Время летать Александр Николаевич Житинский 6. Кинопроза и либретто Александр Житинский Время летать! * * * Лунева разбудил ранний телефонный звонок. Откинув одеяло, Лунев сунул ноги в шлепанцы и, как был в пижаме, направился из спальни в кабинет. Жена тоже проснулась. Она оторвала голову от подушки и проводила мужа взглядом, полным тревожного ожидания. Лунев подошел к письменному столу. Там рядом с телефонным аппаратом и письменным прибором стояла модель реактивного самолета «ТУ-154». Телефон трезвонил, не переставая. Лунев снял трубку и привычно проговорил: – Лунев слушает. Последовала долгая пауза, во время которой Лунев стоял неподвижно, слушая абонента. Лицо его было сосредоточенным. – Спасибо, – наконец сказал он. А потом, после короткого молчания: – Постараюсь оправдать доверие. Он положил трубку, постоял несколько мгновений, что-то обдумывая, и вернулся в спальню. Жена встретила его тем же ожидающим взглядом. – Можешь меня поздравить, – хмуро сказал Лунев. Вокзал местного аэропорта в эти утренние часы напоминал Ноев ковчег. Точнее, спящий Ноев ковчег, который к тому же никуда не плывет. Еще точнее – это было сонное царство, хорошо известное по русским сказкам. Тут и там, группами и поодиночке, приткнувшись к чемоданам и тюкам, свернувшись в креслах, притулившись к перегородкам, в самых живописных позах спали и дремали пассажиры. Здесь были все возрасты, национальности, социальные группы. Служащие аэропорта дисциплинированно дремали на рабочих местах: за регистрационными стойками, в справочном бюро, в вокзальном буфете. Если кто и двигался, то так лениво и плавно, что это лишь подчеркивало общее состояние спячки. Тихо было в аэропорту, никаких звуков, кроме храпа да посапывания, не раздавалось. Аэропорт был захолустный, провинциальный, постройки пятидесятых годов. Стояли пальмы в кадках. Отдельные новшества, вроде кресел на колесиках, только подчеркивали провинциальность. Именно в таких широких креслах ожидала вылета группа пассажиров: старик интеллигентного вида с худым лицом и впалыми щеками; мужчина средних лет, по виду – производственник; молодой человек с бородкой и румяными круглыми щечками; наконец, красивая женщина, которую портила лишь обильная косметика, зато украшала дорогая шуба. Производственник дремал, вытянув вперед ноги и надвинув на нос шапку, отчего были видны лишь его широкие скулы. Остальные трое вели вялый разговор: все уже успели перезнакомиться за время многочасового ожидания. – Ну, а раньше?.. – устало спросил молодой, обращаясь к старику. – Сколько себя помню, здесь всегда творилось бог знает что! – раздраженно вмешалась женщина. – Не скажите, – возразил старик. – При Силине работали нормально. Правильно работали. – Силин? Кто это? – спросила женщина. – Сразу видно, что вы молоды, – улыбнулся старик. – Был такой начальник аэропорта, царство ему небесное! – Вспомнили Силина… – вздохнул молодой. – При Силине летали на «илах», на винтовой технике… – Дело не в технике, а в людях, – сказал старик. – Они допрыгаются… – вдруг тяжело пообещал производственник, не меняя позы. Все замолкли, посмотрели на него. Однако, он свою мысль не продолжил. – Нет, так мы никогда не улетим! – женщина резко поднялась и направилась туда, где под сенью декоративной пальмы расположилась группа людей с музыкальными инструментами в футлярах. Это был аккомпанирующий состав, сопровождавший певицу в гастрольной поездке. Певица потрясла за плечо молодого администратора. – Аркадий! Тот поднял голову, посмотрел спросонья. – Ты узнавал? – Не порите панику, Валентина Григорьевна! – недовольно произнес Аркадий. – Рейс откладывается на два часа. – Это уже шестые два часа! – Да не улетим мы сегодня, ежу понятно, – отозвался саксофонист в летах. – Ничего, Валентина, сейчас ресторанчик откроют… Щелкнуло в динамике, висящем над пальмой, и оттуда донесся девичий голос: – «Вниманию пассажиров, вылетающих рейсом 4515 до Махачкалы. Ваш вылет задерживается на два часа по метеоусловиям». В кабинете начальника Службы обеспечения полетов происходило тем временем конфиденциальное совещание. В нем участвовали хозяин кабинета Петр Герасимович Горохов – плотный крепенький старичок, каких именуют иногда «боровичками», – и его подчиненный Борис Чиненков, человек лет тридцати пяти с юрким примечающим взглядом. Они сидели за столом для совещаний напротив друг друга и переговаривались тихо и внятно, глядя друг другу в глаза. – Ну, а если? – с сомнением проговорил Горохов. – Никаких если, Петр Герасимович! Что они – не понимают?! – Чиненков перешел на свистящий шепот. – Да я первый уйду… Там ведь не дураки сидят. Сравнивать вас и Лунева! – Думаешь? – озабоченно переспросил Горохов, словно окидывая себя мысленным взором. – Факт! Щелкнуло в системе диспетчерской связи, запищал зуммер. Горохов вразвалочку подошел к пульту, нажал клавишу. – Слушаю, Горохов. – «Петр Герасимович, на Махачкалу опять задержка!» – сказал в динамике женский голос. – А в чем дело? – «Кажется, не заправлен.» – А ты узнай… И не трезвонь больше. Мне некогда, – Горохов нажал клавишу и вернулся к Чиненкову. У того уже были готовы аргументы. – Лунев нашей службы не нюхал. Что у него? Летал как все… – Положим, летал-то он… – попытался возразить Горохов. – А что? Я вам скажу – разговоров больше! – убежденно зашептал Чиненков. – У нас же как? Человек один раз вылетит по расписанию, так о нем уже песни поют. – А переучивался в Академии? Не шутка. Факультет организации производства, – вздохнул Горохов. – Ах-ах! Подумаешь. Факультет. – И потом – молодой он, – выложил последний козырь Горохов. – Сомнительное преимущество, – парировал Чиненков. – Молодой – сиречь неопытный. А у вас стаж почти полвека… В нашей системе, я вам скажу, никакие знания роли не играют… Только опыт! Сложная система у нас, надежности мало. Молодым тут делать нечего, они пусть ума набираются под руководством старших. Вот я – молодой… Разве я не понимаю, что руководить аэропортом должны вы, а не Лунев… Опять запищал зуммер. Горохов подошел к пульту, включил связь. – «Петро, ты не забыл, что сегодня хоккей?» – Ты мне лучше про рейс на Махачкалу скажи, – добродушно отвечал Горохов. – «Там все в норме. Улетят. Не сегодня, так завтра». – Смотри у меня, Федор! Горохов снова выключил селектор, оперся кулаками на стол, глянул орлом. – Значит, говоришь, меня должны? – Больше некого, Петр Герасимович! – развел руками Чиненков. В аэровокзал как-то бочком вошел худощавый человек с жалобным, слегка заискивающим лицом. Под мышкой он неловко держал большую картонную коробку из-под макарон. Близоруко, с прищуром оглядев зал, он направился к выходу на перрон, где сгрудились встречающие. Пробираться по залу было трудно, человек то и дело путался в лабиринте чемоданов и спящих. Подойдя к девушке в форме, дежурившей у выхода, он спросил: – Рейс из Иркутска прибыл? – Нет еще. – А когда? – Как прилетят, так и будет. – Понятно… Он отошел к стене, поставил коробку на пол. По тому, как он управлялся с нею, было видно, что коробка пуста. Рядом стояла увядающая женщина с увядающим букетом. – Вы тоже иркутский встречаете? – спросил мужчина робко. Она вздрогнула, отчего с букета осыпалось на пол еще несколько лепестков. – Это безобразие! Опаздывает на двое суток. – Иркутский? – испугался он. – Ташкентский! Ташкентский! У меня цветы вянут. Лепестки бесшумно падали на пол. – А вы узнайте, – жалостливо посоветовал он. – У кого? – она презрительно посмотрела на него. – В этом аэропорту даже начальника нет! – Как же они… без начальника?.. – мужчина совсем сник. – А вот так! – торжествующе сказала она и вдруг, с ненавистью взглянув на букет, швырнула его в урну. Официант в плохо отутюженном смокинге появился за стеклянной дверью ресторана и перевернул табличку. Было «Ресторан закрыт», стало «Ресторан открыт». Он распахнул дверь и отодвинулся в сторону, приглашая пассажиров зайти. В ресторан стали втекать первые посетители. В их числе была и группа гастролирующих музыкантов: певица Валентина, администратор Аркадий, пожилой саксофонист Виктор Иванович и молодой барабанщик Толик… Они заняли стол. Певица взяла меню. Официант подошел к ним. – У нас еще ничего не готово. Плита разогревается, – сообщил он. – Зачем же вы открываете? – недовольно сказала певица. – Расписание, – пожал он плечами. – Вы бы лучше летали по расписанию! – вскипела она. – Валентина, не нервничай, – примирительно сказал саксофонист. – У ресторана одно расписание, у плиты другое… – У самолетов – третье, – подхватил Аркадий. – Как вас зовут? – обратился саксофонист к официанту. – Иннокентий. – Вот что, Кеша. Сидеть мы здесь будем долго. Пока не улетим, – начал саксофонист. – У меня смена кончается в восемнадцать, – оказал официант. – Значит, передашь нас сменщику. – Да вы что?! Намерены здесь до вечера сидеть?! – опять разнервничалась певица. – У нас вылет через два часа. – Блажен, кто верует… – сказал Аркадий. – Ты не торопись, Кеша, – не обращая внимания на них, продолжал саксофонист. – Пока плита разогревается, принеси-ка нам закусочки. А как с этим делом? – он изобразил двумя пальцами «стопарик». – Ну, вы же знаете… – развел руками официант. – Понятно, – кивнул саксофонист. Официант удалился. – Я лично здесь сидеть не намерена, – сказала Валентина. – К обеду я должна быть в Иркутске. – К завтрашнему обеду, – уточнил администратор. – Почему? – удивилась она. – Сегодня, летать не будут. Сегодня должны назначить начальника. Завтра он выйдет, и мы улетим… – Или не улетим… – благодушно добавил саксофонист. – Чем здесь плохо? Закуска та же, что в Иркутске, – он указал на приближающегося с подносом официанта. – Аркадий, ты откуда про начальника знаешь? – спросил Толик. – У меня профессия такая, Толик. Ты на барабанах стучишь, ты ничего знать на обязан. А я администратор… Я даже знаю, кто будет новым начальником аэропорта. Официант, уже расставлявший на столике закуски, насторожился, прислушиваясь к разговору. – Кто? – спросил саксофонист. – Лунев. – Вот уж нет! – не выдержал официант. – Горохов будет. В крайнем случае – Афанасьев. – Он мне говорит! – кивнул на официанта Аркадий. – Кеша, рюмочки, пожалуйста, – попросил саксофонист. Официант поставил рюмки. – Только по-тихому, – сказал он. – Да какая разница! Разница-то какая! – воскликнула Валентина. – Горохов! Лунев! Мы их как не видели, так и не увидим! Нам главное – вовремя вылететь! – Ошибаетесь, Валентина Григорьевна, – заметил администратор. – Неглубоко копаете. – А у нас с собой было, – саксофонист опустил рюмку под стол и налил из фляги, не вынимая ее из внутреннего кармана пиджака. Официант Иннокентий с нервной прямой спиной вошел в служебное помещение ресторана. Там у стойки буфета ожидали очереди на раздачу старый официант и молодая официантка в наколке. Толстая буфетчица резала ветчину. Иннокентий остановился, выдержал паузу, сказал значительно: – Говорят, Лунев будет. – Типун тебе на язык! – вздрогнула буфетчица. – Откуда знаешь, Кеша? – спросила официантка. – Фраер один сказал. – На то он и фраер! – рассердилась буфетчица. – Горохов будет, Петр Герасимович, сто лет его знаем. А ты – Лунев… Кто это – Лунев? – Пилот. Командир корабля, – сказал старый официант. – Который непьющий, что ли? – спросила буфетчица. – Он. – А ведь верно! – вспомнила молодая официантка. – Раньше всегда заказывал чанахи, водку не заказывал. – Ну? Где вы видели непьющих начальников?! – сказала буфетчица. – Ну, сейчас-то не выпивают, – заметил старый официант. – Ага, держи карман! – сказала буфетчица. – Дома пьют, запершись… Лунев! Фу, ты, господи! – она двинула тарелку с ветчиной по стойке. – Если Лунев придет, нам всем крышка. Говорят, мужик крутой, – задумчиво сказал старый официант. – А что он нам? У нас другая система, – сказала буфетчица. – Вот нашлет он на вас, Ирина Семеновна, народный контроль, тогда узнаете – какая у нас система! – засмеялся Иннокентий. – Система у нас одна – социалистическая, – строго заметил старый официант и удалился с коньяком. – Не надо лозунгов! – крикнула вслед буфетчица. – Ну что ты скажешь?! А?! Совсем распустились! По радио объявили: «Внимание пассажиров! Произвел посадку рейс 4508 из Иркутска». Иннокентий, молодая официантка и буфетчица прослушали объявление, окаменев. – Это что-то новенькое… – официантка подхватилась, побежала в зал. – Вот! А вы говорите, – гордо произнес Иннокентий. – Не может быть… – прошептала буфетчица. Пассажиры иркутского рейса толпой входили с перрона в аэровокзал. Человек с коробкой, снова подхватив ее под мышку, вглядывался в их лица. Рядом обнимались, раздавались восклицания, приветствия… Поток пассажиров иссяк. Дежурная закрыла турникет. Человек с коробкой подошел к ней. – Простите… Моя фамилия Туркин. Тут должна была прилететь гражданка с корзинкой. В ней кот. Я кота встречаю. – Кота? – удивилась дежурная. – Ну, да. Ангорского… Может быть, не все вышли? – Пассажиры все вышли, – сказала дежурная. – Про котов сказать не могу. Туркин обернулся. – Товарищи! Секундочку внимания! – громко обратился он к оставшимся пассажирам иркутского рейса. – В самолете из Иркутска везли кота? Ангорского, дымчатого?.. – Ты бы еще медведя спросил! – добродушно ответил один. – Нет-нет, никаких котов не было, я вас уверяю, – сказала женщина. Пассажиры потеряли интерес к Туркину. Он в растерянности озирался по сторонам. Внезапно его потянула за рукав старушка, выросшая будто из-под земли. Старушка отвела Туркина в сторонку и, кинув взгляд по сторонам, сообщила шепотом: – Был кот. – У кого? – Женщина сидела рядом, с корзинкой. В дубленке до пят. – Точно! – воскликнул Туркин. – В корзинке кот. Я же знаю. – А где она? – Пошла и пошла. Первой к дверям сунулась. – Спасибо, бабуля! – Туркин кинулся к выходу. В справочном окошке появилось лицо. – Девушка, когда начнется регистрация на Мурманск? – Рейс задерживается. – Почему? – По метеоусловиям. Мгновенно появилось другое лицо, будто в календарике наручных часов сменилась дата. – Как с Кишиневом? – Задержка. – Опять?! – По метеоусловиям. – Вы в окно взгляните! «Мороз и солнце, день чуде…» Возникло новое лицо, с усами. – Девушка, когда в Тбилиси полетим? – Задержка. – Такая красивая девушка… – По метеоусловиям. Опять новое лицо молодого человека. – Девушка, как вас зовут? – Задержка. – Можно с вами встретиться? – По метеоусловиям… В тесную будочку справочной службы ворвалась другая девушка в аэрофлотовской форме. – Милка! Горохов! – запыхавшись, сообщила она. Не успело следующее лицо задать свой вопрос, как Милка резко опустила перед ним шторку, закрывающую окошко, и обернулась к подружке. – Точно? – Абсолютно. Парамонов сказал. – А он откуда знает? – Ему Сакович сказал. – Сакович знает… – кивнула Мила. – Правда, здорово? Такой мужик! Помнишь, у него на юбилее? Шестьдесят пять ему было… – Семьдесят, – поправила Мила. – Тем более. И почти никакого маразма. Слава богу, что он. Теперь все будет хорошо… – По-старому будет, – кивнула Мила. Рука пассажира снаружи приподняла шторку. Появилось лицо. – Девушки, почему не летаем? – Им бы только летать! Что за народ! – громко возмутилась Мила. – Спросите у руководителя полетов! Руководитель полетов Афанасьев в специальной машине с надписью «Руководитель полетов» выехал на заснеженную взлетно-посадочную полосу. Машина помчалась по полосе, взметая снежные вихри. Афанасьев сидел рядом с водителем и переговаривался по радиотелефону с диспетчерской службой. – Николай, я ее не вижу. – «Рано еще, Игорь Дмитриевич. До объекта полтора километра». – Почему не чистят полосу? – «А зачем, Игорь Дмитриевич?» – Что значит – зачем? Положено. – «АТБ говорит, что водителя не могут найти». – Пускай дадут другого. – «Где ж его взять?» Афанасьев увидел вдали фигурку человека. Подъехали ближе. Это была лыжница в ярком костюме, которая не спеша совершала прогулку по взлетно-посадочной полосе. Машина затормозила рядом с нею. Лыжница остановилась, вопросительно взглянула на машину. Афанасьев распахнул дверцу. – Руководитель полетов Афанасьев, – представился он. – Зоя Сергеевна, – приветливо кивнула она. – Вам известно, Зоя Сергеевна, что здесь нельзя прогуливаться на лыжах? – Почему? – удивилась она. – Это аэродром. Вы находитесь на взлетно-посадочной полосе. Лыжница посмотрела себе под ноги. Ее изумление было совершенно искренним. – Первый раз слышу, – сказала она. – Здесь летают? – Здесь взлетают и садятся самолеты! – Афанасьев потерял терпение. – Никогда не замечала… Я каждое воскресенье здесь гуляю. Никогда никаких самолетов… – То, что самолеты не летают… по техническим причинам… еще не повод, – пряча глаза, объяснил Афанасьев. – А что, никогда не видели самолетов? – вдруг спросил он. – Вы меня за дуру принимаете! – обиделась женщина. – Неужели я поперлась бы под самолет? – Кто вас знает… – с сомнением сказал Афанасьев. – Пожалуйста, пройдемте в машину. Я вынужден составить акт. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/aleksandr-zhitinskiy/vremya-letat/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.