Испытание ядом
Мария Снайдер


Путь Элены #1
Через год после смертного приговора Элене предоставляют выбор между виселицей и должностью личного дегустатора командора Иксии. Девушке предстоит определять наличие яда в пище командора, для чего нужно не только выучить названия, но и уметь различать 152 вида ядов на вкус, запах и послевкусие. Помимо судорог, галлюцинаций и тошноты – обычных последствий изучаемых отрав – Элена получает «боевое крещение» в виде смертельной дозы яда «Пыльца бабочки», невидимыми путами привязавшего ее к стенам замка.

Будущее ее мрачно, и смерть сторожит за каждым поворотом. Но Элена выдерживает испытание ядом и неожиданно для себя оказывается вовлеченной в круговорот политических интриг, находит верных друзей и первую любовь.





Мария Снайдер

Испытание ядом


Эта книга не появилась бы на свет без помощи, моего мужа Родни. Спасибо тебе, дорогой, за то, что ты выполнял техническую работу по набору и копированию текста, высказывал свои критические замечания, с готовностью играл роль обоих родителей для наших детей, за то, что не сетовал на суммы представительских расходов, был рядом, когда я получала отказы из издательств, и еще за тысячу других вещей, которые я не в силах перечислить из-за отсутствия места. Я благодарна своим детям Люку и Дженне за то, что, по большей части, они соглашались с тем, что я не играю на компьютере; своим родителям Джеймсу и Винченце МакГиннис за то, что они всегда в меня верили; своей сестре Карен Филлипс за то, что она прочитала книгу и оказала мне сестринскую поддержку, и Крису Филлипсу за его светлые мысли и за то, что он готов был мириться со всеми нами.

Не могу не упомянуть и наших бебиситтеров: Сэма и Кэрол Снайдер, Бекки и Рэнди Гринли, Эми Снайдер, Грегори Снайдера, Мелиссу и Джули Рид – без вас я бы и сейчас корпела над второй главой.

Масса благодарностей моим коллегам-критикам Шону Даунсу, Лори Эдварде, Джули Гуд, Лайзе Хесс, Анне Кляйн, Стиву Клотцу, Мэгги Мартц, Лори Майерс, Киму Стэнфорду, Джеки Берт, Майклу Вертцу, Джуди Вулфмен и Нэнси Егер. Без вашей помощи и поддержки эта книга никогда бы не увидела свет.

Самая сердечная благодарность Элен Френч. Она с невероятным энтузиазмом отнеслась к изданию книги, и ее звонок стал воплощением всех моих надежд. Я благодарю Мэри-Терезу Хасси, которая оказалась замечательным редактором, а также своих агентов Салли Векслер и Джоан Ампаран-Клоуз за то, что они помогли мне с заключением договора. И спасибо Филу Хеффернану за прекрасную обложку.

Отдельная благодарность Элис Расмуссен, которая не пожалела времени на то, чтобы прочитать и прорецензировать рукопись. Ее советы стали поистине бесценными.


Посвящается моему мужу Родни за всю оказанную и оказываемую им поддержку. Ибо я капризна и избалованна.

А также памяти Фрэнсиса Снайдера и Жанетт и Джозефа Скирротто.


Они будут болтать и шутить, капля по капле вливая в тебя яд.

    Моя подруга Кэти Брандт, потерпевшая поражение, о химиотерапии




Глава 1


Ничто не отвлекало меня от воспоминаний, ибо я была заключена во тьму, которая обступала меня, как стенки гроба. Эти призрачные стенки возникали из пустоты, преграждая любую дорогу, на которую выводило меня спасительное воображение.

Окруженная мраком, я смутно помнила белое пламя, обжигавшее лицо. Крепко-накрепко привязанная к сучковатому столбу, который больно впивался мне в спину, я пыталась вжаться в него еще сильнее. Пламя отдалилось, едва опалив мне кожу, но брови и ресницы все-таки сгорели и еще долго после этого не могли отрасти.

– Погаси огонь! – раздался грубый мужской голос.

Я попробовала дунуть, но потрескавшиеся губы не слушались. Все во рту пересохло от ужаса, и даже зубы казались горячими.

– Идиотка! – выругал меня голос. – Не дыханием. Мыслью. Погаси огонь усилием воли.

Я закрыла глаза и попыталась создать мысленную установку на истребление огня. Я была готова на любое безрассудство, лишь бы уничтожить его.

– Старайся-старайся.

И снова жар полыхнул у самого моего лица, а яркая вспышка ослепила, несмотря на то что глаза у меня были закрыты.

– Подожги ей волосы, – посоветовал кто-то другой. Голос был моложе и энергичнее. – Это подхлестнет ее. Дай-ка я, папа…

Я узнала голос и содрогнулась от страха. Мысли окончательно спутались, я билась и изворачивалась, пытаясь ослабить связывавшие меня веревки. Из горла вырвался глухой монотонный звук; он неудержимо разрастался и усиливался, пока не заполнил собой все пространство и не…



Громкий металлический щелчок замка оборвал мои страшные воспоминания. Открылась тяжелая дверь камеры, тьму прорезал бледный желтый луч света, который тут же метнулся дальше к каменной, стене. Глаза, отвыкшие от света, стали слезиться, и, я зажмурилась, вжавшись в угол.

– Шевелись, крыса, или я достану кнут!

Стражник пристегнул, цепь к железному, ошейнику, закрепленному на моей шее, и дернул вверх. Я вскочила и замерла, покачиваясь на трясущихся ногах. Стражники заковали мои руки, надели на ноги кандалы и вывели в коридор.

Я старалась не глядеть на мигающий свет. В нос било затхлое зловоние. Босые ноги скользили в какой-то жиже.

Стражники продвигались вперед, не обращая внимания на крики и стоны других узников, зато у меня сердце сжималось от каждого услышанного слова.

– Хо-хо… кого-то ведут на вешалку.

– Фрррр! Хрясь! И по ногам потечет съеденный обед.

– Одной крысой станет меньше.

– Возьмите меня! Возьмите меня! Я тоже хочу умереть!

Мы остановились. Сквозь полуопущенные веки я разглядела перед собой лестницу. Попытавшись, поднять ногу да ступеньку, я запуталась в цепях и упала. Стражники, ругаясь, подняли меня, обдирая кандалами кожу на руках и ногах. Потом меня провели через пару массивных металлических, дверей и бросили на пол. Солнце ударило прямо в лицо. Я зажмурила глаза с такой силой, что слезы потекли у меня по щекам. Впервые за много месяцев я увидела дневной свет.

«Вот и все», – решила я, цепенея от ужаса. Хотя мысль о том, что казнь положит конец жалкому существованию в темнице, отчасти утешала.

Меня снова грубо заставили подняться, и я покорно поплелась за своими стражниками. Тело нестерпимо чесалось от укусов тюремных блох. К тому же от меня и вправду сразило крысами. Заключенным выдавали так мало воды, что я не могла тратить ее на умыванье.

Как только глаза немного привыкли к свету, я принялась оглядываться, по сторонам. Меня, окружали голые стены. Не было ни золотых канделябров, ни изысканных шпалер, о которых мне когда-то рассказывали. Холодный каменный пол в центре коридора был вытерт до блеска. Скорей всего мы двигались по одному из тех потайных проходов, которыми пользовались лишь стражники и прислуга. Когда мы дошли до распахнутого окна, я потянулась к нему с голодной жадностью, которую не смогла бы утолить никакая пища.

Глаза слепила изумрудная яркость травы. Деревья опушились нежной светло-зеленой, листвой. Цветы обрамляли дорожки и свисали из цветочных ваз. Легкий ветерок благоухал, как дорогие-духи, и я жадно вдохнула его аромат. После вони экскрементов и немытых тел запах свежего воздуха отдавал вкусом изысканного вина. Моя кожа, выдубленная промозглой сыростью темницы, наконец, нежилась в солнечных лучах.

Нетрудно было догадаться, что наступает весна, а это означало, что я провела в тюрьме почти целый год – многовато для человека, приговоренного к казни.

Я уже едва держалась на скованных ногах, когда, наконец, меня ввели в просторное помещение, завешанное картами Иксии и прилежащих к ней территорий. По всему полу громоздились стопки книг, поэтому передвигаться между ними было непросто. Комната освещалась свечами, сгоревшими до разного уровня, и на некоторых бумагах, лежавших слишком близко к пламени, были видны следы воска. В центре располагался большой деревянный стол, заваленный бумагами, вокруг которого стояло с полдюжины кресел. В глубине за письменным столом сидел какой-то мужчина. Ветер, влетавший сквозь открытое окно у него за спиной, шевелил его длинные волосы.

Я вздрогнула, и мои кандалы зазвенели. Я слышала раньше, что перед повешением осужденных доставляют к чиновнику, которому они должны признаться в совершенных преступлениях.

Этот мужчина был в униформе советника командора; черные брюки и рубашка, воротничок украшен двумя красными бриллиантами. Его бледное лицо ничего не выражало. Он устремил на меня взгляд своих сапфирово-голубых глаз, и я заметила, как они расширились от удивления.

Внезапно сообразив, как теперь выгляжу, я оглядела свою разорванную красную арестантскую робу и грязные ноги, покрытые волдырями. Сквозь прорехи в потертой ткани просвечивала грязная кожа. Мои длинные черные волосы свисали жирными прядями. Обливаясь потом, я едва держалась на ногах под тяжестью цепей.

– Женщина? Нам предстоит казнить женщину? – ледяным тоном осведомился незнакомец.

Тело мое содрогнулось, когда слово «казнь» было произнесено вслух. Если бы рядом не было конвойных, наверное, я бы рухнула на пол и разрыдалась. Но в тюрьме учишься владеть собой, поскольку стражники умеют «привести в чувство» любого, кто проявляет хоть малейшее малодушие…

А незнакомый мне чиновник задумчиво накручивал на палец черные пряди своих волос.

– Мне нужно перечитать твое досье, на это уйдет какое-то время. А вы свободны, – махнул он рукой, обращаясь к стражникам.

Когда они удалились, мне было разрешено сесть. Чиновник помолчал, потом открыл папку, лежавшую на столе, и принялся просматривать бумаги.

– Элена, сегодняшний день может стать для тебя самым счастливым, – промолвил он.

Я с трудом удержалась от едкого замечания. Впрочем, за последний год я научилась держать, язык за зубами. Поэтому просто опустила голову, стараясь не встречаться с ним глазами.

– Хорошее поведение и уважительное отношение, – продолжил чиновник. – Наилучшая кандидатура…

В отличие от хаоса, царившего в комнате, стол его был в идеальном порядке. Кроме моего досье и аккуратно разложенных письменных принадлежностей, там находились лишь две посеребренные статуэтки черных пантер, выполненные с восхитительным совершенством.

– Ты предстала перед судом и была признана виновной в убийстве единственного сына генерала Брэзелла Рейяда. – Он опять умолк и принялся массировать себе виски. – Именно поэтому Брэзелл приехал сюда – чтобы иметь возможность лично присутствовать при казни. – Скорее он беседовал сам с собой, нежели со мной.

При упоминании имени Брэзелла тупо заныло под ложечкой. Мне удалось взять себя в руки лишь после того, как я напомнила себе, что вскоре он уже не сможет мне ничего сделать…

Военные в Иксии пришли к власти лишь поколение назад, однако они успели ввести жесткие законы, называемые Кодексом поведения. В мирный период, который, как ни странно для военного режима, продлился довольно долгое время, было запрещено совершать убийства. Виновные карались смертью. Самозащита и случайное убийство не являлись основанием для смягчения приговора. После его вынесения убийцу отправляли в темницу командора, где он ожидал публичной казни через повешение.

– Полагаю, ты собираешься опротестовать приговор. Заявить, что обвинение сфабриковано или что убийство было совершено, в целях самозащиты. – Он откинулся на спинку кресла и поднял на меня усталый взгляд.

– Нет. Я действительно убила его, – прошептала я.

Говорить в полный голос не позволяло плачевное состояние моих голосовых связок.

Человек в черном выпрямился, тяжело посмотрел на меня и рассмеялся.

– Значит, все проще, чем я думал. Элена, я предлагаю тебе выбор. Либо ты будешь повешена, либо станешь новым дегустатором командора Амброза. Его бывший дегустатор только что скончался, и нам необходима замена.

Глаза у меня расширились от изумления, а сердце подскочило чуть ли не к самому горлу. Наверное, он шутит. Развлекается. Хороший повод повеселиться. Насладиться видом обнадеженного узника, а потом отправить на виселицу.

Я решила подыграть ему.

– Только дурак отказался бы от такого предложения, – чуть громче ответила я.

– Это пожизненная должность. Но процесс обучения может привести к летальному исходу. Ибо как можно научиться определять наличие яда в пище, если не знаешь его на вкус? – Он подравнял бумаги, лежавшие в папке. – Тебе отведут комнату в замке, но большую часть времени ты будешь проводить с командором. И никаких выходных. Никаких мужей и детей. Многие узники предпочитают казнь такой жизни. По крайней мере в случае казни они точно знают час своей смерти и не рискуют тем, что она может наступить в любой момент. – Чиновник мрачно ухмыльнулся.

Похоже, он не шутил. И меня начало трясти. Мне предоставлялась возможность остаться в живых. Служить командору гораздо лучше, нежели гнить в темнице, и уж тем более – висеть в петле. Тысяча вопросов тут же возникли в голове: как они могут доверять мне, женщине, осужденной за убийство? И что может помешать такой, как я, разделаться с командором и сбежать?

– А кто дегустирует пищу командора сейчас? – спросила я, опасаясь, что другие вопросы заставят чиновника осознать свою ошибку.

– Я, – ответил он. – Поэтому и заинтересован в том, чтобы найти себе замену. К тому же в соответствии с Кодексом поведения осужденному следует предоставлять работу.

Не в состоянии усидеть на месте, я вскочила и принялась ходить по комнате, волоча за собой цепи. На картах, висевших на стенах были обозначены военные стратегические позиции. Названия книг свидетельствовали о том, что все они посвящены вопросам безопасности и шпионажа. Количество и состояние свечей давало возможность понять, что кто-то работал здесь до самой ночи.

Я снова посмотрела на человека в униформе советника командора. Вероятно, это был Валекс, шеф личной охраны командора и глава всей его разведки.

– Так что мне сказать палачу? – осведомился он.

– Что я не идиотка.




Глава 2


Валекс захлопнул папку и направился к двери. Походка у него была легкой и изящной, как у снежного барса, идущего по тонкому льду. Как только дверь отворилась стражники, дожидавшиеся в коридоре, вытянулись в струнку. Валекс что-то произнес, и они согласно кивнули. Один из стражников шагнул ко мне, и я с недоумением на него уставилась, так как предложение Валекса не предполагало, что меня снова отправят в темницу. Может, попробовать сбежать? И я принялась озираться по сторонам. Но стражник развернул меня спиной к себе и снял кандалы и наручники, в которые меня заковали сразу после ареста.

Запястья оказались стерты до кровавых волдырей. Я прикоснулась к шее, которую впервые за все это время не сдавливал металлический ошейник, и, ощутив липкость крови, ухватилась за спинку кресла. Странное чувство овладело мною, когда снимали цепи: казалось, сейчас я либо упаду в обморок, либо взлечу вверх, Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с головокружением.

Между тем Валекс вновь вернулся к своему столу и налил в кубки какую-то жидкость. За распахнутыми дверцами деревянного буфета виднелись ряды разноцветных склянок и бутылок всевозможных размеров и форм. Валекс поставил бутылку обратно в буфет и запер дверцы на ключ.

– Думаю, ты можешь выпить, пока мы ждем Мардж, – заметил он, протягивая мне высокий оловянный кубок, наполненный янтарной жидкостью. Затем он поднял свой и произнес: – За Элену, нашего нового дегустатора. И да удастся тебе продержаться дольше твоего предшественника.

Я замерла, не донеся кубка до губ.

– Успокойся, – промолвил он, – это традиционный тост.

Один большой глоток – и жидкость слегка обожгла мне горло. На мгновение показалось, что желудок взбунтуется, – впервые за долгое время я пила нечто, отличающееся от обычной воды в лучшую сторону. Но организм быстро с этим смирился.

Не успела я поинтересоваться тем, что случилось с предыдущим дегустатором, как Валекс потребовал, чтобы, я назвала ингредиенты пригубленного мною напитка.

– Персики с медом, – предположила я, сделав еще один небольшой глоток.

– Хорошо. Теперь пригуби еще и, прежде чем проглотить, покатай напиток на языке.

Я послушно выполнила его указание и с удивлением ощутила легкий привкус цитрусовых.

– Апельсин?

– Верно. А теперь прополощи им горло.

– Прополоскать горло? – переспросила я. Он кивнул. Чувствуя себя очень глупо, я прополоскала горло остатком питья и чуть было не выплюнула его. – Гнилые апельсины!

Валекс рассмеялся, и от его глаз разбежались мелкие морщинки. У него было волевое угловатое лицо, словно выкованное из металла, тем не менее, оно смягчалось, когда он улыбался. Валекс передал мне свой кубок и попросил, чтобы я повторила процесс дегустации.

С некоторым трепетом я сделала очередной глоток и вновь ощутила слабый вкус апельсина. Приготовившись к ощущению чего-то затхлого, я прополоскал горло питьем Валекса, и с облегчением почувствовала, что апельсиновый привкус лишь усилился.

– Это лучше? – осведомился Валекс, забирая обратно пустой кубок.

– Да.

Валекс сел за стол, вновь открыл папку с моими документами, взял перо и начал что-то записывать.

– Ты только что получила первый урок по дегустации. К твоему напитку был подмешан яд, называемый «Пыльца бабочки». А к моему – нет. Определить присутствие этого яда можно, лишь прополоскав питьем горло. Вкус гнилых апельсинов, который ты определила, и есть вкус этого яда.

Я встала, ощущая легкое головокружение.

– Это смертельно?

– Большая доза убивает в течение двух дней. Симптомы начинают, проявляться лишь на второй день, но к этому времени сделать уже ничего нельзя.

– И я приняла смертельную дозу? – задержав дыхание, спросила я.

– Конечно, иначе ты бы не почувствовала вкус яда.

Живот у меня скрутило, и я попыталась вызвать рвотный рефлекс, подавив первый прилив желчи, чтобы не замарать блевотиной стол Валекса.

Он поднял голову и внимательно посмотрел на меня.

– Ты ведь предупреждена, что обучение будет чревато опасностями. Но я бы не стал давать тебе яд, с которым ты не могла бы справиться в силу своего истощения. У нас есть противоядие против «Пыльцы бабочки». – И он указал на чашку с белой жидкостью.

Я снова опустилась в кресло и вздохнула. Лицо Валекса опять окаменело, и я отметила, что он так и не протянул мне чашку.

– А это ответ на вопрос, который ты так и не задала… – он поднял чашку и взболтал ее содержимое, – как мы препятствуем бегству дегустаторов командора.

Я во все глаза смотрела на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Элена, ты призналась в совершении убийства. Согласись, с нашей стороны было неразумно отправить тебя на службу к командору, не заручившись при этом определенными гарантиями. Во-первых, рядом с командором постоянно находится охрана, и вряд ли тебе удастся подобраться к нему с оружием. А в качестве другой формы сдерживания мы используем «Пыльцу бабочки». – Валекс поднял чашку с противоядием. – Тебе потребуется каждый день принимать это, чтобы остаться в живых. Лишь противоядие не даст тебе погибнуть. И я буду давать тебе его каждый день, когда ты станешь приходить в мой кабинет. Не придешь – и на следующий день погибнешь. Совершишь преступление, и тебя отправят обратно в темницу, где ты и скончаешься от этого яда. Я на твоем месте не стал бы рисковать. Яд вызывает сильнейшие спазмы желудка и безудержную рвоту.

Валекс глядел куда-то за мою спину в ожидании, когда я осознаю все сказанное. Я обернулась, следя за направлением его взгляда, и увидела в дверях полную женщину в униформе, обслуживающего персонала замка.

Валекс представил ее как Мардж и сказал, что она позаботится о моих первейших нуждах. Мардж, словно не сомневаясь в том, что я последую за ней, двинулась к двери.

Я же все смотрела на чашку, стоявшую: на столе Валекса.

– Приходи сюда завтра утром. Мардж укажет тебе дорогу.

Совершенно очевидно, он больше не собирался со мной разговаривать, и, тем не менее, я замерла в дверях, чувствуя, как из груди рвется тысяча незаданных вопросов. Но я проглотила их, и они как камни опустились на дно памяти. Закрыв за собой дверь, я бросилась догонять Мардж, которая не удосужилась хотя бы чуть-чуть меня подождать.

Мардж шла вперед быстрым шагом, и я старалась не отставать от нее, хотя и чувствовала, что силы меня оставляют. Сначала я еще пыталась запомнить многочисленные повороты и коридоры, но потом махнула на это рукой, и весь мир сузился до размеров спины Мардж. Ее длинная черная юбка словно летела над полом. Ее униформа включала в себя черную рубашку и белый фартук, ниспадавший до колен и туго затянутый вокруг талии. Фартук был украшен двумя вертикальными рядами красных ромбов, соединявшихся друг с другом. Когда Мардж, наконец, остановилась у душевой, мне пришлось опуститься на пол, чтобы справиться с головокружением.

– От тебя разит, как от дохлой крысы, – заявила она, и ее широкое лицо исказила гримаса брезгливости. Она указала на дальнюю часть душевой с таким видом, что не оставалось сомнений: эта женщина привыкла к повиновению. – Дважды намылься и хорошенько ополоснись. Я принесу тебе одежду, – распорядилась она и вышла вон.

Непреодолимое желание погрузиться в воду просто выворачивало меня наизнанку. Я содрала с себя тюремную робу и бегом бросилась в душевую. Там повернула какую-то рукоятку, и на меня хлынул каскад горячей воды. Замок командора был снабжен резервуарами с горячей водой, которые находились этажом выше, – роскошь, которой не обладал даже экстравагантный особняк Брэзелла.

Я долго стояла под струями воды, точно надеясь, что ее дивное прикосновение сможет изгнать из меня все мысли о яде. Потом послушно дважды намылила волосы и тело. Шея, запястья и щиколотки горели от боли, но я не обращала на это внимания. Еще дважды прошлась по телу мочалкой, изо всех сил оттирая въевшуюся грязь, пока до меня не дошло, что это я сдираю засохшие ссадины.

Казалось, что я не имею никакого отношения к телу, омываемому водой. Боль и унижения ареста и заключения впечатались в него навсегда, зато моя душа давно уже существовала отдельно, а именно – с того времени, как я поселилась в особняке Брэзелла.

И тут передо мной внезапно возник образ сынка Брэзелла – совсем как живой. Красивое лицо Рейяда было искажено от ярости. Я сделала шаг назад, машинально вскинув руки, чтобы остановить его. Образ растворился, а я никак не могла оправиться, от потрясения, не понимая, в каком из миров – живых или мертвых – нахожусь.

Мне пришлось приложить все оставшиеся силы, чтобы собраться, то есть – вытереться и обмотаться полотенцем. И, в попытке окончательно избавиться от отвратительных воспоминаний, я постаралась сосредоточиться хотя бы на поисках расчески…

Даже дочиста вымытые, мои длинные спутанные волосы сопротивлялись гребню. Теперь я принялась искать ножницы и вдруг краем глаза заметила еще одною странного человека, находившегося в душевой. Вздрогнув, я в ужасе уставилась на него, и этот полутруп встретился со мной глазами. Взгляд зеленых глаз, был единственным, признаком жизни на его бледном исхудавшем лице. Худые, как палки, ноги, казалось, не могли выдержать веса того, что еще можно было назвать телом.

Понимание накатило, словно холодная вода из ушата, – это же я сама! Я отвернулась от зеркала, не испытывая никакого желания рассматривать нанесенный моей внешности ущерб. «Трусиха», – с укором подумала я и заставила себя снова поднять глаза. Неужто смерть Рейяда навсегда отлучила мою душу от тела? Внутренне собравшись, я попыталась, снова воссоединить их. Но как душа могла вернуться, если я по-прежнему не ощущала это тело своим? Сейчас оно принадлежало командору Амброзу, который собирался его использовать как приспособление для идентификации ядов. И я вновь, отвернулась от зеркала.

Выдрав несколько клоков, я все же расчесала волосы и заплела их в длинную косу.

Еще недавно мечталось лишь о том, чтобы мне выдали, чистую рубаху перед казнью, и вот я нежусь в знаменитых купальнях командора.

– Довольно, – рявкнула Мардж, выводя меня из забытья. – Вот твоя, одежда. Одевайся. – Ее строгое лицо источало неодобрение.

С видимым нетерпением она дождалась, когда я наконец вытрусь.

Помимо нижнего белья, униформу дегустатора составляли черные брюки с широким краевым атласным поясом и красная атласная рубашка, рукава которой были украшены узором из маленьких черных ромбов. Вся эта одежда была явно предназначена для мужчины. Я со своим ростом в сто шестьдесят два сантиметра выглядела в ней ребенком, напялившим на себя парадный мундир отца. Пояс пришлось намотать в три оборота и подвернуть рукава и штанины.

Мардж фыркнула.

– Валекс велел мне накормить тебя и проводить в твою комнату, но думаю, вначале нам придется зайти к швее. К тому же еще нужна обувь, – остановившись у открытых дверей, заметила она.

Я последовала за Мардж послушно, как потерявшийся щенок.

Увидев меня, швея Дилана весело рассмеялась. Ее лицо в форме сердечка обрамляли светлые вьющиеся волосы, а медового цвета глаза с длинными ресницами еще больше подчеркивали жизнерадостную красоту.

– Конюхи ходят в таких же штанах, а кухарки в таких же рубашках, – справившись со смехом, заметила она и принялась уговаривать Мардж, чтобы та потерпела, пока Дилана не подберет мне более подходящую униформу. Та еще сильнее поджала губы.

Дилана, несмотря на свой юный возраст, суетилась вокруг меня, как заботливая бабушка; ее внимание согревало душу, и я уже представляла себе, как мы станем подругами. Наверняка у нее было множество знакомых и поклонников, которые приходили насладиться ее добротой, влекомые к ней, как пещерные жители пламенем очага. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне нестерпимо хочется коснуться, ее руки.

Записав мои размеры, Дилана принялась копаться в стопках красных черных и белых одеяний, которыми была загромождена вся комната.

Все жители Иксии носили униформы. Слуги и стражники командора – разные вариации черного, белого и красного цветов с вертикальными узорами в виде ромбов вдоль рукавов или штанин. Советники и военные высшего ранга ходили в черных одеяниях с красными ромбами, вышитыми на воротнике, количество которых свидетельствовало об их положении. Как только командор пришел к власти, ношение униформы стало обязательным, чтобы все могли определить, с кем имеют дело.

Красный и черный были цветами командора Амброза. Территория Иксии была поделена на восемь военных округов, во главе каждого из которых стоял генерал. Униформы во всех округах были одинаковыми за исключением расцветки. Если домоправительница носила черное одеяние с тремя пурпурными ромбами на переднике, это означало, что она работает в Третьем военном округе.

– Думаю, это подойдет, – промолвила Дилана, передавая мне одежду и указывая на ширму для переодевания.

Пока я облачалась, до меня донеслось замечание Диланы: «Ей нужна обувь».

Чувствуя себя уже менее глупо, я собрала старую одежду и вручила ее этой славной девушке.

– Наверно, вещи принадлежали старому дегустатору Оскову, – промолвила она с грустным выражением лица. Но тут же встряхнула головой, словно стараясь избавиться от неприятных мыслей.

И все мои мечты о дружбе с ней тут же испарились, так как я поняла, что любые близкие отношения с дегустатором командора чреваты, большими огорчениями. И как только тепло, источаемое Диланой, стало меня покидать, я вновь ощутила, как у меня засосало под ложечкой.

Чувство невыносимого одиночества охватило меня, когда я вспомнила Мен и Карру, которые по-прежнему, жили в особняке Брэзелла. Пальцы машинально дернулись, словно я собиралась пригладить косички Карры или одернуть юбку Мей.

Но вместо шелковистых рыжих волос Карры в моих руках была лишь стопка одежды. Дилана указала мне на кресло и, опустившись на колени, надела мне на ноги носки и ботинки, которые, были сделаны из мягкой черной кожи. Они достигали середины голени. Дилана заправила внутрь штанины и помогла мне встать.

Я уже много месяцев не носила обувь и опасалась, что она будет натирать ноги. Однако размер был подобран идеально. Я улыбнулась Дилане, временно изгнав из памяти Мей и Карру. Мне еще никогда не доводилось носить такую удобную обувь.

Я всегда могу подобрать ботинки нужного размера, даже не снимая мерки, – улыбнулась мне в ответ Дилана.

– А вот бедняге Ранду ты так и не нашла нужной обуви, – фыркнула Мардж. – Но ты его так пленила, что он и пожаловаться не может. Вот и хромает теперь на кухне.

– Не обращай на нее внимания, – обернувшись ко мне, заметила Дилана. – Мардж, тебе что, нечем себя занять? Смотри, а то проберусь в твою комнату и обрежу все твои юбки, – и она добродушно подтолкнула нас к дверям.

Мардж отвела меняв столовую для прислуги и налила супу. Вкус у него был божественный. Съев все до последней ложки, я попросила добавки.

– Нет. Иначе тебе станет плохо, – ответила она.

И я, неохотно оставив тарелку на столе, двинулась вслед за ней в свою комнату.

– К восходу солнца будь готова приступить к работе, – предупредила она и вышла за дверь.

В маленькой комнатке находились узкая металлическая кровать с грязным матрацем, простой деревянный стол и стул, ночной горшок, шкаф, светильник, маленькая печка и окно с плотно закрытыми ставнями. Серые каменные стены ничем небыли украшены. Я опробовала матрац – он был слежавшимся, комковатым и чуть проседал. Конечно, по сравнению с тюремной камерой и это было совсем недурно, но, тем не менее, я не ощутила радости.

Ничто здесь даже не намекало на уют. После зрелища каменного лица Валекса и строгости Мардж я мечтала о чем-то мягком – хотя бы об одеяле и подушке. Мне, как потерявшемуся ребенку, надо было к чему-нибудь прижаться и быть при этом уверенной, что это нечто не причинит мне боль.

Я повесила лишнюю одежду в шкаф и подошла к окну. Подоконник был довольно широким, так что я могла на него усесться. Ставни закрывались изнутри. Трясущимися от усталости руками я подняла задвижки, распахнула ставни и зажмурилась от неожиданно яркого света. Потом прикрыла глаза рукой и сквозь пальцы изумленно уставилась на пейзаж, открывавшийся из окна.

Я находилась на первом этаже замка, всего в полутора метрах над землей.

Между моим окном и конюшней располагался двор для выездки и псарня. А конюхи и псари вряд ли обратят внимание, если я попытаюсь сбежать. Совершенно спокойно можно было спрыгнуть вниз и исчезнуть. Искушение было слишком сильным, и останавливала меня лишь мысль о том, что через два дня мне суждено погибнуть. Возможно, я еще совершу побег, когда буду готова заплатить жизнью за два дня свободы.

По крайней мере теперь у меня появилась надежда.




Глава 3


Кнут впился в мое тело, обжигая болью.

– Шевелись! – крикнул Рейяд.

Я неловко увернулась, так как была привязана веревкой к столбу, установленному в центре комнаты.

– Быстрей, быстрей! – снова закричал Рейяд.

Кнут щелкнул еще раз и еще. Разорванная рубаха не могла защитить от жалящих ударов кожаного кнута.

«Сбеги, – спокойный нежный голос раздался у меня в голове. – Отправь свою душу подальше, где тепло и спокойно. Оставь свое тело».

Этот вкрадчивый голос явно не принадлежал Рейяду или Брэзеллу. Может, это был избавитель? Какой простой способ спрятаться от мучений. Однако я преодолела искушение и продолжила уворачиваться от хлыста. От усталости мое тело дергалось из стороны в сторону, я металась по комнате, как обезумевшая колибри…



Я проснулась в темноте мокрая от пота. Смявшаяся униформа прилипла к телу. Снившиеся мне кошмары отступили, но дверь сотрясалась равномерными ударами. Перед тем как уснуть, я подперла ее стулом, чтобы ночью никто не вломился. И теперь стул скрипел и покачивался от каждого нового удара.

– Уже проснулась! – крикнула я.

Грохот прекратился, и когда я открыла дверь, то увидела на пороге вечно хмурую Мардж со светильником в руках. Я поспешно переоделась и выскочила за ней в коридор.

– Мне показалось, ты сказала – на рассвете…

Она наградила меня таким взглядом, что я прикусила язык.

– Рассвет уже наступил.

Я проследовала за Мардж по целому лабиринту потайных переходов, чувствуя, как с каждой минутой утро все прибывает и прибывает. Окно моей комнаты выходило на запад, скрывая от меня первые солнечные лучи. Мардж погасила светильник в тот самый момент, когда я ощутила аромат свежих булочек.

– Завтрак? – глубоко вдохнув, чуть ли не с мольбой спросила я.

– Нет. Тебя покормит Валекс.

Образ завтрака, приправленного ядом, творит чудеса с аппетитом. При воспоминании о «Пыльце бабочки» желудок у меня тут же сжался. И к тому моменту, когда мы достигли его кабинета, я уже убедила себя в том, что вот-вот лишусь сознания и умру от яда, если сейчас же не получу противоядие. Когда я вошла в кабинет Валекса, он расставлял на столе тарелки с дымящейся пищей. Часть стола была расчищена. Сдвинутые в сторону бумаги были свалены в кучи. Он указал рукой на кресло, я села и принялась оглядываться в поисках чашки с противоядием.

– Надеюсь, ты… – Он внимательно посмотрел на меня, и я не отводя глаз, ответила ему столь же уверенным взглядом.

Поразительно, как меняют человека ванна и свежая униформа, – заметил Валекс, с отсутствующим видом жуя кусок ветчины. – Мне следовало бы помнить об этом. В будущем это может пригодиться. Ну, начнем, – добавил он, ставя передо мной две тарелки с яичницей и ветчиной.

– Я бы предпочла начать с противоядия, – заливаясь краской, выдавила из себя я.

Валекс ничего не ответил, и я заерзала на стуле.

– Пока ты не должна ощущать каких-либо симптомов. Они проявятся лишь сегодня ближе к вечеру. – Он пожал плечами и двинулся к своему шкафчику. Набрал в пипетку несколько капель противоядия из большой бутылки с белой жидкостью и снова запер ее в шкафу. Вероятно, я проявила повышенный интерес к местонахождению ключа, так как Валекс сделал какой-то пас рукой, и тот исчез, словно растворившись в воздухе. Затем он передал мне пипетку и уселся за стол напротив меня.

– Выпей, чтобы мы могли приступить к сегодняшнему уроку, – промолвил он.

Я выдавила содержимое себе в рот и сморщилась от горечи. Валекс забрал у меня пипетку и протянул мне синий кувшин.

– Понюхай.

В кувшине находился белый порошок, похожий на сахарный песок, однако пах он как розовое дерево. Валекс указал рукой на стоявшие передо мной тарелки и сказал, чтобы я выбрала ту, которая обрызгана ядом. Я принялась принюхиваться, как гончая, преследующая свою жертву. От тарелки, стоявшей слева, исходил легкий запах розового дерева.

– Хорошо. Значит, если ты почувствуешь, что этот запах исходит от какого-нибудь блюда командора, отошли его обратно. Этот яд называется «Тигтусом» и убивает человека в течение часа. – Валекс отодвинул в сторону отравленную яичницу.

– Ешь, – указывая на другую тарелку, промолвил он. – Тебе понадобятся силы.

Весь день я занималась тем, что нюхала разные яды, пока у меня не начала кружиться голова. Обилие названий и ароматов начали уже путаться у меня в голове, и я попросила у Валекса бумагу, перо и чернила.

– Не знаю, почему, но ты продолжаешь меня удивлять, – застыв, промолвил он. – Мне следовало бы помнить, что генерал Брэзелл дает образование своим сиротам. – Валекс пододвинул ко мне принадлежности для письма. – Можешь забрать это с собой. На сегодня достаточно.

Я молча выругала себя за то, что, можно сказать, напомнила Валексу свои прегрешения, и забрала предложенные вещи. Суровое и беспощадное выражение его лица красноречиво указывало на то, что именно он думает. Будучи подобранной и воспитанной Брэзеллом, я отплатила благодетелю тем, что убила его единственного сына. Я понимала, что Валекс никогда не поверит, моему рассказу о том, как все было в действительности.

Опека Брэзелла над сиротами была предметом насмешек всех остальных генералов. Они полагали, что он разнюнился после захвата Иксии. И такое отношение к нему вполне устраивало Брэзелла. Роль старого благодетеля позволяла ему беспрепятственно возглавлять Пятый военный округ.

Перед тем как выйти из кабинета Валекса, я помедлила, впервые обратив внимание на три сложных замка, врезанных в массивную деревянную дверь. С отсутствующим видом я принялась вращать запоры, пока Валекс не осведомился:

– Что еще?

– Я не смогу найти свою комнату.

– Спроси у любого из обслуги замка – они постоянно шныряют по коридору в это время дня, – ответил Валекс с таким видом, словно беседовал с умственно отсталым ребенком. – Скажи, что ты живешь в западном крыле на первом этаже. И тебя проводят.

Кухарка, которую я уговорила помочь мне, оказалась более разговорчивой, чем Мардж, и я в полной мере воспользовалась ее добродушием. Она отвела меня в прачечную, где мне выдали постельное белье. А потом я попросила ее показать мне дорогу к душевой и к швейной. Мне еще могут пригодиться кипы одежды, хранящейся у Диланы.

Войдя в свою комнату, я снова распахнула ставни, чтобы впустить последние лучи заходящего солнца. Потом села за стол и записала все, что мне удалось узнать за день, занеся туда же приблизительный план коридоров, предназначенных для прислуги. Мне был необходим план всего замка, но в этом смысле Валекс оказался прав: для такой работы мне еще не хватало сил. Так что оставалось лишь надеяться на то, что я смогу заняться этим позже.

В течение последующих, двух недель мое обучение проходило приблизительно таким же образом. На пятнадцатый день я обнаружила, что стала тоньше различать, запахи. И тогда Валекс заявил, что я достаточно окрепла, чтобы принимать яд.

– Мы начнем с самого сильного, – сообщил он. – Если ты не умрешь от него, тогда и остальные не приведут тебя к смерти. Я не собираюсь тратить время на то, чтобы медленно подготавливать тебя, а потом убедиться в том, что ты умерла.

Ом поставил на стол красную бутылочку.

– Это очень сильный яд. Действует мгновенно. – Глаза Валекса вспыхнули, словно вид отравы доставлял ему удовольствие. – Называется «Выпей, любимый», или просто «Любимый», потому что обычно им пользовались неверные жены. – И он капнул две капли в чашку. – Большая доза наверняка погубит тебя, А после этой всего лишь начнутся галлюцинации, и на несколько дней ты утратишь способность ориентироваться.

– Скажите, а зачем мне пробовать, если этот яд обладает столь незамедлительным действием? Ведь именно ради таких случаев и существует должность дегустатора командора. Я пробую, падаю, и на этом история заканчивается. – Я нервно вышагивала по кабинету, но все время спотыкалась о стопки книг. Поддала пару стопок ногой, и они рассыпались по полу. Но Валекс так сверкнул глазами, что я уже была готова раскаяться в содеянном.

– Работа дегустатора предполагает нечто большее, – снизошел он, откидывая волосы с лица. – Умение точно определить яд, подсыпанный в пищу командора, дает возможности найти отравителя. – Валекс протянул мне чашку. – Если ты перед смертью успеешь прокричать «Любимый», это значительно сузит круг подозреваемых. Нам известны убийцы, испытывающие к этому яду особое пристрастие. Растение районируется на юге, в Ситии. И до военного переворота его было несложно приобрести. После того как южная граница оказалась закрытой, лишь немногие обладают достаточными средствами для его нелегального приобретения.

Валекс подошел к рассыпанным па полу книгам и принялся укладывать их в стопки. Он двигался с большим изяществом, и я была готова поверить, что прежде он был танцором. Однако его лексикон свидетельствовал, о том, что он был, скорее всего, лишь хорошо обученным убийцей.

– Элена, твоя работа чрезвычайно важна. Именно поэтому я трачу столько времени на обучение. Умный преступник может наблюдать за дегустатором в течение нескольких дней, чтобы познакомиться с последовательностью его действий, – продолжил Валекс, не поднимаясь с пола. – Так, некоторые дегустаторы всегда отрезают от мяса левую часть или никогда не взбалтывают напиток. А некоторые яды оседают на дне. И если дегустатор отхлебывает лишь сверху, то тогда убийца точно знает, где расположить яд, чтобы гарантированно отравить свою жертву. – Он закончил складывать книги. Теперь стопки выглядели аккуратнее, и это подвигло Валекса на то, чтобы подровнять и остальные. В результате посередине кабинета образовался более широкий проход.

После того как ты примешь яд, я попрошу Мардж проводить в твою комнату и позаботиться о тебе. Я дам ей дневную дозу противоядия против «Пыльцы бабочки».

Я посмотрела на пар, поднимавшийся над чашкой, потом взяла ее в руки и почувствовала, как ее тепло проникает в мои заледеневшие пальцы. Когда в комнату вошла Мардж, мне показалось, что это палач поднялся на помост. Я даже не знала, сесть мне теперь или лечь. Окинув комнату невидящим взглядом, я почувствовала, как у меня трясутся руки и ослабевает дыхание.

Я подняла чашку в шутливом приветствии и осушила ее до дна.

– Кислые яблоки, – промолвила я.

Валекс кивнул. Едва успела поставить чашку на стол, как все стало расплываться у меня перед глазами. Мардж качнулась в мою сторону, и из глазниц у нее выросли цветы. Через мгновение ее голова уменьшилась до размеров змеиной, а тело заполнило собой всю комнату.

Потом я ощутила какое-то движение. Из серых стен выросли руки и ноги, которые тянулись ко мне, намереваясь задействовать меня в своей борьбе с полом. Серые призраки вздымались вокруг. Они изгибались и хихикали, олицетворяя собой свободу от всяческих приличий. Я пыталась оттолкнуть от себя эту новую Мардж, но она обвивала меня со всех сторон, одновременно вползая в уши и дубася по голове.

– Убийца, – шипела она. – Хитрая сука. Это ты перерезала ему горло, пока он спал. Убить спящего нетрудно. Небось с удовольствием смотрела, как его кровь пропитывает простыни? Ты – трусливая предательница!

Я попыталась вцепиться в отвратительный голос, чтобы заставить его замолчать, но он превратился в двух игрушечных солдатиков, которые сковали меня по рукам и ногам.

– Она умрет от яда. А если выживет, то можете забрать ее, – промолвила Мардж, обращаясь к ним.

Меня швырнули в черную яму, и я погрузилась во тьму.

Когда сознание вернулось, в нос ударил резкий запах рвоты и испражнений, который неоспоримо свидетельствовал о том, что я нахожусь в темнице. Я села, недоумевая, каким образом снова очутилась в своей старой камере, и тут на меня опять накатил приступ тошноты. Я на ощупь принялась искать парашу, но наткнулась лишь на металлическую ножку кровати и вцепилась в нее, так как к горлу снова подступили спазмы. Когда они утихли, я откинулась к стене, испытывая облегчение от того, что по-прежнему нахожусь в своей комнате, а не в темнице. Кровати были слишком большой роскошью для подземных казематов.

Собравшись с силами, я поднялась на дрожащие ноги, нашла светильник и зажгла его. Лицо стягивала ссохшаяся корка. Штаны и рубашка были мокрыми, и от них разило мочой. На полу стояла лужа.

«Да, Мардж неплохо обо мне позаботилась», – с сарказмом подумала я. По крайней мере в практицизме ей нельзя было отказать – положи она меня на кровать, и матрац был бы погублен.

Я возблагодарила судьбу за то, что осталась в живых, и за то, что очнулась среди ночи. Не в силах больше выносить вонь, исходящую от моей одежды, я побрела в душевую.

Чистая, но уже совершенно обессиленная, я почти добралась до своей комнаты, когда услышала чьи-то голоса. Поспешно загасив светильник, притаилась за углом. Перед моей дверью стояли солдаты. В мягком свете фонаря была видна их черно-зеленая форма. Цвета Брэзелла.




Глава 4


– Надо проверить, мертва ли, она, – промолвил один из них, поднимая фонарь, и я услышала, как звякнуло висевшее у него на ремне оружие.

– Нет. К ней каждое утро заходит домоправительница. Так что мы скоро все узнаем. К тому же там такая вонь! – И второй замахал рукой перед своим носом.

– Ну, от вони еще никто не умирал, зато стащив с нее униформу, можно наверняка повеселиться. Хотя… – Он прикоснулся к наручникам, свисавшим у него с ремня. – Можно оттащить ее в купальню, отмыть и получить настоящее удовольствие, пока она не сдохла.

– Нет, нас наверняка заметят. А если она останется в живых, у нас хватит времени раздеть ее. Будет гораздо интереснее, если она окажется в сознании. – Он ухмыльнулся, и все с готовностью рассмеялись.

Они двинулись дальше по коридору и вскоре исчезли из вида. Я прильнула к стене, пытаясь понять, не привиделась ли мне эта сцена. Может, меня все еще преследовали галлюцинации? Голова словно разбухла, в висках стучало. Тело сотрясалось от головокружения и приливов тошноты.

Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось набраться храбрости и вернуться в свою комнату. Я широко распахнула дверь и, вытянув руку со светильником, обошла все углы, даже заглянула под кровать. В комнате никого не было; надо всем возобладал резкий кислый запах. Я распахнула ставни и глубоко вдохнула свежий воздух.

Ужасно раздражали зловонные лужи, заляпавшие пол. Меньше всего мне хотелось убирать их, однако я понимала, что заснуть в этой вонище все равно не удастся. Я собралась с силами и, невзирая на приступы тошноты, вымыла пол, даже не потеряв при этом сознания.

Чувствуя себя абсолютно изможденной, я вытянулась, наконец, на кровати. Перед глазами все кружилось. Я завернулась в одеяло, пытаясь найти удобное положение. Что, если солдаты Брэзелла вернутся обратно? Если я засну, то стану для них легкой добычей. А поскольку я уже вымылась, у них не будет необходимости тащить меня в купальню. Вся комната пропиталась запахом хлорки.

Воображение мое разыгралось, я уже видела себя прикованной к кровати, в то время как солдаты медленно раздевают меня, наслаждаясь видом моего ужаса.

Стены комнаты словно разбухли и начали пульсировать. Я выскочила в коридор, уже готовясь увидеть солдат Брэзелла, притаившихся у моей двери, но в коридоре было темно и пусто.

Однако, когда я попыталась вернуться назад, ноги отказывались идти Мне мерещилось, что комната превратилась в западню. Что это было – здравый смысл или последствия принятого яда? Я замерла перед дверью и стояла так, пока у меня не забурчало в животе. Пожалуй, пришло время отправляться на поиски пищи.

Я надеялась на то, что никого не застану на кухне. Каково же было мое удивление, когда я увидела высоченного мужчину в белой униформе с двумя, черными ромбами на рубашке. Он что-то бормотал себе под нос, склонившись над печью. Левая нога у него не гнулась. Я попятилась назад, но он уже заметил меня.

– Ты меня ищешь? – спросил он.

– Нет, – ответила я. – Я искала… что-нибудь поесть. – Для того чтобы разглядеть его лицо, мне пришлось запрокинуть голову.

Он нахмурился и перенес центр тяжести на здоровую ногу, рассматривая мою униформу. Для повара он был слишком худ, но, с другой стороны, – на нем была униформа повара, и только повар мог подняться в такую рань. У мужчины были светло-карие глаза и коротко подстриженные каштановые волосы. Не Ранд ли это был, о котором упоминала Мардж?

– Угощайся, – предложил он, указывая на две пышущие жаром буханки хлеба. – Ты только что сберегла мне недельную зарплату.

– Как это? – спросила я, отрезая себе большой кусок.

– Ты ведь новый дегустатор? Да?

Я кивнула.

– Все знают, что Валекс заставил тебя выпить «Любимого». Я рискнул и поставил недельное жалованье на то, что ты выживешь. – Он умолк, чтобы вынуть из печи еще три готовые буханки. – Я сильно рисковал, так как у нас еще никогда не было такого маленького и хилого дегустатора. Почти все, включая Мардж, поставили на то, что ты не выживешь.

Повар подошел к буфету и принялся что-то искать на полках.

– Держи, – протягивая мне масло, расщедрился он. – Сейчас испеку тебе сладких оладий. – Повар взял с полки необходимые ингредиенты и отправился замешивать тесто.

– И много здесь уже было дегустаторов? – поинтересовалась я, терзая зубами хлеб, намазанный маслом. Похоже, моему собеседнику было скучно в одиночестве, и он радовался моему приходу.

– Пять – с тех пор как командор Амброз пришел к власти, – ни на минуту не останавливая свою работу, ответил он. – Валекс души не чает в ядах. Он отравил многих врагов командора, и ему ужасно нравится это занятие. Время от времени он испытывает дегустаторов, чтобы те не обленились.

Я почувствовала, как мурашки поползли у меня по коже. Тело мое снова расплавилось, и мне показалось, что его заливают в огромную квашню. Я словно превратилась в набор специй, которые нужно было растолочь, смешать и использовать по назначению. И когда повар вылил тесто на горячий противень, оно зашипело, и моя кровь забурлила с ним в унисон.

– Несчастный Осков никогда не нравился Валексу. Он то и дело подвергал его испытаниям, пока, наконец, не добился своего. Официальной причиной смерти было названо самоубийство, но думаю, беднягу убил Валекс.

Шмяк, и повар ловко перевернул оладью. А я-то тревожилась из-за Брэзелла, хотя на самом деле – малейшая ошибка, и – шмяк! – от меня ничего не останется. Скорей всего Валекс держал пару-тройку ядов в запасе на случай, если ему заблагорассудится избавиться от дегустатора. Я испуганно оглянулась, опасаясь, что на кухню сейчас войдет мой мучитель, чтобы отравить завтрак.

Я даже не могла насладиться беседой с разговорчивым поваром, потому что само место действия постоянно напоминало мне: новая должность чревата не только необходимостью дегустировать пищу, но и другими опасностями. Повар поставил передо мной тарелку со сладкими блинчиками, вытащил из печи еще три буханки хлеба и залил в формы новое тесто. Горячие блины были так вкусны, что я проглотила их в мгновение ока, несмотря на то что желудок у меня еще не успокоился.

– Осков был моим другом. И самым лучшим дегустатором командора. Он каждое утро после завтрака приходил ко мне на кухню и помогал изобретать новые рецепты. Я должен все время чем-то удивлять командора, иначе он начнет подыскивать мне замену. Понимаешь, о чем я?

Я с готовностью кивнула, вытирая рот.

– Меня зовут Ранд, – сказал он, протягивая мне руку.

– Элена, – пожимая ее, ответила я.

По дороге к кабинету Валекса я остановилась у открытого окна. Солнце только что поднялось над вершинами гор Духа, которые располагались к востоку от замка. Краски неба были размыты, словно ребенок пролил воду на акварельный рисунок. Я стояла, глубоко вдыхая свежий воздух, и наслаждалась трепещущей красотой жизни. Вокруг все цвело, и утренняя прохлада вскоре должна была смениться приятным теплом. Жаркий сезон еще только начинался. Палящий зной и влажные ночи наступят только к концу месяца. Я уже две недели занималась с Валексом и не знала, сколько времени провалялась в беспамятстве после «Любимого».

Я оторвалась от окна и двинулась к кабинету Валекса, подойдя как раз тот момент, когда он из него выходил.

– Элена! Ты выжила! – улыбнулся он. – Тебя не было три дня, и я уже начал волноваться.

Я вгляделась в его лицо. Похоже, он и вправду был искренне рад меня видеть.

– А где Мардж? – осведомился он.

– Я ее не видела. – «К счастью», – добавила про себя.

– Значит, тебе нужно противоядие, – заметил Валекс, возвращаясь в кабинет.

Я проглотила жидкость, и Валекс вновь направился к двери, а когда я не последовала за ним, сделал мне знак рукой.

– Нужно продегустировать завтрак командора, – пояснил он, убыстряя шаг.

Мне ничего не оставалось, как поспешить за ним.

– Тебе пора познакомиться с командором и узнать, как именно осуществляется дегустация блюд.

Мы свернули в главный коридор. Валекс шел слишком быстро, пока я не споткнулась, спеша за ним.

Знаменитые шпалеры королевской эпохи были разорваны и замазаны черной краской. В сиротском приюте Брэзелла нас учили, что любая шпалера представляла определенную провинцию старого королевства. Каждая из них вышивалась вручную в течение многих лет золотыми нитями и разноцветным шелком и являла какую-нибудь картину из истории провинции. Теперь, даже будучи разорванными, они красноречиво говорили о вкусах командора.

Вся Иксия знала о его презрении к роскоши, излишествам и несправедливости, которые были присущи предыдущему правителю и членам его семьи. После перехода от монархии к военному режиму в Иксии, произошли разительные перемены. И хотя многие граждане готовы были смириться с простыми, но строгими правилами Кодекса поведения, другие отказывались носить униформу, испрашивать разрешение на путешествие и предпочитали просто бежать на юг.

Их наказывали в точном соответствии с тем, как это было определено Кодексом. За отсутствие униформы виновного на два дня приковывали обнаженным к столбу на городской площади. Даже если у него имелись уважительные причины, наказание всегда было одинаковым. И народ Иксии знал, что изменить его невозможно. Ни подкуп, ни знакомства не могли облегчить участи виновного. Все было просто: либо живи в соответствии с Кодексом, либо плати за его нарушение.

Я вовремя отвела взгляд от шпалер, так как Валекс свернул под каменную арку, украшенную искусной резьбой. Потрескавшаяся деревянная дверь криво висела на разболтавшихся петлях, однако на ее поверхности еще были видны изысканные изображения деревьев и экзотических птиц. Она тоже стала жертвой переворота и еще одним свидетельством намерений командора.

Я миновала дверной проем и замерла в полном изумлении. Передо мной простирался тронный зал замка. Он был уставлен рядами столов, за которыми сидели советники и военные офицеры всех военных округов. В огромном зале стоял несмолкаемый гул голосов.

Трудно было выделить кого бы то ни было в этой суете, и, тем не менее, я разглядела Валекса, который решительно продвигался в глубь зала. Мне потребовалось время, чтобы найти путь в лабиринте столов. Только подойдя к двери, я услышала, как кто-то жалуется на то, что сладкие булочки успели остыть.

Командор Амброз сидел за простым деревянным столом. По сравнению с кабинетом Валекса зал выглядел голым, лишенным какого бы то ни было убранства. Единственным предметом, не имеющим практического назначения, было скульптурное изображение снежного барса. Его глаза блестели серебром, а мощная спина была присыпана сверкающей металлической стружкой.

Черная униформа командора была безупречна и идеально подогнана по его фигуре. Она выглядела точно так же, как у Валекса, разве что ромбы, вышитые на его воротнике, были бриллиантовыми и сияли в лучах утреннего солнца. Черные с проседью волосы командора оказались подстрижены настолько коротко, что стояли «ежиком».

В приюте Брэзелла нам рассказывали, что командор не любит появляться на людях и не позволяет изображать себя на портретах. Чем меньше людей знало, как он выглядит, тем меньше было шансов, что кто-то покусится на его жизнь. Некоторые считали его параноиком, но я полагала, что придя к власти с помощью убийств и заговоров, он был не более чем реалистом.

Конечно же, я представляла его себе совсем иначе: например, крупным бородатым мужчиной, с обилием оружия и грудью, увешанной орденами. На самом деле он оказался суховатым человеком с чисто выбритым лицом и классическими чертами.

– Командор, это – Элена, твой новый дегустатор, – промолвил Валекс, подталкивая меня вперед.

И я встретилась взглядом с миндалевидными глазами командора. Взгляд этот был жестким и пронзительным, как острие меча. Он словно пригвоздил меня к полу. Я чувствовала, как он испытующе проникает в самую душу. И когда командор перевел глаза на Валекса, я с облегчением вздохнула.

– А я-то считал, что она должна изрыгать пламя, судя по той суете, которую здесь поднял Брэзелл, – заметил командор.

При звуке этого имени я окаменела. Если Брэзелл уже успел пожаловаться командору, то меня запросто отправят на виселицу.

– Брэзелл – болван, – ответил Валекс. – Ему нужна драматическая развязка, которую он хочет устроить из публичной казни убийцы своего сына. Лично я разделался бы с ней на месте, и он вполне имел на это право. – Валекс отхлебнул чаю из кружки командора и понюхал булочки.

Сердце у меня сжалось, и я почувствовала, что не могу вздохнуть.

Но с другой стороны, в Кодексе поведения ясно сказано, что первому же осужденному, которого предстоит повесить после освобождения этой должности, следует предложить занять ее. И Брэзелл был одним из его авторов. – Валекс вырезал центр булочки и отрезал кусочек с краю, после чего положил оба куска в рот и принялся их тщательно пережевывать. – Прошу, – промолвил он, передавая тарелку командору.

– У Брэзелла есть свои причины, – ответил командор, беря кружку с чаем и заглядывая в нее, – Когда она приступит к своим обязанностям? Мне уже надоело есть холодную пищу.

– Через несколько дней.

– Хорошо, – кивнул командор, поворачиваясь ко мне: – Будешь приносить мне еду и быстро ее пробовать. Я не намерен тебя разыскивать. Понятно?

– Да, господин, – легкомысленно ответила я.

– Валекс, я из-за тебя худею. Обед будет подан в военный зал. Не опаздывай.

– Да, господин, – эхом откликнулся Валекс, направляясь к выходу.

И я последовала за ним, прокладывая себе дорогу между столами. Когда Валекс остановился, чтобы поболтать с еще одним советником, я замерла и принялась оглядываться по сторонам. У командора было несколько советниц, кроме того, я заметила одну даму в форме полковника и двух в чине капитана. Подобное стало возможным лишь после переворота. Командор, делая назначения на тот или иной пост, руководствовался опытом и знаниями претендентов, а не их половой принадлежностью.

И если при монархии женщины выполняли обязанности лишь жен, кухарок и прислуги, то командор предоставил им полную свободу, чтобы они могли заниматься тем, что им нравится. Некоторые женщины предпочли сохранить свои прежние занятия, другие же ухватились за возможность освоить что-нибудь новенькое – особенно молодое поколение.

Когда мы наконец добрались до кабинета Валекса, то застали там Мардж, вытиравшую пыль. Мне показалось, что она не столько занималась уборкой, сколько читала бумаги, разложенные на его столе. Не знаю, заметил ли это Валекс. И я задумалась, какие еще услуги могла оказывать ему Мардж.

Мардж учтиво улыбнулась Валексу, но, как только он прошел мимо, тут же уставилась на меня с раздраженным видом. «Наверно, потеряла много денег на том, что я выжила», – подумала я и злорадно улыбнулась. Она попыталась справиться со своей неприязнью, пока Валекс не поднял голову.

– Элена, ты плохо выглядишь. Меня тошнит от одного твоего вида. Пойди, отдохни и возвращайся после обеда – продолжим наши занятия.

На самом деле я не чувствовала себя уставшей, но предложение отдохнуть мне понравилось. Я брела по коридору, медленно обдумывая последнее замечание Валекса. Шаг мой постепенно замедлялся, добравшись до своей комнаты, я уже еле передвигала нога. Самая обычная ходьба потребовала от меня столько усилий, что я даже не заметила, как столкнулась со стражниками Брэзелла.

– Смотри-ка, Воробей, кого я поймал! – воскликнул один из них, хватая меня за запястье.

Я с ужасом уставилась на зеленые ромбы на его униформе.

– Повезло, – откликнулся Воробей. – Давай покажем твой улов, генералу Брэзеллу.

– Генерал не очень-то любит живых крыс. Особенно ему не понравится эта!

Стражник сильно встряхнул меня, и всю мою руку до самой ключицы пронзила острая боль. Я в ужасе принялась оглядываться по сторонам, но в коридоре никого не было.

– Да, он предпочитает сдирать с них кожу.

С меня было довольно. И я поступила так, как это сделала бы на моем месте любая нормальная крыса, – впилась зубами в запястье стражника. Он взвыл и ослабил хватку. Я вырвала свою руку и бросилась наутек.




Глава 5


Мне удалось пробежать всего несколько метров, когда стражники опомнились и бросились за мной. Страх и отсутствие тяжелого оружия давали мне некоторое преимущество. Однако это не могло продолжаться долго. Я уже чувствовала, что задыхаюсь.

В коридорах было на удивление пусто. Да и встреться на пути кто-нибудь, вряд ли он стал бы мне помогать. Поэтому, как всякой крысе, мне оставалось надеяться лишь на то, что удастся спрятаться в какой-нибудь норе. Не следуя никакому определенному плану, я лишь старалась держаться впереди стражников. Сменяющиеся коридоры сливались воедино, пока не возникло ощущения, что я бегу на месте, а движутся стены. Я на мгновение замедлила шаг, чтобы оглядеться.

В коридоре становилось темнее. Мои тяжелые шаги вздымали столбы пыли. Я бежала к заброшенной части замка – идеальному месту для свершения тихого убийства. Тихого, ибо сил на то, чтобы звать на помощь, у меня уже не осталось.

Я резко свернула направо, в темный коридор и толкнула первую попавшуюся дверь. Она слегка поддалась со скрипом, а потом ее заело. Щель была настолько узкой, что тело еще могло в нее пролезть, а голова уже нет. Услышав, что стражники повернули в коридор, я налегла на дверь всем телом. Она подалась еще на пару сантиметров, и я, бросившись в расщелину, рухнула на пол в темной комнате.

Стражники быстро обнаружили дверь, и я замерла от ужаса, наблюдая за их попытками ее открыть. Щель начала расширяться, и я с тоской принялась озираться по сторонам. Глаза мои уже привыкли к сумраку. Все пространство было завалено пустыми бочками и полусгнившими мешками с зерном. Под окном в дальнем углу помещения лежали кучей старые ковры.

Дверь открылась еще на несколько сантиметров, и ее снова заело. Я принялась громоздить бочки на груду ковров, но, добравшись до оконца, обнаружила, что она слишком маленькое, и мне не удастся в него пролезть.

Дверь зловеще затрещала. Я ударила локтем по стеклу, оно разбилось, и я принялась вытаскивать осколки. По ладони струилась кровь. Не обращая внимания на боль, я, спрыгнула вниз, прижалась к стене рядом с дверным проемом и попыталась сдержать дыхание.

С чудовищным скрежетом дверь наконец распахнулась, остановившись в нескольких сантиметрах от моего лица, и в кладовую вломились стражники.

– Проверь окно, а я постерегу дверь, – сказал Воробей.

Я выглянула из-за двери. Приятель Воробья, хрустя стеклом, направлялся к возвышению из ковров и бочек. Мой план трещал по всем швам. На пути к спасению стоял Воробей. А разбитое окно могло лишь отсрочить неизбежное.

– Окно слишком узкое, значит, она все еще здесь, – крикнул второй стражник.



На меня вновь накатила беззаботная легкость.

Крысоловка захлопнулась, и я застряла в ее металлических клешнях.

В голове все смешалось. Я вцепилась в дверь, пытаясь удержаться на ногах. И из груди непроизвольно вырвался какой-то вибрирующий звук. У меня не было сил справиться с ним, – чем больше я старалась, тем громче он становился.

Я высунулась из-за двери, но, несмотря на весь производимый мною шум, стражники, как ни странно, даже не повернулись в мою сторону. Они словно застыли на месте.

Я уже начинала задыхаться – мне не хватало воздуха. Еще немного, и сознание покинуло бы меня, но вибрация прекратилась. В комнате по-прежнему слышались какие-то звуки, но исходили они уже не от меня.

Стражники продолжали стоять неподвижно. Я сделала пару глубоких вдохов и рванулась из комнаты. У меня не было времени на то, чтобы разбираться, что там произошло. Я кинулась обратно по коридору, чувствуя, как меня продолжает преследовать назойливое жужжание.

Затихло оно лишь тогда, когда мне повстречались суетящиеся слуги, которые бросали на меня странные взгляды. Только тут я поняла, что выгляжу несколько необычно. Пришлось заставить себя остановиться и успокоиться.

Горло мое сжималось от удушья, униформа была заляпана кровью, в локте пульсировала боль, с пальцев стекали ярко-красные капли. Я кинула взгляд на свои руки и увидела, что они изрезаны стеклом, так что на полу уже успела образоваться целая лужа крови.

Я обернулась: вдоль всего коридора тянулась цепочка красных капель. Отчаяние сжало грудь, но было уже слишком поздно. Я оставила кровавый след, по которому шли стражники Брэзелла.

Я уже видела, как они показались из-за угла. И понимала, что, стоит мне двинуться, я тут же привлеку к себе внимание. Я нырнула в толпу слуг в надежде смешаться с ними. Боль от ран пульсировала в такт с сердцебиением.

Добравшись до поворота коридора, я, наконец, рискнула обернуться. Стражники топтались у того самого места, где обрывался мой кровавый след. Воробей яростно жестикулировал, словно споря со своим напарником. Я незаметно скользнула за угол и тут же наткнулась на Валекса.

– Элена! Что с тобой случилось? – схватив меня за руку, воскликнул он.

Я поморщилась, и он отпустил мою руку.

– Я… упала… на стекло. – Это было не слишком достоверно. И я поспешила исправиться. – Как раз собиралась привести себя в порядок. – Однако едва я сделала движение, чтобы пройти мимо, Валекс схватил меня за плечо и развернул к себе.

– Тебе надо к врачу.

– А… ладно, – и я снова попыталась ускользнуть.

– Врач находится там. – Валекс дернул меня за плечо и заставил вернуться вместе с ним – навстречу стражникам.

Я еще безрассудно надеялась на то, что они меня не заметят, но, когда мы проходили мимо, они расплылись в улыбке и последовали за нами. Я затравленно глянула на Валекса. Лицо его ничего не выражало, и он лишь крепче сжал мое плечо. Может, он вел меня в какое-то потаенное место, где они втроем просто меня убьют? Может, нужно вырваться и попытаться сбежать? Но если бы Валекс желал моей смерти, он бы просто не стал давать мне противоядие против «Пыльцы бабочки».

Когда коридор окончательно опустел, Валекс отпустил мое плечо и развернулся к стражникам. Я осталась стоять у него за спиной.

– Вы потерялись? – ехидно осведомился он.

– Нет, господин, – ответил Воробей. Он был гораздо выше Валекса, а кулаки у него были размером с мою голову. – Просто хотим забрать свою пленницу. – Он протянул руку и попытался схватить меня.

Но Валекс помешал ему.

– Вашу пленницу? – хлестко переспросил он.

Стражники удивленно уставились друг на друга.

У Валекса не было оружия. И хотя второй стражник был ниже Воробья, им ничего не стоило справиться с Валексом, и на лицах обоих появились одинаково наглые улыбки. Я даже подумала, не входит ли их отработка в программу обучения стражи. Думаю, Ранд поставил бы свой месячный заработок на то, что в этом противостоянии победят мои мучители.

– На самом деле – пленницу генерала Брэзелла. Так что если ты не возражаешь… – И Воробей знаком указал, чтобы Валекс отошел в сторону.

– Можете передать своему господину, что я не позволю преследовать нашего нового дегустатора и требую, чтобы ее оставили в покое.

Стражники снова переглянулись. И у меня возникло подозрение, что у них лишь один маленький мозг на двоих. Недаром они приняли бойцовские позы.

– Нам было сказано доставить ее к генералу. Это приказ, – промолвил Воробей, вытаскивая меч.

Заслышав звук металла, второй стражник тоже обнажил свое оружие. Воробей еще раз попросил Валекса отойти в сторону. И что тот мог сделать, когда перед ним стояли два противника, вооруженные мечами? Так что мне оставалось только спасаться бегством, к чему я и приготовилась.

Правая рука Валекса совершила два неуловимых движения, словно он приветствовал стражников. Они не успели отреагировать, как Валекс очутился между ними. Затем он пригнулся, уперся руками в пол и прыгнул, сбив обоих стражников с ног. Я услышала звон металла, громкий выдох Воробья и проклятие, которое успел изрыгнуть его напарник, после чего оба неподвижно распластались на полу.

Я изумленно смотрела на то, как Валекс грациозно поднялся и отошел от своих противников. Он досчитал до десяти, потом нагнулся над неподвижно лежащими телами и вытащил из их шей крохотные дротики.

– Это нечестно, но я опаздываю на обед.




Глава 6


Валекс переступил через тела вроде бы спящих дуболомов и принялся рассматривать мою раненую руку.

– Не так плохо, как кажется. Жить будешь. Сначала повидаемся с командором, а потом пойдешь к врачу.

И он поспешно повел меня по коридорам. Вернулась пульсирующая боль в руке, я не успевала за ним. Ноги у меня холодели при мысли о непроницаемом взгляде командора. Гораздо больше привлекала перспектива посещения врача и погружения в горячую ванну.

Мы вошли в просторный круглый зал с узкими витражными окнами, которые тянулись от пола до потолка. От этого калейдоскопа красок голова закружилась волчком, и я бы упала, если б не увидела то, что буквально пригвоздило меня к полу.

В центре зала стоял длинный деревянный стол.

Во главе его сидел командор, за спиной которого стояли два охранника. Узкие брови командора были раздраженно сдвинуты. Перед ним стоял поднос с остывающей едой. Рядом сидели три генерала. Двое уже были заняты своей трапезой, вилка же третьего замерла в воздухе при виде нас. Я взглянула на его руку и увидела, как его костяшки побелели от напряжения. Потом подняла глаза выше и узнала генерала Брэзелла.

Лицо у Брэзелла вытянулось, и он опустил свою вилку. Глаза его метали молнии, поэтому я замерла, как кролик, пойманный в чистом поле.

– Валекс, ты… – начал, было, командор Амброз.

– Опоздал, – договорил за него Валекс. – Я знаю. Возникли непредвиденные обстоятельства, – добавил он, привлекая меня к себе.

Два других генерала, заинтригованные происходящим, тоже перестали есть. Я залилась краской, с трудом сдерживая желание сбежать. Я редко общалась с офицерами высшего ранга, поэтому могла определить генеральский статус лишь благодаря цветам униформы. Я впервые покинула границы Пятого военного округа, когда меня перевозили в темницу командора. Да и за те десять лет, которые провела в приюте Брэзелла, я видела представителей высших чинов лишь несколько раз.

К несчастью, после того как мне исполнилось шестнадцать, он и его сын уже стали для меня навязчивым кошмаром. Внимание благодетеля должно было льстить: его благородное лицо, обрамленное седыми волосами и коротенькой окладистой бородкой, излучало благодушие. Крепкая приземистая фигура соответствовала моему представлению об отце. Брэзелл объяснял мне, что я самая красивая из всех его «усыновленных» детей, а потом сказал, что нуждается в моей помощи в проведении каких-то экспериментов. Естественно, я тут же согласилась…

Сейчас меня тошнило при мысли о собственной наивности и доверчивости. Это было три года тому назад.

А при воспоминании о последних двух годах у меня просто сжималось сердце. И вот теперь я смотрела в лицо Брэзеллу, у которого челюсть тряслась от негодования. Он изо всех сил пытался сдержать переполнявшую его ненависть. В глазах у меня все расплывалось, когда за спиной Брэзелла я увидела призрак Рейяда. Горло у него было распорото, и кровь струилась, заливая рубашку. Смутное воспоминание о жертвах, преследующих своих убийц, промелькнуло в моем сознании.

Я протерла глаза, пытаясь понять, видел ли это еще кто-нибудь. Но если кто-нибудь и видел, им удалось это скрыть. И мой взгляд скользнул в сторону Валекса. Неужто и его преследовали призраки? Если старая легенда не лгала, то они должны были осаждать его денно и нощно.

И хотя существовало подозрение, что мне не удастся избавиться от образа Рейяда всю оставшуюся жизнь, я не испытывала никакого раскаяния. Единственное, о чем я жалела, так это о том, что не прикончила Брэзелла, когда была такая возможность. О том, что мне не удалось спасти своих «братьев и сестер» из его приюта. О том, что не успела предупредить Мей и Карру и помочь им бежать.

Голос командора заставил меня вернуться к реальности.

– Непредвиденные обстоятельства, Валекс? – выдохнул он с видом снисходительного отца. – Сколько трупов?

– Ни одного. Вряд ли уничтожение солдат генерала Брэзелла, пославшего их убить нашего нового дегустатора, было бы оправданным. К тому же они не проявили должной сообразительности. Она уже сбежала от них, когда натолкнулась на меня. И это хорошо, иначе я бы об этом никогда не узнал.

Командор внимательно посмотрел на меня, а затем повернулся к Брэзеллу, который только этого и ждал.

– Она должна быть мертва! – вскакивая, завопил он. – Я хочу, чтобы ее казнили! Она убила моего сына!

– Но согласно Кодексу поведения… – начал Валекс.

– Будь проклят Кодекс! Я – генерал. И она убила генеральского сына… – Голос у Брэзелла сорвался от переизбытка ненависти. Пальцы у него дергались, словно ему не терпелось придушить меня тут же на месте. За его спиной снова возник призрак Рейяда с самодовольной ухмылкой на лице.

– Ее жизнь для меня бесчестье, – продолжил бесноваться Брэзелл. – Оскорбление. Выберите другого заключенного. Я хочу, чтобы ее казнили!

Я инстинктивно спряталась за Валекса. Остальные генералы согласно, закивали головами.

Я была слишком испугана, чтобы посмотреть на командира.

– У него веские доводы, – холодно заметил он.

– Ты никогда еще не нарушал Кодекса поведения, – возразил Валекс. – Стоит тебе это сделать сейчас, и это для многих станет дурным примером. К тому же ты казнишь самого талантливого дегустатора, который у нас когда-либо был. Она уже почти готова к выполнению своих обязанностей. – И он указал рукой на поднос с холодной пищей, который стоял перед командором.

Я выглянула из-за спины Валекса, чтобы посмотреть на реакцию командора. Тот глубокомысленно поджал губы, обдумывая доводы Валекса. Я сложила руки на груди, впившись ногтями в ладони.

Брэзелл, почувствовав смену ветра, сделал шаг по направлению к командору.

– Она умна и талантлива, потому что я занимался ее образованием. Неужели ты будешь слушать этого хитрого, лживого выскочку…

Брэзелл умолк. Он и так наговорил уже слишком много. Он оскорбил Валекса, а даже я знала, что командор испытывает к нему особые чувства.

– Брэзелл, оставь в покое моего дегустатора.

Я с облегчением выдохнула.

Брэзелл попробовал было возражать, но командор резко оборвал его:

– Это приказ. Отправляйся и занимайся строительством своего нового завода. Считай, что ты получил одобрение. – И он помахал морковкой перед его носом.



Неужели строительство нового завода значило больше, чем моя жизнь?

Присутствующие затихли в ожидании ответа Брэзелла. Он кинул на меня взгляд, переполненный бессильной ненавистью, и призрак Рейяда за его спиной ухмыльнулся. И все же, по его маслянистой довольной улыбке я поняла, что получение одобрения на строительство завода было для него тоже очень важно. Гораздо важнее, чем он пытался внушить командору. Он искренне негодовал и злился на то, что ему не удалось отправить меня на виселицу, но зато теперь получил разрешение на строительство завода, а убить меня можно и позднее. По-крайней мере теперь он знал, где меня найти.

Брэзелл вышел из зала, не говоря ни слова. Мерзкий призрак беззвучно произнес одними губами: «До встречи!» – и последовал за своим отцом.

А когда остальные генералы стали возражать против выдачи разрешения на строительство, командор выслушал их, не проронив ни слова. О моем присутствии все забыли, и я принялась разглядывать оставшихся генералов. Они были облачены в такую же униформу, как и командор, только пуговицы на черных мундирах у них были золотыми, а вместо бриллиантовых ромбов на воротнике у них были вышитые – на груди. Униформы не были украшены ни лентами, ни орденами. Воины командора носили на себе лишь необходимые знаки различия и то, что было необходимо для ведения военных действий.

У генерала, сидевшего ближе к командору, знаки отличия были голубыми. Это был генерал Хейзел, возглавлявший Шестой военный округ, который располагался непосредственно к западу от Пятого военного округа генерала Брэзелла. У генерала Тессо знаки отличия были серебряными. Он возглавлял Четвертый военный округ, который размещался к северу от вотчины Брэзелла. Если в округе планировали строительство завода или расчистку земель под сельскохозяйственные нужды, для этого требовалось одобрение командора. Более мелкие нововведения, как, например, установка новой печи в пекарне или строительство дома, находились в компетенции окружного генерала. У большинства генералов был свой штат сотрудников, которые занимались обеспечением получения одобрений.

Судя по недовольству других генералов, заявка Брэзелла находилась на самом раннем этапе рассмотрения. Он только приступил к обсуждению проекта с пограничными округами, а чиновники командора еще даже не видели строительных планов. Обычно же командор подписывал заявку лишь после того, как чиновники рекомендовали ее к одобрению. Согласно Кодексу поведения, одобрение должно было быть получено до начала строительства, но если командор предпочитал обойти собственные инстанции, то он имел на это полное право.

Нас обучали Кодексу поведения в приюте, и каждый, кто хотел получить должность посыльного, должен был выучить его и рассказать наизусть, прежде чем ему предоставляли эту привилегию. Кроме того, что нас учили читать и писать, преподавали математику и историю переворота, осуществленного в Иксии командором. После переворота образование стало доступным для всех, а не только для отпрысков благородных семейств.

Однако, как только я начала «помогать» Брэзеллу, моя успеваемость ухудшилась. Я чувствовала, как меня снова обступают воспоминания. Кожа моя словно стянулась, и я, дрожа от напряжения, попыталась вернуться к настоящему. Генералы высказали свои возражения, Валекс продегустировал холодную пищу командора и пододвинул к нему поднос.

– Я принял во внимание ваши опасения. Мой приказ остается в силе, – промолвил командор и повернулся к Валексу. – А твоему дегустатору я бы советовал соответствовать твоим рекомендациям. Одна промашка, и ты вместо повышения займешься обучением ее заместителя. Свободны.

Валекс взял меня за руку и вывел из зала. Мы шли молча, пока не услышали щелчок захлопнувшейся за нашими спинами двери. После этого Валекс остановился, и я увидела, что черты его лица застыли, как посмертная маска.

– Элена…

– Не надо ничего говорить. И не надо пытаться меня запугивать или угрожать. Я уже вдоволь наслушалась этого от Брэзелла. Я постараюсь стать самым лучшим дегустатором, потому что уже снова привыкла жить. И я не хочу доставлять Брэзеллу удовольствие своей смертью.

Я отвернулась, устав изучать оттенки мимики Валекса и разгадывать его интонации, и пошла дальше. Он последовал за мной. Дойдя до пересечения двух коридоров, придержал меня за локоть и развернул налево. «Врач!» – расслышала я и, уже не глядя на него, позволила увлечь себя в сторону лечебницы.

Меня подвели к пустому операционному столу, и я уставилась на белоснежную униформу врача с двумя маленькими красными ромбиками на воротнике. Я настолько устала, что даже не сразу заметила, что врач – женщина. Я обессилено растянулась на столе, и, когда она вышла за медикаментами, ко мне подошел Валекс.

– Я поставлю охрану у твоей комнаты на случай, если Брэзелл передумает.

Перед тем как выйти из кабинета, он о чем-то перемолвился с врачом. Та согласно кивнула и посмотрела на меня.

Она вернулась подносом, на котором были разложены блестящие инструменты, а также стояла баночка с каким-то желеобразным веществом. Она протерла мои раны спиртом, отчего они снова начали саднить и кровоточить. Но я закусила губу, чтобы сдержать стон.

– Раны поверхностные, кроме этой, – заметила она, указывая на локоть, которым я разбивала стекло. – Эту рану надо будет заклеить.

– Заклеить? – испуганно переспросила я.

– Успокойся, – беря баночку, ответила она. – Это новый метод лечение глубоких ран. Мы склеиваем кожу этим клеем. А когда рана затягивается, клей впитывается в кожу. – Она зачерпнула кончиками пальцев гель и приложила его к порезу.

Я зажмурилась от боли. Сдвинулись края разошедшейся кожи, и слезы хлынули у меня из глаз.

– Это изобретение повара командора. Никаких побочных эффектов и придает прекрасный вкус чаю.

– Ранд? – удивленно спросила я.

Она кивнула.

– Несколько дней тебе прядется носить повязку и не мочить рану, – продолжая стягивать кожу, заметила она. Потом она подула на клей и отвела свою руку в сторону. – Валекс хочет, чтобы сегодня ты осталась на ночь здесь, – перебинтовывая мне рану, добавила она. – Я принесу тебе обед, и ты сможешь отдохнуть.

Сначала мне показалось, что нет сил на то, чтобы есть, но, когда врач вернулась с дымящейся тарелкой, я поняла, что умираю от голода. Однако стоило мне поднести ко рту чашку чая, как весь мой аппетит улетучился.

Я безошибочно узнала вкус яда.




Глава 7


Я замахала рукой.

– В моем чае что-то есть! – воскликнула я. – Позови Валекса. – Я надеялась, что у него, найдется противоядие.

Она взглянула на меня своими огромными карими глазами. Лицо у нее было вытянутое и худое. И короткая стрижка делала ее похожей на умного хорька.

– Это снотворное. Валекс приказал, – пояснила она.

Я с облегчением выдохнула. И перед тем как уйти, врачиха наградила меня довольным взглядом. Есть мне уже не хотелось, и я отодвинула обед в сторону. Я не нуждалась в снотворном, – поскольку была так измождена, что провалилась в сон, как в яму.

Когда я проснулась на следующее утро, в ногах моей кровати маячило какое-то белое облако. Оно шевелилось. Я моргнула и прищурилась, и облако приобрело облик врача.

– Хорошо спала?

– Да, – ответила я. Это была первая ночь без кошмаров, хотя голова у меня казалась ватной, а во рту был отвратительный прогорклый вкус, что не сулило приятного утра.

Врач проверила мою повязку, издала какой-то невнятный звук и сообщила, что завтрак принесут через несколько минут.

В ожидании еды я принялась рассматривать помещение лечебницы. В прямоугольной комнате находилось двенадцать кроватей – по шесть у каждой стены. Простыни на пустовавших кроватях были туго натянуты. Идеальный порядок, царивший здесь, вызвал у меня раздражение, поскольку себя я ощущала встрепанной и всклокоченной, лишенной возможности управлять душой и телом. Аккуратный вид кроватей вызвал у меня такой прилив ярости, что мне захотелось вскочить и расшвырять их во все стороны.

Я лежала в самом дальнем конце палаты. Между мной и еще тремя пациентами в этом же ряду находились две пустые кровати. Остальные больные спали, и мне было не с кем поговорить. Каменные стены были голы. Даже моя тюремная камера выглядела более привлекательно. Зато здесь, по крайней мере, лучше пахло, и я глубоко вздохнула. В нос мне ударил крепкий запах спирта, смешанный с привкусом дезинфекции. Это было гораздо приятнее той вони, которая царила в подземелье. Или – нет? К медицинским запахам примешивалось что-то еще. Я сделала новый вдох и поняла, что это запах страха, который я сама продолжала распространять.

Не понимаю, как мне удалось выжить накануне: стражники Брэзелла загнали меня в угол, из которого не было выхода. И тут случилась что-то странное: из моей груди начали вырываться хриплые звуки, свидетельствовавшие о древнем инстинкте самосохранения, который преследовал меня в ночных кошмарах. Я старалась прогнать мысли об этом звуке, ибо давным-давно уже была с ним знакома, но воспоминания продолжали преследовать меня.

Нужно было забыть о неприятных ощущениях и сосредоточиться на том, когда и где этот звук возник во мне впервые…

…В течение первых месяцев Брэзелл занимался исключительно тем, что проверял мои рефлексы. С какой скоростью я могу поймать мяч или увернуться от летящей палки – все это было довольно безобидно, пока мяч не превратился в нож, а палка – в меч.

Сердце у меня забилось сильнее, и я прижала потную ладонь к шраму на шее. «Никаких переживаний», – строго повторила я себе, махнув рукой, словно намереваясь отогнать страх. «Надо вообразить себя врачом, – подумала я дальше, – чтобы получить необходимые сведения». И я представила себя в белой униформе сидящей рядом с пациенткой.

«Что было потом?» – спросила я. «Тесты на силу и выносливость». Обычный подъем тяжестей сменился необходимостью держать огромные камни над головой сначала в течение нескольких минут, а затем и часов. Если человек ронял камень до истечения положенного срока, то его пороли кнутом. А потом ему приказывали висеть на цепях в нескольких сантиметрах от пола, до тех пор, пока Брэзелл или Рейяд не позволяли спрыгнуть вниз.

«И когда ты впервые услышала это трепещущее жужжание?» – спросила я больную. И оказалось, что она слишком часто спрыгивала на пол, отпуская цепи, доведя Рейяда до полного исступления. Поэтому он заставил ее вылезти из окна и повиснуть на руках на высоте шестиэтажного здания.

– Давай попробуем еще раз, – сказал мучитель. – Может, теперь, когда мы повысили ставки, тебе удастся продержаться с час?

Пациентка умолкла.

«Ну, давай, расскажи мне, что произошло дальше», – попробовала подтолкнуть ее я.

…Руки ослабли от долгого висения на цепях. Липкие пальцы онемели, мышцы дрожали от усталости. Ей было страшно. И когда она начала скользить вниз, из ее груди вырвался нечеловеческий вопль. Через мгновение этот звук словно бы видоизменился, превратился в некую неопределенную сущность, которая разрасталась и обволакивала тело девушки со всех сторон. Прошло совсем немного времени, и ей начало казаться, что она покоится в теплом водоеме.

Следующим воспоминанием было то, что она сидит на земле. Пациентка посмотрела на окно, в раме которого торчал раскрасневшийся Рейяд. «Его обычно идеально причесанные светлые волосы были всклокочены. Он казался настолько довольным, что даже послал ей воздушный поцелуй.

После такого падения она могла выжить только чудом. Хотя сама продолжала утверждать, что ей помогли воздушные течения и правильное приземление. Но чудес не существовало.

С тех пор как командор Амброз пришел к власти, слово чудо было запрещено в Иксии. С колдунами поступали так же, как с малярийными комарами. Их преследовали, отлавливали и уничтожали. Любой намек на то, что человек занимался магией, становился для него смертным приговором. Единственной возможностью остаться в живых было бегство в Ситию.

…Больная начинала себя вести все более возбужденно, и остальные пациенты, проснувшись, не спускали с нее… с меня глаз. «Надо уменьшить дозу», – напомнила я себе. Я могла выносить воспоминания лишь в небольших количествах. В конце концов, я не получила травм после падения, и Рейяд в течение некоторого времени вел себя со мной вполне прилично. Однако это продолжалось лишь до того момента, пока мне удавалось выполнять его тесты…

Чтобы отвлечься от воспоминаний, я начала считать трещины на потолке и досчитала уже до пятидесяти шести, когда в палату вошел Валекс.

В одной руке у него был поднос, а в другой – папка. Яс подозрительным видом уставилась на дымящийся омлет.

– Что в нем? – с решительным видом спросила я. – Опять снотворное? Или новый яд? – Все мое тело напряглось, когда я безуспешно попыталась подняться. – Как насчет того, чтобы дать мне что-нибудь съедобное для разнообразия?

– А как насчет того, чтобы продлить тебе жизнь? – осведомился Валекс, усаживая меня на кровати, вручая пипетку с противоядием и устанавливая у меня на коленях поднос.

– Никаких снотворных. Врач сказала, что ты вчера ощутила их вкус, – с явным одобрением заметил он. – Попробуй омлет и скажи, позволила бы ты съесть его командору?

Валекс не преувеличивал, когда говорил, что у меня не будет выходных. Я вздохнула и понюхала омлет. Никаких необычных запахов не почувствовала. Я разрезала омлет на четыре части и принялась их рассматривать в поисках каких-нибудь посторонних предметов. Затем я отломила по кусочку от каждой части и по очереди положила их в рот, тщательно пережевывая. Проглотив кусок, я еще выжидала некоторое время, не появится ли у меня во рту послевкусие. Затем понюхала чай и, прежде чем сделать глоток, размешала его ложкой. Поболтав жидкость во рту, я проглотила ее и тут же ощутила сладкий привкус.

– Я бы не стада отвергать этот завтрак, если, конечно, командор не испытывает отвращения к меду.

– Тогда ешь.

Я помедлила. Возможно, Валекс пытается меня провести? Но я ничего не почувствовала, если только он не приправил пищу каким-нибудь новым, неизвестным мне ядом. Я съела омлет до последней крошки и запила его чаем. А Валекс все это время не сводил с меня глаз.

– Неплохо, – промолвил он. – Сегодня без ядов.

В этот момент в комнату вошел врач и подал Валексу еще один поднос, на котором стояли четыре чашки с оливкового цвета жидкостью, пахнувшей мятой. Валекс забрал у меня пустой поднос и поставил передо мной новый.

– Теперь я хочу научить тебя некоторым методам дегустации, – произнес он. – Во всех этих чашках находится мятный чай. Попробуй.

Я взяла ближайшую к себе чашку и отхлебнула из нее. Всеподавляющий вкус мяты заполнил мой рот, и я поперхнулась.

– Ощущаешь что-нибудь еще? – ухмыльнулся Валекс.

Я сделала еще один глоток. Но вкус мяты перебивал все.

– Нет.

– Правильно. А теперь зажми, нос и попробуй еще раз.

С трудом управляя забинтованной рукой, я, наконец, умудрилась, зажать нос и одновременно сделать глоток – и была несказанно изумлена.

– Сладко. И никакой мяты, – с глупым, видом промолвила я, отпуская свой нос, и тут же вкус мяты забил всю сладость.

– Верно. Теперь попробуй чай из других чашек.

В следующей чашке чаи имел кисловатый привкус, в третьей – привкус горечи, а в четвертой – соли.

– Этот метод действует при дегустации любых напитков и любой пищи. Блокировка органа обоняния одновременно блокирует все вкусовые ощущения за исключением кислого, сладкого, горького и соленого. А некоторые яды как раз и можно распознать по одному из этих четырех вкусов. – Валекс открыл свою папку. – Вот полный список ядов, действующих на человека, с описанием их вкусовых особенностей. Выучи наизусть. Всего их пятьдесят два.

Я бросила взгляд на реестр ядов. Некоторые из них я уже нюхала. Список начинался с «Любимого». Это описание могло бы уберечь меня от головокружения, тошноты, головной боли и галлюцинаций. Я отшвырнула список в сторону.

– Почему ты сразу не дал мне этот список и заставил пробовать яд «Любимый»?

Валекс перестал копаться в своей папке.

– И чему бы ты научилась? Например, у «Кэтсгута» сладкий вкус. Но какая эта сладость? Сладость меда или сладость яблока? Существуют разные уровни сладости, и узнать это можно лишь одним способам – попробовав. Я даю тебе этот список лишь потому, что командор хочет, чтобы ты как можно быстрее приступила к своим обязанностям. – Валекс захлопнул папку. – А то, что ты еще не пробовала эти яды, не означает, что тебе не доведется это делать в будущем. Выучи наизусть список. И как только врач тебя отпустит, я проверю твои познания. И если ты выдержишь экзамен, то сможешь приступить к работе.

– А если нет?

– Тогда я начну готовить нового дегустатора.

Он произнес это спокойным невозмутимым голосом, но в нем звучала такая сила, что сердце у меня дрогнуло.

– Брэзелл пробудет в замке две недели, – продолжил Валекс. – У, него, еще остались здесь дела. Я не могу приставить к тебе круглосуточную охрану, поэтому Мардж, приготовит тебе комнату в моих покоях. Я еще зайду, чтобы узнать, когда тебя отпустят.

Он двинулся к двери изящной спортивной походкой. Я, качая головой, проводила его взглядом.

Трудно было представить себе что-нибудь глупее, чем размышления о Валексе, поэтому я сосредоточилась на списке ядов, Я разгладила список, надеясь, что чернила не расплылись, от прикосновения моих потных рук. К счастью, текст не пострадал, и я принялась за его изучение.

Я так увлеклась, что едва заметила, когда вошла врач, чтобы проверить мою руку. Вероятно, она же забрала поднос, потому что он исчез с моих коленей. Я настолько отключилась от происходящего вокруг, что чуть не подпрыгнула, когда перед моим носом возникла тарелка с печеньем.

Державшая ее ладонь принадлежала жизнерадостно улыбавшемуся Ранду.

– Смотри, что мне удалось пронести мимо медицинской мамы. Ешь скорей, пока она не вернулась.

От еще не остывшего печенья исходил запах корицы. Подтаявшая глазурь стекала сбоку, так что стоило мне взять лакомство в руки, как мои пальцы тут же к нему прилипли. Я поднесла печенье к глазам и принялась рассматривать, вдыхая его аромат и пытаясь различить в нем инородные примеси. Откусив маленький кусочек, почувствовала вкус корицы, которой были пропитаны многочисленные слои теста.

– О Господи, Элена, ты что, считаешь, я отравил его? – Лицо у Ранда исказилось, словно его пронзила острая боль.

Именно так я и думала, но сказать об этом Ранду не могла, потому что это оскорбило бы его. Цель его прихода была мне неясна. Он производил впечатление милого и добродушного человека, но вполне возможно, просто хотел отомстить за своего друга Оскова, который был дегустатором до меня. С другой стороны, он мог оказаться и союзником. Кого было лучше иметь рядом? Повара Ранда, чьи блюда я буду есть каждый день, или убийцу Валекса, который с отвратительной регулярностью подсыпал мне отраву?

– Профессиональная привычка, – увернулась я.

Он обиженно закряхтел, и я напоказ откусила большой кусок.

– Потрясающе, – промолвила я, желая ему польстить.

– Правда? – Лицо у Ранда смягчилось. – Мое последнее изобретение. Берешь длинную полоску теста, посыпаешь ее корицей, скатываешь в шарик, засовываешь в печь, а потом покрываешь глазурью. Не знаю только, как это назвать. Коричным печеньем? Шариками? Рулетиками? – Ранд перестал топтаться на месте и сел, предварительно поерзав, чтобы поудобнее устроить свою негнущуюся левую ногу.

– Только не говори медицинской маме, что я приносил тебе это, – продолжил Ранд, когда я доела печенье. – Она считает, что ее больные должны питаться одной овсяной кашей. Говорит, что жидкая овсянка способствует выздоровлению. Еще бы! – Он поднял руки, и я увидела шрамы от ожогов на его запястьях. – Вкус у нее настолько отвратительный, что любой выздоровеет, лишь бы получить приличную пищу.

Его резкий жест привлек к нам внимание других пациентов. Ранд наклонился ко мне ближе и шепотом спросил:

– Ну так что, Элена, как ты себя чувствуешь? – Он смотрел на меня с таким видом, словно выбирал кусок мяса для жаркого.

Я насторожилась. С чего бы это он?

– Опять собираешься сделать ставку? – поинтересовалась я.

– Мы постоянно делаем ставки, – откидываясь назад, ответил Ранд. – Слуги только этим и занимаются – сплетничают и заключают пари. А что еще остается? Ты же видела, какая суета поднялась, когда за тобой гнались головорезы Брэзелла.

– И никто мне не помогу, – возмущенно ответила я. – В коридорах никого не было.

– Если бы мы начали тебе помогать, это стало бы вмешательством в ситуацию, которая не имела к нам непосредственного отношения. Слуги никогда так не делают. Мы как тараканы, бегающие в темноте. А стоит включить свет и… бах! Мы исчезаем, – он щелкнул своими длинными пальцами.

И я почувствовала себя бедным тараканом, оказавшимся на свету и пытающимся сбежать от надвигающегося сапога.

– В основном, конечно, ставили на них. Так что многие крупно проиграли, а некоторые… – Ранд выдержал театральную паузу, – крупно выиграли.

– Ну, поскольку ты здесь, думаю, ты относишься к последним.

Ранд улыбнулся.

– Элена, я буду всегда ставить на тебя. Ты похожа на терьеров командора. Маленькие собачки – не на что посмотреть, но как вцепятся тебе в ногу – ни за что не оттащишь.

– Подсыпь яда в их корм, и они перестанут тебе докучать.

От моего кислого тона улыбка на лице Ранда померкла.

– Неприятности?

Странно было, что дворцовая разведывательная сеть пока не пронюхала о проверке, которую собирался устроить мне Валекс, и слуги еще не начали заключать новые пари. Я медлила с ответом. Ранд был любителем поговорить и сам мог навлечь на меня неприятности.

– Нет. Просто эта должность дегустатора… – Я надеялась, что подобный ответ удовлетворит его.

Ранд кивнул. Оставшееся время он то вспоминал Оскова, то разглагольствовал о рецептуре новых блюд. Когда вошел Валекс, Ранд умолк, побледнел и пробормотал что-то насчет обеда. Он вскочил и с такой скоростью бросился вон из палаты, что чуть не упал. Валекс проводил его взглядом.

– Что он здесь делал?

Валекс был спокоен, но лицевые мышцы у него напряглись, и я начала гадать, не является ли это свидетельством его недовольства. Аккуратно подбирая слова, я ответила, что Ранд просто зашел навестить меня.

– А когда вы успели познакомиться?

Казалось бы, вполне естественный вопрос, и все же я вновь почувствовала, что за ним что-то скрывается.

– Когда я пришла в себя после отравления «Любимым», я отправилась на кухню, чтобы что-нибудь съесть, и встретила там Ранда.

– Будь осторожна с ним. Ему не следует доверять. Я бы давно его уволил, но командору он нравится. На кухне он – гений. Настоящий самородок. Еще в детстве начал готовить для короля.

Валекс уставился на меня своими холодными голубыми глазами. Может, именно из-за Ранда он и не любил Оскова. Да и на меня дружба с человеком, когда-то преданным королю, могла бросить тень подозрения. И, тем не менее, я ответила Валексу, как я надеялась, равнодушным взглядом.

Валекс отвел глаза в сторону, а я ощутила внутреннее торжество: наконец-то этот раунд остался за мной.

– Тебя выпишут завтра утром, – сухо сообщил мне Валекс. – Приведи себя в порядок и приходи ко мне в кабинет. Не думаю, что ты уже выучила все, даже если тебе удастся пройти тест, но командор приказал, чтобы к обеду ты была готова. – Он раздраженно покачал головой. – Совершенно неоправданная спешка. А я не люблю спешки.

– Почему? Ты же больше не хочешь рисковать собственной жизнью. – Еще не договорив, я уже пожалела о сказанном.

Валекс наградил меня убийственным взглядом.

– Мой опыт подсказывает, что спешка всегда приводит к смерти.

– Эта и погубило моего предшественника? – спросила я, не в силах справиться с любопытством. Интересно, подтвердит Валекс гипотезу Ранда или опровергнет ее?

– Оскова? – Валекс задумался. – Нет, он просто был слабаком.




Глава 8


Я так и проснулась на следующее утро – сжимая в руке список Валекса, и, пока меня не выпустили из лечебницы, еще раз пробежала его глазами.

Напряженные мышцы противились каждому движению. Я и рада была уйти из лечебницы, но чувствовала себя неважно – в животе словно скреблась живая мышь.

Я умудрилась испугаться даже охранников, стоявших у дверей. Однако на мундирах не было цветов Брэзелла, и я запоздало вспомнила о том, что это Валекс приставил их для моей охраны.

Я огляделась по сторонам, пытаясь сориентироваться, но так и не поняла, в какой стороне располагается моя комната. Я жила в замке уже восемнадцать дней, но до сих пор не знала, где что находится. Поскольку я никогда не видела замок со стороны, мне сложно было разобраться в его внутреннем устройстве.

Тюремный фургон, в котором меня доставили в замок, был похож на квадратный ящик с просверленными в нем дырками для воздуха. И я запретила себе выглядывать наружу, чтобы не походить на загнанного зверя, посаженного в клетку. А когда меня вытащили, я и вовсе закрыла глаза, чтобы не видеть оков и того, как меня будут волочь в темницу. Возможно, мне удалось бы высмотреть какие-нибудь лазейки, но после убийства Рейяда я смирилась с тем, что буду наказана.

Мне ужасно не хотелось спрашивать охранников, как найти собственную комнату, но другого выхода не было. И они, не говоря ни слова, повели меня через замок. Один шел спереди, другой сзади. Когда мы добрались до места, тот, что шел впереди, вошел внутрь, осмотрел ее и лишь после этого позволил мне войти.

Униформа по-прежнему висела в шкафу. Зато мой дневник, который я обычно убирала в ящик, лежал раскрытым на столе. Кто-то читал мои записи о ядах и прочем. Сосущее чувство под ложечкой сменилось холодной расчетливой яростью. Грызшая меня мышь сдохла, что в полной мере отражало мое подавленное состояние.

Я подозревала, что это был Валекс. Его бы ничто не остановило от просматривания чужих личных записей. Он даже мог оправдать себя тем, что это входит в его обязанности – быть в курсе, не замышляю ли я чего-нибудь. В конце концов, я была всего лишь дегустатором и не имела права на личную жизнь.

Я схватила дневник, униформу и, выйдя из комнаты, направилась в сторону душевых. Пока я наслаждалась горячей ванной, охранники ждали меня у входа. Валекс и его тест могли подождать – я не собиралась выполнять его приказы как бездумное животное.

Еще ничто из происшедшего со мной за последнее время не шокировало меня настолько, насколько потрясло то, что Валекс читал мой дневник.

Войдя в его кабинет, я не позволила ему и слова вымолвить и тут же осведомилась:

– Ну и где ваш тест?

Валекс чуть не расплылся от удовольствия. Он встал из-за стола и широким жестом указал на два ряда блюд и напитков, стоявших на большом столе.

– Лишь одно блюдо не отравлено! Найди его. А потом съешь.

Я начала снимать пробы. Нюхала. Полоскала напитками горло. Зажимала нос. Откусывала маленькие кусочки и выплевывала их. Некоторые блюда уже остыли, другие были чуть теплыми, что способствовало определению яда. Зато вкус фруктовых напитков запутывал и мешал определению вкусовых оттенков.

Закончив с последним блюдом, я повернулась к Валексу.

– Ты – негодяй. Они все отравлены. – Какая мерзкая шутка! – Мне следовало бы догадаться, что он может такое выкинуть.

– Ты уверена?

– Естественно. Я ни к чему не притронусь.

В глазах Валекса появился холодный блеск.

– Мне жаль, Элена, но ты не выдержала испытания.

Сердце у меня ушло в пятки. Скончавшаяся мышь воскресла и вновь принялась грызть мои внутренности. Я окинула взглядом стол. Что же я пропустила?

Ничего. Я была права. И пусть он попробует доказать, что я ошиблась.

– Здесь нет яда, – поднимая одну из чашек, промолвил он.

– Что ж, тогда выпей. – Я помнила эту чашку. В ней была ядовитая горечь.

Валекс с мгновение помедлил и сделал глоток. Я закусила губу. Может, я ошибалась? Может эта горечь была в соседней чашке? Не отводя от меня глаз, Валекс покатал во рту жидкость и выплюнул.

Я готова была подпрыгнуть и пуститься в пляс. Однако сдержалась и вместо этого спокойно произнесла:

– Ежевичный яд.

– Да, – кивнул Валекс, переводя взгляд с чашки на ряды тарелок с остывшей пищей.

– Я выдержала испытание?

Он кивнул с рассеянным видом, отнес чашку к своему столу, покачивая головой, взял какие-то бумаги и снова положил их на место.

– Мне бы следовало догадаться, что ты попытаешься обмануть меня.

Мой раздраженный тон заставил его снова посмотреть на меня, и я пожалела о том, что открыла рот.

– Ты так возбуждена. И это не связано с тестом. Объясни, в чем дело.

– Объяснить? А что тут еще объяснять? Может, ты можешь объяснить, зачем читал мой дневник! – не выдержала я.

– Твой дневник? – удивленно переспросил Валекс. – Я ничего не читал. А даже если бы и прочитал, то я имею на это право.

– С какой стати? – возмутилась я.

На лице Валекса появилось недоуменное выражение, он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, прежде чем обрел дар речи.

– Элена, ты призналась в убийстве. Тебя застали с окровавленным ножом над распростертым телом Рейяда. Я изучил твою биографию, пытаясь найти мотив, но мне так и не удалось это сделать. В твоих бумагах отмечено, лишь то, что ты отказалась отвечать на вопросы.

Валекс подошел ближе и понизил голос:

– А поскольку я не знаю, что заставило тебя убить Рейяда, я вполне могу ожидать, что ты снова совершишь убийство, и даже не могу догадаться, что тебя может подвигнуть к этому, Я предложил тебе должность дегустатора лишь потому, что обязан выполнять установления Кодекса поведения. – Он перевел дух и продолжил: – Ты будешь находиться в постоянной близости от командора. И я буду следить за тобой до тех пор, пока не смогу доверять тебе.

Весь мой гнев испарился. Почему я считала, что Валекс должен доверять мне, если я сама ему не доверяла?

– А как мне завоевать твое доверие? – взяв себя в руки, осведомилась я.

– Расскажи мне, зачем ты убила Рейяда?

– Ты еще не готов к тому, чтобы поверить мне.

Валекс отвел взгляд в сторону. А я прижала руку ко рту. Как это у меня вырвалось? Эта фраза предполагала, что когда-нибудь он станет готов к этому. Как я могла рассчитывать на такое?

– Ты права, – ответил Валекс.

Казалось, мы зашли в тупик.

– Я выдержала испытание и теперь хочу получить свое противоядие.

Валекс отмерил необходимую дозу и передал мне пипетку.

– Что теперь? – спросила я.

– Обед. И мы уже опаздываем. – Он повлек меня к двери, и я проглотила беловатую жидкость уже по дороге.

Когда мы приблизились к тронному залу, до нас донесся гул голосов, который эхом отдавался от сводов коридора. Оказалось, что шум был поднят двумя спорившими советниками командора, вокруг которых собралась целая толпа солдат и офицеров. Сам командор сидел, облокотившись на ближайший стол, и внимательно их слушал.

Спор шел о том, как наилучшим способом найти и поймать беглеца. Сидевшие справа утверждали, что для этого, необходимы крупные силы и поисковые собаки, а левая партия настаивала, что можно ограничиться несколькими смышлеными солдатами. Грубая сила против сообразительности.

Спору, хотя и велся он на повышенных тонах, недоставало страсти. И стражники, стоявшие по периметру зала, были спокойны. Догадываясь, что подобные распри были обычным делом, я задумалась, шла ли речь о реальном беглеце, или все это не более чем праздные предположения.

Валекс подошел к командору, а я остановилась за их спинами. Этот спор заставил меня поежиться, ибо, конечно же, я на миг вообразила себя тем самым преследуемым беглецом.

Я представила, как, задыхаясь, бегу по лесу, то и дело прислушиваясь к звукам погони, ибо вернуться в город у меня нет возможности, так как появление нового лица сразу насторожит патрульных, которые наперечет знают всех обитателей.

Дело в том, что все граждане Иксии занимались какой-то определенной деятельностью. После переворота появилась работа. Человек мог переехать в другой город или военный округ, но для этого были нужны особые документы. Для переезда требовалось одобрение надзирателя и подтверждение того, что на новом месте человеку будет предоставлена соответствующая должность. В отсутствие этих документов постороннего человека арестовывали. Временное пребывание в других округах допускалось, но опять-таки при наличии определенных документов, которые следовало предъявлять стражникам по приезде.

Работая в полной изоляции с Брэзеллом и Рейядом, я постоянно думала о побеге. Мысли о свободе помогали мне сохранить хоть какое-то самоуважение. Однако в отсутствие друзей и родственников за пределами особняка я могла надеяться лишь на то, что мне удастся пробраться к южным территориям, границы, которые неусыпно охранялись.

Я сочиняла изощренные истории о том, как пробираюсь в Ситию, где меня удочеряет бездетная семья и я влюбляюсь. Дешевая, сентиментальная ерунда, но это было единственным, что помогало мне держаться. Каждый день, когда начинались эксперименты, я сосредотачивала все свои помыслы на Ситии, представляя себе тепло и любовь, которые будут меня там окружать. И эти фантазии помогали вытерпеть все испытания Рейяда.

Но даже если бы мне тогда представилась возможность сбежать, не уверена, что я бы ею воспользовалась. Хотя я и не помнила своих настоящих родителей, в особняке у меня была своя семья – другие сироты, мои братья и сестры. Я вместе с ними училась и играла. Как я могла их бросить? Невозможно было себе представить, что Мей или Карра займут мое место.

Чтобы вернуться к действительности, вцепилась зубами в свой палец, сжимая до тех пор, пока не почувствовала во рту вкус крови. И, тем не менее, мне удалось улизнуть от Брэзелла. Он собирался уехать и вернуться через две недели с новой подопытной крысой. Кем бы она ни была, мне уже было ее жалко. Брэзелл был настоящим зверем. И ей были уготовлены ужасные страдания. Но, по крайней мере, я избавила ее от Рейяда. Я разжала зубы и взглянула на след укуса. Не слишком глубокий, значит, шрама не останется. И я осмотрела сеть полукруглых шрамов, которыми были покрыты мои пальцы и костяшки, а когда подняла голову, то поймала взгляд Валекса, устремленный на мои пальцы, так что мне пришлось смущенно убрать их за спину.

Наконец командор поднял руку, и в зале воцарилась тишина.

– Обе стороны, высказали вполне убедительные доводы, так что нам придется проверить их на практике. Составим из вас два отряда. А вы будете капитанами, – указывая на советников, добавил командор. – Наберите себе команды и составьте план операции. А Валекс предоставит вам беглеца из своих людей. У вас две недели на подготовку.

Командор встал и направился в свой кабинет. Мы с Валексом поспешили за ним, а шум в зале вновь усилился. Валекс закрыл за собой дверь.

– Тебя до сих пор тревожит бегство Маррока в Ситию? – осведомился он.

Командор нахмурился.

– Да. Грязное это дело – ловля беглецов. Маррок наверняка знал, что ты находишься в Восьмом округе. Тебе следует подготовить пару специалистов, которые могли бы тебя заменять.

Валекс взглянул на него, изобразив на лице неподдельный ужас.

– Но тогда я перестану быть незаменимым.

Легкая улыбка промелькнула на лице командора, прежде чем он заметил меня.

– Ну что ж, Валекс, ты не ошибся насчет этой особы. Она выдержала твое испытание. Иди сюда, – поворачиваясь ко мне, добавил он.

Несмотря на бешеное сердцебиение, я повиновалась.

– Будучи моим официальным дегустатором, ты должна появляться к моему завтраку. Я дам тебе свое ежедневное расписание, с тем чтобы ты присутствовала при каждой моей трапезе. И я не потерплю опозданий. Понятно?

– Да, господин.

Командор посмотрел на Валекса.

– Она выглядит слабенькой. Ты уверен, что у нее хватит сил?

– Да, господин.

Однако командора это явно не убедило. Он переводил взгляд своих золотистых глаз с Валекса на меня и обратно. И мне оставалось лишь надеяться, что он не пытается найти повод, чтобы отказаться от моих услуг.

– Ладно. И поскольку я пропустил обед, Валекс, надеюсь, ты присоединишься ко мне за ужином. А ты, Элена, приступишь к своим обязанностям дегустатора завтра утром.

– Да, господин, – ответили мы хором с Валексом, и командор сделал жест рукой, чтобы мы удалились.

Мы вернулись в кабинет Валекса, чтобы я могла забрать свой дневник и сменную униформу, и Валекс повел меня в свои жилые покои, которые располагались в центре замка.

Когда мы шли по главным коридорам, я заметила, что светлых участков на каменных стенах было больше, чем темных. Значит, отсюда было убрано огромное количество картин. Кроме того, с обеих сторон виднелись просторные безликие залы, которые были переоборудованы под казармы и служебные кабинеты.

И я подумала о том, что страсть к функциональности и отсутствию каких-либо украшений, присущая командору, лишила его замок души. Остались только мертвые камни, которые использовались в чисто утилитарных целях.

Я была слишком молода, чтобы помнить, на что была похожа жизнь до переворота, но в приюте Брэзелла нас учили, что при монархии процветала коррупция, и все были несчастны. Поэтому смена власти и называлась переворотом, а не восстанием, так как большинство королевских войск сразу присягнуло на верность командору. Военные были возмущены тем, что продвижение по службе основывалось на взяточничестве и знакомствах, а не на таланте и трудолюбии. А казни за мелкие проступки по приказу высокопоставленных лиц вызывали всеобщее недовольство.

Командор привлек на свою сторону женщин, так как из них получались талантливые шпионки. А Валекс казнил большую часть сторонников короля. Поэтому, когда король попытался собрать войско, чтобы противостоять командору, ему было не на кого опереться. Командор без боя занял замок, знать была перебита, и лишь некоторым удалось бежать в Ситию.



Мы подошли к массивным деревянным дверям, возле которых стояли два охранника. Валекс объяснил им, что меня следует пускать внутрь, и мы вошли в небольшой коридор, с обеих сторон которого располагались двери. Валекс открыл ближайшую дверь справа от нас и объяснил, что левая вела в покои командора.

Покои Валекса оказались роскошными. Войдя в главную гостиную из мрачного коридора, я была потрясена обилием царившего в ней света. Узкие, как полосы на тигриной шкуре, окна пропускали внутрь солнечные лучи.

Все пространство вокруг было занято книгами – они громоздились на столе и во всех углах, а также камнями и кристаллами.

Маленькие черные статуэтки, изображавшие животных и цветы, также расставленные по всей комнате, отливали серебром. Изящные и изобилующие мельчайшими деталями, они напомнили мне фигурки пантер, стоявших на столе у Валекса в кабинете.

На стенах висело разнообразное оружие: одно сверкало как новенькое, другое, давно вышедшее из употребления, было уже покрыто патиной времени. На одном из таких ножей – с длинным узким лезвием – до сих пор виднелись следы крови. И зрелище этих темно-пурпурных пятен, блестевших на солнце, заставило меня вздрогнуть и задуматься над тем, кому могла принадлежать эта кровь.

Слева от входа располагалась лестница, а справа – три двери, которые вели в жилые комнаты.

Валекс указал мне на первую из них:

– Ты будешь жить здесь, пока Брэзелл не уедет из замка. А теперь я предлагаю тебе отдохнуть. – Он взял со стола три книги. – Я вернусь через некоторое время. Никуда не уходи. Я сам принесу тебе обед. – Валекс шагнул к выходу и тут же вернулся. – Запри за мной дверь. Здесь ты будешь в безопасности.

«Меньше всего я могу рассчитывать здесь на безопасность», – подумала я, задвигая за ним засов. Любой человек, знающий устройство замка, сможет открыть его, войти внутрь, снять со стены любое оружие на выбор и прикончить меня. Я внимательно осмотрела мечи и с некоторым облегчением убедилась в том, что все они прочно закреплены. Я даже подергала булаву, чтобы удостовериться в этом.

Наибольшее количество хлама находилось перед входом в мою комнату, и когда я вошла внутрь, то поняла, с чем это связано. Пол, кровать, бюро и стол были покрыты толстым слоем пыли. Комнатой пользовались как кладовкой, и, вместо того чтобы привести ее в порядок, Мардж просто вынесла из нее коробки и сочла, что этим можно ограничиться.

Ее пренебрежительное отношение к своим обязанностям лишь в очередной раз свидетельствовало о той неприязни, которую она ко мне испытывала. Поэтому я решила, что лучше в ближайшее время с ней не встречаться.

Постельное белье было грязным. Повсюду пахло плесенью. И я чихнула. В комнате имелось небольшое оконце, и, поборовшись, некоторое время со ставнями, я умудрилась их открыть.

Вся мебель была сделана из дорогого эбенового дерева. Ящики стола и ножки кресел были украшены изысканной резьбой, изображавшей виноградные лозы. Вытерев пыль с передней спинки кровати, я обнаружила изображение сада с цветами и бабочками.

А после того как я сняла с постели грязное белье и растянулась на матраце, мое представление о Мардж как о безобидной сварливой карге окончательно улетучилось, ибо в этот момент я увидела послание, написанное пальцем на пыльном столе: «Убийца. По тебе виселица плачет».




Глава 9


Я вскочила на ноги. Надписи не было больше видно, но это не улучшило моего настроения. Сознание рисовало картины одну страшнее другой, заставляя меня трепетать от страха.

Что это – предостережение или угроза? А может, таким образом Мардж хотела компенсировать свой проигрыш, выдав меня головорезам Брэзелла?

Но зачем тогда ей было предупреждать меня? Нужно успокоиться. Опять я все преувеличила. Скорее всего, Мардж хотела просто напугать меня. Мелочная месть за то, что ей пришлось из-за меня выполнять лишнюю работу. Поэтому я сочла за лучшее даже не показывать ей, что видела ее дурацкое послание. Я уже была готова поспорить, что именно Мардж читала мой дневник и оставила его открытым на столе, чтобы позлить меня.

Валекс советовал мне отдохнуть, но я была вне себя от ярости, а потому вернулась в гостиную. Послание, оставленное Мардж, напомнило мне, что следует доверять только инстинктам и не полагаться на душевные порывы. Тогда мне останется лишь дегустировать пищу командора и по возможности избегать Брэзелла.

Неужели все было настолько просто? И хотя Брэзелл и Рейяд давно уже истребили во мне наивность и слепую веру, в глубине души я по-прежнему мечтала о появлении настоящего друга.

Даже крыса нуждается в обществе других крыс. И я их прекрасно понимала. Точно так же, как они, я шныряла по углам, то и дело оглядываясь по сторонам и вынюхивая отраву.

В настоящий момент я мечтала лишь о том, чтобы дожить до следующего дня, но рано или поздно начну искать выход отсюда. А сила, как известно, в знании, поэтому я намеревалась тихо сидеть, слушать и впитывать в себя услышанное. И начать собиралась с покоев Валекса.

Я сняла камень с одного из столов и начала изучать то, что на нем находилось, ограничиваясь пока поверхностным осмотром, так как опасалась, что в ящиках у Валекса могли оказаться и ловушки.

Я обнаружила пару текстов о ядах, которые могли быть мне интересными, но быстро поняла, что в основном в них описывались убийства и интриги. Кроме того, здесь было несколько книг в кожаных переплетах, но они оказались написанными на архаичном языке, понять который я не могла. Одно из двух – либо Валекс был коллекционером, либо он похитил эти фолианты из королевской библиотеки.

Подойдя к подножию лестницы, я заметила схему расположения помещений замка. Она была прикреплена к краю рамы одной из картин, висевшей на правой стене. Наконец мне удалось найти что-то полезное. Я принялась изучать карту, чувствуя, что с глаз будто спадает пелена, и теперь я могу целиком увидеть замок.

Отложив исследование комнат на верхнем этаже на более позднее время, я достала свой дневник. Карта была хорошо видна. Вряд ли Валекс будет недоволен тем, что я ее видела. Он должен был бы радоваться, что теперь я не стану приставать к нему с расспросами, всякий раз, когда мне надо будет добраться до какого-нибудь нового места. Я расчистила уголок на диване, устроилась поудобнее и начала копировать карту.



Я резко открыла глаза, когда мой дневник упал на пол. Заморгала, щурясь от света свечей, и стала оглядываться. Только что мне снились крысы. Они спускались по стенам, роились на полу и преследовали меня. Вокруг бушевало целое море грызунов, которые вцеплялись мне в кожу, волосы и одежду.

Дрожь прокатилась по всему телу. Я поднялась с пола и огляделась. Никаких крыс вокруг не было, если, конечно, не считать за крысу Валекса. Он зажигал светильники в дальней части комнаты.

И, наблюдая за ним, я начала ощущать, что он, – такая же крыса. Хотя нет. Скорее, он был котом. И не обычным, домашним, а снежным барсом. Самым опасным хищником из всех, что обитали на землях Иксии. Это белоснежное животное превосходило размером крупную собаку. Будучи быстрым и проворным зверем, снежный барс убивал свою жертву еще до того, как та успевала почувствовать опасность. В основном, барсы обитали на севере, где лежал вечный снег, но, когда пищи там становилось меньше, мигрировали и к югу.

Еще никому за всю историю Иксии не посчастливилось убить снежного барса. Этому хищнику всегда удавалось увидеть, услышать или почуять охотника прежде, чем тот успевал подобраться к нему на достаточно близкое расстояние, когда можно было воспользоваться оружием. Стоило зверю услышать малейший шорох, и он исчезал со скоростью молнии. Так что единственное, что оставалось северянам, это подкармливать барсов, чтобы они не нападали на людей.

Валекс зажег последний светильник и повернулся ко мне.

– В твоей комнате что-то не в порядке? – Он подошел ко мне с подносом.

– Да нет. Просто не спалось.

– Понятно, – фыркнул Валекс. – Прости, но твой обед уже остыл. Меня задержали, – указывая на поднос, добавил он.

Механически настроившись на восприятие ядов, я положила в рот две ложки и посмотрела на Валекса, чтобы проверить, не обиделся ли он. Но, похоже, у него было сегодня неплохое настроение. И тогда я поинтересовалась, нет ли еще у кого-нибудь ключа от его покоев.

– Только у командора и у Мардж. Это поможет тебе спать спокойнее?

– А что, Мардж – твоя личная домоправительница? – пропустив его вопрос мимо ушей, спросила я.

– Моя и командора. Он хотел, чтобы у нас был человек, которому мы могли бы доверять. Она была с нами еще до переворота, поэтому ее преданность не вызывает сомнений. – Валекс сел за письменный стол, но развернул кресло так, чтобы видеть меня. – Помнишь, когда мы находились в военном зале?

Я кивнула, несколько обескураженная сменой темы.

– В зале было три генерала. Брэзелла ты знаешь, а кто были двое остальных?

– Тессо и Хейзел, – с гордым видом ответила я.

– Ты можешь их описать? Цвет волос? Глаза?

Я помедлила, припоминая. На них были генеральские мундиры, они сидели за столом и обедали. Что еще? Я покачала головой.

– Кажется, у генерала Тессо была борода.

– Значит, ты идентифицировала их по униформе и не разглядывала лица, так?

– Да.

– Так я и думал. В этом-то и заключается коварство униформы. Она делает наблюдателя ленивым. Стоит охраннику увидеть униформу домохозяйки, и наблюдатель тут же сочтет, что человек, на котором она надета, работает в замке. Пробраться в замок постороннему не составляет никакого труда, поэтому я и стараюсь постоянно окружать командора проверенными и надежными людьми. И именно поэтому Мардж – единственная домоправительница, которой позволено убирать мои покои и комнаты командора.

Валекс говорил таким тоном, что я на мгновение снова почувствовала себя школьницей.

– Почему тогда не распустить всех слуг и не заменить их своими людьми?

– Большую часть нашего окружения составляют солдаты. Гражданские лица, присоединившиеся к командору еще до переворота, стали советниками и получили другие высокие должности. Кое-кого из королевской прислуги мы завербовали еще раньше, а другим стали платить вдвое больше, чем они получали при королевском режиме. Хорошо обеспеченные слуги всегда довольны.

– Значит, весь обслуживающий персонал замка получает жалованье?

– Да.

– Включая дегустатора?

– Нет.

– Почему? – Конечно, мне и в голову не приходило, что я могу получать деньги, пока Валекс не упомянул об этом.

– Дегустатор получает аванс. Во сколько ты оцениваешь свою жизнь?




Глава 10


Не ожидая от меня ответа, Валекс вновь повернулся к столу.

Ну что ж, возможно, он прав. Я доела холодную котлету и отставила поднос в сторону. Но когда поднялась, чтобы удалиться в свою комнату, Валекс снова повернулся ко мне.

– А что бы ты хотела купить?

Я представила себе целый список необходимых вещей.

– Расческу, ночные рубашки, а еще я бы что-нибудь потратила на празднике.

Ночные рубашки нужны были потому, что мне уже надоело спать в униформе. А спать в нижнем белье я не осмеливалась, так как боялась, что мне придется спасаться бегством в разгар ночи. К тому же приближался ежегодный праздник огня, который должен был стать для меня личным торжеством, так как год назад именно в этот день я убила Рейяда.

Несмотря на то что командор запретил народные верования, два праздника были сохранены.

Во время последнего праздника льда я уже была в темнице, поэтому не могла насладиться работами художников и ремесленников. Праздник льда всегда устраивался в холодное время года, когда заниматься было нечем и оставалось лишь греться у огня. В каждом городе этот праздник отмечался по-своему.

А вот праздник огня был грандиозным карнавалом, который кочевал из города в город в теплое время года. Начинался праздник на дальнем севере, где теплая погода стояла всего несколько недель, а потом медленно продвигался на юг.

Обычно в замке целую неделю устраивались представления и состязания, и я надеялась, что мне позволят их увидеть. Валекс намекнул, что после обеда будет обучать меня дополнительным способам дегустации, но в остальное время между трапезами я могла быть свободна.

Мне всегда нравился праздник огня. Брэзелл выдавал приютским детям деньги на карманные расходы, поэтому все могли заплатить за вход. Мы весь год упражнялись в разных занятиях, чтобы потом выступить в состязаниях, и сберегали каждую монетку.

– Ночные рубашки можешь получить у швеи Диланы, – прервал мои воспоминания прагматичный Валекс. – Она должна была выдать их тебе вместе с униформой. Что до остального, придется удовлетвориться тем, что можно будет найти.

Слова Валекса вернули меня на землю, и я поняла, что никакие праздники в моей нынешней жизни не предусмотрены. Возможно, мне удастся увидеть какое-нибудь представление, но я точно буду лишена возможности отведать пряных куриных отбивных и выпить вина.

Я со вздохом подняла свой, дневник и отправилась к себе. Сухой теплый ветерок, влетевший в окно, обласкал лицо. Я вытерла остатки пыли, не тронув, однако, половину послания Мардж, оставленного на пыльной столешнице. В каком-то смысле она права. Меня действительно ждала виселица. Нормальная жизнь – не мой удел. И ее злоба не должна позволить мне расслабляться.

Впереди – либо провал с последующей казнью, либо смерть от яда в момент предотвращения покушения на командора. Возможно, я и не погибну на виселице, но ее образ должен был постоянно преследовать меня.



На следующее утро я отправилась в мастерскую к Дилане. Она сидела, напевая себе под нос, в лучах солнца и что-то шила. Ее золотые кудри источали свет. Не желая ее тревожить, я уже развернулась, чтобы уйти.

– Элена? – окликнула она меня.

И я вернулась обратно.

– Заходи-заходи, я всегда рада тебя видеть. – Дилана отложила шитье и указала на стул, стоявший рядом с ней. – Ты звонкая, как моя самая тонкая нитка, – воскликнула она, когда я оказалась рядом с ней на свету. – Сиди. Сиди. Сейчас я принесу тебе что-нибудь поесть.

И, несмотря на мои возражения, она принесла мне кусок хлеба, намазанный маслом.

– Ранд каждое утро присылает мне горячую буханку медового хлеба, – пояснила она, и ее светло-карие глаза озарились теплом и лаской.

Я понимала, что она не отступится, пока я не откушу кусок и, не желая обижать ее, я не позволила себе дегустировать его на наличие ядов. Она удовлетворилась лишь тогда, когда я начала жевать за обе щеки.

– Чем я могу тебе помочь? – осведомилась Дилана.

И я, не прекращая жевать, попросила у нее ночную рубашку.

– Как я могла забыть? Бедняжка! – всплеснула руками Дилана, заметавшись по комнате.

Она в мгновение ока собрала целую кипу, так что мне пришлось ее останавливать.

– Дилана, мне нужно всего несколько штук.

– Почему ты сразу не пришла? Мардж должна была предупредить меня. – Дилана была искренне расстроена.

– Мардж… – начала было я, но замолчала. Я не знала, какие чувства испытывает к старухе Дилана.

– Мардж – мерзкая старая карга, низкая сквалыга и хамка, – заявила Дилана.

Я моргнула от изумления.

– Она ненавидит всех новеньких и постоянно нас третирует.

– Но по отношению к тебе она вела себя вполне прилично.

– Когда я тут появилась, она преследовала меня в течение нескольких недель. А потом я пробралась в ее гардероб и сузила все ее юбки. Так что ей пришлось промучиться две недели, прежде чем она сообразила, что произошло. – Дилана, улыбаясь, опустилась рядом со мной. – Мардж ни одного стежка не умеет сделать, так что ей пришлось проглотить свою гордость и обратиться ко мне за помощью. И с тех пор она относится ко мне с уважением.

Дилана схватила меня за руки.

– А теперь, увы, ты – ее новая жертва. Но не позволяй ей унижать себя. Если она ведет себя вызывающе, отвечай ей тем же. Как только она убедится в том, что ты не поддаешься, она потеряет к тебе всякий интерес.

Я поверить не могла, что такая очаровательная женщина способна на подобные выходки, а потом заметила оттенок злорадства в ее улыбке.

Она вручила мне целую кипу ночных рубашек и добавила к ним большую связку ярких разноцветных лент.

– Это для праздника, дорогуша, – пояснила она, заметив мой вопросительный взгляд. – Чтобы украсить твои прекрасные волосы.



– Ты выбрал беглеца для нашего эксперимента? – осведомился командор у Валекса, как только тот вошел в его кабинет.

Я в этот момент дегустировала обед командора, и Валекс вновь разрушил мое хрупкое ощущение стабильности. Я уже десять дней выполняла свои обязанности, и только сейчас у меня прекратились болезненные спазмы желудка, которые начинались всякий раз, как я оказывалась рядом с командором.

– Да. У меня есть прекрасный кандидат. – Валекс уселся в кресло напротив командора.

– И кто это?

– Элена.

– Что?! – позабыв о том, что должна молчать, воскликнула я почти одновременно с командором.

– Объясни, – распорядился командор.

Валекс расплылся в улыбке, словно заранее догадывался о его реакции.

– Все мои люди прошли специальную подготовку, и было бы нечестно по отношению к конкурентам выставлять против них такого же профессионала. Поэтому нам нужен человек, не владеющий навыками беглеца и в то же время достаточно смышленый, чтобы не лишить эксперимент остроты. – Валекс поднялся и продолжил: – У беглеца должны быть веские мотивы для бегства, и в то же время нужно иметь уверенность в том, что он вернется в замок. Я не могу использовать настоящего заключенного. Слуги лишены необходимого воображения. Я, было, подумал о враче, но она может понадобиться в замке в случае каких-нибудь непредвиденных обстоятельств. И уже собирался выбрать кого-нибудь из твоих солдат, когда вспомнил об Элене. Она умна, – сделав жест в мою сторону, продолжил он, загибая пальцы, – у нее есть стимул бежать и будет стимул вернуться.

– Вернуться? – Командор нахмурился.

– Дегустатор не получает зарплаты. Но за это поручение и подобные ей можно будет заплатить. Чем дольше ей удастся скрываться, тем выше будет плата. Что же касается стимула вернуться, то он очевиден.

Последнее заявление предназначалось для меня. Я жила лишь благодаря ежедневно получаемому противоядию от «Пыльцы бабочки». И если я не вернусь на следующий день, им придется искать уже труп.

– А если я откажусь? – спросила я.

– Я выберу кого-нибудь из солдат. Но меня бы это разочаровало. Я полагал, что ты оценишь мое предложение.

– Может, я…

– Довольно, – резко перебил меня командор. – Это нелепо, Валекс.

– В этом-то все и дело. Поведение солдата предсказуемо, а ее нет. Может, ты и сможешь ее перехитрить, но люди, которые будут участвовать в этом испытании, не настолько сообразительны. Поэтому я надеюсь найти какого-нибудь человека, который после обучения мог бы стать твоим помощником. Я понимаю, чего ты ждешь, но думаю, это произойдет не скоро. Нам нужно найти кого-нибудь прямо сейчас.

Командор вздохнул – и это было самым ярким проявлением его чувств из всех, что я до сих пор видела.

– Валекс, почему ты все время игнорируешь мои распоряжения о подготовке твоего помощника?

– Потому что пока ни одна из кандидатур меня, не устраивала. А когда появится подходящий кандидат, я приложу все необходимые усилия, чтобы он получил должную подготовку.

Командор кинул взгляд на поднос, который я продолжала держать в руках, забрал его у меня и велел принести горячий чай – плохо закамуфлированный способ избавиться от свидетеля, пока они будут спорить. Я же была только счастлива их покинуть…

По дороге на кухню я начала размышлять над тем, согласиться ли на предложение Валекса и исполнить роль беглянки. Вначале оно вызвало у меня протест: я совершенно не хотела новых проблем. Однако теперь, когда начала обдумывать способы бегства от преследователей, а также возможность получения за это денег, испытание стало мне казаться довольно привлекательным. И к тому моменту, когда я дошла до кухни, уже стала надеяться на то, что Валексу удастся переубедить командора. Тогда я целый день смогу находиться за пределами замка, а навыки, приобретенные в процессе этого испытания, смогут пригодиться мне в будущем.

– Что-то не то с обедом? – кинулся мне навстречу Ранд с озабоченным видом.

– Нет. Просто мне нужен горячий чай.

Мышцы его лица обмякли, а я задумалась, почему его так встревожило, что с обедом может быть что-то не в порядке. И я вдруг представила себе Ранда в более юном возрасте, бунтующим против власти командора и намеренно отравляющим его пищу. Но тут же отогнала от себя эту картинку. Ранд не мог умышленно портить блюда – он слишком гордился своими творениями. Значит, между ним и командором было что-то другое. Но поскольку я не была уверена, что наши взаимоотношения предполагают возможность обсуждения столь личных вопросов, то предпочла промолчать.

Мы были знакомы с Рандом уже две недели, но он по-прежнему оставался для меня загадкой. Его настроения менялись с непредсказуемой скоростью в самом широком диапазоне. Ранд любил поговорить и, как правило, брал инициативу в свои руки, лишь изредка задавая вопросы собеседнику. Иногда мне казалось, что он даже не слышит, что я ему отвечаю.

– Ну, раз уж ты здесь, может, попробуешь? – осведомился Ранд, снимая с одной из полок белый пирог. – И скажи мне, что ты об этом думаешь, – добавил он, отрезая мне кусочек. Ванильное тесто было прослоено малиновым вареньем и покрыто взбитыми сливками.

Я постаралась скрыть, что, откусив первый кусочек, я продегустировала его на наличие ядов.

– Приятное сочетание вкусовых оттенков, – ответила я.

– И все же чего-то не хватает, а я не могу понять, чего.

– Сливки слишком сладкие, – откусывая следующий кусочек, предположила я. – А тесто немного суховато.

– Я попробую еще раз. Зайдешь вечером?

– Зачем?

– Хочу услышать мнение специалиста. Это изобретение я собираюсь выставить на конкурсе пекарей в праздник огня. Ты пойдешь на него?

– Не знаю. – Валекс же заявил, что я не имею на это права.

– Кухонные работники пойдут целой компанией. Можешь к нам присоединиться.

– Спасибо за приглашение.

На обратном пути к кабинету командора меня посетила неприятная мысль. Валекс держал меня при себе лишь потому, что в замке все еще находился Брэзелл, который собирался уехать только после праздника. И если я соглашусь исполнить роль беглянки, что может произойти если об этом узнает Брэзелл? А что будет, если я случайно столкнусь с ним на празднике?

И поняв, что безопаснее будет находиться за стенами замка, я решила отказаться от обоих предложений – и Ранда, и Валекса. Но к тому моменту, когда я вошла в кабинет командора, Валекс уже одержал победу в споре, и я не успела открыть рот, как он начал объяснять, сколько я получу.

Если мне удастся продержаться целый день, сумма будет огромной.

– Испытание планируется провести во время праздника огня. Это напряженные дни для солдат. Может, отложить испытание на более позднее время? – осведомился Валекс, обращаясь к командору.

– Нет. Дополнительная суета лишь усложнит задачу преследователей.

– Ну что ж, значит, у тебя, Элена, есть всего несколько суток на то, чтобы подготовиться. По-моему, это вполне честно: ведь одни заключенные планируют побег в течение месяцев, а другие просто срываются с места при любой представившейся возможности. Так тебя интересует мое предложение?

– Да. – Слово сорвалось у меня с языка быстрее, чем рассудок успел возразить. – Только при том условии, что Брэзеллу об этом не станет известно.

– Разве то, что я предоставил тебе комнату в своих покоях, не свидетельствует о том, что я пекусь о твоем благополучии? – сухо спросил Валекс, и я поняла, что мои слова его задели за живое.

Обидев Ранда, я сразу же попыталась загладить свою вину. В случае же с Валексом мне захотелось причинить ему еще большую боль, только вот быстро выдумать, чем бы ему досадить, мне не удалось.

– Кстати о Брэзелле, – заметил командор. – Он сделал мне подарок. Новый десерт, который изобрел его шеф-повар. Он считает, что блюдо должно мне понравиться.

И командор Амброз продемонстрировал нам деревянную коробку, заполненную толстыми коричневыми брикетами, положенными друг на друга, как черепица. Все они были гладкими и блестящими, и лишь края выглядели неровными, словно их резали тупым ножом.

Валекс взял один кусочек и понюхал его.

– Надеюсь, ты еще не пробовал их.

– Нет. Но Брэзелл никогда не решился бы на то, чтобы отравить их. Даже для него это немыслимая дерзость.

Валекс протянул мне коробку:

– Элена, возьми, несколько кусков наугад и попробуй.

Я оглядела квадратики и выбрала четыре. Все они были размером с ноготь моего большого пальца и умещались в одной ладони. Если бы меня заранее не предупредили о том, что это десерт, я бы решила, что это кусочки коричневого свечного воска. Мой ноготь, оставил на кусочках небольшие вмятины, а на пальцах появились жирные следы.

Я помедлила. Это приготовлено поваром Брэзелла, а я что-то не могла припомнить, чтобы он отличался изобретательностью. Но все опасения пришлось откинуть, ибо выбора у меня не было.

Поскольку кусочки казались мне воском, я и ожидала ощутить вкус воска. Я впилась зубами в один, ожидая, что он рассыплется, и, вероятно, на моем лице появилось такое изумленное выражение, что командор вскочил на ноги. Я ощутила восхитительный вкус.

Вместо того чтобы раскрошиться, кубик растаял у меня во рту, наполнив его самыми разнообразными вкусовыми оттенками. Привкусы сахара, горечи, орехов и фруктов сменяли друг друга. И только я собиралась назвать один, как он тут же сменялся другим. Ни с чем подобным я еще не сталкивалась. Не успела я опомниться, как все кубики исчезли у меня во рту, и более того, мне захотелось взять еще.

– Невероятно! Что это?

Валекс и командор обменялись недоуменными взглядами.

– Брэзелл сказал, что это называется «Криолло», – пояснил командор. – А что такое? Отравлено?

– Нет. Все в порядке. Просто… – Я не могла подыскать нужных слов. – Попробуйте, – единственное, на что я была способна.

Когда командор положил себе в рот кусочек, я пристально вгляделась в его лицо. Глаза его расширились, а брови изумленно поползли вверх. Через мгновение он облизнулся, словно пытаясь ощутить последние остатки вкуса, и тут же потянулся за следующим.

– Сладко. Оригинально. Но ничего необычного я в этом не нахожу, – промолвил Валекс, отряхивая крошки.

Теперь настала моя очередь обменяться взглядами с командором. В отличие от Валекса, ему явно понравилось новое угощение. Он умел ценить кулинарное мастерство.



Спорю, что эта крыса не продержится и часа, – донесся до меня приглушенный голос Мардж из-за закрытой двери кухни, в которую я как раз собиралась войти.

– Готова поставить пятьдесят против одного, что она не продержится целый день, и сто против одного, если кто-нибудь полагает, что ее не поймают. – После того как Мардж объявила ставки, кухня взорвалась от криков спорщиков.

Я слушала их со все возрастающим ужасом. Неужто Мардж говорила обо мне? Зачем Валекс рассказал ей об испытании? К завтрашнему дню об этом будет знать весь замок, и наверняка известие дойдет до Брэзелла.

– Ставлю трехмесячную зарплату на то, что Элена останется на свободе в течение всего дня, – раздался громкий голос Ранда, и все затихли.

И маятник в моей душе качнулся от горечи, вызванной предательством, к ощущению гордости за себя. Они ставили на меня, и я даже поверить не могла в то, что Ранд готов был пожертвовать ради этого своей трехмесячной зарплатой. Он верил в меня больше, чем я сама. Я скорее склонялась к точке зрения Мардж.

Смех Мардж отдался эхом от стен, выложенных плиткой.

– Ты слишком долго просидел на кухне, Ранд. И мозги у тебя расплавились. Похоже, эта крыска начинает вызывать у тебя излишнюю симпатию. Ты бы получше запирал свои ножи, когда она здесь появляется, а не то…

– Ну все, довольно, – оборвал ее Ранд. – Обед окончен. Все вон с моей кухни.

И я поспешила по коридору подальше от дверей. Я обещала Ранду попробовать его пирог, но могла зайти к нему и попозже, когда все разойдутся.

Когда я вернулась на кухню, Ранд сидел за столом и колол орехи. На столе стоял кусок малинового пирога со взбитыми сливками.

Он пододвинул ко мне тарелку, и я отломила кусочек.

– Гораздо, лучше. Удивительно пышный. Что ты с ним сделал? – спросила я.

– Добавил к тесту творожную массу.

Ранд вел себя на удивление тихо и ни словом не обмолвился о споре. А я не стала его расспрашивать.

Он закончил колоть орехи и убрал скорлупу.

– Пожалуй, пойду спать, – промолвил он. – Завтра вечером мы собираемся на праздник. Пойдешь?

– А кто еще пойдет?

Мне очень не хотелось пропускать первый праздничный вечер. И я не могла позволить Брэзеллу лишить меня единственного удовольствия. Хотя я бы вряд ли пошла, если бы узнала, что с нами будет Мардж.

– Портер, Сэмми, Лиза и, может быть, Дилана. – При упоминании последнего имени усталые глаза Ранда загорелись. – А что?

– Когда вы собираетесь? – И снова я была готова поступить вопреки здравому смыслу.

– После обеда. Это единственное время, когда все свободны. Командор всегда заказывает простые блюда в первый день праздника, поэтому кухонная прислуга рано освобождается. Так что, если хочешь пойти с нами, приходи завтра сюда.

Ранд направился в свою комнату, которая располагалась рядом с кухней, а я двинулась к покоям Валекса.

В темных апартаментах никого не было. Я заперла дверь, побродив по гостиной, нашла кремень и принялась зажигать светильники. Проходя мимо стола Валекса, заметила, что на нем лежит какая-то бумага. Я оглянулась по сторонам и взяла ее в руки. На бумаге было написано несколько зачеркнутых имен, а мое имя было обведено в кружок. Ниже виднелась, запись, что моя кандидатура лучше всего подходит на роль беглеца.

Видимо, таким образом Мардж и узнала обо всем. Я уже видела, как она читала бумаги на столе Валекса. И если эта бумага лежала здесь давно, то неудивительно, что она была в курсе. Эта женщина явно вознамерилась погубить меня. И если мне удастся уцелеть, то рано или поздно я должна буду остановить ее. К сожалению, это могло произойти лишь после того, как я исполню для Валекса роль беглянки.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=330662) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.