Пропавшие
Крис Муни


Дарби МакКормик #1
1984 год. «Лето страха», как окрестили его журналисты. Три девочки-подростка случайно увидели в лесу, как неизвестный душил женщину. Тело ее найдено не было, а вскоре двое из подруг были убиты прямо в доме третьей свидетельницы преступления, Дарби. Ни полиция, ни ФБР не смогли поймать убийцу.

Спустя двадцать два года Дарби, ставшая криминалистом, снова сталкивается со случаями исчезновения женщин. И число их, возможно, уже превысило сотню…





Крис Муни

Пропавшие



Посвящается Джен, которая показала мне как,

и Джексону, объяснившему зачем



* * *


У человека в сердце есть такие потайные уголки, о существовании которых он узнает лишь тогда, когда в них проникает боль.

    Леон Блой

Истинная трагедия заключается не в противостоянии правды и неправды, а в противоречии между двумя правдами.

    Г. В. Ф. Гегель






I

Мужчина из леса

(1984)





Глава 1


Дарби МакКормик схватила Мелани за руку и потянула в лес, куда обычно мало кто наведывался. Там не было проторенных дорожек или тропинок. Все по-настоящему увлекательное осталось позади – вдоль шоссе 86, на туристических тропах к озеру Салмон Брук.

– Зачем вы меня сюда притащили? – спросила Мелани.

– Я же тебе говорила, – ответила Дарби, – это сюрприз.

– Не волнуйся, – сказала Стэйси Стивене. – Ты в любой момент можешь вернуться домой к мамочке, никто тебя не держит.

Через двадцать минут Дарби бросила рюкзак на полянке, куда они со Стэйси частенько приходили покурить и оттянуться, о чем свидетельствовала гора смятых пивных банок и окурков.

Прежде чем сесть, Дарби проверила, достаточно ли сухая земля, чтобы не испачкать новые джинсы от Кевина Кляйна. А Стэйси, как обычно, не глядя плюхнулась в грязь. Все в ее облике было разболтанным и неряшливым – густо накрашенные ресницы, потертые растянутые джинсы, футболка на размер меньше. Атмосфера безысходности, казалось, окутывала ее, как облако грязи свинарник.

Дарби знала Мелани практически всю жизнь – обе выросли на одной улице. И хотя Дарби отлично помнила все их общие с Мел похождения, она хоть убей не могла вспомнить, как в ее жизнь вошла Стэйси и как они втроем так крепко сдружились. Складывалось впечатление, что в один прекрасный день Стэйси просто взяла и появилась. Она везде была с ними – и когда они делали уроки, и на футболе, и на дискотеках. Стэйси была веселой. Она знала кучу пошлых анекдотов, общалась с «мажорами» и доходила аж до третьей базы в бейсболе, в то время как Мел больше походила на изящную статуэтку из коллекции матери Дарби – дорогую и хрупкую, которая требовала бережного обращения.

Дарби расстегнула рюкзак и достала банки с пивом.

– Что ты делаешь? – спросила Мел.

– Знакомлю тебя с мистером Будвайзером, – ответила Дарби.

Мел начала теребить «висюльки» на браслете. Она всегда так делала, когда нервничала или была чем-то напугана.

– Да ладно, Мел, чего ты? Бери. Он не кусается.

– Нет, я имею в виду, зачем это?

– Мы отмечаем твой день рождения, дурочка, – сказала Стэйси, ловко открывая свое пиво.

– И заодно обмываем права, – добавила Дарби. – Теперь нас есть кому возить кататься.

– А твой папа не заметит, что пива стало меньше? – спросила Мел у Стэйси.

– Да у него в нижнем холодильнике стоит шесть ящиков. Думаешь, ему есть дело до шести несчастных банок? – Стэйси закурила и бросила банку Дарби. – Но если бы они застукали нас с пивом дома, я бы неделю точно не могла ни сесть, ни открыть глаза.

Дарби подняла свою банку:

– С днем рождения, Мел! Поздравляю.

Стэйси одним глотком отхлебнула сразу полбанки. Дарби тоже сделала большой глоток. Мелани с сомнением понюхала содержимое. Она всегда сначала нюхала все новое и только потом пробовала на вкус.

– Напоминает сырой тост, – сказала Мел.

– Ты пей, пей. Оно поначалу всегда так, потом пойдет лучше. И станет тоже лучше.

Стэйси показала пальцем на изгибающуюся вдали ленту шоссе 86, по которой мчалась машина – похоже, «мерседес».

– Когда-нибудь и я буду ездить на такой, – заявила она.

– Ну прямо как сейчас представляю тебя шофером! – фыркнула Дарби.

Стэйси показала ей средний палец:

– Нет, поганка, будут возить меня, потому что я выйду замуж за богатенького мальчика.

– Не хочется тебя расстраивать, но у нас в Бэлхеме богатенькие мальчики не водятся, – фыркнула Дарби.

– Вот-вот, поэтому я и поеду в Нью-Йорк. И мой муж будет не просто роскошным мужиком, а роскошным мужиком с большой буквы, готовым меня на руках носить. Не говоря уже об обедах в дорогих ресторанах, модной одежде и любой машине, какую мне только захочется. У него даже будет свой самолет, на котором мы улетим в наш сказочный пляжный домик на Карибах. А ты, Мел? За кого бы ты хотела выйти замуж? Или ты решила податься в старые девы?

– Представь себе, нет, – ответила Мел и для пущей убедительности отхлебнула еще пива.

– Ты что, наконец-то переспала с Майклом Анка?

Дарби чуть не поперхнулась:

– Так ты зажигаешь с Козявкой?

– Не называй его так. Он еще в третьем классе перестал ковырять в носу, – обиженно заявила Мел.

– Будем считать, что тебе повезло, – сказала Дарби, а Стэйси оглушительно захохотала.

– Да ладно вам, – отмахнулась Мел. – Он милый.

– Конечно, милый, кто же спорит! – согласилась Стэйси. – Все они поначалу милые. Но как только добиваются своего, начинают относиться к тебе не лучше, чем к вчерашнему мусору.

– Неправда! – возразила Дарби, перед глазами которой возник отец, которого все называли Бит Рэд, как жевательную резинку. Так вот, когда отец был жив, он всегда открывал дверь и пропускал маму вперед. По пятницам, когда они возвращались домой после совместного ужина, Бит Рэд всегда ставил записи Фрэнка Синатры и они с мамой танцевали, прислонившись друг к другу щеками. В такие моменты отец любил напевать о «былых временах».

– Это все игра, Мел, уж поверь мне, – авторитетно заявила Стэйси. – Тебе пора снять розовые очки. Если и дальше будешь такой наивной, тобой будут пользоваться все, кому не лень, можешь не сомневаться.

И Стэйси принялась читать лекцию об ухищрениях, на которые идут парни, чтобы добиться своего. А хотят все, как правило, одного. Дарби демонстративно закатила глаза, откинулась на спину и принялась рассматривать виднеющийся вдали большой неоновый крест над шоссе 1.

Медленно потягивая пиво, она наблюдала за потоками машин, которые мчались навстречу друг другу по шоссе 1, и пыталась представить людей, сидящих в этих машинах, у каждого из них интересная жизнь, полная интересных вещей, которые они делают или которые им еще предстоит сделать в разных интересных местах. Как вы стали интересными? Это что-то врожденное, как цвет волос или рост? Или это дар Божий? Бог сам решает, кому быть интересным, а кому нет, так что человеку остается только научиться жить с тем, что ему отмерено.

По мере того как количество выпитого росло, Дарби все отчетливее слышала внутренний голос, который настойчиво твердил, что ее, Дарби Александру МакКормик, ждут великие дела. И пусть даже она не станет звездой Голливуда, но определенно добьется лучшего и большего, чем ее мать, живущая в стиле Palmolive и погрязшая в стирке, готовке и зарабатывании денег. Единственной радостью в жизни Шейлы МакКормик была охота за акционными хозяйственными товарами, которые она тут же сметала с полок.

– Вы слышали? – вдруг прошептала Стэйси.

Раздался хруст сухих веток, ломающихся под тяжестью чьих-то шагов.

– Это просто енот или другая какая-то живность, – предположила Дарби.

– Да я не о ветках! – отмахнулась от нее Стэйси. – Слышите, кто-то кричит.

Дарби поставила пиво на землю и вытянула голову, всматриваясь, что же происходит на вершине холма. Солнце только зашло, поэтому она могла различить лишь смутные очертания деревьев в сгущающихся сумерках. Треск ломающихся веток становился все отчетливее. Неужели там действительно кто-то есть?

Наконец шаги стихли, зато раздался женский голос, сдавленный, но вполне различимый:

– Умоляю, отпустите! Клянусь, никто не узнает о случившемся!




Глава 2


– Возьмите мой кошелек, – умоляла женщина в лесу. – Там триста долларов. Если этого мало, я дам еще, только отпустите меня!

Дарби схватила Стэйси за руку и потащила вниз по склону холма. Мелани бросилась за ними.

– Похоже на обычное ограбление, но кто знает, может, у него нож или пистолет, – прошептала Дарби. – Она просто отдаст ему кошелек, он убежит, и все обойдется. Нам нужно пересидеть здесь и не привлекать к себе внимание.

Мел и Стэйси дружно закивали.

– Зачем это? – вдруг воскликнула женщина.

Было очень страшно, но Дарби просто не могла не посмотреть на происходящее. Когда прибудет полиция, ей нужно будет рассказать все в подробностях, поэтому сейчас важно любое слово, каждый звук.

Пытаясь унять сердцебиение, она слегка приподняла голову, чтобы видеть, что творится в глубине темного леса, но при этом оставаться незамеченной. Стебли травы и жухлые листья щекотали кончик носа.

Женщина закричала:

– Пожалуйста! Пожалуйста, не надо!

Грабитель прошипел что-то в ответ, но Дарби не сумела разобрать, что именно. Неужели они так близко? От этой мысли она вздрогнула.

Стэйси тоже решила взглянуть и подползла к Дарби.

– Что там?

– Понятия не имею.

В этот момент вверх по шоссе 86 проехала машина. Лучи мертвенно-бледного света фар скользнули по деревьям, выхватывая из темноты покатые участки склона, покрытого камнями, листьями, сучьями, сломанными ветками. Дарби услышала музыку – в машине звучала песня Ван Халена «Jump». Дэвид Ли Росс пел все громче, а ее внутренний голос твердил все настойчивее: «Не смотри, немедленно отсюда!» Видит Бог, она бы так и сделала, если бы голос разума не оказался сильнее и не приказал ей замереть в свете скачущих фар, хотя голос Дэвида Ли Росса все громче призывал ее бежать. Она увидела женщину в джинсах и серой футболке, стоящую на коленях возле дерева, с красным от напряжения лицом и широко распахнутыми глазами, отчаянно цепляющуюся за веревку, которая сдавила ей шею.

Стэйси резко вскочила и оттолкнула Дарби, оказавшуюся у нее на пути. Падая, Дарби больно стукнулась головой о камень, да так, что чуть искры из глаз не посыпались. Она услышала, как Стэйси мчится напролом через заросли, и, перекатившись на бок, увидела убегающую Мел.

В тот же миг раздался треск веток и шум шагов – убийца направлялся в ее сторону. Дарби вскочила и бросилась бежать.



Она догнала Мел и Стэйси только на углу Ист-Данстэйбл. Ближайший таксофон находился неподалеку от «Баззи», популярного в городе заведения, объединявшего в себе универсальный магазин, закусочную и пиццерию. Остаток пути они проделали молча.

Казалось, прошла вечность, прежде чем они добрались до телефона. Вытирая катившийся градом пот, задыхаясь, Дарби схватила трубку, чтобы набрать 911, когда Стэйси вдруг нажала на рычаг.

– Нам нельзя звонить, – сказала она.

– Ты с ума сошла! – взорвалась Дарби. Кроме страха, в ней закипала злость на Стэйси. Нечего удивляться, что Стэйси сбила ее с ног и убежала. Стэйси всегда думала в первую очередь о себе – например, месяц назад они втроем собрались в кино но так туда и не попали, потому что Стэйси в последний момент позвонила Кристина Патрик и позвала ее на вечеринку. Причем это было уже не в первый раз.

– Дарби, не забывай, мы пили.

– Мы им об этом не скажем.

– Они все равно учуют запах. И не помогут ни мятная жвачка, ни зубная паста, ни освежитель для рта.

– И все же я рискну, – сказала Дарби, пытаясь сбросить руку Стэйси с рычага.

Но Стэйси и не думала отступать.

– Женщина все равно уже мертва, Дарби.

– Этого мы точно не знаем.

– Я видела то же, что и ты…

– Боюсь, что нет, Стэйси, не видела. Ты в этот момент удирала сломя голову. И меня еще толкнула, помнишь?

– Это произошло случайно. Честное слово, я не хотела.

– Конечно, Стэйси. Да я и не удивлена. Ты всегда думала только о себе.

Дарби наконец оторвала руку Стэйси от телефона и позвонила в девять-один-один.

– Ничего, кроме наказания, нам не светит, Дарби. Может быть, вас с Мел и не повезут на Кэйп Код, зато твой отец не станет… – Стэйси оборвала себя на полуслове и разрыдалась. – Вы понятия не имеете, что творится у меня дома. Ни ты, ни Мел.

Наконец на том конце провода послышался голос оператора:

– Девять-один-один, изложите суть проблемы.

Дарби представилась и рассказала о случившемся. Стэйси тем временем отбежала за ближайший мусорный бак. Мел невидящим взглядом уперлась в холм, с которого они еще в детстве катались на санках, и машинально перебирала «висюльки» на браслете.



Спустя час Дарби снова шла по лесу, но на этот раз уже в сопровождении детектива.

Его звали Пол Риггерс. Они познакомились на похоронах ее отца. У Риггерса были крупные белые зубы, и он напоминал Ларри, долговязого соседа из «Тройки друзей».

– Все чисто, – сказал Риггерс. – Похоже, крошки, вы его спугнули.

Внезапно он остановился и осветил карманным фонариком синий рюкзак от «Л. Л. Бин». Рюкзак был расстегнут, и на дне его виднелись три банки из-под пива.

– Как я понимаю, это ваше.

Дарби кивнула, но внутри у нее словно что-то оборвалось – как будто хотело вырваться наружу и спрятаться в укромном уголке.

Кошелька в рюкзаке не было. Он валялся неподалеку на земле рядом с читательским билетом. Из кошелька вытащили деньги и ученическое удостоверение, на котором были указаны ее имя и адрес.




Глава 3


Мать Дарби ждала ее в полицейском участке. После того как Дарби закончила давать показания, Шейла еще полчаса беседовала с детективом Риггерсом с глазу на глаз и только потом отвезла дочь домой.

Мать молчала, но у Дарби не было ощущения, что Шейла рассержена. Обычно такое сосредоточенное молчание означало, что она просто глубоко задумалась. Или сильно устала – прошел год с тех пор, как Бит Рэда не стало, и ей приходится работать в госпитале по две смены.

– Детектив Риггерс рассказал мне о случившемся, – сказала наконец Шейла срывающимся голосом. – Молодец, что позвонила в девять-один-один.

– Мне очень жаль, что они сорвали тебя с работы, – ответила Дарби. – И еще я хотела извиниться за то, что пила.

Шейла положила руку Дарби на колено и слегка его сжала – в знак того, что случившееся не испортило их отношений.

– Можно я дам тебе совет насчет Стэйси?

– Конечно! – ответила Дарби, хотя и так знала, о чем пойдет речь.

– Дружба с такими людьми, как Стэйси, ни к чему хорошему обычно не приводит. Если ты будешь с ними слишком долго и близко общаться, однажды они потянут тебя за собой, вниз.

Мать была совершенно права. Стэйси никогда не была ей другой, а всего лишь висела мертвым грузом. И пусть она открыла это для себя ценой таких испытаний, все же выводы были сделаны. Она избавилась от бесполезного балласта.

– Мама, а как же женщина, которую я видела? Думаешь, она смогла убежать?

– Так считает детектив Риггерс.

Господи, пожалуйста, лишь бы только он оказался прав!

– Я очень рада, что с тобой ничего не случилось. – На этот раз Шейла сильнее стиснула колено Дарби, словно удерживая ее.



Спустя два дня, в понедельник вечером, возвращаясь из школы, Дарби увидела на дорожке, ведущей к дому, черный седан с тонированными стеклами.

Дверца открылась, и из машины вышел высокий мужчина в черном костюме и стильном красном галстуке. Дарби сразу же отметила характерную выпуклость под пиджаком в области подмышек.

– Если не ошибаюсь, ты Дарби. Меня зовут Эван Мэннинг. Я специальный агент ФБР.

Он показал свой значок. Он выглядел как типичный телегерой – такой же загорелый и симпатичный, как копы на экране, которые в свободное от съемок время спокойно могли бы подрабатывать на показах мужского белья от Кевина Кляйна.

– Детектив Риггерс рассказал мне о том, что ты с подругами увидела в лесу.

– Вы нашли эту женщину? – с трудом выговорила Дарби.

– Пока нет. Нам до сих пор не удалось установить ее личность. Собственно, это и есть одна из причин, почему я здесь Я очень надеюсь, что ты поможешь опознать ее. Взгляни, пожалуйста, на эти фотографии.

Она взяла протянутую палку и, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, открыла ее на первой странице. Первым, что она увидела, был лист с надписью «Пропавшие без вести». Дарби посмотрела на цветную копию фотографии женщины с ярко-синими глазами и ниткой жемчуга поверх розового кардигана. Ее звали Тара Харди. Жила она в Пибоди. Под изображением значилось, что в последний раз ее видели выходящей из ночного клуба в Бостоне в ночь на двадцать пятое февраля.

Женщина на следующей фотографии была из Челси и звали ее Саманта Кент. Пятнадцатого марта она не пришла на смену в закусочную «Айхоп» на шоссе 1. На фотографии она улыбалась во все тридцать два зуба и на вид была одного возраста с Тарой Харди. Вот только Саманта слишком увлекалась татуировками. У нее их было шесть. На снимке не было видно ни одной, но подробное описание и месторасположение каждой прилагалось ниже.

Дарби отметила, что на обеих женщинах, как и на Стэйси, лежала печать безысходности. Во взгляде каждой из них плескалась безграничная жажда внимания и любви. Обе они были блондинками, как и женщина в лесу.

– Это могла быть Саманта Кент, – неуверенно произнесла Дарби. – Хотя нет, погодите. Это определенно не она.

– Почему ты так уверена?

– Потому что здесь сказано, что она пропала месяц назад.

– Посмотри внимательнее.

Дарби еще раз изучила снимок.

– У женщины, которую я видела, было худое лицо и длинные волосы, – сказала она. – А у Саманты Кент лицо круглое и волосы короткие.

– И все-таки сходство есть?

– Есть немного, – Дарби отдала папку и вытерла руки о джинсы. – А что с ней случилось?

– Мы пытаемся это установить. – С этими словами Мэннинг протянул Дарби свою визитку. – Если удастся вспомнить что-нибудь, позвони по этому номеру. Нас интересует все, вплоть до мельчайших подробностей. Было приятно познакомиться, Дарби.



Еще месяц после этого ее мучили кошмары. Днем она редко вспоминала о происшествии в лесу, за исключением случаев, когда случайно натыкалась на Стэйси. Но, в общем-то, ей легко, даже слишком легко удавалось ее избегать. И это лишний раз доказывало, что настоящими друзьями они никогда не были.

– Стэйси очень жалеет о случившемся, – сказала как-то Мел. – Почему мы не можем дружить как раньше?

Дарби захлопнула свой ящик.

– Если хочешь дружить с ней – вперед, это твое дело. А с меня хватит!



Дарби переняла от матери любовь к чтению. Иногда по воскресеньям с утра они отправлялась в путешествие по домашним распродажам. И пока мать торговалась из-за очередной безделушки, Дарби рыскала в поисках книг в дешевых бумажных обложках.

Последней ее находкой была книга под названием «Кэрри». Дарби обратила на нее внимание благодаря обложке: там была изображена голова девушки, парящей над охваченным пламенем городом. Интересно, как это? Дарби лежала на кровати, с головой окунувшись в историю о том, как Кэрри собиралась идти на выпускной, а «сливки» школьного общества задумали над ней поиздеваться… Неожиданно в гостиной включился музыкальный центр, и голос Фрэнка Синатры запел «Come Fly With Me». He иначе как Шейла вернулась с работы.

Дарби поглядела на часы у изголовья кровати. Было почти полдевятого. Странно, мать должна была прийти домой не раньше одиннадцати. Наверное, она сегодня раньше закончила.

«А если это не мама? – вдруг подумала Дарби. – Что, если внизу сейчас тот мужчина из леса?»

Бред. Она просто начиталась Стивена Кинга, и все это лишь плод ее разгулявшегося воображения. Внизу ее мама, а не человек из леса. В этом можно легко убедиться: достаточно только спуститься по коридору в мамину спальню и выглянуть в окно, выходящее на дорожку, где Шейла обычно парковала свою машину.

Дарби загнула уголок страницы и вышла в коридор. Она перегнулась через перила и заглянула в прихожую.

Там было темно, приглушенный свет струился из гостиной – наверное, была включена только настольная лампа на столике возле музыкального центра. На кухне света не было. Дарби попыталась вспомнить, выключала ли там свет, – наверное, она сделала это, когда шла наверх. У Шейлы был пунктик по поводу напрасно сжигаемой электроэнергии. Всякий раз, замечая, что кто-то забыл выключить свет, она повторяла, что «вкалывает сверхурочно не для того, чтобы постоянно менять перегоревшие лампочки».

И вдруг внизу на перилах лестницы Дарби увидела руку в черной перчатке.




Глава 4


Дарби в испуге отпрянула от перил, сердце бешено стучало. Она была в панике.

Но инстинкт самосохранения оказался сильнее и натолкнул ее на спасительную мысль. На комоде в ее комнате прямо напротив двери стояла стереосистема. Дарби включила ее на всю мощь, захлопнула дверь в свою комнату и успела проскользнуть в свободную спальню в противоположном конце коридора, в то время как тень идущего по мере приближения все росла.

По лестнице поднимался человек из леса.

Дарби юркнула под кровать и затаилась среди обувных коробок и пачек старых журналов по декору. Через трехдюймовую щель между пыльной оборкой покрывала и ковром она увидела пару рабочих сапог, остановившихся у двери в ее спальню.

Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он подумал, будто я сижу там и слушаю музыку! Если он войдет туда, она сможет добежать до лестницы. Нет, лестница отменяется – нужно бежать в мамину спальню. Там она сможет запереться и вызвать полицию.

Тем временем мужчина из леса в нерешительности топтался в коридоре, раздумывая, как ему лучше поступить.

Давай же, иди в мою спальню!

Вместо этого незнакомец из леса переступил порог спальни для гостей, в которой пряталась Дарби. Девушка с ужасом наблюдала, как сапоги приблизились… еще… еще ближе, пока не остановились в нескольких дюймах от ее лица. Она отчетливо видела жирные пятна на них и даже уловила запах смазки.

Дарби начало лихорадочно трясти. Он знает. Он знает, что я под кроватью!

На пол упала маска из небрежно состроченных бинтов телесного цвета.

Мужчина из леса нагнулся за маской. Подняв ее, он вернулся из спальни назад в коридор. Было слышно, как распахнулась дверь ее комнаты и оттуда хлынули свет и музыка.

Дарби выбралась из-под кровати и выскочила в коридор. Мужчина из леса стоял в ее комнате и смотрел прямо на нее. Она влетела в спальню матери и захлопнула дверь прямо перед носом у преследователя. Через проем закрывающейся двери она наконец-то сумела его разглядеть – вылитый Майкл Майерс, одетый в засаленный синий рабочий комбинезон, на лице маска из бинтов, рот и глаза закрыты полосками темной материи. Она заперла дверь на замок и схватила с прикроватной тумбочки телефон. На дверь обрушился первый удар, едва не выбивший ее вместе с дверной коробкой. Дарби дрожащими руками пыталась набрать 911.

Бесполезно. В трубке не было гудков.

БАХ! Очередной удар. Дарби поочередно нажимала все кнопки. Телефон молчал.

БАХ! Телефон должен работать, не мог же он вдруг взять и сломаться, особенно когда так нужен! БАХ! Она отшвырнула аппарат и в тусклом свете фонаря, падающем с улицы, увидела маленький штепсель, торчащий с обратной стороны корпуса телефона. БАХ!

Дарби в отчаянии нажимала на рычаг, но по-прежнему безрезультатно. Тем временем дверь начала прогибаться под ударами, одна из створок угрожающе затрещала.

По двери пробежала трещина и остановилась в футе от дверного замка. Удары обрушились с новой мощью, трещина стала расти, и наконец в нее просунулась рука в черной перчатке и потянулась к замку.

На подставке для телевизора стоял синий пластиковый сундучок с инструментами для мелких хозяйственных нужд. Внутри было множество пузырьков из-под лекарств, в которых хранились гвозди, болты, шурупы. Среди содержимого Дарби обнаружила старый папин молоток производства «Стэнли».

Когда рука в перчатке наконец дотянулась до дверной ручки, Дарби не раздумывая ударила молотком по пальцам.

Из-за двери раздался дикий крик боли – такого нечеловеческого вопля Дарби еще не приходилось слышать. Не успела она замахнуться для нового удара, как рука исчезла из проема.

В дверь позвонили.

Дарби бросила молоток и открыла окно. Наружные ставни были опущены. И она, пока их поднимала, вспомнила инструкцию матери о поведении в чрезвычайных ситуациях: никогда не зовите на помощь. На крик «Помогите!», как правило, не отзывается никто, зато все сбегутся, если закричать «Пожар!».

На первом этаже кто-то кричал. Как раз в этот момент песня закончилась, и Дарби услышала истошный женский крик.

ДАРБИ!

Это был голос Мелани, и доносился он из прихожей.

Дарби старалась рассмотреть хоть что-то через пробоину в двери. Пот застилал ей глаза, а тем временем Фрэнк Синатра «завел» «Luck Be a Lady Tonight».

– Он просто хочет поговорить, – сказала Мелани. – Если ты спустишься, он обещает меня отпустить.

Дарби не сдвинулась с места.

– Я хочу домой, – заплакала Мелани. – Я хочу к маме!

Но Дарби не могла заставить себя нажать на дверную ручку.

– Пожалуйста, у него нож! – прорыдала Мел.

Очень медленно Дарби открыла дверь, низко пригнувшись, подобралась к перилам и посмотрела вниз в прихожую.

К щеке Мелани был приставлен нож. Самого человека из леса Дарби не видела – он прятался за углом, прижавшись к стене. Зато хорошо было видно лицо Мел, искаженное страхом, и то, как она тряслась и всхлипывала, а рука, сжимающая горло, мешала ей дышать.

Мужчина из леса подтолкнул Мел к ступенькам и прошептал ей что-то на ухо.

– Он только поговорит с тобой. – Слезы текли по щекам Мелани, оставляя черные от туши разводы. – Спускайся вниз и поговори с ним, тогда он меня не тронет.

Дарби не пошевельнулась, просто не смогла этого сделать.

Мужчина из леса полоснул ножом по щеке Мел. Она закричала. Дарби начала медленно спускаться по ступенькам. Но вдруг увидела такое, отчего у нее буквально подкосились ноги, – по стене, у входа в кухню, стекали капли крови. Дарби застыла.

– Пожалуйста! – надрывалась Мелани. – Пожалуйста, он делает мне больно!

Дарби, не в силах оторвать взгляд от стены, спустилась на ступеньку ниже и увидела Стэйси Стивене, распластавшуюся на полу. Ее руки сжимали перерезанное горло, из которого фонтаном била кровь.

Дарби взлетела по лестнице назад в спальню. Мелани снова закричала – очевидно, от нового пореза.

Дарби захлопнула за собой дверь спальни и распахнула окно, выходящее на подъездную дорожку. Она сильно поцарапала босые ноги о ветки живой изгороди и кое-как дохромала до дома соседей. Когда миссис Оберман наконец-то открыла дверь, одного взгляда на Дарби оказалось достаточно, чтобы бежать на кухню и вызывать полицию.



Позже Дарби узнала две вещи: телефонные линии в доме были перерезаны, а запасной ключ, который ее мама прятала в саду под камнем, пропал. Еще около двух недель назад ключ был на месте. Последний раз она доставала его, когда случайно захлопнула входную дверь и не могла попасть в дом. Но она точно помнила, что положила его обратно.

Если мужчина из леса знал о тайнике, значит, он какое-то время следил за домом. Никто об этом прямо не говорил, но Дарби знала, что так оно и было.

Она села в «скорую», припаркованную у дома миссис Оберман. Задняя дверь была открыта, и в отблеске бело-синих мигалок на полицейских патрульных машинах Дарби видела встревоженные и любопытные лица соседей. Тем временем полицейские, вооруженные фонариками, прочесывали задний двор дома и посадку, отделяющую Ричардсон-роуд от более престижной Бойнтон-авеню.

Во всех комнатах дома горел свет. Через окна на первом этаже Дарби могла различить часть прихожей и кровь на бледно-желтых стенах. Кровь Стэйси. Стэйси по-прежнему лежала на полу. Она была мертва. Полицейские мелом обводили контуры ее тела. Стэйси Стивене была мертва, а Мелани исчезла.

– Не волнуйся, Дарби, вот-вот должна приехать мама, – произнес глубокий, успокаивающий голос, принадлежавший подошедшему к машине медведеподобному полицейскому. Этот человек-гора по имени Джордж Дазкевич был близким другом отца Дарби, и все называли его Бастером.[1 - Франтоватый парень.] Бастер помогал им с мамой по дому, когда папы не стало. Он часто водил Дарби в кино и по магазинам. Его присутствие помогло ей прийти в себя.

– Вы еще не нашли Мел?

– Мы работаем над этим, малышка. Не думай, постарайся расслабиться, договорились? Тебе принести что-нибудь? Может, воды? Или колу?

Дарби отрицательно покачала головой и посмотрела на машину у обочины – изрядно помятая «Плимут-Валента». Машина Мелани.

С Мелани все будет хорошо. Мужчине из леса было очень больно. Я уверена, что сломала ему руку. Мелани должна была воспользоваться этим и вырваться. Сейчас она, наверное, прячется где-нибудь в лесу. Они обязательно ее найдут.

Мать примчалась практически сразу после того, как работники «скорой помощи» закончили зашивать самые глубокие порезы и ссадины на ногах Дарби. Шейла стала белой как полотно, когда увидела ее ноги и ступни – совсем как у Франкенштейна.

– Выкладывай, что произошло.

Дарби проглотила слезы, подступившие к горлу. Ей нельзя плакать, нужно оставаться сильной. Смелой. Уверенной в себе. Она сделала глубокий вдох и, ругая себя за слабость, страх, малодушие, все-таки разрыдалась.




Глава 5


На следующее утро Мелани все еще не нашли. Поскольку их дом являлся местом преступления, на время расследования полиция переселила Шейлу и Дарби в мотель «Сансет» на шоссе 1. В комнате, которая стала их временным пристанищем, был жесткий ковролин, продавленный матрас и заскорузлые простыни. Все пропитано сигаретным дымом и безысходностью.

Всю следующую неделю Дарби только тем и занималась, что рассматривала папки с фотографиями. Полиция рассчитывала на озарение, которое могло наступить при виде какого-нибудь снимка. Но оно не наступало. Они много раз пробовали допрос под гипнозом, но это ничего не дало, и детективы вынуждены были его прекратить, поскольку им было сказано, что девушка не является «добровольным субъектом».

Каждый день, когда Дарби ложилась спать, перед глазами у нее стояли лица со снимков, а голова лопалась от вопросов, оставшихся без ответа. Полиции нечего было ей сказать, кроме того, что они «делают все возможное».

В газетах и теленовостях сообщили о жестоком нападении на Стэйси Стивене и непрерывных поисках Мелани Круз, похищенной неизвестным из дома их подруги. О подруге упоминалось вскользь и имя не называли, но «безымянный источник, сотрудничающий с полицией» утверждал, что покушались именно на нее, Дарби. Единственной упомянутой уликой была пропитанная хлороформом тряпка, найденная полицией в посадке за домом.

К концу недели репортеры поняли, что на новую порцию информации рассчитывать не приходится, а потому переключились на родителей Стэйси и Мелани. Дарби была просто не в состоянии читать их слезные воззвания, смотреть на исполненные скорби лица, глядящие с экрана телевизора и газетных страниц.

Однажды вечером, когда Шейла уже ушла на работу, к Дарби зашел агент ФБР Эван Мэннинг с пиццей и двумя банками колы. Они расположились за расшатанным столикому пруда, откуда открывался живописный вид на винный магазин и парк трейлеров.

– Как ты, держишься? – поинтересовался он.

Дарби поежилась. Теплый, липкий воздух был наполнен выхлопными газами и шумом проносящихся мимо машин.

– Если не хочешь об этом говорить, то не будем, – сказал Эван Мэннинг. – Я здесь не для того, чтобы «грузить» тебя вопросами.

Дарби собиралась рассказать ему о своей школе, где каждый, включая учителей, пялился на нее так, будто она вступила в контакт с НЛО. Даже друзья стали по-другому к ней относиться – вели себя предупредительно, словно общались с безнадежно больным человеком. Внезапно она оказалась в центре внимания.

Вот только это внимание совершенно не было ей нужно. Она снова хотела стать собой, такой заурядной и обычной – нормальным подростком, с нетерпением ждущим лета, которое можно посвятить книгам, пляжным вечеринкам, поездке на Кэйп вместе с Мел.

– Я хочу помочь вам искать Мел, – сказала Дарби. Для себя она загадала, что если поможет найти Мел, то все забудется и люди больше не будут смотреть на нее так, будто это она виновата в случившемся.

Мэннинг ободряюще потрепал ее по руке.

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы найти Мелани, И человека, который так с тобой поступил. Обещаю.

После того как Мэннинг уехал, Дарби направилась к ближайшему автомату за еще одной бутылкой колы. Возле входа в офис она увидела таксофон. Слова, которые она повторял про себя на протяжении последних недель, так и рвали наружу.

Она бросила в таксофон четвертак.

– Алло, – взяла трубку миссис Круз.

Мне очень жаль, что все так случилось. Простите меня за Мел и за все, что вам приходится переживать. Простите. Простите. Простите….

Но сколько она ни старалась, не могла выдавить из себя ни слова. Они застряли как кость в горле, царапали и обжигали.

– Мел, это ты? – спросила миссис Круз. – Как ты? С тобой все в порядке? Ну скажи же, что с тобой все в порядке!

Неприкрытая надежда, сквозившая в голосе миссис Круз, заставила Дарби повесить трубку и бежать отсюда подальше – далеко-далеко, куда-нибудь, где никто, даже мама, не сможет ее найти.



Шейла больше не могла позволить себе платить за мотель. Но и полицейские еще не освободили дом. А когда освободят, работы там будет непочатый край – уборка, ремонт. Дарби должна была провести лето у тети с дядей в их пляжном домике в штате Мэн. Шейла со сменщицей собиралась остаться в городе и периодически наведываться в Мэн по выходным.

Дарби с матерью пошли в продовольственный магазин в Согусе, чтобы запастись продуктами в долгую дорогу. Внутри магазина, прямо у входа, на витрине на всеобщее обозрение был вывешен плакат с увеличенной в несколько раз фотографией Мелани. Снимок уже успел выгореть на солнце. Сверху на плакате большими красными буквами было написано «Пропавшие без вести» и указана сумма вознаграждения, а также телефон «горячей линии».

Шейла тщательно изучала свою купонную книжку, а Дарби свернула за угол к кассам и увидела там миссис Круз, разговаривающую с владельцем магазина. Он взял из ее рук свернутый в трубочку плакат и направился к витрине.

Миссис Круз заметила ее. Их глаза встретились. Под тяжестью этого взгляда Дарби почувствовала себя не просто неуютно, ей захотелось провалиться сквозь землю или бежать отсюда сломя голову – столько было в направленном на нее взгляде обжигающе холодной, почти осязаемой ненависти. Если бы представилась возможность обменять жизнь Дарби на Мелани, миссис Круз непременно бы ею воспользовалась, даже не раздумывая.

Шейла обняла дочь за плечи, и взгляд миссис Круз угас.

Владелец магазина протянул миссис Круз старый плакат с уже выгоревшим на солнце изображением. Мать Мелани направилась к выходу маленькими осторожными шажками, будто под ногами у нее был не пол, а готовый в любую секунду проломиться тонкий лед. Дарби уже приходилось видеть подобную походку. Так шла ее мама к гробу Бит Рэда, чтобы навсегда с ним проститься.

А может, не все еще потеряно? Может, Эван Мэннинг найдет Мелани живой. Может, он разыщет мужчину из леса и убьет его. В конце фильма герой всегда убивает чудовище, добро побеждает зло. Если специальному агенту Мэннингу удастся найти Мел и доставить ее домой, жизнь наладится – конечно, она не будет такой, как прежде, до появления чудовища, и уж точно никогда не станет нормальной, но все же лучше, чем сейчас.



В воскресенье, первый день майских праздников, Дарби встала пораньше, чтобы помочь дяде вырыть яму для костра, на котором будет приготовлено праздничное жаркое из лобстера. К полудню с них градом катился пот. Дядя Рон воткнул лопату в песок и пошел в дом за двумя порциями содовой, без которой он «решительно отказывался работать дальше».

Дарби продолжала копать. Вдыхая свежий, солоноватый от воды воздух, она не переставала думать о Мелани, гадая, каким воздухом дышит сейчас она. Если вообще дышит…

В тех краях пропало еще три женщины. Дарби узнала об этом две недели назад, когда дядя Рон и тетя Барб повезли ее завтракать в город. Пока они ждали, что им принесут заказ Дарби на глаза попался свежий номер «Бостон Глоуб», лежащий на столе. На первой полосе красовался заголовок «Лето страха» а под ним были изображены улыбающиеся лица пяти женщин и девочки-подростка в брекетах.

Дарби сразу же узнала в ней Мелани, а еще двоих женщин она видела раньше – Тару Харди и Саманту Кент. Их снимки привозил ей Эван Мэннинг.

В статье о них не было написано ничего нового. Больше внимания уделялось трем женщинам, исчезнувшим после Мелани. Памела Дрисколл, 23 года, жительница Чарлзтауна, посещала вечернюю школу, чтобы получить диплом медсестры. Последний раз ее видели идущей через стоянку кампуса.[2 - Территория университета, колледжа или школы.] Люсинда Биллингем, 21 год, жительница города Линн, штат Массачусетс, мать-одиночка, вышла за сигаретами и не вернулась. Дэбби Кесслер, 21 год, секретарша из Бостона, решила посидеть в баре вечером после работы, после чего домой так и не попала.

Полицейские, занимающиеся расследованием этих дел, отказались комментировать, что же все-таки объединяло этих женщин. Но заявили, что в этом направлении работает специально созданная оперативная группа и возглавляет ее агент нового отдела ФБР – отдела бихевиористики.[3 - Бихевиористика – наука, базирующаяся на системе стимул – реакция.] В статье значилось, что агенты, работающие в этой группе, являются специалистами в области изучения преступного мышления, особенно у серийных убийц.

– Привет, Дарби.

Вместо дяди Рона перед ней стоял Эван Мэннинг с банкой колы в руках. Она сразу же поняла, что он собирается сказать, – стоило лишь увидеть пустоту и грусть в его глазах.

Не в силах больше сдерживаться, она отшвырнула лопату и побежала прочь.

– Дарби! – полетело ей вдогонку.

Но она не остановилась. Она бежала от слов, которые он пришел ей сказать, от ее кошмарных снов, которые после услышанного станут реальностью. Мэннинг перехватил ее у самой воды. Она попыталась вырваться, но он схватил ее за руку и резко развернул к себе лицом.

– Дарби, мы поймали его. Все кончено. Он никому больше не причинит вреда.

– Где Мелани?

– Давай лучше вернемся в дом.

– Скажите мне, что случилось! – В ее голосе прозвучало столько злости, что Дарби сама удивилась. Она попыталась взять себя в руки, но страх уже проник в каждую ее клеточку и не давал успокоиться, заставляя выплеснуть все накопившееся наружу. – Я не в состоянии больше ждать. Я схожу с ума от этой неопределенности.

– Мужчину звали Виктор Грэйди, – сказал Мэннинг. – Он был автомехаником, похищавшим женщин.

– Зачем?

– Этого я не знаю. Грэйди умер до того, как я смог с ним поговорить.

– Это вы его убили?

– Нет, это было самоубийство. Мы не знаем, что стало с Мел и другими женщинами. И скорее всего, никогда уже не узнаем. Как видишь, мне нечем тебя порадовать. Видит Бог, мне очень жаль, что так вышло.

Дарби лишь беззвучно открывала рот в тщетной попытке что-то произнести.

– Давай, – сказал Эван Мэннинг. – Пойдем в дом.

– А она так хотела стать певицей, – сказала вдруг Дарби. – Как-то на день рождения дедушка подарил ей магнитофон, а после Мел пришла ко мне в слезах. Она никогда раньше не слышала свой голос в записи, и он показался ей чужим и гадким. Она пришла тогда ко мне, потому что я была единственной, кто знал о ее мечте. Только я и никто больше. И у нас была еще куча таких секретов.

Агент ФБР сочувственно кивал, давая ей возможность выговориться.

– Еще она любила «Фрут Лупс».[4 - Сухой завтрак· фирмы «Келлогг», изготовленный из смеси кукурузной, овсяной и пшеничной муки с добавками витаминов и пищевых красителей.] Но только не лимонный. Его она всегда отбирала. Она вообще все ела отдельно. Содержимое тарелки ни в коем случае не должно было «пачкаться» друг о друга – соприкасаться или, упаси боже, смешиваться. Еще у нее было замечательное чувство юмора. Как правило, она молчала, но если уж скажет что-нибудь – то не в бровь, а в глаз. Она была… Она была классной. По-настоящему классной, понимаете?

Дарби готова была говорить столько, сколько понадобится, чтобы заставить специального агента Мэннинга посмотреть на Мелани ее глазами, увидеть ее такой, какой помнила сама, чтобы для него она перестала быть просто обрывками газетных статей и двухминутными блоками новостей по телевизору. Она пыталась воссоздать образ Мелани словами, воплотить его в реальность.

– Как я могла тогда ее бросить?! – воскликнула Дарби и расплакалась. Сейчас как никогда она хотела, чтобы рядом оказался отец. Хотела, чтобы тогда он не остановился помочь водителю-шизофренику, недавно вышедшему из тюрьмы, где он отсидел три года за покушение на копа. Вернуть бы его хоть на минутку, одну ничтожную минутку, чтобы успеть сказать, как она любит его и скучает по нему. Если бы отец оказался здесь, Дарби смогла бы поделиться с ним своими гнетущими мыслями и переживаниями. Папа бы ее точно понял. И – вряд ли, конечно, а вдруг? – передал бы ее слова Мелани и Стэйси, где бы они сейчас ни находились.




II

Потерялась маленькая девочка

(2007)





Глава 6


Кэрол Крэнмор откинулась на кровать и застонала, чувствуя, как Тони дернулся в последний раз и обмяк.

– Господи! – выдохнул он.

– Я знаю.

Она провела руками по его ягодицам. От него исходил запах пота, туалетной воды и пива. Сюда примешивался сладковато-дурманящий аромат марихуаны, которую они курили на веранде с тыльной стороны дома. Тони был прав. Заниматься любовью, когда ты на пике ощущений, – это действительно нечто невообразимое. Она захихикала.

Тони вскинул голову:

– Что?

– Да так, ничего. Я люблю тебя.

Он поцеловал ее, готовый войти в нее снова, но она сжала его ягодицы.

– Не сейчас, – сказала она. – Давай немного полежим просто так, хорошо?

– Как скажешь.

Тони снова поцеловал ее, на этот раз настойчивее и в тот же миг оказался сверху.

Кэрол вдруг вспомнила слащавые песенки, которые слышала на «Американском идоле».[5 - Ежегодный американский песенный конкурс, направленный на открытие молодых талантов. Прообразом «Американского идола» стало британское реалити-шоу «Поп-идол»!] А ведь в этих песнях как нельзя более точно описывалось их с Тони чувство, когда двое сливаются воедино, растворяются друг в друге, и время замедляет свой ход, и мир вокруг перестает существовать. Возможно, это жизнь в таком Богом забытом месте, как Бэлхем, штат Массачусетс, где каждый новый день приносит одни лишь разочарования и пустоту, делала их чувства острее, заставляла бежать от реальности.

Улыбаясь своим мыслям, она слушала, как дождь барабанит по крыше, и постепенно погружалась в сон.

Кэрол Крэнмор снилось, что ее выбирают королевой выпускного бала. Проснулась она в легком недоумении – в реальности ей было глубоко плевать на все выпускные, вместе взятые. В этом году они с Тони «забили» на выпускной, а вместо этого поужинали вместе и сходили в кино.

И все же было в этом сне кое-что, что ее приятно взволновало, – всеобщее восхищение и признание, бурные овации в ее честь. Она бы так и осталась лежать, предаваясь сладким воспоминаниям о недавнем сне, если бы не странный звук, напоминающий приглушенный выстрел. В темноте она пошарила по постели рядом с собой, где еще недавно лежал Тони.

Кровать оказалась пуста. Неужели он ушел домой?

Кэрол разрешила ему остаться на ночь. Ее мама, отработав смену на бумажной фабрике, уехала к своему новому другу в Вэлпол. Из Вэлпола было ближе добираться на работу в Нидхэм, а значит, Кэрол может делать все, что ей хочется, имея в своем распоряжении целый дом. А хотелось ей, чтобы Тони остался на ночь. Тони же позвонил своей матери и сказал, что идет к другу на вечеринку.

Свечи у изголовья еще не догорели. Кэрол села на кровати. На часах было почти два.

Одежда Тони так и валялась на полу. Наверное, он пошел в ванную.

Кэрол ощутила обычное после «травки» чувство легкого голода. Пачка картофельных чипсов «Фритос» и газировки «Маунтин Дью» сейчас были бы в самый раз.

Она откинула простыню и, обнаженная, поднялась с постели. Для своего возраста она была довольно высокой, со стройным, уже почти полностью сформировавшимся телом. Кэрол не потрудилась набросить что-нибудь на себя. Она совершенно не стеснялась Тони, наоборот, ей нравилось, когда он смотрел на нее восхищенным взглядом и повторял, какая она красивая. Его возбуждало одно ее присутствие, ему хотелось прикасаться к ней снова и снова. Она открыла дверь спальни. Темноту коридора прорезал прямоугольник света, падающего из ванной.

– Тони, ты решил смотаться в «Севен-илевен»?[6 - «С семи до одиннадцати» – сеть продовольственных магазинов, в ассортимент которых входит ограниченный набор товаров повседневного спроса.]

Он не отвечал. Она заглянула в ванную и увидела, что там никого нет.

Может, он решил воспользоваться ванной на первом этаже?

В кухонном шкафу обнаружилась упаковка крекеров «Ритц». Она решила перекусить, пока Тони не вернется.

Из коридора повеяло холодом. Кэрол нехотя натянула белье и накинула поверх белую рубашку Тони. При ходьбе у нее слегка кружилась голова, так что приходилось периодически хвататься в темноте за стену.

Кухонная дверь была распахнута настежь, а вместе с ней и дверь, ведущая на заднюю веранду. Тони не мог уехать: ключи от его машины и бумажник по-прежнему лежали на кухонной стойке в бейсболке с логотипом команды «Ред Сокс». «Наверное, вышел покурить», – решила Кэрол. Мать мало в чем ее ограничивала, но что касалось курения в доме, то здесь она была непреклонна. Она ненавидела запах сигаретного дыма, моментально въедающегося в мягкую мебель. Выглянув в прихожую, Кэрол увидела, что на улице льет как из ведра. Капли дождя монотонно барабанили по крыше, изрядно действуя на нервы. Перед машиной Тони был припаркован черный, видавший виды фургон. Задняя дверца фургона была распахнута и раскачивалась под порывами ветра, колышущего завесу дождя. Кэрол показалось, что она слышит скрип петель, но это было всего лишь воображение. Она даже удивилась, как сильно ее «забрало».

Фургон, скорее всего, принадлежал сыну ее соседки, Питеру Ломбардо, который часто месяцами не появлялся дома, но всегда возвращался, несчастный и разбитый, чтобы отлежаться, поднакопить денег и исчезнуть снова. Питер, наверное, забыл запереть дверь, торопясь попасть в дом и спрятаться от дождя.

Кэрол решила было сходить и захлопнуть дверцу фургона, тем более что в шкафу в прихожей висел дождевик, но тут услышала, как сзади к ней подошел Тони. Он обхватил ее за талию и приподнял. Кэрол захихикала и попыталась извернуться, чтобы поцеловать его.

Мужская рука прижала к ее лицу кусок дурно пахнущей ткани.

Кэрол завертела головой и впилась ногтями в держащую ее руку, не давая затащить себя назад, на кухню. Она уперлась ногой в стенку и, используя ее как рычаг, с силой оттолкнулась. Мужчина, не ожидавший сопротивления, потерял равновесие и под тяжестью ее тела отлетел к дверному косяку. Руки его разжались, и Кэрол упала на пол.

Голова закружилась сильнее – тряпка явно была чем-то пропитана. Двигаться Кэрол становилось все труднее, зато она четко различала тряпку, валявшуюся рядом на полу. Мужчина полез в карман и достал небольшой конверт и пластиковую бутылку.

Он бросил на пол рядом с кухонной дверью какие-то синие ворсинки, затем взял бутылку и полил пальцы Кэрол холодной красной жидкостью. «Похоже на кровь», – только и успела подумать она. А он принялся ее рукой размазывать эту красную жидкость по стене коридора.

Затем мужчина подобрал тряпку. И только Кэрол набрала побольше воздуха в легкие, чтобы закричать, как почувствовала, что вместе с воздухом вдохнула хлороформ. Последним, что она услышала, был раскат грома, который прогрохотал где-то вдали и стих.




Глава 7


Дарби МакКормик стояла на задней веранде дома Крэнморов и в свете карманного фонарика рассматривала закрытую на два засова дверь, изготовленную из арматурной стали. Гроза уже закончилась, но дождь все не прекращался и даже не стихал.

Детектив Мэтью Банвиль из полиции Бэлхема вынужден был перекрикивать шум дождя. По его голосу было ясно, что он раздражен до крайности и вот-вот сорвется.

– Мать, Диана Крэнмор, вернулась домой около четверти пятого за чековой книжкой, которая была ей нужна, чтобы внести арендную плату в банке, куда она планировала попасть ближе к вечеру. Когда она пришла, обе двери были распахнуты настежь. А потом она увидела это… – Банвиль с помощью карманного фонарика указал на кровавые отпечатки пальцев на стенах коридора. – Диане не удалось обнаружить дочь, зато она нашла ее парня, Тони Марчелло, распластанного на ступеньках, и сразу же позвонила в девять-один-один.

– Кто еще, кроме матери, заходил внутрь?

– Первый уполномоченный офицер[7 - Офицер полиции, в обязанности которого входит выезжать по вызову, первым осматривать место преступления.] Гарретт и медики «скорой помощи». Они все прошли через переднюю к телу парня. Мать дала Гарретту ключи от дома.

– А Гарретт вошел как-то иначе?

– Он не хотел уничтожать улики, поэтому опечатал место преступления. Мы объявили тревогу «Амбер»,[8 - Операция названа именем девятилетней Амбер Хагерман, похищенной и убитой маньяком в 1996 г., штат Техас.] но пока это ничего не дало.

Дарби посмотрела на часы. Было почти шесть утра. Кэрол Крэнмор пропала несколько часов назад. За это время она могла оказаться уже за пределами Массачусетса.

На сером ковре она заметила синие ворсинки и поставила рядом с ними «флажок».[9 - Пятидюймовый пластиковый конус, часто оранжевого цвета.]

– Следов взлома на двери нет. У кого еще есть ключи от дома?

– Мы сейчас опрашиваем бывших мужей, – ответил Банвиль.

– И сколько же их у нее было?

– Двое, и это не считая биологического отца Кэрол. В девяносто первом они были женаты всего пятнадцать минут.

– У этого джентльмена есть имя? – Дарби тем временем проверила пол в кухне. К счастью, он был покрыт линолеумом – идеальная поверхность для снятия отпечатков подошв.

– Мать называет его «донор спермы». По ее словам, он вернулся в Ирландию, как только узнал, что скоро станет папочкой. С тех пор о нем ни слуху ни духу.

– А уверяют, что отбирают лучших из лучших… – Дарби сосредоточенно рылась в своей сумке.

– Что касается остальных двух «бывших», то один из них сейчас проживает в Чикаго, а другой здесь, в Массачусетсе, в чудесном городе Линн, – продолжал Банвиль. – Тот, который из Линна, кажется мне наиболее перспективным. Известен под кличкой КМ, сокращенно от Крутого Малыша. Только не спрашивай, что это значит, понятия не имею. По паспорту КМ – Трентон Эндрюс, отсидел пять лет в Вэлполе за попытку изнасилования несовершеннолетней, пятнадцатилетней девочки. Мистер Эндрюс сейчас активно разыскивается полицией Линна. Мы же занимаемся всеми, кто проходил по подобным статьям и проживает в этом районе.

– Думаю, таких наберется немало.

– Тебе что-то еще нужно? Если нет, я пошел.

– Подожди секунду.

– Давай в темпе.

Дарби не приняла хамский тон Банвиля на свой счет – он со всеми так разговаривал. Она выезжала с ним на два предыдущих вызова и убедилась, что этот человек свое дело знает. Но вел он себя по меньшей мере грубо и избегал смотреть собеседнику в глаза. Он также терпеть не мог, когда к нему подходили слишком близко. Сейчас, например, беседуя с ней, он оперся на перила веранды на расстоянии добрых пяти футов.

Она взяла другой фонарь – мощный «Мэг Лайт» – и поставила его на пол в кухне, изменяя угол падения луча до тех пор, пока в свет фонаря не попала цепочка влажных незаметных отпечатков подошв.

– Судя по образцу подошвы, отпечаток оставлен мужским ботинком примерно одиннадцатого размера, – сказала Дарби. – По-видимому, наш парень зашел здесь, а вышел вон там. Надо дождаться еще заключения экспертов.

– Что-то еще?

– Нет, можешь идти.

Банвиль сбежал по ступенькам вниз. Дарби принялась ограждать следы преступника специальной лентой. Когда с этой частью работы было покончено, она пометила «флажками» лучшие, на ее взгляд, отпечатки и, взяв зонтик и сумку, вышла под дождь.

Через дорогу, в доме напротив, в кухне у окна сидела мать Кэрол Диана Крэнмор и то и дело промокала глаза скомканной бумажной салфеткой, в то время как детектив записывал ее слова в блокнот. Дарби отвернулась, чтобы не видеть отчаяния на лице убитой горем женщины и поспешила к парадному входу.

В свете бело-голубых «мигалок» на полицейских машинах улица заметно оживилась. Полицейские стояли под дождем, регулируя движение и следя, чтобы толпа репортеров и зевак не хлынула за ограждения. В округе уже никто не спал. Люди стояли на верандах, липли к окнам ближайших домов, чтобы узнать наконец, что же происходит.

Дарби натянула бахилы и вошла в прихожую. Ее напарник, Джексон Купер, которого все называли просто Куп, склонился над телом мускулистого, хорошо сложенного молодого парня, на котором из одежды были только узкие трусы-бикини. Тело лежало в нелепой позе на ковре, прислоненное к стене между двумя лестничными пролетами. Под ним образовалась лужа крови, успевшая частично впитаться в ковер. Дарби насчитала три пулевых ранения – одно во лбу и две пули вошло в изображение пумы, вытатуированное на груди.

Куп указал на следы от выстрелов на груди юноши.

– Двойное попадание.

– Да, наш парень – меткий стрелок, – сказала Дарби.

– Если хочешь знать, моя версия происходящего такова: молодой человек услышал какой-то шум и решил посмотреть, что происходит. Он спускается вниз по этим вот ступенькам, дергает входную дверь и, убедившись, что она закрыта, возвращается назад, по пути получая два выстрела в грудь. Он падает, приземляется здесь и уже лежа получает контрольный в голову. Убийца хочет быть уверен, что он больше не встанет.

– А это значит, что наш парень плюс ко всему еще привык стрелять в темноте.

Куп кивнул.

– На руках нет царапин. Он даже не смог его ударить.

– Чего не скажешь о девушке, – сказала Дарби и рассказала ему о кровавом отпечатке.

– В каком направлении работает Банвиль?

– Он идет со стороны бывших мужей.

– Какое отношение имеет убийство к похищению?

– Кто его знает. Может, и имеет.

– Это в тебе говорит степень доктора наук по криминальной психологии, – сказал Купер. – Ребята из идентификационного отдела уже здесь?

– Пока нет.

Дарби рассказала ему об отпечатках подошв на кухне.

– Мне еще нужно здесь оглядеться, а потом займемся предварительным осмотром.

На ступеньках и в крошечном коридорчике на полу лежало светло-серое ковровое покрытие. Коридор вел в просторную гостиную, оклеенную зелеными обоями, с коричневым диваном и такими же стульями, кое-где подклеенными скотчем. Хозяйка попыталась придать комнате уютный вид при помощи декоративных диванных подушек, большого ковра и всевозможных безделушек.

Между гостиной и столовой была прорублена арка. На столе лежали романы Норы Роберте в дешевых бумажных обложках и пачки купонов. В комнате стоял спертый запах промасленных пакетов с едой из фастфуда и почти выветрившийся аромат «травки».

Наверху вся стена была увешана фотографиями Кэрол и ее достижениями. На одной Кэрол была изображена еще «ползунком» с кисточкой в руках. На другой – Кэрол в Диснейленде с ушами Микки-Мауса на голове. В довольно дорогую рамку был помещен красный диплом с отличием, выданный средней школой Бэлхема. Другой сертификат в рамке свидетельствовал о лидерских качествах, проявленных ею как членом ученического совета. Рядом, также в рамке, висела акварель с привязанным сбоку бантом, на которой был изображен пейзаж. Эта картина заняла первое место на выставке.

Самые престижные и значимые награды мать Кэрол развесила на уровне глаз на выходе из спальни дочери. Чтобы каждое утро, выходя из своей комнаты, и каждый вечер, возвращаясь туда, Кэрол видела подтверждение собственной исключительности.

Внизу хлопнули дверцы машины. Приехали эксперты из идентификационного отдела. Дарби взяла зонтик и отправилась их встречать.

Она рассказала Мэри Бэт Пэллис об отпечатках тела и ног в кухне. После того как Мэри Бэт ушла, Дарби тщательно осмотрела ступеньки, ведущие на веранду.

Единственной более или менее интересной вещью, что ей удалось обнаружить, была лежащая на нижней ступеньке использованная книжечка спичек из тех, что выдают в барах бесплатно. Возле нее она тоже поставила «флажок». Она отступила назад, чтобы охватить взглядом всю веранду целиком. Веранда, поддерживаемая колоннами, выдавалась вперед над фасадом дома. По периметру козырька шла кованая решетка, окрашенная в белый цвет. Слева от веранды была маленькая дверь, заставленная пластиковыми мусорными корзинами и баками с мусором на переработку.

Внезапно одна из мусорных корзин перевернулась. Это был всего лишь енот. Его глазки, как маленькие черные капельки, поблескивали в свете фонарика…

– О Господи!

Дарби открыла дверь. Затаившаяся под верандой женщина пронзительно закричала.




Глава 8


Дарби от неожиданности выронила фонарик, но поднимать его не стала. Она стояла не двигаясь и широко открытыми от удивления глазами следила за женщиной, которая старалась перегородить проход мусорным баком, чтобы никто не вошел.

На крик сбежались полицейские. Один из них бесцеремонно схватил Дарби за руку и оттащил от двери. А сам зашел внутрь, чтобы убрать из прохода мусорный бак.

Зубы женщины – точнее, то, что от них осталось, – впились ему в запястье. Она стала яростно крутить головой, как дворняга, обгладывающая кость.

– Моя рука! Эта сучка мне сейчас руку отгрызет!

Тут подбежал второй полицейский, вооруженный баллончиком со слезоточивым газом. Едва завидев его, женщина разжала челюсти и с криком забилась в глубь чулана, сметая ящики и контейнеры с мусором.

Дарби оттолкнула полицейского в сторону и захлопнула дверь чулана.

– Что ты, черт побери, делаешь? – вскипел полицейский с баллончиком в руках.

– Мы должны дать ей возможность успокоиться, – сказала Дарби. Тем временем первый полицейский со слезами на глазах дрожащей рукой придерживал болтающийся на кровоточащем запястье кусок мяса. – Иди лучше помоги ему.

– При всем моем уважении, дорогуша, позволь напомнить, что твоя работа…

– Я приказываю очистить подъезд к дому, а заодно проследить, чтобы туда не въехала «скорая» с включенной сиреной.

Дарби повернулась, на этот раз обращаясь к людям, столпившимся за ее спиной:

– Назад, все назад! Сейчас же!

Никто не шелохнулся.

– Делайте, что она говорит, – раздался голос Банвиля. Он вышел из толпы, его темные волосы намокли и облепили голову.

Наконец полицейские отошли с дорожки. Банвиль подошел ближе, и Дарби в двух словах рассказала о том, что видела.

– Она, наверное, сидит на крэке, – сказал Банвиль. – В конце улицы есть заброшенный дом, где весь этот сброд собирается.

– Я хочу попробовать уговорить ее выйти оттуда.

Банвиль окинул взглядом дверь в чулан. Капли воды стекали по его одутловатому лицу. Делая виноватое лицо, он как две капли воды становился похож на Друпи Дога, «мультяшный» персонаж, «звезду» комиксов.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Но ни при каких, слышишь, ни при каких обстоятельствах ты не должна спускаться вниз!

Дарби сложила зонтик. Затем медленно открыла дверь. Криков не последовало. Она опустилась на колени прямиком в холодную лужу. Фонарик, который она уронила в прошлый раз, все еще горел и давал достаточно света, чтобы видеть.

Во время курса истории в колледже им показывали старую черно-белую зернистую пленку с материалом о заключенных в гитлеровских концлагерях. Женщину в чулане явно морили голодом. Большая часть ее волос выпала, а то немногое, что осталось, свисало жидкими сальными прядями. Ее лицо было обтянуто до предела, щеки ввалились, кожа была восково-бледной. Единственным ярким пятном была кровь полицейского на губах.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда… – начала Дарби. – Я только хочу поговорить.

Сидящая напротив женщина смотрела не столько на нее, сколько сквозь нее. «Абсолютно пустой взгляд», – отметила про себя Дарби.

Потом, как по волшебству, пустота исчезла. Женщина постаралась сфокусировать взгляд, в котором пустота сменилась сначала узнаванием, затем смесью удивления и… облегчения? Может, ей это только кажется?

– Терри? Терри, это ты?

Воспользуйся этим. Что бы это ни было, воспользуйся этим!

– Да, это я, – с трудом вымолвила Дарби. Во рту пересохло от волнения, язык плохо слушался. – Я здесь, чтобы… чтобы…

– Говори тише, он наблюдает за нами! – Женщина качнула головой в сторону потолка.

На потолке не было ничего, кроме паутины и старого улья шершня.

– Я выключу свет, и тогда он точно нас не увидит, – сказала Дарби.

– Хорошо. Это ты хорошо придумала. Ты всегда была умной, Терри.

Дарби выключила фонарик. Сквозь прорези решетки мелькали бело-синие огни «мигалок». Женщина все еще не отпускала от себя мусорный бак, загородившись им, как щитом.

«Может, спросить, как ее зовут? Нет, этого делать нельзя. Она уверена, что мы знакомы, – лихорадочно размышляла Дарби. – Нельзя нарушать контакт. Придется продолжать блефовать».

– Я думала, ты умерла, – сказала женщина.

– С чего ты взяла?

– Ты кричала, звала на помощь, но я не успела… – Лицо женщины померкло, осунулось еще больше. – Ты не шевелилась и была вся в крови. Я пыталась тебя растормошить, но ты не двигалась.

– Я обманула его.

– Я тоже. На этот раз у меня очень хорошо получилось его надуть, Герри! – Женщина оскалилась так, что Дарби пришлось отвернуться, иначе она не выдержала бы. – Когда он запихивал меня в фургон, я знала, что он собирается сделать поэтому была готова.

– А какого цвета был фургон?

– Черный. И знаешь, Терри, он все еще там.

– Ты видела номера?

– Он ищет меня. Нас с тобой.

– Кто нас ищет? Как его зовут?

– Мы должны затаиться, пока все не стихнет.

– Я знаю, как отсюда выбраться. Пойдем, покажу.

Женщина молчала, не шевелилась. Она продолжала изучать потолок. Она закрылась мусорным баком, не давая к себе приблизиться.

Есть два варианта: спуститься и как-то вывести ее оттуда или предоставить полицейским возможность с ней разбираться.

Дарби отодвинула бак, загородивший вход. Услышав, что женщина не кричит, она начала осторожно спускаться.




Глава 9


Сейчас я подойду ближе, чтобы мы смогли нормально поговорить, – осторожно начала Дарби. – Хорошо?

Дарби сделала несколько шагов по утоптанному мусору, старым газетам, то и дело спотыкаясь о банки из-под содовой. В нос ударил тошнотворный запах немытого, гниющего тела. Дарби закашлялась, ее чуть не вырвало.

– Терри, с тобой все в порядке? Пожалуйста, Терри, скажи, что все в порядке!

– Все нормально, – Дарби старалась дышать через нос. Ей пришлось опереться на стену. Теперь она находилась в двух футах от женщины. Их разделял только мусорный бак. На женщине не было ни белья, ни обуви. Это был скелет, обтянутый кожей, живой труп.

– Ты видела Джимми? – спросила женщина.

Вдруг Дарби в голову пришла спасительная идея.

– Да, я видела его. Но не сразу узнала.

– Тебя слишком долго не было. Неудивительно, что он изменился до неузнаваемости.

– Это да, но… Видишь ли, у меня что-то случилось с памятью. Я не помню некоторых деталей. Например, свою фамилию.

– Мастранжело. Терри Мастранжело. Ты познакомишь меня с Джимми? После всего, что ты о нем рассказывала, мне кажется, что я знаю его не хуже, чем ты.

– Я уверена, он будет рад. Но для начала нам нужно выбраться отсюда.

– Отсюда нет выхода. Есть только места, где можно спрятаться.

– Но я нашла выход.

– Перестань обманывать себя. Помнишь, я пыталась? Мы обе пытались.

– Но я ведь вернулась за тобой, не так ли? – Дарби сняла ветровку и передала ее через бак. – Одень это. Согреешься.

Женщина потянулась было за курткой, но внезапно в испуге отдернула руку.

– Что-то не так?

– Я очень боюсь, что ты исчезнешь, – сказала женщина. – Я не хочу тебя снова потерять.

– Давай же, возьми ее. Я не исчезну. Обещаю.

Женщина несколько минут размышляла. Потом все же отважилась взять протянутую ветровку. На ее лице отразилась целая гамма ужаса, боли и страха. Она прижала куртку к груди, зарылась в нее, вдыхая запах, и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Наконец приехала «скорая». Она подъехала максимально близко с выключенными «мигалкой» и сиреной. Спасибо тебе, Господи, за малые милости.

– Ты на самом деле нашла выход? – спросила женщина.

– Да, нашла. Я и тебя отсюда выведу.

Каждая клеточка тела Дарби кричала: «Не делай этого!» – но она отмела все предостережения и взяла женщину за руку.

Та с готовностью ухватилась за нее. Два пальца на ее руке были недавно сломаны, и кости срослись под каким-то немыслимым углом. Руки были все в занозах.

Женщина снова уставилась в потолок.

– Тебе больше нечего бояться, – попыталась подбодрить ее Дарби. – Просто держи меня за руку и иди туда же, куда и я. Теперь ты в безопасности.




Глава 10


К удивлению Дарби (и значительному облегчению) женщина не закричала и не стала отбиваться, выйдя наружу к мигающим огням, а только сильнее сжала ее руку.

– Здесь тебя никто не обидит, – заверила ее Дарби и потянулась за своим зонтиком. Она не хотела рисковать, подставляя под струи дождя важные улики, которые могут оказаться на теле спасенной женщины. – Больше тебя никто не обидит, обещаю.

Женщина зарылась лицом в куртку и начала всхлипывать. Дарби обняла ее за талию. Тело ее так высохло, что, казалось, дунешь – и она рассыплется.

Маленькими аккуратными шажками она довела женщину до «скорой». Перед раскрытыми дверями машины стояли двое медиков, у одного в руках был шприц.

Без этого не обойтись. Им необходимо было усыпить ее. Лучше сделать это сейчас, в открытую, на случай, если ситуация снова выйдет из-под контроля. Сдерживать ее в машине «скорой помощи» будет гораздо сложнее.

Медики приблизились к женщине. Копы тоже подошли, чтобы вмешаться, если это будет необходимо.

– Мы уже почти на месте, – прошептала Дарби. – Не отпускай мою руку, и все будет хорошо.

Медик вонзил шприц в ягодицу женщины. Дарби внутренне сжалась, готовясь к худшему, но она даже не дрогнула, словно не почувствовала укола.

И только когда глаза ее закрылись, Дарби смогла отдать несчастную на попечение медикам.

– Не пристегивайте ее пока, – попросила Дарби. – Мне понадобится ее футболка. И нужно еще кое-что сфотографировать.

Куп уже стоял снаружи со своим чемоданчиком. В машине было не так много места для работы. Миниатюрная Дарби без труда забралась внутрь, в то время как Куп остался стоять возле задней дверцы машины. На лица они надели маски, потому что запах становился просто нестерпимым. Дыхание женщины, тяжелое и прерывистое, не заглушали даже капли дождя, барабанящие по крыше машины.

Мэри Бэт протянула Дарби фотоаппарат. Вначале она сделала общий снимок лежащей на спине женщины, потом крупным планом сфотографировала дыры на черной футболке.

Ножницами Дарби сделала ровный разрез на футболке от нижнего края к шее, затем еще два разреза от шеи к подмышкам. Она аккуратно раздвинула ткань, обнажая грудь. Бледная кожа была изуродована сеткой шрамов, рубцов, незаживающих порезов и обтягивала ребра как барабан.

– Это чудо, что она все еще жива. Она давно должна была умереть от аритмии сердца, – заметила Мэри Бэт.

Дарби осторожно перевернула женщину на бок, стащила с нее футболку и бросила в пакет для улик, который Куп держал в руках.

– Нужны образцы грязи из-под ногтей, – сказала Дарби.

Дарби взяла мазок со слизистой рта женщины. Куп залез деревянной лопаточкой под ноготь. Ноготь распался на две половинки и начал кровоточить.

– Черт, да что это с ней такое? Господи, если бы я только знала!

– Нужно еще успеть взять отпечатки пальцев, – сказала Дарби.




Глава 11


Серологическая лаборатория находилась в вытянутом просторном прямоугольном помещении с черными конторками, которые все почему-то принимали за скамейки. Из высоких окон открывался вид на зеленые холмы, две абсолютно одинаковые баскетбольные площадки и бетонную аллею у самого здания, уставленную легкими пластиковыми столами, за которыми в хорошую погоду всегда было полно обедающих.

Лиланд Пратт, начальник лаборатории, встретил Дарби на пороге. От него пахло шампунем и цитрусовой туалетной водой – для Дарби это было как глоток свежего воздуха после омерзительного запаха давно немытого тела, который до сих пор преследовал ее повсюду, стоял в носу и намертво въелся в одежду.

– Я смотрел новости, – сказал он и проводил ее в дальний угол помещения, где расположилась Эрин Волш, заведующая отделением ДНК. – Кто ведет расследование?

– Мэтью Банвиль.

– Тогда девочка в хороших руках, – сказал Лиланд. – А что там с этой Джейн Доу,[10 - Имярек; средняя американка, рядовая гражданка США.] которую вы нашли под верандой?

– Неужели в новостях и это было?

– Сейчас по телевизору только и делают, что показывают материал о том, как ты помогаешь ей забраться в машину «скорой помощи». Но они не говорят, как ее зовут.

– Мы не знаем, кто она. В общем, мы ничего о ней не знаем. Дарби протянула Эрин четыре помеченных конверта.

– Здесь кровь с порога кухни. Мазок изо рта нашей Джейн Доу. А в двух других конвертах образцы для сравнения – зубная щетка Кэрол Крэнмор и ее расческа. Если понадоблюсь, я в другом конце зала.

– Держите меня в курсе событий, – сказал Лиланд.

– Так точно! – ответила Дарби и покинула лабораторию. Она оставила конверт с синими ворсинками в секции с отпечатками и отправилась помогать Купу.

Поскольку футболка была заражена кровью и другими продуктами жизнедеятельности, Дарби вынуждена была надеть специальный костюм, маску, защитные очки и неопреновые перчатки.

Отголоски дождя проникали и в эту маленькую темную комнатку. Футболку поместили под вытяжной колпак.

– Ты только посмотри на это, – сказал Куп, уступая Дарби место перед светоусилителем.

К ткани прилипла какая-то белая шелуха со следами засохшей крови. С помощью пинцета Дарби отлепила кусочек и положила под светоусилитель…

– Похоже на засохшую краску. А пятна на ней – наверняка ржавчина.

Куп кивнул.

– Футболка в ужасном состоянии, – заметил он. – Тут работы непочатый край.

Через полчаса в руках у них было еще два аналогичных образца.

Тут из динамика раздался голос секретарши:

– Дарби, Мэри Бэт на второй линии.

Дарби бережно собрала конверты из кальки.

– Я отнесу это Пэппи.



Мэри Бэт сидела за компьютером, работая одновременно на клавиатуре и с «мышью». Из блондинки она превратилась в рыжую.

Большой черный отпечаток подошвы красовался на экране Дарби легко могла различить каждую бороздку на подошве, а также порезы и трещинки в местах, где ботинком наступали на гвозди и стекла. Все эти отметины наряду с особенностями походки, также отразившимися на обуви, делали отпечаток ноги таким же уникальным, как и отпечаток пальца.

– Когда ты успела перекраситься? – спросила Дарби, усаживаясь перед ней.

– Вчера. Мне захотелось перемен.

– Еще скажи, что это никак не связано с Купом.

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что ты обедала с нами, когда Куп сказал, что ему нравятся рыженькие.

– Потерпи еще секундочку, у меня уже почти все.

Дарби придвинулась поближе.

– Куп встречается только с женщинами, которые и двух слов связать не могут. У него такой принцип.

Мэри Бэт указала на монитор. Внутри крута были какие-то линии, напоминающие горную вершину, под ней было нарисовано что-то похожее на букву R.

– Это штамп фирмы-изготовителя, – сказала Мэри Бэт. – Некоторые компании наносят свое название и логотип на подошву. Я более чем уверена, что это логотип фирмы «Райзер Футвеар».

– Надо же, я никогда о такой не слышала!

– Ну а о компании «Райзер Геар» слышать приходилось?

– Это они делают безумно дорогие зимние куртки?

– Это одна и та же фирма, – сказал Мэри Бэт. – Когда «Райзер» только появился на рынке, – где-то в пятидесятых, если не ошибаюсь, – то начал производить солдатские ботинки. Потом они развернулись и стали выпускать еще и туристические ботинки. Этим они занимались пару лет. Купить у них что-то можно было только по каталогу. Ботинки были очень высокого качества и стоили крайне дорого. В восьмидесятых их поглотила какая-то транснациональная корпорация и вместо «Райзер Футвеар» они стали называться «Райзер Геар». Они по-прежнему выпускают туристические ботинки, а помимо этого производят еще и дождевики, кошельки и ремни. И даже разработали линию детской одежды и аксессуаров. Это что-то вроде «Тимберланд», только на порядок выше и для очень обеспеченных людей.

– Откуда ты все это знаешь? Владеешь акциями этой компании?

– Еще подростком я «болела» туристическими походами. И на Рождество родители подарили мне «райзеровские» ботинки. То, что они производят большими партиями сейчас, – это ширпотреб. А у меня были настоящие, понимаешь? Если за ними правильно ухаживать, они прослужат всю жизнь. Мои у меня до сих пор. И готова поклясться, удобнее обуви у меня никогда не было. Именно поэтому я узнала их логотип, старый логотип. Таких ботинок уже не выпускают.

– Я подумаю, что можно сделать, чтобы их вычислить. Спасибо, Мэри Бэт.

– Кстати, насчет Купа ты не права. Ему нравятся умные женщины. Такие как ты, например.

– Мы всего лишь напарники.

– Как скажешь, – сказала Мэри Бэт. – И еще: тебе не мешало бы принять душ. Да и несколько мятных леденцов тоже не повредят.




Глава 12


В лабораторной картотеке было три скоросшивателя с образцами отпечатков подошв. Дарби все оставшееся утро провела, копаясь в отпечатках мужских ботинок, проходивших по бостонским делам. Но ни один из них не соответствовал тому, который дала Мэри Бэт. В обеденный перерыв Дарби зашла на два сетевых судебных форума, посвященных исключительно таким отпечаткам. Поиски оказались не совсем бесплодными – она нашла имя агента ФБР в отставке, который специализировался на отпечатках обуви. Его приглашали на несколько громких судебных процессов в качестве эксперта.

В голове гудело от голода – она пропустила завтрак. Дарби быстренько сбегала в буфет и вернулась оттуда с салатом из тунца и банкой колы. По пути она заглянула в кабинет к Лиланду, чтобы отчитаться о проделанной работе. Но его не было на месте.

Телефон в ее кабинете показывал, что принято одно сообщение. Оказалось, от матери. Шейла видела утренний выпуск новостей и хотела узнать, все ли в порядке.

Тут в ее кабинет заглянул Стерджис Папаготис по прозвищу Пэппи.

– Найдется минутка времени?

– Конечно, заходи.

Пэппи отодвинул стул Купа. Он был обречен пожизненно оставаться мужчиной-мальчиком. Все дело было в его пяти футах роста и мальчишеских чертах лица, глядя на которые вышибалы в клубах особенно внимательно изучали его удостоверение.

– Я обработал белые хлопья, что ты дала, с помощью FTIR,[11 - Fourier Transform Infrared Spectroscopy – инфракрасная спектроскопия на основе преобразования Фурье.] – сказал он. – Перед нами алюминий и алкидный меламин.

– Короче говоря, автомобильная краска, – подытожила Дарби. – А как насчет стирола?

– Нет, это заводское производства Не самопал из автомастерской. Ты вообще знакома с автомобильными красками?

– Меламин ·· это смола, которая добавляется в краску для стойкости.

– Верно. Акриловый меламин и полиэстерный меламин – это основные полимеры, входящие в состав эмали. Алкид-меламин – одна из лучших алкидных эмалей, которые начали производить еще в шестидесятых. Многие автопроизводители сегодня предпочитают использовать полиуретановое прозрачное покрытие. Оно дольше сохраняет глянцевый блеск, но одна из основных причин – это цена. Полиуретан – быстросохнущее покрытие, в то время как меламиновые покрытия еще нужно прогревать. Куски засохшей краски, что вы нашли, – от оригинального изготовителя.

– А что с цветом?

– Вот как раз это и завело меня в тупик, – сказал Пэппи. – Я проверял при помощи FTIR, совпадений – ноль.

– Но ведь это ни о чем еще не говорит.

– Не надо, я и так знаю, что ты сейчас скажешь – что визуальный спектрофотометр ничем не отличается от нашей компьютерной картотеки. И то, что мы не смогли идентифицировать образец, говорит лишь о том, что ни по одному из дел такая краска не проходила. Я также пробовал работать с PDQ,[12 - Physician Data Query – запрос о физических данных.] которой пользуются наши канадские друзья. Без вариантов. Я перешлю образец федералам – пусть они голову ломают. У них в базе данных по автомобильным краскам попадаются довольно редкие экземпляры.

– А тебе раньше приходилось сотрудничать с федералами?

– Не возникало такой необходимости, обычно PDQ со всем справлялась. Но если и там не пройдет, то придется просить немцев, их база данных считается самой полной в мире.

– У тебя есть связи в федеральной лаборатории?

_ Я прошел курс по краскам у Боба Грэя, заведующего Лабораторией базисного анализа. Я мог бы позвонить ему.

– Скажи, что у нас похищение и что дело не терпит отлагательства. Пусть сделают все вне очереди.

– Я-то попрошу, но сама понимаешь… – Пэппи развел руками.

– Понимаю, Поэтому ждать у телефона, затаив дыхание, не буду, – ответила Дарби.

Лиланд так и не появился в своем кабинете, поэтому Дарби спустилась на первый этаж.

Стенд с пропавшими без вести был прибит в самом конце длинного коридора. За стойкой стояла худая женщина в темно-сером строгом костюме. Судя по надписи на бейдже, ее звали Мэйбл Вантук. Она не улыбалась ни на фотографии, ни в жизни.

– Доброе утро, – начала Дарби. – Не могли бы вы мне помочь?

У Мэйбл на лице явственно читалось: «Не могла бы».

– У меня на руках улики, которые могут иметь отношение к делу о пропавших без вести, – продолжала Дарби.

– Вы же знаете, я не имею права показывать…

– Сам файл с делом мне не нужен, тем более что его может смотреть только детектив. Все, что меня интересует, – это числится человек в списках пропавших без вести или нет.

Мэйбл Вантук села за заваленный бумагами стол, на котором помимо всего прочего стояли фотографии в рамочках с изображениями двух лабрадоров шоколадного цвета. Она выдвинула клавиатуру.

– Какое имя вам нужно?

– Я не знаю точно, как пишется, поэтому придется проверить несколько вариантов. Какие там параметры поиска?

– Сначала фамилия.

– Фамилия Мастранжело, – сказала Дарби. – Сейчас попытаюсь продиктовать по буквам.




Глава 13


Куп катал в руках пластилиновый шарик, пока Дарби рассказывала о результатах работы со списками пропавших без вести. Только речь зашла об уликах, как дверь приоткрылась и в нее просунулась голова секретарши из лаборатории.

– Дарби, Лиланд ждет тебя в своем кабинете.

Когда она вошла, Лиланд разговаривал по телефону. Завидев Дарби, он жестом указал ей на единственный стул.

Стена за его спиной была сплошь увешана фотографиями с официальных бюджетных мероприятий. Здесь был Лиланд в образе гордого республиканца, стоящий под руку с Бушем-младшим и Бушем-старшим. Здесь был Лиланд – заботливый республиканец, который вместе с губернатором раздавал индеек неимущим на День благодарения. И чтобы подчеркнуть, что под костюмами от «Брукс бразерс» скрывается тонкое чувство юмора, Лиланд был также изображен в образе смешного республиканца, держащего экземпляр «Полного собрания комиксов для ньюйоркца», подаренный ему на книжной выставке.

Дарби как раз размышляла о фотографиях на стенах у Кэрол Крэнмор, когда Лиланд наконец-то повесил трубку.

– Только что мне звонили сверху, чтобы получить последнюю информацию по нашему делу. И были очень удивлены, узнав, что я ею не располагаю.

– Я заходила дважды, – сказала Дарби, – Но вас не застала.

– Для этого существует голосовая почта.

– Я думала, вы захотите поговорить со мной лично – на случай, если у вас возникнут какие-то вопросы.

– Я вас внимательно слушаю.

Дарби в первую очередь рассказала ему о найденном фрагменте краски, затем об отпечатке подошвы.

– Ботинки мужские, одиннадцатого размера, на подошве логотип компании «Райзер Футвеар». Причем это их старый логотип, используемый еще до того, как в восемьдесят третьем компанию выкупили и она стала называться «Райзер Геар». На основании проведенного исследования удалось выяснить, что весь их линейный ряд состоял из четырех моделей, которые продавались по каталогам и в специализированных магазинах на северо-востоке. Сейчас мы выборочно опрашиваем ряд покупателей. Я тщательно изучила наши дела и постаралась обозначить круг поисков.

– Так направьте копию федералам, пусть посмотрят по своей базе данных.

– Даже если мы попросим их сделать это срочно, они все равно возьмутся за обработку данных минимум через месяц.

– Здесь я вряд ли смогу чем-то помочь.

– Но есть еще и другой выход, – сказала Дарби. – Сегодня я беседовала с человеком по имени Ларри Эммерих. Раньше он работал в лаборатории ФБР. Это очень опытный специалист по отпечаткам обуви. Эммерих сейчас на пенсии, подрабатывает частным консультантом. У него не только есть все старые каталоги «Райзер», но и кое-какая информация по продажам вместе с координатами. Плюс ко всему, он может заняться этим прямо сейчас. А если у нас на руках будет информация о марке и модели, это значительно сузит поиск, и федералам останется только провести поиск по базе данных в рамках заданных параметров. Тем более что у Эммериха в лаборатории остались связи. Проверить, не проходил ли отпечаток по какому-нибудь из дел в пределах страны, не составит особого труда и займет от силы день.

– И сколько он хочет за свои услуги?

Дарби назвала цену.

У Лиланда чуть глаза на лоб не полезли.

– А что по этому поводу думает Банвиль?

– Я ему пока что не говорила, – призналась Дарби.

– Хотел бы я посмотреть на его реакцию. Вам нужно быть чертовски убедительной. Желаю удачи!

– Даже если он не согласится, думаю, мы сможем оплатить счет. Человек, похитивший Кэрол Крэнмор, уже совершал подобное. И не раз. На его счету, по меньшей мере, еще две жертвы.

Лиланд сокрушенно покачал головой:

– Мне никогда не дадут разрешение на оплату.

– Позвольте, я объясню. Женщина, которую мы нашли под верандой, наша Джейн Доу, приняла меня за некую Терри Мастранжело. Я попросила «пробить» это имя по спискам пропавших без вести, на что компьютер выдал мне Терри Мастранжело, 22 года, Нью-Брунсвик, штат Коннектикут. Ее соседка по комнате утверждала, что Терри вышла за мороженым. Машину не брала, решила пройтись пешком, но домой так и не вернулась.

– Давно это случилось?

– Более двух лет назад.

Лиланд заерзал на стуле, усаживаясь поудобнее.

– У Терри Мастранжело остался сын по имени Джимми, – сказала Дарби. – Сейчас ему восемь, живет с бабушкой. Это все, что удалось узнать. У меня нет доступа непосредственно к материалам следствия – необходимо, чтобы запрос сделал Банвиль.

– Пусть не поленится заглянуть в VICAP,[13 - Violent Criminal Apprehension Program – программа по задержанию особо опасных преступников.] вдруг там что-то найдется. Отпечаток обуви, например.

– Я скажу ему об этом. А вот копия фотографии Терри Мастранжело.

Лиланд изучил снимок.

– А они действительно похожи – обе светлокожие, с темно-рыжими волосами, – заметил он. Фотографию он положил на письменный стол, – а что с женщиной, которую вы нашли? Что-то уже известно?

– Пока ничего, – сказана Дарби. – Ее отпечатки сейчас проверяют по AFIS.[14 - Automatic Fingerprint Identification System – автоматическая система· распознавания отпечатков пальцев.]

– · То есть человек, похитивший, Кэрол Крэнмор, скорее всего, отвез ее туда, где держал Терри Мастранжелю и женщину из чулана?

– Теперь вы понимаете, почему мне так не терпится идентифицировать отпечаток, который мы нашли!

– Кстати, я разговаривал с Эрин, – сказал Лиланд. – Экспертиза показала, что кровь на стене четвертой группы, резус-фактор отрицательный. В то время как у Кэрол – первая группа, резус-фактор положительный. Также Эрин обнаружила кровь на синем ворсе и несколько пятен на футболке. Кровь на ворсе та же, что и на стене.

Дарби особо не рассчитывала, что поиск в CODIS[15 - Combined DNA Identification System – комбинированная система идентификации ДНК.] даст какой-то результат. Поскольку эта система была внедрена сравнительно недавно, соответственно и информация в ней хранилась лишь по последним делам. А все из-за недостатка финансирования – каждый ДНК-тест стоил сотни долларов. Поэтому большинство улик по изнасилованиям и образцов ДНК оседало в хранилищах по всей стране.

– Поиск показал, что волокна темно-синего цвета используются при изготовлении ковров и пледов. Это все, что у меня есть. – Дарби встала.

– Погодите, не торопитесь. Мне еще кое о чем нужно с вами поговорить.

Дарби примерно догадывалась, о чем пойдет речь.

– Видите ли, дела о похищениях – это сплошная нервотрепка. Как только пресса узнает о связи между Кэрол Крэнмор и Джейн Доу – а она непременно об этом узнает, – здесь сразу начнется столпотворение. Они раскинут у нас под окнами палаточный городок, и люди вроде Нэнси Грейс будут ежедневно выступать с обозрением «горячих» новостей по этим делам. И это не прекратится до тех пор, пока труп Кэрол Крэнмор не будет найден. Я знаю, вы живете сейчас с матерью, чтобы поддержать ее в… сложившейся ситуации, – сказал Лиланд. – Дело такого рода забирает много сил и времени. Занимаясь этим делом, вы не сможете уделять матери должного внимания. Я готов предоставить вам отпуск по семейным обстоятельствам, чтобы вы могли проводить дома столько времени, сколько потребуется.

– Вас не устраивает то, как я справляюсь со своей работой?

– Нет, что вы! Все отлично.

– Тогда все эти отговорки связаны с тем, что мой бывший напарник осужден за подделку улик по делу Нельсона об изнасиловании.

Лиланд скрестил руки на затылке.

– Не я ли вам неоднократно повторяла, что не причастна к этому? Не забывайте, что присяжные меня оправдали, – заметила Дарби. – И я не виновата, что Стив Нельсон оказался на свободе и продолжал насиловать женщин. А уж к репортажам в СМИ я и подавно не имею отношения.

– Я знаю.

– Так зачем снова возвращаться к этому разговору?

– Если этим делом будете заниматься вы, это вызовет у журналистов прямо-таки нездоровый интерес. Вас уже и так неоднократно показывали по телевизору. Меня беспокоит то, что дело Нельсона снова может выплыть наружу и получить огласку.

– Это дело однозначно привлечет к себе внимание СМИ. Независимо от того, кто им занимается.

Лиланд промолчал, и от этого молчания у Дарби в очередной раз сложилось впечатление, что про себя он сделал какие-то выводы в ее адрес. Лиланд Пратт был из тех людей, которые предпочитали изучать людей исподтишка, в моменты, когда те расслаблялись и не чувствовали подвоха, отмечая каждое слово или жест и переправляя их в потайное место сознания в котором скапливались его истинные суждения о людях. Дарби часто ловила себя на том, что – к лучшему ли, к худшему – всеми силами старалась произвести на него благоприятное впечатление. Она надеялась, что на этот раз это удалось и он все-таки поставил ей плюсик.

– Я справлюсь, Лиланд. Но если вас все еще гложут смутные сомнения и вы мне не до конца доверяете, скажите об этом прямо. Только не нужно устранять меня от дела из опасения, что я испорчу репутацию лаборатории. Это несправедливо.

Лиланд сосредоточенно изучал сертификаты и дипломы в рамках на стене за спиной Дарби. Казалось, он вдруг перестал ее замечать. Наконец он вспомнил о ее существовании.

– Вы должны докладывать мне о каждом своем шаге. Если меня не окажется в кабинете, оставляйте сообщение или звоните на сотовый.

– Не вопрос, – сказала Дарби. – Что-то еще?

– Если Банвиль откажется заверять к оплате счет за услуги этого вашего эксперта, просто дайте мне знать, и я посмотрю, что можно предпринять.

Дарби зашла в их с Купом кабинет. Он как раз разговаривал по телефону, листая комиксы. Он переоделся в джинсы и футболку с надписью «Пиво – доказательство того, что Бог нас любит и хочет, чтобы мы были счастливы».

– Я что-то не припоминаю, чтобы у мультяшной чудо-женщины была такая грудь, – сказала Дарби, когда Куп наконец повесил трубку.

– А это ее новая оптимизированная версия.

– Замечательно. Только сейчас она больше смахивает на стриптизершу.

– Похоже, ты не в духе. Может, позабавишься с пластилином? Это лучшее средство от стресса, по себе знаю.

– У нашего шефа серьезные сомнения по поводу моих способностей.

– Дай угадаю. Снова дело Нельсона?

– В яблочко.

Дарби кратко пересказала ему содержание беседы с Лиландом.

– Чего ты сияешь? – недоуменно поинтересовалась она.

– Помнишь ту девочку, Анжелу, с которой я встречался пару месяцев назад?

– Которая снялась для рекламы нижнего белья?

– Нет, это была Бритни. Анжела – это британочка с бриллиантовым пирсингом в пупке.

– Как ты только умудряешься всех их запоминать!

– Знаю-знаю, «Менса»[16 - Клуб интеллектуалов, организованный по принципу «круглого стола» – равенства всех участников.] по мне плачет. В общем, к чему это я? Так вот, пошли мы как-то с Анжелой пропустить по стаканчику, заговорили о моей работе, и тут я вскользь упомянул имя Лиланда. Если мне не изменяет память, слово «пратт» в Великобритании означает «болван» или «идиот». Советую почаще об этом вспоминать, когда придется совсем уж тяжко.




Глава 14


Было еще одно место, куда Дарби собиралась заехать по дороге домой.

Посвежевшая, с волосами, еще влажными после душа в тренажерном зале, Дарби вошла в вестибюль «Масс Дженерал», крупнейшего госпиталя Бостона. Она не стала останавливаться у регистратуры, потому что и без того знала дорогу в отделение интенсивной терапии. Она была там однажды – когда пришла попрощаться с отцом.

Надпись на дверях отделения гласила: «Прежде чем войти, выключите мобильные телефоны и все электроприборы». Дарби выключила телефон, показала удостоверение медбрату, прихлебывающему кофе за стойкой, и поинтересовалась состоянием женщины, которую прошлой ночью привезли из Бэлхема. Он ответил, что только что заступил на дежурство и в этом вопросе помочь не может, зато указал на полицейского, сидящего на стуле в конце коридора.

В отделении интенсивной терапии не приходилось рассчитывать на уединение или личное пространство – в каждую палату вели стеклянные двери. В коридоре мелькали растерянные и напуганные лица родственников, ожидавших очереди пожать руку близкому человеку, чтобы как-то его поддержать. А порой и навсегда проститься.

Воспоминания об отце нахлынули на Дарби и становились все сильнее по мере того, как она приближалась к палате, в которой он умер.

Пожилой полицейский оторвался от журнала по гольфу, чтобы посмотреть ее удостоверение. Его нос был покрыт сеточкой лопнувших капилляров.

– Вы пропустили самое интересное, – сказал он, разминая затекшие плечи. – Наша дамочка из чулана напала на медсестру.

– Как это случилось?

– Она пыталась заколоть ее шариковой ручкой. С ней сейчас врач. Кстати, советую дышать через рот.

Доктор склонился над Джейн Доу, слушая ее пульс. В ярком флуоресцентном свете она выглядела еще более изможденной. Ей поставили капельницу и назогастралъную трубку. Из соображений безопасности ее руки и ноги привязали к кровати. За повязками и компрессами практически не было видно кожи, а те участки, которые можно было рассмотреть, имели пепельно-серый цвет.

Дарби приблизилась к кровати и увидела капли крови, алевшие на простыне. Тяжелое дыхание, которое Дарби слышала еще утром, в машине «скорой помощи», сейчас, казалось, стало еще более хриплым и стесненным.

Пергаментные веки во сне подрагивали. Что же тебе снится?

– Вы из криминалистической лаборатории? – спросила доктор удивительно мягким голосом, который как-то не вязался с ее простоватым, грубым лицом.

Дарби представилась. Доктора звали Тина Хэскок.

– Надеюсь, вы пришли не за мазком, – сказала она. – Потому что ваши уже были здесь и взяли его.

– Нет, я просто заехала посмотреть, как она тут.

– А это случайно не вы помогли ей выбраться из чулана?

– Да.

– Я так и подумала. Было несложно вас узнать – в новостях только вас и показывают.

«Чудесно! Только этого мне не хватало», – подумала Дарби.

– Я слышала, она набросилась на медсестру.

– Да, пару часов назад, – подтвердила доктор. – Медсестра проверяла капельницу, когда пациентка вдруг попыталась заколоть ее ручкой. Медсестра сейчас в хирургии. Надеюсь глаз ей спасут.

– Где она взяла ручку?

– Скорее всего, с планшета на стойке около кровати. Насколько я знаю, перед этим она укусила полицейского.

Дарби кивнула.

– Он подошел к ней, чтобы помочь. А она подумала, что он собирается на нее напасть.

– Помешательство и нервное возбуждение являются обычными симптомами при сепсисе – заражении крови бактериями, вырабатывающими токсины. В данном случае это стафилококковые бактерии. Зараза попала через порезы на руке. Мы сейчас накачиваем ее антибиотиками через капельницу, но проблема в том, что за последние несколько лет стафилококк приобрел устойчивость к антибиотикам. Учитывая общее истощение и подорванный иммунитет, остается надеяться на чудо.

– Она говорила что-нибудь, когда приходила в сознание?

– Нет, она сорвала капельницу и попыталась сбежать. Пришлось снова дать ей успокоительное, что, учитывая аритмию, довольно-таки рискованно. Я не хочу пичкать ее успокоительным без меры, это опасно для жизни, но и другого такого припадка допустить не могу. Вы еще не установили ее личность?

– Нет, мы до сих пор это выясняем.

Доктор снова повернулась к кровати.

– Как видите, она истощена до предела. На этой стадии происходят сбои в работе жизненно важных органов – они функционируют в замедленном режиме. Так, например, замедляется и сбивается сердцебиение. Смотрите, у нее выпали волосы – это из-за нехватки протеина. Кожа сероватого оттенка – следствие острого авитаминоза. Видите тонкий пушок у нее на коже? Напоминает волосяной покров, не так ли? На самом деле это лануго, пушковые волосы. Они обычно появляются на последних стадиях анорексии. Так тело реагирует на атрофию подкожной жировой клетчатки и мышечной ткани, пытаясь удержать тепло.

Дарби смотрела на лежащее перед ней несчастное, измученное создание. Она вспомнила фотографию Терри Мастранжело и постаралась увидеть эту женщину глазами похитителя – как объект, как средство достижения одному ему известной цели. Как давно она пропала? Что ей пришлось пережить?

– Можно, я воспользуюсь вашим карманным фонариком?

– Да, конечно. – Врач полезла в карман.

Дарби приподняла покрывало и занялась осмотром предплечья.

Синими чернилами крошечными буковками на свободном от бинтов участке кожи было написано:


1 L S 2R L R 3R S 2R 3L

А ниже шло еще три ряда таких же обозначений.


2 R R S 2L S R R L 3R S


3 L 2R S S 2R L R 4 R

Но последнюю, четвертую строчку разобрать не удалось.

Врач склонилась над постелью.

– Господи, а это еще что такое?

– Первое, что приходит на ум, направления: L – влево, R – вправо.

– Судя по последней цифре или букве, или что она там пыталась написать, создается впечатление, что ей помешали закончить, – предположила доктор. – Возможно, ее спугнула медсестра.

Дарби придерживалась того же мнения.

– Извините, я отлучусь ненадолго.

В идентификационном отделе рабочий день уже закончился – к телефону никто не подходил. Дарби набрала экспериментаторский отдел и скрестила пальцы в надежде, что Мэри Бэт возьмет трубку. Она действительно оказалась на месте. Мэри Бэт со всем оборудованием приедет не раньше, чем через час. Тем временем Дарби сделала снимки на свою цифровую камеру, для собственных файлов. Учитывая то, что Джейн Доу была до отказа напичкана успокоительным, доктор разрешила ослабить ремни, которыми она была привязана к кровати и сделать пару крупноплановых снимков. Дарби тщательно осмотрела все тело, но больше надписей не нашла.

– Скоро должны приехать из лаборатории, чтобы сделать более детальные снимки, – предупредила Дарби. – Ее, наверное, снова придется отвязать.

– Только если она все еще будет под действием успокоительного. Кстати, постоянно забываю спросить: почему она не напала на вас?

– Похоже, я ей кого-то напомнила.

Дарби достала визитку, написала на ней домашний телефон и протянула ее врачу.

– Здесь мой домашний номер. Позвоните мне, пожалуйста, когда она проснется. Звоните в любое время. Я оставлю еще свой мобильный.

– Когда вы найдете того, кто с ней это сделал, – сказала доктор на прощание, – надеюсь, вы вздернете этого ублюдка за яйца.




Глава 15


Дарби сделала за Мэри Бэт всю бумажную работу. Когда они наконец вышли из отделения интенсивной терапии, Дарби включила свой мобильный, чтобы прослушать голосовую почту. Пришло новое сообщение от Шейлы с просьбой перезвонить. Судя по голосу, мама очень сильно волновалась. Второе сообщение было от Банвиля.

Телефон практически разрядился. Дарби нахала таксофон прямо напротив автоматов. В противоположном конце вестибюля находилась комната ожидания – небольшое помещение с жесткими пластиковыми стульями и журналами, прошедшими через множество потных рук. На одном из стульев сидел мужчина, механически перебирающий четки и уставившийся невидящим взглядом в пол, в другом углу рыдала женщина. Над ней висел телевизор, по которому шел репортаж о войне в Ираке.

Когда Банвиль наконец взял трубку, Дарби рассказала ему о последних событиях, произошедших за день.

– То, что буквы обозначают направление, это ты хорошо придумала, – внимательно ее выслушав, сказал Банвиль. – Но я ума не приложу, при чем здесь цифры.

– Может быть, это какой-то неизвестный нам вид стенографии или шифр.

– А единственный человек, который может его расшифровать, сейчас в «отключке».

– Я попросила врача позвонить, как только женщина придет в себя. Я хочу быть там, когда ты будешь ее допрашивать.

– Это неплохая мысль. Возможно, твое присутствие ее немного успокоит. Остается только надеяться, что она скоро проснется.

– Я слышала, меня показывают в новостях.

– Да, кто-то заснял тебя выводящей Джейн Доу из-под веранды, – сказал Банвиль. – Готов поспорить, что наш парень занервничал.

– А как держится мать Кэрол?

– Как и любая другая в ее ситуации, – сказал Банвиль. – Полиция города Линн пыталась разыскать Крутого Малыша по известному им адресу, но он там больше не живет. А новый адрес своему куратору сказать, видимо, забыл. Надо будет сообщить местным об отпечатке подошвы.

– Кстати, насчет этого я тоже хотела с тобой поговорить, – сказала Дарби и рассказала о намерении обратиться за помощью к специалисту по отпечаткам обуви.

– Над этим стоит подумать.

– Последнюю партию «Фед Экс» отправляет сегодня в семь. Эммерих сказал, что займется нашим делом сразу же.

– Но это же куча денег, и никто не гарантирует результат!

– А ты подумай, чего ждет от тебя сейчас Кэрол.

– Кто бы мог подумать, что вы с жертвой так сроднитесь! – ехидно заметил Банвиль. – Я на связи.

Раздались короткие гудки. Дарби повесила трубку, лицо ее горело. И снова в глаза ей бросился мужчина с четками в руках. Глядя на него, она вдруг снова ощутила себя четырнадцатилетней девочкой с зажатыми в руках четками, меряющей шагами истертый ковер в ожидании, когда же мама наконец переговорит с хирургом и покажется в дверях отделения интенсивной терапии. С папой все будет в порядке. Биг Рэду не раз приходилось попадать в передряги почище этой, он выкарабкается. Добро всегда побеждает зло… Так думала она тогда.

Теперь, в тридцать пять, Дарби стала умнее.

Она вспомнила о матери, не находящей себе места и мечущейся по дому. В груди заныло, внутри образовалась леденящая душу пустота. Она направилась к лифту.




Глава 16


Дэниел Бойль сделал вид, что полностью поглощен перебиранием четок, а сам тем временем украдкой разглядывал симпатичную рыженькую женщину-эксперта, которая вывела Рэйчел Свенсон из-под веранды, и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Когда она на его глазах сняла трубку таксофона, он тут же пересел поближе. Ему удалось подслушать большую часть разговора и он остался доволен тем, что полиция все же нашла следы от ботинок, которые он оставил на кухонном полу.

Как только они проверят кровь из коридора по CODIS, то сразу выйдут на Эрла Славика. Его разыскивают по подозрению в причастности к похищениям женщин, которые начались с Колорадо.

В ФБР не знают, что Славик сейчас проживает в Льюинстоне, Нью-Хэмпшир. Когда полиция по наводке Бойля доберется наконец до жилища Славика, то в подсобке, прилегающей к его кабинету, они найдут пару «райзеровских» ботинок одиннадцатого размера и еще кое-какие улики, с головой выдающие его причастность к исчезновению женщин в Новой Англии.

Единственным, что беспокоило Бойля, были надписи на руке Рэйчел. В принципе, он догадывался, что они могли означать. Но полиция об этом не узнает, пока Рэйчел не проснется и сама им об этом не скажет.

Бойль знал, что Рэйчел уже приходила в себя и напала на медсестру. Если она снова очнется и врачи смогут достучаться до ее сознания с помощью каких-нибудь нейролептических средств, она расскажет им, как вместе с другой женщиной оказалась в подвале.

Бойль до сих пор гадал, как Рэйчел удалось сбежать. В надежности двух пар наручников сомневаться не приходилось а когда он уезжал за Кэрол, во рту у Рэйчел по-прежнему торчал кляп. К тому же Рэйчел была больна. Она никуда не выходила.

Когда он вернулся, задняя дверь фургона была открыта. Внутри лежали наручники и кляп.

До этого еще никому не удавалось сбежать.

Бойль стиснул четки так, что у него побелели костяшки пальцев. Не стоило недооценивать находчивость и выносливость этой сучки. Честно говоря, именно этим она его и привлекала. Его мать была такой же.

Чуть больше двух недель назад Рэйчел прикинулась больной, сутками ничего не ела, а когда он зашел в камеру посмотреть, что с ней, сломала ему нос. Он упал на пол, а она продолжала бить его ногами по голове, пока он не отключился.

Ключи, которые она вытащила у него из кармана, пока он был без сознания, не подходили к навесному замку на двери подвала. Когда он очнулся, то увидел, что она успела перерыть все вокруг в поисках запасной связки ключей, а может, и мобильного телефона. Наверное, тогда Рэйчел нашла запасной комплект ключей от наручников. А он и не обратил внимания на их пропажу. Он до сих пор не успел устранить следы погрома, который она тогда устроила.

Надо было тогда оставить Рэйчел в ее камере. Он должен был поехать в Бэлхем один, как заранее и планировал, забрать Кэрол и только потом, вернувшись домой, уехать снова, чтобы похоронить Рэйчел.

Он бы так и сделал, если бы не навязчивая идея похоронить Рэйчел рядом с матерью в лесах Бэлхема, в окрестностях озера Салмон Брук. Он уже много лет не наведывался на свое старое кладбище – так долго, что успел забыть, где именно похоронил мать.

Бойль все захоронения наносил на карту. Но карту, на которой было помечено место, где покоятся останки его матери, он так и не смог отыскать. У Бойля всегда были проблемы с ориентацией на местности, так что в этом случае оставалось полагаться только на память. Четыре часа он искал нужное место, а потом еще час рыл яму. С момента, когда он покинул лес, мысль похоронить Рэйчел неподалеку от матери не давала ему покоя. Он не мог ничего с собой поделать. А теперь из-за того, что он поддался своим желаниям и пренебрег дисциплиной, Рэйчел лежит на койке в госпитале «Масс Дженерал».

И тут дверь отделения интенсивной терапии открылись, и оттуда вышла потрясающе красивая женщина – черные волосы спадали ей на плечи, а темно-карие глаза казались бездонными. Она была молода и обладала идеальными чертами лица и безупречной кожей. На ней были обтягивающие модные джинсы, стильные черные туфли на высоких каблуках и короткая футболка, открывающая соблазнительно плоский живот. На взгляд Бойля, ей было чуть больше двадцати. Девушка запела в комнату ожидания и потянулась к коробке с бумажными платками. Но коробка оказалась пуста, и она раздосадованно швырнула ее в мусорное ведро. Все охваченные горем мужчины в комнате теперь неотрывно следили за каждым ее движением.

Девушка прекрасно знала, какое впечатление производит на окружающих, и привыкла ловить взгляды, полные восхищения. Вместо того чтобы присесть, она застегнула пальто и, круто развернувшись на каблуках, встала ко всем спиной. Мать Бойля, когда не хотела, чтобы мужчины на нее пялились, обычно поступала так же. На симпатичных она обращала внимание, богатым же отдавала свое тело.

Девушка скрестила руки на груди и уставилась на дверь отделения интенсивной терапии. Она кого-то ждала. И этот «кто-то» не был ее мужем. Потому что кольца на ее пальце Бойль не увидел. Возможно, она ждала своего парня. Хотя вряд ли. Был бы это парень, он вышел бы вместе с ней.

Она явно была чем-то расстроена, но плакать не собиралась По крайней мере, не здесь, не перед этими людьми.

Бойль мог бы заставить ее рыдать. Молить о пощаде. Скинуть эту фальшивую личину WASP, «истинной американки», как змея сбрасывает старую кожу.

Он взял коробку с бумажными платками и направился к ней Подойдя ближе, он услышал тонкий аромат духов. Некоторые женщины не умеют «носить» духи. Но не она.

Бойль протянул ей коробку. Женщина обернулась, окинув раздраженным взглядом нахала, посмевшего ее потревожить Взгляд стал мягче, стоило ей увидеть костюм с галстуком и дорогие туфли. На руке у него было обручальное кольцо и часы «Роллекс». В общем, в ее глазах он выглядел довольно солидно и респектабельно. А главное, перспективно.

– Извините, что потревожил… – начал Бойль. – Я подумал, что вам это может пригодиться. Я сам только что израсходовал целую пачку.

После минуты раздумий она наконец соизволила взять платок и осторожно промокнула им уголки глаз, чтобы не повредить макияж. Ей даже не пришло в голову его поблагодарить.

– У вас там кто-то лежит? – спросила она, кивком головы указывая на дверь в отделение.

– Да, мать, – ответил Бойль.

– Что с ней?

– Рак.

– Рак чего?

– Поджелудочной.

– А у моего отца рак легких.

– Извините, что спрашиваю, – сказал Бойль. – Наверное, он много курил?

– По две пачки в день. Я сама теперь точно брошу. Клянусь. – И она перекрестилась, как бы в подтверждение своих слов. – Простите, если я повела себя грубо. Все дело в этом чертовом ожидании. Я устала ждать, когда же это закончится. Наверное, мои слова звучат дико… Но у меня сердце кровью обливается смотреть, как он мучается. А еще постоянно приходится ждать врачей. А они любят, когда их ждут. Сейчас я жду, когда же наконец его величество соизволит явиться.

– Я вас прекрасно понимаю. Как бы я хотел сейчас ощутить поддержку родных… Но я единственный ребенок в семье, а мой отец скончался много лет назад.

– Мы с вами друзья по несчастью. Отец и есть моя семья. Когда его не станет… – Она глубоко вздохнула и попыталась справиться с собой. – Я останусь совсем одна.

– А ваш муж?

– Ни мужа, ни парня, ни матери, ни детей. Только я.

Бойль в этот момент размышлял о свободной камере в подвале и прикидывал, станет ли кто-то искать эту женщину, если она вдруг исчезнет. Такие красотки ему еще не попадались. К тому же у нее был идеальный вес. Те, кто потяжелее, обычно протягивали в подвале дольше. Более худощавые уже не выживали, если, конечно, не были так молоды, как Кэрол.

– Вы где-то недалеко живете? – спросил Бойль. – Я вот почему интересуюсь: у меня такое чувство, что я вас уже где-то видел. Я сам живу неподалеку, на Бикон-Хилл.

– Я из Вестона, но в Бостоне бываю часто. У меня есть друзья в Хилле. Кстати, вас как зовут?

– Джон Смит. А вас?

– Дженнифер Монтгомери.

– А ваш отец случайно не тот самый застройщик Тэд Монтгомери? Ему принадлежат несколько домов по соседству с моим.

– Нет, у него свой парфюмерный бизнес.

Бойлю ничего не стоит узнать его имя и где он живет.

Дверь отделения открылась, и оттуда вышел врач, тут же направившийся к Дженнифер Монтгомери.

– Удачи вам, – сказал Бойль и проскользнул в двери отделения интенсивной терапии, прежде чем они закрылись.

Попав внутрь, он быстро осмотрелся. Камера наблюдения была направлена на стойку дежурного и на медицинское оборудование в углу, на котором фиксировалась информация о каждом пациенте отделения. В дальнем конце коридора он увидел полицейского, сидящего на стуле напротив палаты Рэйчел. Камеры Бойля ни капли не смущали. В следующее свое посещение он кардинально изменит внешность.

Медсестра за стойкой его заметила.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Можно попросить упаковку салфеток «Клинекс»? Мой брат сильно переживает.

– Да, конечно.

Когда медсестра отвернулась и полезла за упаковкой салфеток, Бойль быстро пробежал глазами список посетителей прикрепленный зажимом к планшету на ножке. Осталось только придумать, как записаться, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Бойль взял протянутую упаковку салфеток и поблагодарил женщину.

– Вы не подскажете, в какой палате лежит Клифф Монтгомери? Я хотел бы подкинуть ему парочку кассет завтра.

– Мистер Монтгомери находится в двадцать второй палате. Только приносите кассеты VHS. Потому что DVD-плееров у нас нет.

Бойль отыскал взглядом палату Клиффа Монтгомери. Она была через три двери от палаты Рэйчел. Отлично.

Бойль вышел из отделения интенсивной терапии и направился по коридору. Упаковку салфеток он выбросил в ближайшую мусорную корзину.

Ожидая лифт, он вспоминал Дженнифер Монтгомери. Она молода. А это немаловажно. Молодые, как правило, более выносливы. Тридцати-сорокалетние долго не выдерживают. С такими он предпочитал не иметь дело, но приходилось брать женщин разных возрастов, комплекции, цвета, чтобы полиция не уловила связи между ними. Поэтому жертвы выбирались случайно. Бойль досконально изучил психологию полицейских и методы их работы. Информации об этом было предостаточно – в книгах, Интернете.

Бойль подумал о рыженькой женщине-эксперте. Похищать представителей правоохранительных органов ему еще не приходилось. Эта дамочка по натуре явно боец. Как и Рэйчел.

Перед ним открылись двери лифта. Бойль нащупал в карманах брюк пластиковые обеденные судочки, в каждом из которых лежала пропитанная хлороформом тряпка. Он всегда носил их на случай, если, будучи в отъезде, встретит потенциальную жертву. Еще у него с собой были пакеты – с той самой ночи много лет назад, когда он похитил девчонку из дома ее подруги, видевшей его в лесу.

Внезапно он остановился. Рыжие волосы, пронзительно зеленые глаза… Нет, это просто совпадение.

Бойль отбросил эти мысли. По крайней мере, до тех пор, пока не вернется домой. И принялся мечтать о том, что может проделать с Дженнифер Монтгомери в своем подвале.




Глава 17


Дарби пристроилась за полицейской машиной, припаркованной через дорогу от дома Крэнморов. Улица как будто вымерла. Ни журналистов, ни репортеров.

– А где все? – поинтересовалась Дарби у полицейского, мирно дремавшего за рулем.

– В центре, на пресс-конференции. Мать тоже с ними.

– Мне нужно здесь осмотреться.

– Если что-то понадобится – кричите.

Весь остаток прошлой ночи и утро Дарби только и делала, что осматривала дом и помещение под верандой. Вооружившись фонариком, она прочесала все пространство перед домом, но так ничего и не нашла. Ползая по земле и кустам, она втайне надеялась обнаружить какую-нибудь важную улику, которая не попалась никому на глаза и которая поможет с ходу распутать это дело. После двух «вылазок» единственной наградой за ее усилия была грязь, щедро облепившая ботинки и брюки.

Стоя на подъездной дорожке рядом с машиной погибшего парня, она старалась преодолеть охватившее ее разочарование. В окнах и лужах отражались последние лучи заходящего солнца.

Итак, мы выяснили, что ты подъехал вплотную к дому, а затем проник внутрь, воспользовавшись ключами, так как на дверях нет следов взлома. Ты застрелил парня, затем схватил Кэрол. Здесь, у входа в кухню, у вас завязалась драка. И хотя время было уже позднее, лил дождь и грохотал гром, ты не рискнул выволочь ее, брыкающуюся и визжащую, наружу, потому что кто-то из соседей мог проснуться и подойти к окну, чтобы посмотреть, что происходит. Поэтому перед тем как выходить на улицу, ты ее «вырубил». Затем перебросил через плечо, потому что так легче идти и у тебя не заняты руки. Ты сбежал по ступенькам к фургону. Зачем тебе фургон? Все очень просто – в нем можно легко перевозить сразу нескольких человек, не вызывая лишних вопросов. Ты открыл заднюю дверь, чтобы затолкать к Джейн Доу еще и Кэрол. Да вот только фургон оказался пуст! Джейн Доу исчезла.

Дарби очень живо представила себе похитителя Кэрол, мечущегося под дождем в поисках Джейн Доу.

Как далеко зашел он в своих поисках? И сколько они длились? А что, если он объехал все близлежащие улицы? Что заставило его прекратить поиски и вернуться домой ни с чем?

И тут ее озарила новая догадка. А если он все это время был неподалеку и видел, как Джейн Доу выводили из-под веранды? А потом проследил, куда «скорая» ее отвезла?

Она достала из нагрудного кармана блокнот и ручку и сделала пометку позвонить Банвилю и сказать, чтобы усилили охрану у палаты Джейн Доу.

Дарби пыталась представить реакцию этого негодяя, когда он узнал, что Джейн Доу все это время была неподалеку, притаившись за мусорными баками.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=643105) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Франтоватый парень.




2


Территория университета, колледжа или школы.




3


Бихевиористика – наука, базирующаяся на системе стимул – реакция.




4


Сухой завтрак· фирмы «Келлогг», изготовленный из смеси кукурузной, овсяной и пшеничной муки с добавками витаминов и пищевых красителей.




5


Ежегодный американский песенный конкурс, направленный на открытие молодых талантов. Прообразом «Американского идола» стало британское реалити-шоу «Поп-идол»!




6


«С семи до одиннадцати» – сеть продовольственных магазинов, в ассортимент которых входит ограниченный набор товаров повседневного спроса.




7


Офицер полиции, в обязанности которого входит выезжать по вызову, первым осматривать место преступления.




8


Операция названа именем девятилетней Амбер Хагерман, похищенной и убитой маньяком в 1996 г., штат Техас.




9


Пятидюймовый пластиковый конус, часто оранжевого цвета.




10


Имярек; средняя американка, рядовая гражданка США.




11


Fourier Transform Infrared Spectroscopy – инфракрасная спектроскопия на основе преобразования Фурье.




12


Physician Data Query – запрос о физических данных.




13


Violent Criminal Apprehension Program – программа по задержанию особо опасных преступников.




14


Automatic Fingerprint Identification System – автоматическая система· распознавания отпечатков пальцев.




15


Combined DNA Identification System – комбинированная система идентификации ДНК.




16


Клуб интеллектуалов, организованный по принципу «круглого стола» – равенства всех участников.