое, – просигналила в ответ Халисстра.

Рилд кивнул. Он вглядывался в лес, но свет восходящего солнца, пробивающийся сквозь прореху в тяжелых тучах, лишал его ночного видения.

Халисстра взялась за меч.

– Они идут нам навстречу, – показала она.

– Да. И движутся быстро, но… – Рилд на миг прислушался и уловил тревожный пронзительный вой. – Они не охотятся. Они убегают от чего-то.

Халисстра с мрачным лицом потянула из ножен меч, мокрые волосы ее рассыпались по обтянутым кольчугой плечам. Как ни странно, она не изготовилась для удара, но вместо этого перевернула клинок и поднесла к губам рукоять.

– Поднимись в воздух, – прожестикулировала она свободной рукой. – Спрячься.

Жрица Меларн прижалась губами к эфесу и подула, воздух наполнился странными звуками. В следующий миг она исчезла. Только взглянув на землю, Рилд мог определить, что она все еще здесь. Пятно, на которое не падал дождь, выдавало, где стоит Халисстра.

Вой и тявканье приближались, и Рилд коснулся своей броши. Он бесшумно взмыл в воздух сквозь мокрые ветки, завис на высоте примерно десяти шагов и приготовил арбалет. Через мгновение-другое он услышал в кустах шорох. На открытое место вылетел огромный зверь с серой шерстью, на четырех длинных ногах, бегущий изо всех сил, вывалив язык и вытаращив глаза. На бегу он озирался – это был не ужас дикого существа, но разумный взгляд, словно зверь искал, где бы спрятаться. Он снова затявкал, услышал ответ своего товарища откуда-то из чащи леса и исчез.

Рилд мог бы выстрелить из арбалета, но не стал этого делать. Он хотел сберечь напитанные магией заряды для того, кто гонится за этим зверем. Долго ждать не пришлось. Несколько мгновений спустя он услышал, как кто-то, спотыкаясь, ломится через лес. Судя по походке – человек, но по треску сучьев, пыхтению и похрюкиванию Рилд предположил, что некто должен быть гораздо больше. Когда существо оказалось в пределах видимости, одним небрежным взмахом руки сломав пополам тонкое деревце, Рилд обнаружил, что оказался прав.

Это был тролль.

Пятнистую серо-зеленую шкуру тролля, что был в два раза выше дроу и почти в пять раз тяжелее, усеивали серые шишки. Существо двигалось скачками на уродливых трехпалых ногах, гибкие, как из резины, руки были такими длинными, что костяшками пальцев задевали землю, чиркая по грязи. Зеленовато-черные волосы росли от скошенного лба по спине на манер спутанной, грязной гривы, и даже под затяжным дождем от тела его исходило ужасное зловоние, нечто среднее между человеческим потом и смердящим рофьим пометом.

Рилд смотрел сверху на остановившегося тролля, отдувающегося и пускающего слюни из пыхтящего рта, полного обломанных зубов. И снова сдержался и не выстрелил из арбалета. Стрела всего лишь разозлила бы и насторожила бы тролля, показав ему, что здесь кто-то есть.

Минуту спустя, отдышавшись, тролль готов уже был бежать дальше. Но вдруг голова его резко дернулась в сторону, ноздри раздулись.

– Халисстра! Осторожно! – выкрикнул Рилд, скорее желая отвлечь внимание тролля, чем предупредить Халисстру, которая, конечно же, и сама следила за чудовищем.

В то же мгновение Рилд выстрелил. Болт со свистом устремился к цели, но, прежде чем поразить тролля, чиркнул по ветке. Вместо того чтобы войти в глаз монстра, как метил Рилд, стрела прорезала шкуру тролля на макушке. Царапина тут же затянулась.

Тролль, почуяв Халисстру, хватал перед собой воздух, широко размахивая когтистыми руками. Должно быть, он подобрался слишком близко, поскольку в следующий миг Халисстра стала видимой и взмахнула длинным мечом, устремляясь в атаку. Глупый тролль закрылся рукой, и два его пальца полетели прочь. Они упали в грязь, продолжая извиваться.

Существо нанесло удар другой рукой, полоснув Халисстру по груди. Усиленная магией кольчуга не пропустила когти, но от силы удара дроу, отшатнувшись, оступилась. Она поскользнулась на жидкой грязи и упала. Чуя легкую добычу, тролль прыгнул вперед, и Халисстра лишь в последний момент сумела вскинуть щит. Зубы тролля вонзились в край щита, круша его. Потом чудовище мотнуло головой, вырвав щит из руки жрицы. Придавленная к земле тяжестью навалившегося на нее монстра, она не могла пустить в ход меч.

Отменив магию левитации, Рилд устремился вниз между ветвей. Он удачно приземлился прямо в боевую стойку, одним стремительным движением выхватив Дровокол из ножен за плечами. Вложив всю силу в удар, он обеими руками размахнулся длинным мечом и почувствовал, как тот врезался в шею тролля, начисто перерубив ее. Голова подлетела в воздух, глупо хлопая глазами, потом упала и покатилась прочь. Обезглавленное тело вскочило на ноги и завертелось, когда Рилд вторым взмахом меча вспорол ему брюхо, выпуская смердящие потроха.

Лишившийся головы, выпотрошенный тролль, наконец, побрел, пошатываясь, в лес.

Халисстра лежала на спине на мокрой земле, хватая ртом воздух, лицо ее было в каплях дождя. Рилд, испугавшись, не нуждается ли она немедленно в помощи исцеляющей магии, потянулся помочь ей… и полетел наземь, сбитый ударом, который должен был предвидеть. Быстро откатившись прочь, он увидел, что тролль вернулся. Существо ковыляло к нему, одной рукой придерживая голову на обрубке рассеченной шеи, а другой – пытаясь сгрести Рилда когтями. Прыжком взвившись на ноги, отскакивая, чтобы эти когти не дотянулись до него, Рилд видел, как обрывки сухожилий вылезают из жилистых мышц на шее тролля и извиваются, будто черви, ввинчиваясь в голову. Так быстро, что глаз не успевал следить, они снова прикрепили голову к туловищу, а кишки, вывалившиеся из вспоротого брюха тролля, втянулись обратно в рану. Уже и пальцы, отсеченные раньше ударом Халисстры, начали отрастать снова. На месте обрубков пульсировали клубки розовато-серого мяса.

Прыгнув вперед, Рилд рубанул по шее тролля во второй раз, но монстр, в отличие от него самого, ожидал нападения. Он поднырнул под удар – на удивление проворно, – потом сделал выпад и обхватил своей гибкой рукой руку Рилда. Рилд услышал, как затрещали его кости, и был потрясен невероятной силой тролля. Даже лишившись двух пальцев, рука чудовища раздробила руку дроу. Тролль вырвал Дровокол из пальцев Рилда и отшвырнул прочь.

Халисстра с трудом поднялась на ноги и рубила широченную спину тролля, и при каждом взмахе меч ее издавал странные звуки, похожие на голос флейты. Монстр мычал при каждом ударе, точно раб под плетью, но больше никак не реагировал на глубокие раны в спине. Развернувшись, он нанес ей такой удар левой рукой, что дроу пошатнулась. Рилд выхватил свой короткий меч и вонзил в то место, где у тролля должно было находиться сердце, но хотя клинок и вошел в упругую грудь существа, монстра это не остановило.

Рука взметнулась с быстротой змеи из плетки Квентл и обвилась вокруг шеи Рилда. Сильные пальцы стиснули его горло, не давая дышать. Рилд почувствовал, как хлынула магическая энергия из кольца в форме дракона на его пальце, укрепляя его плоть против когтей тролля, но было слишком поздно. Его горло было уже пережато. Выпустив меч, рукоять которого все еще торчала из груди монстра, Рилд нажал затвердевшими пальцами туда, где у дроу находились бы болевые точки, – и поморщился от боли. С тем же успехом он мог бы пытаться вонзить пальцы в камень.

Халисстра вновь ринулась в бой и сумела перерубить одну из ног тролля в лодыжке. Монстр пошатнулся, но быстро обрел равновесие, опираясь на обрубок. Халисстре в награду достался удар когтями, которые зацепились за кольчугу, вырвав из нее звено.

«Беги! Мне конец!» – задыхаясь, безмолвно взмолился Рилд.

– Нет! – выдохнула она. – Я тебя не брошу.

Она кинулась вперед, осыпая тролля градом яростных ударов. Рилд, следя за ней глазом знатока, увидел, что Халисстра открылась, неосторожно подставившись под удар когтей монстра, который должен был стать смертельным.

Хотя Рилду следовало бы наблюдать за этим с отстраненностью того, кто сознает, что вот-вот умрет и ничего не может с этим поделать, он чувствовал, как в этот немыслимо долгий миг между двумя угасающими ударами сердца его переполняют незнакомые чувства: глубокая печаль и ощущение огромной потери. Не только потому, что Халисстра должна была умереть, но потому еще, что ее смерть означала бы конец того, что Рилд только что открыл для себя, – настоящей дружбы, может быть даже любви. Такой, которая заставляет с готовностью жертвовать собой в безнадежной попытке спасти другого. Когда их взгляды встретились, Рилд понял, что сделал бы для Халисстры то же самое, и увидел, что она это знает. И еще он увидел то, чего никогда не видел в глазах дроу, – доверие.

В этот миг из леса выскочила женщина-дроу, лицо которой было облеплено мокрыми от дождя серебристыми волосами. Она была обнаженной, если не считать тяжелой серебряной цепи на талии, на которой висели большой серебряный же диск и изогнутый охотничий рог. Она мчалась изо всех сил, вскинув над головой меч, его клинок сверкал от пляшущих языков серебряного пламени. С резким, пронзительным криком, похожим на обрывок какой-то мелодии, спетой сильно и точно, она наотмашь ударила мечом.

Клинок глубоко вонзился в плечо тролля, потом вспыхнул. Серебряное пламя мигом растеклось по телу тролля, ослепив Рилда. Он зажмурился, ожидая, что сейчас сгорит тоже, но так и не почувствовал обжигающего жара, которого ждал. Огненные языки, казалось, испускают не жар, а музыку и пляшут на резиноподобной шкуре тролля, подчиняясь какому-то своему ритму.

Тролль, плоть которого обугливалась в магическом огне, вопя, рухнул на колени. Рилд, снова обретший вдруг возможность дышать, когда громадная лапа отпустила его горло, жадно глотал воздух. Хоть и отравленный вонью горелого мяса, тот никогда еще не казался ему столь сладким. Рилд смотрел, потрясенный, как съеживается тело тролля, за доли секунды уничтоженное серебристым пламенем.

– Благодарю вас, о госпожа, – обратился он к дроу – явно магу или жрице, причем могущественной. Он глубоко склонился перед нею. – Вы спасли нам обоим…

И умолк, увидев выражение лица женщины. Она уставилась на Халисстру с изумлением – и горьким гневом. Рилд, наконец, узнал знак на серебряном диске, свисающем с цепи у нее на талии. Это был меч на фоне круга в ореоле. Символ Эйлистри.

– Доспех Сейилл. – Жрица сверкала глазами, глядя на кольчугу Халисстры. – Это ты убила ее.

Незнакомка сорвала с пояса рог и протрубила в него. Раздался протяжный звук. Мгновением позже ему отозвались рога ее товарищей по охоте.




ГЛАВА 7


Нимор склонился над картой Мензоберранзана, лежащей на полу шахты. Углы карты были прижаты крупными, с кулак, кусками серебряной руды с зазубренными краями. Нимор указывал шпагой.

– У паука, которого мы надеемся убить, две головы, – говорил дроу пятерым остальным – троим дергарам и двоим демонам, – собравшимся вокруг карты. – Отрубим обе, и тело умрет. – Острие шпаги уткнулось в южную оконечность города. – Одна голова здесь: Ку'илларз'орл, плато, где находится Первый Дом. – Он повел шпагой, указывая на точку на севере, где от основной пещеры ответвлялась другая, поменьше. – Вторая – это Брешская крепость, пещера, в которой расположены три важнейших учреждения Мензоберранзана: Магик, Мили-Магтир и, что важнее всего, великий храм Ллос, Арак-Тинилит.

– И то и другое – крепкие орешки, – заметил Хоргар, стоящий вплотную к Нимору слева.

Принц серых дворфов едва доставал дроу до талии, но в плечах был шире стройного Нимора. Он хмуро смотрел на карту, рассеянно почесывая плешивую голову корявыми пальцами. Два его телохранителя – дергары, как и он, один со шрамом через всю щеку, от подбородка до уха, – не сводили подозрительных глаз с полудемонов, занявших место у противоположного края карты.

– Несомненно, кронпринц, – отозвался Нимор. – Именно поэтому я хочу, чтобы дергары возглавили штурм Брешской крепости. Фронтальную атаку по туннелю с севера. Ваша армия соорудит осадные укрепления, потом из-за них пустит в ход катапульты и забросает Магик и Арак-Тинилит зажигательными горшками, обратив их в дымящиеся руины.

– Легко сказать, – возразил Хоргар, – да трудно сделать. В туннеле будет полно нефритовых пауков. Может, мы и сумеем справиться с одним-двумя, но не со всеми же.

Нимор, довольно посмеиваясь, полез в карман и вытащил полдюжины плоских овалов из зеленого нефрита, в каждом из которых было проделано отверстие, а в него пропущена серебряная цепочка. На всех камнях были вырезаны имена. Держа за цепочки, Нимор встряхнул их, и кусочки нефрита зазвенели друг о друга.

– Благодаря союзнику, сумевшему глубоко внедриться в Мензоберранзан, я могу гарантировать, что они не создадут вам проблем, – сказал он дергару.

– А где будут танарукки, когда мы пойдем в атаку? Станут доблестно прикрывать тыл? – фыркнул покрытый шрамами принц.

В ответ Каанир Вок зарычал, оскалив безукоризненные зубы, и ударил рукоятью изукрашенного рунами меча в свой золотой нагрудник.

– Мой Карательный Легион мог бы справиться с твоей шушерой в любой момент, – рявкнул он, гневно сверкая на дергара глазами поверх карты. – Да что там, даже наши орки сумели бы помериться силой с…

Алиисза потянула его за руку, остановив на полуслове. Вок свирепо глянул на нее, но выслушал то, что она прошептала ему на ухо, потом медленно опустил меч.

– Господа, прошу вас, – вмешался Нимор, – выслушайте меня. – Он обернулся к Воку. – Карательный Легион, несомненно, примет участие в сражении. Вы захватите Донигартен, городской запас воды и продовольствия, потом атакуете Ку'илларз'орл с востока. Это заставит правящих матерей отозвать войска на юг и позволит дергарам укрепить свои позиции на севере. Но не всем дергарам. По меньшей мере, один отряд должен идти вместе с танарукками, смешавшись с ними, чтобы создалось впечатление, будто все наши силы брошены против Первого Дома Мензоберранзана.

Вок прищурился:

– Мы должны всего лишь произвести отвлекающий маневр?

– Не совсем, – заверил его Нимор, блестя глазами. – У вас тоже будет шанс на победу – великолепный шанс. Я предпринял шаги, чтобы вывести Дом Бэнр из игры с помощью маленького сюрприза, приготовленного для его Верховной Матери. После ликвидации Триль остальные женщины Дома Бэнр начнут биться за ее трон. Войска, которыми командует каждая из них, станут сражаться друг с другом – и будут слишком заняты, чтобы заниматься такой ерундой, как оборона своего города.

– Когда другие знатные Дома увидят Бэнр в таком смятении, они поймут, что он ослаблен, и тоже ударят. Один или несколько из них попытаются узурпировать позицию клана Бэнр как Первого Дома. Пока они будут драться друг с другом, армия Властителя Вока сможет прорваться и захватить Ку'илларз'орл.

Вок нахмурился:

– Занятная теория.

– Это не просто теория, – возразил Нимор. Он помолчал, стряхивая с рукава безупречной серой рубашки каменную пыль. – Это натура дроу. Мы словно пауки, реагирующие на подергивание паутины. Когда нам кажется, что жертва в нашей власти, мы наносим удар. Только на этот раз, – продолжал Нимор, – жертвой будут сами дроу. Мензоберранзан падет. Я гарантирую это.


* * *

Триль холодно разглядывала доставленного к ней пленника – молодого мужчину-дроу. Он лежал навзничь на полу ее зала для приемов. Запястья его были крепко связаны за спиной, босые ноги тоже стянуты веревками в лодыжках. Его черные штаны и рубаха были изодраны в клочья, сквозь дыры виднелось множество ран, из которых на пол капала кровь. Волосы на половине его головы были опалены до корней, все лицо в ожогах. Один глаз заплыл и слезился из-под покрытого волдырями века, но другой сверкал на Триль с нескрываемым вызовом.

Триль морщила нос от вони горелых волос и мяса и поигрывала отлично сбалансированным метательным ножом – единственным оружием, остававшимся еще у парня, когда того схватили. По покалыванию в кончиках пальцев она знала, что нож заряжен магией, как и те клинки, что убили четверых из ее элитной стражи.

– Это оружие ассасина, – заметила она, передавая нож одной из стражниц, повсюду сопровождавших ее с магическими щитами и булавами наготове.

Офицер стражи выступила вперед, чтобы отрапортовать.

– Нарушитель был схвачен на пятом уровне, Мать Бэнр, – сказала она. – Мы полагаем, что он пытался проникнуть в ваши личные покои.

Триль пристально смотрела на женщину-офицера, которая, несмотря на случившееся, выглядела так, будто ее только что вызвали для проверки. Ее прочная черная кольчуга сверкала, длинные белые волосы были аккуратно заплетены. Она была воплощенное внимание, на поясе ее висела блестящая булава, к тыльным сторонам запястий ремешками крепились маленькие арбалеты. Пять черных пауков, вышитых на плече ее серебристого мундира, свидетельствовали о ее звании.

– Как он попал внутрь, капитан?… – Триль не окончила фразу, явно предлагая офицеру назвать свое имя.

– Капитан Мэйгниф, – отозвалась женщина, выдержав взгляд Триль ровно столько времени, сколько полагалось по этикету. – Он не проходил ни через один из нижних входов. Я допросила стражниц – досконально. Все были на своих постах, и все запоры на месте. Он не проскользнул мимо нас. Должно быть, он проник сверху.

С этими словами капитан Мэйгниф мельком взглянула на второго офицера – лейтенанта наездников на ящерах, – стоявшего на несколько шагов позади, как подобает мужчине. На нем были обтягивающие бриджи и расшитый серебром пивафви. Он держал на сгибе руки серебряный шлем с плюмажем и, казалось, нервничал, глядя в глаза Триль.

– Верховная Мать, я… Мои всадники ничего не заметили на внешней стене, – запинаясь, выговорил он.

Триль с изумлением отметила, как он извернулся, уходя от ответа. Магическая серьга подсказывала ей, что лейтенант говорит правду, – как ему самому казалось. Она не услышала ни единого намека на дрожь в голосе, сопутствующую лжи.

Мать Бэнр поигрывала рукоятью ядовитой плети, свисающей у нее из-за пояса, как близнец похожей на ту, что носила ее сестра Квентл. Змеи тихонько шипели в предвкушении, чувствуя ее страстное желание. Лейтенант заслужил наказание – и получит его, в должное время.

Ее рука убралась с плети.

– Ступай, приведи своего скакуна, – сказала она.

Лейтенант колебался на мгновение дольше, чем следовало, на лице его отразилась смесь облегчения и замешательства. Потом, вдруг вспомнив свое место, он низко поклонился и, пятясь, вышел из гостиной.

Пленник ухмыльнулся, явно довольный переполохом, который наделало его появление.

Триль не понравилось выражение его лица. Она взялась за стальной жезл в оплетке, висевший рядом с ее плетью. Наконечник жезла увенчивало крохотное белое перышко. Жрица навела его на пленника и произнесла командное слово. Никакого видимого воздействия жезл не произвел, но результат был мгновенным. Пленник закричал – исполненные невыносимого ужаса вопли заполнили зал для приемов – и поджал ноги к груди. Будь у него свободны руки, он, без сомнения, обхватил бы ими ноги. Поскуливая, он раскачивался взад и вперед. Когда Мэйгниф подтолкнула его носком ботинка, он завопил снова и откатился в сторону, а на полу среди капель крови осталось пятно едко пахнущей мочи.

Триль вздохнула, надеясь, что не зря теряет время. Столько других дел требовали ее внимания! На границах Мензоберранзана армия дергаров, танарукков и других, меньших народов готовилась самым настоящим образом к штурму. Триль следовало бы находиться в штабе, общаясь с офицерами, которым предстояло не подпустить захватчиков к городу, но была предпринята попытка покушения на нее – конечно, отнюдь не первая, – и ей необходимо было узнать, кто за этим стоит.

Решила ли одна из ее сестер, что сумеет стать лучшей правящей матерью? Должна ли Триль крепить оборону изнутри? Или ассасин подослан каким-нибудь другим знатным Домом? Домом Баррисон Дель'Армго, возможно? Это казалось маловероятным, поскольку у второго по положению Дома дела обстояли столь же плохо, как и у Дома Бэнр. После злополучной битвы у Столпов Скорби Мез'Баррис Армго с боями пробилась в город с тем, что осталось от ее отряда, – и с печальной историей о том, как ее воинство загнали в боковой туннель и там они потеряли четверть живой силы и весь обоз.

Ожидая, когда лейтенант возвратится со своим ящером, Триль направилась к похожему на трон креслу, некогда принадлежавшему ее матери. Выкованное в форме огромного паука из прочнейшей стали, оно опиралось на восемь изогнутых ножек. Кресло было напитано могущественными заклинаниями, не последним среди которых являлся магический знак, который должен был мгновенно отражать любое нападение на Верховную Мать, обращая его против того, кто имел глупость его предпринять. Кресло являлось символом Ллос, но, хотя богиня и погрузилась в пугающее молчание, оно по-прежнему сохранило свою магическую силу.

Усевшись нога на ногу в кресле, – две ее личные стражницы тут же встали по бокам от нее, – Триль вспомнила о Громфе и вновь задумалась, куда же исчез Архимаг Мензоберранзана.

Дверь распахнулась, и в зал ворвался затхлый запах ящера. Вошел лейтенант, ведя в поводу своего скакуна. Ящер протиснулся в дверь, липкие присоски на его лапах отрывались от каменного пола с негромким чмокающим звуком. В длину в два раза больше роста дроу – в три раза, если считать бьющий хвост, – он представлял собою внушительное зрелище. Его кожа мерцала искрящимся голубым люминесцентным огнем, слабо осветившим темный зал. Ящер устремился к пленнику, он подергивал головой, ловя запах человека, язык мелькал взад и вперед в его пасти. Ассасин, все еще под воздействием жезла Триль, захныкал и сжался, стараясь отодвинуться подальше.

Триль побарабанила пальцами по холодному металлу трона.

– Итак, – произнесла она, размышляя вслух, – ассасин не мог взобраться по наружной стене сталагмита. Если бы он это сделал, ящеры учуяли бы его след.

Лейтенант облегченно прикрыл глаза.

– Таким образом, возникает вопрос, – продолжала Триль. – Как он попал внутрь?

Язык ящера продолжал стремительно мелькать, слизывая размазанную по полу кровь. Круглые черные глаза не мигая уставились на пленника.

Триль улыбнулась.

– Твой скакун, похоже, голоден, лейтенант, – заметила она. – Почему бы тебе не снять с него намордник и не позволить ему перекусить – какой-нибудь не слишком важной частью тела, разумеется.

Ухмыляясь, лейтенант сделал, как она приказала.

Ящер в предвкушении подергивал хвостом, его люминесцентная кожа мгновенно потемнела и сделалась темно-синей, но он дождался, пока хозяин подаст ему знак, прежде чем прыгнуть вперед. Зубы с громким хрустом перегрызли кости, по лодыжки отхватив связанные ноги ассасина. Тот издал единственный пронзительный вопль, когда его ступни исчезли в глотке ящера, потом лишился чувств.

Схватившись за повод, лейтенант оттащил ящера.

Триль невозмутимо смотрела на бьющую фонтаном на пол кровь.

– Остановите кровь, – приказала она. Мэйгниф послушно шагнула вперед и ткнула в каждый из обрубков ног ассасина шаром своей булавы. Магия, которой было заряжено оружие, заставила шар ярко вспыхнуть, прижигая раны. Когда они перестали шипеть, Мэйгниф ухватила ассасина за остатки волос и запрокинула его голову назад. Несколькими пощечинами она привела пленника в чувство.

Веко уцелевшего глаза ассасина затрепетало, потом приоткрылось. Его обожженное лицо, бывшее прежде воспаленно-красным, сделалось теперь серым.

– Ты хочешь жить? – спросила Триль. Ассасин, похоже, оправился, наконец, от воздействия жезла.

– Ты все равно собираешься убить меня, так что какая разница? – прохрипел он.

– Не обязательно, – ответила Триль. – У тебя явно есть некоторый талант, раз ты сумел так близко подобраться к моему жилищу. Возможно, я наняла бы тебя на службу моему Дому.

– Без ног?

– У нас есть регенерирующая магия, – ответила жрица.

– Теперь нет, – бросил ассасин, попытавшись улыбнуться и поморщившись от боли. – Ллос мертва.

Триль взвилась на ноги, вырвав из-за пояса плеть.

– Богохульник! – завизжала она.

Змеи в плетке мгновенно метнулись вперед, шипя от ярости. Как смеет этот мужчина говорить с ней подобным образом? С ней, любимицей Ллос, с ней, Верховной Матерью Дома Бэнр. Уголком сознания она понимала, что гнев ее замешан на страхе. Отсутствие сообщений от Квентл наполняло ее тревогой, возрастающей с каждым циклом Нарбондели. Но если Ллос пробудится от молчания и узнает, что Триль не покарала мужчину за дерзость…

И тут Триль поняла, что ее нарочно провоцируют. Ассасин пытался заставить ее приблизиться. Она не представляла, как пленник мог бы напасть на нее, израненный и связанный магической веревкой, но ей не удалось бы прожить столько столетий, недооценивай она своих врагов. Жрица погладила по очереди каждую из змеиных голов, чтобы успокоить их – и себя, – и заткнула плеть обратно за пояс.

Возможно, благоволение Ллос и покинуло ее – на миг, – но у Триль имелись и другие магические возможности. Одной из них она и воспользовалась – могуществом своего голоса. Именно с помощью голоса, сделавшегося хрипловатым, чарующим, вибрирующим от магической энергии, Триль принялась воздействовать на разум пленника.

– Ты вполне мог бы сказать мне, кто тебя послал, – говорила она ему. – Если это сделала Верховная Мать другого Дома, ей нечего бояться. Я не собираюсь тратить силы на ответный удар, когда мы в осаде. Если это одна из моих сестер, то служить мне не менее выгодно, чем ей. Так расскажи же мне… кто тебя нанял?

– Я не наемник, – процедил мужчина сквозь зубы.

Ага, гордыня. Это можно использовать.

– Разумеется нет. Ты гордишься тем, кто – и что – ты есть. Почему бы не поделиться этим со мной? Ведь рассказать о себе, конечно же, не значит предать матрону, пославшую тебя.

– Я не служу женщине! – огрызнулся ассасин. – И ни один мужчина скоро не будет. Господин В Маске позаботится об этом.

По залу разлилась напряженность – офицеры и стражи среагировали на имя. Триль с усилием сдержала ярость и сосредоточилась на информации, которую он только что сболтнул.

В Мензоберранзане поклонение Варауну находилось под строжайшим запретом. Признаться в нем было равносильно самоубийству – медленному самоубийству, поскольку его приверженцев обычно мучили до смерти, пытаясь вырвать у них имена других святотатцев. Ассасин только что подписал себе смертный приговор, и это означало, что любые обещания Триль сохранить ему жизнь не имеют смысла.

Нет, он хотел умереть. И медленно.

Триль уставилась на него сверху вниз.

– Если ты надеешься, что Вараун вознаградит тебя, то подумай, – сказала она ему. – Ты не справился с порученным тебе заданием. Тебе еще очень повезет, если твой бог пожелает поднять маску, чтобы плюнуть на тебя. А твои собратья-заговорщики слабы и ничтожны. Достаточно посмотреть, кого они послали на это дело, – простого мальчишку! Они не стоят даже моего презрения.

Уцелевший глаз ассасина сверкнул.

– Смейся, пока можешь, – выпалил он. – Скоро будешь плакать, когда Жазред Чольссин заявится к тебе в гости.

Триль мысленно улыбнулась, услышав имя. Это явно была некая организация – наверное, возникшая во время бунта рабов, подавленного совсем недавно. Может, это какие-то беженцы из разрушенного города, называвшегося Чольссин?

– Никогда не слыхала про этих Жазред Чольссин, – пренебрежительно бросила она. – Явно они столь же незначительны, сколь и неэффективны.

Пленник хрипло рассмеялся:

– Насчет неэффективности – едва ли. Мой господин привел армию к твоему порогу.

Триль ухватилась за эту информацию:

– Значит, твой хозяин – дергар… или танарукк? Каанир Вок?

– Он гораздо больше, чем это. Гораздо больше, чем этот наемник Вок. Моему хозяину подвластны силы, о которых ты можешь только мечтать. Это именно он спланировал поражение твоего войска в сражении у Столпов Скорби.

Триль приподняла бровь:

– О, неужели? – Она могла предположить, о ком говорит ассасин, но ей требовалось подтверждение. – Тогда, без сомнения, он хотел бы, чтобы я узнала его имя – узнала, кто этот мужчина, осмелившийся напасть на Верховную Мать Бэнр в ее собственном доме. Или он боится меня, как и подобает всем этим послушным маленьким мужчинкам-дроу?

Это оскорбление, вкупе с магическим внушением Триль, решило дело.

– Мой хозяин – не простой дроу, – бросил пленник. – Нимор – это…

Он умолк, поняв, что сказал уже слишком много.

– Нимор? – проворчала Триль. Имя было незнакомым. Потом она поняла, кто, должно быть, это такой. – Ты имеешь в виду капитана Зайемда из Аграч-Дирра, да? Предателя, который привел войско дергаров к нашим дверям?

Пленник вызывающе кивнул.

– Скоро Нимор будет и твоим хозяином тоже, – пообещал он.

Триль несколько мгновений обдумывала это. Зайемд явно было вымышленным именем – не присвоил ли себе вождь ассасинов также и имя Шестого Дома? Она хотела знать, как глубоко на самом деле зашла измена Аграч-Дирра. Сам ли Нимор склонил солдат напасть на их союзников или же заручился поддержкой Дома? Вопрос важный, поскольку Аграч-Дирр находился в осаде войск Мензоберранзана, которые гораздо лучше было бы использовать против дергаров и танарукков.

Триль решила пойти на блеф.

– Мне известно, что твой хозяин не из Аграч-Дирра, – сказала она ассасину. – Я никогда раньше не видела его, а я знаю всех старших офицеров этого Дома. Верховная Мать Ясраена и я – мы… союзники. Настолько, насколько ими могут быть две матроны.

– Ясраена Дирр не имеет никакого значения.

Триль напряглась.

– Что ты имеешь в виду? – осведомилась она.

– Домом Аграч-Дирр правит мужчина-личдроу. Вараун восстановил там естественный порядок вещей, как он сделает это во всем Мензоберранзане, когда эта война будет выиграна.

Триль расслышала тихий вздох рядом и вспомнила о своем лейтенанте. Стремительно, точно разящая змея, она ткнула в его сторону плетью. Ликующе шипя, пять змей вонзили ядовитые зубы в его черную плоть. Мужчина-офицер застыл, потом в горле у него слабо булькнуло, глаза закатились. Он рухнул на пол, словно сломанный сталактит.

Ящер обнюхал его и немедленно принялся за еду, пережевывая череп с громким хрустом.

Триль бросила взгляд на Мэйгниф.

– Никому ни слова об этом, – прошипела она.

Мэйгниф поклонилась, потом со значением посмотрела на каждую из телохранительниц по обе стороны от Триль.

– Можете положиться на наше молчание, Верховная Мать, – сказала она.

Триль вновь перенесла внимание на пленника. Она была рада, что он наконец поддался ее магическому внушению и сообщил ей даже больше, чем она смела надеяться. Облизывая губы, точно почуявший кровь ящер, она двинулась дальше:

– Тебя послал сюда личдроу? Это его магия доставила тебя внутрь?

– Нет… и нет.

– Кто же тогда перенес тебя сюда?

– Сам Нимор. И пусть я потерпел неудачу, он справится. Вся твоя защита бессильна против него, как паутина. Он с легкостью провел меня сквозь тени, прямо в твою «крепость».

– Нимор в этих стенах? – выдохнула Мэйгниф.

– Был, – ухмыльнувшись, ответил ассасин.

Глаза Триль сузились. Не оттого, что Нимор сумел проникнуть в самое сердце Дома Бэнр – огромного сталагмита, выдолбленного изнутри, так что получился Великий Курган, – но потому, что, совершив такой ловкий трюк, он вновь ушел. Почему он не остался, чтобы самому напасть на нее? Почему оставил вместо себя более слабого вассала? Он, безусловно, должен был понимать, что этого мужчину схватят.

Ассасин с болезненным смешком прервал ее размышления:

– Очень скоро ты сама узнаешь всю силу и величие Нимора, когда он возглавит решающий штурм этого Дома. Если, конечно, доживешь до…

До Триль дошло, что глаз ассасина так и продолжал сверкать вызывающе – и упрямо – все то время, пока он говорил. И взгляд его не единожды скользил по ее креслу – но только когда он думал, что она не смотрит на него.

– Стража! – вскрикнула она. – Щиты!

Мгновенно женщины по обе стороны от нее пришли в движение, выставив щиты между Триль и единственной явной угрозой – ассасином.

Как раз в тот миг, когда два щита лязгнули друг о друга, в зале для приемов взорвался заряд магической энергии. Испепеляющее пламя взметнулось над лежащим ассасином, его рев обрушился на барабанные перепонки Триль с такой силой, что почти заглушил вопли стражниц, тела которых обуглились, словно пережаренное мясо.

Магия их щитов оказалась надежной, и удар пошел выше, ниже и в стороны от кресла, в котором съежилась Триль. Обжигающий жар донесся до нее не более чем теплым дуновением; удара она не почувствовала вовсе, если не считать того, что щиты прижало к самому ее креслу. Трон не среагировал на взрыв огненного шара, который ассасин принес в себе. Матрона Бэнр могла предположить причину. Удар был направлен против ассасина, пронесшего его в зал, а не против Верховной Матери. Осведомленность Нимора и его догадка насчет того, где Триль станет допрашивать схваченного ассасина, были безукоризненны.

Все это Триль поняла в мгновения звенящей тишины, наступившей после взрыва.

Мэйгниф и две другие стражницы скорчились на полу, обгоревшие до неузнаваемости. Ящер тоже был мертв, он лежал неподвижно, свернувшись клубком, в углу зала, и его шкура больше не светилась.

От тела ассасина не осталось ничего, кроме костей, отливающих красным, подобно угольям, и испускающих струйки жирного черного дыма.

Триль затрясло, когда она осознала, что находилась на волосок от гибели. На миг она ощутила страх. Неудивительно, что ассасин так разговорился. Ему нужно было удерживать ее поблизости от себя, пока не сработает заклинание.

Триль услышала из коридора топот бегущих ног, приближающийся к дверям зала для приемов. Она сжала подлокотники кресла, крепко вцепившись в них, чтобы скрыть дрожь в руках. Когда начальница ее стражи вбежала в зал, жрица глядела поверх обугленных останков своих телохранительниц, морщась от вони горелого мяса. Глаза женщины разом округлились при виде почерневших тел на полу.

– Верховная Мать! – выдохнула она. Начальница стражи запыхалась, словно после бега. – Враг приближается к городу!

– С какого направления?

– По пещерам на юго-востоке. Наши дозоры столкнулись с ними в Пещере Отсеченных Щупалец и в Пещере Аблоншейра.

– Дозоры встретились с танарукками или с дергарами? – спросила Триль.

– И с теми и с другими, но преимущественно с танарукками.

– Их численность?

Начальница стражи пожала плечами:

– Невозможно сказать. Но их войска, похоже, объединились и быстро продвигаются по Темным Владениям. Они в любой момент могут оказаться на окраинах города.

Триль стиснула зубы. Это ложная атака или начало настоящего штурма? Судя по избранному ими пути, танарукки и дергары вознамерились войти в Мензоберранзан через один из девяти туннелей, расположенных между озером Донигартен и краем плато, но из какого именно они появятся? И если им удастся прорваться в главную пещеру, что станет их основной мишенью? В обычных обстоятельствах Триль ожидала бы, что нападающие двинутся через пещеру на север, отрезая Донигартен и плантации мха, основные источники воды и пищи для города, чтобы Мензоберранзан гарантированно не смог пополнять припасы во время осады. Но, учитывая выбор момента для попытки убить ее – которая, увенчайся она успехом, ввергла бы ее Дом в хаос, – возможно, цель была другой. Дом Бэнр стал бы первой ступенькой на пути к нападению на Ку'илларз'орл. Если она права, основная сила удара придется на туннели, ближайшие к плато.

Не пришло ли время законопатить эту дыру? Она не осмеливалась поручить это страже Дома. Та понадобится для защиты замка Бэнр, если враг прорвется в город. Существует всего лишь один Дом, с которым Бэнр связаны достаточно тесно.

– Снимите наши войска с осады Дома Аграч-Дирр, – распорядилась Триль. – Отправьте их в пещеры непосредственно под восточной оконечностью плато. Прикажите удерживать их любой ценой. И передайте, чтобы другие Дома послали свои отряды для защиты остальных пещер, ведущих к Нарбонделлину. В особенности Дом Баррисон Дель'Армго. Наша армия первой примет на себя основной удар, но Дель'Армго должны прислать нам подкрепление. Оставьте Аграч-Дирр на Дом Хорларрин.

Начальница стражи поклонилась:

– Будет исполнено, Верховная Мать.

Когда та поспешно удалилась, Триль закусила губу, молясь, чтобы ее решение оказалось верным.

Куда, во имя Девяти Кругов, подевался Громф, когда Дом Бэнр так нуждается в нем?




ГЛАВА 8


Стекло.

Изогнутое стекло. А за ним…

Серый камень.

Стены туннеля.

Близко.

За изогнутым стеклом.

Громф Бэнр, Архимаг Мензоберранзана, смотрел, не мигая на шероховатые камни за стеной его тюрьмы. Он был заточен внутри изогнутого стекла. В абсолютной тишине. Внутри полой сферы, лежащей на полу незнакомого туннеля. Не способный двигаться, не способный дышать, он мог лишь лениво размышлять.

Он уставился на свое отражение, искаженное вогнутой стеклянной поверхностью. Лицо грубоватое, но без морщин, несмотря на прожитые семь столетий, благодаря амулету вечной молодости, приколотому к пивафви. Серебристо-белые волосы небрежно покачиваются вокруг головы, поскольку сила тяжести существует только за пределами сферы. Глаза открыты и неподвижны.

Когда ему надоело изучать собственное лицо, он обратил внимание на стены туннеля и принялся разглядывать блестящую кварцевую жилу. Отметил, какая она широкая, какие крупные в ней кристаллы.

Время шло.

Потом – десять дней, год спустя? – Громф ощутил, как что-то щекочет его мозг. Какое-то проникновение. Присутствие. Направив к нему мысли, Громф отыскал его источник. С огромным трудом, подобно обессилевшему человеку, пытающемуся поднять голову, он собрал воедино всю свою волю.

Киорли?

Ничего.

И снова шло время.

Архимаг уставился на кварцевую жилу, выбирая кристалл. Сосредоточившись на созерцании его граней – хоть и расплывчатых из-за изогнутого стекла перед его глазами, – он смог бы сконцентрировать свои мысли.

Громф знал, что заключен в стеклянную сферу, созданную заклинанием заточения.

Заклинанием, наложенным личдроу Дирром.

Он находится глубоко под городом, в незнакомом туннеле, помещенный в оболочку, не позволяющую отыскать его даже с помощью ясновидения.

В ловушке.

Время шло. Оно текло мимо, а Громф пытался то открыть рот, то заставить веки моргнуть, то шевельнуть пальцами.

Ничего.

Если бы он мог дышать, то вздохнул бы. Но даже будь он в состоянии двигаться и говорить – творить магию, – это не помогло бы ему. Заклинание, наложенное на него личдроу, было могущественным, и Громф хорошо знал это. Единственный способ рассеять его – наложить на сферу контрзаклинание равной силы. А наложить его может лишь кто-то другой, находящийся вне сферы. Мало того, контрзаклинание могло сработать, лишь если его произнесут в том же самом месте, где было наложено исходное заклинание заточения.

Громфу отвратительна была заложенная во всем этом ирония. Он Архимаг Мензоберранзана, самый могущественный маг во всем Городе Пауков, постигший таинства такого количества заклинаний, о котором большинство магов не осмеливались и мечтать. И все-таки, даже если бы он был в состоянии творить желанную магию, это не принесло бы ему никакой пользы.

Прошло еще какое-то неизмеримое время, и Громф почувствовал, что легкая щекотка в мозгу возобновилась. Теперь она ощущалась ближе и настойчивее.

Как и в первый раз, от Громфа потребовались мучительные усилия, чтобы сосредоточиться.

Киорли? – мысленно передал он. – Помоги!

Пощипывание в мозгу исчезло. Будь его тело способно на это, плечи Громфа поникли бы.

Внезапно мир закружился в безумном вращении. Кварцевая жила исчезла, и Громф понял, что его голова и ноги поменялись местами, хотя в его положении верх и низ были понятиями довольно бессмысленными. Оказалось, что он смотрит прямо в глаза огромной бурой крысы, размером в два раза больше сферы, морда которой была искажена кривизной стекла. Розовые лапы покоились на макушке сферы, усы шевелились – крыса обнюхивала холодное стекло.

Спустя некоторое лениво текущее время Громф понял, что ощущения обманули его. Крыса не была гигантской, это сфера была крохотной. Заклятие уменьшило его, сделав мельче грызуна. Наконец, все еще вяло соображая, он заметил загнутый кончик голого крысиного хвоста.

Киорли! Помоги мне. Отнеси меня домой.

Идти? – отозвалась крыса, скорее на уровне ощущений, нежели слов.

Да, идти. В город. Идти.

Мир снова бешено завертелся. Громф видел каменные стены, проносящиеся мимо, прыгающие, как сумасшедшие, вверх и вниз, когда сфера, подталкиваемая носом и лапками Киорли, покатилась по неровному полу туннеля.

Нет, не туннеля, а крохотной трещины в камне. Не шире крысиного лаза.

Стены продолжали вращаться. На миг перед магом распахнулась зияющая тьма, когда Киорли катила сферу через огромную пещеру. Вдалеке Громф разглядел вспышки бледно-лилового света: видимый спектр фаэрцресс. Потом пятно магического свечения осталось позади, и его поглотил мрак.

Сфера без остановки катилась все дальше, а Громф неподвижно висел посреди нее, погруженный в абсолютную тишину.

Вскоре сфера, подпрыгнув, остановилась у стены.

Что случилось? – спросил Громф.

Лапы Киорли ухватились за сферу, поворачивая ее. Громф оказался лицом к стене пещеры, где наверху – на расстоянии нескольких шагов – проходила широкая трещина.

Наверх! – велел Архимаг. – Город.

Крыса стремительно взбежала по стене, потом спустилась вниз. Мир Громфа бешено закружился, когда крысиные лапы бесполезно заскребли по поверхности сферы, вращая ее. Спустя мгновение Киорли снова вскарабкалась по стене, заскочила на миг в туннель и вновь вернулась.

Громф понял, что переоценивал свою любимицу. Киорли была всего лишь крысой, и разум у нее был крысиный, не более того.

Попробуй другой путь, – предложил он.

Киорли уставилась на него, шевеля усами. Потом, дернув головой, что для крысы было равнозначно кивку, она снова принялась вращать сферу. Громф прокатился обратно по уже пройденному ими туннелю, через пещеру с мерцающим фаэрцресс, и вниз по другому туннелю.

Когда сфера вновь перестала вращаться, оказалось, что он видит реку. Всего в дюжину шагов шириной, но стремительную. Громф воспрял духом, поскольку узнал ее. Однажды, годы назад, он проходил по этому туннелю. Водный путь был одним из подземных притоков реки Сарбрин. В конечном итоге он впадал в Донигартен, озеро, снабжавшее Мензоберранзан водой.

Но протекал он по безвоздушному туннелю. Если Киорли попытается сопровождать сферу, она утонет. Она могла бы спихнуть сферу в реку и предоставить воде отнести Громфа в город, но к тому времени, как сама крыса доберется до Мензоберранзана, сферу может вновь унести из озера вниз течением реки. Громф окажется в еще худшем положении, чем прежде.

Он обдумывал проблему, хотя и медленно. Его мысли все еще представляли собой застойное болото. После нескольких долгих минут, за время которых Киорли успела исчезнуть и вновь появиться с полдюжины раз, ему в голову пришла идея.

Фаэрцресс. Магические энергии, излучаемые фаэрцресс, были непостоянны, непредсказуемы по своему воздействию. Они могли сотворить с Громфом странные вещи, даже убить его. Но, если повезет, в их силах было обратить вспять действие заклинания, сковавшего его.

Отнеси меня обратно в пещеру. В ту, где свет.

Мир вновь завертелся вокруг него, когда Киорли взялась исполнять его приказ. Свечение появилось снова, и сфера остановилась.

Ближе.

Бледно-лиловое сияние сделалось сильнее, ярче.

Ближе.

Свечение все усиливалось, пока не заполнило все поле зрения Громфа.

Ближе.

Киорли заколебалась, подергивая носом.

Опасность, – сообщила она. – Слишком ярко. Больно.

Да, – ответил Громф. – Я знаю. – Потом, вложив в мысль всю силу воли, добавил одно лишь слово: – Ближе.

Киорли толкнула сферу в последний раз и в ужасе отскочила прочь.

По мере того, как сфера катилась и подпрыгивала по неровному полу пещеры, свечение становилось все ближе. Когда она, наконец, остановилась, свет заливал ее со всех сторон. Все еще неподвижный, Громф купался в потоке магического излучения. Фаэрцресс либо прикончит его, либо…

Мышцы его словно взорвались, когда ощущения и возможность двигаться вернулись к нему. Смеясь от наслаждения, Громф поднялся на ноги. Сфера закачалась под ним, заставив балансировать. Он полез в карман пивафви и извлек маленький кусочек слюды. Бросив его себе под ноги, Архимаг произнес слово, которое должно было привести в действие разрушающее оболочки заклинание. Ничего не произошло. Хоть он и мог снова двигаться и говорить, но пока он заперт в сфере, творить заклинания невозможно. Придется положиться на грубую силу, чтобы попасть туда, куда ему требовалось.

Он всем телом навалился на гладкую поверхность – и неловко закувыркался, когда сфера покатилась в нужном направлении.

Это потребовало некоторых усилий, но Громф, наконец, приспособился координировать движения рук и ног, семеня вперед, будто крыса, и сохраняя равновесие в катящейся по полу сфере. Не раз выбоина или трещина в полу заставляли сферу вращаться в другую сторону, но мало-помалу, заработав по пути несколько болезненных синяков, Архимаг пробрался обратно по туннелю, ведущему к реке.

Киорли, преодолевшая страх, теперь, когда ее хозяин больше не был внутри сияющего потока фаэрцресс, резво семенила следом, время от времени подправляя сферу носом или лапками. Когда они добрались до стремительного потока, крыса заволновалась, семеня взад и вперед по берегу.

Хозяин. Глубокая вода. Плыть?

Нет, Киорли. Поплыву только я. Ты вернешься в Мензоберранзан тем путем, по которому пришла, через туннель, ведущий наверх. Иди в Магик, обратись к любому из магов и приведи его на берег озера.

Крыса мгновение размышляла, подергивая усами. Громф поднял руку, легонько прижал ладонь к внутренней поверхности сферы. Киорли быстро ткнулась в нее носом снаружи, потом повернулась и исчезла.

Громф сделал глубокий вдох, готовясь нырнуть в реку. Потом рассмеялся. Задерживать дыхание было незачем – магия сферы, разумеется, по-прежнему защищала его, иначе он давно задохнулся бы в крохотном замкнутом пространстве. Качнув сферу вперед, он погрузился в воду.

И снова мир завертелся вокруг него, только теперь была вода, удары о каменные стены, от которых он едва удерживался на ногах, да случайные вспышки люминесцирующих рыб. После некоторого пребывания под водой – сколь долгого, Громф по-прежнему не имел возможности определить, но позади, должно быть, осталось несколько миль туннеля – его швырнуло на дно сферы. Та стремительно полетела кверху, словно воздушный пузырь, и выскочила из воды, закачавшись на поверхности большого озера.

Он сумел! Он добрался до Донигартена!

Выпрямившись, Громф попытался тем же способом, как и прежде, катить сферу по поверхности озера. Но та лишь крутилась на одном месте. Понимая, что совершил ошибку, возможно роковую, Громф выругался. Если Киорли не вернется вовремя в Мензоберранзан и не полезет в озеро, чтобы помочь ему, он окажется во власти течения. Громф послал безмолвный зов, но ответа не услышал. Тяжело вздохнув, он устроился внутри покачивающейся сферы, дожидаясь, куда же его вынесет.

Он всплыл на поверхность у северо-восточной оконечности острова, лежащего посреди озера. По берегам его бесцельно слонялись стада рофов. Позади острова Громф различил светящийся шпиль Нарбондели. Кто-то в отсутствие Громфа зажигал магический огонь в огромной нерукотворной каменной колонне, знаменуя начало «дня» в Мензоберранзане, но вот как долго? Отсутствовал ли он месяц, год?

Когда сфера подплыла поближе к острову, Громф снова попробовал установить контакт с Киорли, но безуспешно. Может, крыса попросту не успела еще добраться до города? Или ее что-то задержало? Когда личдроу заточил Громфа в сферу, к городу двигалось войско дергаров, усиленное танарукками. Возможно, армия Граклстаха блокировала подступы к Мензоберранзану? Даже если так, крыса наверняка сумеет проскользнуть сквозь линию фронта.

Громф попробовал снова:

Киорли! Ты здесь?

Откуда-то поблизости пришло слабое щекотание мысли – Киорли, плывущая в озере?

Громф мысленно потянулся к ней, но она пропала.

Что-то легонько толкнуло сферу, и та тихо закачалась.

Киорли?

Громф открыл глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть руку, высунувшуюся из озерной глади прямо перед ним. Огромные пурпурные пальцы обхватили сферу и потащили под воду. Пальцы, покрытые тонким слоем слизи, испачкали наружную поверхность стекла, но сквозь мутные полосы Громф смог разглядеть луковицеобразное лицо с четырьмя извивающимися щупальцами на том месте, где полагалось быть носу и рту. У иллитида были белые, без зрачков глаза, но Громф чувствовал, что существо смотрит на него, легонько подгребая свободной рукой, чтобы держаться под самой поверхностью воды.

Голос его ворвался в сознание Громфа, проник в него, точно корни в мягкую, податливую почву.

Маг, – произнесло существо. – Просто прелестно!




ГЛАВА 9


Когда жрица дунула в рог, первым побуждением Халисстры было воткнуть в женщину меч, но что-то заставило ее заколебаться. Рилд, однако, оказался проворнее. Он вспрыгнул на еще шипящее от жара туловище тролля, выдернул из него свой короткий меч и ринулся на жрицу.

Но незнакомка была быстрее. Отбросив рог, она издала всего один-единственный напевный звук и соединила руки. Едва ее пальцы соприкоснулись, ветви деревьев, переплетаясь, сомкнулись перед нею. Рилд с лету врезался в этот барьер и был отброшен им, в самый последний момент сумев перевести падение в управляемое вращение.

Едва Рилд вскочил на ноги, Халисстра услышала, как из леса позади нее отозвался еще один женский голос. Она развернулась, чтобы встретить новую опасность лицом к лицу, и увидела, что по лесу кто-то бежит. В тот же миг словно ниоткуда появилось множество изогнутых клинков, и они засверкали вокруг нее и Рилда. Стена вращающейся стали высотой по грудь напомнила ей жужжание крыльев стиргов, сопровождаемое влажным чавканьем и хрустом, когда клинки срубали сырые от дождя ветки и листья, образуя кольцо чистого пространства не более чем в четырех шагах от них с Рилдом.

Рилд дотронулся до своей броши и взмыл в воздух, но кусты, оживленные заклинанием первой жрицы, тут же оплели его лодыжки ветками. Он рубил их мечом, но куст тут же отрастал, выпуская новые побеги быстрее, чем Рилд успевал отсекать их. На месте каждой отрубленной ветки появлялось три новых.

Тем временем барьер из вращающихся клинков приближался. Халисстра попыталась пробиться сквозь него, прикрываясь щитом Сейилл, но сразу два клинка ударили в него, едва не вырвав из ее руки. Третий ударил жрицу Меларн по локтю, звякнув по рукаву кольчуги. Она отдернула руку и затрясла онемевшими пальцами.

Сквозь барьер из клинков Халисстра мельком видела жрицу, убившую тролля, и двух других, примчавшихся к ней на помощь. Почти обнаженные, как и первая, они держали в руках мечи. Одна из них – та, что создала барьер, – была низкорослой для дроу, с темно-каштановыми волосами. Халисстра не сразу узнала женщину под слоем черной краски, которой та намазала кожу, – краски, потекшей от дождя, – но когда поняла, кто это, то выругалась, кляня свою невезучесть. Теперь у нее не оставалось никакой возможности убедить жриц, что она ни в чем не повинна и случайно нашла доспехи Сейилл.

Фелиани, лунная эльфийка, видела, как умирала Сейилл. Благодаря магическим чарам, наложенным на нее Халисстрой, она с готовностью поверила ее лжи, будто дроу нанесла удар случайно, поскользнувшись на мокром камне. Но когда чары рассеялись, Фелиани должна была узнать правду.

Рилд прекратил рубить куст, державший его за ноги, и тоскливо смотрел на свой большой меч, лежащий прямо за барьером из вращающихся лезвий. Он глянул на Халисстру и поморщился.

– Если бы у меня был Дровокол…

Ему не нужно было договаривать; Халисстра прекрасно понимала, что он имел в виду. Сумей он дотянуться до меча, то смог бы с его помощью рассеять магию жрицы.

Значит, теперь все зависело от Халисстры.

– Это я убила Сейилл! – прокричала она жрицам сквозь жужжание крутящихся клинков. – Но вы совершаете ошибку, собираясь убить меня.

Она положила наземь меч и арбалет Сейилл, потом стащила через голову ее кольчугу. Бросив ее рядом с оружием, она сняла последнюю вещь, которую забрала с тела Сейилл, – магический двеомер жрицы.

Держась подальше от приближающихся клинков, она положила на землю и двеомер тоже и обратилась к Фелиани:

– Когда Сейилл умирала, она сказала, что все-таки надеется на меня. Она знала, что чувство вины заставит меня искупить совершенное предательство. Вот почему я вернулась, вместо того чтобы уйти в Подземье, – чтобы молить Эйлистри простить меня за то, что я натворила.

Вращающиеся клинки миновали оружие и кольчугу Сейилл, не задев их, и придвинулись настолько, что вынудили Халисстру отступить к Рилду, ноги которого были полностью оплетены выросшим вокруг него кустом. Воин повернулся и внимательно посмотрел на жрицу Меларн. Должно быть, ее слова прозвучали достаточно убедительно.

Халисстра проигнорировала его, сосредоточившись на Фелиани. Удастся ли ей при помощи своего голоса преодолеть сопротивление жрицы во второй раз?

Вращающиеся клинки перестали надвигаться. Они были настолько близко, что Халисстра ощущала дуновение ветра, поднятого ими; один шаг вперед, и она будет изрублена на куски.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=168151) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания