Об утверждении личности Георгий Иванович Чулков «Многiе философы пытались построить свое мiросозерцанiе на н?которомъ единомъ „несомн?нномъ“ идейномъ утвержденiи, но эти попытки всегда въ конц? концовъ не удавались: оказывалось, что „первоначальныя“ идеи скрываютъ въ себ? какую-то новую сложность, о которой не думали философы, и эта сложность неожиданно раскрывалась тамъ, гд? предполагалась элементарность…» Произведение дается в дореформенном алфавите. Георгий Иванович Чулков Об утверждении личности Объ утвержденiи личности Многiе философы пытались построить свое мiросозерцанiе на н?которомъ единомъ «несомн?нномъ» идейномъ утвержденiи, но эти попытки всегда въ конц? концовъ не удавались: оказывалось, что «первоначальныя» идеи скрываютъ въ себ? какую-то новую сложность, о которой не думали философы, и эта сложность неожиданно раскрывалась тамъ, гд? предполагалась элементарность. И даже одинъ изъ остроумн?йшихъ мыслителей – Максъ Штирнеръ, – который началъ свою книгу съ афоризма «ничто, вотъ на чемъ я построилъ мое д?ло», – даже этотъ лукавый мудрецъ не догадался, что «ничто» понятiе вовсе не простое и не элементарное. Достаточно впомнить заключительную главу транцендентальной аналитики Канта, чтобы усомниться въ твердости и строгости штирнеровскаго принципа. И такъ, обозр?вая длинный рядъ системъ, мы видимъ, что въ этихъ системахъ на долю разума и логики почти всегда выпадала работа критическая и разрушительная, все же положительное и творческое выходило за пред?лы разума и строилось на н?которой в?р?. Можемъ ли мы теперь, опираясь на современное философское сознанiе, отказаться отъ в?ры? Мн? кажется, что нельзя дать на этотъ вопросъ отв?тъ безусловный. Д?ло въ томъ, что самое понятiе в?ры требуетъ анализа, и намъ приходится искать опред?ленiя зтого понятiя. В?ра въ смысл? дов?рiя къ авторитету, повидимому, не находитъ бол?е въ свою пользу серьезной философской аргументацiи; что касается в?ры въ смысл? свободнаго выбора опыта опред?ленной категорiи, то она является и въ настоящее время какъ необходимый моментъ нашей душевной жизни. Будемъ ли мы испов?дывать «механическое мiровоззр?нiе» или «религiозно-мистическое» – все равно роковымъ образомъ мы не можемъ освободиться отъ н?которыхъ предпосылокъ, основанныхъ на в?р?. Позитивистъ в?ритъ, что опытъ ограничивается кругомъ «эмпирическихъ переживанiй»; мистикъ в?ритъ, что опытъ воистину реаленъ только въ переживанiяхъ мистическаго я; рацiоналистъ в?ритъ въ изначальную ц?нность разума и т. д., и т. д. Мы всегда исходимъ сознательно или безсознательно изъ в?ры, изъ внутренняго опыта, т. е. изъ переживанiй, данныхъ непосредственно. Мы даже не можемъ, какъ показалъ Н. О. Лосскiй въ своемъ трактат? объ интуитивномъ познанiи, первоначально орiентироваться, какой опытъ им?етъ своимъ источникомъ мiръ я и какой мiръ не-я. Но только в?ра, обусловленная нашей волей, опред?ляетъ ту группу переживанiй, на которой мы начинаемъ строить наше мiроотношенiе. В?ра – въ нашемъ смысл? – не та сл?пая в?ра, которая искала авторитета, извн? даннаго. Наша в?ра опред?ляется нашимъ изначальнымъ характеромъ. Если старая наивная в?ра иногда подавляла личность, новая в?ра личность утверждаетъ всегда. Но зд?сь намъ приходится дать опред?ленiе понятiю «личностъ». Личность – это становленiе нашихъ первоначальныхъ переживанiй отъ множественности къ единству. Мы исходимъ отъ нашихъ непосредственныхъ переживанiй, и первый психическiй актъ – это моментъ разд?ленiя этихъ переживанiй на устремленiе къ единству и на отталкиванiе къ множественности. Переживанiя, становящiяся къ единству-это моя личность, мисти-ческая личность, это мое истинное я, моя воля; съ другой стороны, т? переживанiя, которыя раскрываютъ свою множественную природу, это моя ненастоящая личность, моя эмпирическая личность, мое «второе я» тождественное съ не-я, т. е. съ мiромъ, съ объектомъ. Такимъ образомъ, мы какъ бы отказываемся отъ точнаго и строгаго разд?ленiя мiра я и не я. Но въ тоже время мы не сомн?ваемся, что существуютъ два полюса, къ которымъ перем?нно тягот?етъ индивидуумъ. Одинъ полюсъ характеризуется единствомъ, т. е. т?мъ, что утверждаетъ нашу мистическую личность, – и другой полюсъ, который утверждаетъ «личность» эмпирическую. Это отступленiе въ область гносеологiи, было мн? необходимо, потому что я хот?лъ подчеркнуть, что и въ этой научно-философской сфер? мы не свободны отъ момента в?ры; я в?рю, что моя личность опред?ляется единствомъ. И съ такимъ же правомъ мой оппонентъ скажетъ мн?: я в?рю что моя личность характеризуется множественностью. Нер?дко, впрочемъ, приходится встр?чаться съ наивнымъ мн?нiемъ, что отрицанiе единства есть почему то знанiе, а отрицанiе множественности есть почему то в?ра. Итакъ, мой теоретико-познавательный скептицизмъ исключаетъ вовможность какого-либо спора въ этой области, Я хочу перенести центръ моихъ разсужденiй изъ сферы чистаго разума въ сферу практическаго разума или в?рн?е въ сферу нашей воли. Пока мы критикуемъ и опровергаемъ чужiя мн?нiя, мы см?ло пользуемся логической аргументацiей, но какъ только мы начинаемъ творить, вс? доказательства оказываются недостаточными: мы не только доказываемъ, мы уб?ждаемъ. И я не думаю, чтобы с?ть доказательствъ им?ла бы больщую ц?нность, ч?мъ непосредственное испов?данiе мiровоззр?нiя. Наша культура характеризуется дифференцiацiей и раздробленностью, разсудочностью и торжествомъ на-чала механическаго, а между т?мъ личность жаждетъ единства и органическаго развитiя. Мы живемъ съ по-стыдной торопливостью, не им?я времени на то, чтобы сосредоточиться. Нашасуетливая жизнь обусловливается угашенiемъ нашей воли: эмпирическая психологiя-по самой природ? своей множественная-вводитъ насъ въ кругъ мелкихъ и поверхностныхъ переживанiй, но вну-треннiй голосъ внушаетъ намъ стремиться къ осво-божденiю отъ власти зтого заколдованнаго круга. Вокругъ насъ тайны и таинства, а мы проходимъ мимо нихъ равнодушно съ мертвою улыбкою на устахъ. По слову поэта «и ненавидимъ мы, и любимъ мы случайно, нич?мъ не жертвуя ни злоб?, ни любви; и царствуетъ въ душ? какой-то холодъ тайный»… Тотъ, кто почувствовалъ этотъ тайный холодъ, это холодное в?янiе полужизни-полусмерти, не можетъ оставаться равнодушнымъ свид?телемъ увяданiя нашей воли. Челов?къ, очнувшiйся отъ кошмара суеты, не i можетъ не кричать объ ужас? надвигающейся смерти. Наша воля зоветъ насъ къ жизни, и въ конц? концовъ воля опред?ляетъ наше мiроотношенiе. Мы слишкомъ мудры, чтобы исключительно над?яться на философскую дiалектику, и потому мы стремимся раскрыть нашу волю: она поведетъ насъ къ освобожденiю и утвержденiю личности. Мы в?римъ, что мiръ, охватывающiй насъ кольцомъ необходимости, въ сущности является лишь объектомъ для насъ, дабы мы могли нашей волей преодол?вать его. Или – пользуясь изв?стной идейной схемой (Фихте) – мы скажемъ: наше теоретическое Я само создаетъ себ? препятствiе въ форм? не-я для того, чтобы Я практическое преодол?ло это препятствiе. «Вещи суть въ себ? то, что мы должны изъ нихъ сд?лать». Д?йствiе первоначальн?е бытiя. Я стремится къ безм?рности, но роковымъ образомъ ограничивается мiромъ не-я. Разр?шается это противор?чiе т?мъ, что теоретическое я становится я практическимъ. Въ сфер? практическаго я совершается процессъ моего становленiя къ абсолютному я. Это значитъ, что мое практическое я не можетъ примириться съ конечнымъ существованiемъ. Моя воля по природ? своей есть прежде всего воля къ жизни, и моя в?ра, опред?ляется утвержденiемъ мiра абсолютнаго и в?чнаго. И личность получаетъ доступъ въ этотъ мiръ не тогда, когда она уходитъ изъ земного мiра; «личность уже теперь пребываетъ въ немъ несомн?нн?е, ч?мъ въ земномъ»; уже теперь онъ – единственная твердая опора для личности. «То, что называютъ „будущей жизнью“ не есть непрем?нно „загробная“ жизнь. Она уже зд?сь – въ нашей природ?». Сверхчувственный мiръ, природа котораго изв?стна лiчности изъ волевого опыта, это единственно реальный мiръ, потому что онъ не зависитъ отъ непрочныхъ и преходящихъ категорiй эмпирическаго существованiя. Сверхчувственный мiръ не можетъ быть будущимъ мiромъ прежде всего потому, что самыя понятiя будущаго и прошлаго связаны съ категорiями теоретическаго разума, а личность соприкасается съ мiромъ сверхчувственнымъ лишь разумомъ практическимъ, т. е. волей. Такимъ образомъ, посл? выясненiя нашего взгляда на волю, я над?юсь, становится яснымъ, что собственно мы должны разум?ть подъ личностъю. Воля – это то, что опред?ляется единствомъ; личность – это то, что утверждается моей волей. Только благодаря утвержденiю моеи воли мое существованiе прiобр?таетъ ц?нность, и вн? этого утвержденiя все остается покрытымъ непроницаемымъ мракомъ. Въ св?т? утвержденiя своей воли, т. е. личности, челов?къ идетъ къ мудрости, которая отожде-ствляется въ его внутреннемъ опыт? съ первоисточникомъ жизни. Объективируя мой волевой опытъ, я прихожу къ в?р? въ бытiе Безконечной Воли. Идея в?чной и безконечной воли, Абсолютной Воли, необходимо рождается въ моей душ?, разъ я выхожу изъ тюрьмы солипсизма. Вн? этой идеи невозможно р?шить вопроса о путяхъ, по которымъ идутъ инди-видуумы на-встр?чу другъ другу. Въ самомъ д?л?, единство, которое опред?ляетъ личность, не допускаетъ взаимод?йствiя Я и Ты, если н?тъ среды, которая, по самой природ? своей, начало множественное претворяетъ въ единство. Къ этой абсолютной вол? стремится личность изъ глубочайшей своей сущности… Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/georgiy-chulkov/ob-utverzhdenii-lichnosti/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.