Французский поцелуй
Фиона Уокер


Тэш Френч бросил возлюбленный, да вдобавок ее отчислили из университета. Чтобы хоть немного утешиться, девушка едет на отдых во Францию, в гости к матери, которая вышла замуж за богатого французского аристократа и теперь живет в собственном поместье…





Фиона Уокер

Французский поцелуй


Посвящается Праведнику, Гению, Доктору, Рыжику и обоим Чудакам





Пролог


– Черт, я забыла дома паспорт!

Тэш Френч кинулась к дверям лифта на станции метро как раз в тот момент, когда они закрылись. Железные челюсти с неопределенным треском зажали ее рюкзак, и девушка чуть не вывернула себе обе лопатки от слишком резкой остановки.

Пока Тэш высвобождала разодранную и потрепанную сумку, которая неожиданно вдвое уменьшилась в размере, полный служебного рвения охранник успел заподозрить в ней безбилетную пассажирку и заодно решил обыскать ее на наличие взрывоопасных предметов. Наконец Тэш оказалась на свободе и бросилась домой, чтобы забрать паспорт.

Продираясь сквозь толпу, девушка взглянула на часы. Регистрация рейса через сорок пять минут. Ей ни за что не успеть. Сама виновата: меньше надо было с утра смотреть.

Задыхаясь, она пробежала по Хай-стрит, свернула налево и двинулась вдоль улочки Олд-Бруери, не замечая, что ее дырявые носки, поношенные трусы и совершенно доисторические бюстгальтеры сыпались из дыры в рюкзаке.

Когда полчаса спустя Тэш втиснулась в вагон метро и уткнулась носом в подмышку соседа, она не могла вытащить руку и посмотреть на часы, но и так знала, что случится невозможное, если она все-таки успеет вовремя в Хитроу. Она была крепко зажата женщиной с жидкими волосами, сосущей леденец и тычущей «Дейли экспресс» в шею Тэш, и низкорослым индейцем, который, приподнявшись на цыпочках, читал газету через плечо женщины и слушал в плеере странную музыку – словно дивизион сороконожек в ритме чечетки маршировал по кухонной мойке.

На одном из темных участков поезд со свистом и содроганием остановился, и свет в вагоне начал мигать, как в универмаге за пять минут до закрытия. Двигатель неестественно затих. Кто-то тоном «разве-вы-не-знаете» пробурчал что-то об исчезновении сигнала на Елочестер-роуд. Все проигнорировали комментарий – в конце концов, только маньяки заговаривают с незнакомцами в общественном транспорте – и сделали вид, что рассматривают над головой плакаты, в которых говорилось, что нельзя уклоняться от уплаты за проезд. Какой-то пьяный затянул песню «В глубинах Эгейского моря». А поезд все стоял.

Какая-то немецкая пара начала раздраженно спорить, выговаривая английские слова так, что понять можно было только «Виктория», «Вестминстер» и «Это площадь».

Все тот же человек, объявивший об исчезновении сигнала, сказал немцам, что они едут в неверном направлении, но не стоит переживать, ведь сейчас они – только подумайте – находятся точно под универмагом «Хэрродс».

– Мы были в «Хэрродс» в среду, – пробурчали немцы.

Сороконожки индейца продолжали чечетку. Женщина с «Экспресс» достала новый леденец. А поезд все не двигался.

У Тэш на глаза навернулись слезы. Теперь она точно не успеет на рейс.

В глубине ее забитого рюкзака прозвенел будильник.

Как выяснилось, задержка объяснялась тем, что поступило сообщение, якобы одна из станций метро заминирована.

Пройдя через электронный турникет на станции «Найтс-бридж» и получив от него крепкий шлепок, Тэш почти врезалась в эскорт рьяно охранявших кого-то арабов, причем ее как безвольную куклу затолкали в длинный «мерседес», из которого девушка спешно выбралась и запрыгнула в автобус.

Через две остановки она вышла. Автобус шел в другую сторону.

Почти рыдая от отчаяния, Тэш посмотрела на часы. Регистрация уже закончилась; взлет самолета – через сорок пять минут. Рискуя жизнью, она бросилась через дорогу, побежала за другим автобусом, но споткнулась об японского туриста и изящно влетела в полосатую палатку «Телекома», полностью расплющив и ее, и инженеров-конструкторов внутри.

– Простите, – прошептала Тэш, высвобождаясь из сплетения ремней собственного рюкзака и помятых работников «Телекома».

Она все-таки успела вскочить в автобус в последний момент.

Автобус встал в Чизвике, так как водитель захотел выпить свою законную чашечку кофе.

Тэш взвыла от отчаяния и огляделась в надежде увидеть поблизости свободное такси.

Мимо нее с ревом несся поток машин. Занятые такси сновали туда и обратно по загазованной дороге, как толстые жуки, прокладывающие свой путь посреди медленно двигающихся божьих коровок, челюсти водителей – в постоянном движении, а глаза пассажиров в ужасе глядят на счетчик, где цифры меняются с такой же быстротой как на секундомере. Сотни свободных такси ехали в обратном направлении, в центр Лондона. Но ни одно свободное такси не проехало мимо Тэш, одиноко стоящей на противоположной стороне дороги.

Через несколько минут далеко в дымке горизонта она увидит, как, словно огромная металлическая птица, взлетит ее самолет. Девушка бросила рюкзак на землю и рухнула на него в отчаянии, глаза затуманили слезы.

– Подкинуть, малышка?

Дарт Вейдер из «Звездных войн», одетый в черную кожу, сидящий в черном как смоль «БМВ» – машина была такой большой, что в ней можно было устроить джакузи, – остановился около Тэш и смотрел на нее из-под козырька от солнца.

– Едешь в Хитроу? – спросил он приглушенным голосом.

Тэш кивнула и с сомнением всмотрелась в затемненное стекло. Все, что она смогла увидеть, – собственное отражение: в пятнах, с красными глазами и несчастное. Скорее всего, это маньяк, решила она, который хочет завезти ее в глушь ботанического сада и замучить в теплице.

– Тебе повезло, – сказал незнакомец и поднял козырек. Оказалось, что ему около пятидесяти и у него очень добрая улыбка. – Я работаю там. Посмотри.

Он показал на парковочное разрешение на отражателе. Если верить разрешению, его звали Муррей де Соуза, и работал он в подразделении безопасности аэропорта Хитроу.

– Спасибо, но я уже пропустила свой рейс.

Тэш пожала плечами.

– А куда ты собираешься?

– В Париж, – ответила Тэш мрачно. – Вернее, собиралась.

Лицо Муррея расплылось в широкой улыбке.

– Ты не звонила и не уточняла расписание авиарейсов?

Тэш покачала головой.

– Садись, детка.

Когда Тэш прибыла в Хитроу и чудесным образом, благодаря помощи Муррея, попала к нужному терминалу и нужной стойке регистрации, она узнала, что все рейсы на Париж были на три часа задержаны из-за забастовки диспетчеров.

Так что до посадки в самолет ей пришлось просидеть два часа в зале отправления рядом с искусственным растением в горшке и тремя грустными рыбками в аквариуме. И только когда Тэш уже шла к самолету вместе с другими недовольными пассажирами, она вдруг вспомнила, что оставила включенными телевизор, радио и свет во всех комнатах, но зато выключенным – автоответчик и открытым – окно в сад. Также ее терзало неприятное подозрение, что она забыла ключи во входной двери.

– Э… извините, нельзя ли мне позвонить? – извиняющимся тоном спросила Тэш у стюардессы.




Глава первая


В то время, пока загорались и гасли надписи «Пристегните ремни» и «Не курить», Тэш то засыпала, то просыпалась, регулярно сползая на плечо своей соседки – грузной женщины среднего возраста, которая ранее объявила, что ее зовут миссис Чим, после чего перешла к прослушиванию музыкального канала. Миссис Чим была обряжена в розовую синтетику и пахла всеми духами, пробники которых нашлись в дьюти-фри.

Уткнувшись носом в розовое плечо, Тэш с усилием вернула свое сползшее тело в вертикальное положение и попыталась проявить интерес к предложенному стюардессой журналу.

Как только самолет взлетел, она, пошатываясь из-за турбулентности, дошла до телефона-автомата. На последние несколько фунтов, оставшихся на ее кредитке, она позвонила соседям в Деррин-роуд, чтобы попросить их вытащить ключи из входной двери. Жена соседа фыркнула в ответ, что уже сделала это – ровно через пять минут после того, как Тэш ушла, и спросила, известно ли ей, что ее нижнее белье валяется по всему Хэмпстеду?

С неприятным ощущением Тэш вернулась обратно к миссис Чим и журналу.

Мысли о Максе не давали ей покоя. В основном Тэш вспоминала все те глупости, которые она натворила: как на одном из их первых свиданий вернулась из туалета с юбкой, заправленной в трусы; как Макс заставал ее чистящей контейнер для линз его зубной щеткой или разбрызгивающей его «Шанель для мужчин» по кухне, чтобы скрыть запах двухдневной кошачьей мочи; как она заливалась хохотом, пока он рассказывал, что его мать обвинили (как оказалось, ошибочно) в воровстве сумочки в универмаге «Хэрродс».

Тэш была не самым отзывчивым человеком. Но она любила Макса – красивого, испорченного, очаровательного, полную противоположность себе самой – любила так сильно, что иногда сама удивлялась.

Макс подцепил ее в «Кафе Богем». В прямом смысле слова – один из крючков его любимой куртки зацепился за ее потрепанный кожаный плащ и потащил за собой, соединив их вместе, как двух лошадей в упряжке. Пытаясь высвободиться, Тэш заглянула в удивительно озорные и веселые серые глаза. Затем теплая ладонь накрыла ее руку, и она чуть не потеряла сознание, настолько внезапным оказалось влечение.

«Что случилось? – с великолепной широкой улыбкой Макс наклонился через плечо Тэш, и его светлые волосы смешались с ее темными локонами. – Мама всегда советовала мне связываться только с красивыми девчонками».

«Я не уверена, что готова быть связанной», – рассмеялась Тэш в ответ, отмечая и длинные темные ресницы, и расщепленный подбородок, похожий на донышко яблока.

Весь вечер они провели вместе. Пока они говорили и смотрели друг другу в глаза – иногда касаясь ладони, ноги, локтя, колена или щеки друг друга в переполненном баре, – Тэш думала, что взорвется от возбуждения, внизу живота бурлили пузырьки нетерпения, которые передавались вниз, в область таза, как будто ее обсыпали перцем. Поужинав в «Кетнерс», оба чувствовали себя неповоротливыми от пресыщения и беспрерывно смеялись над самыми глупыми шутками.

За последующие шесть недель Тэш посетила только одну лекцию.

Макс объявил, что она его откровение. Он восхищался ее безграничной энергией, тем, что она могла выпить столько же, сколько он, всегда любила поесть, а не считала калории и не проводила час перед зеркалом, удаляя макияж с лица перед сном. Но Тэш влюбилась и не видела смысла в том, чтобы сидеть на диете, краситься или оставаться трезвой. Также она не видела смысла и в подготовке к экзаменам.

Вернувшись с последнего ужасного экзамена, Тэш обнаружила, что проход к квартире, где она жила с соседкой, полностью заблокирован тремя огромными чемоданами и кучей пакетов. Рядом лежала записка с объяснением в любви и предложением жить вместе.

В комнате, в окружении красных роз, лихорадочно блестя глазами, стоял Макс и трясущимися руками закуривал одну сигарету за другой.

Они прожили вместе почти год. Тэш переехала из своей университетской коморки в огромный дом с террасой в Хэмпстеде, мечтая, как они будут завтракать вместе, сидя во дворике, наслаждаться великолепной едой и музыкой Пуччини перед камином и проводить все выходные в постели со свежими фруктами и шампанским.

Интересно, почему все ее мечты постоянно вращаются вокруг еды?

На самом же деле в Хэмпстеде Тэш поджидали лишь бесконечные кучи разбросанного повсюду грязного нижнего белья и два здоровенных австралийца – два игрока в крикет, Грэхем и Майки, которые снимали дом вместе с Максом.

Тэш сонно опустилась на роскошное плечо миссис Чим, вдохнула запах духов и снова вспомнила свои первые дни вДеррин-роуд.

Она быстро поняла, что ее новый дом на самом деле являлся чем-то вроде клубной раздевалки. У стиральной машины многочисленные сумки, чьи обладатели питают смутную надежду, что их пикантное содержимое волшебным образом станет чистым и свежим и окажется аккуратно сложенным в шкафу. А сколько там еще было картонных коробок и пустых банок из-под пива, да ими были завалены все горизонтальные поверхности, так что дом напоминал скорее склад отходов для вторсырья. Громкая музыка и незнакомые люди, торчавшие в доме круглые сутки. Тэш привыкла находить гостей в бессознательном состоянии на диванах, полу, в ванне и один раз даже обнаружила неизвестно кого в постели между собой и Максом. У Тэш иногда невольно появлялось подозрение, что Макс ценит двух своих приятелей по команде выше, чем ее. Еще бы, она не умела отбивать крученые подачи и не могла правдоподобно изобразить Ричи Бено.

Когда Тэш переехала в Деррин-роуд, она находилась на стадии тотального восхищения Максом. Он был первым ее любовником, с которым она делила зубную пасту и телефонные счета. На людях избалованный и уверенный в своей неотразимости, Макс был удивительно нежен, когда они оставались наедине, и это сочетание всегда приводило Тэш в состояние полной влюбленности. Она обнимала его свитера, когда он уходил на работу, могла пройти огромное расстояние, чтобы купить Максу на завтрак его любимые мюсли, и нежное, теплое чувство поднималось в груди девушки всякий раз, когда она находила его волос, обвившийся вокруг куска мыла.

Макс разрывался между желанием приласкать Тэш и верностью своим товарищам, он с рыцарским упорством находил время, чтобы побыть с ней наедине, и обычной своей кривой улыбкой извинялся перед друзьями каждый раз, когда три нападающих вваливались посреди романтического ужина с предложением посмотреть кино. Но иногда невозможность побыть с ним наедине была настоящим мучением. До чего же ей не хотелось оказаться зажатой между одиннадцатью членами основного состава игроков в крикет, жующими китайскую еду и собирающимися смотреть «Основной инстинкт».

Ситуация накалилась до предела, когда Тэш, потратив всю свою недельную зарплату на потрясающе сексуальное платье, чтобы порадовать Макса в день рождения, обнаружила, что его друг, Майки, нашел ее платье в шкафу и нацепил его на костюмированную вечеринку. И вместо того, чтобы заступиться за Тэш, Макс сказал, что это была потрясающая идея. Он разозлил ее еще больше, когда добавил, что с такими ногами, как у Майка, можно позволить себе такой наряд – из чего Тэш заключила, что ее ноги, видимо, выглядят как бревна.

Тэш в очередной раз отлепила себя от плеча миссис Чим и взяла у стюардессы большую порцию джина с тоником. Она сонно улыбнулась симпатичной девушке, ее мысли все еще были заполнены Максом.

– Я повторяю, возьмите, пожалуйста, свою кредитную карту, – повторила девушка с раздражением. – Мадам оставила ее в телефоне-автомате. И, похоже, с момента взлета по карте звонили в Дубай. Это мадам звонила?

– О боже, конечно нет. – Тэш взяла свою кредитную карту, а стюардессе протянула пустой пластиковый стаканчик. – Можно мне еще такой же? – неуверенно попросила она.

После очередной порции джина звонок в Дубай перестал волновать Тэш. Самолет качнуло, остатки напитка выплеснулись на сумочку миссис Чим, но Тэш ушла с головой в воспоминания и не заметила этого. Боже, как ей нравились те первые месяцы в Деррин-роуд.

И хотя они с Максом проводили мало времени наедине, но их по-детски непосредственное хорошее настроение было заразительным. Вечер за вечером гости задерживались в их доме допоздна, распивая те спиртные напитки, на которые хватало денег (обычно это были самые дешевые вино и пиво), и участвуя в разнообразных конкурсах. Они играли в «Монополию», игру на раздевание, в бутылочку, «нарисуй на соседе рисунок» и многое другое. Обычно сверхобщительный новозеландец Грэхем, который изобретал все эти игры, придумывал все новые и новые правила, и так до бесконечности.

Тэш и грузный кудрявый Грэхем стали настоящими друзьями, и хоть он и казался легкомысленным, но был добрым и опекал ее. Грэхем работал на нефтебуровой установке в океане, два месяца он проводил на берегу, два в море. И когда у Тэш не было работы (что случалось довольно часто), они с Грэхемом сидели на кухне целыми днями: пили кофе, курили, болтали, как старушки на скамеечке, и смотрели дневные телешоу.

С Майки дело обстояло сложнее. Он получал больше всех, много работал, именно он обычно выручал остальных, когда нужно было платить за дом, и покупал алкоголь в огромных количествах. Майки также был и самым чистоплотным. Макс и Грэхем оказались безнадежно далеки от ведения хозяйства, и беспорядок преследовал Тэш повсюду. А Майки был настоящим бабником, бессчетное количество разнообразных Луиз и Самант постоянно оставляли свои серьги в ванне, следы помады на кружках и потоки сообщений на автоответчике. Майки относился к Тэш, как к слегка надоедливому ребенку.

И, вспоминая себя в те дни, Тэш пришла к выводу, что он был не так уж и далек от истины.

Она никак не могла удержаться ни на одной работе дольше двух недель, и ей было бесконечно скучно и одиноко среди ежедневного сборища в Деррин-роуд. Очень быстро по количеству выпитого алкоголя она стала второй после Оливера Рида. Количество скабрезных анекдотов в репертуаре Тэш возросло в десятки раз, и Майки начал жаловаться, что его девушки теперь постоянно натыкаются друг на друга, поскольку приходят поболтать с ней.

Затем однажды, несколько месяцев назад, Макс ненавязчиво намекнул, что ей нужно приложить усилия и найти нормальную работу. И только тогда до Тэш дошло, что она была не самым идеальным партнером. Ее день начинался только тогда, когда она высыпалась после похмелья, Тэш вставала как раз в тот момент, когда по телевизору начинался телесериал «Соседи», затем она разгадывала кроссворд в «Дейли мейл» и пила свой обычный кофе с теми, кто зашел к ним в гости.

Мало того, выяснилось, что каждый раз, возвращаясь с работы, Макс получает полную сводку новостей по всем австралийским сериалам и жалобы на Майки, который опять съел ее масло. К тому же она плохо влияла на Грэхема, который совсем забросил спорт, и еще – она угощала всех подряд его, Макса, кофе.

Макс подчеркнул, что говорит все это единственно ради ее пользы, так как Тэш слишком умна, талантлива и неординарна, чтобы вот так прожигать жизнь. Он хочет, чтобы она нашла свое место в жизни.

Сейчас Тэш кажется, что именно этот разговор обозначил первые пятнышки ржавчины, появившиеся на их отношениях. Дальше – больше.

Чтобы оправдать ожидания Макса, Тэш выудила из глубины шкафа свою юбку, в которой обычно ходила на собеседования, и удвоила усилия по поиску такой работы, которая не надоела бы ей уже к обеденному перерыву. У Тэш имелась степень бакалавра изящных искусств, но особым спросом на рынке труда это не пользовалось.

В конце концов, потеряв надежду, она солгала шикарно одетому агенту по недвижимости и получила временную работу. В ее обязанности входило фотографировать разноуровневую перестройку церкви в Камдене и дома на Бишопс-авеню в лжегрегорианском стиле. Ее разовый гонорар подоспел как раз к сроку оплаты дома, хотя Тэш и провела много бессонных ночей, изучая руководство для фотографов. Всем остальным она сказала, что работает как внештатный иллюстратор.

Сначала Макс так обрадовался, что даже сводил ее на ужин в шикарный японский ресторан «Сантори». Тэш не хотела его обидеть и не сказала, что не переносит японскую кухню, поэтому провела всю следующую ночь в обнимку с унитазом.

Именно в эту ночь их отношения изменились бесповоротно, и на лице Макса застыла недовольная гримаса.

Тэш, как внештатному сотруднику, стали давать новые заказы. И она променяла пьяные обеды в Деррин-роуд на еще более аморальные со своими новыми друзьями. Они развлекали ее, были амбициозны, знали всех и вся и покупали ей спиртное, чем пленили Тэш безоговорочно.

Макс ворчал, что видит ее теперь все реже, и купил билеты на «Тоску» в театр «Колизеум».

Устав после дня, проведенного на частной встрече с выпивкой в обществе редактора каталогов, Тэш заснула в метро и проспала остановку. Когда она наконец-то добралась до театра, Макс уже отдал билеты двум студентам и курил у ограждения.

Она помирилась с ним, согласившись сыграть в игру под названием «Соблазнение». Он придет в бар и закажет напиток; Тэш зайдет через пять минут и, притворяясь, что не знает Макса, будет строить ему глазки с противоположного конца помещения, закажет для него напиток и будет флиртовать с ним. Тэш не любила подобные забавы, тем более что она была близорука, и иногда получалось так, что она заигрывала не с тем мужчиной, что всегда очень злило Макса.

В ее душе нарастала паника, так как она начала медленно осознавать, что их с Максом представления о веселье расходятся.

И все же недовольное выражение лица любовника преисполнило Тэш решимости завоевать обратно его расположение.

В дальнем конце самолета стюардессы начали вынимать из передвижных тележек коробочки с едой и ставить их на откидные столики перед пассажирами. Тэш машинально положила журнал в мокрую сумочку миссис Чим и мысленно возвратилась на два месяца раньше.

«Почему все вдруг так изменилось?» – печально спросила себя Тэш.

Макс, красивый, дружелюбный, модный, спокойный, со своей замечательной улыбкой, внезапно, почти мгновенно, разлюбил ее. Он придирался ко всему, что бы Тэш ни делала. Ее бесшабашный оптимизм, детская импульсивность и постоянная потребность в его заботе, казалось, раздражали Макса сверх меры. Любовник предложил ей перекраситься в блондинку, начать красить губы красной помадой и носить обувь на плоской подошве, потому что ее «обувь для девок» раздражала его.

Тэш испугалась, что у него появилась другая.

Она решила как можно более осторожно выспросить у Грэхема и Майка, не завел ли Макс другую женщину. Ее хитрость не прошла, оба сразу поняли, к чему она клонит.

«Уйди отсюда! – глаза Грэхема расширились до необычных размеров. – Спроси еще, носит ли ее величество стринги и является ли папа гомосексуалистом? Забудь об этом, Тэш, и приготовь нам лучше кофе, чтобы мы пережили этот шок».

Так что Тэш списала все на утомляемость на работе. Считая, что стресс на работе – причина всего, она стала готовить Максу горячие ванны, делать ему массаж перед сном и готовить пищу с низким содержанием жиров, но богатую клетчаткой.

«Ты решила, что я беременный?» – спрашивал он, лежа в пенной ванне.

«У меня нет запора», – ворчал он, ковыряясь в каше из чечевицы (так получалось, что вся еда, приготовленная Тэш, в конце концов выглядела как каша).

Чтобы приободрить Тэш, компания из Деррин-роуд повела ее в китайский ресторан. Макс отказался идти. Вернувшись за полночь, она нашла любовника с бутылкой водки, спящим в ее шкафу. Выманив его оттуда, Тэш целовала его мокрые от слез глаза и просила прощения, и гладила его волосы, как будто Макс был ребенком, пока он не уснул у нее на коленях. Но на следующий день он отказался с ней разговаривать и вернулся домой после полуночи, чтобы отомстить ей. В этот раз Макс был настолько пьян, что упал на диван прямо в одежде и уснул.

Тэш, боявшаяся конфликта, не посмела напрямую спросить у Макса, что происходит. И чем больше она старалась ему угодить, тем больше он отталкивал ее. В конце концов, она в отчаянии решила, что если проблему игнорировать, то она рассосется сама собой.

Они неделями стороной обходили друг друга. Макс оставался вечерами дома и ворчал на членов команды. Тэш все больше времени проводила со своими новыми друзьями и бывшими одногруппниками, тратила слишком много денег и чувствовала себя не в своей тарелке. Она ложилась спать уже после того, как он заснул, а он вставал раньше, чем она просыпалась.

– Спасибо.

Тэш без энтузиазма смотрела на белый пластиковый поднос с пластиковым прибором и безжизненной, словно синтетической едой.

Пока миссис Чим выключала плеер, чтобы приступить к еде, Тэш изучила кнопки над головой, побаловалась со светом, а затем включила вентилятор так, что ее чуть не сдуло с сиденья.

– Едешь во Францию в отпуск, дорогуша? – жизнерадостно спросила миссис Чим с ртом, забитым ветчиной и резиновыми блинами.

Тэш кивнула головой, ее собственный рот был заполнен спаржей.

– У тебя там знакомые?

– У меня там родственники, – с тяжелым сердцем ответила Тэш. – Моя мама живет во Франции.

Когда позвонила мать, Тэш на кухне пыталась покачать пресс. Она сделала упражнение пять раз, растянула шею и в тот момент копалась в холодильнике.

«Наташа… дорогая, это ты?»

Рот Тэш в этот момент был забит картофельным салатом.

«М-м-ф».

«Тэш… у тебя все в порядке? Связь плохая».

«М-м-ф… чаф, чаф. Все в порядке, мам. А вы как? Как Паскаль, как Полли?»

«Паскаль в Цюрихе. У Полли все отлично. Хотя она плохо говорит по-английски. Да уж, билингвом ее не назовешь. Все время болтает только на французском. Послушай, дорогая, у меня есть замечательная идея, ты просто не можешь отказаться. Если у тебя есть какие-либо планы на июль – отмени их».

Александра, мать Тэш, была отпрыском взбалмошной француженки и британского писателя. Разведясь с отцом Тэш, Джеймсом Френчем, нудным фанатом гольфа, восемь лет назад, Александра вскоре вышла замуж за более неординарного мужчину – француза Паскаля д'Эблуа.

«Теперь я настоящая стопроцентная француженка, – гордо объявила она своим пораженным детям, которых у нее было трое. – Только представьте, ваш отец до сих пор думает, что Виктор Гюго – это какой-то технический термин».

Тэш была в отчаянии. Франция казалась ей краем земли. Она всегда не особо ладила с отцом, и отъезд матери восприняла как трагедию.

Великолепный Паскаль оказался одним из младших отпрысков влиятельной французской семьи и был на десять лет младше Александры. Теперь они по очереди жили то в огромных ультрасовременных апартаментах в Париже, собственности компании «д'Эблуа Инк», то в большом ветхом доме рядом с Сомюром на Луаре, который супруги пытались усовершенствовать на протяжении всех семи лет своего брака. Шесть лет назад у них родилась дочка Полли, на редкость активная девочка.

Стоя на кухне в Деррин-роуд, не замечая того, что она роняет картофельный салат на пол, Тэш внезапно осознала, что ее приглашают провести лето в одном доме с ее неповторимыми родственничками – нет, только не это!

«Да, кстати, возьми с собой Макса. Я с нетерпением жду знакомства с ним. София говорит, что ты никому его не показываешь… все приедут, даже твой дядя Эдвард. Никто из нас не видел его уже лет десять. Он приедет из Штатов в июле. Кстати, ты знаешь…»

И, как журналист скандальной хроники, передающий материал для заметки в последние минуты перед отправкой номера в печать, ее мать не передохнула ни секунды, пока не выдала все новости.

Тэш пила чуть теплый, отвратительный на вкус кофе и вспоминала, с каким упоением ее мать рассказывала сплетни о членах семьи.

В незабываемые шестидесятые Александра произвела на свет трех детей, хотя ее муж, Джеймс Френч, хотел не больше двоих. Позже от второго брака родилась Полли. Мать любила детей всем сердцем. И, безусловно, ее пугало, что во Франции, поглощенная заботами о Паскале и Полли, она все больше и больше отдалялась от своих взрослых детей, живущих по ту сторону Ла-Манша. Летние визиты становились все реже. Старший сын обращался к ней теперь не иначе как «маман».

Внезапно Тэш поняла, что эта семейная вечеринка в загородном доме была просто попыткой Александры объединить семью.

И с угрызением совести вспомнила, как месяц назад она просто перестала слушать свою мать, придумывая отговорки, чтобы не ехать.

«…и ты, конечно же, приедешь с Максом, дорогая? Договорились? – в конце разговора Александра повторила: – Ты же не можешь бесконечно скрывать его от всех нас».

Идея провести целое лето со своей слегка странной, но в то же время замечательной семьей пугала Тэш. Еще более ее страшила идея подвергнуть подобному испытанию Макса. Все это, помноженное на современное состояние холодной войны между ней и Максом, привело к тому, что картофельный салат перевернулся в животе Тэш.

«Видишь ли, мама, – прервала она Александру, чьи высказывания становились все более и более абстрактными. – Я сейчас на мели и не могу позволить себе так долго не работать. В Англии ужасно дорогая кошачья еда».

«Ничего страшного, мы с Паскалем можем одолжить тебе немного денег. Это не проблема. А что случилось с твоими акциями?»

«Я купила машину». Маме совсем не нужно знать, что Тэш уже въехала на ней в фонарный столб и что автомобиль не был застрахован.

«Тогда просто скажи, сколько тебе нужно. Я организую твой перелет, сама за все заплачу. Я даже дам тебе немного денег на мелкие расходы».

Когда Тэш и ее сестра были подростками, им выдавались деньги на одежду, это называлось – «на мелкие расходы». Большую часть денег Тэш тратила на дешевые девчачьи юбочки и топики без бретелек – вещи, для которых она была немного полновата. Сейчас она молила Бога, чтобы на подиумы вернулись объемные кардиганы.

«М-м-м… это отлично, мам, просто отлично, но, видишь ли, Макс не может взять такой длительный отпуск. Он и так уже брал две недели».

«Это не проблема. Он может просто приехать на выходные или остаться чуть подольше и познакомиться со всеми».

К этому моменту Тэш полностью ощипала листочки с уже и без того погибшего комнатного растения.

«Да… пожалуй…»

«Дорогая, мне кажется, что моя идея тебя не вдохновляет. – Александра остановилась, очевидно, придумывая новый тактический ход. – Дорогая, мы же так давно тебя не видели. Будет просто ужасно, если ты не приедешь. – Пауза… еще немного размышлений. – София и Бен привезут Лотти и своего малыша. О! И еще приедут их замечательные друзья – Хуго и Аманда – э… как же его фамилия!»

Да уж, мама знала ее слабое место! Тэш чуть не грохнулась в обморок. Хуго «как же его фамилия» – иначе известный как Хуго Бошомп и бывший шафером на свадьбе Софии и Бена – являл предмет мечтаний Тэш с восемнадцати лет и до двадцати одного года, пока в дело не вмешался Макс, хотя время от времени мысли Тэш все же возвращались к Хуго.

Мама все продолжала уговаривать, а перед глазами Тэш стояло божественное лицо Хуго.

«Мэтти и Салли тоже приедут с детьми, – с энтузиазмом продолжала Александра (Мэтти был образцово-показательным старшим братом Тэш). – Я не видела Тор с самых крестин, наверняка она уже выросла так, что и не узнать…»

Тэш снова отключилась. Она пыталась сосредоточиться на разговоре, но образ Хуго стоял перед глазами. Красивый, надменный, испорченный. Но невозможно сексуальный. Картофельный салат снова перевернулся у нее в животе, и тут мама вывела Тэш из состояния транса, как будто послав удар адреналина по напряженным мышцам.

Она внезапно спросила:

«Дорогая, а как твоя работа?»

И у Тэш не осталось сил сопротивляться.

«Замечательно!» – проворчала Тэш.

«Все еще работаешь на ту известную арт-студию?»

«Да, мама, что-то в этом роде».

«София сказала, что ты делала обложку для книги».

Боже! Тэш схватилась за ручку ящика с такой силой, что та отломилась. Неужели она действительно сказала это сестре? В разговоре с Софией Тэш всегда лгала, из-за острого чувства собственной неполноценности. Интересно, что еще она сказала?

«Я отправлю тебе билеты как можно скорее, Тэш…Тэш? Наташа?»

«Хорошо, мамочка. Я очень рада. Хотя и не могу гарантировать, что Макс приедет».

В этот момент на кухню ввалился Грэхем в поисках чистой кружки.

«Мам, мне пора идти. Кто-то в дверь звонит», – соврала Тэш, протягивая ему чистую чашку из сушилки.

Грэхем в удивлении поднял бровь и положил в чашку три ложки кофе.

«Да, мамочка, хорошо…»

«Дин-дон», – громко сказал Грэхем и подмигнул Тэш.

«Да… ну, ты знаешь, он у нас всегда странно звучит. Батарейки садятся. – Тэш хотела пнуть Грэхема, но промахнулась и попала по буфету. – Хорошо, поцелуй от меня Полли и Паскаля. Пока».

Тэш еще долго простояла рядом с телефоном, в волнении грызя ноготь на большом пальце. Одна лишь мысль согревала ее: «Хуго, подумать только! Там будет Хуго!»

Тэш в растерянности прошла мимо Грэхема, не слыша, что он предлагает ей чашку кофе, и поднялась наверх, чтобы немного побыть наедине с собой и своими мыслями.

Тэш внезапно проснулась. Ее лицо лежало на мягком животе миссис Чим, а глаза слезились от запаха духов. Ей только что снился сон о том, как Макс соблазняет всю группу поддержки, состоящую из голубоглазых и светловолосых девушек.

Извинившись перед миссис Чим, Тэш заказала еще один большой джин с тоником и пробежала глазами инструкцию по эвакуации пассажиров при аварийной ситуации, а затем стала прикидывать, кто из ее попутчиков больше всех похож на террориста.

Подозрительно разглядывая худощавого мужчину, который нервно теребил свой дешевенький портфель, Тэш размышляла над своим сном. У них с Максом было много разговоров, пока наконец десять дней назад не состоялся последний.

Как-то все не было подходящего момента пригласить Макса во Францию. То он был ужасно раздражительным, то игнорировал ее. И Тэш все откладывала разговор.

Безусловно, путешествие на Луару было идеальным вариантом для возобновления угасающих отношений. Тэш каждый раз убеждала себя в этом, когда собиралась поговорить с Максом. Но подсознательно чувствовала, что это не совсем так.

Тэш сказала матери, что вылетит в последнюю неделю июня. Уже наступило шестнадцатое число, а она все еще не поговорила с Максом.

Грэхем в эту неделю был на буровой установке. Майки проводил выходные в квартире на Кокен-Гарден, где жила некая Легация. Все посетители Деррин-роуд были временно выдворены Тэш, которая в приступе стыда нашла пылесос и пыталась откопать ковер из-под кучи пустых банок и полных пепельниц. Впервые за долгое время они с Максом были наедине и оба при этом бодрствовали.

Тэш начала разговор с невнятного бормотания в тот момент, когда он поднял ноги, чтобы она могла пропылесосить под ними.

«Моя мама устраивает летнюю вечеринку в загородном доме на Луаре и приглашает нас. Она уже прислала билеты – все оплачено… и она говорит, что если ты очень занят, то можешь приехать только на выходные… но, конечно, ты можешь побыть и подольше… э… она пригласила членов семьи и много друзей… и если ты можешь взять отпуск… не то чтобы ты должен ехать, если не хочешь… хм… ну?»

«То есть?» – Макс посмотрел на Тэш поверх газеты несколько озадаченный.

«Э… ты хотел бы провести отпуск во Франции?»

«Что-то вроде съездить познакомиться с семьей?» – по синим глазам Макса ничего нельзя было понять, но его темные брови удивленно приподнялись.

«Видишь ли… Моя семья не совсем обычная». Не объяснять же ему, что даже отпуск с семейством Борджия и то был бы более заманчивым.

«У меня никогда не было возможности узнать твою семью», – пробормотал Макс и вернулся к своей газете.

«Ну, теперь у тебя есть шанс». На самом деле Тэш не хотела, чтобы Макс поехал, поэтому говорила все таким тоном, как будто предлагала ему провести неделю в нудистской колонии.

Она догадывалась, что скажет Макс, но тем не менее это причиняло боль.

«Тэш, я думаю, нам пора поговорить… Мне уже давно нужно тебе кое-что сказать».

«Ох», – прошептала она.

Почему ее голос звучал так, как будто она только что опустошила весь контейнер пылесоса себе в рот? Она остановилась и повалилась на диван, прямо на возмущенную кошку.

«Да, – Макс вздохнул и подогнул под себя ногу. – Видишь ли, у меня сложилось впечатление, что в последнее время ты избегаешь разговоров со старым добрым Максимилианом. И я уже начал подумывать, не изучить ли мне азбуку Морзе».

«Неужели?»

«Тэш, посмотри на меня».

Тэш ненавидела, когда ее об этом просили. У нее глаза были разного цвета – один серый, второй зеленый. Из-за этого у нее всегда был такой вид, как будто она потеряла одну контактную линзу.

Повернувшись к Максу, она некоторое время смотрела ему в глаза, а потом перевела взгляд на его губы.

«Тэш, ты меня любишь?»

«Да… думаю… да», – ее голос задрожал.

«Не слышу уверенности».

«О, давай закончим этот разговор. Просто скажи, что ты меня бросаешь».

«Но я уверена, уверена».

Она смотрела на его великолепный рот, и ей хотелось плакать. И тут Тэш заметила герпес на его губе и быстро отвернулась.

«Тебя устраивают наши отношения?»

Макс придвинулся к ней.

«Нет, нет – ты меня больше не любишь. И я не уверена в себе, когда тебя нет со мной».

«Вроде да… я хочу сказать, что мне немного некомфортно с Грэхемом и Майки и все остальное, ну ты же знаешь…»

«Почему, ну почему я не могу сказать, что думаю?»

«Видишь ли, а меня не устраивают».

Она прикусила губу и сдержала слезы.

Теперь – ее время, Тэш это понимала. Ей предоставляется возможность выйти вперед и изящно раскланяться. Она могла с достоинством сказать свою реплику и предложить расстаться друзьями.

Вместо этого она просто выдавила: «Не устраивают?» – и мрачно уставилась на его ботинки и стала ждать, пока Макс не выскажется.

«Все не так, Тэш, дело не только в нас. Работа, Лондон, приятели – тут много всего. – Он взял ее руку, посмотрел на следы лака и обкусанные ногти. – Генри – банкрот», – изрек он.

Его босс! Тэш в ужасе уставилась на Макса. Однажды Макс сказал ей, что единственный человек, которым он восхищается, – это его начальник.

«В конце недели придут из налоговой».

«Боже, мне так жаль… – Тэш сжала руку любовника. – Что он собирается делать?»

«Ему придется найти работу и работать на других людей. Его дом заложен, – печально продолжил Макс, – а у Сары будет третий ребенок в августе».

Наступила тишина.

«А что ты будешь делать?» – наконец выдавила Тэш.

Макс отпустил ее руку и уставился в окно.

«Я… э… подумываю о том, чтобы поехать в Штаты».

Тэш не шевельнулась, ее сердце громко билось.

«Ненадолго. Просто посмотреть, что к чему. Наверное, найду работу на время… или просто отдохну. С отцом повидаюсь».

Отец Макса жил в Нью-Йорке. И Тэш всегда казалось, что отец с сыном друг друга не переносят.

«Мне была очень нужна твоя поддержка, Тэш. – Макс тщательно рассчитал силу голоса для последнего удара. – Но ты была слишком занята, чтобы это заметить. Как будто у тебя было время для всех, кроме меня. Я не понимаю, зачем ты до сих пор приходишь ночевать сюда».

Тэш знала, что слова Макса – чистая правда, тут нечего возражать, и ей было слишком стыдно, чтобы впустую попросить «посмертного» прощения.

Воспоминание об этом напряженном разговоре, где главное так и осталось невысказанным – молчание было таким тяжелым и многозначительным; что какой-нибудь телепат мог бы написать роман, – наполнило слезами глаза Тэш. Она отвернулась, чтобы миссис Чим не увидела, громко высморкалась в одеяло и непреднамеренно предоставила возможность всему самолету любоваться на ее трагедию.

Тэш сама удивилась, как тогда спокойно приняла новость и спросила Макса, когда он улетает, хватит ли ему денег и что будет с Деррин-роуд. Она даже не забыла спросить о крикете. Что угодно, лишь бы отвлечься от раздумий о том, что она сама виновата.

С этого дня Макс сменил раздраженное выражение лица на лицо мученика. Из чувства вины Тэш помогала ему собираться, случайно так постирала все его рубашки, что они стали грязно-серыми, как тюремные робы, растеряла его носки и прожгла дыру на брюках. Она даже одолжила Максу свой фотоаппарат, после его неоднократных намеков.

И вплоть до момента его отъезда, десять дней назад, об их отношениях не было сказано ни слова. Макс стал более внимательным, чем был на протяжении последних месяцев, но казалось, что мыслями он витает где-то далеко, как будто их отправили с багажом заранее. Как будто он на какое-то время остановил жизнь, чтобы хоть чуть-чуть побыть вне ее. И у Тэш возникло ужасное чувство, что, когда Макс вернется, для нее в его жизни места уже не будет.

Майки и Грэхем были возмущены в равной степени.

«Он должен мне тысячу фунтов», – сказал Майки в ярости.

«Кем же заменить его в команде?» – ныл Грэхем.

Тэш пряталась от них обоих, чувствуя свою вину в происходящем. Побег во Францию мог бы стать облегчением, но при мысли о непомерно самоуверенных родственниках и насмешливом красавчике Хуго, ожидающих ее там, тоска по Максу лишь усиливалась. Такой теплый, нежный Макс, которого она подвела и теперь потеряла.

За десять минут до приземления Тэш предприняла отчаянные попытки привести себя в приличный вид, не важно, кто из членов семьи ее встречает, – а вдруг, каким-то непостижимым и таинственным образом, с ними окажется и Хуго Бошомп.

Втиснувшись в полуметровое пространство туалетной кабинки, Тэш увидела, что содержимым ее походной косметички не обойтись. На самом деле она не была уверена, что даже весь ассортимент универмага был бы в состоянии ей сейчас помочь. Мешки и черные круги под глазами, сальные, торчащие во все стороны волосы и два гигантских прыща, возникшие строго симметрично по обеим сторонам ее подбородка. Тут нужны темные очки, шляпа и чадра. Вместо этого Тэш нанесла немного тонального крема и пару капель «Коко» и вернулась обратно к миссис Чим, которая немедленно начала что-то тараторить, так как стюардесса обвинила ее в попытке стащить журнал.

При посадке в ушах загудело. Тэш пожалела, что не осталось времени на еще один джин с тоником.




Глава вторая


А в это время на ферме при усадьбе Холдэм в Ворчес-тершире, в своей кухне, София Мередит была занята тем, что заталкивала трехдневной давности букет в измельчитель для мусора.

Хоть бы Джош снова не срыгнул детское питание «Хайнц», курицу по-провансальски. София с сомнением посмотрела на длинные ресницы и светлые волосы сына. Кто бы мог подумать, что ребенок с такой ангельской внешностью может создавать столько проблем? Он набирал вес хуже, чем его сестра Лотти в свое время.

София разбирала холодильник, необходимо было выбросить продукты, которые все равно испортятся за время их отсутствия. В мусорное ведро полетели упаковки с деликатесами. Она уже заполнила черный мешок для мусора, когда поняла, что могла бы отдать продукты Джоанне, домработнице, которая должна была зайти сегодня за ключами.

– К черту, – решила София и завязала мешок.

Она посмотрела на часы. Полвторого. Где же Бен? Она ведь предупреждала, что он должен быть дома задолго до приезда Хуго и Аманды. И еще муж должен был отвезти собак к родителям. Честно говоря, в списке неотложных дел бьшо только два вычеркнутых пункта – оба поручения выполнил садовник Рон еще утром.

Раздраженно ворча, София вычеркнула из списка наведение порядка в холодильнике.

В конце концов Софии пришлось отвезти собак самой. Ей бы хотелось пройтись пешком по усадьбе и проветриться, но, принимая во внимание четырех собак плюс их корзины и собранные вещи, пришлось взять автомобиль.

Подъезжая на машине к задним воротам, София в который раз уже поразилась размерам и красоте усадьбы. Одновременно ее пронзило острое чувство гордости. «В один прекрасный день все это будет принадлежать Бену и мне», – подумала она с триумфом. Холдэм с его средневековым великолепием и приусадебным парком выделялись на фоне голубого неба Кэмбриджа, ничто более ярко не воплощало детскую мечту Софии. Словно вокруг ожили романы Барбары Картланд.

София повернула на мощенный гравием двор усадьбы. И почему это ее мать решила устроить эту глупую вечеринку во Франции? Почему ее семье совсем не интересен тот факт, что Бен является виконтом Гуалфордом и скоро станет двенадцатым графом Малвернским. Почему им не интересно, что все местные преклоняются перед ней. Великолепная леди Гуалфорд, бывшая модель, идеальная мать, светская львица – ее фотографию опубликовали в «Хеллоу!» в прошлом месяце. Просто великолепно. Интересно, мама видела?

Папочка был так доволен ею, вспомнила София. Он даже продал свои бесценные картины, чтобы оплатить свадебную церемонию. Великолепный прием в трех огромных шатрах в саду Бенедикт-хаус, доме ее детства. Папочка и его замечательная вторая жена, Генриетта, все замечательно организовали, у них все шло по плану. Число родных со стороны матери было сведено к минимуму, и этих гостей спрятали за огромными букетами цветов во главе стола. Всех, за исключением Касс. София восхищалась своей тетей, младшей сестрой Александры. Честно говоря, присутствие Касс было единственным положительным моментом во всей этой затее с вечеринкой.

София припарковала автомобиль рядом с многоцветной цветочной клумбой и выпустила собак.

Беа, мать Бена, вышла из дома, чтобы поприветствовать невестку.

– Добрый день, София, – отрывисто сказала она. – Давай, помогу.

Беатрис Мередит была тучной женщиной – с широкими костями, широким задом и низким голосом. До замужества она уже имела титул и поэтому не одобряла выбор старшего сына. Как можно? Всегда следует помнить о доме. Наследник не должен жениться просто на симпатичной мордашке.

Однако Беа пришлось, хоть и неохотно, признать, что за последние четыре года ее невестка доказала свою состоятельность. Престиж Холдэма вырос в глазах общественности. В этом году у них было больше посетителей, чем когда-либо, все приезжали в надежде хоть мельком увидеть элегантную и знаменитую молодую виконтессу. А посетители означали деньги, столь необходимые для иссякающих фондов усадьбы.

Также Софии удалось произвести на свет здоровых, симпатичных детей, этого у нее не отнимешь. Беа ненавидела признавать, что ее собственные потомки – за исключением Бена, пожалуй – получились довольно неудачные. Тем не менее, Беа никогда полностью не смирится с выбором старшего сына: в конце концов только происхождение имеет значение.

София со своей стороны наслаждалась жизнью в Холдэме. Она была сыта по горло буднями фотомодели. Правда, сначала жизнь в столь консервативной семье показалась ей настоящим кошмаром: все ее новые родственнички источали бесконечную самоуверенность, высокомерие и явное презрение к ней. Но София была женщина волевая. Поняв, что внешность не может, как обычно, продвинуть ее к цели в этом эксцентричном изолированном обществе, она применила новую тактику, чтобы воплотить в жизнь свои мечты и стать настоящей леди, или виконтессой с непогрешимыми манерами. Она внимательно изучила светскую хронику и с головой ушла в жизнь английского дворянства.

Через несколько недель после вступления в брак София уже заседала в Комитете по защите окружающей среды и в Комитете по подготовке собак-поводырей для слепых. Она помогала Беа организовывать пикники для Общества британских и иностранных школ и утренние посиделки с кофе для Национального треста, выбирала место для спортивных состязаний местных охотников и устраивала балы для Консервативной партии. И все это время София пребывала в блаженном неведении относительно того, насколько «она все делает не так». Например, когда она появилась на балу Королевской ассоциации яхтсменов, то своими манерами чуть не довела своего свекра до второго инфаркта.

Пока Бен, в соответствии с многовековой традицией, изучал в Сиренчестере курс управления поместьем в две тысячи акров, София помогала Беа спланировать летние праздники на открытом воздухе в Холдэме. Никогда, даже в самых романтичных снах, ей и привидеться не могло, что она будет готовить к открытию для публики старинный дом. Картины и мебель должны быть отреставрированы, в садах следует навести порядок. Посетителям потребуются чайные комнаты, туалеты, магазины сувениров и экскурсоводы. Как ни крути, нужны деньги, необходимые мероприятию по сбору средств.

Тут-то София себя и проявила. За свою карьеру модели она познакомилась и подружилась с большим количеством знаменитых людей. Задействовала старые связи, ей удалось организовать удачные мероприятия по привлечению посетителей и денег в имение: развлекательные игры, гонки на воздушных шарах и показы мод, представления пьес Шекспира на свежем воздухе и незабываемые выходные с рыцарским поединком, когда главный герой потерял свой парик перед несколькими сотнями зрителей.

Родственникам мужа все это не слишком-то нравилось. Четырехсотлетние деревья были поломаны перевозбужденными поп-звездами, скачущими на конях и размахивающими деревянными палками. Но, с другой стороны, – такие деньги! Можно заменить гобелены и крыши конюшен, и Беа не придется продавать свой экипаж, чтобы свести концы с концами.

Так что в результате, София все-таки попала в то закрытое общество, в которое так стремилась, – хотя ее и считали «выскочкой». И все же успех Софии ничего не значил для ее семьи. Единственные титулы, которые уважала Александра, были выгравированы золотом на истрепанных кожаных переплетах книг, ими были заставлены все стены их запущенного дома на Луаре.

София всегда считалась самой неспособной в семье: ей не хватало усидчивости брата, и у нее не было художественного таланта, как у младшей сестры. Так было в детстве, да и сейчас, в двадцать шесть лет, хотя фотографии украшали обложки всех глянцевых журналов и в нее были влюблены несколько самых знаменитых мужчин в мире, и все это к своим двадцати шести годам, София понимала, что в глазах своей образованной, воспитанной семьи она ничего не достигла.

София с горечью вспомнила, что одна только Тэш смотрела на нее снизу вверх. Но бедняжка Тэш была такой неряшливой и бестолковой. Эх, до чего же Софии хотелось ослепить свою мать и всю эту яркую, образованную и разношерстную толпу на вечеринке своими новыми достижениями. Если ей удалось покорить клан Мередитов, то, конечно же, ей удастся завоевать восхищение своей родной семьи.

Внезапно София застонала. Вдали, по липовой аллее быстро двигался красный «БМВ». Свет сквозь арки деревьев пятнами падал на машину. Он подъехал к воротам парка. Повернет направо или налево? София задержала дыхание. Черт! Автомобиль повернул налево и направлялся к ферме. Без сомнения, это Хуго и Аманда.

– Мне пора домой. Надо встречать гостей.

– Хочешь, я поеду с тобой и помогу? – спросила Камилла, сестра Бена, и круглое лицо покраснело. Эта девушка всегда была по уши влюблена в Хуго.

– Нет, Милли, не надо.

Как хорошо, что она успела переодеться из джинсов в хорошенький брючный костюм от Каролин Чарльз. Ведь хотя Аманда и не могла соперничать с Софией в вопросе внешности, но зато она всегда одевалась со вкусом.

По дороге к ферме София достала из бардачка солнцезащитные очки мужа. Темные очки всегда помогали ей чувствовать себя уверенней. Добавляли изюминку. К тому же за последние четыре часа она ни разу не поправляла макияж.

– Дорогие! – произнесла София, выходя из автомобиля навстречу Хуго и Аманде. – Мне так жаль, что я вас не встретила. Мать Бена предложила немного посидеть у нее.

Боже, Хуго выглядел потрясающе, восхитилась София, лучше, чем всегда. Высокий, с четко очерченными скулами, копной густых русых волос, к которым так хотелось прикоснуться, а уж эти озорные темно-синие глаза…

– Хуго, у тебя усталый вид, – непринужденно произнесла она, взяв себя в руки.

Хуго может быть сколь угодно красив – она чуть сама не запала на лучшего друга Бена при первой встрече – но он также безмерно тщеславен. Поэтому София напомнила себе, что он мог легко испортить ей жизнь.

– Здравствуй, дорогая. – Хуго улыбнулся, жмурясь от солнца. – Ты выглядишь очень аппетитно. Какая жалость, что Аманда посадила меня на диету.

София кисло улыбнулась, а затем заметила, что спутница Хуго ковыряет в земле носком дорогой кожаной туфельки.

– Аманда, дорогая! – София заключила маленькую женщину с накладными плечиками в благоухающие объятия. Она надеялась, что духи отобьют запах собак. – Выглядишь потрясающе.

Аманда действительно выглядела на удивление хорошо. В их прошлую встречу Хуго и Аманда собирались расходиться, кажется, уже в пятый раз. У Аманды были красные глаза и немытые волосы, а изо рта пахло. Сейчас, одетая в ослепительно белый деловой костюм, с тонкой талией и выглядывающими из-под узкой юбки красивыми загорелыми ногами, Аманда выглядела как влиятельное должностное лицо, которое может остановить тебя одним взглядом. Ее короткие волосы были зачесаны назад; гладкие и светлые, они подчеркивали ее дерзкие, оценивающие глаза миндалевидной формы.

– Привет, София, – устало улыбнулась Аманда.

– Ты обрезала свои потрясающие волосы! – выразила сожаление София, пока они шли к дому. – А как работа? Паола вам уже предлагала свой отвратительный кофе?

Аманда про себя улыбнулась. София любила задавать вопросы, считая это лучшей формой общения, но ответы се утомляли. И поэтому она научилась их избегать, задавая один вопрос за другим, не делая перерыва, так что собеседник просто не успевал ей ответить.

– Да, предлагала. – Аманда проследовала за Софией в большую гостиную и критически огляделась. – «Фу! Она купила этот ужасный ситец для обивки дивана. Интересно, а что же случилось со старыми полосатыми чехлами? Они напоминали Аманде о добрых старых временах, когда они с Хуго и Беном весело проводили выходные, это было еще до появления Софии, Ставлю один к десяти, что эта глупая корова уже разработала план путешествия и прикрепила его на холодильник одним из тех ужасных магнитов, которые она так любит покупать. Боже! Ну почему София ко всему относится так, как будто это какая-то военная операция?»

– На работе все хорошо, – объявила она и села в кресло. – С исполнительным директором случился апоплексический удар, когда я сказала, что беру отпуск на четыре недели. «Но ты же только что вернулась с горнолыжного курорта», – продолжал причитать он, забыв, что это было больше года назад. Я подкупила старого мерзавца, пообещав привезти ему бутылку отличного французского вина. – Аманда остановилась, заметив, что хозяйка все еще была в темных, достаточно исцарапанных очках, которые постоянно сваливались у нее с носа. – София, у тебя болит голова?

– Нет.

София была слишком тщеславна, чтобы показаться гостям со смазанной тушью, поэтому раскрыла французское окно и встала против света. Осознавая, что выглядит глупо, она нервно ощипывала глицинию. Да уж, подружка Хуго может довести кого угодно до нервного срыва, просто сняв колпачок с ручки.

Аманда работала в рекламном агентстве, в названии которого было больше заглавных букв, чем в штате сотрудников. Софию она поначалу слегка забавляла. Хотя следует признать: Аманда была исключительно харизматической личностью – иначе как бы ей удалось так долго удерживать непостоянного Хуго. Но для такой хрупкой женщины Аманда вела себя слишком по-мужски. Она ругалась как сапожник, могла выпить спиртного больше остальных, регулярно выигрывала в теннис у мужчин и яростно боролась за свою независимость.

Несмотря на все это, София догадывалась, что она не прочь выйти замуж за Хуго, но он не торопится. У Аманды была своя квартира на Челси-Харбор, и из-за работы она приезжала к Хуго только по выходным. Сам Хуго редко ездил в Лондон. София решила, что в отсутствии Аманды он не скучал.

Бен приехал только в три. Высокий и стройный, бывший спортсмен, он был самым уравновешенным человеком, которого знала Аманда. По сравнению с высокомерным и вспыльчивым Хуго Бен был просто добрый великан.

После того как он поцеловал Аманду и обыскал весь шкаф в поисках сигарет, которые София выбросила, Бен уселся на диван, вытянул свои длинные ноги, положил их на кофейный столик и начал говорить с Хуго о своей страсти – об имении.

– Только представь, сегодня один француз посоветовал мне засадить Весткомб-Копс елями. Я ему ответил, что вот уже почти три века здесь растут только березы. А он заявил, что чертовы пуритане просто ничего не понимают в хвойных деревьях. – Бен засмеялся. – Умираю от жажды. Будете пиво?

Хуго, который уже выпил две больших порции виски, с радостью согласился и пошел с Беном на кухню.

– Не против, если я угощусь хлопьями или чем-нибудь еще? – спросил он. – Умираю от голода. Мы сегодня не обедали. У Софии снова диета? Кстати, видел потрясающего жеребца…

Аманда, которая хотела было присоединиться к мужчинам, услышав, что Хуго начал говорить о лошадях, передумала. Хуго держал у себя в конюшне скаковых лошадей. Сперва ради удовольствия, но со временем все больше и больше увлекался. Он стал меньше играть в крикет и поло и даже стал меньше кататься на лыжах. И сейчас все время говорил об уздечках и удилах, сене и охоте. Бен, отец которого имел свою собственную свору, тоже обожал охоту и мог говорить об этом часами. Но Аманду эта тема мало привлекала.

Она решила пойти разыскать Софию, которая в последние полчаса то приходила, то снова убегала, сжимая в руках горшки и детские игрушки.

Медленно поднявшись наверх, Аманда зашла в спальню и нашла там Софию, наблюдавшую, как Паола отчищает нечто, очень похожее на срыгнутую детскую еду.

– Курица по-провансальски, – прошептала София сквозь стиснутые зубы. – Где, черт возьми, Бен? На него никогда нельзя положиться.

– Они с Хуго на кухне. – Аманда уставилась на пять огромных чемоданов от Луис Вьюитон, аккуратно поставленных у двери.

– Небось один из них забит памперсами? – поинтересовалась она.

Но София, не ответив, прошла мимо нее к лестнице, намереваясь поговорить с Беном.

– Там только одежда, – сказала Паола, кивнув в сторону чемоданов. – Вещи детей еще в детской. А вещи сеньоры вот здесь. – У кровати стояла небольшая дорожная сумка.




Глава третья


Тэш перекинула рюкзак через плечо, чуть не прибив и себя и нескольких пассажиров по соседству, и с самой широкой улыбкой, на какую только была способна, направилась к залу прибытия. Ее глаза блуждали в поисках знакомого лица.

Но спустя двадцать минут она все продолжала искать. За сорок пять минут она выпила три эспрессо и изучила все вокруг.

В конце концов, путешественница направилась к телефонным будкам, возвышавшимся в центре зала, и попыталась засунуть несколько незнакомых монет в прорезь, но автомат упорно выплевывал их назад.

Наконец у нее получилось. На другом конце долго не брали трубку, потом ответил Паскаль.

– Паскаль. Это Тэш – Наташа.

– Наташа, cherie! Comment ga va?[1 - Наташа, дорогая! Как дела?]

– Все отлично, то есть bien[2 - Хорошо (фр.)], Паскаль, вообще-то я в аэропорту.

– Oui…[3 - Да (фр.)]

– И больше никого нет. То есть меня никто не встречает.

– А разве ты не… э… не с братом приехала?

– Нет, я прилетела. А он едет на машине с Салли и детьми. А разве предполагалось, что я с ним?

– Э… с'est un probleme. Tu es seule?[4 - Есть небольшая проблема. Ты одна? (фр.)]

– Да, Паскаль. Я же уже сказала, что я seule.

Тэш представила, как ее отчим надувает щеки и в отчаянии ищет Александру. Должно быть, он трезв. Паскаль говорил по-английски, только когда напивался, слава богу, большую часть времени он пребывал именно в этом состоянии.

– Attendes… Xandra! Xandra!.. A telephone!.. Xandra! II у a un appel telephonique pour toi! Merde![5 - Подожди… Ксандра! Телефон. Тебе звонят. Дерьмо! (фр.)]

На другом конце долго было тихо, затем послышалось несколько щелчков. Тэш посмотрела на свое отражение. Прыщи становились все больше: теперь она выглядела так, как будто вампир укусил ее в подбородок. Она опустила еще один жетон.

– Наташа, алло… – Паскаль тяжело дышал. Похоже, он быстро обежал всю усадьбу. – Еие est absente pour le moment…[6 - Ее сейчас нет (фр.)] э… послушай, возьми такси. Хорошо? Ты меня поняла?

– Да… то есть нет. Паскаль, у меня мало денег. Это же почти два часа езды.

– Ну, вот и хорошо! A tout a 1'heure, cherie![7 - До скорого, дорогая (фр.)]

И с этими словами он положил трубку.

Чертов Паскаль! Тэш хорошо знала, что отчим понимал английский намного лучше, чем показывал. Наверняка просто он не захотел сам ехать в Париж.

Через два с половиной часа Тэш, вся потная, сидела на заднем сиденье такси. Было невыносимо жарко.

Девушка смутно помнила, где находилась усадьба, да к тому же постоянно путала «gauche» и «droite»[8 - Лево и право (фр.)], и в результате они несколько раз заблудились. Солнце уже садилось на красно-оранжевом небе, когда Тэш наконец увидела силуэт средневековых остроконечных пилястр и большой купол колокольни, выглядывающий из-за темной дубовой рощи, находящейся, как сказал бы француз, «droit», или все-таки «gauche»?

Когда такси со скрипом въехало во двор, распугивая кур, Александра д' Эблуа сбежала по ступенькам своего прекрасного, хоть и запущенного дома в сопровождении трех возбужденных спаниелей и маленькой дочери Полли, которая была одета как медсестра.

Тэш отклеилась от сиденья и вынырнула из душного автомобиля.

Стоя на божественно холодных булыжниках двора, она с восхищением смотрела на приближающуюся стройную женщину. Даже будучи одетой в джинсы Паскаля и старую шелковую рубашку, Александра выглядела невероятно стильно: темные блестящие глаза, каштановые волосы, ровно обрамлявшие высокие скулы и круглые щеки; загар цвета молочного шоколада.

– И давно здесь стоит такая жара, мама? – рассмеялась Тэш, с удивлением чувствуя, как к глазам подступают слезы.

– Нет, что ты, дорогая, – ответила Александра, заключая ее в объятия. – Это первые теплые дни за неделю. А загар этот с Доминики. Я же тебе не рассказывала. Мы с Паскалем ездили туда в мае. Вроде бы я посылала тебе открытку. – Александра растерянно улыбнулась водителю, который слонялся поблизости в надежде, что ему заплатят. – А вы, должно быть, Макс? – ласково прошептала она и направилась к нему, чтобы поцеловать в щеку.

Тэш подняла к небу свои увлажнившиеся глаза и пошла обнять Полли, которая делала вид, что застрелила ее из двух пальцев.

– О, да это медсестра-убийца с космического корабля «Гоббо»! – застонала Тэш и рухнула на камни, задергав ногами.

В конце концов, Тэш пришлось расстаться с сотней франков из суммы, выданной ей на мелкие расходы, чтобы заплатить разъяренному водителю. У Александры не было с собой наличных, а Паскаль на время исчез (скорее всего, в направлении подвала, для улучшения уровня своего английского, как решила Тэш).

Через полтора часа она сидела и пила четвертый бокал белого вина в большой комнате с дубовыми панелями, заполненной огромным количеством ярко раскрашенной керамической посуды. Вино, вместо того чтобы привести Тэш в состояние эйфорического оживления, сделало ее беспокойной и раздражительной.

«Как это похоже на маму, – подумала Тэш, – она сказала, что все соберутся в начале июня, а в результате сейчас здесь одна!»

– И, скорее всего, не будет никакой возможности сбежать до августа – придется остаться, – проворчала она.

Один из спаниелей запрыгнул на грязный красный шелковый диван и устроился рядом с ней. Тэш почесала ему нос, и собака радостно завиляла хвостом. Тэш уже начала скучать по кошкам.

– Только что звонила София, – объявила Александра, влетая в комнату. – Они остаются на ночь в Париже, затем возьмут напрокат две машины и приедут завтра. – Она села в огромное синее кресло. Спаниель немедленно кинулся к хозяйке и радостно пристроился на колени. – Бошомпы с ними, – рассеянно добавила Александра.

– Мамочка, они не женаты, – вздохнула Тэш. – Она Фрейзер-Роберте.

– Кто такой Фрейзер? Он что, приедет вместо Макса?

– Нет, мамочка. – Тэш улыбнулась, несмотря на мрачное настроение. – Девушку Хуго зовут Аманда Фрейзер-Роберте. Они не женаты. Помнишь крестины Лотти, Аманды не было, так как они тогда поругались?

– Дай подумать. Помню, как Лотти выдрала у Софии клок волос и кинула им в толстого священника. А твой брат опоздал на два часа. Кажется, Хуго подарил Лотти походную фляжку и коробку сигарет? Да, точно. Беа Мередит была просто в ярости. Мне помнится, Аманда не присутствовала, так как уезжала на какую-то важную встречу в Лондон. Из-за этого еще вышел ужасный скандал. Ну и парочка!

– И все равно они не женаты, – Тэш вздохнула.

Не надо было вообще поднимать эту тему.

Она слишком хорошо помнила крестины Лотти. На вечеринке после церемонии Хуго принял ее за официантку. Тэш не стала его разубеждать, в тот день она выглядела особенно неряшливо и безобразно.

Внезапно Тэш почувствовала панику. Так ли уж хорошо, что они вновь встретятся с Хуго?

– Хорошо, что ты отрастила волосы. – Александра вторглась в водоворот мыслей Тэш с веселым безразличием. – Тебе так идет, ты отлично выглядишь.

Тэш с подросткового возраста носила короткие мальчишеские стрижки, что являло полную противоположность густой и блестящей гриве Софии. Короткая стрижка шла к восхитительным раскосым глазам Тэш и ее длинной шее. Хотя и совсем не подходила к ее комплекции. Она была еще выше, чем ее сестра-модель, и издалека Тэш часто принимали за старшего брата Софии. Сейчас она настойчиво отращивала то, что Макс называл «паклей», и волосы ниспадали по ее плечам сальными волнами.

– Спасибо. Но, пожалуйста, не говори больше о моей внешности, мама.

Это была единственная тема, которую Тэш ненавидела обсуждать с семьей.

– Ты купила хоть немного одежды на те деньги, что я тебе прислала? – спокойно спросила Александра, рассматривая дырявые джинсы Тэш и мешковатую красную футболку с надписью «Австралия» на груди. Да уж, вкусом ее младшая дочь не отличается.

– М-м-м, кое-что.

Ничего она не купила, даже новые джинсы, чтобы заменить рваные.

– Ты похудела.

– Совсем немного.

«МАМА, ПОЖАЛУЙСТА, СМЕНИМ ТЕМУ!»

– А мне кажется, прилично. Теперь, готова поспорить, тебе будут как раз мои вещи. Позднее мы покопаемся в одежде. Будет весело. А Паскаль выскажет свое мнение. Он обожает показы мод…

«Боже! Только не это!»

– Тебе бы пошло мое красное платье от Москино или…

– А где Паскаль? – «Если ты не сменишь тему, тогда это сделаю я».

– Ушел организовывать небольшой сюрприз для тебя.

Александра изучающе посмотрела на дочь. Это будет не так просто, как ей казалось. Если бы только у нее было чуть больше времени, но Тэш приехала слишком поздно, и теперь ей придется успеть все за двадцать четыре часа.

Иногда Александре казалось, что она одна из всей семьи понимает Тэш. Мелодраматичность чувств младшей дочери была похожа на ее собственную – Тэш обладала тем же самым, обращенным вовнутрь тщеславием, которым все детство руководствовалась сама Александра. Она понимала всю боль и отчаяние, которые пришлось пережить Тэш, когда ее сравнивали с братом и сестрой. Умный, начитанный, рассудительный Мэтти. Красивая, амбициозная, практичная София. И Тэш.

Малышка Тэш… неуклюжая, застенчивая, забавная, удивительно способная и талантливая, но абсолютно неприспособленная. Александре порой хотелось заплакать от любви к ней. Иногда она тайком признавалась самой себе, что любит Тэш больше всех остальных детей.

Сейчас Александра в молчании созерцала свою дочь, сидящую в ужасной студенческой одежде, со скрещенными ногами, голова опущена, пальцы щиплют диванную подушку. Ей бы так хотелось кинуться и приласкать Тэш, но это бы смутило девочку. Тэш, кажется, считает, что вызывает у всех отвращение. И Александра подозревала, что та мрачность, которую излучала ее дочь из-под изогнутых бровей, была постоянной.

Она поняла, что Тэш старается выглядеть как можно более незаметно, потому что ей кажется, что нет смысла в том, чтобы «предлагать вонючего гуся под видом паштета фуа гра», это было ее собственное выражение. Но Александре так хотелось, чтобы Тэш чувствовала себя привлекательной, даже тогда, когда на ней старые джинсы. В конце концов, она была достаточно симпатичной девушкой – потрясающее лицо с этими невероятными глазами, полные чувственные губы и слегка вздернутый нос. Пожалуй, полновата, но такое впечатление создавалось в основном из-за осанки – плечи согнуты, носки вместе, бесконечные ноги демонстрируются не с лучшей стороны, так как Тэш сгибает колени, и получается, что она такого же роста, как и окружающие.

Александра пригласила Тэш пораньше специально. «Курсы повышения уверенности в себе», – так она объяснила это Паскалю. Мать знала, насколько важно, чтобы Тэш пообщалась с остальными членами семьи – в особенности с Софией и Касс – и пообщалась на равных.

– Мам, перестань так меня разглядывать. Ты ведь знаешь меня уже двадцать три года.

– Прости, дорогая, – Александра забыла, что перед ней сейчас сидит настоящая живая Тэш. Великий проект по усовершенствованию. – Я просто думала о том, как хорошо ты выглядишь.

Тэш была удивлена. Ее мать как-то странно это сказала. Может, она и в самом деле выглядела лучше? Боже!

Если сейчас она выглядит «хорошо», то, значит, раньше выглядела просто ужасно. У Тэш снова упало настроение. А еще она умирала с голоду.

– А когда приедет Макс?

Опять за старое. Хорошо бы сейчас вволю наесться шоколада.

– Не знаю. Он поехал навестить отца в Штаты.

– А чем он занимается?

– Люсьен? Кажется, что-то вроде банкира. Как и отец.

Тэш закусила губу, она была на грани того, чтобы рассказать о своей вине перед Максом.

Громко хлопнули двери, и где-то в задней части дома послышались два голоса, говорящих на французском.

– Отлично! – лицо Александры просветлело. – А вот и Паскаль. Он где-то мотался целый день, чтобы не видеть, как ты приехала. Ты знаешь, как плохо он умеет хранить секреты. Он не хотел испортить тебе сюрприз.

Тэш решила придерживаться тактики молчаливого любопытства, хотя и была заинтригована.

На кухне они обнаружили Паскаля и Жана, беззубого старого сторожа, который «управлял поместьем» (в возрасте восьмидесяти лет единственное, с чем он мог «управиться», – это дойти до дома, а потом обратно, чтобы выпить чашечку кофе с Паскалем). Оба выглядели очень довольными.

– Наташа! Cherie!

У Паскаля всегда был несколько озадаченный вид, не важно, пьян он был или трезв. Наверное, такое впечатление создавалось из-за больших водянистых серых глаз, выделявшихся на его пышущем здоровьем загорелом лице с гигантским галльским носом. Еще у него была байроническая грива непослушных каштановых волос, которые делали Паскаля похожим на человека, только что прошедшего сеанс электрошока.

– Выглядишь замечательно.

Он наклонился и поцеловал падчерицу. От него пахло дорогим лосьоном и французским табаком.

Тэш решила, что вся эта лесть и белое вино оказывают на нее странное воздействие. Не то чтобы возбуждающее – скорее нервирующее.

– Спасибо. Какая замечательная вещь! – сказала она, восхищаясь блестящей металлической кофеваркой.

Кухня выглядела странно – что-то среднее между деревенской кухней с высушенными цветами и выставочным залом «Занусси». Ее мать о чем-то шепталась с Паскалем, который раздувал щеки в своей характерной манере и что-то отвечал по-французски. Александра, казалось, была не согласна. Паскаль покачал головой и снял свой пиджак (Тэш поразило, что он в такую погоду носит пиджак. Даже сейчас, после заката, дом все еще был раскален от жары). Отчим налил себе стакан красного вина.

– Наташа?

Паскаль жестом указал на бутылку. Стоит ли? А почему бы и нет?

– Да, пожалуйста.

Он налил еще три бокала.

– Это из моего собственного винограда. Но вино я делал не сам. Завтра увидишь мой виноградник и познакомишься с моими… э… соседями… – Он снова раздул щеки, подыскивая подходящее слово. – Они делают вино!

Похоже, этот факт его забавлял.

Тэш обожала Паскаля – он был очень открытым, забавным и страстным человеком. Он также мог быть безмерно мрачным, но в этом виноваты его горячая кровь и французская эмоциональность, по крайней мере, так говорила Александра.

– У нас тут вышел небольшой спор.

Паскаль недовольно поглядел на жену.

– Дело в том, дорогая, – Александра поглядела на дочь сквозь ресницы, на ее губах играла очаровательная улыбка, – Паскаль считает, что ты не сможешь оценить всего великолепия нашего подарка до утра – хотя это и означает, что ему придется весь вечер говорить по-французски, чтобы не испортить сюрприза. Мне кажется, что подарок понравится тебе даже сейчас. Что скажешь?

Тэш перевела взгляд с Александры на Паскаля, который пожал плечами. Затем посмотрела на Жана. Он улыбнулся ей своими деснами. Она еще отпила вина. Оно оказалось неожиданно терпким.

Лучше принять сторону мамы, наконец, решила она, чувствуя, как тепло вина разливается внутри. В конце концов, какая разница? Обычно сюрпризы Александры сводились к новой одежде, в которой дочь выглядела толстой.

– Хорошо, хм… давайте… – Тэш заметила, как щеки Паскаля надулись. – Мне бы хотелось получить подарок сейчас.

Александра выглядела довольной. Паскаль стал надевать пиджак.

– Паскаль, ты что, – испугалась Тэш. – Я не хотела тебя обижать, и если…

– Я надеваю пиджак, потому что твой сюрприз находится снаружи, – сердито ответил Паскаль.

– О!

И все вместе они вышли в душную темноту ночи.




Глава четвертая


На улице большая мраморная луна освещала тусклым искусственным светом камни двора, изменяя их очертания и превращая их в декорации в экспрессионистском стиле.

Прохладный ветерок дул в лицо Тэш, пока она неуверенно шла в полумраке. Все было тихо. Кроме приглушенных шагов было слышно только стрекотание насекомых в траве. Как бы все было замечательно, если бы не приезжающие завтра родственники.

Паскаль шел впереди, он направлялся к высоким двойным дверям конюшни. Тэш следовала за ним, тихонько икая. Она не заметила фургона, прикрепленного к стоящему неподалеку джипу отчима.

Внутри просторного помещения было темно и раздавалось эхо, как в заброшенной церкви. Ноздри Тэщ заполнил теплый сухой запах соломы и навоза.

Из глубины темноты послышалось недовольное фырканье.

Паскаль споткнулся обо что-то, раздался громкий лязг.

И снова фырканье.

– Где выключатель? – засмеялась Александра, шаря рукой по стене.

Тэш запнулась о тот же предмет, что и Паскаль. На этот раз фырканье сопровождалось яростным ржанием.

Внезапно все пахнущее плесенью каменное здание с его тяжелыми деревянными перегородками и металлическими засовами, звенящей коллекцией ведер, пустым сеновалом и деталями старинных машин, покрытых толстым слоем пыли, заполнилось грубым неоновым светом.

– Как хорошо, что мы перед вечеринкой заменили проводку, – радостно щебетала Александра. – Откуда здесь весь этот мусор? – Она подняла ведро довоенных времен.

Тэш пристально вглядывалась в дальний конец помещения. Неужели лошадь? Не может быть!

– Viens[9 - Иди(фр.)], – предложил Паскаль. – Познакомься.

Тэш слабо улыбнулась и двинулась навстречу животному. И, правда, лошадь! Ее мысли беспорядочно метались.

Но почему же они дарят мне лошадь?

Тэш с сомнением приблизилась к большому гнедому коню. У него были изумительное зигзагообразное пятно и такой розовый нос, как шар для снукера. Еще раз фыркнув, конь попятился назад. Глаза у него горели.

– Привет, приятель.

Она посмотрела ему в глаза и прикоснулась к сердитым красным ноздрям. Конь ударил копытом о каменный пол, звук был похож на стук молотка судьи; морда животного поднялась в яростном сопротивлении.

Александра оказалась рядом с Тэш и обвила ее руками.

– Разве он не великолепен? – прошептала она таким голосом, как будто они были в библиотеке. – Гнедой, как Сэмион. Я знаю, что тебе нравятся гнедые.

Сэмион. Тэш вздрогнула.

С раннего возраста все французские дети одержимы манией иметь собственную лошадь. А Тэш в возрасте восьми лет прошла через классическую стадию, которой боятся все учителя начальной школы. Все ее истории были о лошадях, все рисунки изображали пони, лошади фигурировали даже в задачках по математике.

Мало у кого из детей было столько возможностей, как у Френчев. Заботливый отец купил каждому по лошади и поместил их в старинной конюшне. Джеймс Френч даже провел несколько выходных вне площадки для гольфа, сооружая детям загон. Позднее, как результат нытья Софии, у них появились всепогодный манеж и несколько сверкающих барьеров для прыжков.

Однако дети мало ценили свои возможности. Мэтти неохотно катал сестер по деревне, но с удовольствием занимался регби и сбегал от надзора родителей, чтобы выпить и покурить с приятелями из закрытой школы. София наслаждалась только соревнованиями и считала, что успех прямо пропорционален затратам. Для нее разъезжать по полянам и заниматься дрессировкой в загоне было занятием невыносимо скучным. Что ей действительно нравилось, так это гарцевать по игровой площадке на пони с уздечкой, украшенной розетками из красного сатина. К удивлению своих соперников (и в особенности их родителей), она проводила большую часть времени, украшая уздечку.

У Софии не было ни желания, ни навыков для тренировки лошади. Но она убедила отца купить ей для соревнований великолепную кобылу – арабскую полукровку, стоившую кругленькую сумму. Эффектная маленькая гнедая, Харлот О'Хара, выигрывала все состязания; София без зазрения совести собирала призы. Она вскоре стала постоянным членом команды Клуба наездников и нарочно рассказала об этом Тэш, которая никогда ничего не выигрывала. Все дети и презирали Софию, и подлизывались к ней. А их матери – просто презирали.

И никто не обращал внимания на Тэш, на заднем фоне бесцельно катающуюся на грязном, прожорливом Шеймосе.

И пока София выпрашивала новые брюки для верховой езды и привлекающий внимание фургон для перевозки лошадей, Тэш терпеливо и тайно сражалась со своим хитрым, упрямым серым пони, у которого привязанность к еде перевешивала привязанность к хозяйке. У него был тяжелый характер, поэтому ей приходилось быстро учиться и ко всему привыкать. Едва заметная во все удлиняющейся тени сестры, Тэш стала достаточно хорошей наездницей. Она была достаточно рассудительной, чтобы понять, что медлительный жеребец никогда не победит яростную Харлот; поэтому она редко участвовала в соревнованиях, наслаждаясь вместо этого тихими поездками в одиночестве или захватывающим шумом охоты. Это приводило Джеймса Френча в бешенство: он считал, что его младшая дочь была невыразимо никчемной.

Но Тэш, обладая хитрой изобретательностью, на которую способны только застенчивые дети, постоянно соревновалась сама с собой.

На летних каникулах София слишком обленилась, чтобы дрессировать свою дорогостоящую лошадь дома, вдали от славы. Тэш же добросовестно заставляла себя вставать каждое утро, разогревать негибкие ревматические суставы Шеймоса, пока солнце для него не стало слишком горячим.

И только затем она тайно выводила Харлот и, мучимая угрызениями совести, шла с ней на поле в тридцать акров за Даун Копсе, которое не было видно из дома. Там, под присмотром коров, задумчиво жующих траву, она наслаждалась мягкой податливостью кобылы, за минуты обучая ее движениям, на обработку которых у Шеймоса уходили долгие, кропотливые часы работы.

Сейчас Тэш со смущением вспоминала то детское удовольствие, которое она испытала, поняв, что животное гораздо больше любит ее. Это настолько радовало ее, что Тэш не обращала никакого внимания на злобное презрение отца.

Девочка постоянно жила в страхе, что ее секрет откроют. Но никто не удивлялся, когда Харлот – известная своей выездкой без упражнений – становилась все более и более податливой при незначительных усилиях Софии. Все просто решили, что техника наездницы незаметно улучшилась.

Иногда, испытывая приступы эгоизма, Тэш желала, чтобы ее секрет был раскрыт. Ей так хотелось, чтобы высокомерные, презрительные матери лошадников и их придирчивые отпрыски наконец-то узнали, почему «скромница Френч», как они ее окрестили, совсем не интересовалась соревнованиями. Но, с другой стороны, ее пугала возможная реакция отца. Джеймс любил Софию до безумия, а Тэш, закаленная его сарказмом, уже тогда понимала, как жизненно важно для Софии было производить на него впечатление. Джеймс Френч приходил в дурное настроение, когда его подводила Тэш; но если бы его подвела София, то от криков осыпалась бы штукатурка со стен и разбились бы стекла восемнадцатого века. И еще Тэш знала, что ее старшая сестра – напускающая на себя веселое безразличие – просто сломается, если обман раскроется.

А позднее случились такие ужасные события, что после них никто бы уже и не поверил Тэш.

Джеймс Френч – не меньший любителей состязаний, чем его старшая дочь, – очень удивлялся тому, что София, так мало работая с кобылой, получала все призы, в то время как эта никчемная Тэш, которая постоянно пахла лошадьми, терпела полное поражение. В тайне он стыдился низкого положения Тэш в спортивных рейтингах и давал выход своему возмущению, вкладывая все больше и больше денег в Софию. Ни один тренер не был для него достаточно хорош, ни одно седло не казалось Джеймсу слишком дорогим.

Он словно бы не замечал, что, сколько Тэш ни укорачивает свое стремя, ее ноги все равно болтаются у толстых маленьких коленей Шеймоса. А Тэш любила Шеймоса, несмотря на все его недостатки, и не хотела другого коня. Этого не хотела и София, боявшаяся, что Тэш купят взамен более подходящую лошадь.

И вот однажды, вернувшись домой после своего первого, ужасного семестра в закрытой школе, Тэш обнаружила, что ее старый щетинистый друг продан, а его место занял огромный гнедой мерин, почти не дрессированный, с больной спиной и тяжелым характером.

Сэмион.

Джеймс Френч, радуясь, что ему удалось подешевле приобрести нового коня для младшей дочери, не понимал, что двенадцатилетней девочке не место на этой машине по разрушению человеческих костей. Тэш боялась Сэмиона. И Сэмион это чувствовал. Тэш ненавидела его за то, что он заменил ленивого старого Шеймоса. И Сэмион отвечал ей взаимностью.

Но строптивый, раздражительный новичок все-таки не заслужил такой короткой жизни и столь мучительной смерти.

– Он замечательный, – принудила себя сказать Тэш. – И вправду очень похож на Сэмиона.

Большой конь – он действительно был намного выше Сэмиона – слегка потянулся к ней мордой, а затем обнажил зубы.

– У кого вы его взяли? – с надеждой спросила Тэш.

– Не взяли, – гордо поправил ее Паскаль. – Он твой. Мой отец отдал его с… э…

– Со своего ипподрома, – закончила Александра, не в силах сдержать восторга. – Его мать участвует в скачках с препятствиями. Он сэлльский французский жеребенок, правда, не знаю, что это значит.

Ничего себе жеребенок! Тэш стало плохо.

– Спасибо, – прошептала она онемевшими губами, понимая, что Александра и Паскаль не должны догадаться, сколько болезненных воспоминаний они разбудили своим подарком. – Спасибо большое. Оно… он замечательный.

– Отец Паскаля обучал его для прыжков, готовил для одного из своих сыновей, но с конем было много проблем, – продолжала в восторге Александра. – Он еще маленький – лет пять, если не ошибаюсь. Как мне кажется. Ты можешь ездить на нем все лето, а затем забрать его с собой, если захочешь. Или держать пока здесь. Паскаль будет гулять с ним по винограднику.

– Мама, если ему пять, то он уже не жеребенок, – произнесла Тэш сквозь стиснутые зубы. – Он совершенно взрослый жеребец.

– Нуда, только чуть-чуть… темпераментный, – засмеялся Паскаль, когда гнедой начал бить копытом. – Но Ксандра сказала, что ты очень хорошая наездница.

«Мама, если бы ты только знала!»

Молодой жеребец потерял к ним интерес и начал мрачно хватать сено из кормушки.

Слезы увлажнили глаза Тэш. Она так долго удерживала Сэмиона на задворках памяти, изо всех сил стараясь заблокировать самый постыдный из своих секретов. Стараясь не показать матери, как она расстроена, девушка отвернулась, яростно моргая.

Тэш поняла, что у нее пропал аппетит.

В кухне на большом исцарапанном дубовом столе стояла пустая бутылка из-под красного вина, а рядом блаженно храпел с открытым ртом Жан.

Паскаль просто улыбнулся и, пожав своими широкими плечами, достал праздничное шампанское.

– Pour le cheval rouge[10 - За гнедого (фр.).], – театрально произнес он, разворачивая золотистую фольгу.

Тэш дрожала от мучительных воспоминаний. Звук пробки, вылетающей из бутылки, показался ей оглушающим, как выстрел гуманного убийцы.




Глава пятая


– Том, только посмотри, посмотри на все эти лодки! – сказал Мэтти Френч своему семилетнему сыну, когда они приближались к Шербургу.

Было невыносимо жарко. Его глаза болели от раннего утреннего солнца, и голова слегка кружилась от запаха дизельного топлива.

– Пойдем, найдем Тора и Салли, – предложил отец в надежде увести сына с палубы.

– Еще пять минуточек, пожалуйста?

Том впервые был на корабле и поэтому пребывал в возбуждении. У Мэтти не хватило смелости лишить ребенка минутного удовольствия.

– Ладно.

Отец снова погрузился в чтение газеты «Гардиан». Он попытался сосредоточиться на проблеме ядерного оружия и забыть о своем гастрите.

– А бабушка Лекси будет нас встречать на причале?

– Нет, – Мэтти улыбнулся. – Мы поедем к бабушке на Одри.

– Замечательно!

Одри звали их «ауди», ветхую и грязную белую машину. Мэтти, в высшей степени не одобрявший загрязнение Лондона, ездил на работу на горном велосипеде. Но Салли, его жена, настояла на необходимости купить машину, чтобы возить детей.

– А как зовут этот корабль? – Том указал на ржавый буксир.

– Мейбл, – промычал Мэтти. Ему уже стала надоедать игра «окрести корабль», которую они начали с Томом в Дувре.

– А этот?

– Ле Бакстер.

Том захихикал. Миссис Бакстер была его учительницей.

– Миссис Бакстер сказала маме Родни Брауна, что ты левый, – заявил Том, раскачивая скамейку на которой сидел Мэтти. – А что это значит? Что ты левша и делаешь все только левой рукой, да?

Мэтти рассмеялся.

– Не совсем. – Он поднял Тома и усадил на колени. – Я, мой дорогой, сознательный независимый режиссер документальных фильмов. Ты знаешь, что это означает?

Том покачал головой и начал играть с часами отца.

– Это означает, что мы временно на мели, и поэтому мне приходится делать кучу скучной работы для ВОИС[11 - Всемирная организация интеллектуальной собственности.], чтобы у тебя, Тора и мамы были деньги, до тех пор пока я не получу другой заказ.

– А что такое ВОИС?

– Это законодательный кошмар.

– А что значит законодательный?

Иногда Мэтти жалел, что его сын и наследник такой любознательный.

– Что-то вроде математики.

Для начала и так сойдет. Мэтти огорчало, что в последнее время мысли постоянно крутились вокруг денег. Если бы только с «Четвертым каналом» все получилось. Нет, не стоит об этом думать.

Все было бы хорошо, останься они в Холборне, говорил себе Мэтти – его старая квартира выглядела безобразно, но от нее было рукой подать до Уардоу-стрит, а дети так любили ходить в Ковент-Гарден и смотреть представления. С другой стороны, как часто подчеркивала Салли, дом в Ричмонде был настоящей мечтой. Очень, очень дорогой мечтой. И сейчас, когда они ждали еще одного ребенка, Мэтти беспрерывно боролся с надеждой на то, что в один прекрасный день он проснется и все это окажется всего лишь сном.

Может, отец Салли одолжит ему тысяч пять или около того? Чтобы просто выбраться из затруднения. Как же – самодовольный старый сноб. Мэтти передернуло. Если и поможет, так снова начнет настаивать, чтобы Мэтти присоединился к семейному делу. Пусть старый распутник лучше подождет, пока не вырастет кто-нибудь из отпрысков Софии. Или, может, старушка Тэш найдет себе милого, скучного горожанина и произведет на свет исполнительных потомков.

– А когда приедет Нилли? – Тому стало скучно с отцом, уставившимся в пространство.

– Ох, – Мэтти почувствовал укол вины. Он даже не подумал об этом. – Я позвоню ему, когда приедем к бабушке.

Мэтти знал, что с Найлом пора что-то делать. В последнее время он с головой ушел в свои проблемы и лишь послал своему другу открытку, сообщавшую, что Найл приглашен вместе с ними во Францию. Но не получил ответа. И каждый раз, когда Мэтти хотел заняться Найлом, появлялись какие-то срочные дела, и он так изматывался на работе, что забывал. К тому же ирландский агент его друга-актера и кинокомпания, с которой он сейчас работал, категорически отказывались назвать место пребывания Найла; они опасались, что бульварная пресса снова создаст Найлу плохую репутацию, как уже было пару лет назад, когда газетчики раздули слухи о пьянстве.

Найл О'Шогнесси, тяжело переживающий развод, похоронил себя в Ниме, снимаясь там в ужасных малосерийных проектах.

«Чертова Лисетт! – с яростью подумал Мэтти о красивой, очаровательной и невероятно коварной жене Найла, которая сейчас расслаблялась в Штатах со своим богатым и испорченным любовником. – Бедный, глупый, брошенный Найл. Последний ирландский романтик».

Мэтти знал, что должен вытащить своего постепенно спивающегося друга из той ямы, в которую он сам себя закапывает.

А что бы он сам сделал, если бы Салли убежала с безмозглым подонком, у которого из шелковых карманов дорого костюма сыплются десятифунтовые купюры. Скорее всего, то же, что делает сейчас Найл, – напивался бы до смерти.

– Я позвоню ему, когда приедем к бабушке, – рассеянно повторил Мэтти.

Они уже почти причалили. Странные, соломенного цвета крепости возвышались, как средневековые руины, по обеим сторонам песчаной равнины. Пейзаж больше напоминал Тель-Авив, чем Шербург. Мэтти собрался с мыслями.

– Вперед, мой друг! – Он поднял сына и заключил его в объятия. – Давай спасем маму от цепких лап чудовища под названием дьюти-фри.

Во Франции машину вела Салли. Она считала, что Мэтти был ужасным водителем даже в лучшие свои времена, хотя никогда и не критиковала мужа.

Они медленно выехали из Шербурга. Салли посмотрела на детей на заднем сиденье. Малышка Тор спала, одна светлая косичка печально торчала вбок. Том, с блестящими глазами, без конца задавал отцу всевозможные вопросы.

В последнее время Мэтти постоянно выглядел уставшим. И совсем забросил свою книгу. Когда-то Салли была недовольна страстью Мэтти описывать все беды этого мира в черно-белых красках. Сейчас она скучала по приглушенному стуку клавиатуры и жужжанию процессора после полуночи.

Плохо, что она не успела помыть голову. Ее свекровь всегда выглядела так эффектно.

Салли очень хотелось снова увидеть Паскаля и Александру. Они были такими веселыми – а Мэтти так нужен отдых. Это был их первый полноценный отдых, не считая медового месяца восемь лет назад. Даже тогда Мэтти взял, с собой в Ирландию портативную видеокамеру и готовил какой-то проект, который, как обычно, так и не вышел на экраны. А новобрачная проводила больше времени с Найлом и Лисетт О'Шогнесси, чем с молодым мужем.

Они остановились у переезда, пыльный поезд неторопливо волочил свои тяжелые вагоны. Салли посмотрела на высокого, худого, невозможно красивого мужчину, сгорбившегося на пассажирском сиденье рядом с ней: на лоб надвинута поношенная фермерская шляпа, а на ногах разные носки. В последнее время отношения между ними стали натянутыми, ссоры становились все более горячими, а обвинения – более обидными. Это служило выходом яростному отчаянию из-за постоянной нехватки времени и денег. Но муж все же обнимал ее живот с еле заметной улыбкой.

– Все в порядке?

Он лениво играл с прядью светлых волос, которая торчала из ее наскоро сделанного хвостика на затылке. Солнечный свет, проникающий через сломанный люк, придал глазам Мэтти глубокий оттенок, сделав их похожими на жидкое золото.

– Все хорошо, – ответила Салли, поспешно включая передачу, так как машина, ехавшая за ними, уже начала нетерпеливо гудеть. – Поспи немного.




Глава шестая


Тэш проснулась вся в поту, наполовину сползя с кровати. Каким-то образом ее простыня оказалась на другом конце комнаты.

Что же ей снилось? Она покосилась на свои часы, но не смогла сфокусировать взгляд.

В висках стучало. Не надо было пить столько вина. У Тэш было чувство, что она сделала вчера что-то постыдное. Плакала? Нет, кажется, не плакала. Упала в обморок? Вполне возможно. Пела «Дом восходящего солнца», стоя на голове? Сомнительно. Она обычно приберегала подобный номер для вечеринок игроков в регби.

Тэш заметила тонкие полоски холодного белого света, сочившегося сквозь жалюзи. Видимо, раннее утро.

«Я встану и отправлюсь на длинную прогулку, займусь спортом и начну новую жизнь» – приняв это решение, Тэш тут же заснула.

Зазвонил дверной звонок.

За дверью стоял Хуго.

Не говоря ни слова, он наклонил свое красивое лицо и поцеловал ее в губы с волшебной нежностью.

– Тэш, дорогая, проснись, уже половина одиннадцатого.

Тэш прищурилась и вернулась в реальность. У ее кровати стояла Александра и держала чашку чая.

– Должно быть, ты очень устала вчера вечером. Даже легла спать в одной туфле.

– О боже, мама! – Тэш потянулась за отброшенной простыней. – Я была пьяная.

– Это точно. – Александра засмеялась и исчезла за дверью. – Завтрак внизу. София и остальные появятся только к обеду.

Тэш отхлебнула чаю и лениво потянулась, скинув туфлю. Сейчас нельзя переживать из-за того, как она вела себя вчера вечером. Тэш все еще чувствовала себя замечательно тепло и сексуально от прикосновения Хуто во сне. Она закрыла глаза и оживила в памяти поцелуй.

Но эйфория продолжалась недолго.

Когда Тэш, пошатываясь, вошла в кухню в надежде получить здесь крепкий кофе, круассаны и какую-нибудь английскую газету, то обнаружила вместо этого лишь половину грейпфрута, Паскаля и наполовину собранную сбрую.

– Как же это делается? – нетерпеливо простонал отчим, пытаясь присоединить ободок к удилу.

– Дай, помогу. Нужна уздечка. – Тэш начала собирать вместе мягкие, толстые полоски кожи.

– Ты уже… э… recuperet.. э… оправилась от вчерашнего?

– Э… да. Вроде бы. А что я вытворяла?

– Ты пела «Дом……. э… quelque chose[12 - Как же это (фр.).]… и стояла на голове. Затем ты расплакалась и потеряла сознание.

– На самом деле? Боже!

– Александра сказала, что это я виноват, что-то не то приготовил.

Паскаль фыркнул.

– Ну… у меня очень нежный желудок.

– М-м-м. – Паскаль начал стучать пальцами по столу. – Я достану selle для твоего коня.

Он хихикнул, вскочил и выбежал из кухни.

Трясущимися руками Тэш налила себе чашку кофе и задумалась: а стоило ли Великобритании присоединяться к Европейскому сообществу?

Чуть позже она стояла у деревянной перегородки и смотрела на оскаленные зубы своего нового дареного коня, держа в руках его «selle» (оказалось, что так по-французски называется седло). Гнедой смотрел на нее презрительно. Паскаль несколько раз называл ей его имя, но Тэш так и не запомнила.

– Я буду звать тебя Снобом, мой французский друг.

Конь презрительно фыркнул в ответ.

Она надевала на него сбрую добрые пятнадцать минут, уворачиваясь от укусов и ляганий копытом. Тэш пришла в отчаяние. Она уже очень давно не ездила верхом и, наверное, даже не сможет вставить ногу в стремя.

Почувствовав ее неуверенность, Сноб потащил девушку в сторону; его красные глаза горели демоническим огнем.

Снаружи, на ступенях дома, сидела Полли, одетая как скво.

– Хау, – сказала она, приветствуя Тэш на индейский манер.

Тэш слишком нервничала, поэтому только мрачно улыбнулась в ответ.

– Какая у тебя большая cheval![13 - Лошадь (фр.).] – закричала Полли.

– Что? Ах да.

Сноб кружился вокруг Тэш. Казалось, что седло слишком высоко. И, скорее всего, даже если она и подпрыгнет так высоко, чтобы достать, то перевернется и упадет с другой стороны. Пока Тэш размышляла, Сноб смотрел на нее с французской неприязнью. Он выглядел как лис – рыжеватые уши дергались, хвост на конце был соломенно-желтый.

Тэш почувствовала, как внутри нее возрождается безмерная любовь к лошадям.

– Хорошо же, снобистский лис. – Нет, это не звучит. – Рыжий Сноб. Нарекаю тебя этим именем и благословляю тебя и всякого, кто опустит на тебя седло.

И с ловкостью, поразившей ее саму, Тэш запрыгнула на лошадь.

Сноб (хотя он оставался в полном неведении относительно того, что это его новое имя) был крайне раздражен, лишившись законного развлечения – наблюдать, как на него пытаются взобраться. Глубоко обиженный, конь встал на дыбы и скинул Тэш.

– Tu tombes![14 - Ты упала! (фр.)] – закричала Полли.

Она смеялась так громко, что тоже скатилась со ступеней на землю. Появилась Александра и стряхнула пыль с рыдающей маленькой скво.

– Как ты, дорогая? – спросила она у Тэш.

– Просто… потрясающе. – Тэш потерла спину.

– Где-то через час Паскаль собирается показать тебе виноградник.

И Александра снова исчезла в доме.

Тэш потребовалось ровно пятьдесят пять минут, чтобы снова взобраться на Сноба. Он применил все уловки, описанные в специальной литературе. Кружился вокруг, вставал на дыбы, кусался, убегал прочь и даже ложился на землю. В качестве завершающего смертоносного удара конь прижал Тэш к стене, о которую она старалась опереться, чтобы залезть на него.

И только в тот момент, когда Паскаль вышел во двор сказать, что будет готов через полчаса, только тогда Сноб стоял смирно, как старый велосипед, пока Тэш садилась верхом.

Они быстро проехались по маленькому загону, споря по каждому поводу. Тэш хотела ехать медленно, Сноб предпочитал галоп. Тэш хотела повернуть налево, а Сноб – направо. Затем, решив, что на сегодня хватит, конь снова уверено скинул Тэш на землю. А потом бегал вокруг нее, высоко задирая голову и не даваясь в руки.

Когда Тэш наконец завела перевозбужденного гнедого и стойло, она была вся в синяках и чувствовала себя подавленной и униженной.

Ей хотелось пойти в душ, чтобы смыть пот и грязь и успокоить ноющее тело. Но вместо этого пришлось залезть в ревущий джип Паскаля и на сумасшедшей скорости отправиться смотреть виноградники и старые погреба.

На границе поместья им пришлось в облаке пыли съехать в ров, чтобы дать дорогу красному «пежо». Взбираясь обратно на сиденье, Тэш на мгновение увидела в проносящемся мимо автомобиле волосы цвета черепахового панциря. С болезненной уверенностью она поняла, что это был Хуго Бошомп.




Глава седьмая


Александра была в восторге от того, что Тэш вовсю развлекается.

Очнувшись одна в доме, она решила позвонить Эдди, своему брату-отступнику, чтобы выяснить, когда нужно устроить праздник в честь его прибытия.

Эдди, казалось, не обрадовался ее звонку, и Александру это задело. Он все ворчал и ворчал, что в Нью-Йорке сейчас пять утра. И все-таки ей удалось назначить дату – пятница, двадцать шестое июля. Пятница! Самый подходящий день для праздника! И как раз накануне важного конного состязания в соседней деревне. Все складывается просто замечательно.

В восторге Александра вбежала в спальню и даже не отругала Полли за то, что девочка порылась в ее косметичке и размазала красную помаду по всему ковру.

Напевая «Все, что тебе нужно, – это любовь», она начала просматривать свой гардероб, чтобы отложить вещи дляТэш.

Для Александры деньги никогда не играли особой роли. Есть – хорошо, нет – тоже ничего страшного. Хотя она и признавала, что, выйдя замуж за Паскаля, получила огромное преимущество – могла теперь обладать дорогой и красивой одеждой.

Александра купила это платье не из-за того, что оно было от Ив Сен Лорана и стоило десять тысяч франков. Она приобрела его из-за материала – толстого, тяжелого шелка, который на ощупь был таким теплым и приятным, из-за красивого цвета.

Александра уставилась в пространство, прижимая к груди темно-синий пиджак от Унгаро. В конце концов, красота – достаточно относительное понятие. Такое же удовольствие она испытывала еще студенткой, наблюдая закат в снежных водах залива.

В комнату вошла Полли, исполняя индейский танец дождя и притопывая ногами.

– Сволочь – дерьмо – сволочь – дерьмо! – повторяла она, размахивая огромным куриным пером.

– Полли! – Александра рассмеялась. – Где ты этому научилась?

– Тэш говорила это коню все утро! – Девочка помахала пером. – Мама, а можно у меня тоже будет бойфренд, как и у Тэш?

– У тебя уже есть бойфренд, дорогая. Мишель.

– Мишель в Париже.

Полли сделала кувырок и приземлилась на красную помаду, с платьем на ушах.

– А ее бойфренд в Америке.

Александра пристально рассматривала длинную юбку с цветочным узором.

– А Том не может быть моим другом? – спросила Полли, глядя на мать с пола.

– Том, моя сладкая, твой племянник.

– Mon neveu?[15 - Мой племянник? (фр.)] О-ля-ля! – Встав, Полли снова начала размахивать пером. – Сволочь – дерьмо – сволочь – дерьмо!

И направилась к своему вигваму в саду.

Александра мечтательно примерила божественный костюм, который она купила из-за цвета.

Через десять минут Полли вернулась, голая ниже пояса.

– Маман, там dans la cour[16 - Во дворе люди (фр.)]. – Она подбежала к окну. – Один, два, три, quatre, cinq[17 - Четыре, пять (фр.)]. Пять человек, – она сделала паузу. – И карлик.

Александра разразилась хохотом. Голое тело Полли было перемазано ее красной помадой.

– Пойдем посмотрим, кто приехал.

Она взяла дочь за руку, и они вышли из комнаты.

– Боже, как я хочу пить. – Хуго потянулся и осмотрелся. – Милое местечко. Где же великолепная Александра?

– Зная ее, можно предположить, что не дома, – сказал Бен, вынимая из багажника переносную детскую кроватку Джоша.

Аманда разглядывала через ворота усадьбу. Здесь открывался великолепный вид на долину. Акры чередовались с полосами гигантских виноградников. Далеко-далеко в низине виднелись маленькие рыжеватые пятнышки коттеджей.

«Да уж, это тебе не Лондон, – подумала она угрюмо. – Придется постараться, чтобы не умереть здесь от скуки. – Она пнула ногой курицу. – Боже, хоть бы только Хуго и здесь не нашел лошадей». Аманда мечтала лишь об огромной двуспальной кровати, где можно получить удовольствие, причем в обществе с Хуго.

Она обернулась и увидела, что из дома выходила одна из самых красивых женщин, которых ей доводилось видеть. Такая женщина должна вечно лежать в шезлонге в шелковом халатике и поедать сочный виноград. Аманда просто глазам своим не поверила. На женщине был тот самый красный вышитый костюм от Лакруа, который, по ее мнению, был слишком дорогим, чтобы надевать его на коктейли. А она носит его на ферме!

– Всем привет! Прошу прощения, я наряжалась. Как думаете, это подойдет Тэш? – И Александра покрутилась, демонстрируя костюм.

– Она в него никогда не влезет, – сказала София, но затем увидела обиженное выражение лица Александры и торопливо продолжила: – Как ты, мамочка? Выглядишь потрясающе.

Аманда с удовлетворением отметила, что Александра была намного красивее своей дочери. Черты лица Софии имели ту утонченность и абсолютную симметрию, которые свойственны всем топ-моделям, но, чтобы сделать их выразительными, требовался макияж. У Александры д'Эблуа было более одухотворенное, запоминающееся лицо, полное теплоты и внутренней силы.

– А все благодаря любви и деньгам, дорогая. Это положительно влияет на гормоны. – Александра засмеялась. – Здравствуй, Бен. Привет, Хуто. Рада снова тебя увидеть. – Она поцеловала их обоих. – А ты, должно быть, Аманда. София рассказывала мне, что ты всегда в великолепной форме, не то что мы. Паскаль почистил для тебя бассейн.

Александра почему-то думала, что Аманда была профессиональной спортсменкой. Она широко улыбнулась гостье. Аманда в недоумении смотрела на Александру.

– Полли! – Александра оттащила свою дочь от Хуго, которого та била пером. – Позволь тебя отвлечь и познакомить с Лотти. Возьми ее с собой в вигвам и покажи своих бледнолицых кукол.

– Viens[18 - Пойдем (фр.).], – сказала Полли, чувствуя с высоты своего шестилетнего возраста ответственность перед племянницей, и взяла Лотти за руку.

С темными волосами и оливковой кожей, они выглядели как сестры. Когда девочки уходили, София с ужасом посмотрела на гигантскую красную сыпь на ногах Полли.

– Мама, это не заразно?

– Надеюсь, что нет, иначе давно выкинула бы всю свою помаду. – Александра заглянула в переносную кроватку. – Ну разве он не ангел? – Джош, завернутый в голубое одеяльце, сосал во сне кулачок. – Какой замечательный малыш. Он похож на тебя, Бен.

– К счастью, Бен не срыгивает по три раза в машине, – проворчал Хуго.

– Давайте я сначала покажу няне детскую, а затем все мы что-нибудь выпьем, – объявила Александра.

Бен вынимал последний из коллекции огромных чемоданов из багажника.

– Ах, оставь, Бен.

Александра взяла зятя под руку и повела к дому. София шла за ними. Она ужасно хотела распаковать вещи и устроиться на новом месте. Почему, ну почему ее мать вечно живет в таком хаосе?

Гости сидели на террасе с видом на дикий сад.

– Паскаль обожает луга, – объяснила Александра.

Насекомые танцевали в дрожащей дымке над травой, и долина в отдалении спала под бумажной калькой жаркого марева.

София с радостью отметила, что она перенесла поездку лучше, чем остальные. Аманда выглядела так, как будто ей очень жарко и неудобно в городской одежде. У Хуго был невероятно сексуальный и вместе с тем потрепанный вид человека, только что выбравшегося из постели и направляющегося за кофе. Бен, как всегда, выглядел как бродяга. Жаль, что он не подстригся, волосы у него были длиннее, чем у ее матери.

– Место замечательное, – радостно говорил Бен. – И с прошлого года дом замечательным образом преобразился. Починили крышу?

– Да, еще в октябре. Когда мы только переехали сюда, здесь было ужасно. – Александра повернулась к Аман-де. – Каждый раз, когда шел дождь, мы с Паскалем носились с ведрами, пытаясь поймать капли. Однажды, когда дождь лил две недели подряд без перерыва, мы перетащили единственный сухой матрац в винный погреб и провели десять дней в постели в обнимку. Местные жители решили, что мы убили друг друга.

– Вы по Англии не скучаете? – спросила Аманда.

– Конечно же нет! Кому нужны эти викторианские ценности! Моя мать, француженка, рассказала мне о половой жизни в десять лет. Отец хотел отправить ее в психушку. Британцы так щепетильны в сексе. Так жаль, учитывая, насколько они страстные любовники. Французы любят секс, любят дарить подарки. Любят вино, еду – все, чем я восхищаюсь. Еще бокал?

– Да, кстати, когда приезжает Касс? – поинтересовалась София.

– Думаю, где-то через неделю. Она ждет, когда Маркус освободится. У него сейчас какой-то чемпионат по крикету. Да, чуть не забыла, сегодня утром я говорила с Эдди. Мы будем устраивать вечеринку в честь его приезда. Поможешь мне все организовать?

София просияла. В этой усадьбе можно как следует развернуться. У Паскаля масса нужных знакомств, да и у нее самой тоже. София уже почти видела заголовки в журналах. Как хорошо, что Паскаль настолько богат, что нет необходимости экономить.

– И когда будет вечеринка?

– Где-то в последнюю неделю июля. У меня записана точная дата.

Времени осталось немного. Придется постараться.

– Предоставь это мне, мамочка.

– Разве не замечательно, что Эдди приедет? – промурлыкала Александра восторженно. – Я уже и не надеялась увидеть его снова.

Хуго наполнил себе бокал.

– А чем занимается ваш таинственный брат?

– Ну, в семидесятых он наследовал бизнес отца в Англии, но быстро обанкротился, так что собрался и переехал в Штаты (в основном спасаясь от гнева отца). Вроде бы он основал там какую-то галерею искусств, но снова потерпел неудачу.

– А чем он сейчас занят? – спросила Аманда, заметив, что Хуго не слушает хозяйку.

– Что-то связанное с искусством. Мне кажется, он работает кем-то вроде агента по продажам. Не удивлюсь, если опять сидит без гроша. Может, все еще без гроша. Он с нами не общается, только открытку на рождество прислал. Я выяснила адрес Эдди через отца Паскаля и не оставляла в покое, пока не убедила приехать в гости.

– М-м-м… вот еще что, – Александра смахнула со своей красной юбки слюни спаниеля. – Вместе с Мэтти к нам приедет потрясающий ирландский актер Найл… э… как же его фамилия?

– Неужели Найл О'Шогнесси? – удивился Хуго.

– Да, точно.

– Хороший парень этот Найл. – Хуго лениво потянулся. – У его брата есть ферма в Килдэре – отличное место для охоты. Кажется, от него недавно ушла жена?

– Ты с ним знаком? – спросила Аманда.

Она видела Найла О'Шогнесси в телевизионных спектаклях. Он был необычайно красив. В его облике было что-то восхитительно дикое и романтичное.

– Я как-то провел пару недель с его братом, – ответил Хуго Аманде. – Однажды мы так напились, что полностью разделись и стали купаться в водохранилище. Мы и не заметили, как группа американских туристов засняла все это на пленку, чтобы дома янки посчитали, что это один из «милых» ирландских ритуалов. Мы содрали с них по десять фунтов с каждого.

Бен рассмеялся.

– Это так на тебя похоже. Помнишь, как в Итоне на матче по регби ты сказал новичкам, что они в соответствии с вековой традицией должны голышом обежать вокруг школьной площадки?

– Еще бы. – Хуго широко улыбнулся и подлил себе вина. – Славные были времена.

Аманда нарочито фыркнула, затем вздохнула и вытянула ноги. Она в глубине души любила разговоры о школе.

В семнадцать лет она была зубрилкой, довольно полной и замкнутой в себе, короче – она была заживо похоронена в загородной средней школе для девочек. Ее отец, представитель из мелкой буржуазии, был трудоголиком и верил, что единственное образование, нужное женщине, – это умение вести хозяйство. Он смог наскрести денег, чтобы отправить только одного ребенка, ее старшего брата, в платную школу, где можно было получить так называемое «нормальное образование». Но у Аманды в аттестате были одни высшие баллы, и она поступила на экономическое отделение Лондонской Школы экономики и политических наук. Сейчас Аманда понимала, что второсортная частная школа брата была сборищем для снобистских выходцев из среднего класса, помешанных на спорте. Но в то время ей казалось, что это место для избранных, и она испытывала жуткое чувство зависти, смешанное с первыми яркими подростковыми вспышками полового влечения. Аманда сходила с ума по самодовольным школьным друзьям ее брата и одновременно их боялась.

Они спали с ней, потому что ничего лучшего на эту ночь не нашли, а наутро забывали ее имя. Аманда поклялась себе, что однажды все изменится, и начала свой путь наверх.

И действительно, теперь те самые мальчики, которых она и презирала и любила одновременно, хотели ее, потому что Аманда до смерти их пугала и возбуждала в них самые буйные фантазии.

Исключением был лишь Хуго. Аманда сомневалась, что когда-нибудь сможет напугать Хуго. И поэтому она до сих пор оставаясь с ним. Каждый раз, когда Аманда слышала его голос, у нее подгибались колени. Сейчас, развалившийся на солнышке с детской улыбкой на лице и слушающий рассказы Бена о ведении сельского хозяйства, он казался более недосягаемым, чем когда-либо. В его самолюбовании было что-то опьяняющее и в то же время отталкивающее.

– Нашла бы ты себе лучше походящего человека, – недавно сказала Аманде мать. В последнее время они только об этом и говорили. – Кого-нибудь твоего класса, Хуго никогда на тебе не женится. Вода не смешивается с маслом. Ваши отношения себя изжили. Разве ты не хочешь детей? Мы с отцом уже начинаем беспокоиться. У Джули Дин в прошлый вторник родилась третья дочка – я тебе не рассказывала? А она на два года тебя моложе.

Аманда объясняла матери, что для нее карьера на первом месте, что она ненавидит пеленки и что брак не входит в число ее приоритетов. А потом часами плакала.

Истинное положение дел уже начинало просвечивать сквозь внешний лоск, который Аманда постоянно наводила с помощью отговорок. В последнее время понимать Хуго стало все труднее и труднее. Может, заставить его ревновать?

Аманда перестала слушать разговоры гостей и скинула туфли. Слава богу, что, забежав в туалет, она сняла колготки. Ну и жарища!

Хуго, сидевший рядом с ней, задумчиво разглядывал долину. Густые, темно-русые волосы зачесаны назад, длинное и стройное тело вытянуто. Он напоминал грациозную и опасную пантеру. Все-таки нечестно, что некоторым достается такая потрясающая внешность. Как так получилось, что спустя шесть лет он все еще остается для Аманды загадкой? Наверное, это еще одна причина, по которой они до сих пор вместе, хотя она не раз обещала себе, что все кончено. Все остальные быстро ей надоели.

Аманда подняла гладкую загорелую ногу и потерлась ступней о его бедро. Хуго погладил ее с отсутствующим видом, все еще глядя в пространство и погруженный в свои мысли.

Полли, так и не одевшись, выбежала из сада, за ней семенила Лотти.

– Здравствуйте, мои дорогие! – поприветствовала девочек Александра. – Сколько скальпов собрали сегодня?




Глава восьмая


Майкл Хэннеси, стиснув в зубах трубку, вел большое «вольво» с таким видом, как будто это был по меньшей мере танк.

– Куда ты так гонишь? – спросила Кассандра, его жена.

Из-за быстрой езды она не могла разгадывать кроссворд в «Дейли телеграф».

– Надо поторопиться, ведь мы обещали, что приедем в восемь и присоединимся ко всем на аперитив перед ужином.

Касс взглянула на часы: четверть седьмого, времени еще полно.

Касс отложила кроссворд и опустила голову в соломенной шляпе на кожаный подголовник. В Хэнли все прошло великолепно. Теперь надо подумать насчет приглашения сестры.

– Похоже, мальчиков не удастся заманить во Францию, – осторожно начала Касс, глядя на Майкла. – Олли сказал, что ему нужно написать диплом, а Маркус заявил, что он просто не может заставить себя поехать в такое «отстойное» место, кажется, так он выразился.

– Х-м-м.

Майкл нажал на гудок, так как какой-то грузовик вырулил на дорогу прямо перед ними.

– Мы просто обязаны убедить хоть одного из них поехать с нами. Я обещала Алекс.

– Разве Ол не может сделать небольшой перерыв? Тоже мне, писатель!

– Как ты не понимаешь? Это же все-таки диплом. Майкл сделал экспрессивный жест рукой, вильнул по дороге, и встречный велосипедист свалился в кювет.

– У меня нет этой чертовой степени, и посмотри, сколького я достиг.

– Как скажешь, дорогой.

Этот спор был стар как мир и носил чисто академический характер. Касс посмотрела на своего решительного несдержанного мужа: панама съехала на нос, медные пуговицы на блейзере поблескивали, старый школьный галстук находился четко под углом в девяносто градусов – бывший военный, спортсмен, а теперь предприниматель. Пожалуй, нищая юность и отсутствие университетского диплома действительно помогли ему в жизни.

– А вот у Маркуса в этом году с оценками было не очень, – осторожно продолжила она. – Мальчик вполне бы мог пожертвовать двумя неделями своих каникул. Все равно будет спать до обеда.

– Слишком уж Маркус ленив. Ему нужна дисциплина.

Майкл обогнал трактор, едва избежав столкновения с встречной машиной.

– Да, дорогой. Возможно, если ты купишь ему машину.

– Машину! В семнадцать лет! Еще чего не хватало!

– Как скажешь, дорогой.

Она замолчала и начала прикидывать, как можно уговорить мужа сделать подарок младшему сыну, который был ее любимчиком.

– Странно, – произнесла Касс, когда они въехали на безукоризненную наклонную, покрытую гравием подъездную аллею собственного дома. – Должно быть, после вчерашней приборки миссис Тайлер оставила окна открытыми. Надеюсь, она не забыла включить сигнализацию.

Когда Майкл заглушил двигатель, из дома стали явственно слышны громкие, глухие удары.

– Похоже на ту ерунду, которую обычно слушают мальчики, – проворчал Майкл, вылезая из машины.

Бум – бум – бум – бум.

– Боже, я надеюсь, что это не бродяги!

Касс проследовала за своим мужем к двери.

– Если это какие-нибудь чертовы скитальцы Новой Эры, считающие, что можно достичь нирваны посредством акупунктурной практики, я…

И тут Майкл резко замолчал, поскольку из дома донесся ужасающий, леденящий кровь вопль.

Они пробрались внутрь.

Музыка орала просто оглушительно. Звук шел из гостиной слева.

Касс двинулась вперед.

– Ш-ш.

Майкл притянул ее обратно к стене.

Взяв огромный медный подсвечник со стола, рядом с телефоном, он направился к двери в гостиную, спиной прижимаясь к полосатым обоям, словно в полицейских телесериалах.

Майкл с подсвечником в руке резко распахнул дверь в гостиную.

– О господи, Маркус, что здесь происходит?

Касс увидела своего младшего сына, извивающегося посреди в бешеном танце. Его волнистые волосы длиной до плеч разметались по лицу, грязная футболка прилипла к тощей груди. А музыка продолжала орать и визжать.

– Привет, пап, мам! – прокричал Маркус сквозь грохот, сделав в воздухе круг сжатым кулаком и покачивая бедрами.

Этот жест сопровождался притопыванием огромных незашнурованных кроссовок.

Майкл подошел к стереоустановке и выключил музыку. Касс ощупью добралась до дивана и с удовольствием опустилась на него.

– Ты хоть соображаешь, черт возьми, что чуть ли не до смерти перепугал мать? И почему ты, черт возьми, не в школе?

Маркус поднял на отца свои раскосые глаза и промолчал. Затем достал пачку «Мальборо» и закурил.

– Потуши сигарету! – воскликнула мать.

Маркус хихикнул и продолжал курить.

– Ты что, глухой?

Маркус затянулся, глядя попеременно на каждого из родителей.

– Дело в том… типа… вам понравится… – Он сделал паузу для достижения эффекта и забыл, что собирался сказать.

Маркус проходил через стадию развития, когда весь разговор велся на грубом кокни. Можно было десять минут слушать его монолог и в конце понять, что он не сказал ничего, кроме «потрясный» и «крутой», со вставками «м-м» и «э».

– Мам, а почему на тебе такая странная шляпа?

Маркус добрел до кресла и скорее соскользнул в него, чем сел.

– Не твое дело! – проревел Майкл. – Почему ты дома?

– Я… э… получил отставку, понимаешь, старина?

– Нет, не понимаю.

– Отлучение от церкви.

Последовала долгая пауза, во время которой Маркус так скосил глаза, что Касс испугалась, как бы они не выскочили из орбит.

– Ты хочешь сказать, что тебя отчислили? – наконец выдавила она из себя, нервно глядя на Майкла, чье лицо приобрело такой же бордовый оттенок, как и его обгоревшая на солнце лысина.

– Ага… Наконец-то до вас дошло… Ха-ха.

– Но почему, Маркус? – заикаясь, спросила Касс. Как ей сейчас хотелось попросить у сына одну сигаретку, чтобы успокоить нервы. – Почему тебя отчислили?

– Э, – Маркус потер свои сонные глаза, как будто старался вспомнить. – Я… э… типа организовал рейв[19 - Тусовка (англ.)] в кабинете Уилтшира… и все было отлично… а потом была облава.

Майкл не совсем понял, что его сын имел в виду под словом «рейв», но решил не доставлять тому удовольствия вопросом. Он сказал лишь:

– Как ты мог… как ты мог… перед самой игрой!

– Нуда… директор говорил то же самое. – Маркус засмеялся диким отрывистым смехом, который он приобрел вместе с акцентом кокни.

Майкл отчаянно пытался сдержать гнев. Если его давление поднимется еще хоть чуточку, ему понадобится клапан на макушке. Сам не замечая, что делает, он стал набивать трубку пастилками «Олбас».

Майкл вырос в бедности в период между двумя войнами, в девятнадцать уже воевал в колониальной Африке, впоследствии служил на флоте и добился офицерского чина. Выйдя в отставку по состоянию здоровья, он занялся бизнесом, где вскоре достиг определенных высот. И теперь Майкл не понимал своих детей. У Маркуса было больше возможностей, чем у него в свое время, намного больше. Родители не слишком баловали сына, не потакали его прихотям, заставляли трудиться и сурово наказывали за проступки. И, несмотря на все это, Маркус постоянно их подводил. Еще в восьмилетнем возрасте его выгнали из частной школы за то, что намазал клеем стены в уборной директора. Маркус знал об ответственности не больше, чем отец о вязании крючком.

Майкл зажег трубку, и пастилки начали плавиться, издавая странный запах; трубка стала выплевывать черный дым. Майкл с максимальным хладнокровием отложил трубку и уставился на сына. Глядя на пустое, улыбающееся лицо Маркуса, на котором не было и следа стыда, он почувствовал, как его ярость превращается в отчаяние.

– Мог бы пока подождать в школе, может, нам и удалось бы все уладить?

Он мрачно вздохнул.

– Ты что… типа… это случилось на прошлой неделе, старик. Вас не было и… я решил сократить расходы и убраться оттуда.

Майкл встал и направился в свой кабинет. Наверняка он обнаружит на автоответчике несколько яростных сообщений от директора школы. Глядя в окно, отец размышлял, как лучше наказать сына. Наконец он устало крикнул:

– Иди в свою комнату, Маркус, и жди приговора. Сегодня останешься без ужина.

Это было как-то мелко. Но, в конце концов, он сам чувствовал себя незначительным.

– Отстой.

Маркус поднялся и пошел к стерео, чтобы забрать свою кассету.

– И если я еще услышу что-нибудь подобное этому вечером, я… я…

– Чтобы такое придумать?

– Велю парикмахеру обрить тебя налысо.

Впервые за весь вечер Маркус действительно испугался: он кинулся наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

– Пойду позвоню Паркеру, – мрачно сказал Майкл жене, закрываясь в кабинете, чтобы позвонить директору школы.

Касс так и осталась сидеть на диване: руки сжаты в замок, соломенная шляпа все еще на голове. Она посмотрела на коллекцию фотографий на каминной доске. В двенадцать лет Маркус выглядел таким ангелочком. А вот Оливер, подтянутый и красивый в мантии выпускника. Вот ее сыновья обнимают Лабрадора в саду. Они были такими красивыми детьми. Она так ими гордилась. До боли. Над фотографиями в пятнистом старом зеркале Касс увидела свое отражение.

Она всегда была красивее Александры, да и сейчас еще Касс не утратила озорной утонченности кошки, слизывающей с лап сливки. В хороший день, с грамотным макияжем и не после похмелья, она выглядела на тридцать пять. Сегодня же были видны все ее пятьдесят (как говорили ее друзья – сорок восемь). Мысленно приказав себе не забыть нанести немного питательного крема на ночь, Касс сняла шляпу и привела в порядок волосы, сделав глубокий выдох.

Она погрузилась в размышления о Маркусе. Это просто переходный возраст. Осенью мальчик может пойти на подготовительные курсы в Лондоне – она спросит совета у Каролин Тюдор-Уоллес. Кажется, кто-то из сыновей Уиттакера ходит на курсы. Да, курсы это то, что сейчас нужно.

Слегка успокоившись, Касс вернулась мыслями к сестре. Бедняжка Алекс. По сравнению с тем, что вытворяют ее дети, проблемы Маркуса – просто ерунда.

Ей не хотелось оставлять младшего сына одного, пока они будут во Франции. Вдруг он организует здесь один из своих рейвов? С другой стороны, общение с богемной компанией Алекс не пойдет ему на пользу, они ведь еще и Эдварда пригласили. У Касс были серьезные сомнения насчет ориентации ее младшего брата. Вдруг он повлияет на Маркуса в столь восприимчивом возрасте? К тому же этот алкоголик, Паскаль, который вечно шатается повсюду в нижнем белье и с бокалом вина в руке. И что только Александра в нем нашла? Небось вышла замуж только из-за денег.

– Боюсь, дело дрянь. – Майкл вышел из кабинета, почесывая свои редеющие волосы. – Директор сказал, что это последняя капля.

– Боже.

– Как говорится, не стоит причитать над пролитым молоком. Я выпью виски в библиотеке. Ну, теперь я устрою Маркусу веселое лето. Скажи ему, что может забыть о машине. Приготовишь мне горячую ванну, хорошо, старушка?

Он исчез в коридоре. Вздохнув, Касс почувствовала, что ее муж был слишком жесток с Маркусом. Да еще эта идиотская поездка к Алекс. Хорошо хоть София будет там. У Касс всегда повышалось настроение, когда она вспоминала о племяннице, сделавшей столь выгодную партию.




Глава девятая


Паскаль резко затормозил во дворе, так что Тэш чуть не вылетела через ветровое стекло.

– Остальные уже приехали.

Паскаль указал на огромный темно-синий «мерседес» и маленький знакомый красный «пежо», припаркованные рядом.

Тэш вывалилась из джипа и поковыляла к другим машинам, сжимая голову. Она испытала неожиданную радость от встречи с Антоном Виньолом, крепким маленьким виноделом, который управлял виноградниками и который так неистово с ней флиртовал – но стоило ли им пробовать столько сортов вина?

Тэш заметила, что огромная куча чемоданов у «мерседеса» была превращена курицами в туалет.

– Боже мой.

Тут ее поразила отрезвляющая мысль: надо пойти и принять душ прежде, чем ее увидит Хуго, а то он еще примет ее за работницу фермы.

– Пойдем, дорогая. Поздороваемся со всеми.

Паскаль крепко взял ее за руку и потащил к дому.

– Боже, – повторила Тэш.

Паскаль хотел, чтобы падчерица разделила с ним ответственность. Они так хорошо провели время с Антоном, что не успели съездить и приобрести Тэш новый наряд, как он обещал Александре.

«Quand meme[20 - Какая разница (фр.)], – решил он, – Тэш выглядит сексуально и привлекательно в своей мешковатой футболке и с этими бесконечно длинными ногами в черных джинсах и массивных сапогах для верховой езды».

Внутри дома было прохладно и тихо. Резкий, монотонный женский голос послышался из-за дверей, к которым они шли. София. Ей ответил другой голос – мужской, хриплый и спокойный. Тэш остановилась. Хуго. Боже! Она забыла, насколько сильно его любила. Какая невыносимая боль. Слезы отчаяния и презрение к себе.

Теперь она могла уже видеть светловолосого надменного мужа сестры, Бена: он сидел рядом с ее матерью и смеялся. Должно быть, Хуго и София за углом. И конечно, Аманда, – как же по-детски она ненавидела Аманду за то, что у той был Хуго. «Я не могу встретиться с ними лицом к лицу, – подумала Тэш, – просто не могу и все».

Но Александра уже заметила Тэш и Паскаля.

– Ну, наконец-то! – она подставила мужу щеку для поцелуя. – Мы уж не чаяли вас увидеть. Ну, разве Антон не лапочка? – спросила она у Тэш, которая пряталась за Беном и старалась затеряться в глициниях. – Ты здесь всех знаешь, Тэш. Паскаль, это Аманда Бошомп, она очень спортивная девушка. Мне кажется, ты уже встречал Хуго.

– Oui, alio, mon ami[21 - Да, привет, друзья мои (фр.)]. Привет, Аманда, добро пожаловать в наш дом. – Паскаль расцеловал ее в обе щеки. – Привет, Бен. Очаровательные София и Лотти. – Маленькая темноволосая девочка на коленях у Софии явно испугалась, что этот дядя ее поцелует. – А где малыш? Спит?

– Да, он наверху с няней, – с притворной улыбкой произнесла София.

– Боже мой! – выдохнула Александра. – Я совсем о ней забыла. Будь умницей, Паскаль, пригласи ее выпить с нами. Она в salle des chapeaux[22 - Комната наверху (фр.).].

– Мама, мы обычно не… – начала София.

– Какие глупости, дорогая, – весело перебила ее Александра. – Бедняжка, должно быть, умирает от жажды. Мы положим Джоша здесь в тени, если ты переживаешь.

Паскаль весело убежал. София раздавила сжатыми зубами дольку лимона.

Тэш все еще стояла у стены. Единственное свободное место оставалось рядом с Хуго. Сердце ее бешено билось в груди, она не могла ни о чем думать. Все это напоминало ей сцену из какого-то американского сериала.

– Иди, сядь с нами, – поторопила ее мать.

Тэш бросила испуганный взгляд на Хуго, который смеялся над чем-то вместе с Беном. До чего же он все-таки красив. Эти синие глаза, волевой подбородок и римский нос. Тэш показалось, что ей снова шестнадцать.

Александра почувствовала состояние дочери.

– Садись на мой стул, здесь солнечно. А я пойду, налью еще спиртного. Не правда ли, Тэш выглядит хорошо, София?

София думала совершенно противоположное. Копна склеенных волос закрывала лицо Тэш, нескладная фигура одета в ужасную неряшливую одежду.

– Да… ты выглядишь… хорошо, Тэш. Похудела.

– Спасибо, – пробубнила Тэш. – А как ты? Как прошла гонка на воздушных шарах?

Ну почему, почему София всегда выглядела так, как будто ее только что привезли в подарочной упаковке прямо из элитного бутика.

– О, просто великолепно. – София убедилась, что Бен не слушает. – Беа была в восторге. Жаль, что ты не приехала, я же присылала тебе билет. Было много известных людей: семейства Ле Бон, Бранаг, Паула Йетс с этим своим неряшливым приятелем, Джейсоном Коннери, Дилан Самуэльсон – тебе, кажется, он нравился?

– Было дело.

Неужели сестра специально напомнила, чтобы вернуть ее в положение неуклюжего подростка? Да нет, София не имела в виду ничего плохого. В конце концов, она же старалась вовлечь Тэш в великосветскую жизнь семейства Мередит.

На самом деле, как она поняла много лет назад, София была бы в ужасе, если бы Тэш хоть раз приняла ее приглашение. Она приглашала свою младшую сестру на светские мероприятия из приличия, надеясь, что Тэш откажется.

– Рада снова тебя видеть, – сказала Тэш Аманде, чувствуя себя лицемеркой. – Как дела? Ты выглядишь замечательно, – теперь уже искренне добавила она.

Аманда растянулась рядом с Хуго, как гладкая сиамская кошка. Аманда посмотрела на Тэш так, как будто обнаружила в своем бокале слизняка.

– У меня все отлично, – пробормотала она холодно и отвернулась к Бену.

Тэш прикусила губу.

По крайней мере, Лотти любила свою тетю за то, что та могла часами с ней играть и не прогоняла девочку. Лотти взобралась к Тэш на колени и стала играть с ее волосами.

София поинтересовалась с коварной улыбкой:

– А как поживает неуловимый Макс? Когда он приедет?

– М-м-м… ну…

К счастью, в эту минуту появились Аманда и Паскаль, за ними шла Паола со спящим Джошем на руках. Александра и Паскаль снова о чем-то спорили по-французски. Тэш услышала свое имя и слово «vetements». Кажется, это означает «одежда»? Наверное, мама хочет, чтобы Тэш устроила всем показ мод?

– Как у вас дела? – Александра поставила еще две огромные бутылки «Пиммс». – Садись здесь, Паола. Рядом с Хуго. Вот так. Теперь, кажется, все в сборе. Я принесу еще пару стульев.

– У нас закончились продукты.

Паскаль беззаботно пожал плечами, наливая окружающим «Пиммс», а себе вино. София сердито посмотрела в свой бокал. Как всегда, ее мать пригласила гостей и забыла купить хоть какую-нибудь еду. У нее уже начала кружиться голова. Ей ужасно хотелось чашечку чая.

– Паскаль предложил зарезать пару куриц, – засмеялась Александра, вернувшись с двумя голубыми стульями. – Но мне кажется, нам всем лучше сходить в шикарный ресторан.

– Правильно. Так и сделаем, – поддержал тему Бен, который уже умирал от голода.

– Вот и прекрасно. Я заказала столик в «Ла Филатюр» на десять вечера, – объявила Александра.

Все выпили достаточно много. Бену казалось, что он потеряет сознание от голода.

Тэш с восхищением наблюдала за Амандой, поражаясь тому, что у человека может быть столько уверенности в себе. Эта чувственная блондинка сидела рядом с Паскалем в углу и говорила с ним своим низким голосом, на ее губах играла обольстительная улыбка. Паскаль раздул щеки, на лице заинтересованное, возбужденное выражение. Все это время маленькая элегантная рука Аманды, с массивным опаловым кольцом на среднем пальце, не покидала шеи Хуго.

Тэш взглянула на мать. Та была погружена в разговор с Хуго и Беном. Вдруг Александра позвала дочь:

– Дорогая, Хуго и Бен хотят взглянуть на твою новую лошадь. Почему бы вам не сходить посмотреть на нее, пока я приготовлю чай?

София почти неслышно вздохнула. Аманда застонала.

В полумраке террасы Тэш забыла об унижении этого утра с Рыжим Снобом, которого правильнее было бы назвать Ничтожным Хамом.

Вместе с Беном и Хуго они спустились в сад и сквозь высокую траву направились во двор. У Тэш уже кружилась голова. Во дворе она запнулась о чемодан, который уже почти полностью был покрыт куриным пометом.

– Господи Иисусе, София будет вне себя от ярости! – воскликнул Бен, глядя на испачканный багаж. – Тэш, ты в порядке?

– Все отлично.

Хуго решил, что никогда еще не видел настолько неуклюжей девушки.

– Конь здесь, – пробормотала Тэш, не поднимая глаз от земли. – Подождите, я его выведу.

И исчезла внутри. Послышался грохот, это она обо что-то запнулась. Пока Тэт надевала поводья, Сноб дважды укусил ее и больно ударил по голени задней ногой.

Но как только она вывела его наружу, он сразу принял напыщенный вид, словно пытаясь произвести впечатление. Высоко задрав голову и хвост, он продемонстрировал элегантную рысь, покружившись вокруг Тэш: шея изогнута, ноздри горят, как два красных пятна.

– Вот это я называю великолепным приобретением, – присвистнул Хуго.

Он восхищался великолепным экстерьером лошади.

– А как он прыгает? – спросил он у Тэш.

– Как олень. – «Откуда мне знать? У меня час ушел только на то, чтобы сесть на него».

– Великолепное строение для скакуна. Большая грудная клетка, – восхитился Бен.

– Великолепные ноги, – заметил Хуго.

«Мои тоже ничего, – подумала Тэш. – Просто возмутительно, Сноб даже не вздрогнул, когда Хуго провел по нему рукой».

Тэш с удивлением поняла, что ревнует коня.

– Ему лет пять, не так ли? – спросил Хуго у Тэш через плечо, рассматривая зубы Сноба.

– Да.

Ну почему она не может вести себя чуточку оживленней? Пошутить, сказать что-нибудь умное?

– Ему пять, – повторила она беспокойно.

Хуго встал рядом с Беном. Его лицо, которое было спокойным и угрюмым весь вечер, сейчас все светилось, просто расплывалось от радости. До чего же он все-таки красив!

– Я думаю, Бенджамин, что наконец-то нашел себе коня для Бадминтона. – Он расплылся в широкой улыбке. – Никогда не видел столько класса в одной лошади.

В этот момент Сноб захрапел и уставился на Тэш своими слегка подозрительными, красно-коричневыми глазами так, как будто видел ее в первый раз. Затем, глубоко вздохнув, нежно потерся своей благородной головой с необычным пятном о плечо хозяйки и уткнулся своим розовым носом в ее футболку.

Тэш чуть не расплакалась. Слава богу: лед тронулся. Первый небольшой знак доверия.

Отодвинув нос Сноба, она потеребила его за длинные уши, а конь потерся щетинистой мордой о грубую ткань карманов ее джинсов, как будто в знак скрепления их дружбы.

– Хочешь купить у Паскаля коня? – спросил Бен Хуго.

Тэш почувствовала, как горячая волна возмущения прилила к ее щекам. Как смеют они вести себя так, как будто ее здесь нет?

– Он мой, – пробубнила Тэш и почувствовала себя глупо.

Это звучало так по-детски.

– Прости, что?

У Хуго было такое выражение лица, как будто заговорила одна из куриц.

– Я говорю, что конь принадлежит мне, а не Паскалю. Все бумага оформлены на мое имя.

Тэш говорила так быстро, что начала запинаться. Хуго смотрел ей прямо в глаза, на его тубах играла улыбка. Она уставилась на его футболку.

– Ну хорошо, – мягко сказал он. – Я хочу предложить тебе совершенно потрясающую цену. Что ты скажешь…

– Нет! – Сноб потерся об ее плечо. Вызов был брошен, и этого не изменить. – Он не продается, – прошептала Тэш как можно тверже, уставившись в грудь Хуго.

– Послушай, дорогая… – Хуго слегка растягивал слова.

«Как это ранит. Не называй меня „дорогая"».

– Это действительно замечательное животное, и я прекрасно понимаю, что ты хочешь его оставить. Но на те деньги, которые я готов заплатить, ты сможешь купить четырех лошадей.

– Мне не нужен караван из четырех лошадей, – проворчала Тэш.

Бен засмеялся, а лицо Хуго стало очень серьезным. Он переводил взгляд с Тэш на Сноба.

– Я говорю серьезно – я делаю тебе сказочно щедрое предложение.

Он выглядел как маленький мальчик, уставившийся на автомобиль из чистого золота.

– Я т-тоже говорю серьезно. Я н-не хочу его продавать.

Тэш вдруг начала заикаться. «Это что-то новенькое, а все из-за него».

– Но почему, Тэш? – вмешался Бен, который заметил, что разговор зашел в тупик.

– Его мне п-подарили. Паскаль и мама. Я не п-продаю п-подарки.

Она пыталась срочно придумать какое-нибудь едкое саркастическое замечание о дареных конях и их зубах, но была слишком пьяна для этого. Наверняка перед сном что-нибудь придет в голову.

– Послушай, – начал Хуго таким тоном, как будто говорил с ребенком. – Это все очень мило, но ты хотя бы представляешь, сколько стоит перевезти лошадь в Англию? Оплатить карантин, налог, оформить документы на ввоз.

– Паскаль сказал, что я могу оставить его здесь, – проскулила Тэш, пытаясь удержать Сноба, который снова начал бегать вокруг нее.

Она понимала, что ее слова звучат нелогично. Еще утром она с радостью продала бы коня Хуго. Почему же всего лишь одно дружелюбное прикосновение коня так все изменило?

– Но это же полнейший идиотизм! – закричал Хуго, теряя над собой контроль. Девчонка оказалась не просто странной, но еще и упрямой. – Держать такого прекрасного коня в сарае в ожидании, пока его хозяйка соизволит приехать на неделю повидать мамочку и покатается на лошадке по поляне. Он рожден для скачек, это не какая-нибудь толстая кобыла.

Тэш вспомнила Шеймоса и почувствовала ярость. Потом вспомнила Сэмиона: как рыдала, когда этот жеребец ее не слушался, как она отказывалась выводить его, потому что до смерти боялась, как ее высмеивала София и ругал отец, обзывая ее «маленькой ленивой коровой». Затем Тэш вспомнила опьяняющее, волнующее чувство гордости от своей первой удачи. Неизменное чувство восторга от каждого достижения, даже самого маленького. И ранящая несправедливость, грязные интриги, непонимание и невыносимая ложь. Тэш внезапно почувствовала, что это ее последний шанс что-то доказать.

Она посмотрела на Хуго. Боже, как он красив. С отвратительной смесью боли и наслаждения девушка поняла, что любит его всем сердцем.

Когда они с Паскалем возвращались сегодня с виноградника, Тэш столько себе нафантазировала. Она представила, как Хуго стоит у загона и помогает ей укрощать Сноба. Затем он ведет ее за руку к одной из заброшенных служебных построек и там медленно целует каждый дюйм ее тела. В этот момент появляется разъяренная Аманда. Но Хуго просто говорит ей: «Уйди. Я люблю только Тэш», – и продолжает ее целовать. И тут Паскаль начал задавать ей вопросы об английском рынке недвижимости.

Сейчас ее мечты столкнулись с реальностью. Хуго, весь дрожавший от яростной злобы, смотрел на Тэш так, словно она была беззубой старой каргой, которая нагадала ему неудачу перед главным заездом. Тэш ни за что не продаст ему Сноба. Сноб был ее козырной картой, ее шансом доказать свою значимость и оправдаться за ошибки с Сэмионом. Ей очень хотелось заслужить одобрение Хуго, но еще больше ей хотелось сделать все правильно, пусть это и будет трудно. Она должна сделать это в память о Сэмионе и ради собственной гордости.

– Нет, – сказала Тэш. – Я не продам Сноба. Даже не проси.

И, развернувшись на каблуках, она покинула двух друзей, стоявших посреди двора, уводя за собой лошадь.

Как только Тэш оказалась в конюшне, она разревелась.

– Ну, ты и балда, – угрюмо сказала она себе. – Заварила кашу, теперь расхлебывай. Почему, ну почему ты такая сентиментальная?

И как будто в подтверждение ее мыслей, Сноб подло укусил хозяйку за плечо.

– Чертова идиотка! – кричал тем временем Хуго.

– Не продается, – весело фыркал Бен.

– А ты заткнись.

Хуго быстро направился в дом. Бен пожал плечами и начал собирать чемоданы. Он знал, что его друг привык получать то, что хочет. Однако обычно он пускал в ход все свое очарование. Ни разу он еще не видел, чтобы Хуго так злился.

«Должно быть, он действительно очень сильно хочет иметь этого коня, – подумал Бен. – Очень сильно».




Глава десятая


Тэш боялась предстоящего ужина. Она устала, плохо себя чувствовала и меньше всего хотела участвовать в очередных затянувшихся посиделках с выпивкой и пустопорожними разговорами.

К тому же, что бы Тэш не надевала, из-за неровного загара она выглядела как австралийский строитель. Это заставило ее вспомнить о Грэхеме, а от Грэхема ее мысли перешли к Максу. Само собой, настроения это не улучшило.

Она перемеряла все, что мать оставила для нее разложенным на кровати, и теперь чувствовала себя гаже некуда. Юбки либо не надевались на ее бедра, либо не снимались. В топиках она смахивала на заключенную. В конце концов, Тэш решилась надеть мешковатую кремовую шелковую рубашку матери, которая по крайней мере скрывала ее двухцветную окраску и короткую черную юбку, выгодно-демонстрировавшую ее длинные ноги. Плохо, что ей пришлось надеть непрозрачные колготки, чтобы скрыть синяки, которые она получила с утра, во время тренировки со Снобом. В такую жару это создавало ощущение, что на ней надеты три пары теплых кальсон.

– Выглядишь как официантка, – сказала она своему пингвиньему отражению в зеркале.

А тем временем Хуго бегал кругами по комнате, которую им с Амандой отвели в одной из башен усадьбы, ни на минуту не переставая говорить о великолепном гнедом коне.

– В наши дни такие лошади на вес золота, – сказал он, раздраженно попыхивая сигаретой. – Будь конь в Англии, за ним бы уже выстроилась очередь. Вместо этого какая-то неряшливая девчушка считает, что сможет тренировать скакового жеребца такого класса. Скорее он убьет эту тупую корову.

И в раздражении Хуго метнул такой взгляд в окно, что голубь, сидящий на карнизе, чуть не умер от сердечного приступа.

– Тэш Френч с натяжкой можно назвать девчушкой, – отреагировала Аманда, лежа на кровати. – Ей лет двадцать пять, как минимум.

Аманде нравилось дразнить Хуго, когда тот был раздражен.

– Но ведет она себя как капризный ребенок.

– Кто бы говорил.

Обнаженная Аманда растянулась на старинной кровати и стала медитировать. Она увлекалась медитацией и калланетикой. К тому же ей надоели вечные разговоры Хуго об этих чертовых лошадях.

– Ну не может же она быть так привязана к животному, которого ей подарили всего двадцать четыре часа назад? – Хуго снова начал бегать по комнате. – Я думаю, она в меня влюблена. Ты видела, как она меня игнорирует?

– Ты ее тоже игнорируешь, – заметила Аманда, стараясь сконцентрировать внимание на ногах от пальцев до коленей. – Ее все игнорируют.

– Да, но не намеренно, – резко сказал Хуго. – Просто она вся такая никчемная.

– Мне кажется, ты не прав. Тэш просто застенчивая. Почему бы тебе не уделить ей немного своего неотразимого очарования?

– Этой толстой корове? Ни за что. Я лучше пересплю с матерью Бена.

Вообще-то Хуго уже приходило в голову пофлиртовать с этой девчонкой сегодня вечером, но было что-то по-настоящему сбивающее с толку в младшей сестре Софии, в ее странных глазах разного цвета. Хуго пугало, что его смущает эта неуклюжая, молчаливая девушка. Такого с ним еще не бывало.

– Тэш изменит свое мнение, после того как несколько раз свалится с лошади, – вздохнула Аманда. – Просто подожди и увидишь. У нас еще много времени до ужина. Иди ко мне, дорогой.

А тем временем София выясняла с мужем отношения.

– Должно быть, ты оставил его в Париже, Бен!

– Не понимаю как, ведь носильщик спустил все чемоданы. Вряд ли они какой-то пропустили.

– А куда же он тогда подевался?!

София, которая была в ярости, обнаружив, что ее чемоданы от Луис Вьюитон все в курином помете, пришла в еще большее негодование, когда поняла, что чемодан, в котором хранились все ее нижнее белье и повседневная одежда, пропал.

– И что ты мне предлагаешь делать целый месяц? Таскаться по полям в костюме от Шанель и без нижнего белья?

Бену подобное предложение показалось весьма заманчивым.

– Я уже вдоволь находилась с голой грудью, пока была моделью, – в ярости продолжала София.

– Я уверен, что Аманда одолжит тебе что-нибудь.

– Я не могу носить чужое нижнее белье! – закричала София, затягивая пояс на банном халате.

– Хорошо. Завтра съездим в Тур и что-нибудь тебе купим. Купишь джинсы, если они тебе так нужны, – предложил Бен, пытаясь успокоить жену.

Ноздри Софии яростно раздувались. Ей придется снова надеть грязные трусы после душа. Она ненавидела это делать.

– Иди без них, – предложил Бен с надеждой в голосе.

Проигнорировав его предложение, София сполоснула трусы в раковине и повесила на окно просушиться.

Паскаль и Александра возвращались с прогулки со спаниелями.

– Тэш странная девушка, – заметил Паскаль.

– Да, – вздохнула Александра. – Боюсь, что так.

– Мне она нравится. С ней весело. Она напоминает мне тебя.

– Ты серьезно?

– Да. Только… она несчастлива. Очень несчастлива.

– Я знаю.

– Ей не нравится Хуго. Причем антипатия эта взаимная. Он был очень груб с ней сегодня за чаем.

– Бедная Тэш. – Александра вытащила лист из волос мужа. – Мне кажется, дорогой, что на самом деле Хуго ей нравится намного больше, чем следует. Он очень привлекательный мужчина.

– Ты так думаешь? – Паскаль хмуро раздул щеки.

Александра засмеялась.

– Да. Жаль, что он так испорчен. – Она остановилась, глядя через плечо Паскаля. – Разве это не странно? На окне висят трусы.

– Это salle orchidee[23 - Комната орхидей (фр.)].

– Я разместила там Софию и Бена.

– Может, они вывесили флаг в честь победы над Францией?

– Я думаю, что это было бы слишком колонизаторской замашкой даже для Бена.

Тэш сидела в китайской гостиной и смотрела на все ту же уродливую вазу, что и накануне. Ей постоянно хотелось зевать, а глаза сами закрывались от усталости.

Через десять минут она услышала голос Бена и Хуго, которые шли по коридору в гостиную. Чувствуя себя преступницей, но не в силах вынести еще одного диалога на тему продажи Сноба, она бросилась на кухню.

– Выпью-ка я кофе, чтобы не спать на ходу.

Тэш с сомнением изучила блестящую кофеварку и сделала себе чашечку растворимого кофе.

Зашла Паола, согнувшаяся под весом коробки с железными баночками.

– Давай помогу, – предложила Тэш. – Бедняжка. Это нечестно, когда тебя оставляют одну присматривать за ребенком. – Втайне она хотела бы поменяться с няней местами.

– Я не против.

Они бухнули коробку на пол, и Паола начала искать открывашку.

– Твоя мама очень добрая. Она накормила меня супом и сыром.

Тэш улыбнулась.

– Как поживает твоя семья в Италии?

– Все хорошо. Мой брат поступил в университет в Милане, и мама просто счастлива.

Тэш пила кофе и наблюдала, как Паола подогревает баночку с детским питанием.

Через черный ход зашел Паскаль.

– Я ходил покормить твоего коня, а он лягнул меня в рубашку, и теперь мне нужно принять душ… а горячей воды нет.

Загорелые щеки раздулись.

– Мне очень жаль, – посочувствовала Тэш, удивляясь, почему, если что-то идет не так, ей всегда кажется, что она лично в этом виновата.

Паскаль пожал плечами и достал упаковку пива из холодильника.

– Это поможет… как же вы это называете… поддержать дух войска.

Он поставил перед падчерицей одну банку пива и исчез в коридоре.

Тэш предложила пиво Паоле.

– Grazie[24 - Спасибо (ит.)], – симпатичная итальянка улыбнулась Тэш и взяла банку. «До чего же сестры не похожи друг на друга». – Значит, теперь у тебя есть своя лошадь?

– Да, – вздохнула Тэш. – Не было печали…

– В Италии я тоже ездила верхом, – прошептала Паола, вылавливая ложкой питание и одновременно отпивая пиво из банки. – Я очень люблю лошадей. Хочешь, буду тебе помогать?

Она взглянула на Тэш горящими глазами.

– А получится? – Лицо Тэш просветлело. – Я хотела сказать, разве тебе София разрешит?

– У меня же бывают выходные часы. Так ты согласна? Вот здорово! Возможно… – начала Паола и порозовела. – Возможно, синьор Хуго нам поможет. Он изумительный наездник. – «И не только наездник», – добавила она про себя.

– Э… в этом я сомневаюсь, – проворчала Тэш, отхлебнув столько кофе, что он потек по ее подбородку прямо на рубашку. – Черт!

Паола, решив, что вопросом о синьоре Хуго она перешла границу, рассказала Тэш о том, что у Софии нет запасных трусов, и они обе залились смехом.

Когда Паола ушла кормить Джоша, Тэш отправилась навестить Сноба.

Конь угрюмо стоял в углу стойла и не обращал на хозяйку ни малейшего внимания.

– Дружок, кажется, у тебя много общего с Хуго Бошомпом, – вздохнула Тэш. – Возможно, тебе было бы лучше в его профессиональных руках… но боюсь, что ты застрял в никуда не годных моих.

Сноб захрапел и повернулся к Тэш своим пыльным медным крупом.

– Небось ты тоже обо мне невысокого мнения, как и сексуальный Хуго, не так ли? Это изменится, дорогой. Обещаю тебе.

Бен в нетерпении ходил взад-вперед по коридору.

– Умираю с голоду. Надеюсь, София успокоится. Теперь еще обнаружилось, что она забыла взять свой скраб для лица. – Бен остановился напротив Тэш. – У тебя не найдется сигареты?

Тэш протянула ему пачку «Кэмел» и взяла одну сигаретку себе.

Бен порылся в карманах и почесал голову.

– А вот зажигалки-то у меня и нет. Эй, Хуго! Юная леди хочет, чтобы ты пришел и разжег ее огонь!

Тэш вздрогнула, когда из боковой комнаты появился Хуго.

– А, это ты. – Он бросил ей серебряную зажигалку. – Не видел Аманду? – спросил он у Бена.

«Как трогательно, – подумала Тэш. – Моя грудь полна огня, хотя я только держу его зажигалку. Что же было бы со мной, держи я его за еще более огненное место?» Тэш засмеялась, чем вызвала пренебрежительные взгляды Бена и Хуго.

Когда через пять минут появились Аманда и Паскаль, смеющиеся над какой-то только им известной шуткой, Паскаль выглядел как школьник с широко открытыми изумленными глазами.

Аманда посмотрела на Хуго, чтобы увидеть его реакцию, но он разглядывал картину с изображением усадьбы, которая выделялась на одной из белых стен.

– Отличная картина. Не прочь бы иметь что-нибудь подобное. Кто писал?

– Тэш, – ответил Паскаль. – Она подарила ее нам на четвертую годовщину свадьбы.

Хуго посмотрел на Тэш. Она выдержала его взгляд, все гот же самый взгляд, полный презрительного изумления. Интересно, что ей нужно сделать, чтобы произвести впечатление?

– А где остальные? – спросила Аманда, злясь, что ее усилия привлечь внимание Хуго оказались безрезультатны. Она посмотрела на часы. – Нам, кажется, пора отправляться в ресторан.

– Схожу потороплю их, – пробубнила Тэш и, стремясь как можно быстрее удалиться, налетела на Бена.

– Грациозное юное создание, не так ли? – произнес с подчеркнутой медлительностью Хуго.

Тэш нашла Софию и Александру сидящими на кровати в большой уютной спальне. Тэш остановилась в дверном проходе, вдохнув опьяняющий запах дорогих духов.

– Даже не знаю, – говорила София. – Кажется странным, что он решил вдруг уехать в Штаты. У меня не было возможности как следует ее расспросить. Мне кажется… о, привет, Тэш. – Она явно смутилась.

– Все уже готовы, ждут только вас.

Александра посмотрела на часы.

– Боже, уже так много времени? А я еще даже не переоделась. – Она поднялась. – Я мигом.

И вылетела из комнаты.

Тэш уже привыкла к пренебрежительному отношению своей сестры, поэтому, когда София взяла ее за руки, как обычно делают сестры, она была удивлена. Это напомнило Тэш детство: как сестра утешала ее, когда в школе ее обозвали толстой, как обнимала малышку, когда та боялась темноты. Та, другая София, существовала до того момента, когда тщательно скрываемая постыдная тайна разверзла пропасть между ними. С тех пор прошло много времени, и сестры никогда об этом не вспоминали.

Но сегодня вечером, разомлев от спиртного и усталости, Тэш вдруг решила, что сама все придумала: их отчуждение и высокомерный образ сестры.

– Пойдем, сестренка, встретимся лицом к лицу с мужчинами.

София засмеялась, и Тэш не могла не улыбнуться в ответ.

– Но, дорогая, прежде чем мы спустимся, расскажи мне, что же все-таки случилось со стариной Максом? Нет смысла держать все в себе – будет только хуже, поверь мне, я знаю, – София мягко улыбнулась. Ее красивое лицо засветилось.

Как-то Бен сказал, что София одной своей улыбкой может растопить лед. А Тэш было к тому же так плохо, она нуждалась в утешении.

В десять тридцать, когда Бен уже приготовился умереть от голода, все наконец были готовы к отъезду.

Хуго, который много пил и почти не закусывал, вдруг захотелось сделать что-нибудь безрассудное. Хорошо бы с кем-нибудь поссориться, желательно с сестрой Софии, по это, скорее всего, выведет из себя их симпатичную хозяйку. Он порешил на том, что станет игнорировать все попытки Аманды привлечь его внимание.

Тэш почти засыпала. Остальные были в приподнятом праздничном настроении.

Все толпой направились к машинам и как раз решали, кому садиться за руль, когда вдруг послышался шум мотора и во двор въехал автомобиль.

– О нет, – простонал Бен. – Кто же ходит в гости так поздно?

Хлопнули двери, и в темноте двора появились Мэтти и Салли.

– Простите, что так поздно, – извинилась Салли, целуя свекровь, – Планы поменялись.

– Как я рада видеть вас! – закричала Александра, целуя Мэтти и сбив при этом с него шляпу. – Вы как раз вовремя. Мы едем ужинать. Поехали с нами.

– Мы не можем, – сказал Мэтти с сожалением. – Дети на заднем сиденье крепко спят. Нужно их уложить.

– Не переживайте, мы вас подождем. Отведите детей и дом, а мы пока выпьем что-нибудь, – настаивала Александра. – Нет, как удачно все получилось!

До ресторана они так и не добрались. Салли была не способна хранить секреты и сразу всем разболтала о своей беременности, наводнив холл новыми игрушками. Паскаль достал шампанское, чтобы отпраздновать радостное событие. Засидевшись за столом, они и не заметили, как наступила полночь.

Желудок Бена сократился до размера почтовой марки. Заметив его страдания, Салли извлекла из своей сумочки замусоленный «Твикс» и начатую упаковку жвачки.

– Ты меня просто спасла!

Бен с благодарностью принял эти подарки, восхищаясь румяными щеками Салли и ее игривыми зелеными глазами. София недолюбливала золовку, считая ту слишком шумной и неряшливой. Но Бен решил, что Салли была довольно милой, ему понравилось, что она приветливая, остроумная и совсем не пользуется макияжем.

София, холодно поприветствовав своего брата поцелуем в щеку, вежливо осведомилась, почему они решили завести еще одного ребенка так скоро. Особенно если учитывать тот факт, что Тор была – прямо скажем – сложным ребенком.

– Конечно, говорят, что дети, рожденные дома, немного отстают в развитии, – высокомерно заявила брату София. – Хотя роды дома были ужасно популярны в семидесятых, не так ли?

Мэтти пристально смотрел на сестру, пока та украдкой разглядывала свое отражение в ведерке для шампанского.

– У меня не получилось заснять последние роды на видео, – наконец сказал он с совершенно невозмутимым видом, – но ничего, заснимем теперь. На этот раз, я думаю, мы попробуем рожать на корточках в теплой воде, под музыку африканских племен, и соберем всех соседей на зрелище. А когда ребенка уже можно будет показывать, приходи, попьем «Гиннеса» и поедим вегетарианской еды.

Глаза Софии на несколько секунд сузились до двух великолепно нарисованных линий, потом она резко рассмеялась и игриво похлопала брата по потертому рукаву рубашки; она решила не выходить из себя.

Салли с Тэш уединились в уголке, чтобы посплетничать. Они часто встречались в Лондоне, и время от времени Тэш забегала, чтобы посидеть с детьми, если не получалось пригласить няню. Салли нравилось, что Тэш всегда непредсказуема, всегда одета шиворот-навыворот и рассказывает детям всякие истории перед сном. Мэтти жаловался, что его сестра никогда толком не помнит, кто им звонил, и забывает поставить молоко в холодильник.

Александра ходила от одной группы гостей к другой, собирая с пола тарелки.

Мэтти беседовал с Паскалем о британской политике. Аманда прислушивалась к их разговору, игнорируя монолог Софии о новинках фирмы «Клиник» по уходу за лицом.

– Тот бардак, который они устроили с подушным налогом, – говорил Мэтти. – Я уж молчу, что у нас творится и системе здравоохранения. Один мой приятель пытался раздобыть материалы для документального фильма о махинациях вокруг очереди пациентов, ожидающих пересадки органов. Он просто столкнулся с каменной стеной. То, что он в конце концов раздобыл, оказалось настолько скандальным, что Министерство внутренних дел наложило резолюцию и конфисковало все наработки за три года.

– У вас в Англии строгая цензура, да? – Паскаль наполнил бокалы.

– Да уж, – согласился Мэтти. – Но нужно еще понять почему. Простые люди считают, что правительство Ее Величества защищает их интересы, но оно лишь постоянно подчищает за собой.

Аманда внимательно слушала и изучала его бесспорно привлекательное лицо. Его кожа была бледнее, чем у сестер и у матери, но у него были такие же выразительные карие глаза, как у Александры. А величественный римский нос, скорее всего доставшийся от отца, придавал его лицу настороженную нервозность волкодава. Но самой притягательной чертой его лица был широкий чувственный рот. Мэтти тщательно выговаривал слова, время от времени демонстрируя блестящие слегка неровные зубы.

Аманда задумалась: интересный мужчина, ничего не скажешь. Но она догадывалась, что вся его страстность заключалась в тех словах, которые он сейчас говорил. Стоит с ним пошутить или начать флиртовать, и он сразу смутится или растеряется. Она посмотрела на Паскаля и едва заметно ему подмигнула.

Салли, сидящая в углу с Тэш, заметила, как ее муж пытается заинтересовать Паскаля, а заодно и стильную блондиночку своим проектом по Северной Ирландии. Мэтти всегда наклонялся вперед и размахивал руками с выражением восхищения на лице, когда говорил о своем последнем увлечении.

– Что из себя представляет эта девушка Хуго? – заговорщицки прошептала Салли Тэш.

– Очень грубая, – прошептала Тэш в ответ.

Сейчас говорила Аманда, а Мэтти, Бен и Паскаль ее слушали. Нехорошо сплетничать, но было так приятно иметь Салли на своей стороне. Ее взъерошенная светловолосая невестка была такой болтливой и восхитительно дружелюбной, что кого угодно заставила бы быть неосторожным.

– Вся из себя такая крутая бизнесвумен – она уже попросила Паскаля одолжить ей факс, – сообщила Тэш хриплым шепотом. – И договорилась с Софией, что Паола будет записывать ее деловые письма в перерывах между сменой пеленок.

– Ужас, – Салли закатила глаза.

– Но она потрясающе умная, – быстро добавила Тэш, испытывая угрызения совести. – И когда она решает быть обаятельной, даже стены нагибаются послушать.

– Бедняга Мэтти! – Салли захихикала, оглядывая комнату. – Похоже, единственный мужчина, которого она не интересует, – это Хуго.

– Он просто знает все ее уловки, – вздохнула Тэш и покраснела. – Видимо, им обоим нравится злить друг друга. – Ей не хотелось обсуждать отношения Хуго и Аманды. – Я думала, вы приедете с Найлом О'Шогнесси.

Салли отхлебнула из бокала и кивнула.

– Он прячется от всех в Провансе, Мэтти пытался с ним связаться, но похоже, бедняжка в очень плохом состоянии. – Салли внезапно погрустнела. – От него ведь жена ушла.

– Просто ужасно. Это же Мэтти их в свое время познакомил. Ее вроде бы зовут Лисетт?

– Да, представь, она режиссер. И довольно неплохой. Они раньше вместе работали на Би-Би-Си. А теперь жена Найла сбежала с какой-то американской знаменитостью. – Салли задумалась. – Ты ведь ни разу не видела ни Найла, ни Лиссетт?

Тэш покачала головой.

– Забавно, – Салли понизила голос, – но наша Аманда очень похожа на Лисетт. Такой же взгляд, те же манеры.

– Боже. – Тэш отпила из бокала. – Тогда, может, Найлу не стоит сюда приезжать?

– Может быть, и так. – С унылым видом Салли откинулась на диване. – А может, и наоборот: своего рода шоковая терапия. – Озорная улыбка блеснула на ее симпатичном лице. – Я тебе еще не рассказывала, почему мы так поздно приехали?

– Нет.

– Мы были бы здесь уже к обеду, но Мэтти – это Мэтти. Захотел непременно заехать в какой-то захудалый бар, который сыграл важную роль в движении Сопротивления. И представь себе…

Но Тэш уже перестала слушать. Она замерла с бокалом и руке, прислушиваясь к разговору, который происходил справа от нее.

– …в Америке, – говорила София своей матери и Хуго. – И, конечно, во всем винит себя. Она сказала, что до последнего откладывала объяснение с Максом. Даже не могла пригласить его сюда. А потом уже было слишком поздно.

– А мне кажется, что там просто пустяковая ссора, дорогая, – мягко возразила Александра, многозначительно взглянув на свою дочь.

– Мне она сказала другое. – София повернулась к Хуго. – Только представь, неделями не разговаривать с человеком. Все это похоже на…

– Тэш? – Салли положила ладонь на ее руку. – Дорогая, ты в порядке? Ты выглядишь так, как будто увидела привидение. – Она указала на Паскаля, который пьяными пальцами пытался откупорить бутылку коньяка.

«Мне ни в коем случае не следовало ничего ей рассказывать». Тэш прикусила губу от унижения. Сейчас София рассказывает о ее несложившейся личной жизни, и кому – Хуго.

– Все хорошо, я просто устала. Извини, – Тэш заставила себя улыбнуться. – Как там ваш дом в Ричмонде?

Они просидели до четырех утра. У Тэш не осталось сил, но она не могла заставить себя пойти спать, поскольку чувствовала паническую уверенность, что, как только она уйдет, все начнут говорить о ней.

Мэтти легко сжал руку младшей сестры.

– Ты в порядке? Бедняжка. Ты выглядишь изможденной.

Тэш решила, что закричит, если кто-нибудь еще раз спросит, в порядке ли она.

– Расскажи мне о Найле, – попросила она брата. – Как вы познакомились?

И Мэтти начал рассказывать. Он поведал, как в юности они дикарями путешествовали по Юго-Восточной Азии, а затем по Южной Америке. Мэтти вспомнил обо всех их проделках и вечеринках. Рассказал, что благодаря Найлу он сам не превратился из испуганного и одинокого студента в консервативного ученого-отшельника, как друг научил его быть небезразличным и заниматься делом, ценить чудеса «матушки природы» (так называл Найл окружающую среду), показав, на какие ужасные мучения и медленную смерть обрекло ее человечество. Но самое главное, Найл научил его доверять людям и жить, не отгораживаясь от окружающих своими книгами и мечтами.

На середине своего прочувствованного монолога Мэтти вдруг понял, что потерял обеих слушательниц. Тэш уснула на одном плече, а Салли – на другом.




Глава одиннадцатая


Как гигантская печь, усадьба нагревалась на солнце, поджаривая своих обитателей.

На следующее утро после приезда Мэтти попытался связаться с Найлом О'Шогнесси. После нескольких раздражительно бесполезных звонков, он решил съездить в Ним и поискать там своего друга.

София надеялась, что на обратном пути ее брат застрянет в самой длинной в истории автомобильной пробке. А еще лучше, если он попадет в аварию и потеряет память.

Мэтти не только всегда обращался с сестрой так, как будто ей не хватало нескольких баллов, чтобы коэффициент ее интеллекта дотягивал до двузначного числа, он еще и намекнул, что посвящен в самую ужасную ее тайну. В первые дни визита у нее не было времени особенно подумать над проблемой. К счастью, у Тэш так все плохо получалось с ее новой лошадью, что версия Софии о том, что случилось с Сэмионом много лет назад, выглядела весьма правдоподобно.

Аманда провела жаркие дни в отвратительном настроении, бурно ссорясь с Хуго и дуясь на него. Шумные назойливые дети, казалось, постоянно спотыкались о ее ноги, подбрасывали мертвых мышей ей в сумочку, требовали поиграть с ними в индейцев и срыгивали после еды. Она позвонила в офис и была глубоко оскорблена, когда ей сказали, что дела без нее идут отлично, и очень расстроилась, узнав, что ее юкка погибла. В конце концов, она раздобыла плеер и, скрипя зубами, проводила скучные часы, лежа на солнце и слушая музыку.

Зато дела у местного бара дела шли просто отлично. Хуго вместе с Паскалем и Беном постоянно торчал здесь, спасаясь от нервной скуки Аманды и неорганизованных пикников Александры. Все остальное время он спал. Один. Настойчивые требования Аманды уделить ей внимание утомили его. Он начал рассказывать ей перед сном истории о головной боли.

Пару раз он задумчиво наблюдал, как туповатая сестра Софии скачет на своем гнедом скакуне. Конь был потрясающий – смелый, как лев, и непокорный. Хуго все больше и больше хотелось его заполучить.

В среду, в результате пьяного спора, Бен свалился с балкона второго этажа. Рентген показал, что он сломал лодыжку.

В больнице, утешая Софию (которая на самом деле была жутко зла), пока Бену накладывали гипс, Хуго попытался ее разговорить.

Именно тогда он и узнал о том роковом дне, когда Тэш сломала на охоте запястье и когда пришлось пристрелить ее коня, Сэмиона.

Наутро Тэш вернулась с конной прогулки и, хромая, направилась в туалет, чтобы рассмотреть себя прежде, чем ее кто-нибудь увидит. Огромное черное пятно сияло на ее совершенно белых, незагорелых ногах. Внимательно вглядевшись, она решила, что огромный синяк по форме напоминал нос Макса. По крайней мере, он подходил к синяку на бедре, который по форме смахивал на его ухо. За последние дни она собрала неплохую коллекцию.

Со Снобом все шло не по плану. Честно говоря, они двигались не столько вперед, а сколько назад, в прямом смысле слова. Конь приобрел привычку резко пятиться, как только ей удавалось забраться на него. Он теперь соединял этот трюк с опусканием правого плеча и исполнением хорошо отработанного пируэта, в результате чего Тэш оказывалась в положении искателя источника воды, нюхая землю.

Но все лучше, чем очередной день, проведенный в компании ее становившейся все более буйной семьи. Напрасно Тэш надеялась, что неуемная энергия ее матери иссякнет, и они смогут ложиться спать до рассвета. За последнюю неделю она использовала Сноба как предлог, чтобы избежать поездок в шесть церквей, четыре виноградника, один монастырь, два замка, однодневной экскурсии в Анжерс и состязания в шары в деревне, с которого Хуго и Бен вернулись такими пьяными, что переехали трех куриц.

Закрыв колено, Тэш решила, что готова встретиться лицом к лицу с остальными.

Это был первый день, который они проводили все вместе, в основном из-за лодыжки Бена. Обычно с утра Хуго, Бен и Паскаль уходили в бар в деревне, пока остальные выгуливали детей. Последние два дня Аманда присоединялась к ним. Но сегодня все расположились у бассейна.

Раньше, когда Хуго было скучно, он приходил посмотреть, как Тэш тренирует Сноба. Однажды он пришел как раз в тот момент, когда Сноб решил стряхнуть с себя наездницу, провезя по нависшим веткам.

«Тэш, все еще восхищаешься скакуном? Очень способный, – сказал он. – Дай знать, когда тебе надоест». С этими словами он ушел поговорить с восторженной Паолой, которая сидела с Джошом в тени старого дуба.

После неудачной попытки купить Сноба Хуго начал полностью игнорировать Тэш, только изредка отпускал в сторону необычайно злые комментарии вроде: «Снова упала? Чего и следовало ожидать!»

И все же у Тэш было зловещее предчувствие, что он выжидал и готовился к масштабному нападению.

Когда Тэш вышла из дома, все уже порядком выпили и теперь сидели раздетые вокруг белого стола под изумруднозеленым зонтиком. Солнечный свет, просачивающийся сквозь зеленую ткань, делал их похожими на очаровательных пришельцев из космоса.

В бассейне Том, прицепившись к полистироловой дощечке, плескал водой на Полли, которая по-собачьи переплывала бассейн поперек. Лотти, нацепив розовый надувной круг, резвилась в лягушатнике. Светловолосая малышка Тор переваливалась вокруг бортика в своем подгузнике, собирала с камней сигаретные окурки и бросала ими в собак.

– Нельзя, дорогая. Они пытаются бросить курить, – проворчала Салли, чьи светлые волосы выцветали на солнце так же быстро, как краснела ее бледная кожа. – Привет, Тэш. Присоединяйся к слишком раздетым и слишком пьяным.

Бен убрал загипсованную ногу со стула, чтобы освободить место Тэш. Она быстро отвела взгляд от Аманды, которая расположилась отдельно и читала «Фигаро»; на ней было красное бикини, состоявшее в основном из веревочек. Ее гибкое, загорелое тело переливалось под слоем солнцезащитного крема.

– Скоро будет обед, дорогая, – объявила Александра, одетая в сарафан с красными пионами, цвет которых соответствовал цвету ее обгоревшего носа; несмотря на это, она выглядела элегантно. – Но сейчас мне лень. – Она вытянула руки, нечаянно расстегнув верхнюю пуговку платья, и удовлетворенно вздохнула.

– Как поживает Сноб? – спросил Паскаль.

Он вертел в руках темные очки, которые захватил, чтобы исподтишка смотреть на Аманду.

– Сноб? – Тэш устало посмотрела на Хуго, но тот спал, или, по крайней мере, делал вид, что спит. Он сегодня разделся до пояса. Как же была хороша эта гладкая мускулистая грудь. – Прекрасно, в последнее время он стал намного добрее.

Тэш улыбнулась, надеясь, что окружающим не видны желтеющие синяки на ее руках, которые оставил Сноб как небольшое напоминание о том, кто главный.

– Вот и хорошо, – сказал Паскаль и налил ей выпить.

– Мне помогает Паола, – обратилась Тэш к Софии.

Это было не совсем правдой. На самом деле итальянка использовала это как предлог, чтобы поваляться на солнышке и послушать плеер, который хоть на время заглушал плач Джоша и призывы хозяйки. Паола до смерти боялась Сноба, отказывалась подходить к нему близко и громко аплодировала Тэш каждый раз, когда той удавалось смело вскарабкаться на непокорного гнедого. Но, принимая во внимание тающую уверенность Тэш в собственных силах, эта моральная поддержка была как нельзя более кстати.

– Похоже, вы с Паолой теперь неразлучны.

София выглянула из-за потрепанной книжки. На ней были темные очки от Кристиан Диор, которые делали ее похожей на одного австралийского комика.

Тэш постаралась не рассмеяться, отхлебнула огромный глоток напитка и закашлялась.

– Да, Паола мне очень нравится. Такая бескорыстная. Говорит, что не хочет сама кататься, и счастлива просто наблюдать за мной.

– Это оттого, что наблюдать, как ты падаешь со Сноба, намного веселее, чем падать самой, – проворчал Хуго, не открывая глаз.

– А у меня хорошие новости, – быстро объявил Паскаль. – Я договорился с Антоном, и он одолжил мне коня для Паолы. Я заберу его сегодня вечером.

– Огромное спасибо, Паскаль, ты чудо!

Тэш поцеловала отчима в щеку. Она-то уже думала, что он забыл. Теперь она может скакать на Снобе в сопровождении Паолы. Возможно, присутствие другой лошади успокоит его. А то в прошлый раз, когда она поехала на прогулку на Снобе, он скинул ее в лесу в двух милях от усадьбы и ускакал прочь. Когда она, наконец, добралась до дома, он ждал ее во дворе с обиженным видом, говорившим: «Где ты так долго пропадала?»

Одно плохо. Теперь Паола будет еще больше настаивать на том, чтобы обратиться за помощью к «синьору Хуго».

Тэш заметила, что ручейки пота стекали по ее вискам и что ее ноги сзади были еще мокрее, чем грудь и живот, обрызганные детьми. И она была уверена, что оставит большие мокрые следы на спинке стула, когда встанет.

– Сестренка, пойдем со мной, я найду, во что тебе переодеться, – поторопила ее София, встав одним грациозным движением. – В прошлую среду Бен купил мне замечательное бикини, оно тянется, так что ты в него влезешь. А если нет, мы всегда можем обрезать одни из твоих ужасных джинсов и сделать из них шорты.

Тэш покорно посеменила за старшей сестрой.

– Не понимаю, почему Тэш терпит такое отношение, – заметила Салли, состроив рожу вслед Софии.

– Она мокрая курица, – ответил Хуго и быстро добавил, заметив изумление Александры: – И ей нужно срочно переодеться во что-нибудь сухое.

– А ничего фигурка, – заметил Бен, обращаясь к Хуго, когда Тэш через десять минут выскользнула из дома и направилась к бассейну, прячась за спиной Софии.

– Для мужика, занимающегося спортивной борьбой.

Хуго лениво приоткрыл один глаз. Однако и он был приятно удивлен. Тэш была достаточно высокой, чтобы не казаться толстой. Ее длинная шея и узкая талия выглядели еще тоньше на фоне широких плеч и бедер. Жаль, что стройные ноги были покрыты синяками и царапинами.

Поскольку Тэш не собиралась обнажаться до такой степени, она давно не брила ноги и теперь была вынуждена скоблить их сухой бритвой в течение двух минут, чтобы София не увидела ее черную неандертальскую щетину. Да еще вдобавок маленький треугольник бикини не мог спрятать волосы на лобке, так что Тэш пришлось снова укрыться в ванной и сбрить и эти волосы. Сейчас обритое место сильно чесалось, да к тому же она оставила волосы в ванне Бена и Софии, так что теперь ванна выглядела так, будто в ней мыли черного Лабрадора.

С горящим лицом Тэш села, плотно скрестив ноги и прижав к бокам руки, так как не помнила, когда в последний раз брила подмышки. Она не могла выдохнуть, боясь, что ее живот выпятится, как надувной резиновый мяч.

– Выглядишь замечательно, Тэш, – искренне сказала ей Салли. – Какая же ты беленькая. Я была такой же с утра. – Она с завистью посмотрела на бледные ноги Тэш и обмахнула свое сгоревшее на солнце лицо вчерашним номером «Сан». – Здесь есть заметка о Найле. Очередной удар судьбы. Похоже, Лисетт стала популярной в Штатах, и все благодаря своему новому любовнику – эта тупая корова получила работу ассистента режиссера в новом фильме Зайгера. А серьезное соглашение, которое было у Найла с Эм-Пи-Эм, наоборот, таинственным образом расстроилось. Я помню, какие надежды он возлагал на этот проект. Думал, что это станет мощным прорывом – принесет ему известность и миллионы долларов. И поможет вернуть Лисетт. Бедняга.

– А я думала, слава его не особенно волнует, – сказала Аманда, впервые с момента прихода Тэш оторвавшая взгляд от «Фигаро». – Это не про него писали, что он терпеть не может, когда в супермаркетах к нему пристают поклонники?

Салли рассмеялась.

– Было дело, он сказал это как-то в одном из интервью, и с тех пор ему этого не забывают. Знаете, Штаты давно хотят заманить его. Им нравится его типаж – этакий грубоватый, плохой парень. Но Найл говорит, что не сможет оправдать их ожидания. Когда вы его увидите, то поймете почему. Он на самом деле огромный ирландский добряк, слишком открытый, что идет ему во вред.

– А разве не это нужно Голливуду? – высказалась Аманда. – Глоток свежего воздуха для разнообразия? Внешность Микки Рурка в сочетании с характером Джимми Стюарта.

– О да. Он бы прекрасно туда вписался, – согласилась Салли. – Пресса его и сейчас любит – он для них этакий симпатяга, с которым ужасно обошлась его неверная жена. Но рано или поздно они разозлят Найла, и это погубит его карьеру. Он не может прятаться за солнцезащитными очками и спинами здоровенных охранников, как все остальные. Он просто возьмет и расскажет всем, что он на самом деле чувствует, а журналисты сделают из этого рифмованные заголовки – такие же безразмерные, как их самолюбие. К тому же Найл действительно любит сам ходить в супермаркет по субботам, где его постоянно спрашивают домохозяйки: «А вам никогда не говорили, что вы похожи на актера Найла О'Шогнесси?»

– Тогда почему для него было так важно это соглашение с Эм-Пи-Эм? – Аманда втерла еще немного крема в свои руки и плечи.

– Потому что он вбил в свою упрямую голову, что когда станет суперзвездой и каждая женщина на западе будет умирать от влечения к нему, то тоже самое будет и с Лисетт. К тому же его бывшей жене нравятся дорогие вещи, а, к несчастью, ирландские актеры не зарабатывают достаточно денег, чтобы содержать Ее Величество Лисетт в поместье, как бы ей того хотелось.

– Тебе, кажется, не очень нравится Лисетт? – Хуго снова открыл свой голубой глаз.

– Видишь ли, – осторожно ответила Салли, – она была моей лучшей подругой, пока не отравила жизнь Найлу.

«Мой бог! – подумала Аманда. – Да этот Найл О'Шогнесси действительно должен быть находкой, чтобы заслужить такую преданность. Не могу дождаться встречи с ним».




Глава двенадцатая


Теперь компания находилась у бассейна и вкушала потрясающе вкусный обед, состоявший из тающей во рту нежной колбасы и огромной миски с греческим салатом.

Тэш, по настоянию Софии, нанесла солнцезащитный крем на свои загорелые лицо и руки, чтобы остальное тело сравнялось с ними по цвету. В результате она ощущала во рту только вкус «Амбре Солер» и не могла есть.

Александра принесла дочери открытки, чтобы та могла их отправить своим лондонским друзьям. Открытки эти представляли собой странную коллекцию доисторических снимков набережных, старинных «фордов» и женщин в старомодных купальниках. Перевернув одну открытку, Тэш прочитала надпись: «г. Маргит. Июль 1964».

– Разве они не забавные? – засмеялась Александра. – Я откопала их в старом чемодане и все хотела найти им какое-нибудь применение.

Тэш не разделяла энтузиазма матери. Да и что можно написать друзьям? «Моя семейка – скопище извращенцев. Мне подарили лошадь с норовом, и теперь провожу время в ее обществе. Влюблена в полного ублюдка, у которого имеется красивая подружка. Жаль, что вас нет со мной. Тэш».

В конце концов, она решила написать университетским приятелям, журналистам из Хэмпстеда и Майки с Грэхемом о количестве потребляемого здесь алкоголя.

Но тут Аманда приподнялась со своего места и спросила:

– Кажется, едет машина?

– He думаю, дорогая, – ответила Александра. – Ты, скорее всего, услышала шум трактора на одном из виноградников. Когда я оказалась здесь впервые, то тоже долго не могла привыкнуть к тишине.

В следующую минуту во дворе хлопнула дверца автомобиля.

– Определенно кто-то приехал, – взвизгнула София, сняв свои темные очки и проверив в них свое отражение.

Тэш очень хотелось надеть какую-нибудь рубашку, чтобы спрятать свое пятнистое тело, но поблизости оказалась только травянисто-зеленая рубашка Хуго. Вряд ли он будет счастлив, если она измажет ее солнцезащитным кремом. И Тэш усадила Лотти к себе на колени, одновременно утешая хнычущую девочку и пряча свой бледный живот.

Паскаль убежал встречать новых гостей.

– Где, черт возьми, Паола? – начала ворчать София. – Она должна быть здесь и присматривать за детьми.

– Кажется, она ушла с Джошем на прогулку, – быстро ответила Тэш, прекрасно зная, что Паола улизнула в свою комнату с радиотелефоном, чтобы позвонить в Италию своему приятелю, Гвидо.

– Я думаю, скоро ты получишь записку с требованием о выкупе… Боже!

Лицо Салли застыло, когда она увидела повернувших из-за угла дома трех мужчин.

За Паскалем и Мэтти шел какой-то высокий, определенно знакомый ей человек. Салли не сразу поняла, что это Найл, настолько он изменился. Несмотря на широкие плечи, он выглядел болезненно худым. Его загорелое лицо было измученным и искаженным, а темные волосы – растрепанными и немытыми. Гигантские темные синяки оттеняли его глаза, и недельной толщины щетина покрывала впавшие щеки.

На мгновение Найл дрогнул, увидев Аманду. Его лицо внезапно озарилось надеждой, как у собаки, которая неожиданно увидела хозяина, но затем это выражение исчезло, и лицо стало безразличным.

Салли поймала взгляд Мэтти. Лоб мужа перерезали морщины заботы, он в отчаянии пожал плечами.

Паскаль знакомил Найла с гостями, и Салли все больше убеждалась, что с ним что-то не так. И дело тут не только в разводе. Этот остекленевший, отсутствующий взгляд его обычно искренних глаз, неестественно расширенные зрачки. И еще – он был невыносимо вежливым, как будто совсем ее не узнал.

Салли с мольбой посмотрела на Мэтти. Он ответил одними губами: «Потом» – и ушел за стульями. Найл взял один из окурков Бена и начал зажигать его трясущейся рукой.

– Расскажите нам, над чем вы работали в Риме? – радостно спросила у него София. Салли захотелось ее убить.

– В основном поднимал процент алкоголя в крови, – его мягкий ирландский голос стал более хриплым; слова медленно сходили с языка, и в его затуманенных глазах цвета молочного шоколада не было никакого выражения.

– Кроме шуток! – Резкий смех Софии мог разрезать сталь. – Я спрашиваю, что вы делаете?

– Репетирую.

Широкая знакомая улыбка появилась на его грубом, угловатом лице, но глаза по-прежнему оставались безучастными.

Салли хотелось заплакать.

– Как это восхитительно, – вступила Александра. – Мне всегда хотелось быть актрисой, но было лень учить роли. Однажды в школе я играла роль Порции, весь текст был написан за колонной. Мой отец тогда решил, что я зацепилась за нее платьем и поэтому все время крутилась в глубине сцены.

Найл рассмеялся. И, казалось, не мог остановиться. Он все смеялся и смеялся, пока по его лицу не потекли слезы. Мэтти, возвращавшийся с двумя стульями в руках, немедленно бросил их и подошел к Найлу.

– Пойдем, дружище, – мягко проворчал он, уводя Найла от стола. – Думаю, тебе нужно отдохнуть. У него нервное истощение, – сказал Мэтти остальным. – Слишком много работал. Я отведу его в дом, пусть выспится.

– Какое странное чувство юмора, – заметила Александра после того, как они ушли. – Я не сказала ничего особенно смешного.

Остальные были в шоке. Неужели это и есть тот знаменитый, спокойный, дружелюбный, не похожий на остальных актеров О'Шогнесси, о котором они так много слышали?

– Не присмотришь за детьми, Тэш? – прошептала Салли и убежала в дом.

– Бедняга, – Хуго покачал головой. – В Ирландии я видел совсем другого человека. Это сколько же нужно пить, чтобы дойти до такого состояния?




Глава тринадцатая


Новый гость не объявлялся до ужина, который как обычно состоялся после полуночи. Найл появился, когда все наконец-то принялись за жареную утку, которая так заманчиво пахла, что Бен чуть не потерял сознание. Но, вопреки ожиданиям, его глаза не были отекшими и заспанными от снотворного, а сияли, как два мальтийских креста, на широко улыбающемся лице.

– Первым делом, – объявил Найл, выпив залпом стакан вина, который дал ему Паскаль, – я хотел бы извиниться перед всеми вами за свое поведение сегодня днем. Честно говоря, я был просто в шоке от манеры езды моего друга, Мэтти. Я не испытывал подобного ужаса с тех пор, как мой покойный отец – благослови, Господи, его бедную душу, – боясь опоздать на скачки, гнал автомобиль во весь опор.

За ужином Тэш с болью чувствовала полное презрение Хуго. Ни разу его холодные голубые глаза не посмотрели и ее сторону, даже когда она выдала почти смешную шутку о крикете.

Красивое, мужественное лицо Найла О'Шогнесси казалось Тэш таким знакомым, и в то же время она этого человека совсем не знала, надо соблюдать осторожность. Сейчас Хуго со смехом рассказывал новому гостю скандальные сплетни об общих знакомых и расспрашивал его о каком-то ирландском торговце лошадьми. Если бы и ее Хуго с такой легкостью принял в свой элитный Альянс Красивых Людей, как этого высокого ирландца с блестящими глазами.

Тэш представляла себе Найла совершенно иначе. Салли нарисовала портрет этакого дружелюбного и мягкого человека, но Тэш не могла не заметить, что он не забывает подливать себе вина Паскаля, постоянно курит чужие сигареты и зло говорит о каком-то неизвестном ей человеке, который, судя по застывшим лицам Салли и Мэтти, был его близким другом. У Найла были холодные, безжизненные глаза и была ожесточенная, язвительная манера речи, хотя низкий красивый голос и завораживал. Тэш не могла понять, что все остальные в нем нашли: Салли постоянно пела Найлу дифирамбы, София нацепила ради него потрясающее шелковое платье от Гальяно, Аманда не сводила с гостя восхищенного взгляда. Конечно, он знаменитость и все такое, но Тэш была несколько разочарована.

Однако, напомнив себе, что Найл ужасно переживает из-за жены, она постаралась засмеяться над очередной его двусмысленной шуткой.

– Не говори так, Найл. – Мэтти тоже смеялся, но в его словах было беспокойство. – Фрица в Каннах даже не было, да и к тому же он не такой человек.

– Откуда тебе знать, Мэтти Френч? – мелодичные звуки голоса и пляшущая на губах улыбка не помогали Найлу скрыть свое раздражение.

Тэш посмотрела на брата, чтобы увидеть его реакцию, но лицо Мэтти было пустой маской.

– Найл, а ты слышал о вечеринке, которую организовывает Александра в честь приезда ее брата? – бодро начала Салли, ее тонкий и высокий голос дрожал от напускной веселости.

– Ну, честно говоря, я передала все хлопоты в надежные руки Софии, – призналась Александра. – Она настоящий профессионал в организации праздников – вы должны попросить ее рассказать обо всех грандиозных планах.

На другом конце стола София глупо улыбнулась, чтобы скрыть восторг.

– А я просто позвоню в ближайшие дни нескольким друзьям, – закончила Александра, тепло улыбаясь гостю.

Найл перевел взгляд на Софию и боковым зрением заметил подругу Хуго, на лице которой читалось неприкрытое сочувствие. Ему пришлось приложить все силы, чтобы жадно не уставиться в ответ. Но Аманда, которую он почти не замечал весь вечер, была бы для него сейчас слишком тяжелым испытанием. Если присмотреться, она была совсем не похожа на Лисетт. Но в тоже время у нее были такая же стройная хрупкая фигурка, та же стрижка, те же раскосые серые глаза. А ее неприкрытая чувственность полностью лишала его силы духа.

– Итак, София, что вы организовываете? – неуверенно спросил он у сестры Мэтти.

Неудивительно, что она была моделью, с таким-то ростом.

Пара огромных, абсолютно разных по цвету глаз немедленно уставилась на стол. Его соседка явно смутилась.

– Э… Я Тэш, София сидит вот там.

Сейчас София смотрела на Найла с почти неприкрытой злобой. Но Бен нашел ее руку под столом и нежно пожал.

– Он сам не свой, София, – тихо сказал он. – Не обращай внимания.

– Все получается просто замечательно, – защебетала София искусственно веселым тоном. – Пришлось потрулиться над составлением списка гостей и проследить, чтобы приглашения напечатали вовремя, но брат Паскаля, Филипп, нам очень помог. Вчера три сотни ламинированных конвертов были отправлены вместе с почтой их компании. Я провела небольшую разведку, и, похоже, что общество соберется потрясающее. – Она не смогла удержаться и добавила: – Семья Ллойда Вебера собиралась устроить вечеринку в Сидмонтоне, но они изменили планы.

– Не думаю, дорогая, что у нас будут те же гости, что и у них, – засмеялась Александра. – Я пригласила пока только Антона, Жана с Валери и своих друзей Рушвенов.

София бросила на мать испепеляющий взгляд и продолжила:

– Сначала я хотела устроить традиционный банкет, но Хуго предложил что-нибудь в стиле средневековья, чтобы это соответствовало духу усадьбы – жареные поросята, бродячие музыканты – мы могли бы сделать из длинного коридора замечательную галерею менестрелей, все официанты были бы в соответствующих костюмах и наливали бы мед из глиняных кувшинов. Я пришла в такой восторг. – София наградила Найла своей самой неотразимой улыбкой. – Наверное, мне не удастся убедить вас прочитать отрывок из Шекспира. Ну, там, «Сон в летнюю ночь» или… э… что-нибудь еще.

– «Ту тварь, которую она увидит первой, – процитировал Найл низким мелодичным голосом, который, казалось, вдыхал музыку в слова, – она полюбит всей душой любви, пока с нее не сняты будут чары»[25 - Шекспир У. «Сон в летнюю ночь». (Перевод М. Лозинского.)]. Пожалуйста, вот вам и Шекспир.

Он остановился, призадумавшись. Если бы он только мог снять чары Лисетт так легко – или, наоборот, наложить чары на нее, чтобы она снова его полюбила.

– Это было восхитительно, – мечтательно вздохнула Александра.

– Вы нам почитаете? Ну, пожалуйста? – оживленно попросила София, очарованная его красивым низким голосом.

– Я все пытаюсь придумать, какую группу пригласить, – обратилась она к Аманде и Салли. – Я имею в виду, что рок-звезда вряд ли станет играть на клавесине.

Салли поймала взгляд Тэш и постаралась не засмеяться.

– Я хотела бы открыть для танцев подвал, – восторженно продолжала София. – Но Паскаль боится, что разворуют всю коллекцию вин. Не хочу ставить большую палатку – это слишком демократично.

– Она предпочитает герцогов, – шепнул Хуго Найлу.

– Можно использовать одно из служебных помещений, – предложила Александра. – Мы уже использовали раньше конюшни, правда, они не совсем приспособлены для танцев. А как насчет старого каменного амбара? Он стоит фасадом во двор, и там есть сеновал, окруженный галереей снаружи. – Ее лицо просветлело. – Мы можем украсить его в точности так, как выглядело раньше «Кафе де Пари». Будет просто восхитительно! – От восторга она захлопала в ладоши. – Мне пора идти, надо приготовить кофе.

И хозяйка выпорхнула из комнаты, напевая.

Хуго покачал головой и рассмеялся.

– Я просто влюбился в вашу маму, – сказал он Софии и Мэтти.

Тэш разложила остатки персиков в коньяке по краям тарелки и постаралась не ревновать хотя бы к собственной матери.

– Тебе крупно повезло, Паскаль! – Хуго повернулся к красноглазому французу, который допивал остатки особого запаса и с удовлетворением причмокивал губами.

Аманда вся напряглась и посмотрела на Найла. Ей так хотелось, чтобы он видел, что Хуго увлечен только ею. Но Найл смотрел в пустоту, сжимая кулаки. Его руки тряслись, суставы пальцев побелели. А мягкие карие глаза были такими темными, что казались одним сплошным зрачком.

Аманда почувствовала, как сильно хочет его. Перед ней не просто испорченный славой актер, наверняка такие незабываемые, разрывающие сердце глаза могут быть лишь у глубокого человека.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Найл очнулся от забытья. На этот раз она застала его врасплох. Пьяный и оцепеневший, он, казалось, глаз не мог от нее оторвать.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он, его глаза смотрели на Аманду, проникая внутрь через покровы ее смущения. – Помоги мне, Боже, я люблю тебя так сильно, что это меня убивает.

Все разговоры смолкли, вокруг воцарилась мертвая тишина, но Найл, казалось, этого не замечал. Видя, что из глубины его души, как лава перед извержением, поднимаются чувства, Аманда в недоумении застыла.

– Моя кровь как аккумуляторная кислота, – горько продолжал он. – Меня съедает ревность. Пожалуйста, вернись ко мне, просто подойди и обними меня. Пожалуйста, Лиз? Я так тебя люблю, я просто…

Он опустил лицо в руки. Его широкие плечи дрожали. Мэтти вскочил на ноги и подбежал к стулу Найла.

– Это что, монолог из нового фильма? – София слегка икнула, размышляя, не слишком ли она пьяна для того, чтобы все уладить. – Хочу сказать, что роль просто замечательная и все такое, но к нашей вечеринке она не очень подходит, нет, правда…

Она осеклась, увидев шокированные лица окружающих.

В этот момент появилась Александра, она несла поднос с кофе и что-то напевала.

Найл вскочил, уронив бокал вина.

– Мне чертовски жаль. – Он посмотрел на Аманду. – Боже! Чертов идиот!

И, опрокинув стул, кинулся вон из комнаты. Мэтти бросился за ним. Салли расплакалась, Тэш ее обняла, Хуго прошептал Аманде:

– Вот черт!

Но лишь та довольно улыбалась. София прокашлялась, а Паскаль раздул щеки. Бен почесал вилкой внутри гипса.

– Боже, – выдохнула Александра. – Я и не думала, что так ужасно пою. Бедный Найл. Может, мне отнести им кофе наверх?




Глава четырнадцатая


Когда Мэтти наконец, спустя несколько часов, рухнул в кровать, он обнял Салли и положил голову на ее мягкий живот.

Салли погладила мужа по затылку.

– Я думал, ты спишь, – прошептал он.

– Я слишком беспокоилась. – Она нежно массажировала ему напряженные мышцы шеи. – Ну, как там Найл?

Прошло много времени прежде, чем Мэтти ответил. Ему было необходимо сначала почувствовать уверенность Салли и ее тепло.

– Очень плохо, – наконец сказал он. – Надеюсь, мне удалось его немного утешить. Он поверить не может, что сказал такое Аманде. Я попросил его больше не напиваться, а потом мы выпили полбутылки коньяка и поговорили о Лисетт. Ну и штучка, такого, оказывается, ему наговорила, просто подорвала его уверенность в себе. Бедняга считает, что случившееся – полностью его вина.

– Я думаю, она набросилась на мужа, чтобы оправдать собственный уход, – сказала Салли. – Ты же знаешь, что в любом споре она всегда считала себя правой, она, наверное, не могла смириться с тем фактом, что Найл все делал правильно.

– Попробуй объяснить это Найлу, – вздохнул Мэтти.



Хуго сполз с Аманды, на ходу поцеловав ее торчащий розовый сосок.

– Боже, это было великолепно, – сказал он, проводя пальцами по своим влажным волосам.

Аманда перегнулась через любовника и, хитро улыбаясь, взяла пачку салфеток с прикроватного столика.

– Только не говори мне, что представляла себе нашего прекрасного гостя, – зевая, попросил Хуго.

Аманда рассеянно погладила его мускулистое бедро.

– Зачем мечтать о ком-то другом, когда рядом ты?

– Наш дорогой, непредсказуемый Паскаль точно нагревается под своей рубашкой, когда ты рядом, моя сладкая. – Хуго отодвинулся на свою половину и уткнулся лицом в подушку. – И дружище Найл тоже перевозбудился сегодня.

– Его жена очень похожа на меня? – не устояла и спросила Аманда.

– В постели ты лучше, – прошептал Хуго и заснул.



Тэш никак не могла уснуть и беспокойно ерзала в кровати. Ей пора смириться с тем, что ее влечение к Хуго никогда не будет взаимным. Ее живот мог пульсировать от влечения к Хуго, а грудь болезненно сжиматься, но лишь мысли о Максе вызывали у нее настоящие слезы, и ее тело скучало по его медвежьим объятиям и нежным поцелуям.

Внутренне сжавшись, она вспомнила, что в первый раз, когда Макс сказал, что любит ее, она была так счастлива и польщена, что забыла в ответ сказать, как любит его. Он дулся несколько дней. А за последние шесть месяцев она вообще ни разу не говорила ему эти слова. А как прохладно она вела себя в последнее время, когда так боялась выдать свое отчаяние и боязнь его потерять. Бедный, бедный Макс. Тэш в отчаянии грызла подушку.

Горячие слезы раскаяния падали на щеки. Тэш села в постели, включила свет и зажгла сигарету, но затем потушила ее и встала.

Порывшись в глубине рюкзака, она нашла открытку, которую купила для него перед отъездом из Англии. На ней был изображен портрет старой женщины, которая выглядела невыносимо печальной. Надписи не было. День рождения у Макса двенадцатого июля. Надо бы купить ему более веселую открытку.

Тэш села за расшатанный туалетный столик и достала ручку. Она смотрела на пустой прямоугольник открытки, и ее глаза затуманивались слезами, когда она начинала думать обо всех тех вещах, о которых можно написать. Она высморкалась и смогла написать лишь: «Дорогой Макс!», после чего у нее закончились чернила.

И, конечно, когда она наконец-то нашла запасную ручку, та оказалась совершенно другого цвета. А она сама потеряла вдохновение. Тэш снова закурила и позволила себе немного пофантазировать о Хуго, представить, как он входит в ее комнату и терпеливо ее успокаивает, прежде чем они падают на ковер.

Тэш вздернула голову. Что она делает? Макс заслуживает лучшего.

«Ты заслуживаешь лучшей девушки, чем я, – написала она, – но я так привязалась к тебе, что не могу проявить самоотверженность и позволить тебе ускользнуть, так и не сказав, как сильно я тебя люблю».

Боже, как это пошло и избито звучит.

«Я вела себя трусливо в последнее время.

Я думаю, ты уже не любишь меня больше. И если я права, не переживай, я как-нибудь справлюсь с этим».

Снова потекли слезы. Она яростно моргала, чтобы видеть, что пишет.

«Но я не могу избавиться от страха, что во всем случившемся виновата я. Я вела себя ужасно глупо. И сейчас я пишу, чтобы извиниться».

Тэш похоронила себя среди глаголов, выражающих раскаяние, и ее понесло. Она изобразила Макса святым, а себя – настоящей стервой. Вскоре у нее получился настоящий рассказ.

«Я знаю, ты всегда считал, что у меня бедный словарный запас, обвинял меня в плохом копировании чужих слов, но ты такой замечательный: забавный, умный, привлекательный, щедрый, нежный, потрясающий любовник, хороший слушатель и лучший друг, который у меня когда-либо был, и все это я написала без помощи словаря. И если тебе когда-нибудь понадобится реклама для рубрики одиноких сердец, я тебе ее мигом составлю. Только тебе не понадобится – любая женщина с легкостью отдаст свою правую руку за такого мужчину, как ты. Но я, пожалуй, не стану этого делать, а то не смогу подписать конверт».

На открытке закончилось пустое место, несмотря на то что Тэш использовала обе стороны и поля. Она перечитала и поморщилась. Это звучало так искусственно и слащаво. Тэш отчаянно поискала что-нибудь еще, на чем можно было бы писать, но ее блокнот для эскизов был внизу, и она не хотела перебудить весь дом. В конце концов, она удовлетворилась старой маминой открыткой 1965 года.

«Я не могу расстаться со своей правой рукой, потому что мне нужно написать тебе, что я тебя люблю, и неважно, что мы разошлись, я хочу, чтобы ты знал, как мне отчаянно жаль, что я добавила к твоим проблемам с работой новые, и что ты всегда останешься лучшим, что было в моей жизни. Яне заслуживаю такого замечательного человека, как ты, и надеюсь, что ты найдешь себе достойную спутницу».

Моргая сквозь слезы, Тэш поняла, что исписала и эту открытку. Перевернув ее, она нацарапала поперек картинки:

«Прими мою любовь, извинения и сожаления. Тэш».

Она запечатала конверт, написала адрес отца Макса и наклеила все оставшиеся марки, так как не знала, сколько стоит доставка в Америку. Затем кинула конверт в кучу с остальными открытками.

После этого Тэш почувствовала себя очистившейся. Она была уверена в том, что с утра, протрезвев, она разорвет свое послание на мелкие куски. Ведь оно означало окончательный разрыв.

Споткнувшись о рюкзак, Тэш решила, что если она ничего не будет делать, то все само собой как-нибудь образуется. Вполне можно закрутить короткую, страстную интрижку с Хуго, сесть на суровую диету и вернуться к Максу в Деррин-роуд загоревшей, стройной и уверенной в себе.

Успокоившись, она заползла в постель и почти сразу же уснула.




Глава пятнадцатая


Касс вошла на кухню. Быстро оглядевшись, она вздохнула и вышла. Затем, взяв себя в руки и глубоко вдохнув, снова вошла обратно.

В раковине было полно тарелок, измазанных кетчупом, кружек из-под кофе и мисок с объедками. В кастрюле засох суп, рядом жирный противень вонял рыбой. Пустые банки из-под пива валялись на мраморном полу, и повсюду чувствовался отчетливый странный запах горелой выпечки.

– Маркус!

Ноль эмоций. Она начала разгружать посудомоечную машину.

– Маркус!

– М-м-м. Что? – послышалось из глубины дома.

– Маркус, иди сюда!

– Мам, не могу.

– Почему?

– Я в туалете.

– Понятно. – Мать устало переставила грязную посуду из раковины в посудомоечную машину, после чего поняла, что разгрузила только нижнюю полку и теперь грязная посуда была перемешана с чистой.

В холле старинные часы астматично отбили десять. Неужели она так долго провалялась в постели? Но когда Майкл уезжал, было так приятно, что не нужно ни свет ни заря бежать вниз и готовить завтрак. В полдень приезжает Олли, а в кухне такой разгром, что ей сегодня придется пропустить поход в церковь.

С тоской она вспоминала те воскресные обеды, когда дети были маленькими. Как они, бывало, восторженно визжали, если на обед был ягненок под мятным соусом или шоколадный мусс. Затем Майкл брал мальчиков в сад – пострелять из пневматического ружья. Потом у родителей наконец появлялась возможность улизнуть и почитать воскресные газеты, пока дети играли внизу или на чердаке. Иногда они разыгрывали целые сценки, которые родителям приходилось досматривать до конца. Майкл при этом неизменно засыпал.

Сейчас Касс приходилось почти шантажом заманивать мальчиков домой на воскресенье. Они с Пасхи не собирались все вместе – и даже тогда сидел как приклеенный к компьютеру Майкла, а Маркус уехал на какую-то вечеринку в Девон в компании странных, длинноволосых, дымящих как паровозы приятелей.

Сегодня мать сыграла на слабости Олли, чтобы заманить его домой. Он хотел занять немного денег, а Касс сказала, что хочет прочитать его дипломную работу. Она была уверена, что ничего там не разберет, но понимала, что ее сын находится в том возрасте, когда лесть важнее конструктивной критики.

Когда Касс проходила через гостиную, ее внимание привлекло лежавшее на каминной полке письмо от Софии, которое пришло вместе с открыткой. Касс развернула плотную кремовую бумагу и перечитала письмо, написанное четким, круглым почерком племянницы.

Дорогая Касс!

Тебе не нужно особое приглашение, но мне показалось, что ты захочешь посмотреть, как они выглядят, – я отправила тебе приглашение на французском, чтобы сбить с толку твоих друзей (знаю, что это нечестно, но так интереснее).

Пока отдых идет так, как я и ожидала. Мама очень мила, но совершенно беспомощна как хозяйка (джин с тоником до полудня, стирка вручную и так далее). Моя бедная няня присматривает сразу за пятью детьми, а еще она очень сдружилась с Тэш (которая еще более странная, чем всегда) – сама понимаешь, сколько внимания в результате уделяется Лотти и Джош.

Но есть и свои плюсы. Мэтти поехал за своим другом Найлом О'Шогнесси – это известный ирландский актер, очень интересный мужчина. К тому же вечеринка, похоже, по-настоящему удастся – столько громких имен. Мы устраиваем обед в средневековом стиле (не переживай, костюмы по желанию, так что в крайнем случае у тебя будет повод прийти в той голубой тафте, которую мы видели в «Белвиль Сассун»).

Ну, все, мне пора бежать, через десять минут встречаюсь с поставщиком вина Паскаля (он, похоже, совсем сдвинут на шампанском). Приезжай скорее, мне очень пригодится твой безупречный вкус (Паскаль стремится на всем сэкономить, мне одной с ним не справиться).

Всех целую, София.

Касс положила письмо обратно, и на душе у нее стало хорошо. Теперь она знает, чем заманить детей во Францию. Много знаменитостей (Олли), бесплатное шампанское (Маркус), вечеринка в средневековом стиле (снова Олли). Можно будет потом неделями рассказывать всем об этом событии, а Каролин Тюдор-Уоллес наверняка позеленеет от зависти и сравняется цветом со своими фамильными изумрудами.

Касс посмотрела на массивные старинные часы в центре каминной полки: почти половина одиннадцатого. Ей лучше поторопиться, иначе они не сядут обедать до вечера. Майкл поехал посмотреть на новую яхту друга в Чичестер Харбор, это означает, что он вернется сильно проголодавшимся.

В кухне храпел большой рыжий Лабрадор по кличке Енох, этот пес был необычайно сонлив.

Касс бросила последние банки из-под пива в ведро и открыла холодильник, чтобы вытащить большую говяжью лопатку, которую заготовила с вечера.

Странно, она была уверена, что положила мясо в этот холодильник, а не в другой, в подсобном помещении, – тот холодильник служил для хранения запасов спиртных напитков и собачьей еды. Касс заглянула в глубь холодильника, определенно мяса здесь не было.

Она пошла в подсобку. И там холодильник оказался почти пуст – хотя он был заполнен до отказа консервами, когда она кормила Еноха прошлой ночью. Господи, но куда же подевалось мясо?

Она вернулась на кухню, где Маркус поедал клубнику, которая предназначалась для фруктового салата. Он покосился на мать и улыбнулся.

– Ты рано встал.

Касс заглянула в кладовую, на всякий случай, вдруг в минуту умопомрачения она положила мясо туда.

– Я еще не ложился, мам. – Маркус кинул черенок от клубники в раковину и промахнулся.

– Мне бы хотелось, чтобы ты прибирал за собой, – сказала Касс. – Нет, что за чертовщина, куда подевалась говяжья лопатка? Ты не в курсе?

– Ах да. Вспомнил. Видишь ли, произошел несчастный случай.

Касс застыла на месте:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я как бы смотрел видео наверху и зашел чего-нибудь перехватить. Ну и оставил дверцу холодильника открытой. А потом заметил, что Евнух (после того как пса кастрировали, Маркус называл его только так) что-то грызет, я тогда не понял, что именно. – Он неуклюже подошел к холодильнику и извлек маленький, обглоданный кусок мяса в пластиковом пакете. – Я отнял это у Евнуха. Надеюсь, можно как-нибудь обрезать.

Касс открыла рот, чтобы как следует отругать сына, и как раз в этот момент зазвонил телефон. Она сняла трубку, яростно глядя на Маркуса.

– Да. То есть Кассандра Хэннесси у…

– Мам, привет.

– Олли! Только не говори, что не сможешь приехать!

Она попыталась схватить Маркуса за воротник, когда тот выходил из комнаты с киви в руке, но промахнулась.

– Нет, мам, но можно я… э… приеду с другом? – выпалил Олли.

Лицо Касс просветлело. Уже давно Олли не приводил кого-нибудь домой.

– Конечно, дорогой, как ее зовут?

– М-м-м, это мой сосед по комнате. Его зовут Джинджер, – ответ звучал несколько смущенно.

Зная Олли, можно предположить, что этот Джинджер окажется неудачником, голодным и заброшенным родителями. Касс задумалась. Наверняка он странно выглядит и не умеет вести себя за столом. Возможно, он даже буддист. Странно, что у Олли, такого серьезно воспитанного, были такие своеобразные друзья. Касс предполагала, что это оборотная сторона элитного образования. Придется разморозить отбивные в микроволновке, но их, кажется, только четыре.

– Конечно, привози своего друга. Отцу хоть будет с кем поговорить, – она прислонилась к стене и слушала, как грохот ужасной музыки Маркуса перекрывает звон i церковных колоколов.

– Хм… да. Отлично, будем у вас около половины первого. – Олли неловко кашлянул.

– Замечательно, с нетерпением жду.

– Да, и еще одно. Джинджер вегетарианец.

– Отлично! – воскликнула Касс, думая об отбивных.

– Это ничего? – голос Олли звучал удивленно.

– Все отлично! Пока, дорогой.

Она положила трубку и кинулась к холодильнику.

Старший сын Хэннесси вопреки ожиданиям привел с собой очень привлекательного высокого молодого человека с рыжими волосами, в полосатой рубашке и с замечательным акцентом представителя высшего класса. При первой же возможности Касс улизнула напудрить носик и побрызгаться туалетной водой.

Сам Олли тоже выглядел хорошо. Мать думала, что он будет бледным, поскольку не одну неделю провел взаперти, занимаясь написанием диплома. Вместо этого сын был загоревшим и подтянутым, в темно-синей футболке и белых шортах, демонстрировавших его длинные, мускулистые, загорелые ноги. Его короткие темные волосы были гладкими и блестящими. Касс пожалела, что не пригласила на чай Каролин Тюдор-Уоллес с дочерьми. Они всегда говорили о том, как было бы хорошо, если бы Олли начал встречаться с Имоген или Дейзи. Теперь сестры наверняка стали бы сражаться за внимание такого красавчика.

Джинджер сказал, что работает маклером в городе, и один старый школьный приятель познакомил его с Олли, когда тот искал квартиру.

– А в какой школе ты учился? – вежливо поинтересовалась Касс.

– В Шербурне, – широко улыбнулся гость.

Олли предупредил Джинджера и о возможных вопросах матери и о том, что следует отвергать. Джинджер находил это забавным – как при приеме на работу. Он заметил, что Ол нервно переминался с ноги на ногу и слишком быстро пил свой херес, несмотря на то что всегда терпеть его не мог. И чего он так переживает?

– А у тебя есть девушка? – спросила Касс. Олли чуть не подавился хересом.

– Боюсь, что нет, – ответил Джинджер, глядя Касс прямо в глаза, пока хозяйка не отвела взгляд.

Он подумал, не сказать ли ей шутки ради, что предпочитает женщин постарше, но козлиного вида отец Олли бродил вокруг них на расстоянии слышимости и рассказывал непонятно кому о лодках.

– Как жаль, – радостно сказала Касс. – Наверное, вам просто некогда заниматься личной жизнью. Лично мне бы с работой маклера ни за что не справиться.

Джинджер подавил улыбку.

– Да, работа у меня тяжелая. Но когда мы поселились вместе с Олли, все стало намного проще. Из него получилась замечательная маленькая домохозяйка – всегда готова вкусная еда и повсюду чистота. Он даже мои рубашки гладит. Мне кажется, что я уже должен платить ему зарплату.

Олли предостерегающе посмотрел на Джинджера. Но Касс была в восторге от того, что ее сын оказался таким чистоплотным и трудолюбивым. Хотя и было что-то в разговоре такое, что ее беспокоило.

– Ты говоришь, у тебя собственная квартира?

– Да. Вообще-то это квартира моего отца, но в прошлом году он отписал ее мне. Поэтому Олу больше не нужно платить арендную плату.

«Все пропало, – подумал Олли. – Спасибо тебе, Джинджер, великий тупица, теперь они точно догадаются».

Но Касс была настолько очарована гостем, что не заметила подтекста того, что Олли больше не нужно платить ренту.

– А чем занимается твой отец?

– Он возглавляет издательство «Харкорт Групп». Знаете такое?

Касс, извиняясь, покачала головой.

– А ты слышал об этом издательстве, дорогой? – Она повернулась к мужу, который разжигал трубку.

– Еще бы, конечно слышал. У меня есть их акции, хотя и не много, к сожалению. Чертовски надежные инвестиции. – Он одобрительно посмотрел на Джинджера. Парень с виду настоящий спортсмен. – Так, значит, твой отец работает на старика лорда Харкорта? Уважаю этого человека.

– Папа, лорд Харкорт и есть отец Джинджера, – скатал Олли.

Касс захотелось просто запрыгать от радости. Именно такого друга она всегда хотела для Олли – он подходит ее мальчику намного больше, чем все те глуповатые типы, с которыми он дружил в школе.

Она пошла поставить отбивные, а Майкл последовал а ней, чтобы достать немного льда для джина с тоником.

– Чертовски хороший парень этот Харкорт. Раньше был гребцом.

После этого обед пошел как в сказке. Джинджер очаровал даже Маркуса.

Касс приготовила для гостя огромный овощной пирог и сыр из цветной капусты. Он все подливал себе хереса и беззастенчиво ей льстил, а потом стал расспрашивать Майкла о его брокерской фирме. Майкл обрадовался и говорил на эту тему во время десерта и кофе.

Он произносил какой-то особенно занудный монолог о своей восьмидесятилетней клиентке, когда зазвонил телефон, и Касс, воспользовавшись случаем, улизнула в коридор.

Это была Александра.

– Касс, дорогая, не могу долго говорить. Мы едем с детьми на прогулку в лес. Малыши все утро пытались делать вино, давя виноград в рюмках для яиц, – это так забавно. Так что я тебе хотела сказать?

– Не знаю, – рассмеялась Касс.

– Ах да. Хочу уточнить, когда ты приедешь, потому что Галлахеры, ужасно милая супружеская пара из Шотландии, пригласили нас к себе на ужин в следующую среду. Я никогда у них не была, а так хочется взглянуть. В любом случае, боюсь, они не рассчитывали на такую толпу гостей. Мне нужно знать, приедешь ли ты к тому времени? Ты говорила, когда обещала приехать, но я забыла.

Касс вздохнула, она уже говорила Александре об этом по крайней мере три раза.

– Мы приезжаем двенадцатого.

– А это какой день недели?

– В следующую пятницу, Алекс.

– Подожди минутку, я запишу… двенадцатое, пятница… Знаешь, вчера приехал Найл О'Шогнесси. Он божественный, но ужасно странный. Вы возьмете мальчиков?

– Только Маркуса.

– И приятелей тоже! – крикнул Майкл, проходя по коридору с кофейными чашками на кухню. – Мы Джинджеров только что уговорили немного отдохнуть от диплома.

– О, Майкл говорит, что Олли тоже приедет на выходные, – передала Касс Александре, сияя от радости. – Вместе с новым потрясающим приятелем, Джинджером Харкортом. Ты знаешь издательство «Харкорт Групп»?

– Нет, дорогая, никогда о таком не слышала. Мы с Паскалем купили Тэш коня. Она ужасно рада. Целыми днями ездит на нем по кругу. Ой, бедняжка Полли. Ничего, это только царапина, дорогая. А вот и Паола, она приклеит тебе замечательный огромный пластырь…Что? Нет, дорогая, не такой, как у Бена, у Бена… Касс, ты еще здесь?

– Да.

От телефона ей хорошо была видна столовая, где Олли и Джинджер о чем-то шепотом спорили.

– Когда, ты сказала, приезжают остальные? Я забыла, извини.

– В конце недели, как раз когда состоится вечеринка и честь Эдди.

Сейчас Олли стучал кулаком по обеденному столу.

– Ах да. А какие это числа?

– С двадцать пятого по двадцать восьмое.

Как странно, Джинджер утешающе обнимал Олли. В наше время мужчины могут более свободно прикасаться друг к другу, и никого это не смущает. Если бы только Майкл умел так же выражать свои чувства.

– По… двадцать… восьмое. Хорошо, записала. Как все замечательно складывается. Кажется, София хочет поговорить с тобой, подожди минутку.

Касс еще пять минут прождала с трубкой в руке, слушая, как Майкл шумно загружает стиральную машину. Она уже начала подозревать, что Алекс о ней забыла. Но как раз когда она собиралась повесить трубку, высокий голос на другом конце спросил:

– Кто это?

– Это Касс, а ты кто?

– Я Томас Мэттью Тимоти Френч. Можешь называть меня Томат, если хочешь.

– Привет, Том. Я твоя знаменитая тетушка Кассандра. Помнишь меня?

– Нет.

– Ой… ну ладно, не важно, – Касс почувствовала себя глубоко обиженной.

Наверное, благодарственное письмо Тома в ответ на рождественский подарок – книгу, которая была доставлена в марте, – было либо написано ребенком под дулом пистолета, либо подделано его матерью.

– Я приезжаю к вам на следующей неделе, так что тогда мы и встретимся, – сказала она ему натянуто. – Томас, есть там где-нибудь поблизости твоя бабушка?

– Бабушка Лекси?

– Да, позови к телефону ее или тетю Софию.

– Лекси снова ушла спать с Пастелем. Она сказала, что в старости нужно много спать, а Софа сейчас бросается вещами в Бена в… э… в Китае. Они сказали мне и Лотти «отвалить». Полли порезала коленку. Было столько крови, на полу и на стенах, и на мебели – как в кино. Позвать папу? Он сейчас в бассейне вместе с Нилли.

– Не надо, Томас, – быстро ответила Касс. – Просто передай всем от меня привет.

– Хорошо. А можно передать твой привет Софе после того, как она перестанет бить Бена?

– Можно, Том.

– Ладно, тогда пока, большая тетушка Ка.

И мальчик положил трубку прежде, чем она успела что-либо ответить.




Глава шестнадцатая


Жара продержалась все выходные, несмотря на то что по радио передавали мрачные прогнозы о надвигающихся грозах. Да и утром в понедельник обжигающее солнце поднималось белое и яростное, из-за дубовой рощи, готовое зажарить обитателей усадьбы, и не похоже было, чтобы оно собиралось отдыхать до самого заката.

Тэш с нетерпением посмотрела в окно, изучая горизонт, нет ли там грозового облачка, но увидела лишь огромный одноцветный голубой флаг: опять ей придется не один час сиять своей обнаженной плотью в синяках у бассейна.

Она посмотрела на письмо к Максу, так и не решив, отправлять его или нет. Она то кидала глупое письмо в корзину, то вынимала его оттуда, и так уже несколько раз. Если бы Тэш его не запечатала, то смогла бы перечитать, но у нее не было другого конверта, не заклеивать же его потом скотчем.

В конце концов, она засунула письмо под раму зеркала и влезла в костюм для верховой езды, чтобы провести быстрый сеанс освежения боевых ран. Хорошо, что у Паолы сегодня выходной. Паскаль везет Александру, Софию, Салли и детей в Шартр, а это означает, что Тэш и Паола смогут взять Сноба и старого мерина Антона на длинную медленную прогулку по долине.

Сноба на ночь оставляли в поле за конюшней, чтобы он смог свободно разминать ноги и чтобы ему не докучали мухи. Тэш была удивлена, обнаружив его у ворот, и пришла в восторг от того, что вместо обычного укуса конь дружелюбно ткнулся мордой хозяйке в грудь, пока она пристегивала уздечку к сбруе.

Сноб выглядел на удивление чистым, принимая во внимание то, что провел ночь в поле. Тэш залюбовалась глянцевым блеском шкуры, покрывавшей крепкие, плотные мышцы. Неровные белые чулочки делали коня похожим на участницу военного парада, одевавшуюся в спешке.

И еще Сноб был сегодня удивительно послушным. Пока Тэш его седлала, он стоял спокойно, как диван. Неужели он начал ей доверять?

Это утро было особенным: Тэш решила сегодня начать прыгать со Снобом. Здесь, правда, имелась только пара жердей из забора, установленных на винных бочках, которые они с Паолой вчера вечером скрепили вместе, но для начала этого будет вполне достаточно.

Когда Тэш на Снобе медленной рысью проезжала сквозь ворота, она слегка удивилась, обнаружив, что жерди закреплены сверху, а не по краям бочек. Это делало барьер в два раза выше. Хотя они с Паолой прикрепляли жерди после того, как распили на кухне бутылку вина, и со смехом пытались перепрыгивать через барьер сами. Должно быть, они так все это и оставили.

«Ну ладно, – решила Тэш, – попробую так, а когда свалюсь, переставлю обратно».

Сноб несколько раз как следует взбрыкнул, но мускулы на ногах Тэш за последнюю неделю развились достаточно, чтобы удержаться. Когда после нескольких попыток Снобу так и не удалось скинуть наездницу, он сердито пустился рысью.

У него был замечательный упругий шаг. Чувствуя, как растет ее уверенность в себе, Тэш ослабила вожжи и пустила Сноба легким галопом. И опять он подчинился ее команде и остался спокойным. Тэш хотелось кричать от радости.

Они обогнули угол загона. Когда снова стал виден двор, Тэш заметила Хуго, который помогал Бену выгружать ящик пива из «мерседеса». Он выглядел совершенно сногсшибательно, несмотря на то что на нем были только потертые джинсы и кеды.

Почувствовав, что хозяйка отвлеклась, Сноб круто повернул вправо и ринулся к ближайшему из двух барьеров, явно намереваясь его перепрыгнуть.

– Стой, идиот! – Тэш яростно пыталась развернуть его влево, но конь уже принял решение.

Она отчаянно вцепилась в его гриву, стараясь удержаться… Раз – два – три – вверх!

Сноб так красиво перелетел через барьер, что на этот раз Тэш все-таки закричала от радости. И кубарем скатилась на землю.

– Восхитительный прыжок, не так ли? – засмеялся Хуго. – А вот мне с утра удалось удержаться в седле.

– Что? – Тэш с яростью посмотрела на него, все стало складываться в неприятную картину.

Хуго улыбнулся той улыбкой, от которой у Тэш все переворачивалось в животе.

– Что ты сказал? – Тэш потерла ноющее бедро и прямо посмотрела в его язвительные глаза.

– Ты сама все прекрасно слышала, дорогая, – Хуго лениво улыбнулся во весь рот. – Видишь ли, твоя милая мамочка сказала, что я могу… э… его тренировать, чем я и занимался до того, как ты встала. Кажется, я проболтался. – Он отвернулся. – Это должно было остаться нашим маленьким секретом.

И все еще смеясь, он зашел в дом.

Тэш была в такой ярости, что не придумала, что бы крикнуть вслед обидчику.

Бен, ковыляющий за своим другом, пробубнил смущенно:

– Доброе утро, Тэш.

И хотя Тэш меньше всего хотелось забираться обратно на Сноба, но не могла же она вернуться в дом или, что еще хуже, скитаться вокруг, прячась от остальных? Ни в коем случае нельзя показать Хуго, насколько она расстроена. Девушка установила жерди на минимальную высоту и поймала Сноба, который нашел такой аппетитный клочок травы, что даже не заметил, как она приблизилась.

Когда Тэш скакала на нем по кругу загона со спокойной уверенностью, которой совсем не чувствовала, она начала сомневаться во всех своих достижениях за последнюю неделю. Ну и гад же этот Хуго. На мгновение она живо представила, как привязывает его между двух бочек и заставляет Сноба прыгать через него с закрытыми глазами.

И как раз в этот момент нетерпеливый гнедой ловко скинул наездницу.

Она устало взобралась обратно, чувствуя, что вся ее уверенность и воодушевление испарились.

– Может, я и правда упрямая идиотка, Сноб? Ведь если Хуго тренирует тебя, не важно, по какой причине, ты наверняка будешь делать огромные успехи. Но это вовсе не значит, что я обязана продать тебя ему, не так ли?

Салли не была уверена, что все их разговоры по душам хоть сколько-нибудь помогли Найлу.

За последние несколько дней Найл полностью замкнулся, появлялся только за столом, чтобы молча поковыряться во вкусных, хотя иногда странных блюдах Александры, а затем быстро исчезал, оставляя еду практически нетронутой.

Вчера Салли порядком перепугалась, когда, вернувшись после прогулки с детьми, не смогла найти его.

– Ты должен постоянно следить за ним! – набросилась она на мужа.

– Можно столкнуть человека в воду, но нельзя заставить его плыть брассом, – мягко ответил Мэтти. – Не бойся, Салли. Наверняка Найл ушел куда-нибудь, чтобы подумать. Ему нужно побыть одному.

Но Салли не успокаивалась.

– А что, если он… – ее голос дрожал, – ушел, чтобы сделать какую-нибудь глупость, убить себя.

Мэтти сказал, что она все принимает слишком близко к сердцу, но, чтобы успокоить жену, пошел искать Найла. На его лице застыло выражение доброжелательного снисхождения.

В конце концов, они обнаружили Найла, сидящего в высокой траве под старым тисом, погруженного в роман Сартра.

Он поднял глаза на Мэтти, они лихорадочно блестели.

– У твоей матери, черт побери, потрясающая библиотека.

Вернувшись к книге, он прочитал страницу примерно за двадцать секунд.

– Зачем тебе столько? – спросила Салли, заметив кучу растрепанных книг у ног Найла.

– Нет, какая вещь! – Найл поднял глаза от книги Сартра и проследил за ее взглядом. – А, эти. Я читал их все утро. А Золя меня так растрогал, что я сначала плакал, а потом в ярости швырнул книгу через весь сад. Я куплю твоей матери другую, Мэтт.

– Это самое первое издание, – Мэтти поднял книгу с загнутыми страницами и задумчиво улыбнулся.

Затем он утащил Салли прочь и оставил своего чувствительного ирландского друга одного.

– Найл всегда много читал, – слегка раздраженно объяснил Мэтти жене. – Должно быть, это хороший знак. Не будем приставать к Найлу, он сам справится.

Но Салли так не считала, и у нее по-прежнему болела душа за Найла. Хотя, если разобраться, у нее и своих проблем хватает.

Сейчас ее отношения с Мэтти были очень непрочными. Он все больше и больше отдаляется, воспринимая Найла как личную проблему и вымещая на жене свое болезненное разочарование. Враждебность вкралась между ними, словно коварный хищник. И Салли знала, что их финансовая проблема скоро станет последней каплей, переполнившей чашу.

Вчера, роясь в чемодане в поисках аспирина, она наткнулась на три последние уведомления, которые пришли за день до их отъезда во Францию и которые она спрятала от Мэтти, чтобы тот не отменил поездку. Однако еще хуже будет, если они вернутся в Ричмонд и обнаружат, что у них отключен телефон, нет электричества или газа.

Салли проносила счета в кармане все утро, убеждая себя признаться. Но Мэтти вел себя так отчужденно, что она гак и не решилась.

Да к тому же Салли очень устала. Ее утренняя тошнота, длившаяся часами, теперь продолжалась и днем. У Тор решались зубы, родители не спали всю ночь, и от этого Мэтти стал еще более раздражительным. А кстати, куда подевался Найл?

Салли прикусила губу и кинулась вниз.

Когда она вылетела к бассейну, спаниели Александры радостно закружились вокруг нее и возбужденно залаяли.

На надувном матрасе никого не было. Промокший роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» качался рядом с ней…

Скинув туфли и набрав побольше воздуха, Салли начала яростно обыскивать дно бассейна в поисках Найла.

– Салли, что ты делаешь?

Обернувшись, она увидела Мэтти, смотревшего на нее в изумлении. Рядом с ним стоял Найл, худой и растрепанный, но живой, и потягивал из банки «Севен-ап».

Салли пробормотала что-то о жаре и, злясь на себя, поболтала ногами в прохладной, голубой воде несколько минут. Она просто физически чувствовала, как просроченные платежи прожигают карман ее юбки.

Как только Мэтти удалился, чтобы принести еще напитков, она кинулась в заросший сад и, игнорируя удивленный взгляд Найла, закопала их на одной из грядок.

Паскаль собрал путешественников к полудню. Когда все наконец отбыли, Тэш испытала облегчение, оставшись одна. Сначала она принялась во дворе тщательно мыть и тереть Сноба, а затем сидела на кипе соломы и чистила его сбрую.




Глава семнадцатая


К часу дня Тэш была мокрой от пота. Солнце пекло жарче, чем обычно. Внутри конюшни было так душно, что она вышла наружу. Сейчас она склонилась над перевернутым вверх дном ведром. Осталось только почистить поводья, и она может пойти искупаться.

Тэш слышала звук отъезжающего «пежо», когда отводила Сноба в конюшню, а позже видела как Найл и Мэтти отправились на прогулку с двумя бутылками белого вина и полными руками еды. Паола только что предупредила, что будет в своей комнате писать письмо родителям. Договорились, что Тэш зайдет за ней, когда будет готова.

Вот и прекрасно: по крайней мере, на пару часов дом в ее полном распоряжении. К тому же Тэш испытывала блаженство, предвкушая долгое купание в прохладной воде.

Внутри дом был таким прохладным, что пот на ее футболке казался ледяной водой. Она положила свои пыльные контактные линзы в жидкость, затем содрала с себя одежду, кинув ее в кучу в углу. Тэш почти ожидала, что от одежды пойдет пар. Ее только что постиранный черный купальник висел на деревянной вешалке для полотенец. Рядом с ним был микроскопический купальник Софии.

Почему бы и нет, она ведь совершенно одна, а в слитном купальнике в такую жару можно изжариться. Тэш надела бикини.

Сегодня утром на ее бедре образовался новый огромный синяк, на этот раз похожий на сердечко. Тэш задумчиво посмотрела через комнату на зеркало, ожидая увидеть там письмо к Максу.

Письма не было.

Она поискала на полу и за туалетным столиком. Письма нигде не было видно. И открытки тоже пропали. Вот и прекрасно. Значит, не судьба.

Наклонившись за полотенцем, Тэш увидела свое отражение в зеркале. Сначала она заметила только, какое грязное и красное у нее лицо. Но затем другая мысль поразила се. По бокам талии не болталось валиков плоти, просто ровный, слегка загорелый изгиб. Тэш покрутилась перед зеркалом. Ее живот был почти плоским. Она напрягла его и потыкала пальцами. Вместо обычного мягкого теста ее пальцы прикасались к плотным мышцам. Вскрикнув от восторга, девушка полетела вниз к бассейну и с разбегу прыгнула в его гостеприимную бирюзовую глубину.

Когда через мгновение она вынырнула, то увидела у столика пару загорелых ног. Она подплыла к краю бассейна и теперь рассматривала фигуру – это явно не Бен, тот светловолосый и еще не успел загореть. А это был смуглый брюнет, скрытый от нее газетой. Ее близорукие глаза не могли разглядеть большего. Должно быть, это Мэтти или Найл вернулись с прогулки, решила Тэш. Она не хотела привлекать к себе внимания, хотя наверняка ее начальный прыжок животом на воду был достаточно заметным – так что она тихо проплыла от бортика до бортика несколько раз.

Постепенно она выдохлась, и ей ужасно захотелось растянуться на лежаке с сигаретой.

Тэш снова посмотрела на фигуру, которую видела как в тумане. Мужчина не сдвинулся ни на дюйм. Наверное, он спал. Ладно, рискнем.

Когда Тэш неуклюже выбралась из бассейна и направилась к столу, мужчина положил газету и посмотрел на нее. Зона четкой видимости для Тэш составляла около шести дюймов, но, уже отойдя несколько шагов от бассейна, она поняла, что это Хуго. Нельзя было не узнать эти широкие, мускулистые плечи, это литое тело и эту шевелюру вьющихся волос цвета осенней листвы. И как только она могла подумать, что эти великолепные длинные, прямые ноги могли принадлежать кому-либо другому?

Уставившись в землю, девушка чувствовала себя огромной и неуклюжей как бульдозер. Тэш наклонилась, чтобы взять сигарету из пачки на столике.

– Угощайся, – предложил Хуго удивленным тоном.

– Ой, прости. Я думала это мои. – Тэш зажгла мокрую сигарету. Та потухла. – Я тоже курю «Кэмел».

– Значит, у нас есть что-то общее, – Хуго улыбнулся, медленно вставая. – Кто бы мог подумать.

Тэш отчаянно пыталась снова зажечь сигарету. Та зашипела и стала коричневой, но не зажглась.

Хуго выхватил сигарету из ее рта и кинул в кусты сирени.

– Отвратительная привычка, – произнес он осуждающе. – Я курю только потому, что это раздражает Аманду. А тебе нечем себя оправдать.

Он стоял очень близко. Тэш могла уловить запах его крема после бритья, освежающий и душистый, как липовая роща. Его тело загораживало солнце, отбрасывая длинную прохладную тень на ее обнаженную плоть.

Сердце у Тэш заколотилось так сильно, что грудной клетке стало больно. Она отступила назад к бассейну.

– Тебя разозлило, что я ездил на твоем коне? – мягко спросил Хуго и подошел к ней.

– Э… да. Нет. Вернее, чуть-чуть.

Тэш еще отступила назад.

Солнце было у Хуго за головой, и его лицо оказалось полностью в тени. Поэтому девушка не могла увидеть выражение его лица. Только его синеватые глаза блестели из тени.

– Прости. Но твоя мать так настаивала. – Он снова подошел к ней, и теперь их тела разделяло не больше полуметра. – Ей казалось, что ты с ним не справляешься. Из-за всех этих синяков.

И Хуго провел рукой по синяку в форме сердечка на ее бедре.

Ее как будто током дернуло. Она снова отскочила назад.

– Ерунда, я прекрасно справляюсь!

– Брось, дорогая, – его голос ласкал как поцелуй. – Я видел, как ты ездишь на этом коне, или точнее, как ты с него падаешь. С ним трудно управиться кому-либо столь… – Его взгляд скользнул по ее телу медленно, как стекающий каплями мед. – Столь женственному. – Под взглядом его сапфировых глаз она чувствовала себя как кролик перед удавом. – Я могу отдать тебе просто потрясающего серого коня. У меня есть такой в конюшне, ему шесть месяцев. Он ласковый как щенок, просто кресло на четырех ногах. Перепрыгнет через что угодно.

– Я довольна Снобом! – взвизгнула Тэш. «Интересно, если я соглашусь, он меня поцелует? Нет. Остановись, Тэш. Ты должна постоять за себя. Но откуда взять сил, когда мои колени как ватные?»

– Ты действительно довольна, Тэш? Ты выглядишь такой испуганной на этом коне. – Голос Хуго был таким добрым, таким нежным. – Ему требуется твердая рука, настоящий хозяин.

– То есть ты, я полагаю, – прошептала Тэш, высвобождаясь из-под его чар.

– Заметь, не я это сказал. – Он снова сделал шаг вперед. Тэш – шаг назад. «Через минуту мы будем хороводы водить», – испуганно подумала девушка.

– Иногда когда садишься на коня, то сливаешься с ним в одно целое, – продолжал Хуго. – Это происходит не сразу, но, когда это чувство приходит, от него начинает кружиться голова.

Тэш меньше всего хотелось это выслушивать.

– Сегодня утром моя голова чуть совсем не открутилась. – Он засмеялся, показывая ровные белые зубы, такие же прямые, как клавиши фортепиано. – Конечно, конь пока еще необъезженный, и ему позволили развить несколько чертовски плохих привычек…

Тэш почувствовала, как ее кровь начала закипать.

– Но мы действительно как одно целое. Я хочу сказать, мы прекрасно поладили. Под конец Сноб уже вел себя очень смирно.

Хуго взял Тэш за подбородок и нежно приподнял ее голову. «Он собирается меня поцеловать», – подумала Тэш в панике. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание от желания.

Но Хуго просто посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я знаю, что он может выиграть Бадминтон, если я поскачу на нем. – Он слегка придвинулся. Тэш уже находилась на самом краю бассейна и не могла шевельнуться. – Можешь ли ты сказать мне, что чувствуешь себя одним целым с этим конем?

Девушка была полностью околдована этими гипнотизирующими глазами. Хуго стоял так близко, что она могла чувствовать тепло его тела на своей обнаженной коже. Никого в жизни ей еще не хотелось так сильно.

– Нет, – прошептала она.

– Тогда отдай его мне, – попросил Хуго. – Подумай о Снобе. Ты окажешь ему огромную услугу. И если тебе не понравится Текила, я раздобу тебе лучшую лошадь в Англии.

– Нет! – вскрикнула Тэш с внезапной решимостью. – Нет. Прости, я знаю, что это звучит глупо, но мне нужен Сноб, а вовсе не машина по завоеванию кубков. Не обижайся, я знаю, как сильно ты хочешь заполучить Сноба. Но ты должен понять…

– О, я все прекрасно понимаю, – его прежде мягкий голос стал острее ножа. – Я понимаю, что ты эгоистичный, плохо воспитанный ребенок, который считает, что разбирается в этих «милых маленьких лошадках». Дай-ка я объясню тебе, дорогая. Ты убьешь этого коня точно так же, как убила Сэмиона.

Тэш вскрикнула от ужаса.

– Вот именно. – Злая улыбка играла на губах Хуго. – София все рассказала мне о твоей последней лошадиной любви. Его пришлось убить, не так ли? И все из-за того, что ты…

Тэш со всей силы ударила его по лицу. Она поскользнулась на покрытом плиткой краю бассейна, вытянула руку, чтобы смягчить падение, но все-таки свалилась в воду.

В мгновение ока Хуго оказался рядом с ней.

Когда он наклонился, Тэш решила, что он собирается помочь ей выбраться из воды. Вместо этого Хуго крепко схватил ее за мокрые волосы. Тэш в ужасе отпустила бортик бассейна и закричала. Боль была такая, как будто волосы ей вырывали с корнем.

– Что ты делаешь? – кричала она, отчаянно пытаясь удержаться на воде.

– Учу тебя кое-чему, малышка, – прошипел Хуго. – Если ты считаешь, что можешь выжить во взрослом мире, тогда играй по правилам взрослой игры. Поняла?

Тэш попыталась ухватиться за бортик и промахнулась. Хуго держал ее на вытянутой руке, как овцу, которую собирался утопить.

– Пожалуйста, послушай меня, – взмолилась Тэш. – Но я пообещала себе, что исправлю со Снобом то, что случилось с Сэмионом. Я могу продать его тебе, только не сейчас. – Девушка отчаянно пыталась удержаться на воде, но Хуго тянул ее голову назад, как на аркане.

– Интересно, и каким образом ты собираешься это исправить? Надеешься, что в следующий раз тебе повезет больше, а если нет – не важно? Говорят, Бог троицу любит. Может, Паскаль в следующий раз купит тебе осла.

– С Сэмионом я допустила ужасные, непростительные ошибки, – рыдала Тэш. – Но ты должен понять, я не виновата в том, что его усыпили, произошел ужасный, страшный несчастный случай…

Волна рыданий сотрясла ее тело, так что она не могла говорить. Хуго опустил руку ниже, и теперь лицо девушки было почти полностью под водой.

– …София… – Тэш наклонила голову назад, чтобы не нахлебаться еще больше воды; огромные, испуганные глаза молили, – …охота…

Сейчас она захлебывалась: ее легкие наполнены обжигающей хлорированной водой, а руки яростно колотят по рукам обидчика.

– Ах, как трогательно, – рассмеялся Хуго, позволив ей схватить край бассейна прежде, чем разжал руку. – Ты читаешь слишком много женских романов. Вот что бывает, когда девушка слоняется по дому, спасаясь от собственной тени. Это только доказывает, что ты большой ребенок. Тебе нужно как следует повзрослеть, прежде чем с тобой можно будет серьезно говорить. Более связную речь можно услышать даже от детей Софии.

Он встал и ушел в дом, прокричав через плечо:

– Предполагаю, мне придется подождать, пока ты окончательно не испортишь коня!

Тэш в ярости вылезла из бассейна и подошла к столику, где выкурила одну за другой три сигареты Хуго. После этого ей стало так плохо, что от злости она зашвырнула остатки пачки в бассейн. Не получив удовлетворения от этого действия, она выкинула туда же его газету, темные очки и заодно кеды. Хуго прав, решила она, я большой ребенок. Хуже всего, что это правда. А она-то думала, что он хочет ее! Тэш злилась на себя саму и весь мир.

Бедный, своенравный Сноб, вдруг его и правда ждет та же судьба, что и Сэмиона? Тэш пронзило острое чувство вины. Хуго произнес все так, как будто это она подписала Сэмиону смертный приговор.

Если бы только он знал правду. Девушка содрогнулась при мысли, насколько близка она была к тому, чтобы открыть Хуго правду. И уж тогда правда распространилась бы так же быстро, как корь в младших классах. И можно не сомневаться, что София в ярости разорвала бы ее на мелкие кусочки.

Проклятый Хуго. Тэш зашвырнула в бассейн и его серебряную зажигалку, для верности.

Затем она прокралась на кухню, предварительно убедившись, что Хуго там нет, и яростно сжевала три огромных куска французского сыра и сэндвич с индейкой. После чего она поглотила остатки вчерашнего торта со сливками и полплитки шоколада. Почувствовав себя немного лучше, но невообразимо толстой, она сделала большой глоток из бутылки со столовым вином, которая стояла рядом. Вино было отличное. И Тэш снова вышла наружу, прихватив с собой бутылку.

Она сделала еще глоток и поняла, что бутылка пуста. Время уже третий час, если не больше. Скоро могут вернуться Аманда и Бен. Тэш не хотела, чтобы ее застали в таком виде. Хватит с нее на сегодня и Хуго.

Неверной походкой она поднялась наверх и смыла прохладной водой пот и хмель. Тэш надела футболку, которую ей подарил Макс на Рождество. Она была обрезана прямо под грудью, на груди имелась надпись «Потрясающая Шейла», а сзади – «Плохого тебе дня!».

Тэш решила сходить за Паолой и прокатиться верхом, пока не началась гроза.

Комната Паолы располагалась наверху в одной из башенок. Она была соединена с детской, где спал Джош. Тэш поднялась по винтовой лестнице и прошла мимо ванной. Пустая сумка для грязного белья висела на ручке полуоткрытой двери в маленькую комнату Лотти, рядом с панной. Тэт представила, как каждую ночь Лотти выставляет свои крошечные розовые туфельки на порог, чтобы их к утру начистили.

Дверь в комнату Паолы была приоткрыта; на пыльные доски затемненной лестничной площадки из комнаты лился солнечный свет. Радиоприемник Паолы с треском орал итальянские песни. Тэш отдышалась после подъема и распахнула дверь.

Хуго и Паола, как двое великолепных французских любовников в голливудском сериале, лежали обнаженные на старой медной кровати с измятым бельем, в маленькой, отделанной дубовыми панелями комнатке, заполненной солнечным светом. Глаза Тэш широко открылись от потрясения. Пожалуй, эта сцена была слишком откровенной, даже для Голливуда.

Паола сверху, ее гладкие загорелые ноги обвились вокруг партнера, стройное тело возбужденно двигается вперед и назад, и она издает вздохи наслаждения. Пот большими ручейками стекает по ее спине. Хуго, напротив, на спине, у него всего лишь капелька пота, руки под голову, как будто он загорает. Любовники не заметили Тэш, застывшую в дверях, дрожащую от унижения.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=335952) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Наташа, дорогая! Как дела?




2


Хорошо (фр.)




3


Да (фр.)




4


Есть небольшая проблема. Ты одна? (фр.)




5


Подожди… Ксандра! Телефон. Тебе звонят. Дерьмо! (фр.)




6


Ее сейчас нет (фр.)




7


До скорого, дорогая (фр.)




8


Лево и право (фр.)




9


Иди(фр.)




10


За гнедого (фр.).




11


Всемирная организация интеллектуальной собственности.




12


Как же это (фр.).




13


Лошадь (фр.).




14


Ты упала! (фр.)




15


Мой племянник? (фр.)




16


Во дворе люди (фр.)




17


Четыре, пять (фр.)




18


Пойдем (фр.).




19


Тусовка (англ.)




20


Какая разница (фр.)




21


Да, привет, друзья мои (фр.)




22


Комната наверху (фр.).




23


Комната орхидей (фр.)




24


Спасибо (ит.)




25


Шекспир У. «Сон в летнюю ночь». (Перевод М. Лозинского.)