Предначертание Лиза Джейн Смит Царство Ночи #6 Кто-то охотится за Ханной. Кто? Смутные образы, воспоминания о другой жизни преследуют девушку… Ханна узнает, что она – Древняя Душа и рождалась много раз в разных странах и в разные эпохи. И она помнит любовь, безграничную любовь во всех своих перевоплощениях. Но кого любит Ханна?.. Вампира, одного из владык Царства Ночи. И теперь он снова рядом. Так же, как и самый древний враг Ханны… Лиза Джейн Смит Предначертание Царство Ночи… еще никогда любовь не была такой пугающей… Царства Ночи нет на географической карте, но оно существует, существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять передними. Твой школьный учитель, твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них. Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только два строжайших запрета: Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи. Никогда не влюбляйся в смертного. Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти законы нарушаются. Глава 1 Волки-оборотни ворвались в жизнь Ханны Сноу, когда она сидела в кабинете психолога. А пришла она туда по совершенно понятной причине. – По-моему, я схожу с ума, – тихо проговорила она, как только уселась в кресло. – А почему вы так решили? – Голос психолога прозвучал ровно и успокаивающе. Ханна сглотнула. «Ладно, – сказала она себе. – Начнем по порядку. Манию преследования пока пропустим. Пропустим и то, что кто-то явно пытается убить меня… и эти сны, из-за которых я просыпаюсь с криком. Перейдем сразу к действительно странным вещам». – Я пишу записки! – выпалила она. – Записки. – Психотерапевт кивнул, постукивая карандашом по губам. Молчание затянулось. – Гм, и что, это вас беспокоит? – Да! – Ханну вдруг прорвало: – Все было так хорошо. То есть в моей жизни было все в порядке. Я заканчиваю школу с хорошими отметками. В следующем году я даже буду получать стипендию от университета Юты. У меня много друзей… Но теперь все рушится… и все из-за меня. Из-за того, что я схожу с ума. – Из-за того, что вы пишете записки? – озадаченно спросил психотерапевт. – Гм, может, анонимные письма? Или что-то вроде «узелков на память»? – Вот такие записки, – не вставая с кресла, Ханна бросила на стол смятые клочки бумаги и отвернулась. Психотерапевт одну за другой изучал содержание записок. Рыжеволосый и голубоглазый, он показался ей славным парнем. «Даже слишком молодой для мозгоправа», – подумала Ханна. «Зовите меня просто Пол», – сказал он… Он был доброжелателен и тактичен. «И я ему понравилась», – подумала Ханна. Она вспомнила, каким восхищением вспыхнули его глаза, когда он открыл парадную дверь и увидел ее силуэт на фоне пылающего заката. Правда, потом, когда она вошла в комнату и он увидел ее лицо, этот заинтересованный взгляд внезапно потускнел и сделался подчеркнуто безразличным. Но это не огорчило ее. Ханна уже привыкла к тому, что окружающие, как только замечали огромное родимое пятно, изуродовавшее ее лицо, начинали проявлять чрезмерное сочувствие. Это пятно бледно-земляничного цвета перерезало ее щеку наискось под левой скулой – будто кто-то обмакнул палец в краску и мазнул им по лицу. Избавиться от него не удавалось: врачи дважды удаляли его с помощью лазера, но пятно всякий раз появлялось вновь. Пол внезапно закашлялся. Девушка вздрогнула и повернулась к нему. – «Не доживешь до семнадцати», – прочитал он вслух, перебирая клочки бумаги. – «Вспомни о Трех Реках – НЕ ВЫБРАСЫВАЙ эту записку». «Круг МОЖНО разорвать». «Май уже на носу – ты знаешь, что тогда случится». – Пол взял последнюю записку. – А в этой всего три слова: «Он уже идет». – Пол разгладил листки и взглянул на Ханну: – Что все это значит? – Я не знаю. – Вы не знаете? – Я их не писала, – проговорила Ханна сквозь зубы. Пол моргнул и стал постукивать карандашом еще быстрей: – Но вы сказали, что писали их… – Это мой почерк. Это я признаю. Главное было начать. Теперь слова хлынули из нее потоком. – Я нахожу эти обрывки в таких местах, куда никто, кроме меня, не мог бы положить их… в моем ящике для носков, в наволочке моей подушки. Когда я проснулась сегодня утром, то обнаружила, что эту последнюю записку держу в кулаке. Но на самом деле я их не писала. Пол торжествующе взмахнул карандашом: – Все ясно. Вы просто не помните, что писали их. – Да, не помню. Потому что я не делала этого. Я бы никогда не стала писать ничего подобного. Это полная чепуха. – Ну… – Тук-тук. – Это еще как сказать. «Май уже на носу» – что будет в мае? – Первого мая мой день рождения. – Это, значит, через неделю? Через неделю и один день. И вам исполнится?.. – Семнадцать, – выдохнула Ханна. Она увидела, как психотерапевт взял еще один листок – она уже знала какой. «Не доживешь до семнадцати». – И вы уже в выпускном классе? – удивился Пол. – Ага. В детстве мама учила меня дома, а потом отдала сразу в первый класс вместо детского сада. Пол кивнул. «Наверное, решил, что я будущая карьеристка», – подумала Ханна. – Вам никогда… – Пол сделал тактичную паузу, – вам никогда не приходили мысли о самоубийстве? – Нет. Никогда. Я бы никогда не сделала ничего подобного. – Хм-м… – Пол нахмурился, уставившись в записки. Молчание затянулось, и Ханна принялась разглядывать кабинет. Это была обычная комната, но обставленная как и положено приемной психотерапевта. Здесь фермы разделяли долгие мили, а городов было раз-два и обчелся. Так же дело обстояло и с психологами – вот почему Ханна пришла именно сюда. Пол Уинфилд был один на всю округу. На стенах его кабинета были развешаны дипломы, полки книжного шкафа были заставлены книгами и какими-то безделушками. Вот резной деревянный слоник. Полузасохшее растение. Фотография в серебряной рамке. Здесь была даже настоящая кушетка. «И что же, мне придется на нее лечь? – спросила себя Ханна. – Нет уж, не думаю». Зашелестела бумага: Пол отодвинул записки в сторону. – У вас нет ощущения, что кто-то пытается навредить вам? – мягко спросил он. Ханна закрыла глаза. Конечно же, она чувствует, что кто-то пытается причинить ей зло. Но ведь так и положено при мании преследования. И это доказывает, что она сумасшедшая. – Иногда у меня возникает ощущение, что меня преследуют, – прошептала она наконец. – Кто? – Я не знаю. – Ханна открыла глаза. – Что-то странное и сверхъестественное. Оно пытается добраться до меня. И еще у меня бывают сны об апокалипсисе. Пол моргнул: – Апок… – О конце света. Во всяком случае, мне так кажется. О том, что наступает какая-то ужасная битва… какое-то огромное последнее сражение. Между силами… – Ханна заметила, что Пол пристально смотрит на нее. Она отвернулась и обреченно продолжила: – Между силами добра… – она подняла одну руку, – и зла. – Ханна подняла другую руку. Затем обе ее руки бессильно опустились на колени. – Итак, я сумасшедшая, верно? – Нет, нет, нет. – Пол повертел в руках карандаш, а потом похлопал себя по карману: – У вас случайно не найдется сигареты? Ханна взглянула на него с недоверием, и он вздрогнул. – Да нет же, конечно, вы не сумасшедшая. И о чем это я? Это отвратительная привычка. Я бросил курить на прошлой неделе. – Видите ли, доктор… то есть Пол… – медленно проговорила Ханна. – Я здесь потому, что не хочу быть сумасшедшей. Я просто хочу опять стать самой собой. Я хочу закончить школу. Я хочу кататься летом на лошадях с моей подругой Чесс. А в следующем году я хочу поступить в университет и изучать динозавров. Может быть, мне удастся отыскать кладку утконосых ящеров. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь. Но если вы не можете помочь мне… Ханна умолкла, сдерживая слезы. Она почти никогда не плакала, для нее это означало бы окончательно потерять над собой контроль. Но сейчас она ничего не могла поделать. Слезы брызнули из глаз и побежали по щекам, щекоча подбородок. Смущенно зашмыгав носом, Ханна принялась торопливо вытирать лицо, а Пол заозирался вокруг в поисках платка. – Простите, – сказал Пол. Он нашел коробку с салфетками, но тут же отбросил ее и подошел к Ханне. Он осторожно сжал ее руку, и теперь взгляд его голубых глаз утратил свою пристальность и стал мальчишеским. – Простите, Ханна. Все это звучит ужасно. Но я уверен, что смогу помочь вам. Мы доберемся до самой сути. Вот увидите, этим летом вы закончите школу и будете кататься на утконосах – как обычно. – Он улыбнулся, показывая, что это шутка. – А все, что вас беспокоит, останется позади. – Вы действительно так думаете? Пол кивнул. Только сейчас он, кажется, осознал, что стоит рядом с пациенткой и держит ее за руку: не очень-то профессиональное поведение. – Наверное, вы уже догадались, – проговорил он, поспешно отдернув руку. – Вы – моя первая клиентка. Но это не значит, что у меня нет опыта – в колледже я был в первой десятке. Итак… Продолжим. – Он похлопал себя по карманам, затем сунул в рот карандаш и сел: – Давайте начнем с самого первого вашего сна. Когда… Внезапно он умолк: откуда-то донесся мелодичный звон. Дверной звонок. – Кто бы это мог быть?.. – удивился Пол. Он взглянул на часы, стоявшие на книжном шкафу, и покачал головой: – Извините, я всего на минуту. А вы устраивайтесь здесь поудобней, пока я вернусь. – Не открывайте, – попросила Ханна. Она сама не знала, почему так сказала. Просто от этого звонка по всему ее телу пробежала дрожь, сердце вдруг заколотилось, и она почувствовала, как у нее немеют руки и ноги. Пол изумленно посмотрел на нее, но затем мягко и успокаивающе улыбнулся: – Я не думаю, что нас ожидает апокалипсис, Ханна. Мы поговорим о ваших опасениях, когда я вернусь. – Он слегка коснулся ее плеча и вышел из комнаты. Ханна сидела, прислушиваясь. Конечно, он прав. В этом дверном звонке нет ничего опасного. Просто у нее с головой не все в порядке. Она откинулась в мягком кресле и вновь оглядела комнату, пытаясь расслабиться. «Все это происходит в моей голове. Психотерапевт мне поможет…» И в это мгновение оконное стекло напротив нее разлетелось на осколки. Глава 2 Ханна вскочила. Суть происходившего складывалась в ее голове как мозаика – по частям. Вначале она просто подумала, что взорвалась бомба – настолько оглушительным был грохот разбившегося стекла. Но затем до нее дошло, что в комнату что-то ворвалось… проломилось сквозь стекло. И теперь оно рядом с ней, в комнате, среди осколков. И оно готовится к прыжку. Но разум Ханны просто отказывался понять и оценить то, что предстало ее глазам. Что-то очень большое… и, кажется, темное. Что-то вроде собаки, но крупнее. Ноги длиннее. И желтые глаза. А затем, в одно мгновение, у нее в глазах прояснилось, и она увидела это существо вполне отчетливо. Волк. Большой черный волк. Совсем рядом. Великолепный зверь, стройный и мускулистый, с угольно-черным мехом; горло его молнией пересекала белая полоска. Он смотрел на Ханну не мигая, и взгляд этот был почти человеческим. «Сбежал из заповедника, – ошарашенно подумала Ханна. – Ведь ученые сейчас восстанавливают там популяцию волков. Вряд ли он дикий. Прадедушка Райена Хардена не раз хвастался, что еще мальчишкой убил последнего волка в нашей округе. Да и вообще, – успокоила она себя, – волки не нападают на людей. Никогда. Волк-одиночка ни за что не нападет на взрослого человека». Но пока сознание твердило ей об этом, какой-то другой голос настойчиво шептал ей, что надо действовать. Он заставлял ее, не спуская глаз с волка, медленно отходить назад. И она отступала, пока не уперлась спиной в книжный шкаф. «Тебе нужно кое-что взять», – шепнул ей этот внутренний голос. Это не было похоже на обычное течение ее собственных мыслей. Голос был требовательным и суровым. Словно дуновение темного холодного ветра. «Ты уже видела это на полке», – добавил он. И в этот момент волк прыгнул. Времени испугаться не было. Ханна увидела, как на нее летит лохматое черное тело, выгнувшееся дугой, а уже в следующее мгновение ей на голову рушился книжный шкаф. В комнате воцарился хаос. Со всех сторон посыпались книги и безделушки. Изо всех сил отталкивая от себя лохматое тело, Ханна пыталась удержаться на ногах. Но самое странное: ей действительно удавалось уворачиваться. Или, по крайней мере, избегать самых опасных прыжков, которые грозили сбить ее с ног. Тело Ханны двигалось как бы само по себе, почти инстинктивно, будто она знала, как нужно уклоняться от зверя. «Но ведь я не знаю этого. Я никогда не сражалась… И уж точно не играла с волками в кошки-мышки…» Пока Ханна думала об этом, движения ее замедлились. Она уже не ощущала инстинктивной уверенности в том, что делает. И она растерялась. Похоже, что волк понял это. Его желтые глаза жутко сверкнули в свете лампы, которая валялась на полу рядом с ним. Странные глаза… Они горели такой дикой яростью, какой Ханна не видела прежде ни у одного животного. Она заметила, что волк приподнимается на задние лапы. «Быстро – в сторону!» – резко скомандовал внутренний голос. Ханна отшатнулась. С невероятной силой волк врезался в книжный шкаф, и тот стал падать. Ханна вовремя отскочила в сторону… но шкаф с грохотом рухнул на пол, загородив дверь. «Это ловушка, – констатировал холодный голос в сознании Ханны. – Единственный выход – через окно». – Ханна! Ханна! – прозвучал голос Пола за дверью. Ему удалось немного приоткрыть дверь, но в эту узкую щель Ханне было не протиснуться. – Боже… что происходит? Ханна? Ханна! – В голосе Пола уже слышалась паника. Он толкал дверь, но бесполезно: зажатая шкафом, она не поддавалась. «Не отвлекайся на него!» – резко одернул Ханну внутренний голос. Но она ничего не могла поделать: Пол звал ее с таким отчаянием. Отвернувшись от волка, она открыла было рот, чтобы ответить ему… И тут волк прыгнул снова. Ханна отскочила – но было уже поздно. Огромная тяжесть обрушилась на нее, и она стала падать… Она упала, со всего размаху стукнувшись головой о дощатый пол. Как больно! Даже сквозь пелену, застлавшую сознание, она ощущала эту боль. В глазах вспыхивали искры, в голове замелькали обрывки непонятных фраз. «Я умерла… Опять… О Исида,[1 - Исида – в древнеегипетской мифологии богиня плодородия, волшебства, охранительница умерших. (Примеч. ред.).] богиня жизни, проводи меня в мир иной…» – Ханна! Ханна! Что случилось? – смутно донесся до нее отчаянный крик Пола. Внезапно зрение прояснилось, и Ханна вернулась к реальности. Она больше не парила в мерцающей пустоте. Она не умерла. Она лежала на полу, острый угол книги врезался ей в поясницу, а в ее грудь уперся лапами волк. Ужас охватил Ханну… и все же она ощущала странное пугающее обаяние зверя. Она впервые так близко видела дикое животное. На морде и на шее его отчетливо были видны белые кончики торчащей щетины, а высунутый красный язык блестел от слюны. Ханна чувствовала его дыхание – влажное и горячее, почти как у собаки, но гораздо более шумное. Ханна поняла, что не в состоянии пошевелиться. Волк был огромным, почти с нее, и невероятно тяжелым. Прижатая его весом, она оказалась совершенно беспомощной. Ей оставалось лишь лежать, трясясь от страха, и видеть, как узкая, почти изящная морда зверя придвигается к ее лицу все ближе и ближе. Холодный влажный нос ткнулся ей в щеку, и Ханна невольно зажмурилась. Это прикосновение вовсе не было ласковым. Волк отталкивал прядь ее волос, упавшую на лицо. Он отталкивал ее своей мордой, будто рукой. «О Боже, пожалуйста, останови его», – взмолилась Ханна. Но никто не мог остановить волка, кроме нее самой… а она не знала, как это сделать! Холодный нос двигался вдоль ее скулы. Зверь шумно сопел ей в ухо. Он обнюхивал Ханну, изучал ее, не спуская с нее глаз. «Нет. Он смотрит не на меня. Он смотрит на мое пятно». Это была еще одна из тех нелепых, причудливых мыслей… и она вдруг встала на свое место глубоко в сознании Ханны, будто последний, недостающий кусочек мозаики. Каким бы абсурдом это ни казалось, Ханна совершенно отчетливо поняла, что это правда. И вновь возникший, будто холодное дуновение ветра, внутренний голос отметил это. А затем спокойно и деловито прошептал: «Протяни руку. Оружие должно быть где-то рядом. Ты видела его в книжном шкафу. Найди его». Волк, казалось, узнал все, что хотел, и остался доволен. Он поднял голову… и рассмеялся. Рассмеялся как человек! Никогда еще Ханна не видела ничего более жуткого и нереального. Огромная пасть раскрылась, и зверь захохотал, обнажив зубы, а в желтых глазах его сверкнуло дикое животное ликование. «Скорее, скорее!» – торопил ее голос. Ханна беспомощно глядела, как к лицу ее приближаются острые белые зубы, но ее руки продолжали шарить вокруг, ощупывая гладкие сосновые доски пола. Пальцы скользили по книгам, листьям засохшего папоротника… и вдруг нащупали что-то прямоугольное и холодное, со стеклянной поверхностью. Волк, по-видимому, не замечал этого. Он больше не смеялся – он ощерился, выставив напоказ короткие передние зубы и длинные изогнутые клыки. Ханна видела, как его лоб собирается в складки, и ощущала, как от глухого злобного рычания вибрирует все его тело. Хладнокровный внутренний голос полностью завладел сознанием Ханны. Он говорил о том, что сейчас произойдет. Волк вонзит зубы в ее горло и сделает рывок, сдирая кожу и разрывая мышцы. Кровь хлынет фонтаном, заполнит дыхательное горло, легкие и рот. Ханна задохнется… или захлебнется, не успев даже истечь кровью. Если только не… если не использует то, что держит в руке. Серебро. Серебряная рамка для фотографии. «Убей его, – холодно прошептал голос. – У тебя хорошее оружие. Бей в глаз – углом рамки. Всади серебро прямо в мозг». Ханна даже не попыталась понять, чем так хороша серебряная рамка. Впрочем, и возражать она не стала. Но тут в голове ее зазвучал еще один голос – отдаленный, слабый. Также не ее собственный, как и холодное дыхание того невозмутимого голоса… но и не вполне чужой. Кристально чистый голос, переливающийся, словно драгоценный камень. «Ты не убийца. Не убивай. Ты никогда не убивала, и неважно, что с тобой случится. Не убивай». «Тогда ты умрешь, – жестко произнес холодный голос. Он прозвучал гораздо громче, чем тот, прозрачно-кристальный. – Это животное не остановится, пока один из вас не умрет. С этими тварями иначе нельзя». И тут волк разинул пасть. Молниеносным движением он рванулся к ее горлу. Ханна не стала раздумывать. Она подняла рамку и ударила ею волка по голове. Но не в глаз. Удар пришелся в ухо. Ханна ощутила этот удар – удар увесистого металла о чувствительную плоть. Волк пронзительно взвизгнул и отшатнулся, тряся головой и царапая морду передней лапой. На мгновение его грузное тело соскользнуло с Ханны, и этой доли секунды ей хватило. Ханна торопливо метнулась в сторону – подальше от волка – и вскочила на ноги. Серебряную рамку она по-прежнему крепко сжимала в руке. «Так. Оглянись вокруг! Книжный шкаф… нет, ты не сможешь отодвинуть его. Окно! Быстро к окну!» Но волк уже перестал трясти головой. Как только Ханна двинулась к окну, он заметил это. Один плавный скачок – и он встал перед окном, преграждая Ханне путь к спасению. Он не сводил с нее глаз; каждый волосок на его шкуре поднялся дыбом. Зубы вновь обнажились, уши встали торчком, глаза сверкали лютой ненавистью. «Он готовится к прыжку», – услышала Ханна. «Я не убийца. Я не могу убить». «У тебя нет выбора…» Волк взвился в воздух. И тут что-то стремительно ворвалось в окно и сбило зверя в полете. На этот раз Ханна с первого взгляда поняла, кто перед ней. «Еще один волк… Боже мой, что происходит?» Новое животное было серо-коричневого окраса, не таким крупным, как черный волк, и не таким внушительным. Ханне бросились в глаза его ноги – удивительно изящные, как у скаковой лошади. «Это волчица», – откуда-то издалека шепнул Ханне внутренний голос. Оба волка уже поднялись на ноги и, ощетинившись, глядели на нее. В воздухе стоял терпкий запах зверинца. «Теперь я действительно пропала, – подумала Ханна. – Вдвоем они разорвут меня на куски». Она все еще стояла, вцепившись в свою рамку, но уже понимала, что у нее нет никаких шансов отбиться сразу от двух волков. Сейчас они растерзают ее, а потом сцепятся между собой, деля добычу. Сердце Ханны гулко колотилось, в ушах звенело. Волчица пристально глядела на нее. Ханна как завороженная уставилась в ее янтарные глаза, понимая, что сейчас все будет кончено. Еще мгновение волчица рассматривала лицо Ханны – левую сторону лица. Левую щеку. А затем повернулась к волку. И зарычала. «Она защищает меня!» – ошеломленно подумала Ханна. Это было невероятно… но Ханна уже готова была поверить во что угодно. Ее привычный мир сошел с ума и рушился, а там, где она оказалась, обитали по-человечески разумные волки. И единственное, что ей оставалось, – ждать, что произойдет дальше. «Сейчас они будут драться, – подсказал холодный внутренний голос. – Как только начнут, беги к окну». И в этот миг все будто взорвалось. Серая волчица в бешеной ярости бросилась на черного волка. Комната наполнилась рычанием и щелканьем зубов… Волки кружили, метались и прыгали, увертываясь друг от друга. Ничего более ужасного Ханна никогда не видела. Хуже самой неистовой собачьей драки или пиршества голодных акул. Оба зверя впали в исступление и сражались, как берсеркеры.[2 - Берсеркер – древнескандинавский витязь, неустрашимый, неистовый воин. (Примеч. ред.).] Внезапно волчица взвизгнула от боли. Хлынула кровь, заливая ее серый бок. «Она слишком маленькая, – с тоской подумала Ханна. – Слишком легкая. У нее нет шансов». «Помоги ей», – прошептал прозрачный чистый голос. Что за безумный совет! Ханна даже не представляла себе, как она может вступить в этот рычащий хаос. И все же ноги сами понесли ее вперед. Вот она уже стоит за спиной серой волчицы. И неважно, что она сама не верит в то, что делает, и совершенно не понимает, как объединиться с волчицей против волка. Важно только, что она стоит здесь, рядом с ней, и высоко держит серебряную рамку. Черный волк отскочил, уставившись на Ханну. Они замерли, тяжело дыша: Ханна – от страха, волки – от напряжения. Все трое застыли, как живая картина, посреди разгромленного кабинета, не спуская друг с друга глаз. По одну сторону – черный волк с грозно сверкающими глазами. По другую – серая волчица. Бок ее был окровавлен, шерсть висела клочьями. А совсем рядом с волчицей, чуть позади нее, стояла Ханна, зажав в высоко поднятой трясущейся руке серебряную рамку. В ушах у Ханны все еще звучали раскаты волчьего рычания. А затем раздался оглушительный звук. Звук выстрела. Черный волк взвизгнул и пошатнулся. Ханна так сосредоточилась на происходившем в комнате, что ее потрясла сама мысль о том, что и снаружи тоже что-то происходит. Она смутно помнила, что Пола уже какое-то время не было слышно, но только сейчас ей стало ясно почему. – Ханна! Отойди в сторону! – раздался крик. Возбужденный, раздраженный голос, полный страха, гнева… и решимости. Голос из темноты за окном. У разбитого окна стоял Пол с ружьем. Его лицо было бледным. Он целился в волков, и руки его дрожали. Если он выстрелит снова, то может попасть и в волчицу! – Отойди в угол! – Ружье в руках Пола нервно подпрыгивало. – Не стреляй! – хрипло выдохнула Ханна и шагнула к окну. – Не стреляй. А то попадешь в серую. – В серую? – Голос Пола чуть не сорвался на истерический смешок. – Да я не уверен, смогу ли попасть даже в стену! Я первый раз держу ружье в руках. Поэтому просто… просто постарайся отойти в сторону! – Нет! – Ханна двинулась к нему, протянув руку. – Я умею стрелять. Дай мне… – Просто отойди в сторону… Ружье выстрелило. Некоторое мгновение Ханна не могла сообразить, куда попала пуля, и в голове у нее мелькнула дикая мысль: «Что, если в меня?!» Но затем она увидела, как черный волк пятится назад. Из его шеи капала кровь. «Сталь не убьет его, – пронеслось свистящее дыхание холодного внутреннего голоса. – Он только сильнее разозлится…» Черный волк вертел головой, глядя горящими глазами то на Ханну, держащую серебряную рамку, то на Пола с ружьем, то на серую волчицу, которая показывала ему зубы. Волчица зарычала… Ханна впервые видела, чтобы животное выглядело настолько довольным собой. – Еще один выстрел… – выдохнул Пол. – Пока он не пришел в себя… Прижав уши, черный волк повернулся к другому окну. Изогнувшись дугой, он метнулся к нему и выпрыгнул наружу, пробив собой стекло. Со звоном разлетелись осколки. Ханна ошеломленно глядела, как взметнулись вслед за волком и закружились шторы, а потом их отбросило назад в комнату. Затем она резко обернулась к волчице. Янтарные глаза уставились ей в лицо. Почти человеческий взгляд… Взгляд существа, определенно ей равного. Почти друга. Затем волчица подобралась и ринулась к только что разбитому окну. Всего два шага, прыжок – и она исчезла. Откуда-то снаружи донесся протяжный вой, в нем слышались раздражение и вызов. Он звучал все тише, – похоже, волк удалялся. И все смолкло. Ханна закрыла глаза. Ноги у нее буквально подкашивались. Но она сделала над собой усилие и двинулась к окну, не обращая внимания на хрустящее под ногами стекло. Она пристально вгляделась в темноту. Ярко светила луна. Всего день до полнолуния. Ханне казалось, что вдалеке движется темный силуэт. Волк мчится скачками прочь от дома в открытую прерию. Но, быть может, это лишь игра ее воображения. Наконец она выдохнула и привалилась к подоконнику. Серебряная рамка упала на пол. – Ты не ранена? Ты в порядке? – Пол карабкался через окно в комнату. Пробираясь к Ханне, он споткнулся о корзину для бумаг, но устоял на ногах. Он схватил девушку за плечи и озабоченно взглянул ей в лицо. – Думаю, в порядке. – Впрочем, Ханна совсем не была в этом уверена. Ее колотила крупная дрожь, а перед глазами стояла оскаленная волчья пасть. Пол прищурился: – Гм… что у тебя за любовь к серым волкам? Ханна покачала головой. Разве это возможно объяснить? С минуту они глядели друг на друга, а затем, тяжело дыша, одновременно опустились на корточки посреди осколков стекла. Пол был бледен, его рыжие волосы растрепались, в огромных глазах застыл ужас. Дрожащей рукой он потер лоб, затем положил ружье на пол и благодарно по нему похлопал. Потом завертел головой, разглядывая разгромленный кабинет: опрокинутый книжный шкаф, разбросанные книги и безделушки, два разбитых окна, усыпанный осколками пол, дырку от пули в стене, пятна крови и клочки волчьей шерсти, которые носило сквозняком по полу. – Ну и кто же звонил в дверь? – слабым голосом спросила Ханна. Пол нервно моргнул: – Никто. Там никого не было. – И добавил задумчиво: – Интересно, могут ли волки звонить в дверь? – Что? Пол обернулся и взглянул Ханне в лицо. – А тебе не приходило в голову, – выпалил он, – что у тебя нет никакой мании преследования? Что за тобой действительно охотится что-то ужасное? – Очень смешно… – прошептала Ханна. – Я имею в виду… – Пол размахивал руками, едва удерживаясь от истерического смеха. Он был похож на пьяного. – Я имею в виду, ты говорила, что должно что-то случиться… вот оно и случилось. – Внезапно он успокоился и с любопытством взглянул на Ханну: – Ты ведь знала, что это случится, правда? Ханна потрясенно уставилась на человека, который, как предполагалось, должен был вернуть ей ясный рассудок. – У тебя крыша поехала? Пол опять моргнул – на сей раз смущенно. Он быстро отвел глаза и покачал головой. – Черт возьми, я не знаю. Прости. Не очень-то профессионально с моей стороны, да? Но… – Он уставился в окно. – Понимаешь, в какой-то момент мне показалось, что у тебя есть некая тайна. Что-то… совершенно необычное. Ханна промолчала. Ей так хотелось считать, что все произошедшее с ней – дурной сон. И чужие голоса не зазвучат больше в ее голове, рассказывая о волках с человеческими глазами и о том, что оружием против них может стать серебряная рамка. Она совершенно не представляла себе, как все это связано между собой. Да она и знать этого не хотела! Ей хотелось просто избавиться от всего этого раз и навсегда и вернуться в спокойный, обычный мир. Пол кашлянул, продолжая глядеть в окно, и произнес неуверенным, почти извиняющимся тоном: – Конечно, это все не так. Этому должно быть рациональное объяснение. Однако… ну, если бы в самом деле была какая-то тайна, ее следовало бы раскрыть. На всякий случай. Чтобы не случилось чего похуже. Глава 3 Белый блестящий лимузин мчался сквозь ночную тьму, подобно дельфину в морских глубинах, унося Тьерри Дескуэрдеса прочь от аэропорта. Он вез Тьерри в Лас-Вегас, в его дворец с белыми стенами и пальмами, с прозрачными голубыми фонтанами и мозаичными террасами, с комнатами, полными картин, и статуй, и редкой музейной мебели… Там было все, чего только можно пожелать. Тьерри прикрыл глаза и откинулся на темно-красную подушку, пытаясь забыться. – Как там на Гавайях, сэр? – донесся с переднего сиденья голос водителя. Тьерри открыл глаза. Нильсон – хороший водитель. Ему, должно быть, лет девятнадцать, примерно столько же, сколько и Тьерри. Волосы убраны сзади в аккуратный пучок, глаза скрыты под темными очками, несмотря на ночное время. Всегда сдержанный, всегда осмотрительный. – Влажно, Нильсон, – тихо ответил Тьерри, глядя в окно. – На Гавайях было очень… влажно. – И вы не нашли то, что искали? – Нет. Я не нашел то, что искал… снова. – Сожалею, сэр. – Спасибо, Нильсон. Тьерри пытался не глядеть на свое отражение в оконном стекле. Ему было не по себе: оттуда на него смотрел молодой человек с серебристыми волосами и усталыми, мудрыми, древними глазами. У него был такой задумчивый вид… такой потерянный и печальный. «Наверное, так и должен выглядеть тот, кто все время ищет что-то и не может найти», – подумал Тьерри. Он решительно отвернулся от окна. – Все здесь шло как надо, пока меня не было? – спросил он, доставая сотовый телефон. «Работа. Работа всегда помогает. Загрузи себя полностью, не думай ни о чем другом, а главное – поменьше занимайся собой». – Думаю, превосходно, сэр. Мистер Джеймс и мисс Поппи вернулись. – Это хорошо. Они проведут следующее собрание Рассветного Круга. Палец Тьерри застыл над кнопкой телефона. Кому же позвонить? Кому позвонить в первую очередь? И тут телефон запищал. Тьерри нажал на «прием» и приложил трубку к уху: – Тьерри слушает. – Сэр? Это я, Люпа. Вы меня слышите? Шли помехи, и слышимость была отвратительной. Но Тьерри расслышал усталость, звучавшую в голосе его собеседницы. – Люпа? У тебя все в порядке? – Сэр, я вступила в бой. Меня немного потрепали. – Она негромко хихикнула. – Но вы бы посмотрели на того волка! Тьерри потянулся за записной книжкой в кожаном переплете и ручкой с золотым пером: – Это не смешно, Люпа. Тебе не следовало драться. – Я знаю, сэр, но… – Ты должна держать себя в руках. – Да, сэр, но… – Скажи мне, где ты находишься, за тобой заедут. Отвезут к врачу. Тьерри попытался привычно черкнуть в блокноте. Но чернила кончились. Он с недоверием уставился на кончик пера. – Ну вот, покупаешь ручку за восемь сотен долларов, а она не пишет, – пробормотал он. – Сэр, вы не слушаете меня. Вы не понимаете. Я нашла ее. Взгляд Тьерри замер на ручке, на длинных пальцах, сжимающих толстый золотой цилиндр… Он уже знал: этот момент навсегда останется в его памяти, будет выжжен в ней раскаленным клеймом. – Вы слышите меня, сэр? Я нашла ее. Наконец Тьерри снова обрел дар речи, но голос его прозвучал сдержанно и даже сухо: – Ты уверена? – Да! Да, сэр. Я уверена. У нее есть отметина и все остальное. Ее зовут Ханна Сноу. Тьерри потянулся через переднее сиденье, железной хваткой вцепился в удивленного Нильсона и тихо-тихо прошептал ему на ухо: – У тебя есть карандаш? – Карандаш? – Что-нибудь, чем можно писать, Нильсон. Инструмент, которым пишут на бумаге. У тебя есть это? Быстро, потому что, если я не успею записать, ты уволен. – У меня есть ручка, сэр. – Одной рукой Нильсон выудил из кармана прозрачный «бик». – Твое жалованье удвоено. – Тьерри взял ручку и плюхнулся на сиденье. – Где ты находишься, Люпа? – Возле городка, который называется Шаманская Скала. Но есть еще кое-что, сэр… – Голос Люпы внезапно дрогнул. – Другой волк, который дрался со мной… он тоже видел ее. И он сбежал. У Тьерри перехватило дыхание. – Понимаю… – Это было ужасно! – Люпу внезапно прорвало. – О, Тьерри, какой ужас! Я пыталась остановить его. Но он убежал… и теперь я боюсь, что он расскажет обо всем… ей. – Не огорчайся, Люпа. Ты сделала все, что смогла. Я скоро сам приеду. Я приеду и позабочусь о… обо всем. – Тьерри взглянул на водителя. – Нам нужно кое-куда заехать, Нильсон. Сначала – в магазин Харман. – В ведьмино место? – Точно. Если доберешься быстро, утроишь свое жалованье. Явившись к Полу Уинфилду на следующий День, Ханна застала там шерифа, вернее, шерифшу. Крис Грейди была настоящим шерифом с Дикого Запада – «честным-и-благородным». Все было при ней – и сапоги, и широкополая шляпа, и жилет. «Единственное, чего ей недостает, так это лошади», – подумала Ханна, обходя вокруг дома. Пол стоял у задней стены – заколачивал досками разбитые окна. – Привет, Крис, – сказала она. Шериф кивнула, обветренная кожа в уголках ее глаз собралась морщинками. Она сняла шляпу и провела рукой по каштановым волосам, спадавшим на плечи. – Что, Ханна, решила завести себе пару огромных лесных волков? Ты не ранена? Ханна покачала головой. Она попыталась выдавить из себя улыбку, но безуспешно. – Наверное, это были волкодавы или что-то в этом роде. Обычные волки не так агрессивны. – Волкодавы таких следов не оставляют, – возразила Крис. Под окном, в крови, засохшей на бетонной плите, виднелся след зверя, очень похожий на отпечаток собачьей лапы – тоже с четырьмя подушечками и четкими следами когтей. Но этот след был сантиметров пятнадцать в длину и около десяти – в ширину. – О таких крупных волках здесь еще не слыхали. – Шериф перевела взгляд на разбитые окна. – Крупных и злобных… Будьте осторожны. Не нравится мне все это. Если мы поймаем этих ваших волков, я дам знать. Шериф кивнула Полу. Тот держал во рту палец, который только что припечатал молотком. Водрузив шляпу на голову, Крис зашагала к своему автомобилю. Ханна молча глядела на отпечаток лапы. Все были уверены, что здесь что-то произошло. Все – кроме нее самой. «Ничего здесь не могло произойти, – думала она. – Все это происходит у меня в голове. Я должна понять, в чем дело, и все уладить… Я могу все уладить!» – Спасибо, что принял меня снова так быстро. – О… – Пол замахал руками, зажав молоток под мышкой. – Не беспокойся. Я хочу понять, что тебя так тревожит. Хочу добраться до самой сути. И потом… – едва слышно добавил он, пропуская Ханну в дом, – других пациентов у меня все равно нет. Ханна прошла по коридору в кабинет. Внутри было темно, слабые лучи послеполуденного солнца с трудом пробивались через щели в заколоченных окнах. Она уселась в мягкое кресло. – Вот только вопрос: как до нее добраться? К тому же я толком не понимаю, что именно меня беспокоит. Все это слишком странно. С одной стороны, я, наверное, просто сумасшедшая, – устало проговорила она, пока Пол устраивался напротив, за столом. – Мне снятся безумные сны, мне кажется, что наступает конец света, у меня мания преследования, а вчера я стала слышать внутренние голоса… С другой стороны, эти волки… И они, судя по всему, реальны. – Голоса? – пробормотал Пол, оглядываясь в поисках карандаша. Но карандаш никак не находился, и он снова уставился на Ханну. – Что ж, понимаю. Прошлой ночью, когда эти звери глядели мне прямо в глаза, я был почти готов поверить, что это не обычные волки… – Он запнулся и, покачав головой, заглянул под стопку бумаги, лежавшую на столе. – И происходит нечто… действительно странное. Но сейчас день, и мы – разумные люди, и мы понимаем, что должны разумно относиться к происходящему. И, знаешь ли, я уверен, что смогу найти этому вполне рациональное объяснение. Карандаш наконец нашелся, и Пол со вздохом облегчения принялся вертеть его между пальцами. Ханна почувствовала, что в ее душе зародилась надежда. – Объяснение? – Угу. Во-первых, не исключено, что все эти твои предчувствия никак не связаны с волками. Люди предпочитают не верить в совпадения, но они случаются. И даже если между всем этим существует какая-то связь… одним словом, не думаю, что кто-то охотится именно за тобой. Возможно, в нашей местности произошел какой-то сбой… что-то нарушило экосистему, и волки взбесились… может, и другие животные – тоже… а ты каким-то образом чувствуешь это. Как-то на все это реагируешь. Может, это предвестники землетрясения, или… или пятна на солнце, или магнитные бури. Неважно что. Но ты из-за этого живешь в предчувствии какого-то ужасного несчастья. В ожидании конца света или того, что тебя скоро убьют. Увы, чуда не произошло. Надежда угасла – и это оказалось так больно, что лучше бы она вообще не возникала. – Думаю, это вполне возможно, – сказала она. Ей не хотелось задевать профессиональное достоинство Пола. – Но как объяснить вот это? Она покопалась в холщовой сумке, которая служила ей и рюкзаком и кошельком одновременно, и вытащила сложенный листок бумаги. Пол взял его и развернул. «Они видели тебя. Они расскажут ему. Беги – это твой последний шанс!» Пол сунул карандаш в рот: – Хм-м-м… – Я нашла это сегодня утром. Записка была обернута вокруг моей зубной щетки, – тихо проговорила Ханна. – И это твой почерк? Она закрыла глаза и кивнула. – И ты не помнишь, как писала ее? – Я ее не писала. И в этом я уверена. – Ханна открыла глаза и глубоко вздохнула. – Эта записка испугала меня. Меня пугает все, что происходит. Я ничего не понимаю… и я не вижу, как можно остановить все это, если я этого не понимаю. Пол задумался, покусывая карандаш: – Послушай… что бы ни происходило, кто бы ни писал тебе записки, я думаю, твое подсознание пытается что-то донести до тебя. Об этом свидетельствуют сны. Но они рассказывают не обо всем. Я могу предложить кое-что… хотя сам я в это не очень-то верю. Но попытаться стоит. Если проникнуть прямо в подсознание, можно спросить его, что происходит. «Проникнуть в подсознание…» – У Ханны перехватило дух. – Гипноз? Пол кивнул: – Вообще-то я не поклонник гипноза. Это вовсе не какой-то волшебный транс, как нам твердят по телевизору. Просто это определенное состояние сознания, в котором ты расслабляешься и вспоминаешь то, что тебя пугает, после чего становится легче. Ничего особенного. Всего этого можно добиться самостоятельно, с помощью дыхательных упражнений. Предложение Пола использовать гипноз Ханну совсем не порадовало. Гипноз – это потеря контроля над собой. Она окажется в чужой власти… пусть не во власти Пола, но уж своего подсознания – это точно. «Но что мне еще остается?» – Ханна сидела, какое-то время прислушиваясь к себе. Никаких внутренних голосов она не слышала – ни того, напоминавшего порыв холодного ветра, ни другого, с кристально-чистым звучанием… и это было хорошо. И все же это означало, что у нее нет выбора. Ханна взглянула на Пола: – Ладно. Давай. – Прекрасно. – Он встал и потянулся за книгой, лежавшей на краю стола. – Надеюсь, что ничего не забыл… Ну, ладно. Может, ляжешь на кушетку? Ханна было заколебалась, затем пожала плечами: «Если уж я решилась на гипноз, то нужно делать все по правилам». Она легла и уставилась на темные потолочные балки. Несмотря на все свои несчастья, она едва сдерживалась, чтобы не захихикать. Подумать только! Она лежит на настоящей кушетке психотерапевта, ожидая сеанса гипноза! Ее школьные друзья никогда бы и не подумали обратиться к мозгоправу: здесь чокнутые – в порядке вещей. Да, чтобы выжить в этом отдаленном, не слишком гостеприимном месте, иногда приходится быть несколько… эксцентричным. Но если ты признаешь, что не можешь сам справиться с ситуацией, уделяешь этому слишком много внимания или, хуже того, обращаешься за помощью – это значит, у тебя серьезные проблемы. А уж если ты позволяешь себя загипнотизировать… «Видели бы меня сейчас мои друзья». – Ну, ладно, – повторил Пол. – Устройся поудобнее. Закрой глаза. – Он уселся с книгой в руке на краю стола, покачивая одной ногой. Его голос звучал тихо и монотонно – вполне профессионально. Ханна закрыла глаза. – Теперь я хочу, чтобы ты представила, будто плывешь. Просто плывешь и чувствуешь себя спокойно и расслабленно. Тебе ни о чем не нужно думать и никуда не нужно спешить. Сейчас тебя окружает красивый фиолетовый свет. Он омывает все твое тело, и ты все больше и больше растворяешься в нем… Кушетка оказалась на удивление удобной – она мягко прогибалась, следуя контурам тела. Ханне нетрудно было вообразить, что она плывет; легко было и представить окружающий ее свет. – А теперь ты чувствуешь, как плывешь, погружаясь все глубже… как еще больше расслабляешься… и тебя окружает темно-синий цвет. Ты вся окружена синим светом, пронизывающим тебя, и от этого тебе еще приятнее, и ты расслабляешься, расслабляешься… Под звуки мягкого, монотонного голоса Ханна представляла себе разноцветные волны света, омывающие ее. Темно-синие, изумрудно-зеленые, золотисто-желтые, пылающе-оранжевые. Ханна все это видела. Это было удивительно и легко. Картинки возникали сами, без малейших усилий. Один цвет сменялся другим, и Ханна чувствовала, как расслабляется все больше. Все ее тело сделалось теплым и почти невесомым. Кушетки под ней будто не было. Она плыла в волнах света. – А теперь ты видишь рубиново-красный свет, очень глубокий, очень расслабляющий. Тебе спокойно и удобно, и ты в полной безопасности. Больше тебя ничто не потревожит, ты сможешь спокойно отвечать на все мои вопросы. Ты понимаешь меня? – Да, – сказала Ханна. Она знала, что сама произносит это, но ей казалось, будто за нее говорит кто-то другой. Казалось, будто что-то внутри нее отвечает Полу ее голосом. Но это ее не путало. Она расслабленно плыла в волнах рубинового света. – Хорошо. Сейчас я говорю с подсознанием Ханны. Ты сможешь вспомнить то, что бодрствующий разум Ханны не осознает… и даже то, что он подавлял и не хотел знать. Ты понимаешь? – Да. – Голос, казалось, прозвучал прежде, чем Ханна собралась ответить. – Хорошо. Теперь я возьму эту последнюю записку, ту, которую ты нашла сегодня утром обернутой вокруг зубной щетки. Ты помнишь эту записку? – Да. – Конечно же, она помнит. – Что ж, хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты мысленно вернулась назад, к тому времени, когда эта записка была написана. Теперь Ханна почувствовала, что должна ответить сама. – Но как я могу это сделать? Я не знаю, когда она была написана. Я не писала… – Просто… просто… просто не думай об этом, Ханна, – сказал Пол, прерывая ее. Его голос опять стал монотонным. – Ты спокойна, ты чувствуешь, что совершенно расслаблена. Просто скажи себе: «Я должна вернуться в то время, когда была написана эта записка». Не беспокойся о том, как ты это сделаешь. Гляди на рубиновый свет и думай: «Я должна вернуться назад». Ты сделаешь это? – Да, – прошептала Ханна. «Иди назад, – уверенно приказала она себе. – Просто расслабься и иди назад, хорошо?» – А теперь в твоей памяти возникает картина. Ты что-то видишь. Что ты видишь? Ханна почувствовала, как внутри прорвалась какая-то преграда. Казалось, она падает в этот рубиновый свет. Ее сознание замерло, будто выключилось, ушло куда-то… Теперь ее уже ничто не удивляло – она словно погрузилась в сон. Голос Пола звучал с мягкой настойчивостью: – Что ты видишь? Ханна увидела картинку. Крошечную картинку, которая раскрылась, развернулась, когда она стала вглядываться в нее. – Я вижу себя, – прошептала она. – Где ты находишься? – Я не знаю. Погоди… кажется, в своей комнате. Ханна разглядела себя в чем-то длинном и белом… в ночной рубашке. Это была она сама, в своей спальне, в своей ночной рубашке. Она лежала сейчас на кушетке в кабинете Пола и одновременно находилась в своей спальне. «Как странно…» – смутно подумала она. – Хорошо, теперь картина становится яснее. Ты начинаешь различать то, что находится вокруг тебя. Просто расслабься, и ты все увидишь. Итак, что ты делаешь? – Пишу записку, – пришлось признаться Ханне, и почему-то это ее слегка позабавило. Пол пробормотал что-то вроде «ага…». Затем он мягко спросил: – А для чего ты пишешь ее? – Не знаю… предостеречь себя. Я должна предостеречь себя. – От чего? Ханна почувствовала, что беспомощно качает головой. – Ладно… Что ты ощущаешь, когда пишешь ее? – О… – Это было просто. Пол, несомненно, ожидал, что она скажет что-нибудь наподобие: «страх» или «тревогу». Но ощущение было совсем иным. – Желание, – прошептала Ханна, сделав беспокойное движение головой. – Просто… желание. – Прошу прощения? – Я хочу… Я так хочу… – Что ты хочешь? – Его, – вырвалось у нее, как рыдание. Обычное сознание Ханны с изумлением наблюдало за всем со стороны, но ее тело было полностью охвачено этим мучительным чувством. – Я знаю, это невозможно. Это смертельно опасно для меня. Но мне все равно. Я ничего не могу поделать… – Стоп-стоп-стоп! То есть расслабься. Ты очень спокойна, ты можешь отвечать на мои вопросы. Кто этот человек, о котором ты мечтаешь? – Тот, кто приходит, – тихо и безнадежно произнесла Ханна. – Он злой и испорченный… я знаю это. Она мне все объяснила. И я знаю, что он убьет меня. Как всегда. Но я хочу его. Ханна дрожала. Она чувствовала, как ее тело излучает жар… и она слышала, как Пол нервно сглотнул. Каким-то непонятным образом Ханна видела и его, словно находилась одновременно в разных местах. Она знала, что Пол сидит сейчас на краю стола и с изумлением глядит на нее, смущенный преображением, произошедшим с молодой женщиной, лежащей на его кушетке. Она знала, что он видит ее всю: видит бледное лицо, пылающее румянцем от внутреннего жара, видит тело, сотрясающееся от мелкой дрожи, слышит ее учащенное дыхание. И она знала, что он взволнован… и испуган. – Ну ничего себе! – выдохнул Пол и заерзал на столе. Он опустил голову, затем зашлепал руками по столу в поисках спасительного карандаша. – Ладно, честно говоря, я запутался. Давай вернемся к самому началу. Ты чувствуешь, что кто-то охотится за тобой и что он раньше пытался тебя убить? Может быть, тебя выслеживает какой-то бывший дружок? – Нет. Он не пытался убить меня. Он убил меня. – Он убил тебя. – Пол прикусил карандаш. А затем пробормотал: – Надо было как следует подумать, прежде чем все это начинать. Все равно я не верю в гипноз. – И он собирается сделать это опять. Я умру прежде, чем мне исполнится семнадцать. Это наказание за то, что я люблю его. Так происходит всегда. – Правильно. Хорошо. Хорошо, давай попробуем найти во всем этом хоть какой-то смысл… У этого таинственного парня есть имя? Как его зовут? Ханна подняла руку и снова уронила ее: – Когда? – Что? – Когда? – Что когда? Что? – Пол встряхнул головой. – О, черт… Ханна внятно ответила: – У него были разные имена в разные времена. У него их, я думаю… сотни. Но я зову его Тьерри. Тьерри Дескуэрдес. Потому что так его звали на протяжении последних двух его жизней. Наступило долгое молчание. Затем Пол спросил: – Последних двух?.. – Жизней. Это имя может быть у него и сейчас. Когда я видела его последний раз, он сказал, что ему надоело менять имена. И что он не станет больше прятаться. – О боже, – вымолвил Пол. Он встал, подошел к окну и закрыл лицо руками. А потом повернулся к Ханне. – Ты имеешь в виду… Я хочу сказать… Одним словом… Ты говоришь о… – Пол замялся и неуверенно пробормотал: – То, что начинается с буквы «р». Ну, ты знаешь… – У него дрожали руки. – Реинкарнация? Опять повисло долгое молчание. А потом Ханна услыхала свой голос, который твердо произнес: – У него не было перевоплощений. – О… – Пол с облегчением выдохнул. – Ну, слава богу. А то я уж было испугался. – Он никогда не умирал, – сказала Ханна. – Видишь ли, он не человек. Глава 4 Тьерри осторожно опустился на колени у окна, стараясь, чтобы не зашуршала сухая земля под ногами. Умение двигаться бесшумно было настолько привычно для его тела, будто он родился вместе с ним. Темнота была его родной средой, он мог в мгновение ока раствориться в тени и двигаться в ней еще незаметней, чем крадущийся кот. Но сейчас взгляд Тьерри был прикован к тому, что происходило в комнате. Он не видел ее лица. Он мог рассмотреть лишь изгиб плеча и разметавшиеся волосы, но он точно знал, что это она. Рядом с ним припала к земле Люпа. Ее худенькое человеческое тело напряженно дрожало с настороженностью зверя. Она прошептала: – Ну, что? – Голос был едва различим, тише, чем дыхание. Тьерри отвернулся от окна и посмотрел на Люпу. Все лицо ее было в кровоподтеках, глаз заплыл, нижняя губа разорвана. Но она улыбалась. Она все это время, пока не приехал Тьерри, бродила по Шаманской Скале, неотступно следуя за девушкой по имени Ханна Сноу, чтобы быть уверенной, что с ней ничего не случится. Тьерри взял руку Люпы и поцеловал ее. – Ты ангел, – одними губами произнес он. Он вообще не использовал голосовые связки: он передавал мысли. – Ты заслужила хороший отпуск. Мой лимузин в туристическом центре, возьми его. Оставишь в аэропорту. – Но… как же вы останетесь здесь? Совсем один? Вам нужна поддержка, сэр. Если она появится… – Люпа, ступай. Тон его голоса был мягким, но настойчивым. Это был приказ господина, Тьерри из Царства Ночи, привыкшего, что его указания выполняются беспрекословно. «Забавно, – подумал он. – Пока кто-нибудь не откажется повиноваться, трудно представить, насколько ты привык, чтобы тебе подчинялись». И он снова приник к щели в забитом досками окне. И тут же забыл о существовании Люпы. Девушка на кушетке повернулась, и он увидел ее лицо. Его словно ударило током. Он знал, что это была она… но все равно не ожидал, что она окажется так похожа на саму себя. Похожа на ту, какой она была в самом начале, когда впервые родилась, когда он в первый раз увидел ее. Таким он помнил ее настоящее лицо. Правда, и в других своих жизнях она была похожа на ту, первую. Похожа – но не совсем. Этого, настоящего, лица он не встречал никогда. До этого мгновения. А сейчас он видел именно ту девушку, в которую был влюблен. Те же длинные, прямые, шелковистые волосы пшеничного цвета, рассыпавшиеся по плечам. Те же большие серые глаза, будто наполненные светом. То же спокойное выражение, тот же нежный рот… и изгиб верхней губы все так же придавал всему облику особую чувственность. И та же изящная фигура, высокие скулы и прекрасная линия подбородка – настоящая мечта скульптора! Единственное, что было новым, – это родимое пятно. Клеймо, выжженное в памяти. Пятно было цвета разбавленного вина, пронизанного светом, цвета арбузного льда или розового турмалина – самого бледного драгоценного камня. Оно было словно цветущая роза. Будто девушка приложила на миг к своей щеке розу, и лепесток оставил свой отпечаток. Тьерри это пятно казалось прекрасным, потому что оно было частью девушки. Оно было у нее во всех жизнях, кроме первой. Но в то же время при взгляде на него у Тьерри перехватывало горло и сжимались кулаки от горя и беспомощной ярости – ярости против самого себя. Это пятно было его стыдом, его наказанием. Это был его тяжкий крест – видеть, как она, безвинная, годами живет с этим пятном. Он бы прямо сейчас выпустил из себя всю кровь в эту сухую грязь, лишь бы пятно исчезло. Но с этим ничего нельзя было поделать – ни в Царстве Ночи, ни в человеческом мире за бесчисленные годы поисков он не смог найти никакого средства. О Богиня, как же он любит ее!.. Он так долго не позволял себе чувствовать это: когда ее не было рядом, это могло свести с ума. Но теперь чувство захлестнуло его так, что он не смог бы противиться ему, если бы и пытался. Его сердце гулко стучало, все тело дрожало. Один лишь вид лежащей так близко девушки, живой и теплой… И разделяло их всего несколько тонких досок и такой тщедушный человеческий мужчина. Он желал ее. Ему хотелось выдрать эти доски, ворваться в комнату, отшвырнуть в сторону этого рыжего и обнять ее. Он хотел унести ее в ночь, крепко прижимая к сердцу, унести в какое-нибудь укромное место, где никто не сможет найти ее и причинить ей вред. Но он не мог. Он знал… знал по опыту… что ничего не выйдет. Пару раз он уже делал так, и это ему дорого обошлось. Она умирала с ненавистью к нему. Он больше не мог так рисковать. И теперь, этой весенней ночью, на пороге нового тысячелетия, единственное, что оставалось Тьерри, – стоя на коленях за окном, наблюдать за новым воплощением своей единственной любви. Вначале Тьерри не понимал, что делает здесь его единственная любовь. Люпа сказала ему, что Ханна Сноу посещает психолога. Но только сейчас, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, Тьерри сообразил, чего добивались Ханна и ее врач. Они пытались вернуть ее память о прошлом. Вернуть с помощью гипноза. Пытались взломать ее подсознание, словно какой-то банковский сейф. Это было опасно. И не просто потому, что парень, проводивший сеанс, наверняка не понимал, что делает. А оттого, что память Ханны была бомбой замедленного действия, начиненная психическими травмами и знанием, смертельно опасным для любого человека. Им нельзя было это делать. Тьерри ощущал, как напряглись его мышцы. Но вмешаться он уже не мог. Он мог только слушать… и ждать. Медленно и обреченно Пол повторил за нею: – Он не человек. – Да. Он Повелитель Царства Ночи. Он могущественный… и злой, – прошептала Ханна. – Он живет тысячи лет. – И почти рассеянно добавила: – А перевоплощалась я. – Ужас! Да… это нечто. – Ты не веришь мне? Пол, похоже, внезапно вспомнил, что говорит с пациентом, причем находящимся под гипнозом. – Нет, я… я не знаю, чему верить. Если это фантазия, она должна на чем-то основываться, должна быть какая-то психологическая причина, заставившая тебя сочинить все это. Именно ее-то мы и пытаемся найти. Пытаемся выяснить, что она значит для тебя. Он на несколько секунд задумался, а затем решительно произнес: – Давай возвратимся к тому времени, когда ты впервые встретила этого парня. Я… я хочу, чтобы ты расслабилась. Ты плывешь в волнах света, и тебе очень хорошо… А теперь я хочу, чтобы ты вернулась назад во времени. Представь, что ты просто листаешь книгу назад. Иди назад, в глубь своего сознания. Обычное сознание Ханны неожиданно пробудилось и вторглось в происходящее, отсекая ту спящую часть ее разума, которая отвечала на вопросы Пола. – Погоди, я… я не знаю, стоит ли это делать. Но тут же другая его часть предостерегла ее, что под гипнозом спорить не полагается. «Хотя, может, это и неважно, – лениво подумала Ханна. – Все равно я сейчас проснусь. Скорее всего, я просто не смогу вернуться назад, как он требует». – Я хочу, чтобы ты увидела себя пятнадцатилетней. Представь себя пятнадцатилетней. Вернись в то время, когда тебе было пятнадцать. А теперь я хочу, чтобы ты представила себя двенадцатилетней. Мысленно вернись в то время, когда тебе было двенадцать. Теперь иди еще дальше, представь себя в девять лет, в шесть лет, в три года. А теперь еще дальше. Представь себя маленьким ребенком, младенцем. Ты чувствуешь себя очень комфортно и видишь себя крошечным младенцем. Ханне ничего не оставалось, как повиноваться. И ее сознание демонстрировало ей картинки, в которых годы как бы шли назад. Как будто фильм ее жизни прокручивали в обратную сторону: она становилась все младше и младше и в конце концов сделалась крошечной и голой. – А теперь, – прозвучал неотвязный монотонный голос, – я хочу, чтобы ты вернулась гораздо дальше. К тому времени, которое было до того, как ты родилась Ханной Сноу. Ты плывешь в волнах красного света, ты совершенно расслаблена, ты направляешься все дальше и дальше… к тому времени, когда ты в первый раз встретила этого человека, о котором ты думаешь как о Тьерри. Каким бы это время ни было, иди назад. Вернись к первоначальному времени. Ханну стало затягивать в туннель. Она утратила контроль над ситуацией и очень испугалась. Этот туннель не был похож на тот, предсмертный, о котором ходят слухи. Он был красный, с полупрозрачными стенами, которые пульсировали и светились… туннель, похожий на чрево. И ее тащило, засасывало в него с возрастающей скоростью. «Нет!» – подумала Ханна. Но вслух произнести ничего не могла. Все происходило слишком быстро, и она не могла издать ни звука. – Вернись к первоначальному времени, – звучал нараспев голос Пола, и его слова отдавались в мозгу Ханны эхом множества шелестящих голосов, как если бы сотни Ханн собрались вместе и с присвистом бормотали: «Первоначальное Время. Первоначальное Время». – Иди назад… и ты начнешь видеть картины. Ты увидишь себя – возможно, в необычном месте. Иди назад и смотри. Первоначальное Время… «Нет», – снова подумала Ханна. Что-то очень глубоко внутри нее со стоном запротестовало: «Я не хочу это видеть». Но ее продолжало тащить сквозь мягкий красный туннель, все быстрее и быстрее. Она чувствовала, что оставляет позади бессчетные годы. А затем… она ощутила, что достигла какого-то порога своего существования. Первоначальное Время… Ханна ворвалась во тьму, выскользнув из туннеля, как арбузное семечко из влажных пальцев. Тишина. Тьма. А затем – новая картина. Она возникла, развернувшись подобно крошечному листочку, пробившемуся из семени, и стала разрастаться, окружив Ханну со всех сторон. Это было похоже на настоящую сцену из кинофильма – только здесь она сама находилась в центре действия. – Что ты видишь? – откуда-то, совсем издалека, тихо прозвучал голос Пола. – Вижу… себя, – ответила Ханна. – Это я… она выглядит точно как я. Вот только родимого пятна нет. – Ханна была страшно удивлена. – Где ты? Ты видишь, что ты делаешь? – Я не знаю, где я. Ханна была сейчас слишком изумлена, чтобы испугаться. Это было так странно… она видела все гораздо яснее, чем любое воспоминание из ее реальной жизни. Она различала в этой сцене малейшие детали. И в то же время все вокруг было совершенно незнакомо ей. – Что я делаю?.. Я держу… что-то. Камень. И я что-то делаю этим камнем с чем-то… чем-то совсем маленьким. – Ханна расстроенно вздохнула, а затем добавила: – У меня одежда из шкур животных. Что-то вроде рубашки и штанов… и все из шкур. Это невероятно… примитивно. Пол, позади меня пещера! – Похоже, ты действительно вернулась далеко. Голос Пола звучал полным контрастом возбужденному изумлению Ханны. В нем ощущалась явная скука. Казалось, он терпеливо слушал, все это забавляло его, но ему было скучно. – И… рядом со мной девочка. Она похожа на Чесс. На мою лучшую подругу, Чесс. У нее такое же лицо, такие же глаза. У нее тоже одежда из шкур… что-то наподобие платья из шкур. – Ага, и все эти подробности возвращения к прошлой жизни описаны здесь, – скривившись, проговорил Пол. Ханна смогла различить, как он перелистнул страницы. – Ты что-то делаешь камнем с чем-то маленьким… Носишь какие-то шкуры… В книге полно таких описаний, когда люди хотят представить себя в древности, но при этом не знают никаких реалий того времени… – пробормотал он себе под нос. Ханна не стала дожидаться, пока он вспомнит, что говорит с загипнотизированным пациентом. – Но ты же не сказал мне, чтобы я стала тем, кем была в прошлом. Ты просто попросил меня увидеть прошлое. – Да? Ну… ладно, тогда стань этим человеком, – небрежно произнес Пол. Ханну охватила паника. – Подожди… я… Но это уже произошло. Ханна стала падать, растворяясь в сцене вокруг себя, которая поглощала ее. Она превращалась в девочку, стоящую возле пещеры. Первоначальное Время… Отдаленно она слышала свой собственный шепот: – У меня есть резец из кремня, чтобы провертеть дырку. Я делаю дырки в зубе полярной лисы. – Оставайся этим человеком, – машинально повторил Пол все еще скучающим голосом. И вдруг спохватился: – Что?! – Мать сильно разозлится… Я должна была перебрать фрукты, которые мы запасли прошлой зимой для Праздника Весны. Их осталось не так много, почти все сгнило. А Рэн убил лису и отдал череп Кэт, и мы все утро выбивали из него зубы и делали из них ожерелье для Кэт. Кэт просто не может без обновки для каждого праздника. Ханна услышала, как Пол тихо выдохнул: – О господи… А затем сглотнул и сказал: – Подожди… ты ведь хочешь стать палеонтологом, да? Ты много знаешь о древних орудиях… – Кем я хочу стать? Я собираюсь стать шаманом, как Старая Мать. Я должна выйти замуж, но мне здесь никто не нравится. Кэт продолжает твердить, что я обязательно встречу кого-то на Празднике Весны, но я так не думаю. – Ханна вздрогнула. – Странно… у меня внезапно мороз пошел по коже. Старая Мать говорит, что не видит мою судьбу. Она делает вид, что беспокоиться не о чем, но я знаю, что она беспокоится. Вот почему она хочет, чтобы я стала шаманом, – тогда я смогу защититься, если духи задумали что-то гадкое против меня. – Ханна, – произнес Пол, – уф… давай просто убедимся, что сможем вытащить тебя из этого, хорошо? Ну, в том случае, если возникнет необходимость. Когда я хлопну в ладоши, ты проснешься и будешь чувствовать себя бодрой и отдохнувшей. Ладно? Идет? – Меня зовут Хана. – Это было произнесено почти по слогам: «Ха-на». – Я почти проснулась. Кэт смеется, глядя на меня. Она нанизывает зубы на сухожилие. Она говорит, что я грежу наяву. Она права. Я испортила дырку в этом зубе. – Когда я хлопну в ладоши, ты проснешься. Когда я хлопну в ладоши, ты проснешься… Ты снова будешь Ханной Сноу. – Раздался хлопок. – Ханна, что ты чувствуешь? – Еще один хлопок. – Ханна? Ханна! – Я – Хана. Хана из племени Речных Людей. Я не знаю, о чем ты говоришь. Я – Хана, и больше никто. – Она застыла. – Погоди… что-то случилось. Какая-то суматоха на реке. Там что-то происходит. – Когда я хлопну в ладоши… – В голосе Пола звучало отчаяние. – Ш-ш-ш. Тихо. Что-то случилось, и она должна увидеть это… должна знать. Она должна встать… Хана из Триречья встала. – У реки целая толпа, – сказала она Кэт. – Может, Рэн упал в воду? – предположила Кэт. – Нет, на это не стоит надеяться. Хана, что мне делать? Он хочет взять меня в жены. Но я не хочу его. Я хочу кого-нибудь интересного, кого-нибудь не такого, как все… – Она расправила наполовину нанизанное ожерелье. – Ну и как? Хана окинула ее взглядом. Кэт выглядела замечательно: короткие темные волосы, сверкающие раскосые зеленые глаза, загадочная улыбка… Ожерелье получалось необыкновенно красивым. Красные бусины чередовались с тоненькими молочно-белыми зубами. – Замечательно! Ты разобьешь все сердца на празднике… Я пойду вниз, к реке. Кэт опустила ожерелье: – Ну, если ты настаиваешь… подожди меня. Река была широкой, с быстрым течением, и там, где в нее впадали два притока, она пенилась мелкими белыми бурунчиками. Народ Ханы поселился у слияния трех рек в меловой пещере так давно, что о том, когда это произошло, уже никто не помнил. Кэт шла следом за Ханой, пробиравшейся к берегу реки сквозь молодые заросли. И тут Хана увидела, из-за чего поднялась суета. В камышах прятался чужак. Это само по себе было интересно: чужие появлялись здесь редко. Но этот незнакомец не был похож ни на одного из тех, кого Хана когда-либо видела. – Демон… – в страхе прошептала Кэт. Перед ними был юноша… несколькими годами старше самой Ханы. При других обстоятельствах его можно было бы даже назвать красивым. У него были очень светлые белокурые волосы – светлее сухой травы в степи, правильные черты лица, высокая гибкая фигура. Его тело прикрывала лишь короткая кожаная набедренная повязка. Летом, когда было жарко, все ходили обнаженными. Но сейчас не лето. Сейчас только весна, и пока еще очень даже прохладно. Ни один нормальный человек не стал бы ходить без одежды. Но вовсе не это заставило Хану застыть на месте с бешено колотившимся сердцем. Она даже не могла вздохнуть… Кэт была права – конечно же, это демон! Его глаза… Они больше походили на глаза рыси или росомахи, чем на человеческие. Если глядеть прямо в них, казалось, что они отражают бледный солнечный свет. Но если бы только глаза! У него были длинные, изогнутые клыки. С заостренными концами… у людей таких не бывает. Почти непроизвольно Хана взглянула на лисьи зубы, которые продолжала держать в ладони. Да, у чужака были такие же… только больше. Он выглядел отвратительно: весь перепачкан засохшей речной грязью, волосы дико взъерошены, безумные глаза бегают по сторонам… Его рот и подбородок были вымазаны кровью. Припавшего к земле юношу окружили пятеро мужчин из племени Ханы, у одних в руках были копья, другие торопливо схватили камни. – Конечно же, он демон, – произнес один из них. – У кого еще может быть человеческое тело со звериными глазами и зубами? – У духа, – сказала Хана. Она даже не успела понять, как у нее вырвались эти слова. Но когда все посмотрели на нее, она добавила: – Неважно, демон он или дух, вам лучше не вредить ему. Это Старая Мать должна решить, что с ним делать. Это дело шамана. – Но ведь ты не шаман, – возразил один из мужчин. Это был Арно. Крупный, широкоплечий, он был вожаком охотников. Хана его не любила. И она сама не понимала, почему встала на защиту чужака. В его глазах что-то было… это был взгляд страдающего животного. Он выглядел таким одиноким и таким испуганным… и, казалось, так страдал от боли, хотя на его теле не было видно ран. – Она права, нам лучше отвести его к Старой Матери, – сказал один из охотников. – Ну что, стукнуть его по голове и связать? Или просто потащим? Но в это мгновение Хана услышала высокий тонкий вопль, несущийся над стремительным речным потоком: – Помогите! Кто-нибудь, помогите! На Райл напали! Глава 5 Хана повернулась и бросилась к берегу. Кричала женщина по имени Сада, сестра ее матери. Она несла на руках Райл, маленькую двоюродную сестренку Ханы. Райл была хорошенькой десятилетней девочкой. Но сейчас ее лицо неузнаваемо искривилось от испуга. Ее шея и кожаная туника были измазаны кровью. – Что случилось? – Хана подбежала к Саде и обняла сестру. – Она пошла искать молодую зелень… Я нашла ее лежащей на земле… Я подумала, что она умерла! – Лицо Сады исказилось от горя. Она говорила быстро и почти бессвязно. – И посмотрите сюда… посмотрите на шею! На бледной шейке Райл посередине кровавого пятна Хана заметила две небольшие отметины. Они были похожи на следы острых зубов… но только двух зубов. – Наверное, это зверь, – выдохнула Кэт из-за спины Ханы. – Но что это за зверь, который кусает только двумя зубами? У Ханы от дурного предчувствия сжалось сердце. А Сада говорила и говорила… – Это был не зверь! Она говорит, что это был человек, мальчик! Она говорит, что он швырнул ее на землю и укусил… и что он пил ее кровь! – Сада зарыдала, прижимая к себе Райл. – Почему он так сделал? О, пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне! Моя дочь ранена! – Она обхватила руками Райл, а та застыла в ее объятиях с широко раскрытыми, словно остекленевшими глазами. Кэт робко повторила: – Мальчик… Сада сглотнула слезы и сказала: – Давайте отведем ее к Старой Матери… И вдруг умолкла, глядя в сторону реки. Мужчины вели чужака к берегу. Он был растрепанный, перепуганный и сердитый… но когда он увидел Райл, выражение его лица изменилось. Он уставился на нее, и его взгляд стал тоскливым и тревожным, как у раненого животного. Хане показалось, что ему было тяжело глядеть на девочку, но он неотрывно смотрел на ее горло. А потом он отвернулся, закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Каждое его движение выдавало страдание. Хана в ужасе переводила взгляд с девочки, у которой горло было в крови, на незнакомца, чей рот был испачкан кровью. Все было ясно без слов. И все это понимали. «Но почему? – думала Хана, ощущая головокружение и тошноту. – Почему ему захотелось выпить крови? Ни одно животное и ни один человек так не делают». Значит, он и правда демон. Арно отделился от толпы и подошел к пострадавшей. Осторожно взяв Райл за подбородок, он повернул ее голову к незнакомцу: – Это он напал на тебя? Райл ошарашенно уставилась прямо перед собой… а затем к ней словно возвратилось зрение. Ее зрачки расширились, и она взглянула в лицо незнакомца. И тут она завизжала. Она визжала и визжала, закрывая глаза руками. Ее мать зарыдала, обхватила девочку и начала укачивать, словно младенца. Мужчины, охваченные ужасом, подняли возмущенный крик, толкая копьями чужака. Все эти звуки, сливаясь вместе, отдавались в голове Ханы жуткой какофонией. Она почувствовала, что дрожит. Почти машинально Хана протянула руку к маленькой Райл, желая ее успокоить. Кэт плакала. Сада причитала, прижимая к себе свое дитя. Услыхав шум, из пещеры с пронзительными криками к ним устремились люди. А незнакомый юноша, окруженный толпой, стоял с закрытыми глазами, и лицо его застыло от горя, словно маска. Голос Арно разнесся над долиной, перекрывая шум: – Мы, охотники, знаем, что с ним делать. Это больше не касается шаманов! – Выкрикивая это, он глядел на Хану. Хана оглянулась. Ей нечего было сказать. Появление чужака взволновало ее… и она беспокоилась о нем. Он ранил ее двоюродную сестру… но он был такой жалкий, такой несчастный. «А может, он не смог ничего с собой поделать? – внезапно пришло ей в голову. Это было проявлением того инстинкта, который заставил Старую Мать сказать, что Хана должна стать шаманом. – Может быть… может, он не хотел делать этого, но что-то заставило его. И теперь ему стыдно, и он жалеет об этом. Может… о, я не знаю!» – Вы не можете просто убить его! – воскликнула Хана, надеясь, что сумеет объяснить всем то, что открылось ей. – Вы должны отвести его к Старой Матери. – Это не ее дело! – Это ее дело, если он демон! Ты просто вожак охотников, Арно. Твое дело – охотиться. А Старая Мать – духовный вождь. – Что ж, прекрасно, – сказал Арно. Его лицо стало непроницаемым и сердитым. – Мы отведем его к Старой Матери. Подталкивая юношу копьями, мужчины повели его внутрь пещеры. К этому времени вокруг уже собралось почти все племя. И пещера заполнилась тревожным гулом. Старая Мать была самой старшей женщиной рода – прабабушкой Ханы, и Райл, и почти всех остальных. Ее лицо покрывали глубокие морщины, а тело высохло, как ивовый прут. Но ее темные глаза горели молодым огнем и светились мудростью. Она была шаманом рода. Она общалась с Богиней Земли – со Светлой Матерью, Дающей Жизнь, которая была выше всех других духов. Старая Мать серьезно выслушала всю историю, сидя на своей кожаной подстилке, а все остальные сгрудились вокруг нее. Хана вместе с Райл, устроившейся у нее на коленях, незаметно подвинулась поближе к Старой Матери. – Они хотят убить его, – прошептала она на ухо старой женщине, когда рассказ был окончен. – Но взгляни ему в глаза. Я знаю, он огорчен, и я думаю, что он, может быть, и не хотел навредить Райл. Ты можешь поговорить с ним, Старая Мать? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=179623) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Исида – в древнеегипетской мифологии богиня плодородия, волшебства, охранительница умерших. (Примеч. ред.). 2 Берсеркер – древнескандинавский витязь, неустрашимый, неистовый воин. (Примеч. ред.).