Прогулка Глеб Иванович Успенский «…Внутри кабака за стойкой стоял маленький горбатый хозяин, навалившись выпяченною уродливою грудью на стойку, и вел беседу с подгулявшим отставным солдатом. Беседа его была весьма оригинальна: он отвечал, по-видимому, на все вопросы солдата, соглашался, возражал, но в сущности не говорил ничего и не совсем даже слышал солдатские речи. Это особого рода язык, в котором с таким искусством употребляют слова: «к примеру», «а то как же», «в аккурате», «ишь» и т.д. Солдат тотчас вытянулся перед чиновником и весело произнес: «здравия желаю, ваше высокоблагородие». Встреча с начальством ему, очевидно, была приятна, и когда чиновник, потребовав себе воды, сел на лавку отдохнуть, солдат тотчас же приступил к нему с рассказами какой-то длинной истории о старом барине…» Глеб Иванович Успенский Прогулка I «…До сведения моего дошло, что в подгороднем селении Емельянове, на постоялом дворе, арендуемом N-ским мещанином Гаврилою Кашиным, производится незаконная продажа питей… почему, почтительнейше уведомляя ваше высокоблагородие, поручаю вам произвести дознание…» – Что это? Опять в деревню? – проговорила весьма изящная молодая дама, заглядывая через плечо тоже весьма молодого мужа, читавшего только что присланную со сторожем бумагу. – Да!.. – Вот тебе вместо прогулки! Погода прекрасная… далеко это? – Версты две-три. – Тебе надо пройтись… Ты засиделся… Что это ты читал? – Последнюю книжку журнала. Попалась преинтересная статья, не мог оторваться. – Ты пройдись, прогуляйся, – перебирая страницы журнала, говорила молодая супруга. – Ах, Тургенев! Что тут его?.. Как мило… непременно прочту!.. Из народного быта?.. Прелесть… – Десятский дома? – перебил молодой супруг, отдыхая после интересной статьи на кушетке. – Надо расспросить, кто такой этот Гаврило Кашин… – Он там в кухне! «Из Гейне»… Это что? – продолжала рыться в книге супруга: – «Песня о рубашке»[1 - «Песня о рубашке» – популярное в демократических кругах стихотворение английского поэта Т. Гуда, неоднократно переводившееся на русский язык в 60-е годы, в частности поэтом-революционером М. И. Михайловым – «Современник», 1860, IX.]. Она вздохнула и произнесла как бы в раздумье: – Тебе нужно оштрафовать его? – Кого? – с некоторым нетерпением произнес муж, не видя в мыслях супруги достаточной последовательности… – Кого его? – Мужика… – Разумеется, оштрафовать! Чтобы не раздражать супруга, молодая дама прибавила: – По крайней мере отдохнешь! II На следующий день муж собрался на прогулку, которую предположено было совершить пешком. Часов в двенадцать дня он стоял среди двора с сумкой через плечо и шарил по карманам – все ли захватил. – Да! – сказал он, обратившись к жене, стоявшей на крыльце, – пожалуйста, не отдавай Иванову газет. Непременно затащат!.. Судебные уставы положили? – Я положила в портфель…. Это с золотым обрезом? – Да… где они?.. Положила ли?.. – Посмотри в портфель, – кажется, положила! – То-то, кажется!.. как это ты… Десятский, сопутствовавший в прогулке, держал портфель подмышкой. Посмотрели – нашли. – Здесь! – успокоившись, произнес супруг. – Ну, все, кажется. Папиросы? – Тут, – оказал десятский, – Ну, все… Прощай! Не скучай… там у меня есть «Один в поле – не воин» – превосходная штука: читай… Шпильгагена. Палку надо взять – тут воров много… – Тут воров страсть! – сказал десятский. Пока ходили за палкой, к путешественникам подошел молодой человек, исключенный из семинарии ритор, проживавший на том же дворе в нищете и в постоянном поругании со стороны родственников. – Иван Петрович, – сказал он, – позвольте мне с вами пройтись? – Сделайте одолжение! Ритор поблагодарил, сняв картуз. Скоро была принесена палка, и через полчаса общество все было в поле. Был жаркий летний день. В поле тишина. Ритор шел с десятским, который рассказывал ему про воров. – Отчего это? – спрашивал ритор. – Бедность, что будешь делать… Баб с молоком – и то останавливают. Ритор задумался. Прогуливающийся чиновник наслаждался природой и соображал план – как накрыть Гаврилу Кашина на месте, в самый момент незаконной продажи. – Иван Петрович, – проговорил ритор: – я с вами хотел потолковать об одном деле. – Что прикажете? – Да что – смерть моя… Я просто умираю с тоски, да и есть нечего… Не можете ли вы мне похлопотать через знакомых местечка? – Какого же местечка? – Я бы желал учительского… Это мне более по душе. Я знаю, что не даром возьму деньги: я люблю это дело… – Я готов. – Посмотрите – какое невежество, какая тьма кромешная! Неужели уж я тут хоть столько не сделаю, хоть на волос? Надо же когда-нибудь серьезно отнестись… – Разумеется! – проговорил с одушевлением чиновник. – Ведь сердце разрывается. Я знаю народ, я готов работать без жалованья, лишь бы не умереть с голода, – нужно пробуждать в народе хорошие качества… Они есть… Ритор воодушевился и на все излияния своей души получал со стороны прогуливающегося чиновника самые сочувственные слова. «Что за человек! – думал ритор. – Есть люди! Есть!..» Во время этого благороднейшего разговора они подошли к кабаку, стоявшему на полдороге им. – Здесь надо расспросить, – проговорил чиновник, окончив какую-то благороднейшую фразу: – они ведь прячутся, канальи… Ты, – прибавил он, обратившись к десятскому, – не входи с портфелем-то!.. останься тут! Ритор несколько изумился, но, сообразив, что пред ним благороднейший человек, тотчас же и успокоился. В кабаке за стойкой сидела молодая женщина и дремала. Маленькая каморка была оклеена разношерстными лоскутками обоев, между стойкой и стеной стояли бочки вина; в воздухе пахло водкой и носились мухи. – Здравствуйте! – ласково оказал чиновник. Хозяйка тоже ответила ласково. – Пиво есть у вас? – Есть, да нехорошо. – По крайней мере холодное ли? – Холодное-то холодное… да вы отведайте. – Пожалуйста. Хозяйка ушла. Чиновник оглядел стены – патент был. – Тут есть патент, – сказал он ритору топотом. Тот смотрел на чиновника с любопытством. Скоро в комнату вошла старуха, оказавшаяся матерью хозяйки, и, низко наклонив голову в знак поклона, стала у двери молча. Повидимому, она тотчас хотела уйти, однако не ушла и поминутно переводила глаза с одного гостя на другого, с большим искусством скрывая перед ними свою внимательность к поступкам и словам господ. – Далеко ли тут до Емельянова? – До Емельянова тут недалеча. Близехонько, батюшко… да вам на что же, батюшко? – Так… Просто пройтись. Старуха степенно наклонила голову в знак согласия. Принесли пиво. – Пиво ничего, – сказал чиновник. – А где у вас тут еще пиво есть? – В Бучилове, – проговорила с расстановкой старуха: – верст за двадцать… не ближе… – А в Емельянове? – простодушно произнесла дочь. – И где там в Емельянове? – глядя прямо в глаза дочери, с легкой усмешкой сказала старуха. – Да там и кабаков-то нету. Чиновник побалтывал ногой и слушал, рассматривая картинку. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/gleb-uspenskiy/progulka/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Сноски 1 «Песня о рубашке» – популярное в демократических кругах стихотворение английского поэта Т. Гуда, неоднократно переводившееся на русский язык в 60-е годы, в частности поэтом-революционером М. И. Михайловым – «Современник», 1860, IX.