И в каждой былинке таится душа… Ольга Шмакова В книге представлены стихи замечательной русской поэтессы Ольги Шмаковой. Широта тем её стихов, легкость и простота стиля произведений Ольги не оставят равнодушными самых разных читателей и подарит вам радость соприкосновения с прекрасным поэтическим словом И в каждой былинке таится душа… сборник стихов Ольга Шмакова © Ольга Шмакова, 2015 Редактор Николай Иванович Дорошенко Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru Слово об авторе Ольга Шмакова появилась в русской поэзии как-то вдруг, и вовсе не с ученическими стихами. Первые же публикации никому неизвестной поэтессы на сайте Союза писателей Росиии «Российский писатель» были сразу же замечены её маститыми коллегами. «Вы выразили то, о чём сейчас говорят и думают уже миллионы соотечественноиков, но так, как Вы сказать не умеют. Потому что сказать так дано лишь единицам, которые свою мысль умеют облечь в нужную форму, соединив её с культурой изложения», – написал ей в своем комментарии поэт и литературный критик Григорий Блехман. И известный поэт и публицист Александр Бобров о цикле стихотворений Ольги Шмаковой, посвященном сбытиям в Новороссии, написал так: «…ты сделала огромный шаг вперёд в своей гражданской лирике. В твоём открытом женском сердце отозвалась боль Донбасса и переплавилась в строки». Как о «чутком барометре настроений в обществе» отозвалась о поэзии Ольги Шмаковой и старейший наш поэт Сэда Вермишева. Да и простые читатели, отмечали, что стихи её «написаны с любовью», что «в них ощущается её дыхание», что «они наполнены жизненным смыслом и душевным уютом». Что ж, попробую и я ответить на вопрос, почему поэзия Ольги Шмаковой даже на профессиональном писательском сайте, где никого не удивишь ни известнейшими именами, ни изысками поэтического мастерства, вдруг оказалась для многих столь притягательной. Наверное, в первую очередь следует отметить, что Ольга Шмакова не создает свой поэтический мир, а в нём живет. Даже если она стоит у кухонной плиты, то и обыкновенная выпечка блинов превращается у неё в поэтическое действо (стихотворение «Обречённый на успех»). И обыкновенный, брошенный в поле трактор, под её взглядом вдруг становится частью наполненного трагическими современными смыслами русского пейзажа: «Поеден ржой, и выплакал всё масло,//И бак соляркой не заправлен вновь.//В деревне жизнь тихонечко угасла,//И стынет в жилах дизельная кровь». («Трактор «Беларусь»). Да и не только красотою, а и необыкновенной точностью рисунка всегда поражают её стихи. Даже если речь в них идет о столь часто воспеваемой поэтами луне: «Ночной вокзал окутан мраком плотным.//Стою, боясь прощания с тобой.//Бог полнолунья зельем оборотным//Льет мне на плечи отсвет голубой…». Или: «Туманной струной, сквозь окна проём,//Тугой лунный луч повис.//И, кажется, можно играть на нем,// И звук его будет чист…» То есть, кажется, что Ольга Шмакова не сочиняет свои стихи, а воистину живет и дышит ими. И её лирический герой не создан ею, как некий наш современник, отвечающий на все вызовы времени, а это она сама, это тот человек, у которого «Душа течёт из сердца на бумагу//Ручьём неровных выстраданных строк…» («Поэту). А что в поэзии бывает более драгоценным, чем живая душа поэта?     Николай ДОРОШЕНКО,     директор издательства «Российский писатель», секретарь     правления Союза писателей России Вот и ушло тихонько детство… Покинутое детство Я помню: лёд тончайший под ногой, Я наступаю, а пузырь воздушный Меняя форму, будто бы живой, Прочь от ноги бежит. И мне не скучно — Прозрачный лёд я трогаю рукой, Моя ладонь протаивает льдинку, Я обжигаюсь стылою водой И лёд крошу ударами ботинка. Потом тянусь до дедовой руки, Что б пальцы греть в его большой ладони. И все гляжу, как меряя круги, Вокруг фонтана деток возит пони. А если я споткнусь – из лужи слёз Подмышки меня дедушка подхватит. А бабушка, надев очки на нос, Пришьет к штанам веселую заплату. Мне так в то время было хорошо… Я отыскать давно мечтаю средство, Что б, хоть на час, забросить мир большой И вновь попасть в покинутое детство… Мой рыцарь     Посвящается моему мужу Владимиру К судьбе, до камушков разбитой, Явился рыцарь без коня. Разрыл обломки деловито, Оттуда вытащив меня. Забрало маски с черным оком Скрывало облик молодца, Не афишируя до срока Черты весёлого лица. Спаситель, давший мне свободу, Одетый полностью в брезент, Вооруженный электродом, Завоевал меня в момент! И приварил меня умело К себе, уверенной рукой, Крепчайшим швом изящно, смело, Электросваркой дуговой. Искря фонтаном, быстро, ловко, На совесть шов он свой ваял! Не оторвать меня от Вовки — Застыл расплавленный металл. Песнь домохозяйки Не рыбачка я, не амазонка, И рыбацкий подвиг – не по мне! А по мне – кастрюльный подвиг звонкий На кухонном голубом огне. Пусть я не воительница с луком, Пусть не дружат спиннинги со мной, Но пюре картофельным, да с луком, Будет завоёван мой герой! Пусть не смеют девы-амазонки Подступать к герою моему!!! Я оружьем – скалкой, по лбу звонко Быстро объясню им, что к чему! Зимняя баня Ух, баня, баня! Жарит очумело! Разгульный пар, не знающий границ, Целует щёки женщин пышнотелых, Любуясь цветом помидорных лиц! Ах, баня, баня! Жаркая утроба! В ней забывает беды человек. И оседают вмятины в сугробах, Там, где тела бросались с визгом в снег. Ох, баня, баня! Шпарит жар до дрожи! Вплоть до костей ты выпарен и чист! И как печать, в знак качества, на кожу Налип пятном настырный банный лист… Надюшке     «Росинка, упавшая со звёзд» – буквальный перевод с ацтекского слова «цветок». Со звёзд упавшей маленькой росинкой Однажды в этот мир явилась ты. Из слов сплетенья – целая картинка! (Ацтеки называли так цветы) И ты росла тихонько, незаметно, Листочки распустились – хороши! И расцвела цветочком белоцветным, Моя росинка, дрожь моей души… Быть может скоро об руку с любимым, Пойдёшь к венцу ты в облаке фаты, Пусть ваши чувства, ангелом хранимы, Не растеряют юной чистоты. Хочу, чтобы избранник твой любимый С тобою свил крепчайшее из гнёзд. Что б к вам в гнездо, с небес необозримых, Для вас росинки падали со звёзд… Лёшка-скиф Алёшка, сын, пришёл с мечом домой… Землёй давно военный правит атом, Но миром скифов болен Лёшка мой, И потихоньку собирает латы. Себе клепая шлемы и щиты, В век двадцать первый порох презирая, Из городской безликой суеты Сбегают парни, в прошлое играя. Неся кольчуг железо на плечах, Блестя на шлемах брызгами рассвета, Идут мальчишки биться на мечах, Назло ракетам, ружьям, пистолетам. Претит им подлость пуль из-за угла. Близка их душам честь единоборства, Где наказаньем истинным для зла — Лишь сила рук, да стали благородство. Искусство боя, скрытое в веках, Даётся лишь тому, чей дух достоин Держать оружье древнее в руках И называться гордым словом – воин. Девичьи слёзы Что-то тревожно сейчас у меня на душе… Чувство пытаясь понять, не найду я причины. Будто заносит машину на льду в вираже. Мается сердце мое неизвестной кручиной. Как же мне сладить с тревожной душевной волной? Боже, с какой стороны ожидать неудачи? Слышу неясные звуки за толстой стеной. Дверь открываю – дитя моё бедное плачет. Прячется в комнате дочка семнадцати лет. Сердце, разбитое вдребезги, лечит слезами. Плюшевый мишка в объятьях, и выключен свет. Что же стряслось? Расскажи перепуганной маме? Слышу сквозь слёзы: «Мамуля, он бросил меня…» Из берегов вышли глаз невесёлых озёра, Слёз водопады со щёк льются на пол, звеня. Нет, не помогут сейчас ей мои уговоры… Мне бы забрать у неё эту острую боль, Мне б успокоить убитое горем сердечко, Что бы не сыпались слёзы, не жгли бы как соль Свежую рану души моего человечка… Доченьку крепко обняв, я сижу и молчу, Сердце читая её, как знакомую книжку. Завтра, пожалуй, на слёзы её поворчу… Ну а сейчас – пусть промочит несчастного мишку… Маше – семнадцать В сознанье собственном – царица! Шокируя длиною ног, Идёт, красуется девица, Всем обсужденьям поперёк! Газели стать – в движеньях плавных, Скрыт в сердце чувств девятый вал. Гиперболоид глаз лукавых Разит лучами наповал Мальчишек, падких на кокетство Её трепещущих ресниц. Вот и ушло тихонько детство, Как тень прочитанных страниц… Ах, Маша, Маша, дочка наша… Какой на сердце был покой, Когда ты с ложки ела кашу, И не была ещё такой — Своей красе узнавшей цену, Открытой солнцу и ветрам… …Приходят дети нам на смену Жить в счастье с горем пополам… Дай, Бог, им горюшка поменьше… Волоколамску Волоколамск! Я признаюсь тебе В своей любви… Своею красотою Ты прикоснулся к сердцу и к судьбе, Околдовав славянской простотою. Мне пела Лама тихо и светло Речную песнь, струясь неторопливо. Стихи мои здесь встали на крыло, Резвясь под сенью величавой ивы. Мне дорог край седых твоих холмов, И темнота лесов твоих еловых. Ты дал мне здесь когда-то хлеб и кров, И драгоценный кладезь знаний новых. Волоколамск… Пронзая глубь времён, Твой русский дух по-богатырски волен. И твоё имя – будто перезвон Твоих церковных строгих колоколен… Я кланяюсь тебе, Волоколамск… Индейских перьев голоса Сон Быть может, всё это странно, Но вижу я часто сон. Как возле реки туманной, Под звёзд неумолчный звон, Встречает индейский лагерь Восход молодой луны. И плачет койот в овраге, И шорохи трав слышны. Пасутся тихонько кони, Искрясь в голубых лучах. А рядом на страже воин С высоким копьём в руках. Здесь в душах людей – свобода, Здесь подвиг – закон сердец, Здесь гордость – черта народа, А труса здесь ждёт конец. Быть может, всё это странно, Но тянет меня туда, В тот лагерь в плаще тумана, Исчезнувший навсегда… Бизонья охота     «Великий и Таинственный!     Дай нам бизонов, бизонов.» – обрядовая песня американских прерийных индейцев, призывающая бизонов в сезон охоты, дабы обеспечить народ пищей на всю зиму. Грохот копыт – словно гром в небесах, Стадо колышется тучей. Солнце сверкает на грозных рогах, Пляшет на спинах могучих. Неудержимой широкой волной Звери несутся по склонам. Брат, не напрасно мы пели с тобой: «Дай нам бизонов, бизонов!» Конь мой и я, мы сплотились в одно — В дикого Духа Погони. С нами Великое Солнце! Давно Ждали охотничьи кони Этого дня, этой скачки лихой! Мчатся. как лёгкие стрелы! Брат, пусть удача пребудет с тобой, Конь будет лёгким и смелым! Прерия стонет… Лавиной по ней Льется огромное стадо. Просим: Простите нас, Духи зверей! Мы – не со злобы. Так надо. Вы – наша жизнь! Вы – наш зимний покой! Верны вы древнему зову Песни священной… Гремящей рекой Мчитесь, бизоны, бизоны! Всадники-призраки     Вольный перевод ковбойской песни. Летят по небу всадники, взбивая облака. Хлыстами белых молний они тучам бьют бока! И гром копыт небесных долетает до земли, Звучит в горах раскатами, теряется вдали… Колышутся, волнуются бизоньи спины туч, И мечется от страха между ними солнца луч! Но призрачные всадники всё гонят их вперёд. И скоро стадо чёрных туч умчит за горизонт… И вновь, дождём умытый, засияет небосвод, Орёл расправит крылья и продолжит свой полёт. Лишь изредка могучий гром звучит издалека — То всадники небесные всё гонят облака… Бродяга Над прерией седой парит мой брат – орёл, Меня своим крылом приветствуя с небес. Я тот, кто для себя приюта не нашёл, И домом стали мне лишь прерия, да лес. Мне нечего терять, свободен я и смел. И весело мой конь несёт меня вперёд. И пусть ещё вчера я жить так не умел, Довериться судьбе пришёл и мой черёд. Бродяга – я, и ночь – подруга для меня. А мой большой костёр – мой самый верный друг. И звёзды смотрят вниз и падают, звеня, В высокую траву, моих касаясь рук. А завтра – снова в путь. Несётся жизни круг! И пусть навстречу мне волнами ляжет степь. Я – сам себе судья. И пусть сто бед вокруг, Свободу не сменю на золотую цепь. Речь пленённого индейского вождя «Отравленной стрелой вонзилась в грудь неволя… И в сердце с этих пор волною плещет боль. Не знаю. с чем сравнить мне ярость этой боли… Что б сгинул я, ты ждёшь? Ну что ж, мой враг, изволь. На Запад я уйду Дорогой Солнца[1 - «Уйти дорогой солнца» – по индейским верованиям значит умереть.] дальней. И скроет пыль веков мой ровный лёгкий след. Быть может для меня нет горести печальней, Чем в клетке жить, как зверь, так много-много лет. Но нет, не жди, мой враг, что я бесследно кану. Я буду мстить тебе за мой жестокий плен. Я шелестом травы, я птицей вещей стану, И я найду тебя средь самых прочных стен. Ведь языком моим здесь названы все реки, Все зеркала озёр, все горы и леса. Бескрайняя страна – она моя навеки! О том индейских перьев шепчут голоса…» Близка мне речь вождя, и боль за дом родимый, Что отняли враги и не вернут назад. Сегодня и ко мне в Россию враг незримый Всё лезет и для нас готовит резерват. Он поумнел, мой враг! Не лезет тупо в драку, Кошель – наперевес, с улыбкой на устах. Он знает – мой народ, коли пойдёт в атаку, Того, кто нападёт, размесит в пух и прах! Ну так откликнись мне моё родное племя! Где Русичи мои? Свобода на кону! Опомнитесь вожди, пока ещё есть время, Пока ещё не всю распродали страну… Моя тайна Луна уронила к моим ногам Свой любопытный взор. Затихли давно суета и гам, Дремлет безмолвный двор. Туманной струной, сквозь окна проём, Тугой лунный луч повис. И, кажется, можно играть на нем, И звук его будет чист. Легенды поведает лунный звук. Я вижу и слышу их! И чувствую я и колчан и лук В окрепших руках своих. Схватившись за гриву, вскочив верхом На своего коня, Я исчезаю в краю глухом, И не ищи меня… Мне прерия в ноги ковром легла, Мчу я к своей судьбе. И гордые люди с душой орла Примут меня к себе… Луна закатилась, вернув меня В мир настоящий мой. И прерии нет здесь, и нет коня… Но тайна моя – со мной. Мне б ощутить полёт… Взмываешь ты легко над голубой планетой, Вращаешь, хохоча, стада свинцовых туч, То холодом зимы, то жарким вздохом лета Играешь ты, шутя, свободен и могуч. Возьми меня с собой, безликий странник ветер! Я так хочу с тобой подняться в небеса, Кружась, расцеловать все облака на свете, И в бездне ночи звёзд услышать голоса. Возьми меня с собой! Хочу обресть свободу, Оставив на земле бескрылый свой удел, И прошептать: «Люблю…» ночному небосводу, И сбросить хоть на миг оковы вечных дел. Мне б ощутить полёт… Мне многого не надо! Свирепо пыльный вихрь вздымая по пути, Промчи меня, кружа неистовым торнадо, И бережно, как пух, на землю опусти… Орёл Без страха с отвесного скального края Бросаюсь я в синюю бездну небес. Мне чужда горластая шумная стая. Я гордо несу одиночества крест. В объятия  воздуха ток восходящий Поймаю, и силе его покорясь, Взлечу высоко… Силуэт мой парящий Исчезнет за облаком, плавно кружась. Охотничий крик мой звенящий и смелый Пронзает кинжалом небесную тишь. Бросаю в пике я пернатое тело, Добыча молись! От меня не сбежишь! Я вижу тебя, глаз мой зоркий и верный Я витязь небес, я погибель, я тать. И сердце моё разорвётся наверно, Когда не смогу я парить и летать. Прошу тебя, небо, раскрой мне объятья! Вновь бездне навстречу бросаюсь со скал Когда-нибудь ветер, с кем были мы братья, Над телом моим пропоёт: «Он летал… Он ведал великое счастье свободы» Но жив я пока!.. Друг мой ветер, привет! Да здравствует дивная высь небосвода, И солнца встающего радостный свет! Мысли о разном… Сорок минут Идёт электричка, качаясь легонько, По прихоти рельсовых волн. Народ засыпает на лавках тихонько, Привычен и скучен вагон. Электромотора ревун монотонный Знаком, неназойлив, как фон. Меняется быстро пейзаж заоконный С обеих вагонных сторон. С работы до дома, от дома к работе… Отмерив мне сорок минут Для мыслетеченья в наземном полёте, Колёса бегут и бегут. И мысли-вагончики плавно, неспешно, Одна за другою, гуськом, То грустно, то ясно, то чуточку грешно В уме проплывают моём. Весь день – в суматохе, как в ведьмином круге… Успеть бы везде, там и тут. Но что б поразмыслить чуть-чуть на досуге, Мне дарены сорок минут. Здесь я не спешу, мне не нужен попутчик. Сквозь время, немного устав, Я еду и щурусь на солнечный лучик, Приветствуя мыслей состав. Вокзал. Полнолуние Ночной вокзал окутан мраком плотным. Стою, боясь прощания с тобой. Бог полнолунья зельем оборотным Льет мне на плечи отсвет голубой. С шипеньем кобры двери закрывая, Внезапно дрогнув, тронулся вагон, В тьму уходя… Печально вслед моргая, Мерцали звёзды. Опустел перрон. А лунный диск безмолвно равнодушно Всё ткёт свою незримую вуаль. Мне без тебя так холодно и душно… А ты летишь в неведомую даль. Завыть бы вслед дрожащим рельсам тонким, В ответ услышав электрички свист. И, обернувшись быстроногим волком, По шпалам мчать, что б видел машинист, Что б дёрнул ручку тормоза руками, Догнать тебя пытаясь мне помочь… Но электричка с волчьими глазами Уже нырнула в призрачную ночь. Тяжело Жить тяжело. В огромном страшном мире- Террор и смерть, пожары и потоп. Хоть навсегда запрись в своей квартире, Иль для побега выкопай подкоп, Иль поплотней закрой глаза и уши, Но и в скафандре тоже спасу нет, И не спасают верные беруши — Вползает в мозг кошмарный телебред. Не оторваться от телеэкрана. Потоки грязи, боли, черноты Нас превращают в теленаркоманов, Чтоб души наши сбросить с высоты. Но красоты мы жаждем, словно хлеба, И голодают люди без любви. Ну поглядите – как прекрасно небо, Как воспевают ночи соловьи!.. Остановитесь, люди, встаньте рядом, Подставьте руки – дождик с неба льёт. Забросьте всё, и мир окиньте взглядом — Там доброта ромашками цветёт. Вернитесь к ней, сокровищ нет дороже. Глотните сил в сияньи ясных дней. Мой стих так прост, но вдруг он вам поможет Средь зла и горя сделаться сильней… Больная Земля В голубом океанском убранстве, У Вселенной спасенья моля, Мчит корабль в безвоздушном пространстве, Под названьем Планета Земля… Ощетинились горные пики, И изломы заснеженных скал Испускают безмолвные крики Сквозь вершин белозубый оскал. Слёзы рек переливно и тихо Омывают планеты лицо. Нашей жадности чёрное лихо Сжало Землю бездушным кольцом… Не сбежать никуда от несчастья С орбитальной дороженьки прочь. Не укрыться от страшной напасти, Улетев во вселенскую ночь. От легчайших слоёв атмосферы, До глубин океанского дна, Потеряв в человечество веру, Человечеством тяжко больна, Мчит планета, вращаясь степенно, По извечной дороге-пути… Но наступит ли миг драгоценный, Когда крикнем родимой: «Прости!!!..» Трактор «Беларусь» Здесь был колхоз. На поле запустелом Кусты полыни навевают грусть. В канаве, вбок скривясь железным телом, Стоит забытый трактор «Беларусь». Поеден ржой, и выплакал всё масло, И бак соляркой не заправлен вновь. В деревне жизнь тихонечко угасла, И стынет в жилах дизельная кровь. Эх не придёт от курева осиплый Друг-тракторист по имени Иван. И механизм шатунно-кривошипный Не передаст движенье на кардан… Ржавеет трактор. Сердцем безотказным В четыре такта не взревёт мотор. А у домов, забытых понапрасну, От горя пьяный, валится забор… Поэту Кто разжирел и всласть живёт, играя, Кто – проутюжен тяжким грузом бед. Тяжёлый путь по жизни выбирая, Несёт свой  Крест Пылающий  поэт. Он, как мишень, заметен отовсюду, И всяк готов его рубить сплеча, Иль с самосвала сбросить грязи груду, Навек что б смолк и правду не кричал… Но, взяв пера отточенную шпагу, Судьбой изранен, жив поэт-пророк. Душа течёт из сердца на бумагу Ручьём неровных выстраданных строк… С душой наизнанку Эй вы, кто стоит у руля Страны, заплутавшей в тумане! Ведь это и ваша земля, А мы, как и вы – россияне. Но кто мы для вас? – просто сброд, Как мусор, прилипший к ботинку. Стряхнуть, и забыть про народ — Он портит благую картинку! А пашню кусками, как торт, Разрезать, продать подороже. А мысль о России – за борт! И совесть последнюю – тоже. А что там ещё в закромах? Ах, лес заповедный не продан? Торги обретают размах… Да Бог с ним, с каким-то народом! Народ – миллион лишних ртов, Всё терпят? Послушные овцы, Пусть роются стадом кротов За Рубль, воссиявший, как солнце! Пусть правит Великий Карман, Карман ненасытно-бездонный! И жажды наживы дурман Растёт на дрожжах неуклонно… …Хранители этой земли Отцы ваши были и деды, Они на себе пронесли Всю тяжесть Войны, до Победы, Не зная, что меньше чем век Минует, и вырвутся к власти Все те, для кого Человек Подобен ненужной запчасти. Эй, вы, кто пробрался наверх, Чьё сердце в броне, как у танка, Неужто, под дьявольский смех, Росли вы с душой наизнанку?.. Ведь это же наша страна!!!… Клеймо на Чебурашку Живу сегодня с жутким ощущеньем, Что вся страна попала под колпак. А сквозь колпак потоком льют внушенья, Что и живем и дышим мы не так, Не так растим детей своих любимых, И в школах учим вовсе не тому… Не вижу я советчиков незримых, Что подобрались к дому моему. Кому пришла бредовая идея? Кто там вверху подвинулся умом? Смотрю, дивлюсь, невольно холодея, Как метят наши мультики клеймом. Не верю я! Не учат в них насилью! В них свет добра, в них песнь души живёт! А на экранах «Симпсонов» засилье, «Макдаков Скруджей» алчный хоровод. В чём провинились тяжко Заяц с Волком? И даже Гена, добрый крокодил, Никак не может разобраться толком, Что он в своём мультфильме натворил??? Из наших душ тихонько и в раскачку Изъяли ценз: презрение к дерьму, И мы, жуя чужую тележвачку, Как под гипнозом движемся во тьму. Ведь не запрет же, просто указанье: «Ну, погоди!» так вреден малышам! Добро? Любовь?…излишни эти знанья! И урезонить нужно пап и мам! Не оторвать уже от сплетен светских И не поднять с диванов наших тел. А там Героев мультиков советских Конвой из Скруджей гонит на расстрел. Что ж мы молчим, послушные букашки? Что я кричу?…Не слушает никто… И слёзы льют из глаз у Чебурашки, И вних один немой вопрос: «За что?» В своей стране я словно в окруженье. Знать не могу, что ждет нас впереди… Назло врагам, с великим наслажденьем, Смотрю с детьми мультфильм «Ну, погоди!» Новый век Восьмой десяток деду лет. Вновь май, Победы годовщина. Льёт на Москву Ярило свет. У лавки ползает мужчина — Лет сорока, ещё не сед, Упился так, что видно – лихо. Остановился рядом дед, Помог подняться, молвил тихо: «Что ж ты, сынок, как боровок, У лавки землю роешь рылом? Коль вновь фашист, да вилы – в бок? Ведь я, сынок, уже без силы. Тебе страну доверить мне? Ведь ты ж не выпустишь стакана!» А тот, качаясь, как во сне, Поднял глаза на ветерана: «Дед, ты не думай, не смотри… Пусть я сегодня свинорылый, Но то, что у меня внутри, Палёной водкой не накрыло… И если враг ко мне домой — В пивную не открою двери, И за тебя приму я бой!» И дед сказал тогда: «Я верю…» Век двадцать первый… Деда нет… Опять весна и май в столице. Опять Ярило дарит свет, Ну а вокруг – другие лица. Златой телец идёт войной. И в душах – тяжкие потери… И будь сегодня дед живой, Сказал бы нынешним: «Я верю.»? Сердце Земли Взлететь бы в прозрачное небо, как птица, И к сердцу прижать облака, И в вольных небесных ветрах раствориться, Оттуда взглянув с высока На то, как моя величава планета, Как шар необъятен Земной, Как тихо мерцают осколками света Озёра в ночи под луной. Лететь бы ей в Космосе мирно и тихо, Гордясь красотою своей. Да только настигло несчастную Лихо: Безумное племя людей… Пока бились палками долго и больно, Не падали головы с плеч. Но только Земля задрожала невольно. Когда люди сделали меч. А нынче – игрушки страшней пистолета, Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/olga-shmakova-6202175/i-v-kazhdoy-bylinke-taitsya-dusha/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 «Уйти дорогой солнца» – по индейским верованиям значит умереть.