Отравленная совесть (пьеса) Александр Валентинович Амфитеатров «Гостиная въ дом? Верховскихъ. Богатая обстановка. Людмила Александровна одна передъ зеркаломъ. Входить Олимпiада Алекс?евна Ратисова. Олимпiада Алекс?евна. Скажите пожалуйста! Любуется! Людмила Александровна. Липочка! Олимпiада Алекс?евна. Здорова? что д?ти? Степанъ Ильичъ? Впрочемъ, по лицу вижу, что все благополучно. В?дь ты, когда въ домъ не ладно, сама на себя не похожа. А сегодня совс?мъ въ аккурат? и даже передъ зеркаломъ вертишься…» Произведение дается в дореформенном алфавите. Александр Валентинович Амфитеатров Отравленная сов?сть ПОСВЯЩАЕТСЯ Гликерiи Николаевн? ?едотовой Действующiя лица Степанъ Ильичъ Верховскiй, директоръ банка, 56 л?тъ. Людмила Александровна, его жена, 36 л?тъ. Митя, 17 л?тъ. Лида, 16 л?тъ. Яковъ Іосифовичъ Ратисовъ, д?йствительный статскiй сов?тникъ, не служитъ, 48 л?тъ. Олимпiада Алекс?евна, его жена, 39 л?тъ; по первому браку, мачеха Людмилы Александровны. Андрей Яковлевичъ Ревизановъ, 44 л?тъ. Петръ Дмитрiевичъ Синевъ, судебный сл?дователь, дальнiй родственникъ Верховскихъ, л?тъ подъ 30. Аркадiй Николаевичъ Сердецкiй, литераторъ, 48 л?тъ. Леони, на?здница. Горничная. Челов?къ въ гостиниц?. Д?йствiе въ Москв?, въ восьмидесятыхъ годахъ[1 - Первые исполнители ролей: въ Москв? y Корша – г-жи Азагарова (Людмила), Шаровьева (Олимпiада), Луаре (Леони); гг. Вязовскiй (Верховскiй), Св?тловъ (Ревизановъ), Яковлевъ (Сердецкiй), Константиновъ (Синевъ), Смодяковъ (Митя). // Въ Петербург? – въ томъ же порядк? ролей – г-жи Яворская, Некрасова-Колчинская. Адашева; гг. Тройницкiй, Бравичъ, Михайловъ, Тинскiй, Орленевъ.]. Д?йствiе I Гостиная въ дом? Верховскихъ. Богатая обстановка. Людмила Александровна одна передъ зеркаломъ. Входить Олимпiада Алекс?евна Ратисова. Олимпiада Алекс?евна. Скажите пожалуйста! Любуется! Людмила Александровна. Липочка! Олимпiада Алекс?евна. Здорова? что д?ти? Степанъ Ильичъ? Впрочемъ, по лицу вижу, что все благополучно. В?дь ты, когда въ домъ не ладно, сама на себя не похожа. А сегодня совс?мъ въ аккурат? и даже передъ зеркаломъ вертишься. Людмила Александровна. Начались милыя выраженiя. Олимпiада Алекс?евна. А ты ко мн? снисходи. Не вс?мъ же быть сшитыми по твоей кройк?. Ты y насъ одна въ имперiи. Мой супругъ, – на что дуракъ! – и тотъ говоритъ о теб? не иначе, какъ самымъ высокимъ штилемъ. Я сов?тую теб? за него замужъ пойти, если съ нимъ разведусь, а твой Степанъ Ильичъ, сохрани Богъ… Людмила Александровна. Липа, не болтай вздора. Олимпiада Алекс?евна. Не могу, это выше силъ моихъ. Какъ вышла изъ института, распустила языкъ, такъ и до старости дожила, а сдержать его не ум?ю. Людмила Александровна. А ты уже записалась въ старухи? Олимпiада Алекс?евна. По секрету, милая. Намъ съ тобой нечего чиниться другъ передъ другомъ, об?имъ по тридцати шести. Людмила Александровна. Ой, Липа! Какъ же это? Мн?-то, д?йствительно, тридцать шесть, а в?дь ты старше меня на три года! Олимпiада Алекс?евна. Да? Ну, значитъ, съ нын?шняго дня будетъ теб? тридцать три, потому что я больше тридцати шести им?ть не желаю. А, впрочемъ, не все ли равно? Разв? годы д?лаютъ женщину? Л?та c'est moi! Кто мн? дастъ больше тридцати? О теб? же и р?чи н?тъ. Помню тебя д?вочкою: красавица была; помню барышней – тоже хоть куда. Замужъ вышла, пошли д?ти, – подурн?ла, стала такъ себ?; а теперь расцв?ла, прелесть, и только. Впрочемъ, зеркало передъ тобою. Людмила Александровна. X-а-ха-ха! Олимпiада Алекс?евна. Нечего см?яться, правду говорю. А если не в?ришь на слово, что мы еще можемъ постоять за себя, вотъ теб? документа. Людмила Александровна. Что такое? Олимпiада Алекс?евна. Billet doux. Такъ это называется. «Обожаемая Олимпiада Алекс?евна! Давно скрываемое пламя любви»… и прочая, и прочая. Сегодня получила. И ему двадцать два года. Н?тъ, старая гвардiя умираетъ, но не сдается! Людмила Александровна. Любовная записка? Вотъ чего я никогда не получала. Покажи. Олимпiада Алекс?евна. О, невинность! Людмила Александровна (возвращаетъ письмо). Глупо-то, глупо какъ! Олимпiада Алекс?евна. Это теб? съ непривычки. А мн? ничего, даже очень аппетитно. Я в?дь спецiалистка, всю жизнь провела за этою корреспонденцiей. И теперь пишу. Людмила Александровна. Вотъ какъ. Олимпiада Алекс?евна. Право, пишу. Особенно артистамъ, которые въ мод?. Людмила Александровна. И отв?чаютъ? Олимпiада Алекс?евна. А что имъ еще д?лать-то? Людмила Алекс?евна. А мужъ какъ смотритъ на твои подвиги? Олимпiада Алекс?евна. Очень онъ мн? нуженъ. Состоянiе мое и воля моя. Попутала меня нелегкая съ этимъ бракомъ. Людмила Александровна. Если не любишь Ратисова, зач?мъ вышла за него? Кто неволилъ? Олимпiада Алекс?евна. Думала, что онъ – порядочный челов?къ, мужчина, а онъ размазня, тряпка, губка… Ты своего Степана Ильича хоть и не любишь… Людмила Александровна. Это кто теб? сказалъ? Олимпiада Алекс?евна. Логика. Онъ старше тебя на двадцать л?тъ. Людмила Александровна. Лжетъ твоя логика. Замужъ я шла, д?йствительно, не любя. Но теперь я, право, даже и представить себ? не могу, какъ бы я жила не въ этомъ дом?, не со своимъ Степаномъ Ильичемъ, безъ Мити, безъ Лиды… Олимпiада Алекс?евна. Ну, теб? и книги въ руки. Не очень-то я теб? в?рю. Сама жила за старымъ мужемъ: ученая!.. Неужели ни одинъ мужчина не интересовалъ тебя въ эти годы? Людмила Александровна. Посл? замужества? Ни одинъ. Олимпiада Алекс?евна. Даже Аркадiй Николаевичъ? Людмила Александровна. Какъ теб? не стыдно? Олимпiада Алекс?евна. Да я ничего… болтали про васъ много въ свое время… Ну, и преданъ онъ теб?, какъ пудель… Спроста этакъ не бываетъ. Людмила Александровна. Аркадiй Николаевичъ былъ мн? в?рнымъ другомъ и остался. Между нами даже разговора никогда не было такого, какъ ты намекаешь, романтическаго. Олимпiада Алекс?евна. Вамъ же хуже: чего время теряли? Сердецкiй – и умница, и знаменитость… чего теб? еще надо? Ну, да ваше д?ло: кто любитъ сухую клубнику, кто со сливками, – зависитъ отъ вкуса… Итакъ, ни одинъ? Людмила Александровна. Ни одинъ. Олимпiада Алекс?евна. А меня, кажется, только одинъ не интересовалъ: мой мужъ. Однако, что это я завела все о мужьяхъ, да о мужьяхъ? Веселенькiй сюжетецъ, нечего сказать. А, знаешь, не думала я, что изъ тебя выйдетъ недотрога. Въ д?вкахъ ты была огонь. Я ждала, что ты будешь ой-ой-ой! Людмила Александровна. Что-то не помню въ себ? подобныхъ задатковъ. Олимпiада Алекс?евна. Ну, какъ не помнить? Да – что далеко ходить? Ревизанова разв? позабыла? Чего мн? стоило отбить его y тебя… Ну-ну! Мила! глупая! Зач?мъ же бл?дн?ть? Даже губы поб?л?ли… Людмила Александровна. Вовсе н?тъ, что ты выдумываешь? Олимпiада Алекс?евна. Ой-ой-ой! сударыня, злопамятна же ты. Пора бы простить и см?яться надъ прошлымъ. Нев?сть сколько л?тъ вы разстались… Людмила Александровна. Ахъ, перестань, Липа! Ты знаешь, что мн? не могутъ быть прiятны воспоминанiя объ этомъ челов?к?. Олимпiада Алекс?евна. Да, красиво велъ себя мальчикъ, – удавить, и то, пожалуй, не жалко. Хоть ты и злилась на меня в то время, зач?мъ я стала между вами, а ты должна записать меня въ поминанiе, за здравiе рабы Олимпiады. Не вскружи я Андрею Яковлевичу голову, быть бы теб? за нимъ. Людмила Александровна. Ахъ, Липа! Олимпiада Алекс?евна. А изъ него, Милочка, вышелъ, говорятъ, превеликiй мерзавецъ… Синевъ (входить). Батюшки! кто это зд?сь произноситъ столь жестокiя слова?.. Здравствуйте, кузина. Здравствуйте; неувядаемая тетушка… Кого вы изволите громить, тетя Липа? Садится. Олимпiада Алекс?евна. Стоющаго челов?ка. Синевъ. А имя такового? Олимпiада Алекс?евна. Андрей Яковлевичъ Ревизановъ. Синевъ. О!.. Людмила Александровна. Вы знакомы? Синевъ. Встр?чаемся… Да-съ, это гусекъ! Какъ его не знать? Онъ всю московскую зиму переполнилъ шумомъ своихъ усп?ховъ. Кто скупилъ чуть ли не вс? акцiи Черепановской дороги? Ревизановъ. Кто пожертвовали пятьдесятъ тысячъ въ пользу голодающихъ черногорцевъ? Ревизановъ. Кто съ?лъ ученую свинью изъ цирка? Ревизановъ. Чей рысакъ взялъ первый призъ на б?гахъ? Ревизанова. Чей миллiонный процессъ выигралъ Плевако? Ревизановскiй. У кого на содержанiи Леони самая шикарная въ Москв? кокотка? У Ревизанова. Людмила Александровна. Ч?мъ онъ собственно занимается? Синевъ. Состоитъ въ званiи интереснаго незнакомца. Олимпiада Алекс?евна. Я первая его отлично знаю. Синевъ. Съ ч?мъ васъ и поздравляю. Людмила Александровна. Онъ старый нашъ знакомый, Петръ Дмитрiевичъ. Мой отецъ поставилъ его на ноги, вывелъ въ люди. Синевъ. Помню и знаю. Но между тогдашнимъ Ревизановымъ и настоящимъ пропасть. Тотъ былъ б?днякъ, этотъ капиталистъ, тотъ кандидатъ въ герои романа, этотъ изъ героевъ герой. Людмила Александровна. Вы шутите? Синевъ. И да, и н?тъ. Я хот?лъ бы разсказать вамъ бiографiю Ревизанова, но y него н?тъ бiографiи. Есть легенда. Факты вотъ. Ревизановъ былъ дважды женатъ на богат?йшихъ купчихахъ и, вдов?я, получалъ въ оба раза чуть не по миллiону въ насл?дство. У него золотой промыселъ въ Сибири. Онъ строилъ С?верскую дорогу. Онъ директоръ и повелитель С?вернаго банка. На Волг? и Кам? y него свое пароходство. Вотъ и все. Зат?мъ начинается легенда, то есть слухи и сплетни. Прикажете сплетничать? Людмила Александровна. Пожалуйста. Голосъ Мити, поющаго куплеты изъ «Карменъ». Олимпiада Алекс?евна. Что же ты? Синевъ. Юношество грядетъ, учащаяся молодежь. При ней не дерзаю. Митя входить бойко и весело, но, увидавъ Олимпiаду Алекс?евну, конфузится. Митя. Здравствуй, мама. Робко кланяется Олимпiаде Алекс?евн?. Людмила Александровна. Здравствуй. Отчего такъ рано? Митя. Физика не пришла. Распустили посл? большой перем?ны. Олимпiада Алекс?евна. Какой Митя y тебя хорошенькiй становится, Мила. Синевъ. А вамъ нельзя не зам?тить? О, неисправимая тетушка! (Мит?). И ты тоже хорошъ! Такая, можно сказать, неподражаемая со вс?хъ сторонъ дама тебя хвалить, а ты красн?ешь, конфузишься… Стыдись! «Мужчина долженъ быть свир?пъ», говоритъ испанская пословица. Людмила Александровна. Оставьте Митю в поко?. Синевъ. Уму-разуму учу: я буду тл?ть, а онъ цв?сти. Ты, Митя, не ст?сняйся: тетушка теб? слово, а ты ей – двадцать; она теб?: ахъ! хорошенькiй! – а ты ей: смотрите и страдайте. Людмила Александровна. Какiе вы оба с Олимпiадою несносные пустословы!.. Липа! пойдемъ ко мн?… Я покажу теб? новые мои туалеты: это по твоей части. Олимпiада Алекс?евна. Еще бы не по моей! Не иду – лечу! (проходя мимо Мити). А ты все дичишься меня, волчекъ? Синевъ. В самомъ д?л?, Митька, зач?мъ ты глядишь на тетушку такимъ сконфуженнымъ быкомъ? Митя. Ну ее!.. Синевъ. Глупо. Подобныхъ дамъ юноша твоего возраста долженъ ц?нить на в?съ золота. День для нихъ прошелъ, вечеръ не наступилъ, а развлеченiя сердце дамское требуетъ. Митя. Не люблю я ее… Говоритъ она какъ-то эдакъ… какъ будто и ничего особеннаго, а покрасн?ешь отъ ея разговора… Смотритъ, ухмыляется… Синевъ. Увы, мой другъ! Отъ своей судьбы не уйдешь. И думается мн?, что никто другая, какъ блистательная Олимпiада, и есть твоя судьба. Вашъ братъ, молокососъ, самой природой приспособленъ для сихъ сорокал?тнихъ пожирательницъ мужчинъ. Митя. В?ришь ли, какъ не люблю ее, какъ она мн? надо?ла: даже по ночамъ сниться стала. Синевъ. Даже по ночамъ сниться? Finitа lа comediа: сдавайся на капитуляцiю, – и да будетъ надъ тобою благословенiе твоего добраго, стараго дяди. Зат?мъ прощай… Къ об?ду я вернусь, а до т?хъ поръ мн? предстоитъ привести въ сов?сть и чувство одного неблаговоспитаннаго конокрада. Верховскiй и Ревизановъ входятъ. Верховскiй. Пожалуйте сюда, милости просимъ, батюшка Андрей Яковлевичъ. Вотъ гость, такъ гость! Прямо скажу: не жданный, но радостный… Гд? Людмила?… А! Митяй! Здравствуй! И ты тутъ, Петенька?… Андрей Яковлевичъ! Вамъ, чай, и не узнать этого молодца? Ревизановъ. Петръ Дмитрiевичъ Синевъ, – не правда ли? Я помню васъ еще мальчикомъ въ курточк?. Я памятливъ на лица и имена. Синевъ. Качество королей. Верховскiй. Служитъ, батюшка Андрей Яковлевичъ, судебный сл?дователь и на отличн?йшей дорог?, Станислава им?етъ… Анну. Аль Анны-то y тебя, Петя, н?ту? Синевъ. H?ту, Степанъ Ильичъ, поторопились. Н?ту. Верховскiй. H?тъ такъ будетъ, непрем?нно будетъ, ты не горюй! Синевъ. С чего мн??! помилуйте! Верховскiй (подводить Митю). А это мой. Видите: весь в мать. Со мною точно на см?хъ – ни черточки схожей, а мой баловень. Да что же это, Людмила? гд? она? Людмила Александровна! Людмила Александровна! Людмила Александровна и Олимпiада Алекс?евна входятъ. Ревизановъкланяется. Людмила Александровна… Она отв?чаетъ ему очень холодно. Ревизановъ. Кого я вижу? Вы ли это, Олимпiада Алекс?евна? Олимпiада Алекс?евна. Разв? я такъ перем?нилась? Ревизановъ. О, да! – но к лучшему. Олимпiада Алекс?евна. Какъ и вы. Вы всегда смотр?ли такимъ… джентльменомъ, а теперь стали точно принцъ Уэльскiй. Синевъ. Вошла въ колею… А конокрадъ-то мой дожидается. Сб?жать подъ шумокъ… (берется за шляпу). Олимпiада Алекс?евна. Петя, ты на службу? Синевъ. Да, тетушка, время. Олимпiада Алекс?евна. Я подвезу тебя: я на своихъ лошадяхъ… Над?юсь, Андрей Яковлевичъ, что, нав?стивъ одну старую знакомую, вы и другой не забудете, пос?тите меня? Ревизановъ. Мн? остается только просить извиненiя, что я раньше не былъ y васъ. Олимпiада Алекс?евна. Смотрите же, я буду ждать. До свиданiя, Мила, до свиданiя, Степанъ Ильичъ. Руку, Петя. Уходятъ, въ сопровожденiи Мити. Верховскiй. Присаживайтесь, Андрей Яковлевичъ… Такъ-то, такъ-то, батюшка. Сколько л?тъ, сколько зимъ не видались! что воды утекло! Ревизановъ. Да, перем?нъ не сосчитать. И въ людяхъ, и въ обстоятельствахъ. Верховскiй. Взять хоть бы васъ, дорогой: куда широко шагнули. Тузъ изъ тузовъ, рукою васъ не достанешь. Ревизановъ. О, что вы, Степанъ Ильичъ! Верховскiй. А безъ лести скажу: остались такой же милый, непритязательный, простой, какъ были… Давно пожаловали къ намъ въ Белокаменную? Ревизановъ. Второй м?сяцъ. Верховскiй. Одни или съ супругою? Ревизановъ. У меня н?тъ семьи, Степанъ Ильичъ. Я вдовецъ. Людмила Александровна. Я слышала, – даже дважды. Ревизановъ. Совершенно справедливо, Людмила Александровна, дважды. Верховскiй. Ого! Значить, искушены супружескимъ опытомъ вполн?? Ревизановъ. И сытъ этимъ опытомъ по горло. Верховскiй. На третiй брачный дебютъ не посягаете? Ревизановъ. Ни въ какомъ случа?. Разв? ужъ влюблюсь безумно… но это мн? не по годамъ. Людмила Александровна. Къ тому же, безумно любить три раза въ жизни – не слишкомъ ли много счастiя для одного челов?ка? Ревизановъ. Вы ошибаетесь: я не любилъ своихъ покойныхъ женъ. Людмила Александровна. Откровенно. Ревизановъ. Къ чему же скрывать? Мы люди д?ловые, коммерческiе, и браки y насъ д?ло коммерческое, сд?лка по договору. У людей обыкновенныхъ душа выходить за душу, т?ло за т?ло, любовь за любовь. А y насъ деньги выходятъ за деньги же, либо за умъ, за распорядительность, д?ловитость. Касса, молъ, ваша велика и обильна, а порядка въ ней н?тъ: приди волод?ти и княжити ею. Моей первой супруг? былъ нуженъ, по ея огромнымъ, но разстроеннымъ д?ламъ, хороши приказчикъ на отчетъ. Выборъ ея палъ на меня. Она предложила мн?, вм?сто всякаго контракта, свою руку. Я принялъ и не раскаялся. Вторая моя жена крупная пароходовлад?лица, вышла за меня, чтобы объединить въ одномъ д?л? два капитала, мой и свой: до брака мы конкуррировали, а, обвенчавшись, стали не только въ плоть, но и въ кассу едину… и затрещали наши конкурренты. Людмила Александровна. Вамъ бы ужъ и продолжать въ томъ же дух?… Зач?мъ же вы ищете для третьяго брака «безумной любви»? Даже непосл?довательно. Ревизановъ. Зат?мъ, что я достаточно богатъ, чтобы позволить себ? эту маленькую роскошь, и, безъ нея, жениться бол?е не нам?ренъ. Людмила Александровна. Не над?етесь найти достойную? Ревизановъ. Если хотите, да. Верховскiй. Ой, батюшка! за?дятъ васъ за эти слова наши дамы. Ревизановъ. Женщинъ, стоющихъ любви, очень мало на св?т?. Женщинамъ придаютъ смыслъ и ц?ну только т?, кто ихъ любитъ. Элоиза хороша потому, что ее любилъ Абеларъ, Манонъ Леско интересна потому, что ее любилъ шевалье де Грiе. Я не охотникъ до женщинъ, чтобы полюбить которыхъ, надо сперва влюбляться въ ихъ мужей и любовниковъ. Верховскiй. Ха-ха-ха! да вы шутникъ, Андрей Яковлевичъ. Людмила Александровна. А другого типа женщинъ вы не встр?чали въ своей… бурной жизни Ревизановъ. Встр?тилъ… одну. Давно… И – в?чная исторiя о п?тух? и жемчужин?! не узналъ ея и оскорбилъ, глупо, безсов?стно, пошло, по-мальчишески оскорбилъ. И она отвергла меня. Какъ сейчасъ, помню ея негодующiй взглядъ – взглядъ ангела въ день судный… Какъ я былъ поб?жденъ тогда! какъ раздавленъ!.. О, больше уже никто, никогда въ жизни не одерживалъ надо мною такой поб?ды. Бываютъ моменты, которые остаются жить въ сердц?, какъ кровоточныя ранки, которыя заживаютъ лишь тогда, когда расквитаешься за обиду… Я со своею обидчицею такъ и не расквитался. Горничная подаешь Степану Ильичу пакетъ съ бумагами. Верховскiй. Ага! изъ банка… Простите, Андрей Яковлевичъ, я оставлю васъ на четверть часа, сп?шныя бумаги, требуютъ моей подписи… Милочка! займи нашего гостя. Об?даете вы, конечно, y насъ? Ревизановъ. Прошу извинить: я отозванъ къ Лазарю. Но посид?ть y васъ н?сколько минутъ, если позволитъ Людмила Александровна, посижу съ удовольствiемъ. Верховскiй. Я сейчасъ, сейчасъ… Уходитъ. Продолжительное молчанiе. Людмила Александровна. Я не ждала вид?ть васъ въ своемъ дом?. Ревизановъ. Я еще того мен?е. Всему виною случайная встр?ча и любезность вашего супруга. Но т?мъ лучше. Я, все равно, хот?лъ вид?ть васъ непрем?нно. И – наедин?, по весьма важному д?лу. Не сегодня, такъ завтра я просилъ бы y васъ свиданiя. Позволите мн? с?сть? Людмила Александровна. Разв? разговоръ будетъ длинный? Ревизановъ. Зависитъ отъ васъ. Людмила Александровна. Нельзя ли, во всякомъ случа?, поскор?е къ д?лу? Ревизановъ. Какъ вы сп?шите! Какой р?зкiй тонъ! Знаете ли, это даже не-хорошо въ отношенiи стараго прiятеля. Я прихожу къ вамъ не врагомъ, но съ чувствомъ глубокаго, искренняго расположенiя и раскаянiя. Людмила Александровна. Мы старые прiятели? Ваше расположенiе? Ваше раскаянiе? См?шно слушать! Ревизановъ. Это презр?нiе? Людмила Александровна. Н?тъ, просто д?йствiе давности. Людмила Рахманова, которую вы когда-то знали и обманули, умерла. Людмила Верховская судитъ ее, какъ судила бы любую изъ своихъ знакомыхъ д?вочекъ, случись съ нею такое же несчастiе. Мн? жаль ее, но н?тъ до нея д?ла. Ревизановъ. Такъ-съ. Сл?довательно, вамъ, Людмил? Александровн? Верховской, будетъ безразлично, если кто-нибудь возьметъ, да и огласить д?вическiй гр?шокъ Милочки Рахмановой? Людмила Александровна. Что это? шантажъ? Ревизановъ. Зовите, какъ хотите. Я не боюсь словъ. Ахъ, Людмила Александровна! пустыя это р?чи – о давности. Прошлое власть, и горе тому, кто чувствуетъ ее надъ собою. Людмила Александровна. Вы хотите показать мн? свою власть? Я въ нее не в?рю. Ревизановъ. Не обманывайте себя: в?рите. Людмила Александровна. Н?тъ и н?тъ. Что можете вы сд?лать? Разсказать св?ту нашъ забытый романъ? Кто же вамъ поварить? Да, если и пов?рятъ, кто же придастъ значенiе такой старой исторiи? Вы даже не испортите мн? моего семейнаго счастiя: мой мужъ сл?по в?рить въ меня. Ревизановъ. Т?мъ грустин?е было бы ему узнать, что в?рить не сл?довало. Конечно, д?вическiй гр?шокъ не будетъ въ состоянiи совершенно уничтожить ваше положенiе въ обществ?. Ну, посм?ются заднимъ числомъ, подивятся, какъ это холодная, ц?ломудренная Людмила Верховская ум?ла отыскивать въ своей душ? страстные звуки, когда писала къ Андрею Ревизанову. Людмила Александровна. Ахъ, эти письма! Ревизановъ. Они вс? ц?лы. Что, если, наприм?ръ, я явлюсь съ вашими письмами къ вашему сыну и скажу ему: я – твой отецъ? Пусть я не докажу своихъ словъ, но в?дь и вамъ неч?мъ опровергнуть мое обвиненiе. А въ семь?-то… говорятъ; она y васъ рай земной… въ семь?-то в?дь адъ начнется? Людмила Александровна. Довольно. Вы сильны, вы очень сильны. Радуйтесь: я боюсь васъ. Но зач?мъ вамъ это, зач?мъ? Чего вы хотите отъ меня? Ревизановъ. Много. Людмила Александровна. Не денегъ же: вы неизм?римо богаче меня. Ревизановъ. Конечно, не денегъ. Н?тъ… Любви. Людмила Александровна. Какъ?! Ревизановъ. Сядьте, успокойтесь. Да, я прошу вашей любви. Я влюбленъ въ васъ. Влюбленъ… какъ мальчишка. Послушай же, Людмила… Людмила Александровна. Какъ вы см?ете! Ревизановъ. Виноватъ… Людмила Александровна. Я часто бываю въ Москв? и много слышалъ о васъ и все хорошее. Верховская красавица, Верховская умница, Верховская воплощенная доброд?тель. И, каждый разъ, что-то щипало меня за сердце. Красавица, да не твоя. Умница, да ты потерялъ ее, бросилъ, надругался. Наконецъ я увид?лъ васъ въ опер?, въ лож?, съ Ратисовою. Увид?лъ и тогда же р?шилъ: эта женщина должна быть снова моею, или я возненавижу ее и сд?лаю ей все зло, какое только можетъ сд?лать челов?къ челов?ку. Людмила Александровна. Это бредъ какой-то… Вы съ ума сошли!.. Всего я ждала отъ васъ только не этого. Ревизановъ(см?ется). Да? Такъ и запишемъ. Андрей Ревизановъ объяснился Людмил? Верховской въ любви, и Людмила Верховская прогнала его прочь. Но я не послушаюсь васъ и не пойду прочь, потому что вы прогнали меня необдуманно и въ конц? концовъ полюбите меня. Людмила Александровна. Никогда! Ревизановъ. Перем?нимъ выраженiе: будете принадлежать мн?. Людмила Александровна. А! Негодяй! Ревизановъ. Опять р?зкое слово. Хорошо пусть негодяй. Такъ что же? И негодяй можетъ быть влюбленнымъ. Скажу даже больше: влюбленный негодяй зв?рь весьма интересный. Влюбленный негодяй, наприм?ръ, проситъ любви только одинъ разъ. Но, отвергнутый, не отступаетъ, а требуетъ ее, беретъ хитростью, силой, покупаетъ, наконецъ. Людмила Александровна. И вы зовете это любовью! Ревизановъ. Послушайте: ваша честь въ моей власти. Я продамъ вамъ эту власть. Людмила Александровна. Боже мой! есть ли въ васъ стыдъ, Ревизановъ?! Ревизановъ. Вы получите обратно вс? ваши письма. А безъ этой улики я безсиленъ противъ васъ. Что же? Людмила Александровна. Дьяволъ вы или челов?къ? я не знаю. Мужчина не р?шился бы предлагать такую отвратительную подлость женщинъ, которую любилъ когда-то. Ревизановъ. Когда-то я не любилъ васъ, Людмила Александровна. Я лишь забавлялся вами. А вотъ теперь люблю. Да, люблю взгляните на меня еще разъ такимъ мрачнымъ взглядомъ. Люблю васъ за это гн?вное лицо, за эти огненные презрительные глаза… Я никогда не в?рилъ въ силу мечты, а теперь познаю ее. Мои сны, мои думы полны вами. Вы ненавидите меня, а мн? прiятно быть съ вами. Каждое ваше слово дерзость, а для меня оно музыка. Но полно распространяться о любви: какимъ соловьемъ я ни пой, вы уже не влюбитесь въ меня, а принадлежать мн? вы, и безъ того, будете. Людмила Александровна (которая, едва, слушая посл?днiя слова Ревизанова, горько плакала, прерываетъ его умоляющимъ жестомъ). Сжальтесь надо мною! Я съ трудомъ сдерживаю себя. Если вы продолжите ваши объясненiя, я кончу истерикою. Неужели это также входить въ ваши разсчеты? Ревизановъвстаетъ. О, н?тъ. Но надо же выяснить наши отношенiя. Посл?днiй вопросъ отв?чайте на него безъ лишнихъ словъ и оскорбленiй: согласны вы быть моею? Людмила Александровна. Н?тъ. Ревизановъ. Это окончательный отв?тъ? Подумайте. Людмила Александровна. Н?тъ, н?тъ и н?тъ. Ревизановъ. Тогда выслушайте и мое посл?днее слово. Я даю вамъ почти нед?лю срока. Сегодня понед?льникъ. Если въ субботу я не увижу васъ y себя, ваши письма получать огласку. Людмила Александровна. Въ какую пропасть я попала! Ревизановъ. Такъ какъ же? Людмила Александровна. Не знаю. Я… я совс?мъ сбилась съ толка… Ревизановъ. Я буду считать ваши слова за согласiе. Людмила Александровна. Н?тъ! н?тъ! Ради Бога, н?тъ! Я должна подумать. Не отнимайте y меня хоть этого права. Ревизановъ. Какъ угодно. Вся эта нед?ля въ вашемъ распоряженiи. Въ субботу я буду ждать васъ до часу ночи. (Молчанiе). Карточку съ моимъ адресомъ позвольте вамъ вручить. До свиданья. Съ поклономъ уходитъ. Людмила Александровна, рыдая, падаетъ на кушетку. Занав?съ. Д?йствiе II У Ратисовыхъ. Полутемная гостиная. Изъ дверей нал?во бьетъ яркiй св?тъ, слышенъ гулъ общаго разговора. Людмила Александровна (сидитъ одна, въ глубокой задумчивости). Тьма во мн?. Мысли вс? такiя пугливыя, спутанныя… на сердце камень. Разобраться не могу: что я совс?мъ пропала, безвыходно и безнадежно? или и бояться мн? нечего, и опасности никакой н?тъ, и угрозы Ревизанова просто дерзкое хвастовство нахальнаго человека съ разсчетомъ на слабые женскiе нервы? Чего бояться? чего? Есть ли смыслъ Ревизанову, въ его блестящемъ, видномъ положенiи, запятнать, вм?ст? съ моимъ, и свое имя! В?дь не думаетъ же онъ, что доведенная до позора и отчаянiя, я не обличу всей его подлости, вс?хъ его наглыхъ вымогательствъ?.. А все-таки… жутко! Входятъ Синевъ и Сердецкiй. Синевъ. Что это вы уединились, кузина? да еще въ потемкахъ? Людмила Александровна. У меня отъ вашей болтовни и см?ха разбол?лась голова. Сердецкiй. См?ха? Да вы въ теченiе всего об?да ни разу не улыбнулись. Людмила Александровна. Зато другiе см?ялись слишкомъ много и громко. Синевъ. Мы тутъ ни при чемъ: благодарите г. Ревизанова. Людмила Александровна. Аркадiй Николаевичъ, какъ понравился вамъ этотъ господинъ? Сердецкiй. Любопытный типикъ. Я еще не встр?чалъ такихъ? Людмила Александровна. Онъ вамъ не противенъ? Сердецкiй. Мн?? Богъ съ вами, душа моя. Люди давно перестали быть мн? милы, противны, симпатичны, антипатичны. Для меня общество лабораторiя; новый знакомый – объектъ для наблюденiй, челов?ческiй документъ, – и только. Синевъ. У г. Ревизанова, надо полагать, им?ется приворотный корень. Мы съ вами, Людмила Александровна, одни въ открытой оппозицiй. Аркадiй Николаевичъ, какъ хитрый Талейранъ, держитъ нейтралитетъ. А Степанъ Ильичъ и Ратисовъ прямо влюблены: глядятъ Ревизанову въ глаза, поддакиваютъ, хохочутъ на каждую остроту… чортъ знаетъ, что такое!.. Объ Олимпiад? Великол?пной я уже не говорю. Сiя рыжая, но глупая Венера прямо потопила его волнами своей симпатiи. Сердецкiй. Вы см?етесь надъ другими, а сами, кажется, больше вс?хъ заинтересованы имъ, таинственнымъ незнакомцемъ. Синевъ. Мое д?ло особое. Сердецкiй. Почемуже? Синевъ. Потому, что сколько вору ни воровать, а острога не миновать. У меня есть предчувствiе, что мн? еще придется со временемъ возиться съ г. Ревизановымъ въ сл?дственной камер?. Сейчасъ онъ разглагольствовалъ, свои уб?жденiя развивалъ… Ну, ну! не желалъ бы я попасть въ его лапы. Людмила Александровна. А! Синевъ. Вы посмотрите на его физiономiю: маска. Н?жность, скромность, благообразiе; не лицо, а «Руководство хорошаго тона»; губы съ улыбочкой, точно y опереточной примадонны. А въ глазахъ сталь: не з?вай, молъ, челов?че, слопаю! Слуга входить, открываетъ электричество и уходитъ. Людмила Александровна встаетъ, закрывая глаза рукою. Э! что съ вами, кузина? Людмила Александровна. Въ вискахъ нестерпимая стукотня… Сердецкiй. Вы, если очень дурно, домой ?хали бы… Людмила Александровна. Н?тъ, я пойду – прилягу въ будуаръ Липы… дайте мн? вашу руку, голова кружится… Уходить, опираясь на Сердецкаго. Входить Митя. Въ столовой хохотъ. Синевъ. А! юный поб?дитель поношенныхъ сердецъ! Митя. Ты опять дразнишь меня? Такъ я лучше уйду. Я сегодня не въ дух?. Синевъ. Нырнулъ въ море унынiя? Митя. На самое дно. Синевъ. Это съ какой же стати? Митя. Такъ. Синевъ. Въ твои годы слово «такъ» переводится на русскiй языкъ двояко: или колъ за Цицерона, или огорченiе въ платонической любви. Ну! кто виноватъ? Маркъ Туллiй или тетя Липа? Митя. Ахъ, дядя! Есть чувства… Синевъ. Ага! уже есть чувства! Браво, Митя, браво! Ты д?лаешь усп?хи… Митя. Теб? бы только см?яться надъ вс?мъ святымъ… возвышенными. Синевъ. Не см?юсь, Митяй, ей Богу, не см?юсь, но плачу, горькими слезами плачу, что она сегодня приц?пилась репейникомъ къ Ревизанову, а на тебя – нуль вниманiя. Митя. И что она въ немъ нашла? Только-что – капиталистъ! Синевъ. Да. А ты – только что гимназистъ. Въ томъ, главнымъ образомъ, между вами и разница. И вотъ что скверно: зам?чено учеными, что женщины гораздо чаще предпочитаютъ капиталистовъ гимназистамъ, ч?мъ наоборотъ. Знаешь что? Вызовемъ-ка его на дуэль? Митя. А ты думаешь, я не способенъ? Синевъ. О, см?ю ли я сомн?ваться? Митя. Я такой! Я, еще въ третьемъ класс?, уб?жалъ было въ Америку, къ инд?йцамъ… Вотъ я какой! Синевъ. Не дошелъ? Митя. Вернули… Отъ Тверской заставы. Синевъ. Жаль! А то бы недурно его… по-инд?йски: сперва подстр?лить, а потомъ скальпировать….а? Митя (презрительно пожавъ плечами, декламируетъ изъ «Горя отъ ума») Шутить и в?къ шутить какъ васъ на это станетъ? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/aleksandr-amfiteatrov/otravlennaya-sovest/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Первые исполнители ролей: въ Москв? y Корша – г-жи Азагарова (Людмила), Шаровьева (Олимпiада), Луаре (Леони); гг. Вязовскiй (Верховскiй), Св?тловъ (Ревизановъ), Яковлевъ (Сердецкiй), Константиновъ (Синевъ), Смодяковъ (Митя). // Въ Петербург? – въ томъ же порядк? ролей – г-жи Яворская, Некрасова-Колчинская. Адашева; гг. Тройницкiй, Бравичъ, Михайловъ, Тинскiй, Орленевъ.