Уно Галина Полынская На планете Листая в мире и гармонии живут разумные говорящие деревья, птицы и животные. В одном из королевств живет странное существо – у него крылья, он летает, если плавает, то дышит жабрами, его кожа серебряная и меняет свой цвет в зависимости от настроения. Зовут его Уно, его любят все, кто с ним знаком. Однажды приходит беда – крылатые чудовища Безумные Таггеры принимаются уничтожать одно королевство за другим. В живых из друзей Уно остаются только маленький интеллигентный лисенок Конти и нахальный, скандальный попугай Брамс. В поисках оружия против Таггеров, они отправляются к старейшему на планете льву-альбиносу великому Герингеру… Галина Полынская Уно Глава первая Дождь лил уже вторую неделю, и грязь была просто непролазной. Насквозь промокшие деревья недовольно ворчали, сетуя на больно секущие капли. Все сидели по домам, предпочитая наслаждаться музыкой дождевых капель под крышей, а еще лучше под одеялом. Казалось, на небе кто-то забыл закрыть кран и вода теперь будет литься вечно. И надо же было львам именно в такое время задумать праздник в честь Молодого Принца… Уно протер рукавом запотевшее окно, и продолжил невеселые размышления. Он сомневался, что на этот праздник придет еще хоть кто-то кроме самих львов. Это была очередная никчемная идея идущая от Высокого Дома… Уно замерз, стоя на холодном полу. Он прыгнул обратно в кровать и с головой укрылся одеялом. Жить стало лучше, но скучнее. Больше всего на свете Уно не переносил скуку и бездействие, а здесь уже вторая неделя пошла… Скрипнула входная дверь, кто-то кашлянул. Даже не выглядывая из-под одеяла, Уно знал, что это бобер Тори. – Ноги вытирай, Тори, – сказал Уно. – И не размахивай мокрым зонтом! Умру скоро от этой сырости. – Не беспокойся, не размахиваю, – снова кашлянул Тори. – Ты, вообще, где? – Здесь я, – Уно выбрался на свет, заворачиваясь в одеяло, как в кокон. – Как дела, Тори? – А как они могут быть? – бобер аккуратно закрыл большой черный зонт и поставил в уголок у порога. – Проклятый дождь не дает никакой жизни. Я снова простудился, слышишь, какой кашель? А от травяных отваров моей Миры, у меня постоянная изжога и расстройство желудка… – Тори, избавь меня, пожалуйста, от подробностей, лучше скажи, что слышно про сегодняшний праздник? – Вот глупая идея, правда? – Тори устроился поудобнее на низенькой скамеечке, и задумчиво посмотрел на свои промокшие ноги. – Ума не приложу, зачем львам это нужно? Разве кому-нибудь захочется веселиться в такой дождь? Все лежат в кроватях с грелками в ногах, половина народа болеет гриппом, другая половина притворяется. – А приглашения уже рассылали? – Не будет никаких приглашений, все должны сами прийти. – Вот как… – Уно поплотнее закутался в одеяло. – Замечательно, значит можно пропустить это событие. – Это ты зря, как раз тебе там надо быть непременно. Львы в последнее время просто озверели. Эта семейка давно уже напрашивается на неприятности, особенно старики! Уж и не знают чем от скуки заняться. Знаешь, что они недавно придумали? – Что? – Решили деревьям давать знаки отличия, что-то вроде «Заслуженный Дуб Леса». Ужас какой-то, я уж и не знаю, может это у них возрастное? Сынулька их со своей супругой тоже время даром не теряют, решили Вечный Грот перекрасить. – Снаружи? – Нет, хвала небу, только изнутри, но зато в красный цвет. Львица говорит, что этот цвет самый модный в этом сезоне. – Ну и пусть себе красят, жалко что ли? – Ты думаешь, они это будут делать сами? – ухмыльнулся Тори. – Как бы не так. Их царственные головы посещают никому ненужные идеи, а претворять их в жизнь будем мы. Вот тебе живой пример: надо было обязательно посреди двухнедельного ливня устраивать праздник в честь Молодого Принца. Кому скажи это нужно? – Не знаю. Праздник будет на улице? – К счастью, наши львы еще не совсем выжили из ума, праздник будет в Вечном Гроте. – Но туда же все не влезут. – Кто не влезет, будет веселиться на улице, так что лучше прийти пораньше и занять места получше, хотя тебя и так пропустят. Да, кстати, Уно, извини за вопрос, но так ничего и не выяснилось? – Насчет чего? – Уно выбрался из кровати и принялся неторопливо застилать ее покрывалом. – Кто же ты все-таки такой? – Пока ничего не известно, – серебряная кожа Уно стала приобретать синеватый оттенок, что означало грусть. – Ну вот, я тебя расстроил! – огорчился Тори. – Да ничего страшного, рано или поздно это должно выясниться, а пока, если честно, меня мало волнует собственное происхождение. Но Тори знал, что это не правда. – Кеола сегодня еще не заходила? – бобер перевел разговор на другую тему. – Нет, но должна придти с минуты на минуту, – синеватый цвет исчез, кожа Уно снова стала серебряной. – Хоть у меня и есть предубеждение против пантер, но Кеола, должен тебе сказать, еще та штучка. Какая грация, какая пластика! У вас серьезно? Скажи честно? Я никому не растреплю, уверяю. – Во-первых, Тори, ты не то что растреплешь, ты раструбишь, как слон Мираб, а во-вторых, я не обсуждаю своих друзей даже со своими друзьями. – Зануда ты, Уно. – Я просто не люблю сплетен. – Все любят, и все сплетничают, – возразил Тори, – на том мир и держится. – Значит, скоро рухнет. Обо мне все треплются с самого рождения, и я прекрасно знаю, как это раздражает. Тори пожал плечами и покачал головой. Несмотря на несовпадение взглядов на жизнь, Уно был его самым лучшим другом, и Тори считал своим долгом заботиться о нем, хотя чаще получалось наоборот. – Пожалуй, пойду, – Тори слез со скамейки и вразвалку направился к своему зонту. – Мне еще надо решить, что же надеть на праздник. Как ты думаешь, насчет синенькой жилетки? – Я уже боюсь тебе что-либо советовать, – усмехнулся Уно. – Помнишь, как в прошлый раз возмущалась Мира? Но я ведь честное слово не знал, что это была ее шляпа, тем более, тебе она очень шла. – Я тоже не знал, – хмыкнул Тори. – Она хотела мне сюрприз сделать своей обновкой, и когда увидела ее на мне, решила, что я издеваюсь. А шляпа мне действительно была очень к лицу. Ладно, придумаю что-нибудь, до встречи на празднике. – До встречи. Уно проводил Тори и закрыл за ним дверь. Несколько секунд он стоял и смотрел на быстро идущий по тропинке черный зонт, а потом пошел одеваться. Осторожно, старясь не зацепить крылья, он надел черный вязаный свитер и черные брюки. Все вещи были отсыревшими и противными. Немного подумав, Уно достал из коробочки серебряную цепочку с медальоном в виде трех красивых букв «У», «Н» и «О» и надел на шею. По сравнению с его серебряной кожей, серебро казалось блеклым… В двери тихонько постучали чьи-то коготки. – Заходи, Кеола! Грациозная пантера бесшумно, словно тень скользнула в дом. Ее сильное красивое тело было затянуто в черный искрящийся комбинезон, на шее переливалось тонкое золотое украшение. – Привет, дорогуша, – промурлыкала она. – Привет, – улыбнулся Уно. – Выглядишь грандиозно. – Я старалась. Вижу, надел мой подарок? Уно потрогал медальон и снова улыбнулся. Кеола была не просто его лучшим другом, он всей душой любил эту большую спокойную кошку. – Ты чем-то расстроен, Уно? – она свернулась клубком в плетеном кресле. – Разве я посинел? – Тебе не обязательно синеть от грусти, чтобы я могла понять, что ты расстроен. Я чувствую, с тобой что-то не то. – Может быть, – он подошел к зеркалу. – Как ты думаешь, Кеола, я урод? – Что за ерунда! – фыркнула она. – Ты просто не такой как все и в этом есть своя прелесть. Ты лучше всех, Уно и красивее всех. – Ты говоришь так, потому что любишь меня. – Я говорю так, потому что я так думаю. Я никому не вру, даже тебе. Да, кстати, этот мокролапый бобер уже приходил? – Да, рассуждал про сегодняшний праздник. Не хочется мне туда идти. – Почему? – Этот дождь нагоняет сонливость, кажется, мог бы спать целые сутки. – Я тоже, – Кеола зевнула, показывая белоснежные клыки. – Но идти все равно надо, нам с тобой трудно затеряться в толпе. – Хочешь что-нибудь выпить? – Уно налил в бокал ореховую настойку. – Нет, если выпью, точно усну. – Кеола потянулась, и ее мышцы заиграли под тонкой тканью комбинезона. – Пожалуй, пора. Уно посмотрел в залитое дождем окно. Вечерело, ливень усиливался. – Надо, надо, – Кеола спрыгнула с кресла. – Да, надо. Сейчас возьмем зонт и пойдем, вот сейчас, сейчас… – Уно! – Идем, идем. По-над травой стелился туман, дождевые капли звонко щелкали по вымытой до блеска листве. – Привет, Хэл, – кивнул Уно большому старому клену. – Привет, Уно, – прогудел клен. – Как твои дела? – Какие могут быть дела в такой ливень? – А куда это ты вырядился? – У львов сегодня праздник. – Праздник? – Да. Вот, видишь, Кеола, даже клен и тот удивляется. – Если ты будешь разговаривать со всеми деревьями на нашем пути, мы точно опоздаем! – Ладно, пока, Хэл. – Пока, Уно. У Вечного Грота царило оживление. Кеола с Уно пробирались сквозь толпу, здороваясь со всеми. Внутри Грота было сухо и душно, горели многочисленные светильники, а на скамейках вдоль стен сидели счастливчики, успевшие занять места поближе к пирамиде львов. – Уно! Кеола! Идите сюда! – расфранченный Тори махал им лапой. – Мы заняли вам места! – О, как заботливы твои друзья, – усмехнулась Кеола. – Почему ты так не любишь Тори? – Я не дружу с крысами, даже если они очень большие. – Глупости и предрассудки. Они пробрались к свободным местам и расположились рядом с Тори и Мирой. В паре шагов от них высилась пирамида. На самой ее вершине, на роскошных покрывалах возлежали Мудрые львы: Мудрый Дорос и Мудрая Тесса. Ступенькой ниже, на алых покрывалах расположились Могущественные львы – Могущественный Мортон и Могущественная Нивара, еще ниже, на голубой атласной подушке лежал молодой принц Гиней. За последнее время принц здорово подрос, его лапы то и дело свешивались с подушки и он подтягивал их обратно. – Клан пантер тоже неплохо смотрелся бы на этой пирамиде, – словно невзначай обронила Кеола, вдоволь насмотревшись на величественные позы львов. – Кеола! Что ты говоришь! – прошептала Мира. – Да я просто так, – зевнула она, – размышляю… Леопард Милош вышел на середину Грота, призывая к тишине. – Уважаемые! – произнес он, когда шум стих. – Мы собрались здесь для того, чтобы устроить пир в честь молодого принца Гинея! Пусть небо дарует ему и его великим родителям долгих, счастливых лет жизни и справедливого правления! – Да будет так! – отозвался народ, и праздник начался. – Что мне больше всего нравится в таких пирушках, – сказал Тори, уплетая угощение с больших резных подносов, – так это вкусная еда! – А мне ничего не нравится, – проворчала Кеола. – Эти львы только и могут, что пускать пыль в глаза. Уно, что ты думаешь по этому поводу? – Я думаю, что лучше повеселиться как следует, разве нет? Праздник закончился далеко за полночь. Когда леопард Милош объявил об окончании торжества, Могущественный Мортон подозвал к себе Уно. – Рад тебя видеть, Уно, – произнес он. Уно поклонился, ожидая, что же будет дальше. – Мне надо поговорить с тобой, – продолжил лев. – Пойдем сюда. Он мягко спрыгнул с пирамиды и зашел за нее. Уно еще ни разу не был там, и должен был проникнуться важностью момента, но почему-то не проникся. За пирамидой оказался лишь большой красный ковер на полу, маленький резной столик и больше ничего. – Там, на столике лежит картинка, – произнес Мортон, – возьми, посмотри. Уно взял деревянную дощечку с резным изображением. – Я все время думаю о том, кто же ты, – Мортон сидел неподалеку, глядя на Уно. – Может твои родственники Безумные Таггеры? – Я так не думаю, – Уно рассматривал изображение, чувствуя, как постепенно начинает злиться. Уродливое существо с клыками и крыльями, могло быть родственником кого угодно, но только не его. – Но у них есть крылья. – У птиц они тоже есть, Ваше Могущество, – кожа Уно начала приобретать красноватый оттенок. – Не сердись, Уно, я ведь тоже, как и все, хочу тебе помочь, я же знаю, как для тебя важно выяснить, кто ты. – Ваше Могущество, – Уно сделал над собой усилие и краснота стала исчезать, – я очень благодарен Вам за Вашу доброту, но я хотел бы сказать, что мне глубоко напле… в общем, мне все равно, кто я такой. – В целом ты прав, – кивнул лев, – тебя все любят, но ты сам понимаешь, народ не успокоится до тех пор, пока тебе не поможет, даже если это будет против твоей собственной воли. – Зато им будет чем заняться, – невесело усмехнулся Уно. – Я могу идти? – Я хотел бы попросить тебя кое о чем. – О чем? – Слетай, пожалуйста, в Соединенную Империю, спроси, что они думают насчет зимовки? Будут ли менять теплые вещи или провизию, как обычно? – У нас проблемы с провизией? – удивился Уно. – Нет, скорее с одеждой. Уверен, нашим дамам непременно захочется обновить гардероб к холодам. «Ага, – подумал Уно, – значит, Могущественная Нивара уже устроила скандал из-за того, что ей нечего надеть!» А вслух произнес: – Хорошо, если надо, я слетаю, а когда именно? – Дождь тебе не помеха? – Я уже привык к нему. – Тогда, завтра утром, ладно? – Ладно. Я пойду? – Иди. Да, и еще, Уно, я рад, что ты живешь именно в нашем Королевстве. – Почему? Лев промолчал, только улыбнулся. Глава вторая Он плохо спал в эту ночь, и даже сам не мог себе объяснить, почему именно. Не зажигая света, Уно встал с кровати и подошел к окну. Голубая луна пряталась в черной листве вековых деревьев, капли дождя гулко шлепали по подоконнику. Уно всматривался в ночную темноту и вслушивался в тревогу, поселившуюся внутри него, пытаясь разгадать ее причину, но ничего не получалось. Он так и не заснул до самого утра. С рассветом он встал, оделся, наспех перекусил и вышел из дома. Дождь как будто стал тише. Деревья еще спали, и как не хотелось Уно поприветствовать Хэла, он не стал его будить. Он вышел на поляну, расправил кожистые крылья и взмыл в небо. Капли дождя покусывали кожу, затекали за шиворот, Уно поправил воротник и быстро полетел на запад, туда, где находилось Соединенная Империя. Путь предстоял неблизкий, но сильные, неутомимые крылья Уно несли его все дальше и дальше, оставляя позади расстояния. Поднялся сильный ветер, и дождь принялся хлестать так, что летел Уно почти вслепую. Он уже не раз помянул Могущественного Мортона «добрым» словом – Уно промок насквозь и страшно замерз. Ближе к полудню он пересек Пограничную Территорию и оказался в Соединенной Империи. К нему тут же устремилось с десяток пограничных орлов. – Это я! – крикнул Уно. – К вашему правителю! – Это Уно! Пропустите его! – приказал старший орел. – Пролетай скорее! Уно не заставил себя долго упрашивать и, сменив направление, полетел к Императорской Горе, в недрах коей обитала семья Императора – черного льва Фалка. Почему он был черного цвета, не знал никто, даже Уно. Императорскую Гору окружали высоченные голубые ели. Приземляясь, Уно поскользнулся на размокшей земле, упал на спину и подъехал прямиком к колючим лапам. Ели, естественно, расхохотались. – Может, хватит? – крикнул Уно, поднимаясь и отряхиваясь. – Как весело, а! – Извини, Уно, – сквозь смех произнесла одна ель. – Сам знаешь, если у кого-то неприятности, другие, как правило, смеются. – Ну, это у вас так! Император у себя? – Да, где же ему быть в такую погоду? Эй, колючки, пропустите его! – прикрикнула ель, и деревья приподняли свои лапы с длинными острыми иголками, открывая дорогу. – Проходи, Уно. – Спасибо. Стараясь снова не растянуться на потеху елкам, он быстро пошел к входу в Гору. Вход украшали красивые каменные колонны и резная арка. Уно отодвинул ткань и заглянул внутрь. Черный лев возлежал на большом диване и дремал, покашливая во сне. – Император Фалка, – тихонько окликнул Уно, зная, как опасно внезапное пробуждение льва. – Император Фалка! – повторил он, на всякий случай, отходя подальше. – Я занят! – проворчал Император, не открывая глаз. – Не мешайте мне! С мокрой одежды Уно лилась вода, зубы клацали от холода, вся спина была в грязи, и ему очень хотелось начистить льву его сухую императорскую физиономию. – Император Фалка! Проснитесь, пожалуйста, хотя бы на минуту! – Ну, что такое?! – зарычал лев, открывая глаза. – Кто посмел… А, это ты, Уно… – черный лев потянулся, зевая. – Что ты здесь делаешь? – Меня прислал Могущественный Мортон, разузнать насчет зимовки. Будет ли обмен продуктами и вещами, как обычно? – А что ему нужно больше? – Одежда. – Ах, старина Морти! Опять ему супруга устроила черную жизнь из-за своего гардероба, – лев спрыгнул с дивана, и снова потянулся. – Что же ты стоишь в дверях? Проходи… О, какой ты мокрый! О, какой ты грязный! – Мне не повезло. – Сейчас я прикажу принести тебе сухую одежду и чего-нибудь выпить. – Было бы здорово, Ваша милость. Стараясь не наступать на роскошные ковры, Уно подошел к каменной скамье и присел на край. – Ну, рассказывай, – сказал Фалка. – Как у вас дела, как здоровье Морти и остальных? – Все в порядке, единственная неприятность – дождь. Многие простудились. – Да, дождь и нас доконал, я даже кашлять начал. Если так и дальше будет продолжаться, может не уродиться зерно, ты же знаешь, у нас тут одни низины, так что в этом году одежду будем менять на зерно, у вас его всегда в избытке было… Ты чего трясешься, Уно? – Холодно, Ваша милость. – Ах, да, одежда. Мурок! – крикнул лев, и из-за занавеси появился почтенный гепард. – Мурок, распорядись, чтобы Уно переодели и привели в порядок. – Слушаюсь, Ваша милость. Пойдем со мной. Продолжая трястись от холода, Уно поспешил за гепардом. Ему потребовалось полчаса на то, чтобы избавиться от мокрой, пришедшей в полную негодность одежды и переодеться в чистую, сухую. Чувствуя себя самым счастливым на всем белом свете, Уно вернулся обратно к императору. – Вот теперь гораздо лучше, правда? – сказал Фалка. – Теперь налей себе стаканчик, вон, на столе кувшин стоит. – Неужели я, наконец-то, согреюсь? – улыбнулся Уно, наливая в бокал терпко пахнущую настойку. – В такую погоду подхватить простуду – пара пустяков. Когда ты думаешь возвращаться обратно? – Не знаю, наверное, сегодня. Вы только скажите, сколько одежды обменяете на зерно, и я полечу. – Нет, так не пойдет, погости у меня до завтра, а утром вернешься. Куда ты полетишь в ночь? Обязательно простудишься. – Честно признаться, мне не очень-то хотелось снова попадать под этот ливень, – Уно с наслаждением сделал глоток обжигающего напитка. – Не знаю, как и благодарить Вас за гостеприимство. – Ой, брось! Такая скука! Супруга с детьми отправились проведать родню в Нагорное Королевство, дел никаких у меня нет, поговорить не с кем, в общем, сам понимаешь – тоска. – Понимаю. Я с удовольствием проведу время в Вашем обществе, император. – Вот и чудесно. За наливкой и разговорами время пролетело совершенно незаметно. Наступил вечер и Фалка принялся зевать все чаще. – Кажется, я все-таки простудился, – пожаловался он, – слабость и все время хочется спать. – Тогда Вам лучше отправиться в кровать прямо сейчас. – Мудрая мысль. Я поручу тебя Муроку, он обо всем позаботится. – Спасибо, Ваша милость. Спокойной ночи. – Добрых снов. Мурок проводил Уно в небольшую, но очень уютную комнату, спросил, нужно ли ему чего-нибудь и получив отрицательный ответ, ушел. Раздевшись, Уно забрался в чистую сухую постель, к счастью она не была отсыревшей, и закрыл глаза. Уно был уверен что уснет сразу, но шло время, а сон не приходил. Снова вернулось ощущение тревоги. По привычке Уно стал прислушиваться к шуму дождя, но его не было слышно в недрах Императорской Горы и тишина казалась громче всякого шума. Уно лежал, смотрел в потолок, думая о том, что сейчас ему бы пригодился Прорыв для того, чтобы понять причину этой неясной тревоги. Уно не знал, что такое Прорыв, он сам придумал такое название. Впервые это случилось с ним в детстве. Вот точно так же он лежал и смотрел в потолок, а потом, ни с того, ни с сего, мир дрогнул и распался на многочисленные радужные волокна. Перед глазами Уно возникло бескрайнее синее безоблачное небо, и в небе была дорога, ведущая к самому Солнцу. Там где она соприкасалась со светилом, горел огонь, самый яркий, который он когда-либо видел. Затем появилась орлица Мана, она летела прямо в огонь, к Солнцу. «Ты сгоришь, Мана!» – крикнул Уно, и все исчезло. А утром он узнал, что орлица разбилась, разбилась о скалы, так бывает, когда во время полета у орлов останавливается сердце… Усталость все-таки взяла своё. Ближе к рассвету Уно уснул, и ему приснилась дорога к Солнцу… Утром его разбудил Мурок, он сообщал, что Фалка ожидает Уно к завтраку, и что дождь, наконец-то, прекратился. – Правда? – обрадовался Уно. – Совсем прекратился или все еще моросит? – Совсем, – заулыбался Мурок. – Не падает ни капельки! Наши посевы спасены! Надо поторапливаться, Фалка терпеть не может завтракать в одиночестве. – Иду, уже иду. Уно быстро оделся и поспешил в императорские покои. Фалка возлежал за низким позолоченным столом, и вяло ковырялся когтем в тарелке. Увидев Уно, он заметно оживился. – Доброе утро, Уно. Как хорошо, что ты пришел. – Доброе утро, Ваша милость, – он присел на красную скамейку. – Как спалось? – Превосходно, – соврал Уно. – Говорят, дождь закончился? – Да! Это ты принес хорошую погоду! Жаль, что тебе надо улетать, жаль. – Ну, от этого дождь не начнется. Позавтракав, лев вышел проводить Уно. Солнце тысячами огней сияло в ветвях елей, казалось, все они расцвечены маленькими фонариками. – Доброе утро, Ваша милость! – хором произнесли ели, поднимая свои колючие лапы и солнечный ливень обрушился на Уно с Фалка. – Эй! – крикнул лев, отряхиваясь, – поосторожнее, зеленые! – Простите, Ваша милость. – Ладно вам, поздравляю с хорошей погодой. Ели раскрыли перед ними просторный зеленый коридор. Пушистые солнечные лучи пронизывали насквозь весь лес, преломляясь в свежевымытой листве. Народ Соединенной Империи выбирался из своих домов, радуясь окончанию дождя. Лес наполнялся звуками, шумом, движением, и Уно ужасно захотелось домой. – Надеюсь, ты еще навестишь нас, – сказал Фалка. – Мне очень нравится твоя компания, Уно, всегда заходи в гости когда будешь поблизости. – Непременно, Ваша милость, – улыбнулся он. – Спасибо за гостеприимство. До свидания. Расправив крылья, Уно взмыл в прозрачное чистое небо. Теперь полет был истинным наслаждением. Воздух после дождя не похож ни на какой другой и Уно купался в нем, чувствуя, как живительная сила проникает в каждую его клетку, наполняя своей свежестью и чистотой. «Как жаль, что Кеола не умеет летать, – подумал Уно, – как бы я хотел показать ей и это небо, и это Солнце, и этот воздух…» Вскоре показались леса Высокого Королевства. Необыкновенно прекрасное чувство захлестнуло Уно, утопило его с головой. Он резко взмыл ввысь, и камнем полетел к поляне. Ему хотелось обнять руками весь мир, прижать его к сердцу, как птенца… Трава на поляне все еще сверкала невысохшей росой и ноги Уно моментально промокли. Лес был так прекрасен и молчалив… молчалив… Уно замер, прислушиваясь. – Странно, – вслух произнес он, – почему так тихо? Оглядываясь по сторонам, Уно направился к своему дому. Старый Хэл приветствовал его шумом густой зеленой листвы. – Уно, – прошептал он, – ты спасся, мальчик мой… – Спасся? – он подошел к дереву, с недоумением глядя на его изломанные ветви и кровоточащий ствол. – От чего? – Ты ничего не знаешь? Где ты был? – В Соединенной Империи, а что случилось? – Хвала небесам! Ты жив! – Хэл, что произошло? – от плохого предчувствия кожа Уно стала белеть. – Безумные Таггеры напали на нас, все произошло в считанные часы… Оглушенный Уно смотрел на изуродованный ствол клена, после сорвался с места и бросился домой. В доме все было разгромлено. Зачем-то аккуратно переступая через разбитую посуду и разорванные вещи, Уно медленно ходил из комнаты в комнату. В спальне, у перевернутой кровати, он нашел серебряную цепочку с медальоном, поднял ее и надел на шею. – Уно! – ветка Хэла постучала в уцелевший осколок стекла. – Уно, как ты там? – Все в порядке, – Уно вышел из дома. – Что с остальными, знаешь? – Мне отсюда мало что видно. – Я пойду, посмотрю. Пока, Хэл. Не оглядываясь, он быстро пошел по петляющей меж деревьев тропинке. Деревья молча провожали его взглядами, тихо вздыхая вослед. Уно направлялся к центральной поляне, его кожа белела все сильнее и сильнее. То и дело попадались трупы и разрушенные дома, около разрубленной в щепки Ели он нашел Тори и Миру. Даже издалека Уно видел, что они мертвы… Он шел все дальше и дальше, в надежде найти хоть кого-то живого. Весь лес замер, глядя на Уно, и эта звенящая солнечная тишина была страшнее всякой пытки. – Эй! – послышался чей-то слабый хриплый крик. Вздрогнув, Уно бросился на звук. – Где Вы? Отзовитесь! – Тут я! – крик доносился из помойной ямы. – Спасите! Помираю! – Сейчас! Я уже иду! – Уно затормозил на самом краю ямы и глянул вниз. Среди отбросов, кто-то копошился. – Держитесь! Сейчас я Вас достану! Он взлетел в воздух и стал спускаться в яму, стараясь не зацепить крыльями ее осклизлые стены. Дотянувшись до копошащегося бедолаги, Уно схватил его и вылетел обратно. Очистив страдальца от отбросов, Уно увидел, что это попугай Брамс. – Уно! – простонал он. – Это ты! Родной! Спаситель! – Ты цел, Брамс? Дай-ка я тебя осмотрю. Уно уже неоднократно приходилось лечить и вправлять все, что только могли повредить себе его собратья. – Кажись, цел я, только крыло вывихнуто… Ой! Как больно! – Брамс, будь мужчиной. Я сделаю это аккуратно, я уже сто раз вправлял крылья и лапы. – Да, но ты вправлял не мои крылья! Не мои лапы! – Хорошо, оставайся так, мне некогда с тобой возиться, надо пойти посмотреть, может, еще кто-нибудь уцелел. – Ладно, вправляй. – Теперь мне понятно, Брамс, почему от тебя все три жены ушли. – Не три, а две, от третьей я сам сбежал. Ну, что же ты, я жду! Ты уже вправляешь? – Попугай закрыл глаза, и надрывно застонал. – Еще нет, так что замолчи. – Уно еще раз осмотрел крыло, и одним точным движением поставил его на место. Попугай громко хрюкнул, и открыл круглые желтые глаза. – Все, можешь падать в обморок, – сказал Уно, выпрямляясь. – Ты уже вправил? – удивился Брамс. – Серьезно? – Да. Теперь подожди меня вот у этого пня, я скоро вернусь. – Куда ты? – запаниковал попугай. – Не оставляй меня тут одного! – Поищу живых, а ты сиди здесь и никуда не уходи. – Учти, Уно, ты мне обещал! Я буду ждать! – Попугай заковылял к пню, на ходу избавляясь от остатков помойки, а Уно отправился дальше. Все что он видел, ужасало… В глазах Уно потемнело, когда под рухнувшей сосной он увидел Кеолу. Она еще дышала. – Кеола! – бросился к ней Уно. – Ты жива! Пантера с трудом приоткрыла мутные глаза. – Уно… – прохрипела она, – это ты… – Не трать силы, я сейчас вытащу тебя, подожди немного… – Стой, Уно, не трогай это дерево, я не хочу умирать еще мучительнее. Все мои кости превратились в песок… – Кеола, не говори глупостей, я вытащу тебя! – Не трогай, умоляю, не трогай, – Кеола закашлялась и на траву стекла тонкая струйка крови. – Безумные Таггерры… они уничтожили все. Не знаю, откуда они появились… их было много, очень много… Вечный Грот взорван, под обломками погребен весь клан львов… Кто-нибудь выжил? Ты видел? – Пока нашел только попугая Брамса, – прошептал потрясенный Уно. – Значит, все погибли… – с трудом прохрипела Кеола. – Таггерры настоящие чудовища, от них нет спасения… Уходи отсюда, Уно, уходи, Таггерры вернутся, теперь это их земля… Уходи как можно дальше отсюда, хотя, боюсь, скоро некуда будет идти… Таггерры не остановятся, они будут захватывать новые земли, новые Королевства… спасайся, Уно… – Я не оставлю тебя, Кеола! Все будет хорошо! – Я знаю… – глаза Кеолы остекленели. – Нет! – Уно попытался приподнять огромный ствол сосны. – Нет! Кеола, нет! – Ты ей уже ничем не поможешь, – прошептал колючий кустарник, росший неподалеку. – Ты должен подумать о тех, кто, быть может, еще жив. Уно молча погладил безвольно повисшую голову пантеры, и пошел дальше. Вокруг была одна и та же картина – трупы и разрушенные дома. – Есть кто-нибудь живой?! – кричал Уно, чувствуя, как его глаза колют слезы. – Кто-нибудь, отзовитесь! Он остановился, прислушиваясь к тишине, и услышал чей-то тихий плач. Уно замер, стараясь понять, откуда доносится звук. Кто-то плакал в глубине полуразрушенного дома. – Все в порядке! – крикнул Уно, подбегая к дому. – Я здесь! Все хорошо! Он принялся разгребать доски и солому. – Где ты? – Уно отбросил в сторону обломки стола. – Кто ты? – Я здесь, – всхлипнул некто. – Это я, Конти. Из посудного шкафчика выбрался маленький лисенок. – Уно! – воскликнул он, и бросился к нему, спотыкаясь о щепки и осколки. – Уно, это ты! – Конти, малыш, – Уно подхватил его и прижал к груди. – Ты цел? У тебя где-нибудь болит? – Нигде не болит, – Конти всхлипнул и потерся мордочкой о свитер Уно. – А где все? Где мама с папой? – Боюсь, тебе придется рано повзрослеть, – Уно погладил дрожащий рыжий комочек. – Боюсь, с ними не все в порядке… – Ты хочешь сказать, что они все умерли? – Лисенок посмотрел на него заплаканными глазами, и Уно молча кивнул. – А еще кто-нибудь жив? – Ты и попугай Брамс, больше я пока никого не нашел. Сейчас отнесу тебя к нему и вы вместе подождете меня, ладно? Конти молча кивнул. Прижимая к груди лисенка, Уно поспешил к большому пню, у которого оставил Брамса. Попугая не было. – Брамс! – крикнул Уно, озираясь по сторонам. – Брамс, ты где? – Я здесь, – раздался голос откуда-то из-под земли. – Где? Я не вижу тебя. – И не увидишь, я в яме, под корнями пня. – Что ты там делаешь? – Уно посадил лисенка на траву и наклонился, заглядывая под корни. Там, в темноте, светились два желтых глаза. – Ты так долго не возвращался, – сказал попугай, – я подумал, тебя Таггерры схватили, вот и решил здесь переждать. – Все в порядке, можешь вылезать. Таггерров нет, а я нашел лисенка Конти. – Ты хочешь сказать, что взял в нашу компанию лису? – ужаснулся попугай. – Не лису, а лисенка. Вылезешь ты оттуда, в конце концов, или нет? Надо идти дальше. – Я бы с радостью, но не могу. – Почему? – Я застрял. Уно тяжело вздохнул, и принялся выламывать сухие корни и раскапывать землю. Она сыпалась на попугая, он плевался и чихал, причитая: – Права был моя вторая жена! Надо было мне садиться на диету! Наконец Уно удалось схватить его за лапы, и вытащить наружу. Уно пару раз встряхнул попугая, очищая его от песка и земли. – Что ты делаешь! Отпусти меня немедленно! – попугай барахтался вниз головой, размахивая крыльями. – Уно, у меня будет кровоизлияние в мозг! – Не беспокойся, не будет, – отряхнув Брамса, он перевернул его и поставил на землю. Покачиваясь из стороны в сторону, попугай обрел равновесие и его взгляд остановился на лисенке. – Лиса! – воскликнул он. – Так я и знал! – Ждите меня здесь, и никуда не уходите. – Уно, я хотел тебе сказать, – начал попугай. – Потом, Брамс, потом, сейчас нет времени. Присмотри за Конти и учти, я тебя вытащил из помойки, достал из ямы под пнем, и если ты на этот раз куда-нибудь залезешь, там ты и останешься, понятно? – Значит, говоришь, за лисой присматривать? – Именно. Почти три часа потребовалось Уно на то, чтобы осмотреть разрушенное Высокое Королевство. Очень помогала способность Уно чувствовать живое существо везде, где бы оно ни находилось, но он больше никого не обнаружил. Вернувшись к старому пню, Уно нашел Конти и Брамса на том месте, где их и оставил. – Ну, что? – спросил попугай. – В нашем полку прибыло? – Нет, – Уно сел на землю и прислонился спиной к пню. – Больше никого нет. – Значит, только мы и остались, – задумчиво произнес Брамс, почесывая лапой за ухом Конти. – Дела-а-а… Слушай, Уно, Таггерры обязательно вернутся, надо сматываться отсюда и чем быстрее, тем лучше. – Да, я знаю. – Не перебивай. Значит так, мы тут поговорили, вернее я поговорил с Конти и мы, вернее я, пришел к выводу, что ты не можешь бросить нас здесь одних. Ты же не оставишь в разграбленном лесу бедную больную птичку и крошечного беззащитного лисеночка… – Еще недавно это была «Лиса! Лиса!», а теперь, значит, «крошечный беззащитный лисеночек»? – Я просто рассмотрел его получше. Ты не уводи разговор в сторону, тебе придется привыкнуть к мысли, что теперь мы вместе и идем в одном направлении. – Куда идем? – Уно поднял на него взгляд. – Куда ты собираешься, Брамс? Тебя кто-нибудь где-нибудь ждет? – А причем тут я? Идешь ты, а мы идем с тобой. Я уже пообещал Конти, что ты его усыновишь. Уно посмотрел на лисенка, и тот согласно кивнул. – Брамс, по-моему, ты перекупался в помойке. – Я бы попросил больше не напоминать об этом факте из моей биографии! – нахмурился попугай. – Значит так, все решено, ты уносишь отсюда ноги, и мы уносимся с тобой. Все. – Неужели ты нас бросишь, Уно? – тихо спросил лисенок. – Разумеется, нет. Мы пойдем вместе, вот только я не знаю куда… – Уно задумался. – Может в Соединенную Империю? Фалка приютил бы нас… – Как?! Неужели в тебе нет жажды мести?! – взвился попугай. – Ты послушай себя: «Фалка приютил бы нас»! Ничего хуже я еще не слышал! Уничтожено твое королевство! Ты должен отомстить и не позволить Таггеррам поселиться тут! – Замечательная идея, Брамс, – усмехнулся Уно. – Я прямо сейчас пойду и сражусь со всеми Таггеррами вместе взятыми. Ты немного переоценил меня. – Ты должен что-нибудь придумать! Должен! – Попугай ходил взад вперед, время от времени, наступая лисенку на хвост. – Ты не можешь все так оставить! А сейчас надо уходить, уходить! Надо бежать! Брамс заметался, и отдавил Конти лапу. – Перестань, успокойся, – Уно поймал его за крыло. – Дай мне подумать. Надо решить, куда же все-таки идти. – Какая разница? – не унимался Брамс. – Надо драпать, и все тут! – Тебе хорошо говорить, ты ни за что не отвечаешь, а у меня на руках остается нервная скандальная птица с дрянным характером и маленький ребенок. Я несу за вас ответственность. – У меня золотой характер, – возразил Брамс, – просто меня всю жизнь окружали одни неудачники. А насчет Конти ты не беспокойся, я беру его на себя и воспитаю малыша в духе любви ко всем пернатым. – Я буду себя хорошо вести, – Конти заглянул в глаза Уно. – Я всегда был хорошим, мама с папой гордились мною. – Малыш, – Уно погладил его, чувствуя, как опять закололо глаза. – Если бы ты был самым плохим лисенком на свете, я бы ни за что тебя не бросил, да и Брамса тоже. – Значит, мы идем с тобой? – уточнил попугай. – Да. – Хорошо, тогда я сбегаю за вещами. – Давай, только быстро. – А ты не хочешь пойти со мной? – Боишься, да? – Любой может обидеть бедную больную птичку. – Птичка, ты здоровенный попугай с убийственным клювом, и кроме нас здесь больше никого нет. Иди к себе, а я пойду в дом Конти, посмотрим, что там уцелело. – А к себе ты не зайдешь? – Нет, я там уже был и взял все, что мне надо. – Уно потрогал серебряный медальон. – Поторопись, Брамс, встречаемся здесь же, у пня. – Я мигом! – переваливаясь с лапы на лапу, попугай заторопился прочь. А Уно взял на руки Конти, и направился к полуразрушенному жилищу лисенка. Глава третья Брамс быстро вернулся обратно. Уно с Конти сидели у пня, рядом, на траве, лежал узелок с вещами лисенка. – А вот и я! – сообщил попугай, на спине у него красовалось нечто вроде пестрого рюкзака. – Вы без меня скучали? – Скучали, – улыбнулся Конти. – А ты, Уно, скучал без меня? – Нет. – Уно сидел, прислонившись спиной к пню. – И не тарахти над ухом. – А что такое? – Я пытаюсь смириться. – С чем? – С тем, что произошло. – И как? – Не получается. – Уно вздохнул, открывая глаза. – Ты когда-нибудь чувствовал, Брамс, как от бессильной ярости дрожит сердце? Попугай глубоко задумался, и сказал: – Пожалуй, нет. У меня от ярости только лапы трясутся, а с сердцем все в порядке. Ну, что, мы идем или будем продолжать тут сидеть, ожидая Таггерров? – Для начала надо похоронить Кеолу, Тори и остальных. – Что? – завопил Брамс. – Мы на это потратим месяцы! Нет, годы! – Мы не можем оставить их гнить, – твердо сказал Уно. – Я с места не сдвинусь, пока они здесь лежат. – Это неразумно! Неразумно! – Брамс ходил взад-вперед, поправляя съезжающий рюкзак. – Им уже ничем не поможешь, а у нас еще есть шансы! Ты только представь – копать ямы и сваливать туда трупы! Нет, я не могу! Это не для меня! Вот, я только представил себе эту картину, а у меня уже голова начала болеть, меня уже тошнит… – Брамс! Замолчи немедленно! – не выдержал Уно. – Мы не будем, как ты выразился, копать ямы и сваливать трупы! Мы отнесем их всех к Небесному Озеру, говорят, раньше там была Усыпальница львов… – А, значит, мы их будем топить? – уточнил Попугай. – Подбирай выражения! Мертвые или живые, они все равно мои друзья и всегда останутся ими! – Да, я понимаю, – попугай скорбно вздохнул, и опять поправил свой рюкзак. – Пожалуй, я подожду тебя здесь, дабы не оскорблять памяти… – Брамс! – Но, надо же кому-то присматривать за Конти! – он кивнул на крепко спящего лисенка. – Проснется, испугается… – Ладно, сиди здесь, все равно от тебя никакого толка. Уно поднялся и быстро пошел прочь. – Вот и чудненько, – Брамс сбросил рюкзак и уселся рядом с лисенком. Солнце постепенно клонилось к закату. Слушая мирное сопение Конти, Брамс не заметил, как задремал сам… Проснулся он от резкого тычка в бок. Попугай подпрыгнул, широко распахивая круглые от ужаса глаза. – Помогите! – завопил он. – Спасите! А, это ты, Уно… Как ты меня напугал! – Он схватился за сердце, и уселся на свой рюкзак. – Ох! Ты уже вернулся? Так быстро? – Вообще-то, прошло часа четыре. – Да, ну? – безмерно удивился Попугай. – Неужели я проспал столько времени? – Судя по всему, да. А где Конти? – Конти? – Брамс огляделся. – Конти, говоришь? – Да, маленький такой, рыженький лисеночек, помнишь? – Помню, помню, – пробормотал попугай. – Где-то тут только что был… – Могу предположить, что он был тут четыре часа назад, – нехорошим голосом произнес Уно. – Здорово ты за ним присматривал! – Я, правда, не знаю, куда он мог подеваться, – затарахтел Брамс. – Дети, они же обычно долго спят! Понимаешь, они во сне растут, поэтому им спать надо много… впрочем, это не важно. Он, наверное, просто отошел куда-то ненадолго, и скоро вернется, а если не вернется, надо будет прочесать лес! Ты пойдешь в северном направлении, а я в южном. Или нет, давай наоборот, ты в южном, а я… – Я убью тебя, Брамс! Оторву твою пустую болтливую голову! Если с Конти что-нибудь случится или уже что-нибудь случилось, знаешь, где ты окажешься? Знаешь? – Кажется, догадываюсь, – хмуро буркнул попугай. – Правильно, ты отправишься обратно в помойку! – Так я и думал! Ты до конца моих дней будешь напоминать мне об этом! Если уж на то пошло, любой мог бы оказаться на моем месте! – Не думаю! Кстати, а что ты там делал? В то время как остальные сражались с Таггеррами, что ты делал в помойной яме? – Я туда упал, – с достоинством ответил Брамс. – Я был ранен! Я сражался как тигр, нет, как лев, нет, как целый легион львов! – А я думаю, что ты туда дезертировал, а крыло вывихнул уже в яме! – Не пора ли нам заняться поисками Конти? – мрачно сказал Брамс. – Рыженький такой лисеночек, помнишь? – Меня не нужно искать, – раздался голос из-под земли. – Я здесь. – Я нашел его, нашел! – воскликнул Брамс, подбегая к яме под корнями, где раньше прятался сам. – Вот он! В яму забрался! – Что ты там делаешь, малыш? – Уно осторожно вытащил лисенка наружу. – Брамс очень сильно храпел, и я никак не мог заснуть, – Конти жмурился от солнечного света и зевал, – а там, под пнем тихо, и я уснул. Проснулся когда вы разговаривать начали. – Так почему же ты молчал и не отзывался? – возмутился попугай. – Я столько о себе тут выслушал за это время! – Меня мама учила, что нельзя перебивать, когда взрослые разговаривают. Я ждал, пока вы закончите. – Какое прекрасное воспитание, – желчно прошипел попугай. – Подумать только! Ну, теперь, когда все в сборе, мы можем идти? – Теперь можем. – Ты уже решил куда именно? – оживился Брамс. – Ага. Мы идем в Соединенную Империю. – Опять ты за своё? Что мы там забыли? Нет, туда мы не пойдем, даже и не думай об этом… – Послушай меня, мой пернатый друг, – сказал Уно, наступая попугаю на хвост, – давай раз и навсегда решим, кто из нас главный. – Конечно ты, конечно, ты, – забормотал Брамс, оглядываясь назад. – Хвостик-то отпусти, а? – Я рад, что мы так быстро поняли друг друга. Мы должны идти в Соединенную Империю, должны рассказать о том, что произошло. Таггерры не остановятся, они будут продвигаться все дальше и дальше. Мы должны предупредить императора Фалка. – Император может дать нам войско, – мечтательно произнес Брамс, – мы вернемся сюда набьем морды Таггеррам, и отвоюем обратно наши земли, и все начнем с начала, и я буду императором… – Очнись, птица, – усмехнулся Уно, – бери свой мешок, и пошли. – Ах, да. Ты не помог бы мне надеть лямки? – Давай, – Уно поднял рюкзачок попугая. – Ого, какой тяжелый. Что в нем? – Да так, семейные реликвии, золото, бриллианты… – Какой ты враль, Брамс, просто страшно, – пристроив рюкзак на спину попугая, Уно застегнул на своей груди нечто вроде тряпочной сумки, и в эту сумку-карман усадил Конти вместе с его узелком. – А я? – поинтересовался Попугай, наблюдая за манипуляциями Уно. – Что ты? – Я туда влезу? Как ты думаешь? – С какой это стати ты должен туда влезать? – Уно еще раз проверил, удобно ли лисенку. – Хорошенькое дело! Ты с этой козявкой полетишь, а я что, должен пешком идти? – Ты тоже лети, кто тебе мешает? – Я ранен! – простонал попугай! – Я не могу лететь! – Брамс, ты жалкий симулянт. Я кое-что понимаю в вывихах, твоему драгоценному здоровью ничего не угрожает, так что полетишь своим ходом. – Жестокий и беспощадный! – заголосил попугай. – У тебя нет сердца! – Я могу подвинуться, – высунулся из сумки Конти, – здесь много места. – Милый мой малыш, – растрогался Брамс. – Вот она, настоящая дружба! Ты, мой сладенький! Сейчас папочка будет с тобой! – Даже не мечтай об этом, «папочка», – хмыкнул Уно. – В тебе только одной глупости килограммов пять, не считая перьев и мозгов, хотя мозги, я думаю, можно не считать. Я надорвусь, если потащу вас обоих. – Хорошо, – попугай упал на спину и разбросал в разные стороны крылья с лапами. – Я останусь здесь. Идите, бросайте меня на растерзание Таггеррам. – Уно, – сказал Конти, взволнованно глядя на распростертого попугая, – давай возьмем его с собой, Брамс хороший. – Ты так думаешь? – едва сдерживая улыбку, Уно посмотрел на лисенка, и Конти кивнул. – Ну, если ты так считаешь, что ж, возьмем с собой этого симулянта. Давай, Брамс, полезай в сумку, пока я не передумал. – Иду, уже иду! Брамс попытался подняться, но рюкзак перевешивал и опрокидывал его обратно. Вдоволь налюбовавшись этим зрелищем, Уно взял его за лапы, и запихал в сумку. Брамс быстренько устроился с наибольшим комфортом и, положив одно крыло на плечи Конти, произнес: – Ну, что малыш нас ждут подвиги! Мы спасем нашу прекрасную планету от нашествия злобных Таггерров! Мы еще покажем на что способны истинные дети Высокого Королевства! Вперед, вперед к высо… Договорить он не успел, потому что Уно, довольно бесцеремонно впихнул его голову обратно в сумку, оборвав пламенную речь. Попугай заткнулся, а Уно вздохнул и посмотрел по сторонам. Ему было трудно поверить в то, что еще совсем недавно он летел сюда, и ему хотелось петь от восторга. Сейчас ему хотелось кричать от ярости и плакать от мучительной боли. Он знал, что до конца своих дней он будет видеть, как над жителями Высокого Королевства смыкались голубые прозрачные волны. Уно долго не мог проститься с Кеолой. Он гладил ее блестящую шерсть и думал о том, что ей будет холодно на дне озера… А потом он смотрел, как она погружается в воду, как становится размытым пятном и затем едва заметной бесформенной тенью… Уно не плакал, он не мог этого сделать, что-то внутри него пересохло навсегда. Потом он попрощался с Тори и Мирой. Он прощался с каждым – все в Королевстве были его друзьями. Уно еще раз посмотрел по сторонам, ему хотелось запомнить все, что он видит, у него было ощущение, что сюда он больше не вернется. Уно хотел пойти, попрощаться с Хэлом, но не смог. – Прощайте… – прошептал он, расправляя белые кожистые крылья, и отрываясь от земли. Сделав круг над зелеными вершинами деревьев, Уно полетел туда, где за лесами готовилось ко сну Соединенная Империя. – Удачи тебе, Уно, – шептал лес, – пусть все у тебя будет хорошо… Но, Уно уже не слышал этих слов, слишком громко пел вечерний ветер. Глава четвертая – Уно, я мерзну! – крикнул Брамс, высовываясь из сумки. – Лети рядом, Брамсик, согреешься, – посоветовал Уно. В небе появлялись первые звезды. Воздух становился все прохладнее, поднялся ветер, пробирающий до самых костей. Малыш Конти, свернувшись клубком, дремал на дне сумки, пригревшись под боком попугая. Слишком большой для сумки Брамс наполовину торчал наружу, замерзал и хныкал: – Уно! Ну, сделай что-нибудь! Мне холодно, а лететь я не могу! Уно! Ну, Уно же, мне холодно! – Позаботься о себе. – Каким образом? – Помолчи! Скоро мы уже будем на месте, – сильные крылья Уно со свистом рассекали воздух. – Позаботиться о себе… – пробормотал Попугай, – позаботиться… – Он покопался в своем рюкзаке, и вытащил большой вязаный платок. – Позаботиться о себе… Сейчас позабочусь. Брамс запаковался в платок, потуже завязал его под клювом, и счастливо вздохнул: – Вот так значительно лучше. Уно летел над лесами Промежуточной Территории. Они все были погружены во мрак, а ярко-желтые звезды на черном небе были так похожи на глаза Кеолы… Это великое множество глаз наблюдало за одинокой летящей фигурой, а Уно старался не смотреть на них, слишком тяжело ему было выносить все эти взгляды… Взмах крыльев, еще взмах. Ветер стих, и Уно слышал свое тяжелое дыхание. Он не думал о том, сколько времени уже летит без отдыха. Уно и сам не знал, откуда в нем вся эта сила, она струилась, переливалась как драгоценные камни в ожерелье Кеолы, покусывала изнутри, жаждала жизни… – Перестаньте смотреть на меня, – прошептал Уно, чувствуя, как нечто нежно-розовое застилает его взгляд. – Не смотрите! Разве я виноват в том, что случилось? Звезды-глаза приближались, они становились все больше, все ярче, они заглядывали в лицо Уно, они что-то хотели спросить… – Уно! – истошный вопль Брамса привел его в чувство. – Уно, ты слышишь меня?! Уно, мы падаем! Нежно-розовый туман исчез, и Уно увидел, что летит на встречу острым верхушкам елей. Сделав над собой усилие, он взмахнул крыльями, резко взмывая ввысь. – А-а-а-а! – кричал Брамс, с чувством безграничного тепла вспоминая безопасную помойку. Выровняв полет, Уно все еще никак не мог отдышаться. Сердце колотилось, как безумное, а грудь разрывали тысячи иголок. – У-у-уно, – прозаикался Попугай, – т-т-ты в порядке? – Да, в порядке, – Уно тряхнул головой, приводя мысли в порядок. – Что со мной было? – Не знаю, ты как будто потерял сознание, что-то твердил про какие-то глаза! Мы с Конти так перепугались, что ничего не поняли! – Понятно, – тихо сказал Уно. Складывая крылья, он полетел к огням Соединенной Империи. – Стой! Кто летит? – появился Старший орел. – Да я это, я! – Уно? – удивился он. – Это снова ты? – Да, как видишь, – Уно парил в воздухе, не в силах избавиться от неприятного чувства, что звезды снова пристально разглядывают его. – А это кто с тобой? – орел кивнул на торчащую из сумки-кармана голову попугая. – Это попугай Брамс, он из нашего Королевства, там еще лисенок – они со мной. – Попугай, говоришь? – орел внимательно уставился на замотанную в платок голову неизвестного происхождения. – Что-то он не похож на попугая. – А на кого я, по-твоему, похож? – возмутился Брамс. – Ребята, – сказал Уно, – в отличие от вас, я не могу так долго висеть в воздухе. Я устал и хочу есть, можем мы лететь, в конце концов? – Да, да, конечно, – поспешно сказал орел, – пролетай. Дать вам эскорт, чтобы больше не останавливали? – Давай. В окружении пяти орлов, они направились к Императорской Горе. Вся Соединенная Империя было в огнях, там кипела жизнь, и у Уно защемило сердце – столько же огней должно было быть сейчас и в Высоком Королевстве. Перед его глазами возникла придавленная деревом Кеола, и сердце Уно снова задрожало от ярости. – Уно, о чем ты думаешь?! – вопль Брамса снова привел его в чувство. Он летел, не разбирая дороги и прямо перед ним было тысячелетнее древо – гордость Соединенной Империи. Едва затормозив, Уно услышал глухой хриплый голос древа: – Осторожнее, юноша, в сторону я отойти не смогу. – Извините, – пробормотал Уно, опускаясь на землю, – я задумался. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/galina-polynskaya/uno/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.