Волшебный пирог
Кристина Джонс


Что делать, если вас досрочно выпихнули на пенсию, если муж бросил вас в день серебряной свадьбы, а личная жизнь затерялась в тумане? Конечно, колдовать! Кулинарная книга со старинными рецептами, найденная на чердаке, полностью меняет жизнь Митци Блессинг и возвращает счастье в ее дом.





Кристина Джонс

Волшебный пирог





Глава первая


Глядя сквозь букет всклокоченных хризантем, подаренный ей по случаю увольнения, Митци размышляла, не стоит ли ей убить Троя Хейли, пусть за это и дадут десять лет тюрьмы.

Правда, ни время, ни место нельзя было считать подходящими: среди бела дня, в вестибюле банка, когда кругом толпятся, не выпуская из рук бокалы шардоне, коллеги и клиенты, не говоря уже об официальных лицах второго ряда и нескольких представителях местной прессы, – обстановка не идеальная для убийства. Пусть преступница пользуется уважением, пусть ей уже немало лет, но все равно это будет убийство – хотя финансовым кругам она, несомненно, оказала бы добрую услугу.

Трой Хейли, которому на вид можно было дать лет восемнадцать – намазанные гелем волосы торчат ежиком, лицо украшают шрамики от прыщей, – вышагивал, как павлин, под восторженным взглядом всех сотрудниц в возрасте до тридцати по сводчатому зданию постройки девятнадцатого века, будто филиал банка в Уинтербруке принадлежал лично ему. Что было, как мрачно подумала Митци, не так уж далеко от истины. В конце концов, он был новым менеджером.

Митци недоверчиво покачала головой, глядя на него, – уверенный в себе, он смеялся, шутил и пожимал руки. Трой Хейли был катастрофически и недопустимо молод. Ах, конечно же, она ничего не имела против молодежи вообще. Она всегда гордилась тем, что молодо выглядит и придерживается современных взглядов, и с удовольствием общалась с теми, кто был моложе ее; она восхищалась их оптимизмом и в то же время сочувствовала им – ведь так непросто становиться взрослыми в нынешней обстановке, когда никто ни в чем не может быть уверен.

Она всегда считала, что ей посчастливилось вдвойне – и намного больше, чем нынешнему поколению, – поскольку детство ее пришлось на спокойные, уютные пятидесятые, а подростком она успела насладиться неслыханной свободой, возможной только в шестидесятые. Сейчас жизнь обходится с молодыми сурово, она неумолима и даже жутковата. Но при всем своем сочувствии молодежи в целом Митци все же была уверена, что Трой Хейли слишком неопытен, чтобы брать на себя хоть какую-то ответственность. Лет ему небось столько же, сколько ее дочерям.

При этой мысли Митци поморщилась. Ее дочки, Лулу и Долл, едва ли могут решить свои личные проблемы, не то что управлять финансовыми операциями крупного банка. Но ведь кто-то, несомненно обладавший деловой хваткой, дал этому мальчишке возможность всецело распоряжаться жизнями и счетами сотен клиентов.

При этом Троя Хейли, как отлично знала Митци, «продвигали ускоренными темпами». Она постоянно слышала это выражение с тех пор, как месяц тому назад нежданно-негаданно объявили о его назначении, а также о том, что ей предстоит досрочно выйти на пенсию. Как она понимала, на сленге деловых кругов это означало «выпускник школы бизнеса, имеющий горы дипломов и сертификатов, но при этом совершенно неопытный».

А ведь когда-то все медленно, шаг за шагом поднимались по служебной лестнице. Ступенька за ступенькой осваивая профессию. Неужели повышение больше не требуется заслужить? Неужели не нужно накапливать знания, расти, наполняясь чувством собственного достоинства, стать уважаемым человеком, – да и разве может работать банковским менеджером человек по имени Трой?

Митци прикусила губу и чуть было не засмеялась над самой собой. Да она серьезно рискует превратиться в настоящего Виктора Мэлдрю,[1 - Главный герой популярной в Великобритании многосерийной комедии «Одной ногой в могиле»; имя персонажа стало нарицательным и обозначает недовольного, постоянно жалующегося пожилого человека. – Здесь и далее примечания переводчика.] и это она-то, которая всегда гордилась своим «хипповским» отношением к жизни и своей невозмутимостью. Уравновешенность хороша только к месту, решила она, но все меняется, когда под угрозу поставлено твое выживание.

Она глянула на свое отражение в стеклах – за окнами банка уже становилось темно, а от света хрустальных люстр падали маленькие тени, льстившие самолюбию. Элегантная и аккуратная, с модной стрижкой, переливающейся десятками разных оттенков темно-красного, да что вы, конечно же, она не похожа на человека, которому предстоит выйти на пенсию. Ведь пенсионеры, кажется, это развалины, закутанные в разные шарфики и шаркающие ногами?

И что, вот так все и кончилось? Жизнь прошла? И теперь ей осталось только смотреть дневные телепередачи и посещать клубы, где пенсионеры встречаются за ланчем?

– Великолепно! Улыбочку! – В нескольких дюймах от лица Митци внезапно щелкнула камера; это была девушка из газеты «Уинтербрук адвертайзер». – А теперь не хотели бы вы сняться вместе с Троем?

– Спасибо, но, думаю, не стоит, – Митци переложила букет хризантем в другую руку. – Я ведь отсюда ухожу. Вашим читателям, как мне кажется, будет гораздо интереснее «новый порядок». Возможно, больше подойдет фотография Троя, э-э, с сотрудником, который занял мое место.

– Да, конечно, спасибо.

Явно не заметив иронии, девушка направила камеру в сторону Троя и Тайлера – так звали только что назначенного помощника Троя, столь же прыщавого и напомаженного. Предположительно, ему предстояло работать на должности Митци, к тому же взяв на себя и обслуживание частных клиентов, а ведь, как она догадывалась, ему никогда в жизни не случалось стенографировать, варить кофе или организовывать конференции.

Трой и Тайлер! С такими именами им стоило стать ведущими какой-нибудь детской передачи. А у всех девиц с гнусавыми голосами, принятых недавно на работу в справочную службу, имена были вроде Шанталь-Линн или Лорен-Сторм, а еще… Митци сердито фыркнула, спрятав лицо за букетом, так что папиросная бумага громко зашуршала.

– Вы в порядке, моя дорогая? – мистер Дикинсон, уволенный одновременно с ней, легко дотронулся до ее руки. – Не слишком огорчаетесь?

– Огорчена не особенно, а вот сердита не на шутку. – Митци снова поворошила хризантемы в букете и щелкнула пальцем по обертке. – Я просто призадумалась, не стоит ли удушить этого ужасного паренька моим стильным шарфиком из рафии. Вы только посмотрите на это. Букет даже не перевязан приличной лентой.

– Вам, по крайней мере, не подарили какие-нибудь дурацкие часы, – вздохнул мистер Дикинсон. – Почему часы, черт бы их побрал, всегда дарят именно тогда, когда меньше всего тянет наблюдать за тем, как улетает время?

Они посмотрели друг на друга, и на их лицах синхронно отобразилось сочувствие.

– Приветствую. – Трой Хейли, судя по всему, успел уже избавиться от прессы, подлизывающихся клиентов и отряда поклонниц в мини-юбках. – Как отдыхается?

– Вы ведь не особенно хотите услышать ответ на ваш вопрос, – свирепо зыркнула на него сквозь букет Митци, – правда? Да нет, лучше скажу по-другому. Что именно мы, с вашей точки зрения, должны сейчас чувствовать – мы, посвятившие этому банку последние тридцать пять лет своей трудовой жизни? Те, кого в полном расцвете сил отправили перебиваться на подножных кормах? Выгнали на пенсию, хотя мы еще много лет могли бы приносить пользу?

Трой Хейли пожал плечами.

– Это нелегко. Да, я, конечно, понимаю, что вы сейчас чувствуете по поводу всего происходящего, но настала пора новых игр. Все решают молодые. Технология – вот наш новый рок-н-ролл. Времена меняются. Сейчас, когда повсюду действуют телефонные информационно-справочные службы, а банковские операции можно совершать с домашнего компьютера, никто уже не хочет приходить в банк лично и общаться с менеджером лицом к лицу, э-э… ну, вы понимаете, о чем я. – Он по-приятельски похлопал Дикинсона но плечу. – Да что там, Нев, у вас теперь будет масса времени и с садом повозиться, и в гольф поиграть, а?

Нев? Нев? Митци чуть не задохнулась от возмущения. Ни разу за все те годы, что она была правой рукой мистера Дикинсона, она не назвала его Невилем – и уж тем более Невом. Даже совсем молодыми, когда она поступила в банк кассиром-стажером, а мистер Дикинсон стал старшим служащим, они всегда называли друг друга мистер Дикинсон и миссис Блессинг. Как только этот нахальный, самодовольный сопляк может позволять себе такую фамильярность!

– Меня совершенно не интересует ни садоводство, ни гольф, – холодно проговорил мистер Дикинсон. – Возможно, у меня теперь окажется чуть побольше времени, чтобы разгадывать кроссворды в «Таймс», но даже это, как мне кажется, не особенно компенсирует мой вынужденный уход на пенсию.

Трой Хейли усмехнулся.

– Попробуйте увидеть в этом и хорошую сторону, Нев. В конце концов, пока здесь все пашут, вы получите свою пенсию и единовременную выплату – и мир, так сказать, у ваших ног. Сам я с радостью ожидаю того дня, когда выйду на пенсию. Надеюсь разобраться с делами до сорока. Совершенно не хочу сидеть за рабочим столом до… э-э…

– Мне пятьдесят пять, а мистер Дикинсон не намного меня старше, – уточнила Митци зловеще спокойным голосом. – Нам, вероятно, столько же лет, сколько вашим родителям. Как бы они, по-вашему, реагировали, если бы их в нашем возрасте выгнали с работы?

– Вообще-то мои родители моложе вас, и они уже скоро перестанут вкалывать за зарплату, поскольку удачно вложили средства в индивидуальные сберегательные счета, – довольным тоном отозвался Трой. – К вам по возрасту ближе мои дедушка с бабушкой – а они сейчас развлекаются на Коста Дорада. Почему бы вам не подыскать себе симпатичный пансионат в более солнечном климате, Митци? В конце концов, теперь вы можете заниматься только собой, да? Разве есть какой-то смысл впустую потратить остаток своих дней в такой бесперспективной дыре, как Уинтербрук, если уже не нужно здесь торчать, а? Митци сделала глубокий вдох.

– Мистер Хейли, обо мне вы не знаете ничего. Вы ничего не знаете ни о моих надеждах и мечтах, ни о моей личной жизни, ни о моей семье, ни о моих обязанностях, ни о моем доме. Вы ничего не знаете, и точка. А если вы сами считаете Уинтербрук таким непривлекательным местом, то почему же, позвольте спросить, вы находитесь здесь, у нас, в Беркшире?

Мистер Дикинсон хихикнул, глядя на подаренные часы.

Трой, судя по всему, ничуть не обидевшись, улыбнулся.

– Эй, только не надо кипятиться. Уинтербрук – просто стартовая площадка, откуда можно будет добраться до чего-то большого и значительного. Надо начать в этом захолустном Беркшире и стремиться выше и выше. Новая политика банка предусматривает регулярные кадровые перестановки. В одном филиале работаешь максимум восемнадцать месяцев, а потом – в другом месте и на более высокой должности… Когда нам с Тайлером исполнится столько, сколько сейчас вам, вы уже не застанете нас здесь. Рутина нас не затянет.

– Да, думаю, что мы вас не застанем, – неторопливо кивнула Митци. – Так что мы должны благодарить судьбу за такие приятные мелочи.

– Ну да… – На лице Троя читалась неуверенность. – А мне пора дальше. Еще надо много кого увидеть, переговорить кое с кем. – Он протянул руку. – Пусть пенсионные годы для вас обоих будут долгими и счастливыми.

Подавляя в себе желание засунуть свой букет ему в глотку и затолкать поглубже – вряд ли такое поведение было бы в духе идеалов «мира и любви», – Митци с ненавистью посмотрела на удаляющегося Троя, стройного, как тростинка, одетого в костюм в тонкую полоску. Вне всяких сомнений, он изводил себя упражнениями в спортзале. Кажется, все молодые люди переедают в фаст-фудах, а потом пытаются это компенсировать на тренировках. При таком руководителе, как Трой, прямо в здании банка устроят тренажерный зал. И бар здоровья – что бы там ни скрывалось за этими словами, – а возможно, и Интернет-кафе.

Мистер Дикинсон уже поплелся к дверям, сжимая в руке часы. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Никто не прощался.

Митци взяла стопку открыток, беспощадных в своей жизнерадостности, и остальные подарки по случаю выхода на пенсию – вполне симпатичную хрустальную вазочку и чек на довольно круглую сумму, – и вдруг ей захотелось уехать как можно дальше от этого мероприятия. Оставаться не было смысла. Она здесь больше не нужна. Ей хотелось только одного – пойти домой.



Минут двадцать спустя она уже была дома, в Хейзи Хассоксе, деревеньке по соседству с Уинтербруком, где ее, как обычно, тепло встретили родные стены. Отперев дверь довоенного дома из красного кирпича, стоявшего в ряду таких же домов, – вот уже тридцать пять лет открывает она эту дверь, с тех самых пор, как приехала сюда невестой, – Митци шагнула в мир богатства цвета, в мир сияющей, как драгоценные камни, роскоши.

В прихожей все было темно-синее и золотое, тихо мурлыкало свою добрую песенку центральное отопление. Митци подняла с пушистого коврика цвета кобальтовой сини, лежавшего у дверей, утреннюю почту, пролистала ее – рекламные листовки, рассылки, бесплатная газета, – и тут же выкинула все это в мусорное ведро, а потом распахнула дверь в гостиную. Сбросив узкие ботинки на коврике цвета чернослива и зашвырнув шерстяной жакет на спинку темно-фиолетового бархатного дивана, она оглядела свою гостиную и испытала глубочайшее наслаждение.

Ее дом – стильный, шикарный, уютный – неизменно радовал Митци. Конечно, таким он был не всегда. Когда она вышла замуж за Ланса, дом выглядел практически так же, как и у всех остальных: «миленькие» кремовые стены, два кресла, обитых серо-коричневой синтетикой, и такой же диван, камин, выложенный из пестренького камня, бежевые ковры, со вкусом расставленные статуэтки фирмы «Роял Дултон».

Только десять лет назад, после развода, решила она превратить их жилище в свой дом.

Октябрьский денек подходил к концу, и уже ощущалось, что ночь будет прохладной, и Митци зажгла несколько ламп с малиновыми абажурами, а потом включила газовый камин, стилизованный под настоящий. Отблески тут же засияли на многочисленных ярких стеклянных безделушках, на подсвечниках, украшавших каждый уголок, осветили книжные полки, занимавшие всю стену, от пола до потолка, покатились каплями света по букетам сухих цветов, окрашенных во все цвета радуги.

Митци, как и каждый раз, оказываясь у себя в гостиной, с наслаждением вздохнула и задернула темно-лиловые бархатные шторы – за окном были уже сумерки. Из всех времен года она всегда больше любила осень, и богатство красок за окном будто эхом отдавалось в стенах ее дома, – но сможет ли она теперь так же радоваться всему этому? Сейчас, когда каждый день с утра до вечера она будет все так же одна, а на горизонте маячит совершенно безрадостная перспектива – через пару недель начнется зима, и дни станут короткими и темными?

Ради бога, не раскисай, резко одернула она себя. Тебе уже приходилось пережить большие жизненные потрясения, и ты справилась. И вполне сможешь сделать это снова. Выбора у тебя в общем-то и нет. Не тебе ли на вечеринке по случаю твоей серебряной свадьбы рассказали, что у мужа есть любовница, и ты это пережила, значит, не страшен тебе и ранний выход на пенсию, и прекрати мне тут!

Сразу после развода она чувствовала себя обездоленной, со страхом думала, как станет дальше жить, без Ланса, но ведь, конечно, тогда Лулу и Долл жили с ней, дома, а еще у нее был банк.

На этих незыблемых основах и удержался мир, пошатнувшийся было из-за измены Ланса. Дочки, банк, друзья, распорядок дня – все это придавало миру постоянство, позволяло ей чувствовать себя необходимой, так что за последние десять лет она постепенно перестроила всю свою жизнь, радуясь свободе, и в конце концов, оставшись жить одна, стала получать от этого огромное удовольствие.

Но с сегодняшнего дня все будет уже совсем не так. Девочки теперь жили каждая в своем доме и с любимым человеком, так что теперь, когда ее уволили из банка и нет больше причин каждое утро подниматься с постели, она предоставлена самой себе. Чем она теперь будет занимать себя целыми днями? Быть одной и быть одинокой – она старалась не думать о том, какая пропасть лежит между этими словами. Ей пришло в голову, что очень скоро придется самой это сполна испытать.

Митци фыркнула, поймав себя на таких слезливых мыслях, и неслышными шагами направилась на кухню, захватив новую хрустальную вазочку и хризантемы. Цветы здесь будут смотреться хорошо, решила она и плеснула воды в вазочку, а потом обрезала жесткие стебли, ощущая их холодный горьковатый запах. Плотно прижавшиеся друг к другу лепестки золотого, бронзового и красноватого оттенков идеально вписывались в обстановку ее кухни. Она поставила вазу посредине кухонного стола – на его месте должен бы был стоять, как во всех славных деревенских кухнях, старинный сосновый стол, который отскребли и отмыли добела, но на самом деле стол был марки «МФИ», с живенькой желтой скатертью.

– В гостиной уже горит камин, – сказала она, обращаясь к корзине для белья.

Корзина для белья безмолвствовала.

– А через пару минут, когда переоденусь, буду готовить ужин. Ладно?

Ответа не последовало.

Митци внимательно посмотрела на корзину.

– Да, я знаю, я вернулась домой непривычно рано, но вам к этому просто придется привыкнуть. Теперь я все время буду сидеть дома…

В корзине что-то тихо зашелестело. Из ее глубин появились две серых пушистых кошачьих головы. На Митци уставились четыре мерцающих бледно-зеленых глаза. Ричард и Джуди, без пяти минут голубые персы, которых Митци подобрала в гараже возле банка – тогда-то они были крошечными, тощими, голодными котятами, – потянулись, изящными движениями выбрались из корзины и стали радостно тереться о ее ноги.

Митци погладила их, с удовольствием ощущая мягкую шерсть, шелком струившуюся под пальцами. Кошки будто старались перемурлыкать друг друга.

– Ладно-ладно, я была не права, одна я не останусь, – она поцеловала их в макушки. – У меня есть вы… да и кто знает, может, я научусь готовить, или найду новую работу – или даже мужчину, с которым можно будет коротать время.

Ричард и Джуди прищурились и перестали мурлыкать.

Митци пожала плечами.

– Согласна, это маловероятно – но разве нельзя девушке помечтать? А теперь, минуточку, я переоденусь в наряд домашней клуши, и тогда мы найдем что-нибудь подходящее, чтобы отметить сегодняшнее событие одиноким ужином.

На то, чтобы принять душ и переодеться в разноцветный свитер, Митци потребовалось менее получаса. Она окинула взглядом свой будуар, переливавшийся золотистыми красками. Во времена Ланса здесь все было таким же скучным, как и в остальных комнатах, а теперь Митци, среди этого роскошного абрикосового и медового цвета, в мягком свете ламп, окруженная радующими глаз драпировками, украшенными бисером и блестками, испытывала настоящее, ничем не омрачаемое, чувственное блаженство. В первую очередь надо заняться своим гардеробом и избавиться от ненужного. Все свои деловые костюмы она отдаст в благотворительный магазин, от старого барахла избавится и какое-то время не будет сидеть без дела. А зачем ограничиваться одной только спальней? Почему бы не привести в порядок весь дом? Почему бы не устроить генеральную уборку и вынести хлам из своей жизни?

Слегка приободрившись от мысли, что в ближайшие несколько дней ей будет чем заняться, она отправилась на первый этаж, накормила и напоила Ричарда и Джуди, а потом принялась разглядывать гору готовых обедов, упакованных по одной порции, которые хранились у нее в морозильнике.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда она остановила свой выбор на готовом замороженном блюде из цыпленка и собралась запить его стаканчиком сухонького.

– Привет, мама, – раздался у нее в ухе бодрый голос Долл. – Как все прошло? Да нет, не надо рассказывать, я у тебя попозже появлюсь, сразу же после работы. Тут у нас всего-то парочка пациентов осталась, так что я буду через полчаса или вроде того. Принести тебе рыбы с картошкой?

Митци улыбнулась.

– Рыба с картошкой – это замечательно, но разве тебя не ждет дома Брет?

– Да он же будет спать, как обычно, – голос Долл звучал все так же бодро. – Он и знать не будет, дома я или нет. Не хочу оставлять тебя сегодня вечером одну. А не захватить ли мне еще бутылочку-другую, чтобы отметить твою свежеобретенную свободу?

Митци нежно улыбнулась телефонной трубке. Ее старшая дочь была неисправимой оптимисткой.

– Это тоже будет чудесно. Спасибо, милая. Подогрею тарелки, остужу бокалы, а тут уже и ты приедешь.

Пока она засовывала замороженное блюдо из цыпленка обратно в морозильник, телефон снова зазвонил.

– Мы сейчас готовим огроменную запеканку с колбаской, – в ухе у Митци раздался громкий голос ее соседки, Фло Спрэггс. – Я знаю, что ты для себя ничего не готовишь. Мы с Клайдом подумали, что ты могла бы заскочить к нам – день у тебя был сегодня не самый веселый и так далее. А Клайд откупорит бутылочку бузины с ревенем, свою особенную. В конце концов, ты же, голубушка, не хотела бы сегодня вечером сидеть одна, да?

– Ах, Фло, это очень мило с твоей стороны, но ко мне Долл зайти собирается, сразу после своей смены, и она возьмет с собой рыбу с картошкой. Может, ты оставишь мне до завтра немного запеканки?

– Само собой, – убедительно ответила Фло. – Мы всегда готовим чересчур много. Ну что же, хорошо, голубушка, главное, чтобы ты не оставалась одна. Знаешь что, а заходи-ка ты к нам с утра, на поздний завтрак, ладно?

– Чудесно, – улыбнулась Митци. – Я принесу печенье. Спасибо, Фло.

– Мы всегда тебе рады, голубушка. Мы ведь просто не хотим, чтобы сегодня вечером тебе было одиноко.

– Конечно, мне будет немного неуютно, но… ой, кто-то звонит в дверь… Утром увидимся – и большое тебе спасибо.

Все еще сжимая в руке телефонную трубку, Митци открыла входную дверь. На крыльце, в сумерках, стояли ее соседки из ближайшего дома с другой стороны – иссохшие старушки-сестры, старые девы Лаванда и Лобелия Бендинг; в руках они держали маленькие блюдца, накрытые фольгой.

– Мы решили проверить, все ли с тобой в порядке, – объявила Лаванда. – Да, Лобелия?

– Да-да, – подтвердила Лобелия. – Мы знаем, каково это – быть выброшенными за ненадобностью. Мы не хотели, чтобы ты наделала глупостей, правда, Лаванда?

– Митци, девочка, у тебя сейчас сложный возраст, – сказала Лаванда. – Гормонов уже не хватает и тому подобное. От этого начинается настоящий кошмар. Сначала тот бабник, за которого ты вышла замуж, тебя бросил, а теперь ты осталась без работы – мы подумали, что этого тебе будет уже не выдержать. Многие, знаешь ли, в твоем возрасте совершают самоубийство, особенно если чувствуют, что никому не нужны.

– Поэтому мы пришли подбодрить тебя, – просияла Лобелия. – И присмотреть за тобой – ах да, мы же приготовили тебе славные сэндвичи. С рыбной пастой.

Митци прикусила щеки изнутри, чтобы не рассмеяться.

– Спасибо… ах, это так мило с вашей стороны, но, честно говоря, у меня все отлично. И ко мне уже едет Долл и везет мне рыбу с картошкой, так что одна я не останусь. И, честно вам скажу, я совершенно не помышляю о самоубийстве. Конечно, я немного грущу, но в целом я в полном порядке.

– Сейчас ты в состоянии шока, – кивнула Лаванда, снимая с блюдца фольгу, после чего с аппетитом приступила к сэндвичу с рыбной пастой. – Сейчас у тебя в крови бушует адреналин, но совсем скоро тебе придется столкнуться с жестокой реальностью.

– М-да, это я учту… послушайте, а не зайти ли вам в дом? На улице холодно, а…

Сестры Бендинг не стали дожидаться повторного приглашения. Две фигуры, одетые в длинные шерстяные юбки и сильно застиранные кофты, прошмыгнули мимо Митци и расположились перед камином.

– Не закрывай дверь, голубушка, – раздался из-за забора голос Фло. – Запеканку я поставила на медленный огонь. Мы с Клайдом подумали, что к рыбе с картошкой, которую несет наша маленькая Долл, тебе неплохо будет выпить капельку бузины с ревенем.

Несколько ошеломленная, Митци подождала Фло и ее мужа, спешивших по садовой дорожке.

– Честно говоря, мы увидели, что к тебе пришли Лав и Лоб, – хрипло сказал Клайд и поцеловал Митци в щеку, уколов ее усами; в руках у него брякнули друг об друга несколько винных бутылок – Мы решили, что тебя нельзя оставлять одну в их обществе, а то ты будешь в петлю лезть.

– У тебя здесь так тепло и славно, Митци, – радостно защебетали сестры Бендинг, когда в гостиную прошагали супруги Спрэггс. – Учти, теперь тебе придется считать каждую копейку, ведь ты больше не зарабатываешь. Недолго тебе осталось вот так включать отопление. Мы-то знаем, каково сидеть дома, закутавшись потеплее, когда можешь позволить себе включить камин только после сериала «Улица Коронации»… О-о, мистер Спрэггс! Домашнее вино вашего приготовления! Какая прелесть!

– Принесу бокалы, – слабым голосом проговорила Митци. – Еще, может, позвоню в кабинет дантиста и попрошу Долл принести побольше рыбы с картошкой, раз уж тут у нас намечается что-то вроде вечеринки.

– Для нас это будет изысканным угощением, – Лаванда отправила в рот последний сэндвич, едва опередив потянувшуюся за ним Лобелию. – Мы никогда не кушаем в кафе и ресторанах. Разве мы можем такое себе позволить, при нашей-то пенсии. Да ты и сама узнаешь, дорогая Митци. Так что кушай вдоволь, пока есть такая возможность.

Войдя в кухню, Митци улыбнулась Ричарду и Джуди, которые ретировались в корзину для белья и пристально смотрели на нее круглыми глазами.

– Да, знаю-знаю. А я-то думала, что мне будет одиноко… Господи, а это кто бы еще мог быть?

Входная дверь громко хлопнула. Болтовня в гостиной стихла.

Митци шагнула в прихожую и с удивлением увидела вначале гору сумок и мешков, загромождавших вход, а потом и младшую дочь, одетую в афганскую дубленку. Девушка прислонилась к входной двери, глаза у нее были красными.

– Привет, мама, – шмыгнув носом, произнесла со слезами в голосе Лулу, выглядывая из-под скрывавшей лицо массы тоненьких светлых косичек. – Я ушла от Найэлла. На этот раз он зашел слишком далеко – никогда, никогда в жизни к нему не вернусь. Никогда! Надеюсь, ты не будешь возражать – я вернулась домой, насовсем.




Глава вторая


Митци взглянула на набитые до отказа спортивные сумки, несколько мешков для мусора и еще парочку переполненных пакетов из магазина «Уайтроуз» – все эти вещи, разбросанные по прихожей, вызывали у нее ощущение дежавю.

– Ох, милая, да неужели все снова, – бодро улыбнулась она младшей дочери. – Ну конечно же, ты же знаешь, я буду очень рада, если ты останешься у меня, доченька. Твоя комната всегда тебя ждет, но мы же с тобой обе знаем, что уже завтра, или еще раньше, ты вернешься к Найэллу, поэтому, возможно, стоит оставить вещи прямо здесь, и ты присоединишься к нашей вечеринке?

– К вечеринке? – Лулу откинула с лица косички, застучали вплетенные в них бусинки, и на Митци уставились сильно подведенные карандашом глазищи. – Вот незадача. Не может быть, разве у тебя сегодня день рождения?

Митци покачала головой.

– День рождения был месяц назад. Ты еще мне подарила мочалку из люфы и книгу по трансцендентальной медитации.

– Да, так оно и было, – на лице Лулу мелькнуло облегчение. – Так что же мы сегодня празднуем?

– А, это у нас просто небольшая импровизированная гулянка, все благодаря соседям, – мы отмечаем всего-навсего мой вынужденный уход на пенсию. Конец моей жизни. Официальный переход в категорию лиц преклонного возраста. Существующих на подножном корму. Более не нужных.

– Ну я и дала маху! – Лулу, расстроенная, перешагнула через вещи, разбросанные по прихожей, и обняла мать. – Так это сегодня? Ах, мама, я так виновата! Как же я могла забыть.

В ответ Митци тоже обняла ее, помня, как всегда, какая хрупкая у нее дочь. Как будто обнимаешь птенца. От Лулу пахло старой одеждой, чем-то непонятным и загадочным, похожим на мускус, и пылью. Митци и не рассчитывала, что Лулу вспомнит про эту дату. Все двадцать восемь лет своей жизни Лулу ни разу еще не удавалось хоть о чем-нибудь вспомнить вовремя.

– Это не имеет никакого значения, правда-правда. Ты ведь оказалась здесь – не важно, случайно или намеренно, – и Долл уже едет сюда, везет рыбу с картошкой. Да, кстати, надо бы мне ей позвонить и попросить ее прихватить еще еды, и…

Лулу сняла афганскую дубленку и швырнула ее на перила, где ее одеяние провисело пару секунд, а затем соскользнуло на ступени.

– Ну вот! Долл знала, что все будет сегодня! Почему же она мне не напомнила, она же знает, что у меня за память… Да, – она бросила на мать взгляд, полный ярости, – и я не собираюсь возвращаться к Найэллу. На этот раз все кончено. Навсегда.

Митци кротко улыбнулась.

– Конечно-конечно, не собираешься. А теперь ступай в гостиную и поболтай с Фло и компанией. Я позвоню Долл, чтобы она захватила еще еды, а с тобой мы попозже обо всем поговорим.

Митци взяла в руку трубку и закрыла за собой дверь на кухню. Ричард и Джуди ловко выпрыгнули из своей корзины и начали увиваться вокруг ее ног. Пока на столе администратора стоматологического кабинета Хейзи Хассокса звонил телефон, Митци нежно гладила пару пушистых серых голов; она думала о своих дочерях и уже не в первый раз поражалась, как у них с Лансом родились такие разные дети.

Внезапно на том конце подняли трубку, и Митци просто подпрыгнула от свирепого тона.

– Ой… да, привет, Вив. Это Митци. Да, мама Долл. Она все еще в кабинете? Вот и хорошо, чудесно – послушай, передай ей, пожалуйста, чтобы она взяла рыбы с картошкой еще на пятерых – ну, и для нее самой, естественно. А, и не могла бы она захватить еще и вегетарианский бургер, для Лу? Скажи ей, что деньги, как только она придет, я отдам. Спасибо. Что-что? Нет, у меня не день рождения. Нет, ничего особенного. Нет, мы совсем ничего не празднуем, совершенно ничего… Что? Я сегодня вышла на пенсию, вот и все – да, сегодня. Да, быстро время пролетело. Нет, я понятия не имею, чем буду теперь заниматься. Ставить цветы в церкви? Серьезно? Да нет, как-то об этом не думала… нет, и в боулинг-клуб меня не тянет, и на встречи за чашкой кофе «Для тех, кому за…» – или как? Чай после крикета? Господи боже мой…

Она выключила трубку, чтобы не дать Вив еще больше испортить ей настроение. Церковные цветы, встречи «Для тех, кому за…», боулинг и посиделки после крикета – всем этим занимались и распоряжались пожилые дамы. По-настоящему пожилые. Вроде Лобелии и Лаванды. Все они носили вязаные жилетки, а заходя в помещение, снимали пальто, но оставались в головных уборах, а в «Уинтербрук адвертайзер» в первую очередь читали колонку с некрологами.

Ну конечно, конечно же, до этого еще не дошло. Она совсем не такая. Ведь она все еще начинала танцевать на кухне, услышав по «Радио-2» «Роллинг стоунз», и помнила, как она так же танцевала босиком в Гайд-парке в шестьдесят девятом году; она чувствовала, что с тех пор не стала ни на один день старше.

Она схватила в охапку Ричарда и Джуди и обоих поцеловала.

– Похоже, меня официально внесли в список сморщенных старушек Хейзи Хассокса. Ура… Так что, если вы когда-нибудь увидите, что вместо шляпы я надела чехольчик для чайника, или в полночь я стану ходить по саду и обрезать ветки, или буду начинать каждую фразу со слов «в наши дни все было по-другому», вы получаете полное право подыскать себе новых хозяев, договорились?

– Тебе надо за собой последить, голубушка, – проворковала Фло Спрэггс, распахнув дверь на кухню. – Разговаривать с самой собой – это же один из первых признаков. Я-то просто пришла взять несколько бокалов для бузины с ревенем, которую нам сделал Клайд. А то малышка Лулу пьет прямо из бутылки. Говорит, что у нее эмоциональное потрясение.

– Когда у нее только нет этого самого потрясения? – вздохнула Митци, потянувшись к шкафчику над плитой, в котором стояло множество разносортных бокалов. – У них с Найэллом всегда были бурные отношения. Не то, что у Долл и Брета.

Фло взяла бокалы.

– Ах, а может, лучше все же, когда иногда летят искры. Бывает, смотрю на твою Долл с ее Бретом, и мне их жалко.

– Неужели? Я всегда думала, что они…

– До слез наскучили друг другу, – кивнула Фло. – Помяни мое слово. Они же вместе с самого детства, со школы, – сколько же это уже, пятнадцать лет? Пусть они и не женаты, но все равно – пятнадцать лет одного и того же. От чего будет трепетать сердце при такой жизни?

– Может, им и не нужны никакие переживания. Возможно, они нашли для себя то, что искали, довольны своими теплыми отношениями и ничего не хотят менять. Может, они и так счастливы вместе.

– А может, и нет, – Фло брякнула бокалами друг об друга. – Как бы то ни было, у тебя теперь будет достаточно времени, чтобы разобраться с проблемами обеих дочек, да?

– Да, думаю, будет. – Бросив напоследок невеселый взгляд на Ричарда и Джуди, Митци взяла оставшиеся бокалы и вышла из кухни вслед за Фло.

В гостиной все так же грелись у огня тощие сестры Бендинг – они стояли бок о бок, спиной к мерцающим огонькам камина, приподняв свои длинные юбки, чтобы дать теплу добраться до костлявых ног в фильдекосовых чулках.

На диване сливового цвета Клайд убежденно что-то втолковывал Лулу, которая, судя по ее расфокусированному взгляду, приняла уже далеко не один стакан бузины с ревенем. Митци надеялась, что скоро приедет Долл и принесет пакеты с рыбой и картошкой, – Лулу определенно потребуется принять побольше насыщенных жиров и углеводов, которые впитают в себя алкоголь. Крепость домашнего напитка, приготовленного Клайдом, составляла почти пятьдесят градусов. Поговаривали, что Фло заправляла этой смесью мопед, и каждый год настойка непременно шла в ход пятого ноября,[2 - Ночь Гая Фокса, когда по традиции в Англии сжигают чучела, изображающие героя праздника, заговорщика, собиравшегося взорвать парламент] обеспечивая праздничное настроение перед фейерверками в Хейзи Хассоксе.

Пока Фло деловито наполняла бокалы, Митци с нежностью улыбалась разнородной компании, собравшейся в гостиной. Пришли они – не считая, конечно, Лулу, – из-за того, что беспокоились о ней и не хотели оставлять ее одну. Может, все сложится и неплохо. Может, она и привыкнет к занятиям в духе «Женского института» и к дешевым ланчам, которые устраивались для пенсионеров в «Волшебной долине», единственном пабе Хейзи Хассокса, к тому, что ей не придется постоянно напоминать себе выщипывать брови, брить ноги и следить за тем, чтобы обувь была чистой…

– Мы как раз говорили, дорогуша Митци, – Лаванда схватила бокал вина, ни на миллиметр не отодвинувшись от камина, – что тебе придется найти себе какие-нибудь занятия, чтобы не дать себе, ну, тронуться. Так, Лобелия?

– Да-да, вот именно, – Лобелия залпом осушила свой бокал, и это отнюдь не заставило ее кашлянуть или сморгнуть слезу. – Большое горе остаться одной и понять, что никому не нужна. В этом смысле нам с Лавандой очень повезло, пусть мы и старые девы. Мы можем остаться вообще без денег, и никаких надежд на чудеса у нас тоже не будет, но нас-то двое. Есть кому позаботиться о тебе в такие дни, когда с самого утра кажется, что лучше всего будет засунуть голову в духовку и включить газ.

– А, да-да, я понимаю, здесь есть свои преимущества… – Митци уставилась в пол.

Лаванда шумно допила последние капли из бокала и протянула его, чтобы ей налили еще.

– Каждый раз после получения пенсии, в четверг днем, мы собираемся в отдельном баре в «Волшебной долине» и играем там в лото, попивая амонтильядо. Тебе там очень понравится. Тебя записать?

Лулу с ужасом посмотрела на мать, но Митци, не заметив ее взгляда, кивнула.

– Это было бы, м-м, очень мило с вашей стороны.

– А может быть, – продолжила Лобелия, когда Клайд долил доверху оба бокала, – ты захочешь связать несколько квадратиков для одеял, которые мы шьем на Рождество. Мы всегда делаем их много-много и дарим одиноким старым людям из нашей деревни.

Митци снова кивнула. Скоро, наверно, и на ее пороге появится сорокалетняя дамочка со свежим лицом и преподнесет ей в подарок лоскутное одеяло из коричневых и зеленых квадратиков.

– А если окажется, что ты не сможешь свести концы с концами, – Лаванда качнулась в сторону камина, – то всегда можно брать жильцов. Мы собираемся сдать свободную комнату, так что нам не придется довольствоваться одними нашими пенсиями, да, Лобелия?

– Да-да, – подтвердила Лобелия. – Мы поместили объявление в кабинете доктора. Мы предлагаем еще и завтрак. Кукурузные хлопья и тост. Мы хотели бы, чтобы у нас поселилась милая молодая леди, хороший специалист. Чтобы она во всем как следует разбиралась, – да только наш ворчун доктор, черт его возьми с его левыми взглядами, сказал, чтобы мы в объявлении не оговаривали, э-э, половые признаки.

– Пол, – с ужасом поправила Лаванда. – Она имеет в виду пол. Как мы поняли, мы не можем ничего такого уточнять, потому что это не будет политкорректно – что за ерунда! – так что нам пришлось написать, что мы сдадим комнату «липу». Просто возмутительно. Ну что ж, по крайней мере, мы сможем найти кого-нибудь, кто разбирается в медицине и сможет нам помочь справиться с нашими хворями.

Про себя Митци подумала, что на объявление, которое Лав и Лоб повесили в кабинете врача, скорее всего откликнется кто-нибудь еще более немощный и болезненный, чем они сами. Еще она подумала, что любой, кто, к своему несчастью, согласится поселиться у них, недельки через две умрет от голода. Она изобразила одобряющую улыбку.

– Славная мысль, но я решила не трогать комнаты девочек – так, на всякий случай, чтобы они всегда могли пожить со мной, – так что жильца мне будет поселить некуда.

Сестры Бендинг дружно щелкнули вставными челюстями, возмутившись такой недальновидностью.

– Да что ты, можно найти себе массу интересных занятий и не заморачиваться всей этой старушечьей чепухой, – тихо сказал Клайд. – Ты можешь посвятить свое время чему-нибудь гораздо более приятному. В Хейзи Хассоксе случается столько скандалов, столько бессовестных обманов, и всего этого ты не замечаешь, если с девяти до пяти сидишь на работе и почти все время проводишь в городе.

– Правда? Так что, Отто и Борис подают в пабе разбавленное пиво? Или миссис Элкинс в «Кондитерской Пэтси» обманом завышает цены на пирожные с глазурью?

Клайд разгладил усы.

– Ой, смейся, если хочешь, моя девочка, но наша деревня – совсем не такая тихая гавань, как кажется на первый взгляд. Здесь творится много дурных делишек. Ты могла бы выставить свою кандидатуру на выборах в приходский совет и разобраться с нехорошими людьми.

– Я? Но я никогда не интересовалась политикой.

– Но ты и безработной никогда не была, – парировал Клайд. – Совету как раз нужны новые люди, которые разделаются со всей тамошней командой взяточников, а ты, скорее всего, будешь рада, что нашла себе серьезное занятие, у тебя же теперь…

– …такая масса свободного времени, – договорила за него Митци, чтобы не дать ему погрузить всех присутствующих в сон своими рассуждениями по поводу сходства Хейзи Хассокса и Уотергейта. – Да, знаю. Ой… кажется, хлопнула входная дверь. Наверняка это Долл, с картошкой. Извините…

Митци почти бегом бросилась из гостиной, пронеслась через прихожую и втащила свою старшую дочь через приоткрытую дверь. Вслед за ней ворвались темный холодный вечер, несколько капель дождя и вихрь опавших листьев.

– Спасительница моя, – Митци, пинком закрыв дверь, жарко расцеловала Долл. – Ты меня как раз выручила, а то мне тут наговорили, что мои угасающие силы нужно потратить на вязание и игру в лото, а еще надо сдавать комнаты жильцам, и умереть со скуки в приходском совете, и избавить от всякой нечисти Хейзи Хассокс, и…

– Ты уже выпила? – Долл внимательно посмотрела на мать и в то же время сняла замшевое пальто и длинный шерстяной шарф и аккуратно повесила их на вешалку. – Не так ли? Боже, надеюсь, не ту бодягу, которую делает Клайд?

– Вообще-то как раз ее, но всего-то маленький бокальчик. И я не пьяная, честно, но вот о Лулу я этого сказать не могу.

– Вот так номер, – улыбнулась Долл. – А она тоже здесь? Она сама все вспомнила?

– Не совсем, – признала Митци, отводя дочь на кухню. – Она ушла от Найэлла. Снова. Ах, как же чудно пахнет картошкой! Сама не заметила, как сильно я проголодалась. Мы разложим все на тарелки или будем есть прямо из обертки?

– Естественно, из обертки. Не придется мыть посуду, а еще так всегда бывает вкуснее. А, симпатичные цветочки, хризантемки. Вполне похоронные. Весьма уместно. – Долл с улыбкой развернула отдельную упаковку трески, от которой поднимался пряный пар, и положила ее в корзинку для белья. Судя по мурлыканию и дружному чавканью, Ричард и Джуди сочли угощение вполне приемлемым.

– И почему же на этот раз расстались Лу и Найэлл?

– Понятия не имею. До этого разговор еще не дошел. Возможно, дело, как обычно, в том, что она забыла сделать что-нибудь важное.

Долл оперлась на покрытый веселенькой скатертью кухонный стол.

– Скорее всего, дело в том, что Найэлл – первосортный мерзавец. Скажи-ка мне, пока мы не отправились кормить пять тысяч голодных, с тобой все в порядке? Только честно?

Митци посмотрела на Долл – как аккуратно она выглядит в форме медсестры, с короткой стрижкой, и как по-деловому уложены ее светлые волосы; она всего на два года старше Лулу, но так не похожа на свою сестрицу, одетую в подержанные тряпки в стиле гранж, – и кивнула.

– Я в порядке, дорогая. Поначалу, когда я пришла домой, мне стало грустно, но сейчас мне уже кажется, что каждый житель деревни подыскал мне какое-нибудь занятие, которому я смогу посвятить свои золотые годы. Если я буду делать все, что мне посоветовали, то на обиду или жалость к себе не останется ни минуты. Нет, серьезно, я в полном порядке. Ведь мы с тобой знаем, что я пережила кое-что и похуже.

Их глаза встретились. Да, в день серебряной свадьбы ей довелось сделать такие открытия, что этот момент навсегда останется в анналах семейной истории Блессингов, как одно из самых ужасных событий.

– Да, кстати, на этой радостной ноте, – улыбнулась Долл, – папа не звонил, чтобы поинтересоваться, каково тебе живется после выхода на пенсию?

– Еще нет. Но я не сомневаюсь, что он позвонит, когда на минутку окажется не под присмотром Гарпии. Ну что, давай кормить голодные толпы…

Рыба с картошкой вызвала у сестер Бендинг радостно-истерические вопли, у Клайда и Фло – незатейливые слова благодарности, и лишь полное молчание – у Лулу, которая соскользнула с дивана и теперь свернулась калачиком на полу и крепко спала.



Когда пустые обертки были уже смяты, в бутылках не осталось ни капли вина, Лулу проснулась, а соседи отправились по домам, была половина одиннадцатого.

Митци с удовольствием растянулась перед камином, стараясь, по мере возможности, не потревожить Ричарда и Джуди, которые пробрались в комнату в надежде получить вкусные объедки и уселись у нее на коленях. Было по-настоящему приятно понимать, что ей не нужно поскорее ложиться спать, а на следующее утро не придется вставать в семь утра и проводить весь день в банке. Может, ей стоит поставить будильник на обычное время, а потом позволить себе изысканную роскошь – выключить его, свернуться под одеялом и еще часок полежать.

Она глянула на Долл, сидевшую на другом конце коврика.

– А Брет не станет беспокоиться насчет того, куда ты делась?

– Не думаю. Он наверняка уснул перед телевизором, проснулся около часа назад и лег в постель. Иногда мне кажется, что он не заметит моего отсутствия, даже если я пропаду из дома на неделю.

Митци подняла брови.

– Ну, ему приходится работать в самое кошмарное время суток…

– Это верно, – кивнула Долл. – Я привыкла к его графику, как и он – к моему. Мы привыкли друг к другу. Ссор у нас не бывает.

– Я думаю, что причитающаяся вам доля ссор досталась нам с Найэллом, – пробурчала с дивана Лулу. – Мы просто воплощаем собой ссоры.

– Это потому, что он позер и вообще задница, а ты – девчонка-замарашка в стиле гранж, – бодро произнесла Долл. – И виновата ты, потому что, забыв о своих принципах, связалась с типом, который гонится за положением в обществе, вместо того чтобы найти себе простого сына земли с мозолистыми руками.

– Не надо выступать передо мной с социалистической лекцией, – Лулу свирепо глянула на сестру. – Просто-напросто в моих романтических мечтах я рисовала себе мужчину чуть изысканнее, чем какой-нибудь почтальон Брет.

Долл показала язык, а Лулу в ответ швырнула в нее через всю комнату ярко-розовую подушку из искусственного меха. Митци улыбалась от счастья. Как же здорово, что они снова обе у нее. Совсем как в старые добрые времена.

– Честно сказать, я всегда считала, что вы обе ошиблись, когда выбирали своих мужчин. Кажется, поменяйся вы ими друг с другом, и жить вам будет гораздо лучше…

– Мама! – в один голос взвыли Долл и Лулу. – Пожа-а-луйста! Об этом не может быть и речи!

Митци, смеясь, подвинула Ричарда на одно колено, а Джуди – на другое и посмотрела на Лулу.

– Так из-за чего же вы поссорились на этот раз? То есть, конечно, если не хочешь, то можешь нам не рассказывать…

– Нет, пусть расскажет, – перебила ее Долл. – Мы сегодня не смогли посмотреть «Жители Ист-Энда», а Лу и Найэлл – это почти так же интересно. От твоих благовонных палочек снова загорелись его модные украшения для дома, плетенные из ветвей ивы?

– Он сказал, что я должна уйти с работы.

– Что? – возмущенно воскликнула Долл. – О господи, неужели он завел разговор о том, что нужно бросать работу и заводить ребенка?

Лулу покачала головой, бусинки на ее косичках застучали как кастаньеты.

– Нет, конечно нет. Он просто хочет, чтобы я нашла приличную работу. Такую, куда я буду ходить в костюме, ездить на «хэтчбэке» и раздавать визитки, которые следует носить в бумажнике с эмблемой известного модного дома, и…

– Мечтать не вредно! – фыркнула Долл, глядя на меховую подушку. – Если он хотел жить с выдающейся предпринимательницей, то стоило подумать об этом раньше, еще до того, как этот яппи взял тебя жить в свой сарай.

– Это мансарда, – сказала Лулу. – Квартира на верхнем этаже, для молодого делового человека. Мне кажется, что он считал, что надо мной надо поработать, и надеялся рано или поздно меня переделать.

– Как свою квартиру на чердаке, – хихикнула Долл. – Да нет, извини… давай дальше – почему же он хочет, чтобы ты ушла с работы? Если не считать того, что ты целыми днями торчишь в этом вашем странном магазинчике «Помоги животным», среди чьих-то ненужных вещей и грязных шмоток, а зарабатываешь чуть меньше мальчишек-газетчиков.

– Проблема именно в этом, – вздохнула Лулу. – Он сказал, что его уже достало одному платить за коммунальные услуги, потому что я получаю жалкие гроши, и надоело, что я всегда болтаюсь на акциях протеста. Еще Найэлл говорит, что когда он берет меня с собой, отправляясь по делам, я выгляжу, как нищенка. И он сказал, что я не узнаю эмблему модного дома, даже если бы она сама села ко мне на плечо и представилась. И он говорит, что я завалила его квартиру всяким хламом и всегда все забываю… И все это правда, и меня уже достало спорить на эти темы, так что, как я полагаю, нам придется просто смириться с тем, что мы не подходим друг другу.

– Что же, не прошло и трех лет, как ты это сообразила? Все остальные знали об этом с самого начала. Я так и не поняла, как вообще получилось, что вы оказались вместе. У вас никогда не было ничего общего – мы с Бретом думали, что ты найдешь себе типа из тех, что продают на улицах благотворительные журналы, – так было бы намного лучше. И не сказать, чтобы твой Найэлл был хорош собой. У симпатичных идиотов есть хоть какое-то преимущество.

Лулу пожала плечами.

– Мне кажется, что он тогда произвел на меня впечатление. Он был таким, ну… совершенно не похожим на всех остальных парней, с которыми я до того встречалась. У него, по крайней мере, была работа… нет, не просто работа, а профессия. У консультанта по трудоустройству статус на несколько ступеней выше, чем, черт возьми, у почтальона.

– Ой! Вы ее только послушайте! Ты ведь клялась отказаться от всех материальных благ ради достойного дела вроде помощи животным. И вообще, кто такой консультант по трудоустройству? Просто еще один обитатель офиса, одетый в манерный костюм; чтобы удержаться на своей должности, ему приходится посылать разных бедняг на работы, совершенно им не подходящие, и…

– Но это лучше, чем разъезжать на велосипеде с сумкой на плече и распихивать почту по ящикам!

– Девочки… – вмешалась Митци; она уже и не помнила, сколько лет ей приходится их мирить. – Пока вы не зашли слишком далеко по этой проторенной дорожке и не вцепились друг другу в волосы, не попить ли вам кофе?

– Спасибо, я не буду. – Долл подтянула длинные ноги в черных колготках и встала. – Мне пора идти. Завтра я работаю в утреннюю смену, и когда вы только проснетесь, я уже буду по самые локти в чьих-нибудь гнилых зубах. – Она оперлась на спинку дивана и для восстановления справедливости дернула Лулу за косички. – Не падай духом, Лу. Если на этот раз ты ушла от него по-настоящему и теперь будешь жить дома, ты, по крайней мере, поможешь маме выбирать фуфайки и лохматые тапочки и будешь ей советовать, что стоит посмотреть по телеку днем…

Митци, на какую-то наносекунду опередив Лулу, схватила подушку из искусственного меха и запустила ее в спину уходившей Долл.

Убедившись, что Долл благополучно села в свою машину – впрочем, кто бы ее мог похитить на дорожке перед домом, – Митци махала ей рукой, пока задние фары автомобиля не скрылись за углом; потом она поежилась и заперла за собой входную дверь. Дом будто свернулся калачиком и прижался к ней, согревая своим уютом. Она чувствовала себя в нем, как в коконе. Наверное, когда она привыкнет к тому, что на работу идти совсем не нужно, все будет по-другому, но в первые несколько недель она вполне может убедить себя, что у нее отпуск, ведь правда?

Сумок Лулу в прихожей уже не было, в гостиной тоже было пусто. Значит, сегодня вечером Лулу не собирается возвращаться в тесную квартирку на последнем этаже, к этому гадкому Найэллу. Митци выключила камин и лампы и задумалась: неужели крах этих отношений разобьет дочери сердце так же, как когда-то было разбито ее собственное? Возможно и нет. Она искренне понадеялась, что этого не произойдет. Никому не пожелала бы так страдать.

– Спокойной ночи, – обратилась она к корзине для белья, выключая свет на кухне.

Ричард и Джуди не ответили, она услышала только, как они сладко посапывают во сне. Конечно, все это было просто хитрой уловкой. Ежевечерний ритуал отхода ко сну. Они полчасика ждали, пока она согреет постель, а потом мчались наверх, пробирались под одеяло и всю ночь лежали у нее под боком, свернувшись калачиком, – ее будто согревала пара серых шелковистых грелок.

В общем-то, вечер получился чудесный, думала Митци, поднимаясь по ступенькам; проходя через лестничную площадку, она обратила внимание, что в комнате Лу включен свет, и открыла дверь в свою спальню. Митци понимающе кивнула, натягивая пижаму. Завтра начнется новая жизнь… очевидно, так и следует смотреть на мир. Как на задачу, которую ставишь перед собой. Определить для себя новые цели. Новые установки. Каждый день нужно достигать чего-то нового, пока не почувствуешь, что жизнь проходит не напрасно, и… Построение планов на всю жизнь прервал пронзительный звонок телефона.

– Проклятье… – Она пошарила на туалетном столике, пытаясь найти трубку. – Ладно, сейчас… Да где же он, черт возьми? И если это звонит Найэлл, чтобы поговорить с Лулу, то с ним, пес его подери, разговор будет короток, – о!

Она выудила телефонную трубку из-под горы косметики, увлажняющих кремов и ватных тампонов. Явно пора во всем навести порядок.

– Алло? А, это ты… – Лицо у нее скривилось – она узнала голос своего бывшего мужа.

– Митци, прости, что я так поздно, – прошептал Ланс. – Но мне нужно было позвонить и узнать, как у тебя дела.

– Уже почти полночь, – Митци прыгала на одной ноге, надевая пижамные штаны. – И если ты шепчешь, чтобы тебя не услышала Дженнифер, то, наверно, тебе лучше вообще не звонить.

– Не надо так милая. Ты знаешь, что Дженнифер не нравится, когда я звоню тебе, но она уже спит – как мне кажется, – а я просто не могу себе позволить уснуть, так и не узнав, как ты со всем справилась.

– Ну конечно, я справилась. И не называй меня «милая», – пробормотала Митци, прижимая трубку подбородком и наконец натянув пижамные штаны. – Все было хорошо. Все уже хорошо. Все будет хорошо…

– Прекрати спрягать проклятые глаголы, – фыркнул Ланс. – Я бы зашел, но Дженнифер не пошла в спортзал, и я не мог выйти.

– Ради бога! Сам-то понимаешь, что сказал? Тебя послушать, так подумаешь, что я твоя любовница. Мы тут классно провели вечер – пришли наши девочки, и Фло с Клайдом, и Лав и Лоб зашли, и мы устроили что-то вроде вечеринки.

– А, это хорошо… – тоскливо протянул Ланс. – Главное, чтобы ты не была одна.

– Ну да, я не была одна, но даже если бы и была, то это уже совсем не твоя забота, не правда ли? Послушай, я благодарна тебе за звонок, но у меня все в порядке. А теперь положи трубку, пока Дженнифер не проснулась и не спросила, с кем ты разговариваешь. Да, кстати, у меня здесь Лу. Она ушла от Найэлла. Спокойной ночи.

С довольной ухмылкой, понимая, что Ланс остался в замешательстве, а Дженнифер, вполне возможно, вовсе не спала и теперь всю ночь будет прощупывать почву и задавать неприятные вопросы, Митци залезла в кровать и взялась за книгу. Ричард и Джуди неслышно пробрались в спальню, расположились по обеим сторонам от хозяйки, старательно утоптали одеяло, чтобы устроиться поудобнее, громко замурлыкали, а потом улеглись, одновременно вздохнув.

Митци погладила обоих и улыбнулась. Сама она была в тепле и уюте, в соседней спальне под пухлым одеялом спала Лулу, Долл была у себя дома, с Бретом, и кошки были вполне довольны. Чего еще остается пожелать? Что ж, теперь она на пенсии, и жизнь у нее будет довольно скучная, но с этим она как-нибудь справится.

Она стала читать, прислушиваясь, как ветер швыряет капли дождя на оконное стекло. Книга оказалась криминальным романом, в котором было много жестоких сцен, бедняжка героиня то и дело получала разного рода увечья, и в каждом абзаце напряжение все нарастало. Митци, сонная и довольная, устроилась на подушках поудобнее, чтобы развлечься чужими переживаниями. Понятно, теперь все интересное она будет узнавать только из книжек. Разве может с ней что-нибудь произойти в деревеньке Хейзи Хассокс? Надо просто привыкнуть к тому, что остаток жизни придется провести в непробудной скукотище. Она вздохнула и перевернула страницу.




Глава третья


Когда Митци проснулась, все так же шел дождь. Она открыла глаза, сонно погладила Ричарда и Джуди и поняла, что вставать ей совершенно не обязательно. Что сегодня утром, что в любой другой день. От удовольствия она тихо застонала, натянула одеяло на плечи и снова закрыла глаза. Еще пять минут сна – что за блаженство!

Полтора часа спустя она нетвердой походкой спустилась на первый этаж, успела проводить уходившую на работу Лулу, которая выглядела намного жизнерадостнее, чем накануне, а потом предалась праздной роскоши в виде трех чашечек кофе, которые выпила, сидя в пижаме перед телевизором. Потом, покормив Ричарда и Джуди, Митци приняла душ, быстро оделась и заскочила на легкий завтрак к Фло, как они и договаривались.

За завтраком она выпила еще четыре чашечки кофе, скушала целую упаковку венских пирожных, ответила на достойные испанской инквизиции вопросы по поводу неудач в личной жизни Лулу, и к полудню Митци просто распирало от кофеина. Кроме того, первое за много лет утро, когда удалось пожить в свое удовольствие, вскружило ей голову.

В раздумьях стояла она на дорожке перед домом Фло, под зонтиком, с краев которого падали капли. Вокруг шелестели влажные листья и шлепались на землю у ее ног. Пойти ли сразу же домой и начать генеральную уборку в доме и в жизни? Или пойти в деревню, чтобы выяснить, что именно предлагается в Хейзи Хассоксе для дамы на отдыхе?

Было так необычно оказаться перед выбором, когда времени на принятие решения есть сколько угодно. Ее, привыкшую к жесткому распорядку, когда весь день с утра до вечера был четко спланирован, немного сбивало с толку это бесконечное свободное время. Ну что ж, почему бы не потратить все эти часы с пользой и не сделать и то, и другое? Вначале в деревню, а потом домой, пообедать и начать разбирать весь ненужный хлам, который накопился за много лет. А потом Лулу может забрать это все в магазин «Помоги животным», так что они обе останутся довольны.

Радуясь тому, что всего за несколько минут ей удалось принять два таких важных решения, следовательно, она не выжила из ума и не потеряла деловую хватку, Митци подняла воротник тренчкота, выставила вперед зонтик, защищаясь от ветра, и направилась на центральную улицу Хейзи Хассокса.

Центральная улица деревни начиналась от стоматологического кабинета и вилась до самой «Волшебной долины»; там и тут были посажены стройные платаны, повсюду пестрели витрины магазинов. Некоторые здания, построенные из дерева и камня, покосились от старости – им было уже несколько веков, столько же, сколько самой деревне; другие появились уже позже и хорошели с каждым годом. На этой улице можно было, как следует поискав, найти практически все, что пожелаешь. Выбираться в Уинтербрук или в несколько более удаленные Рединг или Ньюбери жителям Хейзи Хассокса требовалось только тогда, когда они хотели обратиться в банк лично или походить по супермаркетам и приобщиться к радостям, предлагаемым «Маркс энд Спенсер».[3 - Фирменный магазин по торговле одеждой и продовольственными товарами.]

Прежде всего, Митци поразило, сколько вокруг было народу. И люди не столько шли за покупками, сколько бесцельно слонялись. Даже в такую дождливую и ветреную погоду толпа, глазея на витрины, перетекала от одного магазина к другому. Может, лучше уж разглядывать витрины на центральной улице и чувствовать, как тебя хлещет холодный ветер с северо-запада и как капли дождя скатываются за шиворот, чем остаться там, где вообще нечем заняться.

А потом она заметила, что все прохожие были примерно ее возраста.

Неужели столько беби-бумеров[4 - Или «детей бума». Так называют тех, кто родился в период демографического взрыва, особенно в период с 1946 по 1964 гг.] оказались безработными или вышли на пенсию? Из таких песчинок, как она, сложилась целая гора – и все эти люди, еще не старые, были уволены? Неужели весь рынок труда захвачен юными клонами Троя и Тайлера?

Ее крайне удручала мысль, что теперь она влилась в эту невидимую седую армию, пусть она и понимала, что в финансовом отношении ей повезло больше, чем большинству других, по крайней мере, на данный момент. Ранний выход в отставку означает, что свою маленькую ежемесячную пенсию она получит полностью. Некоторые ее коллеги, избежавшие сокращения, с завистью бормотали, что пенсии, которые они получат через десять лет, окажутся к тому времени просто ничтожными. И, конечно, у нее был еще и чек, подаренный ей в день выхода на пенсию, – эти деньги она собиралась вложить в строительное общество. А за дом, слава богу, платить уже не надо – последняя сумма по ипотечному кредиту была внесена за несколько недель до того, как они с Лансом праздновали серебряную свадьбу.

Она торопливо прогнала прочь остальные, уже не столь приятные, воспоминания о серебряной свадьбе, но ведь Ланс, даже смывшись в коттедж на дальнем краю Хейзи Хассокса к пустышке Дженнифер, добросовестно продолжал помогать ей оплачивать счета, пока Лу и Долл жили дома.

Нет, хоть она и не купается в деньгах, но, потеряв работу, ей не придется тут же оказаться за чертой бедности, а если жить очень бережливо, то можно даже не устраиваться на работу.

Но такая жизнь ее не привлекала. Для нее было сильным потрясением понять, стоя у запотевшей витрины «Кондитерской Пэтси», сквозь стекла которой еле виднелись пирамиды кексиков и булочек с глазурью, что труднее всего ей будет смириться с собственной бесполезностью. Она не хотела стать незримой среднестатистической фигурой среди всех прочих, рано вытолкнутых на пенсию. Ей хотелось наполнить смыслом все те годы, которые еще предстояло прожить.

Положив полученную при увольнении сумму на сберегательный вклад и перебросившись невеселыми шутками с тремя кассирами строительного общества, Митци направилась в библиотеку. Если в Хейзи Хассоксе хоть чем-то можно заняться, то об этом обязательно можно прочитать на доске объявлений в библиотеке.

На входе образовалась небольшая давка. Библиотека располагалась в длинном, низком здании, бывшем бараке, и поэтому в те часы, когда читателей было много, войти и выйти из здания становилось непросто. Восемь человек с колясками, тележками для покупок и зонтиками проталкивались к выходу, и примерно столько же, с таким же снаряжением, правда, мокрым от дождя, пытались пробраться внутрь.

Митци отошла в сторону и ожидала, пока рассосется это столпотворение.

– Это же просто ужас какой-то, да? – пробормотал стоявший перед ней человек, закутанный в несколько шарфов до самой фетровой шляпы, с которой текла вода. – Хочешь, проходи передо мной, голубушка. Если, конечно, ты несешь книги. Я-то без книг. Я собираюсь просто немного посидеть и почитать газеты.

– Да-да, то есть нет, я тоже не сдаю книги. Человек в насквозь промокшей шляпе повернулся и посмотрел на Митци.

– А, значит, ты у нас новенькая? Пришла посидеть за столиком у радиатора? Хм, наверно, мы подыщем тебе местечко. На прошлой неделе Милдред умерла прямо в «Биг Сава» – там такие ужасные очереди, – и ее место, как я думаю, еще пустует.

– О боже, то есть, как это печально… я имею в виду, то, что случилось с Милдред… и вы так любезны, но я хотела только взглянуть на доску объявлений.

– Зачем это тебе понадобилось, голубушка? Там никогда не бывает ничего интересного, – разве что для тех, кто собирается перенестись в прошлое и отправиться на фортепианный концерт, который был в 1999 году, или рассчитывает, что сможет получить бесплатное молоко для своих детишек, или хочет узнать, как уберечь от угона свой «форд капри».

Митци захотелось поскорее получить ответы на пару вопросов, но как раз в тот момент толпа входящих хлынула внутрь, и она обнаружила, что волны этого моря внесли ее в двери, а Фетровая Шляпа оказался гораздо ближе, чем ей бы того хотелось, и она проскочила в проход между «Астрофизикой» и «Астрологией».

– А доска объявлений, хоть от нее и мало толку, вот там, тебе нужно пройти через отдел детской литературы, – услужливо сообщил Фетровая Шляпа. – Мы будем за стеллажами с дамскими романами, за углом, возле тележки, куда складывают сданные читателями книги, приходи, когда посмотришь, что уж ты там собиралась. Я займу для тебя стул, на котором раньше сидела Милдред, и возьму тебе газету. Какую ты хотела бы? Учти, на «Сан» или «Миррор» можно не рассчитывать, на них всегда приходится записываться в очередь, а как ты насчет «Телеграф»?

– Ой, м-м, нет, наверное, не надо, но спасибо, что предложили. – Такое дружеское расположение растрогало Митци.

– Не за что, голубушка. Нам, старым пням, нужно помогать друг другу.

Митци тут же закипела от негодования, а в крови у нее все еще бурлили избытки кофеина; она тихонько что-то буркнула и довольно неуклюже обогнула аденоидного ребенка, который с полным собранием сочинений Жаклин Уилсон разлегся на полу.

Как это ни грустно, по поводу доски объявлений Фетровая Шляпа был совершенно прав. Сразу можно было заметить, что самые новые объявления повесили здесь еще в прошлом тысячелетии.

– Простите, – Митци перехватила взгляд юной девицы-библиотекаря, облаченной в лайкру, тяжело шагавшей с горой возвращенных читателями биографий знаменитостей. – Вы не могли бы мне помочь?

Библиотекарь, которая, судя по ее размазанному макияжу, блесткам на коже и облегающему платью, явилась на работу прямо из ночного клуба, сонно заморгала.

– Да, конечно. Ну, я попробую. Только одна просьба: мне было бы намного легче, если бы вы, типа, не так кричали.

Митци, которой много раз приходилось видеть в таком состоянии Лулу и Долл, с сочувствием кивнула и понизила голос.

– Меня интересует доска объявлений. Вы ведь вывешиваете там информацию о клубах, о самодеятельности?

Библиотекарша покачала головой, явно жалея о существовании доски.

– Мы бы повесили, если бы нас об этом попросили, но никто не просит, вот мы и не вешаем. В Хейзи Хассоксе не происходит ничего такого, о чем стоило бы давать объявление.

– Так что же, – поинтересовалась Митци, указав на болтавшиеся на одной-двух кнопках афиши на доске объявлений, – это и есть исчерпывающие сведения обо всех видах досуга, которые могут предложить в нашем поселке?

– Да, как я понимаю. Очень сожалею.

Как же это все тоскливо. Митци пробормотала слова благодарности и, на этот раз стараясь не наступить на юных читателей, побрела обратно в отдел для взрослых. К сожалению, ее заметил Фетровая Шляпа.

– Проходи сюда, голубушка! – Он размахивал над головой газетой «Сан». – Стул Милдред свободен, мы для тебя его приберегли!

Тяжело вздохнув, Митци направилась к столику в углу.

Восемь человек сидели, сосредоточенно уткнувшись в газеты, а еще один стул был многозначительно пуст. Все, за исключением Фетровой Шляпы, наверняка были ее ровесниками. Но лица у них были серые, несколько нездоровые и чрезвычайно несчастные, и… Митци присмотрелась повнимательнее.

– Джун? Джун Барлоу? И Мик? И Салли? Она чуть было не лишилась чувств от такого потрясения. Она же знает некоторых из этих людей. Это же ее давние приятели из деревни, и, конечно же, все они до сих пор являются штатными сотрудниками разных фирм. Сидевшие подняли головы и поприветствовали ее улыбками.

– Быстро же ты разузнала про этот уютный уголок, да? – ухмыльнулся Мик Торнтон. – Я слышал, что тебя отправили на пенсию только вчера.

– Но… – Митци ничего не понимала. – Ты ведь, конечно, все там же работаешь, в «Пруденшиал»? А Джун – в бухгалтерии в «Бослиз», а Салли…

– В последние несколько месяцев нас всех уволили, – грустно сказала Джун Барлоу. – Точно так же, как и тебя. И, возможно, по тем же самым причинам – кого-то сменили молодые сотрудники, готовые работать за троих и получать одну зарплату, или компьютеры, или телефонные службы, расположенные где-нибудь в Индии.

– Не знаю, что хуже, – вздохнул Мик Торнтон. – Конечно, нам говорят, что происходит сокращение штатов, но все равно обидно.

Отказавшись от приглашения Фетровой Шляпы занять место недавно скончавшейся Милдред, Митци оглядела их всех и отчетливо почувствовала обреченность.

– И вот так вы проводите время каждый день?

– Нет, конечно. – Женщина с исхудавшим лицом поправила бифокальные очки и аккуратно сложила «Дейли стар». – По воскресеньям мы сюда не ходим. Библиотека закрыта, так что в воскресенье я занимаюсь хозяйством.

Салли Кэри пожала плечами.

– Скоро и ты увидишь, Митци, что дни становятся просто бесконечными, если в нашем возрасте оказываешься без работы. Целый день не будешь только пылесосить, вытирать пыль и гладить, а тем, кому за сорок пять, уже никуда не устроиться, разве что в благотворительный магазин в Уинтербруке, но у них там список кандидатов составлен уже на три года вперед. Нельзя же день за днем приходить в «Кондитерскую Пэтси» и стараться на несколько часов растянуть одну чашечку чая.

– Да и от кружечки-другой в «Волшебной долине» скоро перестаешь получать удовольствие, когда можешь заходить туда хоть каждый день, – кивнул в знак согласия Мик.

Митци вздохнула.

– А если бы вам было куда пойти или чем-нибудь еще заняться, вы стали бы это делать?

– Конечно, стали бы, – энергично ответила Джун. – Но ничего нет. С тех пор как начались сокращения штатов, вечерних курсов больше нет, даже в Уинтербруке. Совсем ничего нет. Если не считать «Женского института» – но это только раз в неделю, а мальчикам там вообще делать нечего… поэтому мы и встречаемся здесь, чтобы…

– Ждать собственной смерти? – с ужасом воскликнула Митци. – Неужели это все, что нам осталось, и не найдется чего-нибудь получше, чем мы могли бы занять остаток жизни? Мы же можем работать и на добровольной основе? Или, ну, не знаю… но должно же хоть что-нибудь быть!

Фетровая Шляпа отложил газету «Сан» и прищурился.

– А ты у нас часом не агитатор, голубушка? Знай я, что ты собираешься все взбаламутить, не предложил бы я тебе место Милдред.

– Ничего я тут не взбаламутила, – сердито сказала Митци. – Но ведь таких, как мы – болтающихся без дела, убивающих время, недовольных жизнью, – в Хейзи Хассоксе немало. Неужели мы не в состоянии что-то предпринять по этому поводу?

Все посмотрели на нее с надеждой. Она же про себя взвыла от безысходности ситуации. Неужели они действительно стали такими унылыми и апатичными? Те самые люди, которые недавно занимали ответственные должности и играли важнейшие роли в обществе? Вот эти люди, и ведь они же еще молоды! И что же, судя по тому, как они на нее сейчас смотрят, – помилуй бог, неужели они решили, что она станет их спасительницей?

– Я не могу вам помочь… Я не могу помочь даже самой себе… – покачала она головой. – То есть нет, я хочу сказать, что мы должны помочь себе сами. Я пришла сюда, чтобы узнать, что мне могут предложить в деревне. Клубы, общества, что-нибудь, чем можно заполнить свой день. Может, как я уже сказала, пойти работать добровольцем – но здесь, кажется, нет совершенно ничего.

– Даже низкооплачиваемая работа в благотворительных магазинах достается молодым, вроде твоей Лу – посетовала Джун. – Несколько месяцев назад я подала заявление, чтобы работать в «Оксфаме»[5 - «Оксфам интернэшнл», объединение общественных организаций, «действующих в целях решения проблем нищеты, страданий и несправедливости». Организации принадлежат благотворительные магазины во многих городах Великобритании и за рубежом.] – пусть даже без зарплаты, мне просто нужен повод выбираться из дома. И никаких клубов или чего-нибудь в таком роде тоже нет. А знаешь, мне хотелось бы научиться как следует танцевать…

– У меня есть брат; он живет в Борнмуте, он старше меня, – подался вперед Мик, – и он играет в футбольной команде для тех, кому за пятьдесят. У них есть своя лига. А летом они устраивают соревнования по крикету. Это было бы так здорово…

– Еще было бы замечательно, если бы у нас был киноклуб или кружок любителей чтения, – тихо сказала Салли. – Но обо всем этом не может быть и речи.

– Почему? – нахмурилась Митци. – Ведь все это, кажется, просто замечательно, и поможет таким, как мы, найти себе интересное занятие и держать себя в хорошей форме. И мы, само собой, можем организовать такие клубы в нашей деревне сами. Удивляюсь, как это никто раньше до этого не додумался.

– Додумывались, – сказал Мик – В том числе и мы. Но ничего никогда не выходит.

Митци помрачнела.

– Почему, скажите на милость? Если нужны деньги, то средства наверняка могут выделить, и помещения тоже – отлично бы подошла наша ратуша, – а людей, которые хотели бы чем-нибудь заняться, и вообще более чем достаточно. Так что же останавливает их, хм, то есть вас?

Сидевшие за столом переглянулись, потом посмотрели на Митци и в унисон ответили:

– Тарния Снеппс.

У Митци перехватило дыхание. Тарния Снеппс. Самозваная правительница всей округи. Местная Маргарет Тэтчер, Джоан Коллинз[6 - Актриса. Снималась в эротических фильмах «Жеребец» и «Сука» (1979). Роль стервы в телесериале «Династия» (1981–1989) принесла ей мировую славу.] и Круэлла Де Виль[7 - Злодейка Круэлла Де Виль мечтает под Рождество сшить себе шубу из шкурок щенков-далматинцев.] в одном лице.

– Какое отношение, черт возьми, имеет к этому Тарния?

– Она председательница приходского совета. Ратуша находится на ее землях. Она заправляет всеми делами деревни.

– Да-да, – раздраженно поморщилась Митци. – Я об этой королеве с личиком от ботокса знаю предостаточно. – Так что же, вы хотите сказать, что она не разрешит использовать помещения ратуши для того, о чем мы только что говорили? Она что, отвергает все предложения, которые делают на совете? С чего это она, а?

– Понятия не имею, – сказал Мик. – Но так оно и есть. Знаю, Митци, тебе не раз приходилось воевать с Тарнией, но если бы ты поговорила немножко со старой мегерой…

Митци рассмеялась.

– О, с огромным удовольствием, нет, серьезно, обязательно с ней поговорю, только вот не найдется ли у кого ручки и листка бумаги?

В результате долгих раскопок, произведенных в карманах и сумочках, удалось наконец отыскать лист бумаги и заметно подсохший фломастер. Митци, за которой наблюдали восемь пар недоверчивых глаз, быстро начирикала объявление.

– Вот! – Она подняла листок. – А теперь я повешу это объявление на доске, и посмотрим, кто на него откликнется. И Тарнии я тоже позвоню, и узнаю, что у нее за сложности. Нет, нет, спасибо, – она улыбнулась Фетровой Шляпе, – мне не нужен ни стул Милдред, ни «Дейли телеграф». Я уже ухожу, но обязательно свяжусь с вами и сообщу, что мне удалось сделать.

Не давая себе времени опомниться, она почти бегом промчалась по библиотеке и приколола свое экспромтом составленное объявление на доске:



Вниманию всех беби-бумеров Хейзи Хассокса! Вам скучно? Вы одиноки? Вам нечем занять свое время? Вам кажется, что ваши таланты пропадают понапрасну? Вы хотите чему-то научиться или научить других, чтобы жизнь снова засияла яркими красками? Звоните Митци Блессинг, Хейзи Хассокс, номер телефона 501.



На выходе из библиотеки Митци оказалась в такой же давке, как и когда входила; в конце концов она выбралась на центральную улицу и удовлетворенно вздохнула. Одному богу известно, откликнется ли кто-нибудь на ее объявление, и что она будет делать, если кто-то ей все же позвонит, но ведь она, по крайней мере, попыталась что-то предпринять. И сражение с подлой Тарнией Снеппс принесет огромное удовольствие. Теперь ей оставалось только отправиться домой и заняться крупномасштабным наведением порядка – тогда можно будет считать, что с задачами, поставленными ею на сегодня, она справилась более чем удовлетворительно.



На чердаке становилось холодновато. Митци по уши увязла в семейных реликвиях начала семидесятых годов – вещи, напоминавшие ей о первых днях замужества, заставили ее поохать и поахать, несколько раз даже рассмеяться, так что грандиозная уборка проходила в не особенно быстром темпе. Вслед за ней по лестнице на чердак поднялись Ричард и Джуди; сейчас они мурлыкали, свернувшись на куче рыже-коричневых занавесок с геометрическим рисунком, когда-то украшавших гостиную, а теперь уложенных в кривоватую кипу вместе с другими вещами, которые предстояло отдать в благотворительный магазин.

Митци встала, отряхнула с джинсов пыль и паутину и потянулась.

– Еще пару коробок, а потом пойдем вниз и чем-нибудь перекусим. – Она глянула на часы; было темновато, светила только сорокаваттная лампочка, болтавшаяся на уродливом перекрученном шнуре у нее над головой. – Думаю, и Лулу скоро будет дома, конечно, если она не решила вернуться к Найэллу.

Ричард и Джуди тихо зафыркали, услышав это предположение.

Она совершенно не собиралась наводить порядок на чердаке. Митци планировала сразу по возвращении из библиотеки начать уборку со своей спальни. Но, шагая домой под барабанную дробь дождевых капель, стучавших по зонтику, размышляя о Джун, Салли, Мике и обо всех остальных, она поняла, что выбросить ненужные вещи из собственного гардероба можно за час с небольшим, но ей нужно куда-то девать время. А Митци совершенно не хотелось день за днем проводить в библиотеке за чтением скучных газет, чтобы просто убить время, и поэтому она решила устроить настоящую большую уборку.

Привести в порядок весь дом. Продуманно, сверху донизу.

На чердаке всегда хозяйничал Ланс. Год за годом он складывал там вещи, которые потом почти никогда не выносил оттуда, а Митци редко отваживалась подниматься по шаткой алюминиевой лестнице. В основном, из-за пауков. Но сегодня днем она решительно не обращала внимания на паутину, которая виднелась в темных углах, правда, коробки открывала, встав на расстоянии вытянутой руки – вдруг из-под крышки выскочит существо размером с тарелку.

Конечно, на чердаке были вещи, с которыми она никогда не расстанется: игрушки и детская одежда Долл и Лу, пачки старых фотографий, разрозненные предметы мебели, которые она перевезла из родительского дома и так и не решилась выбросить, пусть они и не вписывались в обстановку, – слишком много переживаний было с ними связано.

Она снова присела и сдула пыль с картонной коробки – судя по надписи, в ней когда-то содержалось двадцать четыре упаковки «Ринзо».[8 - Первое в мире гранулированное мыло для стиральных машин, появилось в 1918 году.] Большинство таких коробок, как она знала, остались еще со времен ее бабушек и дедушек. В них хранились вещи, совершенно никудышные с точки зрения посторонних. Множество коробок с воспоминаниями. Грустно, подумала она, – когда-то это все достанется Лу, Долл и их детям, а те, кому принадлежали эти вещи, будут для них неизвестными и далекими, просто частью семейной истории, не вызывающей никаких переживаний.

Митци подняла крышку коробки «Ринзо», и у нее вырвался крик восторга.

Сокровища бабушки Вестворд!

Там были агатовые браслеты и ожерелья, нитки искусственного жемчуга, фианитовые брошки в форме ящериц, стопки кружевных салфеток, утративших былую белизну, открытки и письма, ракушки и камушки, собранные в незапамятные времена на неизвестных пляжах: когда маленькая Митци болела, эти вещицы не давали ей заскучать.

– Мама! – раздался с площадки голос Лулу. – Ты там, наверху?

– Поднимайся сюда, милая, и посмотри, что я нашла…

Со страшным грохотом, весьма удивив Ричарда и Джуди, Лулу влезла через люк на чердак.

– Ого! – Она посмотрела на гору отложенных занавесок. – Круто.

Митци рассмеялась.

– Я догадывалась, что они тебе понравятся, – сейчас ты увидишь еще много подобного барахла. Как у тебя сегодня дела, лапочка? Получше? Я думала, что, возможно, вы с Найэллом…

– Я никогда не вернусь к Найэллу, – Лулу, приподняв полы своей дубленки и многочисленных юбок из секонд-хэнда, опустилась на колени рядом с матерью. – Между нами все кончено. Навсегда. Мне с ним, конечно, рано или поздно нужно будет встретиться и поговорить, но сейчас я не хочу его видеть. И чувствую я себя сегодня вполне нормально, честно говоря, я вырвалась на свободу. Ну, а ты как? Тебе удалось найти, чем занять сегодняшний день?

– Как ни странно, да. Дел оказалось предостаточно. Все было хорошо, а теперь – иди сюда и посмотри вот на это.

– Ой, красота какая!

Лулу взяла в руки агатовые украшения и стала играть с ними; тонкие узоры черных бусин струйками катились между пальцев. Митци с удовольствием наблюдала, как Лу с горящими глазами исследовала содержимое коробки. Долл, как она знала, была совсем не такой сентиментальной, а ведь все-таки радостно, что кого-то эти старинные вещи могут приводить в такой восторг.

– В наш магазин никогда не попадают такие замечательные вещи… чтоб мне провалиться, ты только посмотри вот на это! – Лулу вытащила из глубины коробки потертую растрепанную книгу. – Это дневник? Может быть, это секретные признания прабабушки Вестворд? Может, у нее был любовник королевских кровей, или она была замешана в каком-нибудь крупном скандале.

– Не думаю, – Митци сняла с коробки Ричарда и Джуди и взяла у Лулу книгу. – По общему мнению, была она немножко хулиганкой, про нее рассказывают парочку странных историй, но – вот это да!

– И что же? – Лулу перестала гладить кошек и глянула через плечо Митци. – Что там? Ты в числе наследников престола или что-то в таком роде?

Митци улыбнулась.

– Это вовсе не личный дневник, кишащий развратными откровениями. Это кулинарная книга. Судя по всему, все это домашние блюда – смотри, рецепты написаны от руки, а названия у них очень странные.

– Тогда тебе эта книга не пригодится, – ехидно заявила Лулу. – Ты разбираешься только в готовых блюдах из супермаркета, ах да, еще умеешь размораживать пиццы.

Митци печально кивнула. Страшно далека была она от кулинарного искусства. Как и большинство телезрителей, после кулинарных шоу, где все выглядело проще некуда, она вдохновлялась, бросалась в магазин и скупала все поваренные книги. Которые потом, нетронутые, стояли рядком на полке в кухне. От одного чтения рецептов текли слюнки, фотографии хотелось просто проглотить, но дело как-то не доходило до того, чтобы приготовить что-то самой.

– Я могу научиться, – Митци осторожно переворачивала ветхие пожелтевшие страницы, исписанные синими чернилами. Почерк был замысловатый, буквы заканчивались длинными хвостиками. – Теперь у меня масса свободного времени, и было бы очень хорошо научиться как следует готовить. А начать можно как раз с этого – в конце концов, это же явно рецепты нашей семьи… – Она улыбнулась Лулу. – Придумала: я немного потренируюсь, а потом позову тебя и Долл, и вы вынесете свой вердикт. Можно устроить для нас, девочек, ужин в честь бабушки Вестворд.

– Ну да, отлично, – на лице Лулу читалось недоверие. – А я принесу «Алка-Зельтцер» и припасу несколько готовых пицц. Боже правый, вот это тебе не приготовить, я даже названий таких не знаю… а что такое «райское семя»?[9 - Так называют перец малагетта, специю, также известную как гвинейский перец (или гвинейские зерна).] Да, могу поспорить, в «Биг Сава» кукушкины слезки не продаются.

– Хм-м… – Митци провела пальцем по списку ингредиентов. – Ты, наверное, права, – но я вполне смогу найти гранат, одуванчик, подсолнечник и грецкий орех.

– Это же еда для хомячков, – захихикала Лулу. – Бабушка Вестворд явно прикалывалась.

– Думаю, нет. Мне кажется, что это – старинные названия трав, огородных растений и тому подобного. Я найду их в справочниках и узнаю, как их теперь называют. – Митци вдруг загорелась энтузиазмом. Это же ей вполне по зубам, в прямом и переносном смысле слова. – Кто знает, может, у меня обнаружится талант к приготовлению старинных блюд.

Лу состроила рожицу.

– А может, ты заработаешь репутацию местной отравительницы. Надеюсь, бабушка Вестворд не была старой колдуньей с крючковатым носом, с бородавками на лице и не варила свои зелья в котелке?

– Да что ты, бог с тобой, – рассмеялась Митци, – бабушка Вестворд была обыкновенной старушкой, жила в муниципальном доме, в тихом переулке в маленьком городке в Беркшире, ведьмой не была, на метле не летала! Ну да ладно, а начать нам надо вот с этого, Лу, – посмотри, какое название…

– «Пирог, исполняющий желания», – прочла Лулу, заглянув в книгу через плечо матери. – А что, нам всем это бы не помешало.

– Отлично, – Митци закрыла книгу и встала. – Начну с «Пирога, исполняющего желания». В следующую пятницу, вечером. Соберемся втроем, больше никого звать не будем. Я постараюсь сделать все точно по рецепту, и посмотрим, что из этого выйдет.

Лулу взяла на руки Ричарда и Джуди и встала.

– Ладно. Только всем нам нельзя забывать старинное правило: хорошенько обдумайте, что собираетесь загадать – вдруг да сбудется?

Митци, уже спускавшаяся по лестнице, засмеялась. Если ей в пятницу удастся хотя бы испечь «Пирог, исполняющий желания» и не сжечь дом, она будет более чем довольна.




Глава четвертая




ПИРОГ, ИСПОЛНЯЮЩИЙ ЖЕЛАНИЯ

[рецепт из кулинарной книги]



Добрая пригоршня семечек подсолнуха

Одна ступка растертых грецких орехов

Чуточку сушеного одуванчика (высушить надо на солнце)

Пригоршня зерен граната

Добрая щепотка шалфея

Нарезанные маленькими кусочками морковь, брюква, репа и лук

Щепотка шалфея

Несколько крупиц женьшеня

Немного мелко нарезанного корня бамбука

Кукушкины слезки по вкусу

Пригоршня райского семени

Щепотка сушеной манжетки обыкновенной

Соль, перец и порошок горчицы по вкусу в равных долях

Рассыпчатое тесто, раскатанное вместе с мелко нарезанным цикорным салатом

Густой жирный соус на бульоне



Перемешать все ингредиенты в большой миске. Добавить соус или бульон. Хорошенько перемешать. Накрыть сверху тестом с цикорным салатом.

__________



Выпекать в течение полутора часов в умеренно нагретой печи, пока тесто не станет золотисто-коричневым, а все ингредиенты – мягкими.

Подавать следует немедленно с белыми и зелеными овощами – белые помогут продлить счастье, а зеленые принесут удачу.



Примечание: Для того чтобы желания исполнились, загадывать их следует тогда, когда вы будете есть первый кусочек. Желания должны носить исключительно личный характер. Несмотря на то, что в соответствии с фольклорной традицией принято прямо противоположное, в данном случае желание следует произнести вслух. Этот пирог всегда выполняет ваши желания, поэтому будьте осторожны и хорошенько обдумайте, что собираетесь загадать.


– Плюньте, пожалуйста. Хм, простите, прополощите рот, миссис Клакетт.

Долл развернулась на своем аккуратном кресле на колесиках, отъехала от пациентки и подкатилась к компьютеру, чтобы обновить данные.

Дантист мистер Джонсон чрезвычайно заботливо помог миссис Клакетт подняться – такое впечатление, думала Долл, что пациентке пришлось расстаться не только с зубом, но еще с ногой и рукой.

Поскольку в эту пятницу миссис Клакетт была последним их пациентом, в стоматологическом кабинете царила та атмосфера, которая бывает в школе перед началом каникул. У Долл была возможность отдохнуть и пообщаться, поскольку, к счастью, в Хейзи Хассоксе экстренная стоматологическая помощь в выходные дни была не предусмотрена, и жителям деревни, не умевшим подстраивать свою зубную боль под отведенные для нее дни с понедельника по пятницу, приходилось обращаться к врачам в других населенных пунктах.

– У вас уже есть какие-нибудь особенные планы на выходные? – Мистер Джонсон с удовольствием ополаскивал руки. Он задавал ей этот вопрос каждую пятницу. – Собираетесь с Бретом заняться чем-нибудь интересным?

– Нет, все как обычно. – Долл носилась по кабинету, запихивала инструменты в стерилизатор, тряпкой убирала осколки зубов, брызги крови и крошки амальгамы. – У нас намечен ужин с вином в компании знаменитостей, а потом проводим всю ночь в самых жарких клубах Лондона.

Мистер Джонсон по-доброму рассмеялся, услышав от нее уже привычный ответ.

– Так, наверно, надоедает эта роскошная жизнь. Так что же, в субботу вечером вы быстренько выпьете по кружечке в «Волшебной долине», а потом засядете на несколько часов перед телеком, да?

– На самом деле, на этот раз я немного отошла от привычного распорядка – сегодня вечером я отправляюсь ужинать к маме. – Долл надела пальто. – Она собирается что-то приготовить.

– Черт возьми. Чего только не случается с человеком по выходе на пенсию. Я всегда говорил твоей маме, что если бы она не питалась исключительно готовыми блюдами из магазинов, то проблем с зубным налетом было бы у нее вдвое меньше. Но она всегда считала, что было бы еще хуже отравиться, попытавшись что-нибудь собственноручно приготовить. – Мистер Джонсон выключил свет в кабинете. – Что же, она решила в свободное время поучиться на кулинарных курсах?

Долл покачала головой.

– Она нашла на чердаке старую семейную кулинарную книгу с рецептами традиционных деревенских блюд. Она хочет испытать их на мне и Лулу. Особого оптимизма нам это не внушает.

Они шагнули в темноту, тут же налетел порывистый ветер. Долл вздрогнула. Грустно подумать, но провести вечер, дегустируя сомнительную стряпню Митци, ей было все же интереснее, чем созерцать храпящего у камина Брета.

– Ну что ж, удачи. – Мистер Джонсон быстрым шагом направился к своей недавно приобретенной ретро-игрушке – британскому гоночному «йенсен интерсептору» зеленого цвета. – Хорошо, что испытания нового блюда будут проводиться не на мне. И теперь я буду знать, что случилось, если ты не выйдешь на работу в понедельник, да, и не забудь, в понедельник приступает к работе мистер Эрншоу. Наверно, я поставлю работать с ним тебя, а Тамми будет помогать мне. Знаешь, у Тамми есть привычка визжать, когда что-то случается не так. Нехорошо будет его в первый же день сильно перепугать.

Долл кивнула. Новый зубной врач, мистер Эрн-шоу поступил работать вместо престарелого мистера Уайзмана, которого очень удачно отправили на пенсию, не дав ему попасть под суд за чрезмерную склонность к новокаину. Долл, Тамми и их администратор Вив дружно мечтали, что новый дантист окажется настоящим секс-символом. В перерывах за чашкой чая они часто рассуждали, что с таким мужчиной работать стало бы веселее.

К сожалению, в день, когда Джо Эрншоу приняли на должность, Вив вышла на обеденный перерыв, а Долл ездила в Уинтербрук на предприятие по производству зубных протезов, откуда привезла вставные челюсти, якобы изготовленные специально для мисс Фенвик, – когда та их примерила, ее можно было принять за персонаж из «Ночи живых мертвецов».

Тамми, которой доверили представить отчет о том, насколько Джо Эрншоу способен сводить с ума дам, сморщила вздернутый носик.

– Древний старик! – безжалостно заявила она. – Старый-престарый! Ему почти столько же, как мистеру Джей и мистеру Уайзману!

– Да не может ему быть столько лет, – нахмурилась Долл. – Он только что закончил колледж.

– Да, но это его вторая специальность, он решил сменить работу уже в зрелом возрасте, – ответила Тамми. – А до этого был каменщиком.

Мистер Джонсон высунулся из окна «йенсена».

– Что ж, приятного вам всем аппетита. И не забудьте после еды почистить зубы нитью! Пока-пока!

Долл посмотрела на «йенсен», с ревом уносящийся прочь по темным улицам Хейзи Хассокса. Мистер Джонсон регулярно менял автомобили, и всегда это были классические спортивные машины. Сражаясь с дверцей своего старенького «поло», она, как обычно, размышляла об огромной разнице между финансовыми возможностями семьи зубного врача и адвоката – нынешняя миссис Джонсон была адвокатом, – и семьи медсестры и почтальона.

Нельзя сказать, что я особенно привязана к материальным ценностям, думала она, отъезжая от клиники на своей хлопающей глушителем машинке. Ну да, материальных потребностей у нее чуть побольше, чем у Лулу – у той их нет вовсе, – но ее потребности ограничиваются только самым основным. А было бы так здорово позволить себе чуть-чуть больше, чем самое основное… съездить в отпуск… устроить свадьбу и завести ребенка.

Когда Долл припарковала машину возле их одноэтажного домика, свет уже не горел. Со вздохом она отперла дверь и шагнула в унылую холодную прихожую. Брет снова забыл включить таймер центрального отопления. Сам он наверняка спит перед включенным на полную мощность электрокамином, закрыв дверь в комнату, а во всем доме пусть все дрожат от холода.

Как она и подозревала, в гостиной было жарко, как в печке. В темноте что-то рассказывал сам себе телевизор, но маниакальные вопли мультипликационных героев заглушал храп Брета.

Долл сделала телевизор потише, включила свет и недовольно посмотрела по сторонам.

Когда речь шла об оформлении интерьера, Брет, как и Ланс в свое время, предпочитал скучные кремовые стены. Так что в домике было чисто, аккуратно, и ничто не выдавало хоть какого-то присутствия фантазии у обитателей. Нет, думала Долл, она вовсе не хотела бы устроить такое безумство цвета, как в доме матери, но ведь можно сделать все мягче, уютнее – картины, подушечки и цветы наверняка не помешали бы? А Брет, к сожалению, считал, что все это – безделушки для девчонок. Стоило Долл предложить что-нибудь изменить в доме, как он мрачнел и не допускал никаких нововведений, а настаивать на своем ей уже давно было лень. Для своего нежного тридцатилетнего возраста Брет был просто динозавром.

Он лежал в кресле, храпел и ворочался, а Долл смотрела на него, и в сердце ее вместо страсти было чувство почти материнское. Не слишком высокий и не маленький, вполне стройный, со светлыми волосами. Не урод и не красавец, внешность ничем не примечательная. Он много работает, стойко переносит жизненные невзгоды – он просто часть ее жизни.

Они познакомились, когда им было пятнадцать. У обоих никогда не было никого другого. Их связывала история совместной жизни, они отлично ладили. Искорка в их отношениях, так и не вспыхнув по-настоящему, угасла много лет назад, но Долл все равно не могла представить, как жила бы без Брета. Что же, печально, наверно, что они живут вместе только по привычке и из-за того, что боятся что-то поменять и столкнуться с неизвестностью.

Долл торопливо прошагала через прихожую, вошла в холодную спальню, сменила униформу на джинсы и джемпер, снова прошла через прихожую. Она заварила чашку чая и сделала гренки с бобами, поставила все на поднос и отнесла в гостиную.

– Брет… Брет… просыпайся. Я приготовила тебе чай.

Он пошевелился и заморгал, глядя на нее.

– Что? Ой, должно быть, я заснул. – Он приподнялся и взял поднос. – Спасибо. А ты есть не будешь?

– Я же иду к маме, ты не забыл? Она нам с Лулу что-то собралась приготовить. Ужин для женской компании.

Брет набросился на гренки с бобами и не поднимал взгляда.

– Ах да. Хорошо. Что ж, когда ты вернешься, я, наверное, буду уже в постели.

И ты к тому времени уснешь, грустно подумала Долл. Как всегда. Она мечтала о ребенке, но чтобы завести ребенка, нужно заниматься сексом, а заниматься сексом несколько проще, если хотя бы изредка оба бодрствуют одновременно.

Подъезжая к дому матери, она уже почти готова была увидеть поблизости машины каких-нибудь спасательных служб. Невозможно было представить, что Митци что-то сможет приготовить, не подпалив ненароком чего-нибудь в доме, и не отравится, пробуя собственную стряпню.

– Проходи, Долл! – крикнула Митци. – Заходи на кухню, дорогая.

– Господи!

Долл вдохнула облачко, плывущее от плиты – на кухне клубился и кружил непривычный густой туман, благоухающий загадочными травами и пряностями, – и бросила взгляд на мать, а потом и на бедлам, творившийся на кухне.

У Митци вокруг талии было повязано полотенце, рукава закатаны, лицо раскраснелось, а волосы торчали дыбом. Кухня выглядела еще более пугающе. Повсюду громоздилась посуда, казалось, что не осталось ни одной чистой миски, кастрюльки или ложки. По столу были разложены кучки сухих листьев, кусочки непонятных растений, стояли баночки с пахучими мазями. На огне весело булькали кастрюльки, от духовки исходил жар, а Ричард и Джуди нервно поглядывали на все из своей корзины.

Погладив их по серым головкам, Долл заставила себя не засмеяться.

– М-м, и как идут дела?

– Замечательно, милая. Замечательно. – Митци сдула с лица прядь волос и заглянула в старинную кулинарную книгу. – Сама не понимаю, как это я раньше ничего не готовила. Это же пара пустяков.

Долл посмотрела на ингредиенты, и в душе ее зашевелилась тревога: бамбук, женьшень, гранат, шалфей, семечки подсолнуха и грецкий орех – это она хотя бы знала; все остальное было для нее просто загадкой.

– Э-э, это будет что-то вроде супа?

Митци покачала головой.

– Нет, дорогая. Это пирог. «Пирог, исполняющий желания», его надо подавать со свежей зеленью, поскольку, если верить записям бабушки Вестворд, зеленое приносит удачу, а еще нужно картофельное пюре, потому что белые овощи нужны на счастье. Лу, конечно, была права, в «Биг Сава» все нужные ингредиенты купить не удалось, но многое я раздобыла в магазине «Здоровой пищи» у Герби, а для ликвидамбара смолоносного и бобов тонка я нашла замену…

– Это хорошо, – слабым голосом сказала Долл, уже жалея, что не осталась с Бретом и не ест сейчас бобы с гренками. – Тебе чем-нибудь помочь?

– Спасибо, не надо. Я полностью контролирую ситуацию.

Долл улыбнулась.

– Я рада, что ты так считаешь. А где Лу? Все еще на работе?

– Нет, она отправилась в мансарду, чтобы забрать некоторые вещи. Сегодня Найэлл куда-то пошел с приятелями, поэтому она надеется, что снова не застанет его дома. Я ей сказала, что ужин будет готов около восьми тридцати.

Долл скривила лицо. Что ж, похоже, на этот раз между Лу и Найэллом все кончено. Бедняжка Лу. У нее были такие надежды. Долл всегда считала, что этот сноб, трудоголик и карьерист Найэлл не пара ее сестре, но у них, по крайней мере, были бурные отношения. Почти взрывоопасные. У Лулу все романы были яркими. Совсем не такими, как отношения Долл и Брета. В прихожей заверещал телефон.

– Возьми трубку, милая. – Митци по-дирижерски махнула деревянной ложкой. – А если спросят меня, скажи, что я занята и перезвоню.

Долл взяла трубку, послушала раздавшийся оттуда невнятный лепет, а потом закрыла трубку ладонью.

– Мне кажется, что это человек со странностями. Его зовут Кристофер, он говорит, что звонит по объявлению, и с удовольствием встретится, и что… Господи! Ты что, подала объявление о знакомстве в «Уинтербрук адвертайзер», да?

Митци сделала деревянной ложкой чуть более размашистый жест. На пол упало несколько капель какой-то клейкой зеленой жидкости. Ричард и Джуди подскочили поближе, понюхали зеленую жижу и с ворчанием попятились.

– Не говори глупостей, милая моя Долл, объявление у меня про ББК – беби-бумер-клуб. Ты же помнишь. Спроси у него имя и номер телефона, и чем он интересуется, запиши все вот в ту книжечку и скажи, что я ему перезвоню завтра. Спасибо.

Долл послушно вписала сведения о Кристофере (пиротехника и хэви-метал) туда, где уже были записаны Эйвис (опера), Дороти (бильярд), Ронни (экзотические танцы) и Джонсонс (вышивание).

– Ничего себе, сколько же их у тебя здесь записано! – Она с изумлением пролистала книжечку. – И что ты с ними собираешься делать?

– Одному богу известно, – улыбнулась Митци. – Я собираюсь заказать зал в нашей ратуше и для начала устроить общее собрание, и тогда уже посмотреть, что у нас может выйти. Ой, похоже, тут что-то не так. Ты мне не поможешь? Хватай вот это…

Долл примчалась обратно на кухню и схватила кастрюльку. Содержимое напоминало гной и пахло палеными носками. Глаза у нее заслезились, она села у стола и устремила взгляд на кастрюльку.

– И что это такое, скажи на милость?

– Сушеная манжетка обыкновенная. – Митци подвинула все, что было разбросано на столе, и села напротив Долл. – В магазине у Герби было написано, что в древности ее использовали для приворотных зелий, поэтому я и решила ее взять вместо райского семени, и вот поэтому, наверное, м-м, – она заглянула в кулинарную книгу, – масса не загустела, как это должно было быть.

Долл с удивлением наблюдала, как мать положила перед собой книгу бабушки Вестворд, вдумчиво взяла пригоршню бамбука, щепотку шалфея и несколько грецких орехов и сложила все это в маленькую миску. Поскольку требуемых пестика и ступки у нее явно не было, Митци воспользовалась вместо этого миской и своей универсальной деревянной ложкой. Казалось, что толочь травки и орехи изо всех сил доставляет ей большое удовольствие.

– Я представляю, что вот это – Дженнифер… а этот кусочек – кошмар нашего банка, Трой… а вот это, вот здорово-то, это – аденоидный Тайлер, – радостно приговаривала она. – С гранатом получилось просто великолепно. Я вообразила, что гранат – это голова Тарнии Снеппс.

Долл рассмеялась.

– Тебе придется посражаться с Тарнией из-за помещений в ратуше, ты же сама понимаешь. Когда она узнает, что ты хочешь организовать, она просто объявит тебе войну.

– Проблемы надо решать по мере их появления. Пока что у меня полно других поводов для беспокойства… – Митци чуть-чуть высунула язык, сосредоточенно отсыпая в миску нужное количество порошка женьшеня. После этого она весьма бессистемно взбила образовавшуюся массу, остановилась и внимательно посмотрела на содержимое миски. – Как ты думаешь, стоит добавить яйцо?

– Думаю, что стоит устроить этому блюду достойное погребение, – скептически заявила Долл, наблюдая, как мать прошла в другой конец кухни, вынула из холодильника уже раскатанное тесто, которое было каким-то пестрым, плюхнула его в плоскую тарелку и выложила на него ложкой разные зелья, после чего накрыла сверху листом теста и энергично слепила неровные края пирога. – А почему тесто в крапинку? И если ты готовишь только пирог, то что же сейчас в духовке?

– Тесто не в крапинку. – Митци открыла духовку и вскрикнула, когда оттуда пахнуло жаром. – Это особая текстура, которую придает тесту цикорный салат. Бабушка Вестворд записала в своей книге, что цикорий полезен в делах сердечных. Не совсем понятно, что имелось в виду: кровообращение или любовь… а вот это, – она вынула из духовки форму для выпечки, в которой что-то еще бурлило, – на случай, если кто-нибудь захочет добавки.

– А, да, конечно. – Долл встала. – Здесь у нас все так похоже на район боевых действий, что ужинать, мне кажется, мы будем в гостиной. Не пойти ли мне накрыть там на стол?



Стол украсили радужные тарелки, столовые приборы с голубыми ручками, три разномастных бокала для шампанского, четыре фиолетовых свечи в розовых подсвечниках, красные бумажные салфетки, оставшиеся еще с Рождества, и большая ваза с желтыми и оранжевыми хризантемами от букета, который Митци вручили в день увольнения, – и тогда Долл решила, что комната выглядит замечательно.

На проигрыватель она поставила диск «Мотт зе хупл» – «АББА» пойдет на сладкое, – потом Долл выключила все настольные лампы, оставив только одну, и в комнате, освещенной свечами и трепещущими огоньками камина, стало удивительно уютно. Ах, если бы в ее собственном доме было хотя бы что-нибудь отдаленно на это похожее!

– Отлично, – Митци влетела в комнату, неся горячее блюдо из овощей, – только что пришла Лулу, все готово, и я уже жду, когда наступит момент истины. Нет, сиди, милая, я сама принесу все остальное.

Долл села, и вошли Митци и Лу. Ричард и Джуди проскочили между ними, устроились перед камином и начали с удовольствием вылизывать друг другу шерстку.

– Ну и ну. – Плюхнувшись за стол напротив Долл, Лу с удовольствием огляделась по сторонам и стряхнула с лица косички и нитки бусин. – Как у нас тут красиво. И как тепло. Я только что заходила на чердак Найэлла, черт возьми, как же там холодно и неприглядно по сравнению с нашим домом.

– Я только что подумала то же самое о своем домике, – Долл взяла со стола одну из бутылок и внимательно рассмотрела этикетку. – Вот проклятье, это же настойки Клайда. Ну что, ты готова рискнуть?

Лу широко улыбнулась и щедро плеснула себе пастернака с малиной.

– Более-менее готова. Нам все равно придется все съесть, чтобы не обидеть маму, а овощи пахнут вполне приемлемо.

– Как и все остальное, – Митци внесла в комнату полный поднос, – хоть мне и не следует самой об этом говорить. Я очень горжусь тем, как у меня все получилось.

– У тебя на это есть полное право…

Не в силах скрыть своего изумления, Долл и Лу рассматривали пирог. Выглядел он как полагается, а аромат шел просто восхитительный.

Ну что же, подумала Долл, остается попробовать его на вкус…

Митци, у которой волосы остались в художественном беспорядке, выглядела уже не такой усталой и беспокойной. Она разложила пирог на три тарелки. Долл все так же удивленно смотрела на свою порцию. Все было как в телепередаче – более-менее представляешь, какие ингредиенты использовались, но получившееся у телеповара блюдо ничего общего не имеет с самыми смелыми твоими предположениями. Все же береженого бог бережет, – и она подлила всем ядреной клайдовской настойки.

– За мою первую попытку на кулинарном фронте, – на лице Митци можно было прочесть еще большее удивление, чем у всех остальных, – и за исполнение наших желаний…

Все засмеялись и чокнулись бокалами. Горел камин, негромко мурлыкала группа «Мотт зе хупл».

– Да, он безусловно подойдет и вегетарианцам, – с улыбкой сообщила Митци, когда Лулу положила себе зеленых овощей. – Должно быть, бабушка Вестворд все предвидела. Хорошо, кому подлить соуса? Еще картошки? Ладно, теперь самое главное. Исполнение желаний случается только тогда, когда их загадывают, едва отведав пирог, по крайней мере, так тут написано.

Лу налила еще вина.

– Ну и чего мы все будем желать? Еженедельно выигрывать в лотерею и на всю жизнь сохранить стройную фигуру?

Митци рассмеялась.

– Не выйдет. Мы не на конкурсе красоты «Мисс Мира», и не надо желать мира во всем мире, а также здоровья и счастья всем мужчинам, женщинам и представителям животного мира, этого и так все хотят. В записях бабушки Вестворд указывается, что пожелания должны иметь личный характер, кроме того, хотя в соответствии с фольклорной традицией принято прямо противоположное, в данном случае желание следует произнести вслух. Ну что, кто первый?

– Первой должна быть ты, – сказала Долл. – Ты же столько над этим трудилась. Давай.

Митци откинулась на стуле с вилкой в руке.

– Так вот, поскольку с тех пор, как меня заставили выйти на пенсию, я чувствую себя немного одинокой и брошенной на произвол судьбы, мне хотелось бы снова стать нужной и полезной. Я хочу, чтобы моя жизнь приобрела смысл, и хочу, чтобы меня любили. Любили бескорыстно. Это и будет мое желание. Быть нужной и любимой.

Долл сделала недовольное лицо.

– Как же это скучно, мама! Тебя и так все любят, и ты всем нужна – мне, Лу, соседям, твоим друзьям, – и вспомни, сколько тебе позвонило народу после твоего объявления для беби-бумеров… Не-ет, тебе нужно пожелать чего-то гораздо более личного.

Митци отправила вилку в рот и прожевала кусок пирога.

– Боюсь, что уже поздно. Все уже сделано. Да, а вкус у него вполне ничего. А теперь вы…

Лу снова подлила в свой бокал настойки и подняла вилку с пирогом.

– Проще простого. Я желаю, чтобы моей новой игрушкой стал Хит Леджер – и пусть он будет таким, как в «Истории о рыцаре», – романтичный, с длинными волосами, слегка небритый, а не аккуратно подстриженный зануда, как в жизни.

– Лу! – в унисон простонали Долл и Митци. – Мы так не играем!

– Круто, – Лулу проглотила первый кусочек пирога. – Но именно это я и загадала, да, мама, а пирог потрясающий. Правда-правда, он классный… Ну что, Долл, твоя очередь, чего ты пожелаешь?

Долл набрала воздуха в легкие. О чем она только не мечтала за этот вечер? Путешествия, деньги, секс… Все это слишком личное, к этим вещам сильно привязываешься. Ой, конечно, волшебный пирог – просто чепуха, но все же, что если он возьмет да вдруг и исполнит ее желание?

– Ну, пожениться и завести детишек было бы замечательно, но на данный момент на это особой надежды нет, так что просто стоит направить события в нужное русло. Итак, я решила пожелать, чтобы Брет внезапно проявил ко мне романтические чувства…

Лулу сделала недовольную физиономию.

– Ой, ну пожа-а-луйста! Об этом противно даже и подумать. Почтальон Брет, воспылавший страстью. Фи! Но раз ты этого действительно так хочешь… давай, ешь, а то не исполнится.

Долл посмотрела на пирог. За много лет совместной жизни с Бретом ее язык отвык от всего, кроме самых примитивных блюд. В их домике даже щепотка кориандра считалась экзотикой. Ну ладно. Она прожевала кусочек пирога. Вкус был непривычным, но неприятным его никак не назовешь. Из всех ингредиентов, таких разных, образовалась мягкая густая масса, а крапчатое тесто просто таяло во рту. Она улыбнулась и взяла на вилку еще кусочек.

– Мои поздравления, мама, – мне кажется, ты открыла в себе новый талант. Остается только сказать: берегись, Найджела.[10 - Найджела Лоусон, ведущая кулинарных передач на английском телевидении.]

Митци зарумянилась от удовольствия и слегка дрожащими руками включила вместо «Мотт зе хупл» «АББА».

Раздался негромкий мелодичный звонок в дверь. Бледно-зеленые глазки Ричарда и Джуди уставились в сторону прихожей.

– Я открою, – сказала Митци. – Наверно, это Лав и Лоб – они знали, что я буду готовить, и пришли поживиться тем, что осталось от нашего пира. Ой! Как-то у меня ноги загудели, наверно, от клайдовых пастернака с малиной.

Долл съела все до крошки и, глядя, как мать по зигзагообразной траектории выходит из гостиной, к собственному удивлению положила себе добавки.

– У меня тоже что-то голова закружилась…

– М-м, и у меня. – Лу тряхнула косичками, загремели бусины. – А пирог просто супер. Ой, а тебе не кажется, что у нас у всех именно от него крыша поехала, а? Как думаешь, не могло у мамы получиться самое настоящее колдовство?

– Не говори глупостей, – Долл старалась сфокусировать взгляд. – Это из-за настойки Клайда…

Они обменялись пьяными улыбками, слушая, как Митци открывает входную дверь. Все так и дышало миром и любовью. То и дело хихикая, они дуэтом стали подпевать группе «АББА»: «О дайте, дайте мне мужчину после полуночи».

Смех оборвался, когда раздался вопль. Кричала Митци.




Глава пятая


– Господи боже мой!

Митци, вцепившись в перила, с раскрытым ртом смотрела на Хита Леджера, стоявшего на крыльце.

– Извините, что я вас так напугал, – ответил он с широкой улыбкой, сверкнув в темноте очень белыми зубами. – С вами все в порядке?

Митци кивнула. Из-за этого переливающегося и летящего ощущения она, похоже, лишилась дара речи. Молодой высокий красавец с безупречными чертами лица, загорелый, с невероятно голубыми глазами, на которые небрежно спадали пряди светлых волос, – такой может только присниться.

– Э-э, – в горле у нее что-то булькнуло, и она с досадой заметила, что ноги у нее все еще дрожат, – м-м, да, думаю, все в порядке.

– Это дом тридцать пять, не так ли? – Хит Леджер смотрел на нее все еще обеспокоенно. – Я не совсем разобрал номер, когда смотрел с улицы.

– Да – то есть нет, – быстро поправила себя Митци. Господи, бедный парень подумает, что она не совсем в своем уме. Что это у нее случилось с головой? – Это дом тридцать три. Тридцать пять – это соседний дом. Он улыбнулся еще шире.

– Вот как. Тогда я очень прошу меня извинить за то, что… ой…

Он устремил взгляд в сторону прихожей. Не отпуская балясину перил, чтобы не потерять равновесия, Митци осторожно повернула голову, чтобы посмотреть, что он там увидел.

В доме все так же громко играла «АББА», а в дверях гостиной плечом к плечу стояли Лулу и Долл. Казалось, что они тоже утратили способность связно изъясняться.

Правда, ненадолго.

– Мама… с тобой все в порядке? То есть… – у Лулу просто челюсть отпала. – Ничего себе!

– Мы услышали твои крики… вот те на… – Долл захлопала глазами. – Быстро же все получилось. Она же его загадала всего несколько минут назад.

– Этот… этот, хм, джентльмен направлялся в дом по соседству, – пояснила Митци. – То есть к сестрам Бендинг, а не к Фло и Клайду.

– Правда? – подняла брови Долл. – Так что, при исполнении желания вышла накладка? Что же Лав и Лоб будут делать с Хитом Лед…

– Я так извиняюсь за то, что всех вас побеспокоил, – снова сказал он, с улыбкой глядя через плечо Митци на Долл и Лулу. – Сейчас, наверное, уже поздно идти к… – он внимательно посмотрел на листок бумаги, – Лаванде и Лобелии.

– Конечно, спать они ложатся достаточно рано, – согласилась Митци, с усилием выговаривая слова, потому что губы у нее как будто онемели, – но если в той комнате их дома, которая выходит окнами на улицу, горит свет, то вы к ним еще успеете.

– Ладно, спасибо. Я попробую. Еще раз приношу свои извинения. Доброй ночи.

В последний раз бросив долгий взгляд в сторону прихожей, парень исчез в темноте, на дорожке расплывчатым пятном мелькнули его потертые джинсы и застиранный черный свитер.

Митци медленно закрыла дверь. Конечно, это был не настоящий Хит Леджер. Конечно, это просто совпадение. Конечно, загаданные желания не сбываются. Или все же?

Лу глубоко вздохнула и закатила глаза, загадочные, как у Нефертити.

– Ну и ну. Ведь он же как раз такой, как я загадала, а?

– Да, знойный тип. – Долл подняла брови. – И точь-в-точь Хит Леджер. Как я думаю, бабушка Вестворд отлично знала, до чего доводят ее кулинарные произведения.

Все захихикали и отправились обратно в гостиную. Ричард и Джуди сидели на столе и вылизывали тарелки дочиста. Митци надеялась, что их мечты не подразумевали кровавой расправы с многообразной живностью, которую, еще трепыхающуюся, преподнесут они хозяйке и положат под одеяло на рассвете.

– Кто-нибудь еще хочет выпить? Мне, похоже, это просто необходимо. – Митци запустила пальцы в волосы, распевая «Ватерлоо» вместе с «АББА». – Надеюсь, что это не из-за моей стряпни, но чувствую я себя довольно странно.

– Мы тоже, – призналась Долл, тяжело опустилась на стул и взяла еще одну бутылочку клайдовой настойки. – Но это, наверное, потому, что нас так потряс двойник Хита, который явился к нам на порог, а не из-за какой-нибудь ядовитой травки в пироге.

Лу все еще смотрела перед собой отсутствующим взглядом.

– Ты ничего такого не добавляла, только травки, да? Само собой, не те пряности, которые обычно держат в доме хозяйки, но ведь никаких запрещенных веществ там не было? Ведь половина королевской семьи вовсю принимает лекарственные средства из трав, да?

– Ну да, с них стоит брать пример, – Долл рассмеялась, но, пожалуй, слишком громко. – Вы только посмотрите, до чего их довели эти препараты, – среди них же нет ни одного нормального человека. Ах, боже мой, я как будто под кайфом.

– Но это совсем не похоже на тяжелое алкогольное опьянение, да? – Митци нахмурилась. – Внутри что-то происходит, голова плывет, но ощущение весьма приятное.

Плюхнувшись на подушки из искусственного меха, разложенные на диване, она улыбнулась своим мыслям. Может быть, бабушка Вестворд как раз и рассчитывала, что пирог вызовет такие ощущения. Ведь и несколько десятилетий назад жителям маленьких деревушек надо было чем-то развлекаться. Почему бы не повеселиться, если всего-то и нужно, что собрать травки возле дома и добавить их в привычное блюдо? А потом эффект от сильнодействующих трав приняли за волшебство, но ведь в этом нет ничего плохого. В конце концов, это же просто шутка. Непременно стоит изучить эту книгу повнимательнее и посмотреть, не найдется ли еще вот таких забавных рецептов.

– О господи! – Митци с трудом поднялась на ноги. – Я же просто сошла с ума!

– Что такое? – хором спросили Лулу и Долл. Митци, у которой голова все еще кружилась, стояла уже на выходе из гостиной.

– Это я такая-растакая. Я отправила этого типа – пусть он и красавчик – к двум пожилым дамам, и это на ночь глядя! Как я могла! Я же должна о них думать, заботиться, присматривать – а он, возможно, грабитель, или насильник, или убийца, да все что угодно.

– Не может быть, – засмеялась Лу. – Он такой милый.

– А я не сомневаюсь, что и среди серийных убийц было много красивых мужчин… – Митци рывком распахнула входную дверь. – Я скоро вернусь.

Не так просто оказалось пройти несколько шагов по дорожке от своего дома и дойти по такой же дорожке до соседнего, где жили сестры Бендинг, – ноги слушались ее плохо. Но все же она доковыляла до крыльца дома Лав и Лоб и нажала на кнопку звонка.

В конце концов из двери, на всякий случай не снимая цепочки, выглянула Лаванда, одетая в пострадавший от моли халат и футбольные гетры.

– Ой, привет, Митци. С тобой все в порядке? С волосами у тебя не пойми что творится, лицо все блестит. Ты не заболела, дорогая? Ай! – Лаванда глянула на нее широко распахнутыми глазами. – Ты же совсем распустилась, дорогая! Ты слишком часто скрашиваешь одинокие вечера бутылкой джина, и тебя пора спасать. Мы знали, что это может случиться очень скоро. Заходи, дорогая. Мы с Лобелией попробуем тебя подбодрить.

Раздался металлический скрежет, и Лаванда распахнула дверь.

Войдя в прихожую, в которой было чуть прохладнее, чем на улице, – и это осенней-то ночью, – Митци улыбнулась.

– Спасибо, но я в полном порядке. Я не одна, со мной мои девочки, мы отлично провели вечер, но к нам только что заходил молодой человек, и он спрашивал вас, и я решила, что мне нужно зайти и посмотреть, не пришел ли он… то есть, не впустили ли вы его в дом. Я, конечно, знаю, что вы не стали бы этого делать, но…

– Да-да, дорогая, мы его впустили. – Лаванда с довольным видом кивнула. – Он наверху, в спальне, с Лобелией.

– Господи Иисусе! – простонала Митци. – Что же, теперь только не паникуйте. Вы позвоните в полицию, а я поднимусь наверх и посмотрю, что я могу сделать.

– А зачем нам нужна полиция, дорогая? – осведомилась Лаванда. – Для них у нас теперь и места не найдется. Да если бы и было – по вечерам работает только этот туповатый Том Ходжкин. Конечно, если с ним дежурит тот милый молодой сержант, мы могли бы потесниться и…

– Черт возьми, мы не на вечеринку их зовем, Лав. Не важно, кто там дежурит. Все очень серьезно. Просто позвоните им и скажите, что этот человек ворвался в ваш дом и захватил в заложники вашу восьмидесятидвухлетнюю сестру и…

– Лобелии восемьдесят один с половиной, – сердито сообщила Лаванда. – А мне семьдесят девять. И ее никто не захватывал в заложники. С тобой точно все в порядке, а, Митци?

– Лав, послушайте, никогда, ни за что нельзя впускать в дом незнакомых людей. Вы ведь это и так знаете, да?

– Да, дорогая, конечно знаем. Мы вовсе не выжили из ума. Но это не посторонний. Его прислал доктор Мерридью. Поскольку мы повесили в кабинете объявление. Господи, Митци, неужели ты забыла? Мы написали объявление о том, что сдадим комнату, дорогая. А вот и он. Слушай…

Митци испустила вздох облегчения и только тогда заметила, что сильно дрожит. Ноги ее почти не держали, и она осела на нижнюю ступеньку, покрашенную еще в пятидесятые годы, – пыльную, выцветшую до бурого цвета, – а Лав в это время развернула какой-то листик бумаги.

– Смотри. Видишь? Письменная рекомендация от доктора Мерридью. Этот молодой человек недавно принят на работу в больнице Уинтербрука, а с жильем случилась неувязочка – его квартиру уже сдали, и доктор Мерридью посоветовал ему обратиться к нам. Он паралитик. – Лаванда заулыбалась. – А зовут его Шег.[11 - Слово Shag можно перевести как «половой акт» или «групповой секс».]

– Как? – Митци с трудом разобрала каракули на листочке. – Да нет же, здесь написано, что он парамедик. И зовут его Шей, Лаванда. Шей.

– Ой, – Лаванда внимательно рассмотрела записку. – Ну да, возможно, и так. Почерк доктора Мерридью разобрать почти невозможно. Вот почему в аптеке всем достаются не те лекарства. Помнишь, как-то твоему Лансу нужна была мазь от бородавок, а вместо этого ему дали стероидный крем, который должна была взять миссис Элкинс для своего Артура? Как мы все тогда посмеялись. То есть, я хотела сказать, что твоему Лансу было еще ничего, но Артур, наверно, чуть не скончался от геморроя. А помнишь, как..

– Да-да… – Митци с трудом поднялась на ноги. – Как я вижу, у вас тут все в порядке, хотя, конечно, в такой поздний час не стоило бы приходить снимать комнату, но…

Окончание этой фразы так и не прозвучало, поскольку в тот самый момент с верхнего этажа спустилась Лобелия, которая улыбалась почти так же широко, как незадолго до этого Лу, а с ней шел красавец Шей.

– А, Митци, рада тебя видеть. Тебя не тянуло наложить на себя руки, дорогая? Это Шей Донован, наш новый жилец. Мистер Донован, познакомьтесь с Митци Блессинг, нашей соседкой.

Они довольно неловко пожали друг другу руки.

– Мы уже встречались, – объяснила Митци Лобелии. – Лав вам все расскажет, а мне пора домой.

– Митци решила, что поздновато сейчас развлекать у себя в гостях джентльменов, – проговорила, надувшись, Лаванда, после чего наклонилась и натянула футбольные гетры до колен. – Она за нас беспокоилась – по крайней мере, она так сказала. Честно говоря, – она захлопала бесцветными ресницами в сторону Шея, – мне кажется, ей было просто одиноко. Она в разводе, ну, вы понимаете.

Шей понимающе улыбнулся Митци.

– Мои родители тоже в разводе. А мне, когда я пришел, показалось, что вы замечательно проводили время.

– Так оно и было, – уверила его Митци. – Я приготовила ужин для дочек и…

Лобелия задохнулась от смеха.

– Приготовила! Ты? Ничего себе, что творится!

– Да-да, понимаю, но со мной все-таки все было в полном порядке, мне просто показалось, что слишком уж поздно собрался посетить вас мистер Донован, и я подумала…

Шей откинул с лица волосы, но растрепанные пряди тут же упали обратно.

– У меня вышла неувязочка с квартирой: я предполагал снимать квартиру вместе с еще одним человеком, в Уинтербруке, но сегодня вечером оказалось, что там все уже поселились, поехал обратно в больницу, чтобы узнать, нет ли в городе маленькой гостиницы, а в приемной в клинике оказался местный терапевт. Мы разговорились, ну, так я и оказался здесь.

– Понятно, – с огромным облегчением кивнула Митци. – А теперь мне пора домой.

– А мне надо накормить нашего жильца, поскольку на той квартире, где он рассчитывал поселиться, ему полагался ужин, – Лобелия решила прихорошиться и потянула вниз свой сильно севший кардиган. Широко улыбаясь Шею, она направилась на кухню. – Конечно, ужин мы обычно не предоставляем, но в честь вашего приезда нам хотелось бы предложить вам что-нибудь особенное. Так что я сделаю вам славный сэндвич с рыбным паштетом и маринованным огурцом.

Митци постаралась не засмеяться, когда Шей, старательно изобразивший на лице выражение отчаянного энтузиазма, направился вслед за Лобелией.

– Кроме того, – раздался голос Лоб откуда-то из глубин холодной, как ледник, кухни сестер Бендинг, – чтобы отметить ваше у нас новоселье, я сделаю вам сэндвич с двумя ломтиками хлеба.

– Черт, – пробормотала Лаванда, открывая дверь, чтобы выпустить Митци. – Вот проклятье, выходит, я останусь без завтрака.

Митци вернулась к себе, и дом встретил ее теплом и уютом. Бедный, бедный Шей.

Долл и Лу сидели на ковре с Ричардом и Джуди; все они выжидающе смотрели на нее. Митци вкратце рассказала, почему Шей оказался у их соседок, – при этом от ее внимания не ускользнуло то, как сверкали глазки Лу, – и стала отогревать руки у камина.

– Вот так и развеян миф о визите Хита Леджера. Вот вам и исполнение желаний по рецептам бабушки Вестворд.

– Не знаю, не знаю, – Лулу погладила Ричарда и Джуди, – мне кажется, что все получилось просто круто. Пусть он и не настоящий Хит, но ведь чертовски похож. И мы ведь не знаем… ой, кто-то снова звонит в дверь. Может, он вернулся?

– А может, и не он, – Долл поднялась на ноги. – Пойду открою. Я все равно собиралась в туалет.

Снова согревшись, Митци устроилась среди подушек на диване, свернулась калачиком и закрыла глаза. Голова у нее все еще слегка кружилась.

– О господи!

От крика Лулу Митци подпрыгнула, открыла глаза и заморгала, глядя в сторону двери. Там стояла потрясенная Долл, а перед ней маячил Брет, одетый, как Митци показалось, в комбинезон из черной кожи.

– Брет! – с большими усилиями Митци поднялась на ноги. Чувствовала она себя все еще как-то необычно. – Как я рада тебя видеть, хм, Долл не сказала, что ты зайдешь.

Брет с очень застенчивым видом улыбнулся. Митци потрясенно поняла, что на нем вовсе не комбинезон из черной кожи, а облегающие черные джинсы и кожаная куртка. Напоминал он персонажа из рекламы шоколада «Милк Трэй». Это было весьма странно, поскольку все те годы, что она его знала, Брет, кроме формы почтальона, носил исключительно бежевые штаны из хлопка и бежевые рубашки поло.

– Нет, я просто подумал, что она может выпить, так что ей не стоит вести машину, вот я и зашел, чтобы отвезти ее домой… – Он нахмурился. – Знаете, случилось что-то очень странное. Я лег в постель и уснул, и мне приснился такой яркий, живой сон о том, что я ей сейчас нужен. Я проснулся и понял, что мне обязательно надо увидеть ее. Зайти за ней, встретить…

– Но ведь раньше ты же никогда за ней не приходил, ни разу, – хихикнула Лу. – И с чего это ты оделся, как извращенец какой-то?

Брет озадаченно покачал головой.

– Не зна-аю, честно говоря. Столько лет это все не носил, с тех самых пор, как перестал ездить на мотоцикле, – они просто подвернулись под руку, когда я рылся в шкафу, и мне вдруг так захотелось поскорее здесь оказаться, что я не стал искать какие-нибудь другие вещи. Этот прикид вполне соответствовал моему настроению… – Он ласково улыбнулся Долл. – Ну так что, милая, ты готова?

– Милая? Чтоб мне провалиться! – Лу посмотрела на Митци. – Что она там такое пожелала? Внезапные любовные порывы? Вот те на. Это уже страшновато…

– Ш-ш, – зашипела на нее Митци. – Что бы ни было причиной, нам нельзя всё испортить. Долл, дорогая, тебе пора домой… нет, мы с Лу сами все с утра приберем… Давайте, ребята, вам пора.

Долл, которая все еще не пришла в себя от потрясения, позволила Брету заботливо надеть на нее пальто. Делал он это не особенно ловко, поскольку пытался при этом поцеловать ее, куда только мог. Лулу хихикала, зарывшись лицом в шерстку Ричарда и Джуди.

Попрощавшись с Долл и Бретом, Митци стала махать им рукой, а на душе у нее потеплело от счастья; она выключила свет на кухне, где так и остался полный разгром, и побрела в гостиную.

– Два из трех, – Лу выпутала ноги из своих длинных юбок и выпрямилась. – Неплохо, мама. Совсем неплохо… Ты точно не хочешь сейчас навести порядок?

– Однозначно не хочу. Утром мы, наверное, будем чувствовать себя уже не так странно. Но даже я вынуждена признать, что поведение Брета было, ну, не совсем для него характерно.

– Бедняжка Долл, – с содроганием сказала Лу, поцеловала мать и пошла к выходу из гостиной. – По милости бабули Вестворд ей придется целую ночь терпеть страстные порывы почтальона Брета. Ты только подумай – нет, и подумать страшно! То есть представь себе скучнейшего Брета и нашу Долл в любовной горячке! Фи! Это же просто еще одно напоминание, что нужно хорошенько обдумать то, чего собираешься пожелать… Ну что, спокойной ночи… Я пошла смотреть невинные сны о нашем новом соседе.

Оставшись одна в гостиной, освещенной только камином, Митци поставила «Роллинг стоунз» и стала распевать вместе с Миком и его командой, которые щедро делились со слушателями «Девятнадцатым нервным кризисом». У камина вытянулись Ричард и Джуди, и Митци прилегла на коврике рядом с ними. Вечер прошел просто чудесно, хотя кое-что было очень уж странно – вначале появляется Шей, а потом Брет ведет себя совершенно нехарактерно. А ведь и то, и другое произошло почти сразу после того, как загадали желания. Это просто совпадение, конечно же. Не более того. Хотя это все же странно, так что, может быть, что-то в этих травках и есть.

За выходные она обзвонит всех, кто откликнулся на призыв к беби-бумерам, который она повесила в библиотеке, и закажет для проведения собрания зал в ратуше. Чтобы заказать зал, ей, конечно, придется столкнуться с Тарнией Снеппс, и, само собой, не обойдется без выяснения отношений и разборок на тему, кто будет командовать парадом. Тарния может решить, что проект с беби-бумерами поможет ей создать нужный имидж – а в этом случае она наверняка постарается прибрать его к рукам. Как обычно.

Митци постукивала пальцами в такт Мику сотоварищи, которые ревели во весь голос. Наверно, стоит повнимательнее изучить кулинарную книгу бабушки Вестворд. Может, и найдется рецепт, который поможет ей обыграть королеву с лицом от ботокса, владычицу Хейзи Хассокса. Какое-нибудь зелье, дающее власть и могущество. Женьшень в имбире или тмин под яичным кремом.

Зазвонил телефон. С недовольным ворчанием Митци взглянула на часы. Было уже за полночь. Наверное, кто-то ошибся номером. Какой-нибудь подвыпивший тип потребует сейчас прислать ему такси или закажет на дом жаркое. Вставать ей было лень, поэтому она просто перекатилась по кровати и дотянулась до трубки.

– Алло… а, Ланс, что это за манеру ты взял звонить мне на ночь глядя, а? Что случилось? Тебя что, Дженнифер подслушивает на другом аппарате? Где-где она сейчас? Чем она занимается? Нет, я не смеюсь… честно. А чего же ты ждал, когда женился на девушке из Чигвелла.[12 - Пригород Лондона, где живут знаменитые и обеспеченные люди.] Французский маникюр и уик-энды в косметической клинике… Хм-м… Что? Нет, говорю тебе, я не насмехаюсь… что? Не говори глупостей, Ланс, этого просто не может быть! Завтра? Нет, думаю, не получится – серьезно. Я очень занята. Позвони мне на неделе, ладно? Извини – спокойной ночи.

Она сердито выключила трубку и бросила ее под подушки. Мик и компания распевали «В моей власти».

Митци обняла Ричарда и Джуди и тяжело вздохнула. Вот проклятье. Почему именно этой, а не какой-нибудь другой ночью Ланс решил рассказать ей, что она ему все так же нужна и как сильно он по-прежнему любит ее?




Глава шестая


– Знаю, это прозвучит избито, но как же я ненавижу утро понедельника, – проворчала Лулу, копаясь на кухне в шкафу, из которого выползала лавина вещей; второй ботинок из пары ей все еще не удалось найти. – Но ведь если бы понедельник был выходным днем, я бы, наверное, ненавидела вторники… – Она тяжело вздохнула. – Мне бы здорово было пожить в абсолютной праздности.

– А сейчас-то ты как живешь, – засмеялась Митци.

– Ты несправедлива, – Лулу прервала поиски ботинка и глянула на мать через плечо. – Теперь и ты рассуждаешь, как несносный Найэлл. Пусть у меня работа не такая, как у всех, но я же столько вкалываю и в магазине, и на мероприятиях по сбору средств, и на просветительских программах, и… ах да, пока не забыла, Долл поручила мне у тебя поинтересоваться, не собираешься ли ты встретиться с папой, пока Дженнифер уехала куда-то приводить в порядок личико. Поскольку если ты собираешься это сделать, мы хотели бы довести до твоего сведения, что нам это не нравится. Пусть мы его и очень любим, но доверять ему нельзя, мама. Если ты возьмешь его обратно…

– Да я ни в коем случае не возьму его обратно, – заверила Митци. – Я и встречаться с ним не собираюсь. Ты же знаешь, что за человек твой папа. Поблизости не оказалось Дженнифер, некому было его лелеять, и ему стало просто одиноко. И уехала она собой заниматься только на выходные. Сегодня она вернется.

– Тогда все в порядке. – Лулу возобновила охоту на ботинок и, когда поиски увенчались успехом, издала вопль восторга, после чего села на пол и обулась. Шнурки помогали завязывать Ричард и Джуди. – Все-таки было чуточку страшновато. Ты, понимаешь ли, загадываешь, чтобы тебя любили и желали, а потом – ба-бах! – звонит папа и говорит тебе эти самые слова.

– Чистое совпадение, – отрезала Митци. – И ты ведь знаешь своего папу – стоит оставить его на двадцать минут одного, и он тут же пускает слезу. Но мы отлично повеселились, правда? Особенно ты, когда красавец Шей пришел, чтобы поселиться по соседству.

Лулу поднялась на ноги и открыла дверь черного хода.

– Да, мне повезло гораздо больше, чем бедняжке Долл, которой пришлось терпеть заигрывания Брета, это уж точно. Правда, с пятницы я даже мельком не видела нашего нового соседа. Возможно, он был просто пигментом игры моего разгоряченного воображения.

– Фрагментом, ты хотела сказать?

– После того зелья, от которого исполняются желания, я отлично знаю, что хочу сказать. – Лулу улыбнулась. – Что же, я пошла. Ох, вот проклятье, начался дождь. На остановке я успею промокнуть до нитки, пока дождусь автобуса.

– Хм-м, а для меня такой досадной неприятности больше не существует. Мне уже не нужно выходить под дождь с утра пораньше в понедельник и приходить на работу промокшей до нитки, а потом выходить перекусить в обеденный перерыв и намокать еще больше. Думаю провести день, уютно устроившись у камина, – буду организовывать первое собрание клуба беби-бумеров в ратуше, ну и, наверное, продумаю мой следующий кулинарный сюрприз.

– Ну ты и вредина, – сказала Лулу с недовольной физиономией, пытаясь откопать в куче вещей возле кладовки пригодный для употребления зонтик.

– Почему же, ведь беби-бумеры с нетерпением ожидают предстоящей встречи, а блюдо, которое я приготовила, вышло не так уж и плохо.

– Я имела в виду не твою стряпню и не беби-бумеров. – Лулу с досадой глянула на многочисленные зонты – одни порванные, другие с погнутыми спицами. – Я про твои заявления насчет того, что ты остаешься дома у камина… Ой, да что там – заскочу-ка я в зубной кабинет и посмотрю, не сможет ли Долл подвезти меня в Уинтербрук. Это будет гораздо быстрее, чем добираться на автобусе или ждать, пока ты оденешься и предложишь меня отвезти. – Она широко улыбнулась. – К тому же, я смогу разузнать, как прошел «праздник любви». Пока!

Долл привыкла к тому, что в ненастную погоду сестра упрашивает куда-то ее отвезти, и уже много лет катала ее на своем «поло». И каждый раз сестры начинали спор о том, нужно ли Лулу в очередной раз пойти сдавать на водительские права. Лулу провалила экзамен уже семь раз и понимала, что, даже если и сдаст, денег на автомобиль все равно у нее не будет, да и не стоит, наверное, ей, сражающейся на экологическом фронте, добавлять ядовитых выхлопов в уже и так загрязненный воздух, так что критика в ее адрес в подобных спорах казалась ей незаслуженной.

Дождь шел, как назло, мелкий и без перерыва, так что, когда Лулу добралась до зубного кабинета, в ботинках у нее хлюпало, подол длинной юбки промок насквозь, от дубленки исходил еще более сильный, чем обычно, аромат, и, что совсем уже раздражало ее, вода капала с каждой украшенной бусинками косички.

– Вот ты и пришла, мокрая, как мышь! – бодро воскликнула администратор Вив, не отрывая глаз от монитора. – Послушай, Лу твоя дубленка воняет просто до невозможности! Ты же можешь заработать целое состояние, если будешь ошиваться в ней возле «Кондитерской Пэтси» с теми бездомными, которые там торчат.

– Ой, ха-ха-ха.

Лулу, хлюпая водой в ботинках, пошагала в сторону бледных пациентов; по тому, как они, ссутулившись, жались друг к другу в дальнем углу, явно ощущалось, что перспектива лечить зубы этим серым, темным октябрьским утром их не особенно радовала. Лу, вся мокрая, пристроилась на самом краешке неудобного кресла и задумалась: отчего это в стоматологических кабинетах всегда стоит такая ужасная мебель, бьет в глаза слепящий неоновый свет, а все администраторы похожи на Вив. Может быть, это для того, чтобы внушить людям глупую мысль о том, что хуже уже не будет.

Она взяла экземпляр «Май уикли» и тряхнула головой, чтобы убрать с глаз мокрые косички.

– Долл уже пришла?

Вив ответила, все так же не отрываясь от монитора:

– Она давным-давно пришла. Они с мистером Джей разбираются с зубом мудрости, который вырос раньше положенного. Потом она будет свободна часов до десяти утра, пока не приедет новый дантист. Я скажу ей, что ты пришла.

– Спасибо. – Лулу снова погрузилась в чтение журнала, который обычно брала у Митци. Там всегда было много ретро-материалов на тему шестидесятых годов. Лулу мечтала стать настоящей хиппи.

Дверь кабинета открылась. Пациенты, ожидающие своей участи, прижались друг к другу поплотнее.

Не обращая внимания ни на них, ни на раздавшийся тут же дружный вздох облегчения, Долл улыбнулась сестре.

– Я тебя в таком виде в машину не пущу. Дубленка твоя воняет, как сточная канава. Почему бы тебе наконец не потратиться на непромокаемый плащ?

– Доберусь до работы – поищу из нашего ассортимента что-нибудь для себя. – Лулу быстро окинула Долл с головы до ног оценивающим взглядом. Как это ни печально, ничто во внешности сестры не говорило о том, что выходные она провела в жарких объятиях. Выглядела она абсолютно безупречно: как всегда, чистая, аккуратная и будто сверкающая.

Долл пожала плечами.

– Горе ты мое! Подожди минутку – мне нужно кое-что убрать подальше, а то сейчас придет на работу Тамми и будет хозяйничать в кабинете.

При слове «кабинет» пациенты что-то невнятно залопотали. Долл, в своей темно-синей униформе без единого пятнышка, в красивых и практичных туфельках, снова убежала в святая святых – в кабинет, откуда в приемную успела ворваться струя воздуха, зловеще пахнувшая антисептиками. Двое пациентов резко поднялись и ринулись к выходу.

Путь к спасению им преградил очень высокий, сильно промокший мужчина, входивший в тот момент в дверь. Лулу, которая к тому времени успела полностью изучить опубликованные в «Май уикли» рекомендации по поводу того, как с помощью черной подводки для глаз и белой помады создать образ, напоминающий Дасти Спрингфилд,[13 - Дасти Спрингфилд (настоящее имя – Мэри О'Брайен), одна из самых популярных поп-рок-певиц шестидесятых годов.] с интересом посмотрела на него.

На вновь прибывшего, без сомнения, стоило посмотреть.

Этот мужчина с коротко остриженными волосами, одетый в мокрую кожаную куртку, с сережкой-гвоздиком в одном ухе, был похож на актера Винни Джоунса – такое красивое, угловатое лицо опасного персонажа, – да ему просто не было равных среди всех пациентов зубоврачебного кабинета Хейзи Хассокса. На какой-то момент Лулу даже забыла о Хите Леджере.

Вив все так же была поглощена происходившим на экране компьютера, а вошедший так и стоял, не удостоившись ее внимания, на покрытом кремовым линолеумом полу.

Лулу дружески улыбнулась ему.

– Здрасте. – Она стряхнула с лица влажные косички, полагая, что делает это изящным движением. – Вам стоит присесть и подождать, когда она закончит. Порядки у них тут странные. Администратор не станет разговаривать с пациентами, пока не закончит раскладывать пасьянс.

Услышав эту игру слов, мужчина усмехнулся, и Лу тут же прониклась к нему симпатией. И он сел рядом с ней. Многие ее избегали, особенно в автобусах, из-за ее дубленки.

Вив положила на место последнюю карту, победно ухмыльнулась и уставилась на прибывшего.

– Да? Как вас зовут? Знаете ли, у нас не принято просто так заходить и садиться. Вы должны сообщить мне, что вы пришли, и представиться.

– Ладно, – кивнул он. – Вполне разумное правило. Я пришел, а зовут меня Джоэл Эрншоу.

Лулу снова бросила на него из-под слипшихся ресниц взгляд, в котором читалось еще большее одобрение. Джоэл – какое красивое имя. А еще у него красивый голос. Глубокий тембр, выговор жителя северных районов. Она не настолько разбиралась в диалектах, чтобы определить наверняка, откуда он родом: Ланкашир, Йоркшир, может, даже Нортумберленд.

– Вам время не назначено! – возмутилась Вив, просмотрев на экране соответствующую страницу. – Вы с острой болью?

Джоэл покачал головой.

– Я рановато пришел. Должен был появиться после десяти.

Вив нахмурила жидкие черные брови.

– Но я вас все равно не могу найти в списках. Вас здесь нет. Не из государственной ли службы здравоохранения вас к нам прислали? Из другого кабинета? Вы не на льготных условиях собираетесь здесь лечиться, да?

– Нет, – твердо ответил Джоэл. – Но, раз уж вы об этом заговорили, я скажу, что хотел бы, чтобы стоматологическая помощь снова стала доступной для каждого. Я считаю, что право привести зубы в порядок не должно быть привилегией одних только богатых.

Пациенты, сбившиеся в кучку и дрожавшие мелкой дрожью, единодушно кивнули. Лулу хлопнула в ладоши.

– Отлично сказано! Я про это все время твержу, но никто не слушает.

– Помолчи, – огрызнулась Вив. – А вам, – обратилась она к Джоэлу глянув на него прищуренными глазами, – не стоит здесь выступать с радикальными речами! Мы честно и качественно лечим наших пациентов, и платят они за это разумные деньги.

– Рад это слышать, – улыбнулся Джоэл. – Давайте не будем погружаться дальше в это болото, мне, наверно, пора объясниться – я пришел сюда не в качестве пациента. Я стоматолог. Новый стоматолог. Мистер Эрншоу.

– Ой! – Вив густо покраснела. – Что же вы раньше не сказали? Вы не похожи на стоматолога. И я думала, что вас, то есть нового врача, зовут Джо. Тамми, наша медсестра, говорила, что вас зовут Джо.

– Возможно, она не расслышала, – мягко ответил Джоэл, вставая и подходя к столу. – Бывает, что к югу от Уотфорда меня не понимают из-за произношения. Ну что, теперь, когда все прояснилось, можно начать все сначала?

Вив жеманно улыбалась и прихорашивалась. Лулу улыбнулась самой себе, наблюдая чары Джоэла Эрншоу в действии. Как же повезло Долл – работать вместе с таким мужчиной. Даже сидевшие в очереди пациенты – ну, по крайней мере, женщины – заметно выпрямились и подтянулись.

– Вот я, наконец, и готова. – Долл, стуча каблучками, прошла через приемный покой, надевая свой практичный темно-синий плащ и вытаскивая из-под его воротничка кончики аккуратно постриженных светлых волос. – Надо успеть отвезти тебя на работу, пока мистер и миссис Пиппин не собрались дать объявление о том, что подыскивают кого-нибудь нового на твое место.

– Они этого не сделают, – сказала, вставая, Лулу. – Они всегда говорят, что я совершенно незаменима. То есть, что им никогда не найти другую такую, как я, – это же то же самое, да? Долл, посмотри – да посмотри же!

– Отчего это ты так подергиваешь головой? – нахмурилась Долл. – И почему строишь такие странные рожи? И почему…

– Долл, – заговорила Вив сладким голосом. – Познакомься с мистером Эрншоу. С Джоэлом. Он наш новый стоматолог. Долл, – она захлопала ресницами, глядя на Джоэла, – наша старшая медицинская сестра. Она будет работать с вами, пока вы у нас не освоитесь. А потом ее заменит Тамми.

Долл улыбнулась и протянула ему руку.

– Приятно познакомиться. Жаль, что меня не было, когда вы приходили сюда на собеседование, а сейчас, к сожалению, я вынуждена вас покинуть. Я ненадолго, нужно просто отвезти кое-кого в Уинтербрук, так что я вернусь заблаговременно, и до прихода первого пациента у меня будет достаточно времени, чтобы все вам показать.

Джоэл пожал ей руку, улыбнулся в ответ и пробормотал что-то дружелюбным тоном.

Лулу нахмурилась. Почему это Долл не смотрит на него мечтательными глазами, затаив дыхание? Почему она все так же дружелюбна и старательна, как обычно? Почему она даже ни капельки не покраснела?

– Пошли, горюшко ты наше. – Долл направилась к выходу. – Отвезу тебя на работу.

Все так же недоумевая, Лулу напоследок одарила Джоэла Эрншоу еще одной сияющей улыбкой и, роняя капли с мокрой одежды, пошла вслед за Долл.

– Что это с тобой стряслось? – разразилась она, когда «поло», со свистом рассекая воздух и расплескивая лужи на дорогах Хейзи Хассокса, двинулся в сторону центральной магистрали Уинтербрука.

– Ничего. – Долл не отрывала глаз от дороги. За рулем она была так же внимательна и аккуратна, как и во всех остальных делах. – Со мной все в порядке. А что?

– Но он… – Лу откинула с глаз косички. – Джоэл. Ваш новый дантист. Человек, с которым ты будешь вместе работать уже через час – нет, еще раньше!

– И что же в нем такого особенного?

– Долорес Блессинг! Ты просто безнадежна!

– Не называй меня Долорес, Таллулла.

Они улыбнулись друг другу. Сестры стеснялись своих настоящих имен, которыми они были обязаны разыгравшейся фантазии своих родителей, вдохновляемых Голливудом, – и хранили их в строгом секрете, так что только их близкие друзья знали, что записано у Долл и Лу в свидетельствах о рождении.

– Но ведь он тако-о-ой классный!

Долл переключила передачу.

– Он вполне ничего. Конечно, намного лучше мистера Уайзмана, очень приятный, да и вовсе не такой старый, как говорила Тамми. Сколько ему, по-твоему? Под сорок? Но он не в моем вкусе. Лулу фыркнула в знак отвращения.

– Само собой, не в твоем вкусе! Ведь у тебя дрожат коленки при виде нашего старого доброго зануды, почтальонишки Брета.

Долл захихикала.

– Черт возьми, Долл, только не говори мне, что тебе понравилось, когда к тебе приставал человек, одетый в дешевую куртку из черной кожи? Тот, кого ты знаешь лучше, чем саму себя. Тот, кто у тебя на глазах стрижет ногти на ногах и ковыряет в зубах, да и под одеялом, наверно, вытворяет отвратительные штучки, и…

– Ну хватит, – прервала ее Долл. – Я поняла, о чем ты. Так вот, если тебе так необходимо это знать, мне понравилось. Я наслаждалась каждой минутой. Мы с Бретом отлично провели уик-энд, мне и не вспомнить, когда у нас было что-либо подобное.

– Что? Ты хочешь сказать, вы с Бретом… Все выходные?

– Угу… – Долл мечтательно улыбнулась. – Это было великолепно… Мы вылезали из спальни только тогда, когда хотели прихватить еще бутылочку-другую винца. Мы даже ели прямо в постели профитроли со сливками. Ты себе просто не представляешь, что можно делать с профитролем.

– Ой, фи, избавь меня от излишних подробностей! – Лулу скорчила страдальческую физиономию.

Долл снизила скорость, когда «поло» подъехал к благотворительному магазину. Как всегда, поблизости оказалось негде припарковаться. Она снова сентиментально улыбнулась.

– Мы с Бретом сегодня утром все никак не могли попрощаться, как будто нам снова по шестнадцать лет. И наши чувства разгорелись, как когда-то давным-давно. И если окажется, что после этих выходных я не забеременею, то нет в мире справедливости.

Вот это да! Потрясенная, Лулу не могла произнести ни слова. Может быть, они зря так легкомысленно отнеслись к «Пирогу, исполняющему желания».

Входя в магазин, она все еще с ужасом размышляла на тему того, как кулинарные эксперименты ее матери повлекли за собой любовные безумия Долл и Брета.

В темном подземелье пахло старьем, гнилью и плесенью, а кругом стояла древняя разноцветная посуда, пластмассовые безделушки, а также огромное множество книжек в мягких обложках. Кроме того, покупателю предлагалась одежда, по большей части непригодная для носки, но все же вывешенная на вешалки или разложенная стопками и кучками. Вот уже пять лет этот подвал был для Лулу святилищем и местом ее работы.

– Извините, что опоздала – из-за дождя мне пришлось подождать Долл, чтобы она меня подвезла. – Она бросила дубленку в угол и улыбнулась хозяевам магазина. – Чайник поставить?

Хедли и Бифф Пиппин, стоявшие за прилавком, дружно кивнули. Они больше походили на брата и сестру, чем на супружескую пару, – оба невысокого роста, толстые и в бифокальных очках. Одевались они тоже одинаково, в вельветовые штаны и клетчатые рубашки. Ходили слухи, что ко времени своего знакомства с Хедли, которое состоялось в шестидесятые годы на одном из мероприятий по борьбе за права животных, Бифф успела стать весьма известной фигурой в кругах, имеющих отношение к подпольным соревнованиям по женской борьбе. Они с первого взгляда почувствовали, что между ними есть что-то общее. Начальниками они были нестрогими, всей душой болели за дело, которому себя посвятили, и Лулу их просто обожала.

Пока все трое чашку за чашкой пили чай и разбирали черные мешки с одеждой и безделушками, которые, как всегда, были оставлены в выходные дарителями на крыльце магазина, она рассказала им про «Пирог, исполняющий желания», и про результаты его испытаний – пропустив, правда, подробности, касающиеся секс-марафона, состоявшегося у Брета и Долл, опасаясь, что ее собеседники могут прийти в такой же ужас, как и она сама.

– Может быть, нам удастся уговорить твою маму что-нибудь приготовить для нашей следующей акции по борьбе за права животных, – сказала Бифф, поднимая и разглядывая прозрачную ночную рубашку из лилового нейлона. – Мы бы пожелали, чтобы все наши оппоненты в один миг сгорели синим пламенем.

– Да-да… – отозвалась Лулу, примерявшая в тот момент бежевый полиэтиленовый плащ. – Сомневаюсь, что в книге бабушки Вестворд найдутся рецепты в таком духе.

– Зря сомневаешься. – Хедли затянулся трубкой, от которой воняло похлеще, чем от дубленки Лулу. – Деревенские старушки раньше умели стряпать зелья на все случаи жизни. Ты думаешь, что всех, кто умел колдовать, топили и сжигали на кострах? Из чего делаются современные наркотики? Из тех же самых растений. Мак, к примеру – такой красивый цветок, но именно ему человечество обязано самыми страшными своими бедами, и…

– Да, – Лулу сняла полиэтиленовый плащ и поторопилась прервать пламенную речь Хедли. Была у него неприятная привычка – при всякой возможности изображать из себя миссионера. – Но, как мне кажется, мама не стала бы экспериментировать с такими ингредиентами, из-за которых к нам могли бы нагрянуть сотрудники отдела по борьбе с наркотиками. Все эти исполнения желаний – просто чепуха.

Бифф покачала головой.

– Мне кажется, дорогая, Хедли прав. Существуют документальные подтверждения того, что деревенские жители умели приготовить из того, что всегда было под рукой, и лекарство от болезней, и зелье, от которого мутнеет рассудок, да и развлекаться они тоже любили. Вполне возможно, что Митци наткнулась на совершенно замечательные вещи.

Лу аккуратно положила на полку стопку кардиганов неоновых расцветок.

– Вы правда так думаете? Вам не кажется, что все это произошло бы и так, без исполняющего желания пирога?

– Кто знает, – покачала седой головой Бифф. – Единственный способ выяснить это – попросить твою маму приготовить что-нибудь еще. Сделать еще несколько блюд по кулинарной книге твоей прабабушки и посмотреть, что из этого выйдет. Если они не окажут никакого действия, то, возможно, все произошедшее было просто совпадением – но если не попробовать, то так и не узнаешь… – За стеклянной дверью, по которой стекали капли дождя, показалась фигура человека в темном. В Бифф тут же проснулся профессионал. – Ой, здорово, вот и посетитель, и, похоже, с большими мешками. Хедли, постарайся, чтобы он что-нибудь купил, а не просто оставил нам вещи!

Предоставив Хедли возможность воздействовать на покупателя, Лу отправилась в дальний конец магазина, где стала распаковывать черные мешки и укладывать одну на другую картонные коробки, а еще она снова поставила чайник. Ее забавляла мысль о том, что Митци с помощью блюда, приготовленного по определенному рецепту, могла изменить ход событий. Но, с другой стороны, вы только посмотрите на Долл и Брета. Разве согласится кто-нибудь, находясь в здравом уме, на сорок восемь часов любви с таким типом, как Брет? На Долл явно что-то подействовало.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=266872) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Главный герой популярной в Великобритании многосерийной комедии «Одной ногой в могиле»; имя персонажа стало нарицательным и обозначает недовольного, постоянно жалующегося пожилого человека. – Здесь и далее примечания переводчика.




2


Ночь Гая Фокса, когда по традиции в Англии сжигают чучела, изображающие героя праздника, заговорщика, собиравшегося взорвать парламент




3


Фирменный магазин по торговле одеждой и продовольственными товарами.




4


Или «детей бума». Так называют тех, кто родился в период демографического взрыва, особенно в период с 1946 по 1964 гг.




5


«Оксфам интернэшнл», объединение общественных организаций, «действующих в целях решения проблем нищеты, страданий и несправедливости». Организации принадлежат благотворительные магазины во многих городах Великобритании и за рубежом.




6


Актриса. Снималась в эротических фильмах «Жеребец» и «Сука» (1979). Роль стервы в телесериале «Династия» (1981–1989) принесла ей мировую славу.




7


Злодейка Круэлла Де Виль мечтает под Рождество сшить себе шубу из шкурок щенков-далматинцев.




8


Первое в мире гранулированное мыло для стиральных машин, появилось в 1918 году.




9


Так называют перец малагетта, специю, также известную как гвинейский перец (или гвинейские зерна).




10


Найджела Лоусон, ведущая кулинарных передач на английском телевидении.




11


Слово Shag можно перевести как «половой акт» или «групповой секс».




12


Пригород Лондона, где живут знаменитые и обеспеченные люди.




13


Дасти Спрингфилд (настоящее имя – Мэри О'Брайен), одна из самых популярных поп-рок-певиц шестидесятых годов.