Потаенные узы любви Дафна Клэр После смерти брата итальянский магнат Зандро Брунеллески становится опекуном своего племянника. Внезапно на пороге его дома появляется мать малыша – Лия. Молодая женщина готова на все, чтобы вернуть себе ребенка, и Зандро делает ей предложение, от которого трудно отказаться… Дафна Клэр Потаенные узы любви ГЛАВА ПЕРВАЯ Паспортный контроль. Чиновник внимательно посмотрел на стоявшую перед его столом темноволосую девушку с зелеными глазами. Она замерла, пытаясь скрыть беспокойство, когда он неторопливо перевел взгляд на фотографию в паспорте и принялся сличать ее с оригиналом. – Лайя, – услышала она. У нее лихорадочно забилось сердце. Чиновник снова поднял на нее глаза. – Лайя Кэмерон? Она с облегчением вздохнула. Неправильно произнеся ее имя, он придал ему нелестное значение-«лгунья».[1 - Liar (англ.) – лгун, обманщик. – Прим. перев.] – Нет, Лия. Меня зовут Лия Кэмерон. – Прошу прощения – Лия. – Мужчина перевернул страницу. – Вы прежде бывали в Австралии? – Да. Поставив печать, он ухмыльнулся и протянул ей паспорт. – Вам, новозеландцам, не сидится на месте. На дрожащих ногах Лия направилась в зал для прибывающих пассажиров и нашла место выдачи багажа рейса Окленд – Сидней. Нечистая совесть едва не поставила ее в глупое положение при прохождении паспортного контроля. Когда на транспортере появился ее чемодан, она сняла его и проверила бирку. Лия Кэмерон. На автобусе девушка доехала до Саншайн-Коуст, нашла гостиницу и заплатила вперед наличными, не желая использовать кредитную карточку. Завтра она возьмет машину напрокат и отыщет особняк Брунеллески. И самого Зандро Брунеллески. Мурашки побежали у нее по спине. Алессандро Габриэле Брунеллески – сильный противник, привыкший крушить на своем пути все и вся. Включая Лию. Гнев, питаемый горем, заставил ее преодолеть чувство леденящего страха. Нервное потрясение и недавняя трагедия наделили ее силой, о которой она даже не подозревала. Очень скоро Зандро узнает, что ее нельзя запугать, ведь слишком много поставлено на карту – исправление страшного зла. Лия не вернется в Новую Зеландию, пока не сделает то, ради чего прилетела в Австралию. И она не уедет одна. Дом семейства Брунеллески, скрытый за высокими эвкалиптами и серебристыми березами, был огорожен высокой кирпичной стеной с коваными воротами, сквозь решетку которых можно было рассмотреть лишь каменную кладку приятного золотистого цвета и большие окна. По-видимому, внизу находился гараж, так как первый этаж был поднят довольно высоко над забором; затем следовал широкий балкон, защищенный от солнца третьим этажом. Медленно проехав мимо дома, она остановила машину на некотором расстоянии от него, в тени дерева, крона которого нависала над забором другого, не менее внушительного особняка. Через дорогу виднелся навес, защищавший детскую площадку от пока еще по-зимнему мягкого квинслендского солнца, не обретшего полную силу приближавшегося лета. За качелями, детскими горками и конструкциями, состоящими из стоек и перекладин, изумрудно-зеленый океан лизал серебристый песок пенистыми языками прибоя. Все больше людей направлялись на пляж по мере того, как солнце поднималось в бледное небо, но прохожих на улице было мало. Порывшись в сумке, она достала большие солнцезащитные очки, надела их и, закрутив густые темные волосы, спрятала их под широкополую соломенную шляпу, которую надвинула на лоб, затем вынула из бардачка книгу в мягкой обложке. Вокруг детской площадки стояли скамейки, установленные спинками друг к другу. Лия села так, чтобы ей были видны кованые ворота дома Брунеллески, и сделала вид, будто читает. Наконец из дома вышла женщина, толкая перед собой прогулочную коляску; ее сопровождал высокий седой мужчина, опиравшийся на трость. Ворота открылись, чтобы дать им пройти. Остановившись на мгновение у края тротуара, они направились в парк, пройдя мимо девушки, погруженной в чтение. Дрожащими руками опустив книгу на колени, Лия перевела дыхание, подавив желание посмотреть им вслед. Она услышала веселое щебетание женщины, рокот низкого мужского голоса и радостный лепет ребенка. Сердце у нее сжалось. Она закрыла книгу, направилась к ближайшему дереву и прислонилась спиной к стволу. Старик, опираясь на трость, смотрел, как женщина осторожно качает ребенка на детских качелях. Малыш, одетый в комбинезончик из голубой хлопчатобумажной ткани, весело болтал в воздухе ножками. В прозрачном утреннем воздухе далеко разносился его веселый смех. О нем хорошо заботятся. Лия принялась рассматривать женщину. Приятное привлекательное лицо, немного полноватая, но крепкая фигура, простое зеленое платье с белым поясом, подчеркивающим талию и белые сандалии без каблуков. Няня. Чужая женщина, которую наняли для ухода за ребенком. Когда малыша сняли с качелей и вся группа направилась к пляжу, Лия вернулась в машину, где сидела до тех пор, пока старик и няня с ребенком не подошли к особняку и не исчезли в воротах. Лия включила зажигание и повернула за угол, чтобы проехать по дороге позади дома. Там тоже стояли особняки, но ей удалось рассмотреть все ту же высокую кирпичную стену. Нечего даже думать о том, чтобы незаметно пробраться в дом. Впрочем, она и не рассматривала такую возможность всерьез, догадываясь, что жилище Брунеллески битком набито системами безопасности. Пора составить план действий. * * * На следующее утро Лия припарковала машину на прежнем месте и снова начала ждать. Трио появилось в том же составе – няня, старик и ребенок. Женщина внимательно огляделась по сторонам, и Лии показалось, что она задержала взгляд на машине и что-то сказала своему спутнику, прежде чем ступить с коляской на дорогу. Почудилось, наверное. Но внутренний голос предостерег ее: Не обращай на себя внимание. Оставайся в машине. Ребенок с удовольствием качался на качелях. Когда няня сняла его, он указал пальчиком на низкую детскую горку; она придерживала его, пока он съезжал вниз. Каждый раз, когда малыш оказывался на земле, он радостно хлопал в ладоши. Его дедушка, поставив трость между ног, сидел под навесом. На тонких губах играла легкая улыбка. Для человека, который создал империю на пустом месте, полвека назад приехав в Австралию нищим итальянцем-иммигрантом, и заработал репутацию энергичного и жесткого дельца, он выглядел почти благодушным. Его сын, получивший из рук отца бразды правления, унаследовал предприимчивость и жестокость своего родителя. Увлекшись созерцанием ребенка, Лия не заметила, как подъехал черный автомобиль. Сделав поворот, он остановился прямо перед ней, нос к носу. Мужчина, сидевший на месте водителя, немедленно выскочил на тротуар. У девушки оборвалось сердце, когда он быстро подошел к ее машине и рывком открыл дверцу. Лия машинальным, но, увы, тщетным жестом поднесла руку к ключу зажигания в слабой надежде спастись бегством. Длинные сильные пальцы железной хваткой сомкнулись вокруг ее узкого запястья. Лия почувствовала, как ее вытаскивают из машины и прижимают к кузову. Свободная рука напавшего на нее мужчины с силой опустилась на кузов с другой стороны, и девушка оказалась в ловушке; подозрение в сверкавших гневом черных глазах на властном худом лице сменилось неподдельным изумлением. – Лия?– Его голос напомнил ей стальной клинок в бархатных ножнах. Боясь расплавиться от неприязненного жгучего взгляда, она с трудом проглотила комок, вставший в горле. Ошибиться было невозможно. – Зандро, – сказала она. В отличие от отца, на которого он был удивительно похож, младший Брунеллески отнюдь не выглядел добродушным. Лия попыталась набраться храбрости, чтобы не спасовать перед ним, несмотря на пульсирующую боль в запястье, стиснутом его безжалостными пальцами. Черные брови Зандро сурово сошлись на переносице. – Какую игру, черт подери, ты затеяла? – Я ни во что не играю, – возразила она, решительно вздернув подбородок. – Отпусти мою руку. Зандро Брунеллески удивленно моргнул, густые темные ресницы на миг прикрыли черные глаза, в которых промелькнуло слабое удивление. Никогда прежде Лия не позволяла себе оспаривать его власть и право поступать с ней или любым членом семьи так, как ему заблагорассудится. Но теперь перед ним совсем другая Лия, которая не позволит, чтобы ею помыкали. Зандро, не двигаясь, пристально смотрел на нее некоторое время, потом выпустил ее руку. Лия удивилась, когда Зандро, не обращая внимания на сопротивление, которое она пыталась оказать ему, снова взял ее за руку – на этот раз, не применив силу. Увидев покрасневшую кожу, он нахмурился и так плотно сжал губы, что у него побелели уголки рта. – Я не хотел сделать тебе больно, – произнес Зандро раздраженно. – Просто я был потрясен. – Я тоже, – сухо заметила она. – Не говоря уже о том, что теперь у меня, вероятно, будет синяк. Его удивительные глаза сверкнули, и он отпустил ее руку. Легкое недоумение промелькнуло у него на лице, когда девушка вызывающе посмотрела на него. Лия нетерпеливо тряхнула головой и наклонилась, чтобы вытащить ключ из зажигания, но Зандро закрыл дверцу, запер машину и засунул ключ в карман. – Тебе придется войти в дом и приложить к руке лед, – сказал он, бросив взгляд на покрасневшее запястье, и осторожно, но настойчиво ухватил ее за руку выше локтя. Однако Зандро предлагает ей войти в дом, и здравый смысл требует, чтобы она приняла это предложение. Раньше или позже, но конфронтации не избежать, поэтому то, что она не готова к ней сейчас, не имеет большого значения. Лия оттягивала этот момент под предлогом изучения вражеской территории и уточнения плана действий. Теперь, когда появилась неожиданная возможность проникнуть в жилище Брунеллески, ей необходимо ухватиться за нее обеими руками. Девушке казалось, что пальцы Зандро над ее локтем огненными языками лижут ее руку, и нервы у нее совсем разгулялись. Странное ощущение! Раньше ей никогда не приходилось попадать в подобное положение. Она всегда отличалась безупречной честностью, а сейчас обстоятельства вынуждают ее прибегнуть к обману. Еще не поздно пойти на попятный, малодушно прошептал внутренний голос. Можно настоять, чтобы Зандро отпустил ее, и сесть на первый же самолет, направляющийся в Новую Зеландию. Лия подняла глаза и увидела его окаменевшее лицо, выражавшее сдерживаемую ярость. Сердце у нее дрогнуло, и слова, которые она намеревалась произнести, замерли на языке. Его самообладание производило устрашающее впечатление, но Лия дала себе клятву, что пройдет через все. Она никогда не простит себе, если не выполнит своего обещания. У входа к подъездной аллее Лия увидела цифровую панель и микрофон с надписью «Нажать для получения доступа», вмонтированный в одну из кирпичных опор. Зандро засунул руку в нагрудный карман безупречно сшитого костюма и активировал какое-то устройство с дистанционным управлением. Створки ворот медленно раздвинулись, и он препроводил Лию внутрь. Когда ворота, щелкнув, закрылись, девушка заметно вздрогнула, будто почувствовав, что ее заперли в какую-то зловещую тюрьму. Широкая подъездная аллея, обсаженная высокими деревьями, оказалась не очень длинной, и вскоре они уже поднимались по каменным ступенькам, защищенным от солнца выступом крыши, поддерживаемым двумя внушительными колоннами. Зандро набрал код еще на одной панели у тяжелой двери, и она распахнулась. Он провел Лию в большую комнату с мозаичным полом и мебелью темного дерева с обивкой из декоративной ткани. – Присядь, Лия. Сейчас я принесу льда. Она отметила, что он не вызвал слугу. Вероятно, не хочет, чтобы ее травма возбудила любопытство прислуги. Зандро быстро вернулся, принеся миску с измельченным льдом и полотенце. Сделав холодный компресс, он опустился перед Лией на корточки и, плотно обмотав тканью ее запястье, подоткнул конец, чтобы удержать его на месте. – У тебя хорошо получается, – непроизвольно вырвалось у нее. – Мне приходилось иметь дело со спортивными травмами. В уголках его глаз залегло несколько мелких морщинок, худощавое лицо было чисто выбрито. От него исходил приятный слабый запах лосьона – пахло лесом. Черные волосы слегка вились. Он снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Лие с трудом удалось отвести взгляд. – Ты еще играешь? – спросила она. Кажется, когда-то он был чемпионом по теннису. – Только чтобы поддерживать форму. Положи ее сюда, – с этими словами он опустил руку Лии на подлокотник дивана, но она немедленно убрала ее и стала поддерживать другой рукой. – Не надо. Обивка намокнет. Зандро недоуменно взглянул на нее. Его семья так богата, подумала она, что для них испорченная обивка – это мелочь. Но он машинально сказал: – Я принесу еще одно полотенце. Принеся большое полотенце, Зандро сложил его так, чтобы вода не смогла протечь через него. Выпрямившись, он постоял некоторое время, испытующе глядя на Лию, и опустился на стул, глядя ей в лицо. – Зачем ты здесь, Лия? Она нерешительно провела кончиком языка по губам. Критический момент настал, это ее последний шанс отступить и уйти. Сделав усилие, она спокойно ответила: – Я приехала, чтобы забрать моего ребенка. Он должен быть… со мной. Что-то промелькнуло в глубине потемневших от злобы глаз. – Ты думаешь, что я просто отдам его тебе, вот так? – Я его мать! – А я его законный опекун и должен стоять на страже его интересов. – Ты имеешь в виду интересы династии Брунеллески? Решительно сведенные брови слегка поднялись. – Я вряд ли бы назвал семейное дело династией. – Разве «Пантеон» не возглавляет список десяти самых богатых австралийских компаний? Сколько он стоит? Несколько миллионов? Или миллиардов? Зандро бросил на нее пронизывающий взгляд. – Так вот в чем дело! – Бархатный тембр больше не скрывал металлических нот в его голосе. – Ты явилась сюда вовсе не ради сына, не так ли? Давай не будем притворяться, ладно? Лия посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Спазм свел ей желудок. – Как ты сме… Но он не слушал ее. – Ты надеешься, что мы заплатим тебе, чтобы ты снова уехала и оставила его нам. Лия в гневе вскочила на ноги. – Ты даже хуже, чем я думала! Зандро тоже поднялся, и они обменялись ненавидящими взглядами. – Я мог бы возвратить тебе этот комплимент, – язвительно сказал он и, помолчав, добавил: – Если я ошибаюсь, то скажи, что тебе нужно на самом деле? – Мне нужен Доминик! Мне нужен… мой сын. – Ты отказалась от него. Жестокое напоминание, которое еще сильнее ожесточило ее. – Я была не в себе, я не сознавала, что делаю. – А сейчас, – спросил Зандро с убийственной иронией, – ты в себе, Лия? Неужели ты надеялась похитить Ники? Ники? Кто такой?.. Потом ее осенило. У Доминика появилось уменьшительное имя. – Я не собиралась похищать его! – Такая мысль приходила ей в голову, но она отказалась от нее. – Тогда что ты высматривала у дома? – Почему ты считаешь, что я высматривала что-то? Нельзя соглашаться, надо отрицать. Так будет безопаснее. Зандро с раздражением сказал: – Отец и няня видели тебя вчера, а сегодня няня заметила, что твоя машина стоит на том же месте. Они подумали, что твое поведение подозрительно, и позвонили мне. По сотовому телефону, мелькнула у нее мысль. До того, как вернулись с пляжа. – Я хотела убедиться, что Доминик все еще здесь. И что о нем хорошо заботятся. – За ним самый лучший уход, – произнес Зандро. – Самый лучший, который можно купить, – уточнила она. – Ты нанял няню. Он слегка наклонил голову. – Маме не по силам присматривать за подвижным маленьким ребенком. А я должен заниматься делами. У Барбары прекрасная квалификация, и ее рекомендовало агентство, заслуживающее всяческого доверия. Она в высшей степени компетентна. – Профессионал не может позволить себе слишком глубокую эмоциональную связь со своими подопечными. – Для ребенка хорошая няня важнее, чем безответственная мать. – Безответственная? – Ее голос задрожал от гнева. – Ты же знаешь, что была не в состоянии заботиться о ребенке, Лия. – Временно не в состоянии! И ты воспользовался этим, чтобы забрать у меня Доминика! – Мы взяли на себя ответственность за благополучие члена нашей семьи, которому угрожала опасность. Нашей главной целью было обеспечить ему нормальную, спокойную жизнь. В конце концов, он ведь Брунеллески. – Он – Кэмерон! – Тот факт, что его отец не женился на тебе, не имеет значения, – заявил Зандро. – Имя Рико значится в свидетельстве о рождении, и мои родители признали его сына своим внуком. – Это не делает его твоим или их, – возразила Лия. Если семейство Брунеллески займется воспитанием ребенка, превратит ли оно веселого маленького мальчика в бесчувственное расчетливое животное, такое, как его дядя или дед? – Любой суд подтвердит это! – Суд примет во внимание жизненно важные интересы ребенка. Мать с наркотической зависимостью, которая бросила своего сына, не заслуживает доверия. Конечно, Лия ожидала этого, но тем не менее ее затрясло, и она сжала пальцы в кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь. – Я не бросила его, и у меня нет наркотической зависимости. – Ты не страдаешь наркоманией? – Зандро бросил на нее острый взгляд. – Действительно, вид у тебя сейчас получше. Но как долго ты сможешь продержаться без наркотиков? Она стиснула зубы. – Я никогда не была наркоманкой. У меня было… спутанное сознание. – Это мягко сказано, – сухо процедил Зандро. – Ты не знала, какой был день, а уж что касается ухода за новорожденным младенцем… Если бы я не вмешался, Ники оказался бы в детском приюте. – У меня был шок! Я горевала о твоем брате, моем… моем… – О твоем любовнике, – подсказал Зандро. – Об отце моего ребенка! Ребенка, которого ты забрал! После того как это произошло, все потеряло для нее значение. Она принимала таблетки, чтобы облегчить боль, забыться и уснуть. Это продолжалось до тех пор, пока время и эмоции не слились в одно смутное пятно и она не стала жить в другом измерении, в благословенном затуманенном мире, в котором не было ни чувств, ни воспоминаний, и оставалась лишь одна потребность в таблетках… – Я пытался помочь тебе, – проговорил Зандро. В ней снова вспыхнул гнев, но она поняла, что ей нужно сохранять спокойствие и четкость мыслей. – Я не помню, чтобы ты хотя бы один раз предложил мне помощь. – Не думаю, что ты вообще что-нибудь помнишь, поскольку была в полной отключке. У нее возникло неприятное чувство. Неужели произошло нечто такое, о чем она не знает? Их разговор прервали звуки у парадной двери. Вскоре в холле послышались голоса. Лия инстинктивно повернула голову и увидела, как прошла няня с ребенком на руках. В дверях появился старик. Заметив Лию, он замер на месте, тяжело опираясь на трость. Бросив на нее ледяной взгляд, он повернулся к Зандро. – Что делает здесь эта женщина? – осведомился он с сильным итальянским акцентом. Его слова произвели на нее эффект пощечины. Лия, расправив плечи, в упор посмотрела на него. – У меня есть имя, мистер Брунеллески, – с вызовом сказала она. – И право на моего сына. – У тебя нет никаких прав! – Он стукнул тростью о пол и, войдя в комнату, угрожающе взмахнул ею в направлении Лии. Ему пришлось снова опереться на палку, и он сжал рукоятку с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. – Как ты посмела снова явиться сюда? – Папа, – спокойным, властным тоном обратился к нему Зандро, – не расстраивайся. Я сам разберусь с этим. Старик перевел на сына сердитый взгляд. Если он и стал с возрастом мягче, сейчас этого явно не было заметно. Наконец Доменико кивнул. Презрительно посмотрев на Лию, он пробормотал по-итальянски что-то вроде «сука». Повернувшись, Брунеллески-старший вышел, и стук его трости постепенно затих вдали. – Сядь, пожалуйста, Лия. После недолгого колебания она снова опустилась на диван. – Как он назвал меня? Зандро отмахнулся от ее вопроса. – Это неважно. Как твое запястье? Онемело. – Все в порядке, – сказала Лия. Но она подержит компресс еще немного. Ему будет труднее выгнать ее в таком виде. – Твой отец ненавидит меня. – Он любит Ники. Как будто одно вытекает из другого! – Ты считаешь, что это любовь? – спросила она. – Или чувство собственности? – Доминик, по желанию Рико названный так в честь деда, – единственный внук старшего Брунеллески. – Ты еще не женат, не так ли? Если у тебя появятся дети, что случится с Домиником? Зандро нахмурился. – Он по-прежнему будет сыном Рико Брунеллески. Ничто не может изменить этого. – Он ведь и мой сын. Этого тоже ничто не может изменить. В ледяной враждебности его взгляда на мгновение промелькнуло признание ее правоты. Но затем он холодно поджал губы. – Ты отказалась от своих прав. – Ты запугал меня и заставил подписать те бумаги, когда я не могла противостоять тебе! – Запугал? – В его глазах тоже вспыхнул гнев. – Подкупил – да, но не запугал! Мне не нужно было прибегать к запугиванию. Ты была счастлива получить деньги и немедленно скрыться. От этого обвинения у нее перехватило дыхание. – Деньги здесь ни при чем! В то время мне казалось, что это самое лучшее для него. Но для ребенка есть более важные вещи, чем деньги. – Согласен, – сказал Зандро. – Семья, например. – Я – его семья! Он скептически скривил губы. – Прости, но мне трудно поверить в твою внезапно пробудившуюся материнскую заботу. – Ты не знаешь, как мне было трудно, сколько горя и глубокой печали… – Лия умолкла и, быстро отвернувшись, сильно прикусила нижнюю губу. Было бы слишком унизительно разрыдаться на глазах у этого бесчувственного мужчины. Одна слеза все-таки скатилась у нее по лицу, и, машинально подняв обернутую полотенцем руку, девушка вытерла ее, сердясь на собственную слабость. Ощущение влажного холода привело Лию в себя. Она перевела вызывающий взгляд на Зандро. Он слегка повел плечами, переступил с ноги на ногу. – Пожалуй, у тебя есть некоторые доводы в свою пользу. Я поставлю условия, при которых, если это не повредит Ники, мы сможем обсудить возможность предоставить тебе право навещать ребенка. ГЛАВА ВТОРАЯ Право навещать ребенка? Он снизойдет до того, чтобы предоставить матери право навещать ее собственного ребенка? Какое великодушие! – Этого недостаточно. – Лия заставила себя ограничиться этой репликой, напомнив себе, что, потеряв самообладание, она ничего не добьется. – Неужели ты действительно думаешь, будто я соглашусь с этим? – А ты? Неужели ты думаешь, что я безропотно передам Ники тебе, чужому человеку? Ее сердце затрепетало от страха и гнева, вызванного этими жестокими словами. – Его матери, – возразила Лия. Если она будет часто повторять эти слова, они будут казаться более реальными и ей, и ему. Внезапно Зандро потерял свою железную выдержку и взорвался: – Тебя не было с ним с тех пор, как ему исполнилось два месяца! – Это не моя вина! – Неужели Зандро смог забыть о том, как вырвал у нее отказ и заставил подписаться под ним! – Ты не подпускал меня к нему! – Учитывая состояние, в котором ты находилась, я делал это ради мальчика. Действительно ли он верит в то, что говорит? Скрывалось ли что-то еще за семейной гордостью и чувством собственности, когда он настоял, что сын Рико имеет право воспитываться как Брунеллески и что Лия должна отказаться от своих прав на ребенка? Нет, напомнила она себе. Зандро и его родители могли помочь ей, не отнимая у нее Доминика. Если бы он действительно имел в виду интересы малыша, то нашел бы способ поддержать его мать, вместо того чтобы лишить ее всех контактов с сыном. – Я сделала ошибку, – сказала Лия, – когда оставила его тебе. Зандро презрительно посмотрел на нее. – Ты бы забрала его и лишила ребенка всего и всех, кого он знает? – Я надеялась, что вы – ты и твои родители – проявите понимание и дадите ему время привыкнуть ко мне, прежде… прежде чем я заберу его домой. – Его дом здесь, – заявил Зандро тоном, не терпящим возражений, – и Ники останется с нами до тех пор, пока не станет достаточно взрослым для того, чтобы самостоятельно принять решение. Проведя кончиком языка по губам, Лия сказала, тщательно подбирая слова: – Возможно, твои родители будут другого мнения. Ты не знаешь, что такое иметь ребенка. Твоя мать, наверное, понимает. – Я знаю, что это такое. Лия почувствовала неприятное волнение. – У тебя есть ребенок? – У меня есть Ники, – ответил Зандро, – и я не намерен расставаться с ним. Это тупик. Лия не сдается, но сейчас ей нет смысла биться головой о кирпичную стену его непреклонности. – Я бы хотела увидеть его, – сказала Лия. – Сейчас он спит. – Я подожду. Зандро несколько секунд смотрел на нее, вероятно, взвешивая, какое сопротивление она окажет, если он попытается силой вытолкать ее вон. Затем он хмыкнул, подошел к внутреннему телефону на стене и нажал кнопку. – Две чашки и кофейник, миссис Уокер, – сказал он. – И что-нибудь поесть, пожалуйста. Закончив разговор, Зандро подошел к окну, но решив, что невежливо стоять спиной к гостье, какой нежеланной она ни была, резко повернулся. – Когда ты начала следить за домом? – Вчера. – Ты давно находишься в Австралии? – Два дня. – Где остановилась? Лия сказала ему, но он не знал, где находится этот пансион. Небольшое, дешевое заведение – несомненно, не то место, которое может быть известно Зандро или людям его круга. – Там чисто, – пояснила она. – И спокойно. Зандро взглянул в окно и снова повернулся к ней. – Я старался не потерять тебя из виду, когда ты уехала отсюда. Ты много путешествовала. О твоем возвращении в Новую Зеландию я ничего не знал. – Ты устроил за мной слежку? – В голосе Лии прозвучало раздражение, вызванное вторжением в ее личную жизнь. Он надеялся обнаружить что-нибудь порочащее, что могло сыграть против нее и укрепить его позиции? – Почему? Зандро поджал губы. – Мне нужно было знать, что с тобой все в порядке. В конце концов, ты мать Ники. И Рико был привязан к тебе, каким бы заблуждавшимся человеком он ни был. Рико, его младший брат, который любил жизнь и жил настоящим моментом, которого раздражали запреты, ограничения и ожидания, возлагаемые на него семейством Брунеллески. Он поплатился за это и умер слишком молодым, попав в автокатастрофу и оставив младенца и убитую горем, отчаявшуюся мать своего ребенка, не сумевшую справиться с тем, что произошло. Неужели, получив законное опекунство над сыном своего брата, Зандро беспокоился о Лии? Трудно поверить. – Я справилась, – сказала она. – Мне помогли… друзья, когда я вернулась в Новую Зеландию. – Надеюсь, это не такие друзья, как в Сиднее. В Сиднее Лия познакомилась с Рико: она была в отпуске, а он, по его словам, сбежал от удушливой семейной атмосферы и ненавистного бизнеса. Это была настоящая любовь, по крайней мере, так им казалось. Стремительность, с какой развивался их роман, соответствовала образу жизни обоих – легкомысленному, неистовому, иногда необузданному. Они были молоды, беспечны, поглощены друг другом, желали насладиться каждым мигом, как будто чувствуя, что у них мало времени. Возможно, в глубине души они знали, что опаляющему чувству, переполнявшему их ощущением легкости, счастья и радости, не суждено продлиться долго. – У вас травма? Могу я чем-нибудь помочь? – войдя в комнату, спросила экономка. – Нет, спасибо. Все уже прошло. Но, может быть, вы унесете это? – Лия развязала компресс и, когда экономка вышла, спросила: – Где миссис Стрикленд? – Она оставила работу и уехала к дочери в Сидней. – Подойдя к столу, Зандро налил кофе в чашки и кивком указал на сахар и молоко на подносе. Когда Лия положила сахар в свой кофе, он добавил: – Мне хотелось бы верить, что ты изменилась. Это возможно? – А ты как думаешь? – сухо спросила Лия, сопровождая свой вопрос уничтожающим взглядом. – Я потеряла Рико, у меня забрали его ребенка… Какое-то новое выражение промелькнуло в его глазах, но она не успела понять, что это было. Досада, наверное, – уж конечно, не сочувствие. Лицо Зандро вновь превратилось в непроницаемую маску. Опустившись на стул напротив Лии, он сказал: – Факт остается фактом – теперь у тебя нет никаких прав. Ты дала согласие, и все сделано честно и законно. Зандро оказался намного умнее Лии. Отвез ее к адвокату – своему адвокату, – чтобы она подписала бумаги, передающие ему права на ребенка. Несомненно, все сделано по правилам. – По моим сведениям, – проговорила Лия, – родитель может аннулировать опекунство. – Ты готова пойти на то, чтобы суд решил, способна ли ты заботиться о Ники? Сознавая, что она теряет почву под ногами, Лия отхлебнула кофе. – Да, если ты будешь настаивать на том, чтобы довести дело до суда. Мне нечего скрывать. Откровенная ложь. Но отчаянные ситуации требуют принятия отчаянных решений. – Нечего? – переспросил Зандро, и Лия вновь ощутила неуверенность, вызванную нервным напряжением и страхом. Не может быть, что он проник в ее тайну! Скорее всего, его скептицизм основывается на тех скудных сведениях о ней, которые стали известны ему после смерти брата. Если ее опасный блеф не удастся, она обратится в. суд, расскажет правду и бросит все денежные средства, которые ей удастся собрать, чтобы одолеть семейство Брунеллески и забрать Доминика домой. В тот дом, где любовь и понимание важнее денег. Где ему позволят самому избрать карьеру, а не проникаться идеей, что, будучи одним из Брунеллески, он должен погрузиться в корпоративную политику различных холдингов своей семьи. И где его никогда не заставят играть роль, которая оглупит его и лишит воли. Зандро пристально смотрел на нее. – Мать-одиночка, – заявил он, – с сомнительными связями. Была ли у тебя работа с тех пор, как ты уехала отсюда? – Да, – ответила Лия. Не нужно паниковать. Она не обязана отвечать ему. Предвосхищая его следующий вопрос, она сказала: – Денег у меня не так уж много, но зато есть дом. – После смерти родителей у нее осталось обычное четырехкомнатное бунгало в пригороде Окленда, но все же это дом. Недвижимое имущество. Конечно, ей придется продать его, но она не собирается посвящать Зандро в свои планы. – Я могу создать Доминику хорошие условия. Я все отдам, чтобы ему было хорошо. – И как же долго продлится этот альтруизм? – Это не альтруизм. Это любовь. Материнский инстинкт. – Лия смело посмотрела ему в глаза. Зандро недоверчиво хмыкнул. – Здесь он счастлив, у него есть все, что нужно, и если ты действительно такая любящая мать, какой прикидываешься, то оставишь Нико здесь. Я предлагаю тебе навещать его столько, сколько захочешь, пока ты не убедишься, что ему нигде не может быть лучше, чем в моем доме. Если это получится, мы сможем обговорить право на посещения Ники в будущем, – проговорил Зандро. – Посещения не заменят проживания в одном доме с моим сыном. Она не увидит, как он растет, не сможет укладывать спать – у нее не будет ничего, что связано с проявлением материнской заботы. После недолгой паузы Зандро сказал: – Хочешь пожить здесь? Лия удивленно моргнула. – Ты приглашаешь меня? Черты неподвижного лица Зандро стали резче. – Мне хочется, чтобы ты, убедившись, что твой сын находится в прекрасных руках, со спокойной душой отправилась домой. Даже не рассчитывай. Но Лия не произнесла вслух эти слова. До приезда сюда она говорила себе, что условия содержания Доминика, несомненно, удовлетворительны. Возможно даже, что к нему относятся с добротой. И в то же время ее преследовал образ ребенка, лишенного матери, который, вероятно, находится в одиночестве в какой-нибудь комнате большого мрачного дома. Зандро утверждает, что его племянник не испытывает недостатка любви. Но, несмотря на то, что Доминик еще слишком мал, чтобы понять это, он, должно быть, заметил внезапное отсутствие матери и чувствует себя покинутым. – Хорошо, – сказала Лия. И, сделав над собой усилие, добавила: – Спасибо. Она прекрасно понимала, что не будет желанной гостьей в этом доме. Как отнесутся родители Зандро к неожиданному приглашению сына? Судя по реакции его отца, ей окажут холодный, возможно, даже оскорбительный прием. Но Доминик нуждается в ней, и она должна выполнить свой долг. Зандро с силой сжал подлокотники и затем медленно разжал пальцы. – Я попрошу маму, чтобы тебе приготовили комнату. Лия была ошеломлена. Все идет быстрее, чем она ожидала, хотя Зандро не пообещал ничего, кроме того, что не отдаст ей Доминика. Неужели он действительно полагает, будто, пожив в его доме некоторое время, она объявит, что удовлетворена условиями, в которых находится ребенок его брата, и безропотно уедет? – Когда мне прийти? Куй железо пока горячо, подумала Лия. Нельзя, чтобы Зандро нашел предлог отказаться от своего предложения. – Дай мне время… сообщить родителям, что ты останешься – ненадолго. Зандро выделил последнее слово. Ему не нужно беспокоиться, подумала Лия. У нее нет желания задерживаться в доме Брунеллески дольше, чем потребуется для того, чтобы убедить их, что материнские права имеют приоритет перед любыми другими. Лия постаралась подавить угрызения совести. По собственному признанию Зандро, его мать слишком стара, а он обременен делами, чтобы уделять много внимания малышу. Несмотря на то, что Доменико питает некоторый интерес к внуку, он, несомненно, оставляет заботу о нем жене и няне. Что бы они ни думали, женщина, которая получает плату за заботу о ребенке, не может быть так безгранично предана Доминику, как она. Ее сын – это все, что у нее осталось. Лией овладели горестные чувства, и, стараясь скрыть их, она отвернулась, делая вид, будто любуется большой картиной, писанной масляными красками, – молодая девушка в белом платье сидит на стуле перед окном, на котором невидимый ветерок шевелит прозрачные занавеси. Это не очень помогло, поэтому Лия встала. – Тогда я пойду и уложу вещи. Я взяла напрокат машину… Можно мне поставить ее здесь в гараж или она мне не понадобится? – Потому что теперь необходимость в слежке отпала, добавила она про себя. – Верни ее, – сказал Зандро. – Вечером я пришлю за тобой машину. Около семи. Ты можешь поужинать с нами. «Очень великодушно!» – язвительно подумала Лия, но подавила желание произнести это вслух. Вероятно, он не жаждет сообщить отцу, что особа, которую Доменико назвал этой женщиной и, как она подозревает, более оскорбительным словом, намеревается оккупировать его дом. Не наложит ли старик вето на решение своего сына? Очевидно, если возражения и возникли, Зандро удалось преодолеть их. Машина не замедлила приехать – судя по логотипу, одна из парка автомобилей, который обслуживал корпоративный бизнес. Когда они подъехали к дому Брунеллески, водитель сказал что-то в микрофон, и массивные ворота распахнулись. Машина остановилась у каменных ступеней, и экономка открыла дверь. Водитель вынул из багажника единственный чемодан Лии и внес его на веранду. Зандро бросил критический взгляд на гостью, отметив, что теперь на ней легкое платье из хлопчатобумажной ткани и сандалии. От его вежливого приветствия веяло холодом. – Добрый вечер, Лия. Миссис Уокер проводит тебя наверх. Через несколько минут я принесу твой чемодан. Экономка отвела ее в большую спальню с золотисто-желтыми обоями. Большая кровать была покрыта атласным покрывалом. В ванной комнате, отделанной зеленым кафелем, поблескивали золотом краны. Миссис Уокер удалилась до того, как Зандро внес чемодан. – Ужин через двадцать минут. Если захочешь выпить, приходи к нам в гостиную. – Я скоро спущусь, – сказала Лия. – Не откажусь от джина с тоником. Он слегка наклонил голову и вышел. Лия закрыла за ним дверь и, прислонившись к ней, с облегчением перевела дыхание. Зандро Брунеллески – не такой мужчина, с которым приятно находиться в одной комнате. Лия ощущала силу его личности, ауру могущества, решительности и власти, заставлявшую ее нервничать. Оставаться в одном доме с Домиником – значит жить с Зандро и терпеть странное волнующее чувство, которое он вызывает у нее. Отойдя от двери, Лия заметила свое отражение в зеркале на большом туалетном столе. У нее испуганный вид, щеки горят, зрачки расширились и потемнели, а зеленая радужная оболочка приобрела сероватый оттенок. Лия расправила плечи, пытаясь принять более уверенный вид. Конечно, Зандро чрезмерно суров, но это ей известно давно. Она должна преодолеть любые препятствия, которые он воздвигнет, чтобы помешать ее планам. И он никогда не должен узнать, на каком шатком основании зиждутся эти планы. Нельзя получить все одним махом, надо действовать осторожно. Первый шаг – спуститься вниз и встретиться лицом к лицу с врагом – с тремя членами семейства Брунеллески. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Лия пошла на звук голосов, которые доносились из-за приоткрытой двери. Зандро стоял, разговаривая с отцом. Посмотрев поверх плеча Доменико, он увидел Лию и умолк. Старший Брунеллески повернулся и устремил пронзительный взгляд на девушку, замершую в дверях. Она заметила, как его пальцы сильнее сжали трость. Выпрямившись во весь свой значительный рост, он коротко кивнул. – Добрый вечер, Лия. Войдя в комнату, она спокойно ответила на приветствие и затем увидела мать Зандро, облаченную в платье из цветастого шелка, с седеющими волосами, затянутыми в пучок. Доминик уютно устроился у нее на коленях. – Добрый вечер, Лия, – сказала женщина по-итальянски, глядя на нее с опаской и некоторым беспокойством. На Доминике были ползунки из желтой ткани с рисунком, изображавшим плюшевых медвежат. Его темные волосики кудрявились, а ротик походил на розовый бутон. Круглые черные глазенки с любопытством уставились на Лию, и она, протянув руки, сделала несколько быстрых шагов к нему. Он отвернулся и уткнулся лицом в грудь бабушки, вцепившись ручонкой в ее платье. Не зная, что делать, Лия беспомощно опустила руки. Зандро быстро подошел к ней. – Твой джин с тоником, – сказал он низким грубоватым голосом. – Выпей. Он подвел ее к дивану, и она села, сжав обеими ладонями бокал, который Зандро протянул ей. Бокал был холодный, кусочки плававшего в нем льда позвякивали, потому что у нее дрожали пальцы. Конечно, Доминик не узнал ее. Разумом она понимала это, но безотчетный инстинкт – первобытный голос крови, которого нельзя было ожидать от маленького ребенка, – захватил ее врасплох. Зандро сделал глоток пива и пояснил: – Ники часто стесняется незнакомых людей. Но потом любопытство возьмет над ним верх. Как будто в подтверждение его слов, малыш медленно повернул голову и посмотрел на Лию одним глазом. Встретив ее взгляд, он немедленно спрятал лицо. Зандро рассмеялся, но ей не было смешно. В горле у нее встал ком. Лия не ожидала, что ее охватят такие чувства к крошечному человечку, за которого она несет ответственность, которого должна любить и окружать заботой. Она снова поклялась себе пойти на любые жертвы, чтобы дать ему все, в чем он нуждается. Миссис Брунеллески смотрела на малыша, поглаживая рукой с темными вздувшимися венами по его мягким кудряшкам и тихо говоря что-то по-итальянски. Она любит его. По крайней мере, один член семьи испытывает к нему бескорыстную привязанность. И мальчик отвечает бабушке доверием и любовью. Но я должна забрать его. Сомнения овладели ею, словно злой гоблин принялся нашептывать их, смущая ее разум. Справедливо ли это? Может ли она поступить так с миссис Брунеллески? Лия ощутила неприятный спазм в желудке. К счастью, джин вернул ей некоторое спокойствие. Зандро добавил в него очень мало тоника. Миссис Брунеллески спросила с сильным итальянским акцентом: – Ты довольна своей комнатой, Лия? – Да, конечно. Спасибо, что разрешили мне остаться. – Зандро говорит, что ты хочешь познакомиться со своим сыном. Он говорит, что у тебя есть на это право. Он так сказал? Лия невольно бросила на него удивленный взгляд. И снова смутно почувствовала исходивший от него магнетизм. Приглушенный стук привлек внимание Лии к старшему Брунеллески. Доменико, сердито нахмурившись, опирался на трость обеими руками и, поймав ее взгляд, снова приподнял палку и стукнул ею об пол. – Папа, сядь, пожалуйста, и я принесу тебе выпить, – предложил Зандро, подводя отца к креслу. Доменико стряхнул его руку и, пробормотав что-то по-итальянски, опустился в кресло. Зандро принес отцу бокал красного вина, который тот с ворчаньем принял и поднес к губам. Зандро поставил пустой стакан на небольшой шкаф для вин. Доминик наконец оторвался от груди бабушки, соскользнул на пол и на четвереньках пополз прямиком к дяде. Тот подхватил его и поднял высоко в воздух, крепко держа маленькое тельце сильными руками. Доминик радостно замахал пухлыми ручонками, и Зандро улыбнулся ему. Опустив его ниже, он нежно поцеловал малыша в розовую щечку. Доминик поднял ручку, погладил дядю по лицу и засунул палец ему в рот. Зандро зачмокал, делая вид, что он грызет маленький пальчик, и малыш снова звонко захихикал. Этого Лия не ожидала. Внезапно ее почему-то охватила паника. Зандро неторопливо подошел к дивану. Сев рядом с ней, он опустил Доминика на колени. Малыш молча уставился на нее, и Зандро мягко сказал: – Ники, это твоя мама. – Ма? – Мама, – повторил Зандро. – Ма-ма. – Ма-ма, – засмеялся Доминик и попытался встать на ноги на коленях дяди, но потерял равновесие, и Зандро, поймав его, снова усадил к себе на колени. На этот раз малыш смотрел на чужую женщину дольше и, в конце концов, протянул ей руку. Лия подала ему свою, и он удивительно цепко ухватил ее за два пальца. У Лии дрогнуло сердце – как будто его тоже сжали детские пальчики. В дверях появилась няня и быстро вошла в комнату. – Пора спать, – объявила она, глядя на своего подопечного. Доминик высвободился из рук Зандро и пополз к бабушке. Няня, смеясь, подхватила его и протянула миссис Брунеллески, которая поцеловала внука, после чего Доменико сделал то же самое. Зандро поднялся, когда няня с ребенком на руках приблизилась к нему. – Барбара, – сказал он, – это Лия Кэмерон, мать Ники. Барбара Эйршир, Лия. Женщина выглядела лишь слегка удивленной: возможно, ее уже предупредили. – Здравствуйте, – улыбнулась она. – Он славный мальчик, правда? – Да. – Лия смогла произнести лишь это короткое слово, хотя ей следовало похвалить няню за прекрасный уход и сказать, что она довольна ее заботой о ребенке. Барбара Эйршир присоединилась к ним за ужином, положив «радионяню» на длинный буфет. Она устроилась справа от Доменико, около Зандро; глава семьи и его супруга сидели во главе и в конце стола, друг напротив друга. Стул для Лии стоял слева от Доменико. В течение всего ужина она чувствовала его холодное, недружелюбное отношение, хотя он наливал ей вино и передавал масло и соль. Лия не желала смиряться с тем, что ее считают незваным гостем. Она упорно смотрела на Зандро до тех пор, пока что-нибудь не отвлекало его внимания. Миссис Брунеллески иногда обращалась к Лии, произнося слова с сильным итальянским акцентом. Хорошо ли она долетела из Новой Зеландии? Какая там погода? Сколько часов составляет разница во времени? Бедняжка, она старается изо всех сил. Какое облегчение повернуться к ней и попытаться поддержать обычный разговор! Няня поинтересовалась, из какой части Новой Зеландии приехала их гостья. Ах, из Окленда? Барбаре приходилось бывать в этом городе и в нескольких других местах, пользующихся популярностью у туристов – на горячих источниках Роторуа и Островном заливе на севере. Какая красивая страна! Зандро согласился с мнением Барбары, спросил, не нужен ли гостье соус, и сообщил, что один из сортов сыра привезен из ее страны. После чего отрезал кусочек упомянутого продукта и протянул ей на острие ножа. Лия взяла его, чтобы не выглядеть невежливой, положила на крекер и съела, не оставив ни крошки. Кофе подали в гостиную. Пока остальные усаживались, Барбара взяла чашку и, извинившись, удалилась. Лия с удовольствием последовала бы за ней. – Лия? – Зандро подошел к ней, протягивая чашку. – Я положил сахару. – Спасибо. – Удивительно, он помнит, что она любит сладкий кофе. Ее охватило беспокойство. Зандро слишком умен, его глаза, сохраняющие непроницаемое выражение, замечают все. И слишком часто он задерживает на ней взгляд, словно пытается проникнуть в ее мысли и узнать тщательно скрываемые тайны. Которых слишком много. Если он выведет ее на чистую воду, ей несдобровать. Лия быстро выпила кофе и поднялась. – Прошу прощения… Зандро проводил ее до двери. – Спокойной ночи, Лия. Если тебе понадобится что-нибудь, миссис Уокер позаботится об этом. Поднимаясь по лестнице, Лия почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки, – пронизывающий взгляд Зандро преследовал ее. Ей пришлось сделать усилие, чтобы дойти до своей спальни. Какую комнату они отвели Ники? Лия уже начата называть малыша уменьшительным именем, данным ему в этой семье. Сначала оно резало ей ухо. Но оно подходит ее сыну: имя, которым его нарекли в честь деда, слишком тяжелое для такого крошечного человечка. Возможно, со временем он будет употреблять его и станет таким же бесчувственным, как другие мужчины этого семейства… Сегодня Брунеллески проявили снисходительность, даже ласку и любовь к самому младшему члену семьи. Но когда он подрастет и превратится в молодого человека, а затем – в мужчину, разве его не ждут такие же страдания, какие претерпел Рико? Его будут безжалостно формировать по образу и подобию семьи, запугивать и угрожать до тех пор, пока он не сдастся и не смирится со своей судьбой или не взбунтуется против воли семейства. Рико взбунтовался, но тень семьи Брунеллески всегда омрачала то недолгое время, когда они с Лией жили в своем собственном замкнутом мирке. Зандро вторгся в этот мир, сломав кокон, который они свили вокруг себя. Он с презрением смотрел на Лию, едва мирился с ее существованием, твердил брату о семейной чести, об обязанностях, о разочаровании родителей, вызванном тем, что Рико «губит» свою жизнь. О том, что для Рико всегда найдется место, когда он образумится и вернется домой, в семью. – Это эмоциональный шантаж! – позже скажет Лия. – Не слушай его, Рико. Он пытается манипулировать тобой и вызвать у тебя чувство вины. Ей не верилось, что у Зандро могли быть какие-либо другие побуждения. От его взгляда веяло холодом. Ему с трудом удавалось скрывать отвращение, которое вызвали в нем она сама и маленькая квартирка, где они с Рико обосновались. Слишком сильно она отличалась от роскошного дома, куда Рико поклялся никогда не возвращаться. Зандро презирал образ жизни, который они выбрали для себя, – жить настоящим днем. Неразумный и безответственный выбор – такого мнения придерживался Зандро. Он предупредил Рико, что тот лишится щедрого содержания, если будет упорствовать в «этом идиотизме». Лия была убеждена, что, угрожая ему, он испытывал какое-то извращенное удовольствие. Она хотела схватить Рико за руку, чтобы поддержать его, но Зандро пригвоздил ее к месту таким враждебным взглядом, что она поежилась. «Твоей подружке, – сказал он, глядя на Лию, но обращаясь к брату, – это не понравится. Ты думаешь, она не бросит тебя, когда ты останешься без денег?» И тогда Рико попросил его уйти. Единственный раз он восстал против старшего брата. Защищая Лию. – Завтрак будет подан в семь тридцать, – объявила миссис Уокер, – перед тем, как мистер Зандро уедет в офис. Но, если хотите, я могу приготовить вам что-нибудь позже. – Нет, меня это устраивает, – сказала Лия. Взваливать дополнительную нагрузку на прислугу было бы невежливо. За пять минут до завтрака Лия вышла из комнаты. Голос Барбары Эйршир внезапно заставил ее остановиться. Она услышала лепет Ники и, пройдя по ковровой дорожке к источнику звуков, увидела приоткрытую дверь и вошла. В углу стояла голубая детская кроватка со смятым постельным бельем. Над ней висела каруселька с игрушками. Потолок, тоже голубой, был разрисован животными, выглядывающими из-за белых облачков. Няня стояла перед пеленальным столиком, загораживая собой малыша. Когда она подняла его, он посмотрел через ее плечо и указал пальчиком на Лию. Няня обернулась. – Доброе утро. – Доброе утро. Пожалуйста, называйте меня Лией. – Ее взгляд был устремлен на ребенка. Вид мальчика, доверчиво прильнувшего к няне, пробудил в ней непривычное чувство. – Пойдет он ко мне? – не удержалась Лия, медленно приближаясь к ним. – Не знаю. Может быть, он запомнил вас. Лия протянула руки и тихо сказала: – Ники! Он повернулся к няне, которая поощрительно улыбнулась ему. – Это твоя мамочка, – сказала она и, не зная этого, заслужила безмолвную благодарность Лии. – Хочешь обнять ее? Малыш посмотрел на протянутые к нему руки и потянулся к Лии. Няня отпустила его. Он оказался на удивление тяжелым. От него веяло теплом, шампунем, детской присыпкой и… ребенком, поняла Лия, вдыхая нежный свежий запах. Ники прильнул к ее груди и схватил рукой прядь волос. Ники – чудесный ребенок, и несправедливо, что он лишен матери. Ей не довелось увидеть изменений, которые произошли в нем за последние десять месяцев: она не получила удовольствия от его первой настоящей улыбки, не обнаружила первого зубика, не наблюдала, как он учится ползать… Малыш потянул ее за волосы, и Барбара сказала: – Осторожнее, Ники! Тихонько разжав пухлые пальчики, Лия поцеловала Ники в круглую розовую щечку. Он быстро увернулся, лукаво улыбнулся и хитро посмотрел на нее искоса. Потом подставил ей щеку и снова быстро отвернулся, когда она собралась поцеловать его. Лия рассмеялась. Ники явно нравилась эта игра. – Маленький проказник, – весело сказала Барбара. – Девушкам придется нелегко, когда он вырастет. – Она посмотрела на часы. – Вы спуститесь завтракать? – Да. А вы? – Мы с Ники завтракаем в кухне. Его манеры пока оставляют желать лучшего, не так ли, молодой человек? – Она ловко взяла его на руки. Итак, его не терпят за семейным столом? Выдворяют, чтобы не нарушил их холодно-торжественный прием пищи? У Лии возникло искушение спросить, не может ли она присоединиться к ним в кухне, но ей пришло в голову, что это может повредить достижению ее цели. Когда она спустилась вниз, все трое уже сидели в оранжерее, примыкавшей к столовой. Со стеклянных стен свисали растения, вокруг круглого стола с покрытием из мрамора стояли плетеные стулья с мягкими сиденьями. Еще два стула стояли в углу. На чайном столике она увидела кукурузные хлопья, хлеб, салями, горшочек с вареньем и еще один – с медом. – Простите, если я опоздала, – сказала Лия. Зандро поднялся и подставил гостье стул. Затем он налил ей кофе. Когда она села, Доменико опустил газету, которую он читал, величественно кивнул и вновь скрылся за ней. Его жена с виноватым видом взглянула на девушку. – Доброе утро, Лия, – сказала она по-итальянски. – Хорошо спала? – с холодной вежливостью осведомился Зандро, явно чтобы сказать что-нибудь. Заняв свое место, он передал ей сахарницу. – Да, спасибо, – пробормотала Лия. Она протянула руку за хлопьями, насыпала немного в тарелку и взяла белый фаянсовый молочник. Ее рука не дрожала, и она осталась довольна своей выдержкой. Зандро принялся бесстрастно рассматривать Лию. – Ты была ужасно худой… прежде. К ее удивлению, миссис Брунеллески поддержала разговор. – Кожа да кости! Правда, Доменико? – обратилась она к мужу, и тому пришлось снова опустить газету. – Сейчас Лия выглядит хорошо, как ты считаешь? Здоровее. Женщина должна быть похожа на женщину, ты ведь так говоришь? Доменико неохотно устремил на Лию ледяной взгляд. – Лучше, – согласился Брунеллески-старший. Шумно зашуршав газетой и, отложив ее в сторону, он взял свою чашку. У Зандро дрогнули губы. Он попытался сдержать смех. То, что у него есть чувство юмора, явилось для Лии настоящим открытием. Утешительно думать, что он находит поведение отца смешным. Из-за этого Доменико кажется ей менее устрашающим. Зандро поймал ее взгляд и немедленно поджал губы. На этот раз Лия отвернулась первая, похолодев от внезапного ледяного равнодушия, которое отразилось в выражении его лица. Он так похож на своего отца! Как говорил Рико, Зандро из того же теста… Очевидная привязанность Брунеллески к Ники не должна ввести ее в заблуждение. Зандро первым вышел из-за стола. Вскоре, извинившись, Лия поднялась со стула и услышала, как отъехала машина. Ее постель уже убрали. Так как Лия не привыкла, чтобы ее обслуживали, она взяла на заметку, что должна сама убирать постель, прежде чем идти завтракать. Услышав приглушенные шаги, она бросила взгляд на открытую дверь и увидела проходившую по коридору Барбару. Окликнув ее, она поспешно подошла к ней. – Где Ники? – С бабушкой, – ответила Барбара. – Они проводят время вместе, пока я навожу порядок в комнате. Потом мы пойдем в парк. – Она помолчала и неуверенно добавила: – Хотите пойти с нами? Няня не могла не заметить напряженной атмосферы, возникшей после того, как мать ее подопечного свалилась на семейство Брунеллески как снег на голову. Барбара производит хорошее впечатление. Возможно, в ее лице Лия сможет обрести союзника, который поможет ей смягчить сердце Доменико Брунеллески. Нельзя отказываться ни от какой возможности, несмотря на то, что отец Зандро будет сопровождать их на прогулке. Почему ты боишься? Что он может сделать тебе? Будет игнорировать, и больше ничего. Лия собралась с духом. – Спасибо. Мне бы очень хотелось. – Тогда встретимся в десять часов. Мы будем ждать вас внизу. Десяти еще не было, когда она спустилась вниз. Барбара пристегивала Ники к коляске. Выпрямившись, она сказала: – Мистер Брунеллески не пойдет сегодня с нами. Старик дуется? – Он рассердился, что вы пригласили меня? Надеюсь, у вас нет неприятностей? Барбара спокойно ответила: – Нет, никаких неприятностей. С нами будет Брюс – муж миссис Уокер. Он занимается садом и выполняет кое-какую работу по дому. Пойдемте? Как обычно, ее голос звучал бодро, но было заметно, что няня чем-то смущена. Они спустились по ступенькам, и к ним подошел дородный мужчина в клетчатой рубашке, джинсах и ботинках. – Брюс, – обратилась к нему Барбара, – это… – Лия, – твердо произнесла она, когда Барбара замялась. – Я мать Ники. Миссис Уокер, вероятно, уже рассказала о ней, потому что он кивнул, не выказав никакого удивления, и, поздоровавшись, неторопливо пошел к воротам. Мир за оградой дома был полон шума и простора: небо казалось высоким, океан – безбрежным, поток ревущих машин – нескончаемым. В парке Барбара посадила Ники на качели и, толкнув доску несколько раз, предложила: – Хотите покачать его, Лия? – Очень! Она встала перед качелями. Ники нетерпеливо дергал ногами и что-то лепетал. Барбара пояснила: – Он хочет взлетать выше. Лия толкнула доску сильнее, и лицо Доминика засияло от радости. Его глазки сверкали, щечки раскраснелись, и он засмеялся так заразительно, что она тоже расхохоталась. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как она смеялась по-настоящему. Они спустились на пляж, и Ники, держа их за руки, шлепал в мелкой воде, которая пенилась вокруг его ног, обутых в пластиковые сандалии. Затем они раскачали его и подняли из воды, не обращая внимания на громкие протестующие крики. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=177597) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Liar (англ.) – лгун, обманщик. – Прим. перев.