Девять плюс смерть равняется десять Джон Диксон Карр Сэр Генри Мерривейл #11 В романе «Девять плюс смерть равняется десять» преступник орудует вполне традиционным образом, но ситуация осложнена тем, что разворачивается на фоне бушующих волн, посреди океана, на корабле, и сэру Генри на раскрытие преступления дано всего девять дней пути. Джон Диксон Карр Девять плюс смерть равняется десять От автора Эта книга посвящается моим попутчикам на борту теплохода «Джорджик» в память о нашем плавании из Нью-Йорка в «британский порт» в начале войны. Путешествие проходило в тех же условиях, при тех же затемнениях и спасательных жилетах, которые описаны здесь. Но на этом сходство с реальностью заканчивается. Дело было в сентябре 1939-го, а не в январе 1940 года. Корабль не перевозил боеприпасы. На его борту не происходило подобных описанным, прискорбных событий. Ни один персонаж книги – будь то пассажир, офицер или член команды – не имеет ни малейшего отношения к какому-либо лицу, существующему в действительности. Короче говоря, все, за исключением атмосферы, плод фантазии автора. Картер Диксон Лондон, Северо-Западный округ, 3 Май, 1940 г. Глава 1 Серый, как линкор, корабль стоял у причала, за которым начиналась Западная Двадцатая улица. Это был двадцатисемитысячетонный лайнер «Эдвардик» компании «Уайт плэнит», отплывающий во второй половине дня в «британский порт». Дома на фоне зимнего нью-йоркского неба блестели, как лезвия коньков. Хотя было только час дня, в некоторых окнах уже горел свет. Неспокойная грязная вода в гавани выглядела так, словно, упав в нее, можно было замерзнуть через несколько секунд. Ветер, со свистом проносящийся сквозь открытый пункт таможенного контроля, был немногим лучше. Длинный и в то же время широкий «Эдвардик» казался крепким и надежным судном. Его борта изгибались, как дуга лука. Из таможни он виделся вымершим, если не считать тонкой струи коричневатого дыма, поднимающейся из единственной короткой трубы. Это были машинные выхлопы, тут же относимые в сторону ветром. Все казалось серым – палубы, мачты, вентиляторы, даже наглухо затемненные иллюминаторы. Портовые полицейские ежились у грязной воды. Курить запрещалось даже в просторном и промозглом зале ожидания. Хотя погрузка давно закончилась, охранники никому не позволяли приближаться к судну. Наконец хриплый голос в громкоговорителе объявил посадку, и несколько человек вышли из зала ожидания, топая ногами и дыша на пальцы рук под аккомпанемент гудка буксира. Провожающие на борт не допускались, ибо «Эдвардик», хоть и числившийся пассажирским кораблем, вез в Англию боеприпасы. Его груз состоял из фугасных бомб стоимостью в полмиллиона фунтов и четырех бомбардировщиков «Локхид», припаркованных на верхней палубе. Пассажиров было только девять. Для одного из них, стоящего в носовой части палубы «А», положив на перила большие руки, явилось величайшим облегчением, когда «Эдвардик» наконец тронулся с места. Пассажир сам не понимал, почему с таким нетерпением ждал отплытия. Для этого не было никаких причин. Он покидал Америку ради сомнительной работы и сомнительного будущего в своей родной стране. Из-за частичной хромоты его никогда не взяли бы в армию. Следующие восемь дней (а может быть, девять, десять или одиннадцать, в зависимости от январской погоды и указаний адмиралтейства) ему предстояло провести внутри плавучего порохового склада, который одно удачное попадание торпеды разнесло бы на куски вместе со всеми живыми существами на борту. Тем не менее его нервное напряжение как рукой сняло, когда «Эдвардик» заскользил задним ходом, медленно описывая широкую кривую, и между кораблем и причалом появилась полоса пенистой воды. Закутавшись в пальто, пассажир прислонился к перилам всем весом своего тела. Это был темноволосый молодой человек лет тридцати с небольшим, с приятным, хотя и мрачноватым лицом, в чьей внешности отсутствовало что-либо особо примечательное, если не считать легкой хромоты, которую он пытался скрыть при помощи трости. На нем были плотное ворсистое пальто и теплая шапка. Молодого человека звали Макс Мэттьюз – ранее он был журналистом, и притом хорошим. Его отговаривали плыть этим кораблем – существовало много итальянских и американских лайнеров, которые могли бы доставить его в Англию куда более долгим, зато более безопасным южноевропейским маршрутом. В данный момент молодой человек был возбужден сильнее, чем когда-либо бывал на его памяти за всю прошлую жизнь. «Слава богу! – думал он. – Наконец-то мы отплыли!» Порыв ветра ударил ему в лицо, пробрав до костей, и он крепче ухватился за перила. «Эдвардик», которого тянули и подталкивали буксиры, покачнулся на развороте, но вновь спокойно заскользил, оживленный тарахтением собственных машин. Водное пространство между ним и портом становилось все шире. Они поплыли вперед – в темноту и одиночество, под небом, казавшимся еще более пустым, чем с суши. На прощальный гудок корабля отозвались траурные свистки буксиров. – Холодно, – заметил голос неподалеку. Макс огляделся вокруг. У перил, глядя на носовые люки и полубак, в обычных рейсах служащие местопребыванием пассажиров третьего класса, стоял мужчина в легком пальто. Ветер прижимал к его глазам поля мягкой шляпы. – Холодно, – повторил он. Незнакомец и Макс признавали морской разговорный этикет. За пробным началом могло ничего не последовать. Если бы Макс всего лишь ответил: «Да, верно?» – и снова отвернулся, это означало бы, что он не в настроении для бесед. Но если бы он добавил какое-нибудь свое замечание, это свидетельствовало бы о желании продолжить разговор. К своему удивлению, Макс внезапно обнаружил, что не прочь поболтать. – Да, верно? – сказал он. – Думаю, потом станет еще холоднее. – Или жарче, чем нам бы хотелось, – добродушно, но загадочно отозвался незнакомец и полез в карман пальто. – Сигарету? – Спасибо. – Это было окончательным знаком согласия на беседу. Ветер свистел даже с подветренной стороны, когда они отошли под частичное прикрытие палубного трапа, и после вежливых попыток подержать спичку друг для друга они зажгли сигареты самостоятельно. Незнакомец, хорошо видимый в пламени спички, был высоким, крупным мужчиной с крепкими белыми зубами, сверкающими при улыбке. На вид ему было лет шестьдесят, и, хотя видневшиеся из-под шляпы волосы поседели, движения оставались упругими и энергичными. Карие глаза на массивном лице с резкими чертами блестели, как у молодого человека. Макса озадачивало, что он выглядел, говорил и был одет словно американец, хотя американские заграничные паспорта, как дали понять Максу, в эти дни было трудно раздобыть и американцам категорически запрещалось плавать на судах воюющих стран. – Мне сказали, нас здесь всего девять, – продолжал незнакомец, взмахнув уже погасшей спичкой. – Пассажиров? – Да. Никого в туристическом или третьем классе. Только девять в первом, включая двух женщин. – Двух женщин? – удивленно переспросил Макс. – Да, – кивнул незнакомец. – Хотите сказать, что им здесь не место? Тем не менее капитан говорит… – Он развел руками. – Вы видели капитана? – Только мельком, – быстро отозвался незнакомец. – Перекинулся с ним несколькими словами утром. А что? Вы его знаете? – Вообще-то он мой брат, – смущенно сказал Макс. – Если вы говорили с ним, вам повезло больше, чем мне. Вряд ли мы часто будем видеть его во время плавания. – Ваш брат, вот как? Очевидно, потому вы и путешествуете на этом корыте? – Это одна из причин. – Меня зовут Латроп. – Незнакомец неожиданно протянул большую руку. – Джон Латроп. – А меня Мэттьюз, – ответил Макс, пожимая руку. Максу казалось, что знакомство прогрессирует слишком быстро, но дружелюбие и вежливость Латропа ему нравились. Оба зажмурились при очередном порыве ветра, спасая глаза от искр, летящих во все стороны от кончиков сигарет. «Эдвардик» быстро набирал скорость. Его винты вспенивали воду, создавая вибрацию, ощутимую на всех палубах. На горизонте исчезали небоскребы Нижнего Манхэттена. На фоне почти черного неба они казались белыми, а среди бескрайнего моря – карликовыми. – Я тут подумал… – внезапно начал Латроп. – Да? – Мы вдевятером болтаемся в этом корыте, как горошины в бочке. Должно быть, большинство пассажиров – чертовски решительные люди. – Почему? Латроп облокотился на перила, выбросив сигарету. Ветер обжигал им глаза солеными брызгами. – Очевидно, у них есть причины желать поскорее оказаться в Англии. Конечно, можно воспользоваться безопасным маршрутом до Генуи или Лиссабона, а оттуда добираться по суше, но это требует времени. Если они предпочли сесть в этот ящик с динамитом, у них должны быть на то веские основания. Думаю, среди них немало интересных личностей. – По-видимому. Латроп открыл один глаз. – Вы имеете в виду, что вам на это наплевать? – Нет, не совсем. Но я провалялся в больнице одиннадцать месяцев вот с этим. – Макс коснулся тростью больной ноги. – Все, что мне нужно теперь, – это морской воздух и непереполненный корабль. – Простите, – с достоинством произнес Латроп. – Я не хотел навязываться. – Нет-нет, вы не поняли. Я имел в виду хорошее плавание с хорошей пищей и хорошим вином, но без шумной компании. По-моему, этот рейс мне подойдет. Латроп засмеялся, откинув голову. – Тут вы правы, – согласился он. – Значит, вот причина вашего путешествия? – Если это можно назвать причиной. – Я не пытаюсь выведывать обстоятельства вашей личной жизни, – продолжал Латроп, внимательно глядя на него. – Что касается меня, моя история более простая и одновременно более странная. Я преследую убийцу. Последовало молчание, которое нарушил хриплый гудок лайнера. Даже в гавани море было неспокойным. Глядя на сигарету в своей руке, Макс внезапно осознал, что курит на корабле с боеприпасами. Усомнившись, что на палубе вообще разрешено курить, он бросил сигарету и придавил ее ногой. – Время идет. Лучше спуститься и распаковать вещи. Кажется, мы должны заполнить какую-то бумагу для судового эконома… – Думаете, я вас разыгрываю? – осведомился Латроп. – Насчет убийцы? – А разве нет? – Ни в коей мере. – Проницательные карие глаза снова блеснули. – Расскажу вам позже. Где вы сидите в столовой? – Думаю, за столом брата. Почему бы вам не присоединиться к нам? – За капитанским столом? С удовольствием! Тогда увидимся позже… Вот это да-а! – Последняя фраза была произнесена вполголоса и адресована самому себе. Обернувшись, Макс увидел вызвавшую ее причину. По деревянному настилу палубы «А», между темно-серыми переборками с одной стороны и рядом спасательных шлюпок – с другой, к ним приближалась женщина в собольей шубе. Ее глаза были полузакрыты из-за ветра, но походка оставалась твердой. Разноцветная косынка с развевающимися кончиками прикрывала светлые волосы. Лицо было полным и смуглым, а кожа под глазами лоснилась, словно смазанная вазелином. Глаза – вернее, та часть их, которая оставалась видна, – были голубыми, а губы полными. Хотя она, несомненно, перешагнула сорокалетний рубеж, это можно было заметить только вблизи. Под распахнутой шубой женщина была одета в шелковую блузку с бриллиантовой застежкой на груди и темную юбку. Ветер демонстрировал отсутствие бюстгальтера, а также округлые бедра и великолепные ноги в туфлях на высоком каблуке. Все трое – Макс, Латроп и женщина – старательно игнорировали присутствие друг друга. Женщина проплыла мимо с все еще полузакрытыми глазами, держа под мышкой сумочку из змеиной кожи. Латроп посматривал ей вслед, а Макс направился вниз. Его раздражало, что образ женщины стоял у него перед глазами. Мужчина, полностью восстановивший здоровье после одиннадцати невыносимых месяцев монашеской жизни в больнице, становится слишком восприимчивым и некритичным. Конечно, женщина была привлекательной, но в ее лице ощущалось нечто неприятное – возможно, из-за маленьких морщинок в уголках рта, придававших ему недовольное выражение. Макс открыл одну из дверей на палубе «А», с трудом прыгнул внутрь и позволил сквозняку захлопнуть за ним дверь. Коридоры были душными и пахнущими резиной – в них царила тишина, нарушаемая лишь слабым поскрипыванием переборок. Этот скрип словно следовал за Максом. Спустившись по ступенькам, которые покачивались под ним, повторяя движения корабля, Макс оказался на палубе «Б», где было еще более душно. Согласно приказу, иллюминаторы всех спален были постоянно закрыты шторками и задраены. Даже наверху, в общественных помещениях, и в дневное время иллюминатор можно было открыть только с разрешения стюарда. Макс еще никогда не ощущал такого одиночества. Его каюта – просторная и с отдельной ванной – находилась по правому борту палубы «Б». Пройдя по узкому коридору, он свернул в короткий проход и открыл дверь слева. Все лампы были включены – их отсвет поблескивал на белых стенах. Электрический вентилятор урчал в каюте, слегка уменьшая духоту. Чемодан Макса стоял у одной из коек – каюта была двухместной, хотя Макс ни с кем ее не делил. На покрывавшем пол зеленом ковре стояли два плетеных стула. В ванной, чью открытую дверь придерживал крючок, на полке над умывальником вибрировало зеркало и фыркал кран. Все казалось спокойным и мирным. Но… В дверь негромко постучали, и в щели появилось серьезное лицо стюарда. – У вас есть все, что вам нужно, сэр? – Да, спасибо. – Я принес ваш чемодан. – Вижу. – Когда через несколько минут прозвучит гонг, сэр, все пассажиры должны собраться в салоне наверху. – Зачем? – Для инструкций. Пожалуйста, захватите спасательный жилет. Вы умеете с ним управляться? – Да. – Вы уверены, сэр? – настаивал стюард, ловко проскальзывая в каюту. Улыбка держалась у него на лице как приклеенная, отражаясь в зеркале гардероба, на верху которого лежали два спасательных жилета. Макс поднял руку и стащил один из них вниз. Жилет состоял из двух больших продолговатых пробковых блоков, обшитых брезентом, с брезентовыми плечевыми и шейными лямками. В последние требовалось просунуть голову, чтобы пробковые блоки оказались по обеим сторонам шеи, а затем продеть руки в плечевые лямки и завязать сзади брезентовые шнурки, наподобие фартука. Макс быстро надел жилет. – Великолепно, сэр, – одобрил стюард. – А теперь, пожалуйста, заполните этот бланк, – он кивнул в сторону полки, где рядом со списком пассажиров лежал длинный розовый лист бумаги, – и принесите его вместе с вашим паспортом в офис эконома, как только сможете. – Ладно. – Макс не заметил ухода стюарда. Похожий на Голиафа в своем спасательном жилете, он разглядывал разноцветный буклет, содержащий перечень пассажиров «Эдвардика». Ему никак не удавалось выбросить из головы образ блондинки отнюдь не первой молодости, проходящей мимо, полузакрыв глаза и подставив лицо ветру. Черт возьми, ведь он наконец свободен и хотел только покоя и одиночества, согласившись ради них переплывать океан даже с грузом взрывчатки! Тем не менее его интересовало имя блондинки, и он раскрыл буклет с более чем скудным списком имен: Арчер, д-р Реджиналд Бенуа, капитан Пьер Зия-Бей, м-с Эстелл Кенуорти, достопочт.[1 - Достопочтенный (the Honourable) – в Англии титул детей пэров. (Здесь и далее примеч. пер., кроме примеч. авт.)] Джером Латроп, м-р Дж. Э. Мэттьюз, м-р Макс Хупер, м-р Джордж Э. Четфорд, мисс Вэлери Стоп! Здесь было только восемь имен, а Латроп говорил, что на корабле девять пассажиров. Вероятно, он ошибся. Но внимание Макса привлекло третье имя в перечне. Если какое-нибудь имя подходило виденной им женщине, так это «миссис Эстелл Зия-Бей». – Но разве она турчанка? – обратился Макс к жужжащему вентилятору. – Если я когда-нибудь видел англичанку, так это она. Голос эхом отозвался в замкнутом пространстве. Палуба «Эдвардика» под его ногами начала медленно подниматься, потом угрожающе накренилась с резким скрипом переборок, так что ему пришлось ухватиться за край койки, чтобы не упасть. Испытывая неприятное ощущение в желудке, Макс Мэттьюз внезапно понял причину возбуждения, не покидавшего его с момента отплытия. Все дело было исключительно в нервозности. Расстегнув жилет, Макс снял его и повесил на руку. Теперь он слышал звуки гонга, постепенно приближающиеся к его двери. «Все пассажиры должны собраться в салоне…» Тяжко вздохнув, Макс снял пальто – теперь ему стало жарко – и снова подобрал жилет. Открыв дверь и прикрепив ее крючком к стене, чтобы в каюту проникало больше воздуха, он шагнул в маленький проход-нишу и столкнулся с блондинкой лицом к лицу. Должно быть, ее каюта находилась прямо напротив. Вытянув руку вперед, Макс мог коснуться белой двери с номером Б-37. Женщина свернула в проход, быстро идя по нему, и они буквально налетели друг на друга. – Прошу прощения, – извинился Макс. – Не за что, – после короткой паузы отозвалась блондинка. – Это моя вина. – Ее голос звучал хрипловато, как у курильщицы. Когда Макс остановился, пропуская ее, она нащупала ручку и открыла дверь. В ее каюте горел свет. Помещение с отдельной ванной ничем не отличалось от каюты Макса, если не считать обоев, но было уже захламлено содержимым двух больших чемоданов с инициалами «Э. З.-Б.». Все это Макс успел заметить, прежде чем женщина повернулась, чтобы закрыть дверь, бросив на него взгляд через плечо. Сумочка из змеиной кожи все еще торчала у нее под мышкой. Макс снова обратил внимание на морщинки в уголках слегка отвисшей нижней губы, придающие лицу раздраженное выражение. Но его интересовало не это, а то, как женщина посмотрела ему прямо в глаза, прежде чем дверь закрылась. Глава 2 Макс поднялся по главной лестнице в салон на палубе «А». Впоследствии он признавал, что если бы в течение первых суток уделил больше внимания другим пассажирам, то можно было бы избежать изрядного количества крови и насилия. Но в начале путешествия никто, как правило, почти не замечает своих спутников, чувствуя себя слишком усталым и поглощенным собственными заботами. Лица пассажиров кажутся пустыми, и даже спустя несколько дней их бывает нелегко отличить друг от друга. Конечно, на «Эдвардике» было так мало людей, что они могли сойти за призраков, бродящих по причудливо декорированному дому с привидениями, и это должно было значительно облегчить наблюдение за ними. Ответ заключался в грузе взрывчатых веществ, способном отвлечь любого детектива от слежки за поведением убийцы. Собрав пассажиров в салоне, третий помощник капитана ясно дал понять, что плавание не окажется пикником. Салон представлял собой просторное помещение с мозаичным потолком из цветного стекла, поддерживаемым колоннами из красного дерева. Столики с зелеными скатертями и мягкие, обитые парчой стулья стояли вокруг пространства для танцев, сейчас прикрытого ковром. Электрический свет был тусклым и призрачным, да и собравшиеся походили на людей, ожидающих услышать историю о привидениях. Но третий помощник, напомнивший Максу сэра Малколма Кэмбелла,[2 - Кэмбелл сэр Малколм(1885–1948) – британский автогонщик.] говорил быстро и уверенно. – Леди и джентльмены, – начал он, присев на край стола, уставленного квадратными картонными коробками, – никому из нас не нравится принимать эти меры предосторожности и беспокоить ими вас. Но нужда диктует, когда дьявол этого хочет. – Он изрек это bon mot[3 - Острота (фр.).] со зловещей интонацией. – Прежде всего, я хочу, чтобы вы подошли сюда и надели противогазы. Стюард! «Противогазы? Зачем противогазы в море?» – мелькнуло в голове у каждого. Но никто ничего не сказал. – Если они не понадобятся вам здесь, – сухо добавил третий помощник, – то наверняка пригодятся, когда вы высадитесь в Англии. Поэтому вам придется взять их. Напишите на коробке ваше имя и номер каюты. Прошу вас. Пассажиры покорно подошли. Стюарды надели на них противогазы, превратившие лица в подобия свиных рыл. Дыхание в них сопровождалось длинным фырканьем, которое ударяло в уши при каждом выдохе. Как выяснилось, мисс Четфорд и мистер Кенуорти в салон не явились. Стюард доложил, что у них морская болезнь. Третий помощник выглядел раздосадованным, но потом решил, что позже заглянет к ним в каюты. – Завтра, – продолжал он, – вам дадут подробные инструкции. В одиннадцать состоится учебная тревога. Услышав колокол, идите в столовую на палубе «В» и ждите указаний. Захватите спасательные жилеты, противогазы и одеяла. Помните: если нас атакуют с моря или с воздуха, вы должны идти в столовую. Пока это все. – Третий помощник улыбнулся. – И давайте не будем беспокоиться. Пассажиры гуськом выходили из салона. Не слышалось ни комментариев, ни шуток, ни смеха. «Эдвардик» сильно качало, и пустые лица указывали на растревоженные желудки. Первым вечером обедать пришли только четверо пассажиров и ни одного офицера, за исключением эконома. В столовой, сверкающей зеркалами и красным лаком, слышались лишь похоронный шепот и доносившееся из кухни звяканье посуды. Стюарды казались еще более подавленными, чем пассажиры. За круглым капитанским столом, рассчитанным на шесть персон, сидели Макс, вежливый мистер Латроп и невысокий толстый мужчина средних лет, представившийся как мистер Джордж Э. Хупер из Бристоля. На некотором расстоянии от них, за столиком на двоих, в одиночестве поместился жилистый смуглый мужчина в военной форме с красно-золотыми погонами капитана французских тиральеров.[4 - Тиральеры – французские колониальные воинские подразделения в Северной Африке, Сенегале и Индокитае.] Макс решил, что это, должно быть, капитан Пьер Бенуа. Лицо его было лишено всякого выражения, и он не отрывал глаз от тарелки. Под аккомпанемент плеска волн за иллюминаторами столовая медленно поднималась, как воздушный шар, и быстро падала, как скоростной лифт. Посуда со звяканьем съезжала к центру стола. – Крабовый коктейль, – отважно читал меню Латроп. – Жареная камбала под голландским соусом, бифштекс с жареным картофелем по-французски… хм… что там еще?.. – Мне бифштекс с картофелем, – сказал мистер Джордж Э. Хупер с уютным западноанглийским акцентом. – Господи! Посмотрите на царицу Савскую! Эти слова относились к появлению Эстелл Зия-Бей. Она совершила оплошность, нарядившись к обеду в первый же вечер, но, несомненно, сделала это намеренно. В шепоте мистера Хупера звучало благоговение. На миссис Зия-Бей (черт бы побрал это имечко, думал Макс) было вечернее платье с серебряными блестками и низким вырезом, заставившим стыдливого мистера Хупера что-то пробормотать себе под нос. Платье демонстрировало роскошные плечи такого же золотисто-коричневатого оттенка, как лицо женщины, на котором сейчас не было заметно никаких морщинок. На поясе болталась черная сумочка. Корабль резко накренился, и менее устойчивая женщина налетела бы на колонну, вцепившись в юбку. Но миссис Зия-Бей только засмеялась, когда стюард подбежал помочь ей. Она шутливо толкнула его в грудь, подобрала длинную юбку и села за свободный столик на двоих. Они услышали ее резковатый голос, делающий заказ. Трое мужчин виновато зашептались. – Это необходимо пресечь, – пробормотал мистер Хупер, уставясь в тарелку. – Просто скандал! – Ну, не знаю, – с терпеливым жестом отозвался мистер Латроп, по-отечески блеснув молодыми карими глазами. – Она красивая женщина. Ее зовут миссис Зия-Бей. Она разведена или разводится. По рождению она американка, но ее первый муж был англичанин, а второй (с которым она разводится) работает в турецком посольстве в Лондоне. – Как позднее узнал Макс, Латроп обладал большим талантом к собиранию сплетен, чем целая компания деревенских тетушек. – Вы говорили с ней? – спросил Макс. – Только мимоходом. Думаю, она хотела, чтобы я угостил ее выпивкой, но у меня при себе ничего не было. – Латроп усмехнулся. – Такие дамочки попадаются на каждом корабле, но я стараюсь не иметь с ними дела. Миссис Л. это бы не понравилось. Макс ел молча. Он снова заверил себя, что не собирается связываться с этой сомнительной особой – не станет заводить с ней знакомство и приглашать ее выпить. Но в глубине души он понимал, что все уже предопределено и ему не удастся этого избежать. Хуже всего было то, что ему даже не нравилась ее внешность. Но когда человек устает от жизни, он говорит себе: «Почему бы и нет?» Стюард в униформе пересекал помещение, ловко пробираясь между покачивающимися столами. – Мистер Мэттьюз? – Да? – Капитан спрашивает, сэр, не могли бы вы выпить с ним кофе в его каюте после обеда. Макс мог и был рад предлогу, чтобы удалиться. На пути у него находился столик миссис Зия-Бей. Он мог бы избежать контакта, избрав кружной маршрут, но подумал, что это бросилось бы в глаза. Когда он проходил мимо столика женщины, она подняла голову и снова посмотрела ему прямо в глаза. Темно-красные мягкие губы слегка кривились, словно их обладательница собиралась улыбнуться. Макс захромал дальше. Стюард поднял его в лифте на палубу «А» и повел дальше. Чтобы корабль не был замечен, наружные двери были сконструированы по принципу водонепроницаемых отсеков. Открывая панель затемнения, выходящий попадал в вестибюль, а закрыв ее за собой и открыв другую панель, выходил в свистящий мрак. – Осторожно, сэр! – крикнул стюард. Макс никогда даже вообразить не мог подобную темноту. Мокрая палуба приподнялась под ним, наконечник трости скользнул по влажному металлу, и он едва не растянулся во всю длину. Макс слышал свист ветра, колыхавшего брезентовые защитные полосы, привязанные наподобие экранов вдоль открытой палубы. Но ветер прорывался сквозь них, трепал волосы. Макс поднял руку и пошевелил пальцами перед лицом, но не увидел ничего. Нигде не было ни звезды, ни огонька – только сплошная чернота, которая словно оглушала и придавливала к настилу. Стюард, что-то крикнув ему в ухо, повел его к трапу, ведущему вверх, на шлюпочную палубу. По крайней мере, Макс понял, что это трап, ударившись об него голенями. Пробравшись ощупью мимо смутных очертаний зачехленных бомбардировщиков, стоящих на верхней палубе, они вскоре шагнули в ярко освещенную капитанскую каюту. – Какого черта ты сел на этот корабль? – осведомился коммандер[5 - Коммандер – звание в британском флоте, соответствующее капитану 3-го ранга.] Франсис Мэттьюз, окинув взглядом брата. Он мало изменился за два или три года, прошедшие с тех пор, как Макс видел его в прошлый раз. Ему было сорок пять лет, цвет его лица напоминал сырую говядину, а поведение было спокойным, если только речь не шла о семейных делах. Коммандер Мэттьюз сидел на вращающемся стуле за полированным столом в помещении, скорее напоминавшем кабинет на загородной вилле, чем корабельную каюту, не сводя прищуренных глаз с лица брата. Четыре золотые нашивки на рукавах придавали его облику особую внушительность. – Разве ты не знаешь, что это небезопасно? Садись. Макс засмеялся, и капитан после паузы усмехнулся в ответ. – Ты же плаваешь на этом корабле, – указал Макс. – Это другое дело. Здесь место моей работы. – Коммандер Мэттьюз снова стал суровым. – Что с тобой произошло? Я слышал, ты серьезно пострадал. Прости, что не смог тебя навестить. Эта чертова война… – Знаю. – Ну так что случилось? – Я делал репортаж о пожаре. Мы с фотографом стояли на лесах, они рухнули, и мы оказались прямо посреди огня. Я не обгорел – меня успели вытащить, – но повредил ногу и бедро, и если бы не нашел лучшего врача в мире, то остался бы парализованным до конца дней. А Том Миллер погиб. Последовала очередная пауза. Коммандер Мэттьюз втянул воздух через нос. – Хм. У тебя был нервный срыв? – Нет. По крайней мере, я на это надеюсь. – Ну и как ты себя чувствуешь теперь? – Сытым по горло. Капитан кивнул. – Почему ты возвращаешься в Англию? – Невозможно сохранить работу в нью-йоркской газете после одиннадцати месяцев на больничной койке. Впрочем, начальство поступило достойно, оплатив расходы до последнего цента… Война будет разгораться, Фрэнк. Думаю, я смогу найти работу в Лондоне. – Хм. А как насчет денег? – У меня все в порядке, спасибо. – Я спросил про деньги, – уточнил коммандер Мэттьюз. – А я ответил, что с ними все в порядке. Я ни в чем не нуждаюсь. Его брат выглядел слегка озадаченным. Разговор перешел на его личные дела. Один раз корабль так качнуло, что у Макса сердце подпрыгнуло к горлу, а голова пошла кругом. Стул капитана заскользил, едва не опрокинув столик с кофейным сервизом. Коммандер Мэттьюз быстро поднялся, словно радуясь возможности переключить внимание. – Кофе? – Спасибо. – Бренди? – Спасибо. Фрэнк, что у тебя на уме? Что тебя беспокоит? Коммандер Мэттьюз отвернулся, но Макс успел увидеть, как кровь бросилась ему в лицо, а на лбу вздулись синеватые вены. Налив кофе, капитан открыл настенный шкафчик и достал бутылку и два стакана. Бросив взгляд на переговорную трубу, связывающую его с мостиком, он налил две маленькие порции бренди. – Полагаю, ты не знаешь, – заговорил капитан, глядя на бутылку, – что перед отплытием мы обнаружили в трюме две бомбы с часовым механизмом. Если сболтнешь кому-нибудь, я с тебя шкуру спущу! Но это факт. Они должны были взорваться часов через шесть после выхода из Нью-Йорка. Если бы Крукшенк не нашел их, мы все бы сейчас играли на арфах. – Он со стуком поставил бутылку. – А меры предосторожности… – начал Макс. – Ты же видел толпу полицейских в порту. Мы предприняли все возможные меры. После находки мы обследовали каждый дюйм корабля под микроскопом – ни бомб, ни зайцев, ничего. Не волнуйся, – добавил он беспечным тоном. – Мы доберемся благополучно. – Надеюсь. – Но на мне большая ответственность. – Это еще мягко сказано. Капитан колебался, нахмурив брови. – Поскольку ты на борту, буду тебе признателен, если ты… станешь держать глаза открытыми. Я уверен в экипаже, но далеко не так уверен в своих пассажирах. Макс выпрямился. – Ты хочешь сказать, что кто-то мог подложить бомбу и остаться на корабле? – Откровенно говоря, я не знаю, на что способны эти ублюдки, если им предоставляется шанс уничтожить груз вроде этого. – Капитан улыбнулся официальной и весьма неубедительной улыбкой. – Я не могу ничего тебе рассказать, Макс, так как нахожусь под подпиской адмиралтейству. Но у меня девять пассажиров… – Восемь. – Да, восемь, – быстро поправился капитан. – Кстати, ты уже познакомился с кем-нибудь из них? – С очень немногими. В частности, с верзилой по фамилии Латроп, обладающим крайне примитивным чувством юмора. Он отпускает шуточки насчет преследования убийцы, но держится весьма таинственно. – Это не шуточки, а истинная правда. – Что ты имеешь в виду? – Я всегда имею в виду то, что говорю, – огрызнулся коммандер Мэттьюз. На его лбу опять вздулись вены. – Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Карло Фенелли? Он… как это называется… рэкетир. Сидит в английской кутузке, а в Штатах разыскивается за шесть убийств. Фенелли собираются экстрадировать, но, если его повезут из Англии через Францию или Италию, ловкие адвокаты смогут задержать его там до Второго пришествия. Латроп каким-то образом связан с нью-йоркской полицией. Он предложил отправиться в Англию и доставить Фенелли на английском корабле. По крайней мере, так он говорит. С ним вроде бы все в порядке. Залпом выпив бренди, коммандер Мэттьюз открыл список пассажиров. Его красный указательный палец скользнул вниз, задержавшись у имени «Кенуорти, достопочт. Джером». – Этого я знаю достаточно хорошо. – Кого? – Молодого Кенуорти. Он сын лорда и плавал со мной раньше. У него слишком много денег. Первую половину путешествия он всегда мается от морской болезни, а вторую – пьет. С ним тоже все в порядке. Но с остальными… Макс выглядел все более озадаченным. – Среди пассажиров есть бизнесмен с запада Англии по фамилии Хупер и офицер французской армии, – сказал он. – Есть также некие доктор Арчер и мисс Вэлери Четфорд, которых я еще не видел, как и твоего Кенуорти. И наконец… – Миссис Зия-Бей? – осведомился капитан, подняв брови. – Да. Ты ведь не отводишь ей роль зловещего элемента? – Она… – начал коммандер Мэттьюз, но сдержался и пожал плечами. – Я знаю не столько ее, сколько о ней. – Он внимательно посмотрел на брата. – Послушай моего совета, парень. Держись от нее подальше. У нее странные вкусы. – В каком смысле? – В самом прямом. – Звучит интригующе. Капитан нахлобучил фуражку. Золотые листья на околыше придавали ему еще более официальный вид. – Ты бы так не думал, если бы знал ее. А теперь пей и уходи – мне надо работать. Просто смотри в оба. Если увидишь что-то необычное – больше я ничего не могу тебе сообщить, – сразу беги ко мне. Понял? Спустя пять минут Макс нетвердым шагом вернулся на палубу «А». «Эдвардик» качало меньше, и стук судовых механизмов превратился в ровную пульсацию, еще сильнее подчеркивающую почти церковную тишину. Макс зашел в салон с его рядами колонн и мозаичным потолком. Здесь не было ни души. Он сел на стул, но тут же поднялся. Рядом с роялем стояли ударные инструменты. Сбросив чехол, Макс постучал по тарелкам, которые отозвались так громко, что он быстро вернул чехол на прежнее место. Его терзало беспокойство, но он не желал признать, что все дело в нервах. «Мои нервы, – уверял себя Макс, – такие же крепкие, какими были до того, как подо мной обрушились леса во время пожара на химзаводе, когда бедняга Том Миллер сломал себе шею». Из салона Макс вышел на длинную галерею с ее мягкими коврами, глубокими плюшевыми креслами, книжными шкафами и светильниками в виде бронзовых фигурок. Здесь тоже никого не было, поэтому он направился в курительную. Она также была пуста – если не считать Эстелл Зия-Бей. Атмосфера курительной более, чем в других общественных помещениях на «Эдвардике», способствовала тишине. Здесь господствовал темно-красный цвет. Тусклые лампы с плафонами из дымчатого стекла отбрасывали свет на стулья с красной кожаной обивкой, на маленькие столики с зеленым фетровым верхом и полированными пепельницами, на красное резиновое покрытие пола, на красный кирпичный камин с громко тикающими часами над ним и черной фарфоровой кошкой на красной подушке перед ним, служащей источником фантазии или эстетических мук для пьяных. В дальнем углу, у дверей, ведущих на кормовую палубу, находился маленький бар. За стойкой дремал бармен в белой куртке. Перед ним сидела на табурете миссис Зия-Бей, потягивая джин с шампанским через соломинку. Подойдя, Макс увидел в зеркале отражение ее лица. Она выглядела сонной – соболья шуба прикрывала сгорбленные плечи. – Добрый вечер, – поздоровался Макс. – Привет, – отозвалась миссис Зия-Бей, не выпуская изо рта соломинку и приоткрыв светло-голубые глаза. После паузы она похлопала по табурету рядом с собой. – Присаживайтесь. Макс присел. Глава 3 В первую ночь на корабле, в пятницу 19 января, Макс спал плохо. Несмотря на ветер снаружи, духота в каюте вызывала головную боль. Урчание электровентилятора, наложившееся на плеск волн, и небольшая качка успокаивали Макса, но в голове у него роились неприятные мысли. Ближе к утру – или так ему казалось – его разбудили топот ног и суета. Он сразу понял, что это. Спасательные лодки болтались на шлюп-балках, готовые в любой момент к спуску на воду. Макс снова задремал и проснулся от упорного звона колокола. – Учебная тревога, сэр, – послышался рядом голос стюарда. – Лучше поторопитесь. Уже одиннадцать. Не беспокоясь о бритье, Макс плеснул в лицо водой и быстро оделся, потом взял спасательный жилет, противогаз, одеяло и поспешил в салон, где все еще звенел колокол. Если вчера вечером здесь была мрачная атмосфера, то сегодня среди пассажиров царило веселье. Мистер Джон Латроп перебрасывался шутками с мистером Джорджем Э. Хупером, чье лицо Макс никак не мог запомнить. Капитан Бенуа, добросовестно надев противогаз, а сверху фуражку с красно-золотым верхом, выглядел фантастически. Появилась Эстелл Зия-Бей, приветливо улыбнувшись Максу. Этим утром к ним присоединился новый пассажир, к которому третий помощник капитана обращался «доктор», – полный вежливый джентльмен с аккуратно причесанными гладкими светлыми волосами. – Леди и джентльмены! – воззвал третий помощник. Колокольный звон внезапно прекратился, поэтому его голос обрел некоторую силу. – Как я говорил вам вчера, – быстро продолжал он, – если нас атакуют с моря или с воздуха, вы услышите этот колокол и должны немедленно подняться сюда. Это не обязательно будет означать, что нам придется покинуть корабль и сесть в шлюпки. – Ха! – скептически заметил мистер Хупер. – Речь идет всего лишь о мере предосторожности. Но если такое случится, вы последуете за мной на палубу… вот так. Пошли! Все вышли следом за ним на свежий воздух. Утро было пасмурным – в бурном море белели барашки, и дул ледяной ветер. Когда они вышли на палубу «А», где спасательные шлюпки уже были расчехлены, Макс увидел нечто, заставившее его устыдиться их недавнего веселья. Весь экипаж «Эдвардика» неподвижно выстроился в два ряда – синие кители салонных и палубных стюардов, белые кители каютных стюардов, шапочки стюардесс… а далее – клерки, буфетчики, повара, работники прачечной, матросы, кочегары и грузчики. Каждый надел спасательный жилет. Они стояли так, несмотря на заливающую их при качке ледяную воду, пока последний пассажир не сел в шлюпку. – Стоп! – крикнул третий помощник, пересчитав пассажиров. – Мисс Вэлери Четфорд! Мистер Джером Кенуорти! – Ответа не последовало, и третий помощник сложил руки рупором: – Мисс Вэлери Четфорд! Мистер Джером Кенуорти! Будьте любезны… Ассистировавший ему стюард что-то прошептал. – Меня не волнует, что у них морская болезнь! – отозвался третий помощник. – Они должны быть здесь. Приведите их немедленно. Это может стать вопросом жизни и смерти. Они должны знать, куда идти… Господи, теперь француз ушел! – Вы же сказали «пошли», – рассудительно заметил Латроп. – «Капитан Бенуа» знает по-английски всего около шести слов. Мне это известно, так как я говорил с ним. Он из Прованса – пытается читать «Унесенные ветром» с помощью англо-французского словаря и не может одолеть даже первую главу. Он… – Тише, пожалуйста! – Ну-ну, сын мой! – успокаивающе произнес мистер Джордж Э. Хупер. – Сожалею, леди и джентльмены, но должен задержать вас еще на несколько минут и сообщить дополнительную инструкцию. С этого времени мы вынуждены просить вас иметь при себе спасательные жилеты, куда бы вы ни ходили. – Носить их? – испуганно отозвалась миссис Зия-Бей. – Нет, не носить, а просто иметь под рукой. Но нигде их не оставляйте. – И противогазы тоже? – Нет, противогазы не нужны. – А одеяла? – Нет, одеяла тоже не нужны. – Нас что, будут конвоировать? – Насчет этого я не получал указаний, мадам. Возможно, теперь вам лучше спуститься. Пока что Макс так и не видел ни мисс Четфорд, ни якобы буйного мистера Кенуорти. Но он думал не о них, а об Эстелл Зия-Бей. Макс никак не мог решить, привлекает она его или отталкивает. Ее привычка громко хохотать, откидывая голову и широко раскрывая рот, действовала бы на нервы любому. Каждые четверть часа она поглощала порцию джина с шампанским и не пьянела, если не считать слегка заплетающегося языка и непристойных словечек. Но у нее были красивые, говорящие глаза и настолько сексапильная фигура, что рядом с ней начинала кружиться голова. Их вчерашний вечерний разговор в баре походил на перестрелку между аванпостами, когда каждый старается с помощью маневрирования разведать силы противника. Казалось, оба думали: «Я никак не могу принять решение насчет тебя». Расстались они почти враждебно, но сегодня во время учебной тревоги она приветливо ему улыбалась, как будто между ними установилась по меньшей мере интимная дружба. Весь корабль словно начал пробуждаться от тяжелого сна. Когда Макс пригласил леди в бар на коктейль перед ленчем, там уже был Латроп. Он сидел перед кирпичным камином, расставив ноги. С ним был полный светловолосый мужчина – очевидно, доктор Реджиналд Арчер. Латроп подозвал Макса и миссис Зия-Бей, настояв на том, что закажет мартини для всех. – Нам нужно побольше учебных тревог, – заявил он. – Эта прошла превосходно. Интересно, им удалось поднять с коек этих двух лентяев? – Думаю, да, – улыбнулся доктор Арчер. – Фактически я специально задержался, чтобы посмотреть. Ваше здоровье. Доктор Арчер был в высшей степени светским человеком. С его лица не исчезала терпеливая улыбка пребывающего в мире с действительностью. Он никогда не говорил первым и откликался на слова других тоном выносящего суждение. Должно быть, он был старше, чем казался. Они сидели на красном кожаном диване у камина с горящими позади лампами, так как даже в общественных помещениях почти все иллюминаторы были закрыты. Доктор Арчер откинулся на спинку дивана – желтый свет падал на его аккуратно причесанные волосы, намечающийся двойной подбородок и сеть морщинок вокруг глаз. – Надеюсь, – продолжал он, подняв стакан, – это мне поможет. Я провел довольно скверную ночь. – Морская болезнь? – с сочувствием осведомился Латроп. Доктор Арчер улыбнулся. Его глаза казались желтоватыми и слегка запавшими, но, возможно, это было следствием изъянов электрического освещения. – Частично, – ответил он. – Частично? Доктор улыбнулся снова: – Да. Хотел бы я знать, кто практикуется в метании ножей в коридорах в два часа ночи. Как опытный рассказчик анекдотов, он ожидал эффекта, который не замедлил последовать. – В метании ножей? – воскликнул Латроп так громко, что бармен, мывший стакан, выронил и разбил его. – По-моему, да. – Но что произошло? – Увлекательное приключение. – Однако добродушное лицо доктора стало серьезным. – Ну? Продолжайте! – Как я говорил, это произошло около двух часов ночи. Я лежал на своей койке, чувствуя тошноту. Корабль болтался из стороны в сторону и скрипел, как старое кресло-качалка. Помимо этого, царила почти мертвая, неприятная тишина. Должен объяснить, что рядом со мной нет других пассажиров. Моя каюта расположена на палубе «В» в середине корабля. Снаружи находится узкий проход длиной в двенадцать-четырнадцать футов, оканчивающийся стеной с иллюминатором. – Он иллюстрировал повествование жестами холеных рук. – С другой стороны прохода пустая каюта. Первое, что я услышал, походило на стук. Как будто что-то крепкое ударилось о дерево. Потом кто-то проследовал мимо моей двери к концу прохода и вернулся назад. Шаги были тихими и легкими, словно человек шел на цыпочках. Через несколько секунд опять раздался стук, а затем шаги в обоих направлениях. И снова стук. Должен признаться, я немного испугался. Доктор Арчер склонил голову набок и виновато усмехнулся. – Я позвонил, чтобы вызвать стюарда, но не получил ответа. Поэтому я встал, чувствуя себя больным, и поплелся к двери. Пока я пытался ее нащупать, раздались еще два стука. Мне очень не нравились эти ночные звуки и шаги украдкой, как будто кто-то подбирался ко мне. Наконец я открыл дверь, и что-то быстро увернулось – только так я могу это описать. Впрочем, я чувствовал себя неважно, и меня могло подвести зрение. В любом случае проход был пуст, но в главном коридоре горел свет, и я увидел, что кто-то использовал этот проход в качестве тира. Кто-то бросал довольно тяжелый нож в лист бумаги, приколотый к стене под иллюминатором. На листе было грубо намалевано человеческое лицо. Нож каждый раз попадал в него – обычно в глаза или шею. Вот почему я сказал, что провел довольно скверную ночь. Подняв стакан, доктор допил коктейль. Во время рассказа выражение его лица словно говорило: «Может быть, я шучу, а может быть, и нет». Потом он отряхнул брюки. – Выпьете со мной еще по одному мартини? Нет? Тогда я должен привести себя в порядок перед ленчем. – Это действительно произошло? – с явным недоверием спросил Латроп. – Конечно, старина. Если не верите мне, спуститесь и взгляните на вмятины в стене от ножа. – А сам нож вы видели? – Увы, нет. Его успели забрать. – Не обижайтесь, но я этому не верю. Не верю – и все тут! Доктор Арчер пожал плечами и улыбнулся, потом встал, подтянул жилет и пригладил безукоризненный пиджак. Латроп, очевидно, привык рассказывать истории сам, и ему не нравилось, когда с ним такое проделывают другие. Он в свою очередь скептически улыбнулся и укоризненно покачал головой, но Макс видел, что рассказ произвел на него впечатление. – Может быть, на корабле завелись привидения? – предположил Макс. – Знаете, как в «Верхней койке».[6 - «Верхняя койка» – роман американской писательницы Франсис Мэрион Крофорд (1854–1909).] – Может быть, – согласился Латроп и усмехнулся. – А может быть, этот француз – призрак. Его видишь только во время еды. Или старый Хупер… Я рассказывал вам о Хупере? – осведомился Латроп, снова взяв в свои руки вожжи повествования. – Он производит резиновые печати. Его сын… – Прошу прощения, – прервал Макс. – Доктор, вы не сообщили об этом событии? – Сообщил? Кому? Макс не знал. Он не мог ответить: «Капитану», так как все могло оказаться грубой шуткой или, что более вероятно, выдумкой доктора Реджиналда Арчера. Что-то говорило Максу, что доктор привержен своеобразному чувству юмора, побуждающему рассказывать дикую ложь с серьезным видом только из-за того, что, по его мнению, кто-то первым пытался морочить ему голову. Какое-то время он говорил с Латропом и, по-видимому, вообразил, что тот потчевал его одной выдумкой за другой. К несчастью, Латроп производил именно такое впечатление. – А как насчет бумаги, на которой было нарисовано лицо? – спросил Макс. – Вы сохранили ее? – Она у стюарда или была у него, – ответил доктор Арчер. – Бумагу прикрепили к стене булавкой. Можете спросить стюарда. Я говорю правду – честное слово. – Я вам верю! – неожиданно заявил Латроп. – В таком случае, – сказал Макс, – мы должны предъявить все улики нашему криминологическому эксперту. Доктор приподнял почти невидимые светлые брови. – Криминологическому эксперту? – Мистеру Латропу. В конце концов, он представляет нью-йоркский департамент полиции и пересекает океан, чтобы доставить назад Карло Фенелли. Вторая сенсация. – Это не совсем точно, – заметил Латроп и глазом не моргнув. – Полагаю, вам сообщил ваш брат? – Да. – Его сведения не вполне верны. Я действительно еду за Карло Фенелли. Но я не связан с полицейским департаментом в том смысле, какой вы имеете в виду. Я ассистент окружного прокурора. Моя работа – проследить, чтобы Карло не ускользнул с помощью очередного юридического трюка. В этом отношении он настоящий Гудини.[7 - Гудини Гарри (Эрих Вайсе) (1874–1926) – американский иллюзионист.] – Вы имеете в виду рэкетира Карло Фенелли? – осведомился доктор Арчер. – Да. – Латроп сделал жест, как будто отмахиваясь от какой-то чепухи. Он казался возбужденным чем-то еще. Расхаживая у камина с заложенными за спину руками и сосредоточенно наморщенным лбом, Латроп озорно усмехнулся. – Что касается метания ножей, то я, повторяю, юрист, а не детектив. Хотя благодарю за лестное мнение. А вот изучение отпечатков пальцев когда-то было моим хобби. Но в истории доктора есть еще один интересный аспект. Кто-то бросал нож в лицо, нарисованное на бумаге. Возникает вопрос, нет ли тут личного момента. Было ли это чье-то конкретное лицо? Вы можете опознать его? Доктор Арчер щелкнул пальцами. – Как глупо с моей стороны, – сказал он, словно какая-то мелочь ускользнула у него из памяти. – Мне следовало упомянуть об этом. Нет, рисунок не напоминал никого конкретно – это был всего лишь грубый набросок. Но одно выглядело несомненным. – Что именно? – Это было женское лицо, – ответил доктор Арчер. Глава 4 – Макси, – сказала миссис Зия-Бей. – Да? – У меня ужасная жажда. Вы не собираетесь принести мне чего-нибудь выпить? – Слушайте, Эстелл, я бы охотно принес вам все бренди, какое только есть на борту. Но вы уже пьяны вдрызг. Неужели вы в состоянии пить еще? – Макси, не будьте скверным. – Ну ладно. Стюард! Все снова шло не так. К девяти вечера «Эдвардик», идя против ветра милях в шестистах от маяка Эмброуз, угодил в настоящую бурю. То же самое происходило и с Максом Мэттьюзом. Он сидел в просторной длинной галерее, где кресла были слишком тяжелыми, чтобы скользить. Миссис Зия-Бей стояла на коленях на сиденье соседнего кресла, недовольно надув губы. Макс пришел сюда после обеда выпить кофе в тишине и покое. Его больная нога начала ныть к перемене погоды, а комбинация килевой и бортовой качки вызывала не слишком приятные ощущения в животе. Эстелл Зия-Бей присоединилась к нему через полчаса. Как только Макс увидел ее идущей с другого конца галереи по плотному ковру, поддерживающей развевающуюся юбку вечернего платья и размахивающей объемистой белой сумкой, он сразу ощутил дурные предчувствия. Миссис Зия-Бей с ходу начала жаловаться. Латроп и Джордж Э. Хупер якобы пребывали за обедом в игривом настроении. Проходя к выходу мимо ее столика, они сели и предложили ей выпить, а Хупер вроде бы приставал к ней. Макс считал это крайне маловероятным, но, когда у этой женщины разыгрывалось воображение, она была способна сказать что угодно. Миссис Зия-Бей поведала свою историю со смесью оскорбленного достоинства и кокетства. Одной рукой Макс подал ей знак умолкнуть, а другой подозвал стюарда. – Два бренди, пожалуйста. – Двойных бренди, Макси. – Двойных бренди. Ради бога, сядьте в кресло, а не стойте на нем. – В чем дело, Макси? Вам не нравится малютка Эстелл? – Конечно, нравится. Но вы хотите сломать себе шею? – Мне плевать. – Чепуха. Где ваш спасательный жилет? – Не знаю. Я где-то его оставила. Посмотрев на женщину снова, Макс увидел, что ее настроение изменилось. Покрасневшие глаза сверкали, нижняя губа выпятилась, отчего морщинки вокруг рта стали еще заметнее. Она взмахнула сумкой, словно собираясь ее выбросить. – Вы просто олух! – Может быть. Но… – Незачем строить из себя важную шишку! – взвизгнула миссис Зия-Бей. – Я знаю многих поважнее вас и собираюсь повидать одного из них – в адми… Убирайтесь к черту! Я не нуждаюсь в том, чтобы вы покупали мне выпивку! У меня есть информация! У меня есть доказательства! У меня есть… – Успокойтесь. Вот ваше бренди. Но женщина взвинтила себя до предела и выглядела полубезумной. Правда, ее вопли были едва слышны из-за шума разбушевавшегося моря, сотрясавшего мебель и, казалось, заставлявшего стучать ее зубы. Внезапно у нее, очевидно, закружилась голова. – Сядьте – я подержу ваш стакан. – Макси! – слезливым тоном произнесла Эстелл и села к нему на колени, положив голову на плечо. В этот момент на длинную галерею вышла мисс Вэлери Четфорд. Быть застигнутым в общественном помещении океанского лайнера со стаканами бренди в двух вытянутых руках, дабы их содержимое не расплескалось, и с пьяной женщиной на коленях – это могло смутить кого угодно. Но Макс был не смущен, а взбешен. И причиной был взгляд, которым удостоила его Вэлери Четфорд. Девушка вышла из салона в другом конце галереи. Макс не знал, кто она, и едва ли заметил какие-либо детали ее внешности, кроме брошенного на него взгляда. У нее было одно из тех холодных, бледных и высокомерных лиц, которые обычно именуют патрицианскими. Она шла по галерее так, словно весь корабль принадлежал ей. Даже в спокойном состоянии такие лица часто пробуждают гнев. Кажется, будто слышишь голоса их обладателей: «В самом деле? Как это скучно!» Именно таким скучающим взглядом, лишенным всякого подобия интереса, девушка наградила Макса и отошла, опираясь на книжный шкаф, чтобы не потерять равновесие. У него осталось смутное впечатление о белом меховом манто и каштановых локонах. И он осознал, каким, в сущности, приятным и дружелюбным созданием является Эстелл Зия-Бей. – Ма-акси! – Да? – Где мое бренди? – Здесь. Возьмите его. – Макс постарался приспособиться к отнюдь не легкому весу на коленях. – Слушайте, дайте мне немного времени, и я тоже напьюсь в стельку. Тогда мы оба будем чувствовать себя одинаково. – Макси, как любезно с вашей стороны!.. – А пока не хотите подышать воздухом на палубе? Сможете туда добраться? – Не будьте скверным, Макси. Конечно, смогу! – Тогда пошли. Женщина казалась подавленной и слегка ошеломленной. Теперь Макс испытывал к ней покровительственные чувства. Она была славной бабенкой, только нуждалась в присмотре. Пройдя через салон мимо качающейся мебели, они вышли в холл рядом с главной лестницей. – Последняя порция пошла мне на пользу, – хриплым голосом сказала Эстелл. – Я только спущусь в свою каюту, припудрю нос, накину что-нибудь и сразу же вернусь. – А вы справитесь сами? Или мне спуститься с вами? – Конечно, справлюсь. Подождите здесь – я вернусь через минуту. Макс наблюдал, как она спускается по ступенькам, одной рукой держась за перила, а другой прижимая к груди сумку. На стене напротив лестницы, над двумя дверями лифтов, висели часы, чьи стрелки показывали без четверти десять. Сквозь шум моря слышались щелчки, когда стрелки передвигались к следующей минуте. Ожидая, Макс ощущал все более теплые чувства к Эстелл Зия-Бей. Хотя она была всего лишь пьяной, но казалась жалкой и одинокой, спотыкаясь на лестнице. Конечно, одиночество (а может быть, другие причины), в свою очередь, пробуждало в Максе сентиментальность. Но Эстелл выглядела самым человечным существом на корабле – достаточно было сравнить ее с девушкой с замороженным лицом, которая проплыла мимо них в длинной галерее. Он пытался вспомнить, что Эстелл рассказывала ему о себе. Она выдавала информацию урывками. Ее ум напоминал сортировочную станцию с множеством путей и стрелок. Эстелл утверждала, что ей тридцать пять лет. Она хорошо отзывалась о втором муже, с которым развелась около полугода назад. У нее было двое детей, обучающихся в швейцарской школе – суд обеспечил мужу опеку над ними. Стрелки часов щелкали уже пять минут. Максу становилось все труднее стоять с переброшенным через плечо спасательным жилетом, опираясь на трость. Палуба скользила под ногами, словно ледяная горка, ныряя вниз и тут же взмывая кверху, прежде чем он успевал обрести равновесие. Дерево скрипело, как в агонии. Макс отлетел к колонне и опустился на сиденье под ней. Ощущался сильный сквозняк, и где-то постоянно хлопала дверь. Море словно ожило, молотя кулаками по обшивке «Эдвардика». Возможно, в такую ночь лучше не выходить на палубу. В любом случае нужно взять пальто. Где же остальные пассажиры? В соседнем салоне что-то тяжелое, вроде пальмы в горшке, с грохотом упало и покатилось по полу. Стюарду следовало бы позаботиться об этом. Прошло уже десять минут. Что же задерживает женщину? Наверное, Эстелл попросту отключилась. Она спустилась в каюту с наилучшими намерениями, но в результате свалилась на койку и заснула. Очевидно, Латроп и Хупер здорово ее напоили, хотя она еще перед обедом выпила три или четыре коктейля. Подождав еще несколько минут, Макс начал тревожиться по-настоящему. Что, если Эстелл упала и повредила голову? В этих каютах такое легко может произойти. Запах резины в коридоре пролез в ноздри Макса и не желал их покидать. Не поплатился ли он морской болезнью за свое хвастовство? Лучше спуститься и посмотреть, что произошло. Ступеньки представляли серьезную опасность. Обитые медью, они проделывали самостоятельные змеиные движения. Но казалось глупым вызывать лифт только для того, чтобы спуститься на один пролет до палубы «Б». Преодолев лестницу, Макс тяжело дышал. Длинный коридор палубы «Б», сверкая белизной, тянулся мимо кают по правому борту, круто наклоняясь и подталкивая его вперед. Свернув в нишу между своей каютой и каютой Эстелл, Макс постучал к ней в дверь. Ответа не последовало, и он постучал снова. – Чего-нибудь нужно, сэр? – спросил стюард его спальни, тут же появившись из-за угла коридора. – Нет, спасибо. Можете идти. Постучав третий раз, Макс открыл дверь. В каюте было темно, но тусклый свет горел в маленькой ванной справа, чья дверь была открыта и придерживалась крючком. Можно было разглядеть очертания предметов, движущихся при качке словно тени. В левом краю стены напротив входной двери находилось изголовье койки. Потом Макс смог рассмотреть ночной столик, фарфоровый умывальник, туалетный стол с зеркалом, еще один ночной столик у изголовья другой койки. Все это выстраивалось в ряд у противоположной стены. Эстелл Зия-Бей сидела на табурете у туалетного столика спиной к Максу, уронив голову на стол, и не шевелилась, если не считать движений вместе с кораблем. Казалось, она потеряла сознание, крася губы. В душной каюте ощущался едкий сладковатый запах. Макс включил свет. Прежде всего он увидел кровавые пятна на стене, потом увидел кровь повсюду. Запах, конечно, исходил от нее. – Стюард! – крикнул Макс, выйдя из каюты и закрыв дверь. Его желудок словно открывался и закрывался внутри. Он зажмурил глаза, борясь с тошнотой, а когда открыл их, перед ним стоял стюард. – Я хочу, чтобы вы привели капитана. Чудовищность этого требования явно ошеломила стюарда. В полумраке Макс видел его выпученные глаза и снисходительную усмешку. – Капитана, сэр? – Да. – Но я не могу этого сделать, сэр. И вам известно, что капитана нельзя беспокоить. Оба с трудом удерживались на ногах. – Я брат капитана, понятно? И выполняю его распоряжение. Вы передадите сообщение ему лично, иначе он свернет вам шею. Скажите, что я должен немедленно встретиться с ним в каюте Б-37, и добавьте, что он знает почему. Поколебавшись, стюард побежал выполнять распоряжение. Макс вернулся в каюту Эстелл и закрыл за собой дверь. Глава 5 У миссис Зия-Бей было перерезано горло. Это одно из самых безобразных зрелищ в царстве насильственной смерти, и его незачем здесь описывать. Но Максу пришлось на него смотреть, так как лампа на потолке освещала все с безжалостной четкостью. К счастью, лица Эстелл не было видно, а согнутые в локтях руки лежали на столе. Белое шелковое платье с открытой спиной позволило Максу видеть позвоночник под натянутой смуглой кожей. Волосы также прикрывали лицо. Кровь залила стол, и с первого взгляда было нелегко разглядеть туалетные принадлежности. Из перерезанной артерии она брызнула на зеркало, промочила перед и бока платья. Вибрация в каюте, создаваемая корабельными винтами, заставляла тело вздрагивать, словно от рыданий. Оно скользнуло в бок и упало бы, если бы Макс его не поддержал. Все это не могло быть реальным, но тем не менее было таковым. Дверца гардероба позади медленно открывалась и закрывалась с доводящими до безумия монотонными щелчками, раздававшимися примерно каждые двадцать секунд, вынуждая Макса вздрагивать. Толкнув дверцу локтем, он заставил себя обойти каюту и взглянуть на тело со всех сторон. Два чемодана Эстелл давно убрали, поэтому каюта выглядела относительно свободной. Открытая белая сумка лежала на постели. Рядом валялась соболья шуба. Несколько пятен крови попало даже на стеганое покрывало. Умерла, будучи пьяной… Обои на стенах украшал рисунок в голубых и оранжевых тонах. В каюте было невыносимо душно, а переборки скрипели постоянно. Но прошло едва ли пять минут, прежде чем дверь открылась и коммандер Мэттьюз, бросив взгляд внутрь, быстро вошел и закрыл дверь. Некоторое время он молчал, и Макс слышал его астматическое дыхание. – Покончила с собой? – Нет, – ответил Макс. – Во всяком случае, я так не думаю. – Почему? – У нее перерезано горло, а я не нашел ничего, чем она могла бы это сделать. Разве только пилкой для ногтей. – Неужели убийство? – Похоже на то. Коммандер Мэттьюз окинул взглядом каюту. – Надеюсь, ты не… – Конечно нет! – Закрой дверь на задвижку. – Когда Макс сделал это, капитан сел на постель. Сообщение застало его во время бритья, и от него все еще исходил запах лосьона. Макс почувствовал его, так как тошнота обостряет обоняние. Коммандер Мэттьюз все еще тяжело дышал. Золотые дубовые листья на околыше фуражки выглядели внушительно. – Что произошло? Макс рассказал ему. – Значит, она спустилась сюда без четверти десять, – подытожил капитан, – а ты последовал за ней ровно в десять? – Да. – Я ожидал чего-то, но не этого. Выглядит так, словно… Корабль резко качнуло, и мертвая женщина скользнула в сторону, прежде чем ее успели подхватить. Она упала на спину, но снова перевернулась лицом вниз, опрокинув табурет из ванной, на котором сидела. Мелкие туалетные принадлежности – щипчики для бровей, померанцевая палочка и пузырек с лаком для ногтей – свалились со стола и упали на залитый кровью голубой ковер. В правой руке женщина все еще держала золотой тюбик губной помады. Коммандер Мэттьюз встал и подошел к ней. – Обычно умирают не сразу, – заметил он. – Она кричала или сопротивлялась? – Не знаю. Нужно спросить стюарда, не слышал ли он что-нибудь. – Ее ударили по затылку, – сказал капитан, ощупывая растрепанные желтые волосы. – Вероятно, сзади. Оглушили, а потом подняли голову и… – Он сделал режущее движение слева направо. – Ты изображаешь это очень выразительно. Коммандер Мэттьюз поднял голову. – Я видел такое раньше, – неожиданно сказал он. – На старом «Геральдике». Это сделал стюард из прачечной. – Что сделал? – Убил женщину подобным образом. Сексуальный маньяк. Только в данном случае нет никаких признаков того, что кто-то пытался… – В самом деле. – Конечно, он мог испугаться и убежать. Макс покачал головой: – У меня чувство, что здесь кроется нечто большее. – У меня тоже. Хотя все может быть. – Капитан сделал паузу. В его грубом голосе впервые слышались нотки возбуждения. Он обследовал тело более внимательно, затем быстро огляделся. – Господи, Макс, он у нас в руках! Смотри. Здесь и здесь. – Где? О чем ты? – Об отпечатках пальцев. – На правой бретельке белого платья Эстелл виднелось пятно крови, выглядевшее как четкий отпечаток пальца. Еще один, более смазанный, находился с левой стороны талии. Коммандер Мэттьюз выпрямился, тяжело дыша носом, и выдвинул два узких ящика туалетного стола красного дерева. Вынув из кармана брюк спичечный коробок, он чиркнул спичкой и поднес ее к крышке стола. Под краем стеклянного верха – в месте, которое ранее скрывало мертвое тело, – они увидели пятно, похожее на узкий отпечаток пальца. Обернувшись, капитан посмотрел на умывальник слева от туалетного стола, также снабженный зеркалом. У маленькой полочки сбоку должны были висеть два полотенца, но теперь там находилось только одно. Второе полотенце, скомканное и испачканное кровью, коммандер Мэттьюз нашел в мусорной корзине под туалетным столом. Он бросил его назад в корзину. – Все ясно, – спокойно сказал капитан. – Он прикончил ее, потом потерял голову, вытер руки и сбежал. Обычный глупый псих. – В его голосе слышалось явное облегчение. – Похоже, – согласился Макс. – Тогда почему у тебя на лице такое странное выражение? – Вероятно, ты прав, только… – Только – что? – Только это звучит уж слишком просто. «Кровавый палец». Нам все преподнесли на блюдечке. Отпечатки в тех местах, где их нельзя не заметить. Последовало молчание, нарушаемое гулом машин внизу. Затем коммандер Мэттьюз кисло улыбнулся. – Не вбивай себе в голову странные идеи, парень, – предупредил он. – Ты всегда этим отличался. Вероятно, убийца сейчас дрожит и потеет под одеялом в своей каюте, спрашивая себя, почему он это сделал и не оставил ли он каких-нибудь улик. – Капитанское лицо омрачилось. – Это достаточно скверно, но я беспокоился о… о других вещах. Дело ясное. У нас на борту маньяк. – Согласен. – Я не хочу, чтобы об этом знали, – продолжал капитан. – Незачем никого тревожить. Мы возьмем отпечатки пальцев у всех на борту корабля. Найти предлог не составит труда. А потом мы посадим убийцу под замок до прибытия в Англию. – Звучит разумно. Но ты знаешь что-нибудь об отпечатках пальцев? Как их идентифицировать и все прочее? Капитан заколебался. – Нет, но думаю, об этом знает Гризуолд – наш эконом. Погоди! – Он задумался. – Разве этот тип… как его… Латроп не говорил мне, что был кем-то вроде эксперта по отпечаткам? – Кажется, да. Нам он, во всяком случае, это говорил. – Хорошая мысль. – Капитан кивнул. – Мы привлечем его. Он полицейский и умеет держать язык за зубами. – Он юрист. Но для твоих целей, вероятно, подходит и это. Коммандер Мэттьюз его не слушал. – Сам-то ты, надеюсь, умеешь помалкивать? – Да. Сколько людей ты собираешься посвятить в тайну? Капитан задумался снова. – Как можно меньше. Разумеется, эконома, фотографа, так как нам понадобятся снимки отпечатков. И доктора… – Ты имеешь в виду доктора Арчера? – Нет, судового врача. Зачем посвящать в это доктора Арчера? – Потому что, – ответил Макс, – прошлой ночью кто-то практиковался в метании ножей в рисунок женского лица снаружи его каюты. – И он повторил рассказ доктора Арчера. – Я не пытаюсь досадить тебе, Фрэнк, – продолжал Макс, покуда капитан стоял, упершись кулаками в бока и мрачно изогнув уголки рта. – Я знаю, что у тебя и так забот хватает… – Чепуха. Это моя работа. – …но теория о сексуальном маньяке не звучит убедительно. И тебя самого это беспокоит. На какую тайну ты намекал мне вчера вечером? В чем ты подозреваешь одного из пассажиров? Более того, кто девятый пассажир? Я готов поклясться, что на борту их девять, что ты это знаешь и по какой-то причине прячешь одного из них. Коммандер Мэттьюз ограничился презрительным жестом. – Понимаешь, Фрэнк, то, что убийство произошло именно в это время, не может быть всего лишь совпадением. И наконец, мне внушают подозрение эти отпечатки пальцев. – Но, черт возьми, они же вполне реальны. Что в них подозрительного? – Не знаю. – Чушь, – кратко произнес его брат. – Может быть. – Ты ведь увивался за этой женщиной, несмотря на мой совет. Как ты думаешь, почему ее убили? – Тоже не знаю. – Тогда давай займемся делом и прищучим убийцу. Теперь слушай. Я хочу, чтобы ты нашел мистера Латропа и попросил его немедленно прийти сюда. Чем скорее мы начнем, тем лучше. А тем временем я переговорю с каютным стюардом. Он мог что-то видеть. Было бы неплохо также побеседовать со стюардессой, которая обслуживала миссис Зия-Бей. Не то чтобы это имело какое-то значение, поскольку у нас имеются отпечатки. Но меня интересует… – Его взгляд устремился на постель жертвы. На покрывале лежали открытая белая сумка Эстелл и ее меховая шуба. Макс снова заметил Два пятнышка крови на свисающей с полки части покрывала. Расстояние казалось слишком далеким, чтобы кровь могла брызнуть туда. – Меня интересует, была ли она ограблена, – задумчиво промолвил коммандер Мэттьюз. – Меня тоже, – отозвался Макс. – Почему? – Она весь вечер нянчила эту сумку, как младенца… – Макс умолк. Перед его мысленным взором мелькали другие рельефные образы. – Если подумать, я вообще ни разу не видел ее без сумки – белой, черной или из змеиной кожи. Она никогда не выпускала ее из рук – только когда клала на колени. И каждый раз сумка выглядела так, словно в ней лежал какой-то объемистый предмет. Оба подошли к полке. Коммандер Мэттьюз подобрал открытую сумку, встряхнул ее и перевернул вверх дном. На покрывало посыпался водопад мелочей – еще одна губная помада, пудреница, маленькая связка ключей, банкноты и монеты, гребень и альбом с марками. Но их внимание привлек предмет большего размера, упавший на покрывало среди других. Макс уставился на брата, который издал возглас человека, получившего удар в живот. Теперь они видели, что распирало сумку Эстелл. Это была бутылка чернил. Глава 6 Макс отправился на поиски Латропа. Он задержался в каюте Б-37 с целью убедиться, что в бутылке чернил нет никакой тайны. Это была обычная бутылка с синими чернилами хорошо знакомой американской марки, которые можно купить где угодно за десять-пятнадцать центов. Бутылка была полной и выглядела так, словно ее еще не открывали. Макс и коммандер Мэттьюз вылили немного чернил в умывальник, чтобы взглянуть на них. Было двадцать пять минут одиннадцатого. Ветер и море понемногу успокаивались, и, хотя «Эдвардик» еще качало, движения корабля стали медленными, ритмичными и почти бесшумными. Впрочем, тишина угнетала не менее, чем шум полчаса назад, но она позволила Максу быстро найти Латропа, который напевал что-то в салоне в полном одиночестве, аккомпанируя на рояле самому себе. За роялем он выглядел великим позером, делая размашистые жесты, во время которых манжеты рубашки высовывались из рукавов смокинга. О, лунный свет на берегах Уобаша И запах сена, доносящийся с полей… Латроп прервал песню и обратился к Максу: – Присаживайтесь и разрешите недавний спор между Хупером и мною. Французские офицеры всегда носят головные уборы в помещениях? Я знаю, что так делают детективы и иногда евреи. Но почему французские офицеры? У меня есть теория насчет этого парня Бенуа. Он в самом деле призрак… Сквозь сикоморы свет свечей мерцает На берегах Уобаша вдали… Зычный голос Латропа и бренчание рояля проникали в самые дальние уголки салона. Учитывая ситуацию, они звучали почти непристойно. Но Макс нашел способ это прекратить. – Не могли бы вы сразу же спуститься в каюту Б-37? Кто-то убил миссис Зия-Бей. Последовало гробовое молчание. Руки Латропа застыли на клавиатуре. Потом он обернулся. На его шее четко обозначились морщины, а лицо выглядело теперь таким же старым, как аккуратно причесанные седые волосы. – Значит, в этой истории с метанием ножа что-то было, – сказал он. – Очевидно. – Убита? Господи! Как? – Ей перерезали горло. Пока что мы не нашли никакого оружия. – Я не желаю в этом участвовать, – заявил Латроп, ударив мизинцем по клавише. – Но капитан хочет, чтобы вы пришли. Он ждет вас в каюте. – Меня? Но почему? Что я могу сделать? Боже мой, неужели мне не достаточно забот? – Правда ли то, что вы сказали нам утром? Насчет того, что знаете все об отпечатках пальцев? – Да, правда. – Латроп присвистнул. – Вы имеете в виду, что нашли отпечатки? В этом я согласен вам помочь. – Мистер Латроп, я бы хотел, чтобы вы ответили мне на один вопрос. Вам он может показаться глупым. Вероятно, это всего лишь моя нелепая идея. Скажите, можно ли подделать отпечатки пальцев? – Нет, – ответил Латроп после небольшой паузы. – Вы в этом уверены? В детективных историях всегда так поступают, чтобы навлечь подозрение на невиновных. – Знаю. Но ведь вас интересует правда. Конечно, возможно довольно хорошо репродуцировать отпечаток. Но подделка не обманет эксперта, не говоря уже о том, что не выдержит химического анализа. Если не верите мне, загляните в Гросса. Он является высшей инстанцией. Если мне не изменяет память, Гросс утверждает, что неизвестен ни один случай использования поддельных отпечатков.[8 - Гросс X. Криминальное расследование. 3-е изд. Лондон: Суит и Максуэлл, 1934. С. 192. (Примеч. авт.)] – Латроп сделал паузу. – А теперь, молодой человек, я хочу знать, почему вы просите меня об этом. Макс коротко обрисовал ему факты. – Только помалкивайте, – предупредил он. – Чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше. Впоследствии… – Ш-ш! – зашипел Латроп. Булькающие звуки и сменившее их бормотание, как если бы кто-то пробуждался от дремоты, заставили Макса обернуться. Мистер Хупер из Бристоля спал на высоком парчовом стуле. Свет тусклой лампы едва касался его. Короткое толстое тело прижималось к спинке стула, возвышавшейся над его головой, а подбородок опустился на грудь. Коротко стриженные волосы серо-стального цвета были темнее закрученных усов, вздрагивающих при каждом движении губ. Щеки порозовели от послеобеденного бренди. Опущенные веки придавали лицу почти детское выражение, а руки были сложены на животе. – Говорите тише, – сказал Латроп. – Старик неважно себя чувствует. Его сын очень болен, поэтому он и спешит домой. И все же… – Все же – что? – Кто-то убил эту женщину. Макс впервые осознал, что они приближаются к зоне ужаса, подобно тому как корабль приближался к зоне субмарин. Но он попытался отогнать это ощущение. – Ну? Вы пойдете в каюту Б-37? – Естественно. Сделаю все, что смогу. Вы тоже пойдете туда? – Не сейчас. Я должен найти эконома, а он – отыскать фотографа. Вы спускайтесь первым. Но, строго между нами, что вы думаете о ситуации с отпечатками пальцев? Латроп поднялся из-за рояля. Он выглядел обеспокоенным. – Я склонен согласиться с вашим братом. Какой-то псих… ну, вы понимаете. Мы должны добраться до него. Но полагаю, теперь будут допрашивать каждого. «Где вы были в такое-то время?» – Едва ли всех, учитывая наличие отпечатков. – Лично я не могу подтвердить свое алиби, – усмехнулся Латроп. – Большую часть времени я провел на палубе, несмотря на погоду. Единственным человеком, с которым я говорил, и то в начале вечера, была кудрявая девушка, которая утром лежала с морской болезнью. Стюард сказал мне, что ее фамилия Четфорд. – Особа с рыбьей физиономией в белом меховом манто? Латроп уставился на него: – То есть как это с рыбьей физиономией? Она очень красивая и хорошо воспитанная. Правда, я говорил с ней недолго, но она показалась мне приятной девушкой. – От таких только боль в затылке. Латроп снова недоуменно уставился на него, но Макс сам удивлялся своему тону. Словно давая выход чувствам, он вложил в эти слова всю злость, проистекавшую из совсем других причин. – Ладно, ладно, – усмехнулся Латроп. – Хотя не понимаю, почему вы так взъелись на бедняжку. Сейчас я спущусь к вашему брату. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=183655) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Достопочтенный (the Honourable) – в Англии титул детей пэров. (Здесь и далее примеч. пер., кроме примеч. авт.) 2 Кэмбелл сэр Малколм(1885–1948) – британский автогонщик. 3 Острота (фр.). 4 Тиральеры – французские колониальные воинские подразделения в Северной Африке, Сенегале и Индокитае. 5 Коммандер – звание в британском флоте, соответствующее капитану 3-го ранга. 6 «Верхняя койка» – роман американской писательницы Франсис Мэрион Крофорд (1854–1909). 7 Гудини Гарри (Эрих Вайсе) (1874–1926) – американский иллюзионист. 8 Гросс X. Криминальное расследование. 3-е изд. Лондон: Суит и Максуэлл, 1934. С. 192. (Примеч. авт.)